Содержание к диссертации
Введение
Глава I. От союза к соперничеству: послевоенное урегулирование и нарастание противоречий в англо-французских отношениях, 1920-1923 гг
1. Политика Великобритании и Франции в процессе реализации мирных договоров на практике, 1920-1921 гг 48
2. Проекты англо-французского пакта и договора о взаимных гарантиях, 1921-1922 гг ...69
3. Конец Антанты и формирование предпосылок для становления нового режима безопасности в Европе, 1922-1923 гг 98
Глава II. Трансформация комплекса англо-французских отношений в начальный период международной стабилизации, 1924-1925 гг
1. Британская и французская концепция обеспечения безопасности в 1924 г 125
2. Эволюция англо-французских отношений в 1925 г. в Европе и на периферии 157
3. Основные черты Локарнского режима безопасности 194
Глава III. Основные проблемы англо-французских отношений в 1926-1929 гг
1. Взаимодействие Великобритании и Франции в военно-политической сфере после конференции в Локарно 217
2. Конфликт британской и французской концепций в области безопасности и сокращения вооружений 265
3. Великобритания, Франция и Локарнский режим безопасности на рубеже нового десятилетия 294
Заключение 313
Список сокращений 333
Приложения 335
Список источников
- Проекты англо-французского пакта и договора о взаимных гарантиях, 1921-1922 гг
- Эволюция англо-французских отношений в 1925 г. в Европе и на периферии
- Конфликт британской и французской концепций в области безопасности и сокращения вооружений
- Великобритания, Франция и Локарнский режим безопасности на рубеже нового десятилетия
Проекты англо-французского пакта и договора о взаимных гарантиях, 1921-1922 гг
Еще одну интерпретацию проблемы безопасности предлагают представители т.н. неоклассического реализма, развивающегося с 1990-х гг. Они отходят от «системного подхода» К. Уолтца, акцентирующего роль структурных факторов [международной анархии, характера распределения возможностей {capabilities) в системе, отсутствие функциональной дифференциации между государствами (все государства похожи)] и считающего, что параметры на уровне отдельных единиц системы (государств) не обязательно принимать во внимание . «Неоклассические» реалисты, исследуя проблему безопасности, в немалой степени возвращаются к идеям более ранних авторов (в т.ч. А. Уолферса, а также части наследия Г. Моргентау 1) о значении внутриполитических факторов, особенностях устройства каждого государства, роли идей. Для них политика государства в сфере безопасности - не есть просто реакция на вызовы внешней среды, она непосредственно связана с особенностями государственной системы мобилизации внутренних ресурсов, политическими целями элит, особенностями отношений между различными властными группами внутри государства, господствующими идеями, допущениями о том, что возможно, а что нет (концепция «стратегической культуры) и др.1 В целом, выводы большинства реалистов являются базовыми при изучении проблемы безопасности, сформулированные в рамках данного направления концепции позволяют выявить ряд ключевых тенденций в межгосударственном взаимодействии в целом, и в 1920-е гг., в частности.
Анализ проблем безопасности со стороны исследователей-институционалистов также представляет немалый интерес. Одни из наиболее ярких представителей этого направления, Р. Кеохэйн и Дж. Най, разрабатывая его в 1970-е гг., стремились увидеть те аспекты проблемы безопасности, которые, как они считали, остались незамеченными реалистами. Безопасность в ее традиционном военно-политическом понимании, все более отходила, с их точки зрения, на второй план: «Баланс между силовыми теориями и национальной безопасностью плохо приспособлен к анализу проблем экономической и экологической взаимозависимости. Безопасность в традиционной трактовке, вероятно, не является принципиальным вопросом, с которым сталкиваются правительства» . В условиях развития т.н. комплексной взаимозависимости3 между государствами, военная сила как инструмент обеспечения безопасности становится, с их точки зрения, все более «дорогим». Происходит и релятивизация мощи как средства обеспечения безопасности. Развитие международных институтов, в рамках которых голос малого государства пусть и формально, но может быть равен голосу великой державы, приводит к модификации традиционных статусов государств. Решение политических вопросов в рамках международных организаций позволяет более слабым государствам получить новые ресурсы для обеспечения своей безопасности за счёт т.н. политики «сцепления» {linkage). «Сцепление» может относиться как к созданию различных коалиций в рамках международных институтов, так и «связыванию» различных политических вопросов между собой для достижения результата, который был бы невозможен, если эти вопросы рассматривались поодиночке1. При этом институционалисты не отказываются от признания фактически существующего неравенства государств, базирующегося на различных уровнях мощи, но скорее демонстрируют возможности международных институтов как средства смягчения межгосударственных противоречий и обеспечения их сотрудничества.
Новые возможности для осмысления проблемы безопасности предлагает близкая институционализму теория режимов американского политолога С. Краснера. Согласно его определению, международный режим - это «набор явно выраженных, либо подразумеваемых принципов, норм, правил и процедур принятия решений, по отношению к которым у действующих лиц в определенной международной сфере сложились совпадающие ожидания»". Применяя теорию режимов к сфере безопасности, Р. Джервис выделяет четыре условия, необходимые для формирования режима безопасности: удовлетворенность великих держав сложившимся статусом-кво; уверенность одного государства, что его политика, направленная на сотрудничество, будет
поддержана другим; убежденность в том, что проведение умеренной политики обеспечит выживание государства; высокая «цена» война и экспансионистских попыток отдельного государства . Модель режима безопасности, обрисованная Р. Джервисом, является своего рода осознанной попыткой государств избежать образования «дилеммы безопасности» и позволяет связать теорию режимов с реалистскими концепциями.
Режим безопасности является ключевым понятием для данного исследования. В нашем случае он понимается как своего рода промежуточное звено между системой (подсистемой) международных отношений, с одной стороны, и отдельными государствами, с другой. Режим безопасности не совпадает с системой международных отношений, ибо он существует в рамках определенной модели системы, зависит от ее базовых характеристик («баланс сил», тип полярности и др.), включает в себя лишь проблемы военно-политического характера. Вместе с тем режим безопасности не равен и простой совокупности внешнеполитических курсов отдельных государств. Его важной характеристикой является относительная автономность от отдельных государств и внутренняя целостность, т.к. он охватывает комплекс проблем, связанных друг с другом: решение одной из них не может быть достигнуто без решения других. В целом, режим безопасности можно определить как механизм решения ключевых взаимосвязанных военно-политических проблем на базе межгосударственного сотрудничества.
Эволюция англо-французских отношений в 1925 г. в Европе и на периферии
Вступление в силу Версальского договора 10 января 1920 г. означало формально-юридическое завершение войны с главным соперником стран Антанты. Однако, как говорил французский министр иностранных дел С. Пишон: «Это не мир, это только начало»1. Действительно, как наглядно показал Ж. Барьети, Версальский договор не закрепил сложившийся на практике статус-кво, он обозначил ряд проектов, несколько потенциальных путей развития, результат которых должен был обозначиться примерно к 1925 г. [срок эвакуации Кёльнской оккупационной зоны, окончание действия т.н. пятилетних статей договора (ст. 268а, 280)]. Эти размышления позволили французскому историку сформулировать тезис о Версальском договоре как «продолжающемся творении»". По-своему осознавал это уже Ж. Клемансо .
Мирный договор от 28 июня 1919 г. заложил не только ряд потенциальных путей послевоенной стабилизации в Европе, но и фактически содержал в себе, по мысли его творцов, базовые принципы ее достижения на практике. Как отмечает С. Маркс, реализация условий Версальского договора основывалась на допущении о продолжающемся сотрудничестве стран, одержавших победу в Первой мировой войны, в т.ч. и США. Большинству политиков было понятно, что договор придется навязывать Германии. При этом относительная неразработанность в договоре механизма санкций, который неизбежно вызвал бы разногласия, должна была быть компенсирована поддержанием солидарности и единства союзников4.
На уровне дипломатической переписки и официального (часто формального) признания принцип единства союзников при реализации договоров прочно вошел в практику англо-французских отношений1. Принцип солидарности союзников получил свое выражение в существовании т.н. Антанты, главными участниками которой были Великобритания и Франция (также входили Италия и Бельгия). В данной работе под Антантой понимается особая форма англо-французских отношений, в основе которой лежало предварительное согласование позиций двух государств в целях выработки совместных решений". По своей сути, она являлась переходным явлением между союзом и нейтралитетом. На практике Антанта функционировала как определенный механизм разработки общей политики стран-победителей, объединенных задачей реализации (а фактически навязывания) мирных договоров. Она была своеобразным мотором, который должен был запустить существование Версальского миропорядка.
Принцип поддержания солидарности союзников и Антанта как его практическое выражение были институционализированы в системе органов межсоюзнического сотрудничества. Ее ключевыми элементами были: Верховный совет Антанты , Конференция послов в Париже (председатель - Ж. Камбон, генеральный секретарь - Р. Массигли)4, межсоюзнический Версальский военный совет (председатель - маршал Ф. Фош)5, три союзнические Контрольные комиссии, ответственные за реализацию постановлений по разоружению Германии и бывших ее союзников (главную из
них, занимавшуюся вопросами разоружения германской армии, возглавлял французский генерал Ш. Нолле), Репарационная комиссия1, Высокая межсоюзническая комиссия в рейнских территориях (председатель -сподвижник Ф. Фоша П. Тирар) и др. Вся эта система должна была закрепить сотрудничество союзников по войне и в мирное время, прежде всего, по проблеме реализации мирных договоров.
Если большинство межсоюзнических комиссий в Европе возглавляли французы, то на Ближнем Востоке наблюдалась иная ситуация: здесь французы хотели не допустить монополии англичан3. Среди межсоюзнических комиссий по Ближнему Востоку можно выделить: комиссию по контролю, которая должна была обеспечивать выполнение военных условий Севрского договора, в т.ч. касавшихся проливов; комиссию по расследованию греческой оккупации Смирны и прилегающих территорий; целый ряд комиссий по управлению Константинополем (полицейская, портовая, по вопросам продовольствия, санитарии и др.)4.
Наряду с солидарностью союзников Версальский режим безопасности, «заложенный» в мирных договорах 1919-1920 гг., базировался еще на двух основаниях: разоружение Германии; новый территориальный статус-кво в Европе. Без разоружения Германии Версальский режим просто не мог начать функционировать. В 1920 г. объяснять это не надо было никому. Слова французского дипломата Р. Массигли: «Начало всего - это разоружение рейхсвера»5, - отражали доминирующие настроения не только во Франции, но и Великобритании.
Конфликт британской и французской концепций в области безопасности и сокращения вооружений
Тем самым за дипломатическими разногласиями Великобритании и Франции в период обсуждения пакта в 1921-1922 гг. можно увидеть различия и в стратегической ситуации двух стран, оценках угроз, имевшихся у их руководства, особенностях военного планирования.
Можно заключить, что причины неудачи переговоров по англофранцузскому пакту были многообразны. Все же ключевым из них представляется фактор, который можно обозначить как невозможность для двух сторон договориться о «цене». Уже с начала переговоров по пакту именно Франции являлась «просящей» стороной. Но какая Франция выступала потенциально более ценным партнером по пакту для Великобритания: та, что следует в фарватере ее политики, либо та, что проводит более самостоятельный и «жесткий» внешнеполитический курс? Видимо, ближе к реальности второй вариант. Британские политики рассматривали заключение пакта как средство контроля за Францией, выступающей в качестве конкурента, нарушителя спокойствия и потенциального противника1. Британский историк А. Шарп верно отмечает «огромную дилемму послевоенных международных отношений для Великобритании: заключать ли союз с Францией в надежде, что обеспечение стабильности и уверенности будет способствовать ее великодушному обращению с Германией, либо подобный союз лишь укрепит бескопромиссность Франции, чувствующую себя в безопасности благодаря знанию о британской поддержке?»". Если к первому варианту склонялись Э. Кроу и У. Черчилль, то ярким сторонником второго из них был М. Хэнки. В июне 1921 г. он подчеркивал, что, если французы и будут «куплены» союзом, они недолго продержатся в таком состоянии: «Мы постоянно будем стоять перед дилеммой: разрывать союз либо участвовать в политике, крайне нам неприятной и способной привести к нарушению мира»
Однако неменьшая дилемма стояла и перед французскими политиками: каким способом привлечь Великобританию к союзу - идя ей на уступки либо, напротив, проводя более жесткий и бескомпромиссный путь? Если А. Бриан последовал по первому пути, то Р. Пуанкаре выбрал второй. В июне 1922 г. он говорил сенаторам: «Я не собираюсь идти к Англии с пустыми руками и говорить ей, что я ничего не могу сделать. Я считаю, что это худший из возможных вариантов ... Если Англия знает, что мы ничего не можем сделать без нее, она поведет нас туда, куда захочет»". Для Р. Пуанкаре лучшим способом заинтересовать Великобританию в союзе была активная и самостоятельная политика Франции. Возможности для ее проведения у Франции были. Показательно, что в случае войны с Германий в это время Франции не ожидала проблем. По мобилизационному плану Р, действовавшему с марта 1921 г., французские войска готовились к быстрой и относительно легкой войне: в случае нападения Германии на Польшу и Чехословакию, французские войска оккупируют Рур, вторгаются в долину р. Майн и двигаются на соединение с польскими войсками3.
Именно по вопросу о том, сколько имеющихся у нее преимуществ готова уступить Франция для заключения пакта с Великобританией, с одной стороны, и сколько уступок с Франции Великобритания сочтет достойной «платой» за свои гарантии, с другой, два государства так и не смогли договориться в 1921-1922 гг. Одним из парадоксов ситуации был и другой факт: чем на большее количество уступок шла Франция в поисках пакта, тем менее привлекательным партнером для Великобритании она становилась. Твердая позиция Д. Ллойд Джорджа в Каннах во многом стала иллюстрацией этой ситуации. Получив от А. Бриана ряд уступок, он не шел на серьезную трансформацию собственной позиции. Однако, казалось бы выигрышная, тактика британского премьера на деле обернулась неудачей. Не учтя сложностей внутриполитического положения А. Бриана, Д. Ллойд Джордж фактически способствовал его отставке и приходу к власти Р. Пуанкаре, договориться с которым было намного сложнее .
Помимо переговоров по англо-французскому пакту важнейшим элементов англо-франузского взимодействия в сфере безопасности в 1921-1922 г. были переговоры по проблеме разоружения. Вашингтонская конференция, достигшая пусть и относительного, но успеха в деле сокращения военно-морских вооружений, вдохновила сторонников дела разоружения на новые проекты и идеи. Наиболее заметным среди них был план Р. Эшера, представителя Великобритании в Постоянной комиссии по разоружению (создана при Лиге Наций в сентябре 1920 г.). В феврале 1922 г. он предложил распространить на сухопутные вооружения систему пропорций, использовавшуюся в Вашингтоне для ограничения тоннажа линкоров . План Р. Эшера не встретил поддержки ни в британском военном министерстве (там считали, что пропорция, выделенная Великобритании, слишком мала), ни у французского руководства, критически относившегося к любым попыткам ограничить вооружения Франции международным соглашением.
Великобритания, Франция и Локарнский режим безопасности на рубеже нового десятилетия
В июне 1924 г. Э. Эррио публично повторял многие тезисы Р. Пуанкре. В Палате депутатов он говорил не только о том, что Рур не будет эвакуирован до получения гарантий репараций, но и призвал к заключению двустороннего пакта с Великобританией. Его идея о разрешении проблем безопасности посредством гарантийных договоров под эгидой Лиги Наций также не была абсолютно новой и внешне напоминала февральский проект Ж. Лароша".
Первая личная встреча Э. Эррио и Дж.Р. Макдональда состоялась 21-22 июня в Чекерсе. Запланированная еще в период премьерства Р. Пуанкаре, она произошла уже после его отставки. Плохо подготовившись к ней (его план был составлен в поезде уже во время поездки в Великобританию), по ее результатам Э. Эррио пошел на ряд уступок. Его предложение по решению проблемы безопасности - «сначала пакт между союзниками, затем другой пакт, предложенный Германии, на условиях гарантий, предоставляемых Лигой наций» - не получило конкретного ответа Дж.Р. Макдональда, который предложил обсудить вопрос безопасности при следующей встрече в Париже (состоялась 8-9 июля). О грядущих сложностях в англо-французских отношениях говорили не только ставшие традиционными слова о незаконности оккупации Рура, но и предложения Дж.Р. Макдональда о «невидимой оккупации» (отвод большей части войск при занятии узловых пунктов) .
Конкретными результатами встречи в Чекерсе стали два основных решения: созыв «не позднее середины июля» 1924 г. в Лондоне международной конференции по обсуждению проблемы репараций на основе плана комитета экспертов; совместная англо-французская нота от 22 июня по проблеме разоружения, адресованная германскому правительству. Она была составлена в твердых выражениях и призывала Германию удовлетворить требования Конференции послов от 28 мая. Хотя последующая оценка ноты со стороны Э. Эррио была чересчур оптимистичной («франко-британский фронт перед лицом Германии был восстановлен»), все же она продемонстрировала, что разоружение Германии, как и ранее, оставалось немаловажной сферой англофранцузского сотрудничества1.
Особенности внутриполитического положения Э. Эррио сказывались на всей внешнеполитической концепции Франции летом 1924 г. Было крайне нелегко понять, действительно ли Э. Эррио развивает политику, схожую в своей основе с идеями Р. Пуанкаре, или все это является ширмой для отвода глаз правых политиков и военных, в то время как сам премьер надеется на то, что теплые личные отношения с Дж.Р. Макдональдом и туманный «пакт продолжающегося морального сотрудничества», заключенный, по его мнению, в Чекерсе, позволят ему укрепить англо-французские отношения и снизить уровень международной напряженности.
Несмотря на фактическое поражение в Чекерсе, смысл которого, возможно, Э. Эррио и не осознавал, встреча принесла и определенный положительный результат. Опасаясь возрождения англо-французской Антанты Г. Штреземан пошел на уступки в вопросе о проведении генеральной инспекции состояния разоружения Германии. 30 июня Германия согласилась с требованием союзников, обратив при этом их внимание на то, что Контрольная комиссия должна завершить свою работу к 30 сентября. Однако даже Дж.Р. Макдональд, оценивший германский ответ как «очень удовлетворительный» и подчеркнувший свое желание «провести инспекции как можно быстрее», не был готов взять обязательство по поводу конкретных сроков. Французские и британские представители в Контрольной комиссии тем более отнеслись к попытке Германии установить свои условия в лучшем случае «с прохладцей». Сама инспекция началась лишь 8 сентября .
Значение конференции в Лондоне, открывшейся 16 июля с участием представителей Великобритании, США , Франции, Италии, Бельгии, Японии, Греции, Португалии, КСХС, Румынии, осознавалось уже современниками: она характеризовалась как «самая важная межсоюзническая конференция со времен окончания войны» . Несмотря на то, что формально ее главная цель была ограниченной - заключение необходимых соглашений и обсуждение метода введения в действие «плана Дауэса» - она имела колоссальное политическое значение4.
Можно выделить три ключевые решения конференции. Первое -введение в действие «плана Дауэса». Лондонская репарационная программа от 5 мая 1921 г. уже к лету 1922 г. дала сбой, восстановить предполагаемое расписание выплаты репараций было фактически невозможно. После Рурского кризиса окончательно стало ясно, что необходима новая схема выплаты репараций, выработанная в итоге комитетом экспертом 9 апреля 1924 г. Хотя формально не меняя общую сумму репараций, подлежащих выплате Германией (132 млрд. марок), «план Дауэса» вводил целый ряд нововведений: в отношении порядка выплаты репараций [ежегодные взносы от 1 млрд. марок (1924 г.) до 2,5 млрд. марок (начиная с 1928 г.)], источников их погашения (государственный бюджет, промышленные предприятия, железные дороги). Он кардинально реорганизовал экономическую и финансовую жизнь Германии: создавалась международная компания по управлению германскими железными дорогами , Рейхсбанк отделялся от государства, учреждался специальный Комитет по трансферту во главе с генеральным агентом по репарациям (гражданином США). За всеми мерами «плана Дауэса» стояла ключевая идея о том, что лишь экономическое восстановление Германии обеспечит репарации союзникам (а в конечном счете и выплаты по военным долгам США). В целом, он символизировал победу англо-американского видения экономического возрождения Германии над французскими идеями .
Второе важнейшее решение Лондонской конференции - изменение функций Репарационной комиссии3. Франция, чьим традиционным органом влияния была Репарационная комиссия, пыталась (наряду с Бельгией, хотя поддержка со стороны последней была непостоянной) отстоять сохранив ее прав и в новой репарационной схеме. Однако по результатам заседаний 31 июля - 2 августа было установлено, что Репарационная комиссия могла принимать решение лишь единогласно (фактическое наличие право вето у США и Великобритании); если она не достигала единогласия, окончательное решение передавалось в Комитет по трансферту во главе с американцем (П. Гилберт). Учитывая, что главной заботой Комитета являлось состояние финансов Германии, он был последним органом, который когда-либо согласился на применении по отношению к ней каких-либо санкций .
