Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Слово как средство речевого воздействия:вопросы теории
1.1. Теория Слова в работах русских философов 13
1.2. Выражение веры в слово как в средство воздействия в текстах фидеистического общения
1.3. Проявление силы слова в имянаречении. Имя как средство речевого воздействия 43
1.4. Выводы по главе 1 49
ГЛАВА 2. Воздействующий потенциал библеизмов
2.1. Библия как фактор духовно-культурного развития и становления ментальности 52
2.2. Библия как прецедентный текст. Способы и функции введения библейского текста в дискурс языковой личности 57
2.3. Предикативность / непредикативность как лингвистический фактор, раскрывающий воздействующий потенциал библеизмов 73
2.4. Причины заимствования библеизмов, непрерывности и интенсификации их употребления 81
2.5. Выводы по главе 2 92
ГЛАВА 3. Процесс переосмысления библеизмов
3.1. Исторический контекст, повлекший процессы переосмысления в области библеизмов 96
3.2. Процесс переосмысления библейских выражений 98
3.3. Переосмысление библеизмов в произведениях пролетарских поэтов 104
3.4. Переосмысление библеизмов
в произведениях В. Маяковского 114
3.5. Выводы по главе 3 125
Заключение 128
Библиография 131
Приложение 146
- Теория Слова в работах русских философов
- Выражение веры в слово как в средство воздействия в текстах фидеистического общения
- Библия как фактор духовно-культурного развития и становления ментальности
- Исторический контекст, повлекший процессы переосмысления в области библеизмов
Введение к работе
В настоящее время обострился интерес к проблемам речевого
воздействия, что объясняется особенностями политической и экономической
ситуации в России. Это проявляется в исследованиях на материале
политического дискурса, рекламы, печатных СМИ и т.д. (например,
[Булатова 1999; Елисеева 1999; Жуков 2002; Каинова 2002; Рогозина 2003;
Филинский 2002; Шейгал 1999, 2000]). Негативные последствия реформ,
большие психические нагрузки, затронувшие все слои общества, вызвали
интерес к волюнтативной функции языка для использования результатов
исследований в психотерапевтических целях (например, [Беркер 1999; Бушев
1999; Гордон 1999; Литвак 2002; Тамарченко 1999; Ханский 2001]). Как
самостоятельная дисциплина сложилась суггестивная лингвистика (см.,
например, работы [Романов, Черепанова, Ходырев 1997; Романов 1999;
Романов, Черепанова 1998, 1999]). В качестве теоретической базы таких
исследований выступают идеи Н.А. Рубакина, А.А. Леонтьева, Ю.А.
Сорокина, Е.Ф. Тарасова (см., например, [Рубакин 1972; 1977; Леонтьев
1997; Сорокин 1972; Сорокин, Тарасов, Шахнарович 1979; Марковина,
Сорокин 1990; Тарасов 1990; Карасик 1994; Иссерс 1999; Безменова 1990;
Лузина 1990]). Однако известные нам исследования по проблемам речевого
воздействия не акцентируют внимания на том, что в качестве одного из
мощных средств такого воздействия может выступать библейское слово. В тс
же время анализ работ, посвященных изучению библеизмов, не выявиг
исследований, рассматривающих функционирование библеизма как средств;
речевого воздействия, хотя на самом деле библеизмы характеризуют^
большим воздействующим потенциалом, что свидетельствует о(
актуальности реферируемого диссертационного исследования
Актуальность работы обусловлена также тем, что долгое время насильне
исключавшиеся из поля научного интереса факты культуры, в том числе і
религиозной, нуждаются в осмыслении и интерпретации на современном научном уровне. Без учета их роли невозможно качественное исследование тех процессов, которые происходят сейчас в культуре, языке, литературе.
Цель исследования - выявить факторы, обусловливающие воздействующий потенциал библеизмов и способствующие интенсификации их употребления в переломный период жизни общества (на примере ситуации в России после революции 1917 года).
Для достижения поставленной цели в ходе исследования потребовалось решить следующие задачи.
Рассмотреть трактовку силы слова в трудах русских философов конца XIX - середины XX вв.
Выявить роль сакральности библейского слова при его использовании в России после 1917 г.
Выявить факторы, способствующие интенсификации и непрерывности употребления библейских единиц в речи.
Определить способы и цели введения библейских единиц в дискурс языковой личности.
Проанализировать употребление библеизмов в произведениях пролетарских поэтов (1917 - 1927 гг.) и проследить процессы переосмысления в области библеизмов, способствующие усилению воздействующего потенциала последних.
Методы исследования. В работе используются метод сплошной выборки, дедуктивно-индуктивный, описательно-сопоставительный и интерпретативный методы, приемы компонентного и контекстуального анализа. В качестве дополнительного метода был использован смысловой анализ словарных дефиниций.
Материалом исследования послужили произведения интенсивно использующих библеизмы пролетарских поэтов Демьяна Бедного, А.
Безыменского, В. Маяковского, Н. Тихонова общим объемом 6174 стр. проанализированных текстов.
На защиту выдвигаются следующие теоретические положения.
Трактовка силы слова в работах русских философов конца XIX -середины XX вв. помогает объяснить большой воздействующий потенциал библейского слова в послереволюционный период.
Употребление библейского слова проецирует идеи святости, сакральности на все, что имеет отношение к Библии и религиозному культу. Это открывает возможности для воздействия на носителей языка через обращение к авторитету Библии и библейского слова.
К числу факторов, способствующих вхождению библеизмов в язык, относятся: существование единственного общепринятого перевода Библии в России; закрепление выражений в качестве ритуальных формул; существование языка богослужения.
Интенсификации употребления библеизмов способствуют экстралингвистические факторы: психологические, социально-политические, культурологические, социально-экономические.
Библейские единицы вводятся в дискурс языковой личности семиотическим способом в целях номинации, самопрезентации и аргументации.
Период российской истории после 1917 года является наиболее показательным для раскрытия воздействующего потенциала библейского слова, поскольку он характеризуется обращением представителей нового режима к Библии как к средству агитации и пропаганды.
Использование библеизмов в пролетарской поэзии увеличивает их
воздействующий потенциал за счет переосмысления, которое предполагает
сохранение прежней, легко узнаваемой формы, наделяемой новым,
революционным значением. Переосмысленные библеизмы являются
идеологическим средством «творения нового мира».
Новизна исследования определяется акцентированием внимания на воздействующем потенциале библейского слова, который с особой силой раскрывается в критический период жизни общества.
Теоретическая значимость результатов исследования определяется вкладом в теорию речевого воздействия по результатам изучения воздействующего потенциала библейских выражений.
Практическая значимость работы определяется возможностями использования материалов и результатов данного исследования в лингвокультурологических, социолингвистических, психолингвистических и литературоведческих теоретических курсах и в практике речевого воздействия с разными целями.
Апробация. Основные положения и результаты реферируемого исследования были апробированы в выступлениях на заседаниях кафедры английского языка Тверского государственного университета, докладах на университетских, межвузовских и международных конференциях, проводившихся на факультете иностранных языков и международной коммуникации Тверского государственного университета в 2000-2003 гг. По теме опубликовано 6 научных статей общим объемом около 3 п.л.
Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, приложения. Во введении излагается цель исследования, ставятся практические задачи, необходимость решения которых определяется целью работы. Первая глава посвящена проблеме слова как средства речевого воздействия по работам русских философов, в основе концепций которых лежит учение о слове как носителе силы, энергии, мощи. Особенности фидеистических текстов и вопросы имянаречения и рассматриваются в качестве примеров выражения веры в воздействующую силу слова. Вторая глава посвящена рассмотрению способов и функций введения библейского текста в дискурс языковой личности, что увеличивает аргументативность высказывания говорящего. Рассматриваются факторы,
обуславливающие непрерывность и интенсификацию употребления библеизмов. Третья глава посвящена анализу особенностей использования библеизмов в поэзии пролетарских поэтов. Рассматриваются процессы переосмысления библеизмов в условиях смены социально-политического строя. В заключении подводятся итоги проведенного исследования, намечаются перспективные пути развития данной темы. Диссертация сопровождается библиографическим списком цитируемых источников и приложением.
На протяжении многих веков шел процесс непрерывного внутреннего общения человека с текстом Библии - неизменным предметом его размышлений и оценок. Библия во все времена сопровождала человечество, была неотъемлемой частью его духовной культуры. Книга Книг оказала огромное влияние на духовно-культурное развитие и становление ментальносте, в частности русской. Библия напитала языки сотнями устойчивых образных выражений, повлияла на формирование лексического фонда русского языка.
Библейская фразеология представляет духовное наследие патриархов, пророков, царей, мудрецов, проповедников, в котором отложился сгусток уникального исторического опыта. Библеизмы представляют собой особую группу в системе образных средств русского литературного языка. Это первая по времени сугубо книжная фразеология русского языка.
Поскольку на Руси появлялись прежде всего новозаветные книги, именно они оказывали влияние на русский язык большим числом образных выражений, многие из которых были известны из Ветхого Завета.
Библейский текст мог использоваться как прямое цитирование, вкрапление отдельных элементов, словесных блоков, включаться аллюзивно, иллюстрируя притчу, создавая контексты разной стилистической окраски. Многие образные выражения даже не воспринимаются как заимствованные, настолько они вписались в стихию русской речи (умыть руки, не от мира
сего, хранить как зеницу ока, кожа да кости, не взирая на лица и др.), другие используются реже и больше известны по произведениям художественной литературы, философии и публицистики (ложь во спасение, на реках вавилонских, Содом и Гоморра, добрый самарянин и др.).
До октябрьского переворота 1917 года эти образные выражения проникали в разговорную речь из бытового общения с церковью, были связаны с ее обрядностью - богослужением, песнопением, молитвой, панихидой, служащей частью сознания каждого верующего человека. Ослабление роли церкви отразилось на функционировании этого круга выражений [Дубровина 2001]. Несмотря на запретительное отношение к Библии библейская фразеология продолжала интенсивно функционировать в языке и «...до 80-х годов XX века апокалиптической прерывности не испытала» [Мокиенко 1995: 145]. Ряд библейских фразеологизмов прочно вошел в систему газетных штампов партийной публицистики. Достаточно обратиться к работам В.И. Ленина, где эти выражения встречаются практически постоянно. Использование библеизмов политическими деятелями в постреволюционный период было обусловлено высокой степенью осведомленности носителей языка в библейско-религиозной сфере. После 17-го года политическая элита прибегает к библеизмам как к средству агитации и пропаганды нового социалистического строя. Библейские символы, имена, выражения умышленно переосмысливаются и подвергаются процессу десакрализации, благодаря чему усиливается их аргументативный потенциал. Содержание библеизма деформируется, а зачастую полностью заменяется на новое «революционное» значение. Форма, оставаясь прежней и легкоузнаваемой, продолжает влиять на сознание носителей языка, видящих в Библии непререкаемый авторитет. Таким образом, лидеры нового режима присваивали библейский авторитет, используя его в осуществлении проекции сакральных идей на революционную действительность.
Ныне Библия обладает не меньшим авторитетом и значением. На сегодняшний день ее авторитет и значимость обусловлены также социально-экономическим кризисом, состоянием нестабильности, неуверенности в завтрашнем дне. Человек, обращаясь к Библии, зачастую видит в ней надежду, ищет опору, пытается найти утешение и поддержку. Утешение является неотъемлемой частью дискурса языковой личности, находящейся в состоянии эмоциональной нестабильности [Ханский 2001]. Человек в состоянии эмоционального дефицита жаждет воздействия со стороны посредством библейского слова. В последнее время особой популярностью пользуется психотерапевтический метод, прибегающий к библейским метафорам с целью воздействовать на эмоциональное состояние и поведение человека [Баркер 1999; Гордон 1999; Литвак 2002].
Изучение библеизмов в современной российской науке идет по нескольким направлениям.
Представители литературоведческого направления [Борисенко 2002; Иезуитова 1995; Карпенко 1995; Милютина 1995] определяют библеизмы как «многочисленные цитаты из Библии, реминисценции и аллюзии, встречающиеся в произведениях писателей» [Карпенко 1995: 64].
Повышенный интерес исследователей Священного Писания вызывает проблема перевода [Колесов 1995; Милютина 1995; Степовой 1999; Тугушева 1995; Тяпко 1995]. Работы общего характера указывают на роль Библии в истории русской культуры, на взаимоотношения стиля и смысла в канонических текстах и на общие тенденции, наблюдаемые при современном переводе библейских текстов [Колесов 1995]. Некоторые работы посвящены истории перевода Священного Писания и проблеме перевода Библии с учетом необходимости приближения ее к простому читателю [Логачев 1995; Тугушева 1995; Тяпко 1995].
Представители методического направления [Шанский 1995; Супрун 1995] акцентируют внимание на дидактической значимости библеизмов v.
определяют их как библейские темы, реминисценции, цитаты из Священного Писания в произведениях классической литературы, которые «способствуют возвращению преемственности в духовной жизни русского народа, пробуждению нравственности и исторической памяти» [Супрун 1995: 164].
Имеются работы, посвященные изучению библеизмов как отражению воззрения эпохи (лингвокультуроведческое направление) [Верещагин 1993а, 19936, 1993в, 1993г; Лилич 1995; Мокиенко 1980; 1995]. Авторы данных исследований считают, что библеизмы, являющиеся отражением особой историко-культурной ситуации, - это устойчивые выражения, «универсальность которых обусловлена общей, нередко общечеловеческой значимостью истин» [Лилич 1995: 106].
Некоторые работы носят сопоставительный характер [Бетехтина 1995; Гак 1997]. Авторы данных работ определяют библеизмы как языковые единицы, происхождение которых восходит к единому источнику - Библии. Таким образом, библеизмы представляют собой «общий элемент культуры разноязычных обществ» [Гак 1997: 54], причинами расхождения в употреблении и значении которых в разных языках являются лингвистические и экстралингвистические факторы.
Ряд исследователей занимается созданием словарей библеизмов [Грановская 1998; 2003; Матвеева, Макаров 1995; 1996; Шанский, 1995]. Под библеизмами авторы этих работ понимают «... вошедшие в русский речевой обиход слова из благовестия как различные по характеру и размеру прямые цитаты или как свободные реминисценции библейского микротекста» [Шанский 1995а: 49]. По мнению Л.М. Грановской, библеизмы представляют аккумуляцию исторического опыта народа: «Библеизмы - устойчивые сочетания, афоризмы из Книги Книг, усвоенные русской словесной культурой. В библеизмах отложился сгусток длительного, уникального исторического опыта» [Грановская 1998: 73]. Таким образом, авторы перечисленных работ считают, что библеизмы являют собой огромный пласт
литературной и разговорной лексики, в которой отражен опыт многих поколений. Следовательно, составление словарей есть фиксация этого уникального опыта.
Исследование библеизмов с психолингвистической точки зрения предполагает непосредственное обращение к носителю языка с целью выяснить, какое место занимают библеизмы в их общей информационной базе, какой смысл вкладывается в фразеологизмы библейского происхождения с позиции сегодняшнего дня [Алексеева 1995; Кузьменко 2003; Туркова-Зарайская 2002]. В этом случае библеизмы трактуются как «...широко используемые и органично вплетенные в состав русского языка единицы, утратившие частично или полностью связь с первоисточником, приобретшие новые оттенки значения и употребляемые для обозначения обыденных, приземленных вещей» [Туркова-Зарайская 2002: 6].
Анализ работ, посвященных изучению библеизмов, не выявил исследований, рассматривающих функционирование библеизма как средства речевого воздействия.
Теория Слова в работах русских философов
Проблема сакральности слова в той или иной степени затрагивалась многими философами и филологами. Установка на онтологизм в понимании слова отмечается еще у Платона (428 - 348 г. до н.э.), являющегося предтечей христианского мировоззрения. Он считал, что до создания земли было божественное Слово, а «в Нем и с Ним дары триипостасного Божества, являющегося вместе с тем основой, в которой зачинается творение, оно является «вечным образцом» творения» [Лосский 1991: 192]. Позднее мысль Платона была развита его учениками (неоплатониками) и Филоном Александрийским (ок. 25 г. до н.э. - ок. 50 г. н.э.), которые первыми начали аллегорически толковать Библию. Идея Логоса сливается в их учении с представлениями о Боге в Ветхом Завете. Бог в виде Логоса творит землю и жизнь на ней. Роль Слова в творении мира по представлениям Платона и его последователей можно представить следующим образом (см. рис. 1.1).
В философском словаре дано следующее определение: «Слово (Логос) -вечно свойственная Богу сила разума, слово и вечная мысль Бога, которая в качестве Логоса создала мир и которая пронизывает и связывает его» [Философский энциклопедический словарь 1998: 87]. Проблема существования слова как составляющей действительность вещи была актуальной для философской и богословской мысли России, пытающейся воссоздать картину «мира-как-слова». Слово, например, в теоцентрической модели мира обладает особым статусом. «Оно лишается своего словарного значения, предполагающего определенную оценочность» [Варзонин 1998: 91]. Словом обозначается Слово-Логос («В начале было Слово, и Слово было
То слово, которое соответствует лексеме, «соединяется с Духом, оживая и устремляясь к Творцу. То же слово соединяется с духом зла, уводя человека от Бога и увлекая его к погибели» [Op. cit.: 91]. В русской философии о Слове в значении Логос писали многие мыслители. Например, М.М. Сперанский (1772 - 1839) считал первичной реальностью дух, бесконечный и обладающий неограниченной свободой воли. Этот дух есть Логос, существовавший до начала времен. Тождество первичной реальности, обладающего свободной волей духа и существующего до начала времен Логоса отражено в следующем рисунке (см. рис. 1.2). Слово, существующее в реальном мире, без духа является буквой Закона, что является, по мысли М.М. Сперанского, лжехристианством [Лосский 1991]. Мысль М.М. Сперанского о существовании одухотворенного слова и бездуховного или «мертвого» слова в реальной действительности можно отобразить следующим рисунком (см. рис. 1.3).
B.C. Соловьев (1853 - 1900) основывал свое учение на мысли, что Бог есть любовь. Достигнуть полноты бытия можно благодаря слиянию в одно целое, в один живой универсальный организм. Эта универсальная целостность, пребывающая в покое вечности, проявляется во всесоединяющем смысле мира. Смысл - это идея или значение, то есть Слово (Логос) Божества. Таким образом, абсолютная форма этого единства, его вечная идея является Логосом, который есть вечный духовный центр космического организма. Позднее божественный Логос, любовь которого никогда не оставляет мир, снисходит в поток событий, воплотившись в личность Иисуса Христа. Таким образом, Божественный Логос из центра
Н.О. Лосский (1870 - 1965) в работе [Лосский 1991] писал, что Бог сотворил мир как совершенно новое бытие, иное, чем Он сам. Всеблагий, всемогущий и вездесущий Бог сотворил мир как истину сущностей, величайшее значение которой в том, что она состоит из сущностей, способных творить с Его всемилостивейшей помощью высочайшее благо -божественную полноту жизни. Творец, создавая мир, создает творцов, которые Словом, воплощенным в мысль и действие, строят свою жизнь во всей божественной полноте. Творчество всех существ, живущих в Боге, должно быть полностью единодушным, соборным, то есть каждый должен творить во имя единой цели, делая вклад в общее творчество. Данная мысль Н.О. Лосского условно отображена в рисунке (см. рис. 1.5).
Выражение веры в слово как в средство воздействия в текстах фидеистического общения
Под воздействием словом понимается любое речевое воздействие нг человека для целенаправленного изменения его внутреннего состояния v поведения [Леонтьев 1997: 271]. Изучение волюнтативной функции языка имеет давнюю историю. «Общение - это в первую очередь желание определенным образом повлиять на кого-либо» [Келлер 1997: 34].
P.O. Якобсон на основе теории коммуникативного акта определил систему функций языка и речи. Три из них являются универсальными, то есть такими, которые присущи любым языкам во все исторические эпохи. Это, во-первых, функция сообщения информации, во-вторых, экспрессивно-эмотивная функция (выражение говорящим или пишущим своего отношения к тому, о чем он сообщает) и, в-третьих, призывно-побудительная или регулятивная функция, связанная с регуляцией поведения адресата сообщения. В качестве частного случая призывно-побудительной функции P.O. Якобсон называет магическую функцию. В случае словесной магии адресат речи - это не собеседник (грамматическое второе лицо), а неодушевленное или неведомое третье лицо и, возможно, высшая сила [Якобсон 1960: 200]. Интерес к языку как к объекту исследования зародился в связи с этой магической функцией. «Представление о силе слова, о его обрядовом и магическом значении, о соответствии между словом и обозначаемым им человеком или предметом весьма важны для многих традиционных культур» [Алпатов 1998: 11]. «Первыми филологами и первыми лингвистами всегда и всюду были жрецы» [Волошинов 1995: 289].
Об этой функции говорит А.Ф. Лосев: «И нет границ жизни слова, нет меры для его могущества. Именем и словами создан и держится мир. Имя победило мир» [Лосев1990: 166]. «Слово - могучий деятель мысли и жизни. Слово поднимает умы и сердца ... Слово двигает народными массами и есть единственная сила там, где, казалось бы, уже нет никаких надежд на новую жизнь» [Op. cit: 32].
К проявлению магической функции речи относятся заговоры, проклятья, клятвы, в том числе божба и присяга, молитвы, магические предсказания с характерной гипотетической модальностью (ворожба, волхвование, пророчества, эсхатологические видения), славословия, адресованные высшим силам.
Общей чертой отношения к слову как к магической силе является, по мнению Н.Б. Мечковской [Мечковская 1998: 42], нсконвенцианальная трактовка языкового знака, то есть представление о том, что слово — это не условное обозначение некоторого предмета, а его часть. «Слово является частью внешнего мира, поскольку слово как форма есть нечто воплощенное, принадлежащее природному, материальному миру, вписанное в него» [Булгаков 19996: 34], «слово есть сама вещь» [Лосев 1990: 181].
Отождествляя знак и обозначаемое, слово и предмет, имя вещи и сущность вещи, мифологическое сознание склонно приписывать слову те или иные трансцендентные свойства, - такие как магические возможности, чудесное (божественное или демоническое) происхождение, святость или греховность, внятность потусторонним силам. «Словам присуща мудрость и сила, природное ведовство и колдовство: это прямо выступает из онтологии слова» [Булгаков 19996: 193]. Даже по достаточно поздним народным представлениям слово — это главный «инструмент» магии. «При магическом употреблении слова руководящей целью является развить энергию, проявить ночную, подпочвенную, скрытую энергию слова» [Op. cit.: 223].
Вера в воздействующую силу слова мотивировала словесные, речевые включения в состав ритуалов и обрядов. Слово как компонент мистического действия являлось средством достижения той или иной цели. «Слово есть легкий и невидимый воздушный организм, наделенный магической силой что-то особенное значить, в какие-то особенные глубины проникать и невидимо творить великие события... И уже по одному этому есть что-то магическое в природе слова» [Лосев 1990: 67].
Библия как фактор духовно-культурного развития и становления ментальности
В богословии под словом Библия понимается письменное откровение Божие людям. Теологически Библия представляет собой «великое послание Бога всему человечеству, единое и цельное» [Верещагин 19936: 44]. На протяжении веков Библии принадлежит непререкаемый авторитет. По религиозным представлениям Бог открывает Себя миру следующими способами: путем устной традиции, восходящей к общественной проповеди святых и пророков, называемой Священным Преданием; посредством записанных текстов, называемых Священным Писанием.
Библия стала важнейшей и совершенно неотъемлемой частью культурной жизни человечества. Неслучайно известный этнограф Д. Фрезер утверждал, что вся культура вышла из храма. Книга Книг пропитала и одухотворила собой всю культуру, которая развивалась на этих текстах, «пополняя сокровищницу опыта и знания целого народа» [Колесов 1995: 81]. Библия представляет сокровище человеческого духа, в котором люди находили поддержку своему моральному совершенствованию. Она заключает в себе богатый нравственно-духовный опыт, сложившийся на протяжении многих веков. Например, «Псалмы были первыми молитвами верных, в библейских пророчествах раскрывалась искупительная тайна Христа, духовный опыт стал той почвой, на которой строились взаимоотношения» [Мень 1997: 12].
В Библии содержатся этические общечеловеческие нормы, «сияют истинные чудеса человеческого подвижничества, добра и любви» [Павловский 1994: 4], из Библии люди черпают вдохновение и назидание.
Книги Библии способствовали формированию русской ментальносте. Стимулирующее воздействие Библии заключалось в идентификации ключевых смыслов русской культуры с терминами библейского текста, под воздействием которого формировались такие понятия как любовь, совесть, правда, милость и др. Библейский текст воздействовал на развитие русского самосознания, вписываясь в соответствующие тенденции времени. Без Библии невозможно понять европейскую христианскую культуру. В каждую эпоху Библия обнаруживала скрытые в ней неистощимые импуш.сы к творчеству. «V.c откровение озарило мысль Лигустппа и Паскаля, любовь к ней возводила рукотворные утесы храмов, вдохновляла поэтов и ваятелей, вызывала к жизни могучие звуки симфоний и хоралов. Образ Богочеловека запечатлен Андреем Рублевым, Микеланджело, Рембрандтом» [Мень 1992: 307]. Множество богословских, философских и других научных трактатов посвящено этой книге. «Большинство великих европейских политических, социальных и религиозных реформаторов вдохновлялись Библией» [Библейская энциклопедия 1998: 86J.
Многое из того, что в Библии казалось неправдоподобным, мифологическим подтвердилось в результате археологических, филологических и иных изысканий, предпринятых поколениями ученых-библеистов [Церен 1989], что позволило относиться к Библии как к авторитетному и достоверному источнику. Например, современные специалисты согласовывают библейскую космогонию с научными представлениями, находя рациональное зерно в том, что касается последовательности этапов творения. При этом применяется метод не буквального, а иносказательного толкования текста. Правомерность и необходимость подобного подхода, например, к книгам Ветхого Завета осознавали уже новозаветные авторы. Так, апостол Петр говорил о соотнесении одного дня творения с одним тысячелетием как эпохой творения. Следовательно, слово день в этом случае нужно понимать как обычную метафору. Библия вызывает интерес также у историков и этнографов, представляя собой повествование, складывавшееся «подобно гигантским временным кольцам» [Павловский 1994: 4]. На протяжении дім я 1м н нем ні I t и »ііііч ик ни їм; кч и иЧиї у мим и ми и мч п і нічим и ні и мін іяач пи-народов и стран, нередко уже давно исчезнувших из людской памяти. «Библия - древняя книга, но ее древность - это древность нашей, еще не оконченной истории. Ее персонажи жили и понимали мир иначе, но их история - это пролог к нашей собственной истории, ее неотъемлемая часть» [Библейская энциклопедия 1998: 86].
В Библии нашли место почти каждый из родов и жанров литературы. «Желаете почитать глубокие философские диалоги и трактаты - вот вам Библия. Вас интересует, когда и как возникла Вселенная? Что ж, хотя Библия - это не учебник космогонии, но все же за наивными, но яркими образами ученые усматривают интересную и правильную интуицию. Хотите познакомиться с историческими повествованиями, летописями, с биографиями великих пророков, царей, с земной жизнью самого Иисуса Христа — обратитесь к этой книге. Если вы ищите слова для молитвы, то в Библии вы откроете для себя высочайшие образцы литургической поэзии. Даже захватывающие авантюрные рассказы и пронзительная эротическая лирика нашли себе в ней место, равно как психологическая драма и трагедия, способные потрясти самое бесчувственное сердце» [Верещагин 1993в: 68].
Как уже упоминалось, все культурное развитие проходило под мощным воздействием со стороны символики, формул и образов, заложенных в текстах Библии. Библейские слова участвовали в углублении семантической перспективы многих славянских слов, приводили к развитию новых переносных значений, увеличивали количество выражений и форм, впоследствии создавших идиоматические ряды и стилистически важные синонимы. Библию, явившуюся одним из источников интернациональной фразеологии, можно считать одним из связующих звеньев между европейскими языками (см., например, работы [Бирих, Матешич 1998; Гак 1997; Ельмекеева 2000; Тяпко 1995]).
Исторический контекст, повлекший процессы переосмысления в области библеизмов
20-го января 1918 года Советское правительство издало декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», которым провозглашалось отделение церкви от государства и школы от церкви. Было решено передать воспитание и образование из духовного ведомства в ведение Наркомпроса [История СССР 1967: 290]. В учебных заведениях упразднились должности учителей всех вероисповеданий и были сокращены все священнослужители. Советская власть осуществила свободу совести и свободу атеизма. Преподавание религиозных вероучений во всех учебных заведениях запрещалось. Провозгласив свободу совести, Советское государство сохраняло за собой право на атеистическую пропаганду, на широкое проведение культурно-просветительской работы. Тем не менее агитаторы и пропагандисты возлагали большие надежды на религиозность народа и стремились использовать религию в своих целях: путем наложения социалистической картины мира на религиозную привлечь на свою сторону значительную часть верующих людей. Приведем некоторые примеры процесса наложения революционных значений на религиозные:
И вот неведомо, / из пенья толпы ль, / из рвущейся меди ли труб гвардейцев/нерукотворный, /сияньем пробивая пыль, /образ вырос. /Горит. /Рдеется» [В. Маяковский. «Революция. Поэтохроника»]. «Глухая ночь — не навсегда, Исчезнут мрак и жуть: нам наша красная звезда указывает путь!» [Демьян Бедный «Путеводная звезда»]. «Вот Мавзолей (...) здесь — наш алтарь и наш ковчег завета. Да будет лее, наш "ленинский набор", Защищена тобой святыня эта!» [Демьян Бедный «Ленинскому набору»]. «Берегите советскую власть - вашу Скинию, / Большевистскую твердо ведите все линию!» [Демьян Бедный «Земля обетованная»].
В приведенных примерах происходит наложение религиозных и революционных значений.
Также очевидна замена религиозной картины мира на социалистическую:
Это спаситель! /Вид Иисуса. / Спокойный и добрый, / венчанный в луне. / Он ближе. / Лицо молодое безусо. / Совсем не Исус. / Нежней. / Юней. / Он ближе стал, /он стал комсомольцем» [В. Маяковский «Про это»]. «Кумачным знаменем - каратели царей — Мы заменили крест» [Демьян Бедный «Так было, но так не будет вновь»]. «В моем углу два образа: "Рабочий и Мужик"» [Демьян Бедный «Правда-матка, или как отличить на фронтах подлинные листовки Демьяна Бедного»]. «Мой рай для всех,/ кроме нищих духом» [В. Маяковский «Мистерия-буфф»].
Обращаясь к идеологам нового режима, Н. Бердяев писал: «Вы, социалисты, любите злоупотреблять Евангелием и любите вспоминать его, когда это нужно для ваших нерелигиозных целей» [Бердяев 1990: 477].
Основным методом борьбы с религиозными верованиями была культурно-просветителькая и антирелигиозная пропаганда. В центральной и местной печати публиковались статьи лучших пропагандистов большевистской партии, стихи передовых поэтов, в которых либо разъяснялась политика Советской власти, либо пафосно показывалась выгода
принадлежности к представителям нового режима, либо на живых и актуальных примерах разоблачалась сущность «прошлой» жизни, в том числе религии.
В.И. Ленин задолго до Октябрьской революции говорил, что в условиях диктатуры пролетариата будет создаваться новая, социалистическая культура. Эта культура, указывал он, возникнет не на пустом месте. Пролетариату предстоит усвоить и критически переработать все культурные ценности, созданные человечеством, чтобы превратить завоевания науки и культуры в орудие социализма. Многие оказались в состоянии растерянности, видя в революции лишь разрушительную силу. Политика партии заключалось в том, чтобы переубеждать, «перевоспитывать» политически и привлекать на свою сторону большее количество народа. В этой идеологической борьбе огромную роль сыграли поэты-агитаторы, использующие слово в качестве идеологического орудия. Пролетарские поэты проявляли исключительную работоспособность, и на страницах печати появлялось большое количество рифмованных лозунгов, агитационных стихов, революционных частушек, которых отличали понятность, доступность, лаконичность, повышенная экспрессивность. Поэты-агитаторы прибегали к любым языковым средствам в достижении известных целей.
