Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Криминологическая характеристика групповых грабежей 12
1.1. Состояние и тенденции развития групповых грабежей
1.2. Социально-криминологическая характеристика групповых грабежей 33
1.3. Личность преступника и механизм детерминации групповых грабежей 57
Глава 2. Основные направления предупреждения групповых грабежей 81
2.1. Общесоциальные меры предупреждения групповых грабежей
2.2. Специально-криминологические меры предупреждения групповых грабежей 101
2.3. Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения в сфере борьбы с групповыми грабежами 130
Заключение 158
Библиография 164
- Социально-криминологическая характеристика групповых грабежей
- Личность преступника и механизм детерминации групповых грабежей
- Специально-криминологические меры предупреждения групповых грабежей
- Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения в сфере борьбы с групповыми грабежами
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Корыстные и корыстно-насильственные преступления против собственности остаются сегодня одним из наиболее опасных и распространенных источников угроз криминологической безопасности. Особое место среди них занимают грабежи. Составляя существенную долю в общем числе посягательств на собственность, они характеризуются в последние годы устойчивым ростом, а также иными негативными тенденциями: маргинализацией, омоложением возраста преступников, увеличением доли насильственных посягательств и др.
Фактором, существенно влияющим на степень общественной опасности грабежей, является совершение их несколькими лицами в соучастии. Группа увеличивает степень решительности и уверенности каждого соучастника в достижении преступного результата, умножает их физические и интеллектуальные силы, увеличивает вероятность совершения преступления не только с применением насилия, но и в крупном размере.
Групповые грабежи по своим социально-криминологическим показателям отличаются как от иных групповых преступлений против собственности, так и от грабежей, совершенных субъектом в одиночку. В них «пересекаются» характеристики корыстной, групповой, насильственной, подростково-молодежной, уличной, маргинальной преступности, что способствует отражению в криминологической характеристике групповых грабежей большинства криминологически значимых противоречий современного российского общества.
Это обстоятельство позволяет признать групповые грабежи феноменом, требующим отдельного внимания со стороны субъектов профилактики преступности и правоприменительных органов. Между тем деятельность правоохранительных органов в сфере противодействия данным преступлениям не в полной мере адекватна сложившейся криминальной ситуации: имеет место недооценка общественной опасности групповых грабежей, они слабо представлены в числе значимых, первоочередных объектов профилактики, встречаются ошибки в квалификации групповых
грабежей, имеются упущения в практике назначения уголовных наказаний.
Необходимость разработки путей и средств устранения этих недостатков, определения приоритетных направлений защиты собственности и собственников от криминальных угроз, связанных с групповыми грабежами, настоятельно требует проведения самостоятельного научного анализа заявленной темы, обусловливает ее научно-практическую значимость и актуальность.
Степень научной разработанности темы. Одной из причин недостаточной эффективности практики противодействия групповым грабежам следует признать откровенно слабую научную проработку соответствующих проблем. С одной стороны, грабежи тщательно исследованы специалистами в области уголовного права (А.Г. Безверхов, А.И. Бойцов, В.В. Векленко, С.А. Елисеев, СМ. Кочои, Г.А. Кригер, Н.А. Лопашенко и др.) и криминологии (П.Г. Пономарев, С.А. Солодовников, А.П. Севрю-ков, М.Г. Миненок и др.). Однако с другой стороны, приходится констатировать, что в научных трудах указанных авторов грабежи, как правило, рассматривались в контексте анализа иных преступлений против собственности, а собственно групповые грабежи вообще не получили статуса самостоятельного объекта научного познания. Кроме того, имеющиеся исследования не учитывают современных тенденций социально-экономической и криминологической обстановки в России; зачастую носят обобщенный характер, в силу чего их выводы нуждаются в дополнительной конкретизации и уточнении применительно именно к групповым грабежам. В самостоятельном анализе и криминологической оценке нуждаются качественные и количественные показатели современных групповых грабежей; особенности групп и лиц, их совершающих; криминогенные детерминанты групповых грабежей; возможности общесоциальной и специально-криминологической профилактики названных преступлений. Все это служит дополнительным фактором, определяющим актуальность избранной темы исследования.
Объектом исследования определена совокупность общественных отношений и закономерностей, которые, с одной стороны, детерминируют совершение грабежей группами, а с другой -возникают в процессе разработки и реализации мер криминоло-
гического и уголовно-правового противодействия этим преступлениям.
Предметом исследования являются количественные и качественные характеристики грабежей, совершаемых в группе, личность преступника, факторы, детерминирующие групповые грабежи, а также криминологические и уголовно-правовые меры борьбы с ними.
Цель диссертационной работы заключается в получении нового криминологического знания о характеристике и тенденциях современных групповых грабежей и разработке на этой основе научно обоснованных предложений и рекомендаций по повышению эффективности мер их криминологического и уголовно-правового предупреждения.
Для достижения поставленной цели определены следующие исследовательские задачи:
а) проанализировать современные состояние, тенденции разви
тия и особенности совершения групповых грабежей;
б) выявить характерные черты личности преступников и осо
бенности групп, совершающих грабежи;
в) уточнить механизм криминогенного действия факторов,
детерминирующих групповые грабежи;
г) определить перспективы и возможности общесоциального
и специально-криминологического предупреждения грабежей,
совершаемых в группе;
д) внести предложения по разрешению проблемных ситуаций,
возникающих в процессе квалификации и назначения наказания
за групповые грабежи, сформулировать рекомендации по совер
шенствованию соответствующих уголовно-правовых норм.
Нормативную основу диссертации образуют предписания международных правовых актов в области защиты прав человека, Конституции РФ, Уголовного кодекса РФ, федеральных законов (в частности, «О полиции») и других нормативных правовых актов в области противодействия преступности, защиты прав личности и собственности.
Эмпирическую базу исследования составляют: а) итоги статистического анализа данных ГИАЦ МВД России, Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации и их региональных подразделений в Краснодарском
крае о состоянии и тенденциях развития преступлений против собственности за 1997-2010 гг.;
б) результаты документального исследования материалов
112 уголовных дел о групповом грабеже, 94 уголовных дел о гра
беже, совершенном одним исполнителем без иных соучастников,
98 уголовных дел о групповом разбое, которые были рассмотрены
судами Краснодарского и Ставропольского краев в 2000-2009 гг.;
в) материалы обобщения опубликованной судебной практи
ки Верховного Суда Российской Федерации по проблемам, отно
сящимся к теме исследования (всего было изучено свыше 50 су
дебных актов);
г) данные, полученные в процессе проведения двух социо
логических опросов, в которых принимали участие сотрудники
правоохранительных органов (93 человека) и жители г. Краснода
ра (124 человека).
При подготовке диссертации использованы также результаты исследований, проведенных другими авторами.
Теоретическая основа диссертационного исследования представлена сложившимся в отечественной науке криминологическим и уголовно-правовым учением о предупреждении корыстной и групповой преступности, которое было заложено и развито в трудах таких видных специалистов, как Ю.М. Антонян, М.М. Бабаев, А.И. Бойцов, В.А. Владимиров, P.P. Галиакбаров, Л.Д. Гаухман, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Н.А. Лопашенко, В.В. Лунеев, Ю.И. Ляпунов, А.И. Марцев, П.Г. Пономарев, Л.М. Прозументов, А.В. Шеслер, В.Е. Эминов и др.
Методологическую основу исследования составил диалек-тико-материалистический метод, предъявляющий к научному познанию социально-правовых явлений требования системности, объективности, конкретности истины, единства теории и практики. Частнонаучными методами, использованными для анализа нормативных, эмпирических и литературных источников, послужили формально-логический, системно-структурный, историко-правовой, документальный, метод статистического анализа, опроса и анкетирования.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в отечественной юридической науке она представляет собой одно из первых комплексных исследований, посвященных
криминологическому анализу групповых грабежей, путей и средств их предупреждения. В результате исследования автор:
а) восполняет пробел, связанный с научным познанием кри
минологических взаимосвязей групповых грабежей с иными про
явлениям современной преступности (корыстной, групповой,
уличной, молодежной, маргинальной);
б) раскрывает содержание социальных последствий группо
вых грабежей;
в) уточняет роль и значение личностных особенностей пре
ступников в механизме детерминации групповых грабежей;
г) определяет основные направления совершенствования
специально-криминологических мер предупреждения групповых
грабежей;
д) уточняет и развивает представления о предупредитель
ных возможностях уголовного закона в деле минимизации груп
повых грабежей.
Положения, выносимые на защиту:
В статистическом отношении групповые грабежи в 1997-2010 гг. демонстрируют нисходящий тренд, проявляющий себя на фоне роста регистрации общего числа грабежей и сокращения объемов групповой преступности. Такое сочетание тенденций свидетельствует об ухудшении параметров и росте опасности групповой преступности; изменении в худшую сторону структуры корыстной преступности; росте агрессивности самостоятельно действующих грабителей, не нуждающихся для достижений своих корыстных устремлений в кооперации усилий с иными лицами.
Группа, совершающая грабеж (в 94 % случаев - группа лиц по предварительному сговору), относится к категории нестойких, досуговых групп с антисоциальной направленностью, для которой характерна малочисленность, небольшая разница в возрасте между участниками, отсутствие заранее составленного плана криминальной и постпреступной деятельности, отсутствие явного лидера и четкого распределения ролей. Совершаемые такой группой грабежи по признакам предмета посягательства, его размеру, месту и времени хищения, мотивации мало отличаются от грабежей, совершаемых без признаков соучастия.
Общественная опасность групповых грабежей определяется не столько самим фактом открытого хищения, размер которого минимален, а мотивация - утилитарна, сколько именно групповым характером преступления. Группа обусловливает ориентацию своих членов на допустимость именно открытого и в большинстве случаев насильственного хищения. В силу этого в оценке социальных последствий групповых грабежей необходимо акцентировать внимание не столько на материальных последствиях преступления, сколько на последствиях социальных и социально-психологических: преступная группа выступает «значимой площадкой» для трансляции криминального опыта, является важным фактором, дестабилизирующим общественный порядок, ее функционирование ухудшает параметры социальной структуры общества и является источником социальных тревог и опасений.
Грабежи, совершаемые группой, обнаруживают наличие весьма тесных и значимых для понимания механизма преступного поведения криминологических связей с такими видами преступности, как корыстная, групповая, организованная, подростково-молодежная, маргинальная и рецидивная. Их взаимное пересечение и наложение сопровождается сокращением удельного веса грабежей, совершаемых организованными группами и группами с участием несовершеннолетних; увеличением удельного веса грабежей в структуре групповой и корыстной преступности; увеличением удельного веса ранее судимых лиц среди совершающих грабеж; маргинализацией большей части контролируемой корыстной преступности. Каждая линия взаимосвязи наполняет криминогенный комплекс групповых грабежей собственной, весьма специфичной группой факторов, которые взаимно поддерживают и усиливают действие друг друга, оставляя особый отпечаток на личности грабителя, содержании мотивов его деятельности и процессах мотивации.
Личность грабителя, совершающего преступление в группе, обладает следующими типичными социально-демографическими признаками: это мужчина в возрасте 14-24 лет, не состоящий в браке, имеющий неполное среднее или основное общее образование, трудоспособный, но не имеющий определенных занятий, испытывающий значительные трудности в материальном обеспечении. Высокий показатель наличия прежней судимости в сочета-
ний с предкриминальным антиобщественным образом жизни, отсутствием прочных позитивных социальных связей и фактически маргинальным статусом позволяет рассматривать личность преступника, совершившего грабеж в группе, в качестве иллюстрации типа криминогенной личности.
С учетом криминогенных детерминант групповых грабежей наибольшее значение в деле предупреждения исследуемых преступлений имеют такие направления социальной политики, как: а) минимизация социального неравенства и создание эффективного государственного механизма перераспределения доходов; б) формирование уважительного отношения к чужой собственности как к результату производительного труда и достойной одобрения личной заслуги человека.
Меры специально-криминологического предупреждения групповых грабежей должны быть диверсифицированы и входить составной частью в программы предупреждения корыстной, уличной, подростково-молодежной, насильственной преступности. Наибольший упреждающий эффект в части профилактики групповых грабежей стоит ожидать от мероприятий, которые направлены: на разобщение криминально настроенных групп несовершеннолетних и молодежи по месту жительства; на совершенствование системы полицейского визуального наблюдения и патрулирования в общественных местах; на информирование граждан о возможных средствах и способах самозащиты от грабежей.
Оптимизация уголовно-правовых средств предупреждения групповых грабежей предполагает:
уточнение и фиксацию на уровне постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации новых правил квалификации преступлений (об отграничении посредственного причинения от группового исполнения преступления; об отграничении пособничества от соисполнительства; об отграничении группы лиц по предварительному сговору от организованной группы);
оптимизацию санкции ч. 2 и 3 ст. 161 УК РФ за счет дополнения альтернативно основными наказаниями в виде исправительных и обязательных работ; сокращения верхнего предела наказания в виде лишения свободы в ч. 3 ст. 161 УК РФ; повышения размера дополнительного наказания в виде штрафа в ч. 2
ст. 161 УК РФ; сокращения размера штрафа в санкции ч. 3 ст. 161 УК РФ.
Теоретическая и практическая значимость диссертации
заключается в том, что ее положения и выводы могут быть использованы в правотворческой деятельности для совершенствования законодательства Российской Федерации в сфере борьбы с преступностью; в практической деятельности субъектов профилактики преступлений; в процессе квалификации групповых грабежей; в ходе дальнейших научных исследований, посвященных разработке проблем борьбы с корыстными и групповыми преступлениями. Результаты настоящего исследования могут быть использованы в учебном процессе при преподавании дисциплин «Криминология» и «Уголовное право», связанных с ними спецкурсов, а также в системе повышения квалификации и служебной подготовки сотрудников правоохранительных органов.
Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация выполнена на кафедре криминологии Краснодарского университета МВД России, где проходило ее обсуждение и рецензирование. Отдельные ее положения стали предметом обсуждения на научных конференциях, в частности, на Международной научно-практической конференции «Преступность в России: состояние, проблемы предупреждения и раскрытия преступлений» (Воронеж, 2008 г.), Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы противодействия преступности в современных условиях» (Нальчик, 2008 г.), Международной научно-практической конференции «Современная преступность: состояние, проблемы и перспективы противодействия» (Нальчик, 2009 г.), Международной научно-практической конференции «Борьба с преступностью в условиях глобализации: новые вызовы и поиски адекватных ответов» (Нальчик, 2010 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Современные проблемы уголовной политики» (Краснодар, 2010 г.) и II Международной научно-практической конференции «Современные проблемы уголовной политики» (Краснодар, 2011 г.). Основные положения исследования внедрены в учебный процесс Краснодарского университета МВД России и Ставропольского государственного университета, практическую деятельность Главного управления МВД России по Краснодарскому краю и
Главного управления МВД России по Ставропольскому краю; нашли отражение в семи научных публикациях, из них три статьи -в периодических изданиях, включенных в перечень ВАК Ми-нобрнауки России.
Структура работы. Структура диссертационного исследования определена его целями и задачами и состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов, заключения, библиографии и приложений.
Диссертация оформлена в соответствии с требованиями ВАК Минобрнауки России.
Социально-криминологическая характеристика групповых грабежей
В правовой и криминологической литературе уже давно утвердилась мысль о том, что тенденции современной российской преступности и практика противодействия ей являются крайне неудовлетворительными. Предпринимаемые государством усилия по оптимизации содержания и основных направлений политики борьбы с преступностью не приносят ожидаемого результата в виде снижения основных параметров преступности и усиления степени защищенности граждан от преступных посягательств. Как представляется, одним из факторов, обуславливающих этот эффект, является то, что сфера пристального государственного внимания сегодня оказалась ограниченной лишь наиболее опасными, угрожающими самим основам государства, криминальными явлениями (таким, как терроризм, экстремизм, коррупция, транснациональная преступность), в то время как проблемы противодействия, возможно, менее опасным, но все же более распространенным преступлениям остаются на периферии уголовной политики.
Справедливы рассуждения С.Я. Лебедева, который пишет: «Если разобраться в существе некоторых современных уголовно-правовых новаций, можно предположить, что таким образом государство пытается переориентировать общественное мнение с адекватного восприятия реальных криминальных угроз (убийства, изнасилования, разбои, грабежи, кражи, мошенничество хулиганство и др.), от которых оно (государство) защитить население не в силах и за что получает от россиян обоснованные упреки, на другие, не имеющие широкого распространения, но покрытые ореолом высочайшей опасности и содержащие в своих названиях не всегда понятные даже специалистам устрашающие формулировки»1.
Однако было бы крайне неверным утверждать, что государству следует сменить основной вектор уголовной политики и переориентировать ее на иные объекты. Борьба с терроризмом, экстремизмом и прочими системоразрушающими социальными явлениями должна и продолжаться, и наращиваться. Речь должна идти, скорее, о том, что борьба с преступностью не должна замыкаться на этих явлениях, что она должна быть диверсифицирована, в том числе за счет активизации усилий, направленных на те преступления, которые представляют собой реальную каждодневную угрозу безопасности личности, и которые по причине своей распространенности, вечного существования, бытовой или межличностной мотивации, видимой незначительности реального ущерба, маргинальных свойств личности виновного и некоторых иных обстоятельств не воспринимаются в качестве значимой угрозы безопасности.
В ряду таких преступлений находятся посягательства на собственность и грабежи как их неотъемлемая часть. Общий рост интенсивности этих преступлений, реальная тяжесть их социальных последствий, изменение количественных и особенно качественных параметров указывает на то, что они представляют собой ту самую реальную угрозу, с которой граждане страны способны сталкиваться ежедневно, и которая заставляет их серьезно опасаться за собственную безопасность. Проведенный нами социологический опрос жителей г. Краснодара (было опрошено 124 человека) показал, что 34% из них на первое место в ряду опасений поставили опасность стать жертвой преступлений. Этот предмет опасения находится на третьем месте, уступая место неопределенному опасению за благополучие семьи и детей
На вопрос же о том, жертвой какого именно преступления респондент опасается стать прежде всего, 39% ответили «убийства», а 38% - «ограбления». При этом опрос выявил важное обстоятельство: в обыденном сознании грань между грабежом и разбоем либо отсутствует вовсе, либо проходит по иным, нежели установлены в уголовном законе, признакам. В частности, 23% граждан не смогли указать различий между грабежом и разбоем; остальные 77% указали, что: разбой сопровождается применением любого насилия (34%), разбой - это всегда хищение с применением или угрозой применения оружия (27% ), разбой - это открытое групповое хищение (16%). Таким образом, можно заключить, что грабеж и разбой воспринимаются населением как потенциально весьма значимая угроза безопасности, занимающая второе место в рейтинге криминальных угроз.
Эти обстоятельства дополнительно актуализируют избранную тему исследования и заставляют специалистов обратить дополнительное внимание на проблемы криминологического и уголовно-правового предупреждения групповых грабежей.
Непременным условием теоретического осмысления современных групповых грабежей и разработки эффективной стратегии их предупреждения является анализ состояния, структуры, динамики и тенденций развития этих преступлений. При этом объективность и достоверность результатов такого анализа во многом определяется качеством источников соответствующей криминологической информации. В настоящем исследовании в качестве информационной основы использованы дополняющие друг друга данные о совершенных преступлениях, о выявленных за их совершение и осужденных лицах, предоставленные ГИАЦ МВД России, Судебного Департамента при Верховном Суде РФ и их региональных подразделений в Краснодарском крае, материалы изучения уголовных дел, результаты проведенных ранее научных исследований. Их использование призвано обеспечить полноту и всесторонность криминологического анализа. Вместе с тем, мы отдаем себе отчет в том, что статистическая информация о таком сложном явлении как преступность (включая такое ее проявление как групповые грабежи), в принципе, не может быть полной и безукоризненной (хотя бы по причине того, что официальная статистика далеко не полностью отражает реальное состояние преступности, игнорируя ее латентную часть). А потому согласимся с М.М. Бабаевым и М.С. Крутером в том, что «цель анализа должна состоять не в том, чтобы «добыть» какую-то конкретную цифру, а в том, чтобы определить более или менее устойчивую тенденцию динамики преступности, направление развития, общие темпы и масштабы изменения тех или иных показателей, точки «перелома» тенденций»1.
В качестве еще одного предварительного замечания считаем необходимым обосновать хронологические рамки криминологического анализа групповых грабежей. Известно, что границы преступности во многом задаются содержанием уголовного закона, который определяет признаки состава того или иного преступления. В связи с чем эти границы корректируются почти в каждом случае внесения изменений и дополнений в уголовный закон или его бланкетную составляющую. Уголовно-правовая норма об ответственности за грабеж и предписания Кодекса об административных правонарушениях в части ответственности за мелкое хищение подвергались неоднократному реформированию как до вступления в силу УК РФ 1996 года, так и в период действия последнего. Особенно важен с этой точки зрения 2003 год, когда были проведены крупномасштабные изменения УК РФ, ориентированные на его гуманизацию, а также 2002, 2007 и 2008 годы, когда кардинально менялся максимальный размер предмета мелкого хищения. В этой связи вопрос о выборе «точки отсчета» в статистическом анализе грабежей не является праздным.
Личность преступника и механизм детерминации групповых грабежей
В данном случае инициативность О. в совершении преступления не предполагала его лидерства и свойств организатора. Это подтверждается и самостоятельной активностью М. в поиске путей сбыта имущества, которое они предполагали похитить. Преступники хорошо знали друг друга, совместно выполнили объективную сторону хищения, в равной мере воспользовались результатом преступления, иными словами, участвовали в совершении грабежа на паритетных началах.
Несколько иная ситуация наблюдается в группах, где коммуникативные связи строятся по принципу «цепи». Это также децентрализованная структура; информация в группе передается от первого участника к последнему через остальных, также строится и система отношений между участниками группы. Эта группа легко разрушается, если изолировать в цепи кого-либо из ее участников. Как правило, в таких группах имеет место соисполнительство преступления, однако не исключается и распределение ролей, поскольку процесс передачи информации по звеньям цепи может сопровождаться активизацией подготовительной деятельности к преступлению (в смысле ст. 30 УК РФ).
Примером такой группы можно служить следующее образование, преступная деятельность которого стала предметом рассмотрения в Промышленном районом суде г. Ставрополя1. Судом было установлено: И. сообщил своему знакомому Ю., что у потерпевшего М. имеется при себе крупная сумма денег и украшения из золота. Между ними состоялся сговор на совершение хищения, при этом И. передал Ю. также информацию о
Промышленного районного суда г. Ставрополя за 2003 год. Дело№ 1-98/03. местонахождении М. и о возможности реализовать похищенное. Воспользовавшись этой информацией, Ю. вступил в преступный сговор с двумя неустановленными следствием лицами, которые ночью совершили разбойное нападение на М., похитив его имущество и причинив потерпевшему легкий вред здоровью. Между тем неустановленные лица вышли за пределы общих договоренностей, поскольку умыслом И. и Ю. не охватывалось применение к потерпевшему опасного для жизни или здоровья насилия. И. и Ю. были осуждены за соучастие в грабеже группой лиц по предварительному сговору.
В данном случае информация о преступлении шла от одного участника (И.) к другому (Ю.), а от него - к третьим лицам, не установленным следствием. При этом в деле отсутствуют сведения о том, были ли непосредственно знакомы исполнителя преступления с И. - первоисточника информации о возможности совершения преступления. Привлечение к ответственности И. и Ю. привело к разрушению данной группы, криминальная цепь была разорвана.
Группы, построенные по принципу «полной структуры» и «цепи» исчерпывают все исследованные нами групповые образования; иных коммуникативных связей в изученных уголовных делах не встретилось. Причем подавляющее большинство групп (87%) представляли собой «полную структуру» и лишь 13% групп строились «цепью».
Рассматривая характерные особенности групп, совершающих грабеж, важно отметить, что в значительном числе случаев (по изученным делам - в 22%) в число участников группы входили несовершеннолетние; а в 11 % случаев группа состояла только из несовершеннолетних. Групповая преступность несовершеннолетних представляет собой особый предмет криминологического анализа и ее детальное исследование не входит в нашу задачу. Отметим лишь, что относительно высокий удельный вес участия подростков в групповых грабежах также самым непосредственным образом сказывается на характере преступной группы, совершающей грабеж.
В отечественной криминологической науке разработано несколько значимых типологий и классификаций подростковых групп с криминальной направленностью1. Соотнесение имеющихся разработок с исследованным эмпирическим материалом позволяет констатировать и подтвердить ранее сделанный специалистами вывод о том, что основной массив групп с участием несовершеннолетних, совершающих грабежи, относится к категории ситуативных, стихийных, аморфных, дворовых группировок. Эти группы концентрируются по месту жительства в пределах близко расположенных жилых домов, в них нет цели объединения, нет четко выраженной структуры, роль каждого члена группы расплывчата, число их участников незначительно и нестабильно, согласованность действий минимальна. Преступления, совершаемые такими группами, как правило, не имеют детальной предварительной проработки, совершаются с внезапно возникшим умыслом, с минимальным уровнем корыстных притязаний, направлены, в основном, против сверстников.
Яркой иллюстрацией такой группы может служить следующее дело из практики Промышленного районного суда г. Ставрополя . Установленные судом обстоятельства дела таковы. Несовершеннолетний В. и его малолетние друзья Г. и Ш. находились на одной из аллей городского парка, расположенного недалеко от места жительства подростка. Увидев катающегося на велосипеде в парке несовершеннолетнего К., они решили завладеть его велосипедом. С этой целью В. остановил проезжающего мимо К. и под угрозой физической расправы отобрал у него велосипед; в это время
Архив Промышленного районного суда г. Ставрополя за 2000 год. Дело№ 1-58/00. малолетние находились рядом, и своими словами и действиями поддерживали угрозы В. Завладев велосипедом, правонарушители покатались в парке и отвезли велосипед во двор собственного дома, где и были задержаны работниками милиции.
В данном случае группа подростков не являлась специально созданной для совершения преступлений. Это - типичная дворовая досуговая группа. Умысел на совершение преступления возник в ней внезапно, однако его возникновение было с криминологической точки зрения «подготовлено» предшествующим образом жизни подростков: массой свободного, ничем не занятого времени, плохой успеваемостью в школе, отсутствием должного контроля за поведением. В определенный момент такая группа «переросла» из асоциальной дворовой в собственно криминальную группу. Вместе с тем, «детский» характер мотивации преступления в такой группе сохраняется; он проявился в завладении велосипедом с целью «покататься», в отсутствии детальной разработки и плана самого преступления, и посткриминальных действий.
Нестойкая внутренняя структура всех групп, совершающих грабежи; их малый численный состав, отсутствие тщательного планирования преступления во многом обусловили и специфику социальной характеристики объективных признаков грабежа.
Согласно материалам изученных уголовных дел, в 33% случаев предметом хищения стали деньги, в 30% случаев - мобильные телефоны, в 20% случаев - золотые ювелирные изделия, в 17% случаев - иные товары (сумки, велосипеды, вещи и др.). Сравнивая по этому показателю групповые грабежи и грабежи, совершенные преступником в одиночку, существенной разницы не обнаруживается. Здесь также наиболее распространенным предметом хищения выступили деньги (33%)), мобильные телефоны (29%), золотые изделия (8% ).
Специально-криминологические меры предупреждения групповых грабежей
С учетом этого, ряд специалистов не без оснований полагает, что участие криминологов в общесоциальном предупреждении преступности ограничено: проведением криминологических экспертиз, консультированием планов социального развития, участием в законопроектной деятельности и некоторыми другими формами . Заметим также, что кроме этого, криминолог обязан просчитывать и прогнозировать криминологические последствия экономических, социальных и правовых реформ, учитывать эти последствия при разработке мер специально-криминологической профилактики. В силу чего, криминологический анализ профилактического эффекта некоторых общесоциальных мероприятий не только не исчезает из содержания криминологических сочинений, но и является необходимым условием научного исследования системы профилактики тех или иных видов преступлений.
Не случайно И.И. Карпец в своих работах неоднократно подчеркивал: «Поскольку преступность - отрицательное социальное явление, постольку в борьбе с ней главное значение имеют социальные мероприятия, направленные на дальнейшее развитие и совершенствование общественных отношений. Естественно, что эти мероприятия не направлены непосредственно против преступности, но эти мероприятия косвенно оказывают существенное влияние на состояние преступности»2.
В тоже время стоит заметить, что предупредительные возможности общесоциальных мероприятий оцениваются специалистами далеко неоднозначно. Проведенный нами опрос сотрудников правоохранительных органов показал, что по мнению 37% специалистов традиционно включаемые в систему общесоциальной профилактики мероприятия (совершенствование экономических, политических отношений, воспитательная работа и др.) не способны дать позитивного эффекта в части предупреждения преступности. Это мнение не лишено оснований, поскольку преступность как социальное явление существует и развивается во всех странах, вне зависимости от уровня их социально-экономического, политико-правового развития, качества человеческого капитала и состояния общественной морали. Вместе с тем, это обстоятельство не дает оснований для игнорирования или пренебрежительного отношения к проблемам общесоциальной профилактики. Как справедливо, на наш взгляд, отметили 45% опрошенных специалистов, общесоциальная профилактика, хотя и не направлена непосредственно на предупреждение преступлений, создает для этого необходимый социальный фон, выступает в качестве обязательного условия эффективности реализации специальных мер противодействия преступности. Общесоциальное предупреждение преступности, по большому счету, не имеет специфики в зависимости от того, о предупреждении каких именно видов преступлений идет речь. Суть общесоциального предупреждения состоит в воздействии на коренные, общие для всех видов преступлений причины и условия. Но вместе с тем, при анализе проблем профилактики преступлений того или иного вида значимость и результативность отдельных общесоциальных предупредительных мероприятий могут различаться, что вносит свои, весьма специфические нюансы в анализ системы профилактики преступлений. Учитывая, что настоящая работа посвящена исследованию проблем предупреждения групповых грабежей, в рамках данного параграфа представляется возможным из всего комплекса мер общесоциального предупреждения выбрать и исследовать лишь те, которые обладают наибольшим антикриминогенным эффектом именно в отношении этих преступлений. Проведенный нами опрос сотрудников правоохранительных органов в части анализа наиболее общих причин совершения корыстных преступлений против собственности подтвердил известный тезис о том, что они, при всем многообразии внешних проявлений, сводятся, фактически к двум ключевым факторам: низкий уровень жизни (бедность) населения и отсутствие уважения к чужой собственности. Эти причины были названы соответственно 87% и 76% опрошенных респондентов. Такие суждения не являются новыми или оригинальными. Еще Г.А. Фрейгер в XIX столетии писал, что «бедняки представляют собой ту же опасность для общества, что и действительные преступники, от которых их мало что отличает» .
Связь преступности, особенно корыстной, с бедностью сложно оспаривать. Вместе с тем, важно уточнить, что криминогенна не сама по себе бедность, а связанное с ней экономическое и социальное неравенство граждан. Не случайно, в ряду теорий, объясняющих преступность, заслуженное признание по праву занимают те, которые видят корни данного явления в резко поляризированном социальном неравенстве, в неравенстве предоставляемых обществом возможностей для удовлетворения объективно существующих потребностей человека. В отечественной криминологии одним из первых на этот факт обратил внимание А.Б. Сахаров. Исследуя региональные различия преступности в СССР, он пришел к выводу, что состояние преступности коррелирует не с уровнем материальной обеспеченности населения, а с различиями в уровне обеспеченности, с остротой этого различия . В наши дни весьма тонко выразил основную идею данного подхода Я.И. Гилинский: «Главным в генезисе девиантности, включая преступность, является не сам по себе уровень удовлетворения витальных, социальных и идеальных потребностей, а степень различия
Сахаров А.Б. Опыт изучения влияния социальных условий на территориальные различия преступности // Социологические исследования. 1977. № 1.С. 80. [выделено Я.И. Гилинским], «разрыва» в возможностях их удовлетворения для различных социальных групп» .
Определенным подтверждением такой теории могут служить и общероссийские статистические данные (см. таблицу 11), убедительно свидетельствующие, что объем бедности и степень дифференциации доходов населения - во много независимые друг от друга показатели.
Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения в сфере борьбы с групповыми грабежами
Сложной проблемой, как показало исследование, является определение наличия в действиях соучастников сговора на совершение преступления. Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении № 29 от 27 декабря 2002 года указал: «При квалификации действий виновных как совершение хищения чужого имущества группой лиц по предварительному сговору суду следует выяснять, имел ли место такой сговор соучастников до начала действий, непосредственно направленных на хищение чужого имущества, состоялась ли договоренность о распределении ролей в целях осуществления преступного умысла, а также какие конкретно действия совершены каждым исполнителем и другими соучастниками преступления. В приговоре надлежит оценить доказательства в отношении каждого исполнителя совершенного преступления и других соучастников (организаторов, подстрекателей, пособников)».
Как уже отмечалось в криминографической части настоящего исследования, сговор при совершении групповых грабежей является весьма примитивным: он не связан с тщательным планированием преступления, распределением ролей, определением содержания постпреступных действий и т.п. Как правило, он объективизируется в элементарном предложении о совместном совершении преступления, а групповое изъятие имущества совершается как бы спонтанно.
В таких условиях отграничить предварительную договоренность от совместного совершения преступления без сговора весьма затруднительно. Представляется, что предварительный сговор означает не только выраженную в любой форме (устно, письменно, жестами и др.) договоренность о совместном совершении преступления, но и договоренность о содержании выполняемых каждым из соучастников действий, состоявшуюся до момента начала совершения преступления.
Сговор принципиально отличается от предложения совершить преступление тем, что в процессе этого сговора соучастники должны хотя бы в общих чертах определить план, механизм совершения преступления, свое участие в нем. Если «сговор» выражается только и исключительно в предложении о совместном совершении преступления, а его реализация начинается непосредственно сразу после такого предложения, констатировать наличие предварительного сговора в том смысле, какой заложен ч. 2 ст. 35 УК РФ, вряд ли возможно; преступление, совершенное при таких обстоятельствах должно быть квалифицировано при наличии к тому дополнительных оснований как совершенное группой лиц без предварительного сговора (с такой рекомендацией высказали свое согласие 63% опрошенных в процессе проведения исследования специалистов).
Как указал Пленум Верховного Суда, учитывая, что законом не предусмотрен квалифицирующий признак совершения грабежа группой лиц без предварительного сговора, содеянное в таких случаях следует квалифицировать (при отсутствии других квалифицирующих признаков) по ч. 1 ст. 161 УК РФ. При этом постановляя приговор, суд вправе признать совершение преступления в составе группы лиц без предварительного сговора обстоятельством, отягчающим наказание, со ссылкой на пункт «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
Следующей проблемой, с которой сталкивается правоприменительная практика, является разграничение форм соучастия при квалификации грабежей; при этом наибольшие сложности вызывает отграничение группы лиц по предварительному сговору от сложного соучастия.
Обязательным признаком группового грабежа, отличающего его от грабежа, совершенного при сложном соучастии, является наличие в группе как минимум двух соисполнителей, то есть лиц, которые непосредственно выполняют объективную сторону преступления. Основная сложность при этом заключается в том, совокупность каких именно действий следует считать деянием по исполнению грабежа. Пленум Верховного Суда в цитированном Постановлении, посвященном проблемам квалификации хищений, указал (п. 10): исходя из смысла ч. 2 ст. 35 УК РФ уголовная ответственность за грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них; если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное), содеянное ими является соисполнительством и в силу ч. 2 ст. 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по ст. 33 УК РФ. Одновременно Верховный Суд России указал, что действия лица, непосредственно не участвовавшего в хищении чужого имущества, но содействовавшего совершению этого преступления советами, указаниями либо заранее обещавшего скрыть следы преступления, устранить препятствия, не связанные с оказанием помощи непосредственным исполнителям преступления, сбыть похищенное и т.п., надлежит квалифицировать как соучастие в содеянном в форме пособничества со ссылкой на ч. 5. ст. 33 УК РФ.
Анализируя эти предписания и сложившуюся на их основе устойчивую правоприменительную практику, несложно заметить, что высшая судебная инстанция признает две группы действий, образующих исполнение грабежа: а) собственно хищение чужого имущества (то есть изъятие, обращение, а в ситуации совершения насильственных хищений, кроме того, применение или угроза применения насилия); б) согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении грабежа (взлом дверей, вывоз похищенного, наблюдение за обстановкой и др.).
