Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Анализ количественных показателей пребывания военнопленных в России
1.1. Численность военнопленных 1812 г. в Российской империи 40
1. 2. Численность, состав, динамика поступления и отправления военнопленных на территории Калужской губернии в 1812 г 58
1. 3. Потери Великой армии к югу от Москвы в период "малой войны" (сентябрь - начало октября 1812 г.) 78
Глава 2. Законодательная база и политика государства по отношению к военнопленным в России
2. 1. Нормативно-правовая база, определявшая положение пленных в ходе Отечественной войны 1812 г 91
2.2. Правовое регламентирование пребывания военнопленных в России в 1813 - 1814 гг .; 106
2. 3. Полицейский надзор за военнопленными 125
Глава 3. Военнопленные Великой армии в Калужской губернии
3. 1. Пребывание военнопленных в августе - ноябре 1812 г 136
3. 2. Последние партии пленных (декабрь 1812 г.) 159
3. 3. Положение военнопленных в 1813 - 1814 гг 185
Заключение 216
Список источников и литературы 221
- Численность, состав, динамика поступления и отправления военнопленных на территории Калужской губернии в 1812 г
- Потери Великой армии к югу от Москвы в период "малой войны" (сентябрь - начало октября 1812 г.)
- Правовое регламентирование пребывания военнопленных в России в 1813 - 1814 гг .;
- Последние партии пленных (декабрь 1812 г.)
Численность, состав, динамика поступления и отправления военнопленных на территории Калужской губернии в 1812 г
Сведения о положении военнопленных в Калужском госпитале сохранились в двух ведомостях, которые показывают численность пленных и их смертность с 27 по 28 ноября и с 6 по 7 декабря 1812 г.1
В ГАКО отложился представительный комплекс документов финансовой отчетности. Контроль за использованием казенных денег, выделявшихся для решения многочисленных вопросов, связанных с военнопленной частью, производился наиболее тщательно. От лиц, получавших деньги, требовалась точная отчетность по всем видам расходов, производившихся на пленных, и в случае обнаружения какого-либо несоответствия в итоговых цифрах Казенная палата собирала дополнительные сведения о сделанных на военнопленных затратах. Скрупулезность, с которой велись дела, связанные с казенными деньгами, позволяет отнести финансовую отчетность к разряду наиболее достоверных источников. В документах ГАКО, помимо данных об израсходованных на пленных средствах, можно получить информацию о количестве военнопленных в губернии, динамике движения партий, о приобретении колодок, захоронении, снабжении пленных порционными деньгами, провиантом, одеждой и обувью, о содержании Ордонанс-гауза (военной комендатуры) и т. д.2
Из выявленной в ГАКО документации наиболее полную информацию за весь период пребывания пленных в губернии содержат документы финансовой отчетности. Данные о численности и составе пленных, снабжении их провиантом, вещами, содержании в госпитале представлены в виде отрывочных сведений. Вместе с тем, их использование в совокупности с другими делопроизводственными документами может способствовать решению многих вопросов, связанных с препровождением и содержанием военнопленных в Калужской губернии.
Информация, содержащаяся в отчетной документации, способствует решению задач, связанных с определением численности, уровня смертности, динамики поступления и движения пленных в России и отдельных регионах, а также дает возможность использовать количественные показатели для изучения вопросов, относящихся к пребыванию военнопленных в Калужской губернии.
Служебная переписка включает в себя отношения, предложения, требования, предписания, рапорты и расписки, характеризующие деятельность административных органов и отвечавших за военнопленных чиновников при исполнении распоряжений главного начальства в решении вопросов пребывания пленных в Калужской губернии и других регионах Российской империи.
Материалы о военнопленных, оказавшихся под надзором полиции, содержатся в фонде Особенной канцелярии Министерства внутренних дел (ГАРФ, ф.1165)1. Это, прежде всего документы, касающиеся решения конкретных вопросов пребывания двух пленных под полицейским присмотром. Они раскрывают причины установления надзора, особенности их положения и содержания на местах. Изучение служебной переписки способствует определению правового статуса этой категории военнопленных, так как никаких общих распоряжений в отношении поднадзорных пленных не было.
В фондах ГАРФ, РГВИА и РГИА содержаться документы о пребывании военнопленных в Калужской губернии и других регионах Российской империи . В основном эта служебная переписка была связана с решением конкретных проблем, возникавших при препровождении, содержании на местах, распределении и принятии в подданство. Выявленные документы не дают полного представления о всех процессах, происходивших в регионах, так как характеризуют, в первую очередь, круг вопросов, для разрешения которых было необходимо предписание вышестоящего начальства. Поэтому, хранящаяся в центральных архивах служебная переписка должна использоваться наряду с другими источниками, в том числе и регионального происхождения.
Документы данной группы, относящиеся к пребыванию пленных в Калужской губернии, выявлены в фондах ГАКО: Канцелярии гражданского губернатора, Калужской городской думы, Калужской казенной палаты, Губернского правления (ф.62) и Дирекции народных училищ Калужской губернии (ф. 165). Всего обнаружено 94 дела, содержащих сведения по всем вопросам, которые приходилось решать в
Калужской губернии в период пребывания военнопленных в 1812-1814 гг. и позже . Кроме того, в фондах Калужского государственного объединенного краеведческого музея было выявлено два документа связанных с организацией кордонов и отправлением из Главной квартиры военнопленных (Инв.№ КЛ725/1, КШ2176/3).
Составленную по материалам ГАКО выборку можно считать репрезентативной на том основании, что просматривались не только все дела, имеющие в своих заголовках упоминания о военнопленных, но и те, которые гипотетически могли содержать интересующие нас данные. Наибольшее число дел было выявлено в фонде Канцелярии гражданского губернатора (см. табл.2). Служебная переписка, содержащаяся в этом фонде, является наиболее полной и затрагивает практически все вопросы, связанные с пленением, препровождением, содержанием на местах, распределением, принятием в подданство и репатриацией военнопленных. При этом, в делах фонда содержится информация о взаимодействии губернского начальства с представителями государственных органов власти и руководителями других регионов, распоряжения губернатора или вице-губернатора органам и лицам, отвечавшим за военнопленную часть в Калуге и губернии, сведения о выполнении этих предписаний и возникавших проблемах, материалы о деятельности чиновников городской и уездной администрации, представителей городского самоуправления и частных лиц. Количество дел, содержащееся в остальных фондах ГАКО, намного уступает учтенным по фонду Канцелярии гражданского губернатора. Это объясняется с одной стороны, ограниченным участием других ведомств и должностных лиц в решении вопросов военнопленной части, а с другой, плохой сохранностью документов.
Потери Великой армии к югу от Москвы в период "малой войны" (сентябрь - начало октября 1812 г.)
В первые месяцы войны 1812 г. Калуга не была включена в систему препровождения военнопленных. Массовое поступление пленных в губернский город началось с середины августа 1812 г., после устройства кордонов по границе со Смоленской губернией.
В исторической литературе называются различные цифры потерь, нанесенных войскам Великой армии на территории уездов Калужской губернии. Г.К. Зельницкий, ссылаясь на выписку из донесений кордонных начальников, писал, что в Жиздринском уезде было взято в плен 10 неприятельских солдат, в Мосальском попало в плен 450 человек и убито 987, в Медынском соответственно - 593 и 894, в том числе один генерал, и в Боровском взято в плен 343 человека и убито 336. Согласно Г.К. Зельницкому, всего на кордонах попали в плен 1391 рядовой и 1 капитан и было убито 2190 нижних чинов, 1 генерал и 2 офицера1. Но при сложении указанной им по уездам численности получается, что, в общем, попало в плен 1396 и погибло 2217 человек. Представленные Г.К. Зельницким сведения о неприятельских потерях на кордонах нашли отражение в работах В.И. Ассонова, посвещенных Калужской губернии .
Идентичные с Г.К. Зельницким цифры убитых и пленных по Мосальскому и Медынскому уездам называет в своей работе М.И. Богданович. Однако он считает, что в Боровском уезде было уничтожено 2200 и взято в плен 1300 человек3. Таким образом, М.И. Богданович показывает по одному уезду примерно такую численность потерь, которой Г.К. Зельницкий оценивает результаты деятельности всех кордонов Калужской губернии.
Самое значительное количество нанесенного неприятелю физического ущерба представил Н.И. Булычов1. Деятельность Жиздринского, Мосальского и Медынского кордонов он оценивает как и Г.К. Зельницкий, но прибавляет еще вместо Боровского потери по Малоярославецкому уезду, которые показывает равными по численности подсчитанным Г.К. Зельницким итоговым результатам борьбы на всех кордонах. Следовательно, у Н.И. Булычева получается, что в Калужской губернии попало в плен 2434 и погибло 4084 человека. Однако сумма его данных отличается от показанного результата и составляет 2445 человек пленных и 4075 убитых. Цифры, представленные Н.И. Булычовым, также использовались историками при оценке деятельности калужских кордонов2.
Отсутствие единого мнения об общем количестве потерь, понесенных неприятелем на границе Калужской губернии, заставляет обратиться к этому вопросу и проанализировать первоисточник, которым, вероятно, пользовался при написании своей книги и Г.К. Зельницкий. Речь идет о "Записке о действиях учрежденных из поселян кордонов по Калужской губернии" , которая была составлена на основе Журналов военного комитета, созданного в Калуге при объявлении губернии на военном положении, и отправлена министру полиции с представлением Каверина от 9 марта 1813 г. из Смоленска1.
В ГАКО хранится заверенная калужским губернатором копия "Записки", содержащая информацию об организации кордонов и их деятельности. В основу описания происшествий, случившихся на границе Калужской губернии, положены различные рапорты, краткое содержание которых переписано в хронологическом порядке их поступления в Калугу. Согласно "Записке", всего в августе - октябре на кордонах было взято в плен 1246 рядовых и 1 капитан, а убито 2080 рядовых, 1 генерал и 2 офицера. Однако итоговый показатель численности потерь рядового состава не согласуется с перечисленными в тексте данными. Суммируя показания помещенных в "Записку" рапортов, получаем, что в плену оказалось 1253 и погибло 2182 нижних чина. Соответственно в Жиздринском уезде было взято в плен 5 человек
В отношении убитых в "Записке" сказано, что их количество "...должно полагать гораздо более, поелику многие партии совершенно истреблены и какое число людей в оных находилось, в донесениях не обозначено"3. Учитывая субъективность и относительность помещенных в рапортах показаний об убитых и утопленных неприятельских солдатах, можно предположить, что реальная их численность ненамного превышала показанную сумму.
Для оценки полноты и достоверности представленной в "Записке" информации и уточнения численных показаний было проведено сравнение фактического содержания "Записки" с сохранившимися рапортами. Всего удалось выявить 38 документов, в которых содержатся сведения о действиях против неприятеля на границе Калужской губернии с середины августа до середины сентября 4. В них имеется информация примерно о 700 пленных, что составляет приблизительно 56% от показанной в "Записке" общей численности. Следовательно, для общего анализа содержащейся в "Записке" информации данная выборка имеет достаточно высокую репрезентативность по наиболее стабильному показателю - пленным. Анализ выявленных документов и содержания "Записки" показал, что большая часть рапортов была включена в официальную справку, а встречающиеся несоответствия между их содержанием не настолько значительны, чтобы кардинально изменить численные показатели. Следовательно, можно сделать вывод, что содержание Сборник документов. С.32-33. "Записки" в целом с достаточной полнотой отражает деятельность кордонов Калужской губернии.
Помимо рапортов, исходивших непосредственно из пограничных уездов, имеются и другие документы, в которых содержится информация о происшествиях на кордонах и потерях неприятеля. К ним относятся пять рапортов, направленных начальником войск Калужской губернии В.Ф. Шепелевым Кутузову в сентябре -начале октября1. В них Шепелев рассказывает о боевых действиях частей ополчения и казачьего полка Быхалова. Сравнение данных, содержащихся в этих рапортах, с "Запиской" и рапортами из Медынского уезда показало отсутствие полной тождественности. В рапортах Кутузову упоминается о 407 пленных, взятых ополченцами и казаками, и примерно о 283 убитых. При этом количество погибших неприятелей либо округляется, либо Шепелев просто упоминает об их наличии. В "Записке" и рапортах из Медыни события, описанные Кутузову, оцениваются иначе: в 315 пленных и 418 убитых. Следовательно, численность взятых в плен солдат у Шепелева примерно на 29% больше показанной в местных документах, а убитых на 32% меньше.
Правовое регламентирование пребывания военнопленных в России в 1813 - 1814 гг .;
Круг обязанностей, лежавших на плечах Михайлова, делал должность чиновника по военнопленнои части сложной в исполнении, трудоемкой и ответственной. Николаю Николаевичу необходимо было получать от Ордонанс-гауза списки с разделением пленных по чинам и нациям, разменивать ассигнации и выдавать каждому положенные порционные деньги. Выявлять военнопленных, нуждающихся в одежде и обуви, требовать от Думы по сходным ценам необходимые вещи и назначать, какие из них какому пленному нужно доставить. Следить за ежедневной раздачей нижним чинам хлебных порций, за медицинским состоянием, поддержанием чистоты и тепла в помещениях, выслушивать жалобы пленных, исследовать их и принимать решения. Кроме того, на Михайлове лежала еще переписка с ответственными за военнопленную часть органами, губернатором или вице-губернатором, составление и подписание ведомостей, квитанций и счетов.
Уже на десятый день исполнения должности Николай Николаевич писал вице-губернатору о невозможности одному человеку выполнять все обязанности1. Но только в конце ноября к нему был прикомандирован в помощь титулярный советник Молотков, фамилия которого первый раз упоминается в документе от 29 числа . Напряженная деятельность, видимо, подорвала силы Михайлова, и 2 декабря он рапортовал Каверину, что по болезни не в состоянии исправлять должность по военнопленнои части3. Однако Николаю Николаевичу пришлось еще неделю оставаться на службе.
Положительную оценку Михайлову как чиновнику по военнопленнои части дал в своих воспоминаниях находившийся в Калуге с 19 октября 1812 г. до июля 1813 г. среди военнопленных лейтенант И. Ваксмут. О Николае Николаевиче И. Ваксмут писал: "Через каждые два дня к нам приезжал майор1 и аккуратно выплачивал полагавшиеся ежедневно на человека 100 копеек (рубль). Когда, ближе ознакомившись с достойным человеком, мы пожаловались ему, как жестоко обращался с нами начальник команды: "я позабочусь о вас, - отвечал он, - а об капитане доложу", и мы сейчас же убедились, что им были сказаны не пустые слова.
Немедленно каждому из нас, офицеров, было выдано по высокой черной барашковой шапке, по новому длинному тулупу, рубашке, холщовые брюки, короткие сапоги, пара невероятно длинных шерстяных чулок без пяток, шерстяные перчатки и такие же рукавицы для надевания сверху" .
Изучение делопроизводственных материалов позволяет сделать вывод, что центральную роль в принятии решений по военнопленной части играл гражданский губернатор (а во время его пребывания в Смоленской губернии - вице-губернатор), который координировал действия всех ответственных органов местной власти. Первоначально посредником между губернатором и Ордоннанс-гаузом по вопросам принятия и отправления стоял начальник ополчения, но к концу сентября он отошел от занятия пленными. Размещением военнопленных занимались Ордоннанс-гауз и полицмейстер, а продовольствование осуществлялось Ордоннанс-гаузом и Думой. Финансовые издержки погашались Казенной палатой по предложениям губернатора. Новый этап в содержании военнопленных в Калуге связан с появлением чиновника по военнопленной части, который стал новым ответственным звеном между губернатором и исполнительными органами. Дума освобождалась от выплат на продовольствие, но обязывалась поставлять провиант и одежду. Деньги для раздачи пленным выдавались Казенной палатой через губернатора чиновнику по военнопленной части, и он же должен был надзирать за содержанием пленных в Калуге.
Анализ документов показал, что Городская дума всеми силами старалась избавить себя от обязанностей, связанных с военнопленными. Также вел себя и полицмейстер, по мере сил пытаясь свои функции передать Думе. Ордоннанс-гауз исполнял свои обязанности, но не всегда успевал в этом. Михайлов, выполняя около двух месяцев возложенные на него функции по военнопленной части, старался наладить снабжение и содержание пленных в соответствии с выдвигаемыми на государственном уровне требованиями и прилагал усилия для ликвидации беспорядков и злоупотреблений со стороны органов, ответственных за военнопленных: Ордонанс-гауза, полиции, Думы. Нестабильность военного времени и трения в самой системе содержания пленных в Калуге постоянно возвращали его к решению одних и тех же вопросов. Несмотря на это, Михайлову удалось привлечь внимание губернской администрации к проблемам военнопленных и успешно решить задачи, связанные с размещением, обмундированием, продовольствованием и медицинским обеспечением.
Таким образом, Калужская губерния на протяжении августа - ноября 1812 г. решала все поставленные правительством задачи, связанные с препровождением и содержанием военнопленных. При этом основным местом, где происходило принятие, снабжение и формирование партий пленных перед отправлением в дальние губернии, являлся губернский город, через который следовали практически все военнопленные, взятые частями действующей армии, на кордонах и в Юхновском уезде. Обращая особое внимание на препровождение пленных, губернская администрация не уделяла должного внимания удовлетворению их нужд, поэтому до середины октября 1812 г. пленные не получали в Калуге в полном объеме того, что им было назначено правительством. Возникавшие злоупотребления и безразличие к пленным со стороны органов, ответственных за их содержание, не способствовало улучшению снабжения военнопленных. Ситуация изменилась с появлением чиновника по военнопленной части, который способствовал устранению злоупотреблений, выявил недостатки в медицинском обеспечении пленных, наладил обеспечение пленных не только деньгами, но и вещами. Снабжение военнопленных в октябре - ноябре 1812 г. улучшилось, и это во многом произошло благодаря служебным качествам Михайлова и вниманию, которое по требованиям правительства губернская администрация начала уделять содержанию пленных в губернском городе.
Последние партии пленных (декабрь 1812 г.)
Кроме поступления в Московский полк военнопленные имели возможность, не вступая в службу, присягнуть на верность России и стать подданными на основании предписания от 4 июля, в котором нижних чинов разрешалось приводить к присяге, наблюдая только "... дабы сим случаем не могли воспользоваться иногда люди вредные или подозрительные", а об офицерах представлять сведения для рассмотрения в Министерство полиции1. Среди поляков этим правом пытался воспользоваться Павел Вертаховский, служивший в 13 гусарском полку, который в 1812 г. был оставлен чиновником по военнопленной части Михайловым в Калуге для надзора за больными и пленными. Именно его, вероятно, упоминал в воспоминаниях как своего спасителя вестфальский лейтенант И. Ваксмут2. Живя в Калуге, Вертаховский женился на российской подданной Авдотье Федоровой и после получения в городе предписания от 4 июля подал в Губернское правление прошение принятии его в подданство, назвав при этом себя подпоручиком, хотя по спискам Ордонанс-гауза он числился унтер-офицером. Для выяснения этого принципиального вопроса вице-губернатор обратился 15 июля к командиру гарнизонного батальона с просьбой уведомить "... какого точно он чина, и буде он унтер-офицер, то желает ли присягнуть на подданство России"3. Чем закончилось это разбирательство неизвестно, но, в конечном счете, Вертаховский так и не принял присягу на верность и как унтер-офицер продолжал находиться среди военнопленных поляков.
Оставшиеся в Калуге после вступления в 1-й Московский казачий полк польские военнопленные, на основании предписания Вязмитинова от 24 июня об их высылке из Калужской губернии4, 7 августа были отправлены в Геогиевск под командой подпоручика Калужского гарнизонного батальона Тилинга. Последний получил предписание доставить партию поляков только до Тулы, откуда пленные должны были следовать к месту назначение под другим конвоем. Среди отправленных из Калуги пленных был 1 обер-офицер, 2 лекаря, 24 нижних чина (среди них 6 унтер-офицеров, в том числе и Вертаховский) и 1 женщина (жена лекаря Пшедвелинского), а всего - 28 человек. 13 августа Комаров донес Вязмитинову об отправлении поляков из Калуги, представив ему именной список офицеров и ведомость нижним чинам . Таким образом, в начале августа 1813 г. в Калужской губернии не оставалось больше на жительстве военнопленных поляков, которые в полном составе вышли из под ответственности гражданской администрации, либо вступив казаками в Московский полк, либо отправившись в Георгиевск для размещения в полки, располагавшиеся на Кавказе и в Грузии.
К началу августа Ордонанс-гауз подготовил к отправке в Москву, для восстановления города, находившихся в Калуге французов, итальянцев и баварца, которые пожелали остаться среди военнопленных. 7 августа вице-губернатор предписал Ордонанс-гаузу собрать необходимую для пленных одежду, а командиру Калужского гарнизонного батальона предложил назначить конвой и партионного офицера. Однако Махов не смог удовлетворить последнее требование вице-губернатора, сославшись на то, что все 4 состоявшие при батальоне офицера участвуют в несении караульной службы и не могут покинут города. Получив 7 августа это объяснение, вице-губернатор 8 августа истребовал чиновника у губернского предводителя дворянства, который для препровождения пленных назначил отставного гвардии прапорщика Карпова2. В это время для препровождения военнопленных были подготовлены: инструкция начальнику партии, ордер Ордонанс-гаузу о сдаче пленных дворянскому чиновнику и отношение к главнокомандующему в Москве об отправлении в его ведение пленных, но все эти документы так и не были переписаны набело, зарегистрированы и, соответственно, использованы. Это произошло, вероятно, потому, что вице-губернатор не смог окончательно решить для себя вопрос, кого из пленных отправлять в Москву. Сохранился не отосланный черновик донесения главнокомандующему в Санкт-Петербурге, написанный после 7 августа, в котором об отправлении нижних чинов говориться как о свершившимся факте (в тексте специально оставлено место для даты) но спрашивается, как поступить с пленными офицерами, женщинами и детьми, то есть препроводить их в дальние губернии или оставить на жительстве1. В ходе подготовки необходимой документации Комаров решил направить в Москву 36 французов (3 обер-офицера, 1 доктора, 1 подлекаря, 26 нижних чинов, 3 женщин и 2 детей), 5 нижних чинов итальянской нации и 1 рядового баварца, а всего - 42 человека, то есть практически всех остававшихся в Калуге пленных за исключением французского поднадзорного офицера, саксонца и двух пруссаков. Однако он не решился реализовать свой план и 11 августа сообщил Вязмитинову о нежелании пленных поступить на фабрики и заводы, поселиться между колонистами и вступить в службу, а поэтому запрашивал, как поступить с находившимися среди пленных офицерами, женщинами и детьми, о которых не было дано разъяснений в циркуляре от 14 января 1813 г. В ожидании ответа из Санкт-Петербурга, который, вероятно, так и не был получен, вице-губернатор не стал направлять в Москву не только офицеров, женщин и детей, но и нижних чинов. Все они покинули Калугу, направившись в Белосток, лишь в начале июня 1814 г., после получения распоряжения Вязмитинова от 13 мая 1814 г. об отправлении всех пленных на родину3. Следовательно, желая в точности выполнять правительственные циркуляры, в том числе и предписание от 14 января 1813 г. о распределении военнопленных, вице-губернатор сталкивался с проблемой самостоятельного принятия решений, так как в распоряжениях главного начальства, зачастую, ставились только общие задачи, а конкретные указания на пути их решения отсутствовали. Это привело к тому, что Комаров, не зная, как поступить с французами, итальянцами и баварцем и не желая брать на себя ответственность, решил ожидать предписания Вязмитинова, оставив этих пленных в Калуге, где они прожили почти год. Тем самым, вице-губернатор превратил губернский город из временного пункта содержания военнопленных в место постоянного их жительства до начала полной репатриации.
