Введение к работе
Индийская цивилизация представляет пример устойчивого существования на протяжении тысячелетий. В современной Индии мы можем найти черты, живо напоминающие картины глубочайшей древности. Не случайно время от времени повторяется идея о принципиальной , неизменности общества и культуры этой страны. С идеей этой можно соглашаться, можно спорить. Очевидным кажется одно: мы не обнаружим в древнеиндийских источниках того, что прямо отражало бы процесс исторического развития. Причина этого кроется в том, что в Индии не только не сложилось собственной историографической традиции, но и в определенном смысле памятники санскритской литературы оказываются лишены того, что называется «историческим сознанием»1. Историку трудно смириться с мыслью о том, что есть «неисторические» народы. Скорее, речь должна идти о том, каким образом эту историю можно «обнаружить».
Современная наука накопила немалый материал для изучения не только внешней, но и внутренней истории Индии. Исследователи (прежде всего те, что испытали влияние марксизма) выделяют несколько эпох индийской истории. В историографии не утихают споры относительно формационной принадлежности древнеиндийского общества, предметом дискуссий является «индийский феодализм» и время формирования «феодальных» отношений: относить ли их к эпохе Древности, или уже к Средневековью? Какими хронологическими рамками ограничивать эти периоды? По каким признакам их определять?
Изучение истории Древней Индии сталкивается с огромными трудностями вследствие своеобразия сохранившихся источников. В распоряжении индологов мало эпиграфических свидетельств и данных археологических раскопок, исследователям приходится иметь дело, главным образом, с колоссальной литературной традицией. Она безымянна (тексты приписываются легендарным мудрецам или богам) и лишена датировок. Мировоззрение «авторов» принципиально лишено историзма, и поэтому определение даже относительной хронологии текстов связано с огромными проблемами. В индологии нередки случаи, когда расхождения в датировке памятника достигают нескольких столетий («Артхашастра» Каутильи — между IV в. до н.э. и IV в. н.э., «Шукра-нитисара» между XI и XIX вв.). Естественно, возможность использовать источник со значительной свободой для описания исторической действительности в течении целого тысячелетия наталкивает на мысль, что сама действительность существенно не изменилась.
Выделяя эпохи индийской истории, ученые обычно концентрируют свое внимание на анализе социально-экономических процессов. Нисколько не сомневаясь в значимости последних, хотелось бы подчеркнуть важность изучения не только этих процессов, но и эволюции культуры с исторической точки зрения. Когда мы говорим о достаточно крупных эпохах, весьма удаленных от нас по времени, анализ культурных явлений кажется особенно показательным. К этому стоит добавить, что от Древней Индии практически не дошло деловых документов, которые могли бы прояснить ситуацию в экономике и социальных отношениях. Исследователь вынужден изучать последние по той же самой литературной традиции, которую не в состоянии правильно интерпретировать без обращения к ней как к историко-культурному явлению.
Важнейшую категорию источников по истории Индии составляют так называемые дхармашастры — тексты, посвященные дхарме, одному из ключевых понятий индийской культуры. Концепция дхармы занимает центральное место не только в брахманистской и индуистской традициях, но так же в буддизме и джайнизме. Несмотря на свое центральное положение, это понятие по-разному трактовалось в разное время, что создало чрезвычайно широкий семантический диапазон для его интерпретации. Однозначный перевод термина и определение его сущности вызывает большие трудности. Смысл этого слова неоднократно обстоятельно обсуждался в работах многих исследователей . Дхарма это «то, на чем держится мир»: «закон Истины» как основа мироздания; «праведность», «долженствование» — совокупность правил, соблюдение которых является необходимым для поддержания космического порядка.
Несмотря на большое количество тем, представленных в текстах о дхарме, практическое использование памятников такого рода как исторических источников для восстановления реальной картины индийского общества Древности и раннего Средневековья обыкновенно сталкивается с целым рядом проблем, связанных как с их общей спецификой, так и со спецификой отдельных памятников.
Обычный подход к использованию дхармашастр как исторических источников, при котором исследователь ставит вопросы, выясняя конкретную ситуацию в определенном месте и в определенное время, оказывается несостоятельным. Традиционность дхармашастр делает эти памятники закрытыми для историка с точки зрения политической или событийной истории: история предполагает изменения и развитие, что в этих памятниках на первый взгляд обнаружить практически невозможно. Создатели дхармашастр, веками повторяя устоявшиеся формулы, стремились изложить (или передать потомкам) вечные истины, древнюю мудрость, идеальные основы мироздания, а не мимолетные изменения в обществе и окружающей действительности — шастра универсальна и должна была находиться вне времени и пространства. Предписания дхармашастр, иногда практически без изменений продублированные в разных памятниках этого жанра, оставались неизменными на протяжении веков. Шастра способствовала традиционности индийского общества, являясь как бы транслятором определенных парадигм сознания, которые с детства прививались дваждырожденным в процессе обучения.
Консервативность индийского общества позволила историкам, используя материалы одних и тех же дхармашастр, воссоздавать основные черты социальной организации как древней, так и раннесредневековой Индии. В самом деле, дхармашастры дают весьма полное представление о варновой структуре, о семейно-брачных отношениях и о многом другом, что и по сей день составляет основы того, что мы называем индийской цивилизацией.
Однако, интерпретируя термин «дхарма» часто исходят из одного, пусть достаточно емкого значения этого слова, а именно «закон» и дхармашастры, соответственно, рассматривают как «сборники законов» или «правовые книги» (несмотря на многочисленные оговорки). В итоге основное внимании исследователей привлекают социально-правовые аспекты этих памятников. Показательно в этой связи, что большинство ученых, которые ими занимались, в основном, были специалистами по праву. Но не следует забывать, что наряду с таким важным пониманием термина «дхарма», как «закон» (даже осознавая, что речь, скорее всего, идет о традиционном праве), столь же весомо значение термина «дхарма» как «религия». Ведь если и возможно какое-то самоназвание для индуизма, то это «санатана-дхарма» (sanatana dharma) — «Вечная дхарма». И тем не менее, ни историки религии, ни конкретно специалисты по индуизму не уделяли и не уделяют должного внимания дхармашастрам. Кроме того, за пределами внимания остаются сведения о церемониях, обрядах и обычаях, которые прямо или косвенно связаны с ритуальной сферой и отражают характерные черты древнеиндийской цивилизации. А именно в этих аспектах дхармашастры являются ценнейшими историческими источниками, т.к. дают нам представление об основных принципах, на которых зиждилось общество.
Наиболее известными среди дхармашастр считаются «Ману-смрити», «Яджнавалкья-смрити», «Нарада-смрити». Именно они в первую очередь являются предметом внимания специалистов: они считаются своего рода каноном, на который ориентируются историки, обращаясь к изучению индийского общества. Возможно, по этой причине и работ, специально посвященных этим памятникам, в историографии довольно много. Однако существует целый ряд источников, которые историки хоть и привлекают к исследованиям, но на специфике этих памятников не останавливают своего внимания. К числу таковых принадлежит и текст «Вишну-смрити» (Visnusmrti).
Отношение к этому источнику вряд ли можно охарактеризовать иначе, чем утилитарное. При необходимости историки обращаются к нему за информацией: практически в любой работе, связанной с дхармашастрами (посвящена ли она анализу эволюции жанра или использует их материалы), можно встретить отсылки на «Вишну-смрити», однако спецификой этого текста специалисты абсолютно не интересуются. Отдельных исследований, посвященных исследованию источника, не существует. Некоторые ученые лишь касаются этого памятника в общих работах по дхармашастрам.
Между тем специфика этого, казалось бы, периферийного текста способна пролить некоторый свет на социальную и культурную историю Южноазиатского региона. «Вишну-смрити» от прочих дхармашастр отличает отчетливо выраженная вишнуитская направленность, что совершенно нехарактерно для канонических текстов о дхарме. С другой же стороны, своеобразие формы памятника заставляла первых исследователей дхармашастр предполагать его связь с наиболее древними текстами этого жанра.
На самом деле ни место «Вишну-смрити», ни его значение в традиции дхармашастр пока четко не определены. В трудах одних исследователей «Вишну-смрити» находится в ряду с древними дхармасутрами. Другие ученые относят этот памятник к той же категории, что и «Ману-смрити», «Яджнавалкья-смрити» и «Нарада-смрити», и, соответственно, датируют появление этого источника первой половиной I тыс. н.э. Разумеется, как почти всякий санскритский памятник, «Вишну-смрити» не может быть датирован точно. Но за частным вопросом установления времени создания отдельного текста стоит общая проблема определения характерных черт эволюции индийского общества и культуры от середины I тыс. до н.э. до середины I тыс. н.э. Нас интересует именно этот исторический феномен: на самом ли деле так неизменна была индийская культура (и, очевидно, само индийское общество), что мы не в состоянии отличить середину I тыс. до н.э. от середины I тыс. н.э.?
История этих периодов в общих чертах известна. Основные приметы, их характеризующие, отражены в целом ряде общих работ : мы с уверенностью можем сказать, что речь идет о принципиально разных эпохах. Если предполагать, что появление «Вишну-смрити» совпадает с т.н. поздневедийским периодом, то общество, породившее этот памятник, не знает ни настоящей царской власти, ни развитой государственности (предполагающей наличие административного аппарата, налоговой системы, бюрократических институтов и пр.), ни подлинной городской культуры. Нет ни письменности, ни изобразительной традиции. Наконец, религия этого периода принципиально отлична от классического индуизма середины I тыс. н.э.
Время создания поздних дхармашастр, к которым некоторые авторы (например, И.Я. Мейер) относят «Вишну-смрити», выглядит совершенно по-другому. Речь идет об эпохе, когда в Северной Индии существовало крупное государство — держава Гуптов. Если же речь идет о Гуптском времени, то ситуация выглядит совершенно иначе. По сравнению с поздневедийской эпохой перед нами — крупное государство, с могущественным правителем, воспринимаемым как живое божество, во главе. В распоряжении этого правителя — относительно сложный административный аппарат, включающий в себя как представителей центральной, так и провинциальной власти. Развита городская культура, экономика (в т.ч. и товаро-денежные отношения). Широкое хождение имеет письменность. Более того, именно от гуптской эпохи историки получают первые настоящие документы. Изобразительная традиция уже не только существует, но и переживает период расцвета. Наконец, доминирующее значение в сфере идеологии приобретает уже сложившийся в общих чертах индуизм.
Сложно себе представить, что один текст может одновременно являться источником по истории двух, столь разительно отличающихся друг от друга, периодов. Первый из них, безусловно, относится к эпохе Древности. Второй же весьма отчетливо демонстрирует процесс становления тех черт, которые традиционно связываются историками с эпохой Средневековья. Именно этот парадокс и определяет общую направленность настоящей работы.
Ответ на вопрос о времени появления «Вишну-смрити» позволит нам в рамках предлагаемой диссертации определить наиболее характерные черты одного из периодов индийской истории. Детальное изучение одной из дхармашастр в историко-культурном контексте, как нам кажется, может способствовать решению общей проблемы развития индийской цивилизации от Древности к Средневековью.
