Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Междометия как особый класс языковых единиц 12
1.1. Проблемные вопросы теории междометий 13
1.1.1. Проблема языковой природы и значения междометий 15
1.1.2. Проблема грамматического статуса междометий 26
1.1 .3. Проблема ограничения лексического состава междометий 32
1.2. Эмотивная функция междометий 48
1.2.1. Лингвистический статус эмоций 49
1.2.2. Междометия в системе эмотивной лексики 55
1.2.3. Когнитивная природа эмоций и функция междометий в языке 61
1.2.4. Междометия как единицы эмоционального дейксиса и «эгоцентрические» слова 71
Выводы 81
Глава 2. Экспериментальное исследование семантики и звукового состава междометий русского языка 83
2.1. Междометия как двухуровневая единица и проблема стратификации языковой семантики 84
2.2. Классификация междометий 104
2.3. Исследование особенностей восприятия междометий вне контекста употребления как единиц лексикона индивида
а) Метод свободной группировки 115
б) Метод субъективного шкалирования 129
в) Простой ассоциативный эксперимент 135
Выводы 150
Заключение 153
Список литературы
- Проблемные вопросы теории междометий
- Эмотивная функция междометий
- Междометия как двухуровневая единица и проблема стратификации языковой семантики
- Классификация междометий
Введение к работе
Лингвистика, как отмечает Ф. де Соссюр, относится к числу таких научных дисциплин, в которых объект не предопределяет точки зрения, а наоборот, та или иная точка зрения создает свой особый объект [Соссюр 1977, 46]. Справедливость этого замечания швейцарского исследователя находит отражение, в частности, в современном состоянии лингвистики, представляющей собой не монолитную научную дисциплину с четко сформулированным идеальным проектом в отношении того, что следует изучать и, главное, почему, в ущерб всему остальному, следует изучать именно это (на отсутствие такого проекта указывает Р. М. Фрумкина [Фрумкина 1999, 37]), а совокупность отдельных подходов и направлений с более или менее выраженными претензиями на статус «истинной лингвистики». Эти подходы и направления не связаны общим объектом или методом, а объединяются, по сути, на одном-единственном основании -наличии в описании сферы их интересов слова «язык», многозначность которого, однако, не позволяет ему быть достаточно надежной опорой для подобного объединения и часто приводит к непониманию друг друга представителями разных направлений. Такая ситуация, хотя и обусловлена сложностью и многогранностью самого естественного человеческого языка как объекта изучения, не удовлетворяет многих лингвистов, со стороны которых все чаще раздаются призывы к созданию на единой эпистемологической базе интегративной модели языка («языка с большой буквы») и теории монолитной лингвистики («лингвистики с большой буквы»). Одной из причин отсутствия в настоящее время теории подобного рода (по крайней мере, общепризнанной, так как отдельные попытки ее создать существуют, см., например работы [Келлер 1997], [Кравченко 2001] [Курдюмов 19996], [Трофимова 1996]), по-видимому, является то, что ни один из этих подходов (возможно, за исключением структурализма) не получил еще критической массы материала для перехода на качественно новый уровень и не все языковые феномены оказались ими охвачены и в
5 достаточной мере описаны. Таким образом, продолжение исследования языковых единиц в рамках разных, более или менее узконаправленных концепций имеет смысл и не может быть признано скрывающим их истинную природу или уводящим в сторону.
Исходя из сказанного выше, можно согласиться, что каждая единица языка (или шире - класс языковых единиц) потенциально способна предстать в самом разном виде в зависимости от того, с каких позиций она будет рассмотрена. Следует примириться и с тем, что одни и те же языковые единицы при разных подходах будут иметь для исследователя разную «ценность», обусловленную его точкой зрения на то, в какой степени в них находят отражение существенные свойства так или иначе понятого языка. Наиболее отчетливо это проявляется в отношении единиц так называемой «языковой периферии», к которым, в том числе, принадлежат и междометия: при том или ином подходе они либо признаются частью языка, либо выводятся за его пределы, но и в первом случае зачастую обладают минимальной «ценностью».
Действительный интерес к явлениям языка, которые традиционно обозначаются совокупным термином «языковая периферия», возник сравнительно недавно и был обусловлен повышением внимания со стороны лингвистов к человеческому фактору в языке во всем его многообразии, их стремлением разобраться в том, каков язык в его реальном, «живом» функционировании, и, преодолев категоричный соссюровский тезис о предпочтительности лингвистики языка перед лингвистикой речи, обратиться от изучения языка-системы к изучению, с одной стороны, языка-способности, а с другой - языка-дискурса. Системоцентрический подход, абстрагируясь от человека и ориентируясь на статический аспект языка и на стабильные элементы в нем, закономерно сталкивается с большими сложностями в решении вопроса о причинах языковых изменений, так как исходя только из системных характеристик того или иного языка и потенций развития, заложенных в нем, объяснить уникальную подвижность
6 естественного человеческого языка и его исключительную способность к адаптации невозможно, равно как невозможно и с достаточной точностью предсказать конкретные изменения, которые произойдут в некотором определенном языке. Вместе с тем проблема языковых изменений принадлежит к числу фундаментальных проблем лингвистики, без решения которой познание языка как сложного феномена действительности не может быть достигнуто. Антропоцентрический подход предоставляет новые возможности для решения данной проблемы, ставя, в том числе, перед собой задачу исследовать те элементы и установить те характеристики языка, которые обеспечивают его подвижность, и стремясь рассматривать язык в динамике (ментальной или речевой). Таким образом, в фокусе внимания вполне объяснимо оказываются нестандартные употребления различного рода и разговорный язык в целом, а также «языковая периферия» как очень быстро изменяющаяся часть языка.
Из всего состава периферийных единиц языка междометия и звукоподражания имеют самую долгую историю изучения, однако было бы преувеличением утверждать, что исследованы они в достаточной степени.
Междометия рассматривались в разных аспектах: исследовались их структурные (фонетические) [Мисявичене 1982], синтаксические [Добрушина 1999; Карлова 1999а], морфологические [Григорян 1988; Хван 2002], семантические [Ameka 1992; Добрушина 1998], прагматические [Алференко 1999; Мамушкина 2003] и этнокультурные характеристики [Вежбицкая 1999], их функции в речи вообще [Пахолкова 1998] и в диалоге в частности [Максимова 1999а], особенности их лексикографической и переводческой практики [Курносова 1992]; изучались конкретные междометия [Максимова 19996; Wiggins 2002], их типы [Ameka 1992; Иомдин 2004; Петрунина 2005], а также системы междометий отдельных языков [Германович 1966; Карлова 19996; Денисова 2004; Jovanovic 2004], проводился и сопоставительный анализ междометий разных языков [Куликова 1982; Чойжилын Монхцэцэг 2002]. Несмотря на это,
единообразной теории междометий выработано не было, а в большинстве работ, посвященных междометиям, отчетливо выражена тенденция рассматривать их как некое языковое отклонение, интересное само по себе, но изолированное в своей аномальности от остального состава языковых единиц и потому не имеющее отношения к проявлению основополагающих свойств языка.
Актуальность выбранной нами темы обусловлена, таким образом, следующими обстоятельствами:
необходимостью и перспективностью исследования «языковой периферии», значительную часть которой составляют междометные единицы;
отсутствием единообразной, подробной и развернутой теории междометий как языкового явления, в которой давно назрела необходимость;
крайне слабой изученностью междометий в антропоцентрическом аспекте, особенно с помощью экспериментов с привлечением в качестве испытуемых носителей языка.
Объектом исследования являются первичные и вторичные междометия как образующие особый класс знаковые единицы, специализированные на осуществлении в языковой деятельности человека эмотивной функции.
В качестве предмета исследования выступают семантика и звуковой состав междометий русского языка как единиц лексикона носителя.
Целью данного исследования является установление специфики значения и звукового состава первичных и вторичных междометий (как лексических единиц) в сознании носителей языка, т. е. тех их значимых черт, на которые носители ориентируются в процессе восприятия междометий. Достижение этой цели имеет важное значение, поскольку вводит в проблему междометий человеческий фактор, и тем самым дает объективные основания
для того или иного решения вопроса об их языковом статусе, от которого, в свою очередь, в значительной степени зависит и взгляд на природу языка.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
обосновать понимание междометий как особого класса языковых единиц, выполняющих эмотивную функцию;
отграничить междометия от смежных языковых явлений с целью избежать противоречивости и непоследовательности, обусловленной применением единых критериев к описанию формально схожих, но функционально отличных единиц;
дать семантическую и структурную классификацию междометий;
установить особенности восприятия носителями языка первичных и вторичных междометий;
5) проанализировать специфику ориентации на семантику и
структурные особенности в процессе восприятия носителями языка
междометий, взятых вне контекста употребления;
6) установить зависимость значения первичных междометий от их
звукового состава, и, в том числе, определить их звукосимволическии
потенциал;
7) установить степень диффузности значения междометий в
восприятии носителей языка, наличие/отсутствие у него определенной
семантической структуры.
Решение этих задач, а также верификация результатов исследования достигались с помощью следующих методов:
метода интроспекции;
психолингвистических экспериментальных методов:
простого ассоциативного эксперимента
метода свободной группировки, или кластерного анализа
метода субъективного шкалирования;
3) элементов количественного и статистического анализа, примененных для обработки результатов эксперимента.
Новизна исследования заключается, во-первых, в том, что за основу выделения класса междометий взята выполняемая ими эмотивная функция, обоснованная с когнитивных позиций, в связи с чем пересматривается принадлежность к данному классу целого ряда единиц, традиционно в него включаемых, а во-вторых, в том, что междометия в работе исследуются с помощью психолингвистических экспериментов с привлечением в качестве испытуемых носителей языка.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что экспериментальным путем доказывается реальность междометий как языкового явления и объекта лингвистического анализа и предлагаются определенные концептуальные основания последнего, позволяющие считать исследование междометий перспективным с точки зрения приближения к познанию языка как сложного феномена действительности.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования материалов исследования и полученных в его процессе результатов в курсах лексической семантики, психолингвистики и теории языка, а также в спецкурсах и спецсеминарах по указанным дисциплинам.
На защиту выносятся следующие положения:
1) Статус междометий как языкового феномена и объекта
лингвистического анализа задается самим подходом, с точки зрения которого
осуществляется исследование этого класса единиц, поэтому крайне важно
различать, во-первых, лексико-грамматический и функциональный, и, во-
вторых, семантический и прагматический подходы к изучению междометий.
2) При исследовании семантики междометий в антропоцентрическом
аспекте целесообразно рассматривать междометия как особый класс
языковых единиц, специализированный на выполнении эмотивной функции,
и в соответствии с этим отграничивать собственно междометия от различных
формально схожих с ними явлений: звукоподражаний, этикетных формул,
так называемых «междометных глаголов», «императивных междометий», релятивов и т. п.
3) Эмотивная функция междометий в общей системе языковой
деятельности заключается в следующем: с одной стороны, они маркируют
отдельные элементы среды (ситуации в широком смысле) и изменения в ней
как эмоционально окрашенные, т. е. субъективно значимые для
коммуникантов, а с другой - способствуют переходу слушающего от
предметно-категориальных к ситуативно-аффективным формам
категоризации при восприятии речевого высказывания.
Междометия в ранге лексемы являются частью лексикона человека как системы опор и стратегий, обеспечивающих восприятие, интерпретацию и понимание речевых сообщений, и как таковые для носителя языка не аморфны ни в структурном, ни в семантическом плане.
При восприятии и идентификации как первичных, так и вторичных междометий носители языка ориентируются в первую очередь на их семантику, т. е. на характеристики эмоций, выражаемых междометиями, и ситуаций, с ними сопряженных, опора же на структурные особенности междометий занимает подчиненное положение.
6) Семантическое отличие первичных междометий от вторичных
заключается в том, что в качестве внутренней формы для первых выступает
звукосимволическое (образное) значение, находящее основание в телесном
(чувственном) опыте человека, а для вторых - оценочные компоненты,
соотнесенные со значением единицы, к которой то или иное вторичное
междометие «восходит», и этнокультурные прагматические компоненты,
связывающие вторичные междометия с определенными типовыми
ситуациями и стереотипными, ритуализованными социальными действиями.
Апробация работы. Основные положения исследования в виде выступлений, докладов, сообщений излагались на научных конференциях: «Дальний Восток: наука, образование. XXI век» (Комсомольский-на-Амуре государственный педагогический университет, 2003), «Русский
11 литературный язык сегодня: проблемы и перспективы» (Комсомольский-на-Амуре государственный педагогический университет, 2003), «Наука и образование: проблемы и перспективы» (Бийский педагогический государственный университет им. В. М. Шукшина, 2004), «Художественный текст: варианты и интерпретации» (Бийский педагогический государственный университет им. В. М. Шукшина, 2004), «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» (Бийский педагогический государственный университет им. В. М. Шукшина, 2004), «Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийский педагогический государственный университет им. В. М. Шукшина, 2005) и на III Сибирской летней лингвистической школе «Русский язык в третьем тысячелетии» (Кемеровский государственный университет, 2004). Обсуждение отдельных частей работы проходило также на заседаниях кафедры русского языка Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического университета (2003-2004 гг.) и на аспирантских семинарах в Бийском педагогическом государственном университете им. В. М. Шукшина, 2004-2005 гг.).
Структура работы. Диссертационное исследование носит теоретико-экспериментальный характер и состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
Проблемные вопросы теории междометий
Класс междометных единиц выделяется во всех языках, вне зависимости от уровня развития и структурного типа последних; на это, как на важное обстоятельство для понимания сущности междометий, указывает И. И. Мещанинов [Мещанинов 1978, 351]. Конечно, это вовсе не значит, что типологические особенности того или иного языка не оказывают какого-либо влияния на свойства самих междометий и на место, занимаемое ими в общей системе этого языка. Так И. И. Мещанинов подчеркивает, что междометия занимают в разных языках «различное положение в зависимости от строя речи и характера высказывания» [там же]. Однако сам факт, что междометия прослеживаются во всех языках, позволяет предположить, что они являются неотъемлемой частью естественного человеческого языка как такового, специализируясь в этой высокоорганизованной системе на непосредственном выражении эмоциональных реакций и аффективных состояний человека.
Изучение междометий имеет довольно долгую историю (впервые как особый, самостоятельный лексико-грамматический класс они были выделены в I в. до н. э. в латинской грамматике Варрона), существует ряд работ, посвященных междометиям, среди которых нам бы хотелось выделить следующие монографии [Германович 1996; Дыбовский 1983], статьи [Дагуров 1959; Карцевский 1984; Шаронов 2004; Ameka 1992; Wharton 2000; Wilkinsl992], авторефераты диссертаций [Григорян 1998; Курносова 1992; Мамушкина 2003; Синекопова 1989 и др.], однако несмотря на это междометия в современной лингвистике остаются, возможно, наименее исследованным, а потому и наиболее спорным классом языковых единиц. Причем разногласия лингвистов по поводу междометий касаются не каких-либо частных вопросов, вполне естественно возникающих в процессе анализа и классификации языкового материала, а вопросов фундаментальных, среди которых можно выделить следующие: являются ли междометия частью языка, каков их знаковый статус, что и как они выражают (или все же обозначают?), какие ментальные механизмы ответственны за их производство и восприятие.
Таким образом, для построения непротиворечивой теории междометий необходимо, как нам кажется, определиться в отношении следующих ключевых проблем, возникающих в связи с ними, а именно: 1) проблемы языковой природы междометий; 2) проблемы значения междометий; 3) проблемы грамматического статуса междометий; 4) проблемы ограничения лексического состава междометий.
То или иное решение каждой из них жестким образом обусловливает, в каком направлении будет осуществляться дальнейшее изучение междометий, и определяет, в конечном счете, саму возможность их лингвистического исследования.
Цель данного параграфа и заключается в том, чтобы осветить основные точки зрения на междометия в рамках обозначенных проблемных вопросов, существующих в лингвистической науке, выразить свое отношение к разным из них и обосновать тем самым свое понимание данного класса слов в языке.
Статус междометий остается в современной лингвистике до конца не определенным, они продолжают восприниматься как очень неясная и туманная категория [Щерба 1974], как парадоксальные единицы [Бабенко 1989,69].
Определение статуса междометий в языке предполагает прежде всего ответ на вопрос, являются ли они единицами языка, т. е. словами, знаковыми единицами, и обладают ли они значением.
Возможно ли считать междометия явлением, мало общего имеющим с языком как знаковой системой, явлением исключительно физиологическим по своей природе и выводить их за пределы интересов лингвистики? На этот счет в лингвистической науке существуют прямо противоположные мнения. Многие ученые отвечают на этот вопрос утвердительно и отказывают междометиям в праве называться словами в полном смысле. Так Макс Мюллер утверждает, что междометия «только опушки настоящего языка. Язык начинается, когда кончаются междометия... не должно забывать, что «хм», «ух», «фу», «ба» так же мало могут быть названы словами, как и выразительные жесты, обыкновенно сопровождающие эти восклицания» (цит. по [Германович 1966, 12]). В крайнем своем проявлении эта точка зрения выливается в отождествление междометий человеческой речи и разнообразных криков животных и даже - через включение в разряд междометий многочисленных звукоподражаний - некоторых звуков природы, что можно наблюдать, к примеру, в работах Д. Н. Кудрявского и К. С. Аксакова.
Менее категоричными в этом вопросе были такие лингвисты, как А. М Пешковский, В. А. Богородицкий, Д. Н. Овсянико-Куликовский, Н. И. Греч, Д. Н. Ушаков и другие: они считали междометия фактом человеческой речи, отличали их от криков животных, но не признавали их словами, знаковыми единицами. Позицию этих ученых можно объяснить тем, что язык и слово они рассматривали с точки зрения логики, отождествляя значение слова и понятие, и так как междометия, по их мнению, не отражают понятий и являются логически и грамматически неоформленными, они исключаются из сферы интересов лингвистики (в принципе, сводимой ими к грамматике как таковой).
Эмотивная функция междометий
В предыдущем параграфе мы определили междометия как особый тип знаковых единиц, специфика которых обусловлена выполняемой ими функцией непосредственного выражения эмоций, чувств, переживаний человека. Несомненно, такое определение функции междометий в системе языка носит предварительный характер, оно слишком общо и нуждается в существенном уточнении. Главной задачей данного параграфа и является уточнение эмотивной функции междометий. Необходимо отметить и то, что эмоциональная сфера жизни человека чрезвычайно богата и включает в себя множество явлений и процессов, в значительной степени отличающихся друг от друга, весьма разнообразно и собственно языковое воплощение эмоций. В связи с этим нам кажется необходимым определить, какое место занимают междометия в системе эмотивной лексики и какими особенностями они обладают в отличие от других входящих в нее классов языковых единиц.
Эмоции являются важнейшей составляющей жизни человека, они пронизывают все сферы его деятельности, «затрагивают чувства и опыт, физиологию и поведение, формы познания и концептуализации» [Ортони, Клоур, Коллинз 1996, 314], не может быть исключением из этого ряда и язык. По словам Л. Г. Бабенко, «богатство мира эмоций отражено прежде всего в языке» [Бабенко 1989, 3]. Несмотря на это эмоции долгое время оставались на периферии внимания лингвистов. Как отмечает В. И. Шаховский, «проблема языковой концептуализации и вербализации, равно как и категоризации эмоций, действительно, была довольно экзотической и опасной: работы, изредка появлявшиеся в лингвистике на эту тему, чаще вызывали неприятие, чем интерес» [Шаховский 1995, 3].
Пренебрежительное отношение со стороны лингвистов к самой возможности исследования эмоциональных явлений в языке во многом объяснялось их стремлением представить сам язык как совершенно автономную, независимую от человеческого произвола систему, организованную исключительно на разумных, логических основаниях. При таком «системоцентрическом» подходе к языку основной задачей лингвистов по сути становилось освобождение языковой материи от всего индивидуального, случайного, бессознательного, «речевого», а на первый взгляд именно эмоции как нельзя более полно соответствуют перечисленным признакам.
Очень показательна в этом смысле концепция разделения языка и речи Ф. де Соссюра. Истинным объектом лингвистики по Соссюру является язык (langue) как замкнутое, устойчивое целое, не подверженное революционным изменениям и, следовательно, дающее базу для классификации, речевая же деятельность (parole) сама по себе не представляет ничего единого, а является лишь беспорядочным нагромождением разнородных, ничем не связанных явлений и потому слабо поддается строгому научному исследованию [Соссюр 1977, 47-48]. Взяв за основу такие исходные посылки швейцарского ученого, мы не ошибемся, если предположим, что в языке Соссюра эмоциям как таковым места не находится.
Недвусмысленно указывает на место и роль эмоций в языке и Эдвард Сепир, признавая, что «в языке властвует мышление, а воля и эмоция выступают в нем как определенно второстепенные факторы» [Сепир 2002, 54]. Конечно, Сепир вовсе не отрицает того, что эмоции способны выражаться в языке: по его словам, они «всегда в каком-то смысле присутствуют в нормальной речи, но выражение их не носит подлинно языкового характера» [там же].
Повышение интереса со стороны лингвистов к сфере эмоциональной жизни человека во всем ее многообразии связано со становлением в языкознании новой антропоцентрической парадигмы, в которой акцент переносится с изучения «языка в себе и для себя» на изучение «языка в речи/сознании (мозгу) человека и для человека» как системы, принципиально разомкнутой в сложный мир психики и индивидуального опыта человека, значительную часть которого составляют и эмоциональные явления. Главной задачей лингвистики становится рассмотрение ментальных, когнитивных механизмов, обеспечивающих функционирование языка в общей системе человеческой коммуникации, и установление базовых закономерностей в процессах порождения и восприятия речи, а также факторов, влияющих на эти процессы, то есть, другими словами, выявление всего того «сущностно-человеческого», что стоит за или рядом с языком и находит в нем свое воплощение. По определению же В. И. Шаховского, сфера эмоций - это самый человеческий фактор в языке [Шаховский 1995, 3]. Таким образом, подходя к языку с позиций антропоцентризма, невозможно не учитывать тесную сопряженность и взаимовлияние языковой деятельности человека и эмоций.
Способствовало признанию за эмоциями определенного лингвистического статуса и реанимация в рамках когнитивных исследований конца XX века идеи неразрывности интеллектуальных и аффективных процессов, свойственных психике человека, которая связана в отечественной психологии с именами С. Л. Рубинштейна, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и др. Тезис С. Л. Рубинштейна о том, что «психические процессы, взятые в их конкретной целостности, - это процессы не только познавательные, но и «аффективные», эмоционально-волевые» [Рубинштейн 1946, 264] и любая эмоция «включает в себя единство аффективного и интеллектуального, переживания и познания» [Рубинштейн 1946,468], лингвисты на протяжении длительного времени старательно игнорировали, предпочитая видеть в эмоциях проявление стихийных, неуловимых процессов человеческой психики, не имеющих связи с интеллектом и сознанием как таковым, а следовательно, и с языком.
Поворотным пунктом на пути обращения лингвистики к исследованию языкового проявления эмоций В. И. Шаховский [Шаховский 1995, 4] считает доклад Ф. Данеша на XIV Международном конгрессе лингвистов, проходившем в августе 1987 года в Берлине [Danes 1987]. В нем впервые в рамках собственно лингвистического сообщества столь отчетливо прозвучала мысль о тесной связи эмоции и когниции в языковой деятельности человека, оказавшая стимулирующее воздействие на развитие эмотологического направления в лингвистике.
Взяв на вооружение тезис «где эмоция - там и когниция» [Демьянков и др. 2002, 36] (более точной была бы формулировка «где когниция - там и эмоция»), языковеды обратились к психологии эмоций в надежде найти теоретическую базу для исследования их языкового воплощения и столкнулись на этом пути с рядом фундаментальных проблем, многие из которых остаются не решенными до сих пор.
Междометия как двухуровневая единица и проблема стратификации языковой семантики
В лингвистических исследованиях гносеология важнее онтологии, или, точнее, определение гносеологических аспектов должно предшествовать определению онтологических (еще раз сошлемся на Ф. де Соссюра), поэтому, прежде чем перейти непосредственно к экспериментальному исследованию междометий, нам кажется необходимым четко установить, с каких позиций целесообразно его проводить. Исходя из этого, в данном параграфе мы достаточно подробно и детально изложим нашу точку зрения на следующие сложные вопросы лингвистической теории, ответ на которые не является самоочевидным, а именно выделение двух уровней в языковой деятельности человека и соотношение значения и смысла как разных типов языковой семантики. Сама логика рассуждения в данном проблемном поле позволит нам понять, на каких аспектах функционирования междометий следует сосредоточить свое внимание в первую очередь, если преследуется цель рассмотреть особенности семантики и звукового состава междометий как языкового феномена.
Одной из главных особенностей междометий, отмечаемой всеми исследователями этого класса языковых единиц, является их «способность образовывать высказывание особым, неэллиптическим способом» [Wharton 2000, 176], функционировать в речи в качестве эквивалента предложения [ЛЭС 2002, 290]. Интерпретация этой особенности междометий, обусловленная общим тяготением лингвистической науки к словоцентризму, во многом определила сложности и противоречия, раз за разом возникающие при исследовании этого класса языковых единиц. Упускается из виду тот факт, что междометия следует рассматривать как двухуровневую единицу в том смысле, что в данном случае в одной фонетической структуре совпадают две различные единицы, каждая из которых имеет специфическую природу и свой модус существования, а потому и исследоваться должны принципиально разными способами, а именно: а) междометие как высказывание; б) междометие как слово (лексема).
Представляется необходимым подробно обосновать различие обозначенных уровней функционирования междометий.
Различие указанных единиц находит основание в специфических свойствах самого языка, который представляет собой двуклассную систему (по Бюлеру), или систему с двумя способами означивания (по Бенвенисту), см. анализ данной проблематики в [Уфимцева 1976].
Мы исходим из того, что языковая деятельность человека (отметим, что мы сознательно употребляем такую формулировку, стремясь тем самым преодолеть разграничение языка и речи в соссюровском понимании) имеет дуалистическую природу и осуществляется на двух взаимосвязанных и взаимообусловленных уровнях:
1) Поведенческом (операциональном, доконцептуальном), включающем единицы непосредственного порождения-восприятия речевых сообщений (высказываний) и имеющем целью прямую ориентацию - через воздействие, суггестию и эмоциональное заражение - в коммуникативной ситуации как руководство к действию. Язык на этом уровне принципиально «несловен» («сверхсловен») и в большей степени является достоянием говорящего.
2) Концептуальном (контролирующем и упорядочивающем), который состоит из единиц, предоставляющих дополнительные возможности для понимания и интерпретации речевых сообщений путем членения последних на отдельные значимые элементы (слова). Это уровень лексикона как динамической функциональной системы [Залевская 1999, 154]. Язык на этом уровне ориентирован на «словность» и в большей степени является достоянием слушающего.
Как видно из описания данных измерений функционирования языка, их различение в значительной степени основано на противопоставлении языковой деятельности говорящего и слушающего. В большинстве лингвистических работ, посвященных порождению, точнее, производству, или продуцированию (о предпочтительности использования этих терминов для обозначения естественного процесса см. в [Залевская 1999, 204]) и восприятию речи, эти виды языковой деятельности человека рассматриваются как в целом сходные и состоящие из одних и тех же стадий (уровней), только протекающих во взаимообратном порядке.
Однако такое представление о данных процессах, ведущее, в конечном счете, к их отождествлению, по нашему мнению, не вполне справедливо, так как не учитывает тот факт, что коммуниканты в ситуации речевого общения неравноправны и их связь с речевым сообщением (высказыванием) как нулем порождения-восприятия, «мертвым» материальным знаком [Курдюмов 1997] принципиально различна: прямая (внутренняя) - для говорящего, опосредованная (внешняя) - для слушающего. Слушающий изначально поставлен в более сложное положение, чем говорящий, так как акустический речевой сигнал, т. е. тот материальный (и на этой стадии своего бытия не имеющий никакой идеальной составляющей) объект, который является единственной реальностью для воспринимающего, несовершенен, «в типичном случае просто не содержит информации, необходимой и достаточной для его декодирования» [Венцов, Касевич 2003, 63], и требует семантической обработки, поэтому и восприятие речи является более сложным процессом, чем ее продуцирование (по крайней мере, с точки зрения лингвиста).
Распространенная в современной когнитивной лингвистике «компьютерная метафора» (см. ее критику с разных позиций в [Золотова Н. О. 2003; Kravchenko 2002; Varela 1981]), согласно которой производство и восприятие речевых сообщений предстает соответственно как кодирование и декодирование информации, в какой-то степени может быть приложима к языковой деятельности слушающего: именно для него высказывание есть внешний по отношению к нему объект (часть среды), который он должен «присвоить», для чего ему необходимо найти в нем структуру (осознать как код), разложить его на дискретные значимые компоненты и затем синтезировать из них уже «свою» единицу, которая будет обладать с его точки зрения смыслом, т. е. соотноситься с ситуацией речевого общения, с его опытом (знаниями) и служить руководством к дальнейшей деятельности, стимулом к ответной реакции (в частности, к продуцированию своего высказывания). Для говорящего же, по нашему мнению, высказывание предстает как целое, как гештальт (хотя, возможно, здесь данный термин в строгом смысле использовать и не вполне правомерно), и, будучи произнесено, оно теряет с ним связь и напрямую не определяет его действия - именно как производителя речи.
Классификация междометий
Одной из главных проблем, связанных с междометиями, является проблема их классификации. Любая классификация так или иначе призвана способствовать упорядочению языкового материала, на первый взгляд всегда неоформленного и неорганизованного, путем установления признаков, скрепляющих его в единое целое, и тем самым стимулировать его дальнейшее изучение. Другими словами, целью классификации как таковой является установление не только различий, но и сходства между описываемыми объектами. В этом смысле существующие классификации междометий были неудачны, так как ориентировались именно на различия и способствовали представлению междометий как еще более гетерогенного класса языковых единиц.
При этом необходимо понимать, что в языке не все поддается четкой и однозначной классификации. Можно здесь согласиться с И. Б. Шатуновским, который, рассуждая о методологических основах лингвистических исследований, вслед за Л. Витгенштейном отмечает, что математическая точность в описании языка не является идеалом, так как в соответствии с задачами, стоящими перед языком, именно неточность часто есть как раз то, что нужно [Шатуновский 1996, 16].
Традиционная классификация междометий (см., например, [Русская грамматика 1990; ЛЭС 2002]) сводится в структурном плане к разделению их на производные и непроизводные, а в семантическом - к выделению эмоциональных (эмоционально-оценочных), императивных (волитивных) и этикетных междометий (А. Вежбицкая выделяет еще разряд когнитивных междометий [Вежбицкая 1999, 618]) и, с нашей точки зрения, требует значительных исправлений и уточнений.
После проведенного в первой главе отграничения междометий от сходных с ними языковых явлений возможно дать более точную и подробную их классификацию, реальность оснований которой, в том числе, будет проверена на последующем экспериментальном материале.
Формальная классификация междометий: Система междометий в языке представляет собой полевую структуру с двумя отчетливо выраженными полюсами: первичных (непроизводных) и вторичных (производных) междометий. Первичные междометия образуют замкнутый класс, их существует конечное число и состав их более или менее стабилен, в то время как количество вторичных междометий - потенциально неограниченно и их состав постоянно изменяется и обновляется.
Первичным междометием мы считаем структурно простое междометие, как правило, генетически восходящее к рефлекторному выкрику и не являющееся, согласно определению А. Вежбицкой, омофоничным с некоторой другой лексической единицей, которая ощущалась бы семантически с ним связанной. Необходимо добавить, что заимствованные из других языков междометия, число которых, по крайней мере, в русском языке, достаточно велико, воспринимаются носителями как соотносимые с первичными родного языка в том случае, если они а) повторяют их привычные звуковые структуры и б) перестают осознаваться как заимствованные. Так, например, с этой точки зрения заимствованное междометие ба! (из французского bah!) может быть квалифицированно в настоящее время как первичное междометие русского языка, в отличие от заимствованного из тюркского караул!, не подходящего по первому признаку, или вау! - по второму признаку.
Соответственно в качестве вторичных мы квалифицируем те из междометий, которые воспринимаются носителями языка как имеющие выраженную (но не обязательно собственно генетическую) связь с некоторой другой лексической единицей, причем не обязательно из этого же языка. Также можно предположить, что с точки зрения наблюдателя не во всех и даже не в большинстве случаев вторичное междометие предстает как производное, для воспринимающего связь вторичного междометия с другой, омофоничной ему лексической единицей важна как таковая, отношения же мотивированности между ними являются побочным, не всегда значимым фактором.
Особняком среди междометий стоят звуковые комплексы, фонологически и, прежде всего, графически не освоенные или освоенные слабо. Примером может служить пощелкивание языком как выражение осуждения, упрека, иногда передаваемое на письме следующим образом: нтц-нтц-птц [Квеселевич, Сасина 2001, 221]. В ходе исследования мы провели эксперимент и убедились, что носители русского языка не опознают данное междометие по его графическому облику вне контекста употребления, но и при наличии контекста испытывают серьезные сложности, если в нем отсутствует описание этого речевого произведения (как пощелкивание (цоканье) языком и т. д.). Вместе с тем отметим, что в английском языке то же самое языковое действие в большей степени соотносится с его графическими воплощениями {tsk, tsk, tsk или tututut). Возможно, будет целесообразно использовать по отношению исключительно к подобным звуковым комплексам термин «звуковой жест», введенный в научный обиход Е. Д. Поливановым [Поливанов 1968, 295-305], употребление же его в качестве квалификации вообще междометий, наблюдаемое в работах [Общее языкознание 1972, 320-321; Русская разговорная речь 1973, 479-481], следует, по нашему мнению, признать неудовлетворительным как способствующее восприятию междометий в качестве неязыкового явления. В рамках данной работы мы указанные единицы не рассматриваем, так как это потребовало бы создания особых исследовательских процедур и изменения общего направления работы.
