Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные подходы к изучению способов действия 17
1.1. Способы действия как самостоятельная категория 17
1.2.Способы действия и вид: подходы в исследовании проблемы 18
1.3. Трактовка аспектуальных свойств глагола в русском и французском языках с позиции психосистематики 31
Глава II. Аспектуальность 42
2.1. Аспектуальность в ряду других языковых категорий, выражающих время 42
2.2. Аспектуальность и пространственно-временные образы 50
2.3. Позиция говорящего по отношению к ситуации процесса 57
Глава III. Когнитивные основы аспектуальности 65
3.1. Когнитивный подход в сопоставительном анализе языков 65
3.2. Формирование понятийных категорий в процессе познавательной деятельности человека 74
3.3. Понятийные категории аспектуальности 84
3.3.1. Методика анализа 84
3.3.2. Содержание понятийных категорий, соответствующих представлению "совершаемости" 89
3.3..2.1. Проспекция 89
3.3.2.2. Начало 93
3.3.2.3. Интратерминальность 97
3.3.2.4. Множественность І04
3.3.2.5. Конец 112
3.3.3. Содержание понятийных категорий, соответствующих представлению "временной протяженности" 120
З.З.З.І.Моментальность 122
3.3.3.2.Дуративность 125
Глава IV. Реализация аспектуальных значений во французском и русском языках 132
4.1. Методика анализа 132
4.2. Проспекция 134
4.3. Начало 145
4.4. Интратерминальность 162
4.5. Множественность 178
4.6. Конец 192
4.7. Моментальность 214
4.8.Дуративность 221
Заключение 231
Список использованной литературы 238
Справочно-библиографическая литература 262
Список принятых сокращений и цитированных источников 263
Приложение. Таблицы реализации понятийных категорий аспектуальности 2
- Трактовка аспектуальных свойств глагола в русском и французском языках с позиции психосистематики
- Позиция говорящего по отношению к ситуации процесса
- Понятийные категории аспектуальности
- Множественность
Трактовка аспектуальных свойств глагола в русском и французском языках с позиции психосистематики
1. Способы глагольного действия как объект лингвистического исследования представляют собой категорию, репрезентирующую пространственно-временные фрагменты действительности и вместе с категорией вида образующую "зону" аспектуальности. По своему статусу категория способов глагольного действия характеризуется как самостоятельная. Представляя собой подсистему, иерархически подчиненную категории вида, способы действия реализуют одну из сторон видовой оппозиции.
2. Когнитивное различие между категорией способов глагольного действия и категорией вида обусловлено их понятийным содержанием — соответственно концептуальным и процедурным. Способы действия входят в свободное несистемное образование понятий, представляющее собой свободную деятельность мышления в процессе его работы, и, как следствие, не имеют постоянных системных маркеров и не образуют языковой парадигмы.
3. Вопрос о природе способов глагольного действия связан с познавательной деятельностью, с отражением определенных знаний о мире. Механизм репрезентации полученных сведений представляет собой сложную систему мыслительных операций от их осмысления до создания языковых единиц. Соотношение процесса познания и языковой системы формируется как взаимопроникновение полей, моделирующей основой которого является сфера понятий.
4. Подход к познавательной деятельности человека как историческому явлению позволяет рассматривать когнитивный процесс как модель глоттогенеза и одновременно построения языка, имеющих общий механизм "оперативного времени". Схема актуализации понятийной категории аспектуальности укладывается в рамки данного алгоритма как универсальной системы.
5. В зависимости от конкретного языка реализация аспектуальных значений подчиняется собственным оперативным схемам. Во французском языке проявляется тенденция к хранению на уровне языка значительно меньшего количества готовых средств выражения аспектуальных значений, что приводит к увеличению числа операций в речи. Русский язык на уровне речи производит меньшее количество конструирующих операций, поскольку способы действия поступают в речь как готовые аффиксально оформленные единицы. Данная картина является результатом проявления тенденций аналитизма и синтетизма в языках.
6. Общая картина проявления аспектуальных значений дает основание утверждать, что отождествление лексико-семантических классов глаголов со способами действия как общеязыковая тенденция является неоправданным. Лишь некоторая часть глаголов французского языка по своему лексическому значению может выступать маркером определенного способа действия. Основная тенденция сводится к тому, что французский глагол по своему внутреннему содержанию состоит из суммы потенциальных аспектуальных характеристик, которые при определенных условиях могут реализоваться в речи. В русском языке глагол является носителем определенного аспектуального содержания главным образом благодаря морфологическим указателям - префиксам или суффиксам. 7. Когнитивный подход к изучению способов действия позволяет рассмотреть категорию способов действия с позиций их понятийного содержания, тем самым обеспечивая подбор эквивалентных аспектуальных ситуаций в разноструктурных языках. Подобная методика позволяет доказать возможность существования на понятийном уровне тех способов действия, которые не выражены специальными средствами во французском языке.
8. Аспектуальные характеристики способов действия представлены двумя "видениями" осуществления процесса: реализация и уточнение стадии совершаемости и восприятие процесса в его протяженности. Каждому из представлений соответствует свой набор понятийных категорий, которые в свою очередь состоят из более частных. "Совершаемость" структурируется вокруг таких понятийных категорий, как проспекция, начало, интратерминальность, конец, а "временная протяженность" представлена понятийными категориями моментальное и дуративности. Промежуточное место занимает понятийная категория множественности.
9. Универсальность выделенных понятийных категорий основана на соотнесенности с реальной действительностью. Благодаря базовым понятиям оформляются когнитивные модели фазовости, количества и перцептивности. Одной из понятийных основ, определяющих главную характеристику способов глагольного действия, является пространственно-временная модель, связанная с образом движения, или перемещения. Пространственные ориентиры отражают реальные свойства объективной действительности и связаны с осознанием местоположения субъекта действия в пространственно-временном поле. Следовательно, способы действия являются результатом языкотворческой деятельности человека, закрепляющей в языке, прежде всего, пространственно-временные представления. Апробация диссертационного исследования.
Основные положения диссертационного исследования были представлены в виде сообщений и докладов на международных конференциях по проблемам межкультурной коммуникации (Иркутск, 1993; 2000); международной научной конференции "Язык в эпоху знаковой культуры" (Иркутск, 1996); международных конференциях по актуальным проблемам науки и образования (Биробиджан, 1998; Ханты-Мансийск, 2000; Пенза, 2001; Москва, 2001); на региональной конференции докторантов (Нижневартовск, 2000); республиканских школах-семинарах докторантов (Екатеринбург, 2001; Нижневартовск, 2002); семинаре региональной лаборатории Иркутского государственного лингвистического университета "Систематика языка и речевая деятельность" (2000); на семинарах-совещаниях преподавателей кафедр романских языков ВУЗов Северо-Запада (Архангельск, 1987; Петрозаводск, 1991), внутривузовских и зональных научных конференциях (Биробиджан, 1997; Нижневартовск, 2000); на семинаре по психосистематике Петербургского лингвистического общества (Санкт-Петербург, 2001, 2002). Данные диссертационного исследования получили отражение в материалах Герценовских чтений (Санкт-Петербург, 2000).
Позиция говорящего по отношению к ситуации процесса
По наблюдениям Г.Гийома, человеческое мышление устроено таким образом, что, обладая опытом познания времени, человек использует в качестве его репрезентации средства, связанные с образом пространства. Линейное представление "убегающего времени" и составляет часть таких средств. Это упрощенное первичное представление является, по словам ученого, своего рода "опространствливанием" (spatialisation) времени [Guillaume 1970а, 17]. Попытки создания пространственно-временного образа действия (например, схематические или векторные представления Гийома, Теньера, Вагнера и Пэншон, Потье и т.д.) свидетельствуют о том, что человеческая мысль воспринимает одновременно и временное, и пространственное расположение реальной ситуации. Кроме того, имеются другие подтверждения того, что пространство и время осознавалось слитно, например, в мифологическом сознании [Степанов, Проскурин 1993, 86]. Идея осознания человеком себя во времени-пространстве нашла отражение в концепциях, в которых рассматривается обязательное участие говорящего (Дюбуа и др., Кюльоли и его последователи, Мэнгено) или говорящего и наблюдателя: непременным участником, "точкой отсчета и мерой всего", в том числе пространственно-временного измерения, является человек [Апресян 1995; Кравченко 1996; Серебренникова 1997; Берестенев 2000; Kerbrat-Orecchioni 1980; Joly 1987; Maingueneau 1995]. В целом в последнее время заметен интерес к вопросам пространственно-временных представлений в языке [Яковлева 1992, 1993; Чернейко 1994; Булыгина, Шмелев 1997; Зализняк 2000; Шмелев 2002; Quillet 1990; Tremblay 2002 и
ДР-] Нерасчлененность пространства и времени объясняется тем, что человек на раннем этапе своего развития воспринимал лишь то, что ощущалось чувственно и непосредственно. А это - все происходящее в жизни, в повседневной деятельности и в окружающем мире, связанное с самим человеком. Исторически идея пространства предшествует идее времени: понимание мира пространственно (мир неподвижен, время движется) является архаическим, а осознание его динамики во времени (время неподвижно, человек движется через время) - современным [Степанов, Проскурин 1993, 86-87; Шмелев 2002, 39-41]. Данные представления находят свое отражение в языке. Абстрактность как одна из особенностей языковой системы обеспечивает обобщение реальных сущностей и отношений между ними [Кобрина 2000, 26], с другой стороны, устойчивость языковой системы и возможность использования языка для отражения представлений об окружающей действительности основывается на соотнесении абстрактных значений с местом и временем, т.е. с использованием определенных слов или форм пространственного или временного содержания [Рождественский 2002, 64]. Так, глагол сам по себе является носителем идеи времени [Скрелина 2002].
Если обратиться к предмету нашего исследования, то свидетельством пространственно-временного восприятия действия является способность отдельных глаголов передавать либо временную, либо пространственную ситуацию:
Brevet de bon sens, de parfaite logique, decerne au parleur qui vient de terminer sa demonstration politique, sociale ou economique. (Daninos, 237) Jolie sans doute, avec ses grands yeux d un bleu violet, sa chevelure brun-chatain aux reflets cuivres, ses levres d un charmant dessin, son oval a la Botticelli termine par un fin menton net. (Daninos, 53-54) В первом примере глагол terminer в сочетании с дополнением означает только что завершил проявление своих политических, социальных и экономических взглядов (временная ситуация), во втором случае - овал ее лица а ля Ботичелли заканчивался тонким, четко очерченным подбородком (пространственная ситуация).
Такой способностью обладают чаще всего фазисные глаголы, глаголы движения, а также глаголы, содержащие смысловой компонент перемещение (например, "переловить", "перебросать"). Как отмечает О.Г.Чупрына, "передача темпоральных значений через единицы языка, сочетающие локативную семантику с семантикой движения, - отличительная особенность латино-христианской культурно-языковой парадигмы" [Чупрына 1999, 97].
В философии пространственно-временным отношениям, как и понятию времени, посвящено огромное количество работ. Отметим, как нам представляется, имеющую непосредственное отношение к языку точку зрения известного мыслителя начала XX века П.Д.Успенского. Ученый рассматривает пространство как "второе измерение времени": "...пространство можно рассматривать как линию, уходящую в бесконечность по направлению, перпендикулярному к линии времени" [Успенский 2000, 69-70]. Автор указывает на тождественность времени и пространства, сравнивая их как две линии, лежащие на одной плоскости. Линия первого измерения времени представляется ученым как последовательность явлений, находящихся в причинно-следственной зависимости: "прежде, теперь, после". Линия второго измерения (перпендикулярно направленная) "идет через одновременные явления по пространству: теперь, теперь, теперь". И далее: "... во времени "события" существуют, прежде чем к ним прикоснулось наше сознание, и они остаются существовать после того, как мы от них отошли. Следовательно, протяженность во времени есть протяженность по неизвестному пространству, а не только расстояние, отделяющее одно от другого события" [Успенский 2000, 70].
Мысль о том, что "время имеет место", неоднократно повторяется в работах М.Хаидеггера и означает, что временное протяжение и есть "вмещение" [Хайдеггер 1993, 397-401]. Г.Гийом дает описание системы глагольного времени в виде архитектоники, имеющей измерения, заимствованные у Пространства, поскольку время само по себе нематериально [Скрелина 1997, 79]. При этом ученый приходит к выводу, что "на уровне психических структур, т.е. на уровне грамматического значения и операций его формирования" время может иметь в языках разный оперативный механизм [там же]. В результате наблюдаются различия в глагольных временных системах.
Можно и далее продолжить примеры научного понимания взаимосвязи пространства и времени. Главная идея - восприятие времени через пространство - характерна для большинства философских и лингвистических теорий. Вышеизложенное позволяет утверждать, что представление о самом времени в науке связано, прежде всего, с осознанием момента настоящего. В концепции П.Д.Успенского линия измерения времени пересекается пространственной линией через "теперь". Наблюдаемое время, по представлениям М.Хаидеггера, является "рядом последовательных Теперь, из которых каждое, едва названное, сразу исчезает в «вот только что» и уже гонимо наступающим «вот сейчас»" [Хайдеггер 1993, 397]. В теории Г.Гийома настоящее время во французском языке отражает также представление течения времени, в котором частица не наступившего времени, наступая, переходит в прошедшее [Гийом 1992, 185-186]. Можно заключить, что темпоральность является отражением одного из универсальных представлений, поскольку деление времени на прошлое, настоящее и будущее присуще многим языкам. Подобный характер имеет также деление на завершенность/незавершенность события, действия, процесса. Что касается способов действия, то этой категории свойственно иное видение времени. Оценка характера протекания действия может быть связана не только с отражением в сознании объективной реальности, но и с оценкой этой реальности [Новикова, Черемисина 2000, 42]. Субъективные образы закрепляются в языках, представляя широкую вариативность концептуальных основ способов действия. Следует учесть и тот факт, что исследователи часто находятся под влиянием своего языка, присущей ему глубинной структуры.
Концептуальная структура пространственно-временного единства основывается на базовых понятиях. Ненаучные (так называемые "наивные") представления о характере действия концептуализируются как линейное, точечное и реже - как трехмерное проявление. Какие базовые пространственные понятия участвуют в этом случае? Рассмотрим некоторые виды пространственно-временных ситуаций. Одной из базовых характеристик действия является движение или перемещение. Представление о движении неразрывно связано как с идеей времени, так и с образом пространства. Вот почему начало действия или вступление в действие в русском и французском языках может быть связано с движением: взбежать — monter en courant, взлететь - prendre son vol (En vain, Fame bat des ailes pour prendre son vol [...] (Chevallier, 15). Приведем несколько примеров:
Понятийные категории аспектуальности
Главное отличие мультипликативности от итеративности заключается в том, что процесс осуществляется в один период времени. По мнению А.В.Бондарко, речь идет не о повторяющейся ситуации, а о такой, которая имеет "сложную расчлененную структуру: действие складывается из неопределенного множества однородных актов, связанных друг с другом как звенья одной цепи". [Бондарко 2001, 142]. В.С.Храковский рассматривает мультипликатив как "множество микроситуаций", совокупность которых представляет собой объединение свойств и повторяющихся "квантов", и единичной ситуации. При этом свойства отдельных "квантов" множества будут "рецессивными, т.е. отступающими на задний план", а свойства единичной ситуации - "доминантными". [Храковский 1998, 488]. М.А.Шелякин также связывает мультипликативное множество с расчлененностью действия на неограниченное число актов или "квантов" [Шелякин 1987, 65]. И.Б.Шатуновский называет ситуацию повторения "квантованной". Это может быть "начавшаяся и закончившаяся, и поэтому способная к повторению" ("Я объяснял ему эту теорему") [Шатуновский 1996, 328]. Ситуация мультипликативности представляет собой "слияние" повторяющихся "квантов" в восприятии наблюдателя: моргает = ...моргнул+моргнул+моргнул... [там же, 318]. А.В.Бондарко высказывается против вычленения каждого "кванта" или акта как "отдельного мгновенного законченного действия" [Бондарко 2001, 143]. Ученый предлагает также разграничивать мультипликативность и многоактность. Основные различия, по мнению автора, сводятся соответственно к следующим: слитность /неслитность отдельных актов множественности, регулярность/нерегулярность отдельных проявлений действия, невыраженность/выраженность пауз между ними [Бондарко 2001, 144]. Действительно, в русском языке иногда можно установить подобные различия. Рассмотрим следующие примеры:
Наши часы на столе только тикают, и мы, бывает, совсем даже не слушаем их и даже забываем завести, ...(Пришвин, 375) Капали капели, куры стояли под ними, тоже дремали - и вдруг начинали тревожиться, кудахтать сквозь дрему. (Бунин, 39) В первом случае, исходя из контекста, мы можем представить себе монотонное, непрерывное тиканье часов, которое сливается с другими звуками и не замечается, так что даже забывают их завести. Слитность, регулярность, невыраженность пауз - все признаки мультипликативности выражены. Во втором примере действие "капать" предполагает возможную нерегулярность и наличие пауз: куры вдруг начинают беспокоиться, если капли падают на них. Но, как и отмечает А.В.Бондарко, такие различия не всегда могут быть обнаружены. Приведем в качестве иллюстрации такой пример:
Ночью вода особенно звонко и мерно капала в них, и часто этот звук совпадал с громким тиканьем ходиков. (Паустовский, 83) Как видно из примера, ритмы "капанья" и "тиканья" могут иногда совпадать.
При анализе множественности очень важной является деталь, на которую обратил внимание В.С.Храковский: мультипликативные процессы представлены в значительной части "свето-звуко-изобразительными или образными" действиями, а также "конкретными физическими действиями или (непоступательными) движениями", которые могут быть восприняты непосредственно органами чувств человека [Храковский 1998, 488]. Следовательно, в основе проявления мультипликативности лежит перцептивность.
Итак, выделим те признаки, которые представляются нам наиболее характерными для ПК мультипликативности: неопределенное множество, объединяющее как "свойства отдельных повторяющихся "квантов", так и свойства единичной ситуации, которые доминируют при восприятии [Храковский 1998, 488]; слабая выраженность внутренней расчлененности процесса [Бондарко 2001, 144] тенденция к регулярности и частотности проявления отдельных "квантов" процесса; монотемпоральность. Конечно, полный набор выделенных выше признаков не всегда может быть реализован. Рассмотрим следующие примеры: Листик за листиком падают с липы на крышу, какой листик летит парашютиком, какой мотыльком, какой винтиком. (Пришвин, 352) Лучи солнца, проходя сквозь насыщенный парами воздух, падали там и тут снопами, и в этом кругу света деревце, убранное каплями, сверкало всеми огнями. (Пришвин, 65-66)
В обеих фразах повторяющееся действие ("падать") воспроизводит разные ситуации: один листик, падая, летит, как парашютик, другой - как мотылек, третий - винтиком. Лучи солнца падают в разных местах - "там и тут". Однако образ единой ситуации "повторения падения" доминирует.
Наблюдается и признак монотемпоральности. Однако внутренняя расчлененность процесса хорошо выражена: мы наблюдаем падение каждого листика отдельно, с характерными для каждого траекториями, а лучи солнца меняют пространственное положение. Другой пример:
День как будто дремал. С пасмурного высокого неба изредка падали одинокие снежинки. (Паустовский, 76) В этом предложении, как и в предьщущих, повторяемость близка мультипликативности, так как действие относится к одному периоду времени - наблюдаемому. Хотя обстоятельство "изредка" может свидетельствовать и о более или менее длительном интервале прерывности. В этом случае "изредка" может означать "снежинки то падали, то не падали". Следует напомнить, что выражение характера повторяемости действия в значительной мере зависит от обстоятельственных слов, употребляемых в контексте.
Итак, главными составляющими множественности являются ПК итеративности и мультипликативности. Добавим к вышеизложенному, что в русском языке представление о множественности может быть существенно детализировано, поэтому многие аспектологи-русисты дают очень подробные описания аспектуальных характеристик, включая такие способы действия, как, например, прерывисто смягчительный (посвистывать), процессно-смягчительный (напевать), длительно-взаимный (переглядываться), процессно-комитативный (подпевать) и другие [Шелякин 1987, 83)]. Возможности проявления подобных понятий во французким языке будут рассмотрены нами в дальнейшем.
Множественность
ПК "множественности" соотносится с такими фрагментами действительности, которые соответствуют повторению ситуации или ситуаций (итеративность) или многоактным процессам, воспринимаемым как единая ситуация (мультипликативность).
Прежде всего, обратим внимание на глаголы repeter и "повторять", которые участвуют в реализации обеих ПК множественности. Речь может идти об одном возобновлении ситуации, как в примерах:
Как вам будет угодно, - повторил Баумвейс, снова поклонился и вышел. (Паустовский, 89) - Vous n avez pas entendu се que je vous ai dit? Faut-il le repeter? - Repetez, si ca peut vous soulager. Et si je vous ai fait du mal, pardonnez-moi. (Chevallier, 151) В других случаях повторяемость может быть близкой к мультипликативности, если процесс относится к одному временному плану: - Папочка, прости меня!.. - растерянно повторял я, с испугом и стыдом глядя на него. (Вересаев, 29) - Tout! Repetait l enrage. Vos vieilles cambuses et vos menteries. Les vieilles couillonnades et tout le sacre fourbi d autrefois. (Chevallier, 90)
Для того, чтобы подчеркнуть "итеративность" процесса, необходим специальный указатель - наречие, которое варьирует характер повторяемости: Sa mere lui repetait souvent en criant, depuis que l insensibilite de son tympan ne moderait plus la dangeureuse portee de sa voix: "Ma chere ; vous etes la grande sottise de ma vie". (Chevallier, 51 ) Обстоятельство souvent в данном предложении подчеркивает, что речь идет о случаях, имевших место в разное время. Сходную ситуацию мы наблюдаем в примере, взятом из произведения М.Ю.Лермонтова "Штосе": Всякую ночь в продолжение месяца эта сцена повторялась; всякую ночь Лугин проигрывал; но ему не было жаль денег, он был уверен, что наконец хоть одна карта будет дана, и потому все удваивал куши; [...] (Лермонтов, 353) Во французском языке значение итеративности выражается специальным префиксом ге-. В зависимости от временной формы глагола или участия специального указателя возможна реализация различных АС: - однократное воспроизведение ситуации Elle reparut au pays quelques annees plus tard. (Chevallier, 80) Et il reprit sa course apres l avoir baisee sur les joues comme un fou. (Zola, 132) - неопределенная повторяемость (итеративность) Au-dehors, les cloches sonnaient les vepres, les petards eclataient sur la place, les litres passaient et repassaient dans les rues avec les tambourins. (Daudet, 100) - регулярность повторяемости
Alors e etaient des larmes, des desespoirs, et le jeune, et le cilice, et la discipline. Mais rien ne pouvait contre le demon de Г elixir; et tous les soirs, a la meme heure, la possession recornmencait. (Daudet, 142-143) В русском языке сходную роль могут выполнять глаголы с приставкой пере- или специальные указатели - "опять", "вновь", "снова", "еще раз";
Он получил на другой день записку, которую читал и перечитывал, старался забыть и разорвать, но не рвал и не забывал, а вынимал из кармана и вновь и вновь перечитывал. (Телешов, 226) Снова начались музыка, танцы: пол содрогался. (Грин, 117) Левша выпил. А полшкипер говорит:
Левша и еще выпил, и напились. (Лесков, 397) Доктор осмотрел его локоть, подавил, вздохнул, чмокнул губами, потом опять подавил. (Чехов, 139) Добавим для сравнения, что специфика русского языка проявляется в использовании суффиксов -ива-/-ыва-, -ва- для выражения множественных действий. Глагол в таком случае имеет непредельное значение:
Начал идти мокрый снег, но пес только потряхивал ушами. (Паустовский, 96) Другое обстоятельство, определяющее различие между языками на формальном уровне, - разнообразие приставок в русском языке. Эта особенность позволяет лингвистам выделить в русском языке серию способов действия с итеративным значением, сопровождающимся оттенками количественно-интенсивного характера [Шелякин 1987, 83]. Такая итеративность близка мультипликативности по признаку монотемпоральности. Взяв за основу характеристики СД, описанных в работах Ю.С.Маслова, А.В.Бондарко, М.А.Шелякина, В.С.Храковского, рассмотрим основные АС, связанные с использованием префиксных глаголов русского языка, и попытаемся установить соответствующие эквиваленты во французском языке.
АС1 - процесс является прерывистым и характеризуется своего рода "порционностью", создающей представление о более или менее регулярном чередовании пауз и "совершаемостей".
В русском языке реализация данной АС осуществляется при участии приставки по- и суффиксов -ива-/-ыва-, -ва-. Так, например:
Весь следующий день Башилов не отходил от Кузьмина, поглядывал на него, подарил свою флягу, а перед самым отъездом они выпили вдвоем бутылку припрятанного Башиловым вина. (Паустовский, 120) Во французском языке сходную роль могут выполнять глагольные оценочные суффиксы, например: -ot-, -aill-, -ass-. Сравните: посвистывать -siffloter, поплевывать - crachoter, покалывать - picoter, покашливать oussoter, попивать - buvoter, покрикивать - criailler, пописывть -ё crivasser, покуривать - fumailler. Например:
Quand il n y a vraiment rien a dire ni sur le temps, ni sur la maison, ni sur les choux, j agite raes clefs, je sifflote, je souffre, je fais n importe quoi comme si, en demeurant totalement passif, je pouvais inciter raon vis-a-vis a me croire hostile ou idiot. (Daninos, 47) Интересное замечание относительно итеративности высказали С.В.Райлян и А.Я.Алексеев. Авторы отмечают, что "итеративный шаг", или интервал между актами итеративного действия является неравномерным, и если была бы возможность измерить эти "шаги", то их проекция на временной оси была бы неодинакова [Райлян, Алексеев 1980, 64]. Совершенно очевидно, что в реальной действительности процессы, имеющие характер многократности, не совпадают по темпу, ритму, по протяженности как пауз, так и самих актов и т.д. Эти различия находят отражение и в языке, в частности - в лексическом значении глаголов. Например, в глаголе "побаливать" "итеративный шаг" может быть больше, чем в "покалывать", поскольку болезненные ощущения могут быть более длительными, а покалывание имеет более короткие паузы. Для иллюстрации данного предположения рассмотрим ряд примеров: (1)Я жил в пансионе уже с неделю и все еще с интересом посматривал на нее: черные густые волосы, крупная черная коса, обвивающая голову, сильное тело в красном с черными цветами платье из кретона, красивое, грубоватое лицо - и этот мрачный взгляд... (Бунин, 368) (2) Теперь Иван лежал в сладкой истоме и поглядывал то на лампочку под абажуром, льющую с потолка смягченный свет, то на луну, выходящую из-за черного бора, и беседовал сам с собою. (Булгаков, 172) (3) Дождь прошел, но с крыш еще падали капли, постукивали по дощатому тротуару. (Паустовский, 129)
Различия в размере "итеративного шага" раскрываются через контекст. В первом случае повторение действия может быть отнесено к политемпоральной ситуации. Временные рамки ("с неделю") позволяют вынести повторяемость процесса за пределы настоящего момента. Во втором случае отсутствие указания на временной предел означает, что процесс занимает неопределенно-длительный период, но паузы будут более короткими, чем в первом случае. И, наконец, в примере (3) речь идет о еще более коротких интервалах между повторениями: постукивание капель подчинено более или менее регулярному ритму, связанному с интенсивностью стекания воды. В данном случае итеративность близка к мультипликативности. В этом отношении ряд русских префиксальных глаголов занимает как бы промежуточную зону. Это, прежде всего, мультипликативные глаголы, попадающие в разряд средств реализации прерывисто-смягчительной итеративности [Шелякин 1987, 83], например
