Права личности в российском государствоведении дореволюционного периода Васин Александр Львович

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Методологические основы исследования конституционной теории прав личности 24

1. Взаимодействие философии права с общей теорией государства и права 24

2. Теория естественного права 28

3. Позитивистские теории права и социологическое направление 37

4. Единство и взаимопроникновение научных школ права 47

Глава II. Права личности в российском государствоведении конца XVIII -начала XIX вв 53

1. СЕ. Десницкий 53

2. А.П. Куницын 62

3. Г.И. Солнцев 78

Глава III. Права личности в теории российского конституционализма второй половины XIX - начала XX веков :.. 93

1. А.Д. Градовский 93

2. Б.Н. Чичерин 114

3. Н.М. Коркунов 132

4. М.М. Ковалевский 141

5. П.И. Новгородцев 152

Заключение 170

Список использованной литературы 178

• Взаимодействие философии права с общей теорией государства и права
• Теория естественного права
• СЕ. Десницкий
• А.Д. Градовский

Введение к работе

Конец 80-х - начало 90-х годов нынешнего столетия стали периодом крупных общественно-политических изменений в российском обществе и положили начало новому правовому мышлению в отечественной науке. Впервые в истории России был введен институт конституционного контроля: сначала Комитет конституционного надзора СССР, а затем Конституционный Суд Российской Федерации. Российская Конституция 1993 г. впервые закрепила естественно-правовой характер прав человека. В развитие конституционных положений (глава 7) 23 октября 1996 г. был принят Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации", сформировавший самостоятельную судебную систему в Российской Федерации, а в связи с принятием Федерального закона "О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации" от 19 декабря 1997 г. суды окончательно превратились в независимую ветвь государственной власти. В Постановлении № 8 Пленума Верховного Суда РФ "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" от 31 октября 1995 г. отмечается, что суды общей юрисдикции вправе решать вопросы соответствия федеральных и местных законов нормам Конституции РФ и при наличии сомнений обращаться с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации. В настоящее время можно констатировать: в России создана мощная система правосудия с широкими полномочиями по защите прав человека и гражданина и гарантиями независимости от исполнительной власти.

Наряду с организационными реформами существенные изменения произошли в российском правосознании, включая теорию конституционализма. Конституционализм, по определению И.М. Степанова, - "понятие емкое. Оно объемлет собой теорию конституции вообще, историю и практику конституционного развития той или иной страны, группы стран и мирового сообщества в целом. В собственном, узком смысле, - продолжает он, - под конституционализмом можно понимать особую систему знаний о фундаментальных политико-правовых ценностях демократии: их сущности, формах выражения, методах и степени реализации"1. В настоящее время данное понятие включает в себя не только правление в рамках Конституции, как это представлялось прежней социалистической концепцией права, по сути исключившей из научного оборота понятие конституционализма. Ныне общепризнано, что конституционализм — "это прежде всего система ценностей, идей и взглядов на характер политико-правовой организации государства, философия юридического мировоззрения, основанного на

постулатах правового государства" , а "конституционное право является базовой отраслью нормативно-ценностной ориентации, состоящей из идей, принципов и норм"3.

Не секрет, что едва ли не краеугольным камнем конституционализма является теория прав и свобод личности. Как отмечается, "в системе ценностей конституционализма приоритет принадлежит правам и свободам человека"4. Наряду с суверенитетом и разделением властей права и свободы личности относят к трем китам российского конституционализма3. Поэтому можно без преувеличения сказать, что от того, насколько полно и всесторонне будет исследована проблема прав и свобод личности, зависит уровень развития конституционализма в целом.

В прежние годы нормы Конституции рассматривались исключительно как принципы законодательства, поскольку их нельзя было применять непосредственно на практике. Без соответствующей деятельности законодательной власти, т.е. принятия дублирующего закона, они превращались в застывшие и неработающие положения декларативного характера6. Не случайно многие конституционные нормы оставались нереализованными, существующими лишь на бумаге. Более того, Верховный Совет сначала СССР, а затем и Российской Федерации мог в любую минуту изменить Конституцию по своему усмотрению. Тем самым Конституция лишалась своего гарантирующего свойства, а в государстве по сути отсутствовала учредительная власть . Все это подрывало правовые устои общества и приводило к искажению правовой природы Конституции: вместо основного закона, имеющего высшую юридическую силу, она превращалась в декларацию.

Для правового положения личности подобный подход имел самые печальные последствия, поскольку права и свободы осуществлялись лишь настолько, насколько это позволяло текущее законодательство. Ссылки на Конституцию как документ, обладающий высшей юридической силой, и субъективный характер прав личности, который не ставит их осуществление в зависимость от наличия или отсутствия соответствующих законодательных норм, были обречены на провал. В правоведении того периода безраздельно господствовал юридический позитивизм с его основополагающим тезисом:

"Нет права без закона". Согласно данному подходу считалось, что "искать права человека где-то вне и помимо государства — пустая иллюзия и самообман, к которым охотно прибегают идеологи, страдающие идиосинкразией к революциям, не способные к. радикальному отрицанию всяческого бесправия, уходящие от борьбы с государством за права человека"8. На этом основании права человека рассматривались как дар государства, которым оно вправе распоряжаться по своему усмотрению, поскольку, как отмечают исследователи, позитивизм равнозначен патернализму государства по отношению к личности9. Не случайно такой подход, низводящий личность и ее права до уровня прихоти государственных органов и отдельных должностных лиц, зачастую рассматривается как печальное наследие эпохи сталинизма, в связи с чем отмечается: "Представление о праве как совокупности юридических норм, установленных государством, сложилось в 1938 году (в принципе является превалирующим и до настоящего времени)"10. Между тем еще со времен французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. установлено, что общество, где нет гарантии прав и не проведено разделение властей, не имеет Конституции (ст. 16). Издержки прежнего правосознания, делавшего упор на догму, а не теорию конституционализма, отмечались и зарубежными исследователями: "Американская Конституция является живым законом, поскольку она проведена в жизнь, русская же конституция — нет. Некоторые моменты проводятся в жизнь судами при помощи "судебного контроля"... когда люди говорят о Конституции как о живом законе, они обычно имеют в виду доктрины и трактовки, которые были изобретены, развиты и распространены судами"11.

Нынешняя Конституция Российской Федерации закрепляет верховенство и прямое действие конституционных норм (ч. 1 ст. 15), а также непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина (ст. 18). Это означает, что Конституция — живой работающий механизм, а ее теория представляет собой не оторванный от жизни проект, а реальное руководство по применению правовых норм. Все это проясняет ту новую возрастающую роль конституционного права, которую оно приобретает в последнее время. Наряду с этим в общей теории государства и права достойное место приобретает философия права, значение которой в прежние времена недооценивалось или полностью игнорировалось.

Для теории прав и свобод личности это означает отход от старой позитивистской трактовки в пользу концепции естественного права. Действующая Конституция Российской Федерации закрепляет данный подход в нормах, содержащихся в ч. 2 ст. 17, ч. 1 ст. 55 и ч. 3 ст. 56. Естественно

правовой характер прав человека означает, что они приобретаются индивидом с момента рождения. Как отмечается, "естественные права и свободы не зависят от усмотрения государства ("дам" или "отниму"), не даруются государством, партией или правительством. Уяснение природы общечеловеческих начал в праве позволило существенно изменить отечественную концепцию (философию) прав человека" . На этом основании признается недопустимость трактовки прав личности как октроированных прав: "Права человека и гражданина — не дар государства, они — неотъемлемое свойство человеческой личности. Именно благодаря этим правам - экономическим, социальным и культурным, а также гражданским и политическим - государственная власть не только ограничивается по сферам своего проявления и способам воздействия, но и становится подзаконной" \ Согласно данной теории полагается, что ряд прав имеет абсолютное непререкаемое значение, в связи с чем "государство не может не признать права человека на жизнь, достоинство, неприкосновенность личности, жилища"14. Поэтому в новых условиях совершенно недостаточно догматического толкования прав личности — необходимо их разностороннее и всеобъемлющее понимание.

В пользу естественно-правового характера прав и свобод личности свидетельствуют универсальные и региональные международно-правовые акты. Так, в связи со вступлением Российской Федерации в Совет Европы важно отметить, что Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950), как и ряд других международных актов (в частности Всеобщая декларация и Пакты о правах человека), признает естественно-правовой характер прав и свобод личности15. На этом основании утверждается, что права человека являются главным средством приобщения государственно-правовой жизни к международным стандартам, а "без признания этих прав в качестве естественных и неотъемлемых от личности любая страна остается в стороне от общего направления развития общечеловеческой культуры, рискует возвратиться к тоталитарному режиму и экономическому застою"16.

Новое качество конституционализма в России существенно повышает роль судов, поскольку только при наличии судейского нормотворчества возможна действенная и полноценная защита прав личности. Как отмечается, "если конституционное право не регламентируется никаким законом, то его

1 7

реализацию обеспечивает суд в случае, когда это право кем-то ущемляется" . Данное положение вытекает из смысла нормы, закрепленной в ч. 1 ст. 46 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждому человеку гарантируется судебная защита его прав и свобод. Согласно ч. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод любой индивид имеет право на судебное определение его гражданских прав и обязанностей. Это означает, что закон не может считаться единственным источником прав и свобод личности — наряду с ним таким источником является судебное решение. Таким образом, правотворческая функция распределяется между учредительной, представительной и судебной ветвями власти. Поэтому в последнее время изменяется отношение к судебным прецедентам в сторону их признания в качестве источника права. Как известно, судебная практика наряду с конкретизацией законодательных норм восполняет неизбежные пробелы права, что способствует более полной и эффективной защите прав личности. На этом основании высказываются предложения о придании более высокого юридического статуса судебной практике и признании права судов ссылаться в своих решениях на прецеденты, созданные Верховным Судом Российской Федерации18. Международно-правовой опыт защиты прав человека свидетельствует в частности о том, что Европейский суд достаточно широко трактует термин "закон", включая сюда как писаное, так и неписаное право19. При таком подходе судебный прецедент является источником права20. Роль судебных прецедентов в практике Совета Европы столь велика, что, как отмечают специалисты, "не только или не столько сама Европейская конвенция рассматривается ныне как общее достояние европейских народов, сколько прецедентное право, являющееся ее конкретным воплощением и обеспечивающее ее прогрессивное развитие" .

С учетом указанных факторов объясняется возросший интерес и потребность в полномасштабной теории конституционализма. А теория, как

известно, тесно связана с историей предмета. История любой правовой науки способствует приращению новых знаний и обогащает уже существующие в ней теории22. "Логическое всегда производно от исторического, в логическом отражается процесс познания исторического. Наука сочетает в себе историю и логику изучаемого предмета"23. История науки государственного права в России свидетельствует, что в отличие от конституционного законодательства, берущего начало с Конституции РСФСР 1918 г., история российского конституционализма имеет не только советский (социалистический) период, но и достаточно глубокие корни, уходящие в глубь веков. Эта история, творческий потенциал предшествующих поколений все еще остаются недостаточно изученными и освещенными, чему "способствовала общая критическая негативная оценка дореволюционного правоведения в советское время"2 . Между тем признано, что "преемственность идей и взглядов так же неоспорима, как и наследственность в природе". Поэтому современные исследователи указывают на ошибочность правовых изысканий в новых условиях "с чистого листа" и высказывают необходимость обязательного изучения дореволюционного опыта отечественной науки23. Отмечается, что история науки государственного права в России имеет своих классиков, многие из которых до сих пор остаются непревзойденными. Наряду с этим признается недостаточная изученность данного потенциала, поскольку советский период прервал творческое и поступательное развитие конституционно-правовой мысли в России . Идеи естественного права и правого государства, которые исследовались в работах таких российских ученых как Б.Н. Чичерин, П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, В.М. Гессен, Л.И. Петражицкий и др., "являются пока еще не оцененным вкладом в создание идеала права, обеспечение свободы личности и ее прав"27. Не случайно в одном из последних учебников по конституционному праву отдельный параграф посвящен дореволюционной истории этой науки .

Положение усугубляется еще и тем обстоятельством, что, провозгласив новые ориентиры в области прав человека и взявшись за реформирование судебной системы, перед Россией со всей остротой встала проблема выбора путей реформирования и реального наполнения правовых гарантий конкретным содержанием. В этом смысле столкнулись два основных подхода к праву и модели правосудия: англо-американская и континентальная. По большому счету выбор уже сделан: Россия вступила в Совет Европы и ратифицировала важнейшие правовые документы этой организации. Однако ряд перекосов, необдуманного и поспешного копирования неприемлемых образцов все еще сохраняется как в теории, так и в практике российской судопроизводства. Как отмечается, "отказ от собственных традиций и опыта, - а он не всегда был плохим, - и слепое копирование чужих образцов — свойство нищих духом людей. Нам ведь предлагают перечеркнуть отечественную процессуальную систему, основы которой были заложены судебной реформой 1864 г., игнорировать достижения родственных континентальных (Германия, Франция, Италия и др.) и переписывать институты англо-американской формы судопроизводства" . Особенно ярко эти противоречия проявились в ходе затянувшейся научной дискуссии по поводу принятия нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. С учетом этого осознание собственных традиций способно помочь правильно сориентироваться по многим спорным вопросам современного правоведения.

По вопросам теории прав и свобод личности высказывались лучшие умы российской интеллигенции. В настоящей работе исследуются взгляды крупнейших отечественных ученых-специалистов в области конституционного права. Следует отметить, что термин "конституционное право" достаточно редко применялся в российской дореволюционной правовой науке. Первоначально ему соответствовало понятие "естественное право", которое объединяло современные конституционное право и общую теорию государства и права. Впоследствии после введения Устава российских университетов 1861 г. появился термин "государственное право". Необходимо также иметь в виду, что отраслевое деление дореволюционной правовой науки не вполне соответствует современному. Поэтому вопросами конституционного права отчасти занимались теоретики, энциклопедисты, историки и философы права. Между тем в современной науке высказывается справедливое мнение о том, что государственный стандарт отраслевого деления не должен довлеть над развернутой системой конституционного права и ограничивать исследования в этой области 0. Не случайно известный французский правовед К. Васак, равно как авторы доклада "Изучение прав человека в университетах" (1973 г.), подготовленного Международным институтом по правам человека, признал науку о правах человека "наукой наук", которая не ограничена рамками

национального или мирового правопорядка, а охватывает все науки, как общественные, так и естественные. Поддерживая эту точку зрения, российские исследователи отмечают, что "юридическая наука о правах человека развивается, опираясь прежде всего на положения и выводы общей теории и истории государства и права, конституционного и международного права. У этой научной дисциплины есть связи и с другими отраслями права (семейным, трудовым), хотя и не такие тесные"31.

Конечно, нельзя отрицать, что по вопросам прав личности имеются оригинальные и заслуживающие внимания идеи отдельных политиков, писателей, государственных и общественных деятелей. Однако именно в академических кругах российского общества среди профессоров-преподавателей университетов решение подобных проблем представляется наиболее ценным. В отечественной науке давно признан тот факт, что научное правоведение в России "связано прежде всего и в основном с университетским образованием" 2.

В самом деле, обращение к этим источникам убеждает, что в российском государствоведении конца XVIII - начала XX веков ставились наиболее актуальные проблемы по вопросам прав личности, которые подвергались научному анализу и теоретическому обоснованию. Многие из полученных выводов не потеряли значения до настоящего времени, что заставляет пристальней вглядываться в их содержание и примерять к условиям современной действительности. В полной мере подтверждается высказанная столетие назад мысль о том, что в области отечественной юриспруденции "мы можем пожаловаться разве только на малое число людей, посвятивших себя научному изучению права, но никак не на их качество" .

Как отмечается в современной литературе, "режим, установленный после Октябрьской революции, исторически явился шагом назад, поскольку он отверг главные демократические ценности — свободу, господство права, права человека, правовое государство"34. Этим объясняется тот интерес к истории российского конституционализма, который сейчас наблюдается в нашей правовой науке. Это — не просто стремление вернуться к собственным истокам и лучшим образцам отечественной правовой мысли, но и желание почерпнуть наиболее ценные проверенные временем идеи и мнения.

Цель настоящего исследования — проследить развитие и выявить характерные черты теории прав личности в государственно-правовых доктринах российских ученых дореволюционного периода, а также определить их ценность и значение для современной теории российского конституционализма. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:

1) рассмотреть ключевые вопросы теории прав личности в связи с развитием отечественного государствоведения;

2) выявить особенности научных школ, основанных ведущими российскими государствоведами, по вопросам прав и свобод личности;

3) раскрыть социально-историческую сущность и общественно-политическую обусловленность различных оценок прав личности;

4) показать специфику отдельных методологических подходов к изучению прав личности в рамках развития плюралистической концепции и их значение для современной теории российского конституционализма;

5) сопоставить уровень развития дореволюционных концепций с современным состоянием теории прав личности и отразить вопросы преемственности научных воззрений.

Тенденции и характер развития конституционной теории прав личности исследуются по ряду узловых вопросов, имеющих определяющее значение по данной теме. Прежде всего важно установить методологию ученого, его общий подход к рассмотрению правовых явлений, поскольку от качества научного инструментария зависит глубина анализа и достоверность выводов. Как известно, русское дореволюционное государствоведение развивалось на фоне идейного противостояния различных научных течений, представители которых отстаивали определенные подходы к изучению права. Нередко выводы этих школ оказывались актуальными лишь спустя некоторое время, а их ценность открывалась далеко не сразу. Известен пример, когда идеи прямого действия конституции и субъективных прав личности дважды вносились в конституционные проекты: проект Русской Конституции 1894 г. и проект Конституции СССР 1977 г., однако получили общественное признание и были законодательно закреплены лишь в Конституции Российской Федерации 1993 г., то есть спустя целое столетие . Современное конституционное право, признающее плюрализм научных исследований, вбирает в себя лучшие достижения этих течений, отсеивая все случайное и несостоятельное, не подтвержденное опытом конституционализма.

Научные школы формировались на основе своей методологии, в результате чего традиционно выделяются следующие направления: естественное право, историческая школа права, юридический и социологический позитивизм, психологическая школа, возрожденное

естественное право, плюралистическое направление . Основные различия этих школ проявляются в трактовке вопросов о природе прав личности, соотношении права и нравственности, сочетании права и закона, а также по другим аспектам. Эти вопросы тесно связаны с проблемой взаимоотношения

-5 7

личности, общества и государства . Существуют два противоположных подхода к конституционным правам человека и гражданина, что неоднократно отмечалось в российском государствоведении38. Один из них, характерный для британской системы общего права, исходил из преобладающей ценности личности, а другой, свойственный германо-континентальному праву, базировался на приоритете государственной власти. Для теории прав личности выбор указанных подходов был равнозначен основному вопросу философии, поскольку в зависимости от избранной методологии решалась судьба юридической природы прав и свобод личности. Не случайно замечено, что "государство и личность — центральная проблема конституционных прав, свобод и обязанностей граждан. Можно без преувеличения утверждать, что именно в ней содержится концепция свободы личности "9. Поэтому необходимо учитывать, как и по каким критериям отдельные авторы проводят разграничение интересов и сфер влияния личности и государства, что по их мнению является первичным и значимым с точки зрения соотношения ценностей. Характеристика методологии включает рассмотрение общего научно-правового течения (школы), к которому принадлежит ученый, и особенности индивидуальной позиции автора в русле данного направления.

Следующим аспектом настоящего исследования является вопрос о соотношении права и закона, значении и допустимости применения принципов права. В теории российского конституционализма по данному вопросу высказываются различные мнения. Так, Б.С. Эбзеев считает необходимым использовать противопоставление права и закона крайне осторожно и в строго ограниченных рамках: "Научный спор о соотношении закона и права, - пишет он, - перенесенный в практику деятельности правоприменительных органов, способен стать источником многих потрясений...". Обход закона под предлогом соблюдения принципов права может, по его мнению, лишить Конституцию стабилизирующего действия и оправдать любые действия государства, его органов и должностных лиц. Увлечение принципами, полагает он, уводит

правосудие с твердой дороги конституционализма и ввергает его в пучину политических страстей. На этом основании он отрицает значение абстрактных политических и правовых идеалов, сложившихся до и вне Конституции, усматривая задачи конституционного правосудия в строгом и неуклонном проведении в жизнь только тех положений и ценностей, которые заданы Конституцией40. Односторонние приоритеты как в сторону естественного права, так и позитивизма, по его мнению, недопустимы, поскольку одинаково опасны как применение неправомерного закона, являющегося по сути произволом, так и "отказ от законности под флагом борьбы за естественные права и заключаемые в них ценности", вследствие чего интерпретатор Конституции, по его образному выражению, "поставлен перед необходимостью пройти между Сциллой позитивизма и Харибдой естественного права, своими решениями обеспечивая равновесие индивидуального (личность) и коллективного (коллектив, общество, государство) начал организации социума"41. Таким образом, принципы права он допускает лишь постольку, поскольку речь идет о конституционных принципах, применяемых специальным уполномоченным судебным органом — Конституционным Судом.

Подобной точки зрения придерживается Е.А. Лукашева, которая полагает, что в процессе правоприменения любые рассуждения о соответствии права закону с целью обхода действующего законодательства "ведут лишь к дестабилизации обстановки"42. Эту же позицию отстаивает А.Д. Бойков, отмечая, что дискредитация принципа законности в немалой степени базируется на преимущественной перед законами силе общепризнанных принципов и норм международного права. В связи с этим он негативно оценивает положения ст. 1 Российской Декларации прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 года, которая впервые ввела данную формулу в отечественную правовую систему4"\ Аналогичная норма, закрепленная в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, не дает исчерпывающего ответа на вопросы о том, имеют ли международные договоры Российской Федерации приоритет над ее Конституцией44, а также имеют ли общепризнанные принципы и нормы международного права верховенство над Конституцией и законодательством РФ. Сторонником буквального толкования данной нормы Конституции

является, например, В.И. Андрианов, который полагает, что "нормы международных договоров преобладают над нормами внутреннего права, а общепризнанные принципы и нормы такого преимущества не имеют", а также что "международные договоры могут обладать приоритетом только в отношении законов и не могут иметь преимущества над конституционными нормами" э.

В отличие от данной позиции И.А. Ледях считает необходимым более дифференцированно соблюдать принцип различения права и закона, лежащий в основе конституционного контроля6. Соглашаясь с Б.С. Эбзеевым, что Конституционный Суд РФ является "стражем Конституции и хранителем ее ценностей", она наряду с этим подчеркивает высокую морально-политическую ответственность, которую несет на себе этот орган государственной власти . И.И. Лукашук отмечает, что отказ государства от выполнения своего обязательства по международному договору допустим лишь в случае коренного порока воли при заключении такого договора, а относительно общепризнанных принципов и норм международного права никаких исключений не допускается и они имеют безусловный приоритет перед Конституцией48. К такой точке зрения склоняется целый ряд других ученых49.

В порядке сравнения можно отметить, что данный подход признается Конституцией Республики Татарстан (1992), которая гласит: "Общепризнанные принципы и нормы международного права имеют приоритет над законами Республики Татарстан" (ч. 2 ст. 62). При этом Конституция РТ, в отличие от Конституции РФ, содержит прямое указание на то, что является основным законом республики (ст. 165).

О приоритете норм международного договора над внутригосударственным законодательством, включая Конституцию, свидетельствует позиция Европейского суда по правам человека. Так, в решении по делу Оцтюрк против ФРГ (1984) Суд указал об отсутствии суверенитета у национальной государственной власти по вопросам прав человека и основных свобод50. В целом ряде других прецедентов Суд отмечал, что решения Конституционного

суда попадают под контроль страсбургских органов в той мере, в какой они могут повлиять на исход спора, к которому применяется статья 6 Конвенции51.

История конституционализма в России свидетельствует, что научный спор о применении принципов права, соотношении права и закона, а также роли и значении общественного идеала не является новым для отечественного государствоведения: его истоки уходят корнями в дореволюционный период. По сути речь идет о природе субъективных прав личности: позитивисты видели в них лишь отражение законодательных норм, сторонники естественного права доказывали самостоятельное значение этих прав. В этом споре соперничали государственно-охранительное и индивидуалистическое начала. Сторонники законности, строгого соблюдения буквы закона выступали за ограничительное толкование прав и свобод личности, а почитатели правопорядка становились их оппонентами. Анализ аргументации видных российских ученых прошлого столетия не потерял научной ценности до настоящего времени и способен, по нашему мнению, обогатить современную правовую доктрину. Представляется, что весьма продуктивной по этому вопросу могла бы стать, например, идея А.Д. Градовского, высказанная более столетия назад, о строгой определенности правовых оснований, не допускающих никаких произвольных допущений. Правовые исследования, по мысли ученого, могут базироваться только на научно обоснованных и надежно аргументированных положениях. Любое суждение, высказанное в правовой науке, требует обязательного строгого и четкого обоснования . Поэтому в соответствии с логикой А.Д. Градовского всякое преобразование, основанное на принципе "contra legem" (вопреки закону), допустимо и имеет право на существование только в том случае, если оно сочетается с правилом "concorda jus" (согласно праву), вследствие чего при соблюдении данного условия оно не может заключать в себе каких-либо отрицательных или разрушительных начал.

Отдельного внимания заслуживает классификация прав и свобод, выделение различных категорий и их соотношение. Известно, что "всякая научная классификация конституционных норм является важным инструментом познания и имеет право на существование"53. Современная наука демонстрирует многообразие подходов к систематизации прав и свобод личности, каждый из которых имеет свои достоинства. Так, например, не являются тождественными понятия "права человека" и "права гражданина"54. И.Ф. Демидов отмечает, что первое свойственно международному праву, а "вплетаясь в ткань внутригосударственного права (законодательства), категория "права человека" трансформируется в понятие "права и свободы человека и гражданина" (гл. 2 Конституции РФ)"55. Подмена в послесталинскую эпоху "прав человека" "правами гражданина" означала "...стремление партийно-государственной власти законсервировать ограниченные индивидуальные права советских людей и одновременно отказ власти руководствоваться в законодательной деятельности международно-правовыми нормами о правах

и 56

человека .

В конституционной теории нередко употребляется заимствованный из зарубежной литературы термин "гражданские права и свободы", который нельзя отождествлять ни с "правами гражданина", ни с правомочиями индивида в области гражданского права. В традициях западной философии права этот термин применялся для отграничения догосударственных (естественных) прав от прав в государственном (гражданском) состоянии общества и сейчас под ним, как правило, понимается вся совокупность прав и свобод человека и гражданина. Различие между терминами "права" и "свободы" в содержательном аспекте заключается в том, что "свободы" предполагают невмешательство государства в их осуществление, а "права", напротив, прямо предполагают такое вмешательство в виде содействия по их осуществлению. В российском дореволюционном государствоведении подобной классификации под влиянием работ немецкого правоведа Георга Еллинека придерживались, например, Н.М. Коркунов37 и Б.А. Кистяковский58, а в советский период сторонниками данного толкования были В.А. Патюлин, Л.Д. Воеводин и М.А. Краснов59. С учетом этих положений современный термин "гражданские и политические права и свободы" может трактоваться как права человека в сфере гражданского общества в отличие от прав человека в сфере, связанной с функционированием государства. На этом основании точнее говорить о гражданских свободах и политических правах, причем последние понимаются гораздо шире, чем права по формированию органов государственной власти.

Небезыинтересно, что в ряде случаев ученые-представители различных отраслей права в приложении к правам человека по-разному трактуют такие понятия как "человек", "личность" и "гражданин". Так, например, Л.Д. Воеводин отмечает, что в конституционном праве "термин "личность" носит универсальный характер. Он кратко выражает самую суть двух терминов — "человек" и "гражданин", соединяя их"60. По его мнению, понятие "личность"

— это "общесоциальное выражение человека как члена общества, выражение его социальной природы", которое призвано сгладить крайности индивидуалистических и коллективистских концепций61. Каждый конкретный человек как носитель неповторимой индивидуальности обозначается термином "индивид"62. Понятия "личность" и "человек" по сути равноценны, поскольку "всякий человек независимо от каких-либо субъективных и объективных обстоятельств (состояние здоровья, характер политико-правовых связей с государством) признается личностью, т.е. субъектом права — носителем прав, свобод и обязанностей" . Термин "гражданин" в отличие от понятия "человек" подчеркивает политико-юридические связи лица и государства. Общий итог этих рассуждений состоит в том, что "термины "индивид", "человек", "личность", "гражданин" совпадают, а их юридическим обозначением является "субъект права"64.

Иное значение этих терминов раскрывает М.Д. Лысов. На основе анализа норм российского уголовного законодательства он отмечает, что "понятием "человек" охватываются все живые существа человеческого рода, тогда как понятие "личность" не включает в себя новорожденных, малолетних, невменяемых и других индивидов. Точно также понятие "личность" шире, чем понятие "гражданин", под которым следует понимать политический аспект деятельности и принадлежность к определенному государству"65. Он же замечает, что в гражданском праве по смыслу ст. 17 Гражданского кодекса РФ термин "гражданин" обозначает физическое лицо в противовес юридическому лицу, и "...поскольку правоспособность гражданина возникает с момента его рождения, в этом смысле понятие "гражданин" отождествляется с понятием "человек". И в этом содержании оба понятия равнозначны"66.

Таким образом, если в гражданском праве отождествление "прав гражданина" и "прав человека" вполне допустимо, то это совершенно неприемлемо в конституционной доктрине. В связи с этим необходимо учитывать истинный смысл употребляемых терминов и скрывающихся за ними понятий.

Достаточное разнообразие наблюдается и в выделении отдельных категорий прав и свобод человека и гражданина. Традиционным считается деление на личные, политические, социальные, экономические и культурные права67. Между тем в последнее время наметилось выделение в качестве

отдельной категории естественных прав человека . При этом подчеркивается, что естественные права лежат в основе осуществления индивидуальных интересов личности69. Всесторонний анализ конституционных прав и свобод личности нередко осуществляется в рамках отраслевой классификации права70. Следует признать устоявшейся классификацию по поколениям прав71. Кроме того существует подход, связанный с выделением основных прав-принципов и производных от них правомочий . Подобное многообразие подходов можно наблюдать и в русской дореволюционной науке, что способствует более полному уяснению исследуемого предмета. Кроме того, в современных условиях важное значение имеет тенденция по преодолению крайностей иерархического противопоставления гражданско-политических и социально-экономических прав личности. Как известно, социалистическая концепция прав человека исходила из приоритета последней категории прав. В перестроечное время наблюдалась прямо противоположная тенденция7" . Сейчас же господствует точка зрения о принципиальной равноценности всех прав и свобод личности.

Многие теоретики государственного права в дореволюционной России связывали свободу личности с так называемой теорией прогресса, по которой индивид может рассматриваться либо как основная самостоятельная ценность общественного развития, либо в качестве пассивного придатка в постепенном течении мировой истории. Учитывая, что решение данного вопроса непосредственно влияет на выводы о правовом положении личности, подобная тематика также находит отражение при характеристике взглядов российских ученых.

Иные вопросы государственного права затрагиваются лишь в той мере, в которой они непосредственно соприкасаются с конституционной теорией прав личности. Так, в частности, права человека нередко связываются с принципами государственного устройства. Как утверждал еще Монтескье, осуществление политической свободы невозможно без разделения властей в государстве. Поэтому рассмотрение подобных вопросов по сути оказывается лишь углубленным анализом рассматриваемой темы. В целом не увлекаясь этими

проблемами, в отдельных случаях мы посчитали необходимым затронуть лишь ту часть воззрений российских ученых, которая связана с судоустройством и судопроизводством, то есть сферой, наиболее приближенной к теме прав и свобод личности.

Исследование дореволюционных концепций прав человека проводится на основе историко-сравнительного анализа и сопоставления с современными достижениями конституционализма. Работа построена на использовании так называемого портретного метода, который позволяет точнее передать творчество отдельного автора и отразить особенности его мышления, суждений и выводов74. Подобный подход способен органично увязать историю и теорию предмета. Дополнительным аргументом в пользу данного метода стало то внимание, которое в настоящее время уделяется индивидуальным суждениям государствоведов и особенностям их позиции, о чем, в частности, свидетельствует институт особого мнения судьи Конституционного Суда РФ. Уважение к передовой юридической мысли проистекает еще со времен римского права73. Появление в 1984 и 1986 г.г. Сиракузских и Лимбургских принципов, комментирующих положения Международных пактов по правам человека, еще раз доказывает необходимость обращения к мнению ведущих специалистов в области теории прав личности76. Поэтому в ходе исследования освещаются роль, место и значение творчества отдельного автора по вопросам прав личности, степень новизны его идей и положений. В ряде случаев предлагается по-новому осмыслить и оценить положения, высказанные ранее в конституционной историографии. Выбор авторов, чье творчество исследуется в данной работе, не случаен и определен рядом факторов. Основные из них — это интерес того или иного ученого к проблемам прав личности и степень их разработанности, а также вклад государствоведа в развитие отечественной теории конституционализма. Как правило, представленные в исследовании ученые являлись лидерами, авторитетами и родоначальниками соответствующих научных направлений в российском государствоведении. Наряду с этим учитывались ценность и значение авторской концепции для современной теории прав и свобод человека и гражданина. Не осталась без внимания и глубина исследования работ отдельного государствоведа.

Наряду с этим в работе использован догматический метод, лежащий в основе формально-юридической теории права. В сочетании с портретным этот метод помогает "заземлить" теоретические рассуждения на конкретные правоотношения, передать частные детали, которым в современной науке придается особое значение. Как отмечал еще Б.А. Кистяковский, "для общей теории права важны правильная установка и верное освещение основных

принципов, а не удачное решение частных вопросов" . Необходимость более глубокого изучения конституционных прав не только в рамках системного анализа, но и каждого из этих прав в отдельности, поддерживалась и в дальнейшем .

Характеристика оценочных суждений, анализ проблем долженствования и иных вопросов исследуются с использованием философского метода.

Тема диссертационного исследования можно сказать относится к числу вечных тем, поскольку вопросы теории прав и свобод личности остаются актуальными постоянно. Многие ученые занимались разработкой проблем, имеющих прямое отношение к правам человека. Историко-правовой анализ воззрений российских ученых дореволюционной поры, в том числе по вопросам конституционной теории прав личности, содержится в трудах П.С. Грацианского, И.А. Емельяновой, В.Д. Зорькина, Э.В. Кузнецова, Н.Я. Куприца, B.C. Нерсесянца, А.В. Полякова, С.А. Пяткиной, Е.А. Скрипилева, И.А. Экимова и других ученых. Теория прав личности активно разрабатывается в трудах А.Г. Бережнова, Н.В. Витрука, Л.Д. Воеводина, В.А. Карташкина, И.А. Ледях, Е.А. Лукашевой, Н.И. Матузова, Б.Н. Топорнина, СВ. Черниченко, Б.С. Эбзеева, М.Л. Энтина и других. В рамках отраслевых исследований по обеспечению и защите конституционных прав и свобод личности, прежде всего в области уголовного процесса, выделяются работы А.Д. Бойкова, В.М. Волженкиной, И.Ф. Демидова, З.Д. Еникеева, A.M. Ларина, А.А. Леви, Я.О. Мотовиловкера, И.Л. Петрухина, В.М. Савицкого, Н.А. Якубович и других. Вместе с тем в отечественной науке ощущается определенный дефицит специальных межотраслевых исследований по теме прав человека, в первую очередь на стыке конституционного права с историей политических и правовых учений. В новых условиях отхода от старой социалистической концепции прав человека одной из первых попыток подобного рода исследований являются работы В.Ю. Багдасарова79. Однако временные рамки, подбор авторов и характер освещения проблем в данных работах могут скорее удовлетворить историков права, чем конституционалистов. В связи с этим можно говорить лишь о наметившейся тенденции к восполнению отмеченных пробелов.

Настоящая работа представляет собой одно из немногих исследований по теории прав личности в отечественном государствоведении за весь период с его становления до Октябрьской революции 1917 г. В ней изложен ряд положений, ранее не встречавшихся в советской и новейшей правовой литературе, а также недостаточно освещавшихся дореволюционными учеными. В первую очередь это относится к анализу естественно-правовой доктрины прав человека профессора Казанского университета Г.И. Солнцева, творчество которого

рассматривается с использованием ранее не исследованных документов. Некоторые из них вводятся в научный оборот впервые. В работе приводится анализ теоретического обоснования А.П. Куницыным права на сопротивление насилию и угнетению, которое в современной трактовке представляет собой конституционные права на объединение, проведение собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирований. Рассмотрена позиция ученого о праве обращения в органы власти и свободе передвижения. Сделан вывод о том, что принцип, закрепленный в ст. 2 Конституции РФ, о приоритете человека и его прав и свобод над другими ценностями является производным от так называемого права личности, которое составляет сердцевину естественно-правовой теории и обосновывалось прогрессивными российскими государствоведами первой четверти XIX века (в частности, А.П. Куницыным и Г.И. Солнцевым). Работа восполняет определенный пробел в исследовании научного наследия профессора государственного права Санкт-Петербургского университета А.Д. Градовского, в частности, относительно его воззрений на культурные права личности. С учетом различий этапов научной деятельности профессора Московского университета П.И. Новгородцева автор счел возможным предложить новую периодизацию творчества, связанную с его позднейшим отношением к теории возрожденного естественного права и трактовкой культурных прав личности.

С позиций современного развития теории конституционного права даны некоторые нетрадиционные оценки воззрений наиболее известных дореволюционных российских ученых, занимавшихся вопросами прав и свобод личности. Так, в частности, по-новому освещается мировоззрение М.М. Ковалевского и его учение о личных правах. На основе анализа воззрений российских ученых по правам человека предложено руководствоваться более четким и унифицированным определением позитивизма, что должно способствовать точному пониманию этого направления в правовых исследованиях. В работе обосновывается необходимость дополнения традиционной классификации теорий прав человека на индивидуалистические и коллективистские особой категорией комплексных учений, которая отражает процесс поступательного развития российского государствоведения по вопросам прав личности.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Теория естественного права исключает произвольные основания во взаимоотношениях личности и государства. Права и свободы индивида представляют собой юридическое воплощение естественно-правовой философии, основанной на уважении личного достоинства.

2. Естественно-правовой характер прав личности означает правоспособность, не зависящую от государства. Обладание естественными правами происходит не в силу государственного дозволения, а по факту появления человека на свет. Признак прирожденности является столь же необходимым компонентом естественных прав, как их неотъемлемость и

неотчуждаемость. Ограничение этих прав допустимо только на основании закона, то есть по общенародному волеизъявлению.

3. При столкновении частного и общественного интересов теория естественного права допускает в определенных обстоятельствах и при соблюдении определенных условий ограничение государством некоторых прав и свобод личности.

4. Социологические концепции права разделяются на позитивистские и непозитивистские в зависимости от отношения к вопросу о свободе воли человеческой личности. Социологический позитивизм ориентируется на фатализм исторического процесса, полное и всестороннее подчинение индивида общественным связям. Социологическая непозитивистская теория права основывается на плюралистической теории факторов и признании свободы личности.

5. В основе концепции СЕ. Десницкого лежит теория естественных прав человека с элементами исторического подхода и выделением сословных прав. Несмотря на признание неравного правового статуса различных категорий людей, прирожденные естественные права рассматриваются ученым как абсолютные ценности, присущие каждому человеку.

6. Теория прав личности Г.И. Солнцева — естественно-правовая концепция классического образца, близкая по своему содержанию воззрениям А.П. Куницына.

7. Концепции прав личности второй половины XIX - начала XX веков знаменуют переход от позитивистских подходов к плюралистическим.

8. Современный российский конституционализм сохраняет преемственность с дореволюционным российским государствоведением по целому ряду вопросов в области теории прав человека. В отличие от практики государственного строительства и реального положения личности в дореволюционной России, отечественная научная правовая мысль в своих лучших проявлениях, на каких бы методологических позициях она ни основывалась, всегда исходила из принципа уважения прав и свобод личности.

Теоретическая и практическая значимость работы определяется ее актуальностью и новизной. Данное исследование продиктовано стремлением ответить на современные требования теории конституционного права, попытаться определить новые ориентиры и углубить существующие знания по вопросам теории прав личности. Работа может оказать содействие в качестве учебного пособия для курсов по правам человека и истории конституционного права в России.

Ряд положений и выводов о творческом наследии Г.И. Солнцева могут быть использованы при подготовке материалов, посвященных истории одного из старейших высших учебных заведений России — Казанского университета, который в 2004 году отметит свое 200-летие.

Основные положения работы были освещены на Международной конференции по правам человека, посвященной 49-летию принятия Всеобщей

декларации прав человека (г. Нижний Новгород, 11-12 декабря 1997 г.), в научном сообщении на тему: "Методологические и практические предпосылки

ЯП

ограничения прав человека" (тезисы выступления опубликованы ). На основе материалов диссертационной работы подготовлено научное сообщение для Итоговой конференции КГУ (6 февраля 1998 г.) "Культурные права личности в российском конституционализме: традиции и современность"81. Ряд вопросов диссертационного исследования обсужден на научном семинаре "Конституционный Суд и судебные реформы в России" (г. Казань, 27 февраля 1998 г.) в ходе выступления на тему: "Толкование прав и свобод личности в современной концепции российского конституционализма". С учетом материалов данной работы подготовлено научное сообщение на международной конференции "Формирование правового государства, демократии и защита прав и основных свобод человека в Российской Федерации" (г. Казань, 3-4 декабря 1998 г.) на тему: "Юридический иммунитет и права человека".

По теме исследования изданы следующие научные публикации: "Профессор правоведения Гавриил Ильич Солнцев" (в сб.: 275 лет Российской прокуратуре. — Казань: Издательство "Магариф", 1997. С. 135—158); "Законность и правопорядок" (III Республиканская научная конференция молодых ученых и специалистов. Т. 1. Гуманитарные науки. — Казань, 1997). Ряд положений и выводов диссертационного исследования использован в книге, написанной в соавторстве с прокурором Республики Татарстан С.Х. Нафиевым, "Европейские стандарты обеспечения конституционных прав личности при расследовании преступлений" (Казань: Издательство "Магариф",

1998. 224 с), а также статье "Право на защиту — не беспредельно" (Законность,

1999, № 4).

Материалы диссертационного исследования о Г.И. Солнцеве упоминаются в работе И.А. Емельяновой "Юридический факультет Казанского государственного университета. 1805-1917 год: Очерки" (Казань: УНИПРЕСС, 1998. С. 15).

Отдельные практические результаты данного исследования были апробированы автором в ходе постоянно действующих курсов повышения квалификации и учебных семинаров прокурорских работников на базе прокуратуры Республики Татарстан.

Взаимодействие философии права с общей теорией государства и права

Современная концепция прав личности по своей структуре плюралистична. Она вобрала в себя различные подходы и направления, выработанные в ходе исторического развития российского государствоведения. В отличие от социалистической концепции прав человека, которая исповедовала сугубо односторонний - позитивистский - подход к праву, сегодняшняя доктрина по своей методологии находится гораздо ближе к российскому дореволюционному государствоведению. Как отмечалось в начале XX века, "способов изучения права много; каждый из них в отдельности ценен, необходим и незаменим. Вера в спасительный методологический монизм падает и уступает место принципиальному признанию методологического плюрализма" . Конституция Российской Федерации 1993 г. впервые в отечественном законодательстве закрепила нормы естественно-правового характера, ввела понятие прирожденных и неотчуждаемых прав человека. Согласно ст. 2 Конституции человек, его права и свободы являются высшей ценностью, что по сути отражает так называемое право личности — основополагающий принцип философии права, достаточно полно разработанный в дореволюционных трудах российских ученых. Вместе с тем в теории российской Конституции и практике государственных органов продолжают осуществляться позитивистские идеи. В переломные моменты государственного строительства и перемен общественного сознания неизбежно возникает вопрос: каковы основные черты современной конституционной доктрины прав и свобод личности, в чем ее отличие от предыдущей, как соотносятся различные подходы в теории государственного права? От успешного разрешения данных вопросов в немалой степени зависит эффективность действия прав и свобод, полнота осуществления правового статуса личности.

Конституционные нормы о правах и свободах личности не являются сводом застывших правил, а представляют собой развивающуюся теорию. Именно в качестве теоретической концепции возможно полноценное существование и совершенствование данного института права. Высказывается мнение, что нормы Конституции — это не догма, а отражение общественного идеала. Как пишет B.C. Эбзеев, Конституция — "это идеальная модель организации власти, суверенитета и свободы личности. Ее социальное и юридическое значение предопределяется тем, насколько содержание Конституции внедряется в живую ткань общественной практики"83. От того, насколько правильно будет пониматься и применяться этот идеал, зависит нормальное развитие общества, обеспечение и защита прав и свобод личности. Именно в общественном идеале проявляется связь философии права и конституционного строительства, взаимодействие теории с практикой. Абстрактные положения социальной философии через теорию конституционализма находят свое применение в деятельности государственных органов, системы правосудия и конституционного контроля. Компетенция Конституционного Суда толковать Конституцию ставит его не только выше законодательных органов, но по сути над самой Конституцией. Подобное положение в целом характерно для института конституционного контроля. Не случайно председатель Верховного суда США Чарлз Эванс Хьюджес отмечал, что Конституция представляет собой то, что о ней говорят судьи84. Поэтому в практике Конституционного Суда наряду с буквой закона важное значение приобретает дух правовой нормы, основанный на теории конституционного права. Вместе с тем подобное обращение к смыслу общественного идеала имеет место и в практике судов общей юрисдикции. Так, Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" от 31 октября 1995 г., основываясь на принципе прямого действия Конституции, ориентирует суды на непосредственное применение конституционных норм 5. Пункт 2 данного постановления предоставляет судам возможность оценки федерального и местного законодательства с позиций его соответствия Конституции РФ, что свидетельствует о применимости философии права и конституционной доктрины в деятельности судов общей юрисдикции. Таким образом, на эти суды возлагается часть функций конституционного контроля, а обращение в Конституционный Суд для разъяснений, согласно Постановлению (п. 3), применяется в случае неопределенности и затруднений в вопросе о том, соответствует ли Конституции примененный или подлежащий применению закон .

Подобный подход свидетельствует о преодолении в российской конституционной доктрине старого позитивистского мировоззрения. Между тем неверно полагать, будто усвоение новых подходов к праву пройдет быстро и безболезненно, на что уже обращалось внимание специалистов . Даже в новейшей правовой литературе можно встретить точку зрения, согласно которой "...право — особый, а именно государственный регулятор. Как создание, так и реализация права, его активная роль в регулировании общественных отношений находятся в прямой зависимости от государственной власти...". Прежние догмы, наследие прошлого достаточно прочно укоренились в отечественном правосознании. В России традиционно не приживались идеи так называемого "свободного" права. Между тем замечено, что вопрос о правах человека не может быть решен в рамках одной лишь общей теории права, в связи с чем необходимо обязательное обращение права .

Закрепление Конституцией естественно-правового характера прав и свобод личности восстанавливает актуальность философии права в теории и практике конституционализма, поскольку естественное право традиционно считается ее предметом. Сторонники естественно-правовой доктрины в российской науке считали философию права "Ариадниной нитью, с помощью которой можно было избрать правильный путь в лабиринте правоведения. Именно она должна была выработать руководящие принципы и основные понятия права... Так, судья, принимающий решение на основании законов, во многих случаях должен устанавливать их смысл, следуя правилам так называемого искусства толкования. Однако в праве встречаются пробелы, которые не могут быть порой восполнены даже путем аналогии. В этих исключительных случаях рекомендовалось руководствоваться общими принципами, идеей права, которая в такой трактовке совершенствует правовую практику"90. Нетрудно заметить, что подобная постановка вопроса в целом соответствует Постановлению № 8 Пленума Верховного Суда РФ "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" от 31 октября 1995 г. Это предопределяет новую оценку места и роли философии права в системе правовых наук, высвечивает ее теоретическое и прикладное значение для государственного права. Как отмечается в новейшей литературе, философское осмысление уже сложившейся достаточно стройной концепции прав и свобод человека продолжается и поныне, оно является коренной потребностью не только российского общества, но и мирового сообщества в целом91. История показывает, что аналогичной точки зрения придерживались многие дореволюционные ученые. Поэтому данный подход не является абсолютно новым для российской правовой науки, он базируется на достаточно глубоких традициях отечественного государствоведения. Так, в частности, К.А. Кузнецов полагал, что теория права обобщает не только эмпирический материал специальных правовых наук, но и содержит элемент "отвлечения",

Теория естественного права

Видное место в государственном праве и учении о правах человека занимает теория естественного права. Эта концепция была заимствована из Европы и первоначально даже использовалась в целях оправдания абсолютизма и отрицания всяких прав личности. Однако, как показала история государствоведения, подобный подход к естественному праву был эпизодическим и нехарактерным. Напротив, "большинство защитников идеи прав человека были сторонниками естественного права, выступавшими с идеалистических позиций, заострявшими внимание на проблемах должного"101. Это опровергает мнение К. Поппера о том, что естественное право может в равной степени использоваться как для обоснования, так и отрицания прав личности. Как утверждал по этому поводу 3. Петери, "возможность наполнить идею справедливости самым различным содержанием — вот основная причина, в силу которой под знаменем естественного права могли выступать самые противоположные общественные направления, как прогрессивные, так и реакционные"102. В ходе своего исторического развития теория естественного права обогатилась такими идеями как, например, прирожденность и неотчуждаемость прав человека, строго соразмерная допустимость их ограничения в демократическом обществе исключительно на основе закона; общественный договор как основа создания государства на принципах равноправия людей между собой и взаимной ответственности между личностью и государством; применение принципов права как обеспечение соответствия между существующим (положительным) законодательством и востребованным демократическим обществом (должным) правом; приоритет прав человека перед государственным суверенитетом и т.д. Поэтому в современной трактовке едва ли допустимо утверждать, что теория естественного права может использоваться в реакционных целях в ущерб правам человека и ценностям демократического общества.

Немаловажное значение для укрепления данной доктрины в российской науке имела позиция императрицы Екатерины II, которая использовала принципы естественного права при создании известного Наказа комиссии по составлению законов. В результате данная концепция имела определяющее значение "для всего отечественного правоведения той эпохи"103. Поэтому закономерно, что анализ основных концепций по правам человека обычно начинают с характеристики естественного права.

Традиционно выделяют две разновидности этой теории, отражающих в то же время периодизацию ее развития в России: "классическое" и "возрожденное" естественное право, между которыми в целом сохраняется единство ценностных ориентации104. В более глобальном масштабе точнее, на наш взгляд, говорить о трех периодах развития философии права, в связи с чем "классическому" и "возрожденному" следует предпослать так называемое "древнее" естественное право. Основываясь на единых началах, все три течения имели различные методологические подходы в обосновании принципов естественного права, что и позволяет идентифицировать их в качестве различных ступеней единого направления. Так, "древнее" естественное право представляло собой довольно замкнутую, самодостаточную систему, основанную преимущественно на положениях двух наук — этики и логики. Нравственность использовалась как материал, а мышление как средство этой науки. Выводы "древнего" естественного права претендовали на абсолютность и неизменность, стремясь определить вечные принципы и нормы, применимые во все времена к любым народам, в связи с чем в римском праве оно именовалось jus gentium (право народов). Характеризуя данный этап, исследователи отмечают, что "первоначально речь идет о естественном праве с неизменным содержанием, представители которого верили в существование вечного и абсолютного всеобщего правового порядка, который можно постигнуть a priori. Зачатки такого понимания права можно обнаружить еще в произведениях древнегреческих поэтов, где изображались жизненные конфликты героев, нарушивших писаный закон ради закона неписаного (например, трагедия Софокла "Антигона"). Еще яснее это противопоставление выразилось у Сократа, который говорил, что существуют известные неписаные божественные законы, с которыми должны сообразовываться человеческие законы. Платон развил эту мысль в "Государстве", изобразив в нем государственное устройство, сообразованное с "общественной справедливостью". Противопоставление идеала и действительности встречается в правовых воззрениях Аристотеля, стоиков, а впоследствии - римских юристов" .

Расцвет "классического" естественного права пришелся в России на первую четверть прошлого столетия и был связан с именами таких ученых, как Л. Цветаев, Г.И. Солнцев, А.П. Куницын и другие. Однако усилиями ряда чиновников от науки, среди которых наиболее выделялись Д.П. Рунич и М.Л. Магницкий, это течение было насильственно уничтожено, а наука естественного права объявлена опасной и разрушительной, что явилось причиной ее полного исключения из Устава российских университетов 1835 года. Под влиянием правительственного давления, оказанного на сторонников естественного права, Л. Цветаев был вынужден существенно изменить свои научные взгляды и стать почитателем самодержавного правления. Те, кто не пожелал всецело и безоговорочно поступиться своими убеждениями, подверглись репрессиям. Так, работа Куницына и учебный курс Солнцева были очернены на показных университетских судах, которые лишили ученых их степеней и отлучили от преподавательской деятельности. Преподаватель естественного права профессор Харьковского университета И.Е. Шад был в срочном порядке выслан из России в Германию, а его работы были конфискованы106. Имя профессора Солнцева надолго затерялось для российского государствоведения, а его теоретическое наследие по вопросам философии права оставалось недостаточно исследованным и малоизвестным. В опубликованном 22 июня 1850 г. повелении императора Николая II философские предметы были урезаны до курсов логики и психологии, чтение которых возлагалось на профессоров богословия107. Не случайно отмечалось, что "царское правительство предприняло настоящий крестовый поход против всех наук и особенно сочинений по естественному праву", причем "борьба против идей естественного права проходила под лозунгами религии" .

СЕ. Десницкий

Семен Ефимович Десницкий традиционно считается первым русским ученым-правоведом. Его называют "праотцом русской юридической профессуры" 00. Отмечается, что СЕ. Десницкого "справедливо можно назвать первым русским профессором права", которому "не доставало, пожалуй, лишь иностранного имени, чтобы занять место в одном ряду с Монтескье" . Отличительной чертой его позиции было стремление соединить философские достоинства естественно-правовой теории с принципом историзма с учетом реального развития человека, общества и государства.

В литературе высказывались различные мнения об отношении Десницкого к теории естественного права. Так, еще Н.М. Коркунов отмечал, что СЕ. Десницкий, "воспитавшийся на идеях естественного права, стал их непримиримым критиком" . Аналогично П.С. Грацианский относит русского правоведа к числу противников данной концепции203. Б.И. Сыромятников, напротив, считает Десницкого последовательным сторонником естественно-правового учения204. Подобным образом высказывается Ю.В. Ячменев205. В отличие от них С.А. Покровский отмечал, что русский ученый отверг лишь реакционные толкования естественного права, сохранив индивидуалистический подход в рамках данной теории. Он утверждал: "Из учения о естественном праве Десницкий взял только положения о "природных", "натуральных", неотъемлемых правах человека, то есть как раз то, что отбрасывалось сторонниками доктрины естественного права в реакционной трактовке . Так же рассуждал и Э.В. Кузнецов, который писал: "Десницкий принимал тезис просветителей о естественных неотчуждаемых правах человека, вместе с тем он отвергал схоластические построения школы естественного права. Государство, по его мнению, возникло не в результате общественного договора, а как результат появления частной собственности и разделения людей на богатых и бедных" . Последняя точка зрения представляется наиболее точной. Необходимо подчеркнуть, что в теории естественного права Десницкий воспринял идею неотчуждаемости прав человека. Во всем остальном он настойчиво выступал против единых, вечных и неизменных истин.

Практически все труды профессора пронизаны духом историзма, динамики и развития, что в целом противоречило классическим постулатам естественного права. В связи с этим П.С. Грацианский выделял в творчестве Десницкого два периода и отмечал, что с 1775 года тот "ни разу не ссылается в своих теоретических построениях на неизменную природу человека"208.

Вместе с тем нельзя согласиться с утверждением М.Д. Загряцкова, что Десницкий стоял у истоков исторической школы права209. Десницкий активно использовал принцип историзма, но это отнюдь не свидетельствует о его приверженности к исторической школе, которая являлась знамением реакции на передовые идеи эпохи Просвещения. В государствоведении сторонники указанного течения выступали за безоговорочное признание самодержавной власти, приоритет государства и отрицание прав личности. Творчеству Десницкого подобные идеи не характерны.

Очевидно, Десницкий критически оценивал способность философского метода объяснить правовые явления, поскольку, по его мнению, "писать о вымышленных состояниях рода человеческого, не показывая, каким образом собственность, владение, наследство и пр. у народов происходит и ограничивается, есть такое дело, которое не совсем соответствует своему намерению и концу"210. Впоследствии известный русский ученый Н.М. Коркунов дал высокую оценку подобным высказываниям Десницкого и благосклонно отметил его стремление к характеристике реальных явлений общественной жизни211. Поэтому вовсе не случайно И.Я. Щипанов называл Десницкого "выдающимся просветителем", который "по-новому ставил важнейшие вопросы социологии" . Однако это не означает, что первый русский правовед полностью отказался от всех элементов теории естественного права. Представляется более точным говорить о его приверженности к историческому методу исследования с использованием некоторых принципов естественного права. Отвергая статичность данной концепции, он все же не мог не признать ее высокого ценностного потенциала.

Подобное различие в оценке творчества Десницкого в немалой степени связано с особенностями его методологии. Она примечательна тем, что ученый не ограничивался каким-то одним методом, а органично использовал различные подходы к изучению правовых явлений. В этом смысле его творчество содержит в себе постановку многих проблем, которые получили дальнейшую разработку на последующих этапах развития российского государствоведения. Едва ли не все течения отечественной правовой науки могут найти предпосылки своей методологии в работах Десницкого, в связи с чем допустимо утверждать, что ученый предугадал основные пути развития правоведения в России. Системный метод в юриспруденции Десницкий дополнял комплексным подходом ко всем общественным наукам. Вслед за М.В. Ломоносовым он утверждал, что "нет такого учения, которое бы не было совершаемо вспомоществованием, заемлемым от других учений"213.

Особенно наглядно системный подход Десницкого проявился в вопросе о социальном положении женщины, где ученый соединил исторический и философский аспекты. Рассматривая эволюцию семьи, он высказывался за эмансипацию женщин . При этом источник независимости женщины он видел в ее материальной самостоятельности, которая наряду с моральной поддержкой родственников уравнивает ее положение с мужчиной. Основой ее материального благополучия и средством воздействия на супруга СЕ. Десницкий считал большое приданое215. Как следует из ответов ученого на экзаменах в России после обучения в Глазговском университете, он не считал превосходство мужчины его естественным правом, т. е. заранее предопределенным понятием216. В то же время на основе исторического анализа происхождения семьи он выдвигал требование эмансипации женщины и фактически возводил равноправие супругов до уровня аксиологической ценности естественного права. О прогрессивности этой точки зрения может свидетельствовать то обстоятельство, что даже спустя сто с лишним лет один из известных сторонников школы "возрожденного" естественного права Н.А. Бердяев считал, что "семья родилась из необходимости, а не из свободы", и потому утверждал, что она является учреждением, основанным на господстве и подчинении 17.

Данный подход можно проследить не только в учении Десницкого о правах человека, но и, к примеру, в его рассуждениях о происхождении государственной власти. Подобно своему учителю А. Смиту, русский ученый обосновывал появление государства историческими причинами роста общественного благосостояния. Вместе с тем имеются основания полагать, что он признавал мысль о добровольной передаче людьми части своих прав государству для выполнения общих задач, что в целом созвучно теории общественного договора. Последняя, как известно, неразрывно связана с учением естественного права. Так, Десницкий писал: "...Сошедшимся в общежительство народам надобно было некоторыми природными правами поступиться... Но и при сем теснейшем соединении первобытные народы упорно за собой удерживали свои персональные права и природную вольность и не прежде, как по прошествии долговременности, оными поступились правительству" . Комментируя данное положение, П.С. Грацианский полностью отверг влияние естественно-правовой теории и отметил, что автор по существу описал возникновение общества, а не государства219. Аналогичной позиции придерживается В.И. Моряков . Десницкий связывал различие прав не с возникновением или деятельностью государства, а с неравенством имущественного и социального положения индивидов. При этом историко-социологический метод он подкреплял исследованием психологических аспектов. Истоки государственной власти ученый предлагал искать в таких психологических процессах, как удивление и уважение перед физической силой, личными способностями и накопленным богатством выдающихся личностей, которые сами собой выделяются из общей массы людей. Кроме эмоций, он подчеркивал принцип утилитарности, т. е. выгодности подчинения более сильному и богатому человеку для ожидания от него собственных выгод и благ.

А.Д. Градовский

Профессор Петербургского университета Александр Дмитриевич Градовский традиционно считается сторонником государственной (юридической) школы правоведения373. Отмечается, что он и его ученик Н.М. Коркунов, в отличие от таких юристов-государствоведов, как, например, Б.Н. Чичерин, занимались узкоспециальной системно-догматической разработкой проблем государственного права376.

Градовский критиковал естественно-правовые концепции, в которых он выделял два направления — революционное и "ретроградное". Он отмечал, что философские учения имеют смысл лишь как критика других теорий, без которых они теряют всякий смысл и не имеют самостоятельного научного или практического значения. Элемент критики, противопоставления и отрицания ученый называл главным отличительным признаком данных систем. Основной недостаток естественного права он усматривал в отсутствии конструктивизма, в неспособности предложить оригинальное решение. "От разрушения до создания нового — расстояние большое", - указывал он .

Поэтому философско-правовые учения Градовский рассматривал как деструктивные и отмечал, что они всегда противопоставляли государству личность и общество: "По всем этим причинам революционная метафизика доходила до невообразимых противоречий... Всякое правительство являлось у нее естественным врагом общества и его развития: против него необходимо держаться настороже, стеснять сколь возможно сферу его деятельности, так чтобы в заключение оставить ему одни полицейские охранительные обязанности, устранив его от руководящей роли в деле общественного развития" . Противопоставление и отрыв человека от государства Градовский считал ошибкой естественного права: "Древние не могли представить себе человека вне государства. Рациональная философия начинает с того, что мыслит человека вне всякого общества. Она выставляет учение о естественном состоянии... Все определения нравственной философии имели в виду личность и вытекали из понятия личности"

Кроме того, указанная теория, по мнению государствоведа, не имеет сложившихся прочных и общепризнанных основ. Он отмечал: "Человеческая мысль в области астрономии, физики, химии и даже в области филологии и истории задерживается некоторыми несомненными истинами, фактами, которые препятствуют принять ту ограниченно-произвольную форму, в какой

ЗИЛ щеголяют произведения политических метафизиков" . Сущность данных теорий является анархической, поскольку их авторы не исследуют реальные законы человеческого бытия и развития, а выдвигают произвольные, ими самими придуманные начала, на которых пытаются строить образцы нового прогрессивного будущего. Когда же реальность опровергнет надуманность их положений, они отказываются признавать собственные ошибки, а, напротив, призывают "подгонять" действительность под их анархический вымысел. Как отмечает русский профессор, "до сих пор ново-европейское общество тратило свои силы на построение начал общежития; пусть оно обратится к необходимым законам его и им подчинит свою политическую жизнь" . Вместо абстрактных, произвольных по своим основаниям учений, истинная наука, по его мнению, должна ориентироваться на безусловные истины, взятые из реальной жизни. "Два свойства отличают каждую положительную науку, -указывал он, - прочно установленные законы и основанное на этих законах предвидение" . Место априорных выводов, по мысли ученого, должно занять опытное знание. Не случайно он критикует естественное право за то, что оно заменило суждения "a posteriori" на суждения "a priori": "Разум объявлен не учеником природы и ее явлений, а их судьею; истинно, действительно стало только то, что необходимо по законам мышления, - то, противоположного чему разум не может себе представить"383.

Научные подходы, основанные на произвольных основаниях, Градовский характеризовал как воплощение частного усмотрения отдельного ученого и критически относился к результатам подобного исследования. "Вместо идеи последовательного развития, - писал он, - правильной смены одного состояния общества и соответствующих ему частных фактов другим строем и другими фактами, на первом плане стоит идея искусственных комбинаций, произвольно созданных тою или другою частною волей"384. Наука, по мнению ученого, может оперировать только идеей долга, закономерности, строго детерминированной сменой фактов и явлений. Курсы и теории отдельных личностей должны уступить место проверенной и подтвержденной опытом науке об общественных связях.

На этом основании все индивидуалистические концепции ученый рассматривал как необоснованное перенесение потребностей индивидуального развития на жизнедеятельность общества. Последнее, по его мнению, не есть механическая совокупность индивидов, а представляет собой самостоятельную общность: "Теория индивидуалистов выводит общество из потребности человека и делает его продолжением индивидуальной жизни человека... Если принять это положение индивидуалистов, то ясно, что социальная жизнь есть только совокупность частных существований, а общество — простая ассоциация неделимых. Так, действительно, индивидуалисты и смотрят на общество; таково было коренное основание так называемого естественного права — все эти соединения liberorum hominum Гроция, Пуфендорфа и Вольфа. Таков смысл социальных контрактов. Таково было это учение, для удержания порывов которого историческая школа должна была освятить всю средневековую гниль, для того чтобы сколько-нибудь противопоставить идее воли идею исторического закона"

Отсутствие определенных, точных, твердо установленных правил, которые бы ограничили индивидуальный произвол и частное усмотрение, особенно пагубно сказывается на нравственности. В связи с этим Градовский писал: "Ни одна сфера не нуждается так в правилах, не созданных личною деятельностью каждого человека, как именно сфера нравственности. Оставленная на произвол личности, нравственность никогда не достигнет той общности, которая делает ее необходимым условием общежития... Предоставленная личному усмотрению, то есть, тому же духу критики, нравственность невольно извращается, прилаживается ко вкусу всех и каждого, и в заключение совершенно исчезает из общества, оставляя за собою пустоту и расслабление всех связей"386.

Ученый скептически относился к способности философского знания объяснить общественно-правовые явления. Очевидно, он поддерживал традицию, идущую от Десницкого, который также упрекал философские исследования в произвольности оснований и полагал, что это "не вполне соответствует своему намерению и концу". Сам Градовский указывал, что "история человечества не есть цельная и законченная система, задуманная по одному плану и проведенная с беспощадной логикою..." . Следует отметить, что и в современной науке отвергаются попытки некоторых авторов "произвольно установить иерархию прав и свобод" . Исследователи обращают внимание, что "диалектический подход к рассмотрению проблемы прав человека не допускает для себя каких бы то ни было произвольных оснований"