Содержание к диссертации
Введение
1. Становление и эволюция И.М. Гревса как учёного и педагога 29
1.1. Годы ученичества И.М. Гревса в Санкт-Петербургском университете 29
1.2. Влияние европейских исторических традиций на формирование научного мировоззрения историка 47
1.3. Роль научной, просветительской и педагогической деятельности в становлении И.М. Гревса как лидера Петербургской школы медиевистики 69
1.4. «Образ историка и его ремесла»: И.М. Гревс о предмете и методе историописания и преподавания истории
2. Теоретико-методологические основы исторической концепции И.М. Гревса 121
2.1. Пути и принципы построения концептуальной истории 121
2.2. Исследовательская лаборатория историка: отражение новаторского подхода Гревса при изучении истории европейского средневековья 146
2.3. Творческий вклад И.М. Гревса в изучение истории Средних веков 180
Заключение 209
Список использованных источников и литературы 2
- Влияние европейских исторических традиций на формирование научного мировоззрения историка
- «Образ историка и его ремесла»: И.М. Гревс о предмете и методе историописания и преподавания истории
- Исследовательская лаборатория историка: отражение новаторского подхода Гревса при изучении истории европейского средневековья
- Творческий вклад И.М. Гревса в изучение истории Средних веков
Введение к работе
з І.
Актуальность и научная значимость исследования. Иван Михайлович Гревс (1860-1941) - яркий представитель петербургских историков и основатель школы медиевистики конца XIX - первой трети XX вв. В числе его учеников выдающиеся учёные - Л.П. Карсавин, Г.П. Федотов, О.А. Добиаш-Рождественская, Н.П. Анциферов и другие. Историк внёс вклад в развитие не только российской медиевистики, но и антиковедения, культурологии, он стоял у истоков краеведения (родиноведения), современной урбанистики и экскурсионного дела. Иван Михайлович удивительным образом сочетал в себе талант учёного, педагога и общественного деятеля, являясь для своих воспитанников прежде всего «Учителем науки». С его именем связана немаловажная страница в истории развитии университетской системы преподавания дисциплин гуманитарного профиля.
Интерес к изучению исторической концепции основателя Петербургской школы медиевистики И.М. Гревса определяется рядом причин: недостаточной изученностью разнообразного наследия историка, которое в большей части осталось неопубликованным; новаторским полидисциплинарным характером исторической концепции учёного, органично сочетающей традиции и новации, примиряющей различные подходы и методологические основания историописания.
Развитие современной исторической науки сопровождается поиском новых методов исследования и репрезентации научных данных в русле междисциплинарности, теоретико-методологического синтеза, переосмысления предметного поля истории. Современные историки (Б.Г. Могильницкий, И.Ю. Николаева, Л.П. Репина, Г.П. Мягков, А.Я. Ястребицкая и др.) стремятся не только констатировать смену идей и концепций, школ и направлений, но и также выявить и понять интеллектуальные истоки и импульсы той умственной работы историка, которая приводит к смене «исследовательских парадигм», порождая «иное знание». В плюралистическом пространстве теорий, методов и методологических оснований большой интерес у учёных вызывает антропологизация исторических исследований. С одной стороны, это проявляется в непосредственном обращении к личностям историков, оставивших значительный след в развитии исторической науки, проявивших своё «индивидуальное лицо» («контекстуальная историческая биография»), с другой - в выделении в наследии
учёных тех методов и исследовательских практик, которые были ориентированы на изучение личности в историческом пространстве, её картины мира.
«Школу Гревса» всегда отличал интерес к внутреннему миру личности, её миросозерцанию, поведению, установкам, повседневному окружению. Не случайно выделенный круг проблем позволяет сравнить эту школу с французской школой «Анналов». Задолго до 1920-1930-х гг. отечественный историк сформулировал такие проблемы и предложил такие исследовательские методы и приёмы, которые позднее станут актуальными не только во Франции, но и в европейской исторической науке в целом.
Обращение к личности и творческому наследию И.М. Гревса способствует возвращению науке «забытых» имён, обновлению методологического инструментария современного историка, переосмыслению «вечных» проблем исторической науки о предмете, методах, принципах исторического исследования, эвристических возможностях исторического знания, месте человека в истории.
Степень изученности проблемы. Весь комплекс отечественной литературы, отражающей научную и общественно-педагогическую деятельность И.М. Гревса можно сгруппировать по проблемно-хронологическому принципу с условным выделением трёх периодов в развитии историографии проблемы: дореволюционный (до 1917 г.), советский (1917-1991 гг.) и постсоветский (с 1991 г.).
В дореволюционной историографии деятельность учёного в силу объективных обстоятельств не получила систематического освещения. Работы, анализирующие исторические взгляды Гревса, в основном сводились к рецензиям и отзывам на его главный труд «Очерки из истории римского землевладения». В рецензиях Ф.Ф. Зелинского, Н.И. Кареева и М.И. Ростовцева, несмотря на некоторые спорные положения, «Очерки» были оценены как выдающийся научный труд . К этому же периоду можно отнести и энциклопедические заметки в словарях Брокгауза и Ефрона и бр. Гранат учеников - О.А. Добиаш-Рождественской и А. Дживелегова, посвященные
1 Зелинский Ф.Ф. Рец. на кн.: И. М. Гревс. Очерки из истории римского землевладения, преимущественно во время империи. Т. 1. СПб., 1899 // ЖМНП. 1900. Июль. С. 156-173; Кареев Н.И. Книга И.М. Гревса о римском землевладении // Русское богатство. 1900. № 11. С. 1-27; 1900. № 12. С. 1-20; Ростовцев М.И. Рец.: И.М. Гревс. Очерки из истории римского землевладения, преимущественно во время империи // Мир Божий. 1900. № 4. С. 95-99.
учителю и вышедшие в период расцвета его научной и общественно-педагогической деятельности .
На первом этапе советского периода (1917-1985 гг.) в силу понятных причин интерес к научному наследию историка не получил широкого распространения. Творчество И.М. Гревса рассматривалось в контексте развития российского/советского антиковедения или медиевистики, а он сам - в качестве представителя петербургской школы (в противовес московской), обладавшей спецификой исследовательского подхода - «эстетическим вживанием», вниманием к культурной и религиозной истории западного средневековья. Интерес исследователей вызывал и педагогический талант историка, ставший предметом анализа в трудах Е.А. Косминского, О.Л. Вайнштейна, В.П. Бузескула, С.Н. Валка, В.И. Рутенбурга, Г.В. Вернадского . В тоже время со стороны «официальной» историографии Гревс не избежал конъюнктурных обвинений в «психологизме» и «реакционном позитивизме», в авторской трактовке теории континуитета и концепции феодализма, закрепив за собой ярлык
«реакционного куланжиста» .
Первый содержательный биографический очерк об И.М. Гревсе в 1940 г.был подготовлен его ученицей Е.Ч. Скржинской, которая помимо важного фактического материала впервые разносторонне представила историка в качестве учёного, педагога и общественного деятеля . Написанный ещё при жизни историка, основываясь на материалах устных бесед и записей, предоставленных им, он до сих пор является ценным источником для изучения жизни и творчества учёного.
Добиаш-Рождественская О.А. Гревс И.М. // Новый энциклопедический словарь / Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1912. Т. 14. Стлб. 775-777; Дживелегов А. Гревс И.М. // Энциклопедический словарь бр. Гранат. М., 1913. Т. XVI. Стлб. 476-477.
Косминский Е.А. Итоги изучения истории средних веков в СССР за 20 лет // Известия АН СССР. Отд. Общественных наук. 1937. № 5. С. 1133-1141; Вайнштейн О.Л. История советской медиевистики. 1917-1966. Л.: Наука, 1968. С. 58-61; Бузескул В.П. Всеобщая история и её представители в России в XIX и начале XX века: Материалы. В 2-х частях. Л., 1931. Ч. П. С. 82-84, 210-212; Валк С.Н. Историческая наука в Ленинградском университете за 125 лет // Валк С.Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. СПб.: Наука, 2000. С. 7-106; Рутенбург ВИ.Русские медиевисты об Италии // Объединение Италии. 100 лет борьбы за независимость и демократию. Сб. ст. М., 1963. С. 155-165; Вернадский Г.В. Русская историография. М.: «Аграф», 1998. С. 218-222 и др.
Алпатов М.А. Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века. М.; Л., 1949. С. 385-386, 391-397; Он же. Кризис русской медиевистики в начале XX века // Проблемы историографии (тезисы и авторефераты докладов сообщений на межвузовской конференции). Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1960. С. 23-27 и др.
5 Скржинская Е.Ч. Иван Михайлович Гревс. Биографический очерк // Гревс И.М. Тацит. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1946. С. 223-248.
Определенным показателем отношения историографии советского периода к творчеству Гревса были энциклопедические статьи, которые отличались не только своей краткостью, но и наличием фактических ошибок (например, неверным указанием периода работы историка в Петербургском университете) .
Более серьезное внимание к творчеству учёного как автору многих методических и методологических новаций наблюдается на следующем этапе советского периода (1985-1991 гг.). Этот процесс связан не только с формальными основаниями (выходом в свет статей, специально посвященных Гревсу, заседаниями, приуроченными к юбилейным датам), но и с внутренними закономерными процессами развития исторического знания и сознания, формированием исторической наукой новых запросов.
Особое место в изучении творческого наследия Ивана Михайловича принадлежит Б.С. Кагановичу, который рассматривает медиевиста в рамках схоларной проблематики. В своей диссертации он выделяет основные научные интересы Петербургской школы: изучение средневековой культуры, анализ средневековой религиозной идеологии и психологии, сочетавшийся с интересом преимущественно к романским городам. Каганович изображает Гревса в контексте развития русской науки и культуры, даёт характеристику основных опубликованных и неопубликованных сочинений, широко используя впервые введённые в научный оборот архивные материалы. В целом методологическую позицию учёного Каганович характеризует как «не лишенное внутреннего противоречия сочетание «идеографизма» с позитивистским эволюционизмом и прогрессизмом под знаком «всемирно-исторической точки зре-
ния»», подчеркивая «неприемлемость» и «устарелость» его теоретических взглядов . В более поздних работах Борис Соломонович отмечает ещё одну важную составляющую мировоззрения Гревса - «христианский гуманизм» .
Научная, педагогическая, краеведческая и культурологическая деятельность учёного стали объектом исследования не только в работах Б.С. Кагановича, но и В.И.
Б/а. Гревс И.М. // Большая советская энциклопедия. 2- изд. Гл. ред. Б.А. Введенский. М., 1952. -Т. 12. Стлб. 485.
7 Каганович Б.С. Петербургская школа медиевистики в конце XIX - начале XX вв. Дисс. ... канд. ист. наук. Л., 1986. С. 63, 67.
Каганович Б.С. Русские историки западного средневековья и нового времени (конец XIX - первая половина XX вв.): Автореф. дисс. ... докт. ист. наук. СПб., 1995; Он же. Русские медиевисты первой половины XX века. - СПб.: Гиперион, 2007.
Рутенбурга, В.П. Корзун, В.Г. Рыженко, О.Б. Враской, Е.К. Устюговой, Л.В. Ивановой, Н.М. Перлиной, Л.И. Сизинцевой .
В постсоветской историографии можно обозначать стойкий интерес учёных к изучению научных исторических традиций конца XIX - начала XX в. В связи с объективными процессами трансформации исторического знания изменяются и оценки творческого наследия И.М. Гревса, который попадает в поле зрения не только историков, историографов, но и культурологов, краеведов, литературоведов и др. Значимым показателем изменения отношения к выдающемуся учёному служит проведение в Санкт-Петербурге в 2005 г. научной конференции, посвященной 145-летию со дня его рождения.
В целом выделяются несколько направлений, в пределах которых исследуется творчество историка. В рамках схоларной проблематики можно отметить работы Б.Е. Степанова и И.Л. Абрамчук, которые обращаются к Гревсу в контексте анализа работ его учеников . Например, И.Л. Абрамчук впервые поставила вопрос о существовании «школы Гревса» и, пытаясь ответить на него, выделила общешкольные интересы (выбор предмета и целей исследования), вместе с тем доказав, что ученики и учитель руководствовались разными методологическим принципами и методиками. Это послужило толчком для рассмотрения школы не как единого интеллектуально-культурного пространства, а как разнообразия методических и методологических приёмов в рамках общего предметного поля исследований. На сегодняшний день считается общепризнанным выделение Петербургской школы медиевистики с преобладанием в ней историко-культурной направленности, что находит своё отражение в
Корзун В.П., Рыженко В.Г. И.М. Гревс о кризисе культуры // Культура и интеллигенция Росси в переломные эпохи (XX в). Тезисы докладов Всерос. научно-практич. конференции. Омск, 1993. С. 25-28; Враская О.Б. Архивные материалы И.М. Гревса и Н.П. Анциферова по изучению города // Археологический ежегодник за 1981 год. М.: Наука, 1982. С. 303-315; Устюгова Е.К. О педагогической деятельности И.М. Гревса // Вопросы историографии всеобщей истории. Томск, 1986. С. 214-230; Иванова Л.В. Учитель науки // Отечество. Краеведческий альманах. Вып. 2. М., 1991. С. 22-27; Перлина Н.М. Иван Михайлович Гревс и Николай Павлович Анциферов: к обновлению их культурологической позиции // Анциферовские чтения: Материалы и тезисы конференции (20-22 декабря 1989 г.). Л., 1989. С. 83-85 и др.
Степанов Б.Е. Время синтеза: средневековье и современность в работах представителей школы Гревса // Культура. XX. Научно-образовательный альманах Института Европейских культур. М.: РГГУ, 2001. С. 235-249; Он же. И.М. Гревс и формирование нового образа средневековья в трудах его учеников // Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории. Материалы научной конференции (Москва 20-22 ноября 2000 г.) Отв. ред. Л.П. Репина. М., 2001. С. 207-210; Абрамчук И.Л. «Школа И.М. Гревса» и новое направление в российской исторической науке XX века // Российская культура: модернизационные опыты и судьбы научных сообществ: Материалы II Всероссийской научной конференции. Т. 2. Омск, 1998. С. 172-173.
работах О.И. Ивониной, А.Л. Ястребицкой, М.А. Бойцова, И.Ю. Николаевой, С.С. Неретиной и др.
Особое место в изучении творческого наследия И.М. Гревса принадлежит О.Б. Вахромеевой, в работах которой преобладает биографический подход с акцентом на научной, общественной и педагогической деятельности историка. Огромной заслугой автора является публикация и введение в научный оборот значительного объема архивного материала из личных фондов Гревса, его коллег, друзей, учеников . Исследовательница напрямую не затрагивает историческую концепцию историка, но в целом её работы способствуют стойкому развитию интереса к творческому наследию учёного.
Представители другого направления в историографии научной деятельности Гревса сосредоточены на его работах по истории античности (Э.Д. Фролов, В.А. Ле-тяев, К.В. Вержбицкий, Ю.Г. Мягков); краеведческих, экскурсионных и урбанистических исследованиях И.М. Гревса (В.Г. Рыженко, В.В. Бондарь, О.И. Генисаретский, А.Г. Смирнова, Е.И. Лелина); исследуют литературное творчество учёного (М. Грин-фельд, С.Г. Сердюкова, Н.И. Приймак), его педагогическую деятельность (Т.Н.
Скворцова, СО. Шмидт и др.) .
Творчество и образ Гревса рассматриваются и в рамках новейших направлений в исторической науке: антропологического подхода (И.Л. Абрамчук, О.Н. Устьянцева), историко-культурологического (О.М. Медушевская, В.Г. Рыженко) и культурно-
11 Вахромеева О. Б. Иван Михайлович Гревс (1860-1941): портрет университетского профессора // Петербургские исследования. С. 52-70; Она же. К вопросу о творческом наследии И.М. Гревса (основные направления научно-общественной деятельности учёного) // Университетские Петербургские чтения. Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград. 1703-2002. Сб. статей. СПб., 2002. С. 189-200; Человек с открытым сердцем: Автобиографическое и эпистолярное наследие Ивана Михайловича Гревса / Авт. сост. О.Б. Вахромеева. СПб., 2004; Она же. Духовное единение. К изучению творческой биографии И.М. Гревса. СПб.: Изд-во «Знаменитые университеты», 2005.
Фролов Э. Д. Из истории социально-экономического направления в русском антиковедении: римская аграрная история в трактовке И.М. Гревса // Петербургские исследования. С. 33-51; Летяев В.А. Восприятие римского наследия российской наукой XIX - начала XX веков. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2002; Вержбицкий К.В. Тацит в трактовке И.М. Гревса // Петербургские исследования. С. 71-80; Рыженко В.Г. Личность в истории культуры России 1920-х гг. (К проблеме взаимосвязи научно-практических традиций «центра» и «провинции») // Проблемы истории науки и культуры: Сб. науч. тр. / Под ред. В.П. Корзун и В.Г. Рыженко. Омск: Омский ун-т, 1993. С. 4-26; Смирнова А. Г. Роль И. М. Гревса в разработке методики экскурсионной методики // Петербургские исследования. С. 148— 163; Гринфельд М. Тургеневиана И. М. Гревса // Интерлит: международный литературный клуб. [Электронный ресурс] - Режим доступа: ; Сердюкова С. Г. М. Гревс и И. С. Тургенев // Петербургские исследования. С. 91-98; Скворцова Т.Н. И.М. Гревс как ученик и учитель // Российские университеты в XVIII-XX веках: Сб. науч. ст. Вып. 5. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 2000. С. 183-200; Шмидт С. О. И. М. Гревс и воспитание историей // Петербургские исследования. С. 7-32 и др.
исторического с особым вниманием к роли воспитания, образования, веры, межличностных отношений, кружковой культуры, путешествий в формировании научного мировоззрения историка (А.В. Свешников, М.Н. Рудман, В.П. Корзун, М.А. Мамон-това, С.А. Еремеева, С.С. Дорофеева, Б.С. Каганович) . Эти работы отличает стремление авторов, не претендуя на комплексный анализ исторических взглядов Гревса, включать их в контекст развития исторической науки и гуманитарного знания в целом.
Значительная роль в рассмотрении проблем именно в таком ракурсе принадлежит А.В. Свешникову, который пришёл к Гревсу через изучение творческого наследия Л.П. Карсавина. Написанная им для издательской серии «Портреты историков» биографическая статья отличается комплексным анализом всех сфер деятельности историка. Особое внимание обращается на работы в области медиевистики, на становление методологической позиции и научного мировоззрения, ядром которого исследователь обозначает позитивизм, гуманизм и классический либерализм . Не меньшее внимание он сосредотачивает на методах психологизации в научной и экскурсионной деятельности Гревса, его отношениях с учениками и коллегами. «Школа Гревса» в 1900-1910-х гг. воспринимается Свешниковым как социокультурная группа, коммуникативное единство с общим набором ценностей и взглядов, обычаев, норм и правил поведения. Также историк особо отмечает «религиозную составляю-
13 Абрамчук И.Л. «Антропологический поворот» в исторической науке. Российский вариант //
Философский век. Альманах: Вып. 5. Идея истории в российском Просвещении. Сб. статей. СПб.:
Санкт-Петербургский Центр истории идей, 1998. С. 118-123; Устьянцева О.Н. Изучение менталитета
средневекового человека в отечественной медиевистике в первой четверти XX века // Историческая
наука на рубеже веков: Материалы Всероссийской конференции. Т. 1 / Отв. ред. Б.Г. Могильницкий.
Томск: Изд-во ТГУ, 1999. С. 287-292; Медушевская О.Н. Источниковедение в России XX в.: научная
мысль и социальная реальность // Советская историография / Под общей ред. академика Ю.Н. Афа
насьева. М.: РГГУ, 1996. С. 42-77; Рыженко В.Г. И.М. Гревс - культуролог, педагог, родиновед //
Мир историка: идеалы, традиции, творчество: К 50-летию В.П. Корзун / Отв. ред. Рыженко В.Г.
Омск: Курьер, 1999. С. 250-269; Рудман М.Н. Истоки культурно-исторического подхода в русской
историографии второй половины XIX - начала XX вв. // Вестник БГПУ. Уфа. Сер. гум. наук. 2001. №
1; Свешников А.В. «Вот вам история нашей истории». К проблеме типологии научных скандалов
второй половины XIX - начала XX вв. // Мир историка: историографический сборник (под ред. В.П.
Корзун, Г.К. Садретдинова. Вып.1. Омск: Издательство ОмГУ, 2005. С. 221-262; Корзун В.П., Ма
монтова М.А., Рыженко В.Г. Путешествия русских историков конца XIX - начала XX вв. как куль
турная традиция // Мир историка. XX век: Монография / Под ред. А.Н. Сахарова. М.: ИВИ РАН,
2002. С. 92-138 и др.
14 Свешников А.В. Иван Михайлович Гревс (1860-1941) // Портреты историков. Т. 3. Древний
мир и средние века / Отв. ред. Г.Н. Севастьянов и др. М.: Наука, 2004. С. 336-360.
шую», которая отличала школу от других и степень принятия которой была маркером для внутришкольного пространства .
Важным направлением современной историографии является публикация эпистолярного, автобиографического и исторического наследия И.М. Гревса с подробными комментариями и предисловиями, которые раскрывают внутренний мир исследователя, процесс его профессиональной социализации, межличностные отношения . Отдельно можно выделить исследования, написанные исключительно на архивном материале и отражающие некоторые стороны научного вклада историка (Г.М. Бон-гард-Левин, Е.В. Ляпустина, Б.С. Каганович, М.В. Мандрик, А.В. Свешников, В.П. Корзун, М.А. Мамонтова и др.) .
Таким образом, анализ литературы, посвященной творчеству И.М. Гревса, свидетельствует о том, что историческая концепция учёного ещё не стала объектом специального изучения. Работы исследователей фрагментарно отражают взгляды историка, оставляя в «тени» многие аспекты его научной концепции. Такая ситуация порождает определенные «мифы» в научной литературе, когда Гревса называют философом, или наряду с А.С. Лаппо-Данилевским, П.Н. Павлом-Сильванским и Н.И. Ка-реевым ему приписывают разработку курсов по социологии . Сложившаяся историографическая ситуация, наличие спорных вопросов и разночтений, с одной стороны, и малоизученность теоретико-методологических взглядов И.М. Гревса, с другой стороны, требуют восполнить образовавшуюся лакуну в изучении исторической концепции историка-медиевиста И.М. Гревса.
Свешников А., Степнов Б. Н.П. Анциферов. «Историческая наука как одна из форм борьбы за вечность (Фрагменты)» / Предисловие к публикации // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник. 2003. (6) /Под ред. М.Л. Колерова. М.: Модест Колеров, 2004. С. 115-117.
Российская историческая мысль: Из эпистолярного наследия Л.П. Карсавина: письма И.М. Гревсу (1906-1916): Публикация / Отв. ред. А.Л. Ястребицкая. М.: ИНИОН, 1994; Корзун В.П., Свешников А.В. Третий угол: (И.М. Гревс в пространстве «Переписки из двух углов» В.И. Иванова и М.О. Гершензона) // История и историки. М., 2001. С. 175-186; История и поэзия: Переписка И.М. Гревса и Вяч. Иванова / Изд. текстов, исследование и комментарии Г.М. Бонгард-Левина, Н.В. Кот-релева, Е.В. Ляпустиной. М.: РОССПЭН, 2006 и др.
17 Бонгард-Левин Г.М., Каганович Б.С. Вячеслав Иванов и И.М. Гревс: (история дружбы, запечатленная в письмах) // Человек. Наука. Цивилизация: К 70-летию академика B.C. Стёпина. М., 2004. С. 647-678; Мандрик М.В. И.М. Гревс и Д. М. Петрушевский // Петербургские исследования. С. 99-127; Свешников А.В., Корзун В.П., Мамонтова М.А. «Жизни наши ... протекли врозь» (к истории личных взаимоотношений И.М. Гревса и С.Ф. Платонова) // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории / Под ред. Л.П. Репиной. М., 2004. Вып. 12. С. 313-332 и др.
Каринский С. Некоторые соображения о культурологическом пути развития России. [Электронный ресурс] - Режим доступа: ; Сидненко Т.И. Петербургская школа историков (либеральное направление) // Клио. 2002. № 4 (19). С. 24.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является научное наследие историка-медиевиста И.М. Гревса. Предметом - формирование, содержание и эволюция исторической концепции мыслителя с акцентом на её теоретико-методологических основаниях.
Хронологические рамки исследования - 1879-1946 гг. Нижняя граница определяется годом поступления И.М. Гревса в Санкт-Петербургский университет и началом формирования научного мировоззрения будущего учёного, а верхний рубеж -1946 г., датой выхода в свет последнего сочинения историка «Тацит».
Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является анализ формирования, содержания и эволюции исторической концепции И.М. Гревса.
Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи:
выделить основные факторы, повлиявшие на формирование научно-исторического мировоззрения историка;
определить этапы и соотношение научной, просветительской и педагогической деятельности И.М. Гревса в становлении его как учёного и педагога;
реконструировать «образ историка и его ремесла» глазами И.М. Гревса, т.е. его представления о предмете и методе исторической науки;
проследить эволюцию авторских принципов построения концептуальной истории;
на основе конкретных исследований учёного показать реализацию в них методологических принципов и методических приёмов автора, реконструировав тем самым исследовательскую лабораторию И.М. Гревса;
выявить особенности категориально-концептуального аппарата историка на примере анализа концептов Средневековья, феодализма, культуры.
Методы исследования. В основу диссертационного исследования легли принципы, которые являются базовыми в работе историка: принцип историзма, научной достоверности, объективности. В числе общенаучных и конкретно-исторических методов применяются анализ, синтез, типология, классификация, систематизация, а также проблемно-хронологический, историко-генетический, сравнительно-исторический методы.
Методологические основания работы. Методологической основой диссертационного исследования является сочетание методов классической историографии,
направленных на реконструкцию «готового знания» (анализ исторической концепции, процесса её формирования и эволюции, выделение определенных концептуальных элементов, поиск связей между отдельными категориями и др.), и современных тенденций в развитии исторического, историографического и в целом гуманитарного знания (использование таких исследовательских единиц, как «образ историка» и «исследовательская лаборатория») .
Под исследовательской лабораторией историка понимается не только определённая система принципов, методов, исследовательских процедур, правил, практик, методик, приёмов научного исследования, но и их реализация в практике конкретных исследований. В поле зрения оказываются исследовательское сознание, психология, поведенческие и научные практики, традиции, т.е. каноны историописания и в целом культура творчества. Такой подход на «микроуровне» позволяет обратиться к исследовательским техникам историка, проследить специфику их использования, а также разрушить сложившиеся стереотипы (о Гревсе, например, как типичном историке социально-экономического направления).
«Образ Историка» включает в себя совокупные представления учёного о профессиональных и личностных качествах историка, его статусе и роли в историческом сообществе, целях и задачах своего ремесла, т.е. о своей профессиональной деятельности и отношении к ней. Образ историка позволяет реконструировать коммуникативные принципы научно-просветительской деятельности учёного, идейный и событийный контекст его творчества. При анализе субъективности особое внимание обращается не на воссоздание учёным портретных характеристик, а на оценки, автохарактеристики, саморефлексию.
Источниковая база исследования. Формально исторические источники можно разделить на опубликованные и неопубликованные (архивные). Нами были изучены фонды Санкт-Петербургского филиала архива Российской Академии Наук (Ф. 726 -
19 Зверева Г.И. Обращаясь к себе: самопознание профессиональной историографии в конце XX века // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории / Под ред. Л.П. Репиной. М., 1999. Вып. 1. С. 251-258; Беленький И.Л. Образ историка в русской культуре XIX-XX вв. (Предварительные соображения) // Историк во времени. Третьи Зиминские чтения: Доклады и сообщения научной конференции. М., 2000. С. 14-26; История через личность: Историческая биография сегодня / Под ред. Л.П. Репиной. М.: Круг, 2005. С. 37-54; Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX—XX вв. (анализ отечественных историографических концепций): Монография. Омск; Екатеринбург: ОмГУ; Изд-во Уральского ун-та, 2000; Мамонтова М.А. Образ русского историка в представлении С.Ф. Платонова (В.О. Ключевский и К.Н. Бестужев-Рюмин) // Отечественная историография и региональный компонент в образовательных программах: проблемы и перспективы: Материалы науч.-метод, конф. Омск, 2000. С. 63-66.
личный фонд И.М. Гревса; Ф. 96 - личный фонд В.Г. Васильевского), Отдела рукописей Российской Национальной библиотеки (Ф.1148 - личный фонд Гревса; Ф.27 -личный фонд Н.П. Анциферова; Ф. 254 - личный фонд О.А. Добиаш-Рождественской; Ф. 585 - личный фонд С.Ф. Платонова), Центрального государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга (Ф. 14 - Санкт-Петербургского Университета, Ф. 113 - Санкт-Петербургских Высших Женских Курсов).
Весь комплекс исторических источников представляется возможным разделить на несколько самостоятельных групп. Научные труды представлены опубликованными («Очерки из истории римского землевладения», «Кровавая свадьба Буондельмон-те. Жизнь итальянского города в XII веке», «Тацит» и др.) и неопубликованными монографиями («Римско-византийское государство в VI веке», «Данте Алигьери, мировой поэт и учитель жизни», «Римские основы» и др.). Статьи представляют собой более многочисленную группу: научные статьи по исторической тематике, источниковедческим вопросам, проблемам литературоведения, вопросам краеведения, экскурсионной и педагогической деятельности; персоналии, посвященные учителям, ученикам, коллегам, старшим и младшим современникам, историкам-предшественникам, а также некрологи. К этой же группе примыкают статьи-предисловия и энциклопедические статьи, которые отличает научный стиль изложения, широта постановки проблемы, чёткая авторская позиция.
Отдельная группа источников - отзывы и рецензии И.М. Гревса на работы учеников (Л.П. Карсавина, О.А. Добиаш-Рождественской, Н.П. Оттокара, Г.П. Федотова) и других историков. К этой же группе можно отнести рецензии и отзывы, написанные на работы самого учёного (Ф.Ф. Зелинского, Н.И. Кареева, М.И. Ростовцева М.Е. Сергеенко, М. Фаермана, С.Я.Лурье и др.).
Важной группой источников являются курсы лекций («Истории средних веков», «История происхождения, развития и разложения феодализма в Западной Европе»), подготовительные заметки к ним, конспекты отдельных лекций и материалы к практическим и семинарским занятиям И.М. Гревса. Выбор данного вида оправдан тем, что лекционный курс, как правило, представляет собой высшую форму концептуализации знания. Историк не только декларировал определённые исследовательские принципы и подходы, но и целенаправленно проводил их в научно-исследовательской практике. К этой же группе мы относим курсы лекций В.Г. Ва-
сильевского, П.Г. Виноградова, Д.М. Петрушевского, Р.Ю. Виппера, Э.Д. Гримма и других, которые позволяют проследить сходства и различия исследовательской позиции Гревса, на общем фоне выявить специфику исторических и методологических взглядов историка.
Публицистические источники представлены статьями Ивана Михайловича в органах либеральной и кадетской печати: периодических изданиях «Полярная звезда», «Свобода и культура», «Русская свобода», газетах «Право» и «Речь». Вопросы, поднимавшиеся историком, в основном касались свободы науки, образования и просвещения, сущности политической борьбы, проблем единства нации. Этот вид источника представляет для нас интерес, т.к. на фоне обсуждаемых проблем отражает мировоззрение историка, включая и научную компоненту.
Источники личного происхождения: мемуары, воспоминания, автобиографические заметки и очерки И.М. Гревса, оставшиеся в большей степени неопубликованными («Как слагалось мое понимание истории человечества»? «Кто были мои учителя»? «Как слагались особенности моего научного окружения в смысле возрастов моей жизни»? и др.), а также прижизненные и посмертные воспоминания, юбилейные заметки учеников, коллег, друзей (О.А. Добиаш-Рождественской, А.А. Корнилова, Н.П. Анциферова и др.) - в разной степени характеризуют личность Ивана Михайловича. Вторую группу источников личного происхождения составляет эпистолярное наследие, в частности, письма И.М. Гревса Н.П. Анциферову, О.А. Добиаш-Рождественской, А.С. Лаппо-Данилевскому, С.Ф. Платонову, а также письма И.М. Гревсу Г.П. Федотова, П.Г. Виноградова, Д.М. Петрушевского, С.Ф. Платонова. Они во многом отражают не только общественную, педагогическую деятельность учёного, специфику межличностной коммуникации, но и его взгляды на дискуссионные вопросы исторической науки, проявляя исследовательскую позицию.
Небольшую вспомогательную группу, которая способствует реконструкции общественно-педагогической деятельности историка, представляет делопроизводственная документация: личное дело Гревса-студента, трудовые списки учёного, краткий обзор академического стажа, официальные письма, черновики официальных записок и пр.
Представляется возможным отдельно выделить сочинения учёных, которые, по признанию самого Гревса, оказали влияние на формирование его взглядов (работы
Н.И. Кареева, Д.М. Петрушевского, А.С. Лаппо-Данилевского, П.Н. Милюкова, Н.О. Лосского, В. Виндельбанда, Р. Риккерта, В. Дильтея и др.).
Научная новизна диссертационного исследования состоит в определении основных факторов, обусловивших формирование научного мировоззрения историка; выделении основных этапов его научной и просветительско-педагогической деятельности. Введены в научный оборот неопубликованные работы и архивные источники, позволяющие реконструировать историческую концепцию учёного, выявить её основные элементы, проследить этапы её формирования и эволюцию. На примере исследования исторической концепции Ивана Михайловича совмещаются принципы классической историографии и новые подходы в гуманитарном знании. Составлена наиболее полная библиография сочинений И.М. Гревса.
Практическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью использования его материалов и выводов при создании общих работ по всеобщей истории, историографии, истории Петербургской школы медиевистики, истории исторической науки, а также при подготовке лекционных курсов и спецкурсов по историографии и методологии истории.
Структура исследования подчинена логике поставленных цели и задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.
Влияние европейских исторических традиций на формирование научного мировоззрения историка
Объектом диссертационного исследования является научное наследие историка-медиевиста И.М. Гревса.
Предметом - формирование, содержание и эволюция исторической концепции мыслителя с акцентом на её теоретико-методологических основаниях.
Хронологические рамки исследования — 1879—1946 гг. Нижняя граница определяется годом поступления И.М. Гревса в Санкт-Петербургский университет и началом формирования научного мировоззрения будущего учёного, верхний рубеж -1946 г., датой выхода в свет последнего сочинения историка «Тацит».
Целью исследования является анализ формирования, содержания и эволюции исторической концепции И.М. Гревса. Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи: 1) выделить основные факторы, повлиявшие на формирование научно-исторического мировоззрения историка; 2) определить этапы, роль и соотношение научной, просветительской и педагогической деятельности И.М. Гревса в становлении его как учёного и педагога; 3) реконструировать «образ историка и его ремесла» глазами И.М. Гревса, т.е. его представления о предмете и методе историописания и преподавания истории; 4) проследить эволюцию авторских принципов построения концептуальной истории; 5) на основе конкретных исследований учёного показать реализацию в них методологических принципов и методических приёмов автора, реконструировав тем самым исследовательскую лабораторию И.М. Гревса; 6) выявить особенности категориально-концептуального аппарата историка на примере анализа концептов Средневековья, феодализма, культуры.
Методы исследования. В основу диссертационного исследования легли принципы, которые являются базовыми в работе историка: принцип историзма, научной достоверности, объективности. В числе общенаучных и конкретно-исторических методов применяются анализ, синтез, типология, классификация, систематизация, а также проблемно-хронологический, историко-генетический, сравнительно-исторический методы.
Методологической основой диссертационного исследования является сочетание методов классической историографии, направленных на реконструкцию «готового знания» (анализ исторической концепции, процесса её формирования и эволюции, выделение определенных концептуальных элементов, поиск связей между отдельными категориями и др.) и современных тенденций в развитии исторического, историографического и в целом гуманитарного знания.
Переориентация современных учёных с изучения исторических концепций на способы их формирования происходит за счёт расширения предметного поля историографии, путём включения в неё таких исследовательских единиц, как «историографический быт», «образ науки», «образ историка», «незримый колледж», «культурное гнездо», «межкоммуникационные связи» в историческом, научном и культурном пространствах1.
Под исследовательской лабораторией историка понимается не только определённая система принципов, методов, исследовательских процедур, правил, практик, методик, приёмов научного исследования, но и их реализация в практике конкретных исследований. В поле зрения оказываются исследовательское сознание, психология, поведенческие и научные практики, традиции, словом, - каноны историописания и в целом культура творчества1. Такой подход на «микроуровне» позволяет обратиться к исследовательским техникам историка, проследить специфику их использования, а также разрушить сложившиеся стереотипы (о Гревсе, например, как типичном историке социально-экономического направления).
Другим концептуальным основанием работы является «образ Историка», под которым мы понимаем совокупные представления учёного о профессиональных и личностных качествах историка, его статусе и роли в историческом сообществе, целях и задачах своего ремесла, т.е. о своей профессиональной деятельности и отношении к ней. Образ историка позволяет реконструировать коммуникативные принципы научно-просветительской деятельности учёного, идейный и событийный контекст его творчества.
Выбор объекта и предмета исследования предопределил и круг исторических источников. Формально их можно разделить на опубликованные и неопубликованные. Нами были изучены фонды Санкт-Петербургского филиала архива Российской Академии Наук (далее: ПФА РАН (Ф. 726 - личный фонд И.М. Гревса; Ф. 96 - личный фонд В.Г. Васильевского)), Отдела рукописей Российской Национальной библиотеки (далее: ОР РНБ (Ф. 1148 - личный фонд И.М. Гревса; Ф. 27 - личный фонд Н.П. Анциферова; Ф. 254 - личный фонд О.А. Добиаш-Рождественской; Ф. 585 - личный фонд С.Ф. Платонова)), Центрального государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга (далее: ЦГИА СПб (Ф. 14 - фонд Санкт-Петербургского Университета, Ф. 113 - фонд Санкт-Петербургских Высших Женских Курсов)).
Весь комплекс исторических источников представляется возможным разделить на несколько самостоятельных групп.
Научные труды представлены опубликованными монографиями: «Очерки из истории римского землевладения» (далее - «Очерки...»)1, «Кровавая свадьба Буондельмонте. Жизнь итальянского города в XII веке»2, «Тацит»3, «Тургенев и Италия»4, «История одной-любви. И.С. Тургенев и Полина Виардо»5. Стоит отметить, что последние две работы в большей степени характеризуют литературную деятельность Гревса и в меньшей - отражают его теоретико-методологические взгляды. К неопубликованным монографиям, которые позволяют раскрыть его историческую концепцию, можно отнести медальное сочинение «Римско-византийское государство в VI веке»6, «Данте Алигьери, мировой поэт и учитель жизни»7, а также первый том предполагаемого труда «Очерки развития средневековой культуры» - «Римские основы». Статьи представляют собой более многочисленную группу источников: научные статьи по исторической тематике, вопросам краеведения, экскурсионной и педагогической деятельности9, в той мере, в какой они способствовали пониманию
«Образ историка и его ремесла»: И.М. Гревс о предмете и методе историописания и преподавания истории
Непосредственное углублённое знакомство И.М. Гревса с позитивистской философией началось с 1890-х гг., с перевода работы О. Конта «Позитивная философия» и с более детального знакомства с его социальной философией — органической теорией общества и человечества как «единственным реальным индивидуумом»1. Но первые отрефлексированные оценки позитивизму и его основоположникам он дал в курсе лекций по феодализму в средневековой Европе2 только в начале XX в. Огюста Конта учёный традиционно рассматривал как основоположника позитивной философии и методологии, положительно оценивая отказ философа от предшествующего опыта «умозрительных гипотез», трансформацию биологического детерминизма в исторический, который рассматривал человечество, развивающимся по общим законам эволюции мира. Гревсу импонировало стремление французского учёного смотреть на исторический процесс как на генезис, видеть суть исторического прогресса в усовершенствовании знаний, способов исследования и понимания мира3. Несмотря на положительные стороны контовской теории, Гревс приравнивал её к гегелевской, выделяя присущие ей «субъективизм, априорность и метафизичность».
Наибольший вклад в развитие идеи эволюции, по мнению историка, принадлежал Г. Спенсеру. Его теория космической эволюции, толковавшаяся при помощи закона сохранения энергии и вечности силы, находила отклик у Гревса в том виде, в котором она была обращена к историческому опыту, а не философским и метафизическим основаниям. Гревс в определенной мере принял понятийный аппарат Спенсера, впоследствии заимствуя такие категории, как «человечество - единое целое», «эволюция», «генезис», «процесс интеграции», «порядок», «социальная эволюция» и т.д. Из трех законов эволюции истории мира (интеграции, дифференциации и порядка) Гревс особо останавливался на последнем, приходя к выводу, что «путь развития человеческого общества есть постепенное создание порядка в жизни, как материальной, так и социально-политической, и умственной, и религиозной (выд. - авт.)»4. Особенно ему были близки рассуждения Спенсера о необходимости приспособления человека к природе и обществу в целом, что вело к гармоничному сосуществованию «организма» и среды. По мнению Гревса, изображение процесса приспособления способствовало построению истории в эволюционном ключе. Стоит отметить, что для исследователя спенсеровская теория важна была не как «мыслительный конструкт», а как гипотеза, научно выводимая из прошлого, как построение всемирной истории на конкретном историческом материале с действием исторических закономерностей.
При характеристике своих «заочных учителей»-позитивистов (Н.Д. Фюстель де Куланжа, Т. Моммзена) Гревс выделял положительные и отрицательные черты позитивизма. В традициях ранкеанской исторической школы основой науки он считал позитивные знания, основанные на вере в факт, которые являлись прочным фундаментом для суждения, как в области материальных явлений, так и в области социальных отношений и этики: «Изучение фактов составляет по сознательному воззрению современной науки - исходную точку всякого твердого знания»
Задача исследователя, по мнению Гревса, состояла в сближении фактов между собой, стремлении определить их взаимные отношения и вывести научные закономерности. В результате учёный представлял себе «систему мира» как «сложное высокое здание, которое опирается на незыблемый фундамент фактов; но прочность верхних ярусов которого (т.е. достоверность) уменьшается по мере того, как мы поднимаемся выше, дальше от основания» . Кроме того, исследователь важным положительным элементом позитивизма считал веру в бесконечный прогресс науки и человечества в целом3.
В тоже время в философии позитивизма исследователь видел отвлеченный, часто априорно заданный характер, узкий «эмпиризм», сводившийся к чрезмерной зависимости от факта, поиск исторических закономерностей и отказ от «идеальных» построений с целью объединения результатов исследования, исключение из исторического поля «неразумного» или «недоказанного»4.
В текстах Гревса можно зафиксировать элементы позитивистского толка. В научном лексиконе учёного постоянно присутствуют понятия, которые позитивизм широко ввёл в научный оборот. Ивану Михайловичу, как и большинству историков второй половины XIX - начала XX вв., при объяснении исторических процессов и явлений было свойственно использовать термины естественных наук (особенно биологии), подчеркивая тем самым их органичность. «Анатомия» выступала у историка в качестве чёткой структуры и системности, «физиология» как функционирование этой системы применительно к государству, городу, обществу, конкретному сословию, «физиономия» как внешняя оболочка («архитектурная, монументальная, хозяйственная физиономия города»). Духовная культура, например, была представлена у историка в качестве «живой малой молекулы общественного организма»1, а церковь обозначалась как «культурный организм».
Об использовании Гревсом позитивистской лексики говорит и словоупотребление, часто отражавшее направление исторической мысли в сторону органицизма. Причины падения Римской империи историк видел в том, что «бодрая циркуляция крови, энергичное биение пульса местной общественной жизни останавливались истощением питательных соков, притекавших извне замиравшего организма великой державы (выд. - К.Б.)»2. Развитие раннесредневековых городов, которые брали своё начало в античности, Гревс представлял через «типичные тельца [города - К.Б.], в которых совершалась наиболее интенсивная положительная работа общества, продолжалось двиоісение крови по раньше развившимся сосудам (выд. - К.Б.)»3.
Особое отношение у исследователя сложилось к социологии, положительный опыт которой он видел в возможности практического изучения современных ему обществ, выдвигая это прикладное значение на первый план. Но социология, как наука об общих законах развития человеческого общества, была неприемлема для историка. Она вполне могла быть руководящей практической дисциплиной для истории только в качестве теории обществоведения, которая сводилась к «систематическому своду понятий о процессе исторического развития человеческих обществ и принципах исторического знания»4. Таким образом, социология для Гревса была тождественна «обществоведению», а не истории, исходя из единства цели их изучения: «открытие и познание постоянных общих форм эволюции общества и человеческого духа в обществе (выд. - авт.)», построение отвлеченной схемы, отражавшей поступательное общественное развитие5. Такое толкование социологии выразилось в несогласии историка с позицией Фюстель де Куланжа, который ставил знак равенства между ней и историей, сводя их к познанию лишь социальных фактов, к науке об обществе, нивелируя индивидуальность в прошлом
Исследовательская лаборатория историка: отражение новаторского подхода Гревса при изучении истории европейского средневековья
Гревс строго разделял такие понятия, как «закон эволюции», «закон истории», «закон социологии» и «историческая закономерность». Отвергая социологический и исторический законы в современной ему исторической науке, Гревс признавал историческую закономерность, которая включала в себя факторы исторического развития и причинно-следственные связи между процессами и явлениями. Он также подчеркивал, что закон эволюции не тождественен историческому закону и поэтому является лишь «методологическим принципом» исследования. В современное для историка время, изучая историю как «биографию человечества», можно только «входить» в понимание развития человеческого общества и пытаться установить силы, которые управляют им, т.е. выводить исторические закономерности3.
Позднее (под влиянием идеографической концепции истории) Гревс переформулировал эту задачу, принципиально не изменив в ней направления. Исследуя причинно-следственную связь между отдельными предметами или явлениями, историк устанавливал не общую зависимость от постоянного закона, а единичные преемственные ряды, по-особому «обобщённые единицы»4. Таким образом, заключал Гревс, в истории события и действия человеческой личности или группы являются самостоятельными субъектами, а не только средствами для изучения.
Одной из главных идей генетической истории стала идея об историко-культурной преемственности. Эту идею Гревс унаследовал от Н.Д. Фюстель де Куланжа, которая позднее получила название теория континуитета (отрицание резкого разрыва, постепенная и медленная трансформация античных порядков в средневековые)1. Преемственность рассматривалась исследователем как идея неуничтожимости общекультурных результатов, идея накопления следов жизни человека и непрерывности их наслоения, а также как метод изучения отдельных эпох — генетических звеньев единого процесса: «Как не пропадает ничего в жизни природы, так и в истории не погибают раз выработавшиеся элементы, даже когда разрушается их старое сочетание»2. Гревс даже стремился заменить «резкие» выражения на более мягкие (например, «переворот» на «перерождение»).
Идея накопления хозяйственных, социальных, политических, духовных благ, несмотря на действовавшие катаклизмы истории, образовывала, по мнению учёного, самостоятельный «базис» всемирно-исторической точки зрения. Из этой теории вырастало понятие «нарастания» и «разрастания» исторической жизни вширь и вглубь, с постоянным развитием, что приводило к движению истории, к полноте и совершенствованию культуры, к «цивилнзированию человечества» . Единый исторический процесс распадался на множество частных, но связанных между собой путей и направлений, и главная задача историка состояла в восстановлении его целостности. При этом образ «единого человечества» для историка был не утопией, а отчётливо проявлявшимся идеалом, приобретавшим «императивное значение». Теория преемственности эпох сохраняла свою актуальность и при переходе историка на неокантианские основания. Внимательное сравнительное наблюдение фактов внутри отдельных эпох и культур, преемственное влияние одной на другую приводило его к пониманию единства человеческой культуры. В свою очередь, это имело весьма важное значение для историка-идеографа: с одной стороны, открывало возможность многообразия путей развития отдельных групп исторически живших людей; с другой - подчеркивало зависимость восприятия одних от других1. История человечества рассматривалась им как длинная цепь сменявших друг друга и влиявших одна на другую культур, причём носителями каждой поочередно являлись определённые народы или государства2. Отсюда вытекал главный исследовательский принцип историка: «от многообразия и разнообразия к единству».
Что касается исследовательской практики, то в «Очерках флорентийской культуры» историк ставил проблему разрыва или преемственности античной и средневековой традиций, целиком направляя исследование на решение этой задачи3. Он долгое время занимался исследованием генезиса христианства в античном и средневековом мире4, проблемами ренессансов, как порождением не только античной, но и средневековой культуры5. Сверхзадачу своих исследований Гревс видел в «уразумении внутренней солидарности между всеми эпохами в истории человечества»6.
Проблема единства разрешалась историком с помощью использования определённых исследовательских критериев: «горизонтальных разрезов», связанных с динамикой развития, и «вертикальных», которые свидетельствовали о «состоянии общества в его статике»7. Например, в проблеме происхождения и развития феодализма таким горизонтальным разрезом для Гревса выступало Средневековье, а вертикальным -социальный строй; в истории крупного землевладения в римском мире такими слоями являлись, соответственно, эпоха поздней античности и социально-экономические отношения. Подобный приём в построении исторического материала не только ограждал историка от заведомых обвинений в отсутствии «полноты всеобщей картины», но и ориентировал на детальный и тщательный анализ изучаемого явления конкретного периода в контексте всемирной истории.
Идея культурного взаимодействия народов и преемственность исторического процесса рассматривались многими современниками Гревса. Р.Ю. Виппер, например, также не отрицал взаимодействия культурных групп, цивилизаций, народов, но он отмечал, что оно проходило в строго локализованных рамках по единому закону1. Подобную интерпретацию Гревс воспринимал как упрощение исторического процесса. Н.И. Кареев (как и Гревс) подчеркивал, что культурное взаимодействие между народами может быть не только во времени и замкнутом пространстве, но и в «межпространстве»2. Существенным дополнением Гревса было то, что он осознавал условность подобного подхода и некоторую искусственность выделяемых временных и региональных единиц, которые выступали лишь в качестве «исследовательского приёма».
Приверженность Гревса к идее преемственности и единства человеческой культуры и истории порождала его специфическое отношение к историческим проблемам и современной ему действительности. Имплицитная направленность исторического процесса к единству прослеживалась даже в небольшой статье «Италия и Европа в XV и XVI вв.», где историк выражал своё внутреннее желание — единство Италии3.
И.М. Гревс, конечно, тяжело переживал процесс распада Российской империи в годы революции и гражданской войны. Идея общекультурного и общегосудасртвенного единства была мало сопоставима с реалиями фактического распада государства. Происходившие изменения объяснялись им, исходя из идеи единства человечества и наций, а также внутренних ощущений. Некоторые аргументы историка в реалиях конца 1910-х гг. выглядели прямо наивными. Например, доказательство «русскости» ... украинского народа, его естественного тяготения к единству с Россией: «Здесь сильны не столько доводы, сколько общие ощущения души, сращение единиц и групп в сложное личное целое, нераздельное органическое сплетение живых людей в живой народ (выд. -К.Б.)»4. Детские воспоминания о добром сожительстве «хохлов» и «кацапов», внутреннее чувство комфортности во время пребывания на Украине, отсутствие у историка «чувства розни» являлись веским основанием для подобного рода выводов и перенесения проблемы на микроуровень. «Ярославец и полтавец для меня родные братья, - рассуждал Гревс, - значит же они родные и между собой»
Творческий вклад И.М. Гревса в изучение истории Средних веков
Учёный последовательно, шаг за шагом, анализировал и систематизировал материал источников, не пропуская ни одной детали. Если по ходу исследования возникал, например, вопрос о существовании дома Горация в Тибуре, то Гревс подробно остановливался на нём, прибегая к перекрестной проверке этого факта, привлекая материалы различных источников, позиции историков, филологов, занимавшихся изучением сочинений Горация. Историк критично подходил к каждому предположению, анализируя и представляя читателю все собранные аргументы за и против2. Таким способом он сравнивал описание Аттика его биографом Корнелием Непотом и Цицероном с косвенными источниками (сведениями Плутарха, Валерия Максима, Сенеки, Тацита, Светония, Плиния Младшего, Аскония Педиана и Фронтона)3.
При построении «экономической биографии» тщательный анализ литературных памятников осуществлялся с помощью чётко формализованного и структурированного «вопросника», который не шёл на поводу у источника, предполагая такие вопросы, ответы на которые документ по своей природе мог и не содержать4. Например, через комплекс источников Гревс выяснял, какими путями возникло частное землевладение и насколько широкими были права распоряжения им, правда, делая оговорку, что в общих чертах нельзя «вполне ясно» и «отчётливо» проследить процесс перехода общинной собственности в частную.
Составление вопросника стало неотъемлемой частью исследовательской работы Гревса и в более поздний период, о чём свидетельствовало последнее сочинение «Тацит». Пространство текста наполняли вопросы, которые интересовали самого Гревса: «Почему Тацит стал историком?»1 или «Можно ли говорить о прогрессивном развитии в период правления тиранов Тиберия, Калигулы, Клавдия, Нерона, Домициана»2?
Не всегда источники содержали ответы на поставленные вопросы. В такой ситуации зачастую исследователь использовал приём конструирования, который для него выступал в качестве научной исторической реконструкции. Конструирование наравне с аналогией, сравнением, предварительным синтетическим обобщением являлось вспомогательным приёмом3. Например, при описании Сабинского имения Горация при отсутствии статистических сведений Гревс взялся за сложную задачу: через тщательный анализ «художественных образов» определить приблизительные размеры и составные части собственности поэта4. Учёный вторгался в не совсем знакомую для него филологическую область и приходил к выводу, что «внимательное сопоставление различных текстов и отрывков, в которых Гораций описывает свои владения, называя угодья из которых они состояли, убедили нас, что ... они составляли изрядное земельное имущество (выд. - К.Б.)»5. При исторической реконструкции он активно использовал предположения, догадки с употреблением «неуверенных выражений»: «по всей вероятности», «наверное», «может быть», «мы точно не знаем, но можем предполагать» и другие, в то время как историческая реконструкция не предполагает употребления такого рода выражений или, во всяком случае, сводит их к минимуму.
Сложность состояла в том, что при создании «экономических биографий» объектом исследования были не «статистические точные величины», а образные описания, содержавшиеся в литературных памятниках. Не располагая «имущественными биографиями» ряда лиц, «единичные», «частные» описания помогали Гревсу составить «общий контур». Он выработал своеобразную тактику: останавливался на биографии тех лиц, относительно которых можно было собрать подходящие сведения, и которые занимали высокое место благодаря своему экономическому положению в обществе. Это создавало своеобразные «опорные пункты», вокруг которых группировался остальной отрывочный материал.
Создаваемые «образные модели» имели описательный характер, которые лишь подготавливали общее исследование, не претендуя на точность и универсальность, а также не выступая в качестве «твердой социально-исторической идеи»2. В процессе исследования художественных образов историк вводил понятия «среднего вывода» и «средней истины», которые занимали промежуточное положение между субъективной и объективной исторической реальностью. Особенность «среднего взгляда» заключалась в общем характере сведений «не специалиста», не зависевшем от сознательной воли автора (фиксировалось только то, что бросалось в глаза поэта), в неопределенности, т.к. он стремился прежде всего к созданию яркого эффектного образа, зачастую используя «общественные стереотипы». Гревс, по сути дела, вводил «коэффициент относительности» своих выводов, страхуя себя от упреков со стороны читателей и критиков. Подчеркнём, что при создании образа для учёного важным исследовательским принципом была объективность оценивания с позиции людей той эпохи: «Нельзя, однако, судить об историческом деятеле в той перспективе, какая представляется перед глазами далекого потомка-исследователя»3.
В процессе работы Гревс не только анализировал художественные образы, но в результате конструирования сам создавал их, используя такие термины, как «картина», «изображение», «рисование» и др.4. Например, он конструировал яркий образ сада Горация: «Около дома был разведен сад. В нём, нужно думать, были сделаны некоторые насаждения, предназначенные главным образом для украшения. Может быть, тут протягивалась прямая аллея, окаймленная высокими, правильно рассаженными платанами, буками и кипарисами, ила эти деревья были расположены, как часто делалось, различными правильными фигурами; сад был окружен, вероятно, живою оградою подстриженного зеленого кустарника, и на небольших полянках разбросаны были группы выхоленных лавров и мирт, как тогда было в моде в городских и загородных садах (вьтд. - К.Б.)»1. Историк также предполагал, что рядом с домом располагались помещения для рабов, скотный двор, склады, амбары, погреба, без которых невозможно было обойтись.
Тщательный анализ косвенных источников позволил Гревсу вразрез общепринятой точки зрения признать наличие виноградников в имении Горация. Специфика его исследовательской позиции заключалась в том, что при условии «молчания» основных источников историк должен был обращаться к косвенным свидетельствам, сопоставление которых, по его мнению, не позволяло сомневаться в установленном факте2. Гревс смело признавался, что сочинения Горация умалчивали факты, но, полагаясь на собственный здравый смысл, он предполагал их наличие. Историк скрупулезно собирал из стихотворений поэта информацию о винограде, виноградном вине: «Гораций постоянно предполагает свои виноградники известными тем, к кому он обращается, когда говорит о своём поместье, или существование их чувствуется в его описании. Да и трудно было бы представить себе землю сколько-нибудь значительного человека в средней Италии в римское время без виноградника (выд. - К.Б.)»3. Учёный признавался, что, реконструируя поместье по словам самого Горация, он «высказывал лишь некоторые догадки и делал естественные сближения», не настаивая на точности созданного «конструкта»4. Во всей полноте приём конструирования Гревс использовал при выяснении размеров собственности Аттика и Тримальхиона, связывая это с тем, что сочинения Корнелия Непота (биограф Аттика) и Петрония не могли ответить на его вопросы. Поэтому учёный обращался к письмам Цицерона, сочинениям Варрона и других римских писателей
