Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Преемственность и развитие идей евразийства в этнологической концепции Л.Н.Гумилева
1. Евразийская традиция: истоки и классическое выражение 25
2. Истоки концепции Л.Н.Гумилева: интеграция традиций 35
3. Теоретические основы концепции Л.Н.Гумилева и евразийство: сходства, различия 44
4. Преемственность и развитие исторических взглядов евразийцев в этнологической концепции Льва Гумилева 69
Глава II. Современное прочтение евразийской традиции в конце XX -начале XXI вв.
1. Развитие гумилевской версии евразийства в конце XX в. 110
2. Современное научное осмысление евразийских взглядов 131
3. Отражение евразийской традиции в современной публицистике и художественной литературе 149
Заключение 178
Примечания 185
Приложение 206
Библиография 208
- Евразийская традиция: истоки и классическое выражение
- Истоки концепции Л.Н.Гумилева: интеграция традиций
- Развитие гумилевской версии евразийства в конце XX в.
- Современное научное осмысление евразийских взглядов
Введение к работе
Актуальность темы исследования. На рубеже XX и XXI вв. специфика российской цивилизации, феномен ее расположения между Западом и Востоком не только в географическом, но и культурно-историческом и общественно-политическом измерении, стали объектом пристального внимания многих российских ученых, политиков и публицистов. Актуализации этой тематики способствовали серьезные изменения в экономике, политике и культуре России конца XX в. В научной и общественной среде появилось осознание необходимости поиска новой национальной идеи, определения российской самоидентификации, своеобразия национального, государственного и общественно-политического устройства России, ее места в современном геополитическом пространстве. Обращение к наследию евразийцев 20-30-х. гг. XX в. и его трансформация в работах современных авторов ярко демонстрируют современную потребность в решении обозначенных проблем и разнообразие путей поиска ответов на них. В связи с этим важное значение приобретает историографическое изучение литературы по евразийской проблематике
Взгляд на российскую цивилизацию как евразийскую встречается в работах общественных деятелей, писателей и философов в XIX в. и ранее, но это пока только отдельные размышления, ставшие предтечей евразийства. Классическое евразийство сформировалось в начале 20-х гг. XX в. как историософская концепция и общественно-политическое движение в среде русской эмиграции. Учение евразийцев носило комплексный, системный характер и предлагало неоднозначный, но заслуживающий внимания и изучения взгляд на процессы исторического и общественного развития в России. Ученые и специалисты из разных областей знаний были объединены несколькими генерирующими идеями, где одним из главных было представление о России как особом культурном, историческом и географическом мире, не принадлежащем ни к Европе, ни к Азии, но представляющем собой совершенно самостоятельный культурно-исторический тип, «срединную цивилизацию». • В советскую эпоху под влиянием идеологических требований евразийская проблематика в российской исторической и общественно-политической мысли либо замалчивалась, либо подвергалась критике как буржуазное направление. Исключение составляют работы Л.Н. Гумилева, который один из первых в российской исторической науке обратился к их наследию. В его работах многие элементы евразийской концепции были прочитаны по-новому.
В России с конца 80-х гг. происходит нарастание интереса к историческому евразийству как движению, а также к их идеям, которые подхватываются многими современными авторами. Историографический ракурс данной работы позволяет проследить изменения в евразийстве как философско-культурном и общественно-политическом явлении в истории русской мысли на протяжении XX - начале XXI вв. Сопоставление работ и основных элементов концепции классического евразийства с работами Л.Н. Гумилева и «неоевразийцев» 90-х гг. XX в., дает возможность лучше понять феномен евразийства как в его историческом, так и современном вариантах.
Историографическое русло данного диссертационного исследования обусловлено необходимостью осмысления и использования научного и общественно-политического опыта евразийства в современных условиях, что в свою очередь дает более глубокое понимание современного состояния исторической и публицистической мысли в России.
Евразийство является одной из мировоззренческих традиций, футуристическая направленность которой, способствует ее активному оживлению в российском обществе конца XX в. Своеобразие подходов к ш решению российских проблем, многогранность евразийской традиции привели к актуализации некоторых аспектов при не востребованности других. Поэтому современное евразийство, сохраняя связь с классическим его выражением
• начала XX в., безусловно, трансформировалось, приобрело новые черты, которые требуют своего изучения.
Общепризнанный факт, что прошлое во многом определяет настоящее, делает проблему самоидентификации, восстановления прерванных традиций дореволюционной российской науки одной из важнейших задач современного научного знания. Историческое евразийство и его современная актуализация во многом реализует эту потребность.
Объект исследования в диссертации - евразийская традиция. Учитывая современную полифункциональность и многозначность термина «евразийство», автор дает свое определение понятия «евразийская традиция». Наиболее полное выражение явление, названное автором «евразийская традиция» получило в классическом евразийстве 20-30-х гг., оформившемся в среде русской эмиграции. Под «евразийской традицией» автор понимает комплекс теоретических построений, прежде всего в историко-культорологическом плане, который составлял основу исторического евразийства и определял специфику его. мировоззрения, и представлений о сущности России. В работе автор подробно рассматривает идеи, составляющие основу евразийской традиции. Здесь мы их лишь кратко перечислим: представление о России-Евразии как особом культурном, историческом, географическом мире, антизападничество, традиционализм (православие, идеи соборности, идеократическое государство), акцентирование роли тюркских народов и ислама в истории России и ее будущем.
Говоря о развитии «евразийской традиции» в современных условиях, автор использует термин «традиция», поскольку воспринимает его не как тормозящее развитие, но как подвижное и вариативное явление. Идеи, возникшие в прошлом и зафиксированные общественным сознанием, полностью не реализованные или даже не воспринятые, но актуализированные современным обществом, на наш взгляд, можно отнести к проявлению традиции в широком культурно-историческом контексте. Взгляд на традицию как динамичный и саморазвивающийся феномен основывается на учении С. Эйзенштадта и ряда российских авторов1. Для этого подхода характерно восприятие «традиции» не только как механизма самосохранения и воспроизводства культуры как системы, но и как механизма изменения общества. При этом инновация не противопоставляется традиции, а рассматривается как одна из сторон механизма функционирования традиции, поскольку развитие традиции есть результат не только внешнего воздействия, но и следствие ее самодвижения. Таким образом, «традиции» присуще постоянное движение, изменение, источник которого в ней самой2.
Рассматривая развитие евразийской традиции в современных условиях, автор обращается к этнологической концепции Л.Н. Гумилева и «неоевразийству». Термин «неоевразийство» понимается нами как новая актуализация евразийской традиции, произошедшая в другой исторической обстановке и часто несущая в себе совершенно новые тенденции, навеянные современностью.
Предметом исследования диссертации избраны монографии, статьи, материалы научных конференций и публицистика, написанные в период от 1920 г. до наших дней, в которых отразился процесс развития и изменения элементов «евразийской традиции», тенденции актуализации различных составляющих «евразийской традиции», а также уровень концептуальности и обоснованности взглядов современных историков, политологов и публицистов в изучении этого феномена.
Хронологические рамки исследования Основное внимание в исследовании сосредоточено на работах евразийцев 20-30-х гг. XX в., возрождении этих идей в работах Л.Н. Гумилева 70-80-х гг. и неоевразийцев в 90-х гг. XX - начале XXI вв. Период появления первых, близких евразийству идей, начиная с середины XIX в., в трудах русских философов и мыслителей рассматривается обзорно, с целью показать логику развития и формирования отдельных элементов «евразийской традиции».
Степень научной разработанности темы. Данная работа носит интеграционный характер, вытекающий не только из синтетического характера рассматриваемых объектов научной мысли — евразийства, концепции Л.Н. Гумилева, неоевразийства, но и из предпринятой диссертантом попытки выделить из них общее и особенное. Поэтому историография по теме диссертации кроме хронологического принципа, разделена на три основных проблемно-тематических блока: научная литература по историческому евразийству 20-30-х гг., начиная с периода возникновения движения и до наших дней; научная литература, рассматривающая концепцию Л.Н. Гумилева, и, наконец, литература по неоевразийству, носящая часто публицистический характер.
В целом по теме диссертационного исследования можно выделить следующие этапы развития историографии.
Первый - середина XIX в. - 1920 г. Это период оформления первых евразийских идей в работах русских философов и мыслителей, начиная с середины XIX века (отдельные элементы в концепции славянофилов, К. Леонтьева, Н. Данилевского, в «геософской» традиции). В этот период идет формирование элементов евразийского мироощущения не имеющего пока ни самоназвания, ни осознания и возможности оформления в самостоятельную концепцию.
Второй - 1920 - середина 1980-х гг. Начинается период с оформления в 20-30-х гг. евразийской традиции в целостное направление общественно-политической и историко-философской мысли в работах группы русских эмигрантов. В советской историографии евразийство не изучалось в силу идеологических ограничений и, как следствие, отсутствия информации о движении и его концепции. Советские историки могли только разоблачать это направление мысли как буржуазное и контрреволюционное, о чем, например, свидетельствуют недавно опубликованные исторические материалы по разработке советскими спецслужбами провокации, в которую были втянуты некоторые члены евразийского движения .
В 1970-х гг в советской историографии начинается изучение работ Л.Н. Гумилева. Шло оно по пути поверхностного критического анализа основных положений этнологической концепции Гумилева, в первую очередь представлений об этносе, этногенезе и пассионарности, наиболее нарушавших привычные схемы советских этнологов и историков. Активная полемика и критика идей Л.Н. Гумилева началась после публикации его обобщающей статьи по концепции этногенеза в журнале «Природа»4. Сопровождавшая ее статья Ю.В. Бромлея, стала выражением официальной позиции неприятия этих идей .
Продолженная в последующие годы дискуссия приняла довольно категоричные формы неприятия. В центре внимания целого блока статей в одном из номеров журнала «Природа» за 1971 г. оказался вопрос о преобладании биологического или социального в сущности этноса6. Доктор исторических наук института этнографии АН СССР В.И. Козлов, выражая официальную точку зрения, категорически осудил «географо-психологическую» концепцию Л.Н. Гумилева и заявил, что «этнос - социальная категория». Таким образом, было положено начало почти двадцатилетней критики ученого за «географический детерминизм» и «биологизм», закончившийся лишь с крахом советской этнографии на рубеже 80-х - 90-х гг. Там же была размещена статья профессора М.И. Артамонова «Снова «герои» и «толпа». Автор выступил оппонентом Л.Н. Гумилева, считая, что «этнос не имеет ничего общего с видом или породой в животном или растительном мире, т.е. этнос не биологическая, и социальная категория». М.И. Артамонов в теории пассионарности видит самое слабое место концепции и сравнивает ее с «устаревшими» идеями «героев» и «толпы». Своим оппонентам Л.Н. Гумилев отвечает в статье «Этногенез - природный процесс», где полностью разрушает все построения В.И. Козлова, указывая на его непоследовательность и предвзятость. Завершает полемические статьи работа Ю.В. Бромлея «Несколько замечаний о социальных и природных факторах этногенеза», призванная дать резюме развернувшейся дискуссии. Ю.В. Бромлей остается на официальной точке зрения о социальной сущности этноса и критикует положения Л.Н. Гумилева, на самом деле не замечая, что использует многие идеи последнего.
Постепенно критика нарастает, переходя в резкую отповедь, т.к. идеи Л.Н. Гумилева начинают больно задевать призванных корифеев этнографии, теории национального вопроса и национально-освободительной борьбы. В журнале «Вопросы истории» за 1974 год появляется статья В.И. Козлова «О биолого-географической концепции этнической истории», в которой концепция историка была подвергнута жесточайшей критике и названа «биологизаторскои» . По мнению автора статьи, она «не только не продвигает вперед исследование проблем... но и мешает их подлинно научному решению», «оправдывает жестокие завоевательные и кровопролитные межэтнические конфликты». Эти обвинения затем будут стереотипно повторяться во всех последующих критических выпадах. Л.Н. Гумилеву навешивают такие ярлыки как «антимарксист», «географический детерминист», «мистический биолог», «неучанархист», «расист», Фактически статья В.И. Козлова положила начало почти двадцатилетней борьбе за исключение Л.Н. Гумилева из работающих и печатающихся ученых.
С 1975 года начинается зажим публикаций Л.Н. Гумилева. Ученый составил интересную справку, так и названную «Механизм зажима публикаций Л.Н. Гумилева, доктора исторических наук с 1961 года, за период с 1975 по 1985 год»8. Итог творческой деятельности за десятилетие, подведенный самим Л.Н. Гумилевым таков: «за период с 1975 по 1985 год опубликовано только 21 статья объемом около 16 печатных листов. Общий объем отвергнутых работ около 82 печатных листов (это в основном монографии)».
В 1980 году в журнале «Наш современник» опубликован роман В. Чивилихина «Память», содержащий резкие выпады в адрес Л.Н. Гумилева и его концепции русско-монгольских отношений XIII в9. В середине 80-х гг. в Известиях ВГО была напечатана статья ученика Гумилева К.П .Иванова «Взгляд на этнографию, или Есть ли в советской науке два учения об этносе?» с перечнем основных заимствований, сделанных Ю.В. Бромлеем10. В последовавшем критическом ответе Я.Г. Машбиц и К.В. Чистова было напомнено о принципиальных расхождениях в понимании «глубинной сути
этноса», а совпадения объяснялись как «закономерное, когда речь идет об очевидных вещах», либо как «более или менее случайные»11.
Если говорить в общем о критике идей Л.Н. Гумилева до 1988 года, то во-первых, его обвиняли в «биологизаторском» подходе к этнической истории, в «географическом детерминизме». Во вторых, критиковалась его концепция русско-монгольских отношений в XIII в. Профессиональные тюркологи и китаисты скорее игнорировали работы Гумилева, чем критиковали. Таким образом, в период с 1974 по 1988 год не было серьезных попыток объективно рассмотреть положения концепции ученого и дать более или менее взвешенную ее критику.
Изучение в советской историографии движения евразийцев и их идеологии началось в 80-х гг. Рассматривались историческая концепция, некоторые социально-политические аспекты евразийства. Можно отметить тезисы доклада М.И. Черемисской, депонированные работы Д.П. Шишкина и А.В. Гусева Главное значение работ этого периода видится во введении в научную среду сведений о евразийцах, хотя само изучение движения было возможно только в соответствующем идеологическим ключе как критика буржуазного, антисоветского направления в русской эмиграции.
В рассматриваемый период изучение евразийства происходит в основном в западной историографии. Начинается оно в эмигрантской литературе. Уже после выхода первых евразийских сборников в начале 20-х гг. XX в. складывается литература о евразийцах в виде рецензий, полемические статьей, критических обзоров видных научных и политических деятелей русской эмиграции.
Критика основных положений евразийцев в эмигрантской среде связана с именами П.Б. Струве, Ф.А. Степуна, В.В. Зеньковского, Г.П. Федотова, Н.А. Бердяева. Наиболее жесткую критику идей евразийцев дал историк и публицист А. Кизеветтер, видевший в этих идеях ущемление национального достоинства русских. Отрицает А. Кизеветтер и родство евразийских идей со славянофильством, которое, как он отмечает, основывалось на учении о линейном прогрессе . Историк определил евразийство как «настроение, вообразившее себя системой», тем самым подчеркивая его психологические мотивы и умаляя научную состоятельность. Другой либеральный историк - П. Милюков критикует историческую концепцию евразийцев, подчеркивая европейский характер русской цивилизации14. Отвергая основные положения и методологию евразийства, П. Милюков пишет: «В исходных точках мышления евразийцев - много верного, хотя и не принадлежащего именно этому течению...» и далее, однако, «не ново и неверно то здание, которое строится на нескольких исходных верных положениях»15. Милюков даже называет их «русскими расистами»16. Н.А. Бердяев, отмечая положительные стороны начального этапа евразийства, - ощущение грандиозности и необратимости произошедших в России перемен, желание «строить новую Россию на новой социальной почве», - симпатизирует в этих начинаниях. Однако, основы, на которые опираются евразийцы, по мнению Бердяева, не верны. Он отвергает их «восточничество, враждебное западной культуре», православие, низведенное до «бытового исповедничества», а «этатический утопизм евразийцев», а «вожделение диктатуры партии», предупреждает философ, может обернуться «русским фашизмом» 17. Для Бердяева евразийцы «реалисты в понимании национального и номиналисты в понимании человечества», и в этом номинализме кроется опасность отказа от христианства18.
Необходимо отметить работы Г.В. Флоровского и П.М. Бицилли, которые, будучи одними из первых участников движения, через несколько лет отошли от него и подвергли серьезной критике. Статья Флоровского, названная «Евразийский соблазн», во многом стала ключевой при критике евразийства, а слово «соблазн» - наиболее употребляемым в критических статьях конца XX в. Возможно, это является отражением религиозного стержня евразийских идей, которые скрепляют их в единое целое. Г. Флоровский полагал, что преклонение евразийцев перед социальной стихией порождает в нем «дух властолюбия и порабощения», что не совместимо с устоями Церкви и, закономерно, приводит их к упрощению религиозных вопросов, упованию на «бытовое исповедничество» . Двойственное отношение к евразийству П.М. Бицилли отразилось в его критической статье «Два лика евразийства»20. Ему симпатизировали идеи о России как синтезе Европы и Азии, отстаивание единства русской нации и государственности. Однако был другой лик «соблазнительный, но и отвратный», который его отталкивал. Он критикует тоталитарные и националистические элементы евразийской доктрины, которые выразились, по мнению П. Бицилли, в стремлении евразийства стать партией, в принятии евразийцами большевистской России и их оценке произошедшей революции.
Несмотря на эмоциональный и порой сумбурный характер эмигрантской печати, были заложены первые основы изучения евразийства. В этот период появилась первая евразийская библиография, составленная в 1931 г. активным участником движения П. Савицким, выступившим под псевдонимом Степан Лубенский. Эта библиография намного содержательнее обычной, поскольку в ней даны краткие резюмирующие описания основных работ евразийцев, что позволяет проследить процесс развития евразийской теории в 20-е гг.
Серьезное аналитическое изучение евразийства в западной историографии началось в 60-е гг. XX в. В 1961 г. немецким историком Отто Босс была написана первая монография о евразийцах. В работе «Учение евразийцев» были подвергнуты критическому анализу основные положения евразийцев. Историк анализировал взгляды евразийцев на русскую революцию, их отношение к марксизму и коммунизму21. Критически им была воспринята историческая концепция евразийцев, оценка евразийцами роли монгольского ига в русской истории. Неоднократно подчеркивает в работе мессианский и детерминистский характер евразийства.
Американский исследователь Н. Рязановский, рассматривая истоки евразийских идей в русской философии, отмечает, что наряду с «легко устанавливаемым определенным соответствием», «отсутствует принципиальная связь между евразийством и предшествующими воззрениями в России». Таким образом, он делает акцент на различиях с предшествующей философской традицией, на «исключительной новизне» евразийства. Уделяет внимание исследователь историческим условиям возникновения евразийства, их оценкам и восприятию русской революции22. Другой американский исследователь Марк Басейн в своей статье «Россия между Европой и Азией: идеологическое построение географического пространства» приходит к иному заключению. В евразийстве он увидел логическое завершение имперских тенденций концептуальных построений славянофилов23. В статье Дмитрия Шлапентох основное внимание уделяется политическим аспектам евразийства, его связи с деятельностью антисоветской организации «Трест» и выявлению тоталитарных тенденций в их концепциях. Движение рассматривается также в контексте других идеологических тенденций русской эмиграции, особое внимание уделяется связи «левых евразийцев» с Н.В. Устряловым24.
Особенностью многих западных исследований является изучение евразийства в контексте развития политических взглядов русской эмиграции (СВ. Утехин, Р. Вилльямс, М. Хагемейстер)25. М. Агурский рассматривает евразийство как разновидность национал-большевизма, но при этом указывает на его отличия от сменовеховства26. Немецкий исследователь Л. Люкс видит в евразийстве общие черты с идеологией «консервативной революции», таким образом, ставя его в один ряд с европейскими идеологическими течениями послевоенного периода . Обращая внимание на «политическую наивность евразийцев», Л.Люкс считает неправомерным отождествлять его с фашизмом .
Таким образом, изучение евразийства в обозначенный период происходило в основном в западной историографии, которой удалось наметить отдельные концептуальные подходы для дальнейшего углубленного анализа евразийской теории.
Третий - середина 1980-х - начало 1990-х гг. Это период формирования собственно российской историографии, одной из особенностей которой является появление интереса к идеологическому наследию евразийцев, обусловленный во многом политическими и идеологическими изменениями в России. Первые ознакомительные работы общего характера А. И. Исаева, С..Ключникова, В. Кожинова, В.П. Кошарного, Ю.К. Гиренок, В.А. Дьякова, Л.И. Новиковой, И.Н. Сиземской, Н. А. Омельченко, Л. Пономаревой, И.А. Тугаринова, В.М. Хачатурян, С.С. Хоружего дают представление о месте этого научно-мировоззренческого и идеологического движения в истории развития русской философской и общественно-политической мысли. В целом в этот период в российской историографии идет накопление теоретического и фактического материала о евразийском движении. Четвертый - с начала 1990-х гг. В этот современный период резко возрастает интерес в российской историографии к евразийской традиции. Важным фактором в изучении евразийства стала публикация их наследия в антологиях, с достаточно взвешенными и подробными комментариями Л.И. Новиковой, И.Н. Сиземской, Л. Пономаревой29. В работах Е.П. Аксеновой, Л.Е. Горизонтова, М.А. Робинсона были опубликованы мало известные ранее материалы, в частности, переписка евразийцев °.
В 1992 г. выходит работа Пашуто В.Т. «Русские историки-эмигранты в Европе» - результат двадцатилетней работы ученого. В ней отразились результаты изучения деятельности и трудов евразийцев, составлена одно из первых библиографических описаний работ евразийских историков31.
С начала 90-х гг. все больше появляется работ, посвященных углубленному изучению отдельных тем и проблематики в наследии евразийцев. Историческая концепция евразийцев, а также их анализ русской революции и большевизма подробно анализируется в работах М.Г. Вандалковской, Е.А. Гогохия, СП. Мамонтова, В.Я. Пащенко, В.М. Хачатурян . Философские и культурологические аспекты евразийства в контексте русской и общемировой традиции рассматриваются в работах Ф.И. Гиренок, Т.И. Очировой, Л.В. Пономаревой, В.М. Хачатурян33. В работе Ю.К. Герасимова анализируется религиозная составляющая евразийской концепции .
Евразийская модель государственности с их политико-правовыми идеями «идеократии», «соборности» посвящены многие работы И.А. Исаева, который оценивает этатизм евразийцев как авторитарный. И.Н. Сиземская, Л.И. Новикова видят в «идеократическом государстве» евразийцев проявление влияния большевистской идеологии.
Особенно много внимания в современных исследованиях уделяется географическим аспектам евразийской концепции. Можно отметить работы Э.М. Мурзаева, Т. Очировой35.
На уровне диссертационных исследований евразийство в начале 90-х гг. изучается в социально-философском аспекте36. В середине 90-х гг. появляются исторические работы, рассматривающих организационную структуру движения (Е.Г. Кривошеева37), анализирующие программу евразийцев и их взгляды на причины и значение русской революции (Н.А. Омельченко ), историческую концепцию евразийцев (И.В. Вилента39).В диссертациях представлен краткий анализ историографии евразийства.
В начале 90-х гг. делаются первые попытки анализа историографии евразийства. Можно отметить несколько статей, появившихся в этот период в журналах «Славяноведение» и «Начала», в которых содержаться элементы историографического анализа как евразийства в целом, так и работ отдельных евразийских авторов (Л.Е. Горизонтов, В.А. Дьяков, В.Н. Топоров, Н.Е. Соничева и др.).
Краткий историографический обзор современных работ по евразийской тематике представлен в монографии М.Г. Вандалковской, а также в статьях В.А. Дьякова (дает анализ эмигрантской литературы и некоторых современных работ по евразийству), А.А.Троянова (рассматриваются подходы и степень изученности в западной историографии к началу 90-х гг.). Один из последних историографических обзоров важнейших отечественных исследований о евразийстве сделан А.В.Антощенко во вступительной статье к библиографическому обзору (2000 г.). В целом, можно отметить, что в последние десятилетие XX в. идет переосмысление проблем и идей,
выдвинутых в евразийской традиции, поиск новых подходов к пониманию их наследия и возможностям его включения в современный общественно-политический и научный дискурс. Серьезных историографических работ, в которых рассматривались бы проблемы развития евразийской традиции от истоков этого явления до современного состояния пока нет. Данное исследование намечает пути дальнейшего изучения проблемы и направление будущих исследований с целью создания специальной историографической работы по евразийству.
В начале 90-х гг. меняется отношение в российской историографии к работам Л.Н. Гумилева. После выхода в свет в конце 80-х гг. основных монографий Л.Н. Гумилева: «Этногенез и биосфера Земли», «Древняя Русь и Великая степь», «География этноса в исторический период», а так же его многочисленных статей и интервью в журналах, появляются первые попытки взвешенной научной критики его концепции. Рецензии М.И. Чемерисской — пример наиболее объективного подхода к работам Льва Николаевича . В них указываются основные проблемные моменты концепции (пассионарность, межэтнические контакты, происхождение этносов), дается оценка его ранних работ по кочевниковедческим проблемам и этнологических работ.
Из наиболее серьезных критических работ этого периода можно отметить статью Я.С. Лурье «Древняя Русь в сочинениях Л.Н. Гумилева», в которой дается критика метода Л.Н. Гумилева, его подхода к источникам, использование непроверенных фактов из истории Древней Руси41. Во многих работах критике подвергается этнологическая концепция историка (слабыми сторонами называются введенные им понятия пассионарности, фаз этногенеза, оценка этнических контактов), и основанные на ней исторические реконструкции42. Звучали в адрес Л.Н. Гумилева и обвинения в семитизме, фашизме, что, на наш взгляд, свидетельствует о недобросовестности и не объективности критиков .
В конце 90-х гг. появляются работы, в которых делаются первые попытки сопоставить историческую концепцию Л.Н. Гумилева с евразийской, а также выявить общие закономерности этногенеза . Работа в этом направлении только началась, и подробный анализ и сопоставление еще предстоит сделать. « Такая попытка будет предпринята, в частности, в данной работе. В этот же
период больше внимания стали уделять философскому и историософскому осмыслению наследия Л.Н. Гумилева . Появляются диссертационные исследования, затрагивающие социально-философские, культурологические аспекты концепции Л.Н. Гумилева46. Появилась и первая диссертация по истории, в которой, наряду с критической оценкой основных положений концепции, делается попытка реконструкции на ее основе североамериканского этногенеза .
В целом следует отметить, что серьезное изучение наследия Л.Н. Гумилева началось только в конце 90-х гг. Со стороны академических кругов, в первую очередь гуманитариев, наблюдается очень осторожное отношение к идеям, проявляющееся либо в их замалчивании, либо в отказе в научной ценности и • объективности. Часто звучит жесткая критика наиболее проблемных моментов концепции, обвинения Л.Н. Гумилева в дилетантизме со свойственной ему до погоней за эффектами . Со стороны естественников проявляется более пристальное внимание к идеям Л.Н. Гумилева, выражающееся в попытках развить их с использованием современных достижений научно-естественного знания, что будет показано в одном из параграфов диссертации.
Одним из направлений в изучении евразийства в западной историографии начала 90-х гг. стало исследование отдельных взглядов его участников, что позволяет выявить многообразие проблем и вопросов, затронутых евразийскими авторами. В работах Чарльза Гальперина исследуется наследие Георгия Вернадского, и в частности, подробно рассматриваются его евразийские взгляды . Другой американский исследователь - Анатолий Либерман рассматривает личность и творчество Н.С. Трубецкого в неразрывной связи с евразийским движением50. Французский исследователь Жорж Нива, обращаясь к лингвистическим теориям Н. Трубецкого, дает общую характеристику движения евразийцев, которое, по его мнению, стало «важным эпизодом в русском национальном самосознании»51. Отмечая «парадоксальное» влияние евразийства на русскую эмиграцию, он находит удачным «двуликое» понятии «Евразия». Ж. Нива пишет, что понятие «Евразия» удивительно точно найдено, а значение этого феномена менялось и будет меняться, «всегда будет раздражать, привлекать и очаровывать».
Неоевразийство во всем его многообразии форм и противоречивости еще не получило должного изучения. Основной акцент в появляющихся работах делается на идейно-политической и этно-националистической характеристике существующих вариантов неоевразийства52, а также его геополитической интерпретации . В начале 90-х гг. было проведено несколько круглых столов, посвященных проблеме современного прочтения евразийства и его перспектив . На многочисленных конференциях рассматриваются различные аспекты неоевразийства, в котором, как правило, участникам видится идеология для будущего устройства России55.
В западной историографии феномен неоевразийства рассматривается как существенный элемент современной общественно-политической жизни России. Интересна в этом смысле работа французского историка Марлен Ларюэль56. По мнению М. Ларюэль, современное евразийство составляет одну из основных постсоветских идеологий, которое «по настоящему разработано, теоретически обосновано и нацелено на реидентификацию России». Выделяя три интеллектуальных течения неоевразийства (крайне правое - А. Дугина, историко-культурное - Э. Баграмова и этатистское - А. Панарина и Б. Ерасова), французская исследовательница, отмечает, что «при всей своей внешней многоликости, евразийство обладает реальным единством мысли, концептуальным единством». Главное в нем — неприятие европейского пути развития, акцент на тюркско-исламском элементе в истории и будущей судьбе России, а также представления об империи как единственно возможной для России формы государственности. Наибольший интерес, на наш взгляд, представляют размышления историка о роли «Востока» в общественной мысли России. М. Ларюэль высказывает мысль, что «для русской мысли «Восток», этоне попытка понять Азию, а косвенный способ размышления о себе».
Немецкий исследователь А. Игнатов рассматривает современное
евразийство как консервативное политическое течение, формирующееся, в первую очередь, в противостоянии западной демократии и психологически выполняющее определенную компенсаторную роль, подчеркивая особость России, ее «полуазиатский» характер57. Другой немецкий историк А. Юбара видит в неоевразийстве «псевдорешение вечных проблем» и рассматривает его праворадикальные и консервативные формы58.
Таким образом, анализ современной западной и российской историографии показывает довольно глубокое изучение исторического евразийства. Исследование евразийской концепции осуществляется с различных позиций и охватывает свойственное ей многообразие тем и проблематики. Анализ и осмысление современной историографии по проблеме еще не сложился. Однако наработанный обширный аналитический материал позволяет осуществить дальнейшее интеграционное исследование, заключающееся в выявлении наиболее общих характеристик евразийства, составляющих «евразийскую традицию» и анализе ее трансформации в работах Л.Н. Гумилева и «неоевразийстве».
Цели и задачи диссертации. Цель данной работы - комплексный анализ развития и трансформации евразийской традиции от истоков этого явления до современного состояния в научной литературе и публицистике.
Для достижения цели исследования автор наметил следующие конкретные исследовательские задачи:
- уточнить границы терминов «евразийская традиция», «неоевразийство»;
- рассмотреть истоки формирования евразийской традиции в российской исторической науке XIX - начале XX вв.;
- проследить трансформацию теоретических основ евразийской
традиции в трудах Л.Н. Гумилева;
- проследить преемственность и особенности развития исторических взглядов евразийцев в работах Л.Н. Гумилева и его последователей;
- раскрыть феномен неоевразийства и влияние евразийской традиции на современное общество;
- показать особенности восприятия и развития евразийской традиции в современных российских научных и общественно-политических кругах;
- выявить причины современного интереса к евразийской традиции, показав ее рациональность и перспективность для формирования российского национального самосознания.
Методологическая и теоретическая основа исследования. Многоплановость избранной темы предопределила междисциплинарный характер исследования, что, в свою очередь, потребовало обращения автора к трудам из разных областей гуманитарного знания. Теоретическими источниками для настоящего исследования стали труды отечественных и зарубежных авторов по проблемам истории, этнологии, географии, культурологии, в особенности те работы, где сделан акцент на интеграцию этих наук и проблемное изучение.59 Большое значение имеют научные работы, посвященные целостным теориям и крупные монографические исследования, которые соприкасаются какими-либо гранями с евразийской традицией, ставшие либо предтечей ее, либо дополнением и внесшие свой вклад в ее развитие .
Автор данного диссертационного исследования исходит из общих методологических принципов историзма и объективности, а также общепризнанных критериев историографического анализа. Принцип историзма в применении к историографии означает признание каждого этапа в развитии «евразийской традиции» как самоценного и самодостаточного, порожденного условиями объективной социальной реальности. В работе использованы общенаучные принципы познания, методы сравнения и сопоставления различных теоретических конструкций и исторических данных, обобщения.
Анализ источников. Источниковая база диссертации определяется как многоплановостью темы, так и междисциплинарным характером исследования и его задачами. Для написания диссертации использовался широкий круг исторических и историографических источников.
Комплекс исторических источников диссертации состоит из двух блоков. Во-первых, это научные труды евразийцев. Используются как статьи, напечатанные в коллективных евразийских сборниках: «Утверждения евразийцев», «Евразийский временник», «Евразийская хроника», еженедельник «Евразия», журнал «Версты», так и основные работы Г. В. Вернадского, П.Н. Савицкого, С.Н. Трубецкого, Н.Н. Алексеева, Л.П. Карсавина и других евразийских авторов. Большую роль в изучении этого материала сыграли, вышедшие в 90-х гг., многочисленные антологии и переиздания евразийских работ. Эти материалы помогли выявить и сформулировать основные компоненты «евразийской традиции». Группа этих источников достаточно хорошо изучена в историографии 90-х годов в работах П. Аксеновой, Л.Е. Горизонтова, С. Ключникова, Л.И. Новиковой, М.А. Робинсона.
Во-вторых, в качестве исторических источников рассматриваются труды Л.Н. Гумилева. Использовались основные монографии и статьи Гумилева по теории этногенеза и интерпретации на ее основе истории России и Великой степи. Эта группа источников дала возможность изучить этнологическую концепцию Л.Н. Гумилева и сопоставить ее с «евразийской традицией», выявив общее и отличное.
Комплекс историографических источников диссертации представлен научными монографиями, статьями, рецензиями, авторефератами диссертаций, научно-популярными и публицистическими изданиями, в которых рассматривается и анализируется историко-культурное и общественно-политическое содержание евразийской традиции.
Основной объем историографических источников по проблеме приходится на 90-е гг. XX в. - когда евразийство стало вызывать большой интерес не только в академической среде, но и у общественно-политических изданий.
Поэтому историографическое пространство изучения евразийской традиции представлено не только именами историков М.Г. Вандалковской, Ю.К. Гиренок, В.А. Дьякова, А.И. Исаева, С. Ключникова, В. Кожинова, В.П. Кошарного, СП. Мамонтова, Н.А. Омельченко, В.Я. Пащенко, И.А. Тугаринова, С.С. Хоружего и других, но и включает обширный материал современной периодики: журналов - «Евразия. Народы. Культуры. Религии», «Москва», «Наш современник», «Элементы» и др., газет — «Евразийское обозрение», «Завтра», «Независимая газета», интернет-сайтов.
Как ценный историографический источник используются работы современных ученых, рассматривающих евразийскую традицию как один из элементов своих научно-теоретических исследований. Это статьи и монографии А.С. Панарина, Б. Ерасова, Г.А. Югай, М.В. Ильина, М.В. Цымбурского, Т. Очировой и других, которые позволяют изучить современное научное осмысление евразийства.
Кроме того, в качестве содержательного историографического источника по проблеме современного восприятия евразийских идей были использованы материалы научных конференций и круглых столов. В них отразились теоретические и практические аспекты развития евразийства на современном этапе. В диссертации использовались материалы 12 научных конференций от вузовских до международных и круглых столов. Одним из разносторонне представленным историческим источником по теме являются научные статьи. Для историографического анализа привлекалось около 50 научных статей по рассматриваемой проблеме. В их числе примерно половина статей посвящена содержанию евразийства и этнологической концепции Л.Н. Гумилева, а вторая половина отражает современное понимание и трактовку евразийских идей.
Тесная взаимосвязь неоевразийства с современной конкретно-исторической аргументацией и общественно-политическими тенденциями в российском обществе вызывает необходимость обращения к работам и статьям публицистического характера таких авторов как В. Аксючиц, Э.А. Баграмов, А.Г. Дугин, СЕ. Кургинян, К.Г. Мяло, Н.А. Нарочницкой, П. Паламарчука и
других. Для анализа привлекалось около 40 публицистических статей. Эти материалы позволили рассмотреть евразийскую традицию в фокусе современной публицистики, выявить специфику ее актуализации в современной России и проанализировать развитие и изменение в современных условиях ее характера и содержания.
Важные сведения для понимания тенденций в развитии евразийской традиции и историографии этого вопроса в целом автор почерпнул из работ по теории и философии истории, а также методологии историографии.
Научная новизна диссертации. Данное исследование — первое, в котором рассматривается развитие евразийской традиции, как определенной мировоззренческой целостности от истоков его формирования до современных научных и общественно-политических версий.
В диссертации предпринят подробный анализ и сопоставление теоретических основ евразийства и этнологической концепции Л.Н. Гумилева, а так же прослежена преемственность и разночтения в исторической концепции Гумилева и евразийцев.
Автором впервые подробно рассматриваются и анализируются современные интерпретации евразийской традиции на обширном научном и публицистическом материале, что позволяет выявить наиболее востребованные компоненты евразийской традиции. Изучение современной трансформации комплекса идей, обозначенного автором как «евразийская традиция», позволяет проследить преемственность и развитие этой традиции, а также выявить некоторые общие тенденции и актуальные направления в современной научной и общественно-политической жизни страны.
Апробация и научная значимость работы. Основные результаты исследования апробированы на 7 региональных и научно-практических и 2 международных конференциях. Основные положения автора нашли отражение в 10 научных статьях, тезисах и материалах конференций.
Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы: при дальнейшем сравнительно-аналитическом изучении «евразийской традиции» и других современных научно-мировоззренческих течений; в практике преподавания учебных курсов истории, политологии, культурологии в вузах и средних специальных учебных заведениях; при подготовке спецкурсов по историко-философским проблемам России, теории евразийства, теории этногенеза Л.Н. Гумилева, неоевразийства.
Евразийская традиция: истоки и классическое выражение
Истоки евразийской традиции. Классическое евразийство сформировалось в начале 20-х гг. XX в. как историософская концепция и общественно-политическое движение в среде русской эмиграции. Учение евразийцев носило комплексный, системный характер, отсюда и сложность его изучения. Ученые и специалисты из разных областей знаний были объединены несколькими генерирующими идеями, где одним из главных было представление о России как особом культурном, историческом и географическом мире, не принадлежащем ни к Европе, ни к Азии, но представляющем собой совершенно самостоятельный культурно-исторический тип, «срединную цивилизацию». Философская тенденция в евразийстве рассматривалась философом и культурологом кн. Н.С. Трубецким, а позднее Л.П. Карсавиным; философско богословская тенденция - Г.В. Флоровским (рано отошедшем от евразийства, и ставшем одним из самых серьезных его критиков), А.В. Карташевым; экономические и географические взгляды разрабатывались, прежде всего, П.Н. Савицким, исторические - Г.В. Вернадским, М. Шахматовым, П. Бицилли, теория евразийского государства - Н.Н. Алексеевым. Но это деление условно, т.к. талант и широта познаний многих евразийцев позволяли им развивать оригинальные идеи и подходы за пределами своей специализации. Из активных участников движения также необходимо упомянуть музыковеда и публициста П.П. Сувчинского, философов В. Ильина, Н. Арсеньева, В. Сеземана, историка и литературоведа кн. Д. Святополк-Мирского, популяризатора евразийских идей Я. Садовского и др.
Евразийцы как представители пореволюционной, насильственной эмиграции, стали еще одним проявлением русского Ренессанса, и в этом
проявилась их связь с родиной и продолжение российской традиции, но в тоже время в их способности к синтезу, в отстаивании ценности разнообразия, индивидуального проявилась постмодернистская тенденция, футуристическая направленность их учения. Для понимания смысла и самобытности этого явления русской мысли, необходимо рассмотреть истоки евразийства.
Как и любое более или менее значимое учение, евразийство не было изолировано, хотя и возникло в русской эмиграции. Оно продолжало традиции дореволюционной российской историографии. Евразийцы осознавали свою связь с дореволюционной мыслью России.61 Процесс формирования евразийского мироощущения у многих из них начался задолго до революции 1917 г. Истокам евразийской идеологии, ее критике довольно много внимания уделяли современники евразийцев - эмигранты - П.Н. Милюков, Н.А. Бердяев, А.С. Изгоев, Ф.А. Степун, А.А. Кизеветтер и др. Проблема возникновения евразийства многогранна, как и само учение, но довольно хорошо изучена современными исследователями. Истоки евразийства рассмотрены на уровне диссертационных работ, в основном, в социально-философском аспекте.63 С 1995 г. эта проблема рассматривается историками-профессионалами.64
Все исследователи единодушны в том, что евразийство продолжает линию духовного преемства, прежде всего от славянофилов (К. Аксакова, А. Хомякова, И. Киреевского), Н. Гоголя и Ф. Достоевского (причисляемых ими к этому течению). Славянофильские корни имеет евразийский антиевропеизм, взгляд на Россию как на особый, самобытный исторический и культурный мир, а также евразийская тема гибели западной, германо-романской цивилизации. Евразийцы сами неоднократно указывали на это духовное родство. Савицкий пишет: «Евразийцы в целом ряде идей являются продолжателями мощной традиции русского философского и историософского мышления. Ближайшим образом эта традиция восходит к 30-40-м гг. XIX в., когда начали свою деятельность славянофилы».65 Осознавая свое родство со славянофильской теорией, евразийцы, однако, во многих вопросах сильно отличались от них. Они отказались от славянофильской концепции единства мирового развития, будучи сторонниками идей полицентризма. Не отводили евразийцы России и роли спасительницы гибнущей европейской цивилизации, вообще не связывая, в отличие от славянофилов, будущего России с Европой. Эти и другие особенности позволили А.А. Кизеветтеру считать, что «евразийцы без всякого основания набиваются на родство со славянофилами 40-х гг. XIX в. К. Аксаков и Хомяков не признали бы евразийцев своими потомками, они обрушились бы на них».66 Н. Трубецкой, осмысливая евразийство, отделял его как от западников, так и от славянофилов, критикуя оба течения русской духовной жизни: «Обе основные идеи, которые в разных комбинациях друг с другом создавали все разновидности русских политических направлений, - идея русской великодержавности и идея осуществления на русской почве идеалов европейской цивилизации, - были в самом своем корне искусственны». Обе они явились порождением реформ Петра Великого и, следовательно, были чужды русскому народу. Такая разноголосица в оценках истоков евразийского учения у самих его создателей отражает, прежде всего, оригинальность, многогранность этого явления.
Евразийство стало оригинальным синтезом историко-философской и натуралистической или, как они сами называли, «геософской» традиций русской мысли. В плане историко-философской традиции близки евразийству многие идеи Н.Я. Данилевского, К. Леонтьева. Учение о множественности культурно-исторических типов, один из которых - славянский, критика европейской универсальности Данилевского тесно перекликается с евразийскими идеями полицентричности, представлением о России-Евразии как особом культурно-историческом типе, критикой европоцентризма.68 Однако евразийцы не полностью приняли концепцию Данилевского. Карсавин отмечал: «От Данилевского евразийство отличается уже тем, что несравненно сильней подчеркивает религиозный момент». У К. Леонтьева евразийству близки идеи византизма как первоисточника русского православия, идеи возрождения России на основе православного духа и использования для этого авторитета государственной власти.
Истоки концепции Л.Н.Гумилева: интеграция традиций
Этнологическая концепция Льва Николаевича Гумилева, возможно, один из наиболее интересных и оригинальных взглядов на Всемирную историю и историю России в частности, созданный на советском этапе российской исторической науки, вне марксистской парадигмы. Этнологическая концепция Гумилева, сложившаяся в общих чертах уже в 70-е гг., стала возмутителем спокойствия и была воспринята как совершенно новое явление, рушащее все нормы, как недопустимый, «биологизаторский» подход к науке, достойный лишь жесточайшей критики1. Такой эффект - во многом результат оторванности официальной советской науки от своих корней и изолированности от мирового поиска смысла Всемирной истории. В действительности, концепция Льва Николаевича продолжает традиции мировой исторической мысли, в том числе и традиции дореволюционной российской науки. Имя Л.Н. Гумилева можно уже сейчас поставить в один ряд с именами родоначальников циклических теорий Нового времени, таких как Дж. Вико, И. Гердер, а в современной историографии Н. Грановский, Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин.
В постсоветский период российской исторической науки, несмотря на появившееся концептуальное разнообразие, теория Гумилева не утратила своей свежести и оригинальности, по-прежнему вызывая у исследователей интерес и противоречивые оценки . На наш взгляд, можно выделить несколько причин, способствующих этому. Во-первых, связь творчества ученого с дореволюционной традицией научной мысли и, прежде всего, с евразийцами. Во-вторых, привлечение для создания концепции новаторских для XX в. теорий и методик (В.И. Вернадский, системный подход Л. фон Берталанфи и др.). В-третьих, синтетический характер концепции, что отражает общую тенденцию развития науки в XX в. (рост интереса к проблемным, междисциплинарным комплексным исследованиям). Этнология, основы которой заложены
Гумилевым, развивается как самостоятельная дисциплина на стыке гуманитарных наук (история, этнография) и естественных (география, биология, генетика и, даже физика), привлекая методику и терминологию обеих.
Как любой вопрос о преемственности идей, вопрос о преломлении евразийской традиции в этнологическом учении Гумилева сложен и неоднозначен. Для решения этих вопросов необходимо рассмотреть комплекс идей и концепций, созвучных этнологическим поискам Гумилева и, помимо евразийства оказавших влияние на формирование взглядов ученого. Льву Николаевичу удалось интегрировать их в концепцию во многом самобытную и заслуживающую внимательного изучения уже в силу огромного интеграционного потенциала созданной теории.
В одном из интервью, рассказывая о рождении этнологической теории, Гумилев указывает, какие источники он использовал в первую очередь. Ученый решил «заново перечитать Сергея Михайловича Широкогорова, обосновавшего первую общую концепцию этноса, и труды теоретиков культурно-исторической школы Фридриха Ратцеля, Николая Яковлевича Данилевского, Константина Николаевича Леонтьева, Освальда Шпенглера и, конечно же, знаменитую «Биосферу Земли» Владимира Ивановича Вернадского»3. Этот список можно дополнить теорией систем Л. фон Берталанфи и другими наиболее передовыми открытиями в области естествознания.
Говоря о преемственности традиций в творчестве Льва Николаевича, необходимо вспомнить об органической школе в российской дореволюционной науке, понимавшей природу и общество как часть единого мира, а историю как «правильно развивающийся организм». В России представителями этой школы были многие славянофилы и западники, в том числе Т.Н. Грановский. Для Грановского главный субъект истории - «народ» (у Гумилева — «этнос»), который определяется как «живое единство», и причины его существования и развития лежат в нем самом. Сравним, у Л.Н. Гумилева этнос - замкнутая система дискретного типа, которая существует и развивается до тех пор, пока не израсходует весь запас энергии, полученной от пассионарного взрыва. Другая терминология, иной уровень знаний, но родство подхода очевидно.
Т.Н. Грановский придерживался «возрастной» концепции истории, которую использовали еще В.Н. Татищев и А.Н. Радищев. Он доказывал, что народ проходит фазы, аналогичные жизни отдельного человека — младенчество, юность, возмужалость, сопровождающаяся «пробуждением духа из природы и его раскрытием в многообразии форм и индивидуальностей», что вызывает бурное действие внутренних сил, борьбу противоположностей до тех пор, пока они не истощат себя до оцепенения. Наступает старость народа, которая, однако, может стать началом нового подъема, через принятие новых духовных устремлений. Просматривается явная аналогия с гумилевскими фазами этногенеза - подъем, акматическая фаза, надлом, инерционная фаза, обскурация. Но Лев Николаевич в своей теории идет дальше. Он обосновывает это движение не абстрактным «пробуждением духа из природы», хотя это и созвучно его концепции, а существованием некоего вида энергии (возможно, космического происхождения) - пассионарности, вызывающей мутации у больших групп людей на определенном участке планеты, попавшем в зону пассионарного толчка - энергетического импульса.
Теорию культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского и его учение о нациях, их происхождении, сущности и признаках можно также рассматривать как одну из предтечей концепции Л.Н. Гумилева, учитывая конечно, уровень развития науки того времени4. Закономерности происхождения культурно-исторических типов, открытые Данилевским, фактически начинают длительный поиск определения признаков этноса, продолженный у Гумилева. Первый закон Данилевского - «сродство языка», повторяется как один из признаков этноса и до наших дней. Закон второй — «политическая независимость» - близок территориальному признаку. Закон третий - «непередаваемость цивилизаций», выводимый из понятий «дух», «природа» народов, во многом соответствует понятию психологического облика нации. Здесь просматривается аналогия с таким признаком этноса, выводимым Гумилевым, как «стереотип поведения». Четвертый закон «полноты, разнообразия и богатства» этногеографического содержания культурно-исторических типов, выражающийся в интеграционных стремлениях народов в целях создания совместной цивилизации может быть сопоставлен с такими гумилевскими понятиями, как суперэтнос. И, наконец, пятый закон, «краткость периодов цивилизаций», может быть рассмотрен в ракурсе гумилевского 1200-1500-летнего цикла развития этноса от рождения, в результате пассионарного взрыва, до ухода с исторической сцены в фазе гомеостаза. Сопоставление законов развития культурно-исторических типов Данилевского с основными положениями этнологической концепции Л. Н. Гумилева не совсем правомерно, но интересно в плане определения направления развития этнологии5.
Развитие гумилевской версии евразийства в конце XX в.
Неоевразийство как идейно-политическое и научно-мировоззренческое явление современной России включает в себя весьма широкую гамму направлений и смыслов, которые порой противоречат и даже взаимоисключают друг друга. Задача данной главы — показать развитие евразийской традиции в современных неоевразийских концепциях, учениях, подходах историков, культурологов, этнологов, дать анализ трансформации этой традиции в современных условиях. Хотелось бы показать многообразие поисков в русле этой традиции, а так же выявить новые тенденции синтеза гуманитарного и естественнонаучного знания в работах современных исследователей.
Чтобы разобраться в широком спектре неоевразийских трактовок сути и своеобразия России как этнокультурного и исторического явления, требуется определенная классификация этого многозначного и полифункционального явления. К анализу и классификации неоевразийских взглядов в современной России обращались ряд исследователей. Следует отметить диссертационные исследования Син Бом Сик, в котором выделяется академическое и политическое неоевразийство и рассматриваются политологические аспекты этого явления1, диссертацию по философским наукам Данилова С. И., в которой неоевразийство делится на аутентичное (Гумилев Л. Н. и его последователи), на русофильские и исламо-азийские формы и, наконец, псевдоевразийство (к нему относит Дугина А. Г.) .
Несколько иной подход к классификации неоевразийства предлагает активный деятель этого направления А. Дугин и его сторонники. Неоевразийство рассматривается в хронологических рамках с 1985 г. по сегодняшний день и делится на этапы, каждый из которых имеет свою специфику: - 1-й этап (1985-1990гг.) охарактеризован как «правое неоевразийство» в русле национал-консервативного течения; - 2-й этап (1991-1993 гг.) - акцентировано сближение неоевразийства с «пост-коммунистическими коммунистами» (КПРФ, газета «Завтра»); - 3-й этап (1994-1998 гг.) определен как теоретическое развитие неоевразийской ортодоксии (труды А. Дугина, А. Панарина, татарское евразийство); - 4-й этап (1998-2001 гг.) - постепенное размежевание с побочными политико-культурными и партийными явлениями, превращение в самостоятельное направление; - 5-й этап (2001-2002 гг.) - Создание Общероссийского политического общественного движения «Евразия», с последующим превращением его в партию. Основной акцент в этой периодизации делается на дугинское видение евразийства, характерной чертой которого является тесная связь с консервативной традицией (Р. Генон, Ж. Тириар и др.), а также вовлечение в политическую и идеологическую жизнь страны. На наш взгляд такой подход к классификации неоевразийства не совсем объективен и не отражает всей полноты и разнообразия этого явления.
Необходимо отметить классификацию неоевразийства, предложенную, французской исследовательницей Марлен Ларюэль. Она выделяет «три основных течения, скорее интеллектуальных, чем политических»: первое -крайне правое в лице А. Дугина, второе течение тяготеет к журналу Э. Баграмова «Евразия», наконец, третье течение возглавляет А. Панарин и Б. Ерасов. Отдельно выделяется неоевразийство тюрко-мусульман России и Казахстана.3 Классификация неоевразийства, предложенная М. Ларюэль, на наш взгляд, наиболее объективно отражает сущность явления. В диссертационной работе мы будем отталкиваться от этой классификации, но внесем ряд дополнений. Прежде всего, мы выделяем гумилевскую версию евразийства как одно из важных проявлений евразийской традиции в современный период.
Неоднозначность и многоликость классического евразийства 20-х гг. XX в. способствовали разбросу в его современных трактовках и противоречивости форм, в которые оно оформляется. Как было показано в первой главе, учение об этногенезе Л. Н. Гумилева стало творческим осмыслением и развитием евразийской традиции. Применение новых методик и подходов, создание и активное использование новой терминологии привели к тому, что феномен евразийства в гумилевской версии приобрел новые черты. В 90-х гг. XX в. ученики и последователи Л. Н. Гумилева развивают его версию евразийства. Одним из центров по развитию гумилевской версии евразийства после смерти ученого стал «Фонд Л. Н. Гумилева», созданный как общественная организация, объединяющая многих ученых, увлеченных и интересующихся учением Л. Н. Гумилева. Основная тенденция, просматриваемая в деятельности этого движения - обоснование и развитие идей Л. Н. Гумилева с привлечением, прежде всего естественнонаучного потенциала. Активное участие в работе фонда принимают непосредственные ученики Льва Николаевича, но их немного (прежде всего К. П. Иванов, В. Ю. Ермолаев), причисляющие себя к таковым, а также ученые из разных областей знаний, в-первую очередь, естественных наук - география, химия, физика, астрофизика, биология и др., которые развивают теорию Гумилева на базе своей специализации. Президентом Фонда с 1992 по 2002 гг. являлся академик РАН А. М. Панченко (1937-2002), его заместителем был С. Б. Лавров (1928-2000) - Президент Русского Географического общества. Фонд с 1998 г. имеет хорошо разработанный сайт, на котором выставляются в электронном варианте работы Л. Н. Гумилева и его последователей . Регулярно с 1996 г. Фонд проводит Гумилевские чтения. Л. Н. Гумилевым не была создана своя этнологическая школа. Жизнь научила его очень осторожно относиться к людям, и он не стремился создавать вокруг себя единомышленников, к тому же этого ему никто и не позволил бы делать. Лишь единицы удостоились такой чести и стали его учениками. Наиболее последовательным учеником и продолжателем дела Льва Николаевича Гумилева был Константин Павлович Иванов (1953-1992 гг.), канд. географических наук, старший научный сотрудник НИИ географии СПб. университета. Как вспоминает Шевченко Ю. Ю, «впервые в 1977 г. прозвучало имя студента, написавшего курсовую работу «Фрейд и Гумилев». Это был Константин Иванов..»5. К.П. Иванов совместно с Л.Н Гумилевым вел знаменитый курс по народоведению в ЛГУ с 1984 по 1992 гг. Константан Иванов один из немногих, кто не побоялся встать на защиту учителя в тяжелые для него 80-е гг. Это было время, когда вышел его основной труд «Этногенез и биосфера Земли» и начались активные выпады против ученого, на которые он сам не мог ответить, поскольку его нигде не печатали6. В «Известиях ВГО» К.П. Иванов печатает статью, в которой проводит сравнительный анализ положений и терминов учения Л.Н. Гумилева и признанного корифея в области этнографии того времени - Ю.В. Бромлея. Он приходит к выводу, что «установлено полное или почти полное сходство во взглядах Л.Н. Гумилева и Ю.В. Бромлея по подавляющему большинству положений». И есть лишь два отличия - в вопросе этнического самосознания этносов и энергетического аспекта учения о пассионарности Гумилева.7 Ранняя трагическая смерть К.П. Иванова очень тяжело переживалась Гумилевым.
Лев Николаевич совместно с Ивановым написал несколько статей по проблемам пассионарности: «Этносфера и космос» и «Классификация людей по пассионарно-аттрактивному признаку», «Этнические процессы: два подхода к изучению»9. Продолжая развивать поднятую в совместных с учителем статьях проблему происхождения и сущности пассионарности, К. П. Иванов в своем основном труде «Проблемы этнической географии», основываясь на положении о генетической наследуемости пассионарности, использует количественные модели для ее изучения. Он обобщает основные идеи пассионарной теории этногенеза Гумилева и осуществляет практическое применение этой теории для изучения эколого-географических, демографических процессов в сельской местности Нечерноземья, а также у малочисленных народов Севера России. В докладе К. П. Иванова «Механизм этногенеза как инструмент исследования этнокультуры», сделанном на научной сессии НИИ географии СПб. университета и написанном к 80-летию учителя, излагаются основные положения пассионарной теории этногенеза Л. Н. Гумилева. Мутационная природа пассионарного толчка объясняется существованием некоего электромагнитного поля, которое может подвергаться внешнему энергетическому воздействию10. Таким образом, К. П. Иванов придерживается той же гипотезы относительно происхождения пассионарности, что и Л. Н. Гумилев, а именно энергетической, хотя он не исключал и других подходов и до конца оставался в поиске причин пассионарности.
Современное научное осмысление евразийских взглядов
На протяжении последнего десятилетия XX в. отечественными мыслителями, писателями, учеными был накоплен огромный багаж идей, размышлений и выводов о специфике России и ее исторической судьбе, в большей или меньшей степени обращенный к евразийской традиции. Актуализация евразийской традиции на современном этапе в форме различных вариантов неоевразийства, на наш взгляд, свидетельство не только системного кризиса, охватившего все стороны жизни страны, но и поиска нового видения, свежего взгляда на проблемы России и понимание ее сущности. Поэтому нам кажется важным проследить отражение и преломление евразийской традиции в общественном и научном сознании современной России. Такие попытки предпринимались ранее, но были не полными и отрывочными1. Диссертанту впервые хотелось бы дать наиболее полный анализ неоевразийских идей и взглядов в общественном и научном сознании современной России 90-х гг. XX в.
Появившийся термин «неоевразийство» понимается нами как новая актуализация евразийской традиции, произошедшая в другой исторической обстановке и часто несущая в себе совершенно новые тенденции, навеянные современностью. На сегодняшний день понятие «неоевразийство» включает самые противоречивые идейно-политические и научно-мировоззренческие направления. Это и политические движения, и научные теории, национальные программы, содержащие в большей или меньшей степени элементы евразийской традиции. При этом могут быть использованы отдельные идеи, вырванные из общего контекста классического евразийства, что порой приводит к искажению, и даже потери сути и общей гуманитарной направленности евразийства. Однако большинство направлений, характеризуемые как неоевразийские, творчески осмысливают идеи евразийства с современных позиций, привнося свое видение их в современной реальности, не искажая до неузнаваемости сути евразийского мировоззрения. Акцент в исследовании сделан на эти последние. Задача данного параграфа выявить элементы евразийской традиции в неоевразийских идеях и взглядах современных ученых, проанализировать их современное научное осмысление и влияние на научное сообщество в целом. і Разброс современных неоевразийских идей и направлений во многом объясняется неоднородностью и неоднозначностью классического евразийства. Недаром многие критики этого направления русской мысли соглашались и соглашаются с мыслью Г. Флоровского, сказавшего, что евразийство во многом «правда вопросов, неправда ответов, правда проблем, а не решений» . Сумев поставить и обозначить проблемы в определении сущности и специфики исторической судьбы России, евразийцы находились в поиске творческих ответов на них, который ими не был закончен. В течение 20-30-х гг. XX в. к евразийству примыкало более десятка талантливых ученых из разных областей гуманитарного знания, каждый из которых развивал евразийские идеи в своей области. Были между ними и разногласия, приводившие к выходу из движения и даже полному пересмотру своих позиций (например, у Г. Флоровского, П. Бицилли, Н. Трубецкого и др.). Кроме того, характер евразийства со временем менялся, приобретая новые направления. Как уже отмечалось, в классическом евразийстве выделяют 3 этапа3. Если для первого периода (1921-1925 гг.) было характерно углубление научно-философской стороны нового мировоззрения, то в следующем периоде (1925-1929 гг.) усиливается идейно-политическая направленность движения. Третий период (1929-1939) - наиболее противоречивый, поскольку происходит раскол движения и постепенное угасание его политической и научной активности. На наш взгляд, наибольшее влияние на многообразие и противоречивость неоевразийства 90-х гг. XX в. оказали поздний и частично второй периоды классического евразийства, то есть политическая концепция евразийства. Однако неоевразийство включает в себя и научное осмысление наследия евразийцев, которое больше обращается к его научно-философским основам, хотя испытывает влияние и более поздних периодов.
В начале 90-х гг. постсоветская интеллектуальная элита с энтузиазмом подхватила евразийскую тематику. Стали появляться многочисленные статьи по истории евразийства, рассматриваются евразийские идеи, проведено несколько дискуссий, напечатанных в центральных журналах4. В начале 90-х гг. все возрастающий интерес к евразийству проявился в большом количестве материалов, знакомящих читателя с этими новыми для постсоветской действительности идеями и понятиями5. После первой волны публикаций, стали появляться работы, посвященные изучению отдельных сторон классического евразийства 20-30-х гг6. С середины 90-х гг. XX в. все активнее стали появляться материалы, содержащие различную интерпретацию евразийства с современных позиций7.
Современное научное осмысление евразийской традиции мы условно делим на несколько интеллектуальных течений, в разной степени воспринимающих и понимающих эту традицию. Одной из первых реакций академических кругов на возрождение евразийских идей стали работы философа и политолога Александра Панарина8. Он рассматривает современное евразийство в рамках цивилизационного и геополитического дискурса, видя в нем «мощную цивилизационную идею», которую можно использовать для успешной модернизации страны. В противовес концепции конца истории Ф. Фукуямы, Панарин считает, что на сегодняшний день процесс формирования новых цивилизационных моделей продолжается9. Наряду с атлантической и, сформировавшейся в последние 30-40 лет, тихоокеанской цивилизационными моделями, он видит возможность появления еще одной модели - евразийской. Возможность эта зависит от того, насколько успешно будет проведена модернизация страны.
В зависимости от взглядов на пути развития и модернизации страны ученый делит современную элиту на несколько «субкультур» леволиберального или атлантического толка, а также на субкультуры «новых правых», к которым относит «евразийскую идею». Атлантизм, как стратегия развития страны по западной модели, по мнению ученого, показала свою несостоятельность. Евразийство, как современная версия российского консерватизма, представляется ему наиболее перспективным направлением развития. Успешная модернизация России может быть позитивно осуществлена только с позиции уважения ее самоценности. Вводя понятие «самоценности», А. С. Панарин отмечает спорность и этноцентричность привычного понятия «самобытность»10. Понимая Россию как самостоятельную цивилизацию, А. С. Панарин пишет: «Россия — не этническое «государство русских», а особая цивилизация, обладающая своим суперэтническим потенциалом и соответствующим набором геополитических идей»11. Поэтому модернизация страны, учитывая достижения Запада, должна основываться на собственной исторической и культурной традиции. Задачу современного евразийства он видит в реабилитации самобытных культур Евразии и утверждении «специфической евразийской идентичности», сочетающей славянский и тюркский элементы12.
