Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Юридическая природа судебного прецедента как источника уголовного права России 7
1. Социальная и правовая обусловленность судебного прецедента как источника уголовного права России 7
2. Понятие и виды судебного прецедента как источника уголовного права России 37
3. Действие судебного прецедента 72
Глава II. Уголовно-правовое значение судебного прецедента 93
1. Судебный прецедент и Общая часть УК РФ 93
2. Судебный прецедент и Особенная часть УК РФ 125
Заключение 165
Список нормативных актов и литературы, использованных при написании диссертации 171
- Социальная и правовая обусловленность судебного прецедента как источника уголовного права России
- Понятие и виды судебного прецедента как источника уголовного права России
- Судебный прецедент и Общая часть УК РФ
- Судебный прецедент и Особенная часть УК РФ
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современные реалии развития правовой системы России заставляют по-новому решить вопрос о возможности признания судебного прецедента источником российского уголовного права. Советская уголовно-правовая наука однозначно не признавала судебный прецедент таковым.
В настоящее время в отечественной доктрине уголовного права обоснован принципиально важный вывод о сближении уголовно-правовых институтов в странах англо-саксонской и романо-германской правовых семей. Поскольку отечественная правовая система исторически эволюционирует в традициях европейского континентального права, возникла необходимость переосмысления места и роли судебного прецедента в российском уголовном праве.
Вопрос о значении судебной практики при применений уголовно-правовых норм затрагивался в трудах многих отечественных ученых, среди которых надо особо выделить С.С. Алексеева, С.Н. Братуся, А.Б. Венгерова, М.А. Кауфмана, В.В. Лазарева, Р.З. Лившица, А.В. Наумова, А.И. Рарога, Б.В. Яцеленко.2 Немаловажное значение имеют работы зарубежных авторов по данной проблематике (Р. Кросс, Р. Уолкер, Дж. Флетчер и др.) Однако на уровне монографических работ исследований судебного прецедента в российской уголовно-правовой науке до сих пор не существует, что и предопределяет актуальность избранной темы.
Целью настоящего исследования является выработка категориального понимания судебного прецедента как источника отечественного 36260805 уголовного права. Достижению указанной цели способствует решение следующих основных задач;
1. Обоснование необходимости признания судебного прецедента источником отечественного уголовного права.
2. Определение понятия судебного прецедента как источника российского уголовного права.
3. Обоснование классификации судебного прецедента как источника уголовного права России.
4. Исследование действия судебного прецедента.
5. Разрешение на основе судебных прецедентов спорных вопросов применения норм Уголовного закона.
Объектом исследования являются общественные отношения и интересы, связанные с признанием судебного прецедента источником российского уголовного права и применением его в качестве такового.
Методологической основой проводимого исследования являются логико-правовой, сравнительно-правовой, историко-правовой, системно-структурный, социологический и некоторые другие методы. В процессе исследования применялись достижения наук уголовного права, международного права, общей теории права, истории государства и права, филологии.
Нормативную основу исследования составили: Конституция Российской Федерации 1993 года, Федеральные конституционные законы «О Конституционном Суде Российской Федерации», «О судебной системе Российской Федерации», Уголовный кодекс РФ 1996 года, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (в действующей редакции), федеральные законы «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», «О международных договорах Российской Федерации», международные договоры, участницей которых является Российская Федерация (в том числе: Венская Конвенция о праве междуна родных договоров, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, Международный пакт о гражданских и политических правах, Римский статут Международного уголовного суда, Статут Международного Суда ООН), решения Конституционного Суда РФ.
Эмпирическую базу исследования составили результаты выборочного исследования. По специально разработанной анкете опрошено 150 судей, работников прокуратуры и следователей. Изучена практика международных уголовных судов, Конституционного Суда РФ, Верховных Судов СССР и РФ.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые на монографическом уровне осуществлено комплексное научное исследование, посвященное судебному прецеденту как источнику уголовного права России.
В работе сформулировано понимание судебного прецедента как источника российского уголовного права, предложена видовая классификация судебных прецедентов в уголовном праве. Сформулированы основные признаки судебного прецедента как уголовно-правовой категории, рассмотрены вопросы его действия.
Автор обосновывает необходимость официального признания судебного прецедента в качестве источника отечественного уголовного права.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения и выводы могут быть использованы для совершенствования уголовного законодательства Российской Федерации и унификации практики его применения.
Результаты настоящего исследования могут быть использованы в учебном процессе и научных исследованиях, связанных с проблемами источников уголовного права, а также со спорными вопросами применения норм Уголовного кодекса РФ, международных уголовно-правовых норм, получившими разрешение в прецедентной практике международных и высших национальных судов.
Основные положения и выводы, выносимые на защиту:
1. Социальная обусловленность необходимости доктринального признания и законодательной регламентации судебного прецедента источником российского уголовного права.
2. Понятие судебного прецедента как источника уголовного права России,
3. Видовая классификация судебного прецедента как источника уголовного права России.
4. Прецедентные решения международных уголовных судов (трибуналов), Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ как источники отечественного уголовного права и их юридическая природа,
5. Правила действия судебного прецедента во времени.
6. Универсальный характер судебного прецедентного толкования при применении Уголовного закона.
Апробация результатов исследования. Положения и выводы диссертации отражены в опубликованной монографии и научной статье. Результаты диссертационного исследования внедрены в учебный процесс Ставропольского филиала Краснодарского юридического института МВД России и Северо-Кавказского социального института (г. Ставрополь) при преподавании курса уголовного права.
Структура диссертации отвечает основной цели и предмету исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Завершает исследование список использованных правовых источников и литературы.
Диссертация оформлена в соответствии с требованиями ВАК РФ.
Социальная и правовая обусловленность судебного прецедента как источника уголовного права России
Прежде чем приступить к исследованию судебного прецедента в качестве источника уголовного права, необходимо определиться с пониманием самого термина «источник права».
Надо признать, что в романо-германской правовой семье нет однозначного определения понятия «источники права» и общего о них представления. Разнообразие исторических, национальных и этнических различий в странах континентального права, особенности их политических и правовых культур не позволили выработать у компаративистов единого мнения о том, что понимать под источником права.3
Одной из причин недостаточной разработки понимания термина «ИСТОЧНИК права» является многозначность и нечеткость самого этого понятия. Действительно, юристы в континентальной правовой семье под источником права понимают и материальные условия жизни общества (источник права в материальном смысле), и способ выражения государственной воли в виде общеобязательных правил поведения (источник права в формальном смысле), и материалы, посредством которых мы познаем право (источники познания права), и вклад внутреннего и иностранного права в создание какой-либо правовой системы (исторические источники права),4
Однако, несмотря на многообразие взглядов и подходов, в романо-германской правовой семье традиционно доминирует определение понятия «источник права» в формально-юридическом значении этого термина.5
Для российской правовой традиции характерен аналогичный подход в понимании определения «источник права». Этот факт сам по себе свидетельствует о том, что, не смотря на различные исторические судьбы, российская правовая система развивалась в основном по романо-германскому («континентальному») пути.
Так, в отечественной юридической литературе высказывались позиции, согласно которым под юридическим источником права понималась форма, в которой выражено правило, сообщающее ему качество правовой нормы; форму установления и выражения правовых норм; деятельность государства по установлению правовых норм8 и т. д.
Однако, различия между указанными подходами не столь принципиальны. Во всех случаях вопрос рассматривается с позиции и формирования права, и форм существования последнего. То, что одни авторы определяют как формы установления правовых норм, другие называют деятельностью государства по их установлению.
Понятие «источник права», используемое в системе общего права, в значительной мере совпадает с аналогичным понятием, употребляемым в системе романо-германского права.
Так, К. Эллен определяет источник права как «деятельность, посредством которой нормы поведения приобретают характер права, становясь объективно определенными, постоянными и, прежде всего, обязательными». И хотя с исключительной обязательностью правовых норм можно поспорить (вспомним, к примеру, гражданское право), для К. Эллена источник права - это, прежде всего, формально объективированная деятельность (законотворчество, создание судебных прецедентов).
Р. Кросс отмечает, что в основном «источник права» рассматривается именно как юридический источник права - «когда под источником разумеют не причину происхождения, прямую или отдаленную, но такой источник, из которого норма получает свою юридическую силу, т. е. становится правовой нормой».
Итак, при всех различиях в подходе к проблеме источника права под ним, как правило, предполагается деятельность либо результат деятельности по созданию правовых норм. Деятельность же по созданию норм права как бы подразумевает под собой правотворческий процесс, однако последний не является предметом настоящего исследования.
Поэтому в дальнейшем, употребляя понятие «источник права», мы будем понимать под ним только юридический источник права. Такой источник в формальном смысле является итогом нормотворческой, а в ряде случаев и правоприменительной деятельности.
Исходя из положения о возможности признания результата правоприменительной деятельности источником права вообще, мы исследуем вопрос о признании такового результата источником права уголовного.
В отечественной правовой доктрине под судебным прецедентом принято понимать решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы.11
Какие же причины предопределяют необходимость существования судебного прецедента в качестве источника уголовного права?
Для уяснения обусловленности судебного прецедента в качестве источника уголовного права России обратимся к эволюции этого правового феномена в уголовном праве зарубежных стран.
Судебный прецедент как юридический источник права (в том числе, уголовного) возник в средневековой Англии - прародительнице правовой семьи общего права.
Первоначально английское уголовное право развивалось за счет появления судебных прецедентов, содержащих уголовно-правовые установления. Основы английского уголовного права были заложены именно в судебных решениях.
Так, признаки фелонии (категории наиболее тяжких преступлений) и пределы ответственности за нее были определены Судом королевской скамьи в течение XII-XIII вв. В XIV в, сложилось понятие мисдиминора (категории менее тяжких преступлений). Судебный прецедент Суда Звездной палаты положил начало современной доктрине покушения,12
Понятие и виды судебного прецедента как источника уголовного права России
СВ. Бородин дает более широкое по содержанию понятие судебной практики: «В целом судебная практика как юридическая категория включает все виды решений по конкретным делам и разъяснения Пленума Верховного Суда по вопросам судебной практики».
Несмотря на очевидное различие мнений С.Н. Братуся, А.Б. Венге-рова и СВ. Бородина по вопросу о содержании судебной практики, следует отметить единство взглядов по поводу формы ее выражения -судебных решений и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ.
О.С. Иоффе, известный советский цивилист, различал юридическую природу судебной практики и руководящих разъяснений Верховного Суда. «От руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда, - пишет он, - следует отличать судебную практику».81 Под судебной практикой, по мнению указанного автора, понимается обобщенное выражение «единой линии» судебных органов при отправлении правосудия. В свою очередь, последняя находит свое воплощение во вступивших в законную силу решениях и определениях судов первой и вышестоящих инстанций.
Исключение руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ из содержания понятия «судебная практика», на наш взгляд, нельзя признать обоснованным. Эти разъяснения являются концентрированным выражением судебной практики, «наиболее характерным для отечественной правовой системы способом ее выражения».
Согласимся с мнением С.Н. Братуся, А.Б. Венгерова и СВ. Бородина о том, что судебная практика, в понимании ее как итога судебной деятельности, объективируется в форме руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и в судебных решениях по конкретным делам. С этой позиции рассмотрим соотношение понятий «судебная практика» и «судебный прецедент».
В новейшей юридической литературе вопрос о роли и месте судебного прецедента в системе источников российского права в целом и уголовного, в частности, обычно связывается с руководящими разъяснениями, содержащимися в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ по отдельным категориям дел.
Одним из главных аргументов сторонников признания судебного прецедента источником права является, по сути дела, очевидное на сегодняшний момент положение, что постановления Пленума Верховного Суда РФ (руководящие разъяснения) являются источником некоторых отраслей российского права, в том числе и уголовного.83 Однако не совсем понятно стремление ряда авторов отождествить судебный прецедент и руководящие разъяснения высшего судебного органа.
К примеру, В.В. Демидов пишет, что «содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ разъяснения по вопросам применения законодательства, основанные на требованиях закона и обобщенных данных судебной практики в масштабах страны, представляют собой своеобразную форму судебного прецедента».84
Нелишним будет в этой связи возвратиться к определению судебного прецедента в странах принадлежащих к правовой семье общего права, где возник этот институт.
Р. Кросс, описывая английскую доктрину прецедента, отмечает: «...Решение английского судьи по какому-либо конкретному делу образует «прецедент».85
Понятие судебного прецедента как «решения суда по конкретному делу» содержится в российских юридических энциклопедических изданиях86 и в работах отечественных исследователей этого правового явления.
Поэтому представляется, что судебный прецедент - это судебное решение по конкретному делу, но никак не руководящее разъяснение, содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.
Как справедливо отметил А.И. Рарог, «обоснованной может быть лишь постановка вопроса о прецеденте как судебном решении лишь по конкретному делу, тогда как разъяснения по вопросам судебной практики носят общий характер и не могут иметь силы судебного прецедента».88
Таким образом, можно придти к выводу, что понятия «судебная практика» и «судебный прецедент» являются частносовпадающими, и видимо, не совсем верно употребление указанных понятий в качестве синонимов.
Вряд ли нужно доказывать, что зачастую в решении Верховного Суда России по конкретному делу формулируется некое понимание нормы Уголовного закона, определенным образом применимое в последующем нижестоящими судебными инстанциями и органами предварительного расследования.
Такое решение Верховного Суда получило в отечественной юриди-ческой литературе название «прецедент судебного толкования», в связи с чем необходимо рассмотреть соотношение последнего с понятием «судебный прецедент».
Следует сразу же оговориться, что понятие «прецедент судебного толкования» возникло в советской юридической науке в период существования теоретического «вето» на само обсуждение вопроса о судебном прецеденте как источнике социалистического права. В тот период причины идеологического характера вынуждали, по выражению А.В. Наумова, «объявлять судебный прецедент чуть ли не персоной поп grata для советского уголовного права».90
Н.Н. Вопленко определяет прецедент толкования как выработанный правоприменительной практикой образец, стандарт требуемого понимания и применения каких-либо правовых норм, сформулированный при рассмотрении конкретного юридического дела и получивший признание в юридической практике.91 При этом, однако, автор специально оговаривает, что прецедент толкования нормы права «не имеет ничего общего» с судебным прецедентом - источником права в странах общего права.
В советской правовой науке длительное время господствовала точка зрения, согласно которой отличие судебного прецедента от прецедента толкования заключается в том, что «судебный прецедент ведет к созданию новой нормы права, прецедент же толкования связан с разъяснением уже существующей нормы права с выработкой определенного, «устоявшегося» положения о применении нормы права по аналогичным делам».
Юристы же в зарубежных странах, как общего, так и континентального права обычно не проводят различия между понятиями «прецедент судебного толкования» и «судебный прецедент».
Так, Р. Кросс отмечает, что в отраслях, основанных в основном на законе, к которым относится современное английское уголовное право, судебный прецедент играет важную роль в «интерпретации статутов». 3 Более того, «с точки зрения обязательной силы... решение, толкующее закон, не отличается от решения по любому другому правовому вопросу».
Судебный прецедент и Общая часть УК РФ
Применение норм Общей части Уголовного закона сопровождается немалым количеством ошибок, которые, в свою очередь, являются следствием неверного понимания отдельных уголовно-правовых институтов. По этой причине мы попытаемся проанализировать прецедентную практику применения норм Общей части УК и особое внимание уделим следующим вопросам; действие Уголовного закона во времени, экстрадиция, множественность преступлений, соучастие в преступлении, назначение наказания.
Действие Уголовного закона во времени Принятие нового Уголовного закона, устанавливающего, изменяющего или отменяющего уголовно-правовую норму(ы)., закономерно порождает вопрос о возможности и пределах обратной силы последнего. Под обратной силой Уголовного закона принято понимать распространение нового Уголовного закона на деяния, совершенные до его вступления в силу.162
Статья 10 УК РФ возможность обратного действия Уголовного закона связывает, в том числе, и со смягчением им наказания по сравнению с ранее действовавшим Уголовным законом.
По какому же пределу санкций - верхнему или нижнему следует соизмерять строгость Уголовных законов? В доктрине уголовного права высказывались мнения, что более мягкий закон - это закон с более низким минимальным сроком наказания и, наоборот, сопоставлять строгость законов следует по высшему, а не по низшему пределу их санкции.
В силу решения Верховного Суда РФ, при решении вопроса о том, какой из Уголовных законов - УК РСФСР или УК РФ предусматривает более мягкое наказание, следует руководствоваться верхними пределами санкций статей УК РСФСР и УК РФ.165
Действительно, при наличии исключительных обстоятельств, указанных в ст. 64 УК РФ, суд может назначить наказание ниже низшего предела санкции или даже назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено законом. Выйти же за верхний предел санкции уголовно-правовой нормы, суд не может ни при каких обстоятельствах.
Свой вклад в понимание института действия Уголовного закона во времени внес Конституционный Суд РФ определением по делу о проверке конституционности примечания 2 к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Скородумова Д.А.
Приговором Соломбальского районного суда города Архангельска от 18 марта 1999 года гражданин Д.А. Скородумов был осужден к пяти годам лишения свободы за присвоение вверенного ему чужого имущества в крупном размере (свыше 38 млн. неденоминированных рублей). Основанием для квалификации преступления как совершенного в крупном размере послужило примечание 2 к статье 158 УК Российской Федерации, согласно которому хищение признается совершенным в крупном размере, если стоимость похищенного имущества в пятьсот раз превышает минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления.Как полагал заявитель, это предписание уголовного закона не позволило суду при рассмотрении его дела учесть происшедшее с момента совершения преступления (февраль 1995 года) повышение минимального размера оплаты труда с 20 тысяч 500 неденоминированных рублей до 83 рублей 49 копеек в новом масштабе цен и тем самым воспрепятствовало применению положения части первой статьи 10 УК Российской Федерации, согласно которому уголовный закон, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу. В результате, по мнению ДЛ. Скородумова, были нарушены требования статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением, а в случае, если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон.
Конституционный Суд РФ, прекращая производство по делу о проверке конституционности примечания 2 к статье 158 УК Российской Федерации, указал следующее.
Минимальный размер оплаты труда, исходя из которого определяется такой квалифицирующий признак, как крупный размер хищения, устанавливается не уголовным законом, а законом иной отраслевой принадлежности. Его изменение не влечет изменение нормы уголовного закона, действовавшей на момент совершения преступления, поскольку по своей правовой природе минимальный размер оплаты труда является единицей расчета, которая определяется федеральным законодателем с учетом социально-экономических факторов и на определенный период, что... исключает возможность применения конкретного минимального размера оплаты труда в уголовно-правовых отношениях, возникших до его установления... В современных социально-экономических условиях принятие федеральным законодателем решения о повышении минимального размера оплаты труда не может рассматриваться как издание закона, устраняющего или смягчающего уголовную ответственность за хищение.
Прецедентный характер анализируемого решения Конституционного Суда РФ заключается в применимости последнего для квалификации преступлений, основной или квалифицированный (особо квалифицированный) состав которых напрямую «увязан» с минимальным размером оплаты труда.
Дело в том, что в правоприменительной практике спорным является вопрос: каким минимальным размером оплаты труда следует руководствоваться при применении, к примеру, ст. 171 УК РФ - тем, который существовал в момент совершения преступления, или тем, который был установлен к моменту рассмотрения дела в суде?167
Постановка такого вопроса оправдана тем, что применительно к преступлениям против собственности в п. 2 примечания к ст. 158 УК РФ указано, что крупный размер должен определяться кратно по отношению к минимальному размеру оплаты труда, установленного законодательством РФ на момент совершения преступления. В других же статьях Уголовного кодекса, где дается разъяснение, что понимать под крупным (особо крупным) размером соответствующего деяния или наступившего в результате последнего последствия, такая оговорка отсутствует (например, примечание к ст.ст. 290,171, 177, 188 УК РФ).
Судебный прецедент и Особенная часть УК РФ
К числу признаков, одинаковых для ряда составов преступлений, относится «применение насилия, опасного для жизни и здоровья» (п. «в» ч. 2 ст. 126, п. «в» ч. 2 ст. 127, ч. ] ст. 162, ч. 4 ст. 166, п. «в» ч. 2 ст. 206, п. «в» ч. 2 ст. 211, п. «б» ч. 3 ст. 221, п. «б» ч. 4 ст. 226, п. «в» ч. 3 ст. 229, ч. 4 ст. 296, п. «б» ч. 2 ст. 313, ч. 2 ст. 318, ч. 3 ст. 321 УК РФ).
Спорным в теории и правоприменительной практике является вопрос о содержании понятия «насилие, опасное для жизни и здоровья» - в частности включает ли применение такого насилия факт реального причинения тяжкого вреда здоровью?
В литературе высказана точка зрения, согласно которой, исходя из того, что законодатель в ст. 162 УК РФ разделяет понятия «насилие опасное для жизни и здоровья» (ч. 1 ст. 162 УК РФ) и «причинение тяжкого вреда здоровью» (п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ), максимальный объем реально причиненного вреда здоровью при применении насилия опасного для жизни и здоровья составляет причинение средней тяжести вреда здоровью. По этой причине, во всех составах преступления, основным или квалифицирующим признаком которых является применение насилия, опасного для жизни и здоровья, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью требует дополнительной квалификации по ст. 111 УК РФ.204
Верховный Суд РФ в своей практике придерживается иного мнения по вопросу понимания «насилия, опасного для жизни и здоровья». В решении по делу 3. Верховный Суд РФ указал, что при осуждении лица по ч. 2 ст. 318 УК РФ в случае умышленного причинения потерпевшему тяжкого вреда здоровью дополнительной квалификации по п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ не требуется, поскольку под насилием, указанным в ч. 2 ст. 318 УК РФ, понимается причинение вреда здоровью любой тяжести, в том числе и тяжкого. В отличие от санкции п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью в отношении лица в связи с осуществлением им служебной деятельности), санкция ч. 2 ст. 318 УК РФ за причинение такого вреда здоровью представителю власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей установлена более тяжкая.205
В силу указанного прецедента Верховного Суда РФ объем физических последствий, охватываемый без дополнительной квалификации признаком насилия, опасного для жизни и здоровья, динамичен. Он определяется применительно к отдельному составу преступления, признаком которого является применение насилия, опасного для жизни и здоровья, в зависимости от величины санкции за него.
К примеру, сравнение санкции ч. 4 ст. 166 УК РФ (лишение свободы на срок от 6 до 12 лет) и санкций в ст. 111 УК РФ позволяет заключить, что признак применения насилия, опасного для жизни и здоровья, при неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения охватывает собой причинение тяжкого вреда здоровью вплоть до ч. 3 ст. 111 УК РФ включительно. Сравнительный же анализ санкций ст.ст. 127 и 111 УК РФ приводит к выводу, что верхняя граница реально причиненного объема насилия, опасного для жизни и здоровья при незаконном лишении свободы (п. «в» ч. 2 ст. 127 УК РФ) соответствует средней тяжести вреда здоровью.
Мы солидарны с такой позицией Верховного Суда РФ относительно содержания понятия «насилие, опасное для жизни и здоровья». Дело в том, что преступления, основным или квалифицирующим признаком которых является применение насилия, опасного для жизни и здоровья, представляют собой не что иное, как составные преступления. Правило квалификации составных преступлений сводится к следующему: совокупное вменение преступных деяний, выступающих в качестве компонентов составного преступления, не требуется, если степень их общественной опасности не выходит за рамки общественной опасности составного преступления. Поскольку формализованным показателем общественной опасности преступного деяния является именно санкция уголовно-правовой нормы, квалификация составного преступления зависит от соизмерения санкций преступлений-элементов последнего и составного преступления как такового. Когда санкция преступления-элемента (в нашем случае - умышленного причинения тяжкого вреда здоровью) больше санкции составного преступления, содеянное необходимо квалифицировать по совокупности преступлений.
В теории уголовного права распространено мнение, что применение в процессе насилия оружия или предметов, используемых в качестве оружия, всегда характеризует насилие как опасное для жизни и здоровья независимо от наступивших последствий. При этом исследователи исходят из того, что оружие и предметы, используемые в качестве оружия, по своим объективным свойствам при их применении создают возможность причинения физических последствий широкого спектра, вплоть до смерти.
Верховный Суд РФ своим решением предложил дифференцированный подход к уголовно-правовой оценке насилия с применением оружия и предметов, используемых в качестве такового.
Как подчеркнул Верховный Суд РФ, использование при завладении чужим имуществом газового баллончика (аэрозоля), позволяет считать содеянное разбойным нападением только в том случае, если газ был опасен для жизни и здоровья потерпевшего.
Действительно, арсенал современного оружия включает виды, порой существенно различающиеся по своим боевым качествам. По этой причине, далеко не каждый вид оружия способен при его применении создавать реальную угрозу причинения смерти или значительного вреда здоровью. С большой долей уверенности можно сказать, что такая возможность всегда создается при применении большинства видов огнестрельного и холодного оружия, взрывных устройств, газового оружия нервно-паралитического и отравляющего действия. Напротив, применение пневматического оружия, огнестрельного с патронами травматического действия, некоторых видов газового оружия, электрошоковых устройств обычно не грозит наступлением физических последствий, свойственных насилию, опасному для жизни и здоровья.
