Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Семантические особенности фразеологических единиц табасаранского языка
1.1. Фразеологические единицы по семантической слитности 11
1.1.1. Фразеологические единства 11
1.1.2. Фразеологические сращения 14
1.1.3. Абсурдные фразеологические единицы 19
1.1.4. Фразеологические сочетания 22
1.1.5. Фразеологические выражения 26
1.2, Фразеологические единицы по их происхождению 30
1.2.1. Исконно табасаранские и заимствованные фразеологизмы .. 30
1.2.2. Коранические фразеологизмы 36
1.2.3. Соматические фразеологизмы 40
1.2.4. Фитонимические фразеологизмы 47
1.2.5. Фольклорные фразеологизмы 52
Глава II. Структурные типы фразеологических единиц табасаранского языка 66
2.1. Именные фразеологические единицы 66
2.1.1. Структурный тип «существительное в именительном падеже + существительное в именительном падеже» 67
2.1.2. Структурный тип «существительное в родительном падеже + существительное в именительном падеже» 77
2.1.3. Структурный тип «Прилагательное + существительное» 82
2.1.4. Структурный тип «Существительное + причастие» 85
2.2. Глагольные фразеологические единицы 88
2.2.1. Структурный тип «существительное в именительном падеже + глагол» 96
2.2.2. Структурный тип «существительное в косвенных падежах + глагол» 99
2.2.3. Структурный тип «существительное в местных падежах + глагол» 100
2.2.4. Другие типы глагольных фразеологизмов 101
Глава III. Модификационные особенности фразеологизмов табасаранского языка 105
3.1. Структурно-семантические модификации 111
3.2. Фонетико-морфологические модификации 122
3.3. Вариантность и синонимия фразеологических единиц 131
3.4. Многозначность, омонимия и антонимия 137
Заключение 148
Список использованной литературы 155
- Фразеологические единства
- Исконно табасаранские и заимствованные фразеологизмы
- Структурный тип «существительное в именительном падеже + существительное в именительном падеже»
- Фонетико-морфологические модификации
Введение к работе
В последнее время наблюдается тенденция активизации работы в области фразеологии, появилось значительное количество работ, посвященных исследованию состава и системы, семантики, структуры и модификации фразеологических единиц младописьменных и новописьменных языков, литературно-письменных и бесписьменных языков, диалектов и говоров дагестанских языков. В них на общетеоретической базе русского языка разрабатываются конкретные вопросы фразеологии дагестанских национальных языков. В этом плане увеличивается охват вопросов данной проблематики, совершенствуются формы и методы исследований. Повышенный интерес лингвистов к фразеологии дагестанских языков объясняется интенсивным развитием фразеологии как самостоятельной дисциплины и необходимостью создания целостной картины каждого из дагестанских языков в отдельности.
Объектом исследования диссертационной работы является системный анализ фразеологических единиц табасаранского языка, их структурно-семантические и модификационные особенности.
Выбор темы обусловлен тем, что фразеология табасаранского языка, а также его диалектов и говоров до сих пор не исследована и не систематизирована. Нет ни одной специальной работы, посвященной именно вопросам фразеологии.
Наше исследование - первая попытка выявления структуры и семантики фразеологических единиц табасаранского литературного языка. Для получения относительно полного и объективного представления о составе и системе фразеологических средств исследуемого языка, безусловно, требуется большой массив надежных данных, по мере возможности паспортизированный иллюстративный материал, знание и умение классифицировать фразеологические единицы по соответствующим их разновидностям. В этой связи обращение к раз-
личным источникам общего и дагестанского языкознания оказалось не только оправданным, но и неизбежным.
В работе по необходимости использованы и творчески переработаны основные положения и общая концепция как ведущих дагестанских языковедов, в частности, А.Г. Караева, СМ. Хайдакова, М.М. Магомедханова, А.Г. Гюльма-гомедова, М.-Ш.А. Исаева, Н.Д. Сулеиманова, В.М. Загирова, Рамалданова А.Р., Гасановой С.Н., так и начинающих исследователей, в частности, Рамаза-новой М.Р., Ахмедовой Ж.М., Шейховой P.M. и многих других применительно к исследуемому табасаранскому языку.
Структурно-грамматическая и семантическая организация ФЕ - одна из центральных проблем исследования табасаранского языка на современном этапе. Акцентирование внимания на исследовании именно данной проблемы объясняется тем, что основные вопросы лексики и грамматики табасаранского языка в той или иной степени исследованы в работах П.К. Услара (1979), Л.И. Жиркова (1948), Б.Г.-К. Ханмагомедова (1958, 1970, 1979), Магометова А.А. (1965), 3-М. Загирова (2000, 2002), В.М. Загирова (1977, 1981), К.К. Курбанова (1979, 1983, 1986) и др. Что касается фразеологии табасаранского языка и, тем более, его диалектов и многочисленных говоров, то до сих пор нет монографических работ, публикаций, по которым можно было бы определить место ФЕ в системе этого языка. Отсутствуют также методические работы, посвященные эффективным методам и приемам подачи и усвоения как табасаранской, так и русской фразеологии в школах с табасаранским составом учащихся.
В этом плане большим подспорьем для учащихся и учителей является «Русско-табасаранский школьный фразеологический словарь», составленный еще в 1977 году В.М. Загировым. Он охватывает фразеологические обороты русского языка, наиболее употребительные в школьных учебниках по русскому языку и литературе, художественной литературе и встречающиеся в устной ре-
чи.
Однако полное раскрытие природы ФЕ табасаранского языка не представляется возможным без анализа самых различных значений соответствующих языковых единиц, причем в соотношении с формами их выражения. Описание закономерных взаимоотношений между семантикой ФЕ и их грамматической структурой, между значением всей ФЕ и значениями ее отдельных компонентов является одной из важных лингвистических проблем табасаранского языка. Ее исследование так или иначе связано с развитием и становлением лексической системы и грамматического строя табасаранского языка, его синхронией и диахронией, историей и современностью.
Актуальность темы исследования.
Об актуальности изучения фразеологии дагестанских языков, как одного из сложнейших уровней языка в целом, неоднократно отмечалось в специальных исследованиях фразеологов А.Г. Гюльмагомедова (1984), М.М. Магомед-ханова (1988), М.-Ш.А, Исаева (1995), Н.Д. Сулейманова (2002) и многих других.
Семантическая и структурно-грамматическая организация фразеологических единиц табасаранского языка, которая до сих пор не была объектом специального рассмотрения, является центральной и основной проблемой данного диссертационного исследования. По фразеологии табасаранского языка, или же его диалектов и говоров, иных форм существования языка, на самом деле нет сколько-нибудь серьезных публикаций, по которым можно было бы определить место ФЕ в системе структуры этого языка в целом.
Актуальность темы исследования обусловлена следующими обстоятельствами, имеющими важное значение для решения проблем фразеологии как табасаранского языка, так и лезгиноведения в целом.
К ним могут быть отнесены:
- отсутствие научных критериев определения ФЕ применительно к табасаранскому литературному языку и другим формам его существования;
неисследованность структурно-грамматической организации ФЕ табасаранского языка, в том числе структурно ведущий и смыслообразующий компоненты ФЕ и обусловленность их количественного и качественного состава;
неисследованность внутреннего грамматического строения ФЕ и взаимоотношений между ее компонентами;
необходимость выявления внешней связи ФЕ с членами предложения и способа включения их в состав предложения, а также функций ФЕ;
выявление и анализ отдельных тематических групп ФЕ, в том числе соматических ФЕ, фитонимических ФЕ, фольклорных ФЕ и коранических ФЕ с последующим выявлением их места в общей системе фразеологии;
выявление соответствий между ФЕ табасаранского и других языков, в том числе и неродственных языков (кальки и полукальки; интернационализмы и независимо развившиеся заимствования; типологически сложившиеся фразеологические параллелизмы и универсалии);
- этнокультурное своеобразие и особенности метафорического переос
мысления реалий из области традиционного быта, обычаев, уклада жизни носи
телей исследуемого языка.
Основные задачи изучения общей и частной фразеологии, ее структуры и семантики, а также объективных критериев определения ФЕ в русском языке были сформулированы в трудах BJB. Виноградова (1947), А.И. Молоткова (1977), А.М. Бабкина (1970), Ю.А. Гвоздарева (1977), В.П. Жукова (1986), В.М. Мокиенко (1989), Н.М. Копыленко (1989), М.Т. Тагиева (1966), В.Н. Телия (1966), Н.М. Шанского (1969), в том числе и указанных выше исследователей дагестанских языков. В их трудах четко и ясно определено, что реализация ФЕ лишь в контексте позволяет полнее и глубже оценивать ее языковые свойства и потенции, выявлять специфику внутренних отношений компонентов ФЕ, также характер ее внешних связей с другими членами предложения.
Назревшая необходимость решения целостной картины табасаранского языка и перечисленных выше лингвистически актуальных проблем, а также на-
личие других узловых вопросов фразеологии исследуемого языка, нуждающихся в специальном рассмотрении, обусловили выбор темы данного диссертационного исследования.
Цель и задачи исследования. Основной целью настоящей диссертационной работы является определение фразеологического фонда табасаранского языка, характеристика и классификация фразеологических единиц, анализ структуры и семантики, выяснение места и роли фразеологии в языке. Достижение поставленной задачи предполагает решение ряда конкретных задач:
разграничить группы ФЕ по лексико-семантическим разрядам на уровне различных частей речи;
установить семантические группы и структурные типы ФЕ;
дать качественную и количественную характеристику семантических типов ФЕ;
описать внешние связи фразеологической системы и ее основные линии взаимосвязи с другими структурными единицами языка;
установить внеязыковые факторы, влияющие на формирование смыслового единства ФЕ;
определить степень спаянности компонентов ФЕ;
выяснить и определить соотношение фразеологизма со словом, свободным словосочетанием и предложением;
выявить и описать всевозможные модификационные особенности фразеологизмов табасаранского языка.
Материал и источники исследования.
Основным источником исследования послужили произведения устного народного творчества и табасаранской художественной литературы. В ходе исследования обработаны данные русско-табасаранских и табасарано-русских толковых, двуязычных и других типов словарей, а также учебно-методической литературы. Использованы различные по содержанию и характеру материалы, собранные автором в Табасаранском, Дербентском и Хивском районах РД. По
мере необходимости привлечена фразеология близкородственных лезгинского и агульского языков.
Научно-теоретическими источниками работы явились труды известных отечественных и дагестанских исследователей.
Весь материал собран методом выборки, в основном из устной речи носителей табасаранского языка, путем калькирования ФЕ, пословиц и поговорок, систематизированных фольклористами табасаранского языка.
Методы исследования.
Методологической основой диссертационного исследования является принцип системности. Для разграничения, например, свободного словосочетания и фразеологизма, установления различного рода семантических универсалий пришлось прибегнуть к известному в науке методу аппликации.
Фразеологизмы анализируются в основном описательным методом, который позволяет сполна раскрыть их структурные типы и семантические группы, а также модификации, морфологические особенности и синтаксические функции.
Комплексно-оппозитивный метод, разработанный профессором А.Г. Гюльмагомедовым, применительно к родственному лезгинскому языку, также оказался весьма эффективным при определении отношений ФЕ с единицами других уровней табасаранского языка.
Такая комбинация методов исследования оказалась весьма плодотворной и научно-обоснованной в процессе исследования фразеологии табасаранского языка.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые подвергаются специальному научному анализу грамматические и семантические особенности основных структурных типов ФЕ табасаранского языка. Кроме того, описываются взаимоотношения компонентов ФЕ в грамматическом и семантическом аспектах, дается структурный и семантический анализ ФЕ табасаранского языка и обозначаются пути исследования проблемы в перспективе.
Впервые собраны и описаны уникальные по форме и содержанию устойчивые сочетания табасаранского языка, особенности которых сравниваются с аналогичными образованиями близкородственных младописьменного лезгинского и новописьменного агульского языков. Вместе с тем, выявлены всевозможные модификационные особенности фразеологизмов табасаранского языка, в частности, структурно-семантические, фонетико-морфологические, многозначность и омонимия, синонимия и антонимия ФЕ.
На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:
выявление и описание основных структурно-семантических типов фразеологических единиц табасаранского языка;
определение и уточнение тематических разрядов ФЕ и их грамматической структуры;
структурный и компонентный анализ фразеологизмов;
отношение ФЕ к смежным структурам и их многозначность;
выявление и описание модификационных особенностей фразеологических единиц табасаранского языка.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем освещаются вопросы структуры и семантики ФЕ, решение которых имеет для науки о табасаранском языке важное научно-теоретическое значение:
а) выработаны основы структурно-грамматического и семантического анализа ФЕ табасаранского языка и всестороннего их анализа;
6) проведено разграничение групп ФЕ по лексико-семантическим разрядам
на уровне различных частей речи и выявлены структурные типы с последую
щим установлением взаимоотношений между компонентами ФЕ с одной сто
роны и между ФЕ и предложением - с другой;
в) теоретически объяснены и практически подтверждены механизмы
трансформации пословиц в ФЕ;
г) выявлены и описаны модификационные особенности ФЕ табасаранского
языка.
Теоретическая значимость данной работы заключается еще и в том, что она в определенной степени обогащает теорию о словосочетании в дагестано-ведении, а материал и результаты исследования фразеологизмов табасаранского языка могут быть использованы при изучении данной проблемы в других дагестанских языках в синхронии.
Практическая значимость. Материал и результаты исследования фразеологизмов табасаранского языка могут быть использованы в практике преподавания табасаранского языка в вузах, школах и инновационных учебных заведениях Республики Дагестан, в частности:
а) при составлении спецкурсов и спецсеминаров по лексике и фразеологии
табасаранского языка;
б) при составлении фразеологического словаря табасаранского языка;
в) в исследованиях по истории, этнографии и культуре табасаранского на
рода и его языка.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания Дагестанского государственного педагогического университета. Результаты исследования сообщались и обсуждались на научных конференциях и в шести публикациях автора,
Структура диссертации обусловлена спецификой исследуемой проблемы и разрабатываемой в ней концепции.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной научной литературы.
Фразеологические единства
В первую группу входят фразеологические единицы (или устойчивые словесные комплексы), один из компонентов которых подвергся семантическому переосмыслению и он настолько далеко отошел от своего первоначального генетического значения, что получил совершенно новое, переносное значение (но не настолько, чтобы стать самостоятельным омонимом своему прототипу), и в сочетании с определенным полнозначным словом образует фразеологический оборот, который мы в своей работе называем фразеологическим единством. Приведем примеры. Щи хьудургун аьгъюра «Очень сильно болеет» (букв. «Весь горит в огне»); Дугъ ин ціа ал «Очень болеет» (букв. «На нем огонь есть»); Аьхю юків айи кас «Непомерно гордый» (букв. «Человек с большим сердцем»); Юківутубччвуб «Сильно торопиться» (букв, «Сердце выскочить»). Названную группу фразеологических образований можно было бы разделить еще на несколько подгрупп с учетом степени отдаления того или другого компонента от своего первоначального значения. Однако главной задачей нашего исследования остается структура и семантика именных и глагольных ФЕ табасаранского языка. На наш взгляд, затронутый вопрос можно отнести к первому этапу перехода свободных словосочетаний в разряд устойчивых словесных комплексов (УСК). Все же их отличие от структурно и семантически оформившихся фразеологических единиц заключается в том, что они в семантическом плане еще разложимы. Такие сверхсловные единицы, хотя и стали устойчивыми, еще не имеют всех признаков фразеологических единиц. Они являются результатом полного метафорического переосмысления одного или нескольких (но не всех) входящих во фразеологизм полнозначных слов-компонентов. Иначе говоря, осознание производности, мотивированности значения фразеологического единства обусловлено живым восприятием его лексических частей, которые уже нельзя назвать аморфными, т.е. бесформенными. Целостное значение фразеологического единства предполагает понимание того образного смыслового стержня, который положен в его основу. Наличие такого стержня и придает значению фразеологического единства яркий метафорический характер. Именно таким значением обладают, например, фразеологические единства: Йигъну лампа хьади гъилициьира дидрихъур. «Днем с огнем не сыскать» (доел. «Днем, хотя с лампой походишь, не найдешь»). Гъубшу гьюран хинкіар даршул. «Что было, то прошло», (доел. «Ушедшего зайца хинкал не бывает»). КІваь хъял бисуб. «Зло держать на кого-то» (доел. «В сердце зло держать»). Если проанализировать семантику и структуру приведенных примеров, то нетрудно убедиться в том, что подобно тому, как фразеологические единства возникают на основе свободных сочетаний в результате появления у них переносного значения, точно также они могут быть использованы при образовании других, более смежных фразеологических единиц, например, фразеологических сращений. Что касается фразеологических сращений, которые могли бы формироваться на основе фразеологических единств путем усиления их семантической слитности и нивелирования семантики отдельных компонентов, то они уже никак не могут соотноситься с теми или иными свободными словосочетаниями. Так, например, фразеологическое сращение «Я ахъ адрур, я тіун адрур» - говорится о человеке, у которого «нет ничего, совсем ничего» (букв. «Ни хлева не имеющий, ни ясель») содержит в своей структуре слова с устаревшими значениями, во всяком случае сейчас они встречаются только в диалектах. Данный фразеологизм напоминает фразеологическое сращение русского языка «ни кола, ни двора», в котором первый компонент кол - это «надел, участок земли возле дома», а второй компонент двор - «изба, крестьянский дом, лачуга». Анализ этих фразеологизмов в синхронии и диахронии, в том числе и в этимологическом аспекте их компонентов, позволяет сделать вывод, что эти фразеологические сращения были образованы на основе фразеологических единств, причем значения этих единств опирались на значения их компонентов и носили более образный характер. Далее происходит следующее: либо сокращается компонентный состав, либо появляется их вариативность, либо они ушли из употребления. В результате фразеологическая единица приобретает универсальный вид, то есть стабильный компонентный состав с общим и немотивированным значением. Вот такие структурно-семантические изменения и приводят к превращению фразеологического единства во фразеологическое сращение. Взаимопревращение фразеологических единиц - вопрос сложный и нуждается в специальном исследовании. Более того, многие дагестанские фразео-логи воздерживаются от выделения фразеологических сращений в особую разновидность.
Исконно табасаранские и заимствованные фразеологизмы
Исконно табасаранские фразеологические единицы, как и слова, в качестве воспроизводимой единицы возникли в табасаранском языке или унаследованы им из более древнего языкового источника. Они подразделяются на общедаге-станские, лезгинской группы языков и собственно табасаранские. Две первые группы в табасаранском языке сравнительно немногочисленны. Трудно и предполагать в процентном соотношении. В нашей работе такая цель не ставится. Третья, включающая фразеологические единицы, возникшие в период раздельного функционирования табасаранского как особой формы существования языка, можно считать самой богатой, постоянно и интенсивно увеличивающейся и сейчас.
В подавляющем своем большинстве исконно табасаранские фразеологические единицы возникли из первоначально свободных сочетаний слов, которые по той или иной причине в определенный момент стали фразеологическими. Если проанализировать основные причины превращения свободных сочетаний слов в устойчивые по своему составу и строению и целостные по значению фразеологические единицы, то можно указать, на наш взгляд, в основном на следующие: 1) употребление свободных сочетаний слов не всегда в прямом, а в обобщенном и образно-переносном значении. Это зависело, может быть, от образа жизни, который систематически подвергался изменениям, от общественно-политической формации, которая часто менялась, от реалий жизни, культуры, быта и т.д.; 2) появление в свободном сочетании слов других лексем с синтаксически связанным и фразеологически ограниченным употреблением; 3) выражение свободным сочетанием слов единого понятия, актуального для данной исторической эпохи. Эти же причины превращения свободного сочетания слов в устойчивые в равной мере распространяются не только на дагестанские языки, но и на русский язык. Фразеологические единицы типа у разбитого корыта, человек в футляре, как белка в колесе, бывшие люди и др. возникли, конечно, на базе свободных сочетаний слов. Они появились под пером Пушкина и Чехова, Крылова и Горького в результате метафоризации, т.е. употребления в переносном и обобщенном значении, причем вне того художественного контекста, в котором они зародились. Приблизительно по этой же причине превратились во фразеологические единицы: жанаврихъан гучірур гьариз дуруъиур «волков бояться - в лес не ходить»; фукьан гьариз тина гъушиш, гъадмукьан гаківлер «чем дальше в лес, тем больше дров»; ціигь гьипіурин гугахь цїа «кто съел козу, у того на затылке огонь»; шюхъяр чвну гъисаб anlypy «цыплят по осени считают» и т.д. Совсем по другой причине превратились во фразеологические обороты первоначально бывшие свободными сочетаниями слов ккудудубкіру хазна, которое можно перевести как «бешеные деньги», т.е. «легко заработанные», «упавшие с неба», ше гьибтуб «заморить червяка». Относительно данной фразеологической единицы, по-видимому, к месту будет следующее разъяснение. Первоначально было ушв гьибтуб, т.е. рано утром, уходя на работу, слегка позавтракать. С учетом принятия табасаранцами, как и всеми другими дагестанцами религии Ислама и соблюдением ими всех его основ, в том числе Има-на (вера в единого бога, в существование ангелов, в ниспосланность священных книг, в пророков Аллаха, в Судный день, в предопределенность судьбы) и Ислама (Шагъадат - свидетельствование, что Бог один и Мухаммед посланник его. Ассолат - совершение пяти ежедневных ритуальных молитв. Ассовм - соблюдение поста в месяц Рамазан. Аззакат - обязательная узаконенная милостыня. Налог с дохода в пользу бедных. Альхіадж - паломничество в Мекку - Хадж) появилось ритуально-религиозное понимание сочетания слов ушв гьибтуб. Здесь уже речь идет не о том, как «заморить червяка», а о том, что после ежедневного поста в месяц Рамазан строго обязательно, точно в срок, и желательно коллективом отпустить пост «ушв гьибтуб». У некоторых мусульман, например, в Турции, отпускание поста отмечается как праздник «Ифтар». Соблюдение основ Ислама способствовало появлению большого количества фразеологизмов в табасаранском языке, в том числе и полисемантичных коранических, о которых речь пойдет ниже. Таким образом, свободные сочетания стали фразеологическими потому, что в их составе с течением времени у некоторых слов появилось фразеологически связанное значение. Например, в сочетании Лбайи бализ йивна «Отец наказал сына» наблюдается свободное употребление слов, которые можно заменить другими, не меняя семантики и структуры предложения. А в сочетании Аллагъди бализ йивна «Аллах наказал мальчика» фразеологическая связанность определяется тем, что это наказание носит не временный характер, как в первом случае, а постоянный, т.е. «судьба мальчика предопределена (об этом знают все и не пытаются принимать какие-либо меры)».
Причиной превращения во фразеологические единицы свободных словосочетаний типа марцци элвер «чистая торговля», ужуб гьазанж «хороший доход», артухъ улдубчівуб «сверх прибыли», аъхю элверчи «крупный торговец» и т.д. явилось обозначение ими единого и притом актуального в настоящее время понятия, да и рода занятия торговлей.
Структурный тип «существительное в именительном падеже + существительное в именительном падеже»
Данный структурный тип имеет свой строгий порядок следования компонентов и перестановка их, как правило, не допустима. В семантическом плане они представляют парные сочетания: или как определяющий и определяемое, или как равноправные элементы, связанные сочинительной связью, например:
Тупмаргъ «игра в лапту» (букв, «мяч-палка»). Баяр-шубар тугшаргъ апіуз гъажаргънайи. «Дети побежали играть в лапту».
Кьякърабаш «бестолковый, тугодум» (букв, «пустота + голова», где къякъра - диалекта, форма слова «пустота»). Саспиган къякърабашарира чпик кайиб улупури шулу. «Иногда и тугодумы проявляют свою инициативу».
Рьван-бай «стойкий, устойчивый, принципиальный, человек слова» (букв, «камень-мальчик»). Биціиди вуйиган гъурху А.С. Пушкиндин «Рьван-бай» кіуру ихтилат гьамусра ківаинди имшуз. «До сих пор помню сказку А.С. Пушкина «Каменный мальчик», которую прочитал еще в детстве».
ТІуб-жакьв «маленькая пташка» (букв, «птичка-палец» (размером с палец). ТІубжакьв гизафси пялкьяригъ шулу, саспиган думу чіатху маларин духтурсира шулу. «Пташка в основном в лопухах обитает, иногда она выполняет функцию санитара крупных животных».
Гъабгъажагь «посуда» (буквально «тарелка + всячина»). Ашханайиъ гъабгьажагь, гьелбетки, лазим ву, амма чая кьадар. «На кухне посуда, конечно же, нужна, но в меру».
Дахьуб-гъудуччвуб «общее состояние» (букв, «вставание-лежание»). Дахь-уб-гьудуччвуб уокуйи хьуб — инсандин сагьвалин сабпи гиарті ву. «Хорошее состояние (вставание-лежание) - первое условие здоровья человека».
Приведенные примеры лишний раз подтверждают, что эти модели фразеологических единиц имеют строгий порядок следования компонентов и перестановка внутри фразеологической конструкции не допустима. А в семантическом плане они, как было отмечено, представляют собой парные сочетания, относящиеся друг к другу или как определяющее к определяемому (причем определяемое всегда расположено в постпозиции, а определяющее - в препозиции), или как равноправные компоненты, связанные сочинительной связью.
В грамматическом плане взаимосвязанных отношений между составляющими фразеологической единицы нет, в основной массе они в свободном словосочетании, или в предложении продолжают выполнять присущие им лексические и грамматические функции. Что касается своеобразной «абсурдности» этих ФЕ, то она обусловлена скорее всего этноязыковой действительностью, законсервированной во фразеологических образованиях. При диахронном рассмотрении этих единиц кажущаяся абсурдность исчезает и, как правило, выясняются какие-то объяснимые мотивы образования. Поскольку исследование проводится в синхроническом аспекте, можно привести пример этимологии ФЕ табасаранского языка. Слово лапта в русском языке употребляется в двух значениях: 1) «лопата; перо весла; палка с лопатообразным, широким концом, которым бьют по мячу, а также название этой игры»; 2) «широкая равнина в тундре, поросшая мхом» (Фасмер 1967: 460). Игра в лапту, известная носителям индоевропейских и кавказских языков еще с древнейших времен, имеет свою специфику в форме и содержании проведения. Коррективы вносились в зависимости от условий и возможностей проведения игры на той или иной территории. Но основная атрибутика «мяч» и «палка» оставалась неизменной. Если же в русском языке игру называли «лаптой» в зависимости от палки с лопатообразным концом, то в табасаранском эта палка мыслилась как прямая с одинаковыми концами, может быть, оба атрибута слились в одно целое в изафетной форме, то есть оба компонента употребляются в форме именительного падежа единственного числа. Такой тип словосочетания в табасаранском языке, правда, не очень употребителен, но встречается, например: шюше пенжер «стеклянные окна» (оба слова заимствованы), гъван бай «каменный мальчик», игит бай «герой мальчик», укіар —кіажар «травка» и т.д. Фразеологические единицы этой структуры могут быть противопоставлены аналогичным структурам свободных словосочетаний в трех аспектах: 1) в семантическом; 2) в синтаксическом; 3) в окружении. Эти структуры ФЕ не имеют своих прототипов среди свободных словосочетаний. Характер подобных ФЕ - результат целостного переосмысления входящих в них слов, т.е. их компоненты в известной степени были переосмыслены и деактуалшованы еще до образования совместной структуры и «окаменения» их в этой форме. Структурный тип «существительное в именительном падеже + существительное в именительном падеже» по своей формально-грамматической структуре имеет одинаковые характеристики. В семантическом же плане этот тип делится на две самостоятельные группы. Первая группа представляет собой структурный тип классической идиоматики. По терминологии В.В. Виноградова, их можно отнести к так называемым «фразеологическим сращениям», ибо общее фразеологическое значение их никак не выводится из суммы значений составляющих эту структуру компонентов. Кроме того, эти фразеологические сращения имеют следующие признаки, отличающие их от других типов ФЕ: 1) среди свободных словосочетаний у них нет соответствующих эквивалентных прототипов, и они относятся к разряду неапплицируемых и «абсурдных» ФЕ, основанных на алогизме внеязыковой действительности; 2) в подавляющем большинстве случаев метафорически переосмыслены оба слова-компонента, составляющие ФЕ, но среди них нередко встречаются и такие, в которых полному переосмыслению подвержен только один (первый) компонент, а второй частично сохранил свое семантическое соотношение со своим генетическим прототипом. К таковым можно было бы отнести следующие структуры: ушвниъ мелз адрур «молчаливый» (букв, «во рту язык не имеющий»); ярхи мелз айир «болтун, любящий много говорить» (букв, «с длинным языком»); мелзназ хьар «сплетник, болтун» (букв, «язык-ветер»); 3) для этих структур характерна оценочность значения; 4) к этим ФЕ нельзя поставить вопросы, какие обычно ставятся к их структурно-эквивалентным прототипам из сферы свободных словосочетаний. Они не могут быть названы большими или маленькими, хорошими или плохими, длинными или короткими, сильными или слабыми. Они требуют для себя оценки только категоричной, типа «очень, очень даже, чересчур»: бегьем кьякьрабаш «очень бестолковый». Но это еще зависит от значения имен, т.е. компонентов словосочетания.
Фонетико-морфологические модификации
Табасаранский язык, как известно, относится к младописьменным языкам. Слабо изучен сам литературный табасаранский язык, вовсе не изучены его говоры. Отсутствие каких-либо письменных памятников затрудняет и диахроническое исследование языка. Что касается синхронного исследования табасаранского языка, то оно также преполагает учет взаимодействия диалектов и говоров языка в их совокупности. Показания диалектов и говоров необходимы и особенно ценны и на современном этапе становления и развития табасаранского литературного языка. Во-первых, в них сохраняются различные ступени развития языка в целом. Во-вторых, для выявления модификационных особенностей языка, особенно в области фразеологии, роль и значение показаний диалектов и говоров неоспоримы. В этом плане изучение фонетических и морфологических модификаций табасаранского языка имеет важное теоретическое и практическое значение. Оно так или иначе связано с выявлением целостной картины языка.
Более подробно говоря о фонетических модификациях в области фразеологии табасаранского языка, необходимо отметить, что, в отличие от других видов преобразований, фонетические модификации совершенно не отражаются на семантической и внешней сторонах фразеологизма. Они отражают фонетические различия, существующие между диалектами и говорами табасаранского языка.
Несмотря на то, что в фонетике литературного языка и нитрикского, сувак-ского, этегского диалектов имеется много общего, встречаются еще явления частично сходные и контрастные. Кроме того, фонетические соответствия, наблюдаемые при сопоставлении систем вокализма и консонантизма литературного языка и диалектов, отмечаются между самими диалектами и их говорами, а также между различными говорами самих диалектов. Так, например, гласный —а в речи ряда сел (Хив, Харедж, Лака) может соответствовать литературному гласному переднего ряда -и: чарккв — чирккв «детеныш»; асккан - исккан «нижний», доках - дих - эких - дах «зов».
Наблюдается и обратное явление, вызванное различными звуковыми процессами: лиишн - лиишн «признак»; идми - эдме - адми «человек»; литіин -литіан - личіин «капля». Таковы соответствия между диалектами, говорами и табасаранским литературным языком: н:у (гати - готу «кошка»); е:и (ціегь -цШь «коза»); у:а (кіураб - кіараб «кость»); и:а (ціилгіїмар - ціапцімар «ресницы»); а:и (шархьал - шархьил «челюсть») и т.д. В области консонантизма также наблюдаются соответствия как между диалектами и литературным языком, так и между отдельными говорами внутри диалектов, например: пигуз — ливуз — лигус с общим значением «смотреть», гъюр - кьюр «заяц», гьум - къум «песок», гъи - къи «сегодня», гъаб - къаб «тарелка». Из звуковых процессов в области согласных наблюдаются: аффрикатиза-ция д дж (дирхь - джирхь «соломинка»); ті чі (сотій - сачіи «вместе»); д тт (дидипуб — ттидипуб «уронить»); т + джи чч (Дербентиъ —Дербентджиъ -Дербенччиъ «в Дербенте») и т.д. Перечисленные звуковые соотношения, соответствия, звуковые переходы и процессы происходят в компонентах фразеологических единиц, например: гъидшъ алдабхъуб - кьирикь апдабхъуб - гъижжь алдабхъуб с общим значением «спускать шкуру, наказывать» (букв, «шкуру снимать») (д-р, гъ-кь) ; руджв тіубччвуб — риже тіубччвуб «вилять хвостом» (у:и); руджв гьичіибкіуб «спрятать хвост» - руджв гьитіибкіуб «спрятать хвост» - руджв чіиркіаригь гъюбччвуб «хвост просунуть между ног» с общим значением «бояться» (чІ:тІ) и т.д. Все формы существования языка, в том числе диалекты и говоры, допускают определенную подвижность морфемного состава компонентов фразеологических единиц. В принципе данный тезис распространяется и на все другие дагестанские языки. Что касается морфемных вариаций фразеологических единиц в формах существования табасаранского языка, то они выражаются самыми различными способами: в именах - формантами множественного числа основных и пространственных падежей и послелогами, а в глаголе - превербами. Рассмотрим их в отдельности. 1. Формы множественного числа имен существительных табасаранского языка образуются самыми различными способами: а) Путем прибавления к форме единственного числа аффиксов ар, -йир: кіул «голова» - кіулар «головы», далдабу «барабан» - далдабйир «барабаны», гьар «дерево» — гьарар «деревья», кюкю «цветок» — кюкйир «цветы». Эти же способы изменения или образования форм множественного числа допускают компоненты фразеологических единиц табасаранского языка, причем в зависимости от общего значения фразеологизма. Так, например, морфологические модификации допускают одни и те же компоненты именных словосочетаний в одних случаях, а в других не допускают: хшъан лап ужуб ляхин гьюру кас (доел, «из руки хорошая работа идущий человек») «золотая рука», но гъизилин хилар «золотые руки»; фици ккуш ибшри, фикир тутрувуб, хили гьумпі апіуб «махнуть рукой», но гъунчар алатіуб («выражение безразличия») «махнуть обеими руками»; чвлин азгар мани йигьар (букв, «осенние очень теплые дни») «бабье лето», но чвлин азгар мани йигъ (букв, «осенний очень теплый день»); аллагьди туву бахтавар (доел, «бог давший счастливец»); дажди кьусум йивну женнетдиъ ахъур (букв, «осел лягнув в рай попавший человек»); бахтну кіул ан адаънаиир (доел, «от счастья из головы вышедший»); дугъан бахтну гъеанра тіубкіур (букв, «от его счастья и камень может расколоться») и т.д. с общим значением «баловень судьбы». Компоненты этих именных фразеологических единиц допускают употребления и формы множественного числа, не допуская при этом изменения лексического значения, семантической структуры и целостности фразеологизма. Если же мы скажем Мелз кіулиз бала ву (доел. «Язык - голове беда»), то здесь обобщенное значение фразеологизма не допускает употребления компонентов мелз «язык», кіул «голова», бала «несчастье» во множественном числе, хотя они по нормам грамматики табасаранского языка свободно образовывают форму множественности: мелз — мелзар «язык — языки», кіул — кіулар «голова — головы», бала - балйир «беда - беды». Таковы паремиологические единицы табасаранского языка: Маш гюзгди, инсанвал уьмри улупуру (доел. «Лицо зеркало показывает, человечность - жизнь»). Машназ ваъ, яшназ ва сюгьюрназ дилигну къимат туе инсандиз (доел. «Не по лицу, а по возрасту и мудрости оценивай человека»). Машнаъ абтіуб аъхю ляхин дар, эгер аъхир гюзет дарапіиш. (доел. «В лицо говорить — небольшое дело, если не думать о последствиях»). Магиниин ригъ, ківаин миркк алир. (доел. «На лице солнце, на сердце -лед»). Мелзну багахьра апіуру, ярхлара. (доел. «Язык и сближает, и разъединяет (людей)»). Мелз тюнтюр, юків гъюдлир, уме рягытлур шулу. (доел. «Язык терпеливый, сердце мягкое, сам благородный бывает»). Мелз кіулиз аъхю бала ну. (доел. «Язык - большое несчастье для головы»). Мелзнилан удубчівуб аьламдиъ убчівур, (доел, «Вышло с языка, выйдет во Вселенную») и т.д. б) У заимствованных из азербайджанского языка существительных форма множественного числа образуется при помощи флексийных аффиксов -лар, -лер: дагь «гора» - дагьлар «горы»; багъ «сад» - багълар «сады»; чюл «степь» -чюллер «степи»; сел «поток» - селлер «потоки».
