Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Системный аспект поля слухового восприятия (на материале русского, польского и английского языков) 9
1.1 Общая структура макрополя восприятия 9
1.2 Поле слухового восприятия в макрополе восприятия 34
Глава 2. Функциональный аспект поля слухового восприятия (на материале русского, польского и английского языков) 64
2.1 Предварительные замечания 64
2.2 Функционирование лексики восприятия в художественном тексте 68
2.2.1. Функционирование лексики слухового восприятия в русском языке 69
2.2.2. Функционирование лексики слухового восприятия в польском языке 84
2.2.3. Функционирование лексики слухового восприятия в английском языке 97
2.3. Функционирование лексики слухового восприятия в публицистических текстах (газетных и журнальных) 105
Глава 3. Исторический аспект поля слухового восприятия (на материале русского языка с привлечением материала некоторых славянских языков) 120
3.1. Предварительные замечания 120
3.2. Праиндоевропейское и праславянское состояние 123
3.3. История рефлексов и.-е. *к'1еи- и *кеи- в XI-XIV вв. 128
3.3.1 Словообразовательное гнездо слыш-/слуш- 128
3.3.2. Словообразовательное гнездо слава 134
3.3.3. Словообразовательное гнездо слово 147
3.3.4. Словообразовательное гнездо слути 153
3.3.5. Словообразовательное гнездо чути 154
3.4. История рефлексов и.-е. *к'1еи- и *кеи- в XV- начале XVIII вв. 158
3.4.1. Словообразовательное гнездо слыш-/слуш- 158
3.4.2. Словообразовательное гнездо слава 163
3.4.3. Словообразовательное гнездо слово 166
3.4.4. Словообразовательное гнездо слути 167
3.4.5. Словообразовательное гнездо чути 168
3.5. История рефлексов и.-е. *к'1еи-и *кеи- в XVIII - начала XIX вв. 169
3.5.1. Словообразовательное гнездо слыш-/слуш- 169
3.5.2. Словообразовательное гнездо слава 172
3.5.3. Словообразовательное гнездо слово 177
3.5.4. Словообразовательное гнездо слути 180
3.5.5. Словообразовательное гнездо чути 181
3.6. Рефлексы и.-е. корней *к'1еи- и *кеи- в современных славянских языках 184
Заключение 199
Библиография 202
Приложения 223
- Общая структура макрополя восприятия
- Поле слухового восприятия в макрополе восприятия
- Предварительные замечания
- Праиндоевропейское и праславянское состояние
Введение к работе
В современном языкознании проявляется большой интерес к изучению семантики языковых единиц, семантических полей, к определению места того или иного фрагмента лексической системы в наивной картине мира носителей языка. Изучение семантической стороны языка связано с представлением о системном характере лексики. Такие ученые, как Л.М. Васильев, Э.В. Кузнецова, Ю.Н. Караулов считают, что без попытки систематизировать весь словарь лексикология как наука не может успешно развиваться, что системное изучение лексики является наиболее целесообразным. Так как лексика имеет системный характер, наиболее удобным путем ее изучения является метод семантических полей. Ю.Н.Караулов приводит 31 определение семантического поля, предлагаемые разными учеными, в которых это явление характеризуется с разных сторон. Исследователями отмечается связь элементов поля между собой, системный характер этих связей, «взаимоопределяемость» элементов, самостоятельность поля, выражающаяся в его цельности и выделяемости. В нашей работе вслед за Л.М. Васильевым мы будем считать семантическим полем «и семантически соотносительные классы слов какой-либо одной части речи, и семантически соотносительные классы слов разных частей речи, и лексико-грамматические (функционально-семантические) поля, и парадигмы синтаксических конструкций, и различные типы семантико-синтаксических синтагм. Объединяет их, несмотря на существующие структурные различия, то, что все они имеют в своей основе ту или иную семантическую категорию или категориальную ситуацию» [Васильев 1990: 126].
Семантическому полю посвящено множество работ, в которых описываются конкретные поля, а также делается попытка теоретического осмысления проблемы, но, по словам В.П.Абрамова, до сих пор «теория поля остается недостаточно исследованной в функциональном (синтагматическом) и парадигматическом аспектах» [Абрамов 2003: 12]. Объясняется это тем, что «в современной лингвистике еще не накоплен в достаточной мере языковой материал, на основе которого возможно полное описание семантических
полей» [там же: 5]. Вслед за другими учеными мы также решили обратиться к исследованию проблемы семантического поля.
Актуальность исследования обусловлена обращением к недостаточно изученному фрагменту лексико-семантической системы - полю слухового восприятия, структура которого отражает наивно-языковые представления о втором по значимости канале получения информации. Если в системном и сопоставительно-контрастивном аспектах данное поле все же изучалось лингвистами, то в диахроническом плане в ракурсе выявления направлений семантического развития единиц данного поля в близкородственных языках поле слухового восприятия еще не исследовалось.
В современных работах по семантике внимание ученых обычно сосредоточено на одном аспекте изучения проблемы, чаще всего рассматривается функционирование языковых единиц в современном языке. Между тем современная наука приходит к выводу, что самыми продуктивными являются межотраслевые и междисциплинарные изыскания. В связи с этим мы рассмотрели в своей работе межчастеречное семантичекое поле слухового восприятия с точки зрения трех аспектов: системного, функционального и исторического. Если системный и функциональный аспекты достаточно разработаны в научной литературе, то изучение семантического развития слов, семантических полей и корневых гнезд в диахронии - это «наиболее слабая сторона этимологического исследования», «хотя семантический аспект этимологического анализа уже давно привлекает к себе внимание исследователей, семантические реконструкции никогда не отличались ...строгостью и доказательностью», по словам Ю.В. Откупщикова [Откупщиков 1962: 203]. При изучении лексики в исторический период нельзя обойтись без данных исторической лексикологии. По мнению Ф.П. Филина, цель исторической лексикологии - установить «причины сложения каждого слова, время его возникновения (хотя бы приблизительно), изменение его значений и оттенков значений, их связей со значениями других слов», «надо попробовать наметить пути развития словарного состава языка хотя бы в
общем, приблизительном виде» [Филин 1984]. Это грандиозная задача, и, хотя «в настоящее время мы еще очень далеки от ее осуществления» [Черных 1956], к достижению этой цели нас приближают многочисленные исследования по исторической лексикологии.
Изучение лексики исторического периода проводится в основном по корневым гнездам, что, по словам P.M. Козловой, важно «для установления правил семантической деривации, учет которых помогает поиску верных этимологических решений, для определения семантических мотивировок многих понятий, относящихся к исследуемым гнездам» [Козлова 1986: 90]. В нашей работе мы рассматриваем два этимологических гнезда с вершинами *к'1еи- и *кеи-, составляющих единое семантическое поле.
Многие исследования посвящены этимологии и истории отдельных слов (в обзоре литературы по этимологии за 1958-1959 гг. краткое перечисление литературы по этимологии отдельных слов занимает семь страниц [Журавлев 1962]), тематическим группам [Меркулова 1962], между тем интересным представляется изучение лексики в диахроническом аспекте по семантическим полям, рассмотрение развития и изменения поля на протяжении длительного отрезка времени, так как «структура семантического поля в истории языка постоянно изменяется благодаря изменению значения (или возникновению, исчезновению) отдельного компонента поля» [Филин 1982]. Выбор материала для исследования обусловлен тем, что, по замечанию О.Г. Скворцова, целесообразнее всего изучать группы слов, которые обладают «большой семантической емкостью значений, широкими возможностями сочетания и входят в лексический минимум любого носителя каждого исследуемого языка» [Скворцов 2001: 10]. Все вышесказанное в полной мере относится к изучаемому материалу.
В нашей работе мы обращаемся к изучению рассматриваемого семантического поля на материале нескольких языков, что является очень актуальным: по определению С.Г. Бережана, сопоставительно-контрастивная методика изучения языковых единиц состоит «в сравнительном рассмотрении
разноязычных лексических совокупностей, имеющих общую основу в виде того же концепта или той же содержательной структуры, то есть в рассмотрении семантических полей» [Бережан 1988: 32]. На семантическое поле как на «один из главных параметров сравнения в контрастивной семасиологии» в современную эпоху указывает и A.M. Кузнецов [Кузнецов 1988: 39]. Однако в большинстве подобных работ анализ ведется на материале двух языков, мы же предпринимаем многоязычное исследование (с привлечением материала русского, белорусского, украинского, польского, чешского, болгарского, сербско-хорватского, английского языков). Итак, многоаспектность изучения семантического поля слухового восприятия на материале многих языков составляет новизну исследования.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она представляет собой опыт многоаспектного описания семантического поля в нескольких языках (русском, польском и английском с привлечением материала других языков): центральным исследуемым языком является русский, польский язык является родственным русскому, а английский принадлежит к другой языковой группе. Такой принцип изучения позволяет обобщить в рамках одного исследования многие проблемы контрастивной и сопоставительной семантики. По этому образцу может быть построено изучение других семантических полей и иных комплексных единиц языка.
Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы исследования могут использоваться в лексикографии для создания семантических и идеографических словарей как русского языка, так и двух- и многоязычных. Составление семантических и многоязычных идеографических словарей - актуальная задача лексикографии, решение которой только намечается в современной науке.
Методологическую основу данного исследования составляют теоретические положения и принципы, выдвинутые в фундаментальных трудах таких ученых, как Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон, Е.В. Падучева, Л.М. Васильев, В.П. Абрамов, А. Вежбицка, А.Е. Супрун и др., а также достижения таких
смежных дисциплин, как психология и философия. Решение поставленных задач осуществлялось с помощью следующих методов: общенаучный описательный метод и метод сопоставительного анализа; метод семантического поля; для выявления различий в представлении ситуации восприятия в разных языках проводилось сопоставление оригинала и перевода, в третьей главе используется сравнительно-исторический метод.
Материалом для исследования послужили данные словарей разных типов (толковых, двуязычных, этимологических) (всего проанализировано 193 русских, 174 польких и 101 английская лексема), а также тексты русских, польских, английских писателей и газетные тексты (см. список литературы). Для сбора материала использовался метод сплошной выборки.
Целью настоящего исследования является многоаспектное описание поля слухового восприятия в русском, польском и английском языках.
Задачами настоящей работы являются: 1) выделение межчастеречного поля слухового восприятия в русском, польском и английском языках; 2) определение места и роли данного поля в макрополе восприятия и в наивной картине мира человека-носителя каждого из названных языков; 3) выявление системных семантических связей поля слухового восприятия с другими семантическими полями; 4) изучение исторического развития данного поля от индоевропейского периода до наших дней; 5) выявление фрагмента языковой картины мира, связанной со слуховым восприятием, в славянских языках (болгарском, сербско-хорватском, украинском, белорусском, чешском).
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены на Российских и международных научно-практических конференциях «Польско-российско-башкирские культурные связи: прошлое и современность» (Уфа, 11 мая 2002 г.), «Языки Евразии: Этнокультурологический контекст» (Уфа, 19-20 ноября 2003 г.), «Полоника: от языка к культуре» (Уфа, 27-28 мая 2006 г.), международной конференции «Антропоцентрические парадигмы современной филологии» (Уфа, 26 апреля 2002 г.), «Русский язык в поликультурной среде: лингводидактические и
социокультурные проблемы высшего образования» (Уфа, 22-23 марта 2007 г.) в сборниках «Актуальные проблемы лингвистики», «Проблемы филологии», «Актуальные проблемы филологии», «Исследования по семантике».
Промежуточные результаты исследования обсуждались на межвузовском семинаре аспирантов при кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета.
В соответствии с поставленными задачами содержание работы представлено во введении, трех главах и заключении.
Во введении обосновывается выбор темы, новизна и актуальность исследования, формулируются его задачи, описывается материал и методология исследования. В первой главе предпринимается попытка определить место макрополя восприятия в наивной картине мира человека и в лексической системе языка и место в нем поля слухового восприятия, рассматривается структура поля восприятия в современном русском, польском, английском языках, намечаются семантические связи рассматриваемого поля с другими семантическими полями. Во второй главе рассматривается функционирование поля слухового восприятия в современном русском, польском, английском языках в художественном тексте и в языке газет, представляющем собой срез современного литературного языка, наиболее близкий к разговорной разновидности национального языка; рассматриваются синтагматические связи поля слухового восприятия. В третьей главе рассматривается история поля слухового восприятия на материале двух корневых гнезд, рефлексы которых составляют семантическое поле, от индоевропейского состояния до XVIII в; предпринимается попытка восстановить фрагмент, связанный со слуховым восприятием, в славянских языках (русском, украинском, белорусском, чешском, польском, болгарском, сербско-хорватском). Заключение содержит выводы, полученные в результате исследования.
Общая структура макрополя восприятия
Восприятие - одна из основных форм проявления психики человека. В процессе восприятия осуществляется отражение, переработка и осмысление информации, поступающей из внешнего мира, в сознании человека.
Существует множество теорий восприятия. В философии восприятие определяется как «чувственное познание, субъективно представляющееся непосредственным, предметов (физических вещей, живых существ, людей) и объективных ситуаций (взаимоотношений, предметов, событий)» [Эпистемология 2001]. Рационалисты (Р. Декарт, Б. Спиноза) либо вообще не относили восприятие к знанию, либо рассматривали его как смутное знание, которое не может лежать в основе познания. Сторонники эмпиризма, напротив, считали, что именно восприятие позволяет познать действительность, в нем основа знаний, а так как оно может порождать иллюзии, то необходимо выделить те компоненты, которые являются несомненными; так были выделены ощущения, отдельные качества, свойства познаваемого предмета. Восприятие строится из ощущений на основе законов ассоциаций, которые были сформулированы Д. Юмом и Д. Гартли, а потом изучались в экспериментальной психологии начала XX в (подробнее об этом см. [Волошинов 1995, Канке 2000, Яцковский 2005]).
Следующим шагом в изучении восприятия стали труды Л. Витгенштейна. Критикуя тезис о том, что активность ума в процессе восприятия ограничена, он выдвигает теорию о том, что выделение ощущений и их идентификация возможны лишь на базе уже существующего восприятия и что построение восприятия из чувственных данных логически невозможно, так как предполагает использование бесконечного множества последних. Субъект восприятия, согласно этой теории, не пассивен, он активно взаимодействует с окружающей средой и получает необходимую информацию «для ориентации во внешней среде и регуляции поведения». Объектом восприятия являются «целостные динамичные сцены реального мира (события)» (цит. по [Сергеева 2003: 29]). Подобной точки зрения придерживаются и некоторые современные психологи (ср. «восприятие возникает в результате синтеза ощущений с помощью представлений и имеющегося опыта, то есть это синтез объективного с помощью субъективного») (см. об этом также [Кравченко 1996, Гельмгольц 1999, Осгуд 1999]). В отечественной психологии XX в. большое место уделяется изучению ощущений. По мнению Л.С. Рубинштейна, ощущения и восприятия «являются чувственным отображением объективной реальности» [Рубинштейн 2000], это единый процесс.
Л.М. Фридман предлагает классификацию ощущений. Он делит их на три группы: 1) экстрацептивные: ощущения от внешней среды, от явлений и процессов, происходящих на расстоянии (зрительные, слуховые, обонятельные) или от ощущений при контакте с внешними предметами (осязательные, вкусовые); 2) интрацептивные: ощущения голода, жажды, боли, удушья, то есть возникающие от удовлетворения и неудовлетворения наших потребностей; 3) кинестетические: ощущения движений и положения нашего тела или его отдельных частей [Фридман 1999]. А.А. Потебня говорит также о так называемом «общем чувстве», которое он определяет как «впечатления, неотделимые от жизни нашего организма... изменения, которые мы обнимаем общими словами: болезнь и здоровье» [Потебня 1993].
Современная западная психология (Р. Грегори, Дж. Брунер) исходит из того, что восприятие - это процесс категоризации, осмысления воспринятого. Это процесс принятия интеллектуального решения, без которого восприятие не существует. Человек мысленно относит воспринимаемый предмет к той или иной категории, причем это происходит бессознательно [Брунер 1977, Грегори 1972]. Эти научные представления частично нашли свое отражение в языковой картине мира.
Семантическое поле восприятия активно изучается многими лингвистами в разных аспектах: предпринимаются попытки определить место поля восприятия в «наивной картине человека» (Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон), дать определения слов, входящих в поле восприятия (А. Вежбицка); изучается глагольная, номинативная, адъективная лексика поля (Л.М. Васильев, И.Г. Рузин, А.Х. Мерзлякова и др.); анализируется функционирование лексики восприятия в художественном тексте и синтаксические структуры с этой лексикой в естественном языке (М.Ю. Федосюк, Е.В. Падучева, М.Б. Примова), внимание исследователей привлекает также сравнительный аспект в изучении семантического поля восприятия (в основном на материале микрополей зрительного и слухового восприятия) (А. Яцковский, О.А. Коновалова, А.Р. Арутюнов, М.Ш. Израйловский).
Ю.Д. Апресян относит восприятие к основным системам человека. Система восприятия самая простая, самая автономная и хорошо организованная. Восприятие - отправная точка для деятельности других систем: желания, интеллектуальной деятельности, эмоций [Апресян 1995]. Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон и другие ученые утверждают, что микрополя в составе поля восприятия образуют иерархию. На вершине иерархии самое многочисленное и хорошо развитое поле (зрительное восприятие), а внизу -наименее развитое (осязательное восприятие). Но иерархия - это связи по вертикали, предполагающие наличие более простых и более сложных единиц, причем более сложные единицы являются интегрантами единиц более простых. А между микрополями поля восприятия таких отношений нет, компоненты равноправны. О возможности такой полевой структуры говорит Н.В. Артемова. Она выделяет поля двух типов: «моноцентрические (сильно центрированные)» и «полицентрические (слабо центрированные)», к которым можно отнести изучаемое нами поле. Семантические поля этого типа базируются «на совокупности различных средств», не образуют «единой гомогенной системы». В пределах полицентрических полей ученый выделяет два подвида: а) «поля рассеянной, диффузной структуры, имеющие множество компонентов при слабо выраженной границе между ядром и периферией», и б) «поля компактной полицентрической структуры с явно выраженными центрами» [Артемова 2003]. Поле восприятия можно отнести ко второму из выделенных подвидов. Действительно, невозможным представляется выделить ядро макрополя, которое объединяло бы все фрагменты (пять фрагментов, описывающие пять видов восприятия) в единое целое.
Поле слухового восприятия в макрополе восприятия
Слух играет важную роль в жизнедеятельности человека. Как отмечает С.Я. Рубинштейн, «охотник в лесу, животновод на ферме, разведчик на войне, наконец, каждый человек в повседневной жизни ориентируется в действиях других людей, животных и машин... с помощью слухового восприятия. Для ориентировки не только в предметном мире, но и в бытовой ситуации слуховые восприятия очень важны (не случайно лица, теряющие слух, становятся подозрительными даже вне психологического заболевания))) [Рубинштейн 1976]. Огромная роль слуха в повседневной жизни отражена и в языке. Поле слухового восприятия одно из самых обширных и хорошо развитых. По этим характеристикам микрополе слухового восприятия занимает в поле восприятия второе по значению место после зрительного восприятия.
Многими психологами (В.Н. Носуленко, У. Найсер и др.) признается, что человеческое восприятие полимодально, то есть мы воспринимаем не какой-то отдельный параметр (звук, цвет, запах), а получаем сведения об объекте внешнего мира в комплексе: видим человека, слышим звук его шагов, чувствуем запах его духов
И.Г. Рузин выделяет 7 модусов перцепции на основе языкового критерия, объединяя зрение и тактильность, вкус и запах. Отмечая относительную изолированность поля слухового восприятия («не существует каких-то параметров, которые звук разделяли бы с другими модальностями... В системе модусов он стоит несколько особняком от других, являясь наименее «вещественным» [Рузин 1994: 97]), исследователь, однако, отмечает полимодальную связь зрительного и слухового восприятия в словосочетаниях типа немой вопль, бесшумные шаги А.Н. Шрамм отмечает в языке группу признаков, которые воспринимаются зрительно, на слух и осязательно: это погодные признаки типа дождливая осень, слабый ветер [Шрамм 1979: 33].
Вообще, зрительное и слуховое восприятие, как уже отмечалось, теснее всего связаны между собой. С.Л. Рубинштейн пишет о том, что зрительные раздражения влияют на пороги слуховых рецепторов, а слуховые раздражения - на пороги зрительных [Рубинштейн 1976, с. 183], вследствие чего огромную роль зрение играет при попытках локализации звука [Рубинштейн 2000, с. 208-209]. Об этом же говорит в своей статье X. Уоллах [Уоллах 1999]. В психологических экспериментах по исследованию патологии слухового восприятия С.Я. Рубинштейн описывает, как слуховые галлюцинации у больных сопровождались зрительными, а «в ряде случаев наблюдались синестезии, больной говорил, что слышен «звук колоколов сиреневый», другой говорил, что «слышно три желтых звука с хриповатостью» или «звук полетел зигзагами» [Рубинштейн 1976]. На связь зрительного и слухового восприятия указывает также В.Н. Носуленко, отмечая ведущую роль этих процессов в получении человеком информации об окружающем мире [Носуленко 1988: 11]. Исследователь, однако, указывает и на различия двух видов восприятия: зрительный образ является совокупностью свойств объекта и источника света, то есть объекты зрительного восприятия (кроме источников света) в основном пассивны и не самодостаточны; звучащий же объект самодостаточен для воспринимающего, так как звук возникает там, где есть движение, он обладает важным параметром, отличающим его от зрительного образа, - параметром времени [Носуленко1988: 24,127].
В языке поля зрительного и слухового восприятия тоже тесно связаны. Как справедливо замечает Н.Д. Арутюнова, «перцептивные глаголы, и прежде всего глаголы слышать и видеть, борются за первенство в иерархии чувств, за передел сфер влияния» [Арутюнова 1994: 416]. О тесной связи микрополей зрительного и слухового восприятия написано множество работ [Яцковский 2005, Коновалова 2001; Арутюнов, Израйловский 1974, Примова 1983], причем данное языковое явление, очевидно, является семантической универсалией, так как в ряде работ проводится сравнительный анализ конструкций с глаголами зрительного и слухового восприятия в разных языках и отмечается их сходство (в русском, английском, немецком).
Предварительные замечания
В предыдущей главе мы рассмотрели поле слухового восприятия в системе русского, польского и английского языков, однако для того чтобы получить целостное представление об изучаемом семантическом поле, понять, как употребляется лексика поля носителями языка, как концептуализируется в их сознании данный отрезок языковой картины мира, разобраться, чем различаются представления об этом отрезке у носителей разных языков, необходимо проанализировать функционирование изучаемой лексики в текстах; к тому же, как отмечает Л.Г. Бабенко, в художественном тексте «лексические группировки организуются по иным законам, чем в словаре» [Бабенко 1981: 131] (о целесообразности обращения не только к собственно языковым фактам, но и к содержанию понятий, функционированию слова, его отношениям с другими единицами см. также [Богданов 1982, Колшанский 1980]).
По словам Г.В. Колшанского, в науке существует 2 понятия контекста: 1) «более широкое, включающее все факторы, сопутствующие вербальной коммуникации, начиная от конкретной ситуации и кончая совокупностью культурных и социальных условий, определяющих весь смысл и языковой комплекс коммуникативных актов» и 2) «более узкое, имеющее в виду собственно лингвистический контекст, ограниченный рамками чисто языкового воплощения содержания коммуникации и детерминированный языковой системой» [Колшанский 1980: 38]. Первое понятие схоже с термином ситуация, предложенным В.Г. Гаком: «совокупность элементов, присутствующих в сознании говорящего в объективной действительности, в момент «сказывания» и обусловливающей в определенной мере отбор языковых элементов при формировании самого высказывания», «отрезок, часть отраженной в языке действительности, то есть движущийся материал», а второе - с его же определением термина высказывание: «результат интеграции всех уровней языка, единство лексической и синтаксической организации, непосредственно соотносимый с ситуацией» [Гак 1973: 350] (ср. определение Г.Г. Сильницкого: ситуация - «сложная семантическая единица, выраженная предложением» [Сильницкий 1973: 373]). В нашей работе мы будем понимать эти термины следующим образом: предложение - лексико-грамматическая единица, денотатом которой является ситуация [Шабанова 1994: 92]; контекст - лексико-грамматическое окружение изучаемой единицы в тексте; ситуация -динамический отрезок окружающей действительности, отраженный в предложении.
То, что значения единиц в языке и в речи имеют свои особенности (первое связано с системой, второе - с экстралингвистической действительностью), признавали многие ученые. Первым об этом заговорил А.А. Потебня, разграничив «ближайшее значение» (область языка) и «дальнейшее значение» (образ, понятие). Ближайшее значение является «формой мысли», адресует слушающего к дальнейшему значению, которое у каждого лично [Потебня 1958: 20]. Как отмечает Л.М. Васильев, вопрос о том, как соотносится внелингвистические и лингвистические знания, имеет в современной науке два решения: 1) дифференциация обязательного (ядерного) и потенциального (вероятного) компонентов в языковом значении; 2) разграничение языкового (системного) значения и речевого (актуального) смысла [Васильев 1990: 83].
Первый подход реализуется, например, в работах М.В. Никитина, И.А. Стернина. По мнению М.В. Никитина, значение слова складывается из двух частей: «интенсионала - обязательных семантических признаков и импликационала - периферийных, необязательных семантических признаков, «оживляемых», актуализируемых контекстом» [Никитин 1983: 24-26]. И.А. Стернин, придерживаясь субстанционального определения значения, выделяет в его составе 1) общее, установленное системой значение, 2) актуальный смысл знака, актуализирующий часть значения в контексте. По его мнению, «в процессе употребления слова могут актуализировать как основные, так и производные, а также вероятностные признаки денотата» [Стернин 1979: 67-75].
Г.В. Колшанский отмечает диалектический характер контекста и выделяет 2 стороны значения слова: «существование его как свойства всей системы языка и реализация его в конкретном речевом фрагменте, в котором проявляется одно из звеньев этой системы» [Колшанский 1980: 17]. Ю.Н. Караулов также отмечает двустороннюю связь слова, с одной стороны, с денотатом (предметом или явлением реальной действительности), а с другой -с десигнатом («отражением предмета в сознании, или понятием о предмете») [Караулов 1976: 113-114].
Второй подход отражен в работах Л.С. Выготского и А.А. Леонтьева, которые выделяют значение как «идеальную духовную форму кристаллизации общественного опыта, общественной практики человечества» [Выготский 1956: 13] и смысл слова в речи, когда реализуются потенциальные характеристики языка, но «обязательно присущие всякому речевому акту» [Леонтьев 1969: 37] (см. об этом также [Леонтьев 1965]). И.В. Сентенберг говорит о двух типах значения слова: системном (сигнификативном), которое «существует как находящийся в семантических оппозициях элемент системы», и референтном (сигматическом), которое существует «как элемент высказывания, текста» [Сентенберг 1984: 17].
Праиндоевропейское и праславянское состояние
Лексика, входящая в поле слухового восприятия в современном русском языке (р. слышать, слушать и их производные; чувствовать, ощущать и их производные; пол. slyszec, sluchac и их производные, czuc и его производные; англ. listen, hear), по данным этимологических словарей восходит к и.-е. корням к 1еи- и кеи-. И.-е. корень к 1еи- обладает широкой семантикой и дал много рефлексов в и.-е. языках. По мнению большинства ученых ([Преображенский 1958, Топоров 1998, Machek 1957]), самым древним является значение слушать , также очень древним значением было слава («наличие слова [слава] в тохарском и древнем индоевропейском языках (даже при отсутствии слова в анатолийском) свидетельствует по схеме диалектного членения об общеиндоевропейской древности слова» (Гамкрелидзе, Иванов 1984: 834)). Ср., однако, мнение В.М.Иллича-Свитыча, который на основе сопоставлений на ностратическом уровне реконструирует для рассматриваемого корня первичное значение орган тела, ухо [Иллич-Свитыч 1971: 18]; ср. также следующие рефлексы корня к 1еи-: сскр. Q-Qtis ухо, слух , др.-сак. Must ухо, слух , др.-сев.-герм. Must ухо . Ж. Ж. Варбот и К.Г.Красухин предполагают родство и.-е. к 1еи- с kel- звучать на основе формальной выводимости к 1еи- из kel- ( k leu- - нулевая ступень огласовки и распространение -ей-), а также на основе того, что значение слушать и звучать связаны со значением актива и медиума одного и того же глагола [Варбот 1962: 59]. К.Г.Красухин говорит об ономатопоэтической природе kel- и относит к тому же корню рус. КОЛОКОЛ и даже глагол, объясняя свою точку зрения тем фактом, что «ономатопеи отличаются вариативностью своей фонетики» [Красухин 2000: 26]. Самым древним сочетанием значений, по мнению Ж.Ж.Варбот, было слушать и звучать , а ставить вопрос о первичности того или иного значения «вряд ли вообще целесообразно». По словам Ж. Ж. Варбот, «такого рода объединение в одном корне противоположных значений - действия, явления, с одной стороны, и его восприятия, с другой стороны, встречается в языке нередко» [Варбот 1962: 59] (ср. замечание Machek a о том, что "выражения со значением чувственного восприятия могут обозначать не только восприятие, но и результат этого восприятия, то есть объект восприятия" [Machek, 1957]). Примеров этому множество: др.-инд. kas казаться и caks смотреть (образовано удвоением корня kas), vi-khya замечать и светиться (Варбот 1962: 59), сскр. cakQus свет и глаз , нем. riechen , ит. odorare испускать запах и нюхать [Пизани 1956: 165], и.-е. корень glend- дал с одной стороны р. глядеть, чеш. hledet, а с другой герм, glinzen блестеть , glanz блеск , и.-е. gher- дал р. заря яркое освещение горизонта перед восходом и после захода солнца , п. zorza, лит. Zeru, zereti блестеть , с одной стороны, и р. зреть, зрячий с другой [Vaillant 1966: 388, 421]. Ряд ученых (О.Г.Скворцов, Б.А.Ларин) называют такое «сложносоставное» значение корня синкретичным. Б.А.Ларин определяет синкретичное значение как «семантический конгломерат» и в качестве признака семантической архаики слова выделяет способность примирять или снимать семантические противоречия (излаг. по [Скворцов 2001: 18]). Н.Ф.Феоктистова выделяет в истории языка слова с общим значением, то есть «слова широкого значения с ярко выраженной общей идеей в их семантике», имея в виду синкретичные значения слова и отмечая, что «понятие «синкретизм значения» менее удачно вследствие закрепленности за этим термином представления о единстве формы при разном содержании, тогда как в понятие широкого значения слова подчеркивается его семантическая нечленимость» [Феоктистова 1984: 71]. Итак, и.-е. корень к 1еи- имеет синкретичное (по Н.В.Феоктистовой -общее) значение, связанное со слуховым восприятием (семы слушать , звучать ), которое реализовалось в современных языках (например, р. слышать, слушать, слава, слыть ( быть слышным, известным, славимым/славным [Топоров 1998], слово ( человеческая речь звук ); чеш. slyset, sluset; slava, slouti, slovo; п. sfyszec, sluchac, slava, sfynqc, slovo и так далее. И.-е. корень кеи-, по мнению Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, имел в древнюю эпоху значение провидеть , воспринимать , знать , предвидеть , т. е. воспринимать шестым чувством, при помощи интуиции , недаром это слово было связано с обозначением поэтического творчества в и.-е. языке (ср. др.-инд. kavi- мудрец , провидец , поэт , лид. haves жрец , поэт ), значение слышать, воспринимать слухом выступает как позднейшее: ср. гр. акоисо слышу , гот. hausjan, др.-англ. Ыгап (англ. hear), др.-в.-нем. hor(r)en (нем. horeri) слышать [Гамкрелидзе, Иванов 1984: 836]. Интересно сравнить гр. акоисо и кХдзсо, восходящие к разным корням, но имеющие сходную парадигму значений: 1.Слушать, слышать: акоисо а Ъгдод слушаю поющих , KADCO дошоо я слышу шум ; 2. Слушаться, повиноваться: акоисо тюбд, кХххо тюдд слушаться кого-либо ; 3. Слыть, пользоваться славой: кА,иєш какоа слыть дурным , кАмсо какоа я слыву за дурного . Различие в том, что кХлзсо относится к области возвышенной лексики [Вейсман 1991]. Неудивительно, что и в славянских языках (в частности, в русском) лексика, восходящая к корням к 1еи- и кеи-, тоже проходит сходное семантическое развитие. Развивая значение перцептивного восприятия, слова, восходящие к корню кеи-, могли обозначать не только слуховое восприятие: ср. гр. коєсо осматриваюсь , замечаю , лат. cavere осматриваться , быть настороже , анс. hawian смотреть , нем. schauen смотреть , ст.-чеш. cuti воспринимать обонянием .
