Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I .Древний фитопимический фонд и номинация растений в финно-угорских языках 22
1.0. Древний фитонимический фонд 24
1.1. К возможности реконструкции фитонимии позднего периода прибалтийско-финской языковой общности и периода её распада 41
1.2. Способы номинации растения по определённому признаку 54
1.2.1. Номинация по цвету 56
1.2.2. Номинация по месту произрастания 59
1.2.3. Номинация по времени произрастания 63
1.2.4. Номинация по особенностям морфологического строения растения 64
1.2.5. Номинация по внешней схожести растения или его части с каким-либо предметом, другим растением 68
1.2.6. Номинация по вкусу 72
1.2.7. Номинация по запаху. 73
1.2.8. Номинация по способности выделять сок, образовывать семена, споры ; 74
1.2.9. Номинация по особенностям поверхности листьев, стеблей, плодов растения 76
1.2.10. Номинация по характеру звука, издаваемого при внешнем механическом воздействии на растение 77
1.2.11. Номинация по специфике хозяйственного использования 77
1.2.12. Номинация лекарственных растений 79
1.2.13. Номинация по какому-либо поверью, связанному с растением 82
1.2.14. Номинация по иным признакам 83
1.2.15. Номинация по двум или нескольким признакам 85
1.3. Заимствования и кальки 87
1.3.1. Заимствования и кальки финно-угорского происхождения...92
1.3.2. Заимствования и кальки балтийского происхождения 94
1.3.3. Заимствования и кальки германского происхождения .97
1.3.4. Заимствования и кальки славянского (древнерусского и русского) происхождения 100
1.3.5. Заимствования и кальки тюркского происхождения 108
1.3.6. Заимствования и кальки иного происхождения 108
Выводы 109
ГЛАВА II
2.0. Формально-семантическая структура названий растений 112
2.1. Названия растений в составе сложных фитонимов, а также частей растений в составе фитонимов 117
2.2. Зоонимы в составе фитонимов 119
2.3. Названия человека в составе фитонимов 127
2.4. Названия частей тела и волосяного покрова человека и животных в составе фитонимов 129
2.5. Названия предметов быта и хозяйственного назначения, а также продуктов в составе фитонимов 132
2.6. Названия природных явлений в составе фитонимов 136
2.7. Названия веществ и субстанций, выделений в составе фитонимов 137
2.8. Названия болезней, их симптомов и проявлений в составе фитонимов 141
2.9. Антропонимы в составе фитонимов 142
2.10. Слова иных лексико-ссмантических групп в составе фитонимов 142
Выводы 148
ГЛАВА III.
3.0. Словообразование фитонимов в финно-угорских языках 149
3.1. Способы словообразования фитонимов в финно-угорских языках 149
3.2. Суффиксация. Простые производные фитонимы 149
3.3. Словосложение. Сложные фитонимы 172
3.3.1. Сложные фитонимы, имеющие в своём составе детерминант 173
3.3.2. Морфологическая структура сложных фитонимов 200
3.3.3. Фонетические изменения на стыке компонентов сложных фитонимов в прибалтийско-финских языках 203
3.4. Именные словосочетания 204
3.5. Семантический способ образования фитонимов. Переносные названия растений 204
Выводы 209
Заключение 211
Список использованной литературы 216
Список сокращений 232
Приложение.
Индекс анализируемых фитонимов 236
- К возможности реконструкции фитонимии позднего периода прибалтийско-финской языковой общности и периода её распада
- Номинация по особенностям морфологического строения растения
- Номинация лекарственных растений
- Заимствования и кальки славянского (древнерусского и русского) происхождения
Введение к работе
Данная работа «Названия растений в финно-угорских языках» подготовлена посвящена изучению лексико-семантической группы растений в финно-угорских языках на материале прибалтийско-финских и коми-зырянского языков.
Выбор темы исследования определяется почти полным отсутствием работ по сравнительной и исторической фитонимии финно-угорских языков (см. ниже). Выбор языков для темы не случаен: в качестве объекта исследования взята фитонимия прибалтийско-финских языков, а также коми-зырянского языка, как географически близкого к прибалтийско-финским языкам, языка родственной языковой ветви. Фитонимия прибалтийско-финских языков и коми языка имеет в себе много общего благодаря, во-первых, относительной общности растительного мира на территориях распространения данных языков, во-вторых, активным контактам, имевшим место в прошлом между коми языком, с одной стороны, и, с другой -предками вепсского языка и карельских наречий, и, в-третьих, благодаря их генетическому родству, ярко проявляющемуся в лексике.
Тема нашего исследования не предполагает последовательного изучения данных финско-волжских, угорских и саамского языков, что объясняется необходимостью ясно очертить границы работы, однако лексика данных языков также привлекается, например, при рассмотрении этимологии ряда древних фитонимов.
Основное внимание в диссертации уделено прибалтийско-финской фитонимии. Все прибалтийско-финские народы проживают в одной природной зоне - на Северо-западе России и сопредельных странах: Финляндии, Эстонии и Латвии. На этой территории произрастают одни и те же виды растений, получивших названия в каждом языке. Часть этих названий - древние фитонимы, общие для прибалтийско-финских языков и унаследованные ими от более древних языковых общностей. Очевидно, что такие фитонимы появились в финно-угорских языках ещё до того, как их носители переселились в район Балтийского моря. Состав этих фитонимов (названий как дикорастущих, так и культурных растений) отражает уровень материальной и духовной культуры предков прибалтийско-финских народов.
В дальнейшем в прибалтийско-финские языки влилось множество названий растений, заимствованных в языках соседних народов: балтийских, германских, славянских. В основном это названия культурных растений (см. главу 1.З.), заимствовавшиеся вместе с самими культурами (материальные заимствования). Кроме того, в каждом из прибалтийско-финских языков возникли и свои названия растений.
Таким образом, многообразная лексика флоры одних только прибалтийско-финских языков содержит в себе целую историю развития материальной и духовной культуры народов, проживающих вблизи Балтийского моря, а также косвенно отражает разнообразные контакты, существовавшие между ними. Раскрытие фактов этой истории - одна из задач нашего исследования.
Коми фитонимия, очевидно, начала формироваться в более отдалённые времена. В её составе больше древних фитонимов, восходящих к финно-угорской и уральской языковым общностям. В словообразовании коми фитонимии неизбежно проявляются более архаические черты, чем в словообразовании прибалтийско-финских фитонимов: например, отсутствие генитивного сложения. Тем не менее, номинация растений в коми языке практически очень незначительно отличается от таковой в финском или
эстонском языках. Этому в немалой степени способствовали общность хозяйственного уклада жизни пермских и прибалтийско-финских народов и во многом сходный состав флоры северного Урала и Предуралья, с одной стороны, и Северо-запада, с другой стороны.
Коми фитонимия интересна для исследователя прибалтийско-финской фитонимии ещё и тем, что в ней отразились средневековые коми-прибалтийско-финские связи. Изучение заимствований в обоих направлениях: из коми языка в вепсский язык и карельские наречия, и обратно - проливает свет на историю этихсвязей, всё ещё малоизученных.
Актуальность темы.
Народная фитонимия, будучи обширной лексико-семантической группой, тесно связанной с миром материальной и духовной жизни человека, является объектом многочисленных исследований (в частности, по русским народным названиям растений написан ряд значительных работ, в первую очередь см.: Меркулова 1967, она является темой многих диссертационных работ).
Лексика растительного мира большинства финно-угорских языков в сравнительном плане практически не изучалась, а изученность фитонимии некоторых языков ограничивается лишь отдельными небольшими работами (статьями, докладами). Монографий по теме предлагаемой работы ещё не появилось. Степень изученности фитонимии отдельных языков очень неравномерна: наименее изучены в этом отношении прибалтийско-финские языки (вепсский, ижорский, водский, ливский, а также карельские наречия), являющиеся либо бесписьменными, либо младописьменными, и, к тому же, их носители немногочисленны. Лучше всего изучена фитонимия финского, эстонского и коми языков, имеющих давние письменные традиции и хорошо исследованных. Названия растений этих языков являются объектом внимания ряда крупных монографических работ, вышедших на протяжении XX века (Suhonen 1936; Vilbaste 1993; Ракин 1981; 1985).
Фитонимия прибалтийско-финских языков во многом сформировалась ещё до их выделения из состава прибалтийско-финской языковой общности, поэтому имеется значительное количество названий растений, являющихся исторически тождественными во всех прибалтийско-финских языках или их части. Сравнительное же (как в синхроническом, так и диахроническом плане) исследование прибалтийско-финских фитонимов, как уже было отмечено, до сих пор вообще не проводилось, равно как не выявлялись и не исследовались общие закономерности формирования и функционирования фитонимии языков, состоящих в более отдалённом родстве.
Кроме того, некогда существовавшее взаимодействие между прибалтийско-финскими языками, с одной стороны, и коми языком - с другой (см., например, Игушев 1979; 1981; Лыткш 1961; 1969; Туркіт 1965; 1970; 1974), всё ещё остаётся во многом малоизученным. В частности, отражение подобных контактов в лексике вепсского, карельского и коми языков, и - уже - в лексике флоры, практически не было предметом сколько-нибудь серьёзного исследования.
Предлагаемая работа призвана хотя бы в какой-то мере восполнить названные пробелы в исследовании прибалтийско-финских языков.
Всестороннее изучение фитонимии прибалтийско-финских и коми языков имеет большое лингвистическое и культурно-историческое значение:
1) выявление и сравнение фитонимов рассматриваемых языков
способно помочь при разрешении вопросов истории как финно-угорских, так
и других контактировавших с ними народов, развития их материальной и
духовной культуры;
2) исследование заимствований в составе лексики флоры
рассматриваемых языков способствует разрешению многих вопросов
контактов и взаимодействия языков и культур в широких временных рамках;
3) выявление общих закономерностей номинации растений в
рассматриваемых языках может пролить свет на подобные же
закономерности и в других языках, в том числе неродственных.
Цель и задачи исследования
Целью диссертации является комплексное изучение и описание фитонимии как особой лексико-семантической группы в прибалтийско-финских и коми языках, а также исследование (в т. ч. сравнительное) способов и закономерностей номинации флористической лексики этих языков. Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:
выявление корпуса (инвентаря) наименований, входящих в лексико-семантическую группу названий растений;
исследование закономерностей, действующих в сфере номинации растений в избранных для исследования языков: в каждом языковом ареале и на уровне межареальных изоглосс;
выяснение мотивационных признаков, лежащих в основе номинации растений в исследуемых языках, и, далее - способов номинации;
выявление и сравнение морфологической структуры фитонимов исследуемых языков;
выявление и сравнение формально-семантической структуры фитонимов.
Методы исследования
Основными методами исследования являются описательный (включая выявление и классификацию материала), метод компонентного анализа, методы и приёмы этимологического анализа, а также отдельные элементы сравнительно-сопоставительного и сравнительно-исторического методов. Данные методы в совокупности дали возможность проанализировать фитонимы в рассматриваемых языках с точки зрения морфологической и формально-семантической структуры слова, а также выявить основные закономерности их номинации.
Теоретическая основа исследования
Теоретической основой исследования послужили труды отечественных и зарубежных исследователей по финно-угроведению, в т. ч. по фитонимии финно-угорских языков, и ботанике (включая микологию) Северо-запада России. Среди работ, посвященных финно-угорской фитонимии, или рассматривающих отдельные группы фитонимов, особенно следует отметить труды Г. Вилбасте по эстонской фитонимии (Vilbaste 1993), А. С. Гуляева и А. Н. Ракина по коми фитонимии (Гуляев 1967; Ракии 1976; 1977; 1979; 1981; 1985; КБС), 10. Э. Коппалевой (Сюрьялайнен) по фитонимии ингерманландских говоров финского языка (Surjcilainen 1982; Сюрьялайнен 1979 А, Б и В; 1981; 1982 А и Б; Коппалева), Й. Лиро по карельской фитонимии (Ыго 1915), П. Сухонена по финской фитонимии (Suhonen 1936), а также Й. Калима (Kalima 1927), Р. Карелсона (Karelson 1956), Э. Копонен (Коропеп 1991), М. Леппик (Леппик 1964), В. Руоппила (Ruoppila 1965; 1981), А. Сааресте (Saareste 1924), И. Шебештьен (Sebestyen 1943) и П. Хайду (Hajdu 1964) - по отдельным фитонимам и группам фитонимов в прибалтийско-финских и фшпю-угорских языках.
С точки зрения методики исследования наиболее ценными представляются диссертация Э. Коппалевой (Сюрьялайнен) и монография Г. Вилбасте. Указанные авторы комплексно применили для изучения фитонимии конкретных прибалтийско-финских языков (эстонского и финского - ингерманландские говоры) описательный метод, метод компонентного анализа, а также в ряде случаев метод историко-этимологического анализа. Поскольку нами рассматривается фитонимия целого ряда языков, перечисленные методы необходимо было дополнить иными - сравнительно-историческим и контрастным. Таким образом автор, опираясь на методологическую базу указанных работ, расширил её применительно к цели и задачам данного исследования.
Предметом исследования явились названия конкретных растений, при определении и классификации которых автор использовал ряд теоретических
трудов по ботанике, в числе которых наиболее ценными и существенными для данного исследования представляются труды Б. П. Василькова по микологии {Васильков 1995), П. М. Жуковского по ботанике {Жуковский 1964), А. А. Кичигина по растениям Республики Коми {Кичигил 1972), Н. Цвелева и Ю. Цинзерлпнга по высшим растениям Северо-запада России Щвелев 2000; Ципзерлинг 1932).
Источники н материал исследования
Материалом исследования послужили фитонимы вепсского, водского, ижорского, ливского, финского, эстонского и коми языков, а также карельских наречий. Лексические данные почерпнуты нами из словарей перечисленных языков, в т. ч. ботанических (названий растений). Для работы использовался также ряд этимологических словарей:
-КЭСКЯ (Лыткип В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка) с ДКЭСКЯ (Дополнения к Краткому этимологическому словарю коми языка)
-ЭСРЯ (М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка)
Collinder 1955 (Collinder В. Fenno-ugric vocabulary)
EEW (Miigiste J. Estnisches etymologisches Worterbuch)
SKES (Toivonen Y. H., Itkonen E., Joki A. J., Peltola R. Suomen kielen etymologinen sanakirja)
SSA (Suomen sanojen alkupera)
-UEW (Uralisches etymologisches Worterbuch) Базой исследования послужили также личные полевые наблюдения, диалектные записи и материалы, собранные автором с 2000 года в различных районах Ленинградской области и Республики Карелия. Методы сбора -индивидуальная беседа с информантом, анкетирование. Запись диалектной фитонимии производилась в упрощенной фонетической транскрипции.
Научная новизна исследования
Научная новизна данной работы определяется тем, что в ней впервые осуществлено комплексное исследование прибалтийско-финской и коми фитонимии. Изучены её ономасиологические и словообразовательные особенности, проведено сопоставление фитонимического материала обследованных языков.
В частности, научная новизна работы заключается в следующем:
1) впервые проведена классификация фитонимов рассматриваемых
языков по признакам, лежащим в основе их номинации;
впервые комплексно рассмотрены заимствования в составе флористической лексики рассматриваемых языков;
впервые в финно-угорском языкознании предпринята попытка определить состав сложных по форме прибалтийско-финских фитонимов, восходящих, по крайней мере, к прибалтийско-финской языковой общности;
впервые комплексно исследовано словообразование фитонимов рассматриваемых языков;
впервые выявлен репертуар детерминантов сложных (составных) фитонимов рассматриваемых языков, исследовано их происхождение и роль в образовании таких фитонимов;
6) впервые комплексно исследована роль слов иных лексико-
семантических групп, входящих в состав сложных (составных) фитонимов
рассматриваемых языков.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что впервые показана системная организация фитонимической лексики в прибалтийско-финских и коми языках; выявлены и исследованы мотивировочные признаки, положенные в основу наименования растений; выявлена и исследована морфологическая структура фитонимов в рассматриваемых языках.
Материалы и результаты исследования могут быть использованы при изучении истории, этнографии и археологии обширного региона, охватывающего Северо-запад России и побережье Балтийского моря. Они также могут быть использованы в преподавании вузовских курсов прибалтийско-финских и коми языков, введения в финно-угорское (прибалтийско-финское) языкознание (тема «лексика»), специальных курсов и семинаров по лексикологии и словообразованию финно-угорских языков. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при составлении словарных статей этимологических словарей, а также словарей отраслевой лексики (фитонимия, миконимия, сельское хозяйство и др.), при создании и пополнении национальных ботанических номенклатур.
Транскрипции слов на финно-угорских языках в тексте данной работы
Во всех случаях сохранялась транскрипция источника. В тех случаях, когда набор диакритических знаков доступных компьютерных шрифтов не позволял в точности передать авторскую транскрипцию, соответствующий знак заменялся на эквивалентный или наиболее близкий по фонетическим характеристикам из другой системы транскрипции. Иногда и это невозможно; знак, обозначающий в большинстве известных транскрипций реконструируемый гипотетический передний гласный неизвестного качества, мы заменили на "8. Причинами технического же характера, а также различиями транскрипций источников вызвано отсутствие выделения так называемых глухих средних согласных в конце слов (подробнее о них см. Вяари1966,с. 120).
Насколько существенно влияние транскрипционной передачи на представление данных, можно судить по транскрипции ливской лексики. Транскрипция фитонимов в словарях Эрнштрейта (Ernstreit 1999) и Кеттунена (Kettunen 1938) сильно различается, причём транскрипция последнего более целенаправленно передаёт фонетический облик слов. Но
очень большое количество использованных Кеттуненом диакритических знаков не позволяет воспроизвести её в точности. Видимо, этим обстоятельством вызвано использование различных упрощений транскрипции ливских слов во многих последующих изданиях (SKES; SSA; ряд статей финских и эстонских авторов), например, а —> о, а —> аа и т. д. Б. Коллиндер использовал свою систему транскрипции (Collinder 1955, переиздание 1977: 14 - 20), которую он определяет как развитие системы транскрипции Э. Сетяля (Setalii - так называемая транскрипция FUF). На наш взгляд, однако, подходы Сетяля и Коллиндера к транскрипции значительно различаются. Транскрипция же ОФУЯ базируется на системе транскрипции В. И. Лыткина (Лыткип 1960), имеющей существенные отличия от всех перечисленных.
Невозможность сведения такого количества разных транскрипционных подходов к единому знаменателю обуславливает единственное, как нам представляется, разумное решение - относительно точное воспроизведение написания источника, учитывающее в случае избыточных нотаций фонематическую значимость отмечаемых авторами оттенков произношения слова.
Так как полевые материалы автора относятся почти исключительно к вепсскому языку, то при записи собранной нами лексики мы ориентировались на наиболее разработанную систему транскрипции для вепсского языка, принятую в СВЯ (авторы словаря характеризуют её как «несколько упрощённую финно-угорскую фонетическую транскрипцию» - с. 10-11).
Ссылка на источник дается следующим образом: после фамилии автора либо сокращённого названия работы (даются курсивом) через двоеточие приводится цифра, указывающая номер страницы, например: СВЯ: 267. Если использовано несколько работ автора, то после фамилии автора указывается год издания работы, затем через двоеточие указывается номер страницы;
затем, через точку с запятой, год издания следующей по хронологии работы и т. д., например: Сюрьялайиен 1981: 33; 1982 Б: 10.
К возможности реконструкции фитонимии позднего периода прибалтийско-финской языковой общности и периода её распада
Одним из преимуществ применения сравнительного метода (включая и сравнительно-исторический) исследования лексики прибалтийско-финских языков является возможность в какой-то мере реконструировать лексику прибалтийско-финской языковой общности. Кроме простых фитонимов, рассмотренных выше, древним по происхождению является ряд названий растений, имеющих сложное строение, то есть образованных способом словосложения. Прибалтийско-финская языковая общность унаследовала некоторые названия растений, восходящие к более древним языковым общностям. Все эти фитонимы являются простыми, и их внутренняя форма была стёрта уже в прибалтийско-финской языковой общности. Приведём примеры (здесь и далее основным языком будет служить финский, за исключением фитонимов, отсутствующих в финской лексике): - lehmus липа (соответствия: вепс, эст., вод., кар.), vaahtera клён (соответствия: фин., эст., кар., юісор., вод., лав.) и др. - murrain морошка (соответствия: вепс, эст., кар., ижор.) - petaja сосна (соответствия: вепс, эст., кар., иэ/сор., вод., лив.) - pihlaja рябина (соответствия: вепс, эст., кар., ижор., вод., лив.) - puola брусника , ягода (соответствия: вепс, эст., кар., ижор., вод., лив.) - tuomi черёмуха (соответствия: вепс, эст., кар., ижор., вод., лив.) Значительное количество фитонимов, как простых, так и сложных, восходит к прибалтийско-финской языковой общности. Например: - kaura овёс , ср. вепс, kagr, эст. kaer, кар. kagru, иэ/сор. kagra; - kasma трутовик, чага , ср. вепс, kazn, иэ/сор. ka(a)zna, эст. kasna; - ohra ячмень , ср. вепс, ozr, эст. oder, кар. ozra, ozru, ozra, иэ/сор. odra, ohra, osra, ozra, otra, вод. ezra, лив. vo ddorz; - taki(ainen) репейник , ср. вепс, taki, кар. takkie(han e), иэ/сор. takki(ain), эст. takjas, вод. takki; - vehka вахта трёхлистная , ср. вепс, vehk , кар. vehka, vehku Calla palustris , иэ/сор. vehka то же , эст. voht, voha и проч. Многие из перечисленных названий заимствованы в эпоху прибалтийско-финской языковой общности (из балтийских и германских языков); например, ohra, taki- балт. (подробнее см. в разделе 1.3.) Как видно из приведённых примеров, некоторые простые древние фитонимы присутствуют во всех или почти во всех прибалтийско-финских языках, а другие - лишь в части языков (вплоть до таких, которые ограничены одним ареалом, напр. фин. salava вид ивы , suoko вид берёзы ). Фитонимы, не имеющие соответствий в дальнеродственных языках, но встречающиеся ныне лишь в какой-либо одной подветви прибалтийско-финских языков (исключая выявляющиеся поздние заимствования), восходят не к прибалтийско-финской языковой общности, а к его наречиям2, от которых берут своё начало современные нам языки.
Тот факт, что некоторое количество простых древних фитонимов сохранилось лишь в одном или нескольких прибалтийско-финских языках, может быть, конечно, объяснён утратой этих слов в остальных языках (в которых для обозначения соответствующих растений возникли свои фитонимы, либо таковые были заимствованы), но в настоящее время такая утрата недоказуема. Пласт древней (доприбалтийско-финской) лексики флоры хорошо изучен и описан во многих работах. Рассмотрим основные особенности словообразования фитонимов, восходящих к прибалтийско-финской языковой общности. Простые производные фитонимы С точки зрения словообразования, можно констатировать наличие в прибалтийско-финской языковой общности как простых непроизводных, так и производных фитонимов (образованных с помощью без труда выделяемых суффиксов, общих для всех либо части прибалтийско-финских языков). Вот примеры таких производных фитонимов: - фин. mansikka земляника (соответствия во всех близкородственных языках) mantikka генитивные формы та земля -тап ; предположительно, слово является калькой с индоевропейских названий земляники. - фин. mustikka черника (соответствия во всех близкородственных языках) musta чёрный ; также очень вероятная калька с индоевропейских названий черники. 2 Как нам кажется, здесь уместно использование именно термина наречие (но не диалект ), как обозначающего непосредственного предшественника самостоятельного языка. - фин. petaja сосна (соответствия во всех близкородственных языках); слово образовано с помощью прибалтийско-финского суффикса вида -ja (-jii) от основы пермского происхождения; - фин. pakkula трутовик (соответствия в вепс, кар.); слово образовано с помощью прибалтийско-финского суффикса вида -1а (-1а) от основы пермского происхождения; - фин. omena (соответствия в кар., иэ/сор., эст., вод.); слово образовано с помощью прибалтийско-финского суффикса вида -па (-па) от основы волжского происхождения; - фин. home плесневый грибок (соответствия в вепс, кар., ижор., вод.); слово образовано с помощью прибалтийско-финского суффикса вида -eh от основы, по крайней мере, пермского происхождения; - фин. jalava вяз (соответствия в вепс, кар., и.исор., эст., вод.); слово образовано с помощью прибалтийско-финского суффикса вида -ра3 (-Ра) от основы, являющейся германским заимствованием; - кар. vavarno малина (соответствия во всех близкородственных языках, кроме ливского). Мы взяли в качестве примера карельское слово; в близкородственных языках названия малины образованы от той же древней основы vava- при помощи других суффиксов (фин. vaarain, ижор. baabukas, эст. vaarik, вод. vovvoz). - фин. nauris репа (соответствия отмечены во всех близкородственных языках); в данном фитониме предполагается наличие гомогенного словообразовательного суффикса вида -is (-is, -iz); впрочем, совершенно достоверного соответствия ему в родственных языках не обнаруживается. Сюда же относится фин. horsma, вепс horm-, horme-, твер. кар. norma, эст. vormi- кипрей, иван-чай . С уверенностью можно констатировать наличие в перечисленных формах древнего суффикса вида -та. При этом horsma hors (передний гласный сохранился в вепсском 3 где (3 - губно-губпой плоскощелевой согласный языке) cors (ср. коми зыр. чбрс, чбрс турун кипрей, иван-чай , чбрс веретено , обгцеперм. c crs). В перечисленных примерах либо наличествует мотивация по признаку, носитель которого сохранился до наших дней хотя бы в одном из прибалтийско-финских языков (например, must чёрный в mustikka), либо различные языки создали производные формы при помощи гомогенных или гетерогенных суффиксов от одной древней основы (например, в случае petaja сосна ), включая общеприбалтийско-финские основы невыявленного происхождения, которые таким образом могут быть определены (например, основа nauo- в nauris репа ).
Как правило, суффиксы, образующие простые производные названия растений в эпоху прибалтийско-финской языковой общности, возникли ранее (имеют соответствия, по крайней мере, в финно-волжских языках) или появились в эту эпоху (что в первую очередь касается сложных суффиксов, образованных путём сложения уже существовавших суффиксов).
Номинация по особенностям морфологического строения растения
Слова-«носители» признака номинации для этой категории следующие: в качестве определяющего компонента - (а) качественные прилагательные, характеризующие признак, положенный в основу номинации {коми кос сухой ), (Ь) существительные, обладающие признаками, переносимыми на растение {фин. vesi вода маркирует водянистость, taikina квашня -выраженную мягкость плода) и (с) существительным со значением «часть растения, имеющая известные характерные особенности» {кар. palgo стручок характеризут растение как имеющее яркую узнаваемую особенность - наличие стручковых плодов); в качестве определяемого компонента - детерминант, выраженный существительным со значением «часть растения, имеющая известные характерные особенности», например, вепс, karang шип . Прилагателы1ые-«носители» признака номинации в данной категории весьма редки. Финский язык: juurikas свёкла , букв, имеющая корень , иигерм. говоры jasenheina хвощ полевой , букв, членистая трава , palkopuu акация жёлтая , букв, дерево со стручками , rautakoivu, rautijaine koivu, rautijaiskoivu берёза бородавчатая , букв, железная берёза (то есть имеющая твёрдую древесину) , taikinamarja(puu) боярышник , букв, квашня-ягода , tahkaheina тимофеевка , букв, трава с колосом Карельские наречия: palgopuw акация жёлтая , букв, дерево со стручками , vez ihein a мокрица , букв, водяная трава , suurimaheina лебеда , букв, крупяная трава . Vez i вода в названии мокрицы маркирует не произрастание растения в воде, а его водянистость, способность накапливать в себе влагу; suurima крупа в suurimaheina совсем не означает, что из лебеды приготавливали крупу: на неё похожи и бутоны, и плоды растения. Ижорский язык: villapaa пушица , букв, шерстяная голова (волокна на вершине растения используются в хозяйственных целях, например, ими набивают подушки), raudapordikkain вид крапивы , букв, железная крапива (номинация по признаку жёсткости стебля), villakukka одуванчик , букв, шерстяной цветок , karvaputki дягиль , букв, мохнатый дудник (зонтичное соцветие вызывает ассоциацию с чем-то мохнатым) .
Вепсский язык: Мотивирующий признак - наличие шипов: ogahhijn чертополох , определяющий компонент ogah шип , kukoin karang шиповник , определяемый компонент karang шип . Мотивирующий признак - наличие косточки в ягоде: лшіг ік, липг ікаіпе костяника , мотивировано lu косточка . Мотивирующий признак - жёсткость растения: korteJhiin (kortQzjhein) хвощ болотный , вероятно, определяющий компонент kort коми корт железо, железный (см. SSA I: 407), korteji (kort z) хвощ , суффиксальное образование от kort. Стебель хвоща содержит много кремнезёма, это одно из самых жёстких травянистых растений. Отметим, что большинство известных коми-зырянских названий растений, мотивированных корт , в т. ч. сложных, имеющих это слово в своём составе в качестве определяющей части, отмечены только в западном удорском диалекте, некогда контактировавшим с вымершими восточными говорами вепсского языка, например, корт нитш вид зелёного мха или корт турун репейник, лопух , высокое растение 6. Название korte (korteh) имеет соответствия лишь в некоторых языках северной подгруппы прибалтийско-финских языков, удовлетворительной этимологии для него нет, что скорее может указывать на пермское заимствование. Жёсткость стебля - мотивирующий признак и в jurutk(ad) щавель ; мотивировано jurut корешок , западные говоры среднего диалекта твёрдый, волокнистый стебель растения . В указанных говорах словом jurutk называют лишь взрослое растение щавеля с очень жёстким стеблем. Прямо противоположный признак мотивирует hoiksen болотная горькушка , букв, тонкий, мелкий гриб . Мотивирующий признак - маленький размер (молодого, используемого в пищу) растения: kikil istud щавель ; определяющая часть представляет собой слово, встречающееся в отдельных говорах средневепсского диалекта лишь в детской речи и означающее малюсенький, 6 Впрочем, номинация хвощей по признаку жёсткости в самом коми языке не обнаруживается. А. Н. Ракин (Ракин 1979), напротив, считает определительный компонент корт коми сложных фитонимов заимствованным из прибалтийско-финских языков (фин. korte, кар. kort(e)heina). ничтожный . Мотивирующий признак - узкий цветок, схожий по форме с манком на рябчика: piskal Hhijn, pist kain e, piskjan e пикульник ; в первом случае - определяющая часть, в двух других случаях - простые слова мотивированы основой pist(k), значение которого - узость, напр. pisksUum (piz isuum) узкоглазый , pistta свистеть (при этом суэ/сатеся до предела выход из ротовой полости); словами pist kein e, pismain e, pist kain e, piskjan e именуется манок на рябчика. Название, возможно, является калькой с коми чипсан (турун) пикульник , букв, манок на рябчика , однако направление калькирования в данном случае невыяснимо.
Номинация лекарственных растений
Исключительное разнообразие названий растений, в основе которых лежит мотивация по лекарственному признаку, наглядно демонстрирует высокий уровень развития народных медицинских знаний у финно-угорских народов (об этом также см: Rainio 1973, Ильина 2002). Названия растений, предназначенных для заживления ран, делятся на две группы по мотивировочнову признаку: (а) названия растений, при помощи которых лечили раны, нанесённые железом, мотивированы существительными со значением железо (фил. rauta, эст. raud); (b) названия растений, при помощи которых лечили повреждения, полученные иным способом, мотивированы существительными с иными значениями (например, названиями повреждений: вепс, capatez рана, порез в capatezhiin тысячелистник, деревей ). В основе номинации растений, используемых для лечения ран, нанесённых железом, лежат очень древние поверья. Рана, нанесённая железом, считалась наиболее тяжёлой, и для её лечения применялись особые заговоры и лечебные травы (см., например, упоминания об этом в «Калевале» - Kalevala; Turiinen 1949). Номинация такого вида применяется фактически как во всех прибалтийско-финских языках, так и в коми языке, то есть явно имеет очень древнее происхождение. Кроме сказанного, необходимо отметить ещё и те случаи, когда растение называется заимствованным названием какой-либо болезни, болячки (характерно для финского языка): фин. koiso паслён шв. диад. kvesa прыщ, ревматизм, сильная боль в пальцах (растение использовалось в лекарственных целях), фин. kuisla, kuisma зверобой шв. kvissla прыщ (растение применялось для лечения нарывов). Финский язык: hevosenpoIvheina горец птичий , букв, трава лошадиного колена (использовалась наружно для лечения хирургических болезней лошадей), raudanheina подорожник и rautaheina тысячелистник , букв, железо-трава (применялись для заживления ран, нанесённых железом), rautaIehti подорожник , букв, железо-лист ; varsanpiatautheina иван-чай , букв, трава от насморка жеребёнка . Карельские наречия: subl akukkan e ромашка , букв, цветок [от] бородавок . Вепсский язык: capatzhiin тысячелистник, деревей , букв, трава от раны, пореза , lomot hi[n чертополох , в СВЯ: 296 ломотная трава , атрибут - русское заимствование ломота , которое СВЯ фиксирует только в составе данного фитонима, raudikod, raudikhein, raudic, raudicim чертополох , букв, трава железа, железная трава, железник ; все перечисленные названия мотивированы raud железо , это связано с тем, что растение использовалось для лечения ран, нанесённых железом), kohtaaduzjur калган, лапчатка , букв, корень от боли в животе (kohtaaduz /kohtaiduz, kohtejduz/ внезапная острая боль в животе , см.: СВЯ: 216), pureridhiin грыжница , букв, трава от приступа боли, ломоты, от грыжи (pureed - боль, ломота, грыжа , см.: СВЯ: 440, ср. способ номинации в русском языке - возможна калька), kert ihijn мокрец , повилика , букв, трава от скручивания (болей в животе после родов). Название подорожника son leht?z, букв, лист жилы в качестве атрибутивного компонента содержит son жила, кровеносный сосуд , что свидетельствует о лечебном использовании растения (иное толкование мотивировки - по признаку строения листа - исключено, так как в вепсском языке у слова son не зафиксировано значения сосуд листа , см.: СВЯ: 519), loptuhhi[n ветреница мотивировано loptuh оспа , названия ветреницы ШГГЦНЦп и tul ilendaamhein мотивированы (l endand)tuITi[ ветрянка . Растения использовалось в народной медицине для лечения оспы и ветрянки следующим образом: они высушивались, сжигались, а образовавшейся золой посыпали оспины (сыпь). Южновепсское название рогоза umbezj[jur , букв, корень [служащий для лечения] запора , мотивировано umbeh (южновепсская форма umbez) запор 9 - отвар корня этого растения использовался для лечения запора (скорее всего, у скота).
Кроме того, в восточных говорах среднего диалекта: d ekophihi Куя, g ekophi[n Пондала калган, лапчатка , определяющая часть представляет собой русское заимствование d ekop декоп (декон, декох, дскохт) декокт . В русских народных говорах так назывались некоторые травьі, отвары которых принимали от болезней желудка и кишечника. Эстонский язык: haavarohi любка двулистная , букв, трава [от] раны , paiseleht мать-мачеха , подорожник , букв, лист [от] опухоли , raudrohi тысячелистник , букв, железо-трава , verijjhein тысячелистник , букв, трава [от] крови . Водский язык: кагпЦріш крушина ольховидная , букв, дерево [от] болячки, коросты (наружное использование - народное, неофициальное), loikatozroho тысячелистник , букв, трава [от] пореза , punatautikukka гравилат речной , лапчатка , букв, цветок [от] красной болезни (punatauti паразитарная болезнь скота ), также punatautiroho. Ливский язык: bokkaapa i козья ива , букв, оспенная ива , и bokkaamoor a куманика , букв, оспенная ягода , вероятнее всего, считались в ливской народной медицине лекарствами от оспы. Коми-зырянский язык: зьмей дой турун ожика волосистая , букв, трава (от) змеиного укуса , корт дой турун тысячелистник , букв, трава (от) 9 Информация от представителя средиевепсского диалекта. 10 СРІ/Г, т. 7: 338 - 339 раны, нанесённой железом , пиня турун тысячелистник , букв, трава (от) зуба (как кровоостанавливающее при кровоточивости дёсен, кровотечении из зуба), писти турун одуванчик , букв, трава (от) оспы (старое народное лекарственное применение; известно, что ещё Теофраст рекомендовал применение млечного сока одуванчика от веснушек, пигментных пятен, бородавок и др.), пбдбм турун лабазник вязолистный , букв, трава (от) удушья , сьблбм турун фиалка кочкарная , букв, трава (от болей) сердца (настой листьев применялся при заболеваниях сердца), кос ызбнув горечавка , букв, трава (от) сухого воспаления , мылбд турун герань лесная , букв, трава (от) болезненных выделений слюны , ньбмдой турун тысячелистник , букв, трава (от) опухоли , пыкбс (пыкес) турун грушанка круглолистная , подорожник , букв, трава (от) опухоли , вир дугбдан турун тысячелистник , букв, трава, запрещающая кровь (кровотечение) , вир ланьтбдан турун тысячелистник , букв, трава, успокаивающая кровь .
Заимствования и кальки славянского (древнерусского и русского) происхождения
Значительное количество фитонимов заимствовано из древнерусского и русского языков за многие века контактов практически во все прибалтийско-финские языки и коми язык. Среди прибалтийско-финских языков по количеству русских заимствований лидируют карельские наречия, особенно в этом плане выделяются тверские говоры собственно-карельского наречия. В коми языке также наблюдается множество заимствованных из русского языка названий растений. Исследованию русских (включая древнерусские) заимствований, в т. ч. фитонимов, в составе прибалтийско-финских языков посвящен ряд крупных работ (Kalima 1952; 1956; Mikkola 1894; Plbger 1973; Ruoppila 1986). Коми заимствованной лексике флоры посвящена статья А. Н. Ракина (Ракин 1984); в ней рассмотрены в основном русские заимствования. Примеры прибалтийско-финских и коми названий растений, заимствованных из русского языка, приводятся ниже: высшие растения, имеющие пищевое значение: - кар. твер. botvii свёкла рус. диад, ботвинья [листовая] свёкла (см. СРНГ, вып. 3: 134 с пометой Твер.) , - кар. br ukvu, brut vu, bukva, вепс, br ukv, вод. br ukva брюква русл - вод. gul ba тмин рус. диап. гульба тмин ; - кар. hmel u хмель рус.\ - кар. hren u, вод. hren, krieni хрен рус; - вепс, jablon , d iiblon , g ablon яблоня рус; - кар. juablokka картофель рус. яблоко; 100 - uoicop. kabussa, kabusta, вепс, kapust, вод. kapussa капуста pyc; - uoicop. kalina, вепс, kalin, вод. kalina калина pyc; - uoicop. karditsa, вод. garjsitts горчица pyc; - вепс, kartohk, kartosk картофель pyc. картоха, картошка; - вепс, kisl ank щавель юоіс. диал. рус. диал. кислянка то же ; - вепс, kisl irjg кислица рус. диал. Фитоним зафиксирован только у Алквиста (Ahlqvist 1860: 89); возможно, к предыдущему. - кар. kn ahin a красная смородина рус. диал. княгиня то же ; - кар. kn iizicca красная смородина рус. диал. княжица то же ; - фин. ингерм. говоры krusovn iekka, кар. krizouniekku, kruzovn ikka, uoicop. krizanikko(i), вод. grisovnikka, krizovnikk крыжовник pyc; - фин. ингерм. kruusa, kruusi, ruusi, вепс, grus, вод. gruusa, gruusi груша рус:, - іюісор. kukkurOzi, вод. kukuruz, kukuruzij кукуруза pyc; - кар. l edenca красная смородина pyc. диал. леденика, леденица ; - кар. luukka, luwkku, гюісор. luukka, вепс, luk сев. и сред, диал., вод. лйкк, лйккц лук рус\ - вод. malina малина рус; - кар. mjatu мята рус\ - кар. morkouhku, morkvu, morku, uoicop. morkofka, вепс, morkofk (markofk), вод. morkovka мороковь рус. морква, морковка; финская диалектная форма morkkona представляет собой контаминацию porkkana (см.) и morko-, заимствованное из русского языка. - кар. muakku мак рус; - кар. n emka брюква рус. диал. немка; - кар. ogurca, вепс, ogurc, вод. uguritts огурец рус; - кар. on ista, вепс, on ist сев. и сред. диал. анис рус. диал. онист; - uoicop. parbulitsa, эст. parbulits, вод. balbari, barbaris барбарис рус; - вепс, petrusk, pestrusk, вод. petrusk петрушка pyc; - фіш. porkkana морковь , кар. porkkana, borkan, иэ/сор. borkkona, porkkona, эст. porgand, вод. borkken, borkkana, лив. bork(5)nz, borkin , borknoz pyc. устар. и диал. боркай (варианты огласовки: баркан, буркан и т. п.); - фин. retiisi редис (разг. редиска) , фин. ингерм. retiska, иэ/сор. rediska, вепс, г ed isk, эст. redis, вод. red isk. По мнению SKES и SSA, финское слово представляет собой шведское заимствование ( radisa), однако нет сомнения, что другие языки ветви, как и, во всяком случае, отдельные диалекты финского языка, получили фитоним из русского языка. - фин. retikka, ингерм. rytka редька , кар. rot ka, rotky, иэ/сор. riitke, riitkii, вепс, ret k, вод. retts рус. редька; - фин. rietsinii, rietsinii, кар. grecu, grecha, grecuha, иэ/сор. kreetsina, kreetsina, вепс, grec, вод. gretina, greettsin, kretsina, kretina, krahzinatt гречиха pyc. диал. греча, гречиха, гречуха, гречина; - кар. rabini, rabin ii, иэ/сор. rebina, вепс. юэ/с. диал. rabin, вод. r abina рябина рус; - иэ/сор. semeritsa чемерица рус; - фи/і. sipuli, ижор. sibuli лук рус. диал. цыбуля; - кар. smorod ina смородина рус\ - фин. ингерм. svekla, svokla, sfjokla, кар. sv okla, иэ/сор. fiiokeli, foklo, sv okla, voglii, вепс. сев. и сред. диал. sv ofoi, вод. fekla, fokl рус. свёкла {вепс, sv ekl юэ/с. диал. рус. диал. свекла); - вод. safrani шафран рус; - кар. sipovniekku шиповник рус; - иэ/сор. tikva, вод. t?kv, t?kv?,tikv? тыква рус; - фин. ингерм. tsesnokku, кар. cosnokka, ижор. ts esnokka чеснок рус; - фин. ингерм. tul l ipuu груша рус. диал. дуля груша (Сюрьялайне/і 1982 Б: 10); - кар. ukroppa укроп , ижор. ugroppi, ukroppi pyc; - ujicop. visn a, vizina, vizinapu вишня pyc; - коми виноград рус, - коми галанка брюква рус. диал.; - коми гречуга гречиха рус; - коми груша рус; - коми ежевика рус; - коми калига брюква рус; - коми калинамалина поляника рус; - коми капуста рус; - коми картупель картофель рус; - коми княжича поленика рус. диал. княжица; - коми крыжовник рус.\ - коми лук рус; - коми малина рус; - коми морковь рус; - коми облепиха рус; - коми огурец огурец рус; - коми петрушка рус; - коми свеклб свёкла рус; - коми укроп рус; высшие растения, имеющие иное хозяйственное значение: - кар. bod uug бодяк рус; - кар. jekoppa сабельник болотный , вепс. сред. диал. d ekophiin, g ekophi[n калган рус. декоп, екоп сабельник болотный , осока и др. растения, отвары которых применяются в народной медицине; - фин. ингерм. kalkana, вепс сред. диал. kaugan, вод. gaлgen, kaлg?n калган рус; - кар. kl iever i, илсор. kleeveri, kleiveri клевер pyc; - кар. pizmu пижма рус; - фіш. гшгерм. timafeika, timoska, кар. timoska, timoska, ижор. timafeikka, вод. t imofeik тимофеевка рус. диал. тимофейка, тимошка то же ; - фин. virapoi, вепс. сред. диал. zb iroboihiinad зверобой ; определительный компонент zb iroboi- рус. зверобой; - коми зьверобой, зьвирббой зверобой рус; - коми калган рус; - коми клевер рус; - коми одномесячник, одномесячной турун мать-мачеха рус. одномесячиик, одномесячная трава ; - коми ромашка рус; - коми табак рус; - коми чемерича чемерица Лобеля рус иные высшие растения: - кар. bogoroditsanheina тимьян , ср. рус диал. богородская трава, богородичная трава - в данном случае имеет место калькирование с одновременным заимствованием определяющего компонента;
