Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Проблема атрибутивности даргинского языка в свете общей теории 10
ГЛАВА II. Лексико-семантическая и морфологическая характеристика атрибутивных единиц даргинского языка
Частеречная характеристика атрибутивных слов 35
Прилагательное в роли атрибута 36
а) Специфика атрибутивности, выраженная качественными прилагательными 42
б) Специфика атрибутивности, выраженная неоформленными прилагательными 45
в) Специфика атрибутивности, выраженная оформленными качественными прилагательными 57
г) Специфика атрибутивности, выраженная относительными прилагательными даргинского языка 58
Вопрос о притяжательных прилагательных в даргиноведении 61
Причастие в роли атрибута 61
Специфика атрибутивности, выраженная историческими (или адъективированными) причастиями даргинского языка 71
Существительные в роли атрибута 82
а) Именительный падеж существительного в роли атрибута 82
б) Родительный падеж существительного в роли атрибута 85
Выражение атрибутивности числительным 92
а) Специфика атрибутивности, выраженная порядковыми числительными даргинского языка 92
б) Специфика атрибутивности, выраженная количественными числительными даргинского языка 93
в) Специфика атрибутивности, выраженная кратными числительными даргинского языка 95
г) Специфика атрибутивности, выраженная разделительными (или распределительными) числительными даргинского языка 96
д) Специфика атрибутивности, выраженная собирательными числительными даргинского языка 96
Выражение атрибутивности местоимением 97
ГЛАВА III. Синтаксическая характеристика атрибутивных единиц. позиция атрибутивной единицы по отношению к определяемому слову 100
Постпозитивная постановка определяющего слова 104
Синтаксические отношения слов в атрибутивных комплексах 113
Согласование атрибута - прилагательного, причастия, числительного местоимения с определяемым именем существительным 114
Причастные атрибутивные словосочетания 130
Трехчленные причастные атрибутивные словосочетания 131
Двучленные причастные атрибутивные словосочетания 131
Сравнительные обороты, выражающие степень признака 135
Заключение 150
Библиография 160
- Специфика атрибутивности, выраженная качественными прилагательными
- Специфика атрибутивности, выраженная историческими (или адъективированными) причастиями даргинского языка
- Постпозитивная постановка определяющего слова
- Сравнительные обороты, выражающие степень признака
Введение к работе
Актуальность темы обусловлена неисследованностью в совокупности категории атрибутивности в даргинском литературном языке и в диалектах. Даргиноведение до сих пор не располагает монографическим исследованием, посвященным комплексному изучению этой сложной языковой категории, которая частично описана в литературном даргинском языке, но совершенно не исследована в диалектах даргинского языка.
Комплексное исследование категории атрибутивности по материалам литературного языка с привлечением материала диалектов, важно и актуально для всестороннего изучения этой категории в целом. Актуальность темы определяется еще и её соотнесенностью с разными уровнями языка, с синтаксисом как даргинского, так и других дагестанских языков.
На выбор темы исследования повлияли и такие факторы: 1) полная неизученность синтаксиса даргинских диалектов с позиции современной лингвистической теории и практической необходимости решения её основных проблем; 2) широкая употребительность и функциональная значимость атрибутивных единиц в предикативных конструкциях.
Фрагментарность и недостаточная глубина анализа атрибутивов в рамках исследования других проблем даргинского литературного языка и отдельных диалектов позволяет считать категорию атрибутивности актуальной проблемой даргиноведения, нуждающейся в фундаментальном монографическом описании.
Вопросы грамматических категорий и семантической структуры языковых единиц даргинского языка и его диалектов разносторонне исследовались в работах ведущих даргиноведов: П.К. Услара 1892, Л.И. Жиркова 1926, С. Н. Абдуллаева 1954, З.Г. Абдуллаева 1971, А.А. Магометова 1963, М.-С. М. Мусаева 1983, 1989, М.-Ш.А. Исаева 1982, СМ. Темирбулатовой 1984, А.А. Сулейманова 2000 и др.
Отдельные лексико-грамматические категории в литературном языке и диалектах нуждаются в более детальном исследовании. К таким вопросам, требующим дальнейшего и активного исследования, относятся атрибутивные отношения и комплекс способов их грамматического выражения в даргинском литературном языке и его диалектах, что требует преодоления атомарного подхода в изучении атрибутивности даргинского языка.
Научная новизна исследования в том, что в данной работе впервые в даргиноведении с единых теоретических позиций описываются атрибутивные единицы даргинского языка, выраженные словами и словосочетаниями.
На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:
Атрибутивность или способность известных единиц даргинского языка выражать признаковое значение и выступать в роли определения. Подобными же способностями в даргинском языке обладают языковые единицы как морфологического, так и синтаксического уровней.
К таким атрибутивным единицам морфологического уровня в даргинском языке относятся прилагательные, причастия, местоимения, числительные, отдельные словоформы существительных. К единицам синтаксического уровня относятся - различные словосочетания, фразеологизмы, подробно описанные в работе с единых теоретических позиций. Названные единицы, их морфология и функции в совокупности конституируют категорию атрибутивности.
Впервые осуществлено комплексное монографическое исследование выражения атрибутивности по материалам литературного языка и отдельных диалектов. Системные отношения атрибутивов на морфологическом, лексическом, синтаксическом уровнях, проанализированы с точки зрения функциональной обусловленности формальных и содержательных признаков.
Существительным характерна предметность, а не обозначение признака предмета. Чтобы оно выступило выразителем признака предмета,
необходимо вступить в предложении с другим словом в «особые
отношения». Особыми же могут быть названы семантико-синтаксические
отношения, которые по своей лексической природе не характерны данному
существительному, но обусловлены его синтаксической позицией внутри
предложения. Такими могут быть атрибутивные отношения между двумя
именами существительными.
5. Атрибут вместе с определяемым словом образует атрибутивный комплекс, а
атрибутивная связь, возникающая между определяющим и определяемым, -
наиболее тесный вид синтаксической связи, посредством которой
объединяются слова, словосочетания или фразеологизмы со значением
предмета, процесса с одной стороны и слова, словосочетания или
фразеологизмы со значением их признака - с другой стороны.
Специфика данного исследования атрибутивности в современном
даргинском языке заключается в том, что выделяются системные отношения
атрибутивных единиц на разных уровнях (морфологическом, лексическом,
синтаксическом) и анализируется функциональная обусловленность их
формальных и содержательных признаков. Данная проблематика не нашла
должного отражения в специальной литературе. С этих позиций наше описание
языкового материала отличается определенной новизной.
Синтаксические факты цудахарского и других даргинских диалектов вводятся в научный оборот впервые. Современное состояние изученности даргинских диалектов характеризуется тем, что усилия лингвистов до настоящего времени были сконцентрированы, главным образом, на разработке вопросов лексики, фонетики и морфологии диалектов. А вопросы диалектного синтаксиса в науке о даргинском языке оставались вне поля зрения специалистов. Вопросы, рассмотренные в свое время фрагментарно, остаются недостаточно изученными. В силу этого в даргинской диалектологии возникла заметная диспропорция в изучении двух важных разделов - морфологии и синтаксиса, которая явственнее ощущается при рассмотрении атрибутивных
комплексов - важных средств расширения смыслового объема даргинского слова и предложения, роль которых в синтаксисе существенна.
С учетом некоторых общих характеристик даргинского синтаксиса, характеризующегося «неповторимым синтаксическим строем» (3. Абдуллаев 1971), становится очевидной важность комплексного монографического исследования категории атрибутивности.
Настоящая работа - первый опыт монографического описания комплекса морфологических и синтаксических характеристик атрибутивных единиц, определения специфических особенностей. В то же время в работе решается задача системного их анализа с учетом синтагматических, парадигматических и семантических признаков.
В работе выявляются основные функции атрибутивных единиц, их грамматические и семантические модели на основе структурных и семантических признаков, позволяющие представить принципы структурной организации атрибутивов и закономерности их функционирования, отличия этих структур от предикативных единиц. Описываются способы включения атрибутивных единиц в состав предложения. В специальном плане рассматривается вопрос об условиях субстантивации атрибутивов и конструкций, адъективации причастий и причастных структур.
Уточняются особенности функционирования различных частей речи в качестве атрибута в структуре словосочетания и предложения.
С учетом неполноты и фрагментарности сведений о морфологических и синтаксических признаках атрибутивной единицы в работе с возможной полнотой рассматриваются все виды атрибутов и атрибутивных конструкций и их функции в литературном языке и в цудахарском диалекте.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что выводы данной работы помогут углубить знания об особенностях атрибутов в литературном языке и диалектах, уточнить место данных единиц в системе синтаксиса. Работа может служить определенным вкладом в теорию
даргинской грамматики.
Теоретические положения и выводы диссертации могут быть применены при корректировке теоретических сведений, содержащихся в школьных и вузовских учебниках по разделам «морфология» и «синтаксис», при создании спецкурса по изучению диалектов даргинского языка.
Структуры даргинских атрибутивных комплексов, порядок следования компонентов, их падежные формы отмечены своеобразием. Специфический характер даргинских словосочетаний делает дословный перевод их на русский язык часто трудным для понимания, а порою просто абсурдным. Поэтому структурно-семантическая классификация выражения даргинских атрибутивов по частям речи может оказать практическую помощь переводчикам с одного языка на другой, в особенности с даргинского на русский.
Теоретической и методологической основой исследования послужили труды исследователей даргинского и дагестанских языков, а также общепризнанные работы отечественных и зарубежных ученых-лингвистов.
Цель и задачи исследования. Комплексное исследование морфологических, лексических и синтаксических признаков, выражающих категорию атрибутивности в даргинском литературном языке и внекоторых диалектах даргинского языка - основная цель исследования. Делается попытка дать наиболее полное описание даргинских атрибутивов, их морфологических и синтаксических особенностей, как в составе предложения, так и в отрыве от него. Материалы диалекта и литературного языка подаются в систематическом сравнении друг с другом и в переводе на русский язык.
Для создания целостной картины категории атрибутивности мы должны решить актуальные для даргиноведения конкретные лингвистические задачи:
-выявить и описать атрибутивные единицы даргинского языка;
-выработать четкие правила их разграничения от смежных единиц
даргинского синтаксиса;
-уточнить состав и границы атрибутивного доминантного класса;
-выявить морфолого-синтаксические особенности атрибутивных единиц;
-выделить семантические разряды атрибутивных единиц;
-описать функционирование атрибутивов разных семантических разрядов
в сочетании с именными и глагольными единицами;
-определить структурные признаки атрибутивных конструкций;
-выявить диалектные особенности атрибутивных единиц;
-определить диалектику исторического развития отдельных атрибутивных
единиц и их качественные преобразования. Исследование охватывает целый круг общих и частных проблем даргинского синтаксиса. Но центральным объектом рассмотрения являются проблемы частного характера литературного языка и диалекта.
Методы и приемы исследования. В работе были использованы различные методы и приемы исследования: описательный, сравнительно-исторический, сопоставительный и структурно-семантический. Описание дано, в основном, в синхронном плане. Валентно-дистрибутивный метод помог определить структурные признаки определений, обеспечил описание их существенных признаков на синтагматической основе. Комплексно-оппозитивный метод позволил сохранить целостность изучаемого объекта.
Материал исследования. Задачи, поставленные в диссертации, решались, в основном, на материалах литературного языка и некоторых диалектах даргинского языка. Использованные для анализа примеры извлечены из различных произведений даргинских авторов и из устной речи носителей цудахарского диалекта.
Структура работы состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии.
Апробация работы. По проблематике исследования автор имеет 10 публикаций. Основные выводы и положения диссертации изложены на различных научных конференциях Института ЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАН и вузов республики. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на
кафедре дагестанских языков Дагестанского государственного университета.
Специфика атрибутивности, выраженная качественными прилагательными
Суффиксу литературного языка -си соответствует диалектный -се. Прилагательные, образованные от существительных (VII гр.), оформляются в литературном языке и в диалекте материально одинаковыми суффиксами: -н и -ла. Словосочетания, образованные сочетанием таких атрибутов с определяемым существительным, характеризуются относительной устойчивостью связи между определяющим и определяемым, определенной воспроизводимостью.
Грамматические или формальные значения прилагательных, в первую очередь, проявляются в их морфологическом оформлении специфическими словообразовательными суффиксами. И большинство единиц этой части речи цудахарского диалекта, как и даргинского литературного языка, за исключением тех, которые не имеют вообще никакого морфологического оформления, обладают грамматическими значениями. По способу выражения суффиксы цудахарских прилагательных отличаются от суффиксов прилагательных литературного языка и других даргинских диалектов.
Еще СМ. Гасанова акцентировала свое внимание на аффиксах, которыми оформляются цудахарские прилагательные, и сравнивала их с материалами литературного языка (Гасанова 1971: 73-74). Она приводит восемь цудахарских прилагательных в сопоставлении с примерами из литературного языка.
Лексико-грамматические особенности именного слова, к которому присоединяется прилагательное, его стилистическое назначение обусловливают употребление в тексте прилагательного, маркированного тем или другим суффиксом. А основными аффиксами, маркирующими цудахарские прилагательные, являются следующие: -се (серхурсе «энергичный», мискинсе «бедный»), -ил (урккавил «средний»), -лил {итилил «другой»), -а іурца «деревянный»), -ла {здала «сосновый»), -ал (саккал «новый»). В литературном языке, с учетом аффиксов адъективированных причастий, в количественном отношении их обнаружено гораздо больше: -си, -а, -р, -кар, -нее, -къа, -ла, -н (кап, лан) и др. Не раз отмечалось, что употребление прилагательных в поэзии имеет свои специфические особенности, продиктованные требованиями поэтики произведения. Здесь часто могут употребляться вообще суффиксально неоформленные виды прилагательных, т.е. так называемые краткие прилагательные. Оформленные же (или полные) прилагательные могут быть образованы от неоформленных, а также почти от всех именных и иных словесных форм. Конечно же, прилагательные образуются и от глагольных форм, но они называются отглагольными прилагательными и являются результатом адъективизации причастных форм (о них речь пойдет отдельно).
Классификация имен прилагательных по разрядам осуществляется по двум основаниям: 1) по характеру самого называемого признака; 2) по характеру обозначения признака, т.е. по тому, получает ли признак в слове свое лексическое выражение или на наличие признака только указывается, но сам признак не называется. Эти классификации, равно существенные для грамматической характеристики прилагательных, не подчинены друг другу и существуют независимо одна от другой (Русская гр., т.І,1980: 540).
Согласно классификации, по первому признаку прилагательные даргинского языка традиционно делят на два лексико-грамматических разряда -качественные и относительные. В состав относительных входят собственно относительные, порядковые и местоименные прилагательные. Относительные прилагательные некоторыми исследователями иногда делятся и на два самостоятельных разряда, которые анализируются отдельно (Гаджиев 1981). Однако, на наш взгляд, утверждение Гаджиева о том, что прилагательное сой вегісе является притяжательным, сомнительно. Притяжательные прилагательные в даргинском языке не представлены. По семантическим признакам мы делим даргинские имена прилагательные на два самостоятельных разряда: прилагательные качественные и относительные.
I) Качественные прилагательные имеют как полную, так и краткую (усеченную, без суффикса) формы: ахъ дубур «высокая гора» (полная форма ахъ+си) цуд. ахъ дабури, ахъ+си дабури; гіяхірурси (гіяхі+см), цуд. гіяхірурси (гіяхіс+се); (д)жага «красивое лицо», цуд. ччакку (джага+си); цуд. никї+а урщи (полная форма никіа+се) - «маленький мальчик».
Первые из них: ахъ «высокая», гіяхі «хорошая», ччакку «красивое» -неоформленные прилагательные и не употребляются без определяемого слова. А вторые: ахъ+се «высокая», гіяхіс+се «хорошая», джаг+а «красивая», оформленные суффиксами - а, - си (се) являются полными оформленными прилагательными. 2) В большей своей части они обладают способностью выражаить степени сравнения (описательно): лит. уму+си «чистый», цуд. умзу+се «чище этого», «чище, чем этот», цуд. ихигьа - гьанра умзу+се, бегіла уму+си «самый чистый», цуд. бегіра умзу+се; лит. талихічев +ди «счастливый», цуд. талихічев+се; ихигьагьанра «счастливее, чем этот», цуд. талихічев+се, бегіла талихічев+си «самый счастливый», цуд. бегіра талихічев+се и т.д. 3) Даргинские качественные прилагательные способны образовывать в семантическом отношении совершенно противоположные, но вместе с тем соотносительные слова-антонимы, т.е. антонимичные пары: Лит. мискин+си -давлачев+си , цуд. мискин+се - давлачев+се «бедный - богатый»; лит. сахаеат+си - кьиркьир+си, цуд. сахават+се - кьиркьир+се «щедрый -скупой»; лит. вай+си - гіяхі+си, цуд. а+се- вя+се «плохой - хороший». 4) Качественные прилагательные даргинского языка и цудахарского диалекта, как и наречия, образуются от одного и того же корня на -ли (-ле): лит. бугіяр+си «холодный», бугіяр+ш «холодно», цуд. буххар+се - буххар+ле; лит. буціар+си - «горячий», «жаркий», буціар+ш «горячо», «жарко», цуд. буціар+се - буціар+ле и т.д. 5) Целый ряд абстрактных имен существительных цудахарского диалекта образован от качественных прилагательных при помощи суффикса -деш ( дихь). Яримеры: лит. уму+си «чистый» - уму+деш «чистота», цуд. умзу+се+умзу+дихъ; лит. ціудар+а «черный» - ціудар+деш «чернота», цуд. ціуттар+се+ціуттар+дихь.
Специфика атрибутивности, выраженная историческими (или адъективированными) причастиями даргинского языка
К языковым единицам, конституирующим категорию атрибутивности в даргинском языке, относятся и исторические причастия, занимающие значительное место в системе даргинского языка вообще. Исторические причастия, как говорилось выше, впервые в даргиноведении были описаны М-С.М. Мусаевым. По-другому их называют еще и адъективированными причастиями, т.е. причастиями, перешедшими в разряд прилагательных. В даргинском языке причастие по своему положению находится между глаголом и прилагательным, чем и обусловлена возможность его адъективации.
Возможность перехода причастий в разряд прилагательных замечена рядом специалистов по дагестанским языкам, тем не менее эта проблема в дагестановедении специально не рассматривалась. Переход даргинских причастий в разряд прилагательных, т.е. адъективация- сложный семантический процесс, и в нашей работе этот вопрос будет освещен постольку, поскольку это необходимо для решения поставленных перед нашим исследованием задач.
Причастие способно постепенно накапливать в себе адъективные значения, т.е. значения постоянного, статичного признака. Грамматические черты глагольности (значений времени, вида) при этом ослабевают. Причастие начинает постепенно отрываться от системы форм глагола и, наконец, лишается глагольности. Переход в прилагательное у каждого причастия происходит по-разному, что находится в прямой зависимости от трех факторов: контекста, формы и семантики самого причастия. Адъективация происходит без препятствий, если при причастии нет своего субъекта действия и других, зависимых обстоятельственных слов, указывающих время и место глагольного действия. Итак, если в окружении причастия нет слов, обусловленных валентными свойствами его семантики, то оно может перейти в разряд прилагательных: отвечать на вопросы прилагательного, функционировать как прилагательное, при этом оставаясь формально причастием. В лингвистике этот процесс называется адъективацией, которая происходит не путем образования новых форм слов или словоизменений, а путем изменения только семантики причастия. Причастие постепенно теряет признаки глагола, приобретает значения прилагательного и способность выражать постоянный признак, т.е. адъективируется. Чаще всего переходят в разряд прилагательных причастия прошедшего общего времени.Например: Кьули дирзибти дояркаби бамсри ахъес кабиилри «Доярки, которые подоили коров, сели отдохнуть». В синтагме кьули дирзибти дояркаби «коровы подоившие доярки» причастие дирзибти сохраняет свою глагольную природу вследствие наличия зависимого слова кьули «коровы».
Сегъуиа-дигара бирар беркала, амма наб берубси диъла хинкіи селичиралра гіяхідилзан «Всякая бывает пища, но мне хинкал из сушеного мяса нравится более всего» В синтагме берубси диъ «сушеное мясо» причастие берубси «сушеное» потеряло признаки глагола и перешло в разряд прилагательных и стало обозначать разновидность продукта. «Семантические преобразования производят окончательный отрыв той или иной причастной формы от системы глагола» (Краснов 1955: 228). Но трудно согласиться с тем, что происходит полный отрыв от глагола. Например, даргинский глагол дигес «любить», «желать», «хотеть», «нравиться», «стремиться достать что-нибудь». Анализ показал: чтобы образовалось адъективированное отглагольное прилагательное дигуси «любимый», «тот, кто нравится», «тот, кого уважаешь» совсем не обязателен отрыв от семантики глагола дигес «любить». Причастие дигуси имеет такое же лексическое значение, что и соответствующий глагол дигес «любить», «желать», «хотеть». Только в глаголе дигес это свойство оформлено как процесс, а в причастии дигуси оно свободно от процессности. Предрасположенность глагола к метафоризации, адъективации, абстракции также играет важную роль в адъективации даргинского причастия.
В даргинском языке много примеров переосмысленных причастий или причастных словосочетаний до полной адъективации. Меняется носитель признака вместе с грамматической природой самого причастия. Это хорошо видно на примерах одиночных причастий. Получив новое качественное значение, причастие теряет уже не имеющие для него значение глагольные признаки. «Лексические значения глагола, связанные с качеством, свойством, наличием какого-либо признака, в сочетании с полученной от причастия функцией определения в предложении легко приобретают атрибутивные свойства. Причем лексическое значение глагольной основы в ряде случаев может доминировать над ярко выраженными видовыми значениями (захватывающие впечатления) и над возвратностью действительных причастий (выдающийся ученый)» (Калакуцкая 1971: 52).
Чаще адъективируются причастия, имеющие слабый конкретно-действенный характер, особенно это относится к тем причастиям, которые имеют переносное лексическое значение, полученное еще от глагола. Наличие у причастия переносного значения становится причиной адъективации. Таких примеров много в составе даргинской фразеологии. Например: Дудешла дергунси «обидевший, оскорбивший отца» (букв. «Отцовское лицо съевший»), Мухїлили бекі буунси «Своим несдержанным языком на себя беду накликавший» (букв. «Своим ртом голову свою погубивший»). Гъай бузуси «Авторитетный человек, к слову которого люди прислушиваются» (букв. «Слово работающий человек»). Уркіи барибси «Давший вдохновение, поддержавший в трудную минуту» (букв. «Сердце сделавший»). Аллагьла някъ чегибси «Счастливый, удачливый в делах человек» (букв. «Бог своей рукой коснувшийся человек»).
Таким образом, в тех случаях, когда причастие не располагает конкретным характером действия глагольной основы, то особых препятствий для его адъективации нет. Еще меньше препятствий адъективации, если она большей частью осуществляется в словосочетаниях, где определяемые причастием слова обозначают отвлеченные понятия, а не конкретные предметы, на которые переходит действие причастия. Например: Челукъути пикрумани усаахъес еалтули ахіенри «Беспокоящие думы не давали спать». Ватіанна ахьхіехьибси чебла иличи шуриван декібикіулри «Неоплаченный долг перед Родиной давил на него, словно скала». Илала бячунси уркіилизиб гіямруличи гъира кали ахіенри «В его разбитом сердце не осталось места для любви к жизни» и др.
Причастия непереходной семантики обладают адъективными свойствами больше, чем причастия переходной семантики, потому что переходные причастия всегда располагают более конкретным значением действия, нежели непереходные причастия. И содержание предложения также влияет на семантику слова, отчего понижается глагольность в причастных формах.
Постпозитивная постановка определяющего слова
В литературном языке и диалектах даргинского языка нередко встречается и постпозитивная постановка определения - порядок, который в кавказоведении принято называть «стилистической инверсией». Это - модель -«определяемое слово + атрибут». Можно согласиться с исследователями, которые в разных работах, но почти одинаково утверждают, что в подавляющем большинстве случаев такой порядок компонентов именной группы действительно является выражением стилистической инверсии; с ним мы встречаемся при желании акцентировать внимание собеседника на определении или же при нарочитой архаизации стиля речи. Кроме того, необходимо особо отметить, что в поэтическом языке указанный инверсивный порядок членов атрибутивного комплекса наблюдается значительно чаще, чем в прозе.
Обратимся к примерам из поэзии Р. Нурова: Урчіи ціуба чакарла - букв, «сердце из белого сахара»; яигімат шшалал дунелла «благо светлого мира»; урчіи цїуттара душман, бекі ціуттара гьармука - букв, «сердце черное враг, голова черная разбойник»; някъ сахаватил, хункі чіумай дарган «рука щедрая, кулак твердый даргинец»; гъалмагъ гіяхіти гъубзнала «друг отборных храбрецов»; ДЯХІ шаласи «лицом светлый - приветливый человек»; уркіи агорой шуруп «сердце неимеющий - лишенный вдохновения мужчина»; куц исбагъи, уркіи хіялалси рурси «на вид красавица, сердце честное девушка».
Но в каждом случае, когда обнаруживается структура «стилистической инверсии» типа «определяемое слово + атрибут», мы полагаем, что не стоит их тут же причислять к обратному порядку слов: не всегда постпозиционное расположение атрибута является инверсией в даргинском языке. Даргинский литературный язык, как и все диалекты, располагают структурой, которая традиционно относится к инверсивной, а такое расположение компонентов в составе атрибутивного комплекса на самом деле является отражением своеобразия даргинского языка, синтаксиса его словосочетания.
Выше названная модель «определяемое слово + атрибут», функционирует не сама по себе, а чаще всего как единая семантическая величина.Она выступает выразителем признака другого определяемого слова, которое в данном случае несколько утрачивает свою роль не только как стержневого звена именного комплекса, но и независимого члена конструкции, превращаясь при этом в зависимый компонент атрибутивной группы.
Характерно, что именно такого типа определительные словосочетания чаще всего выступают субстантивированно, то есть без эксплицитно выраженного определяемого. Кроме того, для подвергающихся субстантивации структур, характерна частая их метафоризация. Оторвавшееся от своего первоначального прямого значения словосочетание начинает контаминационно сжиматься и со временем превращается в сложный однословный композит с адъективной семантикой. Этот процесс - долгий, и завершается он тем, что бывшее словосочетание модели «имя существительное в именительном падеже + непереходное причастие агар» превращается в одно слово, которое в современном даргинском языке способно выступать носителем адъективной семантики и в качестве однословного атрибута располагаться непосредственно перед своим определяемым словом.
Сочетание «именная основа + глагольная основа» оказывается наиболее распространенной моделью композитного глагольного словообразования. Об этом подробно пишут в своих работах З.Г. Абдуллаев (1971, 1983,1990, 1993) и М.-Ш. А Исаев (1995). Но из всей этой инвариантной модели только лишь конструкция сочетания «именная основа + причастие непереходной семантики агар» после сложных внутренних морфологических и семантических изменений превращается в сложный однословный атрибут.
Несомненно, обращает на себя внимание то обстоятельство, что рассмотренное явление параллельно с литературным языком сохраняется и в цудахарском диалекте и во всех других диалектах даргинского языка. Вопрос о том, каков был порядок слов в атрибутивном комплексе даргинского языка за возможно обозримый период истории, является достаточно сложным.
В указанной выше статье Г.А. Климова есть положения, которые как бы подводят итог всему выше проведенному нами анализу образования композитов с адъективной семантикой: «При рассмотрении этого вопроса особенное значение приобретает анализ техники картвельского словообразования: имеются в виду способы создания некоторых видов композитов в этих языках. Общеизвестно, что исторически многие композиты могут восходить к различного типа синтагмам. Общепринято также мнение о том, что техника словообразования способна отражать не только современные, но в определенной мере и древние синтаксические отношения» (Климов 1961: 262). Даргинский материал полностью подтверждает эти теоретические постулаты Г.А. Климова: даргинские композиты с адъективной семантикой, образованные сочетанием имени и причастной формы, как мы показали выше, исторически восходят к атрибутивным комплексам.
Отметим также, что еще П. К. Услар указывал, что в хюркилинском прилагательные находятся всегда впереди своих существительных (1892: 45).
В фольклоре даргинцев атрибут мог либо предшествовать своему ведущему члену, либо следовать за ним. Однако было бы неверно считать препозитивную постановку определения вообще нормой для даргинского языка, а постпозитивную постановку отступлением от этой нормы. Такие выводы в дагестановедении делались и делаются (А. Бокарев, 1949; С. Абдуллаев, 1954; М.Гаджиев,1954; 3. Абдуллаев, 1971; 1993; М.-Ш. Исаев, 1982; 1995 и др).
Постпозитивная постановка определяющего слова довольно часто употребляется в языке и современной даргинской литературы, употреблялась активно и в языке фольклора, как один из способов поэтизации языка. А это обусловливает необходимость рассматривать категорию атрибутивности в даргинском языке, особенно в его поэзии, дифференцированно. Одним словом, следует различать, с одной стороны, постпозитивные, а с другой -препозитивные атрибуты, и при этом нарушение порядка расположения компонентов именного атрибутивного комплекса не ощущается. А.С. Чикобава писал: «Древним типом в кавказских языках считается постпозитивный строй. Современным является препозитивный. Характерной особенностью его принято считать «редукцию (затухание) синтаксической зависимости определения от определяемого, поскольку имеет место частичное согласование, в частности, в числе и классе» (1977: 31).
В языке поэзии определения обычно следуют за своими определяемыми словами. Судя по конкретным фольклорным и литературным текстам, в эту группу входят, прежде всего, прилагательные и причастия, причем чаще всего адъективированные причастия. Вся эта обширная группа определений в языке устной народной и профессиональной поэзии довольно строго подчиняется правилу постпозитивной постановки. При этом мы считаем, что в атрибутивных синтагмах, представленных именными группами с инверсивным порядком членов, имеется стилистическая инверсия, применяемая для особой акцентуации определения.
Сравнительные обороты, выражающие степень признака
В даргинском языке и в цудахарском диалекте имена прилагательные не имеют степеней сравнения. Они передаются в них описательным образом, с помощью формантов -чиб (ЦЦ гьанра) и частицы ван (ЦЦ -ван). Например:
Из хъали хулласе сабе (ЦЦ) (букв. «Эта комната большая есть»). В этом цудахарском примере имя прилагательное хулласе «большой» с утвердительной глагольной связкой сабе «есть» является предикативным членом предложения и просто свидетельствует, что комната большая.
Если говорящий хочет показать преимущество качественных признаков одного предмета над другим, то он употребляет специальные форманты: Ишичиб итил хъали халаси саби «Чем эта, другая комната больше» (букв. «Чем эта, другая комната большая есть»). Здесь хулласе сабе «большая есть» грамматически ничем не отличается от предикативного члена предложения в первом примере, так как в обоих примерах прилагательное хулласе морфологически оформлено совершенно одинаково - суффиксом се; употреблена одна и та же грамматическая форма в номинативном значении, лишенная каких-либо сравнительных грамматических формантов (суффиксов). Во втором же примере сравнение допускается благодаря форманту -их+ия, который присоединяется к указательному местоимению их «этот», чтобы показать, что другой предмет в большей степени наделен данным качеством.
В цудахарском диалекте для сравнения качественных признаков предметов употребляются частицы -кар, -гьар или -ван. Примеры: Ттутещли + кар урщи ахіссай (букв, «Чем отец, сын хороший есть»). Ттутещли + гьар урщи ахіссай (букв. «Чем отец, не будучи, как отец...»). Ттутещли + ван аккарле урщи ахіссай (букв. «Не то, что отец, сын лучше есть»). В литературном языке, а также в цудахарском диалекте имеются и дополнительные средства, уточняющие, в какой степени один предмет обладает качественными признаками больше, чем другой. Например, в лит.: цакьщіа, цака-м-си, кам-камли, бара-бара «немного». В ТЩ цакьила, цакамси, как-камси, ца бара «немного». В лит.: бахь, девали, гіяхіли «очень», ціакьли «сильно», в ЦД девле или сочетание бахъ девле «очень». Например: 1. Из вава ихиягьанра цакьила никіа саб «Этот цветок немного меньше того» (букв. «Этот цветок того немного маленький есть»). Прилагательное никіа «маленький» с помощью форманта {гъанра), который присоединяется к местоимению их «тот», и вспомогательного слова цакьила «немного» указывает, что в этом цветке признаков величины чуть меньше, чем в том. Выражение же цакьила никіа саб «немного маленький» противопоставляется тому, что другой цветок, как предмет, должен быть немного меньше. 2. Аминатлигьанра Патіимат девле духхусе рурси cap «Патимат гораздо умнее Аминат» (букв. «Чем Аминат, Патимат очень умная»). Здесь сравнение происходит при помощи вспомогательно-усилительного слова девле «очень» и форманта -гъанра {Аминатлигьанра), благодаря которым устанавливается, что Патимат, как субъект сравнения, отличается от объекта сравнения - Аминат очень большим количеством качественных признаков. В этих функциях в мекегинском же диалекте употребляются вспомогательно-усилительные слова бахъ «очень», цТакьле «сильно»: Иш хъали итил хъайкеб бахъ гіяхіна саби «Этот дом намного лучше того дома» (букв. «Этот дом, чем тот дом, очень хороший есть»), 3. Иш адам, идилтеан ахіинле, ціакьле гіяхіна сай «Этот человек, чем другие, намного лучше» (букв. «Этот человек, чем другие, сильно хороший»). Прилагательное гіяхіна «хороший» (мекег.) имеет препозитивное усилительное слово ціакьле «сильно», обозначающее большую степень качественных признаков предмета при его сравнении, а частица -он играет лишь сравнительную роль. Еще П.К.Услар заметил в урахинском диалекте даргинского языка подобные способы сравнения качественных признаков предметов. Он писал: «Для выражения неравенства качества название предмета, служащего для сравнения, ставится в падеже уступающем»: Адайшие (гьит) иштіали сай 137 отца он моложе. Урши иштіали can абайшив - сын моложе матери. Можно сказать: Узи гіяхіна сайрузисоан ахіий - брат лучше сестра, т.е. брат лучше, чем сестра, (букв. «Брат хорош есть, как сестра не будучи») (Услар 1892: 49). Во многих дагестанских языках значения степеней сравнения прилагательного передаются также описательно. Л.И. Жирков, в частности, писал: «В лезгинском языке нет особых форм степеней сравнения. Сравнение может быть выражено описательными оборотами. Предмет, с которым сравнивают (в русском языке при помощи «чем»), ставится в форме элатива IV, например: Вах хъсан я стхад (а) лай «Сестра (вах) лучше (хъсан - хороший) брата» (Элатив IV стха «брат», я - глагол-связка «есть») (1941: 45). Исследователь рутульского языка Г.Х. Ибрагимов пишет, рассуждая об образовании степеней сравнения, пишет: «В мухатском диалекте прилагательные не имеют специальных формантов для образования степеней сравнения. Для этого используются описательные формы. Сравнительная степень передается падежной формой на -ыла, и -ыхъаъ например: йызды дид выды дид - ыла йихды ий «мой отец лучше твоего отца»; мы рыш ти рыш-ыла батірадриьи «Эта девочка красивее той девочки» (1978: 71). Д.Р. Гаджиева: «В аварском языке имена прилагательные не имеют особых форм для сравнительной и превосходной степеней, как, скажем, прилагательные в русском языке. Особенность аварских сравнительных определений состоит в том, что прилагательное остается неизменным, входящий в них сравниваемый предмет, имеющий низшую ступень качества, ставится в форме падежа местного, означающего удаление с поверхности предмета. Сравниваемый предмет стоит в форме местного падежа № I 3-й серии, а сравнивающий-в именительном падеже» (Гаджиева 1979: 34). В отдельных диалектах и говорах даргинского языка, в отличие от исследуемых нами, сравнительная степень прилагательного образуется не только описательно, но и при помощи суффиксов.
