Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Жанры очерка и рассказа в региональном литературном процессе
1.1. Периодика Енисейской губернии 19
1.2. Очерк в системе газетных жанров 26
1.3. Истоки сибирского рассказа 41
1.4. Рассказ в системе газетных жанров 58
1.5.Поэтика «малых» жанров сибирской литературы конца XIX — начала XX вв 64
1.6. Сибирская поэзия конца XIX - начала XX вв 87
Глава 2. Роль «малой» прозы в становлении художественных принципов «Молодой литературы Сибири»
2.1. «Молодая литература Сибири» 101
2.2 «Малые» жанры в творчестве авторов «Молодой Сибири» 103
2.3. Поэтика прозаических жанров Г.Д. Гребенщикова 115
2.4. Традиции сибирского рассказа в поэтике романа Г. Гребещикова «Чураевы»
Заключение 137
Примечания. 149
Библиографический список 162
Приложение 184
- Периодика Енисейской губернии
- Очерк в системе газетных жанров
- «Молодая литература Сибири»
- «Малые» жанры в творчестве авторов «Молодой Сибири»
Введение к работе
Основной единицей историко-литературного процесса являются литературные жанры. Каждый из них обладает определенным комплексом устойчивых свойств. Даже вновь возникшие в собственно литературном опыте жанры представляют собой итог совокупной деятельности начинателей и продолжателей. Как показывает практика, жанры трудно систематизировать и классифицировать, так как «самые признаки жанра эволюционируют» [1. С. 275]. Кроме того, будучи «многоразличными», жанровые признаки «не дают возможности логической классификации жанров по одному какому-нибудь основанию» [2. С. 207]. В связи с этим «установление систем жанровых типологий будет всегда сохранять опасность субъективизма и случайности» [3. С. 173]. Однако современное литературоведение успешно осуществляет разработку понятия «литературный жанр» не только в аспекте конкретном, историко-литературном, но и собственно теоретическом.
Жанр определяется как исторически сложившееся подразделение во всех видах искусства, как тип художественного произведения в единстве формы и содержания. При этом выделяются три аспекта. Нормативный: жанр выступает как более или менее постоянный набор признаков, которые охватывают различные уровни художественной структуры (тематический, сюжетно-композиционный, речевой). Исследование жанровых особенностей в нормативном аспекте не позволяет установить связи между предшествующей системой жанров и существующей, выявить принципы функционирования жанра при переходе в качественно иную систему. Поскольку вся последующая литература заимствует предыдущую через генетические признаки {генетический аспект), которые достаточно полно разработаны М.М. Бахтиным и связаны с понятием «память жанра». Именно «па-
мятью» жанра объясняется то, что значительные художественные произведения воспроизводят весь предшествующий культурный опыт.
Наряду с нормативным и генетическим аспектами также велико значение конвенционального аспекта, позволяющего воспринимать произведение под тем или иным жанровым углом зрения, поскольку понятие жанровой конвенции сугубо соответствует определенному литературному периоду. Механическое перенесение конвенции одной эпохи на другую влечет неоправданные смещения.
Понятие литературного жанра фиксирует также типовую общность художественной структуры группы произведений, обладающую определенной исторической устойчивостью. Следовательно, определить жанровую природу произведения - это, значит, установить наличие объективно существующих связей между ним и родственными ему произведениями по жанровому признаку. Мнение Д.С. Лихачева о том, что «категория литературного жанра - категория историческая, и литературные жанры появляются только на определенной стадии развития искусства слова и затем постоянно «меняются и сменяются» доказывает, что без учета факторов, определяющих историческое формирование жанровых структур, установление жанровых типологий будет неверно. Более того, в каждый исторический период жанры соотносятся между собой по-разному. Они «вступают во взаимодействие, поддерживают существование друг друга и одновременно конкурируют друг с другом», поэтому нужно изучать не только отдельные жанры и их историю, но и «систему жанров каждой данной эпохи» [4. С. 42].
При этом восприятие художественного произведения зависит от его жанрово-родовых свойств: «Жанр является одним из мостов, соединяющих писателя и читателя, посредником между ними» [5. С. 77]. Следовательно, жанр является переходным звеном между литера-
турой как глобальным эстетическим единством и наиболее конкретным ее проявлением — отдельным произведением. Кроме того, жанр -это и способ реализации эстетических качеств литературы, один из уровней их конкретизации. При этом мера конкретизации, осуществляемая через посредство жанра, зависит от характера эстетической жизни эпохи.
Так, в Древней Руси существовала следующая схема: «литература — стиль — эпоха - жанр». С утверждением реализма в литературе мера жанровой конкретизации изменилась: «литература — метод - направление - стиль - род — жанровая разновидность — творческая индивидуальность - произведение». Модель жанра приобретает качества своеобразной темы для вариации, имеющей смысл постольку, поскольку для соотнесения вариантов необходимо общее основание. В связи с этим «жанр в пределах данной эпохи или «школы» - сложная система, которая может не осуществляться целиком в отдельных произведениях, но присутствует в литературном сознании как особая нормативная «идея» жанра. Она не всегда совпадает с определением, которое дает классическая поэтика, и всегда богаче его» [6. С. 59].
Жанр понимается также и как один из уровней морфологического членения литературы. При этом «под словом жанр подразумевается определенный вид литературных произведений, принадлежащих к одному и тому же роду» [7. С. 100]. Необходимо отметить и то, что жанровая форма имеет собственную содержательную сущность: это предмет изображения, отвлеченно мыслимый и вполне определенный тип взаимосвязи характеров и среды. Определенные их взаимодействия, увиденные художником в определенных обстоятельствах (социально-исторических, природно-географических), составляющих сферу изображения, вызывают определенную идейно-образную реакцию - стремление к некой структурно-стилевой целостности воплощения. Качество такой целостности определяется типом субъектной
6 «связи».
Из этого следует, что литературно-художественный жанр - тип целостной, завершенно выраженной эстетической соотнесенности определенного предмета изображения с определенной структурно-стилевой системой авторского отношения к изображаемому. Познание каждого из диалектически противоречивых начал в их единстве показывает, что первое, идущее от объекта, имеет по существу функции движения и изменения, а второе, принадлежащее субъекту, -функцию закрепления и сохранения жанрового качества. Более того, предмет изображения - исторически изменяющаяся сущность жанра. В пределах широкого теоретического обобщения он представляется одновременно и весьма отвлеченным, «пунктирным», и довольно ёмким по охвату началом. Поскольку мир есть непрерывное движение объективной реальности, которая отражается нашим сознанием, воображением, то жанровая структура в искусстве как бы отражает беспредельное в предельном. Выделяя предмет изображения, художник не может не обозначить и самого себя, не может не определить своего отношения к предмету. Данное отношение порождает субъективно-объективную зависимость, которая является основным жанрообра-зующим фактором, несущей конструкцией во всей структуре.
Из этого следует, что типология жанров художественной словесности, в основу которой положен содержательный критерий, есть доказательство исторической стадиальности. Литературный жанр занимает в системе литературоведческих понятий «узловое» положение. В жанре скрещиваются и находят выражение важнейшие закономерности литературного процесса: соотношение содержания и формы, замысла автора и требования традиций, ожидания читателя, устойчивые и быстро изменяющиеся особенности литературы. Именно жанры осуществляют начало преемственности и стабильности в литературном развитии. При этом в процессе эволюции литературы уже
f'
*Mh существующие жанровые образования обновляются, возникают но-
вые, меняются соотношения между жанрами и характер взаимодействия между ними. Установлено, что весьма тесными и разноплановыми узами жанры литературы связаны с внехудожественной реальностью. Эволюция жанровых форм, всегда содержательно значимых, во многом зависит и от сдвигов в собственно социальной сфере, поскольку произведение того или иного жанра ориентировано на определенные условия восприятия: «Для каждого литературного жанра
#у характерны свои особые концепции адресата литературного произве-
дения, особое ощущение и понимание своего читателя, слушателя, публики, народа» [8. С. 279].
Любая национальная литература представляет собой чрезвычайно сложно организованную систему, неоднородность которой просматривается на самых разных уровнях: в сфере жанров, стилей, идеологии, авторского мастерства и, конечно, на уровне поэтики репрезентативных текстов. Поэтому в отечественном литературоведении в настоящее время активно разрабатывается понятие «художест-
jc. венной картины мира». Эта «картина» в содержательном плане зави-
сит не только от объекта, но и от принципов изображения действительности и их масштабов. Следовательно, нельзя исключать из поля зрения так называемую «массовую» литературную продукцию. Сегодня специалисты не сомневаются, что построить полную модель общенационального литературного процесса невозможно, базируясь на анализе одних шедевров.
В литературной науке постоянный интерес к проблемам «массовой беллетристики» и ее поэтики проявляли М.М. Бахтин, В.М. Жирмунский, Ю.М. Лотман и др. Например, Ю.М. Лотман в статье «О со-
. держании и структуре понятия "художественная литература" освеща-
ет истоки и причины обращения специалистов к проблеме массовой литературы: «Интерес к массовой литературе возник в русском клас-
Щ' сическом литературоведении как противодействие романтической
традиции изучения «великих» писателей, изолированных от окружающей эпохи и противопоставленных ей [9. С. 209]. Исследователь приходит к выводу, что массовая литература функционально замещает фольклор и становится своего рода посредником между «высокой культурой и вкусами большинства людей», а впоследствии она «представляет собой фольклор письменности и письменность фольклора» [10. С. 210]. А.Я. Гуревич, следуя «демократической» традиции
Ші в историографии, указывает на невозможность постичь законы мыш-
ления «масс без внимания к тексту "второго ряда". «Если под "культурой", как традиционно принято, понимать исключительно или преимущественно шедевры, то их анализ едва ли раскроет историку миросозерцание широких слоев населения. Изменение же угла зрения, сосредоточение внимания на всех "составляющих" общества, включая необразованных и неграмотных, неизбежно влечёт за собой и иной отбор источников, которые надлежит изучать, для того чтобы проникнуть в недра народного сознания» [11. С. 159].
ж^ В статье «Русская беллетристика: эволюция, поэтика, функции»
И. Гурвич сравнивает «второстепенного писателя» с летописцем или хроникёром, который оперативно откликается на злобу дня, обозревает окружающее, живописует многообразие лиц, занятий, укладов, ничего не упуская, ничем не пренебрегая из увиденного и узнанного [12. С. 113 - 142]. Более того, исследователь выделяет три основные функции «массовой беллетристики», раскрывающиеся в её взаимодействии с литературой «верхнего ряда»: 1) подготовительную ("обыкновенные таланты" нередко нащупывают, открывают для разработки те тематические, проблемные пласты, которые позднее будут
вспаханы классикой» [13, С. 134].); 2) видообразующую (осуществлять
ется через подражание произведению, признанному образцом, «путе-
указателем»: «беллетристика реагирует на импульс, идущий «свер-
,m xy», и с этого нередко начинается образование жанровой и иной общ-
ности» [14. С. 137].; 3) закрепляющую («силами многих "второстепенных" писателей в обиходе закрепляется наличный творческий инструментарий, наличные способы литературного созидания» [15. С. 142].).
Мы согласны с тем, что классика тесно связана с литературными потоками более мелкого масштаба, тем более что в отечественном литературоведении интерес к проблемам «массовой беллетристики» и
Jr/ «низового текста» проявляли В.М. Жирмунский, В. Шкловский,
М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, И. Гурвич, В.М. Маркович и др [16].
Вслед за М.Е. Салтыковым-Щедриным литературоведы полагают, что «обыкновенные таланты» нередко нащупывают, открывают для дальнейшей разработки такие тематические и содержательные «узлы», которые позднее будут успешно освоены классикой. Но даже с точки зрения повторяемости тех или иных идей, сюжетов, приемов описания творчество литераторов «второго ряда» представляет несомненный интерес для понимания «механизмов» историко-
М\ литературного развития.
Вполне понятно, что особенно пристальное внимание творчеству так называемых «второстепенных» писателей уделяет региональное литературоведение. Исследование литературных явлений подобного порядка дает ценные результаты, значительно уточняет роль и место культурной периферии в национальном контексте.
Региональное литературоведение обладает давними научными традициями. Теоретические основы его, заложенные в трудах Н.К.Пиксанова, были развиты в литературно-краеведческом плане A.M. Путинцевым, М.П. Сокольниковым, П.В. Куприяновским, Н.А. Милоновым [17]. Различные аспекты, целые периоды литера-турной жизни края освещены в работах М.К. Азадовского, Е.И. Дер-гачёвой-Скоп, Г.Ф. Кунгурова, Ю.С. Постнова, Е. К. Ромодановской,
В.П. Трушкина, Н.Н. Яновского, В.Г. Одинокова, А.С. Янушкевича, Н.В. Жиляковой, Л.П. Якимовой и др.
Вполне оправданно, что сначала разыскания по истории сибирской литературы шли в русле симбиоза историко-литературных подходов и «краеведческого» метода, основной задачей которого было освещение «малозаметных» фрагментов «целого» русской литературы, определение их позиции в системе этого «целого», а также выявление в каждом таком фрагменте «местной специфики».
Четкого понимания литературного регионализма как явления еще не сложилось, хотя идеи определения сибирского материала как уникального в историко-литературном смысле постоянно «витали» в воздухе. Особенно плодотворными оказались 1920-е годы, когда были созданы пионерские работы на эту тему. Так, в статье «Из литературы об областном искусстве», написанной М.К. Азадовским, предпринимается первая попытка систематизировать все признаки регионального текста. Первый признак исследователь связывает с языковой обособленностью той или иной области. При этом под «областной литературой» исследователь понимает в данном случае словесность того или иного этноса. Впоследствии термин «областная литература» расширит свой объем и станет применим в том числе и к «внутренним» провинциальным традициям.
Второй признак— «местный колорит»— предполагает «...всякое воспроизведение жизни - природы и быта той или иной местности...» [18].
Третий признак — «местное самосознание» - отражает «наличность тесного личного слияния автора с духом и интересами воспроизводимой в творчестве страны» [19. С. 275]. Несмотря на то что Азадовский не говорит о решающем значении какого-либо из трех разбираемых аспектов, указание на них представляет собой фактически первую попытку научно осмыслить и систематизировать все вы-
11 сказанные в конце XIX - начале XX вв. мнения об особенностях областного текста.
Также Азадовский считал, что всякие попытки обосновать существование самостоятельной, независимой «сибирской литературы» ссылками на физико-географическое или даже социально-экономическое своеобразие Сибири «идеологически порочны в корне», и, как следствие, выводил следующее определение: «Литература сибирская есть участок общерусской литературы, отображающий на краевом (местном, областном) материале её общий путь развития и происходящие в ней процессы борьбы классов» [20. С. 163].
С одной стороны, это своего рода «пространственный» взгляд на историко-литературный процесс, с другой - указание на «специфические местные черты и особенности».
Г.Ф. Кунгуров отрицал существование особой сибирской литературы и предлагал рассматривать только сибирскую тему в русской литературе. Исследователь замечает: «...считаем решающим не принцип выделения "сибирской литературы" в обособленный предмет исследования, такой литературы нет; предметом глубокого исследования должна стать проблема - Сибирь в русской художественной литературе» [21. С. 20].
Рассматривая эту проблему, Ю.С. Постнов выдвинул на первый план понятие литературного движения. «На наш взгляд, - писал он, -сибирской литературной традиции, хотя бы и относительно независимой и развивающейся по своим законам, не существует вообще. Речь может идти лишь об особенностях общерусской литературной традиции в условиях Сибири» [22. С. 23]. Во многом следуя за Аза-довским, Постнов расценивал сибирскую литературу как часть общенациональной литературы, представленную художниками, тесно связанными с общественной жизнью края и участвующими в местном литературном движении [23. С. 11]. Исследователь призывает изучать
литературу Сибири в русле общерусского литературного процесса: «...само изучение литературы Сибири в строгой хронологической последовательности, в их временных «сцеплениях» и синхронности, углубленный литературоведческий анализ произведений на основе рассмотрения творческого метода писателей, особенностей их мастерства и стиля и отличает историко-литературный аспект от литературно-краеведческого, ставшего традиционным при изучении литературы областей» [24. С. 10].
Как видим, важной чертой концепции Ю.С.Постнова становится установка на приоритет «общего» перед частным, хотя учёный и признаёт самобытность сибирской литературы, отмечая, что в регионе специфика была выражена ярче, чем в других областях. Эта точка зрения была взята за основу в «Очерках русской литературы Сибири» — самом крупном на данный момент обобщающем труде по истории сибирской литературы [25], где отправной мыслью стало выделение именно специфики регионального литературного развития.
Значительные временные отрезки регионального литературного процесса, такие, как, например, начало XX в., оказываются, исследованы лишь частично. Так, основная роль в освещении культурной ситуации в Сибири 1900-1920 гг. принадлежит книгам В.П. Трушкина и Н.Н. Яновского [26]. Статьи Н.Н. Яновского посвящены, например, отдельным писателям и редко характеризуют традицию в целом. В то же время безусловной заслугой указанных специалистов является сам факт внимания к сибирским текстам 1900-1920-х гг. В числе важных для нас исследований необходимо отметить работу, обращенную к творчеству Г.Д. Гребенщикова, «Георгий Гребенщиков в Сибири» [27. С. 131-181], статьи об А. Жилякове и Ст. Исакове [28].
В это же время в изучении сибирской литературы наметился и иной подход. Исследователи литературы Сибири начинают сосредоточивать свой взгляд на выявлении и определении специфики сибир-
ской литературы, её самостоятельных и самобытных черт. Литературное сибиреведение все чаще начинает обращаться не только к проблеме «местного колорита», но и к проблеме «местного самосознания», поискам «идеи» или даже целого комплекса идей, обусловливающих своеобразие регионального литературного процесса.
Термин «местное (или «областное») самосознание» возник в областнической публицистике второй половины XIX в. В 60-70-х гг. XIX в. областники Н.М. Ядринцев и Г.Н. Потанин, формулируя основные положения теории «сибирской литературы», утверждали, что местным авторам следует отказаться от решения проблем «мирового» и общерусского масштаба и перейти на позиции «краевого затворничества». Поскольку Сибирь, по мнению областников, имела особые нужды, во многом отличающиеся от общероссийских, то и местная литература, считали они, должна была сосредоточиться на отражении именно таких специфических вопросов. Этим она могла способствовать осуществлению основной идеи сибирского областничества -идеи «культурного сепаратизма Сибири», а также способствовать развитию самосознания жителей края, воспитывать в них «сибире-фильство».
На современном этапе явление регионализма (в культуре, географии, политике, социологии и т.д.) стабильно связывается с понятиями «областного самосознания» и «областной психологии». Это касается не только отечественной науки. Например, устойчивый интерес к данным факторам уже давно проявляет англо-американская филология [29]. Последние исследования по «сибирике» Б.А.Чмыхало, К.В.Анисимова, ГЛ.Спиридоновой также осуществляются в указанном русле [30].
Б.А. Чмыхало на материале сибирской литературы рассматривает формирование регионализма в качестве существенного фактора истории русской литературы. Особое внимание учёный уделяет типо-
?A,
логии, теоретико-литературным аспектам, методологии региональных
литературных исследований. По мнению Чмыхало, региональная ли
тература невозможна без некой idee fixe, которая вызревает непо
средственно в данной культурной среде. Анисимов приходит к пони
манию того, что сибирская литература «перестала быть неупорядо
ченным набором текстов и публицистических мнений» и сформиро
валась в начале XX в. Спиридонова, исследуя проблему типологии и
сюжетов в литературе Сибири XIX в., выделяет в сибирской беллет-
Ш) ристике сюжеты романтического и реалистического типа. Особенно
отмечается, что в ряде случаев сибирский реалистический сюжет дает те же мотивы и образы, что сюжет романтический, только в несколько иной интерпретации.
*
В.Г. Одиноков в предисловии к статье Рольфа-Дитера Клюге «Сибирь как культурная и литературная провинция» отмечает неуга-сающий интерес и западно-германских славистов к изучению сибирского региона как важнейшей составляющей общерусского культурно-литературного процесса. Исследователь отмечает, что профессор Рольф-Дитер Клюге выделяет не только общенациональные элементы в сибирской культуре, но и интернациональные, привнесенные зарубежными деятелями искусства и науки. Он прослеживает двусторонний процесс: ассимиляцию общерусского литературно-культурного наследия и культивирование явлений, отражающих специфику края» [31, С. 215].
Данное диссертационное исследование посвящено проблеме эволюции и поэтики «малых» жанров в литературе Сибири конца XIX - начала XX вв. Мы исходили из того, что эволюция «малых» жанров является важным фактором местного литературного процесса, где его специфика выражается наиболее полно. При этом литературу Сибири данного периода мы исследуем в русле подходов последнего времени, т.е. «не как механическую сумму разнородных текстов, а
как систему, элементы которой определенным образом связаны между собой» (К.В. Анисимов).
Актуальность обращения к указанной теме обусловлена, во-первых, ее общей неизученностью (явления такого ряда не попали даже в поле зрения авторов двухтомных «Очерков...»); во-вторых, общим направлением поисков отечественного литературоведения, рассматривающего региональное начало как важнейший «репродуктивный» элемент национальной культуры и уделяющего все большее внимание художественно второстепенным «периферийным» явлениям; в-третьих, необходимостью учета разнообразных специфических условий, которые влияют на жанровое развитие, определяют комплекс его признаков и внутриобразующих особенностей. Важно и то, что в категории жанра закрепляются наиболее устойчивые и актуальные формы художественного отражения жизни. Важно учесть, что неизменные трудности в литературоведении обычно представляют собой систематизация и классификация жанров, так как жанр - явление подвижное, находящееся в зависимости от историко-литературных и культурных реалий того или иного периода.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые системно рассматриваются эволюция и поэтика «малых» жанров литературы Сибири конца XIX - начала XX столетия. Анализ этой литературной эпохи должен в итоге привести к более углубленной и обновленной оценке движения и развития «малых» жанров в литературе Сибири. Научная новизна работы определяется также введением в исследовательский оборот принципиально нового материала — художественных текстов местных литераторов, почерпнутых в основном из сибирской журналистики соответствующего периода.
Объектом исследования являются тексты прозаических произведений литераторов-сибиряков Г. Гребенщикова, А. Новоселова, И. Гольдберга, публикации «сибирских текстов» в «толстых» журна-
16
/ лах начала XX в., а также «массовая беллетристика» сибирских газет:
рассказы и очерки А. Абаканского, В. Аркова, К. Боженко, М. Кларина, М. Линарова, Н. Сибирского, П. Силина, Л. Томина, С. Чадова, И. Хейсина и других авторов указанного периода.
Цель работы - исследование эволюции и поэтики «малых» жанров литературы Сибири конца XIX - начала XX вв.
Для осуществления указанной цели определены следующие задачи:
установить степень научной изученности, расширить круг источников исследования проблемы;
определить типологические особенности «сибирского» рассказа как
разновидности жанра, своеобразие «поэтики» и тематические границы;
уточнить особенности региональной проблематики; исследовать пути отражения писательской позиции в переломную эпоху в системе прозаических, публицистических и поэтических текстов литературы Сибири;
определить место «малых» жанров литературы Сибири указанного периода в литературном процессе.
Методология исследования основывается на принципах сравнительно-исторического и типологического анализа материала. В процессе работы использованы научные концепции, выдвинутые в трудах по истории и теории литературы А.В. Огневым, Е.И. Журбиной, Э.А. Шубиным, В.Е. Хализевым. При изучении сибирской беллетристики основополагающими стали работы исследователей русской и сибирской журналистики: В.П. Трушкина, Ю.С. Постнова, Б.А. Чмыхало, К.В. Анисимова и других.
Практическое значение работы определяется тем, что результаты исследования могут найти непосредственное применение в
Щ^і школьных и вузовских курсах по истории отечественной литературы,
в разработке спецкурсов и спецсеминаров по литературе Сибири и актуальным проблемам литературного регионализма. На защиту выносятся следующие положения
1. Развитие литературы Сибири конца XIX - начала XX вв. проходи
ло преимущественно в системе «малых» прозаических жанров, что
обусловливалось возможностями периодической печати края. В
силу распространенности явления движение «малых» жанров явля-
iUj ется тем фактором местного историко-литературного процесса, где
его специфика отражается наиболее полно.
2. Сибирские рассказ и художественный очерк, базировавшиеся на
«нормативной» поэтике литературного народничества, обладали
рядом выраженных типологических особенностей, которые пре
терпевали существенную эволюцию в указанный хронологический
период, обнаруживая противоречивые тенденции к сближению и
расхождению.
3. Принципиальной составляющей «сибирского текста» является
дг\ «местный колорит», который в конце XIX- начале XX вв. рас
сматривается в свете проблемы развития «регионального самосоз
нания».
Процессы «поэтизации прозы» и «прозаизации стиха» в литературе Сибири рубежа веков существенно повлияли на поэтику «малых» жанров, способствовали особому «лирическому» колориту произведений авторов «Молодой литературы Сибири», созданию нового «образа» Сибири.
«Малые» жанры в этот период сыграли решающую роль в становлении особенностей поэтики прозы «пейзажно-бытописательской группы» «Молодой литературы Сибири» и «областного» романа Г. Гребенщикова «Чураевы».
Роман Г. Гребенщикова «Чураевы» (1921)- вершинный текст
*ij «Молодой литературы Сибири», типологический центр сибирской
прозы начала XX вв., где актуализировано новое понимание «сибирского» и его роль в структуре «областного текста». 7. Исследование развития «малых» жанров в литературе Сибири проливает дополнительный свет на место региональных литературных явлений в общерусском историко-литературном процессе, тенденций их развития в начале XX в.
Апробация работы. Основные положения данного исследова-
, ния опубликованы в форме тезисов и отдельных статей в сборниках
~ Красноярского государственного педагогического университета. Ре-
зультаты исследования обсуждались на научных конференциях в вузах Сибири, на кафедре русской литературы Красноярского педагогического университета им. В.П. Астафьева, на кафедре этики, эстетики и культуры Красноярского государственного технического университета, на кафедре истории литературы и поэтики Красноярского государственного университета.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Примечания, библиографии, Приложения.
Периодика Енисейской губернии
В конце XIX в. в России начинается стремительный рост количества названий и тиражей газет. Так, если в 1860 г. издавалось только 7 ежедневных газет и 98 газет, выходивших от одного до трех раз в неделю, то в 1891 г. ежедневных газет уже насчитывалось— 670, а не ежедневных - 226. Выяснилось, что и газета, и журнал в системе средств массовой информации занимают свои, строго зафиксированные историческими условиями и общими задачами прессы места.
До 1857 г. Сибирь пользовалась преимущественно привозными газетами и журналами. Местная литература печаталась в столичных типографиях или размножалась рукописным способом. Лишь редкие попытки издания сибирских журналов увенчивались успехом. Существовали также такие временные периоды, когда ни газеты, ни журналы в свет не выходили, например в 30 - 40-е гг. XIX в. Становлению провинциальной печати во многом способствовал упорный труд местной интеллигенции. Ведущей силой в этом движении было народничество, влияние которого, так или иначе, сказалось на характере и направлении местных изданий той поры. Народническая пресса в Енисейской губернии сохранилась и после 1905 года, в связи с тем, что здесь преобладало крестьянское население. Хронологически историю печати в Енисейской губернии можно разделить на два крупных периода: первый - до 1895 г., когда происходит процесс формирования, становления местной печати; второй - после 1895 г., когда идет интенсивное развитие местной журналистики.
В дореволюционной России существовало достаточно четкое представление об основных регионах провинциальной прессы. Вся местная печать на выставках произведений печати, проводившихся Главным управлением по делам печати с 1908 г., объединялась в крупные региональные группы, куда входил целый ряд губерний. Это такие регионы, как Западный, Юго-Западный, Прибалтийский, Московский, Уральский, Поволжье, Средняя Азия, Сибирь, Дальний Восток. Внутри данных крупных краев-регионов и существовала собственно губернская печать. Некоторые периодические издания тем не менее являлись ведущими не только для своего района, но и для ряда соседних, так как освещали события, происходившие во многих, даже самых отдаленных, пунктах. Такими «общесибирскими» изданиями были иркутские газеты «Сибирь», «Восточное обозрение», томские -«Сибирская газета», «Сибирская жизнь». В их число входят и красноярские: газета «Енисей» (1894 - 1905 гг.), выходившая три раза в неделю (редактор Е.Ф. Кудрявцев), и газета «Красноярец» (1906 - 1909 гг.), издававшаяся ежедневно (редактор А.А. Жалудский). Практически вокруг каждого сибирского издания образовалась достаточно прочная и регулярно печатающаяся группа авторов.
Подобная направленность содержания периодики породила и феномен так называемых «общесибирских» авторов. В газете «Енисей» публиковались произведения И. Ковригина, К. Боженко, О. Сибирского, И. Дудки, А. Смирнова, А. Переводчиковой, К. Яренского, П.Г. Иванова, Г. Симского, А. Добринского, М. Кларина, И. Тарнева, К. Шинкарева, П. Симбирского, Б. Рюпинского, М. Северного, И. Хейсина, А. Горчаковского, Н. Лайлева, В.Таежного.
В газете же «Красноярец» печатались регулярно Г. Вяткин, М. Самыкин, В. Мокнев, Ю. Донской, Б. Карпенко, М. Шарыпов, А. Абаканский, П. Силин, И. Тачалов, С. Чадов, И. Хейсин, К. Терен-тьев, И. Томин, В. Карелин, Н. Соколов, М. Динаров, И. Барышев, Б. Щукин, А. Тетерин, Н. Цыханский, П. Шебеков.
Как правило, «круг» авторов, тяготеющих к тому или иному из данию, был достаточно прочен. Но сибиряки не ограничивались одной или двумя газетами, стремясь как можно шире обозначить свое присутствие на страницах сибирской прессы.
С возрастанием роли демократической прессы в политической жизни усиливается цензурный гнет. Административные преследования, штрафы, конфискация отдельных номеров становятся обычным явлением. Вместе с тем Главное управление по делам печати, в ведение которого с 1865 года перешла вся русская периодика, всячески препятствовало появлению на периферии новых общественно-политических и литературных газет и журналов. Данную тенденцию достаточно ясно выразил министр внутренних дел Д.А. Толстой: «Вообще, относительно периодических изданий, особенно же политически-общественных и литературных, необходимо заметить, что увеличение их количества и расширение программы нежелательно. Главным образом по затруднительности цензурования в местностях, где нет штатных цензоров» [1. Л. 142].
Из этого следует, что Главное управление по делам печати стремилось ограничить выпуск сибирских газет. Приостановка изданий на несколько месяцев завершалась инсценировкой «добровольного прекращения» издания. Такая участь постигла иркутскую газету «Сибирь», томскую «Сибирскую газету», позже «Восточное обозрение» и др. В то же время в делах цензурного ведомства имеются документы, позволяющие судить о том, как «массовой» беллетристике в трудных условиях двойного цензурного гнета все же удавалось быть выразителем прогрессивных взглядов.
Указания «принять все меры для приведения газеты в требуемые законом пределы» означали как репрессии в отношении газет и цензоров, так и большие неприятности самим губернаторам [2. Л. 249]. В связи с этим губернаторы стремились освободиться от цензорских обязанностей. Письма сибирских администраторов в столичное цензурное ведомство нередко содержат просьбы освободить их от контроля за местной печатью, назначить специального штатного цензора, на которого была бы возложена вся ответственность за местные издания. Кроме того, предпринимаются попытки передать надзор за газетами чиновникам министерства просвещения, которые по характеру своей службы обязаны были следить за литературой. В соответствии с этим иркутский губернатор Шалашников предлагает Главному управлению «освободить газету от предварительной цензуры с возложением издания ее на непосредственную ответственность редактора» [3. Л. 9].
Очерк в системе газетных жанров
Центральное место среди литературно-публицистических материалов сибирских газет, в число которых входят «Енисей» и «Крас-ноярец», занимает очерк как один из самых распространенных и наиболее популярных жанров публицистики. Для жанра очерка в периодической печати характерны злободневность, фактографическая точность, доступность языка и стиля. По словам М. Горького, «очерк стоит где-то между исследованием и рассказом; это эскиз, набросок для памяти карандашом, пером; описание автора имеет публицистический характер, заключает в себе четкую оценку явления...» [7. С. 489]. Очерку присуща внутренняя завершенность, хотя в нем и необязателен сюжет, но есть система доказательств, логика развертывания материала. Процесс термилогизации определяется к концу 30 -началу 40-х гг. XIX в., когда «слово очерк становится обозначением литературного жанра - фельетонного, беллетрического описания быта той или иной социальной среды, той или иной общественной сферы» [8. С. 12].
В России в XIX в. очерк стал одним из ведущих жанров в твор честве писателей. В 50 - 60-е гг. преимущество получает жанр сати рического, нравоописательного, и, наконец, народнического очерка, ставшего в творчестве писателей-народников одним из наиболее ин тересных. Жанровая специфика очерка выражается прежде всего в композиции, определяется не развитием события (как это происходит в рассказе), а логикой суждения. Одной из характерных примет очер ка, отражающихся на его композиции, является ассоциативность. Безусловно, четкой, логической стройности в очерке нет, но это не означает, что необходимость композиции отпадает. Напротив, работа литератора еще более осложняется необходимостью искусно постро ить очерк, который характеризуется гибким сочетанием письма ху дожественного и публицистического. Принято выделять три вида очерка: 1) собственно художественный; 2) публицистический: а) до кументальный, б) сюжетный (портретный, проблемный); в) описа тельный (событийный, путевой); 3) художественно публицистический. Очерк в жанровом отношении функционирует как в публицистике, так и в художественной литературе.
Для художественного очерка также характерны образность, обязательная аналитичность и типизированность, обобщенность. В Сибири рубежа веков художественно-публицистический очерк стал одним из ведущих жанров, занимая лидерство во всех изданиях. Несомненно, линия, разделяющая жанры рассказа и очерка, в русской литературе конца XIX - начала XX вв. представляется весьма размытой, особенно в поэтике произведений «позднего» литературного народничества, к которому относились большинство сибирских литераторов.
Секрет популярности жанра в том, что в очерк включались элементы самых разных «малых» форм литературы: рассказа (портрет, диалог), фельетона, пейзажной зарисовки, жанровой сценки, статистического исследования, публицистической статьи, корреспонденции и т.д. Этот жанр Сибири тяготел к «физиологизму» и аккумулировал исключительно богатый этнографический элемент. Здесь встречаются самые разнообразные модификации очерка - от художественного, близкого к рассказу, до публицистического, относящегося скорее к жанрам журналистики, нежели литературы.
По мнению исследователя Э.Н. Быконя: «этнографическая направленность литературы Сибири XIX века, объективно создаваемая целым рядом социальных причин, а также логикой развития литературного процесса, использовалась, с одной стороны, реакционными кругами как прямая возможность оградить зарождающееся мнение провинции от передовых идей центров; с другой стороны, революционно-демократическая критика, традиции Гоголя-этнографа вовлекали этнографическую беллетристику Сибири в русло реалистической литературы, развивали ее демократический характер» [9. С. 60]. Учитывая все сложности воздействия этих противоборствующих влияний на литературу Сибири XIX века, можно сделать вывод, что общая демократическая тенденция все же представляется ведущей. Она зримо проявилась в творчестве сибирских писателей: И.В. Омулвеского, Н.И. Наумова, Д.Н. Мамина-Сибиряка, а также в романах И.А. Кущевского, В.М. Михеева, Л.П. Блюммера. В процессе становления реалистического направления литературы Сибири этнография стала тем организующим фактором, без которого трудно представить себе сибирский рассказ и очерк. При этом сибирский очерк подчеркнуто злободневен, в нем доминируют развернутые «картинки» среды, человеческих типов. Основная жанровая особенность сибирского очерка состоит в том, что он сочетает художественность с описанием конкретной ситуации.
Для Сибири с ее расстояниями важнейшим становится жанр путевого очерка, или «путешествия». Путевые очерки занимают на страницах сибирских изданий особое место. В силу своей просветительской значимости они продолжали традицию «литературы путешествий», корнями уходящей в античность, а на русской почве — в древнерусские «хождения». Таким образом, путевые очерки в сибирских изданиях могут быть вписаны в устойчивую литературную традицию, что является существенным моментом для выяснения взаимосвязи литературы Сибири с «большой» русской литературой.
Основой путевого очерка, сюжетообразующим элементом является мотив дороги, о важности которого писал М.М. Бахтин: «На дороге пересекаются в одной временной и пространственной точке пространственные и временные пути многоразличнейших людей — представителей всех сословий, вероисповеданий, национальностей, возрастов... Это точка завязывания и место совершения событий. Здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему (образуя мотив дороги), (...) метафоризация дороги разнообразна, разнопланова, но основной стержень - течение времени» [10. С. 392].
Мотив дороги в очерках на страницах газет: «Енисей», «Голос Сибири», «Енисейский край», «Сибирская мысль», «Красноярский голос», «Красноярский хроникер», «Красноярский вестник», «Красноярская мысль», «Сибирский край», «Красноярец» - важное звено развития темы Сибири. В них перечисление, описание и классификация различных типов сибирского населения (инородческого, русских поселенцев) по мере путешествия в пространстве географическом создает ощущение движения. Эпическая функция дорожного мотива предстает наглядной в изображении масштабности, бескрайности сибирских просторов, бесконечных дорог. В то же время, организуя повествование, мотив дороги несет на себе и идеологическую нагрузку - это прежде всего связь с областнической тенденцией, исследование региона и его «особенностей».
Здесь особенно важна функция повествования. Подача материала организована таким образом, чтобы способствовать развитию самосознания сибирского читателя, пробудить в нем чувство гордости за свою страну, малую Родину. Образ героя-повествователя вносит в них лирическую черту, и этим определяется особый строй путевых очерков. Рисуя картины сибирской природы и описывая население Сибири, герой-повествователь раскрывает богатство собственного духовного мира. Его отличают проникновенная образность, чувство причастности к Сибири, горячая любовь к ней.
«Молодая литература Сибири»
В начале XX в. Сибирь была окончательно вовлечена в поток общерусских событий. Непосредственно с первой русской революцией и вызванным ею общественным подъемом связано формирование писательской группы «Молодая Сибирь», которая заявила о себе как последовательница областнических взглядов. Начался заключительный этап формирования литературного регионализма, характеризующийся прежде всего тем, что изменились сами условия существования «сибирской литературы»: оживилась печатная книгоиздательская деятельность, начали выходить многочисленные журналы, такие, как «Сибирский наблюдатель», «Молодая Сибирь» (Томск, 1909 г.), «Сибирская новь» (Томск, 1910 г.), «Думы» (Омск, 1911 г.), «Сибирский архив» (Иркутск, Минусинск, 1911 - 1918 гг.), «Сибирский журнал для всех» (Иркутск, 1912 г.), «Сибирская неделя» (Иркутск, 1913- 1919 гг.), «Ленские волны» (Якутск, 1913- 1915 гг.), «Сибирский студент» (Томск, 1912- 1914 гг.), «Багульник» (Иркутск, 1916 г.), «Сибирские записки» (Красноярск, 1916- 1919 гг.). Тенденция к объединению, осознанию особой целостности понятия «сибирская литература» ярко отразилась в коллективных изданиях начала XX в. Особая роль принадлежит «Первому литературному сборнику сибиряков», который вышел в Томске в 1906 г. С него берет начало новый этап развития литературного движения в Сибири, характеризующийся стремлением к выработке общих основ «сибирской поэтики». Позже в Петербурге появляется «Второй литературный сборник сибиряков» (1908 г.), а затем «Алтайский альманах» (1914 г.).
Печать и литература Сибири стремятся обозначить и разрешить в первую очередь проблемы своего края. В литературу пришла целая плеяда талантливых писателей-сибиряков (И. Гольдберг, Ф. Березовский, Г. Вяткин, Г. Гребенщиков, А. Жиляков, С. Исаков, A. Новоселов), а также прозаиков и поэтов - выходцев из Европейской России (Ф. Гладков, В. Шишков, П. Драверт, B. Бахметьев). Б.А. Чмыхало справедливо отмечает, что «настроение места» - вот, пожалуй, основное, что отличает «Молодую Сибирь». В этом словосочетании удачно подчеркиваются два взаимосвязанных момента: первый - контакт художника с определенной географической средой, второй — эмоциональный характер этого контакта, основанный на чувстве принадлежности, укорененности в «сибирском». «Настроение места» важнее и гораздо шире понятия «местного колорита». При этом необходимо осознать, что «сибирская литература» - это не просто тематическое «приращение» отечественной словесности, а всеобщее системное явление, пронизывающее весь «строй» литературного творчества» [1. С. 121]. Несмотря на то что «Молодая Сибирь» не имела формального статуса, она реализовывала «ощущение глубинного родства» творчества местных авторов. «Так в начале XX в. «сибирская литература» стала своеобразной «подсистемой» русской литературы, ядром которой явилась проза «Молодой Сибири...» [2. С. 121]. Писательская группа «Молодая Сибирь» доказала свою художественную состоятельность созданием значительных произведений. Многие писатели начинали систематически публиковать свои произведения в лучших центральных журналах того времени, что стало поводом для русской критики объединить сибиряков в общую группу.
Приход в «большую» литературу писателей-сибиряков — одна из характерных особенностей общерусского литературного процесса начала XX в. Литературное движение Сибири на рубеже веков развивалось в русле демократических традиций отечественной литературы, декадентские течения (символизм, акмеизм, футуризм и т.п.) отразились здесь незначительно. Гражданская направленность, социальные мотивы традиционно преобладали в творчестве сибирских литераторов.
Исаак Гольдберг — один из видных представителей «Молодой Сибири», ведущие жанровые формы творчества которого - рассказ и повесть. Структура «малого» эпического жанра позволила писателю от лица рассказчика выразить свои взгляды или выступить в роли участника событий, что создавало эффект непосредственного общения с читателями. Писатель стремился воссоздать внутренний мир героев, передать сложную гамму их чувств и настроений. Примером могут служить рассказы: «Человек с ружьем», «Бабья печаль», «Молитва девы», «Тунгусские рассказы», «Исповедь». Здесь автор демонстрирует экспрессивность манеры письма, «психологизм», стремление выйти из очерковой «зоны», из-под диктата публицистики. Ярким примером может служить рассказ «Исповедь», который был в «значительной степени навеян творчеством Леонида Андреева, его «Бездной» и «В тумане» и отражал стремление зафиксировать «переживания...внутренний мир человека,...мелочи переживаний» [3. С. 35]. Действительно, рассказ «Исповедь» как бы подчеркивает усилия автора, направленные на «размыкание» очерковых «принципов», стремление преодолеть прямолинейность публицистики. Здесь идейно-эстетический акцент недвусмысленно смещен в сторону показа индивидуального характера.
Особый интерес вызывает повесть «Темное», опубликованная в сибирском альманахе «Северные зори» (1916 г.). В «Темном» присутствует ощутимый элемент автобиографизма. На этот счет неоднократно высказывался сам Гольдберг, подчеркивая, что ссылка дала ему «груду небывалых впечатлений», прежде всего его поразила «глухая сибирская деревня со всеми ее специфическими особенностями», а также одновременно «непередаваемая поэзия мощи и беспощадности» и «обнаженность и жестокость борьбы за существование, и, как ни странно, уживающиеся противоположности в воззрениях и настроениях тамошних крестьян» [4. С. 35-38]. Название повести выступает в качестве метафоры человеческого существования в «медвежьем углу» - Сибири. Эта метафора проходит через сюжет до последних строк, объясняющих сокровенные мотивы поступков персонажей: «все они были в плену у темного».
Непонятная, суровая, даже враждебная природа окружает деревню Иннокентьевское, но люди и не стремятся преодолеть эту враждебность, постигнуть ее смысл. Священник отец Митрофан точно характеризует поведение жителей деревни: «Без мыслей живете... Ощупью ходите». Люди не противопоставляют себя окружающему, а, напротив, подстраиваются под него, приспосабливаются к «темному», действуют по неписанным «законам тайги». Нет другой мысли, как мысли о промысле, нет другой молитвы, как молитвы о верном выстреле. Это по-своему объясняет, почему в Иннокентьевском не могут ужиться священники. Их увещевания о боге не трогают сердца местных жителей, поскольку религия не волнует их очерствевшие души, не касается их жизненных ценностей и глубин, которые захвачены все тем же «темным».
«Малые» жанры в творчестве авторов «Молодой Сибири»
Другой представитель «Молодой Сибири» - Степан Исаков (псевдоним Алтаец) - вошел в историю сибирской литературы как бытописатель с ярко выраженной народнической тенденцией, отдававший предпочтение жанру рассказа. Его произведения печатались не только в сибирских изданиях, но и в столичных, например, в журнале «Современный мир», «Ежемесячном журнале» и др. На протяжении всего литературного пути Исаков остается верен своей основной теме - взаимодействию человека и природы («Горный дух», «По ягоды»).
В рассказе «Горный дух» [8] автор воссоздает образ молодого телеграфиста, пережившего тяжелую любовную драму и впавшего в результате в тяжелую форму депрессии. Герой ищет исцеления в единстве с природой, в общении с простыми и чистыми сердцем людьми. Городская цивилизация противопоставлена в рассказе миру живой природы. Это напоминает нам эстетизм сентиментализма, модернизированный в стремлении усилить «настроение места». Героя неодолимо влекут к себе горы, манит и увлекает «горный дух», преследуя по ночам как неотступное наваждение.
В рассказе «По ягоды» [9] автор остается верен прежней тематической направленности. Сюжет произведения незамысловат. Супруги-горожане, неожиданно попавшие на лоно девственной алтайской природы, почувствовали себя вдруг совершенно другими людьми. Вновь нахлынувшее чувство любви они испытывают еще более остро, чем в молодые годы.
Рассказ «Там, в горных долинах», опубликованный в журнале «Современный мир» в 1916 г., дал впоследствии название одноименному сборнику. Повествование ведется от первого лица.
Действие рассказа происходит на одной из алтайских заимок в пору сенокоса. На живописном фоне картин природы развертывается роман героя рассказа, городского жителя, с солдаткой Натальей. Их захватывает опьяняющая чувственная «греховная» страсть. Власть природы сильнее условностей цивилизации, и они подчиняются ей. Автор живописно рисует природу Алтая в разное время суток, любуется многоцветьем красок, звоном ручья, гомоном птиц, жужжанием пчел, запахом трав, на которых блестят капельками росы, пряным ароматом цветов: «Воздух налился ядрено-янтарными запахами травы, цветов и леса, точно сосновая слеза». Напрягаются и обостряются все человеческие чувства: «Утро пахнет черемухой, цветами, сочной травой и смолистыми соснами. Кажется, пахнут даже камни на косогоре и река». В другом месте рассказа Исаков пишет: «Над нами дрожат мириады листьев и сквозь них звезды и небо. Луна чертит на траве четкие узоры ветвей, плещет роса, тихо, замирая, воркует у ног ручей и звенят тяжелые капли, падая с камня» [10]. Немаловажное место в рассказе занимает образ деда- сибиряка Григория Ивановича. Он рассказывает своему постояльцу разные истории из своей жизни, вспоминает притчи и легенды, обычаи старины, поет народные песни. Многое он повидал на своем веку, вырастив пятерых дочерей и трех сыновей, один из которых, муж Натальи, теперь находится в солдатах. Несмотря на то что в рассказе ведущим является мотив измены, он исполнен поэзией жизни, природы, любви...
Не случайно «Молодую Сибирь» называли «пейзажно-бытописательской группой». Действительно, атмосфера рассказов Исакова проникнута своеобразной поэтикой алтайского пейзажа, особенно ярко, зримо воссозданного в рассказе «Там, в горных долинах». Исаков - наиболее талантливый сибирский писатель-пейзажист. Его герой как бы сливается с природой в единое целое, становится так же таинственен и непостижим, как и сам Алтай. Л.М. Клейнборт отмечал, что «именно пейзаж сообщает рассказу яркий "звериный лиризм", который так или иначе присутствует в творчестве всех представителей «Молодой Сибири». Благодаря этому сибирский рассказ приобретает более свободный строй, интенсифицируются и его изобразительные средства.
Ещё один представитель «Молодой Сибири» — А.Е. Новоселов, ученый-этнограф, ярый областник, незаурядный художник. «Новоселов был столь крупной фигурой, что будущий историк сибирской литературы и общественного движения в Сибири не может обойти вниманием его имя» [11]. В 1890 году в Омске возник литературный кружок, объединивший А.Е. Новоселова, Т.В. Митирича, А. Ершова, Ф. Березовского, А. Сорокина, Н. Феоктистова, который просуществовал до 1917 г. Самым талантливым из омских литераторов был Новоселов. Печататься он начал в 1909- 1910 гг., сотрудничал в газете «Омский вестник» и сибирских журналах «Сибирские вопросы», «Сибирская неделя», «Сибирские записки». Самобытный талант А.Е. Новоселова заметил М. Горький. Он познакомился с произведениями молодого сибирского писателя, когда приступил к созданию «Сибирского сборника» (1913 г.), затем привлек А.Е. Новоселова к сотрудничеству в журнале «Летопись», в котором А.Е. Новоселов впоследствии опубликовал рассказ «Жабья жизнь» (1916 г.) и повесть «Беловодье» (1917 г.).
Литературное наследие А.Е. Новоселова вызывает несомненный интерес. Своеобразным итогом этнографических разысканий стала его книга очерков «Лицо моей Родины», в которую вошли произведения: «Иртышский казак», «У старообрядцев Алтая», «Алтайские этюды», «Степные картинки». Творчество Новоселова развивалось в русле демократических и гуманистических традиций русского реализма. Глубокое знание писателем жизни казачества, алтайских старообрядцев и жителей казахских степей позволило создать блестящие рассказы: «Жабья жизнь», «Катенька», «Личная жизнь», «Экзамен», «Сто рублей», «Исишкина мечта», «Санькин марал», «К архиерею», «На пасеке» и др.
В этих произведениях автор стремится показать в рамках отдельной судьбы «всю» жизнь, используя казахский и русский фольклор, пейзажные зарисовки, психологически точные и художественно ёмкие детали. Идейно-тематическая направленность рассказов Новоселова многопланова; им раскрываются темы: разбитых надежд, утраченных иллюзий (рассказы «Катька», «Личная жизнь»), старообрядчества («Жабья жизнь»), «малых» народов («Исишкина мечта»), «маленького человека» («Экзамен»), свободы («Санькин марал»), переселенческая («К архиерею»), пробуждающегося самосознания («Сто рублей»). Но главным является всестороннее исследование «сибирского», проявления которого Новоселов видит в самых разных деталях местной жизни.
