Содержание к диссертации
Введение
1. Методологические основы учения о дифференциации уголовной ответственности 34
1.1. Методологические предпосылки учения о дифференциации уголовной ответственности 34
1.2. Социальная обусловленность дифференциации уголовной ответственности .58
1.3. Место учения о дифференциации уголовной ответственности в науке уголовного права .85
Глава 2. Типология моделей дифференциации уголовной ответственности в различных правовых системах 97
2.1. Традиционная типология моделей дифференциации уголовной ответственности в правовых системах мира 97
2.2. Современная типология дифференциации уголовной ответственности в законодательстве стран англосаксонской и романо-германской правовых семей 124
Глава 3. Теоретико-правовое понимание и средства дифференциации уголовной ответственности в современном уголовном праве России 148
3.1. Понятие, цели, задачи и принципы дифференциации уголовной ответственности .148
3.2. Критерии дифференциации уголовной ответственности .168
3.3. Виды и средства дифференциации уголовной ответственности .183
3.4. Проблемы законодательного закрепления и применения признаков, дифференцирующих уголовную ответственность 206
3.5. Дифференциация уголовной ответственности в санкциях статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации 245
Глава 4. Криминологические и уголовно-политические основы дифференциации уголовной ответственности 277
4.1. Криминологическая обусловленность дифференциации уголовной ответственности .277
4.2. Дифференциация уголовной ответственности в контексте уголовно правовой политики России .304
Глава 5. Уголовный проступок в системе дифференциации уголовной ответственности .331
5.1. Социальная обусловленность категории уголовного проступка в современном уголовном праве 331
5.2. Историческая обусловленность категории уголовного проступка .367
5.3. Категория уголовного проступка в зарубежном законодательстве 380
5.4. Категория уголовного проступка и ее значение для дифференциации ответственности .394
Заключение .420
Список использованной литературы 424
- Место учения о дифференциации уголовной ответственности в науке уголовного права
- Современная типология дифференциации уголовной ответственности в законодательстве стран англосаксонской и романо-германской правовых семей
- Проблемы законодательного закрепления и применения признаков, дифференцирующих уголовную ответственность
- Категория уголовного проступка в зарубежном законодательстве
Место учения о дифференциации уголовной ответственности в науке уголовного права
В настоящее время перед наукой уголовного права стоит задача, касающаяся формирования концептуальных основ дифференциации уголовной ответственности на методологическом уровне, обусловленная объективными требованиями современного развития и познания. Переходные процессы, происходящие в обществе, смена социальных идеалов и ценностей, актуализация различных философских взглядов и методологических подходов к исследованию уголовно-правовых понятий, явлений, процессов требует вновь обращения к фундаментальным и устоявшимся положениям науки уголовного права, осмысления их на современном методологическом уровне.
Без выработки приемлемой концепции философии уголовного права невозможно вести речь о его методологических основах. Профессор Ю.В. Голик в связи с этим отмечает, что «без отраслевой разработки, в данном случае разработки философии уголовного права, невозможно ответить на вопросы, связанные с тем, кто и на каком основании определяет преступность и наказуемость деяния, и порядок исполнения наказания»1. Сегодня, как никогда, пишет данный автор, необходимо знать философские основания уголовного права. Это нужно для того, чтобы понять его сущность, понять, что такое преступление с точки зрения природы человека, что такое наказание. В случае совершения преступления наказывать надо, но разных преступников по-разному1. Природа уголовного закона и права, место наказания как формы насилия в истории, причинность, воля, цели человеческого поведения всегда составляли и составляют важнейшие блоки общественного сознания, включая его проявление в философских учениях. С одной стороны, уголовное право имеет дело с наиболее опасной формой девиации, то есть преступным поведением людей, а с другой – его действие наиболее наглядно и остро сказывается на жизни людей. Поэтому А.Э. Жалинский и указывал «на настоятельную необходимость критического пересмотра сложившегося методологического подхода к уголовному праву, адаптирующему его к происходящим историческим изменениям в сфере бытия и сознания»2.
В настоящее время состояние теоретической мысли характеризуется все возрастающим интересом к самой науке, обнаружению закономерностей ее развития, анализу результатов. Наука уже не только выступает в виде определенной совокупности идей, теорий, концепций, но и пополняется совокупностью приемов, методов, средствами научного мышления, которые в своем системном единстве и составляют методологию3.
Методология является потенциально мощным научным инструментом обоснованного формирования и осуществления процесса правотворчества. Учет методологических оснований при развитии и претворении законодательства в жизнь может служить не только фундаментом, но и юридическим критерием оценки правомерности тех или других правовых решений, действий и бездействий. Так, если при разработке и принятии закона проигнорированы научно обоснованные методологические основания, можно ли оспорить такой акт по данному мотиву? Ответ может быть положительным как минимум по той причине, что некоторые методологические основания непосредственно вытекают из правовых норм, и в частности конституционных1.
Уголовный кодекс Российской Федерации, как все национальное законодательство, должен основываться на положениях Конституции Российской Федерации. Вместе с тем законодатель порой принимает решения, лишающие уголовный закон одного из важнейших качеств с точки зрения конституционных основ уголовного права – правовой определенности, являющейся одним из основополагающих элементов защиты прав и свобод человека и гражданина.
Примером такого решения может служить положение ч. 6 ст. 15 УК РФ, предоставляющее право суду при наличии определенных обстоятельств, указанных в норме, изменить категорию преступления на менее тяжкую. Существовавшая ранее система нормативного определения категории преступления обеспечивала прогнозируемость всех уголовно-процессуальных и уголовно-правовых решений, гарантировала определенность правового статуса лица, совершившего преступление. Принятое законодателем решение, нашедшее закрепление в ч. 6 ст. 15 УК РФ, способно разрушить эту систему в случаях, когда изменение категории преступления в суде поставит под сомнение примененные по тому или иному конкретному делу процессуальные и иные правовые меры.
На фоне таких решений законодателя в процессе осуществления дифференциации уголовной ответственности очевидна необходимость привлечения внимания к методологическим основаниям уголовного права, что объясняется реалиями социального развития. По мнению профессора А.Э. Жалинского, «вполне возможно, что углубление и (или) пересмотр методологических предпосылок приведут к столь необходимой трансформации уголовно-правовой теории, в особенности по направлениям повышения определенности уголовно-правовых норм, снижения репрессивности наказания и дифференциации уголовной ответственности, лучшей защиты прав потерпевших»1.
Отдельные авторы отмечают, что степень разработанности общеправовой методологии находится на достаточно высоком уровне. Так, например, Д.Я. Малешин говорит о том, что поиск новых методологических средств, совершенствование общей теории не угасают и имеют тенденцию усиливаться. Среди наук, в которых наиболее разработана методология исследования, автор указывает на науку уголовного права2, ссылаясь на некоторых исследователей в этой области3.
Современная типология дифференциации уголовной ответственности в законодательстве стран англосаксонской и романо-германской правовых семей
Развитие современного общества характеризуется усилением роли человеческой активности. Не является исключением и противоправное поведение людей. Существенно усложняются материальные, духовные, объективные и субъективные факторы развития общества, взаимоотношений в нем. В связи с этим большую актуальность приобретают вопросы противодействия такому негативному, но вместе с тем развивающемуся, явлению, как преступность.
Если законодательная новелла не вызвана объективными потребностями жизни общества, то сложно рассчитывать на успешность ее применения. Современная социальная ситуация, сложившаяся в России, требует обновления уголовного закона, перехода на новый уровень регулирования общественных отношений, а также механизмов его реализации, что вполне обоснованно и признается и властью2, и обществом. Решение крупных, масштабных задач по совершенствованию уголовного законодательства требует выявления всех его детерминантов, в том числе и социальных, углубленного исследования развития современного общества, социальных процессов.
Очевидно, что уровень качества законодательства напрямую зависит от полноты информации и адекватности понимания законодателем складывающегося в обществе положения дел3. Специалисты в области теории Ускоренные темпы развития общественных отношений в данный период обусловливают необходимость выяснения степени адекватности норм УК РФ, в том числе касающихся дифференциации уголовной ответственности, как одной из наиболее важных научно-прикладных проблем теории уголовного права, потребностям современного общества. Проблема социальной обоснованности совершенствования уголовного закона в части дифференциации уголовной ответственности является актуальной в свете современной борьбы с преступностью. Так, в 2002 г. с учетом анализа общественной опасности краж были внесены изменения в уголовный закон в части дифференциации уголовной ответственности за их совершение3.
Во-первых, за кражу, предусмотренную ч. 1 ст. 158 УК РФ, была снижена санкция с трех до двух лет лишения свободы, что позволило в тот период отнести эти преступления к категории небольшой тяжести и передать их на рассмотрение
Федерации. 2002. № 44. Ст. 4298. мировым судьям. Во-вторых, была снижена санкция и за кражу, предусмотренную ч. 2 ст. 158 УК РФ, с шести до пяти лет лишения свободы, что позволило отнести эти преступления к категории средней тяжести и предоставить право органам дознания осуществлять по ним производство. В-третьих, квалифицирующий признак «с незаконным проникновением в жилище» был перемещен в ч. 3 ст. 158 УК РФ, а санкция за совершение данного преступления была повышена с шести до семи лет лишения свободы.
В последующем аналогичные изменения были внесены в ч. 2 ст. 159 УК РФ и ч. 2 ст. 160 УК РФ, предусматривающие ответственность за квалифицирующие составы мошенничества и присвоения или растраты. Санкция была снижена с шести до пяти лет лишения свободы1.
Результаты деятельности правоохранительных органов за 2004–2006 гг., как показали исследования ученых, подтвердили обоснованность и своевременность дифференциации уголовной ответственности за кражи. Значительно сократилось (с 450 тыс. в 1999 г. до 220 тыс. в 2005–2006 гг.) число подозреваемых, обвиняемых, в отношении которых органы предварительного расследования по судебному решению избирали меру пресечения в виде заключения под стражу. Уровень тяжкой преступности сократился с 60 процентов в 1995–2001 гг. до 28,9 процента в 2006 г., что более реально отразило долю тяжких и особо тяжких преступлений2.
Вместе с тем приходится констатировать тот факт, что не всегда социально обоснована регламентация правовых предписаний, закрепляющих основные положения дифференциации уголовной ответственности, конструирование привилегированных и квалифицированных составов, санкций не имеет под собой обоснованной социальной и научной основы. А.В. Наумов, говоря о недостатках, имеющихся в действующем УК РФ, отмечает, что «они могут быть подразделены на две группы. В первую группу входят недостатки, относящиеся к социальной обусловленности уголовного закона и выражающиеся либо в существовании определенных пробелов в уголовно-правовом регулировании, либо (что чаще и имеет место) в излишней криминализации соответствующих деяний, объявленных на сегодняшний день преступлениями». Во вторую группу он включает недостатки, «относящиеся к изъянам техники уголовного закона»1.
Новшества, вносящиеся в уголовный закон, необходимость которых обусловлена происходящими в России изменениями, требующими корректировки регулирования общественных отношений, как показывает практика, разные. Одни из них действительно необходимы. Достаточно привести пример изменения в 2002 г. уголовного закона в части дифференциации уголовной ответственности за кражи, о чем говорилось выше. Также примером может служить устранение из УК РФ такого преступления, как уничтожение или повреждение имущества по неосторожности без квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 168 УК РФ)2, поскольку это относится к сфере гражданско-правовых отношений. Есть изменения, на которые автором уже было обращено внимание ранее, не имеющие под собой социальной обоснованности, не согласующиеся с другими нормами действующего законодательства.
Проблемы законодательного закрепления и применения признаков, дифференцирующих уголовную ответственность
Следующая категория преступлений («кисас») характеризуется четкой определенностью предписанных за их совершение наказаний в Коране или Сунне с допущением кровомщения по принципу талиона. Это зависит от намеренности совершенного деяния (умысла). Кровомщение предусматривается только за намеренные преступления. За ненамеренные преступления, повлекшие гибель или увечье человека, установлена денежная компенсация. Отличительной особенностью преступлений «кисас» является то, что окончательное наказание зависит от мнения потерпевшего или наследников погибшего, в случае его смерти. Затем уже ни суд, ни государственная власть не вправе изменить избранное наказание ни в сторону смягчения, ни в сторону отягчения или его отсрочки.
Третья категория преступлений («таазир») в плане дифференциации уголовной ответственности характеризуется неопределенностью предписанного за их совершение наказания, следствием чего становится широкое судейское усмотрение с учетом тяжести совершенного преступления и личности виновного. Судья должен учитывать лишь то, что наказание за их совершение должно быть меньшим по сравнению с наказанием за совершение преступлений «худуд».
Отличительной особенностью дифференциации ответственности за неоконченное преступление по мусульманскому уголовному праву является самостоятельный характер ответственности. Действия, направленные на совершение преступления, не доведенные до логического завершения, рассматриваются как самостоятельно наказуемое деяние, а не как посягательство в отношении намеренного преступления. В уголовно-правовом смысле это означает, что посягательство на совершение преступлений категорий «худуд» или «кисас» образуют самостоятельное преступление категории «таазир» и наказывается как преступление последней категории.
Сравнительно слабую разработанность в доктрине мусульманского уголовного права имеют вопросы дифференциации уголовной ответственности соучастников преступления. Основным правилом, выработанным мусульманскими юристами, является то, что применительно к преступлениям «кисас» число лиц, подвергаемых кровомщению по принципу талиона за совершение преступления, должно быть строго равно числу жертв преступления.
Мусульманские судьи выделяют среди соучастников преступления «главных виновников» и «соучастников», из которых «главные виновники» подвергаются установленному наказанию за «худуд» или «кисас», а «соучастники» наказываются по усмотрению судьи. Если один из обвиняемых удерживал потерпевшего, а второй наносил ему удары, то последний подвергается смертной казни, а первый – лишению свободы и порке плетьми.
В целом для лиц, не являющихся «главными виновниками», является самостоятельным преступлением «таазир», наказываемым по усмотрению судьи1.
Таким образом, дифференциация уголовной ответственности в мусульманских государствах не получила четких рамок, она минимальна в связи с тем, что для законодательства этих стран характерны абстрактные уголовно правовые предписания, широкие формулировки диспозиций и санкций. В зависимости от категории преступления широкими правами наделен потерпевший, судья имеет также достаточно обширные полномочия в определении рамок наказуемости. Исключение в данном случае составляют преступления категории «худуд», имеющие четкие границы наказания, определенные законом. настоящее время некоторые государства (Куба, Вьетнам, Китай, Северная Корея).
Уголовное законодательство данных стран является кодифицированным, в отличие от англосаксонской уголовно-правовой семьи, имеет некоторую схожесть с положениями романо-германской. Как уже отмечалось, отличительной особенностью социалистической уголовно-правовой системы является марксистская идеология, четко выраженный классовый характер.
Несмотря на общую принадлежность к социалистической уголовно правовой семье, существуют определенные различия в уголовном законодательстве, обусловленные влиянием законодательства тех стран, под эгидой которых оно формировалось, а также своими национальными особенностями. Например, уголовное право Кубы существенно отличается от уголовного права Вьетнама. Это связано с тем, что, Куба более четырех столетий являлась колонией Испании, и это естественным образом отразилось на правовой системе страны. Так, до 1938 г. на Кубе действовал Уголовный кодекс Испании 1870 г., который исходил из деления всех преступлений на тяжкие, или собственно преступления, и менее тяжкие, или правонарушения. Это деление сохраняется в кубинском уголовном праве и в настоящее время.
Изучение уголовного законодательства Социалистической Республики Вьетнам показало, что его нормы имеют некоторую схожесть с положениями действующего УК РФ. В настоящее время во Вьетнаме действует уголовный закон, принятый в 1999 г. Он имеет ряд преимуществ перед ранее действовавшим УК СРВ 1985 г. Исследователи среди его недостатков, связанных с дифференциацией уголовной ответственности, отмечали немалое количество несогласованных между собой санкций, что влекло нарушение принципов справедливости и равенства граждан перед законом. Многие санкции устанавливали слишком большой простор для их применения. Пределы относительно-определенных санкций были слишком широки, что влекло за собой определенные трудности в их применении, субъективизм, нарушение законности. Преступления делились только на две категории – тяжкие и менее тяжкие1.
Категория уголовного проступка в зарубежном законодательстве
Придя к выводу о том, что дифференциация уголовной ответственности является разделением мер уголовно-правового характера, применяемых за совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, на основании характера и степени общественной опасности преступления и личности виновного, представляется необходимым выделить критерии, в соответствии с которыми происходит это разделение.
Следует отметить, что в научной литературе не сложилось единого мнения относительно критериев дифференциации уголовной ответственности. Позиции ученых по данному вопросу можно условно разделить на три точки зрения.
Первая из них состоит в том, что критерием дифференциации уголовной ответственности является общественная опасность деяния1. Конкретизируя данную точку зрения, некоторые ученые указывают на то, что критерием дифференциации уголовной ответственности является степень общественной опасности, связанная с ее существенным изменением2.
Авторы второй точки зрения считают, что в качестве критериев дифференциации уголовной ответственности выступают характер и типовая степень общественной опасности преступления и преступника3.
Третья точка зрения принадлежит Т.А. Лесниевски-Костаревой, полагающей, что типичные свойства личности действительно влияют на процесс и результат дифференциации уголовной ответственности. Однако, с другой стороны, указанный автор не соглашается с тем, что к критериям дифференциации уголовной ответственности относят характер общественной опасности преступления. Характер общественной опасности, по мнению Т.А.
Лесниевски-Костаревой, является основанием установления уголовной ответственности, а не ее дифференциации4. Вместе с тем процессы установления и дифференциации уголовной ответственности протекают не изолировано друг от друга, уголовная ответственность дифференцируется в рамках ее установления, на что указывают и А.В. Андреев и Л.В. Лобанова5. виде дифференциации ответственности по вертикали, как межотраслевая, чтобы усомниться в правильности удаления из круга оснований характер общественной опасности1. Кроме того, отметим, что в ряде норм УК РФ упоминается как о характере, так и о степени общественной опасности. Так, классификация преступлений проводится законодателем в зависимости от характера и степени общественной опасности (ч. 1 ст. 15 УК РФ), при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности (ч. 3 ст. 60 УК РФ). Происходит как бы удвоение роли характера общественной опасности – он отличает и преступление от непреступного, и один вид преступления от другого.
Стоит обратить внимание и поддержать позицию Л.Л. Кругликова и о том, что, группируя деяния в рамках Особенной части УК РФ и располагая их в определенной последовательности, законодатель преследует цель не только упорядочить нормативный материал, но и в пределах возможного осуществить дифференциацию уголовной ответственности.
Таким образом, одним из критериев дифференциации уголовной ответственности является степень и характер общественной опасности преступления. Общественная опасность – это категория, обладающая качественными и количественными характеристиками, поэтому законодатель оперирует понятиями «характер» и «степень» общественной опасности, устанавливает качественное различие на основе количественных изменений. Характер общественной опасности определяется сочетанием признаков объекта посягательства (категории нарушенных преступлением общественных отношений), преступных посягательств (физических, экономических, организационных и др.), формой вины (умышленной или неосторожной) и способа совершения преступления (насильственного или ненасильственного, особо жестокого и т. п.).
Степень общественной опасности зависит от размера причиненного или потенциального ущерба объекту, степени выраженности вины лица, моральной оценки его мотивов и целей, более высокой или низкой опасности конкретного способа посягательства. Степень общественной опасности определяет жесткость наказания, она находит свое выражение в санкции уголовно-правовой нормы. В санкции статьи уголовного закона закреплена (характерная для всех преступлений определенного вида) оценка общественной опасности. Эта оценка подлежит конкретизации судом при индивидуализации уголовной ответственности к обстоятельствам единичного реально совершенного деяния1.
Кроме того, ни направленность человеческих поступков, ни характер отношений, на которые они покушаются, еще не исчерпывает всего того, что учитывает социологический критерий степени общественной опасности. Весьма важным является и мера интенсивности действия, совершая которое, преступник покушается на то или иное общественное отношение. От степени интенсивности этого действия зависит размер ущерба – социального вреда, причиняемого преступлением, и определение тех условий, которые позволяют отличать преступления от проступков, а проступки – от общественно безвредных действий, на что обращал внимание 35 лет назад Л.И. Спиридонов2.
Похожие диссертации на Учение о дифференциации уголовной ответственности
