Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Тюрко-монгольские элементы турецкого и южноси бирских тюркских языков как результат тюркского влияния на монгольские языки 16
1. Критерии выделения тюркизмов в составе тюрко-монгольских элементов монгольских языков 16
2 Тюркские лексические элементы в монгольских языках 24
3. Тюркские морфологические элементы в монгольских языках 41
Глава II. Тюрко-монгольские элементы турецкого и южносибирских тюркских языков как результат монгольского влияния на тюркские языки 49
1. Критерии выделения монголизмов в составе тюрко- монгольских элементов тюркских языков 49
2. Монгольские лексические элементы в турецком и южносибирских тюркских языках 61
3. Монгольские морфологические элементы в тюркских языках 81
Глава III. Тюрко-монгольские элементы турецкого и южносибирских тюркских языков как результат сохранения в них пласта, восходящего к алтайской общности 99
1. Критерии и принципы обоснования алтайской языковой общности 99
2. Лексические элементы алтайского характера в турецком и тюркских языках Южной Сибири 110
3. Морфологические элементы алтайского характера в турецком и тюркских языках Южной Сибири 126
Заключение 131
Библиография 147
- Критерии выделения тюркизмов в составе тюрко-монгольских элементов монгольских языков
- Тюркские лексические элементы в монгольских языках
- Критерии выделения монголизмов в составе тюрко- монгольских элементов тюркских языков
- Критерии и принципы обоснования алтайской языковой общности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Как известно, тюркологами, занимающимися изучением истории тюркских языков, давно замечено наличие в них большого количества элементов, как лексических, так и грамматических, имеющих параллели в монгольских языках. Такие параллели выявлялись монголоведами и в монгольских языках. Именно на наличии больших материальных схождений было построено в свое время в рамках сравнительно-исторического языкознания учение о генетическом родстве так называемых алтайских языков, к которым были отнесены тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские, а впоследствии и корейский [см. Рамстедт, 1957]. В процессе исследования этой гипотезы некоторые ученые, например В.Л.Котвич [1962], пришли к выводу, что наличие большого материального сходства в строевых элементах алтайских языков, а среди них особенно большое сходство между тюркскими и монгольскими языками, объясняются не тем, что это наследие общеалтайского праязыка, а скорее тем, что пра-тюркский и прамонгольскии языки тесно взаимодействовали между собой в течение многих тысячелетий. Во всяком случае в науке стали развиваться две разные точки зрения относительно существования значительного по объему пласта тюрко-монгольских параллелей - как следствия сохранения элементов генетического родства и как результат тысячелетних контактов и взаимовлияний. Чтобы решить этот научный спор необходимо, во-первых, до конца выявить реальные тюрко-монгольские параллели, причем не вообще в абстрактных тюркских языках, а в конкретных тюркских языках и их ареалах, во-вторых, постараться выявить среди этих параллелей элементы, являющиеся взаимными тюркскими и монгольскими заимствованиями, и в-третьих, убрав из алтаистических исследований явные ранние и поздние заимствования, установить пласт подлинных алтайских элементов. Исследования такого рода весьма важны и имеют большое научное и теоретическое значение.
Тема данной диссертации, в которой ставятся и решаются вопросы, относящиеся к данной проблеме, является в этой связи достаточно актуальной. Ее научная значимость повышается тем, что в ней привлечен для исследования материал из турецкого языка, обычно почти не использовавшийся в ал-таистических штудиях, в том числе и при изучении тюрко-монгольских параллелей. Привлечение же турецкого языка важно в том плане, что он практически почти не соприкасался с монгольскими языками, в отличие от тюркских языков Южной Сибири, поскольку этнические предки турков — огузы, -язык которых известен по древнетюркским орхонским памятникам, ушли из пределов Центральной Азии почти полторы тысячи лет тому назад и не имели вследствие этого в течение всего прошедшего времени прямых контактов с монгольскими племенами. Поэтому наличие и в турецком языке тюрко-монгольских параллелей может свидетельствовать о степени древности контактов тюркских и монгольских племен и соответственно их языков.
Целью исследования является сравнительный анализ тюрко-монгольских параллелей лексического и грамматического характера, выявленных в турецком и южносибирских тюркских языках, с попыткой дифференциации тюрко-монгольских элементов на явные тюркизмы в монгольских и монголизмы в тюркских языках и уточнения элементов, предположительно восходящих к алтайской языковой общности.
В соответствии с этой целью были поставлены следующие конкретные задачи:
рассмотреть историю изучения тюрко-монгольских языковых отношений;
определить критерии выделения явных тюркизмов и явных монго-лизмов в составе тюрко-монгольских элементов;
опираясь на эти критерии, установить явные тюркские по происхождению лексические и морфологические элементы в монгольских языках;
- опираясь на эти критерии, установить явные монгольские лексические
и морфологические элементы в тюркских языках Южной Сибири и турец
ком языке;
уточнить критерии и принципы установления алтайской языковой общности;
опираясь на эти уточненные критерии, попытаться определить в составе тюрко-монгольской языковой общности элементы, восходящие к общеалтайским.
Материал исследования был выбран нами из имеющихся опубликованных словарей тюркских и монгольских языков, а также из опубликованных монографий и статей российских и зарубежных тюркологов и монголоведов, изучавших вопросы тюрко-монгольских языковых отношений и проблему родства алтайских языков.
Методы исследования. В процессе изучения темы диссертации применялись в комплексе различные методы, при этом основными были сопоставительный и сравнительно-исторический методы, метод компонентного анализа, описательный и этимологический методы.
Научная новизна заключается в том, что в ней впервые в тюркологии в сравнительном аспекте рассмотрены общие тюрко-монгольские языковые элементы как лексического, так и грамматического характера, бытующие в турецкой языке и в тюркских языках Южной Сибири, Причем новый подход к проблеме тюрко-монгольской языковой общности состоит в том, что впервые в тюркологии эта общность проанализирована в плане выявления элементов этой общности, возникших как в результате тюркского влияния на монгольские языки, так и монгольского влияния на тюркские языки. В работе определены при этом критерии выделения взаимных заимствований. Кроме того, сделана попытка уточнить реальную тюрко-монгольскую языковую общность, восходящую к так называемой предположительной алтайской общности после того, как были выяснены явные тюркизмы в монгольских языках и монголизмы - в тюркских.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что полученные результаты и положения могут быть использованы для исследования проблем и вопросов истории сложения и развития, внешних связей не только турецкого, но и южносибирских тюркских языков, в разработке вопросов тюрко-монгольских языковых отношений, а также проблем алтаистики. Практическое значение работы определяется возможностью использования ее положений при разработке курсов лекций по истории турецкого языка, по исторической и сравнительно-исторической лексикологии турецкого и тюркских языков Южной Сибири, лекций по тюрко-монгольским языковым связям, по алтаистике.
Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования докладывались на заседаниях кафедры филологии Центральной Азии БГУ, на научных конференциях различных уровней: По теме диссертации опубликовано статей, в печати находятся статьи.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии
Критерии выделения тюркизмов в составе тюрко-монгольских элементов монгольских языков
Несомненно, при выделении заимствований в любом языке нужно следовать определенным критериям и руководствоваться определенными методами, чтобы совершенно точно отнести какое-либо заимствование к иноязычному происхождению. Для этих целей необходимо в достаточной мере знать историю языка, его историческое развитие, все кардинальные изменения, которые этот язык испытал в процессе развития. Также, совершенно определенно, необходимо знать все народы и желательно языки этих народов, с которыми мог иметь или имел контакт народ, говоривший на этом языке. И, конечно же, необходимо знать фонетический, грамматический, морфологический и синтаксический строй языка, в котором выявляются заимствования.
В некоторых случаях заимствования определяются очень легко, подтверждаются документальными данными, а в других случаях определение тюркских заимствований в монгольских языках оборачивается крайне трудной стороной, и мы сталкиваемся со многими затруднениями. Дело в том, что невозможно при выявлении взаимных заимствований из тюркских в монгольский и, наоборот, из монгольского в тюркские пользоваться только фонетическим анализом. Всякое древнее тюркское слово, попав в древние монгольские языки, на монгольскую почву, не противоречило фонетическим представлениям древнего монгольского языкового мира и наоборот. Так, например, если предположить, что слово кага "черный" является тюркским заимствованием и, следовательно, тюркского происхождения, то оно в монгольских языках тоже представлено в форме кага, отвечая всем представлениям монгольских языковых норм.
Однако не всегда заимствования настолько гармоничны по своему составу языковому строю того языка, в который они попадают. Поэтому при их выявлении руководствуемся фонетическими, морфологическими и даже семасиологическими особенностями, по которым мы заключаем о принадлежности или непринадлежности слова данному языку. Кроме того, мы узнаем заимствованные слова по их строению или виду, чуждому для того языка, в который они попали, то есть противоречащему его звуковым и прочим законам.
Например, возьмем монгольское слово xeseg "часть, кусок, обрезок", слово это очень распространенное, как в письменном, так и в разговорных, "живых" языках. На монгольской почве это слово необъяснимо. В тюркских же языках мы встречаем это слово в джагатайском, османском, и т.д.; происхождение его понятно: глагол Kes- "резать", "отрезать" + аффикс -(е)к. Аффикс -к, очень распространен в тюркских языках [Radloff 1897, с.56 - 57]. Монголы, очевидно, заимствовали это слово целиком и морфологический состав слова ими не осознавался.
С давних пор в алтаистике некоторыми сторонниками генетического родства алтайских языков утверждается точка зрения, что языковые контакты между тюрками и монголами не были достаточно глубоки и продолжительны и что значительное число тюрко-монгольских параллелей объясняется тем, что они восходят к одному общему праязыку. Однако данная концепция очевидно обедняет реальную картину взаимоотношения алтайских языков, как бы исключая контактное развитие, а оно безусловно вытекает из истории длительных и интенсивных взаимоотношений тюркского и монгольского языковых миров. Монголы и тюрки, проживая на одной территории, в одном регионе, Центральной Азии, сталкивались и вступали в контакты еще с доисторических времен. Поэтому не подлежит сомнению, что в условиях теснейшего культурного и языкового контактирования тюркские и монголь ские языки приобрели общие черты не только в лексике, но и в самой языковой структуре. В связи с этим первоочередная задача при исследовании алтайской проблемы состоит, прежде всего, в выявлении результатов взаимовлияния алтайских, в частности монгольских и тюркских языков друг на друга. Это позволит выделить в данных языках взаимозаимствования, что в конечном счете приблизит решение проблемы о характере родства тюркских и монгольских языков.
Однако современная алтаистика пока не в состоянии достоверно выделить все имеющиеся заимствования и потому оперирует категориями "лексические соответствия" или "лексические параллели". Вполне может быть и так, что многие из слов, а может быть, и все слова, составляющие ряды тюр-ко-монгольских лексических параллелей, являются взаимными заимствованиями. Пока же мы можем судить о характере тюрко-монгольских лексических параллелей исходя из конкретных форм, с учетом плана содержания и плана выражения.
Как известно, анализ слова должен осуществляться в неразрывной связи с его лексико-семантическим гнездом. Поэтому необходимо помнить, что язык в своем словаре сохраняет целостные слепки, а не абстрактные значения корня. В этой связи важнейшим условием точности сравнения является учет состава лексико-семантического гнезда - один из исходных пунктов для определения исконности того или иного слова. Ведь значение слов в соответствии с законом их семантических изменений при заимствовании другими языками, как правило, резко сужается и специализируется. К тому же чаще "заимствованию может подвергаться только элемент с нейтральными значениями отношений". Этим, собственно, и объясняется то обстоятельство, что при заимствовании слов не заимствуются их семантические связи, в силу чего слово в языке-рецепторе оказывается семантически одиноким, не имеющим внутренних связей с другими словами.
Анализ лексико-семантических гнезд тюрко-монгольских лексических параллелей показал во многих случаях разность их объемов в пользу тюрк ских параллелей. Рассматриваемые монгольские словоформы по сравнению с тюркскими характеризуются бедностью и неполнотой гнезд производных, что свидетельствует о том, что это заимствования в монгольском языке из тюркских языков, где данные соответствия прослеживаются во всем богатстве своих лексико-семантических и морфосемантических связей и соотношений. Попытаемся проиллюстрировать это положение; приводимый ниже материал не претендует на полноту и предполагает дальнейшую инвентаризацию соответствующих фактов.
Тюркские лексические элементы в монгольских языках
Язык халха-монголов, как и язык любого другого народа, за многовековую историю своего развития впитал большое количество различных иноязычных элементов. С древнейших времен монгольские племена контактировали с различными тюркскими племенами. По мере развития торговли, производительных сил, культуры, в связи с распространением в Монголии буддизма в монгольский язык начали широко проникать заимствования из восточных языков уйгурского, персидского, арабского, тибетского, санскрита, маньчжурского и других.
Заимствования из восточных языков попадали к монголам различными путями. В частности, через посредство уйгурского языка была воспринята монголами вся ранняя буддийская терминология. Через уйгурский и другие тюркские языки к монголам попали слова санскритского, иранского и греческого происхождения. Лишь после XVI века, когда к монголам проник буддизм и когда они сами стали пользоваться тибетскими и санскритскими книгами и осуществлять их переводы, в монгольский язык начали проникать слова, заимствованные непосредственно из этих языков. В послереволюционный период в монгольский язык также продолжают проникать всевозможные заимствования, но это уже в основном русизмы и интернационализмы, воспринимаемые через русский язык и относящиеся к области общественно-политической, технической и культурной терминологии.
Вопросы, связанные с иноязычными заимствованиями в монгольском языке, давно привлекали исследователей. Большое внимание уделил им Б. Я. Владимирцов, исследовавший заимствования в монгольском языке из тюркских [Владимирцов 1911, с. 153 -184], арабского [Владимирцов 1930, с. 73 -82] и среднеазиатских индоевропейских языков [Владимирцов 1925, с. 305 -341]. Множество сведений о заимствованиях в монгольском языке можно найти у Б. Я. Владимирцова в его известной сравнительной грамматике [Владимирцов 1929].
Монгольский исследователь Ж. Темерцэрэн [1964, с. 29-35] также уделял в своих работах внимание иноязычным заимствованиям в монгольском языке.
В калмыцком словаре G.J. Ramstedt [1935] имеются сведения о различных иноязычных заимствованиях в диалектах калмыцкого языка и в письменном ойратском языке. Автором работы "О тюркизмах в бурятском языке" В.И. Рассадиным предпринимались попытки выявить тюркские заимствования в бурятском языке [Рассадин 1969, с. 121-134].
Таким образом, вопрос об иноязычных (в частности тюркских) заимствованиях в монгольских языках далеко не нов и уже получил определенное освещение. Однако он продолжает еще оставаться до конца не решенным. В связи с этим хотелось бы сказать несколько слов о лексических тюркских заимствованиях в халха-монгольком языке.
Хотя тюркские заимствования, как считает В.И. Рассадин [1970, с.52-58 ] полностью адаптированы и произносятся по нормам монгольского языка, их тюркская внутренняя форма явственно прослеживается, так как образованы они от тюркских корневых основ тюркскими же словообразовательными аф фиксами. С точки зрения монгольского языка их внутреннюю форму совершенно невозможно выявить, например: халха-монг. ариг (п.-монг. ariy) (чистый, опрятный), ариун (п.-монг. ariyun) "священный, святой; чистый, честный, чистоплотный", бур. ариг "чистый, опрятный", ариун "чистый, опрятный, священный", калм. эрун "чистый, священный" ср. тюрк.; Др.-тюрк. агї= "очищаться", агїу "чистый, незагрязненный, чисто, порядочный, праведный, священный", в современных тюркских языках тув. ары= "очищаться", арыг "чистый", "опрятный", тоф. агї= "очищаться", "быть чистым", хак. арыг "чистый", тат. ару "чистый, опрятный", "добрый", кирг. арыл- "очищаться", аруу "чистый", "миловидный", турецк. ап= "очищаться", "быть чистым, опрятным", уйг. ерщ "чистый".
Халха-монг. элхэг (п.-монг. elgeg) "сито", калм. элгг "сито" ср. тюркск.; Др.-тюрк. elga= "просеивать", в современных тюркских языках алт. элге= , тоф. slge=, хак. илге= , турецк. ele= , туркм. эле= , казак. еле=, тат. иле= "сеять, просеивать", алт. элгек "сито", хак. илгек, турецк. elek , туркм. элек, казак, елек, тат. илэк "сито".
Халха-монг. билиг (п.-монг. bilig) "талант", "дар", бур. бэлиг "мудрость", "ум", "разум", "знание", "способность", "дарование", калм. билг "мудрость", "разум", "понимание", "знание" ср. тюрк.; др-.тюрк. Ы1= "знать, ведать", bilig "знание, разум, ум", "осторожность", "осмотрительность", современное общетюркское бил= "знать".
Халха-монг. билуу (ті.-монг. bilegv, bilev ) "брусок, оселок, точильный камень", бур. булюу "точило", "оселок", калм. булу "точило, брусок" ср. др.-тюрк. Ы1е= "точить", совр. тюрк. алт. бидуу, хак. пілвв "брусок", тат. билеу, кирг. булев , турецк. bilegi {bile- точить), чув. пёлев "брусок, оселок".
Большая часть тюркизмов в халха-монгольском языке носит общемонгольский характер. Наглядным примером могут служить вышеприведенные слова. Встречается много тюркских заимствований, присущих лишь двум языкам - монгольскому и ойратскому (с современному калмыцкому) языкам. Например: Халха-монг. эсэн (п.-монг. esen "здоровый") в сочетании эсэн мэнд и калмыцк. эсн "здоровый" ср. тюрк.; др.-тюрк. esdn "здоровый, невредимый", современн. хак. изен , тат. исэн, башк. исэн, туркм. эсен, узб. эсон "здоровый, благополучный"; турец. esen "здоровый".
Халха-монг. иг (п.-монг. ig "веретено", калм иг "веретено" ср. тюрк.; др.-тюрк. ig, jig "веретено", современн. алт. ийик, кирг. ийик, турецк. ig, туркм., узб. ик, "веретено"; Халха-монг. балдаргана, балчиргана (п.-монг. baldaryana, balciryana "борщевик" и калм. балчрНн "волчий корень" ср.тюрк.; соврем, алт. бал-тырган, кирг. балтырган, балтыркан, балдыркан, тув. малдырган, хак. мал-тырган, палтырган, тат. балтырган, башк. балтырган, шор. палтырган "борщевик", турецк. baldiran "бологолов", балдырган "асафетида", казак. балдыр "какое-то болотное растение"; Халха-монг. зарам (п.-монг. jaram) "отруби" и калм. зарм, "пшено", "крупа", "грубая мука" ср. тюрк., др.-тюрк. jагта "крупа" общетюрк. jar= "рассекать, расщеплять", соврем, алт. дъарма, хак. чарба, тув. чарба, башк. ярма, тат. ярма, казак, щарма, турецк. уагта "крупа", туркм. ярма, узб. ёрма "крупа", "пшеничная сечка", кирг. жарма "крупное толокно"; Халха-монг. сайр (п.-монг. sayari) "обработанная цветная кожа" и калм. саарь "кожа на крупе лошади" ср. тюрк., др.-тюрк. яаугы "кожа со спины животного", джагат. сагри "крестец, спина лошади; кожа со спины лошади", казак, сауыр "круп лошади", турецк. sagri "круп, зад; выделанная кожа", туркм. сагры, узб. сагри "круп лошади, осла", "выделанная, крашенная в зеленый цвет кожа с крупа, идущая на сапоги", уйг. сагра "круп; кожа с крупа лошади", тув. саар, хак. сагырызы "круп лошади"; Некоторые тюркизмы встречаются только в монгольском и бурятском языках. Например: Халха-монг. олбог (п.-монг. olbuy "тюфяк, подстилка для сиденья" и бур. олбог "матрац, тюфяк для сиденья" ср. тюркск. о/= "сидеть"+ - bog (фонетический вариант словообразовательного аффикса =mag), кирг. олбок, олпок "матрасик в люльке ребенка; боевая старинная верхняя одежда из ваты или шерсти", тув. олбук "матрац, тюфяк для сиденья", якут, олбох "подстилка для сиденья; седалище, сиденье, престол; почетное место", алт. олбук (в эпосе), "сидеть" прослеживается также в следующих тюркских словах: др.-тюрк. olur , oldur=, oltur, "сидеть, садиться", olyur=, olyt=, olxut= "посадить", современн. кирг. олтур= "сидеть", олут "место", тув. олур= "сидеть", олут "место", "сиденье", тоф. olut "место, сиденье, жизнь", якут. олор "сидеть", олох "сиденье, место для сиденья", "жительство, жизнь, жилище, житье"; турец. otur "сидеть", oturt "заставить сидеть", oturak "место для сидения, скамейка". Халха-монг. той (п.-монг. toi) "свадебный пир" бур. той в сочетании той баяр "праздник" ср. тюрк., др.-тюрк, toj "пир, пиршество", соврем, алт. той "свадьба", хак. той "свадьба, пиршество", тув. дой "пиршество, празднество", турецк. toy "свадьба", "пир", туркм. той, кирг. той "пир, пиршество", тат. туй, башк. туй "свадьба, пиршество".
Критерии выделения монголизмов в составе тюрко- монгольских элементов тюркских языков
Предки современных тюркских народов Южной Сибири с древнейших времен имели связи с монголоязычными племенами. Влияние монголов на народы Саяно-Алтая усилилось с XIII в., когда Чингис-хан, став во главе Монгольского государства, начал расширять границы своей империи. В 1207 г. по его приказу Джучи-хан осуществил так называемый "лесной" поход, целью которого было завоевание и подчинение народов Саяно-Алтайского нагорья. Таким образом, население народов Саяно-Алтайского нагорья и бассейна Верхнего Енисея в 1207 году попало под власть монгольских феодалов [История Тувы 1964, с. 172]. Естественно, эти события не могли не оказать влияния на языки южносибирских тюрков. В частности эти влияния проявляются в виде заимствований слов из одного языка в другой, в данном случае это монгольские заимствования в южно-сибирских тюркских языках. Однако для выявления заимствований нужны какие-либо определенные критерии, согласно которым слово можно отнести к заимствованию. Некоторые слова легко можно определить по их внешнему облику, по их структуре, а также по некоторым семантическим признакам, к заимствованиям. Однако, неоспорим тот факт, что многие слова носят общий тюрко-монгольский характер, то есть они не поддаются тем критериям определения заимствований, и не могут быть отнесены к тому или иному языку. К таким словам, например, относят слова типа монг., тюрк, хара, кара "черный", монг., тюрк, шар, сары "желтый". Трудно определить к какой группе алтайской семьи языков они относятся, над этим и работают ученые тюркологи, монголоведы.
Однако должны существовать определенные критерии для выявления заимствований в каком-либо языке, в данном случае, выявления монгольских заимствований в сибирских тюркских языках.
В своей работе "Фонетика и лексика тофаларского языка" Рассадин [1971] пишет, что в современном тофаларском языке обнаружено большое количество лексических заимствований из монгольских языков. Среди них отчетливо выделяются по своим признакам заимствования из средневекового монгольского языка XIII-XIVBB. При этом одни монголизмы могли проникнуть в тофаларский язык значительно раньше, еще в киданьское время, другие, напротив, позже, в XVI-XVII вв... Как уже упоминалось выше, в современном тофаларском языке имеется много слов, заимствованных из средневекового монгольского языка. Критериями, на основе которых данные заимствования возводятся к среднемонгольскому, а не к современным монгольским языкам, послужили следующие признаки:
1) следы присутствия в монгольских заимствованиях среднемонголь ской аффрикы {]], которая передается в тофаларском языке среднеязычной аффрикатой с глухим "hs" и звонким "Ijz" оттенками. Например, тоф. haV fyzan "лысый" ср.-монг. qaljan id., ср. совр. монг халзан [ aldzan], бур халзан [xalzArj], калм. калзн [aalzn] "лысый"...Сохранение в виде [s] в начале слова, [s] и [hs h:s ] в середине слова вместо среднемонгольской аффрикаты [с] : тоф. seber "чистый", "аккуратный", ср.-монг. ceber, ср. совр. монг. цэвэр, бур. сэбэр, калм. цевр id.; тоф. sukulda= сердиться ср.-монг cuyulda= сердиться ср. совр. монг. цухалда=, бур. сухапда=, калм. цухлд= id; тоф. hara:-"оляпка" ср.-монг. qariyacai "ласточка", ср. совр .монг. хараацай, бур. хара-асгай, калм. харада id.; тоф. a:rsa "кислое мерзлое молоко" ср.-монг. ауагса, ср. совр. монг. аарц, бур. аарса, калм. аарц "творожистый осадок, остающийся при изготовлении молочной водки";
2) следы наличия в монгольских заимствованиях среднемонгольского гласного [і], не подвергшегося перелому. После сред немонгольских аффрикат [с] и [j] этот звук в тофаларском языке передается гласным [і(ьі)]. На пример: тоф. hsida "пика" ср.-монг. jida "пика, копье", ср. совр. монг. жад [dzad], бур. жада [zadA], калм. жид [ fjzid] "пика, штык"; тоф. hsibar "хиус" ср.-монг. jida, ср. совр. монг. жавар, бур. жабар, калм. жавр id.; после других согласных передается через [і] в мягкорядных словах и через [ы] в твер-дорядных. Например, тоф. /н йе:"пила" ср.-монг. kiriige, ср. совр. монг. хврвв(н) , бур. хюрвв, калм. кврэ; тоф. qutat "китаец" ср. монг. kitad, ср. совр. монг. хятад, бур. хитад, калм. китд id.
3) сохранение в тофаларском языке конечного согласного [п] основы среднемогольских слов, ставшего факультативным в основах слов современных монгольского и бурятского языков. Например: тоф. nasun "возраст" ср.-монг. nasun, ср. совр. монг. нас(ан), бур. наНа(н), калм. насн id; тоф. Ыпе-sin "продовольствие" ср.-монг. kiinesun "продукты", ср. совр. монг. хунс(эн), бур. хунэпэ(н), калм. кунсн "продукты питания"; тоф. horoson "внешняя часть кожи" ср.-монг. korusun "покров", "дерн", ср. совр. монг. хврс(вн), бур. XYPbhs(H), калм. кврсн "почва", "дерн", "внешний покров";
4) сохранение полногласия основы и характера гласных основы сред-немонгольских слов: тоф. itegel "надежда", "вера" ср.-монг. itegel, ср. совр. монг. итгэл, бур. этигэл, калм. итгл id.; тоф. alaqa "молоток" ср.-монг. aluqa, ср. совр. монг. алх, бур. алха, калм. алх id.; тоф. бгётё "пенка" ср.-монг. дгйте, ср. совр. монг. ерем, бур. уръмэ(н), калм. эрм id.;
5) сохранение в конце мягкорядного слова дифтонга ei, характерного для среднемонгольских слов. Например: тоф. turei "наголенники" ср.-монг. ttirei "голенище", ср. совр. монг. турий, бур. турий, калм. турэ id.; тоф. dulej "глухой" ср.-монг. dtilei, ср. совр. монг. дулий, бур. дулии, калм. дулэ id.;
6) морфологическое оформление слова, характерное только для сред-немонгольского языка: тоф. sa:nl)zaq "клин" ср.-монг. siyacay, ср. совр. монг. шаантаг, бур. шаантаг, калм. шаанцг id.; тоф. buru:t:u "виновный" ср.-монг. buruyutu, ср. совр. монг. буруутай, бур. буруутай, буруута, калм. бу-рут id.; тоф. henet:e "вдруг" ср.-монг. genedte, ср. совр. монг. гэнтэд, бур. гэнтэ, калм. генд "вдруг", "неожиданно".
Эти признаки относятся и к среднеойратскому языку, который имеет много общих черт со среднемонгольским. В ряде случаев трудно установить, из среднемонгольского или же из среднеойратского языка попало слово в то-фаларский язык, так как на рубеже ХП-ХШ вв. западные монголы ойраты, которых персидский историк Рашид-ад-Дин относил к лесным монгольским племенам, обитали на территории Восьмиречья (Секизмурэн) в лесах, межгорных долинах и степях северо-востока Саян и Танну-ола, и язык у них имел небольшую разницу от языка других монгольских племен. Вероятно, и ойраты приняли известное участие в этногенезе саяно-алтайских народов. Во всяком случае некоторые лексические заимствования в алтайском языке несут в себе характерные ойратские черты и отличаются своим фонетическим оформлением от аналогичных тофаларских заимствований из среднемонгольского языка. Этих отличий очень немного, но и они позволяют иногда определить характер заимствования в тофаларском языке.
Критерии и принципы обоснования алтайской языковой общности
В алтайской семье языков именно тюркские и монгольские языки образуют общность, напоминающую генетическое подразделение, в то время как связи тюркских языков с тунгусо-маньчжурскими являются опосредованными (через монгольские языки).
К критериям обоснования алтайской общности можно отнести совпадения важных структурно-фонетических черт, идентичности морфологического типа, сходство некоторых аффиксов и обилие лексических параллелей.
К совпадающим структурно-фонетическим признакам относят гармонию гласных, например: турецк. gozltik "очки", совр. монг. соруул "трубочка", стремление избежать в начале слова сонанты, а в начале и конце слова - стечения согласных, нетипичность полугласных, отсутствие геминированных согласных в основе и аффиксах, непостоянство конечного я, расположенность к открытым слогам, постоянное место (первый слог) и экспираторную природу ударения [Deny 1952, с.322-324; Matthews 1951, с.53]. Большое значение придается звуковым соответствиям.
Совпадают и морфологические показатели, число которых нередко увеличивается за счет сближения аффиксов, обнаруживающих внешнее сходство и относительную семантическую близость, но, по-видимому, имеющих разное происхождение. Примером может служить сопоставление аффиксов тюркского соединительного деепричастия (-6) и монгольской глагольной формы прошедшего времени (-Ьаі) [Рамстедт 1957, с. 122-123]. Совпадения в области синтаксиса велики, но не показательны с точки зрения установления природы языковой близости, так как нередко они встречаются в языках, не связанных узами генетического родства. Однако, в литературе приводится перечень специфических черт синтаксиса, объединяющих тюркские языки с монгольскими: порядок слов в предложении (второстепенные члены предшествуют главным), отсутствие или немногочисленность собственных союзов, отсутствие относительных местоимений (придаточным предложениям индоевропейских языков соответствуют "квази-предложения", то есть группы слов, оканчивающиеся именами действия, причастиями, деепричастиями), наличие посессивной конструкции, допустимость только сочинительного построения предложения [Winkler 1921, с.32; Deny 1952, с.329-330; Fokos-Fuchs 1962, XI, с.53-132].
Поражает объем совпадающей лексики. Лексические параллели прослеживаются во всех тематических группах,
Тюркско-монгольские параллели охватывают все грамматические классы: имя, глагол, наречие, служебные и изобразительные слова.
Глагольные параллели распределены неравномерно. Выбор глагола для выяснения природы тюркско-монгольских языковых связей продиктован тем, что глагольных параллелей намного меньше, чем именных, и что совпадение глагольных основ в неродственных языках - не совсем обычное явление. Действительно, глаголы заимствуются весьма редко, и именно поэтому глагольные параллели заслуживают особого внимания.
Появление алтайской гипотезы, основным постулатом которой является существование некогда алтайского праязыка, что свидетельствует о генетическом родстве языков алтайской общности, было обусловлено многочисленными попытками объяснить материальную и грамматическую близость монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских языков.
Однако, известно, что сходства, обнаруживаемые в разных языках, не всегда являются следствием их генетического родства. Нередко они появляются в результате многочисленных и продолжительных контактов. Так, на 100 пример, взаимодействие монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских языков происходило непрерывно в течение нескольких столетий, и были такие периоды, когда оно становилось устойчивым и интенсивным. По мнению Дж. Клоусона, такими периодами для монгольских и тюркских языков являются IV-VII века (возвышение тюркского племени табгач, основавшего династию Северная Вэй (386-535гг); вассальная зависимость киданей от тюрок до середины VIII века ; VIII-XII века (интенсивные контакты тюрок и монголов в Прибайкалье; частичная ассимиляция тюрками северных монгольских племен); XIII-XIV века (уйгуро-монгольские культурные связи в районе Туркестана).
Периоды сближения тюркских и тунгусо-маньчжурских языков трудно установить с достаточной определенностью, весьма возможно, что один из них совпадает со временем существования государства Бохай (698-926 гг.).
Активное взаимодействие монгольских и тунгусо-маньчжурских языков относится ко времени существования киданьской империи Ляо (Х-ХП века) и возвышения чжурчжэней (ХП-ХШ вв), а также ко времени адаптации маньчжурами монгольского письма и распространения буддизма (XVII-XVIII вв.).
Существует мнение, что степень сходств монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских языков находится в большой зависимости от исторических обстоятельств и географических условий. И параллельно со сходствами существуют значительные расхождения (например, числительные первого десятка в этих языках), которые ставят под сомнение генетическое родство самих языков. Видный тюрколог и активный противник алтайской теории Дж. Клоусон использовал метод лексикостатики применительно к тюркским, монгольским и тунгусо-маньчжурским языкам. Им были составлены списки двухсот основных понятий и подготовлены списки слов, которые выражали эти понятия в наиболее ранних письменных памятниках этих языков. В качестве материала по тюркским языкам были взяты памятники древнетюркской, в т.ч. древнеуйгурской письменности тысячелетней давности (например, "Di 101 van Lugati t Turk" Махмуда Кашгарского). Для уточнения словаря монгольских языков были использованы данные "Niyuca tobci", монголо-китайского " Hua-I j-Yii", монгольских глоссов к "Muqadimat-al-Adab", датируемые XIII-XIV веками. Некоторые сложности возникли у автора с "остатками чжур-жэньского языка, наиболее древнего из известных тунгусо-маньчжурских языков".
На основе проведенного лексикостатистического анализа этих языков автор делает вывод о том, что они не связаны генетически, поскольку основной словарь не совпадает.
Вне всякого сомнения, проведенный Дж. Клоусоном анализ применительно к алтайской теории имеет определенную научную ценность. Однако, известно, что лексика является достаточно подвижным языковым пластом, зависящим от определенных условий развития языка, а, сравнивая лексику двух или более языков, обычно привлекают материал языков единого временного отрезка. Отсюда вопрос - можно ли на основе только лексических данных разрешить вопрос родства алтайских языков?
Как показывает конкретный материал, собранный алтаистами, высокий процент морфологических схождений между монгольскими, тюркскими и тунгусо-маньчжурскими языками, охватывающий значительную часть грамматических форм (общая система словообразования, категория словоизменения и т.п.), и меньший процент лексических схождений убедительно доказывает близость родственных языков, переживших процесс постепенного расхождения.
Приведем пример сравнительного исследования лексики в языках, входящих в алтайскую языковую семью. Данным способом можно вполне успешно провести лексические, морфологические параллели в тюркских и монгольских языках.
