Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Метаязык описания глаголов действия и их дериватов 9-70
1. Модели лексического значения в отечественной и зарубежной лингвистической литературе 9-17
2. Семантическое представление агентивных глаголов и их дериватов в категориях теории фреймов (общая характеристика) 18-26
3. Глоссарий метаязыка описания семантики агентивных глаголов и их дериватов. Термы 26-38
4. Глоссарий метаязыка описания семантики агентивных глаголов и их дериватов. Операторы 38-54
5. Композиция фреймов 54-70
Выводы по первой главе 70-71
Глава вторая. Семантическое представление агентивных глаголов 72-123
1. Составление фрейма агентивного глагола 72-87
2. Семантика агентивных глаголов с интегральной семой [созидание] 88-105
3. Семантика агентивных глаголов с интегральной семой [изменение] 105-116
4. Семантика агентивных глаголов с интегральной семой [разрушение] 116-123
Выводы по второй главе 123-125
Глава третья. Семантическое представление дериватов агентивных глаголов 126-179
1. Семантика имен деятеля и орудия 126-138
2. Семантика имён действия, результата, объекта и вместилища 138-150
3. Фреймы словообразовательных гнезд агентивных глаголов 150-156
4. Идиоматика в сфере агентивных глаголов и их дериватов 156-167
5. Семантика причастий и адъективных дериватов агентивных глаго
лов 168-179
Выводы по третьей главе 179-180
Заключение 181-182
Библиография 183-197
- Модели лексического значения в отечественной и зарубежной лингвистической литературе
- Семантическое представление агентивных глаголов и их дериватов в категориях теории фреймов (общая характеристика)
- Составление фрейма агентивного глагола
- Семантика имен деятеля и орудия
Введение к работе
В течение ряда последних десятилетий набрала силу такая научная отрасль, как лингвистическая когнитивистика [Шенк 1985; Апресян 1995; Кобозева 2000, Баранов 1987 и др.]. В ее русле исследуется структура значения номинативных языковых единиц (слов, словосочетаний), а также коммуникативных единиц (высказываний) на предмет выявления закономерности сочетаемости и в целом построения речи на данном этническом языке. Настоящее диссертационное исследование выполнено в рамках обозначенной выше проблематики. Его актуальность определяется недостаточной разработанностью теоретической модели языка, которая может быть определена как «логический автомат, имитирующий владение языком» [Бергельсон и др., 1987: 6]. Для этого в лингвистических моделях должно быть заложено «полное, достаточное и эксплицитное описание всех языковых объектов и правил» [Апресян 1981: 32]. Такого рода задача является делом будущего, и наше диссертационное исследование призвано внести посильный вклад в ее решение.
Объектом настоящего исследования является семантика глаголов действия (агентивных глаголов), то есть таких глаголов, которые обозначают действие одного актанта ситуации на другого (или, в частных случаях, самовоздействие актанта). В качестве предмета исследования послужила семантическая структура агентивных глаголов в ее отношении к их внутренней форме.
Цель исследования состоит в максимально полном описании тематических групп агентивных глаголов строгим формализованным методом, обеспечивающим возможность их последующего представления в машинных фондах языка и системах искусственного интеллекта. Поставленная цель обусловила необходимость решения ряда задач:
разработка когнитивно-семантического метода описания знаковой структуры агентивных глаголов с применением теории фреймов и сценариев;
создание типологии глаголов действия по способам представления денотата во внутренней форме вербальных знаков;
формализованное описание неличных грамматических форм агентивных глаголов;
семантическое представление дериватов глаголов действия;
характеризация семантической категории "действие" по сравнению со смежными категориями ("состояние", "процесс" и др.) в терминах теории семантических ролей;
установление роли внутренней формы агентивных глаголов и их дериватов в обозначении разнотипных действий.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней
разработан формализованный метаязык описания агентивных глаголов;
выявлены типы агентивных глаголов по характеру обозначаемого действия;
- описаны виды соотношения семантики неличных глагольных
форм и дериватов с семантикой личных форм глаголов;
установлена корреляция между "собственно лингвистической" и "энциклопедической" семантикой агентивных глаголов;
охарактеризована специфика глаголов действия по сравнению с глаголами, относящимися к смежным семантическим категориям.
Теоретическая значимость работы определяется возможностью применения разработанного в ее рамках метода, а также ее результатов и выводов для дальнейших изысканий в области синтаксической семантики, ситуационной семантики, лингвистической когнитивистики, компонентного анализа лексического значения слова.
Практическая ценность диссертации обусловлена тем, что полученные данные могут найти применение при разработке лекционных курсов по общему языкознанию, лексикологии, теоретической грамматике, спецкурсов по лингвистической семантике, словообразованию, когнитиви-стике, а также при подготовке курсовых и дипломных работ, докладов и рефератов в рамках НИРС.
Теоретико-методологической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых в области ситуационной семантики, словообразования, лексикологии, лингвострановедения, семантического синтаксиса.
Материалом исследования послужил корпус русских (около 980 единиц) и английских (свыше 640 единиц) агентивных глаголов; корпус текстовых примеров (общим объемом приблизительно 1200 единиц) на русском и английском языках; а также ряд отдельных примеров из других языков. Примеры из других языков приводились в целях проверки возможности экстраполяции данных, полученных на материале русского языка; однако в целом типологический и контрастивный анализ выходил за рамки нашей работы.
В диссертации использовались следующие методы и методики исследования: специально разработанный метод фрейм-описания знаковой структуры исследуемых языковых единиц средствами формализованного метаязыка ALADDIN; метод компонентного синтеза; метод анализа словарных дефиниций; этимологический анализ; контекстный анализ; межъязыковое сопоставление.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Семантика глагола действия характеризуется тем, что в его падежном фрейме на первом аргументном месте находится облигаторная семантическая роль [агенс], определяемая как сознательный инициатор измене-
ния, происходящего в рамках элементарного события. Остальные семантические роли ([пациенс], [инструменталис], [адресат], [локатив]) являются факультативными в рамках падежного фрейма.
Действия подразделяются на креативные, деструктивные и трансформативные (с рядом разновидностей); эти семантические субкатегории отражены в семантике агентивных глаголов.
Созидание, уничтожение и изменение - взаимопересекающиеся семантические субкатегории; в ряде случаев они оказываются эквивалентными и взаимозаменимыми в зависимости от точки зрения на событие и от его последствий, рассматриваемых с прагматических позиций.
Сочетаемость имен с агентивными глаголами определяется необходимостью обозначения соответствующих социальных ролей и требованием избегать семантической избыточности.
Внутренняя форма глаголов действия, их неличных форм и дериватов определяет характер моделирования денотата (агентивного события) в их знаковой структуре и в общей семантике высказывания.
Апробация работы. Теоретические результаты исследования излагались на научных конференциях в г. Самаре (2001-2004 гг.), на методическом семинаре при кафедре английской филологии Самарского филиала Московского городского педагогического университета (2003-2004 гг.), на заседаниях кафедры иностранных языков Поволжской государственной академии телекоммуникаций и информатики (2002-2004 гг.). Практические результаты исследования апробировались на занятиях по практике речи в СФ МГЛУ и ПГАТИ. По теме диссертации опубликовано 4 работы.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка (188 наименований). В работе содержится 21 схема и таблица. Общий объем диссертации составляет 197 страниц.
В первой главе приводится метаязык описания агентивных глаголов и их дериватов.
Во второй главе на его основе описываются глаголы действия.
В третьей главе представлена семантика дериватов агентивных глаголов.
Модели лексического значения в отечественной и зарубежной лингвистической литературе
Античные риторы противопоставляли содержание знака его форме, приводя в качестве иллюстрации ставшую впоследствии широко известной метафору: содержание подобно жидкости, а форма — сосуду; при переливании жидкость принимает те формы, какие придают ей разные сосуды, но сохраняет неизменными свои остальные свойства. Иными словами, одно и то же содержание может выражаться в разных формах; при этом форма является чем-то внешним по отношению к содержанию, само же содержание фактически трактуется как аморфное [Античные теории языка и стиля 1976; Аристотель 2000 и др.]. Этот взгляд долгое время разделялся последующими поколениями ученых, пока в XIX столетии Г. Гегель не ввел в научный обиход противопоставление внешней и внутренней форм содержания [Гегель 1930]. Под внешней формой содержания немецкий философ понимал форму его материального воплощения, а под внутренней — организацию самого содержания; в результате возникло представление о том, что содержание не аморфно, что оно обладает собственным строением, отличным от строения его материального субстрата.
Эту идею в начале XX века развил и снабдил теоретическим обоснованием Ф. де Соссюр [Соссюр 1996]. Вместо прежней дихотомии «содержание — форма» он предложил дихотомию «означаемое — означающее» и указал на то, что как первое, так и второе имеют свою собственную форму и свою субстанцию. Впоследствии Л. Ельмслев ввел синонимичную сосюровской пару терминов план содержания — план выражения знака и детально проанализировал характер соотношения формы плана содержания и формы плана выражения [Ельмслев 1960]. В статье "Можно ли сказать, что значения слов образуют структуру?" он одним из первых поставил задачу теоретического анализа строения лексических значений, указав, что на практике она в значительной мере решена авторами толковых словарей: те словарные дефиниции, которые носят не синонимический, а аналитический характер, показывают строение лексического значения слова, хотя и не строго научного, и не всегда вполне адекватно [Ельмслев 1965].
Труды Л. Ельмслева и его последователей (X. Ульдалль, В. Брен-даль) в рамках Копенгагенской школы структурализма положили начало классическому компонентному анализу лексических значений, генетически восходившему к методу фонемных оппозиций Н.С. Трубецкого [Трубецкой 2000] и состоявшему в противопоставлении значений тематически смежных слов в целях определения их семного состава. На этой основе стали делаться попытки выявить «универсальный алфавит элементарных атомов смысла», подобный перечню дистинктивных признаков фонем ([Вежбицка 1993], [Болинджер 1981] и др.). В результате было показано, что решение этой задачи логически невозможно вследствие того, что в плане содержания языка отражается экстралингвистическая реальность, характеризующаяся бесконечным разнообразием бытийных признаков; существование конечного числа атомарных смыслов ограничило бы процесс познания какой-либо одной концепцией мироустройства, что противоречило бы доказанному К. Геделем постулату о бесконечности познания. Но если оставить в стороне идею об атомах смысла, то можно утверждать, что компонентный анализ оказался плодотворным методом описания структуры лексических значений. Будучи первым шагом на пути решения этой задачи, компонентный анализ в его исходном виде со временем перестал удовлетворять лингвистов, поскольку с его помощью можно было лишь выявить семный состав значения, но не дифференцировать семы по их статусу. Необходимость дальнейшего развития идеи компонентного анализа привела к созданию М.В. Никитиным стохастической концепции семного состава лексического значения [Никитин 1983], в рамках которой значение подразделялось на зону облигаторных признаков (интенсионал), зону высоковероятных признаков (сильный импликационал) и зону неопределенно-вероятных признаков (слабый импликационал). Это позволило, в частности, описать ряд закономерностей семантической комбинаторики слов, но при этом семный состав лексического значения по-прежнему трактовался как набор смысловых компонентов без описания характера связей между ними. Между тем понятие "структура" подразумевает наличие комплекса закономерных связей между элементами рассматриваемого объекта.
Свои варианты описания комплекса межсемных связей, то есть собственно структуры значения в строгом смысле этого термина, предложили Р. Абельсон [Abelson 1977], У. Чейф [Чейф 1975], Р. Шенк [Шенк 1985], Дж. Лакофф [Лакофф 1981], Т. Виноград [Виноград 1983], С.К. Шаумян [Шаумян 1965], И.А. Мельчук [Мельчук 1974], А.К. Жолковский [Жолковский 1969] и ряд других лингвистов. Они внесли значительный вклад в дело анализа формы плана содержания лексических единиц. Их описания составлены на искусственных метаязыках, представляющих собой логические исчисления (формальные системы), семантические сети или языки, близкие к языкам компьютерного программирования.
Семантическое представление агентивных глаголов и их дериватов в категориях теории фреймов (общая характеристика)
Результаты применения разнообразных способов описания семантики лексических единиц свидетельствуют о том, что она не может быть описана упомянутыми способами во всей ее полноте и многообразии, так как искусственный метаязык, призванный служить для решения столь глобальной задачи, должен был бы превосходить язык-объект (естественный язык) по богатству арсенала своих средств; создание такого метаязыка (по крайней мере, на данном этапе разработки проблемы) не представляется возможным. Поэтому исследователи ставят перед собой более частную задачу: описать семантику лексических единиц в ее "абстрактном контуре ", отразить лишь основные системные отношения между семами, составляющими лексическое значение, воспроизвести его "реляционный каркас", на который наращена "плоть" содержания. Такое описание представляет собой более или менее тонкий срез значения, своими характеристиками соответствующий определению модели. Как отмечает А.И. Новиков, модель — это принципиально неполное отображение объекта, воспроизводящее лишь некоторые аспекты его строения и/ или функционирования [Новиков 1987: 56], важные для исследователя в целях решения конкретной научной задачи. Моделирование основано на принципе так называемой идеализации, то есть некоторого упрощения, огрубления тонкой структуры объекта, абстрагирования от его иррелевантных для исследования сторон с целью высвечивания релевантных.
Изучая семантику агентивных глаголов и их дериватов, мы опираемся на вышеупомянутый принцип. Нами не ставилась задача исчерпывающего описания их значений. Наше внимание было сосредоточено на выявении основной реляционной структуры значений, необходимой для обнаружения общих черт их строения, как на уровне подгрупп, так и на уровне всей группы в целом, а также в рамках словообразовательных гнезд с целью установления системного характера рассматриваемого семантического поля. Мы стремились доказать исходное предположение о том, что значения агентивных глаголов и их дериватов представляют собой не изолированные микросистемы сем, а фрагменты макросистемы семантического поля, и описать характер соотношения макро- и микросистем. В этих целях нами был разработан формализованный метаязык описания семантики исследуемых лексических единиц, базирующийся на категориях теории фреймов и сценариев. Созданный метаязык, в соответствии с международной традицией именования искусственных языков, получил условное название ALADDIN, являющееся значимой аббревиатурой английского словосочетания action lexemes and (their) derivatives describing invention (букв, "средство описания лексем, обозначающих действие, и их дериватов").
Фреймовый способ описания лексической семантики избран нами в качестве инструмента исследования потому, что фреймовая модель дает возможность представить значение слова (особенно глагола и его дериватов) не как простой набор семантических признаков (как в классическом компонентном анализе) и даже не как комплекс взаимосвязанных сем (как в семантических сетях), а как развернутый текст на семантическом метаязыке, в рамках которого значение слова предстает как целый "рассказ" со сложными взаимоотношениями "персонажей" (актантов), как последовательность сменяющихся во времени положений дел, состояний, событий. Если в естественно-языковом высказывании или тексте рассказ о событиях развернут, то в слове он свернут, и фреймовое описание позволяет вновь развернуть его, наглядно представив структуру лексического значения. Такое описание лексического значения подтверждает тезис Ю.Д. Апресяна о том, что значения предложения, слова, граммемы, синтаксемы имеют «глубокие общие принципы организации. Все названные типы значений представлены на едином семантическом языке, с помощью сходных или даже одних и тех же семантических структур. Лексема, граммема и синтаксема суть латентные тексты. Семантическое устройство этих микроструктур языка повторяет устройство микро- и макроструктур текста, демонстрируя тем самым принципиальное единство всей языковой вселенной» [Апресян 1981: 19-20].
Вторая причина, побудившая нас обратиться к фреймовому способу описания, заключается в том, что фреймы — не изолированные конструкты, а фрагменты макросети, в рамках которой они образуют горизонтальные ряды с общими элементами, а также иерархии, в которых одни фреймы являются элементами других. Это свойство фреймов как нельзя лучше соответствует задаче описания взаимосвязи значений лексических единиц в составе семантического поля.
Определим ряд фундаментальных категорий теории фреймов, используемых в нашей работе в качестве дескриптивного и аналитического инструментария.
Согласно М. Минскому, введшему понятие "фрейм" в широкий научный обиход, «фрейм является структурой данных для представления стереотипной ситуации». По определению Г.С. Поспелова, «фрейм любого вида — это та минимально необходимая структурированная информация, которая однозначно определяет данный класс объектов. Наличие фрейма позволяет относить объект к тому классу, который им определяется» [Поспелов 1978: 3].
Составление фрейма агентивного глагола
Описание семантики агентивного глагола фреймовым методом начинается с многошагового анализа его словарной дефиниции. В первую очередь рассматривается дефиниция его прототипного значения (термин Ч. Филлмора, [Филлмор 1981 б]), то есть значения исходного, основного, с которым прежде всего ассоциируется данный глагол в изоляции от контекста и от которого производны другие его значения. В словарной статье это значение, как правило, числится под номером первым (за исключением тех толковых словарей, в которых словарные статьи открываются устаревшим или этимологическим значением слова). Например, у глагола когнитивного воздействия заставлять в его прототипном значении на первом аргументном месте находится имя актанта в роли "агенс", а на втором — имя актанта в роли "серв" Юн заставил всех работать не покладая рук). В случаях типа Атомная бомбардировка Хиросимы заставила мир ужаснуться, где на первом аргументном месте глагола находится имя пропозициональной переменной, а на втором — имя субъекта индуцированной эмоции, этот глагол выступает в непрототипном значении, которое должно описываться несколько иным фреймом.
Если в качестве дефиниции приводятся синонимы заглавного слова словарной статьи, то, в свою очередь, рассматриваются их дефиниции на предмет обнаружения их семантического инварианта, который и составляет значение анализируемого слова. Если словарь дает аналитическую дефиницию глагола, ее лексические компоненты, в свою очередь, подвергаются дефиниционному анализу с тем, чтобы обнаружить в их значениях семы, соответствующие значениям термов и операторов метаязыка ALADDIN. Из слов, отвечающих этому требованию, составляется развернутое толкование значения рассматриваемого слова. Полученное толкование разбивается на синтагмы; некоторые из них содержат глагол, семантически соответствующий одному из предикатов метаязыка. Составленный таким образом текст переводится на метаязык, и перевод выстраивается согласно типовой композиции фрейма, описывающего ту группу (подгруппу) глаголов, в которую входит анализируемый глагол.
В случае, если дефиниция из толкового словаря не вполне точна или недостаточна полна, возможно изучение контекстов употребления слова, а также привлечение данных из энциклопедических словарей, справочников и специальной литературы. Так, для описания семантики глагола когнитивного воздействия огорчить потребовалось определение эмоции огорчения из "Общей психологии" под ред. А.В. Петровского [Петровский 1984], сверенное с определением из книги К. Изарда "Human Emotions" [Izard 1972] (пересекающиеся по значению, входящие в дефиниции друг друга англ. слова distress и affliction).
В порядке иллюстрации вышеописанной методики приведем процедуру составления фрейма прототипного лексико-семантического варианта (далее ЛСВ) глагола дарить.
К сожалению, даже столь авторитетные толковые словари русского языка, как [Волин, Ушаков 1939], [Ожегов 1984], содержат порочный круг в определениях этого слова. Так, в словаре под ред. СИ. Ожегова глагол дарить определяется как "давать в качестве подарка", а существительное подарок — как "вещь, которую дарят". Из этих дефиниций можно извлечь лишь часть семантики данного глагола: дарить — значит "предоставлять в чье-либо владение материальный предмет". Ясно, что такое определение слишком широко для анализируемого слова. Поэтому мы воспользовались также дефиницией наречия даром, в результате чего к определению глагола дарить добавилась сема [безвозмездно]. Но и предоставить безвозмездно — еще не обязательно подарить: сюда относится и оказание гуманитарной помощи, и передача по наследству, и подача милостыни, и угощение, и раздача листовок, и бесплатное снабжение спецодеждой, и материальное содержание иждивенцев, и т.п. Последовательное сопоставление дефиниций этих слов и ряда контекстов употребления глагола дарить дало возможность отграничить его значение от значений глаголов и устойчивых глагольных словосочетаний (материально) помогать, благотворительствовать, завещать, раздавать, выдавать, награждать, угощать, снабжать и др. В результате возникло аналитическое определение, соответствующее (по объему и семному составу) прототипному значению глагола дарить , "совершать ритуальный акт, состоящий в безвозмездном предоставлении в чье-либо владение чего-либо такого, что, по мнению дающего, представляет ценность для получателя, с целью продемонстрировать ему свое уважение, а также, возможно, любовь или дружбу"
Семантика имен деятеля и орудия
В существительных, обозначающих деятеля, сема [агенс] манифестирована не синтаксическими средствами и не является элементом синтаксической семантики. Эта сема представлена морфемными и словообразовательными средствами и составляет часть лексического значения слова. Имя деятеля обозначает субъекта, который исполняет позиционную или ситуационную роль, подразумевающую совершение какого-либо действия. Согласно теории социальных ролей [Крысин 1976; Сорокин 1979 и др.], позиционная роль обусловлена формальным или неформальным социальным положением (позицией) субъекта и включает в себя регулярное исполнение определенной ситуационной роли или репертуара ситуационных ролей. Например, позиционная роль "священник" (христианской церкви) подразумевает исполнение ситуационных ролей "исповедник" (лицо, принимающее исповедь и отпускающее грехи), "проповедник" (лицо, составляющее проповедь и выступающее с ней с амовна), "организатор и ведущий" (при совершении того или иного религиозного обряда; конкретно: креститель, венчатель, соборователь, отпеватель и др.), "духовник" (в морально-воспитательных беседах с прихожанами) и т.д. Ситуационная роль — это функция, выполняемая субъектом в определенной ситуации в соответствии с ее (ситуации) структурой и предназначением, которые регламентированы социокультурными нормами. Имена тех и других ролей содержат в своих значениях лексическую сему [агенс]. В контексте высказывания лексическая сема [агенс] может не совпадать с синтаксической семой [агенс]. Так, значение слова агрессор содержит упомянутую лексическую сему, но в высказывании "Наши доблестные воины уничтожили агрессора" актант, названный агрессором, пребывает в положении объекта, который исполняет роль "пациенс" (суброль "жертва"), выраженную синтаксическими средствами (прямым дополнением при глаголе деструктивного действия). Это связано с тем, что ситуация представляет собой каузальную и темпоральную цепь элементарных событий: агрессор атакует — ему дают отпор — он защищается — ив конечном счете его уничтожают. Строго говоря, он исполняет суброль "агрессор" лишь в начальной фазе развертывания ситуации; к финальной фазе он ее утратил, но его "по инерции" продолжают называть этим именем, чтобы идентифицировать его как одного и того же актанта во всех фазах ситуационнго сюжета. Таким образом, несовпадение лексической и синтаксической сем [агенс] в данном случае вызвано "запаздыванием" лексической номинации. В других случаях такое несовпадение обусловлено тем, что актант исполняет две роли не последовательно, а одновременно, и в высказывании одна из них выражена лексическими, а другая — морфосинтаксическими средствами. Например, в высказывании "В магазине покупателя обсчитали" актант одновременно выступает в роли "агенс" (суброль "покупатель") и роли "пациенс" (суброль "жертва"); первая выражена лексически, а вторая — морфосинтаксически. Если бы актант был назван именем, соответствующим характеру действия ("В магазине обсчитали потерпевшего"), высказывание стало бы семантически избыточным: ведь тот, кого обсчитали, является претерпевающим (undergoer) по определению, и эту информацию, выраженную синтаксической функцией дополнения, незачем дублировать использованием слова "потерпевший". Взаимодействие лексической и синтаксической семантики при описании ролевой структуры ситуации повышает содержательную емкость высказывания и устраняет дублирование средств выражения.
Как видим, в событии, которое описывается в высказывании, актант может исполнять не ту (или не только ту) роль, которая обозначена в его лексическом наименовании.
Имя исполнителя действия, как правило, плохо сочетается с глаголом, обозначающим это же действие, поскольку такое сочетание приводит к семантической избыточности, проявляющейся в виде лексической тавтологии ( Угонщик угнал машину) или семантической тавтологии ( Поджигатель спалил дом). В подобных случаях деятеля обычно называют другим именем; в приведенных примерах это могут быть имена злоумышленник, преступник, злодей и т.п.
Кроме того, имя исполнителя действия обычно не сочетается с теми глаголами, которые обозначают другие действия, не связанные с данными ( Покупатель нарубил дров. Строитель ловил рыбу и т. п.), так как в событиях, описываемых такими глаголами, выбор имени актанта (покупатель, строитель) не мотивирован.
Лучше всего имя исполнителя действия (или роли) сочетается с именами действий, связанных с данными (или входящих в данную роль), например: Водитель переключил скорость. Строители заложили фундамент/ возвели первый этаж/ завершили отделку дома и т.п. Связь действия, обозначенного в имени, с действием, обозначенным в глаголе, может быть не прямой; важно лишь, чтобы в данном сценарии они соответствовали друг другу согласно логике экстралингвистической реальности и социокультурной норме. Ср.: Косари пообедали. Буровики пришли на концерт. Водитель позвонил по мобильному телефону и т.п.
