Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Вопросы общей теории и истории изучения пословиц
1.1. Место пословиц в кругу устойчивых словесных комплексов 23
1.1.1. Категориальные признаки пословиц 30
1.1.2. Функции пословиц 37
1.2. Подходы к изучению структуры пословиц, различные типы классификаций 40
Выводы. 44
ГЛАВА II. Пословицы как продуктивные единицы языка 46
2.1. Моделирование в сфере клише и факторы фразообразования 47
2.2. Разновидности пословичного моделирования 56
2.2.1. Квазипословицы 59
2.2.2. Провербиальные речения 75
2.2.3. Пословичные новообразования 83
Выводы 91
ГЛАВА III. Новообразования пословичного типа в контексте развития традиционного фольклора в современном обществе 94
3.1. Теория фольклора и фольклорное изучение современности 96
3.2. Фольклор и постфольклор: общий сопоставительный анализ и определение степени генетического родства 101
3.3. Роль СМИ в распространении и образовании фольклорных текстов. Взаимодействие фольклора и массовой культуры 112
Выводы 119
Заключение 121
Библиографический список 126
Приложения
- Место пословиц в кругу устойчивых словесных комплексов
- Подходы к изучению структуры пословиц, различные типы классификаций
- Моделирование в сфере клише и факторы фразообразования
- Фольклор и постфольклор: общий сопоставительный анализ и определение степени генетического родства
Введение к работе
Смена социокультурного контекста открывает новые перспективы в изучении традиционного фольклора и пословиц, в частности. Прежде всего, потому, что в современном информационном обществе их статус существенно изменился. Предисловие к одному из последних изданий словаря пословиц «Le Robert» начинается словами: «Бедная пословица! После веков почитания,<...> когда она была у всех на устах, она вдруг заброшена, осмеяна, обвинена в пошлой мелочности, в скучном повторении» [Dictionnaire de Proverbes et Dictons 1993: III] (здесь и далее перевод наш - Е.Б.).
Для сравнения приведем отрывок из предисловия к Оксфордскому словарю: «живая традиция использования пословиц в англо-говорящем мире продолжает процветать и развиваться» [Oxford concise dictionary of proverbs 1992: V]).
Два авторитетнейших издания дают полярно противоположные оценки той роли, которая в современном обществе отводится пословицам, и это не может быть оставлено без внимания. Уже сейчас очевидно, что сфера употребления пословиц значительно изменилась, а критерии устности или связи с крестьянской средой уже не являются определяющими для этого жанра.
Так, банк Credit agricole использует в рекламных целях видоизмененную пословицу: Сотте on fait son nid on se couche - 'Как совьешь свое гнездо, так и поспишь'.
Сайт (название сайта дословно переводится как 'бездельник') в качестве слогана использует пословицу «La semaine du travattleur a sept jours, la semaine du paresseux a sept demain» - 'В неделе труженика семь дней, в неделе лодыря семь завтра'.
Более того, оказалось, что опыты по созданию связного текста из пословиц по примеру «Комедии пословиц» Адриена де Монлюка возможны и сегодня. Вот небольшая статья-фарс, почти целиком состоящая из пословиц:
«Un proverbe est ип court ёпопсё exprimant la verite de bon sens. A I'aide de dictons, maximes et autres sentences resumons les dix-huit ans de la vie mouvementee des valeurs techno... Sachant qu'au royaume des borgnes les aveugles sont rois. D'abord. La fortune sourit aux audacieux. La patience est la vertu des ones. Л у a un dieupour les ivrognes. Qui n'avancepas recule. С'est un aveugle qui conduit un autre. L 'habitude est une seconde nature. L 'occasion fait le larron. Plus on est defous, plus on rit. L 'appetit vient en mangeant. Qui ne risque rien n 'a rien. Ensuite. Les jours se suivent et ne se ressemblentpas. II у a loin de la coupe aux levres. On ne fait pas d'omelette sans casser d'oeufs. II ne faut pas mettre la charrue devant les boeufs. On ne chante pas triomphe avant la victoire. Apprenti n'est pas maitre. Comme on fait son nid'on se couche. С 'est au pied du mur qu 'on voit le maqon. Ce qui est bon a prendre est bon a rendre. Enfin. Qui aime bien chdtie Men. La fortune est aveugle. Rien ne serf de courir, il faut partir a point. Mieux vaut faire pitie qu'envie. A chacun son metier. Tout ce qui est excessif est insignifiant. Chassez le naturel il revient au galop. С'est dans le besoin qu'on connait son ami. II ne faut pas mettre tous ses oeufs dans le тёте panier. Moralite: Les bons comptes font les bons amis» [Resumons... //LaTribune 10/09/2001] (См. Прил. 1.).
Данный факт свидетельствует о перемещении традиционного фольклора в городскую среду, а также о его приспособлении к условиям нового информационного общества.
Более того, современная нам действительность, которая уже немыслима без радио, телевидения, кино, Интернета, а также всех научно-технических достижений, порождает множество новых текстов, в которых отражаются новые ценности и уклад жизни. Например:
Auxpetits maux, lespetits club-Meds ('Для мелких болячек, маленькие
Клуб-Мед' - Клуб-Мед - сеть медицинских центров во Франции);
Qui п 'apas de dents пе connait pas leprix du bifteck ('Y кого нет
зубов, тот не знает цену бифштекса');
Femme аи volant, degats аи tournant ('Женщина за рулем, ущерб на
повороте').
Такие новообразования до сих пор не входят ни в круг научных задач литературы, ни традиционного фольклора и лишь изредка попадают в поле зрения лингвистики и социологии. Однако сам факт их существования ставит перед фольклористом-филологом множество научных вопросов. Прежде всего, в результате объективных социокультурных изменений стал вновь актуальным вопрос о роли и месте фольклора в обществе. Как можно объяснить востребованность, которую продемонстрировали пословицы, по сравнению с теми фольклорными жанрами, которые безвозвратно ушли в прошлое (эпос, былины, обрядовая, лирика и т.д.)?
Живучесть пословиц проявляется не только в их востребованности, но и в продуктивности, которую можно понимать в широком и узком смысле.
В самом широком смысле под продуктивностью следует понимать продуктивность пословиц как фольклорного жанра, отпечатки и проявления которого мы находим в других формах выражения современной повседневной культуры (рекламе, слоганах, пародиях и т.д.). Узкая же трактовка продуктивности включает возникновение новых единиц, полностью соответствующих канонам пословичного творчества и пополняющих пословичный фонд; порождение производных единиц на основе существующих структурно-лингвистических моделей.
Итак, изучение продуктивности пословиц может идти в двух плоскостях: изучение пословиц как продуктивных единиц фольклора и изучение пословиц как продуктивных единиц языка.
Обе указанные нами научные перспективы тесно взаимосвязаны, т.к. в силу сложной природы пословиц, некоторые языковые особенности могут получить объяснение лишь при их рассмотрении в контексте развития фольклора. Однако положение, в котором оказывается сегодня фольклорист, усложнено тем, что эти направления развивались и развиваются неравномерно. Рассмотрим последовательно каждое их них.
Общетеоретические вопросы и методология изучения пословиц, как и фольклора в целом, были разработаны фольклористами в конце XIX -начале XX вв. В отечественной практике собирание пословиц сменилось собственно изучением лишь в конце XIX в. и связано с именами В.И. Даля, А.Н. Веселовского, А.А. Потебни, а становление фольклористики как науки со своим объектом и методами исследования произошло только в начале XX в., когда в дискуссионных работах Ю.М. Соколова, П.Г. Богатырева, В.М. Жирмунского, М.К. Азадовского были выработаны основы фольклорной теории и методология изучения.
Границы фольклора неоднократно пересматривались. Так, если в 20-х гг. XX в. наметилась тенденция к расширению трактовки фольклора: фольклор должен «совместно» изучаться «силами <...> словесников, этнографов, искусствоведов, музыкантов, артистов художественного рассказа и вокального искусства» [Соколов 1926: 23], то уже в середине 30-х гг. XX в. последовало значительное сужение поля науки, и объектом изучения были избраны устные тексты, имеющие отношение к крестьянской культуре (в том числе и переместившиеся из крестьянской среды в городскую), сближаемые с литературой как с другим проявлением поэтического творчества и отделенные от прочих произведений народного творчества, относящихся отныне к сфере этнологии [Андреев 1938].
В настоящее время ученые возвращаются к вопросу об объеме понятия «фольклор»: «взгляд на вербальный фольклор как средоточие традиционной культуры устного слова, организованного по различным правилам, обязательно включенного в систему традиционных связей, так или иначе ритуализированного, а отсюда характеризуемого множеством форм, их дробностью, «специализированностью», влечет необходимость открыть шлюзы для неканонических форм» [Путилов 2005] (выделение наше-Е. Б.)-
Необходимо отметить, что особенность развития фольклористики состоит в том, что она следует за эволюцией своего объекта с большим отставанием, и многие из положений, доказанных в период ее оформления как официально признанной науки, сегодня подвергаются корректировке.
Так, в противовес точке зрения В.П. Аникина, что «фольклор -искусство, художественное творчество» [Аникин 1987: 9], А. Панченко, занимающийся изучением фольклора современности, считает что «фольклор не имеет смысла называть «творчеством», так как последнее понятие зачастую нерелевантно особенностям культур, изучаемых фольклористами» [Панченко 2005].
Утверждение, что пословицы являются хранилищем мудрости народа, его коллективного опыта [Буслаев 1861, Даль 1957, Аникин 1987] приходится пересматривать с учетом современной действительности, поскольку понятие «народ» стало размытым и больше не предполагает гомогенного единства [Путилов, Богданов 2005], а исследователи все чаще и чаще говорят о традициях субкультур, нежели народа [Богданов 2005, Гусев 2001, Ефимова 2004, Неклюдов 2005 (а), Щепанская 2003].
Понимание фольклора как вербального устного творчества [Соколов 1926, Андреев 1938, Аникин 1957, 1987 и др.] также претерпевает уточнения. Так, Б.Н. Путилов предлагает отказаться от буквального смысла слова «устный», эквивалентного значению «произносимый», и
считает, что речь «должна идти об особых свойствах культурного феномена, которые проявляются в совокупности его важнейших качеств -способов создания, функционирования, хранения, обучения, передачи, восприятия, осмысления - и которые, так или иначе, находят свое отражение в структурах, в языке текстов <...> Тот факт, что на определенных этапах могут включаться элементы письменной культуры, не меняет существа дела: культура остается устной по своей природе» [Путилов 2005].
Если фольклористика задала общее направление изучению фольклорных жанров, то дальнейшее более глубокое изучение пословиц приняло лингвистический уклон и происходило на стыке фольклористики и филологии.
Начало структурному анализу пословиц было положено в 60- х гг. XX в. в рамках молодой еще науки фразеологии, интересующейся такими нерегулярными формами языка, как фразеологизмы.
Несмотря на то, что отнесение пословиц к фразеологизмам спорно в силу существенных различий между фразеологизмами и пословицами с точки зрения формы, семантики и функционирования в речи, это не снижает ценности выводов, сделанных исследователями в тот период.
Кроме того, именно фразеология с ее приверженностью к структурному методу первая поднимает вопрос о моделируемости в сфере клише и кладет начало дебатам касательно самой возможности моделирования нерегулярных устойчивых языковых комплексов [Архангельский 1964, Телия 1966, Гаврин 1976, Мокиенко 1989].
Поэтому в нашем исследовании мы обращаемся и к работам по фразеологии, рассматривающим пословицы, и к работам тех ученых, которые изучают пословицы как особый класс языковых единиц.
Так, нами позаимствовано разработанное фразеологами понятие
фразеологической модели как своеобразного механизма
(микромеханизма), посредством которого создаются однотипные устойчивые сочетания [Гаврин 1976: 62].
Очень плодотворным нам представляется подход Г.Л. Пермякова, разработавшего теорию клише, которая позволила осуществить подробную классификацию типов клише и установить промежуточное положение паремий между единицами языка и фольклора, которые «относятся и к языку, и к фольклору в одно и то же время и соответственно изучаются как лингвистикой, так и фольклористикой» [Пермяков 1978: 83]. Данную точку зрения разделяют К.И. Григас [Григас 1978], X. Касарес [Касарес 1958].
Двойственная природа пословиц доказывает более сложную сущность пословиц по сравнению с фразеологическими оборотами и позволяет выделить их в особый класс - паремиологический уровень языка [Пермяков 1978: 85]. Вслед за Г.Л. Пермяковым мы признаем пословицы единицами языка, что и отразилось в формулировке темы настоящего исследования.
Мы также опираемся на теорию Г.Л. Пермякова о трех планах пословицы: логическом, лингвистическом и предметном. Ее особая ценность заключается в том, что при помощи этих трех критериев исследования Г.Л. Пермяков построил формальную модель, позволяющую не только описать и классифицировать уже существующие паремии, но и охватить гипотетически возможные образования, определить их место в пословичной системе.
В качестве теоретической базы исследования используются также научные положения, сформулированные В.М. Савицким на материале фразеологизмов английского и русского языков, а также его метод ситуационно-семантического моделирования [Савицкий 1993 (а), 1993 (б)].
Поскольку фразеологическая единица представляет собой модель фрагментов действительности и построена по структурно-семантическим
образцам [Савицкий 1993 (б): 5], то при изучении фразеологических моделей следует принимать во внимание две группы правил - правила образной селекции и правила лингвистической селекции.
Для того чтобы правила образной селекции могли быть более подробно раскрыты, необходимо обратиться к работам по изучению культурно-семиотических особенностей пословиц.
Так, из работ А.В. Кунина [Кунин 1970, 1986], Г.Л. Пермякова [Пермяков 1978, 1970], Т.М. Николаевой [Николаева 1995], А. Дандиса [Дандис 1978] становится очевидно, что пословицы являются отражением культурного своеобразия народа. Как отмечает Г.Л. Пермяков, «в плане реалий, т.е. в образном строе пословиц и поговорок и заключается разница между изречениями разных народов, вся их этническая, географическая, историческая и языковая (в смысле языковой модели мира) специфика» [Пермяков 1997 (в)].
Пословицы издавна служили выражением стереотипов и норм поведения, что объясняет, с одной стороны, их дидактичность, а с другой, принадлежность санкционирующей группе - большинству [Назарян 1976], [Неклюдов 2005(b)].
Также мы будем опираться на ряд положений, доказанных в лингвистической литературе, касающихся собственно языковых особенностей пословиц и их структуры. Так, например, в работах Н.М. Шанского [Шанский 1972], В.М. Мокиенко [Мокиенко 1989], А. Крикманна [Крикманн 1984] содержатся важные наблюдения о воспроизводимости и устойчивости элементов пословицы.
Ценные выводы о двуплановости значения пословиц можно почерпнуть из работ А.Г. Назаряна [Назарян 1976], Г.Л. Пермякова [Пермяков 1997 (в)], А. Тейлора [Taylor 1996 (а), (Ь)], Н. Норрика [Norrick 2005].
Различные подходы к изучению структуры пословиц и выделению пословичных моделей/типов можно также встретить у М.А. Черкасского [Черкасский 1978], Г.Л. Пермякова [Пермяков 1997 (в)], А. Крикманна [Krikmann 2005], М. Кууси [Kuusi 1998] и др.
Пословицы многофункциональны, что следует из работ Г. Л. Пермякова [Пермяков 1970], A.F. Назаряна [Назарян 1976], П.Г. Богатырева [Богатырев 1971]. Функции пословиц меняются, и в современном обществе на первый план выходят функции, ранее считавшиеся второстепенными: так стали актуальными не столько дидактическая, моделирующая, обобщающая функция, сколько развлекательная, экспрессивная функция. В последнее время возрос интерес к коммуникативному аспекту изучения пословиц, т.е. не к функциям пословиц в целом, а их роли в отдельном акте коммуникации. По мнению К. Григаса, «пословицы - это, прежде всего, элементы языка как инструмента коммуникации» [Григас 1978: 274].
Поскольку в поле нашего исследования попадают не только традиционные пословицы, но и такие тексты устной традиции, статус которых до сих пор не определен, мы также обращаемся к работе Э.М. Береговской «КВАЗИ» (Чужой текст как материал для языковой игры)» [Береговская 2001], в которой автор подробно анализирует различные виды трансформаций французских пословиц и пародии на них. Э.М. Береговская уточняет в этой статье некоторые научные термины, например, «квазипословица», а также вводит в употребление новый термин - «провербиальное речение». Именно этой терминологией мы будем пользоваться в нашей работе.
Подобную классификацию трансформаций пословиц в речи мы можем найти и в работе английского паремиолога Чартерис-Блэка осуществившее аналогичное исследование пословичных образований на материале английского языка [Charteris-Black, 1999].
Также нами учтены теоретические разработки по современному фольклору и постфольклору СЮ. Неклюдова [Неклюдов 2005 (в)], К.А. Богданова [Богданов 2005], А.В. Захарова [Захаров 2004], А. Панченко [Панченко 2005], Б.Н. Путилова [Путилов 2005].
Следует упомянуть и недавно вышедший уникальный по объему и содержанию сборник - «Антипословицы русского народа» [Вальтер, Мокиенко 2005], составители которого, X. Вальтер и В.М. Мокиенко, собрали беспрецедентное количество новообразований, представляющих собой речевые трансформации традиционных пословиц, а также пародии на них.
Данные работы не только подтверждают объективное существование такого феномена, как современные пословицы и квазипословицы/ антипословицы, но и свидетельствуют о его наличии в разных языках (в частности, русском, английском и французском).
Нами были также использованы материалы электронного журнала De Proverbio, публикующего с 1995 г. работы ведущих паремиологов всего мира - А. Крикманна, М. Кууси, 3. Каньо, А. Тейлора, В. Мидера и многих других, а также материалы электронной библиотеки центра Типологии и семиотики фольклора ИВГИ РГГУ, ведущего научные исследования в рамках школы «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика».
Перед тем, как перейти к основной части исследования, считаем необходимым рассмотреть ряд терминов, которые, с одной стороны, отражают ключевые понятия данной работы, а с другой получают различную трактовку в работах разных исследователей и поэтому нуждаются в дополнительном уточнении.
«Традиции» - «социальное и культурное наследие, передающееся от поколения к поколению и воспроизводящееся в определенных обществах и социальных группах в течение длительного времени. Традиции включают
в себя объекты социокультурного наследия (материальные и духовные ценности); процессы социокультурного наследования; способы этого наследования. В качестве традиции выступают определенные культурные образцы, институты, нормы, ценности, идеи, обычаи, обряды, стили и т.д.» [Культурология XX в. Словарь 1997: 480].
«Традиционная культура» - «культура, ориентированная на
повторение некогда заданного образа жизни, обычаев, традиций и
воспроизводство сложившихся социальных структур; характеризуется
приверженностью существующим образцам поведения, господством
сакральных, религиозно-мифологических, канонизированных
представлений в сознании; медленными темпами изменений видов, средств и целей деятельности» [Пархоменко 2001: 343].
«Фольклор» - «социально обусловленная и исторически развивающаяся форма творческого процесса как единство личного и массового творчества» [Российская социологическая энциклопедия 1998: 597], характеризующаяся устностью передачи, традиционностью, полиэлементностью, поли-функциональностью. «Фольклор как культура народных масс не отождествляется с массовой культурой и в значительной мере противостоит ей как форма творческой деятельности» [Российская социологическая энциклопедия 1998: 597]. А.В. Захаров отмечает следующие формы бытования фольклорного искусства в современном урбанизированном обществе: «аутентичный— в российских условиях крестьянский— фольклор, сохранившийся местами в лучших классических образцах; бытовое творчество в фольклорных, преимущественно, молодежных группах, создаваемых в городской среде; фольклорное исполнительское искусство на профессиональной сцене; оригинальное авторское творчество, косвенно ориентированное на элементы этнической и национальной культуры» [Захаров 2004: 112]. Также он отмечает, что в «профессиональном искусстве фольклорные
мотивы часто используются в жанре стилизации «под народность», как, например, эстрадные песни в исполнении Л. Зыкиной» [Захаров 2004: 112].
«Массовая культура» - вид культуры, характеризующийся
производством культурных ценностей, рассчитанных на массовое
потребление и на усредненный массовый вкус; стандартизованных по
форме и содержанию; предполагающих коммерческий успех и
распространяемых средствами массовой информации. Она характеризуется
антимодернизмом и антиавангардизмом, консервативностью и
ориентированностью на среднюю языковую семиотическую норму и простую прагматику, повторяемостью и жесткой структурой. Существует мнение, что она заменила в XX в. фольклор [Руднев 2003: 221]. Так, по мнению Л.Ф. Чертова, «как и фольклор, массовая культура <...> обращается не к специализированному (например, профессионально подготовленному), а к обыденному, нерефлексирующему сознанию, в котором осмысляемое трансформируется в соответствии с некритически освоенными схемами. Как и фольклор, она продуцирует и репродуцирует стереотипы коллективного сознания и «коллективного бессознательного» [Чертов 2001: 45]. Однако, заменив фольклор, массовая культура не уподобилась ему, так как она далека от мифопоэтической картины мира, передается не от человека к человеку, а безлично транслируется средствами массовой коммуникации; не связана с традицией, и подчиняется быстро меняющейся моде [Чертов 2001: 47].
«Популярная культура» зачастую отождествляется с массовой культурой, обозначая непрофессиональную, низкопробную культурную продукцию для массового потребления. Мы будем придерживаться точки зрения А.В. Захарова, в соответствии с которой «популярная культура есть симбиоз традиционной и массовой культуры, включающий и традиционные фольклорные формы, и культурную продукцию, создаваемую «на заказ», и популяризированные элементы элитарной
культуры» [Захаров 2004: 112].
«Прецедентные тексты» - тексты, «значимые для той или иной личности в познавательном или эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известному и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов 1987: 216],
«Языковая игра» - термин, введенный в употребление Л. Витгенштейном в работе «Философские исследования», где он предложил трактовку языковой игры как одной из тех игр, посредством которой дети овладевают родным языком [Витгенштейн 1976]. В последнее время термин «языковая игра» стал использоваться для обозначения особого вида речетворческой семиотической деятельности, основанного на осознанном нарушении нормы.
«Модель» в наиболее широком смысле - это «такая мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его, и изучение которой дает нам информацию об изучаемом объекте» [Штофф 1964: 28].
Основные теоретические разработки, перечисленные выше, а также приведенная терминология и определили основные направления и структуру настоящей работы, которая имеет своей целью раскрыть некоторые неразработанные до сих пор вопросы современной паремиологии.
Объектом настоящей работы являются пословицы французского языка, производные от них образования (квазипословицы), а также тексты современной традиции на французском языке, структурно или
функционально приближающиеся к пословицам (провербиальные речения и пословичные новообразования).
Под пословицами в настоящем исследовании понимаются замкнутые клишированные выражения, сообщающие коллективный опыт в краткой иносказательной форме. Вслед за Г.Л. Пермяковым [Пермяков 1978: 83] мы признаем двойственную природу пословиц, относя их к единицам языка и фольклора.
Предметом настоящего исследования являются явления продуктивности пословиц как единиц языка и фольклора.
Актуальность работы продиктована необходимостью изучения традиционного фольклора в контексте современной культуры, а также текстов современной вербальной традиции в русле исследований по фольклору с применением фольклорных методов и теорий. Этот подход используется в ряде отечественных и зарубежных исследований, однако итоговых разработок пока нет.
Научная новизна диссертационного исследования. На основании типологических и функциональных сходств были установлены преемственные связи между традиционным фольклором и текстами современной культуры, а именно пословицами и квазипословицами, провербиальными речениями и пословичными новообразованиями, была доказана принадлежность последних к постфольклору. Выявленные отличительные черты рассмотренных новообразований послужили для описания постфольклора и уточнения его характеристик.
Цель работы заключается в изучении современных текстов вербальной традиции, выявлении их связи с традиционными пословицами на основании сходств и различий лингвистического и экстралингвистического порядка, в определении их статуса по отношению к традиционному фольклору, а также в выявлении основных синтаксических
стереотипов, характерных для подобных новообразований и заимствованных у традиционного фольклорного творчества.
Данная цель определила следующие задачи исследования:
сопоставление традиционных пословиц со схожими языковыми образованиями (поговорками, афоризмами, крылатыми выражениями, фразеологизмами) для описания основных дифференциальных признаков традиционных пословиц; уточнение содержания термина «пословица» применительно к задачам настоящей работы;
определение основных факторов фразообразования (лингвистических и культурно-семиотических) на основании выявленных дифференциальных признаков традиционных пословиц с учетом последних исследований в этой области;
построение классификации новообразований пословичного типа по структурному и функциональному признаку: квазипословицы, провербиальные речения, новообразования пословичного типа;
проведение лингвистического и культурно-семиотического анализа зафиксированных новообразований каждого типа в их соответствии основным отмеченным факторам фразообразования, сравнение с традиционными пословицами;
рассмотрение зафиксированных новообразований в контексте культуры и традиций современного информационного общества;
определение статуса современных текстов, типологически близких к традиционному фольклору;
уточнение понятия фольклор с учетом современного культурного и социального контекста.
Материалом для настоящего исследования послужили французские тексты современной традиции, извлеченные выборки из рекламных текстов, сайтов Интернет, из французской прессы, а также полученные от информантов-носителей языка. Общий объем выборки составляет 544 единицы.
Выборка из сети Интернет осуществлялась двумя способами: путем сплошного поиска и поиска по ключевому слову среди статей, размещенных в сети Интернет. В первом случае в поле зрения попали все пословицы, парафразы пословиц, так называемые "псевдопословицы" -авторские высказывания, имитирующие форму пословицы. Во втором случае были выявлены лишь выражения, маркированные в тексте словами "proverbe" и "proverbe contemporain", "proverbe moderne". Безусловно, вторая система поиска является слишком упрощенной и не позволяет установить точное количество выражений, оставшихся за рамками исследования, так как они не сопровождались словом-индикатором.
Большой объем собранного материала свидетельствует о том, что в современном обществе сохранился интерес к фольклору, а также появилась тенденция использования традиционных жанров (в частности, пословиц) для удовлетворения потребностей современного урбанизированного информационного общества.
Базой традиционных пословиц послужили следующие одноязычные и двуязычные словари пословиц и поговорок:
Dictionnaire de Proverbes et Dictons - P.: Le Robert, 1993. - 760 p.
Maloux M. Dictionnaire des proverbes, sentences et maximes. - P.: Larousse
/VUEF,2001. -628 p.
Oxford concise dictionary of proverbs, second edition. - N.Y.: Oxford
University Press, 1992. - 316 p.
Pineaux, J. Proverbes et dictons francais, 5-eme ed. - P.U.F., 1967. - 128 p.
Аникин В.П. Русские пословицы и поговорки. - М.: Гос. изд. худ. лит. ,
1988.-432 с.
Гнездилова В.А. Французско-русский словарь пословиц и поговорок —
2-е изд. испр. и доп. - М.: Мирта-Принт, 2004. - 72 с.
Даль В. И. Пословицы русского народа. - М.: Гос. изд. худ. лит., 1957. -
992 с.
Жуков В.П. Словарь пословиц и поговорок русского языка / 4 - ее изд. -
М.: Русский язык, 1991. - 534 с.
Большая Советская Энциклопедия, 3-е изд., Т. 2. -М., 1970. - 543 с.
Российская социологическая энциклопедия. Под. Ред. Академика РАН
Г.В. Осипова. - М.: Издательская группа НОРМА - ИНФРА, 1998. -
617с.
Для решения поставленных задач использовались следующие методы исследования: описательный метод, методики семантического, контекстологического, компонентного и дистрибутивного анализа; при сравнении различного типа новообразований с традиционными пословицами использовался метод сопоставительного анализа; были применены метод сплошной и частичной выборки, а также и методика количественного анализа.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы для дальнейшей разработки фольклорной теории, в том числе в изучении текстов современной вербальной традиции, являющихся частью постфольклора.
Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что она знакомит с новым массивом текстов пословичного типа, которые могут изучаться в рамках отдельных исследований по лингвистике, современному фольклору и современного французского языка. Обширные списки текстов (квазипословиц, провербиальных речений и пословичных
новообразований), составленные в ходе исследования, могут быть опубликованы отдельно, в том числе и как учебные пособия.
Эти материалы могут быть также использованы в лекциях, семинарских занятиях по языкознанию, фольклористике и при изучении французского языка в высшей школе.
Апробация. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях аспирантского семинара при кафедре французского языка КГУ в 2002 - 2005 гг., были представлены в докладе на конференции НСО (2001 г., г. Курск), на Всероссийской научной конференции «Юдинские чтения - 2003: Миф, фольклор, литература» (17 апреля 2003 г., г. Курск), на Всероссийской научной конференции «Национальные картины мира: язык, литература, культура, образование» (21 - 24 апреля 2003 г., г. Курск), на Всероссийской научно-практической конференции «Развивающее образование: теория и практика подготовки специалиста к реализации развивающих технологий общеобразовательной школы» (16-17 ноября 2005 г., г. Курск), на международной конференции «Актуальные проблемы современного иноязычного образования» (26 - 29 апреля 2005 г., г. Курск), на Всероссийской научно-практической конференции «Фольклор в контексте современной культуры» («Юдинские чтения - 2005», 22 декабря 2005 г., г. Курск) и отражены в 8 публикациях. Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложений. Положения, выносимые на защиту:
1. Двойственная природа пословиц (пословицы являются и
единицами языка, и единицами фольклора) предполагает изучение их продуктивности в двух плоскостях: как продуктивных единиц языка и как продуктивного фольклорного жанра.
Продуктивность языковых единиц тесно связана с явлением лингвистического моделирования - образованием новых единиц по существующим структурно семантическим образцам (моделям).
Пословицы могут быть описаны при помощи моделей двух уровней: частных структурно-семантических моделей и общих моделей, отражающих универсальные закономерности порождения и функционирования единиц пословичного жанра.
Пословичные модели имеют порождающий характер, о чем свидетельствует появление новых единиц по определенным образцам и в соответствии с общими законами пословичного творчества, что говорит о продуктивности пословиц как единиц языка.
Продуктивность пословиц проявляется не только в генезисе новых пословичных единиц, но и в моделировании на их основе текстов, выходящих за рамки традиционного фольклора, что свидетельствует о продуктивности пословиц как фольклорного жанра.
Место пословиц в кругу устойчивых словесных комплексов
Множество исследователей, сталкивающихся в рамках своих работ с необходимостью формулировки определения пословицы, вынуждены пользоваться рабочим определением, отмечая, что единой и всеохватывающей дефиниции пословиц на сегодняшний день не существует.
Еще в 1931 г. А. Тейлор считал задачу дефиниции пословиц слишком сложной: «о том, является ли данное предложение пословицей или нет, говорят нам какие-то неуловимые признаки» [Taylor 1931: 35]. В 1952 г. Б. Дж. Уайтинг писал: «Предложить краткое и в то же время приемлемое для работы определение пословиц, особенно такое, которое охватывало бы все пословичные фразы, почти невозможно» [Whiting 1957: 7]. В 1994 г. Гржибек делает заключение, что нет общепринятой дефиниции, которая отразила бы все особенности пословиц [Grzybek 1994: 227].
Интересен и опыт В. Мидера, предложившего 55 носителям языка, не имеющим специальных знаний в области фольклора или языкознания, ответить на вопрос, что такое, по их мнению, пословица. Среди ответов были «фраза, изречение, предложение, утверждение, народное изречение, содержащее какую-либо мудрость, правда, мораль, опыт, уроки, жизненный совет, передаваемый от поколения к поколению» [Mieder 1995 (b)].
Различение пословиц и сходных с ними образований оказывается еще более затруднительным. Обратим внимание хотя бы на тот факт, что в бытовом или ненаучном использовании выражение «пословицы и поговорки» часто воспринимается как целостный термин, обозначающий некое якобы неразделимое понятие. Эта тенденция прослеживается и при составлении сборников: «Ввиду чрезвычайной близости друг к другу пословиц и поговорок и Даль, и Иллюстров, да и все собиратели и исследователи рассматривали их всегда вместе» [Соколов 1931: 206].
Проведем краткий обзор понятий «поговорка», «фразеологизм», «афоризм» и «крылатое выражение» и попытаемся выявить черты, отличающие их от пословиц. Сопоставление поговорки и пословицы. Различия между пословицами и поговорками могут устанавливаться на основании структурных или семантических критериев.
В.И. Даль в свое время отметил трудность «резкого разграничения не только пословиц, но и поговорок от обычных оборотов речи, кои между тем в живом языке незаметно сливаются, как и самые пословицы переходят в поговорки» [Даль 1957: IX-X]. По его мнению, основные различия между пословицами и поговорками существуют на семантическом уровне. Так, В.И. Даль характеризует пословицу как короткую притчу, «суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности. Пословица - обиняк с приложением к делу, понятый и принятый всеми» [Даль 1957: 18]. Поговорка отличается от пословицы тем, что не содержит в себе суждения, заключения, «это одна первая половина пословицы» [Даль 1957: 20].
В.П. Аникин к вышеперечисленным характеристикам пословиц добавляет их поучительный характер, законченность суждения в них. Поговорки, по его мнению, «лишены прямого обобщенного поучительного смысла и ограничиваются образным, нередко иносказательным определением какого-либо явления» [Аникин 1957: 15].
З.К. Тарланов также берет за основу семантический критерий и понимает под пословицами краткие изречения назидательного характера в форме предложения, обязательно имеющие переносное значение и обобщающую функцию [Тарланов 1993: 167]. Поговорки же могут быть заменены синонимами, а также их глагольные сказуемые поставлены в форму прошедшего времени [Тарланов 1993: 174],
Т.З. Черданцева устанавливает различия структурного и семантического порядка между пословицами и поговорками. Последние «могут иметь, в отличие от пословиц и открытую структуру, т.е. вводиться инфинитивом глагола, и в этом случае иметь структуру словосочетания, а не предложения» [Черданцева 1977: 145], кроме того, они почти лишены иносказательности и в них чаще всего слова понимаются в их прямом смысле. Поговорки, как правило, не содержат морали, но комментируют происходящие события и дают им оценку [Черданцева 1977: 146].
Г.Л. Пермяков опирается на структурный критерий для разграничения пословиц и поговорок и противопоставляет их друг другу по признаку замкнутости / незамкнутости: пословицы представляют собой замкнутые клишированные структуры, а поговорки - незамкнутые структуры, дополняемые и изменяемые в речи. [Пермяков 1970: 9]
Что же касается зарубежной паремиологии, в частности французской, то эта проблема гораздо менее разработана, а теоретическое описание пословиц, их основных семантических и структурных характеристик в сравнении с прочими близкими пословицам образованиями, очевидно, не является первостепенной задачей. Составители авторитетных и неоднократно переизданных фразеографических источников поясняют эти термины следующим образом.
Так, по мнению Ж. Пино, пословица (proverbe) «есть четко отточенная формула, чаще всего метафорическая по форме, с помощью которой народная мудрость выражает свой жизненный опыт ... Поговорка (dicton) сохраняет прямое значение и не заимствует у пословицы образной формы». Ж. Пино выделяет также пословичное выражение (expression proverbiale), которое «характеризует с помощью образной формулы, меняющейся в зависимости от эпох и языковых традиций, ситуацию, человека, вещь» [Pineaux 1967: 6].
М. Малу предлагает более распространенную классификацию и выделяет «proverbe», «dicton», «adage», «locution proverbiale». По его мнению, пословица (proverbe) представляет собой морализующую истину, выраженную в краткой форме, философию практического характера в ее образном выражении, то или иное памятное изречение или строку из стихотворения, ставшую пословицей [Maloux 2001: VI].
Русскому термину поговорка соответствуют два французских термина: - «dicton», что соответствует сообщению, формулирующему правило, и выполняющему прогностическую функцию. Например: Manage pluvieux, manage heureux -Брак, заключаемый в дождливую погоду, счастливый брак . - «adage» - предложение, преследующее морализующее воздействие. Например: Noblesse oblige - Положение обязывает Пословичное выражение (locution proverbiale) есть краткая формула, предназначенная для замещения объяснения; пословичное выражение только характеризует либо некую личность (avoir la foi du charbonnier - иметь веру как у угольщика , т.е. слепо верить ), либо некую ситуацию (braler ses vaisseaux - сжечь свои корабли ).
Подходы к изучению структуры пословиц, различные типы классификаций
Поскольку цель нашего исследования - это изучение продуктивности пословиц как единиц языка и как фольклорного жанра, на основании ряда признаков, в том числе структурных, считаем целесообразным сделать обзор подходов к описанию пословичной структуры.
Многие современные ученые стремятся выработать так называемую «естественную классификацию», по поводу которой А. Крикманн отмечает: «Проблема естественных классификаций в том, что они никогда не охватывают все то, что может быть классифицировано, и единственный способ для естественной классификации (и языка в целом) преодолеть эту сложность, это классифицировать мир с особой точки зрения и настолько детализировано, насколько это необходимо, делая это по принципу «нечто важное и все остальное» [Krikmann 2005].
Очевидно, что пословичный жанр может быть определен на основании множества критериев - экстралингвистических (прагматикой, особенностями бытования и происхождения) и лингвистических (синтаксических, ритмико-фонетических, и т.д.), что позволяет применять к пословицам различные типы классификаций. Вместе с тем можно предположить, что среди этих критериев есть более и менее значимые для определения пословичности.
По мнению А. Дандиса, «Пословица лучше всего может быть определена в структурных терминах. Чисто функциональные определения несостоятельны, так как другие фольклорные жанры могут иметь те же самые функции, что и пословицы» [Дандис 1978: 14]. Однако и подходы к структуре могут быть различными: «Проблема, возникающая в связи с возможным выделением пословичных структур, которые лежали бы в основе пословиц, непосредственно связана с тем, что именно следует анализировать - пословичный образ, пословичное сообщение или архитектурную формулу пословицы» [Дандис 1978: 16].
Под архитектурной формулой подразумевается чаще всего логическая зависимость между компонентами. Существует точка зрения, что «наше мышление подчиняется логическим законам и, разумеется, протекает в логических формах независимо от науки логики: люди мыслят логично, даже не зная, что их мышление подчиняется определенным логическим закономерностям» [Лагута 2000: 4].
Действительно, пословицы, как и всякие суждения и умозаключения, могут быть переведены в логические схемы. Можно заметить, что пословица, как и логическая функция, представляет собой некоторое уравнение, где можно выделить аргумент/смысл и переменные/частные формы выражения, и является таким общим, «которое содержит в себе закон для получения единичного» [Кочергин 1974: 35], т.е. пословица выступает как некая абстрактная схема/алгоритм, вбирающая в себя все множество однородных схем и вступающая в системные отношения с подобными схемами в рамках общей логической системы.
Многие ученые использовали именно такой подход к проблеме. Так, М.А. Черкасский применил методы математической логики для описания принципиальной блок-схемы функциональной паремиологической модели [Черкасский 1978]; 3. Каньо воспользовался методам формальной логики в сочетании с порождающей грамматикой Н. Хомского [Каньо 1984].
Одной из наиболее оригинальных и продуктивных концепций пословиц по праву считается концепция Г.Л. Пермякова, рассматривающего пословицу как знак описываемой ситуации: слова, фразеологические обороты и паремии «представляют собой клише и используются в качестве знаков» [Пермяков 1997 (б)], но в отличие от слов и ФЕ, «денотатами пословиц в системе языка являются социально закрепленные типизированные представления об однородных ситуациях [Мелерович 1996: 224]. Пермяков называет пословицы знаками ситуаций или отношений между вещами, и в этом состоит их отличие от слов или ФЕ, служащих для обозначения отдельных понятий. Общим является то, что пословица-знак, как и слово, может обладать прямой или образной мотивировкой своего общего значения, представлять собой синтетическую или аналитическую форму, вступать в системные отношения с другими единицами такого же рода (случаи синонимии и антонимии).
Г.Л. Пермяков предложил четыре инвариантные группы пословиц -логико-семиотические инварианты, - отражающие четыре основных типа отношений: 1) если какая-либо вещь (Р) обладает свойством (х), то она обладает и другим свойством (у): Р (X) — Р(У); 2) если есть одна вещь (Р), то есть и другая (Q): Р—»Q; 3) если какая-либо вещь (Q) зависит от другой вещи (Р) и при этом Р обладает каким-нибудь свойством (х), то и зависимая вещь будет обладать тем же свойством: (Р— Q) — Р(х) -Q(x); 4) Если вещь Р обладает каким-нибудь (положительным) свойством (х), а вещь Q не обладает этим свойством (х), то вещь Р лучше, чем Q. В своей лингвистической классификации Г.Л. Пермяков делит пословицы на классы в зависимости от грамматической структуры: простые и сложные замкнутые предложения; утвердительные и отрицательные; повествовательные, восклицательные и вопросительные [Пермяков 1997 (а)].
Моделирование в сфере клише и факторы фразообразования
Суть порождения однотипных словесных образований заключается в образовании новых единиц по некой модели. Это видно наиболее наглядно на примере свободных словосочетаний, строящихся по выработавшимся в языке структурно -семантическим образцам.
Моделируемость в сфере клише вплоть до 1960 гг. вызывала множество дискуссий. Пословицы и крылатые выражения долгое время либо выносились за пределы языковой системы, либо, в лучшем случае, изучались в рамках фразеологии как особые периферийные образования. Особый интерес вызывала их языковая нерегулярность - целостное переосмысление как результат особого соединения формы и содержания, специфика функционирования и семантической сочетаемости с другими частями текста.
Поскольку фразеологизм считался с точки зрения языка явлением нерегулярным, то и каждая отдельная фразеологическая единица представлялась в своем роде уникальной и неповторяемой, из чего делался закономерный вывод о том, что категориальным признаком фразеологизмов является их структурно-семантическая немоделируемость.
В.Н. Телия пишет: «Фразеологические обороты по общепризнанному мнению представляют собою немоделируемые структуры» [Телия 1966: 60]. При таком подходе речь могла идти только об описательных моделях, но не порождающих: «Модели в сфере фразеологии являются моделями описания, так как они действуют на некотором узуально ограниченном материале и не могут служить правилом для свободного образования новых фразеологизмов» [Кунин 1970: 77].
В отечественном языкознании первые шаги в изучении структуры устойчивых словесных комплексов (прежде всего, фразеологизмов, а поскольку к ним часто причислялись и пословицы, то и пословиц) были сделаны в 60-х гг. и связаны с работами С.Г. Гаврина, В.М. Мокиенко. Особая роль принадлежит работам Г.Л. Пермякова, разработавшего теорию клише.
Как уже говорилось выше, Г.Л. Пермяков обращает внимание на логико-семиотическую модель пословицы: «именно эта логическая конструкция, а не конкретные образные элементы (реалии), из которых построены... пословицы, и определяют основное содержание каждой из них» [Пермяков 1997 (б)]. Он также предложил матрицу и для лингвистической классификации пословиц в зависимости от синтаксической и модальной структур предложения [Пермяков 1997 (а)].
С.Г. Гаврин под фразеологической моделью понимает «своеобразный механизм (микромеханизм), посредством которого создаются однотипные устойчивые сочетания» [Гаврин 1976: 62]. В отличие от синтаксических моделей, фразеологические модели базируются не только и не столько на синтаксической структуре, сколько на семантических константах [Шулежкова 2002: 221]. В.М. Мокиенко определяет модель как «структурно-семантический инвариант устойчивых сочетаний, схематически отражающий относительную стабильность их формы и семантики» [Мокиенко 1989: 59]. Так считает и В.М. Савицкий, по мнению которого речь скорее идет о непродуктивных (слабых продуктивных) фразеомоделях, чем об их непорождающем характере [Савицкий 1993 (а): 6]. А. Тейлор в статье «The origins of the proverb» [Taylor 1996 (а)] дает пример простейшего способа моделирования: по модели пословицы «Young saint, old devil» ( 2? молодости святой, в старости черт ) были последовательно образованы пословицы: Young angel, old devil ( В молодости ангел, в старости черт ); Young soldiers, old beggars ( В молодости солдаты, в старости разбойники ); Young gamblers, old beggars ( В молодости игроки, в старости нищие ). Он также указывает на возможное родство между пословицами: What one is accustomed to in youth, one does in old age ( К чему привыкнешь в молодости, то делаешь и в старости ); Rejoiced in youth repented in age ( Веселился в молодости, раскаялся в старости ); Married in youth, repented in age ( Женился no молодости, раскаялся в старости ). Видимо, следует говорить не о моделях, неспособных к порождению новых пословиц, а о пословичных моделях, утративших свою продуктивность. Так, почти всякая пословичная модель может считаться порождающей, но не каждая порождающая модель является продуктивной на данном этапе развития. В.М. Савицкий [Савицкий 1993 (а), 1993 (б)] развил теорию фразообразовательных моделей, в рамках которой он 1) обосновал правомерность применения метода моделирования по отношению к языковым явлениям и создания лингвистических моделей; 2) разработал метод ситуационно-семантического моделирования с использованием теории фреймов, признавая в последних не только экстралингвистическую природу, но и лингвистическую; 3) описал факторы фразообразования (культурно-семиотические и структурно-языковые); 4) экспериментально продемонстрировал наличие пословичных моделей в русском языке. Таким образом, существует определенная база знаний, представленная разными точками зрения и подходами к изучению фразеомоделей. Опираясь на вышеперечисленные работы, определим, какие ключевые термины будут использоваться и каким смыслом они будут наделяться в рамках настоящего исследования.
Фольклор и постфольклор: общий сопоставительный анализ и определение степени генетического родства
Городской фольклор - явление для современной науки относительно новое, до сих пор нет единого мнения, следует ли рассматривать его как продолжение крестьянского фольклора или противопоставлять ему.
Так, Н.И. Толстой сформулировал следующие оппозиции традиционного и «нового» фольклора: а) устойчивость репертуара в системе жанров и во времени/неустойчивость, быстрая смена репертуара; б) наличие разветвленной системы жанров и ее консервативность, устойчивость / значительная редукция жанровой парадигмы, расплывчатость границ жанра; в) относительная независимость от литературы, традиционность/ значительная зависимость от литературного и окололитературного репертуара, подвижность; г) широта социальной базы .. . / узость социальной базы, связь с мелкими социальными группами и профессиями [Толстой 1996]. На основании этих различий Н.И. Толстой подбирает для обозначения городского фольклора такой термин, который выражал бы его противопоставление традиционному фольклору: «антифольклор». К.А. Богданов занимает менее категоричную позицию и считает, что «если оценка городского «антифольклора» предполагает разговор о материале, в целом характеризующемся фольклорным бытованием и отличающимся от традиционного крестьянского фольклора специфически городскими особенностями, то это значит, что городской антифольклор все же является фольклором хотя бы в каком-то, пусть и противительном отношении» [Богданов 2005]. В настоящей работе мы рассмотрели один из жанров традиционного фольклора - пословицы, а также уделили пристальное внимание современным образцам пословичного новотворчества. В числе последних были рассмотрены три разных типа пословичных новообразований, генезис которых шел по трем основным путям: квазипословицы есть суть искажение уже существующих пословиц, провербиальные речения - суть подражание форме традиционных пословиц, новообразования 103 пословичного типа - естественное следование уже существующим законам устного творчества. На формальном уровне мы обнаруживаем следующие сходства и различия. 1) Большинство провербиальных речений и пословичных новообразований удовлетворяют критерию лаконичности и сжатости, упрощающих запоминание малых фольклорных форм и усиливающих силу их воздействия: Провербиальное речение: Homme qui ronfle a lesommeilprofond ( Храпящий человек крепко спит ); Пословичное новообразование: Quand on пе suit pas coiffeur, on ne coupe pas les cheveux ( He зная парикмахера, [у него] не стригутся ). Квазипословицы, в которых зависимость от контекста выражена сильнее и которые далеко не всегда предназначены для изолированного или просто для многократного цитирования, гораздо чаще допускают сложные синтаксические структуры. Например: Apres lapluie, le beau temps dit Voptimiste, apres lapluie, lapluie disent to us les autres ( После дождика будет хорошая погода — говорит оптимист, после дождика будет дождик — говорят все остальные); Rien пе sert de courir si on n estpaspresse et rien ne sert de marcher si on n estpasfoutu de tenir debout ( Ни к чему бежать, если нет спешки, и ни к чему идти, если стоять еще не надоело ); 2) Для всех трех типов отмеченных новообразований характерно использование повторов и преобладание двучленных синтаксических структур, служащих отражением основных типов отношений между двумя объектами: сравнения, противопоставления, эквивалентности. Рифма, ассонанс и аллитерация являются наиболее частыми эвфоническими средствами, встречающимися в отмеченных единицах; 3) Учитывая, что рассматриваемые тексты ближе к индивидуальному творчеству, чем к коллективному, так как почти не «редактируются» коллективом, то в них меньше соблюдаются как общие структурные законы языка, так и поэтические приемы, свойственные фольклору, что снижает их эстетические качества. Это видно особенно наглядно на примере квазипословиц и провербиальных речений, использующих разговорную лексику, в редких случаях сленг. В своей совокупности квазипословицы и провербиальные речения не образуют стилевого единства: амплитуда колеблется от деловой и научной лексики до разговорной и ненормативной. Пословичные новообразования более нормативны и единообразны в стилистическом отношении. Принимая во внимание современный социолингвистический контекст, следует обратить внимание и на глубинные причины, отчуждающие продукты современного устного творчества от традиционного фольклора. С содержательной и функциональной точки зрения мы отмечаем следующие противоречия. (Здесь речь идет в первую очередь о квазипословицах и провербиальных речениях, так как пословичные новообразования в целом близки к образцам традиционного фольклора). 1) Квазипословицы и провербиальные речения закреплены за определенной ситуацией и в большинстве случаев не имеют переносного значения, т.е. возможности расширительного толкования провербиальных речений очень ограничены, а квазипословиц исключены вообще.
