Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема фразеологической таксономии в китайском языкознании 17
1.1. Краткий критический обзор существующих подходов к проблеме установления границ фразеологии и классификации фразеологических единиц 17
1.2. Структурно-семантическая классификация китайских фразеологических единиц 60
Глава 2. Синтаксическая и стилистическая характеристика фразеологических единиц современного китайского языка 124
2.1. Структурно-генетическая классификация синтаксических моделей фразеологических единиц 124
2.2. Внешний и внутренний синтаксис китайских фразеологических единиц 159
2.2.1. Внешний синтаксис китайских ФЕ-идиом 160
2.2.2. Внутренний синтаксис китайских ФЕ-идиом 193
2.3. Механизм употребления фразеологических единиц в тексте 229
2.4. Стилистическая характеристика фразеологических единиц китайского языка 238
2.4.1. Функционально-стилевая характеристика фразеологических единиц китайского языка 238
2.4.2. Коннотативно-стилистическая характеристика фразеологических единиц китайского языка 261
Глава 3. Китайская фразеология в свете экспериментальных данных 275
3.1. Проблема лингвистического эксперимента в общей и китайской фразеологии 275
3.2. Экспериментальное исследование закономерностей выбора фразеологических единиц в предложении и тексте 283
3.2.1. Эксперименте» 1 (по методике дополнения) 283
3.2.2. Эксперимент № 2 (по методике ранжирования) 297
3.3. Экспериментальное исследование степени структурно-семантической целостности фразеологических единиц различных моделей (эксперимент №3) 300
Заключение 308
Список литературы 313
Приложение
- Краткий критический обзор существующих подходов к проблеме установления границ фразеологии и классификации фразеологических единиц
- Структурно-семантическая классификация китайских фразеологических единиц
- Структурно-генетическая классификация синтаксических моделей фразеологических единиц
- Проблема лингвистического эксперимента в общей и китайской фразеологии
Введение к работе
Данное исследование посвящено рассмотрению грамматических и стилистических особенностей фразеологических единиц (далее - ФЕ) современного китайского литературного языка. В рамках исследования мы целенаправленно обращаемся к психолингвистическому эксперименту как к инструменту научного познания, позволяющему максимально достоверно верифицировать выдвигаемые нами гипотетические положения о функциональной природе ФЕ китайского языка с учетом диалектики объективного и субъективного в речевой деятельности. Это продиктовано тем, что «момент субъективности в принципе неустраним из лингвистики потому, что языку не присуща способность к самофункционированию» [Сигал 2004, 98], напротив, «он функционирует в речевых деятельностях индивидов» [там же].
Настоящее исследование имеет перед собой две цели, одной из которых является определение тех факторов, которые обуславливают воспроизведение ФЕ в речи, а другой - описание синтаксических и стилистических особенностей ФЕ-идиом современного китайского языка. Для достижения этих целей в работе решаются следующие задачи:
выявить синтаксические и стилистические свойства китайских ФЕ, а также определить пути их классификации на основе полученных в ходе исследования данных;
установить возможные взаимосвязи между частными данными, полученными в ходе многоаспектного изучения ФЕ китайского языка как языка формоизолирующего типа, и общими положениями теории фразеологии, выработанной на материале русского языка как языка формосвязывающего типа;
поставить психолингвистический эксперимент по методике заполнения лакун текстового отрезка - 'close procedure' - с целью определения факторов, влияющих на воспроизводство ФЕ в предложении и тексте; описать процедуру данного эксперимента и предложить интерпретацию полученных в ходе эксперимента данных;
4) поставить психолингвистический эксперимент, направленный на исследование структурно-семантической целостности ФЕ-идиом определенных моделей; описать процедуру эксперимента и дать интерпретацию его результатов.
В основу данного, экспериментального в своей основе, исследования положены три индуктивных гипотезы о таком классе языковых единиц, как ФЕ. Эти гипотезы представляют собой результат обобщения документированных в ходе предварительного исследования эмпирических данных. Первые две гипотезы являются основополагающими для данного исследования, третья гипотеза носит частный характер.
1. Объяснительная гипотеза о воспроизводстве ФЕ в коммуникативном акте.
Согласно данной гипотезе, воспроизводство ФЕ в коммуникативном акте определяется существующим в языковом сознании индивида прототипическим сценарием. Именно в нем и содержатся контекстуальные условия воспроизводства ФЕ. Термин «сценарий» (scenario) взят нами из концепции М.Минского, в рамках которой он понимается как разновидность структуры сознания, которая вырабатывается в результате интерпретации текста, при которой ключевые слова и идеи текста создают тематические («сценарные») структуры, извлекаемые из памяти на основе стандартных, стереотипных значений, приписанных терминальным элементам (словоформам или морфемам) [цит. по В.З. Демьян-ков, 1996, 181].
Исходным положением, предваряющим данную гипотезу, является следующее положение. Так как в основе любого описываемого средствами языка события лежат предикативные блоки, т.е. группы слов, обозначающие действия, события, свойства лица, его отношения к другим лицам и т.д., поэтому большинство ФЕ, в частности идиомы, также ориентированы на передачу предикативного значения. Это положение представляется верным, так как подтверждается многочисленными частными фактами, почерпнутыми из разных языков. Так, например, A.M. Эмирова указывает на то, что «основная масса
идиом русского языка имеет признаковое (предикатное) значение» [Эмирова 1988, 23], объясняя данный факт тем, что многие идиомы выступают в предложении-высказывании в качестве его предикативного ядра, «представляя собой конденсацию, свертку семантической структуры предложения» [Эмирова, там же].
Итак, механизм воспроизводства ФЕ, в частности идиом, обусловлен существованием в языковой способности индивида набора прототипических сценариев. Под прототипическим сценарием мы в данном случае имеем в виду стереотипизированное представление носителя языка о том, какие именно ФЕ конвенционально допускаются к использованию речевой традицией в данном контексте, иначе говоря, это своего рода «пусковой механизм», обуславливающий, если так можно выразиться, до некоторой степени «условно-рефлекторную» регенерацию ФЕ в речи. В этом состоит суть данной гипотезы.
С одной стороны, прототипический сценарий существует в сознании языкового индивида, а с другой стороны, представляет собой сущность заложенную в самом языке, т.е. прототипический сценарий - сущность двусторонняя, так как может рассматриваться в индивидуальном и социальном аспектах. Данная гипотеза перекликается с положением, высказанным К.Я. Сигалом в связи с анализом сочинительных конструкций, о понятии прагмасинтаксического стереотипа - «реализуя свой замысел в развертываемом речевом высказывании, учитывая препозиционные (и шире - предтекстовые) факторы и проспективные связи используемых строевых элементов и, наконец, на уровне автоматизированного навыка зная семантические и структурные свойства этих элементов, говорящий реагирует на складывающуюся систему факторов тем, что выбирает конкретный маркер» [Сигал 2004, 231]. То есть, сталкиваясь с необходимостью стереотипным образом отобразить свое эмоциональное отношение к описываемой действительности, говорящий опирается на усвоенный им предшествующий социально-языковой опыт пользования ФЕ в данном языковом сообществе, что и соответствует понятию прототипического сценария.
Предикативные ФЕ как бы «зацепляются» данным прототипическим сценарием и автоматически извлекаются говорящим (или слушающим1) «на поверхность» развертываемого высказывания. Употребляемые ФЕ представляют собой, как правило, знаки экспрессивно окрашенные, имманентно содержащие в себе информацию о некоторых дополнительных семантико-синтаксических отношениях описываемой ситуации. Тем самым мы экспериментально подтверждаем и детально обосновываем положение о том, что предикативная ФЕ является «сверткой» семантической структуры предложения или прототипиче-ского сценария, включающего ее в свой состав, причем состав прототипическо-го высказывания в рамках данного исследования ограничивается двумя типами - предложениями-высказываниями и сверхфразовыми единствами (текстами).
2. Гипотеза о нарастающей тенденции китайских фразеологических единиц к стилевой подвижности.
Судя по многочисленным наблюдениям, в современном китайском языке все жизнеспособные ФЕ, вне зависимости от особенностей их генезиса, тяготеют к межстилевой форме функционирования (учитываются разговорный и публицистический стили). Иначе говоря, в современном китайском языке наблюдается тенденция «консолидации» фразеологических средств публицистического и разговорного стилей. Такая ситуация обусловлена тем, что среди реально употребляемых массовым носителем ФЕ подавляющее их большинство однозначной стилевой маркированности не имеет, т.е. многие ФЕ китайского языка с точки зрения своих функционально-стилевых свойств характеризуются как двойственные, синкретичные образования. Поэтому можно говорить о том, что в современном китайском языке намечается постепенное разрастание той «буферной», или межстилевой, зоны, которая формируется этими двойственными в стилевом отношении ФЕ. Таким образом, данная гипотеза определяет анализ фразеологического материала в синхронном аспекте.
1 В случае со слушающим происходит предвосхищение ФЕ, т е, выражаясь психолингвистически, происходит ее антиципация
В рамках данной гипотезы не поднимается вопрос о научном и официально-деловом стилях, так как для текстов этих стилей в наименьшей мере характерны образные, экспрессивно насыщенные единицы.
Что касается широкого понимания термина «фразеология», который позволяет относить к фразеологическим единицам такие устойчивые образования, как «анютины глазки» или «восклицательный знак», то мы не рассматриваем данные сугубо терминологические единицы в качестве фразеологических, не отрицая, однако, факта наличия образности в некоторых из них. Иначе говоря, следуя концепции Н.А. Лукьяновой, мы с функциональной точки зрения признаем существование языковых единиц двух следующих типов. Один тип единиц образуют те из них, языковая значимость которых определяется экспрессивной функцией языка (в терминологии Н.А. Лукьяновой такие языковые единицы называются экспрессивами), к ним, в частности, относятся экспрессивные лексемы (например галиматья, зубоскал, пустозвон, крохобор, ротозей, губошлеп, петушиться, лаяться1 и т.п.) и различного рода фразеологизмы. В оппозиции к экспрессивам находится другая группа языковых единиц, образованная за счет собственно номинативных единиц (слов), выполняющих в языке сугубо номинативную функцию. «Номинативная функция экспрессива существенно трансформирована, «оттеснена» на второй план экспрессивной функцией», в этом как раз и состоит основное отличие таких экспрессивных единиц, как ФЕ от собственно номинативных единиц [Лукьянова, 1986, 80]. В связи с этим, помимо образных терминологических словосочетаний, к ФЕ мы также не относим и чисто номинативные относительно устойчивые словосочетания, в которых один из составных компонентов основан на метафоре (например: нос лодки, крылья носа, игольное ушко и т.д.).
В ракурсе данной гипотезы литературно-художественный стиль нами будет рассматриваться лишь в незначительной степени, так как в круг интересующих нас вопросов не входит направленное изучение творческих способно-
1 Разумеется, аналогичные экспрессивные слова (экспрессивы) существуют и в китайском языке, например-Ш f plzi (пицзы) 'жулик; хулиган' [отвращ /оиерзит ] или ШШ w6chu6 (во чо) 'грязный, мерзкий, подлый, развращенный' [презрит ] Однако рассмотрение этих единиц не входит в задачи данной работы
9 стей индивида, создающего художественный текст как произведение искусства. Это объясняется тем, что мы в своем исследовании опираемся исключительно на данные, полученные от массового носителя языка, т.е. опираемся на представление о том, что в языковые способности индивида заложен механизм автоматической, а, следовательно, минимально осознанной, репродукции фразеологических единиц. По этой причине мы будем касаться художественного стиля только при анализе текстов бытового эпистолярия, где фиксируется разговорная монологическая или диалогическая речь, которая по сути являет собой отражение разговорной речи в графическом виде.
Итак, можно предположить, что реально используемые в речи носителей китайского языка ФЕ в массе своей обладают способностью включаться как в тексты разговорно-бытового стиля, так и в тексты публицистического стиля, -тех двух стилей, в рамках которых традиционно находят свое активное применение ФЕ любого письменного языка вообще, так как только эти стили изначально строго ориентированы на массового языкового носителя.
И если в ходе нашего исследования данная гипотеза находит свое подтверждение, то это означает не что иное, как то, что традиционное (общепринятое) в китайской лингвистике деление ФЕ (в частности, идиом) на противопоставленные друг другу классы {чэнъюй <-> гуаньюнъюй) по признаку их стилевой соотнесенности, обусловленной якобы их генетическим типом (т.е. периодом происхождения единицы относительно всей истории китайского языка в целом), является весьма спорным. Данный вывод подталкивает нас к созданию принципиально иной классификации ФЕ китайского языка, основанной на иных критериях. Отсюда вытекает следующая частная описательная гипотеза.
3. Гипотеза об особом функциональном статусе архаичных фразеологических единиц в современном китайском языке.
Поскольку, как подтверждают экспериментальные данные, среди китайских ФЕ различных типов (в основном межстилевых, как это показано в исследовании) весьма ощутимое место занимают архаичные ФЕ, закономерно предположить, что насыщенность китайской речи фразеологическими архаизмами
10 свидетельствует, во-первых, об их особой природе, отличной от природы этих архаизмов в ряде европейских языков, где они составляют лишь незначительную часть от общего фразеологического фонда и в целом употребляются в устной речи обиходно-бытового характера нерегулярно или совсем редко. Во-вторых, насыщенность китайской речи фразеологическими архаизмами, или фразеологизмами-вэньянизмами1, свидетельствует об их высокой конкурентноспособности по сравнению с другими ФЕ современного китайского языка, не являющимися архаичными.
Под фразеологическими архаизмами здесь понимаются такие ФЕ, которые имеют древнее происхождение, т.е. зародились в древне- (в основном в период с III в. до н.э. по III в. н.э.) и среднекитайском языке (начиная с IV в. н.э.). Эти ФЕ построены по нормам вэньяня, а следовательно, содержат в своем составе лексические и/или грамматические, и/ или семантические архаизмы. (Поэтому такие ФЕ можно назвать архаичными.) Многочисленные фразеологические архаизмы китайского языка употребляются в речи так же часто, как и другие ФЕ, не являющиеся архаичными. Множество различного рода архаизмов в составе архаичных ФЕ знакомы большинству носителей китайского языка именно потому, что китайская традиционная языковая культура во многом основана на классических (т.е. древних) текстах, которые по большей части находят свое отражение во фразеологизмах. Архаичные ФЕ представляют собой традиционные, а значит, известные китайцам «ссылки на классические тексты» (по выражению М.В. Софронова). Тем самым архаичные ФЕ употребляются не менее активно, чем неархаичные ФЕ. Таким образом, применительно к китайскому языку под архаизмами вообще нами подразумеваются не только слова, полностью вышедшие из активного употребления и образующие в языке пласт
1 Взньяниыы - слова и выражения, пришедшие из «вэньяня». Взньянь (доел, в переводе с кит яз. «язык письмен») - литературный древнекитайский язык, который сложился на основе живых диалектов, существовавших в 1-й пол 1-го тыс. до н э. Уже в 1-м тыс н э разошелся с языком устного общения и стал непонятным на слух. Эта форма языка активно использовалась в качестве литературного языка вплоть до начала XX в В 1-й пол. XX в вэньянь перестал быть национальным литературным языком, уступив место потеснившему его общенародному китайскому языку - путунхуа. По сути, вэньянизмы - это архаизмы, т.к. если бы вэньянизмы не опознавались как архаичные, они бы и не причислялись к вэньянизмам. Частотность появления архаизмов в пределах разных функциональных стилей китайского языка различна, большего всего их встречается в публицистических и научных текстах; в устной речи архаизмы встречаются в основном в виде старинных афоризмов, пословиц, поговорок и идиом.
устаревшей лексики, но также и те слова, которые, несмотря на свою древнюю этимологию, до сих пор используются в современном китайском языке в различном качестве. Преимущественно данный тип архаизмов используется в качестве связанных морфем в составе сложных слов, а также в качестве постоянных компонентов разного рода устойчивых словосочетаний; причем основное древнее значение многих таких архаичных единиц (хотя, конечно, не всех) понятно носителям современного языка1.
Итак, фразеологические архаизмы - достаточно многочисленная группа ФЕ, которая регулярно и активно используется в современном китайском языке. Наличие множества фразеологических архаизмов в современном китайском языке связано, в частности, с неоднородностью его словарного состава, что в свое время было подробно описано Н.Н. Коротковым. То есть типичная черта лексики китайского языка - неоднородность словарного состава - естественным образом отражается и на китайских фразеологизмах, компонентный состав которых может быть представлен как односложными словами, так и двусложными. Что касается компонентного состава архаичных ФЕ, то он, по большей части, представлен односложными корневыми словами (одноморфемными словами).
Однако, предполагаем, что в отличие от древних односложных корневых слов, чье свободное употребление в современном китайском языке строго обусловлено «прежде всего позицией слова в предложении, а также структурой данного слова и соседних с ним слов» [Короткое 1963, 59], китайские фразеологические архаизмы, имеющие в своем составе односложные корневые слова, характерные для вэньяня, обнаруживают высокую степень независимости от
1 Так, например, в китайском языке в составе некоторых современных сложных слов и целого ряда архаичных ФЕ встречается лексический архаизм ft zu (цзу) в значении 'нога' (например, в слове 'футбоч' ftfy zuqm [(I) нога /связанная морфема/+ (2) мяч)) В то же время в китайском языке параллельно существует другое слово с тем же значением - Wjiao (цзяо), которое уже является не лексическим, а семантическим архаизмом (в древнекитайском языке оно означало ' хватать! човитъ за ноги') Однако это второе слово Mjtao в отличие от слова ft zu способно употребляться самостоятельно Это свидетельствует о том, что процесс архаизации может протекать в языке по-разному, существуют разные этапы и формы архаизации языковых единиц, которые не обязательно сводятся только к отмиранию данного слова, что при узком понимании архаизма доказывается незнанием его значения среди основной массы носителей языка Иначе говоря, архаизм может получить в языке «новую жизнь».
12 внешних условий включающего их предложения-высказывания. Под условиями в первую очередь имеем в виду лексико-грамматические особенности включающего предложения-высказывания. Это должно быть связано с тем, что большинство фразеологических архаизмов не имеет1 полных семантических эквивалентов на уровне генетически «молодых» фразеологических единиц, что и способствует сохранению и, более того, постепенному усилению функционально-речевого потенциала фразеологических архаизмов. Именно благодаря этому нарастающему функционально-речевому потенциалу фразеологический архаизм часто оказывается способным включаться в предложение-высказывание независимо от лексико-грамматических условий последнего.
Иногда, как показали экспериментальные данные, функционально-речевой потенциал фразеологического архаизма позволяет ему противостоять в определенной синтаксической позиции «давлению» лексической и грамматической составляющих современной языковой системы, что может привести к вплетению такого архаизма в «тело» текста путем его расщепления контакти-руемыми членами предложения на части, дистантные по отношению друг к другу. То есть обнаруживается тенденция к грамматической «реанимации» архаичных фразеологизмов. Таким образом, процессы актуализации фразеологических архаизмов обнаруживают свою «гибкость» в том, что допускают адаптацию семантики и структуры архаизма к содержанию и форме контекстно и ситуативно обусловленного предложения-высказывания.
Все это свидетельствует о следующей универсальной особенности межстилевой ФЕ в китайском языке: вне зависимости от особенностей своего генезиса ФЕ обладает способностью включаться в предложение-высказывание на правах его члена даже несмотря на кажущуюся несовместимость включаемой ФЕ с лексико-грамматической структурой прилегающего контекста. В этом со-
1 Отсутствие у многих фразеологических архаизмов современных семантических эквивалентов, которые могли бы быть порождены более современными образами, воплощенными соответственно в словах-компонентах, представляющих собой составную часть лексической системы современного китайского языка, объясняется, по-видимому, особой ролью феномена культурно-исторической преемственности (в частности, на языковом уровне), что является имманентной специфической особенностью китайской цивилизации в целом. Однако данный вопрос выходит за рамки нашего исследования, так как должен рассматриваться особо в рамках лин-гвокультурологии.
13 стоит одно из важных функциональных отличий китайской архаичной лексической единицы от архаичной фразеологической.
Актуальность настоящего исследования состоит в принципиально новом подходе к комплексному описанию различных функциональных особенностей ФЕ, изучение которых не ограничивается доступными текстами и обобщением словарных данных (как правило, во многом неполных), а строится исходя из «живого» речевого материала, полученного в ходе экспериментального исследования, - исследования особого рода, в рамках которого «ракурс, приобретаемый речевыми данными <...> (по сравнению с текстами), придает им собственную научную значимость» [Сигал 2004, 124]. Как точно подмечено A.M. Шах-наровичем, «ценность материала, полученного от информантов-носителей языка, заключается прежде всего в том, что он, в отличие от текстовых данных, позволяет судить о том, что носитель языка знает о нем и как он им пользуется» [цит. по Сигал 2004, 124].
Логическим завершением вводной части диссертации является выдвижение следующих теоретических положений, выносимых на защиту:
ФЕ-идиомы в типологически различных языках (в частности, в русском и китайском) обладают внутренним и внешним синтаксисом; между этими двумя синтаксическими измерениями ФЕ-идиом имеется четкая взаимосвязь, заключающаяся в том, что ФЕ-идиома необязательно замыкается в границах одной синтаксической позиции, а способна включаться как в целом, так и своими составными частями в синтаксическую комбинаторику предложения-высказывания;
Воспроизводство ФЕ в коммуникативном акте определяется существующим в языковом сознании индивида прототипическим сценарием, в котором и содержится контекстуальное условие воспроизводства ФЕ;
Подавляющее большинство ФЕ современного китайского языка в стилевом отношении представляет собой двойственные, синкретичные образования;
4. Насыщенность китайской речи фразеологическими архаизмами свидетельствует об их высокой конкурентоспособности по сравнению с прочими ФЕ современного китайского языка, не являющимися архаичными.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые проведено экспериментальное исследование синтактико-стилистических свойств фразеологического знака. Впервые предложена и разработана экспериментальная методика анализа ФЕ. На материале современного китайского языка показано, что при исследовании ФЕ целесообразно обращаться не только к ассоциативному эксперименту, но и к экспериментам других типов. В частности, в данной работе продемонстрировано, каким образом можно организовать экспериментальное исследование грамматических, стилистических и структурно-семантических свойств ФЕ любого языка. Впервые к фразеологическому материалу применены следующие экспериментальные методики: 1.а. «методика дополнения/ завершения» ('close procedure') без заданного набора реакций, т.е. «методика дополнения» в чистом виде; 1 .Ь. «методика дополнения» с заданным набором реакций, т.е. разновидность «методики дополнения», подразумевающая процедуру ранжирования испытуемыми предложенных реакций по степени их семантического, грамматического и стилистического соответствия заданной в тексте лакуне; 2. методика определения структурно-семантической целостности ФЕ, способных к дистантному употреблению своих составных компонентов. Ни одна из перечисленных методик никогда ранее в науке не применялась для исследования фразеологии какого бы то ни было языка вообще.
Теоретическая значимость. В данном исследовании к фразеологическому материалу китайского языка впервые применена целая серия экспериментов, что позволило вскрыть проблемные вопросы теории синтаксиса и стилистики ФЕ-идиом. Экспериментальные данные составили тот ценнейший эмпирический материал, без которого было бы невозможно убедительно ответить на следующие вопросы: чем предопределяется узуальная актуализация1 ФЕ-идиом в
Рассмотрение окказиональной актуализации ФЕ не входит в круг задач настоящей работы
15 речи, чем объясняется стилевая двуплановость многих китайских ФЕ, а также, как влияет нарушение формальной целостности ФЕ, включенной в предложение-высказывание, на целостность ее семантики.
Кроме того, в рамках настоящего исследования разработаны три классификации ФЕ китайского языка: 1) структурно-семантическая классификация разнотипных ФЕ; 2) структурно-генетическая классификация синтаксических моделей ФЕ-идиом; 3) функционально-синтаксическая классификация (по способности/неспособности ФЕ занимать в предложении определенную синтаксическую позицию; для обладающих такой способностью ФЕ вводится термин «фразеосинтаксема», для ФЕ, входящих в высказывание на правах синтаксически замкнутого предложения, передающего законченную мысль, вводится термин «фразеопарантеза», для тех ФЕ, которые способны к употреблению и в том, и в другом качестве, вводится термин «амфифункциональные» ФЕ).
В работе на обширном речевом материале выявлена способность большого массива китайских ФЕ к функционально-стилевому варьированию, что является специфической чертой китайского языка в сравнении с другими языками (в первую очередь - с индоевропейскими), хорошо изученным в этом отношении.
Результаты, полученные в ходе психолингвистических экспериментов, позволяют сделать общетеоретический вывод о том, что в любом языке, вне зависимости от его системного строения, будь то язык формосвязывающего типа или язык формоизолирующего типа (в терминологии В.М. Солнцева), могут существовать ФЕ-идиомы особого типа; это ФЕ, которым свойственна слитно-раздельная форма существования, а значит, и два синтаксических измерения: синтаксис внешний и синтаксис внутренний. Эти своеобразные языковые единицы, передавая одно понятие, способны в зависимости от различных речевых условий выступать в предложении-высказывании в разном качестве: то как единое целое, т.е. в функции какого-либо одного члена предложения, то как комплекс, состоящий из дистанцированных друг от друга составных частей, каждая из которых, хотя и выступает в качестве двух и более членов предложе-
ния, тем не менее по-прежнему содействует выражению одного фразеологического значения.
Практическая значимость данной работы состоит, во-первых, в возможности использования ее основных понятий, выводов и теоретических положений в дальнейших научных разысканиях по общей и частной фразеологии, а также в сопоставительных исследованиях в области психолингвистики и лин-гвокультурологии, а, во-вторых, в том, что сами материалы исследования, включая их научную интерпретацию, могут быть задействованы в теории и практике вузовского преподавания: при подготовке лекционных спецкурсов по общей и китайской фразеологии, лингвокультурологии, теории и практики перевода. Кроме того, полученные в ходе исследования данные могут быть обобщены в виде специального теоретического пособия по китайской фразеологии, ориентированного на изучающих китайский язык в университетах и послужить исходным материалом для создания учебного толкового словаря наиболее употребительных китайских идиом.
Апробация работы. Основные положения и отдельные выводы работы нашли отражение на следующих научно-практических и научно-теоретических конференциях: «Конференция молодых научных сотрудников и аспирантов» (Институт языкознания РАН, Москва, 2003 г.), «Китайское языкознание. Изолирующие языки. XII международная конференция» (Институт языкознания РАН, Москва, 2004 г.), научная конференция «Культура как текст» (Смоленский гуманитарный университет, 2005 г.), «Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. V Всероссийская научная конференция» (Пенза, 2005 г.), международная научно-практическая конференция, посвященная памяти профессора Р.Н. Попова «Информационный потенциал слова и фразеологизма» (Орел, 2005 г.). По теме данной диссертации опубликовано 10 статей (общим объемом 5,2 п.л.) в сборниках научных статей, а также в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Результаты исследования обсуждались на заседаниях Отдела экспериментальных исследований речи Института языкознания РАН.
Краткий критический обзор существующих подходов к проблеме установления границ фразеологии и классификации фразеологических единиц
В данной главе речь пойдет о проблеме классификации ФЕ, существующих в современном литературном китайском языке. Мы подробно остановимся на рассмотрении некоторых вариантов решения этой проблемы, предложенных, в первую очередь самими китайскими лингвистами. Целью предлагаемого обзора является не только обоснование спорного характера и несостоятельности некоторых таксономических подходов к вопросу о классификации китайских ФЕ, но и выработка собственной системы классов ФЕ китайского языка.
В настоящее время в китайской лингвистике1 существует целый ряд классификаций китайских ФЕ, однако существенным недостатком многих из них является аморфность критериев, на основе которых они базируются. Тем не менее среди множества таксономических подходов один из них все-таки выделился в китайском языкознании как преобладающий, что нашло свое отражение во многих авторитетных учебниках филологического профиля и в основных энциклопедических изданиях языкового характера. Это, по всей видимости, и повлияло на заимствование (без всяких принципиальных изменений) и популяризацию данного таксономического подхода в отечественной китаистике2 начиная с 60-70-х годов и вплоть до настоящего времени.
В большинстве случаев для обозначения понятия «фразеологизм» или «фразеологическая единица» (в самом широком его понимании) современные китайские лингвисты используют термин «Мір» shuyu (шуюй), где перевод терминологического компонента shu (шу) возможно трактовать как готовый либо знакомый, ауй (юй) означает речение . Само же понятие «фразеология» не является традиционным понятием для китайского языкознания, и существует в его рамках чуть более полувека. По всей видимости, понятие «фразеология» было позаимствовано из русского или английского («phraseology») языков, когда китайские языковеды во многих вопросах стали активно апеллировать к европейской языковедческой традиции. Китайский термин «Шп» shuyu (шуюй) вообще имеет три значения: 1. фразеология как намечающийся раздел китайского языкознания, - раздел, ориентированный на изучение устойчивых оборотов речи ; 2. как собирательный термин - состав/фонд фразеологических единиц данного языка ; 3. фразеологическая единица [в самом широком смысле] . К термину «Miff» shuyu (шуюй) под его третьим значением относят как ФЕ-словосочетания, так и ФЕ-предложения, составляющие фольклорный уровень языка (т.е. паремии, для которых часто также в качестве эквивалентного термина некотоыми китайскими исследователями применяется еще один собирательный термин - Шп suyu (суюй), где su (су) означает популярный, общепринятый, расхожий, ауй (юй) - речение .
Вообще в работах китайских лингвистов по лексикологии определение термина «шуюй» встречается не часто, а даже если и встречается, то, как правило, носит достаточно поверхностный характер. Пишущие о фразеологии авторы ограничиваются лишь самыми общими утверждениями, что, с одной стороны, свидетельствует о недостаточной изученности данного вопроса, а с другой - убеждает в мысли, что теоретическая основа, на которую в настоящее время опирается фразеология как молодая, еще только формирующаяся дисциплина китайского языкознания, еще не позволяет китайским исследователям сформулировать максимально емкое, удачное определение термина «шуюй», определения, которое могло бы снять все существующие противоречия в работах разных китайских авторов по соответствующей тематике. Как же определяют этот термин китайские исследователи?
Так, лингвист Юнь Шэн в 1959 году предложил следующую дефиницию шуюй: «Шуюй - это [вся] существующая совокупность устойчивых словосочетаний определенного языка» [цит. по Сюй Го-цин, 1999, 125], к «шуюй» он относил и устойчивые словосочетания, и устойчивые предложения. Другой китайский ученый Чжан Юнъ-янь в своей монографии «Введение в лексикологию» так определил понятийное содержание термина «шуюй»: «В языке также существуют некоторые специфические словосочетания и предложения, которые в функциональном плане подобны словам, [однако] они не создаются в процессе речи, а существуют в языке в уже готовой форме и отличаются наличием постоянного значения, за ними закрепленного. Такого рода устойчивые по форме словосочетания или предложения (в основном словосочетания) и называются шуюй» [там же, 125].
Авторы книги «Основы лексикологии современного китайского языка» У Чжань-кунь и Ван Цинь пишут: «Шуюй - это словосочетание или короткое предложение, которое по своей внутренней структуре сложнее слова, значение, выражаемое ими более емкое, чем у слова, однако в плане широты употребления и устойчивости внешней формы они сходны со словом; в синтаксическом плане [они также] в основном соответствуют слову» [там же, 126].
Структурно-семантическая классификация китайских фразеологических единиц
Поскольку ранее в отечественной китаистике уже делались попытки анализа китайского фразеологического материала в структурно-семантическом аспекте, мы вынуждены обосновать причину нашего возвращения к этому вопросу. Китайские ФЕ рассматривались в данном ключе А.П. Рогачевым, З.И. Барановой, отчасти В.И. Гореловым и А.А. Хаматовой, последним же из исследователей, кто занимался данным вопросом, был И.Р. Кожевников. Однако, как явствует из анализа работ некоторых перечисленных авторов, применение ими структурно-семантического подхода с целью классификации китайских ФЕ носит явно субъективный, порой даже произвольный характер. С тем, чтобы показать и обосновать, что структурно-семантический анализ применительно к фразеологии китайского языка представляет собой достаточно серьезную проблему в китаистике, ниже нами будут разобраны некоторые примеры из работ А.П. Рогачева, В.И. Горелова, А.А. Хаматовой и И.Р. Кожевникова. З.И. Баранова, разбирая работу А.П. Рогачева «Идиоматика китайского языка, отображаемая в устойчивых словосочетаниях (чэнъ-юй)» (1950 г.), пишет: «А.П. Рогачев применил семантическую классификацию к китайским чэнъюям, предложенную В.В. Виноградовым для русского языка» [Баранова, 1969, 31] . А.П. Рогачев утверждает, что «эта система вполне применима и в отношении чэнъюй» [там же]. Можно сказать, что это был первый опыт структурно-семантического анализа китайских ФЕ. З.И. Баранова отмечает, что это было механическим перенесением концепции академика Виноградова на чужеродный язык, по ее словам, применение А.П. Рогачевым структурно-семантического анализа по отношению к так называемым чэнъюям не внесло ни стройности, ни системы в их классификацию [Баранова, 1969, 32]. Данное утверждение подкреплялось разбором некоторых ФЕ из диссертации А.П. Ро-гачева, например: ЩЩЩШ]іе ze ёгуй (цзе цзэ эр юй) получить временную выгоду ценой погубленного дела (дословно осушив пруд, ловить рыбу )1; /Ш 1& Ьй qu Ьй пао (бу цюй бу над) несгибаемый, непреклонный, непоколебимый (дословно не сгибается + не сгибается [семантич. архаизм] ) , As &fi% Ьй 1йп Ьй lei (булунь булэй) ни на что не похожий , ср. русск.: ни то, ни сё (дословно ни род, ни сорт ); ШШШіа chao qian jue Иди (чао цянь цзюэ хоу) несравнимый, непревзойденный (дословно превосходить предшественников + неповторимый для будущего ). З.И. Баранова не соглашается с А.П. Рогачевым в том, что первые два из вышеприведенных примеров отнесены им к фразеологическим сращениям, а третий и четвертый примеры - к фразеологическим единствам. По этому поводу З.И. Баранова пишет следующее: «Разница между этими чэнъюями остается не ясной: мотивировка значений в чэнъюях ЩЩ-ЩШ. ( получить временную выгоду ценой погубленного дела . - П.В.) и ШШШІВ ( несравнимый, непревзойденный . -П.В.) прозрачна, и по классификации В.В. Виноградова они оба скорее относятся к единствам» [Баранова, 1969, 32]. Относительно же оставшихся двух примеров с двойным отрицанием ..Лч.. не/ни... не/ни... (в нашем списке - 2-й и 3-й), З.И. Баранова отзывается так: «На наш взгляд, серийные моделируемые фразеологизмы - вид фразеологизмов, которых нет в русском языке, они не подходят ни под сращения, ни под единства» [там же]. Это утверждение, помимо всего прочего, тоже вызывает возражения: как же в таком случае следует рассматривать структуру таких русских ФЕ, как ни рыба ни мясо; ни пава ни ворона; ни два ни полтора; ни свет ни заря; ни ответа ни привета; пи сном ни духом; ни ухом ни рылом и т.д.? Думается, что изначальная постановка вопроса А.П. Рогачевым о применении классификации академика В.В. Виноградова по отношению к фразеологизмам китайского языка абсолютна верна, правда, стоит заметить, что она выглядит неудачно на практике, именно от того, что А.П. Рогачев и вслед за ним З.И. Баранова стремились выявить фразеологические сращения и фразеологические единства только в рамках единиц одной структуры (так называемых «чэнъюй», т.е. архаичных ФЕ), которыми, однако, далеко не исчерпывается весь фразеологический фонд китайского языка, и, следовательно, применение ими структурно-семантического анализа было неоправданно ограниченным. Кроме того, данные авторы не акцентируют свое внимание на проблеме выделения фразеологических сочетаний и выявлении их специфики, обусловленной строем китайского языка. Существенно усложнилась ситуация и с появлением структурно-семантической классификации В.И. Горелова в его курсе «Лексикология китайского языка» (1984 г.), где им на первой ступени классификации были выделены два типа единиц: «фразеологизмы-словосочетания» и «фразеологизмы-предложения». Первый из названных типов ФЕ на основании степени спаянности составных компонентов членится В.И. Гореловым далее на «фразеологические выражения» (в понимании В.И. Горелова - ФЕ со строением словосочетания, состоящие целиком из слов со свободными значениями) и «фразеологические сочетания» [Горелов, 1984, 175]. Название первого подтипа и, соответственно, само понятие фразеологического выражения автор заимствует у Н.М. Шанского, на которого он ссылается. Однако у Н.М. Шанского понятие, обозначаемое термином «фразеологические выражения», вбирало в себя не только семантические делимые словосочетания, состоящие полностью из слов со свободными значениями, но и единицы со структурой предложения (поговорки, пословицы, изречения), которые в классификации В.И. Горелова вынесены в отдельную группу - «фразеологизмы-предложения», что не придает данной классификации логической стройности.
Структурно-генетическая классификация синтаксических моделей фразеологических единиц
В данном разделе будет представлена структурная классификация ФЕ-идиом, существующих в современном литературном китайском языке, выявлены их наиболее частотные репродуктивные синтаксические модели, что, как предполагается, должно ощутимо расширить и уточнить существующее на текущем этапе понимание синтаксической организации китайских идиом. В пределах указанной классификации рассматриваются те ФЕ, которые построены по модели словосочетания и по модели предложения. Почему объектом нашей классификации явились не только идиомы-словосочетания, но идиомы со структурой простого предложения? Дело в том, что в китайском языке структурой предложения отличаются не только те ФЕ, которые являются пословицами и поговорками, но и те, которые являются собственно идиомами, способными занимать в предложении определенную синтаксическую позицию. Сходное явление можно наблюдать и во фразеологии русского языка, например: медведь на ухо наступил, кусок в горло не идет, комар носа не подточит и т.д. А.А. Хуснутдинов называет подобные единицы глагольно-пропозициональными фразеологизмами, которые могут быть организованы как двусоставные предложения, так и как односоставные. Кроме того, речевая практика китайского языка иногда демонстрирует случаи, когда идиоматичная пословицы, поговорки или афоризмы способны при включении их в предложение выполнять конститутивную (синтаксическую) функцию. Иными словами, некоторые идиоматичные паремии способны получать внешнесинтаксическую оформленность, выполняя при этом функцию фраземы, а не устойчивой фразы (термины даны по В.Л. Архангельскому). Но на этом вопросе мы еще остановимся ниже (в разделе о внешнем синтаксисе). Выделение продуктивных синтаксических моделей производилось с опорой не столько на весь объем ФЕ-идиом, представленных в последних новейших фразеологических словарях, сколько по результатам опроса информантов относительно частотности употребления того или иного фразеологизма, отраженного в новейших словарях; то есть сначала методом сплошной выборки из ряда словарей нами был выделен определенный набор ФЕ-идиом, употребляющихся наиболее часто в устной и письменной речи, и только по выделении наиболее жизнеспособной их части, мы приступили к их внутрисинтаксическому анализу и дальнейшему распределению по выявленным структурным моделям. Мы исходим из того, что если исследователь предполагает в синхронном срезе осуществить анализ некоего интересующего его языкового явления, некоего объекта неродного языка, то ему непременно следует анализировать только тот материал, который получен им самостоятельно, например, в ходе лабораторных экспериментов, опросов информантов. Подобный подход может гарантировать наиболее объективное освещение изучаемого объекта и избавить исследователя от анализа того материала, который уже перестал или перестает проявлять признаки «активной жизнедеятельности». То же касается и ФЕ, собранных в многочисленных фразеологических словарях китайского издания, куда составители систематически включают устаревшие единицы или единицы явно индивидуального, авторского характера, не получившие широкого распространения в языке, но тем не менее зафиксированные в нескольких литературных произведениях (часто одного и того же автора). Такие единицы отбраковывались нами, так как оказывались абсолютно неизвестными для большинства опрашиваемых информантов. В предлагаемой классификации в качестве основных критериев для выделения наиболее регулярных структурных моделей китайских ФЕ-идиом приняты следующие критерии синтаксического анализа: а) частеречная принадлежность составных компонентов идиомы с параллельным учетом внутрисинтак- сических отношений между ними; данный критерий применяется для анализа всех рассматриваемых идиом; б) учет субъектно-объектных отношений в отношении идиом, имеющих в своем составе глагольный компонент. Известно, что в любом языке глагольные идиомы всегда в той или иной степени количественно преобладают, поэтому данный дополнительный критерий является чрезвычайно важным для синтаксического анализа китайских идиом со структурой глагольных словосочетаний и предложений транзиционального типа, так как «в основе глагольных предложений лежат субъектно-объектные отношения, которые в определенном смысле можно рассматривать как грамматические» [Солнцева, 1971, 149], или, иначе говоря, «отнесение действия к лицу является существенным признаком глагола - это основное синтаксическое свойство глагола» [там же]. Далее, прежде чем перейти непосредственно к предлагаемой структурно-генетической классификации китайских ФЕ-идиом, мы рассмотрим часто встречаемые в составе ФЕ-идиом обстоятельства с тем, чтобы показать, в каких конкретно случаях и на каких основаниях мы соотносим тот или иной компонент из состава фразеологизма с определенным типом обстоятельства, а также, чтобы выявить наиболее частотные в плане идиомообразования типы обстоятельств. Такое внимание к типологии обстоятельств объясняется еще и тем, что в отношении объема понятия «обстоятельство» в китаистике до сих пор не выработано единого мнения, а также нет согласия между исследователями относительно критериев определения данного члена предложения. В целях более дифференцированного внутрисинтаксического анализа ФЕ некоторые типы обстоятельств были семантически уточнены.
Проблема лингвистического эксперимента в общей и китайской фразеологии
Не умаляя чисто теоретического подхода к проблеме исследования фразеологии определенного языка, основанного только на пассивном наблюдении за речью и застывшими текстами, мы исходим из того, что детальное рассмотрение и изучение единиц идиоматики (шире - фразеологии) равно как и других единиц языка, в экспериментальном аспекте не только допустимо, но более того - очевидно необходимо, тем более, если исследование носит функционально-ориентированный характер. Экспериментально полученные данные есть тот необходимый эмпирический материал, который позволяет при правильном к нему подходе добиться максимально возможного уровня объективности теоретических обобщений. Предваряя обзор апробированных в отечественном языкознании экспериментальных исследований применительно к фразеологии, следует сказать о том, что такое лингвистический эксперимент вообще, какие типы экспериментов существуют в современном языкознании, а также в чем состоит специфика психолингвистического эксперимента в сравнении с лингвистическим экспериментом. В языкознании, равно как и в других научных отраслях, эксперимент применяется с целью проверки уже существующих теоретических знаний и выдвигаемых гипотез относительно той или иной языковой модели, построенной лингвистом. Вообще, как пишет К.Я. Сигал, научный эксперимент - «это предпринимаемое в целях проверки определенного гипотетического положения контролируемое наблюдение, происходящее в искусственных условиях, которые создаются в результате изменения тех или иных переменных (факторов, структурных элементов и т.д.) [Сигал, 2004, 96]. В последнее время роль эксперимента в лингвистике все более усиливается. В настоящее время для того, чтобы максимально адекватно описать изучаемые явления, уже не достаточно применения интроспективных методов исследования, ставших особенно привычными в лингвистике. Объяснение усиливающейся роли эксперимента лежит на поверхности. «Эксперимент является эмпирической базой научной теории и, следовательно, влияет на ее эвристическую ценность. Сказанное в полной мере относится к лингвистическому эксперименту» [Шахнарович, 2001,10]. Традиционный или собственно лингвистический эксперимент неизменно сосредоточен на изучении лишь одного из аспектов языковых явлений (по Л.В. Щербе): либо это сама языковая система, либо это застывший в текстах языковой материал. Специфика психолингвистического эксперимента в отличие от эксперимента просто лингвистического состоит в том, что его гипотезы всегда связаны не столько с самим языком, сколько с теми операциями, которые осуществляет с ним языковая личность или, как определяет К.Я. Сигал, «гипотеза психолингвистического эксперимента апеллирует прежде всего не к языку, а к интериоризованным действиям с ним» [Сигал, 2004, 116]. Иначе говоря, при изучении языковых явлений в рамках психолингвистического эксперимента должен рассматриваться не только сам «механизм» языка, но, главным образом, то, как этот языковой «механизм» функционирует в сознании субъекта речи [Шахнарович, 2001, 14-15]. Что касается классификации экспериментов по их типам, то этот вопрос в работах разных авторов решается неодинаково, так как каждый автор, говоря о типах эксперимента, исходит из своих определенных критериев. Так, Л.В. Щерба говорит об эксперименте, в ходе которого можно выявить «отрицательный» или «положительный языковой материал», A.M. Шахнарович в связи с этим соответственно выделил «положительный» и «отрицательный» типы эксперимента. Кроме того, A.M. Шахнарович дополнительно предложил выделять мысленный эксперимент и эксперимент-беседу, в ходе которой исследователь завуалировано вызывает у испытуемого такие ответные реакции, по которым можно судить об экстериоризации психологически реальных элементов системы языка. А.А. Леонтьев, например, выделяет так называемый альтернативный эксперимент, в ходе которого информанта просят определить, есть ли тождество между предлагаемыми речевыми отрезками или нет [Шахнарович, 2001, 13]. В свою очередь А.А. Залевская пишет также о том, что эксперименты, в зависимости от характера операций, требуемых от испытуемых, могут быть реконструктивными или конструктивными; в зависимости от того, выступает ли экспериментатор в качестве испытуемого или нет (т.е. когда привлекаются другие испытуемые), эксперименты делятся на внутренние и внешние [Сигал, 2004, 125]. Как явствует из приведенных здесь примеров, возможности таксономической систематизации лингвистических экспериментов по их типам достаточно многообразны, однако единой и всеобъемлющей классификации всех известных и возможных экспериментов в языкознании пока еще не создано. Теперь остановимся на эксперименте во фразеологии. Следует сказать, что вопрос о применении в отечественном языкознании экспериментального подхода к многоаспектному исследованию ФЕ определенного языка представляет собой фактически еще не разработанную область. Исключение составляют немногочисленные работы, посвященные исследованию семантики ФЕ, в которых авторами используется метод ассоциативного эксперимента. Поскольку данный эксперимент представляет собой наиболее разработанную технику психолингвистического анализа семантики, то его вполне целесообразно применять при сравнении фразеологических синонимов друг с другом, при рассмотрении специфических характеристик ФЕ (например, их сочетаемость с лексическим окружением, особенности экспрессивно-стилистических параметров, смысловой подтекст и т.д.). Применение именно ассоциативного метода вообще при изучении отдельных аспектов фразеологии на сегодняшний день, пожалуй, один из немногих методов, которые изредка практикуются отдельными отечественными исследователями.
Похожие диссертации на Проблемы синтаксиса и стилистики фразеологических единиц в свете экспериментальных данных
