Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретическая база работы
1.0. Основная проблематика данной главы 26
1.1. Основные тенденции развития фонологической науки 26
1.2. Концепция фонемы в данной работе
1.2.1. Математические и функциональные модели фонемы 29
1.2.2. Фонема и языковые знаки 32
1.2.3. Измерения фонемы 38
1.2.4. Функциональное содержание фонемы 42
1.3. Основные понятия супрасегментной фонологии, используемые в данной работе
1.3.1. Понятие акцента, соотношение его с ударением и тоном 42
1.3Г.2. Акцентные языки 44
1.3.3. Основные фонетические особенности реализации акцентов 47
1.3.4. Сегментный базис, функциональный базис, носитель акцента 50
1.3.5. «Квантовая» и «волновая» просодика 51
1.3.6. Понятие стопы 52
1.3.7. Сочетание в одной системе акцента с ударением или тоном 54
Глава 2. Супрасегментная фонология ижорских диалектов
2.0. Основная проблематика данной главы 56
Сойкинский диалект
2.1. Фонологическая система просодем соикинского диалекта, предлагаемая в данной работе
2.2. Ударение и акценты 58
2.3. Стопаспервым кратким слогом
2.3.1. 2-сложная стопа с первым кратким слогом 60
2.3.2. 3-сложная стопа с первым кратким слогом 61
2.4. Стопа-с первым долгим слогом: оппозиция трех акцентов 62
2.4.1. Немаркированный вариант реализации ядра VCV в 2-сложной 62 3
стопе
2.4.2. Маркированные варианты реализации ядра VCV в 2-сложной 63
стопе 64
2.4.3. 3-сложная стопа с ядром VCV 64
2.4.4. Количественные и пропорциональные соотношения сегментов в ядре VCV 66
2.4.5. Оппозиция трех акцентов в ядре VRCV, VVCV двусложной стопы
2.5. Бинарная оппозиция тяжелого и легкого акцентов? 68
2.6. Оппозиция легкого и сверхтяжелого акцентов 68
2.6.1. Количественные характеристики сегментов в ядрах разной
структуры 70
2.6.2. Пропорциональные соотношения сегментов 73
2.6.3. Вспомогательные признаки, противопоставляющие акценты
2.7. Оппозиция тяжелого и сверхтяжелого акцента 75
2.8. Структуры с отсутствием оппозиции акцентов 75
2.9. Акценты в односложных стопах
2.9.1. Односложная стопа в абсолютном исходе словоформы 76
2.9.2. Легкий акцент в односложной стопе на конце словоформы 76
2.9.3. Тяжелый акцент в односложной стопе на конце словоформы 77
2.10. Просодика односложной словоформы 77
2.10.1. Просодика структуры CV CV 78
2.10.2. Просодика структуры (С) VC 8 2.11. Просодика словоформ, содержащих более трех слогов 85
2.12. Проблемы акцентной маркировки словоформ с выпадением h 85
2.12.1. Фонетические характеристики долгого гласного, образующегося в результате выпадения h 86
2.12.2. Просодические условия выпадения и сохранения h между двумя идентичными гласными 90
2.12.3. Выпадение h между двумя различными гласными 91
2.12.4. Акцентная маркировка стоп, содержащих А 92
2.12.5. Динамика просодического развития основ, содержащих h Нижнелужский диалект 93
2.13. Общая характеристика просодики нижнелужского диалекта 94
2.14. Три типа просодических систем нижнелужского диалекта
2.14.1. Система первого типа 95
2.14.2. Система второго типа 98
2.14.3. Система третьего типа
2.14.4. Эволюция долготной оппозиции неначальных гласных от сойкинской к нижнелужской системе III типа
2.14.5. Соотношение фонетических реализаций и фонологических интерпретаций одних и тех же лексем в системах I, II и III типа
2.14.6. Фонетические иллюстрации к нижнелужским просодическим 101 системам
2.14.7. Территориальное распределение нижнелужских просодических 104 систем
2.15. Редукция и исчезновение кратких/редуцированных гласных во 2-ом 105
и 3-ем слоге стопы после долгого слога в нижнелужском диалекте
2.15.1. Общие особенности процесса редукции 105
2.15.2. Просодическая иерархия слогов 105
2.15.3. Правила действия редукции 106 X 15.4. Позиции редукции
2.15.5. Позиции отсутствия редукции 109
2.15.6. Примеры процесса редукции.
2.15.7. Соотношение процессов редукции на конце и в середине 114 словоформы
2.15.8. Грамматически обусловленные - исключения из общих правил редукционных процессов
Система акцентов и альтернативные варианты описания
2.16. Возможные альтернативные варианты-описания И 5
2.17. Критика описания через три степени долготы согласных, 116
2.18. Критика описания через долготу гласных в неначальных слогах 117
2.18:1. Количественные отличия продленных гласных от долгих гласных начального слога
2.18.2. Количественные отличия продленных гласных от долгих гласных неначальных слогов, возникающих в результате выпадения h
2.18.3. Качественные отличия продленных гласных от долгих гласных начального слога
2.19. Удобство морфонологического и морфологического описания 119
2.20. Переходное состояние языковой системы Синхрония и диахрония системы акцентов
2.21. Соотношение синхронного описания через акценты с диахронией их развития
Глава 3. Вокализм ижорских диалектов
3.0. Общие положения- 123
Краткие гласные начального слога
3.1. Краткие гласные начального слога корневых морфем сойкинского и нижнелужского диалектов
3.1.1. Маргинальная фонема і 124
Долгие гласные начального слога
32. Два основных типа систем долгих гласных в ижорских диалектах 125
3.2.1. Маргинальная фонема / 125
Повышение и дифтонгизация долгих гласных среднего подъема 125
3.3.1. Два типа диахронических переходов в системе долгих гласных и 126
порождаемое ими диалектное варьирование на синхронном уровне
3.3.2. Повышение долгих гласных среднего подъема в сойкинском 127 диалекте
3.3.3. Примеры идиолектных вариантов устройства подсистем долгих 127 гласных среднего и верхнего подъема в сойкинском диалекте
3.3.4. Повышение и дифтонгизация долгих гласных среднего подъема в нижнелужском диалекте
3.3.5. Примеры идиолектных систем устройства подсистем долгих гласных среднего и верхнего подъема в нижнелужском диалекте
Динамический (-диахронический) и географический аспекты варьирования рефлексов долгих гласных среднего подъема
3.4.1. Сводная таблица идиолектного варьирования рефлексов долгих гласных среднего подъема в сойкинском диалекте
3.4.2. Территориальное распределение идиолектных систем рефлексов долгих гласных среднего подъема в сойкинском диалекте
3.4.3. Особенности северного и южного ареалов сойкинских говоров с точки зрения варьирования рефлексов долгих гласных среднего подъема
3.4.4. Сводная таблица идиолектного варьирования рефлексов долгих гласных среднего подъема в нижнелужском диалекте
3.4.5. Территориальное распределение идиолектных систем рефлексов долгих гласных среднего подъема в нижнелужском диалекте
3.4.6. Особенности северного, восточного, южного и западного ареалов нижнелужских говоров с точки зрения варьирования рефлексов долгих гласных среднего подъема
3.4.7. Степень подверженности конкретных типов долгих гласных среднего подъема к повышению и дифтонгизации
Типичные исключения из процессов повышения и дифтонгизации гласных
3.5.1. Односложные словоформы 151
3.5.2. Глагол «пить» 153
3.5.3. Новообразованные долгие гласные среднего подъема в стяженных основах
3.5.4. Позиция гласного перед протетическими глайдами и v/v 156
3.5.5. Недоосвоенные заимствования 157
3.5.6. Идиолектное удлинение краткого гласного среднего подъема 157
Структурный ( синхронный) аспект варьирования 158
3.6.1. Относительная частотность типов устройства подсистемы долгих гласных из п. 3.2.1.
3.6.2. Структурно устойчивые и неустойчивые системы долгих гласных 158
3.6.3. Устойчивые и неустойчивые системы долгих гласных в сойкинском диалекте
3.6.4. Динамические пути достижения системами структурной устойчивости
3.6.5. Устойчивые и неустойчивые системы долгих гласных в нижнелужском диалекте
Гласные неначального слога
3.7. Общие особенности неначального вокализма в ижорских диалектах Сойкинский диалект
3.8. Подсистема гласных неначальных слогов сойкинского диалекта Нижнелужский диалект
3.9. Неначальный вокализм в трех просодических системах нижнелужского диалекта
3.9.1. Система первого типа 163
3.9.2. Система второго типа 164
3.9.3. Система третьего типа 165
3.9.4. Направление дальнейшего развития подсистемы редуцированных гласных
Сводные системы вокализма
ЗЛО. Сводные таблицы вокализма в сойкинском и нижнелужском диалектах
Глава 4. Консонантизм сойкинского и нижнелужского диалектов
4.0. Общие положения 169
4.1.1. Система согласных фонем в сойкинском диалекте 169
4.1.2. Система согласных фонем в сойкинском диалекте 170 Силовые корреляции 171
4.2.1. Силовая корреляция в сойкинском диалекте 171
4.2.2. Позиции различения и нейтрализации силовой оппозиции 172
смычных в сойкинском диалекте
4.3.1. Корреляции по долготе и по звонкости/глухости в нижнелужском диалекте
4.3.2. Позиции различения и нейтрализации оппозиций» смычных по долготе и по звонкости/глухости в в нижнелужском диалекте Различительные для силового противопоставления позиции
4.4.1. Степень звонкости аллофонов слабых смычных и s в различительных позициях в сойкинском диалекте
4.4.2. Краткие глухие и звонкие смычные и s, z в тех же позициях в нижнелужском диалекте
4.5.1. Наложение аллофонов сильных и слабых смычных и s в различительных позициях в сойкинском диалекте
4.5.2. Долгие и краткие смычных и s, z в тех же позициях в 180
нижнелужском диалекте
4.6.1. Ослабление и потеря смычки слабым р в сойкинском диалекте 180
4.6.2. Аллофоны/? и v в тех же позициях в нижнелужском диалекте Позиции нейтрализации для силового противопоставления
4.7. Абсолютное начало словоформьь 183
4.7.1. Озвончение или.усиление согласного в сандхи с предшествующим корнем / словоформой
4.7.2. Лексема малина (звонкий Ь, варьирующий с v) 187
4.7.3. Звонкие в дескриптивной лексике 188
4.7.4. Звонкие в недоосвоенных заимствованиях из русского языка 189
4.7.5. Фонологический статус согласных в позиции абсолютного начала словоформы.
4.8.1. Аллофоны слабых смычных и s в позиции-абсолютного исхода словоформы в сойкинском диалекте
4.8.2. Слабые, сильные, глухие, звонкие смычные и s в позиции абсолютного исхода словоформы в нижнелужском диалекте
4.9.1. Слабые смычные и s в консонантных кластерах в сойкинском диалекте
4.9.2. Краткие звонкие и глухие смычные и .у в консонантных кластерах в 194
нижнелужском диалекте
Корреляция палатализации Сойкинский диалект
4.10. Корреляцияіпалатализации в сойкинском диалекте 195
4.11. Экспрессивная и заимствованная лексика 196
4.12. Фонема Г перед в стяженной основе глагола «приходить» 196 Редукция «расширяющихся» дифтонгов и сочетаний с j
4.13. Палатализация перед «расширяющимся» дифтонгом на / 197
4.13.1. Примеры палатализации перед «расширяющимися» дифтонгами 197
4.13.2. Схемы основных процессов образования палатализованных 199
согласных в результате редукции дифтонгов
4.13.3. Классификационная таблица позиций- образования палатализованных согласных
4.13.4. Степень фонологичности новообразованных палатализованных согласных
4.13.5. Географическое распределение процессов образования- палатализованных согласных
Латеральные фонемы
4.14. Соотношение фонем /, /и 1\ Г 202
7 4.14.1. Позиционное распределение альвеолярных, велярных и палатализованных аллофонов
4.14.2. Понижение гласного е после /, /, 1\ Г 203
4.14.3. Аллофоны [Г, Г] в необусловленном контексте в заимствованных словах
4.14.4. Появление аллофонов [Г, Г] в необусловленном контексте в результате редукции «расширяющихся» дифтонгов Нижнелужский диалект
4.15. Корреляция палатализации в нижнелужском диалекте 206
4.16. Экспрессивная и заимствованная лексика Латеральные фонемы
4.17.1 Соотношение фонем /, /и Г, V 208
4.17.2. Понижение гласного е после / , Г 208
4.17.3. Выводы 209 Фонемы Ґ: V
4.18.1. Палатализованные / ; Г в контексте перед і, і, и, и 210
4.18.2. Географическое распределение наличия/отсутствия палатализации Ґ :Гв контексте перед І, I, и, и
4.18.3. Сохранение палатализации Ґ; Рпри отпадении і, І, її, и 212
4.18.4. Отсутствие палатализации t: вперед исконными е, ё, о, б, о, о 212
4.18.5. Отсутствие палатализации Ґ : Г перед новообразованными іе, і, 212 ид, и ( д, ё)
4.18.6. Сохранение и потеря палатализации Ґ : Г при трансформации 213 дифтонгов /а, ia, iia, иъ
4.18.7. Стяженная основа глагола «приходить» 213
4.18.8. Другие случаи палатализованного Ґ перед е 213
4.19. Степень палатализации прочих фонем перед гласными переднего ряда
Позиция перед [ї/i], [а/э], [ё]
4.20. Палатализация согласных в позиции перед конечными исчезающими [а/э] и [Ї/Ї]
4.20.1. Слабая фонетическая выраженность палатализации на конце словоформы
4.20.2. Примеры палатализованных в абсолютном исходе словоформы в результате исчезновения [а/э] и [Ї/Ї]
4.21. Степень палатализации конечных согласных в результате 217
исчезновения конечного [ё]
4.22. Фонологический статус палатализованных в абсолютном исходе словоформы, возникающих в результате редукции конечных [Ї/Ї], [а/э], [ё]
4.23. Варьирование палатализованных и непалатализованных звонких и глухих- в абсолютном исходе словоформы
Редукция «расширяющихся» дифтонгов и сочетаний с j 220
4.24.1. Примеры редукции «расширяющихся» дифтонгов и сочетаний су 220
4.24.2. Дополнительные примеры редукции «расширяющихся» 222
дифтонгов и сочетаний су
I. [CiV.] в-абсолютном-начале словоформы 222
II. [C.jV] на границе 1-ого и 2-ого слогов после краткого гласного 222
III. [C.CiV] / [C.CeV] на границе 1-ого и2-ого слогов 223
IV. [.CiV] / [.CeV],Ha границе 1-ого и 2-ого слогов 223
V. [.CiV] / [C.jV] награнице2-ого и 3-его слогов 224
4.24.3. Основные схемы процессов редукции дифтонгов и сочетаний су
I. Структура1 [CiV.] в абсолютном начале словоформы 225
II. Структура [C.jV] на границе 1-ого и.2-ого слогов ( 225
III.-IV. Структуры [C.CiV] / [C.CeV] и [.CiV]7 [.CeV],Ha границе 1-ого и2-ого слогов
V-VT. Структуры [.CiV], [C.jV] и [C.CiV] на границе 2-ого и 3-го слогов (и далее)
4.24.4. Географическое распределение процессов редукции дифтонгов и сочетаний су
Выводы
4.25. Статус палатализованных согласных в нижнелужском диалекте Свистящие и шипящие
Сойкинский диалект
А2в. Различительные позиции-для s : s 235
4.27.1. Варьирование свистящих и шипящих аллофонов в сойкинском диалекте
4.27.2. Сочетание ts 236
4.27.3. Реализация палатализованных s : s 237
4.27.4. Влияние русского произношения на реализацию 5, s 238
4.27.5. Реализация .увчсластерах другого типа 239
4.27.6. Оппозиция свистящих и шипящих в южных сойкинских говорах Нижнелужский диалект
4.28 Шипящие и свистящие фонемы в нижнелужском диалекте 239
Сонорные
4.29: Реализация и позиции употребления сильных и слабых сонорных в сойкинском диалекте
4.30. Реализация и позиции употребления долгих и кратких сонорных в нижнелужском диалекте
4.31. Фонетическая ассимиляция п по способу и месту образования с прочими согласными
4.32. Случаи варьирования сонорных в одних и тех же корнях 243
Ларингальные
4.33.Реализация и позиции употребления ларингальных в сойкинском диалекте
4.34. Реализация и позиции употребления ларингальных в нижнелужском диалекте
Глайды Сойкинский диалект
4.35. Проблемы фонологической интерпретации глайдов 244
4.36. Глайды как полноценные согласные 244
4.37. Глайды как маркеры слоговой границы
4.37.1. Граница между кратким ударным и кратким безударным гласным 245
4.37.2. Граница между безударным/ударным и ударным гласным 248
4.37.3. Граница до или после долгого/продленного гласного или дифтонга
I. Краткий гласный + продленный гласный 249
И. Краткий гласный + дифтонг 250
III. Продленный гласный + краткий гласный 251
IV. Долгий гласный + краткий/продленный гласный 251
V. Долгий гласный + дифтонг 253
VI. Дифтонг + краткий/продленный гласный 253
4.37.4. Глайды и гласные і, и, и 254
Нижнелужский диалект
4.38. Усиление консонантности глайдов в нижнелужском диалекте 255
4.39. Глайды как полноценные согласные
4.40.1. Граница между кратким ударным и кратким безударным гласным 256
4.40.2. Граница между безударным/ударным и ударным гласным 257
4.40.3. Граница перед или после долгого/продленного гласного или дифтонга
4.41. Территориальное распределение сочетания долготы гласного с долготой глайда
4.42.1. Глайды и гласные /, и, и в позиции абсолютного исхода словоформы
4.42.2..Глайды j/f после гласных і, їв конечном слоге 262
4.42.3. Глайду после прочих гласных в неначальных слогах в позиции 264 абсолютного исхода словоформы или перед согласным
4.42.4. Глайд/после дифтонгов 264
4.42.5. Глайды J, v, v или гласные і, и, іі в позиции после гласных в начальном слоге словоформы?
4.42.6. Выводы: позиционное распределение глайдов и гласных і, и, іі 266
4.43. Проблема фонологической интерпретации сочетаний [ji], [je] в 266 позиции перед гласным
Варьирование с ларингалъными
А.АА. Варьирование глайдов и ларингальных Д h в функции маркеров слоговой границы
4.44.1. Примеры из сойкинского диалекта 267
4.44.2. Примеры-из нижнелужского диалекта 269
4.45. Прочие периферийные фонемы 269
4.46.1. Фонемы с : с в сойкинском диалекте: аргументы в пользу монофонемности
4.46.2. Позиции употребления сильного с 271
4.46. 3. Позиции употребления слабого с 272
4.47. Проблема фонологической интерпретации ts Нижнелужский диалект
4.48.1. Вопрос об аффрикатах с/с 273
4.48.2. Вопрос об аффрикатах с/с 2 4.49.1. Аффрикаты с : с в нижнелужском диалекте 280
4.49.2. Употребление с : ев исконной лексике 281
4.49.3. Позиции употребления сильного с 282
4.49.4. Позиции употребления слабого с 284 Фонемы f: f
Сойкинский диалект
4.50.1. Позиции употребления фонемы F 286
4.50.2. Позиции употребления фонемы f 286
4.50.3. Случаи освоения иноязычных f: f- внутриязыковые тенденции или заимствования?
4.50.4. Фонемы /V /и оппозиция по глухости/звонкости 287
Нижнелужский диалект
4.51.1. Укрепление статуса фонем /V /в нижнелужском диалекте 288
4.51.2. Позиции употребления фонем f: f 288
Заключение
- Основные понятия супрасегментной фонологии, используемые в данной работе
- Фонологическая система просодем соикинского диалекта, предлагаемая в данной работе
- Односложная стопа в абсолютном исходе словоформы
- Краткие гласные начального слога корневых морфем сойкинского и нижнелужского диалектов
Введение к работе
В диссертации рассматривается сегментная и супрасегментная фонология двух сохранившихся к настоящему времени диалектов ижорского языка - сойкинского и нижнелужского. Основное внимание уделяется диалектному и типологическому варьированию в фонетике и фонологии.
Объектом исследования является фонология сойкинского и нижнелужского диалектов ижорского языка. Предмет исследования -моделирование систем фонем и просодем ижорских говоров.
Основная цель работы - описание супрасегментной системы, вокализма и консонантизма сойкинского и нижнелужского диалектов ижорского языка с точки зрения структурной фонологии и динамики языкового развития, а также картографирование фонологического варьирования по говорам. Достижение данной цели предполагает решение ряда задач:
сбор и систематизация языкового материала;
изучение просодической системы ижорского языка, в частности, значимых количественных контрастов в стопе, реализации ударения;
исследование вокализма начального и неначального слогов в ижорских диалектах, в особенности явлений повышения и дифтонгизации долгих гласных среднего подъема и редукции неначальных гласных;
изучение консонантизма ижорских диалектов, прежде всего устройства силовых противопоставлений и корреляции палатализации, а также оппозиций глайдов и аффрикат;
создание таблиц и диалектных карт, отражающих фонологическое варьирование ижорского языка.
Актуальность исследования обусловлена тем, что ижорский язык относится к исчезающим языкам - на нем говорит около 150 человек в основном пожилого возраста. Поэтому существует неотложная необходимость сбора диалектных данных по ижорским говорам. Кроме того, создание последовательной фонологической транскрипции ижорских диалектов является необходимой предпосылкой изучения других аспектов этого языка.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринят анализ основных аспектов синхронной фонологии сохранившихся ижорских диалектов и говоров. Супрасегментная фонология ижорского языка описана с помощью понятия «акцент», до сих пор не применявшегося по отношению к ижорскому языку. В научный обиход введен новый полевой материал по сойкинскому и нижнелужскому диалектам. Уточнен общетипологический набор супрасегментных единиц уровня словоформы.
Основной языковой материал собран в ходе четырех лингвистических экспедиций на Сойкинский полуостров и в Нижнюю Лугу,
организованных Институтом языкознания РАН в 2006-2008 гг. Использованы записи переводных анкет и спонтанной речи 42 носителей сойкинского и 22 носителей нижнелужского диалектов (около 200 часов записи); для сопоставления привлекались записи 5 носителей курголовского диалекта финского языка (4 часа записи). Дополнительно использовались аудиозаписи 11 нижнелужских и 3 курголовских финских идиолектов (около 40 часов записи; современный материал из архива М.З. Муслимова); 9 нижнелужских и 1 курголовского идиолектов (около 7 часов записи; материал 1960-х гг. из архива Центра исследования языков Финляндии); 3 западноводских идиолекта (около 3 часов записи; современный материал из архива Ф.И. Рожанского) и 2 восточноводских идиолектов (около 1 часа записи; материал 1920-х гг. из архива Общества финской литературы). Источниками материала являются также словарь ижорских диалектов под ред. Р. Нирви и ряд работ по ижорскому языку и по водским и финским говорам нижнелужского ареала.
Методы исследования включают полевые и статистические методы, а также методы диалектологического картографирования, традиционной структурной и развивающейся в настоящее время «динамической» фонологии. Для фонетического анализа языковых данных были использованы программы Speech Analyzer и PRAAT.
Теоретическую основу исследования составляют труды представителей функционального направления в фонологии, заложенного в трудах И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы, Э. Сепира (в первую очередь работы В.Б. Касевича, В.А. Успенского, СВ. Кодзасова, Дж. Байби, Р. Скоусена), а также работы последователей структурного направления, в области фонологии развитого Н.С. Трубецким (в частности, были использованы многоуровневые языковые модели И.С. Мельчука и С.А. Крылова). Для построения модели супрасегментной фонологии наиболее значимыми явились труды Вяч. Вс. Иванова и Л. Хаймана.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит вклад в разработку проблемы понятия «акцент», остающегося до сих пор спорным в науке. Кроме того, на конкретном языковом материале
1 Inkeroismurteiden sanakirja I Toim. R. E. Nirvi. - Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura, 1971. - 730 s.
2 Основные источники: Лаанест А. Ижорские диалекты. Лингвогеографическое исследование. -
Таллинн: АН СССР, Институт языка и литературы, 1966. - 183 с; Лаанест А. Историческая фонетика и
морфология ижорского языка: Дис. ...докт. филол. наук. - Таллинн, 1978. - 345 с; Ariste P. A grammar of
the Votic language. - Bloomington: Indiana University; The Hague: Mounton & Co., 1968. - 121 Ik.;
Magiste J. Rosona (Eesti Ingeri) murde paajooned. - Tartu: E.K.U. "Postimehe" triikk, 1925. - 128 Ik.;
PorkkaV. Ueber den ingrischen Dialekt mit Beriicksichtigung der ubrigen finnisch-ingermanlandischen
Dialekte. - Helsingfors: J. С Frenckell & Sohn, 1885. - 147 p.; SovijarviA. Foneettis-aannehistoriallinen
tutkimus Soikkolan inkeroismurteesta. - Helsinki: Suomen kirjallisuuden seura, 1944. - 235 s.; TsvetkovD.
Vatjan kielenjoenperan murteen sanasto I Toim. J. Laakso. - Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura; Kotimaisten
kielten tutkimuskeskus, 1995. - 525 s.
обсуждаются теоретические вопросы фонологической типологии близкородственных идиомов.
Практическая значимость и рекомендации по использованию результатов. Теоретический аппарат и выводы диссертации целесообразно использовать при фонологическом анализе других языков, а также в исследованиях по типологии близкородственных языков и фонологической типологии (особенно в области супрасегментных явлений). Результаты и языковой материал исследования могут быть применены при составлении грамматик, словарей и методических пособий по ижорскому языку, в создании диалектного атласа языков Ингерманландии, а также для разработки фонологической транскрипции ижорского языка и описания его морфонологии и морфологии.
Положения, выносимые на защиту.
На основании анализа фонологических изоглосс в сойкинском диалекте были выделены северная и южная группы говоров; говор п. Вистино является переходным. В нижнелужском диалекте выделяется два крупных ареала - северо-восточный и юго-западный. В свою очередь, северо-восточный ареал делится на северную (дд. Липово, Остров, Н. Деревня) и восточную (дд. р-на Краколья) группы говоров; юго-западный - на южную (дд. по левому и правому берегу р. Луга от д. Куровицы, Волково и южнее) и западную (дд. Б. Куземкино, Ропша, М. Куземкино, Н. Куземкино).
В смыслоразличительных количественных противопоставлениях ключевую роль играют не абсолютные значения длительности сегментов, а пропорциональные отношения между элементами ядра стопы. Абсолютные значения подвержены сильной вариативности, а значимые пропорциональные отношения сегментов сохраняются вне зависимости от количества фонем и слогов в стопе, идиолекта, позиции словоформы во фразе. Эти отношения едва ли могут быть непротиворечиво описаны на сегментном уровне, и в данной работе они проинтерпретированы с помощью системы стопических акцентов.
Варьирование реализаций рефлексов *ё, *б, *д начального слога является диагностическим для выявления направлений контактов ижорских говоров, а также определяет типологическое варьирование идиолектных систем долгих гласных.
Редукция гласных неначальных слогов в сойкинском диалекте является фонетической; в нижнелужских говорах редукция фонологизовалась (за исключением северной группы). Редукция и выпадение гласных в неначальных слогах в нижнелужском диалекте основаны на общих правилах стопической ритмики ижорского языка.
В системе сойкинского консонантизма представлена единая силовая оппозиция согласных; в нижнелужском диалекте произошло расщепление на оппозиции по долготе и глухости / звонкости.
В сойкинском диалекте отмечено живое варьирование аллофонов [Ь/в] ~ [6] ~ [w] ~ [v]; при этом имплозивный [6] является одним из самых частотных .
В сойкинском диалекте корреляция палатализованных и непалатализованных фонем существует только для переднеязычных согласных. В нижнелужском диалекте палатализованные фонемы различного места образования развиваются в результате редукции сочетаний CiV~CeV/jV и в позиции перед исчезающими [э] (<*М), [Ї/Ї], [ё/е]. Поскольку исчезновение гласных остается живым процессом, корреляция палатализации до конца не сформировалась.
Для сойкинского диалекта постулируется наличие оппозиции с': с'; Кластер ts следует рассматривать как сочетание согласных. В нижнелужском диалекте выделяются оппозиции с : с, с': c'/ts', c/ts.
Глайды в сойкинском и нижнелужском диалектах могут вести себя либо как полноценные согласные, либо как слогоделители (в этом случае в словоформах наблюдается варьирование [J] ~ [j] ~ [0]; [v] ~ [v] ~ [w] ~ [w] ~ [0]). В нижнелужском диалекте за счет процессов редукции неначальных гласных происходит усиление степени «консонантности» глайдов. В функции слого делителей глайды тесно смыкаются с ларингальными Д Б.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на III и V конференциях по типологии и грамматике для молодых исследователей (Институт лингвистических исследований РАН, Санкт-Петербург, 2006, 2008), на международных конференциях «ДИАЛОГ'2005: Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» (Звенигород, 2005), «Документация языков и лингвистическая теория 2» (SOAS, Лондон, 2009) и на конференции по уральским языкам к 100-летию К.Е. Майтинской (Институт языкознания РАН, Москва, 2007), а также на семинаре по экспериментальной фонологии (Тартуский университет, Тарту, 2008) и на заседаниях отдела языков России Института лингвистических исследований РАН (2008, 2009). По результатам исследования опубликовано 4 печатных работы общим объемом 3,2 п.л., включая 2 статьи в рецензируемых печатных изданиях.
Объем и структура работы. Дисертация объемом 313 с. состоит из введения, четырех глав, заключения, четырех приложений и списка литературы (215 наименований; из них 146 на иностранных языках).
Основные понятия супрасегментной фонологии, используемые в данной работе
Если попытаться обозначить наиболее общий путь развития фонологии, видно, что здесь прослеживаются те же самые универсальные тенденции, характеризующие историю развития гуманитарного знания вообще. Путь, до сих пор пройденный фонологической наукой, хорошо описывается гегелевской триадой «тезис-антитеза-синтез». Для начальных этапов его характерно, как отмечают многие исследователи, резкое отталкивание каждой новой теории от предыдущей [Fisher-J0rgensen 1975: 401]. Полюса, между которыми «колеблется» маятник фонологии (или, скорее, «раскручивается» ее спираль), представляют собой, по выражению В. М. Алпатова, «антропоцентрический» и «лингвоцентрический» подходы к языку. Антропоцентрический подход ставит во главу угла носителя языка, его интуицию и языковую компетенцию. Лингвоцентризм, наоборот, старается максимально абстрагироваться от носителя и анализировать языковую систему как имманентную, внутренне замкнутую сущность [Алпатов, Вардуль, Старостин 2000: 4]. Фонология, если вспомнить идеи Сепира, Бодуэна де Куртенэ, Щербы, начиналась как антропоцентрическая дисциплина. Однако в полноценную науку она оформилась в формализованных трудах представителей Пражской школы (прежде всего Н. С. Трубецкого), В России затем антропоцентризм получил продолжение в трудах Петербургской школы, а лингвоцентризм - в концепции МФШ и в трудах последователей Пражской школы.
В зарубежной фонологии также наблюдается борьба этих тенденций. Особенно ярко она проявилась, конечно, в американской лингвистике в полемике генеративизма (декларирующего антропоцентрический подход) с предшествующим ему дескриптивизмом (воплощающем в себе формальный подход). Надо отметить, что парадоксальным образом антропоцентрическая ориентация генеративизма, постулируемая на идеологическом уровне (динамическая модель, опирающаяся на компетенцию носителя языка), пришла в противоречие с реальной практикой этой школы, весьма формализованные фонологические построения которой нередко имеют мало отношения к реальным психическим и неврологическим процессам.
Однако в современной лингвистике все настойчивее звучит идея о необходимости и принципиальной возможности синтеза лингвистических парадигм и формирования единой теоретической базы. Это позволило бы приблизить ситуацию в лингвистике к ситуации, существующей в точных и естественных науках, где различных школы не противоречат, а дополняют друг друга.
Синтез антропо- и лингвоцентризма представляется вполне возможным. В самом, деле, исследование языка, по-видимому, невозможно без учета «человеческого фактора», характеризующего антропоцентрический подход. Язык является продуктом мозговой деятельности человека и функционирует по законам человеческого мышления. Однако методы формализации решений, классификации, исчисления потенциальных возможностей в рамках той или иной структуры могут быть позаимствованы у лингвоцентризма.
Поэтому растет степень толерантности и контакта между разными научными направлениями и внутри фонологии, а также между фонологией и фонетикой, психологией, неврологией, социологией. Например, в одной из работ современного последователя ЛФШ М. Б. Попова говорится: «в прошлое ушли времена, когда в лингвистике было модно все и вся разделять - синхронию и диахронию, фонологию и фонетику, лингвистику и психолингвистику и т.д. Этот «разделительный» пафос, видимо, был необходим науке на этапе ее становления» [Попов, 2004: 3].
Что касается зарубежной лингвистики, то и здесь наблюдается сближение полюсов. Так, например, из формализованного генеративного языкознания берут свое начало в том числе и современные модели языка, тесно связанные с когнитивной лингвистикой и психолингвистикой и основанные на употреблении языка носителями (usage-based approach) — т.н. «экземпларистские» модели, теория прототипов (P.M. Нософски, Р. Лангакер, М. Барлоу, С. Кеммер, К. Джонсон, Дж. Байби, Р. Скоусен). Например, Д. Байби [Bybee 2001] считает, что язык использует те же ментальные процедуры, которые задействованы в мыслительной деятельности вообще (анализ, синтез, абстракция, сравнение и др.). Она предполагает, что словоформы хранятся в памяти «целиком», а не порождаются. Когда же возникает необходимость в продуктивных языковых правилах (например, при оформлении заимствованных слов), основная ментальная операция, используемая для этих правил - это аналогия.
Теория прототипов (Э. Рош) предполагает, что в сознании носителей хранится «прототип» словоформы, который конструируется на основании слышанных когда-либо ее вариантов. Степень «правильности» для носителя каждого нового варианта этой словоформы оценивается по степени близости к этому прототипу. Экземпларистская теория (Нософски, Джонсон, Скоусен, Байби) утверждает, что в памяти носителя хранятся все услышанные им когда-либо варианты произнесения словоформы («экземпляры»). Поэтому носитель языка не только правильно опознает словоформу в произнесении различных говорящих, но и опознает голоса, которые он слышал раньше. Эти «экземпляры» подвергаются в сознании носителя категоризации. Получающиеся категории демонстрируют имеющеюся в языке варьирование. Фонетические категории тесно связаны со своим непосредственным контекстом, с конкретными словоформами и только через перекрестный лексический анализ - с фонетическими категориями в других словоформах. Некоторое количество экземпляров внутри категории постепенно теряют зависимость от контекста, а также фонетическое сходство с другими членами категории и впоследствии начинают появляться в ранее несвойственных им контекстах. При этом такое изменение анализа происходит на очень ранней стадии фонологического изменения, может пребывать некоторое время в скрытом виде и обнаружить себя впоследствии в оформлении новых заимствований или в неологизмах (см., например [Usage-based 1999; Bybee 2001; Analogical 2002: 3]). Сходные идеи о «латентном» периоде в развитии фонемы высказываются и в новейших работах российских фонологов - причем представителей как ЛФШ так и МФШ (см. [Попов 2004: 76-77; Касаткин 1999:96]).
Описанные современные американские теории возвращают нас, фактически, к истокам фонологии - к трудам Бодуэна де Куртенэ: «Фонема... есть однородное, неделимое в языковом отношении антропофоническое представление, возникающее в душе путём психического слияния впечатлений, полученных от произношения одного и того же звука» [Бодуэн де Куртене 1963: 355]. В. Н. Белоозеров, комментируя данное определение, отмечает, что «если сделать поправку на принятую в то время фразеологию, то станет ясно, что это понятие логически выводится из Сеченовских представлений о деятельности высшей нервной системы. В книге «Рефлексы головного мозга»... И. М. Сеченов объяснял возможность человека осуществлять произвольные движения, в том числе и речь, тем, что в частности центральная нервная система человека сохраняет в себе следы воспринимавшихся ранее ощущений, т. е. эти ощущения представлены в виде некоторых изменений в нервной ткани. Причём «от частоты повторения реального ощущения, или рефлекса, ощущение делается яснее, а через это и самое сохранение его нервным аппаратом в скрытом состоянии становится прочнее. Скрытый след сохраняется долее и долее, ощущение труднее забывается» [Сеченов, с. 62]. Поэтому, воспринимая речь, нервный аппарат должен запечатлевать те её отрезки, которые повторяются в стандартном виде чаще всего. Такими отрезками являются звуки, примерно соответствующие буквам в обычной графике» [Белоозеров 1974: 54-55].Таким образом, круг развития фонологии замыкается. Она снова опять приходит к единению с биологическими и психологическими дисциплинами.
Кроме того, в последнее время получили развитие направления фонологии, основанные на статистических «нечетких» моделях (к которым относится и экземпларистский подход), а также на наблюдаемой в синхронии динамике функционирования языка («динамическая фонология»). Все более популярным становится исследование диалектной фонологии, позволяющей увидеть широкий спектр варьирования (в том числе и типологического) в родственных языках по ряду специфических языковых параметров. Большое внимание в современных исследованиях уделяется супрасегментной фонологии, в частности просодической типологии.
Фонологическая система просодем соикинского диалекта, предлагаемая в данной работе
Данная таблица отражает две основные закономерности реализации акцентов в речи одного и того же человека в одинаковых фразовых условиях:
1. Абсолютная длительность фонем в ядре одной и той же структуры под одним и тем же акцентом подвержены довольно большой вариативности, в зависимости от общего количества сегментов в стопе - таким образом выражается действие тенденции к изохронности стопы.
Поэтому дискретные, непересекающиеся классы значений получаются, здесь только при сопоставлении длительности одних и тех же фонем строго в одном и том же типе структуры (например, при сопоставлении длительности фонемы п в структурах Ппа и к"апа). Если мы попытаемся сопоставить длительность п в структуре к"ana и, например, в структуре ґіпап, где второй слог является закрытым, мы увидим, что они входят в один и тот же класс абсолютных значений. Если же добавить сюда вариативность а) длительности фонем разного способа и места образования, б) произношения разных людей, в) произношения в различных фразовых контекстах (безударном, под синтагматическим ударением, под главным ударением и т.д.), то получится непрерывный континуум значений для каждого сегмента ядра, где невозможно будет провести четкую границу между классами.
2. Пропорциональные количественные отношения между компонентами ядра одной и той же структуры под одним и тем же акцентом сохраняются вне зависимости от общего количества сегментов в стопе. Из таблицы видно, что при сопоставлении пропорциональных отношений УгЛЛ и V2/C в структуре к апа с аналогичными данными как в структуре Гіпа, так и в структуре ґіпап мы получаем одни и те же результаты.
Исходя из сведений об особенностях мозговой деятельности человека,70 представляется, что именно пропорциональные отношения сегментов, а не их абсолютная длительность, и являются теми стержневыми характеристиками, на которых в данном случае основано смыслоразличительное членение на классы. Описание через акценты подчеркивает значимость этих пропорций.
Традиционное описание, которое давалось указанным явлениям в сойкинском диалекте, наоборот, опиралось на абсолютную длительность отдельных сегментов. Так, противопоставление, которой в настоящей работе трактуется как оппозиция тяжелого и сверхтяжелого акцентов, было впервые открыто А. Совиярви (ср. приводимую им пару {kalla} pbi6a.PRT/TLL.SG vs. {halla} 3aMopo3KH.PRT/ILL.SG [Sovijarvi 1944: 12]). Однако он трактовал его как различие в длительности долгого согласного (противопоставление т.н. «кратконачальных» и «полнодолготных» геминат). Однако такие термины отсылают к абсолютной длительности сегментов, которая подвержена сильному варьированию (о чем не раз упоминает и сам Совиярви). Если мы считаем геминату в k ala или Ґапа «кратконачальной», то таковой же на фонетических основаниях следует ее считать и, например, в ґіпап. Однако Совиярви не ставит своей задачей системное описание синхронной фонологии, поэтому эти проблемы, по-видимому, и не встают перед ним.
Этими же терминами оперирует в своих ранних работах и А. Лаанест (например в [Лаанест 1966: 22]). Однако распространено использование и другой пары терминов - «первичные» и «вторичные» геминаты. Так, например, Лаанест пришел к выводу о том, что в сойкинском диалекте «первичные» и «вторичные» геминаты являются разными фонемами, в то время как в хэваском и нижнелужском различий в их реализации не наблюдается [Лаанест 1966: 20-21; Laanest 1987: 289-290]. Эти термины, как и многие другие термины традиционного финно-угроведения, имеют диахроническую подоплеку, т.е. содержат указание на происхождение того или иного явления. «Первичными» называются геминаты, восходящие к прибалтийско-финскому прауровню (как в слове h"ala), а «вторичными» - геминаты, которые развились из кратких гласных в ряде прибалтийско-финских идиомов уже после разделения праязыка на отдельные языки. Они удобны для описания исторической фонетики, однако не объясняют, каким образом устроена система на синхронном уровне. В синхронии отчетливое противопоставление длительности «первичных» и «вторичных» геминат сохранилось только для ядра VCV и (в двусложных стопах) для ядер VRCV, WCV. Во всех прочих случаях в силу редукционных процессов в неначальных слогах эти противопоставления размываются (см. пп. 2.4.5, 2.5) и «первичные» геминаты перестают по длительности отличаться от «вторичных».
Общая-фонетическая характеристика акцентов в ядре CVC в 2-3-сложной стопе, приводимая ниже, также опирается на пропорциональные соотношения сегментов ядра: 1)легкий акцент: V2 подвергается количественной и иногда качественной редукции, он существенно короче Vi и более чем в 2 раза короче С; 2) тяжелый акцент: V2 подвергается просодическому продлению, он примерно равен по длительности Vi и менее, чем в 2 раза короче С; 3) сверхтяжелый акцент: V2 и С подвергаются просодическому продлению; V2 примерно равен по длительности Vj и примерно в 2 раза короче
Все три типа акцентов могут быть противопоставлены в сойкинском диалекте, только в ядрах структуры VCV в двусложной или трехсложной стопе, а также в ядрах VRCV, WCV только в двухсложных стопах. Здесь основным перцептивным ключом, помимо длительности V2, является частотность реализации С как краткого глухого согласного под тяжелым акцентом: 1)легкий акцент: V2 подвергается количественной и иногда качественной редукции; С реализуется как отчетливый долгий согласный: k elka [kekka] На, Vi зарплата , p aika [pai-kka] На, Vi место , "utu [utu] На, Vo, Vi, Mk, Sa, Sa, Ks дырка ; 2) тяжелый акцент: V2 подвергается просодическому продлению; С обычно реализуется как краткий или полудолгий глухой согласный, изредка как долгий: j alka [ja-lka ja-ІІса jaticka] Re, На, Vi Hora.PRT/ILL.SG , aika [ai-ka аі-ка ai-kka] Re, Ha, Vi BpejvHi.PR.T/[LL.SG\ Гйїа [faa toa Шta] Re, Ha, Vo, Vi BeHHK.PRITILL.SG ; 3) сверхтяжелый акцент: V2 и С подвергаются просодическому продлению; С всегда реализуется как отчетливый долгий согласный: k""elka [ke-ikka kekka] Re, На, Vi caHKH.PRT/ILL.SG , p"aika [pai-kka pai-kka] Re, Ha, Vi MecTO.PRT/ILL.SG , Гйіа [Гййа] Vi полагаться. . "
Оппозиция краткой/полудолгой и долгой реализаций С, очевидно, оказывается более яркой с перцептивной точки зрения, чем оппозиция долгого и продленного аллофонов в ядре С. Ее отмечало большинство исследователей ижорского языка. Впрочем, здесь уже наблюдается наложение реализаций С под тяжелым и сверхтяжелым акцентами. Редукционные процессы приводят к тому, что в таких структурах противопоставление акцентов начинает размываться: под легким и сверхтяжелым акцентами у некоторых информантов происходит сокращение С до длительности его под тяжелым акцентом. В обоих случаях частотным становится либо полудолгий, либо краткая гемината. Это приводит к тому, что оппозиция тяжелого и сверхтяжелого акцентов постепенно нейтрализуется.
Односложная стопа в абсолютном исходе словоформы
В существующих работах, как уже отчасти говорилось, для сойкинского диалекта проводится различение трех основных «звукотипов» согласных: кратких, «кратконачальных»/«вторичных» геминат и «полнодолготных» /«первичных» геминат. В п. 2.4.4 уже была представлена критика такого описания. Один из его основных недостатков заключаются в том, что, один раз начав членить бинарную оппозицию сильных и слабых согласных, не вполне понятно, где остановиться на этом пути. В силу действия тенденции к изохронности стопы, при увеличении количества сегментов в ядре и количества слогов в стопе уменьшается количество каждого сегмента. Соответственно, в существующих описаниях (например, в работах Лаанеста и Совиярви), кроме этих трех степеней долготы, применительно, например, к ядру VRCV начинают появляться еще и «полудолгие», и «краткие глухие». Таким образом степеней долготы становится уже пять. Все эти пять долгот можно найти, например, в словаре ижорских диалектов [Nirvi 1971]. Проблема здесь заключается в том, что когда степеней долготы уже пять, а не. две, возникает большая вариативность в записи даже одних и тех же словоформ. Эта вариативность обнаруживается в огромном количестве словарных статей и очень показательна.
Одновременно, как уже говорилось, в большинстве описаний (кроме описания Совиярви, основанного) никак не учитывается продление элементов на границе первого и второго слогов, сопровождающее продление гласного второго слога под сверхтяжелым акцентом, притом что как раз этот феномен противоречит общефонетичёским законам языка и должен получать фонологическое толкование. Если сторонники многочисленных сегментных степеней долготы в ижорском примут во внимание еще и этот факт, то эти долготы, по-видимому, целиком утонут в континууме вариативности абсолютного количества.
Для смыслоразличительных контрастов такой вариативности быть не должно, поскольку мозговая деятельность по членению сущностей на классы является достаточно «грубой». Не случайно наиболее распространенными в языке являются именно бинарные оппозиции. В свете данных о работе мозга справедливыми представляются слова Н. С. Трубецкого о том, что «противоположение долгого и краткого слогоносителя всегда привативно» [Трубецкой, 2000: 206]. Иными словами, если в языке обнаруживается что-то, что на первый взгляд кажется тернарной (или более сложной) оппозицией, скорее всего за этим стоит совокупность нескольких бинарных противопоставлений. Эстонский язык часто цитируется как пример тернарной количественной оппозиции, однако инструментальные и перцептивные исследования показывают, что в противопоставлении «долгот» участвуют и движение тона, и напряжение эпиглоттиса при фонации. Кроме того, противопоставлены не «степени долготы» одного и того же сегмента, а пропорциональные отношения между сегментами стопы — как и в ижорском языке (см. прим. 39). Как я попыталась показать выше, важными для смыслоразличения и одновременно устойчивыми к вариативности оказываются не абсолютные длительности сегментов, а их пропорциональные отношения в ядре, которые не получается вынести на сегментный уровень.
Во всех предшествующих работах по ижорскому языку постулировалось наличие долгих гласных фонем в непервых слогах стопы (см., например, [Рогкка 1885; Ariste 1960; Лаанест 1966; Nirvi 1971]). Здесь можно было бы отчасти повторить то, что было сказано в предыдущем разделе. Если ввести сегментную долготу гласных в неначальных слогах, можно было бы описать оппозицию легкого и тяжелого акцентов в соикинском диалекте. Можно было бы в принципе сказать, что в структуре типа [li-nna li-nna Н-ппэ] город во втором слоге представлен фонологически краткий гласный, а в структуре типа [ка-йпа] KypHna.PRT/ILL.SG - фонологически долгий. Колебание длительности интервокального согласного вызвано тенденцией к изохронности стопы - чем длиннее второй гласный, тем короче предшествующий согласный.
Однако продление согласного, сопутствующее продлению гласного в сверхтяжелом акценте [li-nna li-nna] город.РКТ/ІЬЬ.БС уже не подчиняется данной тенденции, и должно получать фонологическое истолкование. Таким образом, с помощью долгих гласных неначальных слогов можно было бы сократить количество акцентов в соикинском диалекте с трех до двух, но избавиться от них полностью не удалось бы.
В нижнелужском диалекте, где различия тяжелого и сверхтяжелого акцентов нет, такое продление в первом слоге, сопутствующее продлению гласного второго слога тоже тем не менее отмечается (впрочем здесь я не проводила масштабных инструментальных исследований). Однако, как уже говорилось, для нижнелужского есть и другая проблема, в особенности для западной и восточной групп говоров. Здесь в силу большей степени фонетической редукции гласных неначальных слогов, чем в соикинском диалекте и северных говорах, противопоставлены скорее не долгие и краткие с фонетической точки зрения гласные, а «устойчивые» и «неустойчивые» - т.е. те, которые стабильно сохраняются в речи, и те, которые часто выпадают (см. п. 2.13 и далее). При этом и те, и другие часто реализуются именно как краткие. Но первые варьируют с продленными аллофонами, а вторые - с редуцированными. Не вполне понятно, как можно естественным образом описать такую оппозицию через фонологическую долготу гласных.
Если опять обратиться к абсолютному количеству, то следует указать еще на тот факт, что даже в соикинском диалекте, где степень редукции неначальных гласных наименьшая, длительность продленных гласных довольно сильно уступает длительности долгих гласных начального слога. Что еще важнее, она равна или даже уступает длительности всегда продленных гласных во втором слоге стопы с ядром VCV. Таким образом, если считать продленные гласные долгими в стопе с первым долгим слогом, тогда логично было бы считать их долгими в стопе с первым кратким слогом, чего никто из предшествующих исследователей не делал.
Уже отмечалось, что длительность продленных гласных почти в полтора раза уступает также длительности «настоящих» долгих гласных, образующихся в неначальных слогах в результате выпадения h в беглой речи (см. п. 2.12.1). Появление таких окказионализмов показывает, что долгие гласные, равные по длительности долгим гласным первого слога, в неначальных слогах не невозможны, а также то, что продленные гласные долгими в фонетическом отношении не являются.
Обращаясь к устройству системы вокализма, отметим, что продленные гласные среднего подъема неначальных слогов не подвергаются повышению, как долгие гласные начального слога корневых морфем (см. п. 3.3.2). Приведем в пример спектрограммы двух произнесений словоформы fokso/fukso бежать.РЯ8.38С (выделены жирным шрифтом) в следующем диалоге с вистинской информанткой AI:
Краткие гласные начального слога корневых морфем сойкинского и нижнелужского диалектов
В силу отсутствия фонологической границы между долгими гласными среднего и верхнего подъема, в таких идиолектах иногда отмечается, наоборот, «понижение» долгих гласных верхнего подъема. Например, в идиолекте EV были отмечены следующие варианты формы PRT.SG лексемы водка ( рус. вино ): четкий [vi-na] неопределимый [vl-na/ve-na] четкий [ve-na].
Наблюдается два основных пути трансформации неустойчивых систем в процессе развития языка и передачи его следующим поколениям, особенно в условиях возрастающего" давления иноязычного окружения и процессов языкового сдвига: 1) обратное понижение [о], [о], [ё] до [б], [б], [ё] и более отчетливое размежевание с фонемами верхнего подъема; 2) наоборот, повышение до [й], [и], [Ї] и полное фонологическое слияние с ними.
Второй вариант наиболее ярко наблюдается на примере инновационной системы 11 (см. табл. 59), а также на примере оредежского диалекта (см. прим. 126). Об особенностях усвоения языка информантками, представляющими эту систему, уже говорилось выше (см. п. 3.4.3). Первый вариант хорошо иллюстрируется идиолектом ME (система. 1 по табл. 59). Данная информантка вместе со своей сестрой являются самыми молодыми носительницами ижорского языка (МБ - 1980 г.р.), и усвоили они его от бабушки, говорящей на северном идиолекте д. Глинки, представляющем, по-видимому, систему I.144 В идиолекте ME долгие гласные среднего и верхнего подъема фонетически противопоставлены очень отчетливо, повышенных гласных среднего подъема не наблюдается.
Оба варианта систем являются более простыми со структурной точки зрения, чем исходная система с повышенными гласными среднего подъема. Этот процесс может, по-видимому, служить иллюстрацией к широко обсуждающемуся в настоящий момент вопросу о наличии прямой зависимости между степенью интенсивности и длительности языкового контакта и степенью структурной простоты языков, участвующих в нем (см., например, [Trudgill 2001; Language Complexity 2009]).
Для нужд системного морфонологического описания сойкинского диалекта, по-видимому, следует опираться на эти два типа систем, 1 и 11, как на два полюса, между которыми располагается сложный и неустойчивый идиолектный континуум.
К сожалению, мне не удалось встретиться с бабушкой ME и ее сестры и уточнить особенности ее произношения рефлексов долгих гласных среднего подъема.
В нижнелужском диалекте ситуация с долгими гласными со структурной точки зрения в северной и западной части представляется сравнительно простой для анализа, а в восточной и южной части во многом напоминает ситуацию на Сойкинском полуострове. В говорах северной части представлена устойчивая фонологическая система I (по табл. 50), а в говорах западной части - устойчивая система II (по табл. 51).
В восточном и южном районах, где как повышение, так и дифтонгизация представлены непоследовательно, существует много неустойчивых систем. Для многих идиолектов этих ареалов однозначный фонологический анализ вокализма оказывается затруднен, как и для многих сойкинских говоров, поскольку фонологическая граница между долгими гласными среднего и подъема и долгими гласными верхнего подъема и/или дифтонгами оказывается размыта.
Среди идиолектов восточной группы говоров района Краколья более или менее устойчивый вокализм начального слога имеют те, которые представляют диахроническую систему 2с (см. табл. 62). Для нее характерна последовательная утрата исконного б.
Для выяснения фонологического статуса долгих согласных в неустойчивых системах неоценимую помощь здесь также оказывают рефлексии самих информантов относительно звукового состава словоформ. Так, например, в речи информантки LD (родом из Куровиц но являющейся практически чистой носительницей орельского говора южной группы) наблюдалось распространенное, в южной группе свободное варьирование долгих гласных среднего подъема и дифтонгов в одних и тех же корнях. В отдельных случаях она также произносила характерный в целом для Куровиц долгий и. Тем не менее, сама информантка каждый раз в отчетливом произнесении проясняла о, б, ё, а формы с дифтонгами исй считала «чужими» для своего идиома:
Поэтому для идиолекта LD можно сделать вывод о фонологической интерпретации [o-u6-uo], [o-uo-iio], [ё- ё-ie] как монофтонгов б, б, ё.
В неустойчивых системах с дифтонгизацией, где отсутствует четкая фонологическая граница между долгими гласными среднего подъема и дифтонгами, также отмечаются обратные случаи восходят к прибалтийско-финскому прауровню, они образовались в результате выпадения краткого смычного между гласными ип о, и и б, і и е. Они встречаются довольно редко, ср. формы супина и пассивных причастий имперфекта: kbdo-m"a vs. k uou Re, Ha, Vi ткать ,/?7 й -/и a vs. p euRe, На, Vi, Ks 1. держать; 2. быть должным . В некоторых неустойчивых нижнелужских реализации исходных дифтонгов как б, б, ё. Дифтонги ио, иб, ie вообще не идиолектах дифтонг такого рода начинается произноситься как долгий гласный среднего подъема. Ср., например, форму р"еї і держать:1РК8:РК8 в куровицких идиолектах II, MN, КЕ в табл. 58.
Для системного описания морфонологии нижнелужского диалекта следует, по-видимому, опираться на наиболее устойчивые с фонетической и фонологической точки зрения системы - в первую очередь, системы 1, 2 с, 5 (по табл. 62).
Как и для сойкинского диалекта, для нижнелужских говоров оказывается невозможным построить единую систему долгих гласных фонем начального слога: в- идеале ее следовало бы конструировать для каждого идиолекта в отдельности (особенно это касается идиомов района Краколья). Поэтому приходится моделировать две системы долгих гласных (I и II, см. табл. 50-51) как некоторые предельные случаи, внутри которых существует варьирующий идиолектный континуум.
