Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историческая и историорграфическая атмосфера развития концепции старообрядчества в официально-церковной и старообрядческой историографии 2 пол. XIX-нач. XX вв . 28
1.1. Компоненты старообрядческой культуры, повлиявшие на развитие явления в исследуемый период 28
1.2. Правовое положение, экономическая и общественная деятельность старообрядцев во 2 пол. ХІХ - нач. XX вв 54
1.3. Светские направления историографии старообрядчества 2 пол. ХІХ — нач. XX вв 103
Глава 2. Развитие концепции старообрядчества в официально-церковной историографии 2 пол. XIX - нач. XX вв 125
2.1. История становления и развития официально-церковной концепции старообрядчества до 2 пол. ХІХ в 125
2.2 Развитие концепции вопроса церковными историками в пореформенный период (60-80-е гг. ХІХ в.). 141
2.3 Эволюция концепции в кон. ХІХ - нач. XX вв. (90-е гг. ХІХ в. - 1905 г.) 160
2.4 Официально-церковная историография старообрядчества в межреволюционный период (1905 - 1917 гг.) 184
Глава 3. Развитие "концепции старообрядчества в старообрядческом направлении отечественной историографии во 2 пол. ХІХ — нач. XX вв 196
3.1. История становления, ценности и характерные черты концепции 196
3.2. Концепция вопроса в трудах старообрядческих авторов 2пол. ХІХ-нач. ХХвв. (1850-1905 гг.) 207
3.3. Развитие концепции авторами старообрядческого направления в межреволюционный период (1905 - 1917 гг.) 229
Заключение 254
Примечания 267
Список использованных источников и литературы 318
- Компоненты старообрядческой культуры, повлиявшие на развитие явления в исследуемый период
- Правовое положение, экономическая и общественная деятельность старообрядцев во 2 пол. ХІХ - нач. XX вв
- История становления и развития официально-церковной концепции старообрядчества до 2 пол. ХІХ в
- История становления, ценности и характерные черты концепции
Введение к работе
Ситуация, складывающаяся в современном Мире, характеризуется заметным ростом влияния религии и религиозного сознания на разные стороны жизни отдельных людей, общественных групп, обществ, государств. Подобные процессы обуславливают возрастающее значение научных знаний о религиозной стороне бытия в системе общенаучных знаний. Большой интерес в последнее время, как в Мире, так и в нашей стране, проявляется к традиционным формам культуры, которые чаще всего неразрывно связаны с религиозной формой сознания. В связи с этим особую роль играет постижение истории научной мысли о религии, её месте в истории общества и государства. Поэтому в наше время представляется актуальным обращение к историографии такого неоднозначного явления отечественной истории как старообрядчество. Интерес к последнему, кроме прочего, вызван фактом сохранения и развития его адептами на протяжении нескольких веков основы традиционной духовной и материальной культуры средневековой Руси. Процессы исторической реализации этого явления, его место в российском обществе, отношение к нему со стороны официальных властей, всё это нашло своё отражение в развитии исторической мысли о явлении разными направлениями отечественной историографии. Особый интерес в данном случае представляет история изучения проблемы авторами официально-церковного и старообрядческого направлений исторической мысли. Эти два направления были самыми старыми в историографии вопроса, возникшими практически одновременно с; расколом общества и выступали основными оппонентами в историческом споре. Оба эти направления дистанцировало от других, светских направлений историографии вопроса и определённым образом сближало между собой, их общецерковное происхождение, приведшее к ряду черт схожести в концепциях их авторов. При этом официально-церковные авторы выражали взгляд на явление «со стороны», а старообрядческие «изнутри». При всех неоценимых достижениях светской
5 историографии вопроса, эти два направления, кроме прочего, представляют интерес именно тем, что в рамках их взаимодействия реализовывался исторический спор об обряде, как символе типа культуры в широком понимании этого понятия. Кроме того, эти направления отечественной историографии в исследуемый период стали примером развития, модернизации религиозной концепции исторического явления в условиях развития науки и общества. Это ставит вопрос о необходимости исследования развития концепции старообрядчества в рамках официально-церковного и старообрядческого направлений отечественной исторической мысли в их взаимодействии.
Особый интерес при разработке истории исторической мысли о
староверии представляет время с середины XIX в. по 1917 г. Это вызвано тем,
что именно в рамках этого периода, под влиянием факторов развития российского общества, старообрядчества, науки в целом и исторической мысли в частности, концепция вопроса прошла значительный путь развития, была поднята на достаточно высокий уровень осознания проблемы и достигла того состояния, которое заложило основу изучения староверия в более поздние периоды (в советское и особенно в наше время). Поэтому исследование процесса развития взглядов на староверие в отечественной историографии и особенно в официально-церковном и старообрядческом её направлениях в тот период видится необходимым.
Степень научной разработанности темы. Интерес к истории старообрядчества в разные годы был неодинаков. В силу специфики сформулированной темы, дореволюционная историография старообрядчества рассматривается в соответствующих разделах диссертации. Авторы советского периода, исследуя явление в рамках марксистской методологии, чаще всего рассматривали раскол и появление старообрядческого движения как религиозную форму социального протеста. В то же время именно в советское время был сделан ряд достижений в исследовании проблемы, без которого невозможно представить современную систему знаний о явлении. Одним из
самых известных авторов, обращавшихся к теме в довоенный период, был М.Н. Покровский (1). Также затрагивал эту тему в те годы М.Н. Никольский (2). Последующее состояние разработки темы можно охарактеризовать как
определённое «затишье», которое было преодолено только во 2 пол. XX в.
Большую роль, как в изучении разных сторон явления, так и в подъёме осознания проблемы на более высокий, философский уровень, сыграли труды В.Г. Карцева (3), А.И. Клибанова (4), B.C. Румянцевой (5), М.Б. Плюхановой (6), К.В. Чистова (7), В.И. Буганова (8), М.Н. Тихомирова (9), Л.Н. Пушкарёва (10), В.И. Малышева (11), Н.С. Демкова (12), Н.В. Понырко (13), Е.М. Юхименко (14), A.M. Панченко (15), Н.Н. Покровского (16), H.G. Гурьяновой (17), Н.Ю. Бубнова (18) и др. В последнее время наметился и реализуется подъём научно-исследовательской мысли о старообрядчестве. Из последних достижений отечественной мысли о явлении хотелось бы выделить труды Н.Н. Покровского (19), Н.С. Гурьяновой (20), Н.Ю. Бубнова (21), И.В. Поздеевой (22), В.В. Молзинского (23). Также, глубиной исследовательского анализа в изучении разных сторон истории староверия обращают на себя внимание исследования О.П. Ершовой (24), В.В. Керова (25), Д.Е. Раскова (26), А.В. Стадникова (27), Ф.Ф. Болонева (28), Ю.В. Аргудяевой (29), И:Д. Боченковой (30), Е.Е. Дутчак (31), Т. А. Хохловой (32), Д.Н. Канаева (33), К.Ю Иванова (34), Н.И. Романовой (35), О.Л. Шахназарова (36) и др.
Анализ литературы о явлении исторически подготавливался систематизацией публикаций по теме. Пальма первенства тут принадлежит старообрядческим авторам и, прежде всего П. Любопытному (37), сделавшему первые шаги в сторону накопления информации и систематизации литературы
о явлении. Во 2 половине ХІХ в. систематизация библиографии по теме нашла
своё отражение в трудах В.В. Андреева (38), Ф. Сахарова (39) и др.
Первым, собственно историографическим трудом в дореволюционный в дореволюционный период, освещающим концептуальные установки разных исследовательских направлений, занимающихся изучением старообрядчества, стала книга В.З. Белоликова, вышедшая в 1913 г. (40). В ней рассматривались основные школы и направления историографии темы (в рамках трудов более 30-и авторов) за исключением старообрядческой литературы. Последнее было связано как с уровнем методологии того времени, так и с социально-конфессиональной принадлежностью исследователя. Авторы советского времени обращались к историографии вопроса достаточно редко, чаще всего в рамках исследования разных вопросов истории староверия.
В советский период собственно историографических трудов посвященных проблеме практически не выходило. Историография старообрядчества в разной мере встречается в виде обзоров во введениях изданий посвященных разным вопросам истории явления'
В последнее время историография историографии рассматривалась в трудах Н.С. Гурьяновой, Н.Ю. Бубнова, P.O. Крамми, А.С. Маджарова, Е.А. Вишленковой, В.В. Молзинского, О.П. Ершовой, О.В. Бураевой, A.M. Пашкова, В.Н. Водолазко, Г.П. Муравьёвой, А.В. Антощенко, Т.А. Мошиной, В.Ф. Соколовой, Е.В. Прокуратовой и др.
Статьи A.M. Пашкова (41) посвящены жизни и исследовательской деятельности такого известного исследователя старообрядчества как А.С. Пругавин. Серьёзное внимание этот исследователь уделяет биографии учёного, что видится несомненным плюсом в публикации историографического характера: Исследуя историю изучения А.С. Пругавиным старообрядчества на Русском Севере, учёный приходит к выводу, что его научная деятельность переплеталась с деятельностью общественной, которая, кроме прочего, включала в себя попытки защитить староверов от произвола местного чиновничества путем публикации статей в разных изданиях. Другой причиной активной публицистской деятельности автор считает стремление учёного сформировать общественное мнение о
8 явлении и повлиять, таким образом, на характер готовившихся тогда правительственных решений по этому вопросу. Наряду с неоспоримыми достоинствами статей A.M. Пашкова, спорными, на наш взгляд, выглядят некоторые его утверждения) в частности, о динамике числа старообрядцев в пореформенное время и о характере самого старообрядческого движения.
В статье В.Н. Водолазко (42) подвергается анализу публикации о старообрядчестве профессора МДА Н.П. Гилярова-Платонова. Исследовав большое количество статей этого5 церковного деятеля, вышедших в свет в период с 1868 по 1887 гг., а после реформы 1905 г. изданные в сборнике, автор приходит к выводу, что в тот период в среде официальной церковной науки, наряду с воинствующей точкой зрения, имело распространение мнение, что со старообрядчеством необходимо строить отношения на «примирительных» началах. В отказе от всех форм преследования наиболее либеральной части церковных учёных виделся определённый выход из сложившейся тупиковой ситуации. Более того, анализ некоторых статей позволяет автору говорить, что Н.П. Гиляров-Платонов ещё в конце 60-х гг. XIX в. поднимал вопрос о расширении прав старообрядцев, в частности дарования права на образование. Исследования В.Н. Водолазко, наряду с прочим, ценно тем, что озвучивает тот факт, что в среде профессуры МДА в исследуемый период имело место суждение о необходимости расширения прав старообрядцев.
Статья Г.П. Муравьёвой «Нахождение П.И. Мельниковым рукописи «Сказания о белокриницкой митрополии»»(43) посвящена деятельности такого известного исследователя старообрядчества как П.И1 Мельников-Печёрский в бытность его чиновником МВД. Основанная на анализе архивных документов эта публикация ценна, прежде всего, тем, что вскрывает характер и специфику работы государственного чиновничества середины XIX века как в борьбе со старообрядчеством в целом, так и с распространением старообрядческой, в том числе исторической, литературы. Характеру концепции старообрядчества П.И. Мельникова в более позднее время посвящена статья В.Ф. Соколовой «Старообрядцы и старообрядчество в оценке П.И. Мельникова-
9 Печёрского»(44). Достаточно подробно в статье прослежена эволюция взглядов исследователя на староверие.
Процесс формирования и развития взглядов В.О. Ключевского на церковный раскол сер. XVII в. и старообрядчество анализируются в статье А.В. Антощенко (45). При этом видится ценным, что автор рассматривает этот процесс в тесной связи с изменением мировоззрения великого историка, его представлений о предмете и методе истории. В ходе исследования А.В. Антощенко выделяет идейную основу концепции раскола В.О. Ключевского, которой выступает «народно-психологическое настроение», характеризуемое «латинобоязнью». В то же время раскол рассматривался историком в контексте соприкосновения двух влияний: византийского (церковного) и западного (государственного). Наряду с прочим, любопытна констатация факта, что в своей авторской разработке проблемы раскола В.О. Ключевский с одной стороны опирался на труды автора официально-церковного направления отечественной историографии П.С. Смирнова, а с другой - вёл скрытую полемику с другим церковным историком — профессором Н.Ф. Каптеревым. Последнее обнажает факт взаимовлияния официально-церковной и светских концепций вопроса, а также степень интереса знаменитого историка к разработкам своих церковных коллег.
В статье Т.А. Мошиной «Василий Кельсиев о старообрядцах. К эволюции
взглядов»(46) рассматривается интереснейший вопрос попыток общественных
деятелей привлечь широкие массы старообрядцев к политической борьбе с
российским самодержавием. Приводится любопытный фактаж об
агитационной деятельности русского лондонского эмигрантского центра в
среде старообрядцев, как на территории Российской Империи, так и в
заграничных центрах. Интересен тот факт, что представители
революционного движения часто считали старообрядчество «резервом революции».
Творчеству одного из идеологов и наставников страннического согласия посвящена статья Е.В. Прокуратовой «Сочинения М.И. Залесского как источник по изучению истории страннического согласия на рубеже XIX-XX вв.»(47). Автор этой публикации разделяет письменное наследие старообрядческого писателя на типологические группы, подробо рассматривает его автобиографию, которая является ценным источником по истории страннического согласия. Также любопытено озвучение факта проведения странниками подпольных соборов во 2 половине XIX — нач. XX вв. Анализируя стиль сочинений и манеру подачи материала, автор прослеживает изменение характера отношений внутри одного из известных старообрядческих согласий. Опираясь на произведения старообрядческого писателя исследовательница предпринимает попытку реконструировать не только быт и уклад жизни староверов-странников, но и особенности бытования историографической традиции среди странников Русского Севера.
Обращает на себя внимание фундаментальный труд Н.Ю. Бубнова
«Старообрядческая книга в России во второй половине ху 11 в.»(48), в которой
автор, опираясь на широкий круг старообрядческих литературных источников, рассмотрел истоки, историю формирования, основных авторов и основные школы старообрядческой литературы первых десятилетий существования движения. Эта книга является комплексным источниковедческим и текстологическим исследованием старообрядческой рукописной книги второш половины XVII века. Исследование старообрядческой письменности источниковедческими, литературоведческими и книговедческими методами в рамках комплексного подхода позволил автору осмыслить староверческую литературу в контексте породившей её эпохи, проследить как её истоки, так и основные вехи её влияния на развитие литературно-публицистической традиции в русской культуре. В этом труде, кроме прочего, нашёл своё отражение анализ исторических воззрений авторов складывающегося тогда старообрядческого направления историографии. Это народное «крестьянско-демократическое» направление, развивающееся по своим законам и
противопоставившее себя «придворной», а потом дворянской господствующей культуре, предстало элементом «параллельной» неофициальной народной культуры. В итоге, как отмечает этот исследователь, старообрядческая литература наряду с сохранением древнерусской литературной традиции стала выразительницей настроений русского крестьянства. Она, по мнению учёного, является важной частью культурного наследия, оказавшей заметное воздействие на российского читателя «как непосредственно, так и через посредство литературных реминисценций русских писателей XVIII-XX вв.»(49). Развивая методы изучения старообрядческой литературы и дистанцируя её от дораскольной, Н.Ю. Бубнов в своём исследовании рассматривает в основном оригинальные старообрядческие произведения, то есть оригинальные сочинения старообрядческих писателей «и лишь некоторые из сочинений древнерусской традиции, приспособленные к идеологической системе старообрядчества и «работающие» на неё»(50). Также в работе решается ряд важнейших проблем методов исследования, клиссификации, периодизации и интерпретации памятников старообрядческой литературы второй половины XVII века. В целом, труд Н.Ю. Бубнова внёс неоценимый вклад в дело исследования истории старообрядческой литературы в целом и старообрядческой историографии в частности в начальный период её существования.
Исследованию старообрядческой историографии в xylll столетия,
связанную, прежде всего, с деятельностью выговской литературной школы, посвящена книга Н.С. Гурьяновой «История и человек в сочинениях
старообрядцев xylll века»(51). В этом основательном исследовании, при
анализе основных сочинений и жанров, рассмотрена эволюция теоретических принципов и их практическая реализация в развитии старообрядческой историографии того периода. Особое внимание исследовательница уделила теоретическим представлениям старообрядцев об историческом времени, о таких понятиях как «история», «историческое повествование», которые нашли
12 своё отражение в творчестве старообрядческих риториков. В ходе исследования Н.С. Гурьянова рассмотрела процесс реализации этих воззрений на практике, при создании старообрядческих исторических трудов. Глубокому анализу в книге подвергаются как известные ранее исторические произведения созданные в Выговской литературной школе (такие как «История Выговской пустыни» и «Исповедь» Ивана Филиппова, «История об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова, Выго-Лексинский летописец и т.п., так и вновь вводимые в научный оборот). В ходе своего исследования Н.С. Гурьянова пришла к выводу, что старообрядцы не только сохранили древнерусские традиции, но и развили их в условиях Нового времени, в иной культурной ситуации. Теме изучения исторической схемы выгорецких большаков посвящена статья P.O. Крамми (52).
Из работ, посвященных истории-отечественной исторической мысли о
старообрядчестве во 2 пол. ХІХ — нач. XX вв., глубиной исследовательского
анализа и вкладом в научную разработку темы, выделяются труды А.С. Маджарова, Е.А. Вишленковой, О.П. Ершовой и В.В. Молзинского.
Диссертация Е.А. Вишленковой (53) посвящена исследованию проблемы изучения староверия таким известным русским историком, как А.П. Щапов. В ней рассматриваются официальная концепция старообрядчества, актуализация проблемы в осознании российской интеллигенции, формирование и развитие взглядов на явление А.П. Щапова, место его концепции в отечественной историографии проблемы. В первой главе, наряду с прочим, дано обстоятельное описание истории изменения смысловой нагрузки терминов «раскол» и «старообрядчество». Рассматривая официальную концепцию старообрядчества, эта исследовательница пишет, что она явилась результатом синтеза противостарообрядческой политики правительства и версии, разработанной авторами официально-церковной историографии. Согласно ей
*
«Изначально они были взаимосвязаны и взаимозависимы: правительственные установки влияли на характер церковных исследований, а те в свою-очередь служили обоснованием государственной политики»(54). В то же время, по
13 мнению Е.А. Вишленковой именно чиновникам МВД принадлежит пальма первенства выделения в старообрядческом движении социального аспекта. Именно «Отчёт» П.И. Мельникова, по утверждению этой исследовательницы, «заставил А.П. Щапова на многое в истории раскола взглянуть иначе»(55) и «в какой-то мере послужил катализатором для создания щаповской версии раскола»(56). Исследуя наследие А.П. Щапова, исследовательница выделила три последовательно сменяющие друг друга этапа эволюции его взглядовна явление и пришла к выводу, что характер деятельности великого историка способствовал формированию в российском обществе буржуазного типа мышления в вопросах веротерпимости, а это, в свою очередь, оказало влияние на политику правительства в отношении старообрядцев.
На качественно новый уровень осмысление наследия А.П. Щапова поднято в трудах А.С. Маджарова. Этот исследователь в своих книгах «Афанасий Щапов»(57), «Эволюция демократического направления в русской
историографии 50-70-х гг. ХІХ в.»(58) и многочисленных статьях (59) подверг
идеи известного историка глубокому анализу на концептуальном уровне. Исследовав широкий круг источников, этот исследователь выделил ценности, базовые понятия, метод исследования присущие концепции А.П. Щапова, достаточно подробно им изучены истоки её формирования; процесс становления, структура и генезис. Согласно исследователю, к собственной концепции историиг России А.П. Щапов шёл в процессе изучения старообрядчества; Кроме того, А.С. Маджаров подверг серьёзному исследовательскому анализу официальную и официально-церковную
концепции вопроса во 2 пол. ХІХ в., выделив ценности их авторов и
методологические особенности их трудов.
Взглядам А.П. Щапова на внутреннее развитие старообрядческой общины посвящена статья О.В: Бураевой (60). В ней исследовательница подвергла серьёзному анализу взгляды известного историка на старообрядческую общину, историю её формирования, причины и ход её
14 генезиса. Кроме того, в рамках этой статьи О.В. Бураева подвергла серьёзному компаративному анализу концепции старообрядчества А.П. Щапова и Н.И. Костомарова, что позволило ей придти к достаточно любопытным выводам.
Попытка комплексного подхода к историографии старообрядчества
во 2 пол. ХІХ — нач. XX вв. совершена в диссертации и книге
О.П. Ершовой (61). Исследуя историю взаимоотношений старообрядцев и власти, эта исследовательница уделила большое внимание историографии проблемы, что видится правомерным. Не секрет что именно историография с одной стороны отражала характер отношений в обществе, а с другой стороны определённым образом влияла на них. Исследуя дореволюционную историографию проблемы, О.П. Ершова в разной мере уделила внимание авторам официального, официально-церковного, демократического, народнического и революционно-демократического направлений. Подчинённость историографического обзора основной теме исследований, в ходе которых автор стремилась вскрыть характер отношений властей и представителей оппозиционного старообрядческого движения, привёл к его определённой ограниченности. В то же время крайне мало, на наш взгляд, было обращено внимания на авторов старообрядческого направления историографии, что, впрочем, можно объяснить формулировкой темы исследования.
Фундаментальностью подхода и всеохватностью формулирования темы исследования характеризуются диссертация и книга В.В. Молзинского (62). Исследования этого учёного направлены «на изучение не столько истории становления старообрядчества, сколько самого исследовательского процесса развития объективных знаний о его событиях, об идейно-нравственной стороне учения «старой веры», на анализ явлений научной мысли, ставших вехами на пути превращения «замкнутой» системы духовных начал старообрядчества в достояние русской общенациональной культуры»(63). В рамках своих работ этот исследователь в той или иной мере рассмотрел
15 развитие взглядов на старообрядческое движение 2 половины ху 11 в. в трудах авторов практически всех основных направлений отечественной историографии вопроса от сер. xyll в. до 90-х гг. XX в. Этим автором на
высоком научном уровне проводится анализ и подробное рассмотрение генезиса содержательности взглядов историков старообрядческого, официального, официально-церковного, демократического, народнического, революционно-демократического, марксистского направлений. Выделение концептуальных особенностей построений авторов разных направлений сопровождается выяснением меры и характера влияния разных исследовательских направлений на развитие отечественной исторической мысли и отечественную культуру в целом. Согласимся с мнением этого исследователя, что «Объективный анализ данного явления подразумевает необходимость синтезирования тех достижений, что осуществлены учёными разных направлений»(64). Характерно, что этот автор широко привлекает примеры влияния истории и историографии старообрядческого движения на отечественное изобразительное, музыкальное, театральное и др. искусство. В то же время, смещение исследовательского интереса этого автора к отражению в отечественной литературе процесса раскола и первых десятилетий существования старообрядчества, наряду с обще-обзорным характером работы (идущим от широты темы исследования), закладывают базу для более подробного, глубокого исследования развития концепции старообрядчества в те или иные периоды как в рамках отдельных направлений, так и в системных отношениях между ними. Как пишет В.В. Молзинский: «Необходимо дальнейшее изучение историографии старообрядчества, составившей заметный пласт отечественной культуры, который требует всестороннего и объективно-непредвзятого рассмотрения, дистанцированного от прагматических задач и установок государственно- или церковно-политического плана»(65).
В целом, состояние научной разработанности темы характеризуется, с одной стороны, накоплением предыдущими исследователями аналитического материала об отдельных авторах, школах, направлениях. Количественному накоплению сопутствовало качественное осмысление, приведшее к выделению основ разных концепций вопроса заключённых, прежде всего, в ценностно-понятийном аппарате последних. На базе этих наработок проведены попытки систематизации всего историографического потока, с выявлением тенденций и характера развития. С другой стороны, при достаточно глубокой разработке отдельных направлений (например - демократического, связанного с именем А.П. Щапова), остаются поверхностно, обзорно исследованными другие направления отечественной мысли о старообрядчестве. В силу объективных причин предыдущим исследователям не были доступны труды целого ряда историков (прежде всего старообрядческого направления историографии). В то же время у ряда направлений (прежде всего, официально-церковного и старообрядческого) практически неисследованными остаются вопросы существования и развития в их рамках концепции старообрядчества. Именно глубокий анализ концепции, её истоков, основ, ценностей, базовых понятий, а также метода исследования, на наш взгляд, должен реализовать следующий' шаг в исследовании проблемы и дать ответы на многие пока неразрешённые вопросы.
Объектом исследования- в диссертации выступает историческая литература о старообрядчестве и, прежде всего, труды авторов официально-церковного и старообрядческого направлений отечественной историографии.
Предметом исследования выступает процесс развития концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной исторической мысли. Исследуется историческая и историографическая среда, факторы влияния, исходное состояние, ценностно-понятийная составляющая, методологическая составляющая, характер,, динамика, тенденции и результаты процесса развития концепции старообрядчества в рамках этих направлений. Также выясняется роль этого
17 процесса в определении места религиозно-церковных направлений в общем потоке историографии проблемы и отражение в его ходе эволюции взаимоотношений разных групп в условиях расколотого общества. Концепция старообрядчества понимается автором как система взглядов на это неоднозначное явление, выраженная в данном случае в исторической литературе.
Хронологические рамки исследования - с середины ХІХ в. до
революций 1917 г. Именно в этот период реализовывалось достаточно серьёзное развитие российского общества и старообрядчества как его своеобразной части, что нашло своё отражение в динамике, характере и результатах развития концепции вопроса в исследуемых направлениях отечественной историографии. Нижняя граница данного периода определяется переходом российского общества к новым, более развитым формам экономических и социальных отношений (особенно после отмены крепостного права), которые в большей мере позволяли реализовать творческий потенциал как целых социальных (и социо-конфессиональных) групп, так и отдельной личности. Верхняя граница периода обусловлена социальными потрясениями - революциями, которые в корне изменили экономическую, политическую, социальную, культурную обстановку в стране, что напрямую отразилось на жизни разных конфессий и научного мира.
Территориальные рамки исследования - Российская Империя в её дореволюционных границах. Кроме того, к территории, где протекали исследуемые процессы, примыкает ряд заграничных издательских центров в Англии, Германии, Австро-Венгрии и Румынии в которых представителями разных направлений отечественной историографии велась достаточно активная исследовательская и издательская работа.
Цель исследования. В данном исследовании ставится цель проследить процесс развития концепции старообрядчества в трудах авторов официально-церковного и старообрядческого направлений отечественной историографии с учётом всех основных исторических и историографических, внешних и
18 внутренних факторов влияния на него. Данная цель достигается постановкой и решением следующих задач:
Определить причины роста интереса к старообрядчеству в
отечественной науке исследуемого периода. Исследовать исторические
факторы развития российского общества и старообрядчества во 2 пол.
ХІХ - нач. XX вв., оказавшие наибольшее влияние на развитие
концепции вопроса в отечественной историографии того периода.
Рассмотреть основные светские концепции вопроса, возникшие и развившиеся в исследуемый период, выступившими историографическими факторами влияния на процесс развития концепции старообрядчества в рамках религиозно-церковных направлений исторической мысли.
С помощью привлечения биографических данных выяснить вопросы условий формирования воззрений разных авторов и выяснить состав авторского корпуса исследуемых направлений историографии вопроса.
Рассмотреть процесс развития концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях историографии. Его характер, динамику, тенденции и основные результаты. Выявить основные этапы развития концепции старообрядчества в этих двух направлениях в рамках исследуемого периода.
Рассмотреть развитие официально-церковной концепции вопроса, как выражение изменения отношения к явлению в обществе и официальных кругах. Рассмотреть развитие старообрядческой концепции вопроса, как выражение изменений в самосознании авангарда старообрядческого движения. Выявить меру дистанцированности концепций авторов этих направлений и меру их взаимовлияния.
Попытаться ответить на вопрос: почему концепция старообрядчества в рамках этих направлений развивалась именно так, а не иначе?
Выявить роль процесса развития концепции старообрядчества в этих двух религиозно-церковных направлениях в определении их места в общей историографии вопроса того периода.
Рассмотреть не только влияние развития общества и исследуемого явления на историографию, но и обратную связь — влияние историографии вопроса на ситуацию в обществе.
Теоретико-методологическую основу исследования составили принципы научной объективности и историзма. В работе используется комплексный подход к изучению объекта и предмета исследования, который предполагает изучение поставленной проблемы с учётом общего исторического развития науки и общества в период, определённый хронологическими рамками. Комплексному анализу исследуемого вопроса сопутствовало использование как основных системного научного, историко-сравнительного, историко-диалектического, конкретно-исторического, дедуктивного, индуктивного методов, а также методов восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Синтез этих научных методов, наряду с исследовательским синтезом результатов авторских исследований, позволили получить общую объективную картину процесса развития концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии.
Автор рассматривает явления и процессы прошлого в их существенных связях, с точки зрения их генезиса и развития, стремясь опираться только на существенные, достоверные исторические факты и оценивать события, исходя из объективных реалий прошлого. Исследуемые процессы рассматриваются во всём их многообразии, разносторонности и взаимосвязи, в непрерывном изменении и развитии.
Методология научного познания исторических явлений и процессов определяет необходимость всесторонности их исследовательского анализа, с опорой на лучшие достижения учёных разных направлений и школ.
Источниковый базис исследования составляют разнообразные архивные и литературные источники. Комплекс литературных источников, составляющих основу исследования, в разной мере представлен в фондах Российской Государственной библиотеки, Публичной Исторической библиотеки, библиотеки ИНИОН, Научной библиотеки ИГУ, Иркутской областной библиотеки им. Молчанова-Сибирского, библиотеки Покровской общины РПСЦ г. Иркутска, а также ряда частных библиотек. Использовавшиеся архивные материалы, в силу специфики темы исследования, играющие вспомогательную роль, отложились в фондах Государственного Архива Иркутской области (ГАИО).
1) Источниковую основу исследования составляет отечественная:
историческая литература о старообрядчестве, вышедшая с сер. ХІХ в. по 1917
г. Труды светских авторов, писавших в исследуемый период о явлении,
исследуются с точки зрения познания историографической ситуации и
выделения историографических факторов влияния на развитие концепции
старообрядчества в религиозно-церковных направлениях исторической мысли
того периода. Их характеризует: во-первых, относительная
дистанцированность от исторического спора, ведущегося авторами
религиозно-церковных направлений историографии вопроса (что позволяло со
стороны оценивать историю движения), а во-вторых, широкий спектр
исследовательских мнений и как следствие - наличие целого ряда направлений
и школ в исследовании проблемы (как официальных, так и оппозиционных),
различающихся по признаку базовых ценностей, понятий, целей и метода
исследования, и как следствие - разницы в результатах интерпретации истории
старообрядческого движения. Из светского направления историографии
вопроса исследуются, прежде всего, труды авторов официального,
демократического, либерально-народнического, революционно-
демократического и марксистского направлений.
Специфика объекта исследования определяет как основные источники труды о старообрядчестве авторов официально-церковного и
21 старообрядческого направлений. При этом автор не ставит своей целью охватить все публикации авторов этих направлений, посвященные расколу и старообрядчеству. Нас, прежде всего, интересуют опубликованные работы исследователей, отражающие: концептуальные особенности взглядов авторов, этапы становления, существования и развития официально-церковной и старообрядческой концепций вопроса. Чаще всего это работы, внёсшие существенный вклад в развитие концепции старообрядчества, как в рамках своего направления, так и в рамках всей историографии вопроса. Это труды авторов официально-церковного направления: Д. Ростовскиого (66), Платона Левшина (67), А.И. Журавлёва (68), Макария (Булгакова) (69), Филарета (Гумилевского) (70), И. Нильского (71), Н.М. Благовещенского (72) Н.И. Ивановского (73), П.В. Знаменского (74), Н.И. Субботина (75), И.Я. Сырцова (76), И.М. Громогласова (77), Е.Е. Голубинского (78), И. Стрельбицкого (79), Н. Плотникова (80), П.С. Смирнова (81), Н.Ф: Каптерева (82). И труды авторов старообрядческого направления отечественной исторической мысли: П.О. Любопытного (83), И.Г. Кабанова (84), Арсения Уральского (Онисима Швецова) (85), В.М. Карловича (86), И.К. Быковского (87), Д.С. Варакина (88), еп. Михаила (Семёнова) (89), СИ. Быстрова (90), В. Сенатова (91), И.А. Кириллова (92), Ф.Е. Мельникова (93). Надо сказать, что труды Арсения Уральского, еп. Михаила, Д.С. Варакина, СИ. Быстрова, Ф.Е. Мельникова, в силу своей труднодоступности, никогда до этого не подвергались системному историографическому анализу. К специфике трудов официально-церковных и старообрядческих авторов можно отнести определённую эклектичность. Последняя характеризуется совмещением собственно историко-научных разработок с решением полемико-богословских вопросов. Подобная ситуация сложилась при влиянии и отражала ситуацию исторического спора об обряде и форме веры, как основной теме трудов авторов этих двух направлений. При этом труды церковных авторов характеризует «официальность» их взглядов, а труды авторов-старообрядцев - оппозиционность. В канве изучения этих
22 источников автором выделена и исследована такая специфическая группа источников, как учебники по «расколоведению», которые характеризует строго последовательное «академическое» изложение официально-церковной концепции вопроса.
К эпистолярным источникам исследования можно отнести письма старообрядческих авторов еп. Арсения Уральского (Онисима Швецова) (94) и переписку ректора Казанской духовной академии с архиепископом Иркутским и Верхнеленским Тихоном (95). По ним можно судить об обстановке, в которой писали авторы и об их морально-психологическом состоянии на тот момент.
Источниками, позволяющими лучше понять дух времени и характер отношений на межличностном уровне являются мемуары В.П. Рябушинского (96) и П.А. Бурышкина (97). Воспоминания этих авторов позволяют в той или иной мере изучить этику, бытовавшую в исследуемый период в старообрядческих купеческих кругах, что для нашей работы представляется достаточно ценным. Кроме того, мемуары, особенно второго автора, позволяют исследовать вопрос существования старообрядческих торгово-промышленных династий, как экономического авангарда старообрядческого мира, оказавшего определённое влияние на развитие концепции старообрядчества в историографии.
Источниками, позволившими более или менее подробно изучить биографии представителей авторского корпуса исследуемых направлений исторической мысли стали справочные издания «Профессура МДА в
начале XX века»(98) и «Старообрядчество. Лица, события, предметы и
символы»(99);
5) В отдельную группу выделяются материалы по истории староверия,
опубликованные в исследуемый период разными авторами (Н. Поповым (100),
Н. Субботиным (101) и др.), которые определённым образом влияли на
историографическую ситуацию и процесс развития концепции вопроса в
исследуемых направлениях исторической мысли. Динамику роста количества
23 публикаций по проблеме (как проявление роста интереса к явлению) и их темы позволяет исследовать такие источники, как указатели литературы о старообрядчестве, в частности указатель Ф. Сахарова (102).
Анализу законодательной системы и внутренней политики правительства по отношению к старообрядчеству способствует обращение к сборникам законодательных актов. Специфика темы определила сборник А.Введенского (103) как оптимальный для рассмотрения правового поля исследуемого периода.
Оппозиционно-законодательными актами можно назвать такую специфическую группу источников, как постановления старообрядческих соборов (104), проходивших в исследуемый период. Исследование последних помогает лучше вникнуть в историю староверия* тех лет, узнать насущные вопросы, волновавшие тогда его адептов, узнать характер их отношения к другим согласиям движения, к официальной церкви и государству.
8) Из архивных материалов автором использовались дела, отложившиеся в
фондах ГАИО и, прежде всего, в 50-м - фонде Иркутской Духовной
Консистории. Это как указы Синода, позволяющие лучше понять характер
политики официальной церкви по отношению к старообрядчеству, так и
внутренние документы консистории по разным делам. Последняя группа
материалов представляет особый интерес, так как в ней, кроме прочего,
отразилось фактическое отношение церковных чиновников к вопросу
(особенно после 1905 г., когда юридически староверие было признано, а
фактически с ним продолжали бороться).
Научная новизна, выносимая на защиту, обусловлена, прежде всего, неисследованностью сформулированной темы. В исследовании историография вопроса рассматривается в историческом контексте, в прямой связи с историей российского общества того периода. Исследуются основные исторические и историографические факторы, повлиявшие на развитие концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии. Причём, впервые эти
24 направления подвергаются компаративному анализу и рассматриваются дистанцированно, опосредовано от светских направлений (при учёте влияния последних).
В рамках исследования исторических факторов, оказавших влияние на процесс развития концепции вопроса в этих двух религиозно-церковных направлениях, системно изучаются вопросы идеологии, правового положения, экономической и общественной деятельности старообрядцев в тот период. Даётся принципиально новая формулировка старообрядчества, отражающая содержательную суть основ и характера исторического развития явления. Исследуются вопросы старообрядческой этики, как компонента старообрядческой культуры, во многом ставшего залогом сохранения и развития староверия, что в свою очередь повлияло на развитие концепции вопроса в историографии. Также решаются некоторые проблемы компаративного анализа старообрядчества, протестантизма и конфуцианства. Объясняются причины всплеска исследовательского интереса к явлению в исследуемый период, которые выводятся из объективно-исторических процессов, идущих в тот период в стране, из анализа состояния российского общества и роста влияния в нём выходцев из старообрядчества.
Автором вводится в научный оборот ряд новых исторических и историографических источников. Наряду с уже достаточно известными науке историками явления, анализируются концепции известных, но мало исследованных авторов (И.Г. Кабанова (105), Н. Попова (106), И. Стрельбицкого (107), Н. Плотникова (108) и др.) и, что особенно важно, впервые проводится системный историографический анализ целого ряда исторических концепций явления, выраженных в трудах авторов (прежде всего старообрядческого направления историографии), которые до недавнего времени были труднодоступны и часто совершенно неизвестны современной научной мысли. Благодаря деятельности ряда издательств эти произведения переизданы и требуют профессионального исследования. Это, прежде всего, труды: еп. Арсения Уральского (Онисима Швецова) (109), еп. Михаила
25 (Семёнова) (ПО), Д.С. Варакина (111), СИ. Быстрова (112), Ф.Е. Мельникова (113). Наряду с исследованием развития концепции старообрядчества на историографическом уровне, уделяется внимание её бытованию в жизни, в среде официального духовенства и в старообрядческой среде. Отношение к вопросу первых исследуется на базе анализа архивных материалов и, прежде всего, внутрикорпоративных церковных документов. Концепция староверов исследуется на базе анализа постановлений старообрядческих соборов (которые можно назвать внутрикорпоративными старообрядческими документами), имевших место в тот период. Наряду с выделением деяний старообрядческих соборов, как особого источника по истории развития концепции вопроса в старообрядческой среде, автором выделяется и исследуется такой специфический источник по истории развития концепции старообрядчества в официально-церковной историографии, как учебники по «Истории церкви» и особенно — учебники по «расколоведению». Последние выражают концепцию вопроса, принятую на официальном уровне, в наиболее сжатом, «концентрированном» виде.
Историографический материал, в виде наследия историков разных школ и направлений, исследуется автором на концептуальном уровне, с выявлением ценностей, базовых понятий и основ методологии. Даётся своя периодизация развития официально-церковной и старообрядческой историографии вопроса в исследуемое время. Широко привлекаются и анализируются биографические данные авторов, что позволяет лучше понять условия формирования их взглядов и, таким образом, глубже понять основы их концепций. Причём делается попытка не только осветить как писали о старообрядчестве авторы этих двух направлений отечественной историографии, но и ответить на вопрос почему так писали. В рамках поиска ответа на этот вопрос в исследовании решается проблема соотношения официально-церковного и старообрядческого направлений историографии раскола и старообрядчества, как самых старых и религиозно-церковных. Выясняется их специфика, мера общего и разного, а также их место в общей историографии вопроса. Проведён системный анализ
26 развития концепции старообрядчества в этих направлениях во 2 половине ХІХ
- начале XX вв. как по отдельности, так ив сравнении. Выделены исходное
состояние, причины, ход, характер, тенденции и основные результаты этого процесса. Выявлено выделение в исследуемый период либеральных направлений в этих направлениях исторической мысли, с последующим их сближением между собой в ходе модернизации концепций под влиянием исторических и историографических факторов. Как признак либерализации, в частности части старообрядческого движения, выявлено преодоление «согласиецентризма» в рамках трудов либерально настроенных авторов старообрядческого направления и как следствие — появление в исследуемый период общестарообрядческих трудов. Также, в ходе изучения старообрядческого направления историографии, выявлено определённое отличие концепции представителей старообрядческой иерархии и староверов, к иерархии не принадлежащих (мирян). В ходе исследования определён характер обратной связи развития концепции старообрядчества в историографии на историческую ситуацию.
Теоретическая и практическая значимость работы определяется, по мнению автора, во введении в научный оборот ряда новых и малоизученных источников, серьёзной научной разработкой вопросов развития концепции старообрядчества в рамках официально-церковного и старообрядческого направлений историографии, результаты которой могут использоваться в дальнейшем изучении, как истории старообрядчества, так и его историографии. Материалы данного исследования могут быть использованы при создании учебных курсов, спецкурсов, пособий и программ изучения историографии вопроса, истории научной мысли, истории староверия, истории межконфессиональных отношений, истории разных аспектов отечественной культуры, а также при написании научных работ по проблеме в целом.
27 Аппробация работы. Основные положения исследования сообщались в форме научных докладов в рамках участия в ряде конференций, чтений, семинаров и изложены в следующих публикациях:
1. Костров А.В. Клерикально-охранительная и демократическая
концепции старообрядчества в отечественной историографии второй
половины ХІХ в. // История, культура и язык старообрядцев Забайкалья: Тез.
per. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд. Бур.ГУ, 2000. - С. 14-17.
2. Костров А.В. Официально-церковная концепция старообрядчества в
отечественной историографии 2 половины ХІХ в. // Старообрядчество:
история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: Мат-лы 3 межд. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд. БНЦ СО РАН, 2001. -С. 16-18.
Костров А.В. К вопросу о научной новизне в исследовании творчества А.П. Щапова.// «История России» А.П. Щапова и история России: Первые Щаповские чтения: Мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф.. — Иркутск: Оттиск, 2001.-С. 40-45.
Костров А.В. Старообрядческие соборы второй половины XIX - начала XX в. как пример сохранения русским народом принципа соборости. // Сословное (народное) представительство и самоуправление в России XVI — начала XXI века: Третьи Щаповские чтения: Мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф. - Иркутск: Оттиск, 2003. - СП6-19.
5. Костров А.В. Вклад исследователя Н.И. Ивановского в развитие
официально-церковной концепции старообрядчества. // Старообрядчество как
историко-культурный феномен: Мат-лы Международной науч-практ. конф. -
Гомель: Изд-во ГГУ, 2003. - С. 128-131.
Материалы и результаты исследования использовались автором при чтении курсов «Отечественная историография» студентам ИГУ.
Структура диссертации: введение, 3 главы, заключение, примечания, список использованных источников и литературы.
Компоненты старообрядческой культуры, повлиявшие на развитие явления в исследуемый период
Период отечественной истории от сер. XIX в. до 1917 г. ознаменован интенсивным развитием старообрядческого предпринимательства. Представители многих известнейших торгово-промышленных династий (Морозовы, Солдатенковы, Третьяковы, Гучковы, Хлудовы, Алексеевы, Громовы, Зимины, Благины и мн. др.) по своей конфессиональной принадлежности были старообрядцами. Как писал В.В. Андреев: «В течение
XIX века, ив особенности около времени освобождения крестьян, главные
русские капиталы скапливаются преимущественно в руках последователей раскола»(1). Было ли это случайным? Думаем, что нет. Подъём старообрядческих предпринимателей и купеческих династий был видимым показателем определённых успехов старообрядчества в целом и, прежде всего, в лице старообрядческого крестьянства. Как отмечал современник тех процессов В.П. Рябушинский: «Почти все без исключения видные московские купеческие фамилии — крестьянского происхождения»(2). Кстати, именно московское купечество может служить одним из примеров успеха старообрядческого предпринимательства. Московские купцы-староверы стали видимой вершиной айсберга старообрядческого мира в тот период, его экономическим авангардом. Москва как и прежде оставалась одним из крупнейших центров экономической (и прежде всего торгово-промышленной) активности староверов. В то время как «Петербург в отличие от Москвы, Нижнего Новгорода или городов Русского Севера не был столь характерен для старообрядческого предпринимательства» ). Что, наряду с прочим, объясняется наличием в столице большего полицейского надзора. Старообрядческие предприниматели в течении означенного периода начинали играть всё большую роль в экономической, культурной, политической жизни страны. Уже к началу XX столетия многие важнейшие отрасли отечественной промышленности были сосредоточены в руках старообрядцев-миллионеров. Прежде всего, старообрядческие капиталы доминировали в лёгкой промышленности. Подавляющее большинство текстильных предприятий Москвы и Московского промышленного центра было создано на средства староверов. Например, в шерстоткацкой промышленности Москвы они контролировали почти 50 процентов производства (4). Крупные капиталисты-старообрядцы обладали огромными состояниями. Примером может служить сумма годового производства предприятий СТ. Морозова, которая в 1913-1914 гг. составила 102 млн. руб. Другой известный выходец из старообрядческой среды - П.П. Рябушинский имел капитал в 20 млн. руб. Его годовой доход только за 1915 г. составил 326 913 руб. (5).
В целом по данным исследователя А.В. Дулова, в начале XX века в Российской Империи удельный вес старообрядцев состовлял четверть от всего православного населения страны, то есть более 20 млн. человек (6). Не будучи большинством населения, старообрядцы (в частности в Санкт-Петербурге) обладали большей деловой активностью, чем представители других конфессиональных групп населения, в том числе «были более активными, чем иудеи и протестанты»(7), которые как раз известны своими успехами на поприще капиталистической экономики. Деловая активность старообрядцев проявлялась не только в столице и больших городах, но и в деревне — основном оплоте «старой веры». В связи с этим представляют интерес данные, рассчитанные по статистическим сводкам 50 губерний Европейской России. Согласно им, в 1905 году на один старообрядческий двор приходилось в среднем 5,4 десятины купленной земли, в то время как на один нестарообрядческий двор - в среднем 1,1 десятины (8). Что может говорить об относительно высокой хозяйственно-экономической активности старообрядцев ив сельской местности. Большое влияние, как на жизнь всего российского общества, так и на жизнь старообрядцев оказали реформы 60-70-х гг. ХІХ в. и прежде всего — отмена крепостного права, освободившая творческий потенциал крестьянства (в т.ч. старообрядческого) и открывшая более широкие возможности предпринимательской деятельности. Однако нельзя сказать, что старообрядческие предпринимательство и купеческие династии (как и в других конфессиях) появились только после и вследствие реформ 60-х гг. XIX в. Определённые основы старообрядческой экономической системы закладывались ещё в первой половине xylll в., о чём писал ряд исследователей (9). И уже к середине ХІХ столетия в одном только Московском регионе старообрядцы владели «не менее 75 процентов фабричного производства хлопчатобумажных тканей, 63 процента производства шерстяных тканей, 23 процента производства сукна»(10). Что может говорить о достаточно весомых достижениях староверов в отдельных отраслях экономики ещё в дореформенный период. Реформы и последующее развитие капиталистических отношений в стране позволили старообрядческому предпринимательству подняться на качественно новый уровень. Таким образом «старообрядческое купечество богатело и становилось основой российского предпринимательства в ХІХ столетии», а социальный и экономический расцвет его «был следствием изменения внутренней политики государства по отношению к староверам (которое началось... при Елизавете Петровне или Петре 3)»(11). Изменения во внутренней политике государства и развитие капитализма были внешними причинами успехов старообрядческого предпринимательства. Но были и внутренние причины. И, прежде всего, это идеология и уклад жизни старообрядцев. Эти взаимосвязанные и взаимодовлеющие компоненты старообрядческой культуры по-новому проявили себя в условиях развития капиталистических отношений.
В идеологии старообрядцев центральное место занимает религия, которая, кроме прочего, служит для них «фактором передачи нравственных ценностей и укрепления хозяйственной инициативы»(12). Уклад жизни -это лаборатория взаимодействия традиций и новаций на религиозно-духовном, культурном и социально-экономическом уровнях. В старообрядческом укладе традиции уделено несравненно больше внимания; чем у новообрядцев. Отсюда определённая стабильность старообрядчества как явления и, в частности, под натиском испытания капитала и капиталом.
Правовое положение, экономическая и общественная деятельность старообрядцев во 2 пол. ХІХ - нач. XX вв
Правовое положение староверов. Процесс выхода старообрядцев на различные уровни экономической, культурной, социальной, политической жизни общества всегда был сопряжён с вопросом юридического регулирования их деятельности и.статуса. Будучи активной движущей силой отечественной экономики и культуры (в исследуемый период), староверы постоянно в той или иной мере сталкивались с официальным ограничением их прав вплоть до 1905 г. (а с неофициальным и после). Разноплановая активность староверов, их деятельность и её результаты со временем ушли далеко за ограничивающие рамки стереотипов общественного сознания и схем правового регулирования старообрядческого вопроса, обнаружив тем самым несоответствие последних жизненным реалиям и требованиям времени. Но так или иначе, российские старообрядцы, как и другие подданные империи, существовали не только в рамках её территориальных границ, но и в её правовом поле, что, безусловно, оказывало влияние на их жизнь.
Характер старообрядческого вопроса, как и характер отношения властей к нему, вели к тому, что проводниками государственной политики по отношению к староверию были МВД и Синод. И хотя деятельность этих двух структур различалась в силу их специфики, согласимся с мнением, что «...абсолютизировать разницу в деятельности МВД... и Синода... не следует», ибо «являясь составными частями одной гос. машины, они были подчинены общим законам»(65). Причём в решении вопросов, связанных со старообрядчеством «главная роль отводилась МВД», а другие гос. органы, в том числе Синод «свои действия корректировали с деятельностью МВД»(66). Даже суд, в частности в ХІХ в., «не выполнял в отношении старообрядцев функции правосудия, а служил лишь дополнительным орудием государственной власти»(67). Это лишний раз давало староверам повод назвать государство «антихристовым» и не стремиться жить по его чаще всего ограничительным законам, обращаясь к внутриобщинным, внутриконфессиональным принципам регулирования жизни. Однако необходимо заметить, что часто чем «ближе был чиновник к народу», то есть чем ниже был его ранг, тем менее он стремился к реализации ограничительного законодательства.
Вопросу правительственной политики по отношению к старообрядцам, в том числе развитию законодательной системы по этому вопросу в интересующий нас период, посвящено исследование О.П. Ершовой (68). Согласно этому автору, развитие законодательства по старообрядческому вопросу в первой половине исследуемого периода, характеризуется определёнными послаблениями, которые, однако, «имели лишь поверхностный характер, не затрагивая принципиальных позиций властных структур»(69). Такое положение дел сохранялось вплоть до 1905 г. Так, в 1863 г. было принято постановление, разрешающее староверам быть избранными в общественные должности волостного и сельского управления государственных крестьян, но при этом, предпочтение в избрании отдавалось последователям официального православия. Определённым шагом в направлении решения старообрядческого вопроса было учреждение в феврале 1864 г. Особого Временного Комитета «по делам о раскольниках» под руководством Министра юстиции графа В.П. Панина. Но стоит ли говорить, насколько привлечённое чиновничество было далеко от вопроса, которым занималось. Под влиянием развития старообрядческого предпринимательства и при осознании его пользы для страны появилось «Высочайше утверждённое 3 мая 1873 года мнение Гос. Совета», которое разрешило «всем вообще раскольникам производить торговлю и промыслы с соблюдением общедействующих по сему предмету постановлений»(70). Это, во-первых, легализовало достаточно развившуюся к тому времени старообрядческую экономику, а во-вторых, позволило ей развиваться дальше уже на законных основаниях.
В 1874 г. было опубликовано законоположение «О браках раскольников», согласно которому, браки между старообрядцами записывались в метрические книги и приобретали силу в гражданском отношении. Для регистрации молодым (которые нередко задолго до этого были супругами) надо было явиться в полицейский участок с двумя поручителями и дать ряд подписок. Одной из этих подписок супруги доказывали свою принадлежность к староверию с детства, то есть, что никто из них не перешёл «в раскол» из православия (что преследовалось законом). Браки между староверами и православными не регистрировались и, чтобы заключить такой брак, старообрядцу надо было перейти в официальное исповедание. Также в полиции регистрировались дети, рождённые в старообрядческих браках. Унизительность полицейского контроля вела к тому, что нередко староверы регистрировали свои браки только при крайней нужде (при решении имущественных вопросов и т.д.)..
В 1883 г. группой московских старообрядцев в Государственный совет была подана записка «о даровании столь давно ожидаемых гражданских и церковных прав». В ней они, кроме прочего, протестовали против отнесения староверов; к числу «раскольников» (т.е. еретиков) и просили разрешить устройство старообрядческих училищ, молитвенных зданий, открытых богослужений, использование своей церковной атрибутики и т.д.(71). Правительство нехотя, половинчато, но пошло навстречу староверам. 3 мая 1883 г. вышел закон, разрешающий, в частности, проведение открытых старообрядческих богослужений, при условии, однако, санкционирования их организации местной властью.
О характере действий епархальных властей можно судить по Указу Калужской Духовной Консистории 1893 г. «О мерах к ослаблению раскола и сектантства в Калужской епархии»(72), опубликованному Н.В. Зиновкиной. В этом внутрикорпаративном церковном документе, наряду с признанием того, что «плоды... миссионерской деятельности крайне не велики»(73), даётся подробно разработанная программа борьбы, как с сектантством, так и со старообрядчеством на: территории епархии. В рамках этой программы решались вопросы финансового, технического, информационного и др. обеспечения миссионерской деятельности. Обосновывалось и координировалось создание дополнительных должностей миссионеров, миссионерских библиотек, а также открытие противостарообрядческих братств. Кроме рекомендаций по противостарообрядческой деятельности, миссионерам и приходским священникам предписывалось собирать информацию о количестве староверов, о их толках и предводителях. По этому документу можно судить о достаточно разработанной системе борьбы со староверием на уровне епархий, что, однако, по свидетельству самих миссионеров давало более чем скромные результаты.
История становления и развития официально-церковной концепции старообрядчества до 2 пол. ХІХ в
История изучения старообрядчества сложна и многогранна. Один из важнейших вопросов отечественной истории на официальном уровне начал систематически изучаться только в середине XIX века, когда духовные и светские власти уже не могли демонстративно не замечать значения старообрядчества в народной жизни. Видя тщетность попыток ликвидации этого неоднозначного явления и рост его в народной среде, власти стали делать определенные попытки изучения причин и последствий раскола ХУ11 века. Но исследования эти, в силу разных причин, были предрасположены к тенденциозности и односторонности выводов. Это вытекало из целей и метода исследования, а также из социально-конфессиональной принадлежности авторов. Сам характер вопроса вел к тому, что исследователи были разделены на светских и духовных. Причем изначально приоритет в изучении раскола и старообрядчества отдавался последним.
Отношение к духовной оппозиции у представителей официальной иерархии и царской администрации сложилось уже в ходе реформ середины ХУ11 в., при первых проявлениях протеста. Уровень понимания проблемы представителями официальной партии выразил один из основных деятелей церковной рефорхмы, руководитель печатного двора в тот период, сторонник Никона, иеромонах Епифаний Славинецкий (ок. 1600-1675): «Сии - писал он о первых апологетах старообрядчества, - темным умовредная ненависти и дебелого неведения мраком душевредие омрачившеся и мысленныя очеса своя, во еже на светлую исправлений лучю не зрети, смеживше, на первопрестольнаго священноначальника злокознение роптати дерзают»( 1). Называя староверов «неучами» Епифаний говорил о них : «или умовредною завистию воздвижени, или дебелым невежеством помрачени, в пагубную роптания злобу устремляются»(2). То есть невежество и зависть к Никону -вот главные причины раскола по Епифанию Славинецкому, который, будучи теоретиком официального православия и отстаивая интересы официальной иерархии, выразил мнение, отражающее основу учения церкви об истории и сущности явления . Наряду с этим отсутствие аргументации отличает мнение этого автора и на долгое время становится отличительной чертой работ церковных исследователей проблемы.
В том же ключе писал иеромонах Симеон Полоцкий (Самуил Емельянович Ситнианович-Петровский, 1629-1680),который, имея, как и Епифаний Славинецкий белорусское происхождение, поддерживал латинские влияния и был идеологом культуры нового типа. С 1664 года он при дворе Алексея Михайловича как воспитатель царских детей. Будучи драматургом, писателем и публицистом создал ряд произведений, наиболее известные из которых: «Венец веры», «Вертоград многоцветный», «Вечеря душевная», «Жезл правления» и др.(З) Последняя книга, изданная от лица собора 1666 г., имела ярко выраженную противостарообрядческую направленность и рекомендовалась как пособие для противостарообрядческих миссионеров и через два столетия после написания. В ней автор недалеко уходит от Епифания и определяет старообрядчество как «слепоту», «безумство», «клевету безстудныя».(4)
Наряду с «Жезлом правления» Симеона Полоцкого, большую роль в становлении «клерикально-охранительной» концепции старообрядчества сыграл «Увет духовный» архиепископа Афанасия Холмогорского (Любимова). Написанный после прения о вере в Грановитой палате между патриархом Иоакимом и Никитой Суздальским (Никитой Константиновичем
Добрыниным, прозванным оппонентами Пустосвятом), этот труд долгое время (с момента создания и до недавнего времени) приписывался перу патриарха Иоакима, что было не случайно. В.В. Молзинский определяет «Увет духовный», как «один из первых образцов государственно-церковной историографии старообрядчества».(5) И действительно, эта книга выражала официальную позицию духовных и светских властей (в лице патриарха Иоакима и царевны Софьи), а прописанные в ней положения ассоциировались с проводимой политикой, поэтому ее авторство, из политических соображений фальсифицировалось. Основная причина свершения раскола и существования старообрядчества по этой книге, как и по предыдущим - «невежество» носителей «старой веры».
Митрополит Дмитрий Ростовский опираясь на труды своих предшественников и особенно на «Жезл правления» и «Увет духовный» создал новый противостарообрядческий трактат «Розыск о раскольнической Брынской вере ...»(6), которому «принято отводить особое место в становлении «обличительной» тенденции официально-церковной мысли».(7) С 1709 года эта книга рассылалась в списках, в 1745 году была напечатана и в последствии многократно переиздавалась.(8) Дмитрий Ростовский (впоследствии прославленный официальной церковью как святой) называл старообрядцев «невежами», «лишенными здравого ума» и разбирал в основном богословские вопросы, мало обращаясь к истории.
Митрополит Московский Платон (Левшин) в своей книге «Краткая церковная российская история»(9) изданной в 1805 году продолжает развивать ставший уже традиционным у церковных авторов обличительный подход к исследованию истории раскола и старообрядчества. Он, между прочим, признавал несоизмеримость трудов официальной иерархии на ниве борьбы со старообрядчеством и их результатов. Осознание практической бесполезности «Уветов», «Розысков», «Пращниц», «Увещеваний» и т.п. подталкивало автора к изучению явления и развитию концепции, но развитие это на том этапе (как и много позже) не могло выйти за рамки обличительной схемы, созданной предшественниками под влиянием правительственных и конфессионально-корпоративных интересов. Поэтому, с одной стороны, нивелируя в причинном ряду раскола значение неприязни протестующих к Никону и, тем самым делая шаг вперед, Платон, тем не менее, продолжает понимать старообрядчество как «невежество», а раскол как его результат. Староверов он называл «суеверами». Одним из самых авторитетных авторов по истории раскола в официально церковной среде как на протяжении первой половины XIX в., так и позднее, считался протоиерей Андрей Иоаннов (А.И. Журавлев, 1751-1813). Будучи выходцем из старообрядческой среды (из московских федосеевцев), женившись на последовательнице официального православия он перешел в синодальную церковь, где, наряду с прочим, занимался противостарообрядческой миссионерской деятельностью. Он был настоятелем одной из Петербургских церквей, в 1788 г. проводил миссионерскую агитацию в одном из «гнезд раскола» - Стародубье.(Ю) В 1794 году вышла его книга «Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках»(11), которая впоследствии не раз переиздавалась. В.З. Белоликов считал Андрея Журавлева «первым историком раскола».(12)
Определенный уровень знания явления изнутри наводил его на мысль о существовании исторических причин раскола церкви и народа. Двигаясь по этому пути, исследуя церковную историю, он пришел к выводу, что истоки старообрядчества кроются в движении стригольников, существовавшем в Новгородских землях задолго до раскола. Эта, вызвавшая массу споров, точка зрения показывает, между прочим, что официально-церковная концепция не стояла на месте. Она развивалась, искала пути решения проблемы, но принятая на официальном уровне идеология довлела над авторами и не позволяла подняться на более высокий уровень ее осознания. Вот и А.И. Журавлев, обращаясь в поисках причин раскола к истории духовных движений и, делая тем самым определенный шаг в сторону понимания явления, основными причинами произошедшего, как и его предшественники, считал невежество и грубость старообрядцев.
История становления, ценности и характерные черты концепции
Старообрядческая концепция, отражающая своё внутреннее видение проблемы существования староверия, появилась в ходе никоновской реформы середины ху 11 в. Она опиралась на древнерусское православное наследие и, выражая идею защиты сложившейся к тому времени традиции, причём, как религиозно-церковной (что определяюще), так и социальной, экономической, политической и культурной, имела охранительную направленность. При этом само старообрядчество было явлением творческим, стремящимся не только к сохранению своей традиционной основы, но и её логическому развитию. Эта творческая черта движения нашла своё отражение не только в сохранении древнерусской книжной традиции, но ив её развитии и подъёме на новый уровень. Поэтому старообрядческая литературная традиция (как и традиции другого плана), при достаточно выраженном консерватизме, была подвержена развитию. При этом, характер сложившихся отношений с обществом и государством делал старообрядческую концепцию оппозиционной, имеющей характер протеста по отношению к ограничивающим тенденциям. Она развивалась в прямой связи с развитием самого явления и под влиянием разных исторических и историографических факторов.
Старообрядческая литература появилась в ходе реформы патриарха Никона и была призвана доказать неправомерность этого акта. Характер отражённой в ней полемики, постоянно сопровождаемой историческими экскурсами, делал старообрядческую книгу достаточно историографичной. При этом роль, которую сыграла книга в истории движения трудно переоценить, ведь «именно старообрядческие книги, будучи размножены в большом количестве списков и распространены в народе, оказали наиболее существенное влияние на развитие как литературы и идеологии, так и старообрядческого движения в целом»(1). Основными: литературными авторитетами для старообрядческих писателей были: тексты священного писания и византийской святоотеческой литературы, ряд произведений древнерусской литературы (тексты Нила Сорского, Иосифа Волоцкого, Максима Грека, Стоглав), сборники украинско-белорусских полемических сочинений Xyl-xyll вв. (изданные в Москве в 1644 и 1648 гг. «Кириллова книга» и «Книга о вере»), а со временем и произведения самих старообрядческих писателей (2). Старообрядческая литература органично продолжала древнерусскую литературную традицию, из которой она вышла и которую стремилась сохранить. Сохранялась и система жанров, которая «стремилась при всех неизбежных новациях опираться на древнерусские традиции»(3). Мы не будем останавливаться на истории развития письменного наследия старообрядчества во 2 половине ху 11 в., достаточно подробно освещенной в последнее время в трудах Н.Ю. Бубнова (4), который рассматривает её в связи с историческим развитием самого явления, и В.В. Молзинского (5). Однако, находим необходимым обратиться к основным старообрядческим авторам того периода. - Аввакуму, Авраамию, Феодору, Неронову, Епифанию, а также Спиридону Потёмкину и Савве Романову и др.
Протопоп Аввакум (Аввакум Петрович Кондратьев, 20 ноября 1620 — 14 апреля 1682) - один из основных деятелей раннего старообрядчества (прославлен старообрядческой церковью как святой). Родился в с. Григорове Закудемского стана Нижегородского уезда в семье священника. В 21 год был рукоположен в диаконы, а позднее поставлен в священники с. Лопатицы. 1648 - 1652 гг. Аввакум провёл в Москве, где принимал участие в деятельности «кружка ревнителей благочестия». В1652 г. он послан протопопом в Юрьевец-Поволжский. В следующем году, за восстание против начавшейся реформы Никона, протопоп Аввакум был сослан сначала в Андроннпков монастырь, а потом в Тобольск. Из-за продолжающейся обличительной проповеди направленной против набирающей обороты реформы, мятежного протопопа в 1656 г. отправляют в Даурию, откуда он смог вернуться в столицу только в 1664 г., перенеся массу лишений и испытаний. В Москве его с почестями принял государь, но продолжение критики реформы привело к новому обострению отношений с властью. В августе 1664 г. Аввакум с семьёй снова был отправлен в ссылку и более года прожил на Мезени. В следующий раз он попал в столицу в 1666 г., чтобы предстать перед судом Московского собора, на котором его расстригли и предали анафеме, после чего сослали для сидения в земляной тюрьме в Пустозёрск. Но и в заключении Аввакум продолжил свою проповедь — в этот период им было создано около 40 произведений. 14 апреля 1682 г. протопопа Аввакума, вместе с его сторонниками Лазарем, Епифанием и Феодором сожгли в срубе. Всего известно около 60 произведений Аввакума, самым ярким из которых является его автобиографичное «Житие», ставшее признанным памятником отечественной литературы (6). Известны своей литературной деятельностью и соратники Аввакума, сожжённые вместе с ним Феодор и Епифаний. Феодор (Иванов) был диаконом Благовещенского собора в Кремле. Защищая «старую веру» он подал царю через его духовника челобитную «Об Аввакуме, о свободе» после чего был арестован и осужден на Московском соборе 1666 г. (7). Епифаний (прославленный старообрядческой церковью как святой) был иноком, жил в пустынях. Ок. 1667 г. он появился в Москве, где начал открыто критиковать реформаторские действия властей, вследствие чего был заключён под стражу, а позднее разделил судьбу Аввакума, Феодора и других «учителей раскола». Из его сочинений наиболее известно автобиографичное «Житие» (8). Другим известным старообрядческим писателем был Иоанн Неронов (крестное имя - Гавриил, в иночестве — Григорий, 1591-1670) - нижегородский священник, а с 1646 г. протопоп московского Казанского собора. Принимал участие в деятельности «кружка ревнителей благочестия», одним из первых выступил против реформ, за что в августе 1653 г. был арестован, лишён сана и сослан в Спасо-Каменный монастырь (на Кубенском озере). Потом его перевезли в Кандалакшский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы, откуда в августе 1655 г. он бежал в Москву, где долгое время скрывался. В этот период Неронов принял иноческий постриг. Представ перед судом московского собора 1666 г., он покаялся и принял сторону реформационной партии (9). Учеником и духовным сыном протопопа Аввакума был такой старообрядческий поэт и писатель как Авраамий (Афанасий, ум. Весной 1672). Постриженный в иноки в 1665 г., он через два года появился в Москве и возглавил старообрядческую общину, поддерживающую связь с «пустозерскими узниками». 8 февраля 1670 г. при обыске у него нашли письма Аввакума, это привело к заключению Авраамия на Мстиславском дворе. Но и в заключении он продолжал выступать против реформ и поддерживать связь с Пустозёрском. Весной 1672 г. Авраамий был сожжён на Болотной площади, находящейся напротив Кремля. Его главное произведение - историко-полемический сборник «Христианоопасный щит веры против еретического ополчения», в который, наряду с его сочинениями, вошли сочинения Аввакума, Иоанна Неронова, Феодора, выдержки из творений святых отцов и дораскольных историко-богословских произведений (10). Также в этот период творили такие старообрядческие писатели как Спиридон Потёмкин (сочинения которого предшествовали сочинениям Аввакума)(11) и Савва Романов (12). Творчество всех этих и других «расколоучителей» привело к тому, что во 2 половине ху 11 в. возникли три старообрядческих литературно-публицистических центра: московский, соловецкий и пустозерскии, историю и характерные черты традиций которых исследовал Н.Ю. Бубнов (13).
