Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические предпосылки исследования категории инструментальное 11
1. Лингвистическая сущность категории инструментальное: экскурс в историю изучения 11
2. Средство как один из элементов категории деятельности 26
3. Универсальные деятельностно-фазовые характеристики инструментальной категориальной ситуации 33
4. Полицентричность и компактность функционально- семантического поля инструментальности 38
Выводы 48
Глава II. Семантическая классификация предикатов и средств, конституирующих инструментальные категориальные ситуации 51
1. Инструментальный компонент высказывания с позиции теории валентности 51
2. Предикаты, конституирующие инструментальные ситуации 59
2.1. Предикаты преобразовательной деятельности как индикатор приоритетности целенаправленной деятельности индивида /социума 62
2.1.1. Предикаты собственно преобразовательной деятельности 62
2.1.2. Предикаты социальных преобразований 68
2.1.3. Предикаты воздействия на одушевленный объект . 70
2.2. Предикаты чувственного и рационального познания 76
2.3. Предикаты оценки действительности 80
2.4. Предикаты, эксплицирующие различные виды общения 84
2.4.1. Предикаты речевой и неречевой коммуникации 84
2.4.2. Предикаты интерактивного общения 87
3. Содержательная сторона единиц инструментальной семантики, имплицируемых предикатами целенаправленной деятельности 91
3.1. Средства преобразования как самый значимый компонент инструментальной категориальной ситуации 94
3.1.1. Средства преобразования естественных и искусственных объектов 94
3.1.2. Средства социальных преобразований 98
3.1.3. Средства обозначения действия, направленного на одушевленный объект 98
3.2. Средства познания окружающего мира 102
3.3. Средства оценки действительности 103
3.4. Средства общения 104
Выводы 109
Глава III. Словообразовательные и грамматические средства выражения инструментального значения 111
1. Структурная характеристика словообразовательного уровня функционально-семантического поля инструментальное 111
2. Грамматические средства выражения субкатегории «средство- предмет (орудие)» и «средство-непредмет (способ)» 124
Выводы 159
Заключение 161
Библиографический список 167
Лексикографические источники 184
Текстовые источники 185
- Лингвистическая сущность категории инструментальное: экскурс в историю изучения
- Средство как один из элементов категории деятельности
- Инструментальный компонент высказывания с позиции теории валентности
- Структурная характеристика словообразовательного уровня функционально-семантического поля инструментальное
Введение к работе
Категория инструментальное, являясь языковой универсалией, относится к наиболее обсуждаемым лингвистическим проблемам. С давних пор инструментальность привлекала к себе внимание ученых: орудийное значение как языковое явление русского языка отмечалось еще М.В. Ломоносовым, в рамках сравнительной грамматики германских языков оно было выделено и описано в свое время такими авторитетными немецкими грамматистами, как Я. Гримм, Ф. Блатц, Б. Дельбрюк.
Изучение научной литературы обнаруживает многообразие мнений в плане трактования инструментального содержания и средств его выражения в различных языках. Традиционно основное внимание лингвистов уделялось изучению языковой реализации инструментального содержания, в то время как смысловая структура категории инструментальности оставалась в тени. Большинство работ, выполненных на материале разных языков, было посвящено исследованию орудийной субкатегории, при этом в качестве языковых средств, специализирующихся на выражении орудийного значения, в русском языке рассматривался творительный падеж, в немецком языке в этой связи выделялась специальная группа предлогов.
Актуальность исследования определяется тем, что в рамках функциональной грамматики помимо изучения структур с конкретной семантикой, непосредственно описывающих процесс механического воздействия на предмет с помощью орудия, возможно исследование другой стороны инструментального содержания - непредметной: в некоторых ситуациях упоминание орудия язык расценивает как несущественное, и тогда в качестве средства осуществления данного действия выступает способ. Формами выражения субкатегории способа в немецком языке являются специальные предлоги, а также инструментальные придаточные предложения и местоименные наречия, в русском языке - конструкции с творительным падежом,
5 предлогами путем, методом, сложносочиненные предложения со вторым союзным элементом тем самым.
Наблюдаемое явное укрупнение категории открывает новые перспективы в ее изучении с функциональной точки зрения, что позволяет наполнить данную категорию не только грамматическим, но и семантическим смыслом, выявить ее когнитивную динамику на материале немецкого и русского языков. В качестве эмпирического материала наиболее перспективным видится использование текстов газетно-публицистического стиля, в которых можно наблюдать живые процессы языкового развития, исследовать язык в реальном функционировании.
Объектом исследования выступают лексико-семантические структуры, содержащие в качестве активных элементов понятие орудия, средства, способа достижения цели.
Предметом анализа являются способы выражения категории инструмен-тальности в ее разнообразных проявлениях в текстовом пространстве публицистики.
Цель настоящего исследования - выявление языковых способов реализации инструментального содержания как в универсально-понятийном, так и национально-специфическом плане.
Поставленную цель планируется реализовать путем решения следующих задач:
рассмотреть лингвистическую сущность категории инструменталь-ность;
выявить универсальные характеристики инструментальной категориальной ситуации;
рассмотреть предикаты, формирующие инструментальные категориальные ситуации;
охарактеризовать содержательную сторону структур, имплицируемых предикатами целенаправленной деятельности;
определить круг грамматических средств, манифестирующих инструментальное значение;
установить структуру функционально-семантического поля инструментальное.
Материалом исследования послужили тексты российских и немецких журналов и газет „Аргументы и Факты", „Огонек", „Итоги", „Версия", „Популярная Механика", „Deutschland", „Spiegel", „Suddeutsche Zeitung", „Frankfurter Rundschau", „Welt", „Stern", „News Frankfurt" 2001-2005 гг. выпуска, из которых методом сплошной выборки было извлечено 2580 единиц анализа.
Гипотеза исследования заключается в том, что газетно-публицистические тексты, характеризующиеся тематической многоплановостью, контаминацией стилей, демократизацией языковой нормы, дают возможность комплексного изучения способов реализации категории инструментальное в таких дистантно родственных языках, как русский и немецкий.
Методы лингвистического исследования определяются поставленными в данной работе задачами.
Описательный метод используется для обобщения и классификации лек-сико-грамматических средств выражения инструментального значения.
Сравнительно-типологический метод в изучении такого универсального языкового явления, как инструментальность, имеет своей целью выявление сходств и различий между средствами выражения данной категории в русском и немецком языках.
Дефиниционный метод направлен на установление терминологического аппарата, обслуживающего изучаемую категорию.
С помощью метода полевого структурирования сформированы ядерная и периферийная зоны функционально-семантического поля инструментально-сти.
В исследовании применяются также статистические методики, контекстуальный и трансформационный методы.
Общетеоретическую основу диссертации составили работы А.А. Потеб-ни (1958, 1993), Н.Н. Трубникова (1968), Ю.П. Костюченко (1977), В.А. Ям-шановой (1978, 1979, 1991, 1992), А.В. Бондарко (1983, 1984, 1985, 1987, 2003), Р. О. Якобсона (1985), А. Вежбицкой (1985, 1996), G. Helbig (1973, 1975, 1977, 1981), J. Schroder (1979, 1981, 1987) и других ученых. В рамках исследований по функциональной грамматике определяющая роль отводится подходу «от семантики к средствам ее выражения», в то же время на разных этапах анализа осуществляется описание «от формы к семантике». Необходимость синтеза обоих направлений основывается на принципе асимметричного дуализма языкового знака, выдвинутого СО. Карцевским: «один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками» (Карцевский, 2001: 76). «Двусторонний подход» позволяет выйти за пределы средств, давно изучавшихся традиционной грамматикой, и обратиться к исследованию сложных единств, представленных разноуровневыми элементами.
Научная новизна исследования заключается в том, что в работе проводится изучение категории инструментальности на материале текстов газетно-публицистического стиля как одной из очень динамичных функционально-стилистических систем. С учетом различного толкования терминов «орудие», «инструмент», «средство» и выявления субкатегории способа определен единый, универсальный для всех сторон инструментального содержания аппарат. В работе рассмотрена роль предиката как семантического центра высказывания, участвующего в формировании инструментальной категориальной ситуации, установлены единицы лексического, грамматического и словообразовательного уровней функционально-семантического поля инструментальности, бытующие в пределах текстов газетно-публицистического стиля русского и немецкого языков.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Семантическая категория инструментальности представляет собой
сложное языковое образование, в основании которого лежит универсальная
мыслительная категория инструментальности, одинаково осознаваемая носи
телями любого языка. Данная семантическая категория обнаруживает в со
держательном отношении национально-специфические черты, которые, бу
дучи отражены в языковой картине мира, в реальности порождаются опреде
ленной спецификой деятельности, образом жизни и национальной культурой
народа.
Термин «средство» как элемент в составе более широкого системного образования - категории деятельности используется нами в качестве обобщающего все стороны инструментального содержания понятия: под «средством» понимается все то, что выполняет посредническую функцию в целенаправленной деятельности агентивного субъекта. Данное определение позволяет обозначить как языковое то онтологическое явление, которому соответствует инструментальность.
Инструментальная ситуация, основной чертой которой является целенаправленность, характеризуется наличием нескольких составляющих: агентивного субъекта, целенаправленно осуществляемого действия и средства. В инструментальной ситуации представлена одна из трех возможных фаз любого деятельностного акта, каждая из которых предполагает наличие своего типа средства. Регулятивной инструментальной ситуации соответствует средство реализации цели, исполнительской - средство осуществления действия, результативной - средство достижения результата.
Функционально-семантическое поле инструментальности, в содержательной основе которого лежит универсальное понятие средства, представляет собой в обоих языках поле полицентрического типа, которое характеризуется наличием двух центров - «средство-предмет (орудие)» и «средство-непредмет (способ)».
Полевое структурирование позволяет установить как универсальные тенденции, выражающиеся в способности одних языковых средств участво-
9 вать в выражении разных субкатегориальных значений, а других - специализироваться только на презентации какой-либо определенной субкатегории, так и национально-культурную специфику в передаче инструментальных отношений средствами русского и немецкого языков в пределах текстов газет-но-публицистического стиля: в русском языке доминантами микрополей «средство-предмет (орудие)» и «средство-непредмет (способ») выступает Те. п., тогда как в немецком языке центральным конституентом микрополя «средство-предмет (орудие)» является предлог mit, а микрополя «средство-непредмет (способ)» - предлог durch.
Теоретическая значимость исследования определяется тем, что в работе изучен один из важнейших участков семантической системы русского и немецкого языков в его взаимодействии со сложной иерархией лексико-грамматических средств языковой номинации. Разработанная методика исследования может быть использована при изучении средств выражения других семантических категорий. Данное изыскание вносит вклад в изучение семантической категории инструментальности, продолжая ее исследование на материале текстов газетно-публицистического стиля двух языков.
Практическая ценность настоящей диссертации заключается в том, что результаты проведенного исследования могут быть использованы в преподавании курсов общего языкознания, теоретической и практической грамматики, а также при практическом обучении немецкому языку или преподавании русского языка как иностранного. Материалы исследования используются автором в преподавании практического курса немецкого языка.
Апробация работы. Результаты исследования нашли отражение в международном сборнике научных трудов «Актуальные проблемы коммуникации и культуры-2» (Москва-Пятигорск, 2005), в сборниках, выпущенных по итогам Всероссийской научно-практической конференции «Лингвистическое образование: профессия, миссия, карьера» (Ставрополь, 2003), Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык и активные процессы в современной речи» (Москва-Ставрополь, 2003), IV Всероссийской научно-
10 методической конференции «Иностранный язык и иноязычная культура в образовании: тенденции, проблемы, решения» (Томск, 2005). Основные положения диссертации обсуждались на региональной научно-практической конференции «Русский язык и региональная языковая культура: история и современность» (Ставрополь, 2003), XI итоговой (межвузовской) научной конференции студентов и молодых ученых (Ставрополь, 2003), на ежегодных научно-методических конференциях СГУ «Университетская наука - региону» (Ставрополь, 2001, 2003, 2005), а также на заседаниях кафедр теории и практики перевода, немецкого языка Ставропольского государственного университета.
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка, включающего научную и справочную литературу, а также источники лингвистического материала. Текст содержит 7 таблиц и 4 схемы.
Лингвистическая сущность категории инструментальное: экскурс в историю изучения
Категория инструментальности уже долгое время является объектом интереса лингвистов различных школ и направлений. Данная категория представляет собой универсалию, наличествующую в структурах различных языков, обусловленную общими закономерностями отражения объективной реальности и единства мира в сознании людей. В культуре и быте каждого народа широко представлены артефакты, которые человек использовал в качестве инструментов в процессе целенаправленного изменения окружающего мира. Важность инструментов в жизни и деятельности человека подтверждается наличием многочисленных и разнообразных лексических и грамматических средств, специализирующихся на передаче инструментального смысла.
Существует большое количество работ, посвященных исследованию различных сторон инструментального значения. Изначально изучение инструментальности протекало в русле исследования становления и развития падежных систем, поскольку в качестве наиболее распространенного средства выражения инструментального значения выступает падеж: творительный - в русском языке, дательный падеж в сочетании с предлогом mit - в немецком. Данный этап ознаменован работами таких лингвистов, как A.M. Пешковский (1938), Д.С. Станишева (1958), В.Г. Адмони (1963), И. А. Мыльникова (1963), Р. Мразек (1964), Ю.П. Костюченко (1977), В.В. Мартынов (1982), В.А. Бе-лошапкова, Е.В. Муравенко (1985), P.O. Якобсон (1985), А. Вежбицкая (1985), Р.А. Колосовская (1985), Ф. Фичи (1987), В.П. Москвин (1988), Г.А. Баева (1994), Н. Paul (1956), I. Dal (1962), W. Schmidt (1967, 1984), О. Behaghel (1968), J. Adelung (1977), D. Krohn (1980), G. Helbig (1981), A. Zimmermann (1985), O. Moskalskaja (1983, 1985), W. Admoni (1986), I. Johansen (1988), которые представляют собой определенные вехи на пути исследования языковых явлений в направлении «от формы к смыслу».
Для основательного и глубокого понимания особенностей системы современного языка необходимо знать, как эта система складывалась, чем древняя система отличалась от современной и каковы причины произошедших в ней изменений. В продолжение падежной тематики мы обращаемся к работе Ю.П. Костюченко (1977), посвященной вопросам исторического синтаксиса творительного падежа в русском языке в сравнении с балтийскими и германскими. Ценность исследования заключается в попытке определить «смысл» изучаемых явлений в древних языках и понять семантико-синтаксическую сторону их функционирования с позиций строя древнего, а не современного языка.
Традиционная концепция классического индоевропейского языкознания в качестве исконного значения индоевропейского творительного падежа (далее - Тв. п.) рассматривает социативно-инструментальное значение: «Творительный указывает, с кем или с чем (разрядка наша. - А.К.) действие совершается (откуда значение: кем, чем)» (Мейе, 2002: 353; ср. также: Paul, 1956: 379). Основное значение творительного общеславянского языка также принято считать орудийным. По мнению Ю.П. Костюченко, подобное представление обусловлено рядом факторов. С одной стороны, высокая частотность употребления творительного орудия в старославянских переводах, характеризующихся нередко неправильно понятым переводчиками содержанием известного места оригинала, способствовала созданию в современном языке распространенного, но ошибочного мнения об орудийном значении как основном для Тв. п. в древнем языке. С другой стороны, сказалось влияние младограмматической школы, представители которой значение славянского Тв. п. воспринимали только через аналогию со значением сочетания немецкого предлога mit + Dat. (Костюченко, 1977: 12).
Основываясь на фактическом материале непереводных памятников и других источников, близких к живому народному языку, Ю.П. Костюченко предполагает, что в языке периода, непосредственно предшествовавшего появлению письменности, творительный орудия занимал весьма скромное место, творительный деятеля вообще не употреблялся, а творительный обстоятельственный являлся основным значением Тв. п. На достаточно широкое бытование последнего в древнем языке указывал еще А.А. Потебня, который видел истоки творительного орудия в оттенках обстоятельственных значений: «Можно думать, что многие случаи, понимаемые нами под твор. орудия, сначала вовсе не существовали для мысли, образовавшись потом по аналогии с немногими твор. орудия, которые одни лишь прямо примыкают к твор. пути» (Потебня, 1958: 443). В дальнейшем в результате развития общества и соответствующего совершенствования языка распространенность творительного орудия неуклонно возрастала и в итоге привела к тому, что в современном языке указанное значение стало основным для Тв. п., «чего не было еще в древнем и в чем состоит различие (в данном случае) между древним и современным языком» (Костюченко, 1977: 18; см. также: Табаченко, 2003: 64-66).
Особый лингвистический интерес представляет для нас обзор лингвистических фактов, отображающих исторические изменения в наборе языковых средств, специализирующихся на выражении орудийности в немецком языке. По наблюдениям ученых, падежная система немецкого языка претерпела достаточно большие модификации дважды. В частности, то, что в индоевропейском выражалось аблативом, в германских языках передавалось другими падежами: генитивом, инструменталисом. На следующем этапе общего распада флексии исчезают вокатив и инструменталис. Таким образом, из восьми индоевропейских падежей в древневерхненемецком сохранилось только четыре формы, что по своим основным параметрам совпадает с именной парадигмой склонения современного немецкого языка.
Средство как один из элементов категории деятельности
Понимание сути инструментального смысла и его трактование характеризуются наличием разнообразных, зачастую прямо противоположных точек зрения. Разногласия в определении инструментального значения связаны не столько с относительно недавно выделенным в рамках функционально-семантических исследований значением способа, сколько касаются традиционно разрабатываемой орудийной стороны. Особенность терминологической ситуации состоит в том, что единицы, используемые для обозначения субкатегории орудия, зачастую переносятся на инструментальную категорию в целом. Особенно ярко эта тенденция прослеживается в период, когда изучение категории инструментальности велось в направлении «от формы к смыслу» и основывалось на многозначных формах Тв. п. в русском языке и сочетаниях mit + Dat. в немецком.
Для определения орудийного значения исследователи использовали различные критерии. Определенное количество дефиниций инструментальности дается через понимание материального предмета, используемого для осуществления действия: инструмент - «предмет, находящийся в процессе использования для физического воздействия на другой предмет» (Москвин, 19886: 51; см. также: Чейф, 1975: 176; Транов, 1976: 16; Белошапкова, Муравенко 1985: 78; Муравенко, 1987: 5; Варпахович, 1986: 9; Longacre, 1976: 31; Schumacher, 1986: 829). Но данное определение действительно только для субкатегории орудия и не может выступать в качестве универсального понятия для всех инструментальных субкатегорий.
В некоторых дефинициях орудия выделяется наличие признака «неодушевленность». Так, Ч. Филлмор определяет инструментальный падеж как «падеж неодушевленной силы или предмета» (Филлмор, 1981а: 405; см. также: Freidhof, 1972: 29). Но опыт исследования инструментальности показывает, что орудийную функцию могут выполнять как лица, так и нелица: передать через связиста сообщение; Hasen тії Hunden hetzen (травить зайцев собаками).
Характеристика орудия по признаку «неизменяемость» (Филлмор, 19816: 526-527) может быть актуальной только для дискретных орудий. Использование орудий недискретного характера таких, как вещества, материалы, разного рода несчитаемые предметы, приводит к их количественному и качественному «расходованию, связыванию» (Белошапкова, Муравенко, 1985: 78): они «становятся в некоторых отношениях иными после совершения с их помощью узуальных действий» (Ямшанова, 1991: 21).
В некоторых определениях используется характеристика «специализи-рованность для осуществления определенного вида деятельности» (Мразек, 1964: 35), «предназначенность для действия» (Лазарева, 1982: 90), т.е. орудия понимаются как «предметы, изготовленные, приспособленные или предназначенные для целенаправленного физического воздействия» (Москвин, 1988а: 5). В действительности же обнаруживается большое количество инструментальных ситуаций, в которых в качестве средства выступают окказионально используемые предметы: Люминесиентными лампами «флю» мы дрались, как мечами (О, 27/04: 47); Nun wollen die Amerikaner erste Gerate erproben, тії denen sie ganz bestimmte Bombenzunder blockieren konnen, die besonders haufig im Irak verwendet und mittels Handy ausgelost werden (Sp, 1/04: 89), или действие: Ударом палки он сбил яблоко с дерева (В, 23/03: 9); Durch Ziehen hat sie den Stoff gerissen (W, 3/04: 11).
Во многих дефинициях указывается на тесную связь инструментально-сти с причинностью: «нечто, использованное в качестве инструмента, причинно вовлечено в действие» (Вежбицкая, 1985а: 314); «объект, который в качестве инструмента причинно задействован в событии» (Helbig, 1975: 117); «последняя причинная инстанция в действии с двумя причинными инстанциями» (Pleines, 1976: 77); «инструментальный падеж можно определить как величину, которая оценивается как непосредственная, действенная причина в действии или событии, на которую ссылается говорящий» (Starosta, 1981: 63; см. также: Филлмор, 1981а: 405; Nilsen, 1973: 103; Zimmermann, 1985: 35). К. Шатте предлагает трактовать одушевленный субъект, породивший нечто, вызвавшее результативное состояние, как «отдаленную причину» («Ursache», «Verursacher»), а предмет, который в зависимости от позиций может быть интерпретирован и как орудие, и как причина, обозначить «причинный инструмент» («das ursachliche Instrument») (Schatte, 1987: 20). Действительно, «с позиции результата нечто, вызвавшее этот результат (следствие), может восприниматься как причина» (Ямшанова, 1991: 23), однако подобное двойственное определение инструментального компонента актуально только для ситуаций, рассматриваемых с позиций современного представления об инструментальное как результативные, и исключается для регулятивного и исполнительского типов инструментальных ситуаций, о которых речь пойдет далее. Прямое, хотя и не аргументированное, отрицание данной взаимосвязи мы находим у У.Л. Чейфа: инструмент - это «определенный объект, играющий какую-то роль в осуществлении процесса, но не являющийся движущей силой, причиной или инициатором действия» (Чейф, 1975: 176) и И. Шредера: «причинно или намеренно используемое средство, с помощью которого можно достичь цели» (Schroder, 1979: 326).
Подавляющее большинство исследователей орудийной субкатегории за редким исключением отмечают связь инструментального значения с понятием целенаправленности. Инструменты понимаются как «предметы, изготовленные, приспособленные или предназначенные для целенаправленного физического воздействия на материальный объект» (Москвин, 1988а: 5; см. также: Мразек, 1964: 45; Транов, 1976: 16; Вежбицкая, 1985а: 314; Варпахо-вич, 1986: 9; Долгополова, 1988: 6-7; Longacre, 1976: 31; Brennenstuhl, 1980: 4). Точка зрения, согласно которой инструментальный компонент может выделяться не только при целенаправленном, но и при непроизвольном действии, не нашла широкого распространения, но имеет определенное число сторонников (Белошапкова, Муравенко: 1985: 106; Plemes, 1976: 82; Helbig, 1977: 77; Schroder, 1979: 323; Starke, 1984: 105): Она сильно размахивала руками (при ходьбе) - Она сильно размахивала руками (сигнализируя о чем-либо). Мы присоединяемся к тем авторам, которые в указанных примерах видят противопоставление «инструментов целенаправленных действий» «квазиинструментам непроизвольных действий» (Вежбицкая, 1985а: 317), а в следующих предложениях склонны видеть объектное, а не инструментальное значение существительного, обозначающего часть тела: Старик моргал глазами , Die Frau wackelt mit dem Kopf.
Инструментальный компонент высказывания с позиции теории валентности
Изучение ИКС с позиций функционального подхода подразумевает проведение исследования под разными углами зрения. Речь, прежде всего, идет о семантическом и синтаксическом аспектах, иначе говоря, о предикатно-аргументных и глагольно-актантных отношениях и их взаимодействии. Рассмотрение инструментальных актантов в рамках глагольно-актантных отношений касается количественного и качественного аспектов: в первом случае имеется в виду обязательность / факультативность их появления при глаголе, во втором случае проводится анализ с позиции членов предложения и исследование формальных средств выражения инструментального актанта.
Формирование инструментальных отношений происходит в определенных языковых условиях. Основным фактором, обусловливающим качество категориальной ситуации, выступает предикат. Именно предикатом наряду с контекстом определяется не только количество аргументов, но в известной мере и лексико-семантические характеристики слов, заполняющих аргументные позиции.
Каждый предикат обладает собственным набором аргументов, которые, используя термины семантических ролей, можно охарактеризовать как агенс, пациенс, адресат, инструмент и т.д. Информация об аргументах предиката имплицитно закодирована в самом глаголе и аналогична синтаксическим валентностям глагола: «владение соответствующими глаголами предполагает (интуитивное) знание их валентностных и семантических свойств» (Касевич, 1992: 13). Аргументный набор предиката определяет часть свойств последнего с позиции семантической валентности. Наиболее емкое определение семантической валентности принадлежит М.Д. Степановой и Г. Хельбигу, которые подчеркивали, что семантическая валентность отражает тот факт, что слова требуют определенных контекстных партнеров с определенными семами и исключают других контекстных партнеров с другими семами. Отбор подходящих партнеров и «исключение недопустимых контекстных партнеров осуществляется на основе совместимости или несовместимости семантических признаков обоих контекстных партнеров (с лингвистической точки зрения), которые в свою очередь мотивированы явлениями действительности (экстралингвистически)» (Степанова, Хельбиг, 1978: 155-156). Согласно позиции лингвистической семантики, точки зрения которой мы придерживаемся, считается, что «у некоторого слова Л есть семантическая валентность X, если слово Л описывает ситуацию, в которой есть обязательный участник, выполняющий роль X. Значения слов, связанных с Л и обозначающих обязательных участников описываемой словом Л ситуации, называются семантическими актантами слова» (Кобозева, 2000: 140).
Несмотря на проведенную аналогию, семантические роли и семантическую валентность следует отличать от синтаксических актантов и валентности: «Семантические актанты и валентности - это единицы и отношения плана содержания речевого отрезка, а синтаксические актанты и валентности - это единицы и отношения, характеризующие план выражения речевого отрезка. Вторые выступают в качестве означающего для первых» (Кобозева, 2000: 141). Иными словами, если синтаксические валентности вытекают из употребления соответствующей лексемы в тексте и являются фактором словаря, то «семантические валентности в отличие от этого не обязательно непосредственно проявляются в сочетаемости слов» (Касевич, 1992: 14; см. также: Helbig, Schenkel, 1975: 49).
Аргументами рассматриваемых в данной работе предикатов целенаправленного действия единодушно признаются агенс, пациенс и инструмент. В то же время мнения исследователей относительно инструментального компонента высказывания с валентностной точки зрения не всегда совпадают. В одних работах орудийный актант определяется как содержательно обязательный (Schroder, 1987: 76), в других - как содержательно факультативный (Лесник, 1966: 89; Золотова, 1982: 33; Кибардина, 1979: 31; Сильницкий, 1986: 33).
Проблема факультативной валентности рассматривается в работах СМ. Кибардиной (Кибардина 1979, 1988), в которых факультативными в плане содержания определяются аргументы, «достаточно однозначно предполагаемые семантикой глагола» (Кибардина, 1979: 31). В качестве примера приводятся глаголы, обозначающие конкретное действие, выполняемое с помощью какого-либо инструмента. Среди них выделяются значения с включенным в их семантику инструментом и значения, открывающие в предложении место для аргумента с категориальным признаком инструмента. Глаголы первой указанной группы такие, как лопатить, утюжить, sdgen, loffeln, pflilgen и т.п., определяются как формально двухвалентные с факультативным инструментальным аргументом: Он пилил дрова пилой; Er loffelte die Suppe mit einem Loffel. Однако в случае необходимости выделения применяемого инструмента, его конкретизации, в предложении используется компонент, повторяющий сему в значении глагола - вводится атрибут: Он пилил дрова старой ржавой пилой. Глаголы второй группы не называют инструмент, но их семантика достаточно однозначно предполагает его значение: колоть дрова (топором), гладить белье (утюгом); schneiden (mit dem Messer) и т.д. Инструмент у данных глаголов признается в обоих языках факультативным аргументом, и для предложений с его участием характерно скорее его отсутствие, чем присутствие. Появление инструментального аргумента свидетельствует о необходимости конкретизации его с помощью атрибута (Он резал хлеб тупым ножом) или замене обычного инструмента предметом, не предназначенным для этой цели.
Структурная характеристика словообразовательного уровня функционально-семантического поля инструментальное
При вовлечении в орбиту исследования содержательных и функциональных сторон определенного языкового явления «почти всегда оказывается невозможным ограничиться одним уровнем языка» (Ярцева, 1976: 11). Тем более, что русский и немецкий языки, будучи родственными, представляют собой благодатную почву для выявления и сопоставления определенных закономерностей, характеризующих не только лексический, но и словообразовательный, а также грамматический уровни ФСП инструментальности. От рассмотрения единиц лексического уровня мы переходим к освещению словообразовательного уровня ФСП инструментальности, чтобы на следующем этапе обратиться к грамматическим средствам выражения инструментального значения. Выбранный в рамках данной работы ход изложения мотивирован тем, что «лексические, словообразовательные единицы являются тем фоном, на котором грамматическая форма приобретает определенное значение» (Долгополова, 1988: 9). Данное высказывание перекликается в некоторой степени с точкой зрения И.С. Улуханова, условно отводящего словообразованию место «между грамматикой и лексикой» (Улуханов, 2004: 14).
Важнейшими элементами словообразовательной системы выступают словообразовательный формант и словообразовательное значение. Последнее не является индивидуальным значением отдельного слова, а имеет специальное средство выражения - словообразовательный формант, представляющий собой «наименьшее в формальном и семантическом отношениях словообразовательное средство (средства) из числа тех средств, которыми какое-либо слово отличается от слов, находящихся с ним в отношениях мотивации» (Улуханов, 2004: 8). Отвлекаясь от абсолютно конкретных лексических значений, можно сказать, что словообразовательное значение отличается от лексического тем, что «его внешнее формальное выражение связано с аффиксальными (а не с корневыми) морфемами и соответствующими деривационными моделями (или формулами, операциями)» (Васильев, 1990: 37). К единицам словообразовательного уровня причисляются, таким образом, слова, имеющие в своем составе словообразовательные форманты. Так, слово врач не входит в сферу словообразовательной семантики, поскольку его значение (деятель - лицо) не выражено с помощью словообразовательного форманта, чего нельзя сказать о слове взрыватель, обнаруживающем формант -телъ.
Обычно исходным пунктом классификации мотивированных слов является деление на части речи, альтернативу которому составляет способ описания словообразования «от мотивирующей части речи» (слова, мотивированные глаголами, существительными, прилагательными и т.д.). В нашем исследовании мы будем придерживаться первого указанного способа, в пользу которого говорит, во-первых, тот факт, что «взаимоотношения между мотивированными словами разных способов словообразования, между типами разной продуктивности и т.п. осуществляются в пределах одной части речи» (Улуханов, 2004: 122), а, во-вторых, рассмотрение «по частям речи» позволяет оптимально обозначить в рамках задач данной работы, в которые не входит изучение словообразовательных систем русского и немецкого языков, определенные универсальные и национально-специфические словообразовательные явления, наблюдаемые на соответствующем уровне ФСП инструментальное.
Известно, что инструментальное значение находит более яркий языковой характер выражения именно на словообразовательном уровне, многогранно проявляясь в семантике слов разных частей речи и даже групп слов одной части речи. Данный тезис подтверждается собранным эмпирическим материалом, основной массив которого заполняют образованные различными способами существительные.
В связи с инструментальным значением традиционно в русском и немецком языкознании рассматривают существительные, образованные от глагольных основ с помощью различных суффиксов: -тель, -щик/-чик, -ка, -лка, -ок, -атор, -ник, -ег, -ler, -пег, -ent и др.: копнитель, зритель, взрыватель, дрессировщик, заточка, плетка, гребенка, соска, колотушка, глушилка, молоток, секатор, кипятильник; Maler, Hersteller, Erzeuger, Kopierer, Mitarbeiter, Produzent:
(1) И в это же время другой уголовник по кличке Хорь ударил такой же заточкой Баукина - метил тоже в живот, но попал в бедро (О, 29/04: 56);
(2) Bei Parmalat wurden systematisch die Bilanzen frisiert, Dokumente per Scanner und Kopierer selbst gebastelt (Sp, 1/04: 64). При этом особенно тесно образование названий орудий действия и обозначений агента действия связывается с такими суффиксами, как -тель, -щик/-чик в русском языке и -ег в немецком, которые не потеряли своей продуктивности и по сей день. В.В. Виноградов пишет, что в словах на -тель, обозначающих инструменты, приборы, приспособления, «значение активного производителя действия подчеркнуто резче, чем в обозначениях лиц, образованных с помощью того же суффикса» (Виноградов, 1972: 84). О суффиксе -ег известно, что, восходя первоначально к герм, -ari и лат. -arius, он служил продуктивным средством для образования имени деятеля, значительно расширив впоследствии сферу своего функционирования (Мурясов, 1972: 92).
Активное бытование данного типа образования отглагольных существительных характерно, в первую очередь, для специализированной литературы технической и сельскохозяйственной направленности (см.: Коготкова, 1980: 157-160; Лазарева, 1982: 90-96.
