Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общая характеристика полномочий руководителя следственного органа в российском уголовном процессе
1. Понятие полномочий руководителя следственного органа и их общая характеристика. Функции руководителя следственного органа 19
2. Соотношение процессуальных полномочий руководителя следственного органа и прокурора в досудебном производстве 53
3. Полномочия руководителя следственного органа как средство обеспечения процессуальной независимости (самостоятельности) следователя 92
Глава II. Особенности реализации полномочий руководителя следственного органа в стадиях досудебного производства
1. Особенности реализации полномочий руководителя следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела 125
2. Особенности реализации полномочий руководителя следственного органа в стадии предварительного расследования 147
3. Особенности реализации процессуальных полномочий руководителя следственного органа и руководителя вышестоящего следственного органа 173
Заключение 200
Список литературы 205
Приложения 228
- Понятие полномочий руководителя следственного органа и их общая характеристика. Функции руководителя следственного органа
- Полномочия руководителя следственного органа как средство обеспечения процессуальной независимости (самостоятельности) следователя
- Особенности реализации полномочий руководителя следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела
- Особенности реализации процессуальных полномочий руководителя следственного органа и руководителя вышестоящего следственного органа
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблемы повышения качества и эффективности досудебного уголовного производства являются одними из наиболее острых, дискуссионных и востребованных в условиях продолжающейся в Российской Федерации судебно-правовой реформы. Особую значимость эти проблемы имеют для предварительного следствия, во-первых, в силу того, что эта процессуальная форма является основной для стадии предварительного расследования; во-вторых, именно она содержит в себе максимум процессуальных гарантий для достижения социально-нормативного назначения российского уголовного судопроизводства.
Между тем официальные статистические данные об основных показателях следственной работы объективно свидетельствуют о том, что по целому ряду критериев, определяющих эффективность деятельности следственного аппарата, вне зависимости от его ведомственной принадлежности, досудебное производство не соответствует предъявляемым требованиям. Свидетельством тому является количество уголовных дел, возвращенных в 2008–2012 г.г. прокурором для дополнительного расследования и судом прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ для устранения недостатков предварительного следствия (ежегодно – от 3,5 % до 6 % от числа направленных прокурору и в суд уголовных дел).
Значительным остается и количество нарушений законности и прав участников процесса, выявляемых прокурорами в ходе реализации надзорных полномочий и руководителями следственных органов, – при осуществлении процессуального контроля за расследованием уголовных дел. Если в 2011 г. прокурорами в порядке п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ внесено 83,2 тыс. требований об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, то в 2012 г. количество таких требований увеличилось почти на 40 %, составив 115,6 тыс. При этом доля положительно удовлетворенных руководителями следственных органов требований прокуроров остается на прежнем уровне – около 97 %. Эта же тенденция сохраняется и в 2013 г.
В целях повышения эффективности следственной работы законодателем в период 2007–2012 гг. предложен комплекс нормативных, правовых и организационных новелл, призванных прежде всего обеспечить приоритетную защиту прав и свобод участников уголовно-процессуальной деятельности, процессуальную самостоятельность следователя, деятельность которого должна служить основным средством достижения социально ориентированного назначения уголовного судопроизводства. Дифференцируя властно-распорядительные полномочия по осуществлению процессуального руководства расследованием между прокурором и руководителем следственного органа, законодатель, как представляется, преследовал цель, с одной стороны, обеспечить баланс процессуальной самостоятельности следователя и одновременно эффективного руководства его деятельностью, а с другой – сохранил в УПК РФ процессуальные средства прокурорского реагирования, позволяющие в целом эффективно влиять на основные направления и итоговые результаты следственной деятельности. Об определенной эффективности указанных законодательных мер свидетельствуют сравнительные статистические показатели состояния законности, согласно которым удельный вес оправданных судами граждан в 2012 г. по сравнению с 2006 г. сократился по уголовным делам, направленным в суды следователями органов внутренних дел, на 35 % и по уголовным делам, расследованным следователями Следственного комитета Российской Федерации, – в три раза.
Однако необходимо отметить, что указанные проблемы продолжают оставаться предметом острых научных дискуссий, в том числе о дифференциации процессуальных полномочий между прокурором и руководителем следственного органа, а также насколько реализация полномочий указанных субъектов уголовно-процессуальной деятельности согласуется с требованием процессуальной независимости (самостоятельности) следователя.
Не меньшую дискуссию вызывают также вопросы: сохранились ли у прокурора действенные средства реагирования на выявленные нарушения закона и прав личности в уголовном процессе, следует ли возвращать прокурору утраченные властно-распорядительные полномочия по отношению к следственным органам. Важное практическое значение имеют и проблемы законодательной регламентации процессуальных полномочий руководителя следственного органа по выполнению им отдельных следственных действий без принятия уголовного дела к своему производству и реализации процессуальных полномочий руководителей вышестоящих следственных органов по отношению к следователю и нижестоящему руководителю.
Таким образом, отмеченные выше обстоятельства во многом определили выбор темы, предмета и основных направлений исследования, а также свидетельствуют об актуальности, научной и практической значимости поставленных задач и конвенциальной новизне его итоговых результатов.
Степень научной разработанности темы исследования. Изучение статуса руководителя следственного органа (ранее – начальника следственного отдела) большинством исследователей проводилось в большей степени применительно к его взаимоотношениям со следователем и прокурором в рамках исследования процессуального контроля и прокурорского надзора. Данный аспект исследования разрабатывался такими отечественными учеными, как А.В. Агутин, А.И. Бастрыкин, Р.С. Белкин, Ю.Н. Белозеров, В.П. Божьев, Н.А. Власова, Э.И. Воронин, Б.Я. Гаврилов, С.И. Гирько, В.Н. Григорьев, А.В. Гриненко, А.П. Гуляев, И.М. Гуткин, А.С. Есина, З.З. Зинатуллин, Н.Н. Ковтун, Л.Д. Кокорев, В.А. Лазарева, А.М. Ларин, П.А. Лупинская, В.А. Михайлов, В.В. Нечаев, И.Л. Петрухин, А.В. Победкин, Р.Д. Рахунов, В.М. Савицкий, А.Б. Соловьев, В.А. Стремовский, В.Ф. Статкус, М.С. Строгович, Х.С. Таджиев, Ф.Н. Фаткуллин, А.Г. Халиулин, Г.П. Химичева, О.В. Химичева, В.С. Чистякова, А.А. Чувилев, С.А. Шейфер, С.Ф. Шумилин, П.С. Элькинд, Н.А. Якубович и др.
Известны также и работы процессуалистов, которые обращались к изучению непосредственно вопросов деятельности руководителя следственного органа, в том числе в контексте указанных законодательных новелл (Б.В. Асриева, В.П. Ашитко, Д.А. Влезько, А.Д. Гурина, А.П. Дубровина, В.В. Кальницкого, Н.И. Кулагина, М.В. Мешкова, П.И. Минюкова и др.).
Однако необходимо учитывать, во-первых, что данные исследования проводились, в основном, до вступления в действие УПК РФ; во-вторых, без учета положений Федерального закона от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ и последующих диалектически взаимосвязанных с ним правовых новелл.
В диссертационных исследованиях, проведенных после вступления в силу указанного закона (А.Д. Гурин, 2008 г.; С.А. Табаков, 2009 г.; Е.А. Новиков, 2009 г.; Н.А. Моругина, 2010 г.; О.В. Колесников, 2011 г.; Т.Ю. Попова, 2012 г.; В.А. Шабунин, 2013 г.), процессуальные и организационные полномочия руководителя следственного органа либо рассматривались в рамках изучения более широких проблем процессуального и ведомственного контроля, либо, наоборот, отдельные процессуальные полномочия указанного субъекта уголовно-процессуальных отношений исследовались в рамках обсуждения и решения частных проблем. Однако в целом система процессуальных полномочий руководителя следственного органа с учетом как внесенных новелл, так и поставленных выше вопросов детальному комплексному исследованию не подвергалась.
В данной связи предпринятое автором исследование – это всесторонняя, комплексная и оригинальная работа монографического характера, предметом которой является анализ широкого круга актуальных проблем, связанных с исследованием содержания и особенностей реализации процессуальных полномочий руководителя следственного органа в современном уголовном процессе России.
Цель и задачи исследования. Целью исследования явилась комплексная разработка концептуальных, теоретически и практически значимых положений о месте и роли руководителя следственного органа в системе обеспечения законности и повышения эффективности предварительного следствия.
Достижение указанной цели исследования предполагается решением непосредственных задач, к которым отнесены:
– анализ общего понятия и статуса руководителя следственного органа как участника уголовного судопроизводства; исследование сути и содержания его процессуальных полномочий;
– систематизация и структурный анализ функций руководителя следственного органа в новых процессуальных условиях;
– определение оптимальной системы процессуальных полномочий руководителя следственного органа по процессуальному руководству расследованием и процессуальному контролю за деятельностью следователя;
– анализ соотношения процессуальных полномочий руководителя следственного органа и прокурора, определение наиболее эффективных форм их процессуального взаимодействия в досудебном производстве;
– выявление степени влияния процессуальных полномочий руководителя следственного органа на процессуальную независимость (самостоятельность) следователя и эффективность следственной деятельности последнего;
– выявление особенностей реализации полномочий руководителем следственного органа в стадиях досудебного производства;
– определение наиболее эффективных способов процессуального взаимодействия следователя и руководителя следственного органа с руководителем вышестоящего следственного органа;
– разработка научно обоснованных и востребованных практикой предложений теоретического, нормативного правового и организационного характера, направленных на совершенствование системы полномочий руководителя следственного органа.
Объектом исследования является совокупность общественных отношений, складывающихся в ходе досудебного производства по уголовным делам между руководителем следственного органа и иными взаимодействующими с ним участниками уголовного судопроизводства.
Предмет исследования составляют нормативная правовая регламентация процессуальных полномочий руководителя следственного органа в российском досудебном производстве; закономерности, складывающиеся в процессе их реализации руководителем следственного органа, в том числе во взаимоотношениях со следователем, прокурором и другими участниками уголовного процесса.
Методология и методика диссертационного исследования. Методологическая основа исследования базируется на положениях общенаучного диалектического метода познания социально-правовых процессов и явлений, что позволило провести анализ и оценку состояния законодательства и правоприменительной практики в области реализации руководителем следственного органа полномочий в досудебном производстве.
В качестве частнонаучных методов были использованы: формально-логический метод, заключающийся в выявлении и исследовании элементов, составляющих понятие и сущность правового статуса руководителя следственного органа; статистический метод, включающий сбор и оценку данных о результатах деятельности органов предварительного следствия и реализации руководителями следственных органов своих процессуальных полномочий; конкретно-социологический метод, который применялся при анкетировании и опросе сотрудников следственных подразделений органов внутренних дел и Следственного комитета Российской Федерации. Метод юридико-технического анализа позволил сформулировать предложения по совершенствованию норм уголовно-процессуального законодательства, которые направлены на повышение эффективности предварительного следствия.
Нормативная база исследования. Итоговые выводы и предложения диссертанта основываются на положениях Конституции Российской Федерации и международных правовых актов в области обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве, на нормах уголовно-процессуального законодательства, с учетом содержания постановлений и определений Конституционного Суда Российской Федерации, постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, ведомственных нормативных правовых актов, относящихся к предмету и задачам исследования.
Теоретическая база исследования. Теоретической базой исследования явились труды названных выше отечественных ученых, посвященные средствам обеспечения законности и эффективности деятельности следователя и руководителя следственного органа; прокурорскому надзору, процессуальному контролю, процессуальному и организационному руководству деятельностью следственного органа; проблемам взаимодействия руководителя следственного органа и следователя с иными участниками уголовного судопроизводства.
Эмпирическую базу диссертационного исследования составили результаты социологических исследований, проведенных автором. В ходе исследования по разработанным анкетам проведен опрос 448 руководителей следственных органов, что составляет 11,2 % их штатной численности, а также 184 следователя подразделений органов внутренних дел г. Москвы, Московской, Калининградской, Кемеровской, Нижегородской, Тверской и Тульской областей, Республики Адыгея, Алтайского края, Санкт-Петербурга и Ленинградской области, на долю которых приходится 26 % всех расследованных в стране уголовных дел. В процессе исследования в период с 2009 по 2012 гг. изучены материалы 285 уголовных дел и 145 материалов проверок сообщений о преступлениях, в которых отражена деятельность руководителей следственных органов по процессуальному руководству и контролю за деятельностью следователей. Исследовалась практика Верховного Суда Российской Федерации, судов г. Москвы, Московской, Нижегородской, Владимирской областей, а также статистические показатели, характеризующие результативность, качество и законность следственной работы органов внутренних дел, Следственного комитета и прокуратуры Российской Федерации за период 2002 – 6 мес. 2013 гг.
При изучении правоприменительной практики использовался метод включенного наблюдения, учитывающий личный 15-летний опыт работы диссертанта в качестве руководителя следственного органа. Репрезентативность данных исследований обеспечена их географией и объемом полученных данных.
При подготовке работы в сравнительно-правовом аспекте использовались результаты эмпирических исследований, полученные другими авторами.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном монографическом исследовании проблем реализации полномочий руководителя следственного органа, обусловленных реформами досудебного производства в 2007– 2012 гг.
В работе теоретически и эмпирически:
– обоснована идея о необходимости оптимального сочетания в статусе руководителя следственного органа функции процессуального руководства и процессуального контроля за деятельностью следователя;
– обосновано влияние организационной составляющей на содержание процессуальных полномочий руководителя следственного органа;
– выявлены и структурированы процессуальные функции руководителя следственного органа в условиях реформирования данного института;
– исходя из отстаиваемых идей, дано авторское определение полномочий руководителя следственного органа в новых процессуальных условиях;
– обоснована необходимость достижения оптимального соотношения процессуального контроля, прокурорского надзора и процессуального руководства предварительным следствием;
– дана оценка обоснованности и целесообразности дальнейшей реформы предварительного расследования с учетом эффективности реализации новелл 2007 – 2012 гг.;
– на этой основе разработан ряд предложений нормативного правового характера, направленных на оптимизацию процессуального статуса руководителя следственного органа, следователя и прокурора в контексте их совместной согласованной деятельности в досудебном производстве.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Авторское утверждение, что закрепленное посредством законодательных новелл от 5 июня 2007 года и последующих изменений в УПК РФ сочетание в статусе руководителя следственного органа как процессуальных полномочий по руководству и контролю за предварительным следствием, так и тех, которые диалектически соединяют в себе процессуальную и организационно-управленческую природу, в новых процессуальных условиях является методологически верным, поскольку значительно расширило его возможности, призванные способствовать достижению назначения уголовного судопроизводства.
2. Вывод автора, что закрепленные уголовно-процессуальным законом полномочия руководителя следственного органа как участника уголовного судопроизводства – необходимое средство для реализации его целевых функций, которыми являются:
а) процессуальное руководство расследованием как ведущее направление деятельности руководителя следственного органа по организации расследования и определению его основных направлений;
б) процессуальный контроль, включающий в себя полномочия руководителя следственного органа по выявлению и устранению допущенных в ходе расследования нарушений, как необходимое и наиболее эффективное средство процессуального руководства. При этом обе указанные функции реализуются как названным руководителем непосредственно, так и возглавляемым им следственным органом в целом. Предназначением этой деятельности является эффективное осуществление основополагающей функции уголовного преследования (обвинения) при условии обеспечения прав и законных интересов участников уголовного процесса.
3. Сформулированное автором определение понятия «процессуальные полномочия руководителя следственного органа», которые определяются как совокупность предусмотренных уголовно-процессуальным законом организующих возможностей (прав и обязанностей) руководителя следственного органа, посредством осуществления которых реализуются функции процессуального руководства расследованием и процессуального контроля за деятельностью следователя в ходе досудебного производства.
4. С целью устранения имеющейся правовой неопределенности в соотношении процессуальных функций и полномочий руководителя следственного органа и возглавляемого им следственного органа автором на основе выводов об их взаимосвязи и взаимообусловленности обоснована необходимость законодательного закрепления понятия «следственный орган», который по своей сути является специализированным объединением должностных лиц, уполномоченных уголовно-процессуальным законом осуществлять от имени государства досудебное уголовное производство.
5. Авторский подход к определению понятия «уголовно-процессуальное взаимодействие», которое представляет собой обусловленную объективной необходимостью и основанную на уголовно-процессуальном законе совместную, согласованную деятельность следователя, руководителя следственного органа и прокурора, направленную на решение общих процессуальных задач в сфере досудебного производства. Необходимость процессуального взаимодействия между следователем, руководителем следственного органа и прокурором в изменившихся процессуальных условиях, по мнению автора, обусловлена разграничением их процессуальных полномочий, направленных на эффективную реализацию указанными участниками уголовного судопроизводства своих целевых функций.
6. Вывод автора о том, что осуществление полномочий по процессуальному руководству расследованием со стороны руководителя следственного органа и полномочий по надзору за соблюдением законов на предварительном следствии со стороны прокурора необходимо рассматривать в контексте взаимодействия указанных участников уголовного судопроизводства. С учетом этого объем и содержание процессуальных полномочий руководителя следственного органа и прокурора следует оценивать не с точки зрения возможности и степени влияния на процессуальную деятельность следователя, а с позиции необходимости и достаточности для реализации каждым из указанных субъектов уголовно-процессуальной деятельности свойственных ему функций в досудебном производстве.
7. Утверждение автора о том, что процессуальные полномочия руководителя следственного органа необходимо рассматривать не в контексте ограничения процессуальной самостоятельности следователя, а как средство обеспечения эффективности их совместной процессуальной деятельности по достижению общих задач и назначения уголовного судопроизводства.
8. Авторская позиция, согласно которой полномочия руководителя следственного органа: отменять незаконные и необоснованные постановления следователя, давать следователю указания о направлении расследования, производстве отдельных следственных действий и принятии процессуальных решений, а также давать следователю согласие на производство процессуальных действий, требующих судебного решения, являясь эффективными средствами обеспечения процессуального контроля и процессуального руководства расследованием, – могут ограничивать процессуальную независимость (самостоятельность) следователя лишь при условии их направленности на обеспечение законности, всесторонности и объективности расследования. С учетом этого постановления, письменные указания, и иные процессуальные решения руководителя следственного органа должны отвечать требованиям законности, обоснованности и мотивированности.
Одновременно в целях обеспечения процессуальной самостоятельности следователя автором признается необходимость совершенствования механизма обжалования следователем решений руководителя следственного органа путем регламентации порядка и сроков рассмотрения руководителем вышестоящего следственного органа такого обращения.
9. Предложение автора о наделении руководителя следственного органа полномочием поручать следователю-криминалисту рассматривать сообщения о преступлении, давать правовую оценку материалов проверки сообщения о преступлении, изучать материалы уголовного дела, участвовать в производстве отдельных следственных действий, производить отдельные следственные и иные процессуальные действия без принятия уголовного дела следователем-криминалистом к своему производству.
10. Научно-обоснованные предложения автора о необходимости внесения дополнений и изменений в уголовно-процессуальное законодательство, сформулированные в виде проекта федерального закона, включающие в себя:
– дополнение ч. 4 ст. 7 УПК РФ положением о том, что постановления и иные процессуальные решения руководителя следственного органа должны отвечать требованиям законности, обоснованности и мотивированности;
– уточнение п. 1 ч. 2 ст. 37 и п. 3 ч. 1 ст. 37 УПК РФ в части распространения полномочий прокурора на стадию возбуждения уголовного дела, поскольку согласно действующей редакции ст. 37 УПК РФ полномочия прокурора реализуются только по возбужденному уголовному делу;
– расширение содержащихся в п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ полномочий руководителя следственного органа на стадии возбуждения уголовного дела путем предоставления ему права поручать проведение проверки сообщения о преступлении следователю, изымать и передавать материалы проверки другому следователю;
– дополнение ч. 2 ст. 39 УПК РФ полномочием по участию руководителя следственного органа в производимых следователем и самостоятельному производству отдельных следственных и иных процессуальных действий без принятия уголовного дела к своему производству;
– изменение ч. 6 ст. 37 УПК РФ в части того, что требование об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, должны вноситься прокурором на имя руководителя следственного органа (одновременно требуется внесение соответствующих изменений в п. 10 ч. 1 ст. 39 и п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ);
– изменения, направленные на обеспечение единства нормативного правового регулирования единообразных по сути процессуальных отношений, предусматривающие предложение именовать постановления прокурора, выносимые как в порядке ч. 6 ст. 148, ч. 1 ст. 211 и ч. 1 ст. 214 УПК РФ, так и п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, требованиями об устранении нарушений федерального законодательства, предусмотрев единый алгоритм их возможного обжалования;
– дополнение п. 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ в части, касающейся правомочия руководителя следственного органа давать указания следователю о производстве не только следственных, но и иных процессуальных действий;
– дополнение ч. 3 ст. 39 УПК РФ в части, касающейся механизма обжалования следователем указаний руководителя следственного органа и видов возможных решений по его жалобе со стороны руководителя вышестоящего следственного органа. В том же контексте предложены изменения в п. 7 ч. 1 ст. 39 УПК РФ, предоставляющие руководителю нижестоящего следственного органа возможность обжалования решений руководителя вышестоящего следственного органа;
– дополнение ст. 175 УПК РФ указанием на руководителя следственного органа как субъекта реализации полномочий по изменению и дополнению предъявленного следователем обвинения, а также по частичному прекращению уголовного преследования;
– изменение п. 2 ч. 5 ст. 439, п. 3 ч. 5 ст. 221 УПК РФ в части наделения руководителя следственного органа полномочием по согласованию решения следователя о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера (п. 2 ч. 1 ст. 439 УПК РФ).
Достоверность и обоснованность полученных результатов и изложенных в диссертации предложений по совершенствованию законодательства, регламентирующего порядок расследования уголовных дел, обеспечены применением надлежащей методологии исследования, подбором и использованием монографической литературы, широкой нормативной правовой базой, репрезентативным, в качественных и количественных показателях, эмпирическим исследованием. Репрезентативность предложенного исследования как важнейшая предпосылка научной обоснованности и достоверности полученных результатов обеспечивалась его географией, количеством и качеством использованных статистических данных, изучением значительного массива уголовных дел, материалов доследственной проверки, актов прокурорского реагирования.
Теоретическая значимость результатов исследования. Исследование призвано внести необходимую теоретическую ясность в определение системы и взаимосвязи процессуальных полномочий, реализуемых руководителем следственного органа в свете законодательных новелл 2007 – 2012 гг. Результаты исследования и сформулированные в нем предложения теоретического, нормативного и организационного характера послужат дополнительным импульсом к развитию теоретического осмысления проблемных вопросов по созданию единого независимого федерального органа расследований как необходимого элемента продолжения судебно-правовой реформы в Российской Федерации.
Практическая значимость результатов исследования состоит в том, что диссертант, опираясь на систему разработанных теоретических выводов, материалы изучения следственной практики и анкетирования респондентов, сформулировал предложения по уточнению, изменению, дополнению уголовно-процессуального законодательства и подзаконных нормативных правовых актов в части, касающейся деятельности руководителя следственного органа, следователя и прокурора в российском уголовном процессе. В работе даются конкретные практические рекомендации, направленные на совершенствование порядка производства предварительного следствия, способствующие оптимизации деятельности руководителей следственных подразделений, следователя, прокурора в досудебных стадиях.
Выводы и предложения автора могут быть использованы в процессе совершенствования уголовно-процессуального законодательства, при подготовке руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в ведомственном нормативном регулировании, в учебном процессе.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертационного исследования изложены в 8 опубликованных работах автора, в том числе в 5 работах, опубликованных в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки России, докладывались на заседании кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, на двух научно-практических конференциях. Основные результаты исследования нашли применение в преподавании курсов «Уголовно-процессуальное право» и «Прокурорский надзор»; спецкурсов «Предварительное следствие в органах внутренних дел» Академии управления МВД России и Волгоградской академии МВД России, научной деятельности Всероссийского научно-исследовательского института МВД России. Материалы исследования в виде подготовленных автором методических рекомендаций внедрены и используются в практической деятельности Следственного департамента МВД России, следственного управления УВД по Центральному административному округу ГУ МВД России по г. Москве и Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по г. Москве, о чем имеются акты о внедрении.
Структура и объем работы определены содержанием темы и задачами исследования. Диссертация выполнена в объеме, предусмотренном ВАК Минобрнауки России, и состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Понятие полномочий руководителя следственного органа и их общая характеристика. Функции руководителя следственного органа
Предметом исследования в рамках настоящей работы являются полномочия руководителя следственного органа. В ходе реформы уголовно-процессуального законодательства нормы, устанавливающие содержание и порядок реализации данных полномочий, подверглись существенным изменениям. Вместе с тем уголовно-процессуальное законодательство не содержит определения самого понятия «полномочия руководителя следственного органа». В этой связи, чтобы перейти к характеристике содержания исследуемого нами процессуального института, необходимо определиться с содержанием правового статуса руководителя следственного органа в целом как участника уголовно-процессуальной деятельности на досудебных стадиях с учетом взаимосвязи и взаимообусловленности составляющих его элементов. При этом мы намеренно оставляем без специального рассмотрения вопросы генезиса понятия и полномочий руководителя следственного органа (ранее - начальника следственного отдела), которые достаточно полно исследованы в российской уголовно-процессуальной науке .
Итак, в соответствии с п. 38.1 ст. 5 УПК РФ в редакции Федерального закона от 05.06.2007 № 87-ФЗ законодателем определено, что «руководитель следственного органа - это должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель». Поскольку ч. 2 ст. 151 УПК РФ содержит исчерпывающий перечень действующих органов, осуществляющих предварительное следствие, обобщающее понятие «руководитель следственного органа» по идее должно охватывать руководителей следственных подразделений всех ведомств -Следственного комитета Российской Федерации, органов внутренних дел, органов Федеральной службы безопасности и органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, а также их заместителей, действующих в пределах своей компетенции. До внесения в УПК РФ указанных законодательных новелл данный участник уголовно-процессуальных отношений именовался «начальник следственного отдела», и его процессуальные полномочия распространялись на руководителей следственных органов федерального уровня, межрегионального уровня (в Федеральных округах), регионального уровня (в субъектах Российской Федерации), а также и на руководителей муниципального уровня (в городах, районах, межмуниципальных образованиях).
Ученые-процессуалисты расходятся во мнениях относительно того, насколько принципиальным и методологически точным является новое определение. На наш взгляд, можно согласиться с мнением ряда авторов о том, что вышеприведенная формулировка не отражает существенных признаков указанного участника уголовного судопроизводства и нуждается в дополнительной конкретизации . Вместе с тем в теории российской уголовно-процессуальной науки относительно указанных изменений высказан тезис о том, что само переименование указанного субъекта процессуальных отношений принципиально, и прежде всего это связано с его «кардинально новой и комплексной правовой характеристикой»; с попыткой законодателя строго разграничить его процессуальные и организационные полномочия, реализуемые в досудебных стадиях уголовного судопроизводства России1.
Отдельными авторами именно этим объясняется логика и принципиальность подходов законодателя к вопросу переименования указанного должностного лица. Однако при комплексном анализе новелл, внесенных в УПК РФ (прежде всего Федеральным законом от 05.06.2007 № 87-ФЗ) , названного различия в целом не наблюдается.
Более того, на наш взгляд, достаточно очевидно, что законодатель не ставил перед собой и задачи ограничения управленческих полномочий руководителя следственного органа ни в контексте законодательных новелл от 5 июня 2007 г., ни в последующем.
В этой связи отдельными учеными названы иные причины указанного переименования начальника следственного отдела в руководителя следственного органа. В Федеральном законе «О прокуратуре Российской Федерации» (ч. 5 ст. 20.1) в результате изменений, внесенных Федеральным законом от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ, а в последующем и в принятом Федеральном законе «О Следственном комитете Российской Федерации»3 закреплено, что в следственных органах образуются должности руководителей (то есть, по сути, управленцев, — выделено И.Ч.) соответствующих структурных подразделений, их первых заместителей и заместителе . В итоге и п. 38.1 ст. 5 УПК РФ изменялся не в контексте разграничения процессуальных и организационных (управленческих)4 полномочий руководителя следственного органа, как пытаются утверждать, а по сугубо тактическим и ведомственным соображениям. В том числе в целях обеспечения легитимного функционирования названных руководителей как в структуре образованного Следственного комитета Российской Федерации, так и непосредственно в сфере российского уголовного судопроизводства.
При этом путем внесения изменений в УПК РФ «автоматически» были переименованы руководители всех следственных органов, функционирующих в системе МВД, ФСБ и ФСКН России1. Это обстоятельство, полагаем, в определенной мере также свидетельствует о постепенной интеграции следственных аппаратов указанных ведомств в единую систему.
Однако, на наш взгляд, суть предложенных законодателем новелл заключается не столько в формальном изменении названия с «начальника следственного отдела» на «руководителя следственного органа», сколько в кардинальном изменении процессуального и административного статуса этого должностного лица, круга и функционального назначения его полномочий.
В данной связи рассмотрим подробнее содержание процессуального статуса руководителя следственного органа. Статус (от лат. status -положение, состояние) определяется как правовое положение субъекта права - гражданина или юридического лица, характеризуемое и определяемое его организационно-правовой формой, правами и обязанностями, ответственностью, полномочиями, вытекающими из законодательных и иных нормативных правовых актов .
Статус участника уголовного судопроизводства как комплексная категория характеризуется совокупностью взаимосвязанных признаков, к которым можно отнести: 1) указание непосредственно в законе на данное лицо как на участника уголовного процесса; 2) наличие у этого лица комплекса предусмотренных законом прав и обязанностей; 3) наличие предусмотренной законом возможности осуществлять уголовно-процессуальную деятельность; 4) вступление в ходе осуществления уголовно-процессуальной деятельности в уголовно-процессуальные отношения с иными участниками процесса. Аналогичным образом статус участника уголовного судопроизводства определяют и В.Н. Григорьев, А.В. Победкин, В.Н. Яшин . Указанные признаки характерны и для статуса руководителя следственного органа, которого уголовно-процессуальный закон относит к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения (п. 38.1, 45, 47, 58 ст. 5 УПК РФ).
Неотъемлемым элементом процессуального статуса любого участника уголовного судопроизводства России являются его права и обязанности, предоставленные ему либо непосредственно законом, либо (дополнительно) ведомственными нормативными правовыми актами, а также ответственность за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязанностей или злоупотребление правами. Вместе с тем применительно к компетенции государственных органов и должностных лиц - участников уголовного судопроизводства законодатель наряду с категорией «права и обязанности» употребляет термин «полномочия» (например, в п. 40.1, 41 ст. 5, ч. 1 ст. 39 УПК РФ и др.).
В этой связи для правильного понимания содержания указанных категорий в структуре процессуального статуса руководителя следственного органа необходимо, прежде всего, определиться в соотношении понятий «полномочия», «права и обязанности», «функции», обратившись к сложившимся в российской уголовно-процессуальной доктрине подходам.
Полномочия руководителя следственного органа как средство обеспечения процессуальной независимости (самостоятельности) следователя
Как уже отмечалось выше, с изменениями, внесенными в последние годы в российское уголовно-процессуальное законодательство, статус руководителя следственного органа вобрал в себя значительный объем полномочий, позволяющих практически полностью контролировать ход предварительного следствия. Такое усиление роли руководителя следственного органа в досудебном производстве направлено в первую очередь на формирование качественно новой и более эффективной системы процессуального контроля. Вместе с тем существенно изменившиеся условия процессуальной деятельности участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения приводят к необходимости по-новому осмыслить содержание требования процессуальной самостоятельности (независимости) следователя.
Оценивая сущность и содержание норм, связанных с кардинальным изменением, с одной стороны, полномочий руководителя следственного органа и прокурора, с другой - характера взаимоотношений между следователем и руководителем следственного органа, одни исследователи однозначны в вопросе о том, что современное нормативное регулирование практически исключает возможность какой-либо процессуальной самостоятельности следователя .
Другие, напротив, не только не видят в сути предложенных законодателем новелл какой-либо проблемы, но и приводят соответствующие аргументы в обоснование тезиса о том, что предпринятые усилия - очень важный шаг к укреплению процессуальной независимости следователя, к созданию единого федерального следственного органа, повышению качества и эффективности предварительного расследования преступлений1.
Наиболее обоснованными в контексте данной дискуссии представляются теоретически выверенные и эмпирически верифицируемые выводы профессора Б.Я. Гаврилова, который, по сути, первым предложил научной общественности объективный анализ широкого круга проблем, проявившихся в результате реформы 2007 - 2008 гг., в разрезе современного состояния следственной работы в ее количественных и качественных показателях2.
Обратимся к принципиальным моментам указанной дискуссии. По мнению оппонентов, речь идет прежде всего о резком снижении качества следственной работы в результате передачи части полномочий прокурора в ведение руководителя следственного органа, ухудшении общего состояния дел в сфере обеспечения прав и законных интересов участников уголовного процесса, практически полном, как утверждают, игнорировании требований прокуратуры, направленных на обеспечение указанных прав и свобод .
В том же контексте рассматриваются и традиционно озвучиваемые «причины» подобного положения дел. Это и отсутствие надлежащего процессуального контроля со стороны непосредственного руководителя следственного органа, якобы субъективно заинтересованного лишь в улучшении ведомственных показателей в работе и игнорирующего в данной связи процессуальные нарушения в деятельности следователя, и иные субъективные обстоятельства .
В результате сравнительного исследования официальных статистических данных о количестве уголовных дел, которые возвращены прокурором для производства дополнительного расследования и судом прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ в период между 2002 - 2006 г.г. и в период 2008 - 2012 г.г., нами убедительно доказано, что после передачи основных полномочий по осуществлению процессуального контроля за деятельностью следователей от прокурора к руководителю следственного органа основные показатели законности в деятельности следственного аппарата нисколько не ухудшились, а наоборот, отмечается устойчивая тенденция к их улучшению .
Положительная динамика результатов следственной работы объективно проявляет себя и при сравнении показателей, которые характеризуют состояние законности при расследовании уголовных дел; отражают сведения 0 числе лиц, заключенных под стражу в ходе досудебного производства, и т.п. При этом необходимо резюмировать, что из исследованных статистических данных усматриваются тенденции к более взвешенному в последние годы подходу следователей и к избранию по судебному решению меры пресечения в виде заключения под стражу, и к реализации иных имеющихся у них процессуальных полномочии .
Необходимо отметить, что аналогичные тенденции выявлены нами и в ходе изучения деятельности органов предварительного следствия в 12 регионах страны.
Причем выводы, полученные в рамках диссертационного исследования, в полной мере соответствуют результатам проведенного профессором Б.Я.Гавриловым сравнительного исследования эффективности деятельности органов предварительного следствия в рамках УПК РФ как до, так и после изменений, внесенных Федеральным законом от 05.06.2007 № 87-ФЗ1, а также объективно подтверждаются эмпирическими данными других исследователей. Особый интерес в этой связи представляют данные опроса следователей, проведенного в 2010 г. профессором С.А. Шейфером. Его исследование показало, что большинство из 208 опрошенных следователей в той или иной степени поддерживают наделение руководителя следственного органа полномочиями, способными существенным образом ограничить одно из важнейших составляющих процессуального статуса следователя - право самостоятельно направлять ход расследования (п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК)2.
Оценивая роль руководителя следственного органа в целом, более половины (64,9 %) из опрошенных диссертантом 184 следователей позитивно оценили необходимость сочетания в его деятельности как сугубо административных (организационных), так и процессуальных полномочий1.
Между тем и сегодня эти принадлежавшие ранее прокурору полномочия остаются гарантией реализации в уголовном процессе системы сдержек и противовесов, характерных для принципа разделения властей и составляющих в уголовном судопроизводстве такие существенные элементы состязательности, как разделение процессуальных функций и процессуальная самостоятельность следователя.
Полагаем, что рассмотренные моменты достаточно объективно свидетельствуют о том, что руководители следственных органов не только весьма эффективно реализуют переданную им от прокуроров функцию процессуального руководства за деятельностью следователей, но и в состоянии найти правильные векторы организационных взаимоотношений.
В рамках этой дискуссии считаем необходимым определиться и в вопросе о том, насколько введенные законодателем новеллы и результаты их применения сказались на традиционно обсуждаемой проблеме процессуальной независимости (самостоятельности) следователя.
Как известно, проблемы реализации процессуальной самостоятельности следователя являются предметом дискуссии практически с момента появления этого института. Определенную остроту этой дискуссии придает и то обстоятельство, что непосредственно в уголовно-процессуальном законодательстве (как РСФСР, так и Российской Федерации) отсутствует норма - принцип о процессуальной самостоятельности следователя.
Наиболее часто понимание процессуальной самостоятельности следователя как одного из наиболее принципиальных элементов его статуса определяется через закрепление в нормах п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ дискреционного права (полномочия) данного субъекта уголовного судопроизводства самостоятельно принимать решения о направлении хода расследования, о производстве следственных и иных процессуальных действий за исключением случаев, когда требуется получение согласия руководителя следственного органа или судебное решение. Составной частью данного института является и категория личной ответственности за их законное и своевременное проведение1.
Профессор А.П. Гуляев полагал, что процессуальная самостоятельность (независимость) следователя (по правилам УПК РСФСР 1960 г.) прежде всего определяется его правом не соглашаться с указаниями прокурора и начальника следственного отдела по наиболее существенным вопросам предварительного расследования; правом в любой момент приступить к производству предварительного следствия, не дожидаясь выполнения органом дознания неотложных следственных действий по делам, по которым производство предварительного следствия обязательно .
Несколько отличной является позиция С.Н. Хорьякова, который, характеризуя процессуальную самостоятельность следователя в российском уголовном процессе, рассматривает ее как нормативное предписание, обеспечивающее возможность осуществления следователем процессуальных действий и принятия процессуальных решений по своему внутреннему убеждению, основанному на законе и совести .
Особенности реализации полномочий руководителя следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела
Для анализа полномочий руководителя следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела прежде всего необходимо определиться в характеристике сущности и содержания указанной стадии1.
Принимая во внимание, что детальное исследование этих вопросов не охватывается предметом и непосредственными задачами проводимого исследования, в дальнейшем предполагается исходить из того, что в стадии возбуждения уголовного дела деятельность должностных лиц органов предварительного расследования осуществляется преимущественно в форме уголовно-процессуальных отношений.
Содержание указанной стадии составляет система предусмотренных законом действий управомоченных государственных органов и их должностных лиц, направленных на установление достаточных данных, указывающих на признаки преступления, и основания для принятия итоговых процессуальных решений о возбуждении уголовного дела (ст. 146 УПК РФ) или об отказе в этом (ст. 148 Кодекса). При этом с принятием акта о возбуждении уголовного дела начинается публичное уголовное преследование от имени государства в связи с совершенным преступным деянием, создаются правовые основания для последующих процессуальных действий органов дознания, предварительного следствия и суда2.
Принципиально, что вынесение названых процессуальных актов обусловлено определенными, предусмотренными законом обстоятельствами1.
Возбуждение уголовного дела закон допускает лишь при наличии законного повода (ч. 1 ст. 140 УПК РФ), достаточного основания (ч. 2 ст. 140 УПК РФ) и при отсутствии обстоятельств, исключающих уголовное судопроизводство (ст. 24, 27 УПК РФ).
Понятие повода является устоявшимся в теории уголовно-процессуальной науки. Законодателем определен исчерпывающий перечень поводов к возбуждению уголовного дела (ст.ст. 141-143 УПК РФ). В отличие от повода понятие «основание возбуждения уголовного дела» определено недостаточно как в законе, так и в теории уголовного процесса. Указывая на то, что основанием к возбуждению уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ), законодатель не поясняет, какие именно данные могут быть достаточны для принятия такого решения, а также какие конкретно признаки преступления должны быть установлены. Различные подходы к толкованию указанных положений закона вызывают серьезные проблемы в правоприменительной практике.
Между тем, исходя из смысла указанной формулы, надо признать, что речь следует вести о двух критериях наличия основания для возбуждения уголовного дела - юридическом (признаки преступления) и фактическом (достаточные данные) . Фактически речь идет о круге обстоятельств, сведениями о которых необходимо располагать на этом этапе (предмет доказывания), и уровне знаний об этих обстоятельствах, обеспечивающем вероятность или достоверность выводов, положенных в основу решения о возбуждении уголовного дела или отказе в этом (пределы доказывания)1.
При определении предмета и непосредственных задач деятельности, реализуемой на этой стадии, прежде всего вызывает сложность требование закона устанавливать «признаки преступления», достаточные для возбуждения уголовного дела. Однако формулировка «признаки преступления», используемая законодателем в ч. 2 ст. 140 УПК РФ, является, по нашему мнению, недостаточно корректной, так как не учитывает положений материального права. Кроме того, она не отражает действительных направлений деятельности управомоченных органов предварительного расследования на этом этапе. Между тем имеющееся различие в определении «признаков преступления» в указанной процессуальной норме и «признаков состава преступления» в материальном праве принципиально как для правильного понимания основания для законного и обоснованного возбуждения уголовного дела, так и для определения пределов доследственной деятельности следователя, дознавателя, органа дознания на этом этапе.
При этом следует исходить из того, что признаки преступления закреплены в ч. 1 ст. 14 УК РФ, согласно которой преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания. Достаточно определенными являются и признаки состава преступления. Согласно ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. При этом под составом преступления понимается система объективных и субъективных признаков, закрепленных в уголовно-правовой норме, которые необходимы и достаточны для квалификации, то есть признания совершенного деяния в качестве преступления1. Таким образом, только деяние, содержащее в себе все признаки состава преступления, является основанием для привлечения к уголовной ответственности. Согласно п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ отсутствие в деянии состава преступления выступает в качестве основания для отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения.
В этой связи и основные проблемы совместной процессуальной деятельности участников уголовного процесса на этой стадии досудебного производства связаны с отсутствием единства подходов к разрешению вопросов о достаточности признаков состава преступления, установленных в ходе доследственнои проверки, а также степени имеющихся в ее материалах фактических данных для принятия законного и обоснованного процессуального решения.
С учетом изложенного, диссертанту представляется логичным, что основные аспекты взаимодействия руководителя следственного органа, следователя и прокурора в рассматриваемой стадии досудебного производства неразрывно связаны с разрешением вопросов организации и осуществления проверки заявления (сообщения) о преступлении, оценки достаточности данных для принятия итогового процессуального решения, обеспечения законности и обоснованности этого решения.
Проведенное нами исследование практики реализации полномочий руководителя следственно органа применительно к начальной стадии досудебного производства выявило ряд проблем нормативного правового регулирования. Ранее уже отмечалось, что в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ руководитель следственного органа вправе поручать производство предварительного следствия следователю либо нескольким следователям, изымать уголовное дело у следователя и передавать его другому следователю, принимать уголовное дело к своему производству и реализовывать ряд других полномочий, но по уже возбужденному уголовному делу. Закономерен вопрос о том, могут ли аналогичные полномочия быть распространены на деятельность руководителя следственного органа, реализуемую до возбуждения уголовного дела. К примеру, обладает ли названный руководитель правом поручать конкретному следователю проверку сообщения о совершенном или готовящемся преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144-145 УПК РФ? Закон на этот вопрос прямого ответа не дает. Вместе с тем 96 % опрошенных нами следователей убеждены, что руководитель следственного органа данным правом обладает1.
Безусловно, с этим следует согласиться, поскольку данное правомочие однозначно признается как уголовно-процессуальной доктриной, так и следственной практикой. Полагаем, что положения п. 1 ч. 1 ст. 39 и п. 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ регламентируют сходную ситуацию, а уголовно-процессуальный закон, исходя из позиции Конституционного Суда Российской Федерации, может применяться по аналогии2. При этом её использование в указанной ситуации не ущемляет прав и свобод участников уголовного судопроизводства и, следовательно, оправдано3.
Особенности реализации процессуальных полномочий руководителя следственного органа и руководителя вышестоящего следственного органа
Развитие сформулированного в 1 гл. I настоящей работы тезиса о том, что посредством законодательных новелл от 5 июня 2007 г. и последующих изменений и дополнений УПК РФ, закрепивших за руководителем следственного органа комплекс процессуальных и организационных полномочий, законодатель значительно расширил его процессуальные и организационно-управленческие возможности, на наш взгляд, необходимо более подробно рассмотреть проблемные вопросы реализации указанных полномочий руководителями следственных органов разных уровней.
Уголовно-процессуальный закон достаточно подробно регламентирует процессуальные полномочия непосредственного руководителя следственного органа, возглавляющего следственное подразделение, подчиненные следователи которого непосредственно расследуют уголовные дела (например, начальники следственных отделов в составе ОВД на районном (межрайонном) уровне, начальники следственных частей в структуре следственных управлений У МВД России по субъектам и т.п.). Вместе с тем, механизм реализации процессуальных полномочий руководителями вышестоящих следственных органов (например, начальниками следственных управлений, Главных следственных управлений на уровне субъектов Российской Федерации) УПК РФ раскрывается не достоточно. При этом в большинстве случаев реализация этих полномочий обеспечивается деятельностью сотрудников контрольно-методических, организационно-зональных подразделений в структуре следственных управлений (главных следственных управлений) и т.п., не имеющих процессуального статуса, которыми непосредственно уголовные дела к производству не принимаются и не расследуются. Их деятельность, связанная с изучением материалов доследственных проверок и уголовных дел, находящихся в производстве следователей нижестоящих следственных органов, оценкой имеющихся доказательств в связи с рассмотрением ходатайств о продлении процессуальных сроков, или жалоб и ходатайств участников процесса на действия и решения следователя или руководителя нижестоящего следственного органа и т.п., непосредственно оказывает влияние на процесс производства по конкретному уголовному делу, однако в уголовно-процессуальном законе отражения не нашла.
В этой связи значительный интерес для нашего исследования представляет введение в УПК РФ Федеральным законом от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ такого участника уголовно-процессуальных отношений как «следователь-криминалист».
Введение данной процессуальной фигуры было неоднозначно воспринято в среде ученых-процессуалистов и практиков. Достаточно привести мнение М.В. Мешкова, В.В. Гончара о том, что искусственно внедренное в уголовно-процессуальный закон понятие «следователь-криминалист» ущербно в правовом отношении, усугубляет проблему деформации понятийного аппарата УПК РФ, продолжает негативную тенденцию тиражирования в нормах права «виртуальных» участников уголовного процесса1. Ряд процессуалистов считает, что процессуальная фигура следователя-криминалиста должна быть исключена из системы участников уголовного судопроизводства .
На наш взгляд, причиной для столь категоричных выводов послужил неудачно использованный законодателем прием законодательной техники. Так, в ст. 5 УПК РФ приводятся основные понятия, в том числе понятие следователя-криминалиста (п. 40.1). Однако в дальнейшем в тексте УПК РФ оно не используется ни разу. Нормы, конкретизирующие его правовой статус, отсутствуют.
Не менее острую дискуссию в научной среде вызвали полномочия следователя-криминалиста, в частности вопрос о его возможности самостоятельно проводить следственные действия. Одни ученые полагают, что следователю-криминалисту может быть поручено расследование в целом или проведение отдельных следственных действий, но только по письменному поручению руководителя следственного органа1. Высказано и мнение о том, что участие следователя-криминалиста в расследовании уголовного дела без принятия его к своему производству должно быть оформлено по правилам, определяющим порядок производства расследования следственной группой (ст. 163 УПК РФ) . Ряд процессуалистов говорит о принципиальной невозможности самостоятельного проведения следователем-криминалистом следственных действий, ссылаясь на анализ положений действующего законодательства . О несовершенстве нормативной регламентации правового статуса рассматриваемого участника уголовного процесса свидетельствует и то обстоятельство, что по настоящее время должности следователей-криминалистов в органах внутренних дел, органах федеральной службы безопасности, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ не предусмотрены.
Наша позиция по данному вопросу менее категорична. Полагаем, что введением в уголовно-процессуальное право фигуры «следователя-криминалиста» законодатель, с одной стороны, расширил традиционные сущность и содержание самого базового понятия «следователь», с другой -преследовал цель обеспечить реализацию того значительно расширившегося круга процессуальных полномочий руководителя следственного органа, которым он оказался наделен в результате проводимого реформирования системы досудебного производства. Основанием для этого нашего вывода служат следующие аргументы.
Определение «следователя-криминалиста» дано в п. 40.1 ст. 5 УПК РФ, согласно которому это - «должностное лицо, уполномоченное осуществлять предварительное следствие по уголовному делу, а также участвовать по поручению руководителя следственного органа в производстве отдельных следственных и иных процессуальных действий или производить отдельные следственные и иные процессуальные действия без принятия уголовного дела к своему производству». В соответствии с п. 4 ст. 4 Федерального закона от 28 декабря 2010 г. № 403-ФЗ «О Следственном комитете Российской Федерации» следователи-криминалисты также охватываются понятием «следователь». При этом, по мнению М.И. Петрова, законодатель определяет следователя как должностное лицо с позиций занимаемой должности и функциональных обязанностей, объединяя в его содержании родовое, но процессуально различное понятие «следователь-криминалист»1. Таким образом, следователь-криминалист обладает в полном объеме предусмотренными УПК РФ полномочиями следователя и дополнительно наделен специальной компетенцией.
В этой связи Н.А. Колоколов полагает, что поскольку закон не разграничивает компетенции следователя и следователя-криминалиста, данное разграничение должен осуществлять руководитель следственного органа, наделивший следователя-криминалиста правом проведения отдельных следственных действий, в том. числе и по его собственной инициативе2.
Положительным элементом статуса следователя-криминалиста является указание на возможность самостоятельного производства и участия в производстве следственных и иных процессуальных действий без принятия уголовного дела к своему производству. Это должно способствовать оперативному включению данного участника в процессуальную деятельность по уголовному делу и, при наличии письменного поручения руководителя следственного органа, сокращению временны х и организационных затрат на дополнительные бюрократические процедуры.
Помимо основной задачи, которую, как представляется, преследовал законодатель, вводя указанного участника в уголовный процесс, - оказание практической и методической помощи следователю в производстве предварительного следствия, выполнении отдельных следственных и иных процессуальных действий, статус следователя-криминалиста может быть использован для решения другой задачи - оказания помощи руководителю следственного органа в реализации полномочий по процессуальному руководству расследованием и контролю за процессуальной деятельностью других следователей.
Об этом свидетельствует ключевое, на наш взгляд, в приведенном выше определении указание на то, что данное должностное лицо, по сути являясь следователем, ограничено в своей дополнительной компетенции объемом поручения руководителя следственного органа и не вправе самостоятельно принимать процессуальные решения, выходящие за пределы данного поручения.
