Особенности обеспечения неприкосновенности частной жизни лица на досудебных стадиях уголовного судопроизводства Гонтарь Сергей Николаевич

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Конституционное право лица на неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве 14

1. Содержание и сущность права на неприкосновенность частной жизни лица в уголовном судопроизводстве 14

2. Генезис права на неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве 52

3. Неприкосновенность частной жизни как принцип уголовного судопроизводства и его соотношение с другими принципами 65

ГЛАВА 2. Уголовно-процессуальные гарантии обеспечения права лица на неприкосновенность частной жизни на этапе досудебного производства ...86

1. Понятие и система гарантий обеспечения права на неприкосновенность частной жизни лица на досудебных стадиях уголовного судопроизводства 86

2. Специфика обеспечения права на неприкосновенность частной жизни участников уголовного судопроизводства при задержании и заключении под стражу 117

3. Проблема обеспечения прав участников процесса на неприкосновенность частной жизни при производстве отдельных следственных действий 143

Заключение 177

Библиография 183

Приложения 204

• Содержание и сущность права на неприкосновенность частной жизни лица в уголовном судопроизводстве
• Генезис права на неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве
• Понятие и система гарантий обеспечения права на неприкосновенность частной жизни лица на досудебных стадиях уголовного судопроизводства
• Специфика обеспечения права на неприкосновенность частной жизни участников уголовного судопроизводства при задержании и заключении под стражу

Введение к работе

Актуальность темы исследовании. Право на неприкосновенность частной жизни, являясь одним из основных конституционных прав человека и гражданина, отражает стремление каждого иметь свой собственный мир интимных, семейных, деловых и иных интересов, не подлежащих контролю со стороны государства, общества и отдельных граждан; оно устанавливает запрет вторжения извне в сферу тех сторон жизни, которые в силу своей свободы они не желают делать достоянием других лиц.

Многие авторы1 отмечают, что отношение государства к частной жизни граждан всегда являлось индикатором политического режима в обществе, показателем невмешательства государства в частную жизнь людей. Это стало одним из принципов гражданского общества: понятие неприкосновенности частной жизни - основополагающий элемент справедливости, к которому стремится любое демократическое общество.

История нашего государства свидетельствует, что проблема обеспечения неприкосновенности частной жизни лица в нашей стране никогда не была доминирующей, о чем красноречиво свидетельствует статистика. Удельный вес лиц, осужденных за преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина (ст.ст. 136 - 149 УК РФ) в России, не превышает 0,1 % от удельного веса общего числа осужденных . В 2003 году на территории Ставропольского края было зарегистрировано 40991 преступление, из которых лишь 2 возбуждено но ст. 137 УК РФ - нарушение неприкосновенности частной жизни.

Л.Ш. Берекашвили в качестве причин подобного положения отмечает: низкий уровень экономического развития; нестабильность в социально-политической правовой сфере; отсутствие эффективных форм правового воспи тания граждан; плохое знание населением России своих прав и не умение ихиспользовать и требовать от окружающих и государства их уважения и соблюдения3.

Традиционно в России, особенно в период советской власти, государственные интересы, в сравнении с частными интересами отдельно взятых граждан были приоритетными4. По мнению Н.Н. Ковтуна «последовательно отстаиваемая и скрупулезно разрабатываемая последние 70 лет нашей правовой наукой, ленинская идея о том, что у нас нет ничего частного в области права, ибо в этой отрасли государственной деятельности у нас все публично-правовое, а не частное, не только жестко цементировала собой весь механизм государственной и общественной жизни и детерминировала сферу политики, права, нравственности и культуры, но и в целом низводила личность до положения «винтика», призванного лишь обеспечить нормальное функционирование государственного механизма» .

Теоретическое обоснование подобного положения дел прочно покоилось на фундаменте теории уголовно-правовых отношений, согласно которой субъектами уголовно-процессуальных отношении могли быть лишь государство и преступник; содержанием - публичные права и обязанности его субъектов; объектом - уголовная ответственность за содеянное; а реализация и прекращение этого отношения всецело зависели от воли самого государства6. Интерес лица, потерпевшего от преступления, при этом практически не принимался во внимание, а сама эта личность даже не смела мечтать о том, чтобы когда-нибудь стать равноправным субъектом указанных отношений, чья воля и чей интерес мог бы реально определять их содержание, реализацию или конечный момент7.

Категории «диспозитивности», «состязательности», «уголовного иска», признаваемые в качестве ведущих начал уголовного судопроизводства практически всей системой англо-саксонского, и отчасти континентального, права, в нашем процессе и процессуальной науке неизбежно подвергались публичному остракизму: потому любая попытка исследовать их, априори признавалась бесплодной, научно несостоятельной и идеологически вредной8.

Кардинальное изменение отношения государства к личности связано с принятием в 1993 году Конституции РФ9. Концепция прав человека, положенная в её основу, зиждется на признании права отдельного человека на неприкосновенность частной жизни. Законодатель впервые в Конституции России закрепил право на неприкосновенность частной жизни. В связи с этим, частная жизнь лица уже не может рассматриваться как социальная категория, не имеющая правового содержания10, всецело лежащая вне правовой действительности, правового регулирования, вне права. Представляется актуальным исследование понятия частной жизни, как правовой категории; форм реализации права на частную жизнь в сфере уголовного судопроизводства; оснований и порядка ограничения конституционного права на неприкосновенность частной жизни на досудебных стадиях российского уголовного процесса. Право на неприкосновенность частной жизни лица должно быть признано уголовно-процессуальным законом в качестве основополагающего принципа уголовного судопроизводства и защищена им от произвольного вмешательства в неё со стороны государства и иных лиц. Принцип неприкосновенности частной жизни лица в уголовном судопроизводстве - гарантия соблюдения рассматриваемого права при производстве процессуальных и следственных действий, т.е. реализация в уголовном судопроизводстве права на неприкосновенность частной жизни уже не зависит от воли правоприменителя. «Там, где есть выбор, где уголовно процессуальный закон предоставляет свободу усмотрения, отношения основываются на нравственных правилах и нормах»11, но тем не менее, «свобода усмотрения» правоохранительных органов и суда но ограничению конституционных прав и свобод граждан должна быть минимальной. Об этом свидетельствуют данные, полученные в результате социологического опроса сотрудников МВД и прокуратуры Ставропольского, Краснодарского краев и Астраханской области. Па вопрос о необходимости вторжения в сферу конституционных прав граждан с целью раскрытия преступлений 32% опрошенных ответили, что здесь допустимы любые ограничения конституционных нрав граждан; 10% степень этих ограничений определить затруднились12.

При отсутствии надлежащих законодательных гарантий, единственным барьером к нарушению прав граждан на частную жизнь в уголовном судопроизводстве, выступает профессиональная этика работников правоохранительных органов. По мнению Л.С. Кобликова, нужны более надежные гарантии, чем надежда на то, что следователи и судьи будут неукоснительно соблюдать профессиональную этику, даже в силу того, что зачастую этичность того или иного действия неочевидна13. Л поскольку именно в области уголовного судопроизводства частная жизнь гражданина наиболее часто игнорируется государственной властью и именно здесь государственное принуждение наиболее грубо вторгается в её сферу, многократно усиливается актуальность исследования границ допустимости и пределов такого вмешательства, научная разработка которых, позволит, наконец, обеспечить реальное господство права, а не произвольно установленного властью закона, и подлинный баланс интересов личности, общества и государства в столь специфической отрасли государственной деятельности, как уголовное судопроизводство.

Эти объективные обстоятельства определяют актуальность диссертационного исследования, а так же научную и прикладную потребность в осмысле 7 ний положений Конституции России, норм УПК РФ14 в свете обеспечения права на неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве.

Степень разработанности темы. Вопросам правового положения личности и механизмам реализации прав человека на частную жизнь в уголовном процессе России и зарубежных стран, посвятили свои работы такие ученые и практики, как М.Т. Лширбекова15, Б.Т. Безлепкин16, Л.Г. Кибальник17, II.И. Кулагин18, В.М. Лебедев19, М.ІІ. Малеина20, В.Н. Махов21, И.Б. Михайловская22, В.Т. Очередин23, И.Л. Петрухин24, М.А. Пешков, М.П. Поляков25, Г.Б. Романовский26, И.В. Ростовщиков27, И.В. Смолькова28, Д.К. Стригалев29, B.C. Шадрин30 и др.

Наиболее фундаментальные исследования проблем обеспечения конституционного права лица на неприкосновенность частной жизни провели, кроме уже упомянутых ученых, Н.Н. Волошкина (2000 г.), Д.К. Стригалев (2002 г.).

Диссертационные исследования этих авторов - пока единственные специальные работы, освещающие данную проблему.

До настоящего времени многие проблемы охраны неприкосновенности частной жизни в уголовном судопроизводстве фактически не разработаны. Это вызвано тем, что данная правовая категория нашла нормативное закрепление сравнительно недавно, что вызывает неопределенность в понимании права на неприкосновенность частной жизни. Остаются дискуссионными вопросы о степени возможного вторжения в нее со стороны государства для достижения целей уголовного судопроизводства.

Имеющиеся научные публикации по рассматриваемой проблематике, основаны на положениях УПК РСФСР и содержат в себе, как правило, исследования по одному из направлений охраны рассматриваемого права и его восстановления, что, по мнению автора, не позволяет провести комплексный анализ изучаемых проблем.

Объект исследования - деятельность органов предварительного следствия, дознания, прокуратуры и суда, а также закономерности и проблемы реализации уголовно - процессуальных норм, связанных с обеспечением нрава на неприкосновенность частной жизни участников уголовного судопроизводства, и складывающиеся при этом правоотношения между субъектами уголовного процесса.

Предмет исследования - уголовно - процессуальные нормы, регламентирующие право участников уголовного судопроизводства на неприкосновенность частной жизни в досудебных стадиях российского уголовного процесса и следственно-судебная практика реализации указанного права.

Цель исследования состоит в разработке, с учетом современных достижений юридической науки, научно обоснованных практических рекомендаций по совершенствованию уголовно - процессуального законодательства, регламентирующего право на неприкосновенность частной жизни, а также правоприменительной деятельности в сфере обеспечения названного права.

Выделенная цель достигается путем решения следующих взаимосвязанных задач:

- изучением истории становления и развития права на неприкосновенность частной жизни лица в сфере уголовного судопроизводства;

- анализа конституционных и международных норм, определяющих содержание права на неприкосновенность частной жизни как принципа уголовного судопроизводства;

- исследования взаимосвязи принципа неприкосновенности частной жизни участников процесса с иными принципами уголовного судопроизводства;

- обобщения и анализа норм международного права и действующего отечественного уголовно - процессуального законодательства, регламентирующего право на неприкосновенность частной жизни лица и практику их применения органами расследования, прокуратуры и суда;

- выявления наиболее распространенных недостатков и ошибок в деятельности органов предварительного расследования, прокуратуры и суда по обеспечению права на неприкосновенность частной жизни участников уголовного судопроизводства на досудебных стадиях уголовного процесса;

- формулирования предложений но совершенствованию действующего законодательства, регламентирующего право участников уголовного судопроизводства на частную жизнь на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Методологическую основу диссертационного исследования составляют диалектический метод научного познания, а также частно-научные методы: сравнения, анализа и синтеза информации, обобщения следственной, прокурорской и судебной практики, материалов уголовных дел и др.

Нормативную базу исследования составили нормы международно-правовых актов, Конституции РФ, действующего уголовно-процессуального, уголовного, уголовно-исполнительного, гражданского и гражданского процессуального законодательства, нормативные акты Генеральной прокуратуры и іМВД России. В работе использованы также решения Конституционного Суда РФ и действующие руководящие разъяснения Верховного Суда России.

Теоретическую основу исследования составили научные труды и иные печатные работы специалистов по теории государства и права, международному праву, уголовно-процессуальному и уголовному праву, прокурорскому надзору, а также криминалистике и теории оперативно-розыскной деятельности.

Эмпирическую базу исследования составили результаты изучения более ста уголовных дел, находившихся в производстве следователей, и законченных производством следователями ГСУ при ГУВД Ставропольского края и следственных отделений при районных отделах внутренних дел г. Ставрополя в 2002-2004 г., более 20 представлений прокуроров районных прокуратур г. Ставрополя, более 30 определений и приговоров районных судов и краевого суда Ставропольского края, а также материалы служебных проверок в указанных выше следственных подразделениях по фактам нарушений конституционных и уголовно-процессуальных норм в сфере охраны права граждан на неприкосновенность частной жизни. Помимо этого в работе использованы результаты социологических исследований, опубликованные различными учеными и авторскими коллективами, статистические данные о состоянии преступности и результатах борьбы с ней в Ставропольском крае и Российской Федерации, а также личный опыт работы автора в органах дознания и следственных подразделениях органов внутренних дел МВД РФ.

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что она представляет собой специальное комплексное исследование проблем обеспечения права на неприкосновенность частной жизни лица на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, которые в научной литературе в рамках уголовного процесса обычно не рассматриваются, либо рассматриваются попутно, при изучении отдельных уголовно-процессуальных институтов, не становясь предметом самостоятельного исследования. Это привело к тому, что до настоящего времени проблемы охраны неприкосновенности частной жизни в уголовном судопроизводстве фактически не разработаны. Остаются дискуссионными вопросы о по нятии частной жизни липа и степени возможного вторжения в нее со стороны государства, с целью реализации положений о назначении уголовного судопроизводства, определенных в ст. 6 УПК.

Между тем, уяснение понятия частной жизни, установление степени необходимого и возможного вмешательства в сферу частных интересов лиц, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, во-первых, составляет основу и пределы решения многих вопросов обеспечения прав личности и, во-вторых, позволяют совершенствовать законотворческий процесс и правопри-м ен ител ьну ю деятел ЫI ость.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Главу 2 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации необходимо дополнить самостоятельным принципом уголовного судопроизводства - неприкосновенность частной жизни лица, что основано на положениях Конституции России и нормах международного права.

2. В свете положений УПК, защиту тайны частной жизни участников уголовного судопроизводства следует рассматривать как одну из целей существования института тайны предварительного расследования. Охране должны подлежать не только личные тайны участников процесса, но и тайны их близких, а также иных лиц, данные, о частной жизни которых, имеются в уголовном деле.

3. Предложение законодательного закрепления мотивов для задержания лица по подозрению в совершении преступления, установив обязанность следователя избирать меру пресечения лишь в случаях действительной необходимости, а в противном случае — ограничиваться обязательством о явке.

4. Обоснование необходимости конкретизации оснований проведения следственных действий, связанных с ограничением права на неприкосновенность частной жизни, закрепив в УПК РФ в качестве таковых только доказательства.

5. В решении вопроса об участии понятых в уголовном судопроизводстве должно лежать диспозитивное начало, позволяющее участнику следствен ного действия, в отношении которого оно осуществляется, самостоятельно решать привлекать ли понятых или применять в ходе следственного действия технические средства, обеспечивающие непрерывное отображение его хода, содержания и результатов.

6. Законодательное закрепление дополнительных механизмов защиты от разглашения данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства, полученных в процессе производства следственных действий.

7. Необходимость закрепления в Уголовно-процессуальном кодексе РФ в качестве общеобязательного основания производства всех следственных действий, сопряженных с проникновением в жилище - судебное решение, а также установить не только предварительный (превентивный) и последующий, но и текущий судебный контроль за производством таких (длящихся) следственных действий, как наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемку (ст. 185 УПК РФ); контроль и запись переговоров (ст. 186 УПК РФ).

8. Предложение о включении в УПК Российской Федерации оптимизированного уголовно-судопроизводственного порядка возмещения реабилитированному морального вреда, в том числе причиненного нарушением его права на неприкосновенность частной жизни в ходе производства по уголовному делу, аналогичный порядку возмещения имущественного вреда, предусмотренному ст. 135 УПК РФ.

9. Предложения о необходимости дальнейшего совершенствования уголовно-процессуальных норм, гарантирующих реализацию конституционного права лица на неприкосновенность частной жизни при производстве предварительного расследования. В этой связи в тексте диссертации сформулированы модели уголовно-процессуальных норм для их возможного включения в установленном порядке в УПК Российской Федерации (ст. 82 УПК, ст. 91 УПК, ст. 94 УПК, ст. 97 УПК, ст. 136 УПК, ст. 161 УПК, ст. 164 УПК, ст. 170 УПК, ст. 179 УПК, ст. 182 УПК). (Основные предложения но совершенствованию действующего уголовно-процессуального законодательства изложены в приложении №3).

Теоретическая значимость исследовании выражается в том, что на основе выводов, которые сформулированы в исследовании, может быть пополнен потенциал науки уголовного процесса путем выработки предложений и рекомендаций, предназначенных для совершенствования уголовно - процессуального законодательства. Изложенные в диссертации положения и выводы, нашли применение в преподавании дисциплины «Уголовный процесс» в вузах и системе повышения квалификации практических работников, а также при подготовке научных работ и учебно-методических пособий.

Практическая значимость исследования заключается в разработке рекомендаций по совершенствованию практики применения органами предварительного расследования, прокуратурой и судом уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего право лица на неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве, что может способствовать повышению качественного уровня расследования преступлений, а так же повышению эффективности прокурорского надзора и судебного контроля за соблюдением указанного права на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждены на заседании кафедры уголовного процесса Волгоградской академии МВД России. Отдельные результаты исследования используются в учебном процессе при преподавании дисциплины «Уголовный процесс» в Ставропольском филиале Краснодарской академии МВД РФ.

Основные идеи и положения исследования внедрены в практическую деятельность следователей следственных подразделений ГУВД Ставропольского края (акты о внедрении прилагаются). По теме диссертации автором опубликовано 7 статей общим объемом 2,4 п.л.

Объем и структура диссертации обусловлены предметом и целью исследования. Она состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения, библиографии и трех приложений.

Содержание и сущность права на неприкосновенность частной жизни лица в уголовном судопроизводстве

В статье 23 Конституции РФ указывается на то, что объектом охраны выступают общественные отношения, возникающие по поводу неприкосновенности частной жизни. Конституция четко определяет, что неприкосновенным является частная жизнь.

Несмотря на использование законодателем в нормативных актах понятий «частная жизнь», «неприкосновенность частной жизни», они не имеют своего официального толкования; в научной литературе также нет общепризнанного определения этих понятий, как и единства в суждениях по поводу их содержания.

При взаимосвязи этих понятий необходимо, тем не менее, разделить категории «частная жизнь», «неприкосновенность частной жизни», «право на неприкосновенность частной жизни», уточнить сущность и содержание каждой из этих категорий.

Невозможно создать надежные механизмы правовой охраны частной жизни лица в уголовном судопроизводстве, не раскрыв её понятия и содержания.

В Толковом словаре русского языка представлено пять значений слова «частный», из которых к теме исследования относятся два: личный, не общественный, не государственный; принадлежащий отдельному лицу, не обществу, не государству31. В обоих случаях, независимо от смысловых оттенков, подчеркивается противопоставление частного и общественного (государственного), неподконролыюсть частного обществу и государству. Слова «личный» и «частный» выступают как синонимы.

«Жизнь» в этом контексте понимается как «деятельность человека в тех или иных ее проявлениях»32. В данном случае - деятельность конкретного человека, не зависящая от государства, общества, других лиц, часть бытия человека, касающаяся только его. Каждый человек не просто биологический организм, развивающийся по определенным законам природы, он социальный индивид, который живя в обществе ему подобных принужден непрерывно получать и перерабатывать информацию, которая становиться частью его «Ego», элементом частной жизни. Данное обстоятельство связано с особенностью биологической организации, а так же необходимым условием развития человека33.

Каждый человек имеет собственное представление о понятии «частная жизнь»; представление это зависит и от психологических характеристик конкретного человека, и от тех норм и традиций, которые существуют в том или ином обществе в определенный исторический период. В юридической литературе в понятие частной жизни включают максимально широкий круг отношений непротивоправного характера, которые находятся за рамками служебной деятельности человека, вопрос разглашения сведений о которой он решает самостоятельно; они, вследствие этого не подлежат прямому государственному контролю .

В.М. Баранов понимает иод частной жизнью человека «совокупность тех видов и форм духовной и физической жизнедеятельности, которую он сам себе устанавливает, развивает, контролирует и самостоятельно определяет степень ее открытости» .

Л.И. Денисов определяет частную жизнь как «сферу индивидуального способа удовлетворения материальных и духовных потребностей человека при общей обусловленности общественной жизнью».36

И.Л. Петрухин включает в частную жизнь всю сферу семейной жизни, родственных и дружеских связей, домашнего уклада, интимных и других личных отношений, привязанностей, симпатий и антипатий, а также образ мыслей, увлечения, творчество . «Частная жизнь, - пишет он, - представляет собой жизнедеятельность человека в особой сфере семейных, бытовых, личных, интимных отношений; свободу уединения, размышления, вступления в контакты с другими людьми или воздержание от таких контактов; свободу высказываний и правомерных поступков вне служебных отношений; тайну жилища, дневников, других личных записей, переписки, других почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, содержание телефонных и иных переговоров; тайну усыновления; гарантированную возможность доверить свои личные и семейные тайны священнику, врачу, адвокату, нотариусу без опасения их разглашения» . По его мнению, домашний уклад, интимные привязанности, личные симпатии и антипатии так же охватываются понятием частной жизни. Все, что происходит в жилище, не может прослушиваться и предаваться гласности. Семейный бюджет, распоряжение личной собственностью и денежными вкладами, само их наличие - все это также сфера частной жизни,

Т.П. Москалькова и Б .Т. Безлеикин полагают, что частная жизнь означает ту область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, принадлежит и дорога только ему, касается только его, а не общества и не государства, и не подлежит контролю с их стороны (область, сфера личных неслужебных дел)

Генезис права на неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве

Отношение государства к частной жизни граждан всегда было индикатором политического режима и ситуации в обществе; невмешательство государства в частную жизнь граждан - один из принципов гражданского общества, а понятие неприкосновенности частной жизни является основополагающим для справедливости, к которой демократия стремится по определению. Неприкосновенность частной жизни любых гражданин всегда признавалась ценностью, неотъемлемым правом человека, хотя степень возможного вмешательства государства в частную жизнь своих граждан в различные периоды существования нашего государства была различна.

Как отмечает Т.В. Кашанина, «процессуальное право как совокупность правовых норм, регулирующих юрисдикционную и иную охранительную деятельность специально уполномоченных государством органов, появляется лишь на сравнительно поздних этапах жизни человеческого общества, отражением степени цивилизованности которого в определенной мере и являются процессуальное право и уровень его развития»133. Однако сама деятельность по разрешению правовых споров (процедура) возникла уже на ранних этапах развития общества и права. Так, Г.В. Мальцев, отмечая это, пишет: «Зарождение примитивных процессуальных форм, упорядочивающих конфликтную ситуацию спора или наложения наказаний за действия, близкие к преступлению или являющиеся таковыми, относится к весьма ранним стадиям человеческого общества».

Понимание необходимости особой охраны сведений, составляющих, в современном толковании, предмет частной жизни, и не подлежащих широкой огласке, имело место уже в самых ранних правовых памятниках России. Па формирование права древней Руси сильное влияние оказывала религия. Связано это, в первую очередь, с принятием Россией христианства в 988 г. Его распространение на Руси, оказало существенное влияние на законодательство Киевской Руси и явилось фундаментом формирования норм уголовного судопроизводства. В.И. Уколова отмечает, что именно канонические нормы послужили фундаментом уважительного отношения к личности и личной жизни отдельного человека, имеющего, согласно Святой доктрине, свободную волю. Конечно, это произошло не сразу, да и история христианства имеет множество мрачных картин.

Мы знаем, что христианская доктрина изначально несет в себе элемент таинственного, «таинства» . Ореолом тайны окружены многие христианские обряды — крещения, исповеди, преображения хлеба и вина в плоть и кровь Господни. Еще до возникновения канонического права (в обычном его понимании) правовые источники указывали на недопустимость никакого вмешательства в церковные таинства и устанавливали самые суровые наказания за нарушения этого запрета. Уже со времени Лютеранского собора (1215 г.) в каноническом праве Европы утвердилось положение о тайне исповеди, которую никто не вправе нарушить, в том числе и монарх .

Христианская религия сыграла решающую роль в проявлении всякого рода индивидуальных начал в человеке, в том числе интимных. Как отмечает

Г.Д. Мепаришвили, «аскетизм и десексуализация бытия, занимающие заметное место в системе христианских ценностей, стесняли идею свободной индивиду альной жизни и породили явление, которое не знала ни одна прежняя культура, а именно - табуирование (от слова «табу») тела человека как такового. Такова была первая форма сокрытия определенных сторон жизни человека. Дальнейшее развитие общественных отношений, науки и техники привело к существенному расширению круга тайн частной жизни человека. За занавесом оказа лись жилище, личная переписка и документация и т.д.».

Следовательно, уже в средневековье европейская правовая мысль стала признавать право отдельного человека, по сути, на свою собственную частную жизнь, со своими индивидуальными секретами, в котором судья ему — только Господь Бог. В историографии усиление правовой защиты индивида обуслов $ ливается также развитием городской цивилизации, в которой отдельный чело век стал цениться как личность (хотя и включенную в городскую корпорацию). Именно взаимодействие двух основных факторов — христианства и городской цивилизации — стало краеугольным камнем для последующего юридического признания права человека не только на собственную персонификацию, но и на тайну частной жизни - как охраняемое законом благо.

Понятие и система гарантий обеспечения права на неприкосновенность частной жизни лица на досудебных стадиях уголовного судопроизводства

Вся деятельность осуществляющих и направляющих уголовное судопроизводство органов и должностных лиц по существу направлена на проникновение в сферу тайны частной жизни и ее пристальное изучение, что вызывает острую потребность в правовых механизмах защиты неприкосновенности частной жизни. Законодательная регламентация правового статуса участников уголовного процесса сама по себе не решает вопросов обеспечения права на неприкосновенность частной жизни. Записанное на бумаге, но не обеспеченное системой гарантий, рассматриваемое право является пустым звуком, голой декларацией. Одной из причин принятия незаконных и необоснованных процессуальных решений, нарушающих права личности и наносящих вред охраняемым законом интересам, является недостаточность процессуальных гарантий, отсутствие отработанного механизма их реализации.

Как отмечалось, потребность в частной жизни предопределяется самой сущностью человеческого существования. Однако жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Стремлению человека к приватности противостоит социальный контроль - неотъемлемый элемент социальной жизни. Без такого наблюдения общество не могло бы обеспечить выполнение санкционированных норм поведения или защиту своих граждан. Необходимость его очевидна. И чем более осложняется социальная жизнь, тем пристальнее и изощреннее становится контроль за нею, беря на вооружение огромный арсенал научно-технических достижений. Телефонное и электронное подслушивание, визуальное наблюдение, сбор, накапливание и сопоставление с помощью компьютерных информационных систем огромного количества персональных данных — все эти современные средства социального контроля, образно говоря, создают огромную «замочную скважину», через которую за человеком наблюдают государство, политические и общественные организации.

Вопрос об установлении пределов контроля за отдельными лицами и группами лиц со стороны государственных, религиозных или экономических институтов всегда был одним из центральных в истории борьбы за неприкосновенность частной жизни и индивидуальную свободу. В сущности, традиционные права, закрепленные в конституциях демократических государств, — свобода религии, т.е., свобода совести, неприкосновенность жилища, гарантии от несанкционированного обыска и от самообвинения — призваны оградить стремление властей к слишком пристальному социальному контролю над личностью.

Человеку необходима «зона безопасности», и это не просто личное предпочтение, это важное требование эффективности социальной структуры. Право на неприкосновенность частной жизни как раз и создает эту зону безопасности, ограничивая социальный контроль пределами, которые можно бы определить как необходимые и достаточные, для обеспечения человеку личной автономии, личной независимости, подобно тому, как право собственности обеспечивает ему независимость имущественную (разумеется, и то, и другое в рамках закона).

На современном этапе реформирования организации и деятельности российской правоохранительной системы с целью обеспечения надлежащей защиты личности от преступных посягательств, ее прав и свобод как высшей ценности общества и государства, с особой остротой встает вопрос о действенном механизме реализации в уголовном судопроизводстве международно-правовых и конституционных принципов вообще и принципа неприкосновенности частной жизни, в частности. «Совершенствование процедур защиты нрав и свобод индивида - важнейшая и неотложная задача Российского государства. Размытость, неопределенность, противоречивость, а то и полное отсутствие юридических правил, обеспечивающих защиту прав граждан, - свидетельство тяжелой правовой ситуации, сложившейся в обществе. В таких условиях права человека и гражданина, сформированные в Конституции РФ, не имеют процессуально-правовой опоры, а это грозит превратить эти права в чистую декларацию, оторванную от реалий»195.

В соответствии с Концепцией судебной реформы в Российской Федерации, подавляющее большинство предлагаемых нововведений в уголовном судопроизводстве направлено именно на обеспечение прав личности196. Законодатель совершенно правильно делает акцент именно на надлежащее обеспечение прав, ибо без этого они могут остаться просто декларацией, каких, к сожалению, в нашем государстве еще достаточно197. В правовом государстве, каковым провозгласила себя Россия (статья 2 Конституции РФ), уголовному процессу полагается быть процессом именно правового государства, где права человека, как и он сам, являются высшей ценностью общества и государства и должны быть обеспечены действительно на высшем уровне с достаточной для этого степенью надежности.

Вопросы обеспечения прав человека, установления надежного механизма их реализации находили свое отражение в трудах многих ученых-юристов. Исследование данной проблемы повлекло ввод в юридический оборот такой категории, как «гарантии» прав человека, что объясняется самой этимологией слоЕ а «гарантия» - ручательство, порука в чем-нибудь, обеспечение . Эта категория, имеющая исключительно научное происхождение, не использовалась и не используется в отечественных отраслевых и международных нормативных актах о правах человека, что породило разнообразные подходы к ее пониманию - от полного отрицания подобного элемента в праве до детального изучения, определения структуры, классификации, обоснования как необходимого признака любой правовой нормы. Как отмечал Георг Еллинек, «существенным признаком понятия права является, таким образом, не принуждение, а гарантия, одним из видов которой служит принуждение»

Специфика обеспечения права на неприкосновенность частной жизни участников уголовного судопроизводства при задержании и заключении под стражу

Российское уголовное судопроизводство служит задаче успешной борьбы с преступностью, но наряду с этим оно содержит систему гарантий прав и законных интересов участников процесса. Забота о реализации осуществлении процессуальных гарантий, вытекающих из конституционных положений о неприкосновенности частной жизни личности и иных её прав и свобод в значительной степени возлагается на судебно-прокурорские и следственные органы. Именно эти органы в процессе расследования и рассмотрения уголовных дел призваны строжайшим образом охранять права обвиняемого и других лиц, которым эти права гарантируются законом.

Процессуальный институт мер принуждения направлен на помощь в осуществлении правосудия и противостоит любой попытке препятствовать этому со стороны обвиняемого (подозреваемого) и других лиц. С этой целью государство наделяет правоохранительные органы правом ограничить личную свободу обвиняемого, создать ему препятствия для свободного передвижения и перемены места жительства, ограничить в правах распоряжения имуществом. Отсутствие у должностных лиц, осуществляющих и направляющих уголовное судопроизводство, эффективных рычагов воздействия на недобросовестных граждан, вовлекаемых в его сферу, неспособность предупредить и пресечь противоправные действия последних исключают возможность нормального движения и успешного исхода производства по делу. Поэтому, несмотря на демократический характер принципов уголовного судопроизводства и гуманистическую направленность его реформирования, при раскрытии и расследовании преступлений без государственно-властного принуждения не обойтись. Органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, реализуя возложенные на них задачи, применяли, применяют и будут применять в процессе производства по уголовным делам меры процессуального принуждения. «Главное только, отмечает Л.П. Федоров, - чтобы их применение было законным и обоснованным, направленным на охрану прав, свобод и законных интересов личности, а не наоборот, на неосновательное ущемление нрав и свобод человека и гражданина».

В юридической науке понятие, сущностные признаки, классификация, условия, основания и порядок применения мер уголовно-процессуального принуждения подвергались самому тщательному и разностороннему исследованию . Современное отношение законодателя к мерам принуждения в уголовном судопроизводстве, получившее отражение в УПК России, в значительной мере представляет собой конечный продукт напряженного научного творчества, результат многолетней и, порой, весьма острой полемики ученых-процессуалистов. Дискуссирование по вопросам применения мер уголовно-процессуального принуждения, не прекращается и после введения в действие в 2002 году Уголовно-процессуального кодекса России. По вряд ли поколеблет единство мнений ученых и законодателя по вопросу о том, что принуждение в уголовном судопроизводстве - это, прежде всего, - ограничение основных конституционных прав и свобод граждан.

Л. Трунова отмечает, что практически любая из форм уголовно-процессуального принуждения влечет за собой то или иное ограничение личной свободы граждан (свободы воли, передвижения, неприкосновенности) .

Справедливо мнение 3.3. Зинатуллина, который справедливо отмечает, что, по своей сущности, уголовно-процессуальное принуждение выражается в физическом, материальном, психологическом или моральном воздействии; всегда связано с определенными правовыми ограничениями в виде лишений имущественного или организационного характера, в том числе телесной неприкосновенности, свободы передвижения и выбора занятий, неприкосновенности жилища, тайны переписки и телеграфных переговоров, возможности свободного распоряжения находящимся в правомерном владении имуществом и т.д.256

В.Л. Михайлов так же отмечает, что государственное принуждение связано с существенными ограничениями установленных Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина, в уголовном процессе оно допустимо лишь в строго установленных законом случаях, при соблюдении соответствующих гарантий законности и обоснованности его применения.

В Российском уголовном судопроизводстве применение мер уголовно-процессуального принуждения регламентировано в разделе IV УПК «Меры процессуального принуждения», который включает в себя главы 12 «Задержание подозреваемого», 13 «Меры пресечения» и 14 «Иные меры процессуального принуждения». По нашему мнению, исключительно принудительный характер носит и такое действие, как помещение подозреваемого и обвиняемого в медицинский или психиатрический стационар для производства судебной экспертизы (ст. 203 УПК), несмотря на то, что непосредственно в круг мер процессуального принуждения оно законодателем не включено.

Применение мер процессуального принуждения связано с ограничением целого комплекса конституционных прав лица. Одним из прав, ограничение которых связано с применением мер принуждения по уголовному делу, является право на неприкосновенность частной жизни. Однако большинство из названных мер процессуального принуждения нарушают неприкосновенность частной жизни, в отличие от других конституционных прав, даже не сами по себе, а в силу того, что факт их применения в отношении определенного лица, как элемент личной тайны, который оно хотело бы скрыть от посторонних, становится достоянием общественности. Для человека, мало-мальски искушенного в юриспруденции, ясно, что подозрение или даже обвинение гражданина в совершении преступления, вовлечение его в уголовно-процессуальные отношения и применение к нему в связи с этим мер уголовно-процессуального принуждения еще не означают признания его преступником. Это положение непосредственно вытекает из принципа презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ; ст. 14 УПК). Однако обыватель обычно расценивает применение процессуальными органами к какому-либо лицу задержания, заключения под стражу, привода, отстранения от должности диаметрально противоположно. Применение таких мер не остаются незамеченными родственниками, соседями, сослуживцами, знакомыми подозреваемого, обвиняемого. Кроме того, определенные сведения о факте преступления, о лице, подозреваемом или обвиняемом в его совершении распространяются и получают достаточно глубокий общественный резонанс в результате направления по месту жительства, работы, учебы разного рода запросов и требований, например, о предоставлении характеристик, составление которых предусматривает указание сведений о том, кто конкретно и в чем обвиняется, а также в ходе допросов свидетелей, производства ревизий, обысков, выемок и других следственных действий. Все это усугубляется подчас шумным освещением обстоятельств применения мер процессуального принуждения, псевдообъективными разоблачениями и сенсационными комментариями в средствах массовой информации.