Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Культурно-историческая среда и ее влияние на развитие исторической мысли у адыгов 21-63
1. Условия создания первых исторических произведений адыгов 21-42
2. Зарождение традиции изучения истории адыгов 43 - 63
Глава II. Создание трудов по адыгской истории Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем 64 - 99
1. Факты биографии: влияние на формирование исследовательских возможностей
2. История написания и публикации работ
Глава III. Историографическое значение работ Ш. Ногмова и Хан-Гирея
1. Характеристика исследовательских проблем
2. Источники и методы их обработки
3. Проблемы теоретико-методологического значения
Заключение
Список использованных источников
- Условия создания первых исторических произведений адыгов
- Зарождение традиции изучения истории адыгов
- Факты биографии: влияние на формирование исследовательских возможностей
- Характеристика исследовательских проблем
Введение к работе
Актуальность исследуемой проблемы
В последние десятилетия происходят кардинальные изменения в исторической науке, связанные с пересмотром методологических подходов, устоявшихся концепций, проблематики, источниковой базы1. В связи с этим возрастает значение историографических работ, призванных дать анализ накопленному опыту, осмыслить существующие исторические теории, выявить нереализованные исследовательские возможности и перспективы развития. В то же время, все более явственно стали обнаруживаться лакуны в историческом познании, более того, разрывы исторической традиции, связанные с недооценкой дореволюционной и зарубежной историографии.
В этой системе исторического знания все более явственно проявляется необходимость исследования национальной историографии российских регионов, без осмысления становления и развития которой невозможно целостное представление о системе исторического знания в стране2. Если рассматривать российскую историографию как целостную систему, то региональная историография является неотъемлемой частью этой системы, ее структурным элементом.
1 Гуревич А.Я. Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей. Человек в истории. М, 1996. С. 6-Ю;
Методологические поиски в современной исторической науке // Новая и новейшая история. 1996. №4. С. 79-99;
Пихоя Р.Г. О некоторых аспектах «историографического кризиса», или о «непредсказуемости прошлого» //
Новая и новейшая история. 2000. №4. С. 15-28; Шикло А.Е. Современные проблемы изучения истории
исторической науки // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы П Научных чтений памяти
академика И.Д. Ковальченко. М., 2000. С. 285-296; XX век: Методологические проблемы исторического
познания: Сб. обзоров и рефератов: В 2 ч. М., 2001; Могильницкий Б.Г. История на переломе: некоторые
тенденции развития современной исторической мысли // Междисциплинарный синтез в истории и социальные
теории: теория, историография и практика конкретных исследований. 2004. С. 5-22 и др..
2 Гомаюнов С. Местная история в контексте россиеведения // Общественные науки и современность. 1996. №1.
С. 55-64; Шеуджен Э.А. Местная история: теоретические проблемы //Вопросы теории и методологии истории:
Сб. науч. тр. Вып. 2. Майкоп, 1997. С. 5-10; Она же. Проблемы северокавказской историграфии // Наука о
Кавказе: Проблемы и перспективы. Материалы I съезда учёных-кавказоведов (27-28 авг. 1999г.). Ростов-н/Д,
2000. С. 81-86; АлленоваВ.А. Историко-теоретические взгляды провинциальных деятелей отечественной
исторической науки на рубеже XIX - XX веков // Исторические записки. Вып. 3. Воронеж, 1998. С. 62-
72;Севастьянова А.А. Русская провинциальная историография XVIII века. М., 1998; Ратушняк T.B. Развитие
краеведения на Кубани (конец XVIII в. - начало 1930-х гг): автореф. дис... канд. истор. наук. Краснодар, 1999;
Булыгина T.A. Региональная история: поиски новых исследовательских подходов // Запад-Россия-Кавказ:
научно-теоретический альманах. Вып, 2. Москва-Ставрополь, 2003; Берлинских В.А. Уездные историки:
Русская провинциальная историография. M., 2003 и др.
Северный Кавказ - особый, сложный в этническом, политическом, социально-экономическом и культурном отношении регион. Первая половина XIX в. в его истории - период, насыщенный значительными событиями, во многом определившими дальнейшее развитие. Появление произведений Ш. Ногмова и Хан-Гирея стало значительным явлением в процессе исторического познания адыгов: это был рубеж, переход к новому этапу - этапу становления адыгской историографии. Обращение к истории зарождения адыгского исторического знания способно расширить пространство историографического анализа и внести дополнительные характеристики в понимание историографического процесса.
Степень научной разработки проблемы
История адыгов является неотъемлемой частью истории Северного Кавказа и правомерно находит отражение в общих работах по данному региону1. Адыги - самоназвание одного из древних автохтонных народов Северного Кавказа, относящегося к абхазо-адыгской группе северокавказской языковой семьи2. Современные адыги делятся на три ветви, сохранившие в своей духовной и материальной культуре много общих элементов: кабардинцы, черкесы, адыгейцы3. Соответственно они проживают в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее, а также в Краснодарском и Ставропольском краях.
Историография адыгов, истоками уходящая в античность, к настоящему моменту обладает устоявшимися традициями изучения этноса и значительным
1 Крупное Е.Н. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия
Северного Кавказа. М, 1973; Крикунов В.П. Очерки социально-экономического развития Дона и Северного
Кавказа в 60-90-х гг. XIX в. Грозный, 1973; Гадло А. Этническая история Северного Кавказа IV - X вв. Л., 1979;
История народов Северного Кавказа с древнейших времён до конца XVIII в. М., 1988; История народов
Северного Кавказа (конец XVIII- 1917 г.). М., 1988; Национально-освободительная борьба народов Северного
Кавказа и проблемы мухаджирства. Нальчик, 1994; Гедеон. История христианства на Северном Кавказе до и
после присоединения его к России [Электрон, ресурс] - Режим доступа:
и др.
2 По мнению многих учёных, предками адыгов являются хатты, каски и синдо-меотские племена. Также
следует упомянуть этнонимы зихи и керкеты, являющиеся наиболее распространенными для европейской
историографии средневековья и эпохи Возрождения. В русских летописях фигурируют касоги, а у восточных
авторов - кашаки или кешеки.
3 Адыгейцы в свою очередь делятся на ряд племенных образований: шапсуги, бесленеевцы, темиргоевцы,
абадзехи, бжедуги, натухайцы.
5 количеством обобщающих исследований1. Кроме этого, активно развивается изучение частей адыгского этноса в рамках отдельных территориально-административных образований: Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее . Также исследуются и специальные сферы истории адыгов: социально-экономическая, политическая, культурная, этнографическая3.
Особый интерес у историков вызывает переломный XIX в.4 В этот период адыги были одним из самых многочисленных народов Северного Кавказа. Область их расселения охватывала обширную территорию от Тамани на западе до восточного побережья Каспия на востоке, включала земли в бассейне Кубани и по Восточному Причерноморью на северо-запад до современного Сочи. Одним из центральных событий этого периода является Кавказская война и вхождение Черкесии в состав Российской империи. Кардинальные изменения затронули практически все стороны жизни общества: от социально-экономических отношений до традиционных атрибутов быта, поэтому не удивительно, что именно эта эпоха подвергается наиболее тщательному изучению.
1 Алексеева Е.П. Материалы к древнейшей и средневековой истории адыгов (черкесов) // Труды Черкесского
НИИ. Черкесск, 1954. Вып. 2; Лавров Л.И. Адыги в раннем Средневековье: Адыги и Боспорское царство перед
нашествием гуннов // Сб. статей по истории Кабарды. Нальчик, 1955. С. 19-64; Дзамихов К.Ф. Адыги: вехи
истории. Нальчик, 1994; Он же. Адыги в политике России на Кавказе. Нальчик, 2001; Бетрозов Р.Ж. Адыги:
возникновение и развитие этноса. Нальчик, 1998; Хотко C.X. Очерки истории черкесов. СПб., 2001; Он же.
История Черкесии. СПб., 2001 и др.
2 История Кабарды с древнейших времён до наших дней. М., 1957; Крупнов Е.Н. Древняя история и культура
Кабарды. М., 1957; Очерки истории Адыгеи. В 2 т. Майкоп, 1957,1981; Адыгея. Историко-культурный очерк.
Майкоп, 1989; Нагоев А.Х. Средневековая Кабарда. Нальчик, 2004; Народы Карачаево-Черкесии: история и
культура. Черкесск, 1998; Унежев K.X. История Кабарды и Балкарии. Нальчик, 2005 и др.
3 Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в ХГХ в. Майкоп, 1986;
Меретуков M.A. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп, 1987; Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище. Сюжет,
семантика, мантика. Нальчик, 1991; Кажаров B.X. Адыгская хаса. Из истории сословно-представительных
учреждений феодальной Черкесии. Нальчик, 1992; Бижев A.X. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис
Восточного вопроса в конце 20-х - начале 30-х гг. XIX века. Майкоп, 1994; Унежев K.X. Феномен адыгской
(черкесской) культуры. Нальчик, 1997; Чирг А.Ю. Развитие общественно-политического строя адыгов Северо-
Западного Кавказа (конец XVIII- 60-е гг. XIX в.). Майкоп, 2002; Максидов А. А. Адыги и народы
Причерноморья. Нальчик, 2003 и др.
4 Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1967; Он же. О
расселении и численности адыгских народов в первой половине XIX в. Майкоп, 1991; Джимов Б.М. Социально-
экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986; Бижев А.Х. Указ. соч.; Туганов Р.У.
История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX в. Нальчик, 1998; Дегоев В.В.
Большая игра на Кавказе: история и современность. Статьи, очерки, эссе. М., 2001; Чирг А.Ю. Развитие
общественно-политического строя адыгов Северо-Западного Кавказа (конец XVIII - 60-е гг. XIX в.). Майкоп,
2002 и др.
Но при всем объеме и многообразии исследований по истории адыгов, изучение адыгской историографии находится в стадии становления. В то же время следует отметить, что положительным явлением стала традиция включения историографических обзоров в монографические работы, написание специальных очерков и статей1. Учитывая наметившиеся тенденции, вполне закономерным представляется обращение к истокам адыгской историографической традиции. В связи с этим особое значение приобретает комплексный анализ творчества Ш. Ногмова и Хан-Гирея. Условно можно выделить несколько направлений изучения жизни и творчества Ш. Ногмова и Хан-Гирея: биографическое, общественно-политическое, просветительское и философско-социологическое, филологическое, фольклорное, историко-этнографическое.
Вполне естественно, что в первую очередь исследователи обращаются к жизненному пути Ш. Ногмова и Хан-Гирея. Проводя сопоставительный анализ, следует отметить, что потребность в исследовании биографии Ш. Ногмова возникла в связи с публикацией его труда отдельной книгой, в то время как интерес к Хан-Гирею был проявлен не как к учёному и писателю, а как к высокопоставленному военному.
Первый биографический очерк, посвященный Ш. Ногмову, принадлежит Ад. Берже2. Именно в нем были намечены общие контуры проблем, связанных с изучением его биографических данных. В отличие от первого составителя биографии Ш. Ногмова, сообщившего утвердившиеся в научной литературе сведения, первые биографы Хан-Гирея В.П. Бурнашев и
1 Бузаров А.К. и др. Развитие исторической науки в Адыгее (20-е - 30-е гг) [Электрон, ресурс] - Режим доступа:
http: : Емтыль Р.Х. Проблемы историографии Бзиюкской битвы.
Майкоп, 1997; Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция. Начало XX века. Становление исторических взглядов.
Майкоп, 1999; Пчегатлук С.К. Социальный строй адыгов в первой трети XIX в. (к историографии проблемы) //
Информационно-аналитический вестник: История. Этнология. Археология. 2000. Вып. 3. С. 32-41 и др.
2 Берже Ад. Краткий биографический очерк Шора-Бекмурзина-Ногмова // Ногмов Ш. История адыхейского
народа. Тифлис, 1861.
7 П.П. Короленко , освещая основные этапы его жизненного пути, сообщают противоречивые факты, послужившие поводом к возникновению дискуссий2. Главным аргументом для доказательства достоверности имеющихся в историографии материалов стало время фиксации биографических данных. Известно, что В.П. Бурнашев был лично знаком с Хан-Гиреем и, хотя и обратился к этой теме спустя много лет после знакомства, восстанавливал свои воспоминания по дневниковым записям. П.П. Короленко же писал свой труд еще позже, уже в начале XX в., и мог допустить ошибки.
Данный аргумент выглядит убедительно, но, тем не менее, в «Воспоминаниях» допущено немало неточностей. По-видимому, обращение к работе В.П. Бурнашева требует более четко выраженных исследовательских приемов. В первую очередь, важно учитывать, что «Воспоминания» - источник личного происхождения, имеющий все признаки этого вида, в том числе и возможность авторского вымысла, или, по меньшей мере, передачи непроверенной информации. Безусловно, что столь яркая личность, как образованный черкес, в Петербурге была объектом множества разговоров и домыслов, которые и могли стать главным источником информации для В.П. Бурнашева. Хотя он был лично знаком с Хан-Гиреем, в тексте «Воспоминаний» нет ни одного упоминания о том, что сведения о детских и юношеских годах автором получены лично от него. К тому же «подавляющее... большинство рецензентов... «Воспоминаний»... отзывались о них весьма отрицательно», а в «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И.А.Эфрона они квалифицируются, как малодостоверные и полные сплетен .
1 Бурнашев В.П. Из воспоминаний петербургского старожила // Заря. 1871. апрель. №4. С. 36-42;
Короленко П.П. Горские поселенцы в Черномории // Известия общества любителей изучения Кубанской
области. Вып. 3. Екатеринодар, 1902. С. 73-115.
2 См.: Гарданов B.K., Мамбетов Г.Х. Введение // Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 3-41; Они
же. Хан-Гирей и его «Записки о Черкесии» // Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1992. С. 3 - 48;
Хашхожева P.X. Некоторые спорные и неизвестные страницы биографии Хан-Гирея // Хашхожева Р.Х. Поиски
и находки. Избранные статьи. Нальчик, 2000. С.350-355.
3 Туганов Р.У. Хан-Гирей (Новые материалы и некоторые концепции) // Из истории феодальной Кабарды и
Былкарии. Нальчик, 1980. С.214-215.
4 Энциклопедический словарь. T.5. - Репринт, воспроизведение изд. Ф.А. Брокгауз - И.А. Ефрон 1890 г. М.,
1990. С. 42.
8 В противоположность указанным мемуарам работа П.П. Короленко представляет документированное исследование со ссылками на архивные материалы, изданное в серьезном научном журнале. Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что автор - известный историк-краевед, имеющий не одну научную публикацию.
Целенаправленное, систематическое изучение жизни Ш. Ногмова и Хан-Гирея началось в советский период и продолжается до сих пор. В 1944 г., к столетию со дня смерти Ш. Ногмова, был издан сборник статей и проведена научная сессия . Через три года усилиями Г.А. Кокиева было подготовлено новое издание исторического труда Ш. Ногмова с введением и комментариями . В 50-х гг. Г.Ф. Турчанинов подготовил и издал два тома филологических трудов Ш. Ногмова3. М.О. Косвен фактически заново открыл для науки Хан-Гирея , а настоящий прорыв произошел, когда В.А Дьяковым была обнаружена рукопись «Записок о Черкесии»5. Активно включаются в этот процесс Т.Х. Кумыков6, Г.Х. Мамбетов, В.К. Гарданов7, А.Х. Хакуашев8, Р.Х. Хашхожева , Р.У. Туганов10. В последнее десятилетие значительный вклад
Шора Ногмов (1801 - 1944): Сборник документации и статей к столетию со дня смерти. Нальчик, 1944. 2 Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1947. 3НогмаШ.Б. Филологические труды. Нальчик, 1956. Т. 1., 1959. Т. 2.
4 Косвен М.О. Материалы по истории и этнографии Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический
сборник. Вып. 2. М„ 1958. С. 208-211; Он же. Адыгейский историк и этнограф Хан-Гирей // Косвен М.О.
Этнография и история Кавказа. M., 1961. С. 184-208.
5 Дьяков В.А. «Записки о Черкесии», сочиненные Хан-Гиреем//История СССР. 1958. №5. С. 173-178.
6 Кумыков Т.Х. К биографии Ш.Б. Ногмова // Ш.Б. Ногмов. История адыгейского народа. Нальчик, 1958. С. 5-
21; Он же. Хан-Гирей. (Жизнь и деятельность). Нальчик, 1968; Он же. Шора Бекмурзович Ногмов // Ногмов
Ш.Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1982. С. 5-29; Он же. Ш.Б. Ногмов - учёный и просветитель //
Кумыков Т.Х. Культура и общественно-политическая мысль Кабарды первой половины XIX века. Нальчик,
1991. С. 60-87; Он же. Хан-Гирей - «черкесский Карамзин» // Кумыков Т.Х. Культура и общественно-политическая мысль Кабарды первой половины XIX века. Нальчик, 1991. С. 103-137.
7 Гарданов В.К., Мамбетов Г.Х. Введение // Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 3-41; Они же.
Хан-Гирей и его «Записки о Черкесии» // Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1992. С. 3 - 48.
8 Хакуашев А.Х. Адыгские просветители. Нальчик, 1978.
9 Хашхожева Р.Х. Хан-Гирей (1808-1842). Жизнь и деятельность // Хан-Гирей. Черкесские предания. Нальчик,
1989. С. 3-51; Она же. Некоторые спорные и неизвестные страницы биографии Хан-Гирея // Вопросы
Кавказской филологии и истории. Нальчик, 1994. Вып. 2. С. 7-40; Она же. Адыгские просветители XIX - начала
XX века. Нальчик, 1993.
10 Туганов Р.У. Хан-Гирей. (Новые материалы и концепции) // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии.
Нальчик, 1980. С. 202-215; Он же. Новое о Шоре Ногмове//Кабардино-Балкарская правда. Нальчик, 1980. 11
июня; Он же. Новое о старом: (Несколько замечаний к биографии Шоры Ногмова) // Живая старина. Нальчик,
1991. С. 33-54; Он же. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века.
Нальчик, 1998.
9 в исследование жизни первых адыгских историков внесли А.Д. Вершигора1 и С.Н. Жемухов2.
В отдельную группу можно выделить работы, посвященные исследованию общественно-политических, просветительских и философско-социологических взглядов адыгских историков3. Исследование этих вопросов основано не только на анализе произведений Ш. Ногмова и Хан-Гирея, но и их общественной деятельности, направленной на улучшение жизни адыгов и отражающей их общественные позиции.
Значительные успехи достигнуты в филологическом изучении наследия Ш. Ногмова и Хан-Гирея4. Учитывая, что их творчество носит синкретический характер, соединяя в себе черты исторического и
Вершигора А.Д. Черноморского войска войсковой старшина Магомет-Гирей (отец просветителя адыгов Хан-Гирея) // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. Краснодар, 1998. № 3/4. С. 11-13; Он же. Материалы к военной биографии Хан-Гирея // История и культура народов степного Предкавказья и Северного Кавказа: проблемы межэтнических отношений: Сб. ст. Ростов н/Д, 1999. С. 144-155; Он же, Феофилактова T.M. Хан-Гирей и прошения хамышеевцев о покровительстве России (1828г.) // Проблемы истории Северного Кавказа. Краснодар, 2000; Он же. Хан-Гирей (1808-1842). Неизвестные страницы жизни и деятельности // Научная мысль Кавказа. 2001. №2 (26). С. 79-88; Он же. Хан-Гирей: новые документы и источники. Нальчик, 2003.
2 Жемухов С.Н. Мировоззрение Хан-Гирея. Нальчик, 1997; Он же. Жизнь Шоры Ногма. Нальчик, 2002.
3 Кимов Ю.С. Просветительские идеи Ш.Б. Ногмова // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и
карачаевцев в XIX- начале XX в. Нальчик, 1976. С. 50-62; Цавкилов Б.Х. К вопросу об общественно-
политических взглядах Шоры Ногмова// Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в
XIX - начале XX в. Нальчик, 1976. С. 40-49; Гугов Р.Х. Русско-кавказские отношения в трудах адыгских и
балкаро-карачаевских общественных деятелей XIX - начала XX вв. // Общественно-политическая мысль
адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. Нальчик, 1976. С. 132-145; Рехвиашвили H.M.
Некоторые философско-социологические и художественно-эстетические идеи Хан-Гирея // Общественно-
политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. Нальчик, 1976. С. 218-223;
Кумыков T.X. Культура и общественно-политическая мысль Кабарды первой половины XIX века. Нальчик,
1991. С. 60-87, 103-137; Жемухов С.Н. Мировоззрение Хан-Гирея. Нальчик, 1997; Туганов Р.У. История
общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик, 1998; Брантова И.К.
Черкесия в свете этно-социологических исследований Султана Хан-Гирея: автореф. дис... канд. социол. наук.
Майкоп, 2001; Она же. Хан-Гирей - философ и писатель. Майкоп, 2001.
4 Турчанинов Г.Ф. Из поэтического наследия Шоры Ногма // Ученые записки КНИИ. Т. 4. Нальчик, 1948.
С. 111-120; Тресков И.В. Творческое содружество. Нальчик, 1956; Он же. Летопись жизни и творчества
Ш.Б. Ногмова // Ученые записки КЕНИИ. Т. 14. Нальчик, 1958. С.379-400; Он же. Светильник жизни.
Нальчик, 1966; Он же. Этюды о Шоре Ногмове. Нальчик, 1974; Хакуашев А.Х. Указ. соч.; Хашхожева Р.Х.
Античные традиции в творчестве Хан-Гирея // Филологические труды. Нальчик, 1977. С. 85-95; Она же. Хан-
Гирей (1808-1842). Жизнь и деятельность // Хан-Гирей. Черкесские предания. Нальчик, 1989.С. 3-51;
Кумахов М.А. О лингвистическом наследии адыгских просветителей // Общественно-политическая мысль
адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. Нальчик, 1976. С. 88-93; Мещанинов И.И.
Филологические труды выдающегося просветителя кабардинского народа Ш.Б. Ногма // Вопросы кавказской
филологии и истории. Нальчик, 1982. С. 12-16; Зекох У.С. Краткая история адыгейской письменности //
Вопросы адыгейского языкознания. В. Ш. Майкоп, 1983. С. 88-95; Он же. Составитель адыгейского алфавита. К
190-летию со дня рождения Султана Хан-Гирея // Советская Адыгея. 1998. 9 декабря. С. 6; Хаткова И.Н.
Особенности русского романтизма 20-30-х гг. XIX века и художественное творчество Султана Хан-Гирея.
Майкоп, 1996; Тхагазитов Ю.М. Эволюция художественного сознания адыгов. Нальчик, 1996.
10 литературного произведения, оно было подвергнуто литературоведческому анализу. Ученые исследовали сюжеты, образы, художественные приемы, использованные авторами, влияние на них русского романтизма и их вклад в становление национальной адыгской литературы. Кроме этого, осмыслены попытки создания Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем адыгского алфавита. В этом отношении наследие Ш. Ногмова изучено лучше, так как алфавит, созданный Хан-Гирем, не найден, а его воссоздание и исследование осуществляется по национальным терминам, зафиксированным в «Записках о Черкесии». Ш. Ногмову принадлежит не только алфавит, но и «Начальные правила кабардинской грамматики» и «Кабардино-русский словарь», опубликованные и доступные для изучения1.
Отдельно можно выделить проблему фольклора в творчестве Ш. Ногмова и Хан-Гирея. Этот вопрос исследуется в трех плоскостях: фольклористы изучают их наследие как собирателей и исследователей адыгского фольклора, признавая их основателями адыгской фольклористики; филологами анализируется влияние фольклора на сюжет и образы литературных произведений Хан-Гирея и художественная обработка фольклора Ш. Ногмовым; историков интересует использование фольклора в качестве исторического источника, причём дискуссионный характер приобретают как теоретический вопрос исторической достоверности фольклорной информации, так и практика его использования первыми адыгскими историками2. Учитывая,
1 Ногма Ш. Б. Филологические труды. В 2 т. Нальчик, 1956.
2Лопатинский Л.Г. Заметки о народе адыги вообще и кабардинцах в частности // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. ХП. Тифлис, 1891. С. 1-Ю; Миллер В. Рецензия на «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа». Вып. XII // Журнал Министерства народного просвещения, 1891, ч. 277. сентябрь. С. 204-215; Трубецкой Н.С. Редедя на Кавказе // Этнографическое обозрение. 1911. № 2. С. 229-238; Турчанинов Г.Ф. Летописный Редедя и черкесское «Редадэ» // Ученые записки. Нальчик, 1947. С. 237-247; Лавров Л.И. Об интерпретации Ш.Б. Ногмовым кабардинского фольклора // Советская этнография. 1969. № 2. С. 136-141; Он же. Ещё об интерпретации Ш.Б. Ногмовым кабардинского фольклора //Кавказский этнографический сборник. В. 7. М., 1980. С. 217-221; Алиева А.И. Деятели адыгской культуры и возникновение адыгской фольклористики // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX- начале XX в. Нальчик, 1976. С. 193-206; Шортанов А.Т. Ногмов как фольклорист и историк // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. Нальчик, 1976. С. 63-75; Гадагатль A.M. Ногмов и адыгейский эпос «Нартхэр»: К 200-летию со дня рождения Шоры Ногмова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. Майкоп, 1995. Вып. 9. С. 284-389; Шакова М.Ш. Генетическая связь адыгской литературы ХГХ века с национальным фольклором // Проблемы адыгейской
что главным источником «Истории адыхейского народа» является фольклор, в отношении Ш. Ногмова последний аспект проблемы был и остается наиболее спорным. Некоторые исследователи обвиняют Ш. Ногмова в произвольной интерпретации фольклора, некорректном переводе на русский язык и приписывании адыгскому фольклору сюжетов, в нем не существующих.
Историко-этнографическая составляющая творчества Ш. Ногмова и Хан-Гирея так же получила освещение в научной литературе. Выявлены и проанализированы сведения, имеющиеся в их произведениях об историческом пути адыгского народа, межнациональных контактах, социальной структуре общества, материальной и духовной культуре, национальных традициях, семейном быте1. Проблема источниковой базы их работ затрагивалась в различных аспектах, но цельного освещения не получила. Наиболее разработанным является вопрос о влиянии Н.М. Карамзина на творчество Ш. Ногмова. Впервые эта тема была затронута П.Г. Бутковым, указавшим на заимствования из Н.М. Карамзина. Упоминал об этих фактах также А.Г. Кешев4. В советское время к этой проблеме обращались Б.А. Гарданов5 и
литературы и фольклора. Майкоп, 1995. Вып. 9. С. 203-217; Она же. Фольклоризм адыгской литературы XIX века: автореф. дис... канд. филол. наук. Майкоп, 1996; Туганов Р.У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик, 1998.
1 Кокиев Г.А. Ш.Б. Ногмов - выдающийся кабардинский ученый и просветитель. Нальчик, 1944; Гарданов Б.А.
«История адыгейского народа» Ш.Б. Ногмова // Ш.Б. Ногмов. История адыгейского народа. Нальчик, 1958.
С. 22-54; Косвен М.О. Материалы по истории и этнографии Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. Вып. 2. M., 1958. С. 208-211; Дьяков В. А. «Записки о Черкесии», сочиненные Хан-Гиреем//История СССР. 1958. №5. С. 173-178; Налоев 3.M. К определению жанра ногмовской «Истории...»// Налоев 3.M. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1978. С. 132-141; Гарданов В.К., Мамбетов Г.Х. Введение // Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 3-41; Они же. Хан-Гирей и его «Записки о Черкесии» // Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1992. С, 3-48; Нагоев М.Б. Ценная находка (о вновь найденной рукописи Хан-Гирея) // Актуальные вопросы Кабардино-Балкарской фольклористики и литературоведения. Нальчик, 1986. С. 170-175; Губжоков М.Н. Новые данные о творческом наследии Хан-Гирея //Этюды по истории и культуре адыгов: Сб. ст. Майкоп, 1998. С. 28-39; Туганов Р.У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик, 1998.
2 Косвен М.О. Адыгейский историк и этнограф Хан-Гирей //Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М.,
1961. С. 184-209.
3 Бутков П.Г. Вести черкеса о князьях русских Святославе и Мстиславе // Северная пчела. СПб., 1850. 5 мая,
№ 99. С. 595 - 596.
Кешев А-Г. История адыгейского народа, составленная по преданиям кабардинцев Шора-Бекмурзиным Ногмовым // Каламбий (Кешев А-Г.). Записки черкеса: Повести, рассказы, очерки, статьи, письма. Нальчик, 1988. С. 251.
5 Гарданов Б.А. Об этнографических описаниях в «Истории адыгейского народа» Ш.Б. Ногмова // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. Вып. 32. М., 1959. С. 8 - 17.
12 А.Т. Шортанов , в постсоветское Б.М. Боук . Впервые проблема источниковой базы «Записок о Черкесии» была поставлена М.О. Косвеным, но его внимание сосредоточилось на характеристике историографических работ по русской этнографии и кавказоведению на момент написания Хан-Гиреем своего труда3.
В изучении творчества Ш. Ногмова и Хан-Гирея достигнуто многое, но их научная деятельность столь многогранна и значима, что оставляет ещё обширное поле для исследовательских усилий. Назрела необходимость в осуществлении системного анализа трудов Ш. Ногмова и Хан-Гирея для выявления их историографической значимости. Подобное исследование позволит синтезировать все имеющиеся наработки по проблеме, а также проследить становление исторического знания у адыгов как показателя уровня самосознания народа.
Объектом исследования является адыгская историография как одно из направлений развития исторического знания, способствующее расширению понимания вариативности историографического процесса.
Предметом исследования является историческое творчество Ш. Ногмова и Хан-Гирея как начальный этап изучения истории адыгов, порожденный процессом их консолидации и активизации самосознания.
Хронологические границы диссертационного исследования охватывают первую половину XIX в., время, в которое адыгский этнос переживал переломный момент своего развития, выразившийся, кроме внутренних социальных изменений, в процессе вхождения в новую культурную среду. Именно в этой среде происходило формирование мировоззрения первых адыгских историков, осуществлялась их научная деятельность. В то же время,
1 Шортанов А. Т. Ногмов как фольклорист и историк // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и
карачаевцев в XIX- начале ХХ.в. Материалы конференции 28-29 марта 1974 г. Нальчик, 1976. С. 72-73; Он же.
Редада и Мстислав // Филологические труды: (Фольклор и литература). Нальчик, 1977. С. 3-42.
2 Боук М.Б. Заимствования из Карамзина в «Истории адыгейского народа» Ш.Б. Ногмова // Итоги фольклорно-
этнографических исследований этнических культур Кубани за 1996 год. Материалы научно-практической
конференции. Краснодар, 1997. С. 66- 69.
3 Косвен М.О. Адыгейский историк и этнограф Хан-Гирей //Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М.,
1961.С.184-209.
13 исходя из характера исследования, с целью выявления уровня исторического знания об адыгах к моменту создания Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем своих произведений, вводится параграф, освещающий процесс накопление знаний о Северо-Западном Кавказе с античных времен до XIX в.
Территориальные рамки исследования охватывают Северо-Западный Кавказ, населенный в первой половине XIX в. адыгами и включавший два образования: Черкесию и Кабарду.
Целью диссертационной работы является проведение историографического анализа творчества Ш. Ногмова и Хан-Гирея для выявления его значимости и влияния на современное состояние исторических знаний об адыгах.
Для реалгоации этой цели были поставлены следующие задачи:
проанализировать культурно-историческую среду первой половины ХГХ в. на предмет выявления в адыгском обществе элементов исторического сознания, возникновения потребности в исторических сочинениях и возможностей реализовать эту потребность;
выявить этапы накопления знаний об адыгах в историографии, дав характеристику качественным и количественным изменениям в развитии этого процесса;
оценить исследовательские возможности Ш. Ногмова и Хан-Гирея, проанализировав основные обстоятельства их жизни, повлиявшие на формирование научного и культурного мировоззрения;
выявить круг исследуемых проблем, определить их новизну и значимость для своего времени, а также уровень использования подходов и идей авторов первых произведений по истории адыгов в современной историографии;
- проанализировать степень осмысления адыгскими историками
проблемы достоверности источников, критического отношения к ним, выявить
источниковую базу работ и результативность методов обработки источников;
- рассмотреть аспекты теоретико-методологического осмысления Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем адыгской истории.
Источниковая база исследования представлена историографическими и историческими источниками. Особо следует выделить труды Ш. Ногмова и Хан-Гирея, впервые рассматривающиеся как историографический источник, отразивший начальный этап развития адыгской историографии1. В них получил освещение широкий круг проблем, как традиционных, так и новых. Для решения поставленных задач Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем были привлечены исторические и историографические источники. Кроме этого, были осмыслены некоторые проблемы теоретико-методологического значения: характер развития адыгского общества, движущие силы истории, понятия и термины, ориентированные на национальную историю.
Также в качестве историографических источников были использованы работы авторов разных периодов, начиная с античности до наших дней, содержащие сведения об адыгах и их предках: область расселения, природно-климатические условия, хозяйственная деятельность, отдельные факты политической и военной истории, социальный строй, религиозные и этнографические данные2. Анализ этих трудов позволил сделать выводы о
1 Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1994; Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978; Он
же. Черкесские предания // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избранные
произведения. Краснодар, 1986. С. 22-90; Он же. Наезд Кунчука // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-
просветители XIX века: Избранные произведения. Краснодар, 1986. С. 91- 98; Он же. Князь Канбулат // Шаги к
рассвету. Адыгские писатели-просветители ХГХ века: Избранные произведения. Краснодар, 1986. С. 99-106; Он
же. Бесльний Абат // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избранные произведения.
Краснодар, 1986. С. 107-164; Он же. Князь Пшьской Аходягоко // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-
просветители XIX века: Избранные произведения. Краснодар, 1986. С. 165-198.
2 Античные источники о Северном Кавказе. Нальчик, 1990; Известия древних писателей греческих и латинских
о Скифии и Кавказе / Сост. B.B Латышев. СПб., 1992; ал-Масуди. Россыпи золота и рудники драгоценных
камней // Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда. М., 1963. С. 206-207; Багрянородный К. Об
управлении империей. М., 1989. С. 41, 175-176; Джанашвили М. Известия грузинских летописей и историков о
Севером Кавказе и России // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. В. 22. Тифлис,
1897. С. 25-26, 53-54, 56, 63; Полное собрание русских летописей. Т.]. Л., 1962. С. 65,146-147; Адыги,
балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ - XIX вв. Нальчик, 1974; Потёмкин П. Краткое
описание о кабардинских народах, сделанное в 1784-м // Сборник статей по истории Кабарды. В. 5. Нальчик,
1956. С. 140-151; Тунманн И. Крымское ханство. Симферополь, 1990; Броневский С. Новейшие
географические и исторические известия о Кавказе. Извлечение по Центральному и Северо-Западному Кавказу.
Нальчик, 1999; Дебу И. О Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске, или общие
замечания о поселенных полках, ограждающих кавказскую линию, и о соседственных народах (извлечение) //
Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 1. Нальчик, 2001. С. 51 -89;
развитии традиции изучения Северо-Западного Кавказа, о состоянии изученности отдельных вопросов по истории адыгов к моменту написания Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем своих произведений, о степени влияния их работ на современную адыгскую историографию.
В ходе осуществления историографического анализа возникла потребность в привлечении отдельных исторических источников, использование которых позволило повысить уровень критического анализа работ Ш. Ногмова и Хан-Гирея. В отдельную группу необходимо выделить законодательные акты, извлеченные из Полного собрания законов Российской империи и позволяющие проследить политику России на Северо-Западном Кавказе по формированию групп-трансляторов культуры1. Эти акты содержат предписания по отправке в Россию аманатов, указы о веротерпимости, о формировании лейб-гвардии Кавказско-горского полуэскадрона.
Также были привлечены источники личного происхождения. Этот вид источников, являясь наиболее субъективным, требует особых исследовательских приемов и тщательного сопоставления с другими источниками. В диссертационной работе использованы путевые заметки,
Зубов П. А. Картина Кавказского края, принадлежащего России, и сопредельных оному земель в историческом, статистическом, финансовом и торговом отношениях. Ч. 3 // Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 2. Нальчик, 2001. С. П-59; Новицкий Г.В. Географическо-статистическое обозрение земли, населенной народом Адехе // Тифлиские ведомости. 1828. № 22-25; Гарданов B.K. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1967; Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986; Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп, 1987; Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище. Сюжет, семантика, мантика. Нальчик, 1991; Кажаров В.Х. Адыгская хаса. Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Черкесии. Нальчик, 1992; Бижев A.X. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х -начале 30-х гг. XIX века. Майкоп, 1994; Унежев K.X. Феномен адыгской (черкесской) культуры. Нальчик, 1997; Бетрозов Р.Ж. Адыги: возникновение и развитие этноса. Нальчик, 1998; Туганов Р.У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX в. Нальчик, 1998; Чирг А.Ю. Развитие общественно-политического строя адыгов Северо-Западного Кавказа (конец XVHI - 60-е гг. XIX в.). Майкоп, 2002; Максидов А.А. Адыги и народы Причерноморья. Нальчик, 2003 и др.
1 Трактат, между Российским и Турецким двором, заключенный в лагере при Белграде. 18 сентября 1739 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т.Х. 1737-1739. № 7900. Артикул 6. С. 901; О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении Архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским начальствам. 17 июня 1773 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XIX. 1770-1774. № 13996. С.775-776; Грамота кабардинским владельцам и всему народу. - О подтверждении их прежних прав и преимуществ. 20 января 1812 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XXXII. 1812-1815. № 24959. С.16; Именный, объявленный Главнокомандующему действующей армиею Военным Министром. - О комплектовании людьми Лейб-Гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона. 6 октября 1837 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XII. Отделение первое. 1837. № 10570. С. 766.
воспоминания и письма русских и иностранных авторов, в которых описаны их встречи с Ш. Ногмовым и Хан-Гиреем1. Это единственный вид источников, позволивший увидеть адыгских историков в неформальной обстановке глазами современников. Содержащиеся в них сведения особенно ценны для прояснения круга общения Ш. Ногмова и Хан-Гирея, их мировоззрения и научных интересов.
Особую категорию составляют фольклорные источники. Их важность обуславливается тем, что письменные свидетельства отражают, в основном, взгляд на адыгов и представления о них носителей иных культур и только фольклор передает видение событий адыгами. В этом смысле уникальным является адыгский героический эпос «Нарты». Адыгские народные песни и прозаические тексты насыщены конкретными историческими материалами, передающими названия места действия, имена участников описываемых событий и множество разнообразных деталей. Помимо данного аспекта использования фольклора, при работе над темой возникла необходимость его анализа для реконструкции ментальных особенностей адыгов; выявления степени развития исторического сознания в обществе, то есть представлений о времени, пространстве, родной земле, этнической общности; уровня накопления конкретных исторических знаний . Кроме этого, анализ фольклора
1 Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838,1839 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в
известиях европейских авторов XIII - XIX вв. Нальчик, 1974. С. 458-530; Бесс Ж-Ш. де. Путешествие в Крым,
на Кавказ, в Грузию, Армению, Малую Азию и в Константинополь в 1829 и 1830 гг. // Адыги, балкарцы и
карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ - XIX вв. Нальчик, 1974. С.337-338; Бурнашев, В.П. Из
воспоминаний петербургского старожила // Заря. 1871. апрель (№ 4). С. 36 - 42; Записки Ксенофонта
Алексеевича Полевого//Исторический вестник. СПб., 1887. Т.30. №11. С.330-331; Нечаев С.Д. Отрывки из
путевых записок о Юго-Восточной России // Московский телеграф. 1826. № 1, январь. Ч. 7; Путешествие по
Черкесии / Мариньи Т. де. Путешествие вокруг Кавказа, у черкесов и абхазов, в Колхиде, Грузии, Армении и
Крыму / Монпере де Дюбуа Ф. Нальчик, 2002. Извлечения из дневников и писем Галлоуэя, В.Глена,
Е. Гендерсона, А. Шёгрена, Д. Кодзокова и А. Стрелковой сделанные по работам В.Г. Гниловского, T.X. Кумыкова, Г.Ф. Турчанинова и Р.У. Туганова (Гниловский В.Г. Мемуары А. Стрелковой «Путешествие на Горячие и Кислые воды» в 1819 году как историко-географический документ // Северный Кавказ. (Физическая и историческая география). Вып. 3. Ставрополь, 1974. С. 165-182; Кумыков T.X. Дмитрий Кодзоков. Нальчик, 1985. С. 163; Турчанинов Г.Ф. Несколько новых слов о Шоре Ногма//Вопросы кавказской филологии и истории. Вып. 2. Нальчик, 1994. С. 164-167; ТугановР.У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик, 1998. С. 42-48, 60-62).
2 Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974; Адыгские песни времен Кавказской войны. Нальчик, 2005.
и его функций позволил сделать выводы о значимости исторических знаний в жизни адыгского общества.
В целом комплекс использованных источников позволил решить поставленные в диссертации задачи.
Методологическую основу диссертационного исследования определили принципы историзма, объективности и системного анализа.
Общенаучный принцип историзма позволил исследовать процесс зарождения и накопления исторических знаний о Северо-Западном Кавказе в хронологической последовательности, соблюдая преемственность смены этапов его развития; рассмотреть исследуемые историографические факты вписанными в конкретную историческую среду.
Принцип объективности предполагает непредвзятый анализ всех исследуемых аспектов. В данной работе он ориентирован на всестороннее исследование исторической среды, повлиявшей на создание исследуемых историографических фактов, включая национальные особенности; анализ объективных факторов формирования личностей Ш. Ногмова и Хан-Гирея, предпосылок и условий создания ими исторических трудов; уровень использования источников и выработки концептуальных параметров. Однако следует учитывать, что при историографическом анализе весьма сложно полностью избежать субъективности, в связи с тем, что происходит «напластование» нескольких уровней субъективности: источников, автора, исследуемого труда и исследователя.
В диссертационном исследовании использовался принцип системного анализа (подхода) позволивший, во-первых, рассматривать российскую историографию как систему, а историографию адыгов как ее структурную часть; во-вторых, в качестве системы анализировать творчество первых адыгских историков во всей совокупности его составляющих частей, то есть научные и мировоззренческие установки, условия создания произведений, содержание, форму изложения, публикации.
В ходе исследования применялись специально-исторические методы: метод конкретного анализа, проблемно-хронологический, метод периодизации, историко-сравнительный, ретроспективный.
Метод конкретного анализа был применен для интерпретации текстов Ш. Ногмова и Хан-Гирея с учётом условий их возникновения, что позволило сделать выводы о логике организации материала, характере использованных источников и выявить круг изучаемых проблем.
Проблемно-хронологический метод дал возможность расчленить исследуемую проблему на составные части и каждую из проблем рассмотреть в хронологической последовательности.
Метод периодизации был применен при исследовании процесса накопления исторических знаний об адыгах и позволил выделить в нем этапы, имеющие свои отличительные особенности, выразившиеся в количестве дошедших до нас источников, а также в таких качественных показателях, как профессионализм авторов, проблематика сочинений, их источниковая база.
Историко-сравнительный метод позволил провести сравнительный анализ качественных изменений в процессе накопления исторических знаний об адыгах на различных этапах; условий формирования мировоззрения и научных представлений Ш. Ногмова и Хан-Гирея; сопоставить источниковую базу, проблематику их произведений, основные параметры исторической концепции.
Учитывая, что исследование основано на достижениях современной историографии, большое значение имеет ретроспективный метод, дающий возможность, изучив элементы старого, сохранившегося в наши дни, использовать эти знания для выявления их состояния в прошлом. Обязательным условием при этом стало требование не переносить современные оценки на работы прошлого.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые предпринята попытка анализа творческого наследия первых адыгских ученых,
19 Ш. Ногмова и Хан-Гирея, с историографических позиций, позволяющая исследовать один из вариантов становления и развития исторического знания в сложных условиях северокавказского региона, при этом особенно значимым является то, что исследование жизни и творчества адыгских историков впервые осуществлено с применением историко-сравнительного метода. Кроме этого, изучение целостного процесса накопления исторических знаний об адыгах с античности до середины XIX в. позволило создать периодизацию и охарактеризовать каждый из ее этапов. Анализ культурно-исторических условий дал возможность выявить факторы, способствовавшие усилению интереса к историческим знаниям и появлению исторических сочинений в среде адыгов.
На защиту выносятся следующие положения: 1. Активизация национального самосознания адыгов, установление контактов с письменными культурами Ближнего Востока и России выявило назревшую необходимость в исторических работах, стало импульсом, вызвавшим их создание. Учитывая эти обстоятельства, можно утверждать, что появление первых письменных работ по истории адыгов в среде самих адыгов стало объективной реальностью развития адыгского общества;
Адыги обладали богатой устной традицией, формирующей глубинные пласты исторической памяти, отражающей ментальность народа: фольклор во многом стал базой, основой зарождающейся адыгской историографии, выступая не только в качестве источника, но определяя основные исторические образы и представления;
В процессе формирования исторического знания об адыгах, начиная с античности до середины XIX в., можно выделить этапы, различающиеся типологическими характеристиками (личность автора, виды сочинений, круг исследуемых проблем, использованные источники): античность и средневековье, XVI - XVII вв., XVIII - середина XIX в. Каждый из них был значим, имел свои результаты, но наиболее продуктивным оказался третий
20 этап, в рамках которого осуществлялось официальное и неофициальное изучение адыгов;
Произведения Ш. Ногмова и Хан-Гирея по своей направленности и структуре относятся к историческим сочинениям, так как имеют историческую проблематику, основываются на исторических источниках, содержат элементы исторической концепции (осмысление исторического времени и пространства, движущих сил истории, понятийного аппарата);
Творчество Ш. Ногмова и Хан-Гирея может быть рассмотрено как принципиально значимый шаг в изучении истории адыгов, так как их работы стали первым опытом системного исследования адыгского общества и заложили основы адыгской историографии;
Закрепление исследовательского опыта Ш. Ногмова и Хан-Гирея в различных областях знаний (истории, этнографии, филологии, фольклористики) свидетельствует о бесспорной значимости их работ для современных исследований проблем адыгской и российской истории.
Практическая значимость работы определяется тем, что материалы диссертационного исследования могут быть включены в общие работы и монографии по истории и историографии Северо-Западного Кавказа, а так же в лекции и спецкурсы по истории культуры и науки Северо-Западного Кавказа.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на кафедре Отечественной истории Адыгейского государственного университета, освещались в сообщениях на научных конференциях молодых ученых АГУ (в 2004 - 2005 гг.), на Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива - 2004», нашли отражение в опубликованных статьях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих 7 параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.
2.1
Условия создания первых исторических произведений адыгов
Историографический анализ предполагает изучение пространственно-временного поля, в рамках которого происходит зарождение и развитие исторической науки. Без учета специфики эпохи, уровня развития общества, обстоятельств, сопровождавших деятельность историка, невозможно определить ценность конкретного исторического сочинения, его место в ряду других произведений. Историческая наука теоретична по своей природе, каждая система культуры, обладая своей мировоззренческой сутью, задает теоретические и логические предпосылки каждого конкретного типа историописания, «от которых, попросту говоря, зависит, что и как историк увидит в истории»1. С анализа именно этих предпосылок и должно начинаться данное исследование.
В контексте исследуемой проблемы важно ответить на вопрос была ли в адыгском обществе первой половины XIX в. потребность в историческом знании, чем было обусловлено его зарождение, на какие национальные традиции могла опираться адыгская историография. При такой постановке вопроса особый смысл имеет обращение к характеристике культурной жизни адыгов, как фактора, непосредственно обусловившего появление первых обобщающих трудов по истории адыгов. При этом важно сосредоточить внимание на компоненте общественной жизни, отвечающем за фиксацию и сохранение исторических сведений, в данном случае, речь идёт о фольклоре.
Адыги являлись обладателями богатейшего фольклорного наследия. Для народа, не имеющего письменности, фольклор становится единственной возможностью сохранить память о прошедшем, это своеобразный «мост» между прошлым и настоящим, играющий огромную роль в общественном сознании. Можно спорить о научной достоверности фольклора, его исторической значимости, но бесспорным является тот факт, что он отражает представления народа об историческом прошлом, формирует образы прошлого и, что самое главное, вырабатывает отношение к ним. Именно через фольклор передается социальный опыт народа, его ценностные установки и ориентации.
Хранителями фольклора в адыгской среде, в первую очередь, были джегуако1. «Они были поэтами, сочинителями песен, импровизаторами, сказителями, знатоками истории, нравов и обычаев народов»2. В контексте изучаемой проблемы особый интерес вызывает функция джегуако как знатока, исполнителя и сочинителя исторических песен и преданий. Некоторые исследователи именно с этим связывают то особое положение, в котором находились народные поэты3. Джегуако были свидетелями всех значительных событий в жизни адыгов. Так, перед битвой они вдохновляли воинов речью или песней. Не принимая участия в сражении, они внимательно наблюдали, чтобы потом в песне отразить ход событий4.
Кроме сочинения песен, заслугой джегуако также является сохранение песен, по разным причинам не угодных высшим слоям адыгского общества и запрещенных для исполнения в кунацких. Будучи лицами неприкосновенными, странствующие джегуако не подчинялись приказам князей и исполняли запрещенные песни1. Это лишний раз подчеркивает ту роль, которую в жизни адыгов играло народное творчество, его высокий статус в глазах людей, так как не было необходимости запрещать то, что не влияет на общественное мнение. С распространением ислама на Северо-Западном Кавказе институт джегуако постепенно стал умирать2. Имея значительное влияние, они представляли угрозу авторитету священнослужителей.
Помимо джегуако, для которых знание исторических песен и преданий было профессией, среди адыгов большим уважением пользовались просто знатоки прошлого своего народа, владеющие ораторским искусством, но не зарабатывающие себе этим на жизнь. Такие люди были желанными гостями в кунацких, их специально приглашали, когда в доме были важные гости. Нередко они вступали с джегуако в соревнование по красноречию, остроумию и знанию народных преданий.
В жанровом отношении адыгский фольклор весьма разнообразен. Он представлен историческими преданиями, легендами, песнями, сказками. Каждый из этих видов несет информацию для историков и этнографов, позволяющую реконструировать те или иные стороны жизни этноса. Древнейшей частью словесного фольклорного наследия являются мифы . На определенном этапе развития человечества мифотворчество выступает как единственная возможность выразить свое мироощущение. Какими бы наивными не казались нам сегодня представления древних людей и способы их передачи, это первая ступень познания окружающего мира и своего места в нем, ступень, без которой не было бы всех последующих достижений.
В мифах наши предки пытались найти ответы на наиболее насущные проблемы. Можно сказать, что с самого раннего этапа своего развития человечество мыслило исторично. Это выражалось в том, что оно обращалось к истокам, задавалось вопросом сотворения мира и своего происхождения, пыталось дать объяснения явлениям природы. Кроме этого, в мифах поднимаются и другие проблемы истории человечества: открытие огня и полезных ископаемых, появление ремесел, первые морские путешествия и т.п.1 В данном случае важно не то, в какие исторические формы облекался ответ на эти вопросы, а появление интереса к этим проблемам, историческая постановка вопроса2.
Эпос «Нарты» - наиболее древнее произведение адыгского фольклора. Его определяют как совокупность трех жанров: пщинатлей, героических сказаний и мифологических преданий, связанных между собой общностью темы . Исследователи все многообразие эпосов сводят к двум основным типам: героико-мифологическому, более древнему, и героико-историческому4. Нартский эпос относится к героико-мифологическому типу, в структуре которого миф играет значительную роль5. Несмотря на то, что в адыгском фольклоре отсутствуют конкретные мифы, посвященные актам творения земли, неба и других составляющих Вселенной, ученым удалось выявить космогонические мотивы, разбросанные в различных жанрах фольклора и реконструировать представления наших предков об этих событиях6. Некоторые из них связаны с именами нартских героев7.
Зарождение традиции изучения истории адыгов
Адыгская историография получила своё оформление под влиянием импульсов, идущих как изнутри общества, так и «извне». Зачастую процесс «извне» хронологически начинается значительно раньше, чем процессы идущие «изнутри». В полной мере это подтверждается историей развития народов, поздно получивших письменность. В связи с этим целесообразно рассмотреть этапы развития исторического знания об адыгах. Процесс зарождения исторического знания не является чётко фиксированным, кратковременным явлением: он растянут во времени, обусловлен определенными причинами и обстоятельствами. Более того, это не всегда прямолинейный процесс, идущий по восходящей линии, не редко происходят «разрывы», прерывания линии развития, «уход в тень», утрата и восстановление исследовательских традиций1.
Зафиксировать появление исторического интереса достаточно сложно. Обычно исследователь имеет дело уже с результатом этого интереса в виде историографического источника. Тем не менее, необходимо прояснить истоки исторического знания.
Первые зафиксированные сведения о данной территории принадлежат инонациональной среде, т.е. это взгляд «извне». Это характерная черта развития исторического знания, сохранявшаяся до первой половины XIX в. и обусловившая особенности источниковой базы адыгской историографии, представленной трудами иностранных авторов.
Взгляд «извне» имеет свои достоинства и недостатки. Одним из главных достоинств является «свежесть» восприятия. Местные жители фиксируют, в основном «явления в каком-либо роде особенные выходящие из ряда обыкновенных»1, но со временем в исторической науке особенно ценными становятся сведения о повседневной жизни, не вызывающие у них никакого интереса в силу своей обыденности. Для иностранца, напротив, именно повседневное, особенно отличающееся от привычного, бросается в глаза и вызывает интерес, поэтому их материалы изобилуют этнографическими данными. Главный недостаток взгляда «извне» проистекает из указанного достоинства: человек другой культуры, не всегда способен понять, правильно интерпретировать или уловить нюансы увиденного. Для этого могут быть разные причины: плохой перевод или полное его отсутствие, ограниченное время для наблюдения, предвзятое отношение. Но, в любом случае, этот опыт является бесценным и требует должного внимания, тем более для народов, не имеющих, собственных письменных источников.
В данной работе рассматривается первый период историографии адыгов, в котором происходит зарождение исторического знания. Анализ источников позволил создать периодизацию периода. При этом учитывались следующие параметры, отражающие изменения в характере исторического знания: личность автора, типология сочинений, круг исследуемых проблем, использованные источники. Исходя из этого, внутри периода можно выделить три этапа. Первый этап охватывает античность и средневековье и характеризуется появлением исторического интереса к данной территории. Второй этап хронологически вписывается в рамки XVI - XVII вв. Его можно определить как переходный: в это время начинается создание источниковой базы адыгской историографии. Третий этап соответственно охватывает XVTII - первую половину XIX вв., его можно охарактеризовать как этап зарождения научного исторического знания на Северо-Западном Кавказе.
Следует отметить, что античность не оставила специальных произведений, посвященных Северо-Западному Кавказу или племенам, населявшим его1. Ни один из авторов не ставил своей целью конкретное изучение данной территории, поэтому сведения разбросаны в различных текстах и обычно упоминаются в связи с исследованием каких-то других проблем. Так, Геродот, рассматривая развитие Персидской державы, описывает поход Дария I на скифов2; Гелланик Митиленский в работе «Аттика» говорит о нашествии амазонок в Аттику через замерший Киммерийский Боспор ; Ксенофонт в «Походе Кира» повествует о злоключениях, постигших войско на Кавказе4.
Среди множества античных авторов, упоминавших о народах Северо-Западного Кавказа, люди разных сфер деятельности: историки (Геродот, Палефат, Диодор Сицилийский), географы (Страбон, Дионисий Периэгет), философы (Платон, Аристотель), поэты (Гомер, Эсхил, Еврипид, Публий Вергилий Марон), политические и общественные деятели ( Демосфен, Ксенофонт, Арриан,), врачи (Гиппократ, Соран) и др. В соответствии с этим их произведения носят различный характер, как жанровый, так и тематический. Хотя это разделение, конечно, является достаточно условным.
Большинство античных авторов, писавших о Северо-Западном Кавказе, никогда сами здесь не бывали. Те, кто всё же попадал в Причерноморье, ограничивались осмотром прибрежных районов, не проникая в глубь территорий. Сбор сведений, по-видимому, проходил на территории греческих колоний. Античные авторы в основном пользовались данными предшественников и устными рассказами тех, кто там бывал, чаще всего моряков и торговцев1.
Несмотря на отрывочный характер, сведения античных авторов о Северо-Западном Кавказе всё же позволяют реконструировать некоторые аспекты истории местных народов. Они сохранили для потомков многочисленные этнонимы народов, проживавших в регионе. Вопросом, для разрешения которого античная историография даёт наибольший материал, является локализация племён на данной территории. Хотя представления древних греков и римлян об этнической карте этого региона несколько запутаны, особенно относительно внутренних районов, но тщательное сопоставление этих сведений, в совокупности с данными археологии и вспомогательных исторических дисциплин, проясняет этот вопрос. Многие авторы приводят географические сведения: климат, названия рек, населенных пунктов, наличие городов, расстояние между объектами и т.д. Сопоставление материалов античных авторов разного периода позволяет выявить миграционные процессы в регионе.
Факты биографии: влияние на формирование исследовательских возможностей
Историографический анализ не возможен без исследования такой базовой проблемы как «авторство». Невозможно интерпретировать историографический источник, предварительно не поняв сущностные характеристики автора, не зная его биографию, уровень культуры и образования, сферу практической деятельности, принадлежность к определенной социокультурной общности с соответствующими ценностными установками1.
Важно заметить, что авторское начало не во всех историографических источниках проявляется в равной степени. Если авторская индивидуальность незначительно выражена и, к тому же, автор не известен, историографический анализ значительно затрудняется. Наличие же в тексте этого компонента позволяет выявить индивидуальные особенности автора: судить о его взглядах, мировоззрении, эрудиции, компетентности в области излагаемого вопроса, политических и социальных пристрастиях. Эта возможность распространяется и на те случаи, когда имя автора не известно, но авторское начало присутствует.
Исходя из приведенных теоретических посылов, очевидна необходимость обратиться к биографиям первых адыгских учёных. Так как, данное исследование носит историографический характер, внимание, в первую очередь, сосредотачивается на аспектах, позволяющих выяснить готовность этих людей к исследовательской деятельности, обстоятельствах, способствовавших формированию их мировоззренческих и научных взглядов. В связи с этим, необходимо проанализировать следующие ключевые моменты: происхождение, т.е. вписанность в определенную социальную среду, возраст, образование, карьерный рост, сфера общения, опыт научной работы.
Учитывая, что исследованию подвергаются биографии двух основателей адыгской исторической науки, Шоры Бекмурзовича Ногмова (1794-1844) и Хан-Гирея (1808-1842), имеющих как общее, так и различное в своём развитии, целесообразно при анализе применить сравнительно-исторический метод. Существует необходимость проведения сравнения двух уровней: во-первых, непосредственно биографий двух учёных; во-вторых, разных подходов к этому вопросу исследователей их творчества1.
В первой половине XIX в. не было устоявшихся правил написания адыгских имён. Это привело к тому, что в документах существует множество вариаций имён Ш. Ногмова2 и Хан-Гирея3. В историографии сложилась традиция написания имён адыгских историков как Шора Бекмурзович Ногмов и Хан-Гирей, хотя по архивным данным было выявлено, что Ш. Ногмов перед смертью ходатайствовал об утверждении варианта Шора Бекмурзин Ногма, а полное имя Хан-Гирея - Крым Гирей Мамет Гирей Хан Гирей. В данной работе будут использоваться устоявшиеся в историографии варианты.
Хан-Гирей был потомком крымских ханов, ассимилировавшихся среди адыгов4. Ханы приравнивались к адыгским князьям, они не были ни от кого в вассальной зависимости и пользовались авторитетом. Ш. Ногмов был кабардинским узденем 2-й степени. По некоторым данным, его род находился в вассальной зависимости у князей Атажукиных1. Отец Хан-Гирея Магомет-Гирей был заметной фигурой своего времени и общества , в отличие от отца Ш. Ногмова, о котором практически ничего не известно.
Следует указать, что Хан-Гирей прожил значительно меньше Ш. Ногмова, он умер в 34 года, тогда как Ш. Ногмов был на 14 лет старше и дожил до 50 лет. Ш. Ногмов получил духовное образование, сначала в примечетской школе, а затем в Эндерийской мечети в Дагестане. В XIX в. религиозное образование мусульман предполагало, в первую очередь, освоение арабского алфавита, знание Корана и хадисов. Считалось, что этого достаточно для выпускников мехтебе. Эндерийское медресе в тот период было одним из лучших на Северном Кавказе. Кроме арабского языка и Корана, здесь также изучали словопроизводство (грамматику), логику, риторику, правила арабского стихосложения, мусульманское законоведение, мусульманское право4. Благодаря критическому уму, Ш. Ногмов не стал исламским ортодоксом и не остановился на низшем уровне знаний, свойственном сельским священнослужителям того времени. Можно согласиться с утверждением, что религиозное образование Ш. Ногмова сыграло большую (если не главную) роль в формировании его мировоззрения, просветительских, филологических и исторических взглядов5.
Если с образованием Ш. Ногмова картина ясна и не вызывает особых споров, то в отношении образования Хан-Гирея всё обстоит не столь гладко. По одним данным, после смерти отца в апреле 1821 г., Хан-Гирей был отправлен в Тифлис к А.П. Ермолову, тогдашнему главнокомандующему Отдельным Кавказским корпусом и определен в местную, т.е. по всей видимости, Тифлисскую, гимназию, где проявил незаурядные способности1. Многие исследователи приняли эту версию и считают местом учебы Хан-Гирея Тифлискую гимназию, но ими не был учтен тот факт, что в Тифлисе существовала не гимназия, а Тифлисское благородное училище, преобразованное в гимназию только в 1830 г2., когда Хан-Гирей уже нёс военную службу.
По другим сведениям, осиротевший мальчик по приказу командующего черноморской кордонной линией генерал-майора М.Г. Власова был помещен в Пашковском куренном селении на правом берегу р. Кубани . Местом его учебы стала Екатеринедарская гимназия, открытая в 1820 г. В стенах этого учебного заведения изучали латинский, французский, немецкий языки, логику, основание чистой математики, физику, естественную историю, всеобщую географию и историю, основы политэкономии и коммерции4.
Характеристика исследовательских проблем
Одним из показателей развития исторической мысли, исторического знания является характер и уровень разработки исследовательских проблем. Проблематика исторических работ связана как с внутренним развитием науки, так и с общественными интересами. Актуальность научных разработок обуславливается потребностями общества. «Проблематика не только характеризует изменение облика и структуры науки, но и сравнительно долгие, устойчивые периоды выраженной ориентации науки на определенные сферы жизни (доминирующая проблематика политической и династической истории; проблематика политической и правовой истории; проблематика правовой и экономической истории; проблематика экономической и социально-классовой истории)»1.
В историографическом исследовании важно выяснить являются ли поднятые автором проблемы типичными для исследований его времени или это новое направление изучения прошлого, почему именно эти вопросы были поставлены автором, опытом кого из предшественников он воспользовался и почему проигнорировал мнения других, что нового сумел внести в разработку проблемы.
В ранней адыгской историографии можно выделить две сквозные проблемы. Первая из них - проблема самопознания народа, поиск ответа на вопросы «Кто такие адыги? Что они из себя представляют?». Вторая - это проблема «вписанности» в мировую историю, связи адыгов с другими народами. Эти проблемы взаимосвязаны, переплетаются между собой. Для их решения ставились и, в меру возможностей, изучались вопросы места обитания народа и его этногенеза, социальной структуры и общественного строя, военной и политической истории, религии, обычаев и повседневной жизни.
Зависимость человека от окружающей его природы, точнее - от географической среды, не оспаривалась никогда, хотя степень этой зависимости расценивалась учеными по-разному1. Историографическая традиция, естественно, проявлялась и в исследованиях регионального уровня. Не был исключением и Кавказ. Исследователи, понимая хозяйственную значимость природных условий региона, обращали внимание на географические данные2, и давали подробное их описание, но попыток увязать их с национальным характером или историческим развитием местных народов не предпринимали. Первым, кто упомянул об этом, был С. Броневский: «Поелику нравы в тесном соотношении с климатом, образом жизни и воспитанием, то нравы людей, можно сказать, диких, живущих между стремнинами и снежными горами, должны быть грубы» . Эту же мысль, видимо заимствованную у С. Броневского, повторяет И. Бларамберг4.
Следуя сложившейся традиции, Хан-Гирей в «Записках о Черкесии» большое внимание уделяет описанию природно-климатических условий Северо-Западного Кавказа, т.е. географическим данным. Автор подробно описывает границы, климат, водные ресурсы, полезные ископаемые, флору и фауну . Не ограничиваясь общеадыгскими характеристиками, он в главах, посвященных конкретным племени, ещё раз останавливается на этом вопросе, указывая географическое расположение племен относительно друг друга и природные данные, позволяющие заниматься тем или иным хозяйством.
Довольно подробно Хан-Гирей останавливается на водной системе Черкесии. В неё он включает реки1, озера2 и Черное море3. Заслугой автора является составление подробной таблицы с перечнем рек и речек, орошающих черкесские земли, включающей четыреста одиннадцать наименований, с указанием места впадения и некоторых отличительных особенностей местности, через которые они протекают4. Он выделяет три функции, присущие рекам в Черкесии: во-первых, они орошают и делают плодородными земли, по которым протекают; во-вторых, они являются естественными границами3; в-третьих, это средство сообщения, особенно выгодное при торговле6.
Специальную главу Хан-Гирей посвящает источникам. Он их делит на теплые, соленые и нефтяные . Теплые или лечебные источники до Хан-Гирея описывались в литературе российскими исследователями, он дополнил эти сведения, добавив к тем, которые были отмечены его предшественниками, ещё два9. Интересно, что он обращает внимание на необходимость в будущем изучения свойств и состава этих источников. Автор «Записок» указывает на наличие в землях черкесов, таких полезных ископаемых как селитра, сера, железо, свинец. Со слов «туземцев» он описывает приемы их добычи. Как и технология добычи соли, эти способы, по мнению Хан-Гирея, очень примитивны и не удовлетворяют потребностям населения.
Хан-Гирей не оставляет без внимания флору и фауну Черкесии. Он перечисляет все основные виды растений и животных, находящихся на данной территории, подробнее останавливаясь на тех, которые имеют производственное значение, и подчеркивает, что черкесы используют далеко не все возможности, которые дарит им их земля. В частности, они не находят применения хмелю, не разводят шелковичные деревья, из которых «народная промышленность могла бы... извлечь огромные выгоды, если бы беспечность жителей этой страны, одаренной щедро природою, не упускала из виду всех этих даров, столь драгоценных для народного богатства»1. Почва, столь благоприятная для развития земледелия и скотоводства, не получает должного ухода, народная промышленность и торговля не поощряется.
Тот факт, что Хан-Гирей целое отделение посвящает географическому описанию страны, более того дополнительно останавливается на особенностях или характерных чертах места обитания каждого племени, говорит о том, что он придает большое значение этому фактору. Заслугой автора «Записок» является то, что он первым в историографии дал полное, систематическое описание природно-климатических условий Черкесии и поставил вопросы о более глубокой проработке некоторых аспектов, таких как климат, водная система, природные источники, но при этом он не устанавливает явных связей между природой страны и историческим развитием народа, что выглядит вполне закономерным, т.к. идея географической детерминированности исторического процесса находилась в этот период в стадии осмысления.
Похожие диссертации на Становление адыгской историографии: Ш. Ногмов и Хан-Гирей
