Н. А. Иванов: жизнь и научно-педагогическая деятельность Руднева Яна Борисовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Основные этапы формирования исторических воззрений Н.А. Иванова

1. Учеба в Казанском университете (1827-1833) 36

2. Дерптский период: становление ученого-историка (1833-1839) 42

3. Профессор Казанского университета (1839-1855) 56

Глава II. Теоретические и методологические основы исторических взглядов Н.А. Иванова

1. Основные направления в развитии российской исторической науки во второй четверти XIX века 79

2. Формирование взглядов Н.А. Иванова на теорию и методологию исторической науки 100

Глава III. Вклад Н.А. Иванова в изучение основных проблем российской истории

1. История России втрудахН.А. Иванова 148

2. Н.А. Иванов о состоянии изучения истории России во второй четверти XIX века 167

Заключение 179

Список использованных источников и литературы 183

• Учеба в Казанском университете (1827-1833)
• Дерптский период: становление ученого-историка (1833-1839)
• Основные направления в развитии российской исторической науки во второй четверти XIX века
• История России втрудахН.А. Иванова

Введение к работе

30-40-е годы XIX века явились сложным в своем многообразии периодом развития отечественной исторической мысли. Именно в этот период были созданы классические образцы обобщающих трудов по отечественной истории, в которых поднимались вопросы о закономерностях исторического развития и стихийных элементах истории, об исторической роли государства и роли народа и народного характера, о роли отдельной исторической личности и о всемирно-исторической миссии народов. Эклектичность научных концепций того времени была обусловлена рядом факторов: историко-философскими концепциями немецкого идеализма, критическими направлениями источниковедения и историографии, возникшими в Европе в начале XIX века, общественно-политическими процессами, затронувшими российское общество на рубеже 30-40-х годов XIX века и во многом обусловившими повышенный интерес к изучению отечественной истории. Историко-философские построения русской истории 30-40-х годов XIX века явились не только свидетельством самоценности и самодостаточности данного периода развития исторической . науки, не только подготовили почву методологическим инновациям западников и славянофилов, но и в целом определили пути дальнейшего развития отечественной историографии. Как отмечал А.С. Лаппо-Данилевский, отечественная историография «с 1830-х годов обнаружила более сознательное стремление к цельному построению нашего прошлого, основанному частью на философских предпосылках, частью на началах строго научного исследования, благодаря которому ей удалось, наконец, достигнуть современного нам высокого уровня своего развития» .

¹ Лаппо-Данилевский А.С. Очерк развития русской историографии // Русский журнал. -1920.-КН.6.-С.6.

Показательными, в отношении характеристики данного периода развития отечественной исторической науки, являются жизнь и творчество Николая Алексеевича Иванова — доктора философии, профессора русской истории Казанского (1839-1855) и Дерптского (1856-1859) университетов. Имя Николая Алексеевича Иванова современным исследователям известно мало, несмотря на то, что, по словам А.А. Котляревского, «читанные им (Н.А. Ивановым — Я.Р.) курсы русской и всеобщей истории и русских древностей возбуждали общий интерес к историческим знаниям и историческому образованию. Их влиянию, кажется, должно приписывать возникновение казанской исторической науки...»¹. С данной оценкой деятельности Н.А. Иванова был согласен и Н.П. Загоскин, полагавший, что Николай Алексеевич «стоял в то время на высоте тогдашнего понимания научной критики исторических источников»², о чем свидетельствовали исследования Иванова, посвященные изучению источников и проблемам развития отечественной историографии -«Краткий обзор русских временников, находящихся в библиотеках с.-петербургских и московских», «Общее понятие о хронографах и описание некоторых списков их, хранящихся в библиотеках с.-петербургских и московских. Отрывок из пропедевтики русской истории» (Казань, 1843). Наконец, Н.А. Иванов известен как автор сочинения «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях» (СПб., 1837-1838) в шести частях, из которых две были посвящены статистике, остальные четыре представляли собой исторический очерк Русского государства, доведенный до 1054 года.

Как личность, так и научное наследие Н.А. Иванова нашли весьма противоречивую оценку в отечественной исторической науке. Во многом

¹ Котляревский А. А. Некролог профессора Иванова // Сочинения. - СПб.,1889. - Т.2. - С.
130.

² Загоскин Н.П. Библиографический словарь профессоров и преподавателей императорского
Казанского университета. - Казань,1900. - С. 324.

данное обстоятельство объясняется временем появления исследований: работы второй половины XIX - начала XX века существенно отличает от работ 1930-90-х гг. не только степень изученности творческого наследия Н.А. Иванова, но и критерии оценок научной значимости его исторической концепции.

Впервые имя Н.А. Иванова привлекло к себе внимание в 1877 году, когда на страницах журнала «Древняя и Новая Россия» развернулась полемика между выпускниками Казанского университета А.С. Гацисским и Е.А. Беловым. Статья «К истории русского просвещения. Письмо в редакцию» («Древняя и Новая Россия», 1877) Евгения Александровича Белова (1826-1895) - историка и педагога - представляла собой ответ на статью А. С. Гацисского («Древняя и Новая Россия, 1877»), в которой последний высказал резко отрицательное мнение о качестве преподавания истории Н.А. Ивановым в Казанском университете и в целом о его научной деятельности. По мнению Белова, гипотезы А.С. Гацисского, большей частью основанные на слухах, не соответствовали действительному положению. «Исследование это, - писал Белов, - я посвятил памяти покойного профессора за ту пользу, которую он приносил слушателям. Время, успехи науки русской во многом теперь заставляют не согласиться с Н.А. Ивановым, но его умение указать на существенное в эпохе, которой он касался, его ясное изложение при разборе какого-либо вопроса в науке — вот что было поучительного в его преподавании»¹. Впоследствии на статью Е.А. Белова ссылались многие исследователи, в частности, профессор Казанского университета Д. А. Корсаков — автор очерка, характеризующего научную и педагогическую деятельность Н.А. Иванова («Русский биографический словарь», 1897). Статья Е.А. Белова вошла во все справочные издания, как исследование, в котором изложена оценка научной деятельности Н. А. Иванова и оценен вклад ученого

Белов Е.А. К истории русского просвещения. Письмо в редакцию // Древняя и Новая Россия. - СПб., 1877. - № 7. - С. 274.

в российскую историческую науку. Очерк Е.А. Белова представляется нам исключительно ценным источником мемуарного характера, так как Белов, окончивший Казанский университете в 1849 году, являлся не только непосредственным свидетелем педагогической деятельности профессора Иванова, но и профессиональным историком, мнение которого важно в понимании научной значимости исторической концепции Н.А. Иванова его современниками.

Статья Д. А. Корсакова, опубликованная в «Русском биографическом словаре» (СПб., 1897), до сих пор отличалась самыми полными биографическими сведениями об Н. А. Иванове. Мнение Д.А. Корсакова о личных качествах Николая Алексеевича можно считать субъективным. Он вырос в семье, тесно связанной с профессорской средой Казанского университета 40-х гг., и его впечатления во многом сложились под влиянием слухов, так как лично с Ивановым он знаком не был. Но данное обстоятельство не помешало Корсакову дать оценку научной и педагогической деятельности Николая Алексеевича, с учетом общественно-политических процессов, происходивших в России в 30-50-х гг. XIX века. Интересно, что впоследствии высказывания Д.А. Корсакова использовались в качестве главного аргумента критики основных положений концепции русской истории, принятой профессором Ивановым, несмотря на то, что в целом мнение Д.А. Корсакова о научной и педагогической деятельности Н.А. Иванова носило позитивный характер. Корсаков, прежде всего, акцентировал внимание на попытке Н.А. Иванова рассмотреть русскую историю в контексте славянской и всеобщей истории, недооцененную до сих пор «должным образом»¹, отметил разработанные им специальные курсы, отличавшиеся, по мнению Корсакова,

¹ Корсаков Д. А. Иванов Николай Алексеевич // Русский биографический словарь. СПб.,1897. - Т.«Ибак-Ключарев». - С. 29.

глубоким знанием источников и литературы, а также подчеркнул богатство фактического материала, свойственное лекциям профессора.

«Предисловие» К.Н. Бестужева-Рюмина к «Сочинениям по русской истории» СВ. Ешевского (М.,1900) содержит личностные характеристики Н.А. Иванова, основанные на воспоминаниях историка Ешевского, ученика Николая Алексеевича, который некоторое время даже проживал на квартире профессора. Кроме того, Бестужев-Рюмин лично был знаком с Ивановым: сдавал ему экзамены, надо сказать, весьма успешно, после окончания Нижегородской гимназии. Профессор настойчиво уговаривал выпускника продолжить обучение в Казанском университете, но К.Н. Бестужев-Рюмин отказался. В «Предисловии» К.Н. Бестужев-Рюмин не только дал профессиональную оценку научной деятельности Н.А. Иванова, но и охарактеризовал причины, по которым сочинение «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях» подверглось необъективной критике со стороны О.М. Бодянского (псевдоним Далимбор Варвинский). При этом Бестужев-Рюмин указал на тот факт, что впоследствии Бодянскии пересмотрел свое отношение к сочинению Иванова и упомянул о его научной значимости в своей докторской диссертации. Кроме того, автор «Предисловия» проанализировал причины негативных суждений об Иванове, высказанные А.С. Гацисским в «Воспоминаниях о СВ. Ешевском». Именно в статье К.Н. Бестужева-Рюмина можно почерпнуть сведения о профессоре Иванове как блестящем преподавателе и просто даровитом человеке. По утверждению Е.А. Белова, «человек, посторонний Казанскому университету, К.Н. Бестужев-Рюмин умел собрать об Иванове сведения, которые привели его к справедливой оценке деятельности высокодаровитого и трудолюбивого профессора»¹.

Белов Е.А. К истории русского просвещения. Письмо в редакцию // Древняя и Новая Россия. - СПб., 1877. - № 7. - С. 274.

К работам, имеющим справочно-биографический характер, относятся статья Е.Ф. Шмурло, помещенная в «Биографическом словаре профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета» под редакцией Т.В. Левицкого (Юрьев, 1903), и очерк в «Библиографическом словаре профессоров и преподавателей императорского Казанского университета» под редакцией Н.П. Загоскина (Казань, 1900). В основном статьи, помещенные в данных словарях, содержат краткие биографические очерки с перечнем основных трудов ученого. Н.П. Загоскин акцентировал внимание на приверженности Н.А. Иванова к теории «официальной народности», на постепенной утрате профессором былого преподавательского престижа, дисквалификации его. как ученого. Е. Ф. Шмурло причиной жизненных неудач профессора Иванова считал личные слабости, которые постоянно мешали Иванову «как в его научно-литературной, так и в преподавательской деятельности»¹. Общую положительную оценку деятельности Н.А. Иванова, как ученого, дает автор статьи, помещенной в XII томе «Энциклопедического словаря» под редакцией Ф. А.Брокгауза, И. А.Эфрона. Помимо биографических сведений очерк содержит критические замечания в адрес основных трудов Н.А. Иванова. Несмотря на то, что в «Энциклопедическом словаре» автор не указан, можно предположить, что им является профессор А. А. Котляревский. Об этом свидетельствуют многочисленные текстовые повторы, использованные Котляревским изначально при написании некролога Н. А. Иванова.

Следует обратить внимание на то обстоятельство, что исследователи неоднократно указывали на необходимость учитывать жизненные условия

Шмурло Е.Ф. Иванов Николай Алексеевич // Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета/Под ред. Т.В. Левицкого. - Юрьев, 1903. - Т. 1. - С. 540.

профессора Иванова при анализе его работ . Как проницательно заметил А. А. Котляревский: «Не велико число этих работ (Н. А. Иванова - Я.Р.), ^но нужно знать, где и при каких условиях действовал человек, чтобы воздержаться от праздного укора в недеятельности»². Кроме того, исследователи не всегда точно оперировали биографическими данными Н.А. Иванова. Так, например, Н. П. Загоскин в «Библиографическом словаре профессоров и преподавателей императорского Казанского университета» указал на 1813 год как на дату рождения Иванова. А.А. Котляревский в «Энциклопедическом словаре» Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона - 1811 год. В действительности, изучение «Свидетельства императорского Казанского университета казеннокоштному студенту Николаю Алексеевичу Иванову» позволило установить точную дату рождения Н.А. Иванова - 3 декабря 1810 года. Причины подобных неточностей нередко кроются в неверном толковании биографических источников. Например, в «Формулярном списке» профессора Н.А. Иванова была неправильно сделана запись о его служебном переводе. Это дало основание Е. Ф. Шмурло утверждать, что «22 мая 1847 г. он (Н.А. Иванов - Я. Р.) был уволен от преподавания русской истории за определением на эту кафедру нового адъюнкта» . Несмотря на то, что, в действительности, Иванов был уволен от преподавания всеобщей истории, которую он преподавал временно, из-за

¹ Профессор Д. А. Корсаков писал: «С 1850 г. Иванов теряет то видное положение, какое
доселе занимал в Казанском университете. Причины этого лежат как в его личных свойствах,
так и в условиях окружавшей его среды». (Корсаков Д. А. Иванов Николай Алексеевич //
Русский биографический словарь. - СПб.,1897. - Т.«Ибак-Ключарев» - С. 29.). К. Н.
Бестужев-Рюмин отмечал: «Он мало сделал для науки, но в этом виновата была
преимущественно та обстановка, которую он нашел в Казани: буйные нравы господствовали
в студенчестве этого полувосточного города, и, почти то же можно сказать, и о нравах
профессоров, а отчасти и всего общества казанского той эпохи, когда Иванов начал свою
деятельность» (Бестужев-Рюмин К. Н. Предисловие // Ешевский СВ. Сочинения по русской
истории. - М, 1900. - С. VIII.).

² Котляревский А. А. Некролог профессора Иванова // Сочинения. - СПб.,1889. - Т.2. - С.
131.

Шмурло Е.Ф. Иванов Николай Алексеевич // Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета / Под ред. Т.В. Левицкого. - Юрьев, 1903. - Т. 2. - С. 540.

отсутствия преподавателя. Русскую историю он не переставал преподавать вплоть до своего назначения в Дерптский университет в 1855 году. Таким образом, ошибка из «Формулярного списка», который использовал Е. Ф. Шмурло в качестве источника для написания биографии профессора Н.А. Иванова, автоматически вошла в его статью, помещенную в «Биографическом словаре профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета» под редакцией Т.В.Левицкого. Кроме того, в «Формулярный список» Н.А. Иванова не была занесена командировка профессора в Нижегородскую губернию летом 1847 года с целью инспекции учебных заведений, хотя аналогичная поездка в 1844 году в Пензу и Симбирск зарегистрирована. Осложнено отсутствием источников изучение последних лет жизни Николая Алексеевича, которые он провел в Дерпте, а затем в Миттаве. Таким образом, в настоящее время творческая биография Н.А. Иванова продолжает оставаться не только малоизученной, но и неточной.

Одну из первых попыток критического анализа исторической концепции Н.А. Иванова предпринял М. О. Коялович в исследовании «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям» (СПб., 1884). Он утверждал, что сочинения «Погодина, Буткова, а также розыскания известного нам П. Строева вызвали довольно оригинальное сочинение профессора русской истории в Казанском университете Николая Иванова под заглавием «Общее понятие о хронографах и описание некоторых списков их»»¹. Подчеркнув необходимость критического подхода к анализу источников русской истории, Коялович отметил несомненные заслуги Иванова в данной области, которые заключались, по мнению автора, в том, что Николай Алексеевич не только обратился к критическому анализу хронографов, не только пытался отыскать важное «для нас русское их содержание, которое,

Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. - СПб., 1884. - С. 201.

может быть, даст нам правильное понятие о начале отечественного бытописания», но и обратил внимание на необходимость анализа «всемирных в них (хронографах — Я.Р.) повествований»¹. По мнению М.О. Кояловича, заслуживает внимание мысль Иванова о том, что критика хронографов должна включать в себя анализ всех составных частей этого важнейшего источника русской истории, в том числе и сочинений по всемирной истории, которые, в частности, П. Строев, предлагал отбросить «как чуждые нашей истории» .

B.C. Иконников в работе «Опыт русской историографии» (Киев, 1891-1908) впервые в отечественной исторической литературе привел данные о рукописном историографическом курсе Н.А. Иванова, прочитанном им в Казанском университете (часть этого курса была опубликована в «Ученых записках» Казанского университета в 1843 году). По утверждению Иконникова, в этом исследовании Иванов значительное место отводил попыткам обработки русской истории, начиная с первых опытов в этом роде — «ранее Татищева»³ - и заканчивая трудами историков XIX века - Н.М. Карамзина, Н.А. Полевого, Н.А. Устрялова, М.П. Погодина, П.Г. Буткова. Таким образом, Иванов, являясь, по утверждению Иконникова, первым историком, изучившим историю исторической науки, проследил хронологически значительный путь развития истории исторических знаний с момента их зарождения и до современного автору времени. Определяя в целом значение исследования Н.А. Иванова для дальнейшего развития отечественной историографии, Иконников отметил, что «нельзя не отдать должного уважения автору, сумевшему впервые обстоятельно и подробно изложить общий ход

Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. - СПб., 1884. - С. 201.

² Иванов Н.А. Краткий обзор временников, находящихся в библиотеках С.-петербургских и
московских. - Общее понятие о хронографах и описание некоторых списков их, хранящихся
в библиотеках С.-петербургских и московских. Отрывок из пропедевтики русской истории. -
Казань,1843.-С6.

³ Иконников B.C. Опыт русской историографии.- Киев, 1891. - Т. 1. - Кн. 1. - С. 264.

развития науки русской истории, указать литературу рассматриваемых вопросов и критически отнестись к мнениям писателей»¹.

А.С. Лаппо-Данилевский, обратившийся одним из первых отечественных исследователей к изучению историографии как исторического явления, которое проходило в своем развитии ряд последовательных стадий, определил место историографической концепции Н.А. Иванова в периодизации отечественной историографии. В истории отечественной историографии Лаппо-Данилевский отметил три периода. Первый период датирован им 20-30-ми годами XIX века и назван «Изучения научной обработки русской истории с точки зрения критической школы». В качестве критерия определения данного периода Лаппо-Данилевским был выбран вопрос о достоверности древнейших памятников, который вызвал оживленную дискуссию между представителями скептической школы и «апологетами». Литературу по данному вопросу Лаппо-Данилевский, в свою очередь, делил на три части: «с точки зрения низшей критики: А. Шлецер»; «с точки зрения высшей критики: А. Зиновьев, Н. Надеждин, А. Федотов», «с критической точки зрения в связи с феноменологической: Н. Иванов» . Таким образом, А.С. Лаппо-Данилевским впервые было определено место исторической концепции Н.А. Иванова в отечественной историографии.

В отечественной историографии советского периода научная значимость исторической концепции Н.А. Иванова, как правило, рассматривалась с точки зрения влияния на формирование его научного мировоззрения идей теории «официальной народности». Исследователь истории Казанского университета М.К. Корбут в работе «Казанский университет за сто двадцать пять лет (1804-

¹ Иконников B.C. Опыт русской историографии.-Киев, 1891.-Т.1.-Кн.1.-С. 264.

² Работы А.С. Лаппо-Данилевского по истории изучения отечественной историографии не
были завершены, а рукописи ученого, находящиеся в архиве АН (Ф.113, оп.1, д.72),
продолжают изучаться.

³ Цит. по Киреева Р.А. Изучение отечественной историографии в дореволюционной России с
сер. XIX века до 1917 года. - М.,1983. - С. 7.

1929)» прямо заявил, что Иванов остался «историком... старой школы, образцом которой в России был Карамзин»¹. Оценивая вклад Н. А. Иванова в историческую науку, он отмечал, что «Иванов, красноречиво рассказывая об исторических лицах и «достопамятных событиях», заменял «истинное воодушевление искусственным пафосом и риторической декламацией» . В то же время, М. К. Корбут, опираясь на изучение протоколов Совета университета, привел ряд интересных свидетельств, касающихся общественной и педагогической деятельности профессора Иванова в Казанском университете. В частности, по свидетельству Корбута, профессор имел обыкновение отстаивать свою точку зрения, невзирая ни на какие авторитеты.

В условиях окончательного оформления в советской историографии историко-познавательной традиции марксизма, акцентировавшей внимание в первую очередь на историках и научных направлениях, имевших научную значимость, по выражению Г.П. Мягкова, «в социально-политическом формате» , имя Н.А. Иванова и его труды на долгое время полностью выпали из поля зрения отечественных исследователей. В данный «формат» собственная историческая концепция Николая Алексеевича просто не вписывалась. Только в 1969 году, после почти сорокалетнего периода умолчания, в очерке И.П. Ермолаева и Г.Ф. Шамова «Изучение отечественной истории в Казанском университете», наконец, была дана оценка научной деятельности Н.А. Иванова. Очерк содержал не только анализ исторической концепции ученого, но и характеризовался использованием ряда невостребованных ранее источников, среди которых - «Лекции по русской истории. Записи студента Г.М. Амосова, Казань, 1848-1850 г.». В то же время,

¹ Корбут М.К. Казанский университет за сто двадцать пять лет (1804 -5 - 1929-30). -
Казань,1930.-Т.1.-С.78.

² Там же, с. 77.

³ Мягков Г.П.-«Русская историческая школа»: Теория и история развития школы как
научного сообщества. Дисс .д-ра ист. наук. - Казань, 2000. — С. 3.

в основу критического анализа эволюции научных и общественно-политических взглядов Н.А. Иванова, авторами статьи был положен тезис о «обострении общественной борьбы»¹ в 40-50-е годы XIX века в России. Исследователи полагали, что профессор Иванов, являясь сторонником теории «официальной народности», исчерпал свои научные и педагогические возможности, «его лекции 50-х г. представляли собой жалкую компиляцию из книг весьма сомнительного научного достоинства, а курсы заключали панегирик сильным мира сего и власть имущим»². Отмечая «положительные стороны концепции Иванова в начале его научного пути»³, исследователи пришли к выводу, что «в целом его мировоззрение осталось дворянским, старым», так как в основе его взглядов «лежала теория русской самобытности», а значительный новый источниковедческий материал осмысливался с позиции дворянской историографии»⁴.

СМ. Мухаметдинова (Михайлова) в работе «Казанский университет и просвещение народов Поволжья и Приуралья (XIX век)» (Казань, 1979) заявила, что как историк Н.А. Иванов «не отличался ни даровитостью, ни смелостью». Явным диссонансом данному утверждению звучит фраза автора о том, что «его (Н.А. Иванова — Я.Р.) лекции пользовались большим успехом, как у студентов, так и у широкой публики»⁵. В исследовании С.Х. Алишева «По следам минувшего» (Казань, 1986) отмечается, что профессор Иванов «под влиянием развития общественной мысли начал уже выходить за рамки «Истории» Карамзина»⁶. К сожалению, более подробная аргументация данной

Ермолаев И.П., Шамов Г.Ф. Изучение отечественной истории в Казанском университете // Очерки истории Поволжья и Приуралья. - Казань, 1969. - Вып.2-3. - С. 24.

² Там же, с. 26.

³ Там же, с. 25.

⁴ Там же.

Мухаметдинова СМ. Казанский университет и просвещение народов Поволжья и Приуралья (XIX век). - Казань, 1979. - С. 103. ⁶ Алишев С.Х. По следам минувшего. - Казань, 1986. - С. 13-14.

точки зрения в работе не представлена, тем не менее, заслуживает внимание тот факт, что книга предназначена для широкого круга читателей.

И.А. Емельянова в монографии «Историко-правовая наука России XIX века. История русского права. Методологические и историографические очерки» (Казань, 1988), исследуя общие методологические и теоретические разработки отечественной исторической науки второй четверти XIX века, утверждала, что профессор Н.А. Иванов, по ее выражению, «Казанский Погодин», совместно с подобными ему «поборниками «теории официальной народности»», вообще препятствовал распространению в исторической науке сравнительно-исторического метода, который им был «страшен тем, что разрывал замкнутый круг русофильства в науке и литературе»¹. В работе «Юридический факультет Казанского государственного университета. 1805-1917 год» (Казань, 1998) И.А. Емельянова определила профессора Иванова «ортодоксом уваровской «теории» не только по мировоззрению, но и по «складу характера», который стал причиной открытого противодействия со стороны Иванова «продвижению по службе научной молодежи, несмотря на их явные педагогические успехи»².

Действительно, «одиозность» общественно-политических убеждений Н.А. Иванова исследователями нередко связывалась и с особенностями его характера. Например, биографы Л. Н. Толстого указывали в качестве главной причины отчисления будущего великого русского писателя из Казанского университета то обстоятельство, что «мстительный и, по воспоминаниям современников, до крайности несправедливый, Иванов начал усиленно жаловаться на Толстого-студента начальству»³. Тема взаимоотношений Н.А.

¹ Емельянова И.А. Историко-правовая наука России XIX века. История русского права.
Методологические и историографические очерки. — Казань,1988. - 4.2. - С. 62.

² Емельянова И.А. Юридический факультет Казанского государственного университета.
1805-1917 год. - Казань, 1998. - С. 35.

³ Бушканец Е. Лев Толстой в Казани (путеводитель по городу).- Казань,1952. - С. 4-5.

Иванова и Л.Н. Толстого получила дальнейшее продолжение в исследованиях, опубликованных в 90-е годы XX века. В статье «Конец детства. Отрочество. Юность» (журнал «Казань», 1998, № 5-6) И. Карпов связывает причины ухода Л.Н. Толстого из Казанского университета, прежде всего, с «духовными метаниями» юного Толстого, а не с деятельностью Н. А. Иванова: «Поругался Лев с профессором, да и возомнил Бог весть что. Это на семейной почве провалил он историю на экзамене. Бравый вольнодумец забывал, что не только у историка чешется рука поставить ему «неуд»»¹. Е. Уткин, автор статьи «Толстого из списков студентов исключить» («Эхо веков», 1998, № 3-4), придерживается прямо противоположной точки зрения и представляет Н.А. Иванова непосредственным виновником исключения Л. Н. Толстого из университета. Следует заметить, что Е. Уткин использовал в основном сведения из работы известного исследователя Е. Бушканца «Лев Толстой в Казани (путеводитель по городу)» (Казань, 1952), дополнив его материалами из фондов Национального архива РТ .

Оценка Н.А. Иванова в качестве «одиозной» фигуры эпохи Николая I была обусловлена, прежде всего, преобладанием в советской историографии идеологизированного подхода к анализу исторического знания в целом, поэтому изучение творческого наследия Н.А. Иванова представлялось в то время методологически «неактуальным» и носило односторонний характер. Вследствие подобного подхода к оценке исторических воззрений ученого, оставался открытым вопрос о характерных отличительных свойствах и научной значимости исторической концепции Н.А. Иванова, а также ее принадлежности к определенному направлению отечественной историографии 30-40-х гг. XIX века. Исключением явилась работа Р.А. Киреевой «Изучение

¹ Карпов И. Конец детства. Отрочество. Юность. // Казань. - Казань, 1998 .- № 5-6. - С. 124.

² Однако имя Е. Бушканца, чей текст использован практически без изменений, Е. Уткин в
своей статье не указал.

отечественной историографии в дореволюционной России с сер. XIX века до 1917 года» (М., 1983), в которой автор, пожалуй, впервые в исторической литературе заявила о необходимости специального изучения научного наследия Н.А. Иванова.

Особый интерес в контексте изученности методологических основ научной концепции Н.А. Иванова представляет исследование «Очерки по истории статистики в СССР», изданное Академией наук в 1959 году, так как Н.А. Иванов несколько лет занимался статистикой и являлся автором ряда крупных статистических работ. Автор работы - М.В. Птуха - предпринял попытку дать подробный анализ взглядов 'Н.А. Иванова на состояние статистики и государствоведения в первой трети XIX века, а также определить его отношение к различным направлениям статистики и государствоведения первой половины XIX века, в частности, к мальтузианству. Данное исследование позволило ответить на следующие вопросы: относился ли Иванов к статистике как вполне самостоятельной науке, или же считал ее вспомогательной по отношению к истории; какую связь проводил Иванов между статистикой и историей. А также, какие методы в своих работах по статистике использовал ученый, и не нашли ли они свое отражение в его последующих исторических исследованиях.

В 2002 году в Казани были изданы «Очерки истории Казанского университета». В этом исследовании имя Н.А. Иванова было восстановлено в ряду таких «крупных ученых-историков»¹ как СВ. Ешевский, Н.А. Попов, А.П. Щапов. Кроме того, автор статьи «От Лобачевского до Бутлерова. 1827-1862 гг.», помещенной в «Очерках истории Казанского университета», СМ.

Михайлова СМ. От Лобачевского до Бутлерова. 1827-1862 гг. // Очерки истории Казанского университета. — Казань, 2002. - С. 66.

Михайлова подчеркнула, что Н.А. Иванов был первым профессором, выступившим «в Казани с публичными лекциями» . Автор не ставила перед собой задачу комплексного изучения творческого наследия Н.А. Иванова, но характеристика Николая Алексеевича как «одаренного профессора» и «весьма популярного преподавателя»³ явно опровергает до сих пор бытовавшие в исторической литературе утверждения о научной несостоятельности и ярко выраженной непопулярности в преподавательской и студенческой среде этого ученого.

Заявленная в данном диссертационном исследовании тема требовала также привлечения широкого комплекса литературы, характеризующей как факторы, обусловившие развитие отечественной исторической мысли в первой половине XIX века, так и уровень развития исторической науки в этот период. Характеристика направлений отечественной исторической науки первой половины XIX века изложена в работах П.Н. Милюкова «Юридическая школа в русской историографии» («Русская мысль», 1886), «Главные течения русской исторической мысли» (СПб., 1897), «Источники русской истории и русской историографии» (Словарь И.А.Брокгауза и Н.А.Эфрона, сб. «Россия»). Особое внимание развитию исторического знания в первой половине XIX века и факторам влияния на его формирование: методологии романтического направления западноевропейской историографии, историко-философским концепциям представителей классической немецкой философии, уделено в исследовании Н.Л. Рубинштейна «Русская историография» (М.,1941). Исследование общих методологических и теоретических разработок отечественной исторической науки второй четверти XIX века проведено И.А.

¹ Этот факт был ранее поставлен под сомнение СМ. Михайловой (Мухаметдиновой) в
исследовании «Казанский университет и просвещение народов Поволжья и Приуралья (XIX
век)» (Казань, 1979, С. 103-106).

² Михайлова СМ. От Лобачевского до Бутлерова. 1827-1862 гг. // Очерки истории
Казанского университета. - Казань, 2002. - С. 74.

³ Там же, с. 59.

Емельяновой в монографии «Историко-правовая наука России XIX века.
История русского права. Методологические и историографические очерки»
(Казань, 1988), в которой автор впервые предпринял попытку переосмысления
значения «теории официальной народности» для развития отечественной
исторической мысли. А.Н. Медушевский в целом ряде исследований «Гегель и
государственная школа русской историографии» («Вопросы

философии», 1988), «В.О. Ключевский и государственная школа русской
историографии // Сказания иностранцев о Московском государстве» (М.,1991),
«История русской социологии» (М., 1993) подвел итог предшествовавшему
изучению истории возникновения и оформления государственной школы. К
наиболее значительным исследованиям последних лет относится монография
Н.В. Иллерицкой «Историко-юридическое направление в русской
историографии второй половины XIX века» (РГГУ, 1998), где впервые в
отечественной историографии исследуется вклад историко-юридического
направления в формирование образа России как историко-культурного
феномена и уточняются представления о содержании идей государственной
школы отечественной историографии, а также решается ряд
историографических задач, связанных с интерпретацией таких понятий, как
«школа», «научная школа», «направление». Одним из первых в отечественной
исторической науке комплексных исследований, выполненных на основе
междисциплинарного синтеза историографии и науковедения, является
исследование Г.П. Мягкова ««Русская историческая школа»: Теория и история
развития школы как научного сообщества» (Казань, 2000). Автор предпринял
попытку не только выявить специфику категориального строя (употребление
понятий «школа», «течение», «направление») современной

историографической науки и практики, но и разработал новую целостную концепцию понимания школы в исторической науке.

Итак, обзор литературы, посвященной изучению жизни и творчества Н.А. Иванова, указывает, во-первых, на недостаточное количество исследований по данному вопросу и, во-вторых, свидетельствует о повышенном интересе исследователей скорее к личностным характеристикам Н.А. Иванова, чем к анализу его исторической концепции и научной деятельности в целом. Исключение составили работы К.Н. Бесстужева-Рюмина, Е.А. Белова, Д.А. Корсакова, И.П. Ермолаева и Г.Ф. Шамова, М.В. Птухи. На сегодняшний день, наиболее полно раскрыты историко-философские взгляды Н. А. Иванова в двух работах: в статье Д. А. Корсакова, помещенной в «Русском биографическом словаре» и в очерке профессора И.П. Ермолаева, Г.Ф. Шамова «Изучение отечественной истории в Казанском университете». Основательное представление о вкладе Н.А. Иванова в изучение отечественной статистики дает статья М.В. Птухи, помещенная в «Очерках по истории статистики в СССР». В целом, отмечая определенную изученность в отечественной историографии отдельных сторон творчества Н.А. Иванова, подчеркнем, что существует ряд проблем, требующих дополнительного, а точнее сказать -специального изучения. Это касается, в первую очередь, историко-философских взглядов и методологической концепции Н.А. Иванова. Отдельных упоминаний в исторической литературе этих сторон научной деятельности явно недостаточно для комплексного исследования жизни и творчества Иванова, направленного на определение места исторической концепции ученого в отечественной историографии. Целесообразно не просто восполнить пробелы в изучении жизни и творчества историка, но и переосмыслить ряд спорных, иногда стереотипных суждений, касающихся оценки конкретных работ Н.А. Иванова, его творческого пути, места его научной концепции в отечественной историографии. На наш взгляд, схема анализа должна включать в себя, во-первых, обоснование историко-философских взглядов ученого, учитывая то обстоятельство, что связь истории

и философии на рубеже XVIII-XIX столетий становится одним из важнейших объектов изучения, как со стороны философов, так и со стороны историков; во-вторых, анализ особенностей исследовательских методов Н.А. Иванова, учитывая влияние критических направлений источниковедения и историографии, возникших в Европе в начале XIX века; в третьих, рассмотрение общей схемы исторического развития России, принятой ученым. Необходимо указать и на определенную эволюцию взглядов историка, обусловленную процессами, затронувшими российское общество на рубеже 30-40-х годов XIX века. Таким образом, анализ вышеуказанных вопросов предоставит возможность не только определить характерные отличительные свойства концепции русской истории профессора Иванова и ее научную значимость, но и оценить в целом уровень развития исторической науки того времени. Исходя из утверждения о том, что полноценное историографическое исследование должно включать в себя не только анализ научного творчества, но и исследование этапов научной деятельности, которое позволяет, прежде всего, проанализировать эволюцию мировоззрения и объективные факторы влияния на него, целесообразно, на наш взгляд, реконструировать этапы жизненного пути Н.А. Иванова. Кроме того, как уже отмечалось выше, в настоящее время творческая биография Н.А. Иванова продолжает оставаться не только малоизученной, но и неточной.

Методологической основой данного исследования являются такие общеисторические методы, как метод историзма и историко-сравнительный метод, требующие рассмотрения любого исторического феномена в его развитии, выявления как специфических особенностей каждого явления, так обусловливающих его факторов. Кроме того, были использованы и конкретно-научные методы исследования: приемы источниковедческого анализа и методы биографического исследования.

Цель данного диссертационного исследования заключается в том, чтобы, реконструировав историческую концепцию профессора Н.А. Иванова, не только оценить вклад историка в развитие отечественной историографии, но и расширить наши представления о развитии отечественной исторической науки на рубеже 30-40-х годов XIX века. Для этого необходимо решить следующие задачи: во-первых, подробно исследовать этапы становления личности ученого; во-вторых, осуществить углубленный историографический анализ трудов Н.А. Иванова; в-третьих, выявить и изучить теоретико-методологические основы его творчества и особенности исследовательского метода; наконец, в-четвертых, определить конкретно-исторические проблемы, общие для исследований Н.А. Иванова и для исторической науки первой половины XIX века, которые бы показали не только характерные отличительные свойства его концепции русской истории, но и уровень науки того времени.

Изучение научного творчества профессора Иванова представляет известные трудности: за некоторыми исключениями, мы не имеем его исследований, специально посвященных теоретико-методологическим проблемам. Отношение автора к тому или иному вопросу устанавливалось по отдельным высказываниям в конкретных работах по истории, публицистических произведениях, воспоминаниях современников преподавателей и студентов, которые посещали лекции профессора Иванова по истории и истории философии в Казанском университете. И, наконец, главная трудность заключалась в том, что после 1849 года Иванов не публиковал больше своих научных трудов, поэтому работа проводилась в основном с архивными документами. Следовательно, цель и задачи, поставленные в данном диссертационном исследовании, призван решить целый комплекс источников как опубликованных, так и неопубликованных. В первую очередь, был использован широкий круг архивных материалов: официальная

документация Казанского и Дерптского университетов, учебные планы, программы, отчеты, прошения, донесения, докладные записки Н.А. Иванова. Был также использован неопубликованный источник личного происхождения: письмо жены Н.А. Иванова. Опубликованные источники представлены в диссертации: 1) опубликованными трудами Н.А. Иванова; - при анализе данной группы источников для нас было важно проследить процесс формирования у Н.А. Иванова идей, которые несли в себе концептуальную новизну, поэтому в диссертационном исследовании широко использовались не только монографии, но и журнальные и газетные публикации Н.А. Иванова разных лет; 2) трудами предшественников и современников Н.А. Иванова, без изучения которых невозможно выявить место исторической концепции ученого в отечественной историографии 30-40-х годов XIX века. Кроме того, в исследовании были использованы мемуарные источники: свидетельства современников и людей, близко знавших Н.А. Иванова, опубликованные некрологи, газетные и журнальные публикации, отражающие научно-просветительскую деятельность историка, - использование этого комплекса источников позволило реконструировать творческую биографию Н.А. Иванова. Информация о важнейших событиях, происходивших в жизни Николая Алексеевича, сосредоточена в основном в двух фондах Национального Архива Республики Татарстан: фонд № 977 (Казанский университет) - описи «Правление», «Историко-филологический факультет», «Совет», фонд № 92 (Попечитель Казанского учебного округа) - опись I. Всего в работе были использованы 40 дел, находящиеся в этих фондах. Целесообразно выделить архивные материалы, которые впервые введены нами в научный оборот и содержат сведения о наименее изученных сторонах научной и педагогической деятельности Н.А. Иванова. Дело № 6236 (фонд 92, опись I) содержит сведения о деятельности Н.А. Иванова сразу после окончания Казанского университета. Благодаря докладной записке профессора Иванова министру народного

просвещения стала известна точная дата отъезда Иванова в Дерпт. Кроме того, здесь Иванов указал на ранее неизвестные факты своей служебной биографии, которые не были внесены в «Формулярный список». Дела № 4528 (ф.977, опись «Правление»), № 221, 359 (ф.977, опись «Историко-филологический факультет») содержат сведения об обучении Иванова в Казанском университете и об отправке его в Дерпт - для получения степени магистра. В дело № 266 (ф.977, опись «Правление») включены «Вопросы профессоров словесного отделения» Казанского университета за 1839 год, которые позволяют представить уровень преподавания таких дисциплин, как российская история, история всеобщая и история философии, до назначения Н.А. Иванова экстраординарным профессором университета в 1839/1840 учебном году, и определить, какие изменения привнес Иванов в программы преподавания этих предметов. Дело № 5917 (фонд 92, опись I) «О командировании г. ординарного профессора Казанского университета Иванова Н. А. в Нижегородскую губернию для обозрения тамошних училищ» содержит неизвестные ранее донесения Николая Алексеевича инспектору Казанского учебного округа. Подробнейший отчет, составленный Ивановым по требованию попечителя Казанского учебного округа, раскрывает отношение профессора к уровню преподавания российской истории в гимназиях. Сведения о взглядах профессора на преподавание истории содержит и дело № 4970 (фонд 92, опись I) «Расположение преподаваний на 1839/40 академический год», интересное тем, что в него включены протоколы испытаний, учиненных Ивановым студентам Казанского университета. Столь эмоциональных оценок студенты удостоились только у него.

Следует заметить, что личного дела Н.А. Иванова в НАРТ не сохранилось, но нам удалось использовать «Формулярный список» (в трех редакциях), хранящийся в Eesti Ajalooarhiiv (Эстонский национальный архив) (F. - 402, N. — 3, S. - 628), где собраны все документы, касающиеся пребывания Иванова в

Дерптском университете (с 1855 до 30 марта 1869): официальные распоряжения по Дерптскому учебному округу, прошение об отставке, пенсионные документы, формулярные списки, свидетельство о рождении дочери, прошение совета историко-филологического факультета Дерптского университета о возвращении Иванова из Миттавы в Дерпт. Кроме этого, имеется письмо жены Иванова, свидетельствующее о семейных неурядицах, и еще ряд документов о последних годах жизни профессора в Дерпте и Миттаве. Есть некоторое основание. полагать, что именно эти архивные материалы использовал профессор Е. Ф. Шмурло в статье, помещенной в «Биографическом словаре профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета».

Для характеристики творческой лаборатории историка важная роль отводилась его рукописному наследию, программам, конспектам, лекционным курсам. Анализ погодных программ преподавания, хранящихся в НАРТ (нас интересует период с 1839 по 1855) позволил определить как объем преподавания, так и эволюцию исторических взглядов профессора Н. А. Иванова. Кроме того, Иванов весьма серьезно относился к оформлению учебно-тематического плана: помимо лекционных вопросов и пособий, используемых в преподавании, он, в отличие от других преподавателей, указывал «Способ преподавания» и, самое главное, «Дух и направление преподавания». Безусловно, немаловажен перечень пособий, которые Иванов рекомендовал своим студентам, позволяющий сделать определенные выводы о предпочтениях Николая Алексеевича в отношении распространенных в исторической науке того времени концепций российской истории.

В фонде 977 (опись «Историко-филологический факультет») сохранились программы преподавания курса «Русской истории»: дело № 580, 581 (период от Смутного времени до Александра I), дело № 611 (период от Ивана III до воцарения Михаила Федоровича), дело № 616 (период с древнейших времен до

Ивана III), дело № 649 (период с правления Михаила Федоровича до правления Николая I), дело № 687 (с древнейших времен до Петра I); программы преподавания курса «Русские древности» (дело №611,616, 649, 650, 687, 717); программы преподавания курса «Пропедевтики» (дело № 580, 581, 616); программы преподавания курса «Истории философии» (дело № 581, 616). Кроме того, некоторые дела содержат вопросы (фонд 977, опись «Историко-филологический факультет», дело № 378 (вопросы по общей и русской истории, истории философии), № 582 (вопросы по русской истории, истории философии, пропедевтике)), которые предлагал профессор в качестве итоговых экзаменационных заданий студентам по окончании курса. Анализ этих вопросов позволил установить, на какие определения, понятия, и, наконец, события российской и всеобщей истории Н.А. Иванов обращал особое внимание. О многом свидетельствует и сама формулировка вопросов.

Особый интерес для исследователя представляет дело № 581 (фонд 977, опись «Историко-филологический факультет») «Программы преподавания в 1-ом отделении философского факультета на второе полугодие 1849-1850 года». Здесь содержится наиболее полная «Программа преподавания русской истории», составленная Н.А. Ивановым за все годы его педагогической деятельности в Казанском университете. Эта «Программа» охватывает период от начала Смутного времени до правления Александра I. Ее особенность заключается в том, что именно здесь изложены собственные взгляды профессора на немаловажные — с точки зрения понимания его концепции отечественной истории — вопросы: причины и последствия Смутного времени, значение деятельности Петра Великого, характер Отечественной войны 1812 года и другие. Необходимо учитывать и то обстоятельство, что иных документальных свидетельств (лекций, периодических изданий), касающихся воззрений Н.А. Иванова на данный период российской истории, очевидно, не сохранилось. Кроме того, по словам Н.А. Иванова, в эту программу вошли

материалы из цикла публичных лекций о Петре Великом, которые он читал в 1843 году, а так как текст публичных лекций неизвестен, изучение «Программы русской истории» позволило определить, на каких аспектах деятельности Петра I акцентировал внимание историк.

В том же деле № 581 находится «Программа пропедевтики», составленная Н.А. Ивановым на второе полугодие 1849-1850 учебного года. При этом, сравнительный анализ с «Программой пропедевтики» на первый семестр 1850-' 1851 года (фонд 977, опись «Историко-филологический факультет», дело № 616) показал, что первая программа составлена Н.А. Ивановым более подробно и содержит разделы «Историоматия, или методология изучения истории», «Гевристика, или теория исторической критики» и «Историография»¹. Из более поздней программы раздел «Историоматия», по каким-то причинам, Н.А. Ивановым был исключен. И, наконец, дело № 581 содержит «Программу истории философии, составленную для руководства в преподавании оной, в течение второго полугодия 1849-1850 учебного года». При этом других программ по истории философии, составленных столь подробно, не сохранилось. Философские взгляды Н.А. Иванова, несмотря на то, что в течение нескольких лет он преподавал в Казанском университете историю философии, практически не изучены. Данная программа позволила обозначить не только методику преподавания Н.А. Иванова истории философии в Казанском университете, но и отчасти определить уровень его осведомленности в этой области. В этом аспекте изучение «Программы преподавания истории философии» просто необходимо, так как вопрос о философских взглядах Иванова немаловажен для уяснения мировоззренческих основ его творчества.

В фондах отдела рукописей и редких книг научной библиотеки Казанского государственного университета сохранился рукописный лекционный курс по

¹ НАРТ - Ф.977. - Оп. Ист. -фил-фак. - Ед. хр. 581. - Л.32.

русской истории профессора Иванова - лекции «Ливония», период российской истории от Василия Темного до Ивана III, часть лекций об Иване IV, «Смутное время», «Польша», завершающая часть лекций о Петре I и его последователях. Сохранился также рукописный курс лекций по истории философии, которые Н.А. Иванов читал в Казанском университете в 40-е годы XIX века². По свидетельству Д.А. Корсакова, история философии излагалась профессором по немецким учебникам «правой фракции гегелианской школы» . Однако, учитывая то обстоятельство, что Д.А. Корсаков лично не посещал лекций Иванова, следует считать ошибочным его предположение о том, что профессор «останавливался преимущественно на Платоне, Декарте и Лейбнице»⁴. В действительности, Н.А. Иванов делал обзор развития западноевропейской философской мысли, начиная с Аристотеля и заканчивая характеристикой философских учений Германии вплоть до начала XIX века⁵. Вступительная часть к лекционному курсу по истории философии свидетельствует о взглядах ученого на такие немаловажные вопросы, как роль личности в истории, развитие общественного самосознания, значение государства. Характерно, что в данном аспекте этот лекционный курс практически не использовался исследователями при анализе творческого наследия Н.А. Иванова.

Перечень опубликованных работ Н.А. Иванова следует начать с сочинения «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях. Ручная книга для русских всех сословий, Фаддея Булгарина. СПб. 1837-1838» в шести частях, из которых две посвящены статистике, остальные четыре представляют исторический очерк Русского государства, доведенный

¹ Лекции по русской истории. Записи студента Г.М. Амосова. - Казань, 1848-1850 - ОРРК
НБЛ КГУ - Ед.хр.4447.

² Лекции в записи студента Венецианова. 40-е гг. XIX века. - Казань - ОРРК НБЛ КГУ - Ед.
хр. 3942.

³ Корсаков Д. А. Иванов Николай Алексеевич // Русский биографический словарь. -
СПб., 1897. - Т.«Ибак-Ключарев». - С. 25.

⁴ Там же.

³ НАРТ- Ф.977. - Оп.Ист.-фил.фак. - Ед.хр. 581.- Л.4-16.

до 1054 года. Необходимо отметить, что дальнейшее рассмотрение исторических воззрений Н.А. Иванова, изложенных в «России...», будет вестись с учетом безусловного признания его авторства, на котором настаивали как современники Н.А. Иванова, так и исследователи, занимавшиеся изучением его жизни и творчества¹.

Данное исследование Н.А. Иванова отличалось от последующих, прежде всего, попыткой историко-философского обобщения конкретного исторического материала. Анализ содержания монографии Н.А. Иванова позволил ответить на следующие - немаловажные для понимания его концепции российской истории, - вопросы: взгляд на связь исторических судеб славян с другими народами, историческую преемственность между ними; принципы, заложенные Ивановым в периодизацию российской истории до 1054 года; как ученый характеризовал тот или иной период отечественной истории, анализ некоторых спорных вопросов отечественной истории, связанных с этимологией различных названий. А также позволил выяснить отношение ученого к таким понятиям, как «государство», «родовые отношения», «феодализм», «удельная система». Таким образом, углубленный историографический анализ содержания «России...» позволил выявить и

¹ Существует несколько свидетельств, подтверждающих авторство Николая Алексеевича. В частности, профессор Е. Ф. Шмурло указывает на то обстоятельство, что участие Иванова в первых двух частях «России...» несомненно: «предание, опирающееся на показания самого Иванова, не только утверждает то же и по отношению исторического отдела книги, но и вообще всю «Россию» считать произведением Иванова, Булгарина же присвоившим себе чужой труд». (Шмурло Е.Ф. Иванов Николай Алексеевич // Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского университета / Под ред. Т.В. Левицкого. - Юрьев,1903. - Т. 2. - С. 540.) Для А.А. Котляревского авторство Н.А. Иванова также не вызывает сомнений: «У Иванова не было средств, и он вынужден был принять предложение Булгарина, взявшегося доставить Иванову все средства к исполнению задуманного труда, с тем, чтобы сочинение вышло в свет под его, Булгарина, именем. Таким образом появилась «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях», автором которой был объявлен Булгарин. Об Иванове упомянуто лишь как о сотруднике по статистической части». (Котляревский А.А. Иванов Николай Алексеевич // Энциклопедический словарь./ Под ред. Ф.А.Брокгауза, И.А.Эфрона. - СПб., 1894. - Т. XII - С. 763.)

"7

изучить теоретико-методологические основы его творчества, особенности исследовательского метода, определить конкретно-исторические проблемы, общие как для исследований Н.А. Иванова, так и для всей российской исторической науки первой половины XIX века.

Вторая крупная монография «Cultus popularis in Rossia originis ас progressus adumbratio» (Очерк становления и развития народной образованности в России — Я.Р.) - докторская диссертация Н.А. Иванова - была опубликована в 1839 году в Дерпте. Диссертация написана по-латыни, так как преподавательский состав Дерптского университета практически не владел русским языком: в научной периодике и публикациях использовались преимущественно немецкий и латинский языки. По выражению К.Н. Бестужева-Рюмина, докторская диссертация Н.А. Иванова являлась «большой редкостью» и с латыни не переводилась. К сожалению, это обстоятельство оградило работу Иванова не только от критики со стороны соотечественников, но и от их интереса. Данное исследование Н.А. Иванова впервые введено нами в научный оборот. Круг проблем докторской диссертации ограничен вопросами об элементах самобытности, вошедших впоследствии в правовые и культурные нормы русского народа. Тем не менее, то обстоятельство, что работа охватывает период с древнейших времен вплоть до XIX века, позволило дополнить периодизацию российской истории, принятую Н.А. Ивановым, а также его характеристики того или иного периода истории России. Об историографической значимости этой работы можно говорить на том основании, что «Prooemium» (Введение — Я.Р.) занимает одну третью часть всей диссертации, и именно здесь автор обосновал актуальность заявленной темы, указал критерии отбора основных источников, которые он использовал, охарактеризовал предшествующие исследования по этому вопросу.

Бестужев-Рюмин К.Н. Предисловие // Ешевский СВ. Сочинения по русской истории. — М., 1900.-С. VIII.

Монографии «Краткий обзор русских временников, находящихся в библиотеках с.-петербургских и московских»; «Общее понятие о хронографах и описание некоторых списков их, хранящихся в библиотеках с.-петербургских и московских. Отрывок из пропедевтики русской истории», явившиеся результатом длительной командировки Н.А. Иванова в Петербург и Москву, были опубликованы в Казани в 1843 году. Труды эти, по мнению Д.А. Корсакова, «представляют собой плод самостоятельной, отчетливой работы над рукописными источниками; последнее сочинение дает картину развития русской исторической науки до 1843 года и меткую оценку ее явлений»¹.

13 июня 1843 года на торжественном собрании императорского Казанского университета Николай Алексеевич выступил с докладом «О необходимости содействия философии успехам отечественного просвещения». Как отмечал Д.А. Корсаков, в «весьма талантливом очерке развития литературы и философии во Франции, Германии с половины XVIII в.» Н.А. Иванов не только признал философию «наукой о безусловно-истинном, твердой опорой всякого ведения, душой прочих наук», но и отметил ложные, по его мнению, пути развития западноевропейской литературы и философии и указал, «как на панацею от заблуждения ума, на немецкую идеалистическую философию» . Таким образом, в этом докладе были высказаны идеи о самовыражении народа в философии и о необходимости создания отечественной философской науки.

«Программа публичных лекций об истории Петра Великого» (Казань, 1844) позволила установить трактовку Н.А. Ивановым следующих проблем: историческая оценка личности Петра I, закономерность его реформаторской деятельности, историческое значение реформ первой четверти XVIII века.

¹ Корсаков Д. А. Иванов Николай Алексеевич // Русский биографический словарь. - СПб.,
1897. - Т. «Ибак-Ключарев». - С. 29.

² Там же.

Статья «О сношениях пап с Россией» (опубликованная в «Ученых записках Казанского университета» в 1849) стала последней научной публикацией Н. А. Иванова. В нее вошел отрывок из специального курса по истории Московского государства в эпоху Ивана III, Василия III и Ивана IV, который Иванов читал в Казанском университете.

В качестве дополнительных свидетельств при анализе общественно-политических и научных взглядов профессора Иванова были привлечены статьи, опубликованные в журнале «Dorpater Jahrbucher» в 1835 году: «Ueber den Jahrmarkt zu Nischij-Nowgorod» (О ярмарке в Нижнем Новгороде — Я.Р.), «Ueber den gegenwartigen Zustand der russischen Manufakturen» (О современном состоянии русских мануфактур — Я.Р.), «Statistischen Notizen. I. Jahrmarkte Russlands» (Статистические заметки. Ярмарки России - Я.Р.) о значении Нижегородской ярмарки и вообще о внутренней торговле России, а также о современном состоянии российской мануфактурной промышленности. Статья, помещенная в газете «Северная пчела» - «О статистике Российского Государства, изданной Ф.В.Шубертом, профессором Кенигсбергского ' университета» (1837), - характеризует отношение Н.А. Иванова к проблеме западноевропейского влияния на развитие отечественной науки. Кроме того, издатель «Северной пчелы» Фаддеей Булгарин, посетивший в 1834 году Дерптский университет, на протяжении почти четырех месяцев, помещал в своей газете материал под названием «Письма Ливонского пустынника», где высказал собственные суждения о преподавательском составе, об издательской и научно-просветительской деятельности Дерптского университета. В журнале «Московский наблюдатель» (апрель, 1837) и «Casopis ceskeho museum» (Прага, 1837, № 3) были помещены отзывы критиков на сочинение Н.А. Иванова «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях». Прижизненные рецензии на сочинения Н.А. Иванова используются нами в качестве источника, так как анализ данных критических

замечании позволил определить, как оценивали научную значимость данного сочинения современники. Для характеристики казанского периода деятельности Николая Алексеевича, были использованы сведения из «Казанских губернских ведомостей», «Казанской старины», «Волжского вестника». В справочном издании С. А. Венгерова «Источники словаря русских писателей» (СПб., 1910) указано 22 наименования изданий, в которых содержатся сведения о Н. А. Иванове и перечень некрологов о Николае Алексеевиче Иванове, изданных в печати в год его смерти. Автором некрологов является профессор А.А. Котляревский. Некрологи, написанные им, были помещены в Журнале министерства народного просвещения (1869, № 4), «Санкт-Петербургских ведомостях» (1869, № 103). «Иллюстрированной газете» (1869, № 17), «Голос» (1869, № 103).

Отдельную группу опубликованных источников в нашем исследовании представляют труды русских историков первой половины XIX века: Н.М. Карамзина, Г. Эверса, Н.А. Полевого, М.П. Погодина, Н.Г. Устрялова, СМ. Соловьева, К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина. Углубленный историографический анализ данной группы источников позволил определить конкретно-исторические проблемы, общие для исследований Н.А. Иванова и для отечественной исторической науки первой половины XIX века, свидетельствующие об отличительных свойствах его концепции русской истории, а также отражающие уровень исторической науки того времени в целом.

Мемуарные источники являются главным свидетельством того, что действительным автором «России в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях», опубликованной под именем Ф. Булгарина, являлся Н.А. Иванов. Такие свидетельства имеются в письмах Ф. В. Булгарина («Старина и новизна», 1905, кн. 9), в статье «История первого энциклопедического лексикона в России (Из записок Н. Греча)» («Русский

архив», 1870), в статье профессора А. А. Котляревского. А.А. Котляревский долгие годы общался с Н.А. Ивановым лично, и в его мемуарах есть свидетельства того, что сам Николай Алексеевич «не любил рассказывать об этом происшествии»¹.

Еще одно свидетельство мемуарного характера принадлежит А.К. Буличу - племяннику Н.Н. Булича - опубликовавшему собственные воспоминания «Николай Никитич Булич и современное ему казанское общество» в 1930 году в «Ученых записках Казанского государственного университета». Сочинение содержит в основном сведения о Н.Н. Буличе, который в Казанском университете занимался изучением истории и философии под непосредственным руководством профессора Иванова. Воспоминания составлены по письмам и дневниковым записям профессора Н.Н. Булича, который конкретно указал философские приоритеты своего бывшего преподавателя. Данный источник особенно интересен в плане характеристики общественно-научной атмосферы Казани второй трети XIX века. Тем более что многие исследователи (их мнение представлено выше) единодушно указывают на состояние данной атмосферы как на главный фактор, повлиявший на научную деятельность Н.А. Иванова после его возвращения из Дерптского университета.

Отрывки из воспоминаний современников Н. А. Иванова о его педагогической и научной деятельности можно найти у Л. Б. Модзалевского в «Материалах для биографии Н. И. Лобачевского», где приводятся свидетельства студентов и преподавателей Казанского университета, знавших Иванова лично. В библиографическом указателе автор приводит более 20 наименований источников и литературы (архивные материалы, мемуарные свидетельства современников, отрывки из которых помещены в самом

¹ Котляревский А. А. Некролог профессора Иванова// Сочинения. - СПб., 1889.- Т.2. - С. 131.

издании, статьи из журналов «Русская старина», «Русский архив», «Казанская старина», «Исторический вестник»).

Осуществленный в данной диссертационной работе углубленный историографический анализ трудов Н.А. Иванова и изучение теоретико-методологических основ его творчества и особенностей исследовательского метода позволяют расширить представления о самоценности и научной значимости историко-философских построений русской истории 30-40-х годов XIX века и определить значение данного периода в становлении русской исторической мысли. Научно-практическая значимость данного исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при создании обобщающих работ по истории исторической науки, при рассмотрении развития общественной мысли 30-40-х годов XIX века, а также при создании исследований истории становления отечественной исторической науки.

Диссертационное исследование состоит из трех глав. В первой главе прослеживается путь Н.А. Иванова в науке и дается оценка его педагогической деятельности в Казанском университете. Вторая глава посвящена теоретическим и методологическим основам исторических взглядов Н.А. Иванова. В третьей главе - «Вклад Н.А. Иванова в изучение основных проблем российской истории» представлены не только исторические воззрения Н.А. Иванова, но и его взгляд на состояние изучения истории России во второй четверти XIX века.

Учеба в Казанском университете (1827-1833)

Николай Алексеевич Иванов родился 3 декабря 1810 года в Нижнем Новгороде, в семье служащего канцелярии Алексея Ивановича Иванова. Несмотря на введение в 1819 году платного образования, отцу удалось обеспечить обучение Николая в Нижегородской гимназии (на этом его финансовая поддержка сына прекратилась). Окончив гимназию в 1827 году, Н. Иванов поступил на отделение словесных наук философского факультета «в императорский Казанский университет в звании студента»1. Выбор учебного заведения, в котором ему предстояло продолжить свое образование, вполне закономерен: в то время, согласно «Уставу учебных заведений, подведомых Университетам» и, соответственно, университетскому уставу 1804 года, Нижегородская гимназия входила в состав Казанского учебного округа и находилась в непосредственном ведении Казанского императорского университета.

Учеба Николая Иванова в Казанском университете совпала с довольно сложным периодом в истории отечественного просвещения. Еще не утративший законодательную силу первый университетский устав подвергся в конце царствования Александра I фактическому ограничению в связи с преобразованием Министерства народного просвещения в Министерство духовных дел и народного просвещения. В этот период должность попечителя Казанского университета занимал М.Л. Магницкий («изувер», по определению Н.Г. Устрялова, «государственный злодей», по характеристике М.М. Сперанского). По мнению Е.А. Вишленковой2, «имидж реакционера и обскуранта Магницкий приобрел, став попечителем и пытаясь навязать созданную им систему управления Казанским университетом всем университетам России. Негативное восприятие его действий порождала моральная нечистоплотность, склонность к доносам, предательство»1. Владимир Яковлевич Булыгин - преподаватель (в звании адъюнкта (1819-1823) и профессора (1831-1838)) политической экономии, статистики и дипломатики, занимал во времена попечительства Магницкого2 должность декана нравственно-политического отделения (с 27 августа 1824 года по 15 июня 1825 года). Попечитель Магницкий не только выразил В. Я. Булыгину свое одобрение за благонамеренный дух преподавания, называя конспекты, по которым вел свои занятия последний, превосходными, но и предложил правительству распространить их в качестве инструкции для преподавания истории во всех российских учебных заведениях.

В 1827 году новым попечителем Казанского учебного округа был .назначен полковник в отставке М.Н. Мусин-Пушкин. В том же году на пост ректора Казанского университета был избран профессор Н.И. Лобачевский: «Многолетнее сотрудничество этих людей, их дружба открыли новую страницу в истории Казанского университета — эпоху его расцвета. Расцвета организационного, педагогического и научного»3. Несмотря на данные обстоятельства, концепция русской истории Булыгина практически не менялась на протяжении всей его деятельности в Казанском университете: конспекты начала 20-х годов были положены в основу преподавания и в последующее десятилетие. К.Н. Бестужев-Рюмин, характеризуя период обучения Н.А. Иванова в Казанском университете, особо отметил то обстоятельство, что научное мировоззрение Николая Алексеевича сформировалось не благодаря, но скорее вопреки влиянию исторической концепции Булыгина — «большого чудака, отчасти скептика, человека, судя по некоторым статьям и рассказам, весьма неглупого, но мало образованного и мало даровитого»1. По мнению Д.А. Корсакова, «в Казанском университете Иванов не мог приобрести много знаний, потому что состав профессоров словесного отделения в его время был неудовлетворителен, русская история, впоследствии специальность Иванова, преподавалась по Карамзину малосведущим профессором Булыгиным.. .»2.

Несмотря на то, что Н. Иванов обучался за казенный счет, его материальное положение в годы студенчества оставалось очень тяжелым. Об этом свидетельствует весьма неприятная история, которая произошла в 1829 году. Однокурсники обвинили Иванова в краже имущества одного из учебных кабинетов и донесли об этом инспектору: «Студенты, узнавши о краже, толковали между собой... будто товарищ их Иванов тратит деньги, шьет платье, а как он, обучаясь у г. Эрдмана, свободно входит в кабинет, то им казалось, что шалость должна быть его»3. Ректор Казанского университета Н.И. Лобачевский, принимая во внимание, что подобный случай у Николая Иванова не первый, приказал обыскать его имущество. Но, после допроса студента, пришел к выводу, что обидел своими «подозрениями молодого человека, который это сильно почувствовал, между тем, как обвинение его товарищей оказалось неосновательным и происходило единственно от припоминания прежнего поступка»1.

28 августа 1831 года приказ по Казанскому императорскому университету № 1161 утвердил решение Совета университета присвоить Николаю Иванову степень студента-кандидата словесных наук. Положение студента-кандидата соответствовало чину 10 класса «Табели о рангах». Через полтора года Иванову было выдано свидетельство, в котором говорилось, что он, «выслушав по словесному отделению полные курсы следующих наук: богословия, церковно-библейской истории, философии, российской словесности, эстетики, поэзии, российской и всеобщей истории, географии и статистики, языков греческого, латинского, немецкого, французского, татарского, арабского, персидского и истории персидского государства», показал на выпускных экзаменах «очень хорошие»2 результаты. Тогда же Совет принял решение «об оставлении кандидата Иванова при университете» . Попечитель Михаил Николаевич Мусин-Пушкин4 лично присутствовал на публичном испытании Николая Иванова и пожелал, чтобы он, оставаясь при университете, «посвятил себя дальнейшему усовершенствованию при приобретении познаний, с тем, чтобы он мог быть хорошим по историческим наукам преподавателем»5. Помимо научной работы Иванов в университете должен был исполнять обязанности помощника инспектора и надзирателя за студентами.

С февраля 1833 года Совет Казанского университета предложил поручить кандидату Иванову преподавание всеобщей географии под руководством профессора Булыгина, который должен был «руководствовать» молодого преподавателя и «г. Иванову объяснять недостаток его преподавания», в свою очередь, Иванова Совет обязал «пользоваться советами профессора Булыгина и продолжать преподавание под его руководством»1. На это предложение Булыгин весьма резонно заметил в своем донесении: «О ... способностях кандидата Иванова... известно из экзаменов публичных, производимых в недавнее время. Что же касается до его способностей в отношении к преподаванию географии в университете, то об этом ни одобрить, ни мне судить не можно, не видавши г.Иванова никогда в преподавании»2. Однако, дважды посетив пробные чтения вверенного ему кандидата, Булыгин признал « Г.Иванова способным к тому, чтобы... было ему поручено... преподавание всеобщей географии» . Помимо преподавания Иванов занимался репетиторством и был вынужден обратиться с просьбой к Булыгину походатайствовать о разрешении получать «в качестве репетитора сверх получаемого им кандидатского оклада, жалованье»4. Период преподавания кандидатом Ивановым в Казанском университете всеобщей географии продолжался сравнительно недолго - менее чем четыре месяца - с марта по июнь 1833 года..

Дерптский период: становление ученого-историка (1833-1839)

Для уяснения научного фундамента, на который опирался Н.А. Иванов в своих концептуальных построениях, целесообразно охарактеризовать качественный уровень преподавания в Дерптском университете с 1833 по 1839 год. По замечанию Д.А. Корсакова, «всей своей эрудицией Иванов всецело обязан Дерпту»1.

С 1820 по 1840 год кафедру русского права в Дерптском университете занимал Александр-Магнус-Францгольд Рейц, которого по праву считали преемником Густава Эверса. Благодаря научной деятельности Г. Эверса, который занимал в Дерптском университете с 1810 по 1826 год должность профессора географии, статистики и русской истории и кафедру государственного народного права и политики, в преподавании исторических наук в университете преобладало историко-критическое направление. А. Рейц не только продолжил разработку теории родового быта Г. Эверса, но и являлся автором первого систематического исследования по истории русского права, которое было опубликовано в Миттаве в 1829 году под названием «Versucht iiber geschichtliche Ausbildung der russischen Staats - und Rechtsverfassung». В 1836 году работа была переведена Ф.Л. Морошкиным под заглавием «Опыт истории российских, государственных и гражданских законов». Кроме того, Рейц интересовался современной историей славян и неоднократно предпринимал с научными целями путешествия по южнославянским землям. Уже преподавая в Казанском университете, профессор Иванов постоянно рекомендовал «Предварительные критические исследования Густава Эверса для Российской истории» (СПб., 1825) и «Опыт истории российских, государственных и гражданских законов» А. Рейца своим студентам для подготовки к сдаче экзаменов.

Изучением статистики и географии Н.А. Иванов занимался под руководством Карла-Людовига Блума - поэта и историка, изучавшего в свое время право в Гейдельберге и Берлине. С 1826 по 1851 год Блум преподавал в Дерптском университете историю, географию и статистику. Он же был издателем журнала «Dorpater Jahrbucher», в котором Иванов впервые опубликовал свои работы по российской статистике. Фридрих-Карл-Герман Крузе - профессор истории, читал студентам лекции по истории варягов, о «древностях Ливонии, Эстляндии и Курляндии». Часть материала из его лекций вошла в первую опубликованную работу Иванова «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях».

И еще несколько слов о людях, окружавших в этот период Николая Алексеевича. В то же время, что и Иванов, в Дерптском университете получал образование будущий известный сибирский этнограф Карл Карлович Нейман, который после окончания университета был отправлен в Пекин начальником обсерватории. Впоследствии он сделался известным благодаря своим путешествиям в 1869 году к Чукотскому носу. С замечательным русским славистом Петром Ивановичем Прейсом Николай Иванов также познакомился в Дерпте, где Петр Иванович служил учителем гимназии. Позднее П. И. Прейс был отозван из Дерпта и в 1843 году начал чтение лекций по истории, литературе и сравнительной грамматике славянских наречий в столичном университете. По свидетельству близко знавших его, Прейс отличался необыкновенным трудолюбием, острым критическим умом и обладал исключительным запасом знаний.

Н. А. Иванов, работая над своей докторской диссертацией, много времени уделял занятиям статистикой. В 1834 году профессора Дерптского университета приняли решение издавать журнал. Вот как об этом отозвался Фаддей Венедиктович Булгарин - редактор петербургской газеты «Северная пчела»: «Посмотрим, что делают наши Дерптские Ученые! — Они принялись за настоящее дело, а именно: желая быть полезными России и образовать для России истинно полезных граждан, здешние ученые стали изучать Россию теоретически и практически. Для этой цели издается здешними профессорами преполезный журнал: Дерптские летописи, и для этой же цели они стали лично обозревать Россию. - Для полного успеха недостает только познания русского языка... Почтенные издатели, желая знакомить немецкую публику с ходом русского просвещения и литературы, знающих русский язык, поручают только переводить рецензии и критики из русских журналов, и этими переводами (отчасти сокращенными) пополняют критическое отделение журнала»1. Таким образом, Булгарин акцентировал внимание на одной важной особенности дерптских профессоров: из них практически никто не владел русским языком. Тем более полезным в качестве сотрудника нового журнала оказался Н.А. Иванов. С 1834 по 1835 год в «Dorpater Jahrbiicher» Иванов опубликовал ряд крупных статей о Нижегородской ярмарке и вообще внутренней торговле России, а также о современном состоянии российской мануфактурной промышленности: «Ueber den Jahrmarkt zu Nischij-Nowgorod» (О ярмарке в Нижнем Новгороде - Я.Р.), «Ueber den gegenwartigen Zustand der russischen Manufakturen» (О современном состоянии русских мануфактур — Я.Р.), «Statistischen Notizen. I. Jahrmarkte Russlands» (Статистические заметки. Ярмарки России -Я.Р.).

На работы Н.А. Иванова по статистике обратил внимание Ф. В. Булгарин, пользовавшийся достаточно стойким неприятием в среде дворянской интеллигенции из-за причастности к написанию политических доносов на своих «собратьев по перу» . Помимо издательской и литературной деятельности Булгарин служил с 1826 года в Министерстве народного просвещения. В 1833 году он оказался в Дерпте, об этом свидетельствует цикл статей под названием «Письма Ливонского пустынника», помещенных им в 1834 году в «Северной пчеле». Одно из «Писем...», приведенное выше, было полностью посвящено состоянию Дерптского университета, который Булгарин посетил в конце апреля - начале мая 1834 года. Именно тогда состоялось знакомство Н. А. Иванова с Ф. В. Булгариным. «К избранию Н. А. Иванова, -вспоминал Булгарин, - побудили меня помещенные им в Ученом Дерптском журнале (Dorpater Jahrbucher) превосходные статьи... Статьи эти были похвалены знаменитым Шлоссером (Heidelberg. Jahrbucher), а первый современный германский статистик Шуберт ссылался на труды г. Иванова в своей статистике европейских государств» . Из письма Ф. В. Булгарина брату И. С. Менджинскому: «Рекомендую тебе моего сотрудника Николая Алексеевича Иванова, из Дерпта, образованного молодого человека» . С 1834 по 1837 год Иванов являлся сотрудником «Северной пчелы» и, «в часы отдохновения от постоянных своих занятий науками», написал, по утверждению Булгарина, «много дельных статей для «Северной пчелы», которые были похвалены в Журнале Министерства Народного Просвещения»4.

Основные направления в развитии российской исторической науки во второй четверти XIX века

Вторая четверть XIX века - качественно новый период в развитии российской исторической науки, который нашел свое отражение, прежде всего, в смене акцентов изучения всеобщей и отечественной истории и привел к созданию наиболее значительных и обобщающих трудов в этой области научного знания. Именно вторая половина 1820-30-х годов связана с деятельностью таких ученых как Г. Эверс, Н.А. Полевой и М.Т. Каченовский, методологические новации которых во многом определили пути дальнейшего развития отечественной историографии. Характеризуя причины, обусловившие процессы, охватившие историческую науку в то время, П.Н. Милюков отмечал, что «к 30 годам патриотическая риторика Карамзина перестала удовлетворять научным потребностям. Появились попытки снять риторическо-моральное освещение с отдельных героев карамзинской истории...» .

Одним из первых среди представителей отечественной историографии первой трети XIX века попытался преодолеть в целом морализующее освещение русской истории, характерное для историографии XVIII века, Густав Эверс, который обратился к изучению истории, в первую очередь, как процессу, обусловленному внутренней связью исторических явлений. Как отмечал профессор Д.А. Корсаков, в своих сочинениях «Эверс проводил взгляды диаметрально противоположные взглядам Карамзина. Эверс неоспоримо доказал, что политический строй в нашем отечестве не явился вполне сформировавшимся, но сложился постепенно, путем различных исторических процессов»1.

Густав Эверс с 1810 по 1826 год занимал в Дерптском университете должность профессора географии, статистики и русской истории и кафедру государственного народного права и политики. В 1816 году вышло его первое большое исследование - «Geschichte der Russen» , в предисловии к которому ученый заявил: «Другие историки весьма пространно описывают государей и их походы. Я не хотел бы им следовать»3. Собственное понимание задач исторического исследования Эверс определил следующим образом: «Я должен был для моей цели подолгу заниматься законами и договорами; первыми, так как они являются первыми источниками знания о внутреннем состоянии народа; вторыми, так как они внешне свидетельствуют о внутренних основаниях народной деятельности»4. Подобный подход к определению задач исторического исследования свидетельствовал о постановке новой для отечественной исторической науки проблемы: необходимости изучения и анализа законодательных памятников русской истории. На основе подробного критического разбора законодательных источников, начиная с Русской Правды и Начальной летописи, и заканчивая законодательными актами XVII века, Эверс исследовал различные аспекты социального развития Русского государства. Об этом свидетельствовали особые главы, заключающие описание каждого периода отечественной истории: о государственном строе, о государственном управлении, об органах власти, о нравах и религии, о законах, международном положении, об искусстве и науках, о торговле и ремеслах. Следовательно, исследование Эверса «Geschichte der Russen» внесло принципиальное изменение в тематику и в содержание исторического исследования, так как в центре внимания оказались, прежде всего, проблемы изучения внутреннего развития общества, его экономико-правовой деятельности и культурно-бытовой истории. Изменение Г. Эверс внес и в общую схему периодизации русской истории. Схема русской истории, предложенная Эверсом, включала в себя пять периодов. Первый период завершался 1015 годом, т.е. смертью Владимира Святославовича. Второй охватывал время до 1224 года, т.е. до битвы на реке Калке. Третий период заканчивался 1533 годом, т.е. годом начала княжения Ивана IV. Наконец, четвертый период заканчивался 1689 годом, началом правления Петра I. Царствованием Петра I начинался пятый период русской истории. Принципиальное отличие периодизации Эверса заключалось в том, что русскую историю он начал не с момента призвания варягов, как его непосредственные предшественники Щербатов, Шлецер, Болтин и Карамзин, а с первого достоверного свидетельства о славянах под 532 годом. По Эверсу, 532 год - исходная точка общей схемы периодизации русской истории. Так Г. Эверс с одной стороны, указал на то, что момент образования государства не являлся началом исторического развития Русского государства, с другой стороны, образование государства им представлялось не одномоментным событием русской истории, а результатом исторического процесса. Идеи, высказанные Эверсом в «Geschichte der Russen», получили дальнейшее развитие в работе «Das alteste Recht der Russen» («Древнейшее право руссов»), изданной на немецком языке в 1826 году (вышла на русском языке в 1835).

«Древнейшее право руссов» представляло собой попытку не только систематического исследования в области истории русского права, но и попытку изучения генезиса политической власти и государства. Исследовав закономерный, по его мнению, ход русской истории путем анализа внутренних процессов, Г. Эверс пришел к выводу, что государство возникло не в результате внешних обстоятельств (призвания, завоевания), а в результате внутреннего развития общества. Очевидно, что на формирование воззрений Эверса в данном вопросе, с одной стороны, повлияли идеи романтического направления западноевропейской историографии, по определению П.Н. Милюкова, «немецкой исторической школы»1 о закономерном, исторически обусловленном процессе образования государства. С другой стороны, учитывая то обстоятельство, что Эверс был современником Гегеля, а «Философия права», в которой Гегель проанализировал развитие рода и гражданского общества в государство, была издана в 1821 году, можно предположить, что историк был знаком с данной философской работой. Косвенно это подтверждается тем, что Эверс, одним из первых, в историческом исследовании поставил задачу изучения процесса развития общества, основанную на принципе разумности всего действительного. По выражению Эверса, «все в истории проистекает из естественного хода развития рода человеческого»2. Однако, при очевидной идентичности, концепция образования государства Эверса имела ряд принципиальных отличий. В отличие от Гегеля, который полагал, что государство является результатом примирения внутренних противоречий, вызванных диалектическим развитием общества, Эверс считал, что основа исторического развития заключалась в закономерном эволюционном переходе от семьи, путем естественного разрастания, к роду, а затем к государству. Родовой старейшина становился постепенно князем и приобретал политические функции: «Первоначально существует каждое семейство само по себе... Род объемлет собою многие семейства; в каждом из них отец есть господин... Из родов образуются племена, и главою племени становится тот же, кто был родоначальником...

История России втрудахН.А. Иванова

Уже в первой части «России...» Н.А. Иванов, обратившись к проблеме происхождения славян, сформулировал два актуальных для современной историографии вопроса: древний ли народ славяне и под какими именами они проживали в Восточной Европе. Отвечая положительно на первый вопрос, он стремился показать необоснованность широко распространенного тогда мнения появлении славян в Европе лишь в IV-V веках. Н.А. Иванов утверждал, что древние славяне, преодолев Кавказские горы в процессе великого переселения народов, заняли с севера на юг территорию от Карпат и низовьев Днепра, Днестра и Южного Буга, до Балтийского моря, и с запада на восток — от Западного Буга, Нарвы, Немана до Волги. «Следуя общему мнению, продолжал историк, - что все народы, населяющие Европу вышли из Азии, должно однако предполагать, что славяне вышли в предысторическую эпоху, ибо в истории не находится никакого следа об этом периоде. Посему мы вправе почитать славян европейскими туземцами»1. Историк, пытаясь доказать европейское происхождение древних славян, сопоставлял их с «адриатическими вендами», которых Полибий называл древнейшим народом в Италии. В качестве доказательств Иванов привел многочисленные топонимические названия, имеющие «поразительное сходство с латинскими и греческими словами». «Очевидно, - заключал Иванов, - что предки славян, латинов и греков, жили, издавна, по соседству и часто смешивались между собой»2. По мнению историка, славянские племена двигались с юга на север, а не с севера на юг, как утверждали Тацит и Нестор: «из северной России славяне населили берега Балтики, из средней России населили Польшу, а к Дунаю перешли из всех концов Славянщины, а особенно из южной России и Галиции»1. Высказывая предположение о том, что славяне были известны в Европе уже в III веке под именами «вендов», «сарматов», «скифов», Иванов вновь обращал внимание на то, что славяне были многочисленным народом и «издревле занимали...всю внутренность нынешней Польши и России». Таким образом, в основе представлений Н.А. Иванова о начальном периоде славянской истории лежала идея об автохтонном происхождении древних славян, и о том, что территория современной ему России являлась прародиной всех славянских народностей, до их разделения. Тезис о том, что славяне, как и другие народы индоевропейского происхождения, являются исконными обитателями Европы, не был новым в исторической науке 30-х гг. XIX века. В частности, данное положение отстаивал известный славист П. Шафарик в исследовании «Славянские древности». Но, во-первых, далеко не все отечественные ученые его разделяли, а, во-вторых, в российской историографии не было труда, который был бы посвящен его всестороннему исследованию. «Россия...» Н.А. Иванова являлась одной из первых попыток подобного рода.

«Славянский период» отечественной истории Н.А. Иванов начинал с момента первого упоминания славян «под их настоящим именем в начале IV века (около 530 года)» и заканчивал 862 годом. Определяя быт и нравы древних славян, Иванов утверждал, что положение страны имеет сильное влияние на нравы и характер народа: «Горы, леса, болота и вообще недостаток сообщений, разделяя племена, питают в них дикость, и дух независимости, так же, как и уединенное кочевье в степях и пустынях»3. Поэтому для славян -народа, по Иванову, исконно европейского, основным занятием, после перехода к оседлому образу жизни (в начале VII века), являлось земледелие: «Это свойство всех европейских туземцев, а не одних только славян. Положение страны определяет занятия народа»1. Утверждения ученого о том, что уже в I веке нашей эры у славян была развита гражданственность - «не на низшей степени, как у скандинавов, и у северных германов»2, а также существовали основы законодательства и письменность, являлись контраргументом теоретических построений сторонников норманской теории. В первую очередь, известным высказываниям А.Л. Шлецера о состоянии славянских племен до призвания Рюрика. Шлецер полагал, что в этот период славяне «wie das Wild ihrer Walder lebten» (жили в своих лесах подобно диким зверям - Я.Р.). Кроме того, Шлецер высказал ряд следующих положений: русская история началась только с момента призвания Рюрика, и, второе, до 862 года славяне, занятые своими «звериными нуждами», не имели никаких контактов с «siidlichen Welt». Согласно утверждению Шлецера, территория обитания славянских племен до прихода варягов представляла примерно то же, что Канада и Мадагаскар, а славяне жили небольшими ордами (или стадами) в огороженных деревнях, не имея сколько-нибудь заметных начатков культуры, столь развитых, по мнению А.Л. Шлецера, в Южной Европе. Иванов, согласуя собственную историческую концепцию с идеями, высказанными оппонентами Шлецера Шторхом и Эверсом, считал, что задолго до прихода Рюрика славяне вели обширную торговлю как с Византией, так и с Ближним Востоком и Индией, освоив Черное и Балтийское моря, возделывали многочисленные зерновые культуры. Иванов отмечал, что, так называемый, «путь из варяг в греки» был известен задолго до эпохи переселения народов. Кроме того, у славян, по мнению историка, еще в I веке до нашей эры существовали города: «Мы твердо уверены, что славянские поселения или города существовали в России до Рождества Христова, по главным судоходным рекам Западной Двины, Неману, Бугу, Ловате, Десне, и особенно по Днепру... Вопреки Нестору, Шлецеру и их последователям, мы думаем, что не только Киев и Новгород, но и Смоленск, Чернигов, Любич существовали в нынешней Росси до Р. X., а по крайней мере в первом и втором веке»1. Исходя из «исторической аксиомы» о том, что устойчивое экономическое положение (развитая система торговли, достаточное количество городов) способствует развитию письменности и законодательства «по естественному ходу дел в роде человеческом», Н.А. Иванов пришел к выводу: «славяне до пришествия норманнов имели свои законы, по главным отделениям законодательства, то есть в отношении к личной безопасности каждого гражданина, касательно прав собственности, относительно прав сословий, предписание форм судопроизводства» . Таким образом, развитое экономическое состояние славян, по мнению ученого, произвело подлинную революцию, которая, в свою очередь, способствовала укреплению элементов гражданственности, выраженных в наличии законодательства и письменности. Анализируя общественно-политическое состояние древних славян, историк предполагал наличие у славян до образования государства различных форм «народного правления». Уже в VI веке, по мнению Н.А. Иванова, общество являлось четко дифференцированной структурой: представители племени, подчинившего соседей, составляли «первенствующие роды». Основным занятием первенствующих родов являлась война. Земледельческое сословие делилось на «данников» и «холопов». Первые платили дань за собственную безопасность, «но были полными хозяева своего участка земли», холопы «обитали на земле владельца и работали для него, по его произволу» . Постепенно произошло утверждение «родового преимущества или аристократии». Следовательно, Иванов полагал, что «общинное правление» сложилось у славян исторически, на основе традиций. Отсутствие «первенствующей фамилии», из которой по родовому, наследственному признаку избирался князь, привело, по мнению Николая Алексеевича, к тому, что «союзы славянских племен были только временные, и старшинам трудно было сохранить их прочность, потому, что частые ссоры или местные выгоды разрушали союз племен»1.

Похожие диссертации на Н. А. Иванов: жизнь и научно-педагогическая деятельность

Научно-педагогическая деятельность Андрея Васильевича Шестакова Евсеева Елена Николаевна

Деятельность КПСС по повышению роли местных партийных комитетов в ускорении научно-технического прогресса на этапе развитого социализма (1971-1980 гг.) (На материалах Компартии Украины) Шевченко Тарас Григорьевич

Деятельность партийных организаций по повышению роли хозяйственных руководителей и специалистов в ускорении научно-технического прогрессаКатунин, Владимир Анатольевич

Деятельность партийных организаций по совершенствованию лекционной пропаганды в современных условиях Сидоренко Иван Николаевич

Воспоминания и дневники отечественных историков как исторический источник изучения общественно-политической и научно-педагогической жизни России конца XIX - начала XX вековПавловская Светлана Владимировна

Жизнь и государственная деятельность А.Б. Лобанова-Ростовского : 1844-1896 гг.Кушнарев Иван Сергеевич

Формирование системы подготовки и переподготовки журналистских кадров в условиях демократизации общественной жизни : (На материалах деятельности редакционных коллективов и партийных комитетов КПСС Алтайского края и Новосибирской области 1985-1990 гг. )Белеков, Иван Итулович

Академия наук и исследования в Арктике: научно-организационная деятельность Полярной комиссии в 1914-1936 гг.Красникова Ольга Алексеевна

Создание и деятельность научно-производственных центров на востоке СССР в годы Великой Отечественной войныБойко Вера Александровна

Научно-педагогическая деятельность русских историков-эмигрантов в США в первой половине XX века Петров Евгений Вадимович