Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты изучения литературной сказки 21
1. Фольклорная волшебная сказка: художественный мир и особенности бытования 21
2. Фольклористическая сказка как связующее звено между сказкой фольклорной и авторской 45
3. Литературная (авторская) сказка: «ядро» и «периферия» жанра 56
Глава 2. Основные этапы и тенденции развития чешской литературной сказки 72
1. Чешская фольклористическая сказка XIX-XX вв. 72
2. Эволюция чешской авторской сказки XIX-XX вв. 91
Глава 3. Современные модификации чешской литературной сказки: область «ядра» жанра 114
1. Общие закономерности развития чешской авторской сказки после 1989 г. 114
2. Сюжетно-композиционная структура и мотивы 122
3. Система персонажей и их функции 138
4. Пространство и время 151
5. Язык и стиль 158
Глава 4. Современные модификации чешской литературной сказки: область «жанровой периферии» . 167
1. Литературная сказка и легенда, предание, былинка, бывальщина 171
2. Литературная сказка и фэнтези 188
3. Литературная сказка и притча 203
4. Сказочная поэтика несказочной прозы 212
Заключение 223
Библиография 232
Приложение 250
- Фольклористическая сказка как связующее звено между сказкой фольклорной и авторской
- Эволюция чешской авторской сказки XIX-XX вв.
- Сюжетно-композиционная структура и мотивы
- Литературная сказка и легенда, предание, былинка, бывальщина
Введение к работе
В диссертации анализируется современное состояние чешской авторской (литературной) сказки, выявляется ее содержательная и художественная специфика, изучаются новейшие жанровые модификации. Главными объектами исследования становятся области «ядра» и «периферии» жанра авторской сказки, важнейшим аспектом анализа - выяснение функциональности отдельных элементов ее художественного мира, а также принципов взаимодействия сказки с другими жанрами и областями литературы.
Авторская сказка в Чехии, как и в других странах, на протяжении двух столетий продолжает оставаться популярным и востребованным жанром, активно функционирующим не только в области детской литературы, но и в рамках литературы для взрослого читателя. Вместе с тем сегодня она переживает глубокие изменения: на сказ::" оказывает существенное влияние трансформация жанровой парадигмы новейшей литературы, общий всплеск интереса к необычайному, в том числе связанный с распространением философии и эстетики постмодернизма, расцвет в последние десятилетия фантастики (особенно фэнтези), взаимодействие изящной словесности с иными видами искусства (прежде всего кинематографом), компьютерными технологиями и прочими реалиями современной технической эры. Даже за рамками сказочного жанра наблюдается устойчивая тенденция к воспроизведению и разнообразнейшему переосмыслению сказочных образов и мотивов современным мифологическим, сатирическим, фантастическим, утопическим и т.п. повествованием.
В области изучения чешской авторской сказки прежде всего в самой Чехии сделано немало. Намечены основные тенденции развития и этапы истории жанра1; проанализированы сказки Карела Чапека, Яна Вериха, Иржи Магена,
I Наиболее полно в работах: Smahelova Н. Navraty a promeny: Literarni adaptace lidovych
pohadek. - Praha, 1989; Sirovatka 0. Ceska pohadka a povest v Move tradici a detske literature. -
Brno, 1998; Vafejkova V. Ceska autorska pohadka. - Brno, 1998; Ceska autorska pohadka 60. let
II Ladeni. 1999. Rod. 4 (9). № 1; Toman J. <5eska autorska pohadka devadesatych let 20. stoleti II
Йозефа Лады, Яна Дрды и других писателей2; подвергся осмыслению процесс включения фольклорных жанров в область детской литературы, в том числе место в ней авторской сказки .
В российском литературоведении раскрытие аналогичной проблематики связано с разысканиями в области теории авторской сказки, изучением обстоятельств возникновения данного жанра и способов его взаимодействия с народной сказкой, своеобразия его художественного мира, наконец, его истории в России и других странах .
Итак, данную сферу научных исследований следует признать актуальной и активно развивающейся. Однако до сих пор нельзя говорить о законченном целостном освещении путей развития чешской авторской сказки и процессов ее взаимодействия с другими литературными жанрами. Предлагаемый нами
Cesty soucasne literatury pro deti a mladez: tradicnost - inovace. - Brno, 2003; Novakova L. Promeny ceske pohadky: (K historii zanru ve ctyficatych letech dvacateho stolen"). - Bmo, 2009.
2 См. напр. Vafejkova V. Pohadky Karla Capka. - Brno, 1994; Toman J. Svetovy pohadkovy
odkaz deskeho spisovatele Karla Capka II In Nostos. - Afiny, 2001; Pohadkove Fimfamm Jana
Wericha. -Bmo, 1995; Vafejkova V. Pohadky Jffiho Mahena. - Bmo, 1996; Teiiva V. Josef Lada.
Pohadkovy svet. -Praha, 1997; Hlavacek L. Josef Lada. -Praha, 1986; Formanek V. Josef Lada. -
Praha, 1981; Voracek J. „Ceske pohadky" J. Drdy a jejich vztah k lidove tradici II Acta
Universitatis Carolinae /uspof. V. Barnet, J. Beli, F. Burianek, J. Dolansky, K. Horalek a
Z. Urban/. Philologica 3. Slavica Pragensia III. 1961; Melichercik A. Ceske pohadky Jana Drdy II
Slovenske pohl'ady. 1958. Roc. 74. № 7-8.
3 См. напр. Stejskal V. Modern! ceska literature pro deti. - Praha, 1962; Chaloupka 0., Voraiek J.
Kontury ceske literatury pro deti a mladez. - Praha, 1979; Vora5ek J. О soucasne ceske literature
pro deti a mladez. - Praha, 1984; Genciova M. Literatura pro deti a mladez. - Praha, 1984; Cesti
spisovatele literatury pro deti a mladez. - Praha, 1985; Chaloupka О. О literature pro deti. - Praha,
1989; Toman J. Soucasna Ceska literatura pro deti a mladez. - Brno, 2000; Promeny literatury pro
mladez - vstup do noveho tisicileti. - Brno, 2001; Cesty soucasne literatury pro deti a mladez:
tradicnost - inovace. - Bmo, 2003; Dotyky ceske a slovenske literatury pro deti a mladez. - Bmo,
2004; Urbanova S. a kol. Sedm klicu k otevfeni literatury pro deti a mladez 90. let XX. stoleti. -
Olomouc, 2004; Cenkova J. a kol. Vyvoj literatury pro deti a mladez a jeji zanrove struktury. -
Praha, 2006; Novakova L. Literatura pro deti a mladez na prelomu tisicileti I Nove pohledy na
ceskou literaturu. - Brno, 2007.
4 Брауде Л.Ю. Сказчники Скандинавии. - Л., 1974; Леонова Т.Г. Русская литературная
сказка XIX века в ее отношении к народной сказке. (Поэтическая система жанра в ее
историческом развитии). - Томск, 1982; Лішовецкий М.Н. Поэтика литературной сказки /
На материале русской литературы 1920-1980-х гг. - Свердловск, 1992; Кривощапова Т.В.
Русская литературная сказка конца 19 - начала 20 века. - Акомола, 1995; Овчинникова Л.В.
Русская литературная сказка XX века. История, классификация, поэтика. - М., 2003;
Куприянова Е.С. Литературные сказки Оскара Уайльда и сказочно-мифологическая поэтика
романа «Портрет Дориана Грея». - Великий Новгород, 2007; Брауде Л.Ю. По волшебным
тропам Андерсена. - СПб, 2008 и др.
аспект темы - активные процессы в области «ядра» и «периферии» современной сказки - ранее почти не привлекал внимания отечественных и зарубежных литературоведов. Мы также рассматриваем авторскую сказку не только как неотъемлемую часть детской литературы (так поступает обычно большинство чешских исследователей), но и как художественную форму, используя которую, автор может обращаться к читателям всех возрастов.
Мы полагаем, что изучение - с учетом двухвековых традиций чешской фольклористической и авторской сказки - современного состояния жанра, его модификаций, особенностей взаимодействия с другими жанрами важно для понимания современной литературы в целом, интересов и запросов читателя рубежа ХХ-ХХІ веков, национального менталитета чехов. Сегодня, в эпоху глобализации, активное обращение чешских писателей и читателей к сказке и иным мотивам и образам фольклора по-прежнему (как и в XIX столетии), во многом определяется, на наш взгляд, потребностью этноса в сохранении национальной идентичности, в демонстрации миру своеобразия чешской литературной и фольклорной традиции.
Таким образом, актуальность настоящего исследования определяется как важной ролью сказки в современной художественной словесности и национальной ментальносте чехов, так и весомым авторитетом сказковедения в отечественной и зарубежной науке о литературе.
Научная новизна работы заключается в исследовании основных тенденций развития чешской литературной сказки после 1989 года, наиболее ярко проявившихся в творчестве М. Кубатовой, Яна Тойфеля, А. Микулки, М. Прохазковой, М. Пекарковой и В. Бродского, И. Салаквардовой, О. Палоунека, Г. Легечковой, З.К. Слабого, Д. Фишеровой, Я. Сыпала, И. Пехи, В. Эрбена, И. Черницкого, 3. Сверака, М. Вивега, М. Райнера, П. Шрута и некоторых других современных писателей; анализе различных модификаций жанра авторской сказки в современной чешской литературе (в области «ядра» и «периферии» жанра; в детской литературе и в литературе для взрослого читателя), а также в постановке проблемы комплексного изучения
авторской сказки как «в чистом виде» (вне жанрового синтеза), так и во взаимодействии на современном этапе развития с литературными формами легенды, предания, былички, бывальщины, притчи, а также с фэнтези и несказочной (не содержащей «явного» вымысла) прозой. Кроме того, новизна исследования состоит в уточнении сказковедческой терминологии (соотношение фольклористической и литературной, в том числе фольклоризованной, сказки) и отдельных фактов, процессов и тенденций, связанных с эволюцией чешской авторской сказки (своеобразие «антисказки» и сказки с философско-притчевым началом; роль «Девяти сказок» К. Чапека в развитии жанра и др.).
Новизна исследования для российской литературоведческой богемистики заключается также в обзорном обобщении (на основе специальных работ чешских исследователей) традиций и основных тенденций развития жанра фольклористической и литературной сказки в Чехии с XIX до начала XXI веков; включении в данный контекст наряду с крупнейшими собирателями и авторами сказок (К.Я. Эбеном, Б. Немцовой, К. Чапеком, М. Майеровой, Й. Ладой, И. Волькером, Яном Верихом) практически неизвестных в России писателей XIX-XX столетий (Б.М. Кулды, К. Полачека, Яна Карафиата, Э. Красногорской, Яна Дрды, В. Чтвртека, О. Сироватки, И. Марека, Л. Ашкенази и некоторых других) с интерпретацией их роли в общем процессе развития литературной сказки.
В качестве объекта исследования нами избраны сказочные произведения представителей современной чешской литературы, творчество которых наиболее заметно демонстрирует новейшие содержательные и художественные изменения жанра авторской сказки5. Это не только писатели «младшего»
5 Это «Сказки перед сном» (Pohadky pred spanim, 2007) Зузаны Поспишиловой; «Привидения из Краконошова» (Bubaci z Krakonosova, 1995) Марии Кубатовой; «Чертовы сказки» (Certovske pohadky, 1993) Вилема Шмидта (псевдоним - Ян Тойфель); «Об олене с пулеметом и другие рассказы и сказки для туристов, золотоискателей, следопытов, путешественников и любителей пионерских костров» (О jelenovi s kulometem a jine zkazky а pohadky pro trampy, zlatokopy, stopafe, cestovatele a milovniky taboraku, 1996) Алоиса Микулки; «О Красной шапочке» (О cervene Karkulce, 2008) Марии Прохазковой; «Враки для собаки» (Na mou dusi do psich usi, 1999) Милены Пекарковой и Властимила Бродского; «Сказки с серебряных гор» (Pohadky ze sffibrnych hor, 1996) Иржины Салаквардовой;
поколения, вступившего в литературу после 1989 года, но и авторы, начавшие издаваться в более ранний период (анализируются прежде всего их тексты, вышедшие в 1990-2000-х годах). В их числе как ведущие, так и менее известные писатели, в произведениях которых элементы сказочной поэтики являются системообразующим фактором.
Специфика и разнообразие способов переосмысления фольклорно-сказочных традиций в творчестве данных писателей определили предмет и аспект исследования. В избранных для анализа художественных текстах рассматриваются: сюжетно-композиционная структура, мотивы, система персонажей (и функции отдельных героев), особенности пространственно-временного континуума, а также языка и стиля. Кроме того, для нас важно присутствие в авторских сказках нравственного императива («жанровой ситуации») фольклорной волшебной сказки, а также игровой семантики, которую порождает двойственность повествовательной структуры, противопоставление точки зрения рассказчика и слушателя (чудесные события воспринимаются как вымысел) точке зрения героя (волшебство как неотъемлемое свойство реальности). Именно эти элементы поэтики авторской сказки определяют ее жанровую специфику и вступают в диалог с фольклорной традицией, без учета которого невозможна интерпретация современного сказочного произведения, адекватное восприятие замысла писателя.
В основу методологии исследования легли принципы и концепции отечественной структурно-семиотической школы. При обращении к структурным принципам фольклорной волшебной сказки мы ориентировались на труды
«Двоесказки» (Dvojpohadky, 2006) Оты Палоунека; «К черту!» (Kcertu! 2007) Гелены
Легечковой; «Неоконченные сказки» (Nedokoncene pohadky, 2007) Зденека Карела Слабого;
«Сказки из деревни Ветряного» (Pohadky zVetme Lhoty, 2008) Даниэлы Фишеровой;
«Сказки из сказочного городка» (Pohadky zpohadkoveho mesta, 2009) Яромира Сыпала;
«Словарь нечистой силы» (Lexikon straSidel, 2007) Иржи Пехи; «О нечистой силе» (О
strasidlech, 2002) Вацлава Эрбена; «О Сасанке» (О Sasnce, 2004) Иржи Черницкого;
«Папочка, эта тебе и вправду удалась» (Tatinku, ta se ti povedla, 1991) Зденека Сверака;
«Короткие сказки для усталых родителей» (Kratke pohadky pro unavene rodi6e, 2007) Михала
Вивега; «Три папы и мама» (Tfi tatfnci a maminka, 2010) М. Вивега, Мартина Райнера и
Павла Шрута и некоторые другие тексты. ' ;
В.Я. Проппа, а также на работы Е.М. Мелетинского, Е.С. Новик, СЮ. Неклюдова, Б.П. Кербелите и др.
Теория фольклористической сказки заимствована нами главным образом из трудов Л.Ю. Брауде. При анализе поэтики литературной сказки и обстоятельств ее возникновения из фольклорной сказки мы основывались на исследованиях М.Н. Липовецкого, Е.М. Неелова, С.Г. Лазутина, И.П. Лупановой, В.А. Бахтиной, Д.Н. Медриша, Т.Г. Леоновой, Т.В. Кривощаповой, Е.С. Куприяновой, Г.А. Комлевой, И.С. Чернявской и иных российских специалистов. В ряде случаев нами приняты во внимание позиции зарубежных исследователей фольклорной и авторской сказки (М. Люти, В. Клотца, В. Менкеберга, Л. Рериха, И. Шнеебергер, С. Томпсона, 3. Клатика, А. Пинтарич), а также чешских литературоведов (О. Сироватки, Г. Шмагеловой, К. Горалека, О. Халоупки, В. Становского, Яна Червенки, Л. Новаковой, С. Урбановой, Я. Ченьковой, В. Стейскала, Й. Ворачека, Я. Томана, М. Генчиовой и др.).
При рассмотрении принципов взаимодействия литературной сказки с ле
гендой, преданием, быличкой, бывальщиной мы обращались к работам
С.Н. Азбелева, В.П. Аникина, Н.А. Криничной, К.В. Чистова,
Ю.М. Шеваренковой, И.А. Разумовой, Э.В. Померанцевой, В.К. Соколовой, В.П. Зиновьева и др. При постановке проблемы разграничения авторской сказки и фэнтези - к статьям и монографиям Т.А. Чернышевой, Е.М. Неелова, Е.Н. Ковтун, Л.В. Овчинниковой.
Значение базовых для исследования терминов формулируется нами следующим образом.
Модификации - основные разновидности (варианты) современной авторской сказки: фольклоризованная сказка, «антисказка», философская сказка-притча и др.
Литературная (авторская) сказка - художественное произведение, в котором аксиологически ориентированная картина мира фольклорной волшебной сказки лежит в основе сюжета и образует структурно-семантический
каркас повествования, воспринимаемый читателем через систему носителей «памяти жанра» (ситуация волшебных испытаний, отдельные мотивы, система образов, устойчивые функции персонажей, интонационно-речевой строй либо отдельные тропы, стилистические клише и т.п.). Обязательными носителями «памяти жанра» являются игровая семантика и устойчивый нравственный императив (жанровая ситуация фольклорной волшебной сказки).
Литературная сказка представляет собой прежде всего произведение авторское, поэтика которого - в том числе и вводимые в текст элементы народной сказки - подчинена воле и художественным задачам писателя. Разновидность авторской сказки, имеющая целью сохранение (запись) и популяризацию фольклорного канона, именуется в работе сказкой фольклористической.
Литературную сказку, ориентированную на воспроизведение фольклорного канона, однако, в отличие от фольклористической, призвашгую не сохранить и популяризировать его, но решить определенную авторскую задачу (как правило, сегодня подобные произведения предназначены для детей и носят дидактически-развлекательный характер), мы предлагаем называть фольклоризованной сказкой.
Разновидность литературной сказки, последовательно и существенно переосмысляющей художественный мир народной сказки (помещение в современную реальность, пародирование, доведение до абсурда, буквальное «выворачивание наизнанку»), мы предлагаем именовать «антисказкой».
«Ядро» жанра - область проявления системных жанровых элементов. «Ядро» авторской сказки формируют тексты, в которых максимально выражены признаки, характеризующие ее жанровую специфику («суть») и отсутствует активное взаимодействие с иными жанровыми структурами.
«Периферия» жанра - область проявления жанровых признаков, отличающихся неустойчивостью, нерегулярностью. «Периферию» образует комплекс текстов, находящихся на пересечении сказки с другими жанрами.
При этом черты других жанров не просто присутствуют в них, но оказывают заметное влияние на их поэтику.
В настоящем исследовании мы трактуем литературную сказку не как фольклорно обусловленную литературную форму, вид литературы, который может выражать различное жанровое содержание, то есть быть по жанровому содержанию романом, повестью, мифом, героическим преданием и т.д., но как жанр, по форме приближающийся к рассказу. Мы также рассматриваем модификации современной сказки, «очищенные» от добавления иных изобразительно-выразительных форм (драматической, поэтической), что позволяет нам более четко выявить тенденции ее развития.
Цель диссертационного исследования - показать содержательную и художественную специфику современной чешской авторской сказки в контексте национальной традиции фольклорной, фольклористической и литературной сказки предшествующих эпох; выявить важнейшие способы и функции авторского переосмысления канонов народной волшебной сказки; выделить области жанрового «ядра» и «периферии» авторской сказки и проследить за изменениями, проходящими в них.
Для достижения намеченной цели были поставлены и решены следующие задачи:
уточнить терминологию, связанную с изучением литературной сказки, в том числе с исследованием «ядра» и «периферии» данного жанра (понятия «фольклорная волшебная сказка», «фольклористическая сказка», «литературная (авторская) сказка», «фольклоризованная сказка», «антисказка», «детская литература», «"ядро" жанра», «"периферия" жанра», «пространственно-временной континуум», «функции сказочных персонажей» и т.п.), а также типологию сказки;
на основе специальных работ чешских и российских исследователей охарактеризовать основные этапы истории и закономерности развития чешской литературной сказки от ее истоков (XIX век) до конца XX столетия;
проанализировать сюжетно-композиционную структуру, мотивы,
систему персонажей и их функции, особенности пространственно-временной организации, а также своеобразие языка и стиля сказочных произведений М. Кубатовой, Яна Тойфеля, А. Микулки, М. Прохазковой, М. Пекарковой и В. Бродского, И. Салаквардовой, О. Палоунека, Г. Легсчковой, З.К. Слабого, Д. Фишеровой, Я. Сыпала, И. Пехи, В. Эрбена, И. Черницкого, 3. Свсрака, М. Вивега, М. Райнера, П. Шрута и некоторых других современных писателей, с тем чтобы выделить основные тенденции развития современной чешской авторской сказки и основные модификации в области «ядра» и «периферии» данного жанра;
исследовать причины, функции, закономерности и способы переосмысления канонов фольклорной волшебной сказки в области «ядра» и «периферии» жанра в детской литературе и в литературе для взрослого читателя;
в произведениях, образующих «периферию» жанра, выявить основные способы взаимодействия структурных принципов литературной сказки и легенды, предания, былинки, бывальщины, притчи и фэнтези, а также проанализировать основные принципы сказочной поэтики в рамках несказочного повествования;
определить роль и значение сказочного творчества указанных писателей в чешском литературном процессе конца XX - начала XXI веков.
Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его материалов и результатов в вузовских курсах истории чешской литературы, при разработке спецкурсов, посвященных чешской авторской сказке и чешской литературе после 1989 года, а также при более широких исследованиях российской и зарубежной авторской сказки XIX-XX веков.
Теоретическая значимость диссертации определяется опытом комплексного изучения модификаций жанра авторской сказки в области «ядра» и «периферии» на конкретном литературном материале (современная чешская литература).
Апробация основных положений и результатов исследования проходила в форме докладов на российских и международных научных конференциях: «Славянский мир в ментальном измерении: стратегии развития - национальные и межнациональные проекты» (ПермГУ, Пермь 2007), конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов 2008» (МГУ им. MB. Ломоносова, Москва 2008), «Ценностные категории славянской культуры: категория времени» (ИнСлав РАН, Москва 2008), «Славянские языки и культуры в современном мире» (МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва 2009), «XIV Международный симпозиум славистов» (Хорватское филологическое общество Риека, Хорватия, Опатия 2009), «Золотые деньки 12. Жизнь и творчество Вишни Стахуляк» (Университет Й.Ю. Штроссмайера в Осиеке, Хорватия, Осиек 2010), «Роль славянской молодежи в процессе устойчивого цивилизационного развития. (История культуры славян в оценках молодежи)» (ГАСК, ИнСлав РАН, Москва 2010), «Литературный фактор в культурном пространстве Центральной и Юго-Восточной Европы на рубеже XX-XXI вв.» (ИнСлав РАН, Москва 2010), «XII международная встреча молодых славистов Slavica iuvenum» (Остравский университет, философский факультет, Чехия, Острава 2011); они также нашли отражение в публикациях, список которых приводится в конце автореферата.
Структура и композиция диссертации обусловлены поставленными задачами и избранной методологией. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и приложения.
Фольклористическая сказка как связующее звено между сказкой фольклорной и авторской
Процесс взаимодействия фольклора и литературы начался практически одновременно с появлением письменности58. Количество авторских обработок сказочных сюжетов, литературных записей и произведений, созданных по мотивам сказок, в XIX и XX вв. в Европе особенно велико, и в начале XXI столетия оно продолжает расти. Высокая степень воздействия художественной системы фольклорной сказки на поэтику литературных произведений самых разнообразных жанров и направлений также является общепризнанным фактом.
Чтобы разграничить исходное явление и его многочисленные переосмысления (вариации) в художественной литературе, специалисты используют, как многократно пояснялось выше, термины «фольклорная сказка» и «литературная сказка»59. Однако данного разграничения мало. Большинство отечественных исследователей [Нагишкин; Брауде, 1979; Неелов, 1987; Овчинникова; Самоделова и др.] отмечают несколько стадий «вживания» сказки в литературу. Между устным фольклорным жанром и его отдаленным литературным потомком располагается важное промежуточное явление - сказка фольклористическая (в учебном пособии Л.В. Овчинниковой «Русская литературная сказка XX века. История, классификация, поэтика» наряду с термином «фольклористическая сказка» в качестве синонима используется также термин «фольклорно-лшературная сказка»; в монографии «Сказка и жизнь. Письма о сказке» Д.Д. Нагишкин выделяет четыре вида литературной сказки (в широком понимании): «пересказ народного произведения, литературная обработка народных сказок, сказка по фольклорным мотивам... и, наконец, сказка авторская» [Нагишкин, 30—43]).
Теория фольклористической сказки пока разработана, на наш взгляд, явно недостаточно. Сама необходимость подобного термина ставится многими литературоведами под сомнение. Термин «фольклористическая», или «промежуточная», сказка был предложен Л.Ю. Брауде, понимавшей под ним «литературную запись сказки народной, фиксированной учеными-фольклористами и по-своему трансформированной ими» [Брауде, 1979, 4]. Однако подобное определение представляется нам излишне обобщенным, а потому нуждающимся в уточнении; оно приводит к терминологической путанице, к тому, что «фольклористическая сказка» становится синонимом любой авторской обработки фольклорно-сказочных сюжетов61.
В то же время, по нашему убеждению, в данном случае главную роль в разграничении" фольклористической, и литературной сказки играет не степень трансформации ис- с, ходного (фольклорного) текста62, а задача, которую ставит перед собой автор. Поэтому дословные фонетические записи текстов фольклорных сказок (появившиеся по сути лишь в XX столетии) отличаются от фольклористических сказок прежде всего по тем задачам, -, которые ставили перед собой ученые-фольклористы в первом случае (сохранение и исследование сказочных сюжетов) и писатели во втором (решение определенной авторской задачи).
Мы настаиваем на том, что в отношении первых создателей сборников фольклористических сказок наряду с термином «фольклорист» и «собиратель» может применяться также термин «автор фольклористических сказок» («писатель»), поскольку современные принципы фольклорной записи (максимальная степень воспроизведения исходного текста, «бережное» отношение ко всем элементам ее поэтики, в разультате чего записанный текст представляет собой статичный инвариант устной фольклорной сказки, но не художественное произведение) в значительной степени отличаются от принципов, которыми руководствовались первые собиратели народных сказок, и направлены на решение иных задач (анализ и научный подход, но не популяризация сюжетов). Кроме того, применительно к большинству славянских литератур Нового времени, период формирования которых характеризуется наличием фазы так называемого ускоренного развития [Кузнецова], зачастую сложно и даже практически невозможно бывает отделить деятельность ученого-фольклориста (собирателя) от творческой (литературной) деятельности одного и того же человека (ярким- примером может послужить деятельность Вацлава Тилле (литературный псевдоним Ржига) - не только ученого-фольклориста, но и автора известных сборников фольклористических сказок).
Таким образом, в нашей работе под фольклористической сказкой мы будем понимать такую запись определенного бытующего в устной форме варианта фольклорной сказки, которая была сделана с целью сохранения и популяризации данного сюжета. Степень трансформации различных элементов художественного мира сказки в подобных записях может весьма существенно различаться, однако в данном случае более важным критерием оказывается то, что авторы преследуют цель не подчинить поэтику произведения своим художественным задачам (подобно тому, как это происходит в случае с литературной сказкой), а сделать текст более доступным для современного им читателя и вместе с тем познакомить его с поэтикой фольклорного произведения (примером могут послужить сказочные произведения чешских писателей- К.Я. Эрбена, Б. Немцовой, Б.М. Кулды, Й.Ш. Кубина, в России - А.Н. Афанасьева и др.).
При этом граница между фольклористической сказкой и сказкой литературной оказывается достаточно тонкой, переход от одной жанровой разновидности к другой можно проследить порой не просто в рамках творчества одного автора, но даже в рамках одного сказочного сборника, подобно тому, как это происходит в творчестве чешских писателей К.Я. Эрбена. Б. Немцовой, С. Подлипской и многих других. Ведь сами принципы подхода к обрабатываемому фольклорному материалу в XIX столетии в период появления в Европе большинства первых записей фольклорных текстов сильно отличались от принципов, выработанных современной наукой; кроме того, многие писатели, вдохновленные поэтикой народной сказки, создавали собственные произведения и включали их в сборники фольклорных сказок, выдавая (порой невольно) стилизации за действительно бытующие в устной традиции тексты63.
Эволюция чешской авторской сказки XIX-XX вв.
Зародившись в период Национального возрождения и фактически прекратив свое существование к середине прошлго века, фольклористическая сказка уже в конце XIX в. породила две тенденции развития «ядра» жанра литературной сказки. Эти две тенденции в дальнейшем воплотились в двух важнейших модификациях авторской сказки. Тексты, которые можно 01 нести к первому направлению (фольклоризованная сказка), воспроизводят фольклорный канон и ценностную систему народной сказки; второе направление предлагает сказку нового типа, для которой характерны значительные и разнообразные переосмысления фольклорного канона.
Обе данные разновидности литературной сказки в XX в. получили настолько широкое развитие, что представляется невозможным не только проанализировать все сказочные произведения, созданные в этот период, но даже просто назвать всех чешских авторов, работающих с этим жанром. Кроме того, сказочный элемент все активнее проникает в несказочные произведения, обогащая их художественный мир и вступая во взаимодействие с другими литературными жанрами120. Вот почему в данном параграфе мы остановимся лишь на основных вехах в истории зарождения и развития авторской сказки в чешской литературе конца ХІХ-ХХ вв., а также в общем плане охарактеризуем основные изменения, происходящие с жанром в этот период.
Весьма продуктивной оказалась линия фольклоризованной авторской сказки, воспроизводящей поэтику народной сказки, осознанную через традицию сказки фольклористической и ориентированной в основном на детскую читательскую аудиторию. Как мы уже отмечали, тексты, представляющие эту линию развития, возникают в 70-е гг. XIX в. наряду с продолжением изданий фольклористических сборников и со временем вытесняют последние. Главное отличие данной разновидности авторской сказки заключается в том, что, ориентируясь на ребенка, писатель создает назидательный и поучительный текст, основанный на принципах христианской морали (чаще всего, как и в фольклорной волшебной сказке, именно она лежит в основе мотивировки действий персонажей). При этом в качестве главного развлекательного элемента выступает художественный вымысел в своей «явной» форме, поэтому писатели обращаются в основном к таким типам сказки, как волшебная или сказка о животных, в которой фантастический элемент также может играть существенную роль. Черты различных типов сказки зачастую смешиваются, так что оказывается сложным отнести тот или иной текст к одному из них вплоть до того, что подобное деление вообще перестает действовать в отношении литературной сказки. Однако в любом случае более последовательно прослеживается интерес к фантастической образности, свойственной именно волшебной сказке.
Как и в случае с фольклористической сказкой, степень переосмысления фольклорного канона и задачи автора могут быть различными. В этот период сказочное творчество писателей становится в высшей степени неоднородным - от аллегорических сказок Квидо Марии Выскочила (1881-1969) и романтических сказок Марии Кальмы (1881-1966) и Ру-жены Есенской (1863-1940), написанных в русле традиции Б. Немцовой и К.Я. Эрбена, до творчества Т.Е. Тисовского (Тобиаш Элиаш, 1861-1939), Карела Деветтера (1882-1962), Антонина Триба (1884-1960) или Доминика Филипа (1879-1946), использующих в детских повестях и рассказах лишь отдельные сказчные элементы - чаще всего сказочных персонажей, становящихся главными героями повествования.
Началом процесса формирования литературной сказки (в такой ее разновидности, как фольклоризованная сказка)121 в Чехии можно считать творчество Софии Подлипской (1833-1897). В 1872 г. был издан ее «Сборник сказок для молодежи» (Sbfrka pohadek pro mladez), в 1892 г. - «Сказки и повести» (Bachorky a povesti), в 1893 г. - «Из королевства царицы сказок» (Z rise kralovny pohadek). В сказочных произведениях этой чешской писательницы намечается тенденция не просто к воспроизведению, пусть и с некоторой авторской индивидуализацией, канонов фольклорной сказки, но к подчинению художественной структуры текста, как и отдельных элементов его поэтики, самобытному авторскому замыслу - впрочем, еще вполне соотносимому с проблематикой и ценностными установками фольклора (деление персонажей на положительных и отрицательных, победа добра и др.).
Полноценное же «рождение» чешской авторской сказки связано прежде всего с именем Яна Карафиата (1846-1929), автора «Светлячков» (Broucci, 1876) - книги, до сих пор являющейся одной из самых популярных среди детской аудитории (в Чехии она выдержала около 100 переизданий). Автор произведения - чешский священник-протестант -использует прежде всего дидактические возможности сказки, однако именно психологизм, достоверность и писательский талант Карафиата обеспечили его произведению долгую литературную жизнь.
Современницей Карафиата, создававшей сказки для де гей, была Элишка Красногорская (1847-1926), произведения которой издавались с 70-х гг. XIX в. («Сказки о ветре» (Pohadky о vetru), 1877 г.) до начала XX в. В них нравственная и ценносгная шкала фольклорных сказок расширяется до общеэтических проблем, решению которых отведено главное место, в то время как форма сказки подчинена этой авторской задаче и является лишь «средством более наглядного выражения... данных идей» [Smahelova, 1989, 171].
Особое место в развитии фольклоризованной сказки занимают произведения известного чешского фольклориста, переводчика, издателя и собирателя сказок Вацлава Ржиги (псевдоним Вацлава Тилле) (1867—1937), автора двенадцати сказочных сборников (самые известные - «Сборник чешских сказок» (Soupis ceskych pohadek, 1929-1937) и «Чешские сказки до 1848 г.» (Ceske pohadky do г. 1848, 1909) - стали резулыатом работы ученого в течение нескольких десятилетий), а также исследований по теории сказки . Создавая собственные сюжеты, Ржига, как и многие его предшественники, опирается на традиционные мотивы фольклорной сказки, однако герои его произведений - уже не носители определенной функции, а индивидуализированные образы - персонажи, обладающие собственными достоинствами и недостатками. Так, например, в сказке «Смеляга» (Nebojsa) главный герой - смельчак Ян не просто не испугался привидения, а вступил с ним в спор: «Ты что тут болтаешься раньше времени? Своего часа не знаешь? До полуночи еще далеко. А ну, марш на место!» [Золото и солнце, 215]. Пытаясь узнать, что такое страх, герой бродит по свету, встречается с нечистой силой, однако по-настоящему пугается только тетки своей невесты Лидки, которая на чем свег стоит ругает будущего зятя. Подобная индивидуализация образов станет также одной из главных черт поэтики литературной сказки, переосмысляющей фольклорно-сказочный канон (ср. «антисказка» Й. Лады, К. Чапека, Яна Дрды, Яна Вериха, В. Чтвртека и др.).
То же самое можно сказать и о новой трактовке образов нечистой силы, по отношению к которым автор зачастую использует иронические интонации. Так, герой сказки «Смеляга» рассказывает пономарю: «...ходит там какой-то полоумный дух: еще нет двенадцати, а он уже болтается по дороге с головой под мышкой, будто не знает: порядочное привидение может нагонять страх только с полночи до часу. Ну так я его перебросил через изгородь, пусть знает, как себя вести!» [Золото и солнце, 216]; «Тут пробило полночь, простыня зашевелилась и покойник, подняв голову, сказал замогильным голосом: - Пробил час духов. При покойниках не свистят! - Ян взглянул на него и говорит: - Л кто умер, тот языком не болтает. - И дал ему такой подзатыльник, что пономарь слуха и зрения лишился, - больше подняться не отважился» [Золото и солнце, 217]. Подобные интонации мы нередко встречаем в сказках Чапека, Лады и других чешских писателей середины — второй половины XX в.
Сюжетно-композиционная структура и мотивы
Как мы уже отмечали, сюжет является наиболее «подвижным» элементом сказочной поэтики: уже на ранних этапах становления и развития авторской сказки писатели, не подвергая изменениям сказочный канон в целом, предлагают, тем не менее, собственные сюжеты на основе устойчивых фольклорных мотивов и функций. Это происходит во многом в силу того, что волшебно-сказочные сюжеты легко поддаются стилизации, а отдельные элементы сказочной композиции мгновенно актуализируют «память жанра» и с легкостью узнаются читателем.
В современной чешской литературной сказке мы встречаемся с чрезвычайно широким спектром различных вариантов обращения с каноном народной сказки в области сюжетно-композиционной структуры и мотивов. В современной авторской сказке традиционные мотивы и функции - нарушение исходного миропорядка, запрет, нарушение запрета, отправка героя, получение волшебного средства, прохождение героем испытаний, восстановление миропорядка и т.д: — зачастую или подвергаются переосмыслению, или просто отсутствуют. В этом случае функцию актуализации «памяти жанра» принимают на себя иные элементы сказочной поэтики. Впрочем, как мы уже отмечали, мы встречаемся и с текстами, последовательно воспроизводящими сюжетно-композиционную организацию и мотивы фольклорной сказки в рамках традиции фольклоризованной сказки - к их анализу мы также обратимся в данном параграфе.
Пример полного отказа от фольклорного сюжета и большинства фольклорно-сказочных мотивов предлагает произведение современной чешской писательницы, детского психолога, автора сказок и стихотворений для детей Зузаны Поспишиловой (р. 1975) «Сказки перед сном» (Pohadky pfed spanfm, 2007). Книга представляет собой сборник сказочных текстов, в тематическом отношении разделенный на 8 частей: «Вол- шебные сказки» (Kouzelne pohadky), «Сказки о животных» (Pohadky о zvifatkach), «Летние сказки» (Letnf pohadky), «Зимние сказки» (Zimni pohadky), «Сказки о привидениях» (Strasidelne pohadky) и др. Конечно, данные типы выделены автором по тематическому критерию, а не по их внутренней структуре и своеобразию художественного мира. Фантастическое начало, лежащее в основе каждого текста, становится, как и во многих других случаях, критерием авторского определения жанра.
Традиционный сказочный сюжет как таковой в произведениях отсутствует, однако сюжет, предлагаемый автором, не является и результатом переосмысления фольклорной сказки, не вступает с ней в диалог. В этом отношении он вполне «нейтрален»: Аленка рисует на листе бумаги добрую волшебницу, которая впоследствии оживает и не дает девочке скучать во время болезни («Волшебница Термина» (Carodejnice Hermina)); Ленка не убирает на ночь игрушки, и те убегают от нее к другой хозяйке («О неряшливой девочке» (О neporadne holcicce)). Произведения Поспишиловой скорее можно назвать детскими поучительными рассказами (почему необходимо чистить зубы, наводить порядок в комнате, мыть руки и т.д.) с элементами сказочного вымысла; однако наличие сказочных героев (не только «узнаваемых», но и вымышленных автором, выступающих в роли помощника, дарителя, протагониста и т.д.) и реализация их функций заставляют нас воспринимать эти тексты именно в качестве сказок.
Иной подход к сюжетной организации литературной сказки заключается в актуализации понятия «памяти жанра» и вступлении в диалог с богатой предшествующей традицией как фольклорной, так и авторской сказки. При этом, как мы уже отмечали, в современной литературе мы находим значительно больше примеров переосмысления сюжетно-композиционной структуры и системы мотивов, чем их сохранения. Самым ярким примером последнего может послужить сказочное творчество Марии Кубатовой (р. 1922) - одной из самых известных детских писательниц в современной Чехии, прозаика, драматурга, автора многочисленных сборников литературных сказок. Первые ее произведения (главным образом адаптации народных сказок, собранных в Подкрконошье) издавались еще с конца 1950-х гг. Кроме того, Кубатова стала автором научных и научно-популярных публикаций из области фармацевтики и фольклора.
В 1990-е - 2000-е гг. писательница создает практически исключительно литературные сказки, объединяя их в сборники: «Сказки дедушки-водяного» (Pohadky vodnickeho dedecka, 1990), «Куда уходят весной снеговики» (Kam odchazeji snehulaci zjara, 1991), «Исповедь бабы Яги» (Zpoved jezibaby, 1995), «Привидения из Краконошова» (Bubaci z Krakonosova, 1995), «Воскресные сказки» (Nedelni pohadky I. Kde bydli strasidla, 1995; Nedelni pohadky II. Jak se lihnou trpaslicci, 1997), «Колдовство со сказками» (Carovani spohadkou, 1997), «Волшебная трава Краконоша» (Krakonosovo carobejli, 1998), «О Недоубеке» (О Nedoubkovi, 1998), «Сказкишута Болтуна (Pohadky saska Povidalka, 1998), «Сказки из Крконош» (Pohadky z Krkonos, 2001), «Сладкое привидение» (Sladky strasidlo, 2001), «Почтарские сказки» (Pohadky postovskych panacku, 2002), «Сказки для зверушек» (Pohadky pro zvifatka, 2002), «О Золушке» (О Popelce, 2005), «Веслые сказки из садика музыканта» (Vesele pohadky z muzikantske zahradky, 2006), «Сказки из серебряного замка Месяца» (Pohadky z Mesickova stfibrneho zamku, 2007), «Аптекарские сказки» (Lekarnicke pohadky, 2007).
В сказочном творчестве Кубатовой можно проследить путь, который прошла чешская литературная сказка в целом - от фольклористической и фольклоризованной вплоть до литературной «антисказки». Однако наиболее значительную часть ее сказочных произведений составляют сказки фольклоризованные.
Так, в произведениях из сборника «Привидения из Краконошова» мы встречаемся как с традиционным пониманием фольклорно-сказочного сюжета и мотивов (мотивы испытания героя-протагониста, получения награды, наказания антагонистов и вредителей и т.д.), так и с традиционными функциями (отправка, вредительство, вручение волшебного средства), соответствующими определенным сказочным героям (протагонист, антагонист, вредитель, помощник и др.), которые относятся к строго определенным персонажам (принцесса, черт, волшебник и т.д.). Впрочем, заранее стоит отметить, что сказочный канон находит воплощение далеко не на всех уровнях поэтики произведений Кубатовой. Отдельные элементы (например, пространственно-временная организация текстов) указывают на связь сказочных произведений Кубатовой с легендой и преданием (поверье, связанное с определенной местностью и объектом), а также с традицией чешской «антисказки». Отметим лишь, что сюжетно-композиционная структура, система мотивов и система персонажей и их функций, воспроизводящие канон фольклорной сказки, оказываются более сильными, яркими и узнаваемыми элементами художественного мира сказки, поэтому тексты Кубатовой воспринимаются современным читателем в рамках традиции фольклорной (фольклористической, фольклоризованной) сказки. Так, например, пространственная конкретика сказки «О чертовом пальто» (О certovskem kabate) r не мешает воспринимать ее как фольклорно-сказочныи сюжет, становящийся в один ряд с многочисленными сказками о черте, а зачины, в которых прослеживается игровое отношение к произведению , воспринимаются не как полноценное авторское присутствие в тексте, а как элемент устной народной традиции жанра.
Литературная сказка и легенда, предание, былинка, бывальщина
Говоря о «периферии» жанра литературной сказки и ее взаимодействии с фольклорной несказочной прозой, мы должны сделать некоторые важные оговорки: в данном параграфе речь пойдет именно о современном состоянии жанра, т.е. об использовании современными чешскими авторами в своих сказочных произведениях элементов легенд и преданий. Кроме того, сегодня на «периферии» жанра чешской литературной сказки наряду с «памятью жанра» фольклорной волшебной сказки мы нередко встречаемся с использованием принципов таких жанров мифологической несказочной прозы, как быличка и бывальщина. Однако если «память жанра» легенды и предания,(подобно сказочной «памяти жанра») сохраняется в традиции многочисленных литературных обработок, то «память жанра» былички и бывальщины зачастую осознается рядовым читателем опосредованно, через традицию «страшилок», присутствующую не только в,фольклоре, но и в литературе.
Взаимодействие художественных структур фольклорной сказки и фольклорной несказочной» прозы уже на раннем этапе отделения сказки от мифа и вплоть до сегодняшнего дня является одним из наиболее распространенных и активных процессов, проходящих в рамках сказки193. Как мы уже отмечали, ученые выделяют такие подтипы, как легендарные сказки, героические сказки, сказки-притчи и т.д. Авторская сказка, воспроизводя и переосмысляя элементы «памяти жанра» фольклорной сказки, с одной стороны, впитывает принципы иных жанров, уже ею усвоенных, а потому воспринимаемых как часть ее художественного мира, а с другой стороны, на новом (литературном) уровне бытования вступает с данными жанрами в активный диалог. Вначале необходимо рассмотреть вопрос о том, в чем заключаются важнейшие различия между легендой, преданием, быличкой и бывальщиной, чтобы впоследствии выяснить, каким образом сохранилась и как трансформировалась их «память жанра», а также проследить закономерности усвоения литературной сказкой принципов этих жанров и проанализировать характер изменений, происходящих в данной области «жанровой периферии» чешской авторской сказки сегодня.
Известный отечественный исследователь несказочной мифологической прозы С.Н. Азбелев пришел к выводу о том, что принципы научного разграничения предания, легенды и сказки следует искать в различии их отношения к действительности. Предание «можно определить, как созданный устно, имеющий установку на достоверность эпический прозаический рассказ, основное содержание которого составляет описание реальных или вполне возможных фактов» [Азбелев, 11—12]. Предания возникают из устных рассказов очевидцев или участников тех или иных событий, «осмысляются как повествование о реальном факте (независимо от наличия в них фантастических, с нашей точки зрения, элементов)» [Криничная, 1987, 5] и сообщают сведения, представляющие интерес не для одного или нескольких людей, а для всей среды, в которой оно бытует. В то же время предание, если оно остается таковым, не содержит в своей основе чудесного, т.е. такого, принципиальную возможность чего слушатель и рассказчик не могут допустить.
Впрочем, это не означает, что предание не содержит вымысла. Отечественная исследовательница исторических преданий В.К. Соколова приходит к выводу о том, что соотношение факта и вымысла здесь может быть различным: «...иногда фактично в них лишь имя центрального персонажа или упоминание действительного события, с которым связывается описываемый случай. Самый же эпизод, о котором рассказывается, часто оказывается целиком вымышленным или же значительно дополненным творческой фантазией» [Соколова, 1970, 254], хотя в некоторых преданиях детали могут быть переданы достаточно точно (главным образом это касается рассказов о сравнительно недавних событиях). Предание, таким образом, сориентировано на воспроизведение достоверной реальности, и хотя оно нередко обращается к вымыслу, оно «передается и воспринимается как правдоподобие» [Аникин, 1972, 7].
Изначально предание ориентировано на сохранение памяти о национальной истории и неразрывно связано с мифологическими представлениями194. В то же время подлинные события или воспоминания о них, послужившие толчком к созданию предания, передаются не так, как они происходили в действительности, но оформляются посредством готовых сюжетов и мотивов, которые в значительной мере определяют и структуру образов195. Подобные стереотипы сходны у разных народов, поэтому, как и фольклорные сказки, в некоторых случаях предания обнаруживают типологическую общность. На протяжении развития человечества общие сюжеты преданий могли возникать у разных народов независимо друг от друга, «порожденные сходными общественными и культурно-бытовыми условиями» [Литературная энциклопедия..., 795] (например, предания о благородных разбойниках). У разных народов существуют повторяющиеся топонимические сюжеты - о провалившихся под землю или под воду городах или церквях и др.; интернациональным является сюжет о том, как царь усмирил разбушевавшуюся водную стихию. Впрочем, как отмечает В.К. Соколова, данный факт не исключает отдельных взаимовлияний.
С точки зрения тематики существуют разные группы преданий: исторические, топонимические, этногенетические (о родоначальниках племен), о заселении и освоении края, об аборигенах края, о богатырях и силачах, о борьбе с внешними врагами, о разбойниках и кладах, об исторических лицах, о предводителях народных движений, о «справедливом царе» и др.19 Однако уже по самой жанровой сущности историческими являются все предания — вне зависимости от их тематической направленности (любое топонимическое предание, так же, как и, например, предание о заселении территории, исторично).
Таким образом, тема преданий всегда общезначима, персонажи — обязательно представители государства, нации, конкретных сословий (чешские предания о воеводе Чехе, Кроке, княгине-ясновидице Либуше, пахаре Пшемысле и др.). Конфликт предания можно охарактеризовать как национальный или социальный. В отношении пространственно-временного континуума преданию свойственна локальная приуроченность к определенному месту - деревне, городу, горе, дому (чешские предания о горе Ржип/Бланик, о Вышеграде, о доме Фауста в Праге, о Каменном мосте через Влтаву и др.). Их достоверность может подтверждаться материальными свидетельствами (героем основан город, построена церковь, подарена вещь и т.д.). События предания концентрируются вокруг исторических деятелей, образы которых чаще всего сильно идеализированы; вокруг персонажей и ситуаций могут развиваться сводные (контаминированные) сюжеты, возникать целые циклы. Конкретность преданий зачастую усиливает их точная локализация, соответствующая их содержанию и установке на достоверность. Впрочем, известны и предания, не прикрепленные к местному объекту, носящие более обобщенный характер.
Пожалуй, самым известным сборником чешских преданий и легенд стал сборник «Старинные чешские сказания» (Stare povesti ceske, 1894) А. Ирасека , с детства знакомый каждому чеху. Можно утверждать, что в сознании современных чехов «память жанра» легенды и предания (а отчасти и сказки, поскольку книга содержит несколько обработок чешских сказок) во многом связана именно с данным сборником, многократно переиздававшемся и до сих пор пользующимся большой популярностью.
