История Калмыкии ХХ века в общероссийской, региональной и эмигрантской историографии Ленкова Марина Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Калмыкия XX века в трудах историков Москвы, Петербурга и друпк научных центров России 29

1. Калмыкия XX века в россішской историографии начала XX века 29

2. Калмыкия XX века в советской российской историографии 20-40-х гг .. 39

3 Калмыкия XX века в советской и постсоветской историографии конца 50-х -90-х гг 45

Глава II. Проблемы истории Калмыкии XX века в решоналыюй историографии 64

1. Становление репюнальной научной историографии и последующее развитие историчесгак исследований в Калмыкии 64

2. Возникновение и становление советской Калмыкии в решоналыюй историографии 20- х - начала 40-х гг 79

3. Кризис начала XX века, революция и история советской Калмыкии в трудах ученых Калмыкии конца 50-х - середины 80-х гг 89

4. Современная историография Калмыкии XX века (конец1980-х - 1990-е гг.) 156

Глава III. Начало эмигрантской историографии Калмыкии XX века 175

1. Эмигрантская литература о Калмыкии в революции 1917 г. и гражданской войне 182

2. Общие проблемы национальной истории и культуры, национальных государственных судеб Калмыкии и калмыцкого народа в XX веке в калмыцкой эмигрантской историографии 190

3. Калмыцкая эмиграция о собственной истории 200

Заключение 205

Приложение 211

Источники и литература 216

Список сокращений

• Калмыкия XX века в россішской историографии начала XX века
• Калмыкия XX века в советской российской историографии 20-40-х гг
• Становление репюнальной научной историографии и последующее развитие историчесгак исследований в Калмыкии
• Эмигрантская литература о Калмыкии в революции 1917 г. и гражданской войне

Введение к работе

Современность Республики Калмыкия - как и других постсоветских республик - отмечена ростом национального самосознания народа, повышением шгтереса к своей истории, в том числе недавней, языку, культуре. Историческое изучение республики, развитие и множественность исторических подходов, концепций, оценок тех нлп иных явлений, порождают проблему историографического изучения. Историография истории Калмыкии призвана охарактеризовать не только уровень научного изучения, но и социокультурный уровень российского общества и культуры Калмыкии XX века Историография Калмыкии XX века принадлежт' -и как часть и как целое - к числу актуальных нсторнографіріеских, псторнко -культурных, собственно исторических проблем. Для обстоятельного теоретического обзора научной и общественной мысли в России в XX веке необходимо обращение к многогранному наследию ученых - историков Калмыкии чье творчество является отражением опыта построения истории развігпія калмыцкого общества. Истории Калмыкии в XX веке посвящена значительная исследовательская, публицистическая, научно-популярная, художественная литература, по своему объему превышающая все, что написано о калмыцком народе предшествующих столетий. Историографическое изучение не только концепций, принадлежащих далекому прошлому, но и создаваемых, развиваемых, культивируемых историчесілгх представлений является постоянной задачей исторической науки. Во времена ломки теоретических и исторических воззрений, кризисных переходов, создания новой науки - к таким принадлежит наша современность - ценность такого изучения возрастает многократно..

То, что мы можем иметь в вид}' под термином ''Историография Калмыкии XX века" при каясущейся простоте этого Tqwiira, представляет собою сложное явление. Прежде всего, как и история всех народов, входивших в XX веке в состав Российской империи, РСФСР, СССР, постсоветских государств, история калмыцкого народа находилась под перекрестьем взглядов различных, норой близких - но неоднозначных, порой далеких и даже враждебных историографии и историософии. Исторшо Калмыкии XX века изучали и интерпретировали в контексте общероссіпіской и общесоюзной истории ученые Москвы и Ленинграда (Санкт-Петербурга), региональных научно-исследовательских учреждений и вузов, расположен!ц.1х вне Калмыкии. Это - один ракурс, точнее некая система ракурсов, (Калмыкия в региональной системе Юга России, Калмыкия в региональной системе Нижнего Поволжья, Калмыкия и система Северного Кавказа, калмыцкий народ в ряду тех народов России, чья ментальность восходит к буддизму, калмыцкий народ в ряду репрессированных народов и др.). История калмыцкого народа в XX веке -одна из важнейших областей интеллектуальной деятельности в самой Калмыкии. Второй ракурс - это проблематика местных размышлений и исследований в этой области, распределение научного и литературного внимания, источники знания, выводы и их интерпретация в своей совокупности далеко не тождественны взгляду «из центра» и со стороны. Свой ракурс присущ, естественно, взгляду эмигрантской историографии - как в целом российской, так и собственно калмыцкой. Наконец, свои системы интересов и взглядов свойственны зарубежной - немецкой, французской, североамериканской и др. - историографии.

Эти, по меньшей мере четыре историографических потока в свою очередь испытывали на себе различное воздействие общественной среды, различались не только между собою, но и внутри себя характером и результатами историко-' культурного синтеза в разное время, были подвержены эволюции теоретического и методологического порядка. Впервые объектом исследования стали взгляды, принципы мировоззрения и политические воззрения, черты духовной и религиозной культуры, аспекты методологии историографии истории Калмыкии XX века. Автор диссертации исследует теоретико - методологические особенности историографической концепции XX века, как в традиционном (советском и постсоветском) ракурсе, так и нетрадиционном (дореволюционном российском, эмигрантском, частично зарубежном), их анализ с учетом современных достижений нашей науки стал основой конструкции всего исследования. Историография истории Калмыкии XX века нами рассмотрена, как составная часть интегральной концепции всеобщей историографии, учитывая многофакторную обусловленность истории, определение социокультурной динамики развития переосмысления методов исторического познания общественно - политической мысли истории Калмыкии XX столетия. Впервые на основе анализа большого количества работ на конкретно -историческом материале предлагается комплексное исследование по данной проблеме.

Историческое знание в Калмыкии восходит к эпосу «Джангар» (XV в.), и глубже, своими корнями - на основании общемонгольской культуры и общемонгольской письменности - к ХШ в. До начала XX в. оно прошло значительный путь и устной и письменной (с XVII в.) эволюции .

Одна из трех составляющих историографии Калмыкии XX века -исследовательская деятельность таких общероссийских (общесоюзных) центров исторической науки, как Петроград (Ленинград, Санкт-Петербург), Москва, Казань, крупных региональных российских научных центров, как Саратов, Астрахань, и научная литература, возникавшая в этих центрах. Специфический угол зрения этой исследовательской деятельности и научной литературы в нашей стране, независимо от субъективных деклараций ее представителей - "взгляд сверху" на исторический процесс, совершавшийся на окраине страны; доминирующее представление о народе и его истории либо как объекте воздействия российского (советского и даже постсоветского) исторического процесса, либо как части этих же процессов; тенденция рассматривать историю калмьщкого народа в XX веке в ряду историй подобного же ранга автономий. Этот угол зрения, эта историографическая позиция в большей или меньшей мере отличались от двух других историографических позиций: во-первых, от "взгляда изнутри" на XX век Калмыкии, присущего собственно историографии, создававшейся в Калмыкии; во-вторых, от "взгляда со стороны", как можно было бы самым предварительным образом охарактеризовать эмигрантскую историографию Калмыкии XX века. Есть еще один "взгляд со стороны" - взгляд зарубежной (англоязычной, немецкой и др.) историографии новейшей истории Калмыкии; он не является предметом и объектом нашего исследования.

Три названных выше составляющих отечественной историографии Калмыкии XX века, три уровня, три угла зрения находятся между собою в сложной системе

Подробнее см.: Бурчинова Л.С. Фонд управления калмыцким народом как источник по социально-экономической истории Калмыкии П пол. ХГХв. Автореф. дис. канд. ист. наук. - М., 1972; Она же. Источниковые вопросы изучения истории Калмыкии. Элиста, 1980. Боваев Б.Э. История Калмыкии в отечественной историографии XVIII - начала XX вв. (до 1917 г.). Автореф. дис канд. ист. наук. -М., 1986; Калмыковедение: вопросы историографии и библиографии. Элиста, 1988; Источниковедение и историографические проблемы истории Калмыкии / Сб. науч. трудов КГУ. - Элиста, 1988. Асанов К.Б. Историографические и источниковедческие проблемы истории образования Калмыцкой автономной области (октябрь 1917 -ноябрь 1920 гг. Автореф. дис. канд. ист. наук. - Л., 1990. Антонова Е.А. Интеллигенция Калмыкии на рубеже ХЕХ-начала XX вв. (1892-1917гг.).Дис канд. ист. Наук. М.,1990. Проблемы всеобщей и отечественной истории: Сб. науч. трудов КГУ.-Элиста, 1997;Иванов М.П.Размышление и заметки историка. Элиста, 1998. отношений. Общесоветская и общероссийская историография Калмыкии XX века, создававшаяся в Москве и Петербурге, Казани и Астрахани, была, в первую очередь "мостом" от общенаучных, общетеоретических и общеисторических представлений к региональной историографии, создававшейся в самой Калмыкии. В общесоветской и общероссийской историографии в первую очередь вырабатывались (по новейшим партийно-политическим руководящим указаниям) политические и идеологические пристрастия, создавались методологические основы и предъявлялись методологические требования, формировалась проблематика, создавались критерии периодизации, схемы и концепции процессов, рождались источниковедческие, историографические и концептуальные предпочтения и моды. Этим своим материалом общесоветская и общероссийская историография оказывала сильнейшее воздействие на региональную историографию Калмыкии XX века, в то же время подвергаясь некоторым коррективам со стороны последней (фактический материал, историческое наблюдение). В определенной мере позитивная сторона общесоветской и общероссийской историографии состояла в том, что она - хотя бы и идеологически и умозрительно - была ориентирована на сопоставление "историй" различных народов нашей страны, сохраняя даже в неблагоприятные времена идею сравнительно-исторического метода.

То, что можно вычленить из общего потока литературы как общесоветскую и общероссийскую историографию Калмыкии XX века, необходимо, по меньшей мере, сопоставить с предшествующим калмыковедением и его традициями, с одной стороны (эволюционный аспект), с постановкой в СССР и постсоветской России проблем изучения истории народов страны (коэкзистенциальный аспект).

Велико ли было влияние традиции дореволюционного востоковедения, монголоведения и его части - калмыковедения на изучение истории Калмыкии XX века? Оно ли преобладало над идеологическим императивом времени или преобладал последний? Как соотносились в изучении Калмыкии XX века эти две величины, которые невозможно определить ни как переменные, ни как постоянные -видимо, этим вопросом открывается проблема общесоветской и общероссийской историографии истории Калмыкии XX века.

Востоковедение в российской исторической науке традиционно представляется как одна из наиболее значительных ее отраслей². Историография истории калмыков была тесно связана с развитием дореволюционного востоковедения, с превращением его в начале XIX в. в особую науку, представлявшую собой объединение целого комплекса наук, таких как филология, история, география, история религий. Историографическая литература выделяла в востоковедении этапы развития, научные направления, путая их, порой, с социальной направленностью (напр., охранительно-миссионерское, буржуазное, национальное⁴), отметила проблематику исследований, подвергла анализу основные принципы и концепции. Калмыковедение в составе российского востоковедения и история калмыков как часть калмыковедения к началу XX в. уже имело за собой, хоть и небольшую, научную традицию, восходящую к XVIII в.

Первые печатные сведения о калмыках появляются в российской периодике в 20-е гг. XVIII в.⁵ К описанию калмыков неоднократно обращались видные российские ученые этого столетия: И.К.Кириллов в "Цветущем состоянии Всероссийского государства", П.И. Рычков в "Топографии Оренбургской", Ф. Самойлов в "Описании Каспийского моря", Г.Ф. Миллер в "Истории Сибири" и в "Описании путешествия, коим ездили китайские посланники в Россию, бывшие в 1714 г. у калмыцкого хана Аюки на Волге", С.Г. Гмелин, И.И. Лепехин и П.С. Даллас в описаниях своих путешествий, И.Г. Георги в "Описании всех обитающих в Российском государстве народов" и др. Все эти ученые решали наиболее актуальную для своего времени задачу этнографического описания калмыков и оставили ценнейшие сведения "о народе калмыцком, поданном Российской империи", "о службах калмыцких", "о кочевье калмыцком", "о довольстве" (благосостоянии и пропитании). Их внимание сразу же привлек язык этноса, что привело Г.Ф. Миллера

См.: Брагинский И.С. Основные вехи развития востоковедной науки / Брагинский И,С. Проблемы востоковедения. М., 1974. С. 48. ³ Так, И.С.Брагинский выделял период зарождения отечественного востоковедения, процесс накопления знаний ( XVIII - XIX вв.), внутри которого отдельно, в качестве этапов, обозначены первая и вторая половины столетий; отмечен также период с начала XIX в. до середины ХГХ в. как период формирования научных основ востоковедения, далее до 1917 г. как период расширения и систематизации научных востоковедческих исследований - Там же. ⁴ См., напр.: Боваев Б.Э. История Калмыкии в отечественной историографии XVIII - нач. XX вв. (до 1917 г.). Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1986. ⁵ Первые сведения о калмыцком народе / Санкт-Петербургские ведомости. 1728. № 53. к замыслу составить "Лексикон калмьщкого языка", а последующих ученых -заняться этимологическими и диалектологическими исследованиями. Наблюдения над языком, культурой, бытом и картиной расселения калмыцкого народа привели к первым исследованиям внутриэтнических групп калмыков (П.И. и Н.П. Рычковы, В.М. Бакунин). Наконец, ко второй половине XVIII в. относятся и первые работы по истории калмыков. В.М. Бакунин, переводчик калмыцкого языка Коллегии иностранных дел, а затем секретарь по калмыцким делам в "Описании истории калмьщкого народа" попытался объяснить происхождение и значение слова "калмык", предложил собственную версию генеалогии калмыцких ханов. Еще более значительной стала работа П.С. Палласа "Собрание исторических сведений о монгольских народах", вышедшая на немецком языке (лишь часть ее была опубликована в русском переводе в. "Санкт-Петербургский вестнике") и посвященная не собственно монголам, а монголоязычным народам (калмыкам и бурятам).

В XIX в. русские ученые и представители передовой общественности России продолжили изучение Калмыкии. Калмыковедение все более дифференцировалось в соответствии с бурной дифференциацией наук и дисциплин в российской науке.

Жанр этнографических "путешествий" быстро сокращался в первой половине ХЕХ в., уступая место археографическим публикациям путешествий прошлого, с одной стороны, научным географическим, топографическим, этнографическим, демографическим, хозяйственно-экономическим и статистическим трудам - с другой. Стали сравнительно регулярными текущие и ретроспективные издания законодательных актов и распорядительных документов, касающихся калмьщкого народа; значительную роль в публикации документов прошлого сыграли такие издания, как "Акты исторические" и "Дополнения к актам историческим", неофициальные части Астраханских и Саратовских "Губернских ведомостей". В течение всего ХГХ в., хотя и медленно, нарастало число вышедших в университетских центрах публикаций, посвященных географии, геологии, геодезии, орографии, почвам Калмыкии, астрономическим наблюдениям, производившимся с калмыцкой территории, причем в этих публикациях принимали участие выдающиеся ученые своего времени (географ П.П. Семенов Тян Шанский, геолог И.Г. Мушкетов ⁶ Pallas P.S. Sammlungen historischer Nachrichten uber die mongolischen Volkerschaften. Teill-2, SPb, 1776-1801. и др.). В значительно большей мере нарастало число публикаций, посвященных сельскому хозяйству, особенно коневодству, рыболовству, попыткам лесоразведения. Со второй половины ХГХ в. значительно больше выходило работ и о здравоохранении в Калмыкии (борьба с оспенными эпидемиями и др.), и о все более привлекавшей внимание ученых университетских центров калмыцкой народной медицине.

Но много больше работ по-прежнему посвящалось языку, религии, культуре, истории; и здесь шла дисциплинарная дифференциация. Появились новые грамматики калмыцкого языка и русско-калмыцкие словари (А. Бобровников, А. Попов, П. Смирнов, К. Толстуновский и др.). Наряду с началом изучения истории письменности Калмыкии началось издание в университетских центрах (Петербург, Казань) и на Дону памятников устного народного творчества - калмыцкого эпоса "Джангар", легенд, сказок. На новый, более высокий уровень в русской науке поднялось этнографическое описание калмыцкого народа, изучение его права, культуры, быта, истории. Это вьфазилось, прежде всего, в том, что на смену спорадическим наблюдениям участников академических экспедиций и оренбургских и астраханских администраторов шли систематические наблюдения ученых, ссыльных общественных деятелей или администраторов, уже непосредственно связанных своей деятельностью с Калмыцкой степью. Их наблюдения доходили порой до учета их в крупнейших трудах по истории культуры и быта (напр., до И.Е. Забелина). Такими этнографами, бытописателями, историками были, напр., Н. И. Страхов, писатель, ставший "Главным приставом" калмыцкого народа⁷, писатель и чиновник Н.А. Нефедьев , Ф.А. Бюлер , эмиссар Русского географического общества в Калмыцкой степи, писатель и журналист П.И. Небольсин¹⁰ и др. В сферу наблюдений вошли космология калмыков (О.М. Ковалевский), летоисчисление, вероисповедание и богословие, бытовая обрядность и обычное право, семейные

Страхов Н.И. "Нынешнее состояние калмыцкого народа с присовокуплением калмыцких законов, судопроизводства, десяти правил их веры, молитв, нравоучительной повести, сказки, пословиц и песни..." (СПб., 1810). ⁸ Нефедьев Н.А. "Поездки в Калмыцкие улусы" (Вестник Европы, 1828. № 6) . "Подробных сведений о волжских калмыках" (СПб., 1834). ⁹ Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт // Отечественные записки. 1846. №№ 7-11. ¹⁰ Небольсин П.И. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса. СПб, 1852; Он же. Очерки Волжского понизовья // Вестник императорского Русского географического общества. СПб, 1852; и др. бюджеты, воспитание детей, музыка, отношение к театру, участие в войнах России и др. Присоединявшееся к этой этнографической практике российское духовенство обращало особое внимание на результаты миссионерской деятельности, на распространение православия среди калмыков, историю приходов Астраханской епархии на территории Калмыкии¹¹. К изучению Калмыкии присоединялись общественные деятели (Н.М. Ядринцев и др.). Политическая история калмыков привлекала внимание политических ссыльных: И.В. Бентковского, В.В. Берви-Флеровского, Г.Н. Прозрителева, И.А.Житецкого и др. В значительной степени от официальной и либеральной историографии их отличало мнение (наиболее ярко выраженное В.В. Берви-Флеровским), "чтобы управляли калмыками не чиновники, а люди, у которых на душе лежало бы сближение национальностей" . Это течение впервые обратило внимание на социальное неравенство и причины сословной организации калмыцкого общества (впервые - И.А. Житецкий).

Этнографическое и культурно-историческое исследование калмыцкого народа заметно усилилось с учреждением в 1830 г. кафедры восточных языков и древностей при Российской Академии наук и с образованием кафедры монгольского языка в Казанском университете. Признанный выдающийся вклад в развитие монголоведения и калмыковедения внесли труды Н.Я. Бичурина (Иакинфа)¹³ и выпускника восточного факультета Санкт-Петербургского университета Г.СЛыткина¹⁴.

Костенков К.И. О распространении христианства у калмыков // Журнал министерства народного просвещения (далее ЖМНП). 1869. N 8. Ч. 144; Шестаков П.Д. Некоторые сведения о распространении христианства у калмыков // Там же. 1869. N 10. Ч 145;. Юшин Ф.М. Образование мероприятий правительства к распространению христианства между калмыками // Астраханские епархиальные ведомости. 1883. N 21-24; Львовский Н. Калмыки Болыпедербетовского улуса Ставропольской губернии. Казань, 1894; Гурий(Степанов). Донские калмыки и история их христианского просвещения. СПб, 1911; Он же. Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен. Казань, 1915. Т. 1-2. ² Берви-Флеровский В.В. Избранные экономические произведения в двух томах. М, 1958.Т.1.С.188.

См.: Бичурин Н.Я. Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Элиста, 1990 (впервые издана в 1834 г.). ¹⁴ Г.С.Лыткин явился автором многочисленных этнографических и исторических заметок и статей в неофициальной части "Астраханских губернских ведомостей" -"Материалы для истории ойратов", "Сказание о дербен-ойратах", "Аюка-хан калмыцкий" и др. О нем см.: Бадмаев А.В. Научный вклад Г.СЛыткина в калмыковедение. Из истории отечественного востоковедения // Актуальные проблемы калмыцкой филологии. Сб. статей.- Элиста, 1979. С. 191-213; Он же.

Калмыкия все в большей мере фигурировала в "генеральных историях" и университетских курсах русской истории. Н.А. Попов одним из первых рассматривал историю калмыков в контексте русской истории в книге "Татищев и его время"; главной проблемой для него была проблема отношений между русской администрацией и калмыками. СМ. Соловьев в многотомной "Истории России с древнейших времен", уделяя многие ее страницы истории Нижнего Поволжья, рассматривал историю калмыков с точки зрения русской колонизации окраин Восточноевропейской равнины и "борьбы с Азией". Он называл калмыков "последними представителями движения среднеазиатских кочевых орд на запад, в европейские пределы"¹⁵. Он полагал, что приход калмыков в Россию запоздал и они "натолкнулись на сильную Россию и волею и неволею должны были ей подчиниться" и бились в ее "объятиях"¹⁶. Концепция русской колонизации и противостояния России Востоку у СМ. Соловьева тесно соприкасались с идеей христианского просвещения инородцев.

История калмыцкого права стала входить в университетские курсы истории права (Ф.И. Леонтович, М.Ф. Владимирский-Буданов) и явилась предметом специального исследования Ф.И. Леонтовича, выпустившего книгу "К истории права русских инородцев. Древний монголо-калмыцкий или ойратский устав взысканий (Цааджин-бичиг)" (Одесса, 1879 и 1880). К истории калмыцкого права обращались и другие правоведы, историки, публицисты (П. Муллов, Н.В. Баснин, К.К. Костенков и др.)

К концу XIX в. история Калмыкии прочно вошла в деятельность таких организаций, как Русское географическое общество, Петровское общество исследователей Астраханского края, Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете¹⁷.

Г.С.Лыткин как калмыковед. К истории калмьщкой письменности // Ученые записки / КНИИЯЛИ. Элиста, 1967. Вып.5.Серия филологич. С. 115-124; Он же. Предисловие к книге "Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста., 1969. С. 3-12.; См. также: Санчиров В.П. История ойратов ХШ-ХУП веков в трудах дореволюционных русских востоковедов // Калмыковедение: вопросы историографии и библиографии. Элиста, 1988. С.29. ¹⁵ Соловьев СМ. История России с древнейших времен. М., 1964. Кн. IX. С.354. ¹⁶ Там же. С 354. ¹⁷ См.: Боваев Б.Э. История Калмыкии в отечественной историографии XVIII - начала XX вв. (до 1917г.). Дис. канд. ист. наук. М, 1986. С. 141.

Изучению правовых аспектов в отношении русской истории положили начало Г. Эверс, К.Д. Кавелин и др. в 20 - начале 40-х гг. ХГХ в., начало изучения сословных и социальных аспектов русского исторического процесса приходится на 50 - 60-е гг. ХГХ в., в то время, как в отношении Калмыкии эта проблематика и в начале XX в. была лишь едва затронута. Однако, к этому времени стало очевидным и некоторое пробуждение внимания к современной Калмыкии или к ее недавнему прошлому.

С такой традицией, прежде всего, сталкивается новое, советское калмыковедение и изучение истории калмыцкого народа.

Как проходило освещение истории Калмыкии в центральной историографии?

Вопросы эти огромны сами по себе и требуют - особенно в наше время -специального углубленного изучения, тем более, что неоднократно изменялась политическая и идеологическая конъюнктура, воздействовавшая на изучение истории народов страны, возникали и исчезали организационные научно-исследовательские и публикационные структуры (подразделения государственных и академических институтов, университетские структуры, журналы и др.), кардинально (не в порядке научной и возрастной преемственности) менялись кадры науки. Однако, существующая историографическая литература все-таки позволяет отметить главные вехи этой конъюнктуры, организационных изменений, научных подходов. В целом история Калмыкии, как и история других автономий, испытывала эти воздействия на уровне общесоветской (общероссийской) научной литературы - с двумя существенными коррективами. Во-первых, ее история для "взгляда сверху" в силу более скромных территориальных, демографических и экономических показателей оказывалась менее заметной и значимой для этой литературы, чем история Татарстана, Башкирии, Казахстана и др. Во-вторых, эта история в 40-е - 50-е годы полностью выпадала из научной литературы как несуществующая история репрессированного народа.

Ситуация стала существенно изменяться после Октябрьской революции и Гражданской войны. Вплоть до середины 30-х гг., наряду с сохранением остатков "старой науки", в советской марксистской историографии по отношению к "национальным историям" складывались два различных подхода.

С одной стороны, национальная политика Советской власти, восходящая к "Декларации прав народов России" и формально провозгласившая равенство всех ее народов, имела ряд существенных последствий для исторической науки. В частности, организованные в Институте красной профессуры (1921 - 1936) семинары по отечественной истории под руководством сначала М.Н. Покровского, затем профессора Н.Н. Ванага носили официальное наименование семинаров по истории народов СССР. Под общей же редакцией М.Н. Покровского в 1930 - 1931 гг. была выпущена хрестоматия - "Книга для чтения по истории народов СССР" , в состав которой вошел ряд документов по истории украинского, белорусского, молдавского, татарского, башкирского, бурятского и др. народов. В составе Академии наук в 1922 году была учреждена Комиссия по изучению племенного состава России, преобразованная в 1931 г. в так и не развернувший работу Институт по изучению народов СССР¹⁹ (помехами явились "Академическое дело" и письмо И.В. Сталина в редакцию журнала "Пролетарская революция"). Очень активизировались востоковеды: одновременно в составе Академии наук в Петрограде и в Москве работали Азиатский музей, Институт буддийской культуры, Туркологический кабинет, Коллегия востоковедов, объединенные в 1930 г. в Институт востоковедения. Для консолидации сил советских востоковедов, для проведения марксистской линии в востоковедении и для "гибкого использования знаний и опыта старых ученых" декретом ВЦИК от 13 декабря 1921 г. была создана и существовала до 1930 г. Всероссийская (Всесоюзная) научная ассоциация востоковедения (ВНАВ)²⁰. Под ее эгидой был создан научно-политический журнал "Новый Восток (1922 - 1930)", а несколько позднее при Научно-исследовательской ассоциации Коммунистического университета трудящихся Востока - журнал "Революционный Восток" (1927 - 1937)²¹. Хотя журналы были ориентированы главным образом на текущие политические проблемы и историю классовой борьбы в странах зарубежного Востока, они сыграли некоторую роль в изучении истории народов СССР, преимущественно принадлежавших к исламским культурам (узбеки, туркмены, киргизы, казахи, татары, башкиры).

С другой стороны, революция привнесла в историческую науку в качестве главного - классовый критерий. С точки зрения того же М.Н. Покровского - тогда несомненного лидера советской исторической науки - исторический процесс имеет

Книга для чтения по истории народов СССР. Харьков, 1930 - 1931. Тт. I - Ш. ¹⁹ См.: Волгин В.П. Реорганизация Академии наук // Вестник АН СССР. 1931. № 1. Стлб. 5. ²⁰ О ней см.: Кузнецова Н.А., Кулагина Л.М. Всесоюзная научная ассоциация востоковедения, 1921 -1930 // Становление советского востоковедения. М., 1983. ²¹ Алаторцева А.И. Советская историческая периодика. 1917 - середина 1930-х годов. М., 1989. С. 75-76,131. смысл только как процесс истории классов, классовой и революционной борьбы (в России начиная от "киевских революций" XI в.), Потому, если и возможна "история народов" (как народов угнетенных и эксплуатируемых), то "национальная история" лишена смысла в силу неизбежного и постоянного классового противостояния; столь же она лишена перспектив и в социалистическом будущем, стирающем не только классовые грани, но и грани национальные. Так называемый "национальный нигилизм" школы Покровского в своем основании имел доведенную до крайности идею интернационализма.²² Центральные же органы власти и управления были в наибольшей степени заинтересованы в пропаганде единого комплекса марксистских идей, в становлении идеологического единства в стране, ориентировали на апологетику истории и политики Коммунистической партии и вели с середины 20-х гг. борьбу с "национал - уклонистами".

Результатом было то, что, с одной стороны, декларировалось и даже начиналось на государственной основе изучение истории и культуры народов СССР, с другой стороны, до первой половины 30-х гг. оно носило хаотический, по существу, характер: усиленное внедрение марксизма вызывало конфликты между представителями "старой" и "новой" науки, абсолютизации прошлого противостояла его вульгаризация . Время "поисков и экспериментов" не оставило в центральной литературе заметного следа в разработке истории народов СССР.

В середине 30-х гг. ситуация существенно изменилась. Сами ученые осознавали необходимость изучения истории страны как многонациональной. Касаясь взаимодействия русского и других народов страны, Н.Л. Рубинштейн писал: "В этом взаимодействии каждый народ сохраняет внутреннюю закономерность своего развития и развития своей национальной культуры" и напоминал о "единстве внутренней связи исторического и культурного развития нашего Союза."²⁴ Подобньм - с внешней стороны - образом воспринимали ситуацию партийные и государственные руководители середины 30—х гг. В известных замечаниях И.В. Сталина, А.А. Жданова и СМ. Кирова на конспект учебника по истории СССР (8 августа 1934 г.) одно из главных обвинений, адресованных историкам в целом, состояло в том, что они представили конспект истории только русского народа, без

См.: Артизов А.И. Школа М.Н. Покровского и советская историческая наука (1920-е - первая половина 1930-х гг.). Дис. докт. ист. наук. М., 1998. ²³ См.: Козыбаев И.М. Организация и развитие исторической науки в Казахстане (1917 - начало 90-х гг.). Дис. докт. ист. наук. Новосибирск, 1992. С. 26 - 28. учета истории народов, вошедших в состав СССР . Это было, естественно, воспринято как директива к интенсивному изучению истории народов СССР, развернутому несколько позднее (с первой половины 40-х гг.). Но содержание изучения утрачивало научный характер. После разгрома школы Покровского -носителя первого варианта марксистской концепции, выхода в 1938 г. "Истории ВКП(б). Краткий курс", подведения правительственной комиссией под руководством А.А. Жданова итогов конкурса на новый учебник истории СССР утверждается новый концептуальный вариант - марксистско-ленинская методология истории, партийно-государственная идеология всецело овладевает исторической наукой, происходит политизация науки, подавляется ее автономия. Обязательными становятся официозные схемы исторического процесса и суждения о его причинах и следствиях, ограничиваются и свертываются дискуссии, за исключением начатых или назначенных "сверху", ликвидируется плюрализм мнений и самая возможность судить об альтернативности исторического процесса иначе, чем это делали авторы официозных трудов. В полной мере это сказалось на разработке истории народов СССР. Появившиеся, наконец, книги по истории народов - "История Казахской ССР" (1943) и др., первые монографии - неоднократно подвергались жесточайшей партийной и научной критике, корректировались, перерабатывались с целью получения желаемого политико-идеологического результата, выносились суровые вердикты ряду историков Татарии, Башкирии, Дагестана, Казахстана и др. Большое значение для организации издания работ ученых Калмыкии являлся системный выпуск КНИИЯЛИ «Вестника института» и «Ученых записок». Это позволило обозначить проблемы, нуждающиеся в анализе и сформулировать первые концептуальные направления. Согласно мнению И.И.Орехова, определены основные направления и задачи исследований, показан научный облик роста науки республики. В статье Орехова указьшается список трудов КНИИЯЛИ, изданных за 1960-1971гг., в это время ученые Калмыкии делают первые шаги в науки, до них историю нашей республики изучали ученые других регионов. В 70-80 гг. характеризуются быстрым нарастанием профессионализма ученых. Воссоздается картина исторической действительности XX века, шире становится источниковая

Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 14. ²⁵ К изучению истории. М., 1947. С. 5. ²⁶ См.: Бурдей Г.Д. Историк и война. Саратов, 1988. В 1972 г. в Институте истории СССР АН СССР был сформирован Сектор общих проблем истории народов СССР. база исследований. Появляются первые научные концепции по целому ряду проблем. Происходит влияние общего массива литературы пропагандистского характера на формирование основных научных концептуальных направлений.

В дальнейшем вплоть до рубежа 80-90-х гг. разработка истории народов СССР, утвердившись и как непременный научный и как организационный фактор советской исторической науки, испытывала на себе все повороты ее судьбы - и "оттепель" середины 50-х - первой половины 60-х гг. в темах, проблемах и отчасти в методологии; и разработку нового консервативно-утопического варианта исторической концепции, увенчанную в конечном счете, теорией "советского народа - новой исторической общности людей" и концепцией "развитого социализма". "Оттепель" в литературе Калмыкии выразилась в работе ученых над "Очерками истории Калмыкии". Историю Калмыкии в региональной историографии невозможно рассмотреть вне центральной историографии, общие требования к освещению народов СССР, предъявляемые партийными инстанциями, с единых политических, идеологических, методологических позиций предписывалось изучать и интерпретировать истории народов СССР²⁸. История народов СССР оставалась, как и ранее, зависимой от идеологии и политики и, несмотря на возросшее обращение к документам и архивам, подчинялась обязательным шаблонам и образцам. История Калмыкии как и история других автономных республик в историографии советского периода вообще не рассматривалась. В это время изложение истории о народе игнорировался проблематикой научно-исследовательской деятельности, доминировал принцип как объект воздействия процессов происходящих, в отечественной истории, в ряду историй подобных же автономий. Позднее по партийно-политическим руководящим указаниям в силу политических и идеологических требований создавались общие периодизации, методологии, схемы процессов. Отличие от предшествующего периода заключалось, пожалуй, в том, что в период "оттепели" и некоторое время после нее были возможны неортодоксальные постановки традиционных проблем. Так, Б.Ф. Поршнев в конце 60-х гг. в известном докладе "Возможна ли история ²⁷ См. Максимов К.Н., Таванец С.Д. Изучение истории Калмыкии XX века.: Итоги и перспективы // Наука и высшее образование (в печати). ²⁸ Историография истории СССР; Эпоха социализма. М., 1982; Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1985, т. V; Барсенков А.С. Советская историческая наука в последние годы (1945-1955), М., 1988. одной страны" выступил с идеей дифференциации таких понятий, как "страна", "народ", "государственная территория", против отождествления "истории страны", "истории государства" и "истории народа" . Но выводы ученого не только не были восприняты советской историографией, но и отторгнуты в исследовательской практике³⁰. Реально история народов СССР стала отличаться от "истории СССР" лишь набором фактов и различными названиями народов. Проблематика марксистской исторической науки на основе принципа партийности пропагандировала принцип " иллюстративного" метода в исторических исследованиях.³¹ В условиях воздействия идеологического контроля и влияния историографии Центра происходит развитие истории исторической науки Калмыкии. Работы содержат историографический анализ только по отдельным проблемам³². Вопросы национально - государственного строительства, Великой

Поршнев Б.Ф. Возможна ли история одной страны? // Историческая наука и некоторые проблемы современности. М., 1969. С. 301 - 325. ³⁰ Козыбаев И.М. Указ.соч. С.3-4. ³¹ Гусев В.Г. О некоторых проблемах изучения и освещения истории Удмуртии // Вопросы истории Удмуртии. Ижевск, 1973. Вып. 3; Кузина А.С. Некоторые вопросы историографии Марийской АССР. Киров - Йошкар-Ола, 1974; Очерки советской историографии Башкирской АССР. Уфа, 1975; Вопросы истории и историографии чувашского народа. Чебоксары, 1976; Исследования по историографии Татарии. Казань, 1978. ³² Орехов И.И. За дальнейшую разработку истории КАССР советского периода. // Учен. зап. Элиста, 1970. №9; Кичиков М.Л. Вопросы ленинской методологии и некоторые проблемы историографии Калмыцкой АССР // Вестник ин - та. Элиста, 1972. № 6; Иванов М.П. Вопросы историографии национально - государственного строительства в Калмыкии // Актуальные вопросы ленинской национальной политики. Элиста, 1974; Саврушева К.Ц. К вопросу о национально - государственном строительстве в Калмыкии в 1918 - 1935 гг. (Историография и источники)//Вест, ин-та. Элиста, 1974. Вып. 9; К историографии боевого пути 110-й Отдельной Калмыцкой кавалерийской дивизии. Элиста, 1974; Алексеева П.Э., Шарапова Н. Н. Библиография изданий института (1959-1980 гг.) - хроника науч. конф. и сессий, провед. ин -том // Развитие науки в Калмыцкой АССР. Элиста, 1981; Развитие науки в Калмыцкой АССР. Элиста, 1981; Боваев Б. Э. Калмыцкий народ в русской дореволюционной историографии // Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста, 1985; Убушаев В. Б. Советы как органы власти трудящихся и их интернационального сплочения в период построения социализма (историография вопроса) // Там же; Асанов К.Б. Историография истории образования автономии калмыцкого народа // Источниковедческие и историографические проблемы истории Калмыкии. Элиста, 1988; Стоянов В. А. Историография вопросов издательского дела в Калмыкии // Там же; Буров А. С. Изучение вопросов развития сельскохозяйственного производства Калмыцкой АССР (1965-1975 гг.) // Там же; Боваев Б. Э. Калмыцкая национальная историография конца ХГХ- начала XX вв. // Там же; Бадмаева Е.Н., Орлова К.В.

Отечественной войны, культуры и религии рассматривались ранее в историографических обзорах. Работы выполнены в полном соответствии с требованиями марксистской идеологии (А.И. Наберухина, И.И. Орехова, И.Н. Иванько), к числу хорошо разработанных вопросов относятся труды по национально - государственному строительству К.Н. Максимова и К.Ц. Саврушевой. Ученые С.Д. Таванец, В.Ш. Санжиева показали процесс воссоздания экономического потенциала Калмыкии, как в аграрном, так и индустриальном секторах. Авторы широко использовали и привлекали статестический материал и исторические документы.

Падение власти КПСС, прекращение существования СССР, повышение статуса российских автономий создали в 90-е гг. новую историографическую ситуацию как в целом, так и в изучении истории народов России. Хотя давление привычных методологических устоев и политико-идеологических стереотипов оставалось и остается еще значительным, пришло, пожалуй, самое существенное - осознание, в том числе и в центре, каждого народа субъектом исторического процесса. Значительно менялись проблематика исследований, иной стала их источниковая база, резко менялись оценки исторических личностей, событий, процессов. Возрастает количество дискуссионных вопросов, выходят в свет новые региональные теоретико-методологически научные исследования³⁴. Ситуацию

Библиографический указатель письменного наследия калмыков в трудах российских и монгольских востоковедов. Элиста, 1998 / Badmaeva Е. N., Orlova К. V. Index bibliography of the written heritage in the reslarch wors of Russian and Mongolian Reslarchers. и др. ³³ Цюрюмов A.B. Вопросы историографии всенародной борьбы с фашистскими захватчиками на оккупированной территории Калмыкии (август 1942г.-январь 1943 г.)// Источниковедческие и историографические проблемы истории Калмыкии. Элиста, 1988; Оглаев Ю.О. Калмыкия в Великой Отечественной (Историографический очерк)//Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста, 1985; Дорджиева Г.Ш., Оглаев Ю.О., Убушиева СИ. Современная историография ламаизма в Калмыкии в период строительства социализма (Обзор литературы 60-70-х гг.) // Ламаизм в Калмыкии и вопросы научного атеизма. Элиста, 1980; Они же. Ламаистская церковь в Калмыкии. Начальный этап советской историографии. Проблемы: 1917-1937 гг.// Вопросы ламаизма в Калмыкии. Элиста, 1987; Боваев Б.Э. Клерикальная публицистика Калмыкии конца ХГХ-начала XX вв. О роли ламаистского духовенства// Там же. ³⁴ Проблемы всеобщей и отечественной истории. Элиста, КГУ, 1997.вып.2;Элиста, КГУ.1998.ВЫП.З .Актуальные проблемы историографии и методологии истории. Ставрополь, СГУ, 1997. осложняло иное - в условиях методологического развала не был выработан общий язык науки, что как раз и обусловливало долгое сохранение политико- идеологических стереотипов. В условиях полиформизма история познания и историческая теория Калмыкии переживает этап ее переосмысления хронологии, методологических вопросов. Очевидны новые моменты, характеризующие рост трудов по истории Калмыкии. Произошло смещение приоритетов от советской проблематики 60-х-70-х гг. в сторону современных проблем новейшего времени. Фрагменты общих "историографических сюжетов" практически исчерпывают библиографию. В конце XX столетия изменился объект и предмет историографии истории Калмыкии, усилилась ее связь с другими историческими дисциплинами. Исчерпанность классовой методологии в новой интерпретации исторических процессов обусловили выход в свет новой историографической проблематики истории Калмыкии.³⁵ Происходит переосмысление вопросов и обозначение новых проблем. Литературы по обзору библиографии дореволюционного, советского и зарубежного (эмигрантского) периодов практически не существует. Историография истории Калмыкии XX столетия в значительной степени явление многоплановое, сложное и противоречивое, ранее в историографии не рассматривалось и предлагаемое диссертационное исследование выступает по существу первым опытом такого рода.

Таким образом, не следует забывать, что эмигранты обладали полной творческой свободой, не ограниченной цензурными рамками. Из зарубежной историографии мы видим, какое было отношение эмиграции к истории Калмыкии и как эти взгляды преломлялись в работах историков-эмигрантов.

Впервые Е.А.Антоновой по историографии истории Калмыкии введен значительный массив зарубежной литературы в научный оборот как исторический факт исследования . Автор впервые исследовал аннотированный указатель

См. Проблемы всеобщей и отечественной истории. Элиста, КГУ, 1997выл2;1998.вып.З.

Сенглеева С.З. Историография культурного строительства Калмыкии в 20-30 гг.// Проблемы всеобщей и отечественной истории. Элиста, 1997. С. 60-66; Цуцулаева С.С. Некоторые вопросы историографии истории Калмыкии периода Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. //Там же. С. 71 -77; Гиляшаева М.Н.Военно-патриотическое движение в Калмыкии в первый год Великой Отечественной войны.// Там же. С.бб.и др. Oulanoff В, President of kalmyk Emigration in Western Europa. Memorandum on the kalmuk DP s'Race. - Paris, 1949; Poppe N, Stand der Kalmueckenforschung. Im Wiener литературы, содержащей сведения о калмьщком народе, вышедшей за рубежом.³⁸ Взгляды эмигрантской историографии сходились в подчеркивание участия калмыков в гражданской войне, истории монголов, обширными традициями культуры. Комплексного историографического исследования по истории Калмыкии не предпринималось, игнорировалось по идеологическим причинам наследие калмыцкой эмиграции. Эмиграция, как общественная группа, перенесшая бремя испытаний, пережитых эмигрантами во время драматических событий недавней истории, несколько испортило их отношение к ней, поэтому некоторые труды страдают субъективизмом. Сложности, с которыми были связаны попытки вести новые исследования, ограниченные возможности для публикации трудов не позволяли эмигрантам идти к науке непроторенными путями. Историки-эмигранты продолжали придерживаться методов, убеждений и основных навыков, которые были выработаны в прежние времена буржуазной историографией. Эмигранты со своей стороны стремились сосредоточить свое внимание на тех аспектах прошлого, которые могли бы послужить утешением в их нелегкой жизни, используя и широко привлекая методологию буржуазной историографии. Это проблемы истории и этнографии, религии и фольклора, а также рубрика историко-бытового романа. Что привело культурное смешение прошлого и нового местного культурно-исторического синтеза, проследить же по документальным источникам конкретные пути его осуществления пока не представляется возможным. Литература, специально посвященная истории Калмыкии, не выходила за рамки небольших по объему фрагментальных статей.

Работа написана на широком круге опубликованных и архивных источников, некоторые их которых впервые вводятся в научный оборот. Литературу по истории Калмыкии XX в. условно можно разделить на три группы: опубликованные труды российской историографии; труды региональной историографии; труды зарубежной и эмигрантской историографии. Источниковая Zeitschrift fuer der Kunde des Morgenlandes. Bd.52, Wien, 1953; Sarkisynz E. Geschichte der orientalischen Voelker Russlands bis 1917. Eine Ergenzungzur ostslawischen Geschichte Russlands. - Muenchen, 1961; Auch. Russlands erste Nationalitaeten. Das Zarenreich und die Volker der Mittleren Wolga vom 16. Bis 19. Jahrhundert. - K-oein, Wien, 1982; Kappeler A, Russland als vielvoelkreich: Entstehung Geschichte ZerfalL -Muenchen 1993. II Антонова E.A. Указ.соч. ³⁸ Reichministerium fuer die beserzten Ostgebiete. Besland 26/ Bearbeitung Hartmut Hagner-Koblenz, 1987, 360s база исследования представлена широким диапазоном трудов историков XX столетия - как опубликованными (более чем 350), так и неопубликованными (6) материалами из личных архивов граждан, которые помогают частично восполнить периоды «молчания» на различных этапах исторического развития истории Калмыкии, они с точностью подчеркивают те обстоятельства, в которых развивались события, и психологическую мотивацию ученых того периода. Работа проводилась с помощью обширной центральной, региональной и зарубежной справочной библиографической литературы. Проблемы в исследовании архивных документов связаны с уничтожением и восстановлением Калмыкии. Источниковая база диссертации - это труды по истории Калмыкии XX века (научно-исследовательские работы), издательско-публицистическая литература (журналистика, периодика, Летописи развития издательской печати, библиографические обзоры), мемуары и воспоминания автобиографического плана, опубликованные как в нашей стране, так и за рубежом, отражающие позицию автора и политическую ситуацию в государстве. Использование публикаций и документов, а также материалов периодики для данной работы имеют лишь вспомогательное значение. Из каждой группы в последующей глубине выделяются статистические данные и переписи, отчеты и материалы публицистики, прессы⁴⁰. Использование биографических данных мемуаров не только позволяют уточнить ошибки, допущенные в тексте историков, но и раскрывают новые факты. Другая часть литературных исследований, затрагивают тему диссертации опосредованно.⁴¹

Нами не проводился сравнительный документальный анализ в исследовании текстологии и семиотики. Автор не в коей мере не претендует на исчерпывающее осмысление всей совокупности фактов. Корпус источников составили сведения российской историографии это- Указатель о калмыцком народе (1728-1916), составитель К. Христенко (Элиста 1941), содержащий данные о Калмыкии XX в. с №№ 832-966, который не является окончательным из-за того, что автор являлся

В работе использовано: монографий - 128 ; сборников статей -141 ; сборников документов - 16 ; научных статей -150; библиографических указателей —43 ; мемуаров - 22; материалы периодики и публицистики- 50. ⁴⁰ См. Антонова Е.А. Указ. соч. "Астраханские епархиальные ведомостии", "Ставропольские епархиальные ведомости", "Астраханский листок", "Красный калмык", "Хальмаг" (Берлин, отв. ред. Ш. Валиков). // Хальмаг с. 541, № 3-4, июль- август, 1943 г. ⁴¹ См.: Мохначева М.П. Журналистика и историческая наука. Дис. док. ист. наук. М., 1999. Т. 1. непрофессиональным историографом, а сотрудником музея (см. приложение). Данные о монголоязычных народах в архивах С- Петербурга содержит указатель И.И. Иориша, материалы о монголах, калмыках в архивах Ленинграда. История, право, экономика. /М. 1966.

Отдельные сведения содержат "Летописи печати" Калмыкии с 1958 г. по 1995 года, в которых отражены сведения о республике в российской, зарубежной и региональной печати, а также данные о количестве выпущенных монографий, научных сборниках, рецензиях/Приложение, табл.№1.

Среди состава источников фонд р.-131 содержит сведения о трудовом вкладе тружеников Калмыкии в годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.

В работе содержатся сведения журнала "Хальмаг", который издавался в Берлине, ответственным редактором которого был Шамба Балинов. Большинство статей принадлежат калмыкам-эмигрантам кн. Тундутову, Д. Ремилеву, Ш. Балинову, А. Борманжинову. А также другие сведения изданий периодики и публицистики содержат: Улан Залат, Воля России (Прага), Общеказачий журнал (Лейквуд), Ойрат, Ковыльные волны, Родимый край (Париж), Информация (Прага), Мана Санан (Белград)⁴² и др. Не следует забывать, что эмигранты обладали полной творческой свободой, не ограниченной цензурными рамками.

Периодизация историографии истории Калмыкии, как и всякая периодизация, условна, которая вытекает из объекта исследования сознания, мышления и принципов познания и осмысления прошлого. В исследовании нами предпринята попытка выделить три периода:

1) 1900 - 1920 гг. - дореволюционный период, основывающийся на принципах буржуазной методологии, который отмечен общими изменениями и переменами в политизации общественной мысли и

Балыков С. Воспоминания о Зюнгарском полку // Улан Залат. Прага, 1927. №1; Михалинов И., Монтуков Л. Новороссийск // Ковыльные волны. Париж, 1936. № 12; Ремелев Д. Калмыки в борьбе с большевиками // Хальмаг. Берлин, 1943. Октябрь; Джевзинов П.С. Донские калмыки в борьбе с большевизмом в 1917 - 1920 гг. // Родимый край. Париж, 1968. Балыков С. Генералу Краснову // Ковыльные волны. Париж, 1936. № 12; Балыков СБ. Памяти полковника Г.Э. Тепкина // Улан Залат. Прага, 1927. №1; Бембетов Б.Б. Памяти генерала Соднома Лиджиевича Далантанова - Магнатова // Донская воля. 1963. № 2-3; Баянов С. "Мудрешкин сын", книга А. Амур-Санана // Улан Залат. Прага, 1930. № 3 и др. Балыков С. Девичья честь. Элиста 1993 научного знания. Это начало нового периода истории в отечественной историографии. Выходят первые упоминания и исследования по истории Калмыкии в контексте российской историографии.

1920 - 1943 гг. -советский предвоенный период, рассматривающий проблемы истории Калмыкии в региональной историографии, связанный с началом научных проблем по истории Калмыкии, базирующийся на марксистско-ленинской идеологии. Работы носят в основном описательный характер.

1957 - 1999 гг. - современные проблемы истории Калмыкии рассматриваются как в региональной, так и в зарубежной и эмигрантской историографии. Происходит возобновление исторических исследований вообще и утверждение их в частности. Историческая наука в Калмыкии существует самостоятельно в качестве научного направления. Основная масса зарубежных очерков относится к научно-популярному жанру. Происходит изменение психологии сознания и переосмысление историографических проблем.

Хронологическими рамками работы является период с 1900г. (начало XX в.) новый рубеж в истории развития исторической науки Калмыкии, характеризуемый появлением литературы, отразившей капиталистические изменения в экономике и культуре, происходившие в России. Нижняя граница - 1999г. (конец XX в.), автор делает попытку проследить динамику постановки и развития историографических проблем новейшего времени в трех основных уже названных аспектах, трех мировоззренческих ракурсах, не претендуя на полностью исчерпывающий обзор литературы и всех источников. Эпохальный рубеж -№Яетия, подводящий итог развития истории исторической науки Калмыкии, ее особенностям и традициям за определенный период времени, переосмыслены основные этапы научного творчества, изучены философия, методология, проблематика в динамике развития исторической науки в Калмыкии.

Историография истории Калмыкии представляет собой явление многоплановое и противоречивое, которое отразило все сложности общественных изменений XX века. Поэтому целью диссертационной работы является история научного познания истории, обобщение его опыта развития, который связан с общественной практикой художественного творчества и является составной частью духовной жизни всякого общества. Как возникала, развивалась историография

Калмыкии и какие этапы она проходила. Предмет исследования - история научного познания истории Калмыкии XX века, исследуя органическую связь между изучением истории и современностью во всех аспектах и конкретных проявлениях этой связи. Изучение истории может быть оценено лишь в свете общего состояния исторической науки на разных гносеологических уровнях и на разных этапах общественно-политического развития исторической мысли Калмыкии. Автором рассматриваются объекты исследования - историческая типология культур, методы истории, как результат переосмысления целей исторического познания и исходных представлений об обществе как социокультурном явлении на основе синтеза истории, философии, литературы, социологии, культурологии, плюралистическая теория фактов в истории.

Задачами исследователя являются, по существу, выявление и историографический обзор совокупности литературы по проблеме "История Калмыкии XX века в российской, региональной и зарубежной историографии" и классификация по периодам ее создания.

Во-первых, анализируется литература только по данной проблеме, т.к. нет пространства для сравнения, для аналитической работы, для наблюдения над развитием исторических процессов.

Во-вторых, необходимо автору исследования составить три исторических направления, видевших историю Калмыкии в XX в. с трех различных параллелей -российской, региональной как части общероссийской, зарубежной - эмигрантской и собственно иноязычной (главным образом американской и немецкой).

В-третьих, увидеть проблемы истории Калмыкии в перекрестье данных историографических направлений, выявить их пути, общее и особенное в их развитии, попытаться показать место Калмыкии в историографии XX в. Автор не преследует цели обзора и анализа всей имеющейся литературы по истории Калмыкии в целом, а только по основным направлениям исторического развития Республики Калмыкия.

Работа носит сравнительный, компаративный аспект, главное остается, выявление сведений об организации исторических исследований в Калмыкии и литературы, содержащей данные, где когда-либо упоминается о Калмыкии XX в., необходимо также дополнить совершенно новыми этнографическими и политическими исследованиями, обозначить наиболее спорные проблемы.

Исследование охватывает несколько направлений - этнографическое, политическое, историческое, культурное.

При накоплении целого массива источников и литературы, разнохарактерных исследований автор учитывал компаративный аспект работы, базирующийся на теоретическом осмыслении того факта, что исторический источник репрезентирует объединенную единством целеполагания определенную форму человеческой деятельности, совокупность которых и составляет историю общества.⁴ Многообразие выявленной литературы XX века, работа с домашними архивами позволяют определить характерные черты и специфику сознания существующей информации, обозначая реальные трудности познания человеческой психики, с целью получения более полной информации, изучая и интерпретируя ее внешние признаки, автор исходит из соображений единства мира, природы, жизни и человека. «Констатируя... перемены в чужой психике, в сущности недоступные эмпирическому... наблюдению» (А.С. Лаппо-Данилевский).

Компаративная историография - это не столь новая методика исследования (Л.А. Шапиро , Г. Косминский), изучение исторических процессов в историографии Калмыкии XX столетия проходило в синхронной и диахронной совокупности.

Автор предпологаемой диссертации ориентирован на "современный этап развития историографии России требует как учета философско - исторического наследия, на котором воспитывалось подовляющее большинство отечественных историков, так и оценки новых подходов, которые настоятельно диктует развитие мировой историографии".⁴ Отсутствие единой методологии в истории острые вопросы теорико - методологического характера побуждают вести поиск в области ее разнообразия. Диссертант исходил из понимания, что "историк не должен стремиться воссоздать психологически и эмоционально достоверную историю человечества с помощью различных методологий".⁴⁷ Автор использовал научно - теоретические принципы профессора A.M. Сахарова, последний ⁴³ См. Румянцева М.Ф. Компаративное источниковедение // Источниковедение и компаративный метод в гуманитарном образовании. М., Электронный сборник РГТУ. С. 19-22. ⁴⁴ Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. М., 1993. ⁴⁵ Аникеев А.А. О некоторых вопросах современной методологии истории // Новая и новейшая история. 1997. №2. С. 169. ⁴⁶ Каган М.С. Системные подходы и гуманитарное знание. Л., 1991. ⁴⁷Гуревич А.Я. Культура и история//Новая и новейшая история. 1991. № 1. исходил из того, что образная и научная форма познания существует в духовной жизни общества, оказывает немалое воздействие друг на друга, создают в совокупности исторические представления общества на каждом этапе его развития⁴⁸. Знание становится наукой вместе с формированием теоретического подхода к истории, началом исследования критически исторического материала. Граница между научными и другими формами познания проходит через метод познания. Установление факта в науке связано с определенным теоретическим мышлением, являющейся характерной чертой научной формы познания. Ведь методология научного исследования может быть оценена и понятна лишь в ее конкретном воплощении - в исторической концепции. Далее автором использована теория системного подхода оценок и взглядов исторических явлений в их всеобщности и законообразии, связанная с традицией предшествующего развития исторической науки, образуя при этом новую методологическую исследовательскую концепцию, представленную в работах и программах профессора Российского

Государственного Гуманитарного Университета В.А. Муравьева, основанных на постоянно действующих принципах работы современных историографов в прошлом и настоящем⁴⁹. Методология библиографического обзора стала основой нашего исследования. На основе принципа историзма нами рассмотрены взгляды как отечественных ученых, публицистов, так и эмигрантов в конкретно -исторической обстановке и хронологической последовательности. Автором применен дедуктивный подход к анализу источников, и индуктивный при их дальнейшем исследовании и формировании выводов. В исследовании автор стремился к беспристрастному отношению к личностям самих ученых. Из апробированных теоретико-методологигеских разработок практического характера автор использовал существующую современную учебно - научную методическую электронную версию "CURRICULUM", содержащую перечень более 700

См. Сахаров A.M. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978. Лекция 1-2, С. 8-16. ⁴⁹ Mouraviov Victor F. Mechanism of Rewriting History. VI iccels world congress Tampere, Finland 29 July - 3 avgust 2000. Institute for Russian and East European. Studies Helsinki, Finland 2000. (Мат. VI межд. Конф. Тампере. Докл. И тез. Выступл. - автор ознакомлен с ними в марте 1999 г. С. 44.; Муравьев В.А. Беленький И.Л. Историография. // Отечественная история. Энцикл. Изд. М., 1996, Т. 2; Заболотный Е.Б., Камынин В.Д., Муравьев В.А., Тертышный А.Т. Программа курса «Российская историография XX столетия» // Историческая наука России в преддверии третьего тысячелетия. Тюмень, ТГУ, 1999, С. 111-123. учебных дисциплин и курсов, программ читаемых в РГГУ. Данные методологические подходы образуют синтез научного познания, историзма и диалектики.

Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, библиографического списка, который содержит перечень письменных источников и списка использованной литературы. Во введении обосновывается актуальность и научная значимость диссертации, очерчивается круг исследуемых проблем.

В первой главе "Калмыкия XX века в трудах историков Москвы, Петербурга и других научных центров России " сделана попытка обзора литературы, отразившей основные события эпохи, происходящие в Калмыкии в трудах дореволюционного, советского и постсоветского периодов, а также государственного подхода первоначально к истории народов, позже - истории республик. Освещение развития исторической науки в Советской Калмыкии как объекта советского исторического развития в марксистко-ленинской историографии, отношение Центра к истории народов, к истории республик, место Калмыкии среди истории других автономий, изложение историографии Калмыкии до поворота к истории народа и страны (конец 80-х - 90-е гг.). Исследовано значение одной из трех составляющих историографии Калмыкии XX века - исследвательская деятельность общероссийских (общесоюзных) центров исторической науки как Санкт- Петербурга, Москвы, Казани, крупных научных центров, как Саратов, Астрахань. Проанализирована научная литература, возникшая в этих центрах.

Предметом второй главы "Проблемы истории Калмыкии XX в. в региональной историографии" стали наиболее спорные вопросы возникновения и становления региональной историографии и последующее развитие исторических исследований в Калмыкии. Освещается история научно-исследовательских учреждений (Национальной библиотеки им. А.М Амур-Санана, Национального Архива Республики Калмыкия), состояние базы исторических источников в республике.

Третья глава " Начало эмигрантской историографии Калмыкии XX в.", посвящена эмигрантской и зарубежной историографии Калмыкии XX в.,

См. Информация гуманитарного образования в РГГУ; CURRICULUM и др. представляющей деятельность зарубежной калмыцкой интеллигенции, сделана попытка показать научный обзор литературы по данной проблеме, рассматриваются общие проблемы национальной истории и культуры, национальных государственных судеб Калмыкии и ее народа, а также вопросы поднимаемые калмыцкой эмиграцией о собственной истории.

Диссертационное исследование завершают заключение, которое содержит общие итоги исследования и список литературы по трем основным направлениям: российской, региональной и зарубежной историографии Калмыкии XX в., который в полной мере не является окончательным вариантом, а также приложение (табл. № 1), характеризующее развитие печати в Калмыкии.

Настоящая работа была проделана при помощи и содействии работников РГГУ. Автор приносит искреннюю благодарность сотрудникам кафедры вспомогательных исторических дисциплин за оказанную большую помощь при выполнении работы и кафедре отечественной истории Калмыцкого госуниверситета за предоставленные материалы.

Калмыкия XX века в россішской историографии начала XX века

В начале XX в. интерес к истории Калмыкии если не возрастал, то, по меньшей мере, усиливался. Характерные особенности языка, эпоса, культуры, быта, истории калмыков находили новую, более широкую и менее специализированную читательскую аудиторию, о чем свидетельствовал успешный выход общедоступной книги "для народного чтения" о калмыках51 и двух изданий "Калмыцкой хрестоматии", составленной A.M. Позднеевым52.

В русском классическом монголоведении и в калмыковедении, его филологических, литературоведческих и исторических отраслях по-прежнему преобладали проблемы далекого исторического прошлого. Это было время трудов крупнейших востоковедов начала XX в., акад. В.В. Бартольда и Б.Я. Владимирцова, время переводов монгольских и калмыцких литературных памятников и историко-литературных комментариев А.Д. Руднева (Казань), описаний путешествий в Тибет с выраженными военно-географическими и военно-политическими интересами Р.А. Сыртланова (Петербург), торгово-экономическими - А.П. Болобана (Петербург), М. Боголепова и М.Н. Соболева (Казань), с мистико-буддийским оттенком - Д. Ульянова (Петербург) - в них преобладающее место занимали проблемы Монголии, Западного Китая, Урянхайского края, и лишь незначительно - Калмыкии. Впервые в русской литературе привлекло внимание военное прошлое калмыков, их участие в военных кампаниях России, в том- числе в Отечественной войне 1812 г. (Э. Прозрителев, Б.Е. Чонов).

Для литературы начала XX в. история Калмыкии в XX в еще не была историей - это была современность, в которой российских авторов привлекали лишь несколько вопросов. Среди этих вопросов можно выделить демографические - расселение калмыков и русская миграция в Калмыцкую степь, этнографические -исследование родовых отношений, продолжение описания различных этногеографических групп калмыцкого населения и особенностей их культуры, экономические и социальные - главным образом, вопросы оседлости и собственности, вопросы управления Калмыцкой степью, наконец, вопросы духовного порядка - христианизации калмыков. Ведущим центром научной разработки истории и культуры Калмыкии в этот период становится Казань (Казанский университет и Казанская духовная академия). Здесь профессор А.С. Лебедевым были выпущены два тома собранных библиотекарем Саратовской духовной семинарии Я. Вечеровым "Материала для истории калмыков"53 где вышли крупнейшие для своего времени исследования И.Я. Гурлянда и архимандрита Гурия (Степанова).

Крупнейшие работы о калмыках, вышедшие в этот период и включившие в себя не только проблематику прошлого, но и проблемы настоящего калмыков, принадлежали казанскому церковному деятелю, миссионеру и преподавателю Казанской духовной академии архимандриту Гурию (Степанову)54. Хотя его книги предназначались, главным образом, для описания, как он полагал, деятельности православной церкви, ее миссионеров и местной администрации по осуществлению политики христианизации калмыков, в них нашли отражение многие стороны жизни современного Гурию калмыцкого общества. В частности, это сведения о расселении и быте калмыков, хозяйственном и, что наиболее существенно, духовном и культурном состоянии калмыцкого общества, о переселенцах, о поселении крестьян в Калмыкию в ХГХ - начале XX в. и очагах православной культуры, о последствиях христианизации части западных (донских) калмыков. Наблюдения Гурия дополнялись местной историографией - публикацией в "Ставропольских епархиальных ведомостях" и "Астраханских епархиальных ведомостях" статей и заметок местных духовных лиц55.

Проблемам обычного права, еще сохранявшего в начале XX в. значительную часть своей значимости и принципиально важного для изучения социально-экономического строя калмыков было посвящено исследование И.Я. Гурлянда Степного уложения56. Изучая степное законодательство с древнейших времен по XVII век включительно и положив начало систематическому изучению ойратских и калмыцких памятников и норм обычного права, И.Я. Гурлянд неоднократно дифференцировал отмершие и живущие нормы обычного права. Были продолжены наблюдения этнографического характера. В работах С. Павловского, Б.В. Долбежева, Я.П. Дубровой, И.А. Ульянова и др.57 были прослежены исторические судьбы и современное состояние двух разных групп калмыков - донских калмыков, в наибольшей степени сосуществовавших с русским окружением, ставропольских калмыков и калмыков, двигавшихся в XVII в. на восток и частично вернувшихся в Нижнее Поволжье. Уже становится заметен рост интереса современности к недавнему прошлому Калмыкии.

Итак, научное описание и изучение калмыков и Калмыкии в русской литературе (Санкт-Петербург, Москва, Казань, Саратов, Астрахань, Новочеркасск) имело, хотя, быть может, и небогатую (но не меньшую, если не большую, чем для народов Поволжья, для Башкирии, для Бурятии), но довольно продолжительную традицию. В этой традиции отчетливо выступали такие черты, как восприятие Калмыкии в рамках Российской империи как ее окраинной части, идея Калмыкии как объекта воздействия и попечения верховной власти и русской администрации, но не субъекта исторического процесса. Свидетельством этого же колониального в своих различных оттенках (от официальных до радикальных) подхода было музейное, раритетное отношение к филологической культуре, религии, обычаям и обрядам. Именно по этой проблематике в дореволюционной русской науке был накоплен значительный материал. Изучение же калмыцкого общества в социальном и правовом аспектах в русской дореволюционной науке значительно запаздывало по сравнению с изучением этих же аспектов в отношении русской истории.

В описаниях и исследованиях Калмыкии начала XX в. все большее внимание авторов привлекали экономические вопросы. Хозяйство Калмыкии к этому времени во все большей мере включалось в систему российского капитализма, в общероссийские экономические связи. В формировании этих связей и преобразовании на этой основе калмыцких хозяйств ведущая роль принадлежала русскому торгово-ростовщическому капиталу. К началу 1917 г. торгово-промышленными операциями в Калмыцкой степи занимались около 500 хозяйств. Периодическая печать Астрахани довольно регулярно сообщала о состоянии народного хозяйства Калмыцкой степи. Оценка ее потенциала сводилась к тому, что вся территория степи по климату, почвам, орошению заставляла жителей заниматься скотоводством, если не считать части населения Яндыковского и Эркетеневского улусов, осевшей по прибрежной полосе Каспия и Волги и занимавшейся рыболовством. Исконное скотоводческое хозяйство калмыков, хотя и велось примитивным способом, достигло настолько цветущего состояния, что во время мировой войны без большого ущерба для себя могло поставить лошадей для кавалерийских частей армии, а также снабжать армию мясом58. Накануне 1917 г. примерно треть лучших калмыцких земель сдавалась верховным собственником и распорядителем земель - правительством в аренду русским скотопромышленникам и овцеводам; некоторые из них арендовали от 3000 до 5000 десятин земли и владели до 8 тыс. овец и до 1,5 тыс. голов крупного рогатого скота. Арендаторы в Болыпедербетовском улусе имели больше скота, чем коренное население улуса. Отсюда и происходил интерес российской литературы к изучению современного экономического положения края.

Калмыкия XX века в советской российской историографии 20-40-х гг

Проблему освещения истории Калмыкии XX века в центральной и региональной советской историографии невозможно понять не только вне истории этой историографии в целом (это само собой разумеется), но и вне специального рассмотрения вопросов о том, какое место в последней на разных этапах занимали проблемы истории народов СССР, какие требованиия к истории народов СССР предъявляли партийные инстанции, с каких политических, идеологических, методологических позиций предписывалось изучать и интерпретировать истории народов СССР.

В советской исторической литературе Москвы, Ленинграда, университетских центров в 20-30-е гг., если она ставила или затрагивала проблемы истории Калмыкии, естественно, полностью преобладала разработка истории Калмыкии XVI - XIX вв., лишь немногие работы выходили в XX век. Двадцатые годы были сложным временем в востоковедение. Прекратились при М.Н. Покровском издания памятников литературы и истории, источниковедческо-литературоведческие исследования возобновились лишь во второй половине 30-х гг., когда появились публикации и научные труды Н.Н. Поппе, С.А. Козина, С. Липкина . В "Русской истории в самом сжатом очерке" М.Н. Покровского (1920 -1923) и общих трудах историков его школы история Калмыкии оставалась, по существу, незамеченной. На этом этапе российское исследование Калмыкии осуществлялось, главным образом, региональными историками - учеными Саратова и Астрахани.

До утверждения в середине 30-х гг. жесткой формационной схемы исторического развития еще шел напряженный поиск формулы общественного строя монголов в целом и калмьщкого общества в частности. Именно на это время приходятся знаменитые работы Г.Е. Грум-Гржимайло "Западная Монголия и Урянхайский край" (1926), полемическая статья Г.З. Минкина "О феодализме в Калмыкии" и его же заметки о колониальной политике царизма в Калмыкии (1933), книга Б.Я Владимирцова "Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм" (1934), накапливались материалы С. К. Богоявленского по истории калмыков в XVI в. (изданы в 1939). Авторы склонялись к тому, что в Калмыкии XVI - XIX вв. существовала модификация феодального строя, но существенно отличная от "классического" европейского варианта. Работавший и издававший свои труды в Астрахани, знаток Калмыкии, профессор Нижне-Волжского краевого университета Н.Н. Пальмов в "Очерке истории калмьщкого народа" (1922) и в "Этюдах по истории калмыков" (изданы в 1932), не прибегая к сложным теоретическим построениям, свойственным Б.Я. Владимирцову, Г.З. Минкину и др., писал культурную и прагматическую историю калмыков, завершив ее описанием различных этнографических и социальных групп калмыков к рубежу XDC - XX вв.

Н.Н. Пальмов (1872-1943), представлявший русскую и раннюю советскую историографию Калмыкии и сыгравший значительную роль в формировании исторической науки Советской Калмыкии, окончил Киевскую духовную академию. Там он защитил магистерскую диссертацию "Пострижение в монашество" (1903) и вскоре получил звание профессора этого учебного заведения. Он сотрудничал с Московским археологическим обществом, с 1919 г. преподавал историю и обществоведение в вузах Астрахани, в 1921 г. возглавил архивно-музейный отдел при Калмыцком облисполкоме, одновременно читал лекции на кафедре калмыковедения Нижне-Волжского краевого университета

Результатом чтения курса по истории Калмыкии стала первая книжка Н.Н. Пальмова "Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России" - работа сводного, компилятивного характера; однако в этой работе были настолько систематизированы и упорядочены сведения о взаимоотношениях верхов калмыцкого общества с российской администрацией, что до настоящего времени историки Калмыкии постоянно обращаются к этой работе и включенным в нее документам. Но уже в ней, наряду с беглым очерком социальной и политической истории калмыков и истории управления краем, Н.Н. Пальмов впервые в историографии поставил вопрос о необходимости изучения истории всех этнических групп калмыков - донских, оренбургских, моздокских калмыков, шеретов. В 1925 г. вышла его крупная исследовательская работа, посвященная проблеме оседлости калмыков и русской иммиграции в Калмыцкую степь82. Появление его статьи было вызвано не только научными интересами автора, но и связано с практической потребностью обобщения накопленного опыта перевода калмыков на оседлый образ жизни с целью его использования советской администрацией Калмыкии для решения аналогичной задачи в 20-е годы. Н.Н. Пальмов, опираясь на богатейший архивный материал, проследил эволюцию переселенческой политики царского правительства от указа 19 мая 1806 г. до 70-х гг. XIX в., описал ход заселения станиц, вскрыл зависимость процесса оседания калмыков от роста постоянных земледельческих очагов с русским населением, от формирования устойчивых рьшочных связей. Самая значительная работа Н.Н. Пальмова - его фундаментальные "Этюды" по истории калмыцкого народа была посвящена процессу перехода калмыков в российское подданство, поземельным отношениям в Калмыцкой степи, образованию крупной земельной собственности калмыцких феодалов, земельной политике царского правительства, арендным отношениям84. При этом Н.Н. Пальмов весьма осторожно, но недвусмысленно усматривал в истории калмыков преобладание процессов сближения основ экономической жизни и быта с российским населением, но постоянно подчеркивал особенность и удаленность калмыцкой буддистской культуры от российской культуры, основанной на православии. Еще одна работа Н.Н. Пальмова подвела итог этнографическим исследованиям XIX - начала XX в.85 Значение его работ состояло, пожалуй, в том, что в силу близости исследователя к Калмыкии, ее состоянию и нуждам, в силу длительного и непосредственного наблюдения исследуемого объекта, Н.Н. Пальмов оказался между двумя углами зрения на проблему - внешним (история Калмыкии в русской историографии) и внутренним (история Калмыкии как региональная проблема).

В 20-е -30-е гг. в освещении в русской исторической литературе проблем Калмыкии на ведущее место выходила социально-экономическая проблематика. Так, этой проблематике была посвящена работа А. Лебединского "Болыпедербетовский улус во второй половине XIX в.", которая являлась обзором социально-экономической жизни улуса86. В ней Лебединский, опираясь на значительный статистический материал, определил место переселенческого населения в процессе вовлечения калмыков в капиталистические отношения, в частности, место зародившейся в Большедербетовском улусе в 70-х гг. XIX в. и набиравшей силу к началу XX в. "новой силы" - арендаторов.

Становление репюнальной научной историографии и последующее развитие историчесгак исследований в Калмыкии

На рубеже ХГХ - XX вв. наряду с традиционным фольклорным, эпическим историческим знанием в Калмыкии появляются элементы публицистики и науки. В развитии исторического знания в Калмьпши в целом в XX в. можно прежде всего отчетливо выделить три этапа, связанные с условиями существования калмыцкого народа и судьбами его национально-государственного образования. Это этап предреволюционный, протекавший в исторических рамках последних десятилетий Российской империи; этап становления и существования Калмыцкой автономной области (1920 - 1935 гг.) и автономной республики (1937 - 1943 гг.); этап восстановления и дальнейшего развития калмыцкой автономии (с 1957 г.). В рамках постсоветского времени можно, по-видимому, говорить о начинающемся новом (с 1991 - 1993 гг.) этапе, связанном в большей мере с изменениями не столько национально-государственного и национально-культурного, сколько ментального и методологического порядка157.

Предреволюционный этап, начало которого исследователи полагают по-разному (90-е гг. ХГХ в. или рубеж ХГХ-ХХ вв.) характерен прежде всего появлением национальной интеллигенции15 , зарождением элементов публицистики, науки, внедрением элементов общемировой и общероссийской культуры в традиционное калмыцкое общество. По наблюдениям Е.А. Антоновой, Главное управление Калмыцким народом в 1916 г. выделяло на финансирование студентов, обучавшихся в Саратовском и Варшавском (эвакуированном в Ростов -на- Дону) университетах, Варшавском ветеринарном институте, а также студентов, переведшихся в Москву 5680 руб. (видимо, еще некоторое количество студентов из Калмыкии обучалось за свой счет). По ее же подсчетам, в 1908/1909 уч. году в высшей школе обучалось 13 чел., в 1913/1914 - 15 чел., в 1916/1917 - 15 чел., (всего, по ее данным, до революции в высших учебных заведениях обучалось не менее 49 чел.) , Формированию кадров национальной интеллигенции до 1917 г. способствовали Калмыцкое училище в г. Астрахани, Самарское, Донское, Тунгутинское сельскохозяйственные училища, а также Омское ветеринарное училище.

Предпринимались и специальные меры для подготовки местной интеллигенции. В 1914 году на базе восточного факультета Санкт-Петербургского университета были организованы курсы учителей калмыцкого языка. Из улусов в столицу первоначально было отправлено 8 человек, затем прибавилось еще четверо. Группа будущих учителей во главе с востоковедом А.Л. Котвичем пришла к решению написать и издать новые учебные пособия, что явилось бы итогом их обучения. Ими был разработан материал по грамматике калмыцкой разговорной речи, однако опубликовать этот труд удалось много позже. В 1915 г. Котвичем в Петрограде были изданы "Опыт грамматики калмыцкого языка", "Калмыцкий букварь", "Поучения святого джебцзуна Дамбы-ламы".

Интеллигенция народов российского Востока обучалась, в основном, в Казани160. Это объясняется тем, что Казань, благодаря восточному факультету и духовной академии с давними миссионерскими традициями, являлась центром изучения истории и культуры восточных народов. Всего в Казанском университете в начале XX в. училось 9 юношей-калмыков. Определенную роль в подготовке интеллигенции сыграл Варшавский ветеринарный институт, в 1915 г. эвакуированный в Новочеркасск, а в 1916 г. переименованный в Донской.

Преобладали в дореволюционной интеллигенции края учительские кадры: с открытием в начале XX в. школ, училищ возникала потребность в них (в 1914/1915 гг. на территории, занимаемой ныне Калмыкией, имелось 78 общеобразовательных школ с 4 тыс. учащихся)161. За ними следовали медицинские работники, кадры обслуживания сельского хозяйства. В 1913 г. в регионе появились первые врачи, выходцы из калмыцких улусов, получившие медицинское образование в российских университетах. В 1915 г. в Астрахани было организовано отделение по борьбе с туберкулезом, куда вошли врачи из калмыцких улусов. Средний медицинский персонал готовили фельдшерские и акушерские школы Астрахани и Казани. Но количество квалифицированных работников было минимальным. Так, лишь в Болынедербетовском улусе была одна ставка ветеринарного фельдшера. С 1913 г. в каждом улусе работало по одному ветеринарному врачу, в основном из коренных жителей.

К образованным кругам Калмыкии относилось и буддийское духовенство. Высшей ступенью ламаистского образования явилось духовное училище - черян хурул (чойра). Наиболее известной считалась Буддийская академия, образованная в 1906 г. в урочище Амта-Бургуста в северной части Малодербетовского улуса Астраханской губ.

Следствием появления местной интеллигенции стало повышение общественной активности в регионе, создание первых общественных организаций, рождение публицистики, появление первых элементов научного, исторического самосознания. В 1907 - 1908 гг. существовал созданный прогрессивно настроенным учительством национально-демократический союз «Хальмг Тангчин туг», закрытый властями. Первые публицистические и исторические работы нарождавшейся интеллигенции публиковались, как правило, в губернской прессе (в «Астраханских губернских ведомостях» и «Астраханских епархиальных ведомостях» и др.), в издательствах Петербурга, Астрахани, Пятигорска, Ставрополя, Ростова. С деятельностью учителя Астраханского калмыцкого пансиона Н. Бадмаева, печатавшегося в «Астраханских губернских ведомостях» связывается зарождение национальной научной историографии . У начала калмыцкой национальной научной историографии стояли также Н.Э. Уланов, Б.Ч. Чонов, Н. Очиров и др. Уже в это время проявился интерес к истории и состоянию калмыков в XX в., чему была посвящена обстоятельная работа Н. Очирова163. Однако, для этого времени речь может идти лишь о зарождении первых элементов науки в целом и научной интерпретации калмыцкого общества начала XX в. в частности.

Возникшая в предреволюционный период местная интеллигенция после Гражданской войны 1918 - 1920 гг. составила, с одной стороны, первые научные кадры Калмыкии, с другой - ученую элиту калмыцкой эмиграции.

Следующий этап - от утверждения советской власти на территории Калмыкии до упразднения автономии и депортации калмыцкого народа в 1943 г. В сопоставлении с общим ходом развития советской историографии в целом, этот этап приходится, в основном, на то время, когда в советской исторической науке разрабатывался первый вариант марксистской исторической концепции (школа М.Н. Покровского и сопутствующие ей явления).

Установление и упрочение советской власти, хозяйственное и культурное развитие протекало в Калмыкии труднее, чем в соседних русских областях -сказывались экономическая и культурная отсталость края, кочевой образ жизни калмыцкого народа, тяжелые последствия Гражданской войны на Юге России. Была создана и преобразована национальная государственность Калмыкии (Калмыцкая автономная область в 1920-1927 гг., Калмыцкая АССР в 1927 - 1943 гг.), большая часть калмыцкого общества перешла к оседлости, была проведена коллективизация сельского хозяйства с ее многообразными последствиями, создана местная промышленность. Одной из решавшихся задач, безусловно, прогрессивной даже в рамках складывавшейся идеологической и партийно-административной системы, было развитие образования и культуры, подготовка национальных кадров и др., вылившиеся в формы культурной революции.

Эмигрантская литература о Калмыкии в революции 1917 г. и гражданской войне

Определенное сходство между советской и российской эмигрантской историографией на первых порах состояло в том, что и в той, и в другой ведущее место в 20-е - начале 30-х гг. (почти половина выпускаемой исторической литературы и исторической публицистики) занимала тема недавней революции и Гражданской войны. Историография и советской Калмыкии, и калмыцкая эмигрантская историография не составляли исключения. Но здесь с самого начала выявились особенности, присущие не просто проблеме участия "нерусского" народа в российской революции, но и особенности, присущие исключительно калмыцкой историографии.

Первая из этих особенностей выявилась в эмигрантской историографии почти мгновенно после прекращения Гражданской войны и начала эмиграции. Суть ее состояла в том: являлся ли калмыцкий народ невольным участником в "чужой" истории, будучи вовлечен в нее помимо своего желания и не разбираясь, в сущности, в происходящем; или калмыки так или иначе осознанно действовали в революции, ориентировались в ее обстоятельствах, осознанно выбирали свою сторону в революции, руководствуясь теми или иными, высокими или низменными мотивами.

Первую точку зрения ранее других выразил великий русский писатель и публицист времени Гражданской войны - И.А. Бунин. В одной из своих заметок, относящейся к 1920 г., он развернул драматическую картину: «Как известно, калмыки - будцщщ?, жили они, кочуя, скотоводством. Когда пришла наша «великая и бескровная революция» и вся Россия потонула в повальном грабеже, одни только калмыки остались совершенно непричастны ему. Являются к ним агитаторы с самым настойчивым призывом «грабить награбленное» - калмыки только головам трясут: «Бог этого не велит!». Их объявляют контрреволюционерами, хватают, заточают -они не сдаются. Публикуются свирепейшие декреты - «за распространение среди калмыцкого народа лозунгов, противодействующих проведению в жизнь революционной борьбы, семьи виновных будут истребляемы поголовно, начиная с семилетнего возраста!» - калмыки не сдаются и тут. «Революционное крестьянство захватывает земли, отведенные некогда царским правительством для кочевий калмыков, для их пастбищ» - калмыки принуждены двигаться куда глаза глядят для спасения скота от голодной смерти, идут все к югу и к югу. Но по дороге они все время попадают в полосы военных действий, в «сферы влияния» большевиков - и снова лишаются и собственных жизней, и скота - рогатый скот и отары захватываются красноармейцами, косяки лошадей отнимаются для нужд Красной Армии, гонятся куда попало - к Волге, к Великороссии и, конечно, гибнут, дохнут в пути от голода и беспризорности. Так, изнемогая от всяческих лишений и разорения, скучиваясь и подвергаясь разным эпидемиям, калмыки доходят до берегов Черного моря и там останавливаются огромными станами, стоят, ждут, что придут какие-то корабли за ними, - и мрут, мрут от голода среди остатков дохнущего скота... Говорят, их погибло только на черноморских берегах не менее пятидесяти тысяч! А ведь надо помнить, что их и всего-то было тысяч двести пятьдесят. Тысячами, целыми вагонами доставляли в Ростов и богов их - оскверненных, часто на куски разбитых, в похабных надписях будд. От жертвенников, от кумирней не осталось теперь, может быть, ни единого следа...»406. Справедливо - как публицист - стыдя своих русских соотечественников за содеянное, И.А. Бунин, тем не менее -как мыслитель - наследовал (и далеко не в худшем - в либеральном - плане) великодержавную традицию попечительного отношения к малому народу России.

Иная модификация великодержавного подхода к этой же проблеме присуща А.И. Деникину, для которого Калмыкия - скорее всего территория дислокации Вооруженных сил Юга России, а калмыки - одна из составных частей этих сил. В «Очерках русской смуты» (гл. 19 - 26) и основанных на них изданиях («Поход и смерть генерала Корнилова», Москва, 1990) отмечается, что "Корнилов склонен был двигаться в район зимовников, в Сальский округ Донской области. Принят план ухода отряда в зимовники, к северо-западу от станицы Великокняжеская...", то-есть через территорию западных улусов Калмьщкой степи. Деникин, мотивируя отказ от долгого базирования в калмыцкой степи, подчеркнул особенности и сложности дислокации армии на открытой местности: "В Зимовниках отряд будет очень скоро сжат с одной стороны, распустившейся рекой Доном, а с другой - железной дорогой Царицин - Торговая - Тихорецкая - Батайск, причем все железнодорожные узлы и выходы грунтовых дорог будут заняты большевиками, что лишит нас совершенно возможности получать пополнения людьми и предметами снабжения, не говоря уже о том, что пребывание в степи поставит нас в стороне от общего хода событий в России" . Эта же территории описывается калмыцким эмигрантским писателем С. Балыковым: "По Борокчуну, как и пятнадцать лет назад, занятому богатыми кошарами коннозаводчиков и калмыцкими хотонами, - как раз на грани, разделяющей новонаселенные казачьи станицы Кагальницкую, Мечетинскую и Егорлыкскую и участки коннозаводств, - пролегает теперь Донская ветка Владикавказской железной дороги".

Далее Деникин останавливается на негативных последствиях пребывания русской армии в открытой степи. Помимо условий стратегических и политических, это казалось весьма рискованным и по другим обстоятельствам. Степной район, пригодный для мелких партизанских отрядов, представлял большие затруднения для жизни Добровольческой армии с ее пятью тысячами ртов. Зимовники, значительно удаленные друг от друга, не обладали достаточным числом жилых помещений и топлива. Располагаться в них можно было лишь мелкими частями, разбросанно, что при отсутствии технических средств связи до крайности затрудняло управление. Степной район, кроме зерна (немолотого), сена и скота не давал ничего для удовлетворения потребностей армии. Наконец, трудно было, считал Деникин, надеяться, что большевики оставят зимующую Добровольческую армию в покое и не постараются уничтожить по частям распыленные отряды.

Похожие диссертации на История Калмыкии ХХ века в общероссийской, региональной и эмигрантской историографии

Современная британская историография военной истории Европы XVII - XVIII вековЛыдин, Николай Николаевич

Отечественная историография экономической истории России начала XX векаЛанской, Григорий Николаевич

Ключевые проблемы социально-политической истории России второй половины XVI века в русской и советской историографии (реформы и опричнина Ивана IV)Свак, Дюла

Религиозная история Англии XVI - первой половины XVII века в освещении современной британской историографииЕрохин Владимир Николаевич

История Великого княжества Литовского в отечественной историографии XIX-начала XX векаСтоляров Алексей Михайлович

История Южной Африки (Южно-Африканская Республика) с конца XIX века по 1961 год в историографии: основные этапы и тенденцииДерягина, Ирина Геннадьевна

История Восточной Пруссии и калининградской области в отечественной и зарубежной историографии XX - начала XXI векаГончаров Валерий Валерьевич

Американская историография второй половины 40-х - 80-х гг. XX века о роли германского большого бизнеса в политической истории Веймарской республикиБогдашкин, Александр Андреевич

История изучения зороастризма в российско-советской историографииНугаев Магомедали Абдулмаджидович

Книгопечатание Московского государства второй половины XVI – начала XVII века в отечественной историографии : концепции, проблемы, гипотезыПочинская, Ирина Викторовна