Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Спецпоселенцы в Красноярском крае накануне и в годы Великой Отечественной войны 37
1.1. Численность и география размещения спецпоселенцев 37
1.2. Правовой статус депортированных 56
1.3. Трудовое использование переселенцев 75
1.4. Организация быта спецпоселенцев, их настроения и формы протеста 103
Глава 2. Содержание депортированных контингентов на поселении в послевоенный период (1945-1950-е гг.) 126
2.1. Численность, состав и территориальное размещение депортированных 126
2.2. Осуществление надзора за переселенцами, их правовое положение 141
2.3. Труд спецпоселенцев в экономике края 154
2.4. Условия жизни депортированных 167
Заключение 183
Примечания 187
Список использованных источников и литературы 221
Приложение 236
- Численность и география размещения спецпоселенцев
- Численность, состав и территориальное размещение депортированных
- Осуществление надзора за переселенцами, их правовое положение
Введение к работе
Актуальность темы. История советского периода содержит значительное количество спорных и малоизученных тем, к числу которых можно отнести и ссылку 1930-1950-х гг. В силу идеологической заданности и запретов на исследование это явление советской действительности не могло быть полноценно изучено и оценено историками. Высылка больших людских масс и содержание их на спецпоселении не только в годы Великой Отечественной войны, но и в послевоенное десятилетие порождали много «ненужных» вопросов. Рассмотрение этих проблем началось с конца 1980-х г., когда отечественные ученые получили доступ к некоторым засекреченным ранее архивным материалам.
Последствия политики принудительных переселений остро проявились в СССР во второй половине 1980-х гг. Ставшая достоянием общественности историческая правда о депортации народов способствовала оживлению не только их самосознания, но и националистических и сепаратистских настроений. В совокупности с другими проблемами страны эти настроения ускорили разрушение Союза. Кризис федерализма обозначился на территории России. В этой связи всестороннее изучение истории национальных отношений стало одной из актуальных задач нового российского государства, сохранившего многонациональный характер. Осмысление недавнего исторического прошлого, учет его негативного и позитивного опыта являются непременным условием для создания продуктивной концепции национальной политики1.
В современной России растет интерес к истории и кульуре этносов, населяющих ее территорию. На территории Сибири, в том числе и в Красноярском крае, где до сих пор проживает значительно число представителей бывших депортированных народов и социальных групп, ставших частью местного социума. Выселение и прикрепление к местам ссылки сыграло ключевую роль в их судьбе. В этой связи всестороннее изучение истории спец-
поселения позволит оценить реальные последствия этого явления и для бывших выселенцев и их потомков, и для развития региона в целом.
Историография
Работы по истории депортации и спецпоселения в СССР можно условно разделить на две большие группы - зарубежные и отечественные.
В зарубежных исследованиях темы выделяются два этапа: начальный (середина 1940-х-1980-е гг.) и современный (1990-е-начало 2000-х гг.). Проблемы депортации и спецпоселения впервые были подняты зарубежными авторами еще в середине 1940-х гг. В начале они рассматривались в общем контесте изучения тоталитаризма и политических репрессий, что во многом объяснялось отсутствием доступа к советским архивам. Среди зарубежных исследований того периода можно отметить работы Д. Даллина и Б. Николаевского, Р. Конквеста, Й. Хоффмана, Я. Гросса, в которых тема депортаций раскрывалась на основе воспоминаний очевидцев, материалов периодической печати, документов из зарубежных архивов2. В монографии Л. де Ионга «Пятая колонна в Западной Европе», изданной в США в 1956 г., был впервые поднят вопрос о необоснованности обвинений советских немцев в государственной измене. Исследование касалось всех европейских стран, где третий рейх активно формировал так называемую «пятую колонну». Однако в Советском Союзе, как утверждал автор, в силу удаленности проживания немецкого национального меньшинства и сочувствующего отношения немецкой молодежи к коммунизму, планы германского руководства так и не были реализованы3. Таким образом, по мнению де Ионга, ни до, ни во время оккупации советских территорий местные немцы не являлись «пятой колонной» германского рейха в СССР.
В целом, зарубежные исследования середины 1940-x-l 980-х гг. можно считать начальным этапом в разработке темы «Национальные депортации в СССР». Изыскания продолжились и в последующие годы. После снятия грифа секретности с российских архивов в конце 1980-х гг. и появившейся
возможности использовать хранящиеся там материалы проблематика исследований значительно расширилась. Во многом этому способствовала активизация контактов зарубежных исследовательских центров с российскими учеными и эмиграция некоторой их части за рубеж4.
Изучение сталинских депортаций развернулось на постсоциалистическом пространстве - в Польше, Молдавии, прибалтийских государствах, Украине. Так, в 1994 г. в Польше увидело свет исследование о массовых депортациях в СССР в период второй мировой войны, которое базировалось на материалах архивов Варшавы и Вроцлава и опубликованных российскими учеными документах5. В нем польские историки представили подробную характеристику различных депортационных потоков, уделив особое внимание размещению соотечественников в отдаленных районах СССР (в т.ч. и в Красноярском крае), показали изменение численности, национальный и половозрастной состав выселенных польских граждан применительно к регионам их расселения.
В числе современных работ польских авторов особо следует отметить диссертационное исследование историка В. Масяржа «Поляки в Восточной Сибири (1907-1947 гг.)», которое было представлено к защите на соискание докторской степени в Иркутском государственном университете в 1995 г.6. В нем жизнь поляков в Сибири впервые изучалась на материалах польских и российских центральных и региональных архивохранилищ - Читинской и Иркутской областей, Республики Бурятия, Красноярского края. В указанной работе предмет исследования выходит за рамки сталинских депортаций и спецпоселения поляков, но эти вопросы частично освещены в четвертой главе диссертации - «Поляки в СССР и Восточной Сибири 1924-1947 гг.», где автор обозначил сферы применения труда высланных в Восточную Сибирь поляков, рассмотрел процесс их репатриации на родину в 1945-1949 гг. Таким образом, работа В. Масяржа создала определенный задел для дальней-
шего изучения вопросов депортаций польских граждан и пребывания их на спецпоселении в Восточной Сибири.
В последние годы начался пересмотр прежних оценок деятельности повстанческого движения ОУН и процесса «советизации» в украинской ис-ториографии .Известно, что работы по депортациям 1940-1950-х гг. издаются в Латвии8. В 1990-е гг. в Литве сложилось два центра исследования репрессий - Институт истории Литвы и Центр исследования геноцида и репрессий жителей Литвы9. Однако с их публикациями российское научное сообщество практически не знакомо, поскольку издания не печатаются на русском языке и рассчитаны в основном на прибалтийских и зарубежных (западных) читателей.
Заметный вклад в разработку исследования предвоенных депортаций внес молдавский историк В.И. Пасат. Изучая маршруты принудительных миграций молдавских семей, он представил общую картину проводимых в СССР накануне войны депортаций (1941 г.)10. Отдельного внимания заслуживает источниковая база данного исследования, которая представлена разнообразными документами. Среди них особый интерес вызвали отчеты Красноярского УНКВД, докладывавшего в Москву о трудоустройстве и жи-лищно-бытовых условиях спецпоселенцев.
По мнению российских исследователей, постсоветская историография этих государств во многом субъективна и тенденциозна. Обращение к теме депортаций имеет для нее не только историческое, но и политико-идеологическое значение, поскольку призвано поддержать идею о советской оккупации территорий11.
В целом, в 1990-х-начале 2000-х гг. в зарубежной историографии изучение вопросов этнических депортаций в СССР заметно активизировалось. У исследователей появилась возможность наряду с источниками личного происхождения использовать материалы российских архивов. Но, несмотря на расширение проблематики исследования, Восточная Сибирь в целом и Крас-
ноярский край в частности довольно редко попадают в поле зрения зарубежных ученых.
В отечественной науке изучения истории национальных депортаций началось с конца 1980-х гг. и продолжается до настоящего времени, хотя первые попытки подступа к теме можно обнаружить в предшествующие десятилетия в работах А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» и A.M. Некри-ча «Наказанные народы». Обе вперые увидели свет за рубежом и были опуб-ликованы в России лишь в начале 1990-х гг . A.M. Некрич первым из отечественных авторов стал исследовать причины депортации и сущность режима спецпоселения, определив их как неотъемлемую часть истории советского государства и общества. В дальнейшем развитие указанной темы продолжилось в совместной работе A.M. Некрича и М.Я. Геллера «История России 1917-1995 гг. Утопия у власти»13.
После провозглашения в СССР политики «перестройки» и «гласности» многие события советской истории были подвергнуты критическому анализу и в значительной степени переосмыслены. Началось всестороннее изучение «закрытой» ранее темы национальных депортаций сталинского периода. Первыми о принудительных переселениях народов заговорили журналисты. Их публикации, часто основанные на воспоминаниях самих депортированных, привлекли внимание общественности14. В результате восстановление исторической правды о судьбе депортированных народов стало общественно значимым событием — их насильственное переселение Верховный Совет СССР признал незаконным и осудил как «тяжелое преступление, противоречащее основам международного права»15.
С конца 1980-х гг. проблематика развития национальных отношений в СССР в целом и этнических депортаций в частности начала активно изучаться отечественными учеными. В ходе дисскуссий историки пытались выявить причины деформаций национальных отношений в СССР, проанализировать их последствия16. Большое внимание исследователи уделяли чис-
ленности и направлениям национальных переселенческих потоков, выявлению общего механизма принятия репрессивных решений17.
В 1990-е - начале 2000-х гг. в отечественной историографии появились обобщающие труды Н.Ф. Бугая, В.Н. Земскова, П.М. Поляна по истории депортаций и спецпоселения.
В 1995 г. была издана работа Н.Ф. Бугая «Л. Берия - И. Сталину: «Согласно вашему указанию ...», где ученый попытался выявить причины и условия проведения советских этнических депортаций, определить регионы расселения и численность депортированных контингентов, рассмотреть действия центральной и местной власти по приему и размещению переселенцев18. Тщательное изучение операций по принудительному переселению народов позволило автору оценивать национальную политику советского государства как изначально декларативную, а в депортациях увидеть эффективный метод разрешения межнациональных споров. Сюжеты о жизни депортированных на спецпоселении составляют меньшую часть исследования. Вместе с тем они содержат ценную информацию о материальном положении спецпоселенцев и сферах их занятости в регионах Сибири, в том числе и в Красноярском крае.
Значительный вклад в изучение темы этнических депортаций и спецпоселения внес В.Н. Земсков19. Он первым стал изучать спецпоселение как самостоятельное, обусловленное репрессивной практикой советского государства явление, непосредственно связанное с депортациями, но не тождественное им. Исследователю удалось проследить эволюцию спецпоселенче-ской системы в целом, определить ее количественные и качественные характеристики на разных этапах существования, выявить некоторые социально-демографические последствия, связанные с пребыванием депортированных в местах принудительного поселения. В.Н. Земсков показал, что «спецкон-тингенты» были разделены на разные категории («ссыльнопоселенцы», «спецпоселенцы», «ссыльные» и «высланные»). Условным критерием по-
добного деления, следуя логике исследователя, можно считать комплекс политических, социальных, экономических причин, послуживших основанием для принудительного переселения. В работах В.Н.Земскова основное внимание уделено спецпоселенцам как самой многочисленной категории депортированных. Остальные категории затрагиваются косвенно, в контексте общего со спецпоселенцами насильственного закрепления в местах выселения. Исследование спецпоселенческих групп у автора больше напоминает статистический обзор, и в меньшей степени - попытку сравнительного анализа и потому дает лишь общее представление о спецпоселении в СССР. Тем не менее, информативная насыщенность работ В.Н. Земскова помогла определить место Красноярского края в действовавшей системе спецпоселений и частично характеризовать депортированные в край контингенты.
Научная разработка проблем депортаций и спецпоселения шла одновременно с публикацией источников, которые сопровождались обширными комментариями историков. Н.Ф. Бугаю и В.Н. Земскову удалось продвинуться дальше других в этом направлении. Получив доступ в центральные архивы страны, они стали публиковать материалы закрытых ранее фондов (см. характеристику источников).
К обобщающим трудам последнего пятилетия относится работа П.М. Поляна «Не по своей воле ...», в которой изучается география принудительных миграций в СССР20. Автор выделил признаки принудительных миграций, провел их классификацию (переселения народов определяются им как «тотальные депортации»), обозначил географические особенности расселения депортированных народов, частично оценил последствия депортаций. Изучив направление депортационных потоков, он пришел к выводу, что география вселения контингентов постепенно смещалась на восток страны. В результате, в размещении послевоенных групп переселенцев первостепенную роль стала играть Восточная Сибирь, в особенности Красноярский край и Иркутская область. Однако исследователь особенно не вдается в объясне-
ниє причин подобного сдвига, ограничившись его простой констатацией. В итоге анализ сложившейся карты регионов спецпоселения оказался незавершенным.
Механизм депортации и жизнь на спецпоселении в СССР исследовал В.А. Бердинских. В опубликованной им работе наибольший интерес представляет обширная подборка документов, в которой присутствуют и некоторые материалы по функционированию спецпоселенческой системы на территории Красноярского края21.
В 1990-е гг. вопросы депортаций и спецпоселения среди прочих рассматривались в работах, посвященных деятельности советских карательных органов. Они привлекают интерес с точки зрения оценок деятельности правоохранительных органов в осуществлении ими репрессивной практики. Здесь можно выделить две позиции. Первая - компромиссная. Разделяющие ее авторы, например, А.В. Борисов, А.Н. Дугин, не оправдывая чрезвычайных мер, усматривают в них определенную целесообразность. Вторая сводится к абсолютному отрицанию репрессивных действий советских карательных органов, являющихся «порождением коммунистического режима» в целом (Стецовский Ю.И.) . Фактически подобные оценки стали отражением наиболее распространенных в постсоветском обществе настроений по отношению к репрессиям вообще и к депортациям народов и социальных групп в частности.
В раскрытие сущности депортаций и проблем с ними связанных большую роль сыграли исследования, посвященные репрессиям отдельных народов. В восстановлении исторической правды прежде всего были заинтересованы сами депортированные и их потомки. В 1990-е гг. благодаря усилиям национальных общественных организаций и научного сообщества, появились труды, посвященные принудительным переселениям отдельных этносов и их последствиям.
В последние десятилетия особенно продуктивно изучалась история российских немцев. Этому способствовал рост их общественно-политической активности и процессы общегерманского единства. Российские немцы получили поддержку со стороны правительства ФРГ, в том числе и в области научных исследований. В ноябре 1989 г. в Москве прошла первая всесоюзная конференция «Советские немцы: история и современность», в центре внимания которой стояли вопросы восстановления национальной государственности и реабилитации немцев, их участия в защите отечества в годы войны, депортации и ее последствий23.
В дальнейшем для расширения исследовательской деятельности была создана Общественная академия наук российских немцев (1994 г.) и Международная ассоциация иссследователей истории и культуры российских немцев (1995 г.), при поддержке которых проходили научные конференции, где основная часть докладов и выступлений была посвящена различным аспектам депортации и спецпоселения24. В 1990-е г. были изданы монографии А.А. Германа и В.Г. Чеботаревой по истории автономной республики немцев Поволжья, которые помогли более четко уяснить роль депортации и спецпоселения в судьбе немецкого этноса .
Доступ к архивным документам позволил российским историкам с конца 1980-х гг. активно изучать вопросы депортации польских граждан. Одной из первых к указанной теме обратилась B.C. Парсаданова . Ею были определены этапы и контингента принудительно высланных с территории Западной Украины и Белоруссии в 1939-1941 гг. Отметим, что еще в 1980-х гг., изучая развитие советско-польских отношений в годы войны, она описала деятельность Союза Польских Патриотов по оказанию помощи польскому населению, депортированному в восточные районы СССР27. В 1990-е - начале 2000-х гг. тема предвоенных советских депортации с терри-торий Восточной Польши была развита в работах А.Э. Гурьянова . Он опубликовал списки эшелонов с высланными, показав, таким образом, маршруты
миграций и численность перемещенных лиц (около 320 тыс. чел.). Подсчеты исследователя поставили под сомнение утверждение польских историков о том, что с территории Западной Украины и Белоруссии в восточные районы СССР было депортировано более миллиона человек. Среди публикаций А.Э. Гурьянова наибольший интерес для нас представили работы о жизни поляков на спецпоселении в Сибири . Изучая трудовое использование, условия жизни, настроения депортированных, исследователь внес существенный вклад в изучение истории польской ссылки, но широта поставленных вопросов не позволила раскрыть специфику спецпоселений в сибирских регионах.
Вопросы депортации и спецпоселения калмыков изучались в основном калмыцкими учеными. Они осуществили ряд масштабных исследований по данным вопросам. Одним из первых проблемы депортации калмыцкого народа стал изучать В.Б. Убушаев. Его работы во многом носили публицистический характер, поскольку содержали многочисленные воспоминания бывших спецпереселенцев30. Особый историко-культурный анализ депортации был предпринят в докторской диссертации Э-Б.М. Гучиновой. Рассматривая вынужденное переселение калмыков как глубокую коллективную травму народа, она обратила внимание на специфику выживания людей в непростых условиях сибирской депортации: пережить тяготы спецпоселения им помогало особое буддийское восприятие действительности31. Историко-правовые аспекты депортации и реабилитации калмыков исследуются в кандидатской диссертации К.В. Убушаева .
Трагическая судьба выселенных из родных мест финнов освещена в работе Л.А. Гильди. Воспоминания стали основным источником для автора, что придало изданию своеобразие, позволило показать интересные детали жизни депортированных на спецпоселении в Сибири, но не избавило работу от субъективизма33.
В последнее десятилетие многоплановое изучение сталинской ссылки было предпринято учеными Урала и Сибири, которые получили возможность частично использовать засекреченные ранее документы региональных архивов. В 1990-е гг. в Екатеринбурге, Омске, Томске, Новосибирске, Иркутске сформировались научные сообщества, занимающиеся указанной проблематикой. Например, грантовый проект «Сибирь в репрессивной политике Советского государства 1920-1980 гг.: власть общество, лично» реализуют иркутские ученые. Результаты исследований становились предметом обсуждения на региональных научных конференциях, посвященных истории немецкого и польского этносов в Сибири, которые регулярно проводились в последние годы. В октябре 2004 г. международная научная конференция по истории и культуре немцев в Сибири прошла в Красноярске34.
Значительный вклад в изучение системы спецпоселений внесли новосибирские историки С.А. Красильников, Л.П. Белковец. Сформулированные ими положения о системе спецпоселений позволили рассматривать ее как особое социально-правовое явление, субъекты которого - спецпоселенцы, перемещенные в восточные районы СССР, находились под надзором спецкомендатур и участвовали в хозяйственном освоении и промышленном развитии удаленных от центра территорий35.
Вопросы размещения депортированных в годы войны немецких се-мей изучали Т.В. Чебыкина, И.В. Нам, Т. Шульга . Представленная в их публикациях картина расселения немцев в Западной Сибири свидельствует о дисперсном характере их проживания. Исследователи сходятся во мнении, что местные органы власти, несмотря на приложенные усилия, в условиях войны не смогли организовать удовлетворительный прием переселенцев и обеспечить выплату обещанных при выселении компенсаций.
Уральские и сибирские исследователи также изучают вопросы трудового использования депортированных групп, рассматривая их в контексте общей проблемы массового применения принудительного труда в СССР в
сталинский период . Трудовые мобилизации немцев в рабочие колонны, условия их работы и содержания исследуются Е.П. Туровой, Г.Я. Мала-
мудом, В.М. Кирилловым, А.Б. Сусловым . Они показали, что Урал стал одним из крупнейших регионов сосредоточения мобилизованных немцев (всего 115467 чел.), которые работали на многих промышленных предприятиях и стройках ГУЛАГа НКВД и других наркоматов, а режим их содержания (особенно в 1942-1943 гг.), несмотря на формально свободный статус трудармейцев, не отличался от режима содержания заключенных. Отметим, что впервые комплексное изучение «трудармии» как особых рабочих формирований, сочетавших в себе черты военной организации, подневольного труда и лагерного содержания было предпринято в кандидатской диссертация саратовского историка А.Н. Курочкина (1998 г.)39. В Восточной Сибири трудовое использование и условия содержания мобилизованных немцев в изучались меньше. Эти вопросы рассматривались лишь применительно к Бурят-Монгольской АССР в кандидатской диссертации Л.П. Сагановой40. В ее исследовании определены районы расселения немецкого контингента, отрасли промышленности, где использовался его труд. Автор отметила тот факт, что большую часть прибывших в Бурятию трудармейцев составляли женщины, которым наравне с мужчинами пришлось выполнять тяжелую физическую работу. При этом их жилищные условия и рацион питания не всегда соответствовали даже низким гулаговским нормам. По мнению Л.П. Сагановой, после войны положение мобилизованных стало улучшаться. Но даже после ликвидации рабочих колонн большинство бывших трудармейцев не смогло вернуться к своим семьям, поскольку НКВД закрепил их на прежних местах работы в качестве постоянных кадров.
В публикациях сибирских ученых рассматриваются также вторичные депортации немцев на рыбные промыслы в районы Крайнего Севера, занятость польских спецперселенцев в лесной промышленности41. Отдавая должное исследователям, нельзя не заметить, что поднятые в публикациях
проблемы охватывают в основном годы второй мировой войны и касаются в большей степени Западной Сибири, что не позволяет создать полной картины трудового использования депортированных в Сибирь людей.
Пребывание на спецпоселении депортированных контингентов определялось особым административно-правовым режимом проживания. Его сущность, этапы формирования, влияние на жизнь депортированных немцев исследовали Л.П. Белковец и А.А. Шадт42. Результатом многолетних теоретических и практических изысканий Л.П. Белковец стала оригинальная концепция административно-правового режима спецпоселений. Анализируя его с точки зрения существующих правовых норм и режимов, исследователь не считает спецпоселенческий режим противоправным. Введение правовых ограничений граждан в условиях экстраординарных событий, к коим относится война, по мнению Л.П. Белковец, является досточно распространенной в мире практикой. Ее позиция в научном сообществе была воспринята неоднозначно. Выступивший с критических позиций С.Н. Красильников справедливо отметил, что подобные утверждения Л.П. Белковец означают пересмотр существующих ныне оценок практики тоталитарного режима в СССР. Российское законодательство в соответствии с общепринятыми нормами международного права четко квалифицировало политику депортаций и спецпоселения в СССР как противоправное деяние43.
Отметим, что в настоящее время разработка правовых вопросов ведется преимущественно в отношении депортированных немцев, статус которых не был полностью идентичен правовому положению других спецконтинген-тов, находившихся в местах выселения под надзором НКВД - МВД (например, ссыльнопоселенцы, административно высланные).
Социально-демографические аспекты жизни депортированных на спецпоселении относятся к наименее изученным вопросам темы. Интерес к ним обозначился лишь в последнее пятилетие. К числу таких немногочисленных, и в связи с этим весьма ценных работ, посвященных демографиче-
ским последствиям этнической ссылки в сибирском регионе, можно отнести исследования Л.Н. Славиной и Л.И. Обердерфер44. Изучая демографические изменения немецкого этноса, произошедшие в результате депортации и жизни на спецпоселении, Л.Н. Славина обратилась к материалам Всесоюзных переписей населения и фондам архивов Красноярского края. Ее исследования показывают, что под воздействием принудительных миграций и прикрепления в местах поселения, демографическая структура немцев радикально перестроилась - этнос существенно «помолодел», трудовые мобилизации значительно сократили представительство средней возрастной группы, а число женщин существенно превысило количество мужчин. Как отмечает автор, демографические потери у немцев от депортации оказались значительно большими, чем у русских и других народов от войны.
В последнее десятилетие были предприняты попытки изучения отдельных социально-демографических групп спецпоселенцев. В исследованиях В.П. Бруля, И.В. Черказьяновой, СВ. Леончика рассматривается положение на спецпоселении женщин и детей. При всей важности данных публикаций их можно оценить лишь как подступы к более детальному и всестороннему исследованию проблемы .
В целом изучение истории депортаций и спецпоселения в Сибири за последние годы значительно продвинулось, о чем свидетельствуют указанные научные публикации и появление диссертационных исследований по обозначенным проблемам. К числу последних можно отнести кандидатские диссертации А.А. Шадта, Е.В. Конева, В.Ю. Башкуева, Л.П. Сагановой, Т.В. Гуршоевой. Работы указанных авторов имеют региональную специфику, касаются отдельного этноса и не отражают общей истории спецпоселенчества в целом. Вместе с тем следует особо отметить диссертационное исследование А.А. Шадта, где спецпоселение российских немцев рассматривается в единстве с процесом их депортации, выявляются причины и этапы принудительного переселения, определяется специфика спецпоселения как опреде-
ленного административного-правового режима, в регулировании которого ведущая роль принадлежала НКВД - МВД СССР46. Большое внимание автор уделяет анализу организационных мероприятий центральных и местных властей по приему, хозяйственному и трудовому обустройству немцев. Данная работа является первым опытом обобщения истории спецпоселения немцев в Сибири. Территориально исследование охватывает Омскую, Новосибирскую, Томскую, Кемеровскую области, Алтайский и Красноярский края. Однако большая часть работы выполнена на материалах западносибирских архивов и содержит лишь отдельные сюжеты, касающиеся Красноярского края.
В диссертации Е.В. Конева «Немцы в Западной Сибири в 1940-1990-е гг.» исследуется положение немецкой национальной группы во второй половине XX века, большую часть которой составляли депортированные и репатриированные47. В работе показана динамика численности немцев, даны их демографические характеристики, анализируются сферы занятости, изменения правового статуса, деятельность религиозных организаций.
Оригинальное исследование депортированных народов в Сибири предпринял В.И. Бруль48. В его публикациях представлен обзор депортаци-онных потоков, выделены их этапы. Исследователь стремился определить общие черты в жилищно-бытовом обустройстве и трудовом использовании ссыльных народов, охарактеризовать их общественные настроения. Однако широта поставленных проблем не позволила автору осветить их в полной мере. В Красноярском крае обзор ссыльных потоков был впервые произведен в рамках общества «Мемориал» B.C. Биргером49. В публикации нашли отражение в основном фактические данные, выявленные в ходе многолетней работы общества по сбору воспоминаний граждан, репрессированных в советский период. Несмотря на отрывочность и фрагментарность сведений, автору все же удалось создать представление о масштабах ссылки в 1940-1950-х гг. в Красноярском крае. Принудительные миграции депортированных народов в Хакасию в числе прочих проявлений репрессивной политики
советского государства в 1939-1953 гг. рассматриваются в кандидатской диссертации М.Г. Степанова50.
Подводя некоторые итоги изучения проблем депортации и спецпоселения, следует отметить большую работу отечественных историков, проделанную за последние пятнадцать лет. Главным результатом их деятельности стало издание первых обобщающих работ по указанной проблематике, выявление и опубликование большого массива «закрытых» ранее архивных документов и материалов. Многое для изучения темы депортаций и спецпоселения было сделано за последние годы в сибирском регионе. Сибирские ученые в основном разработали методологию исследования, достаточно хорошо изучили отдельные аспекты жизни немецкого этноса в условиях спецпоселения Западной Сибири - вопросы размещения и приема переселенцев, мобилизации их в трудармию в годы войны, формирования и изменения правового статуса. Частично исследовали социальные и демографические последствия ссылки этноса в Сибирь. Современное состояние проблемы показывает, что применительно к Восточной Сибири, составной частью которой является Красноярский край, вопросы советской ссылки освещены в меньшей степени и требуют дальнейшего изучения. По-прежнему малоизученной остается «сибирская» история спецпоселения финнов, поляков, латышей, литовцев и других выселенных народов и социальных групп, - она освещается фрагментарно, в виде отдельных исследовательских сюжетов. До сих пор не создано обобщающей работы по истории спецпореления в Сибири, не проведено такого исследования и на региональном уровне, в Красноярском крае в частности.
Цель работы
Исходя из актуальности темы и недостаточной степени ее изученности, целью данного исследования избрано изучение истории спецпоселенческих групп, находившихся в условиях принудительного поселения на территории Красноярского края.
Для достижения цели исследования потребовалось решить задачи:
Определить географию размещения спецпоселенцев на территории Красноярского края, выявить специфику их расселения.
Определить общее и особенное в правовом положении различных спецпоселенческих групп.
Изучить условия жизни спецпоселенцев и процесс их адаптации в местах ссылки.
4. Определить масштабы и сферы трудового использования контин-
гентов в отраслях экономики края. Показать роль спецпереселенцев в разви
тии народного хозяйства Красноярского края.
Объектом исследования в работе являются группы спецпоселенцев, высланных в Красноярский край в 1940-x-l 950-х гг. и находившихся в нем на принудительном поселении в условиях особого режима содержания.
Выбранный для изучения объект исследования «спецпоселенцы» носит сложносоставной характер. Сам термин возник в недрах НКВД в конце 1940-х гг., когда система спецпоселений была окончательно сформирована. Спецпоселенцами сначала называли контингенты, выселенные на сроки и без указания сроков - «оуновцев», «власовцев», членов семей главарей и активных бандитов из Литовской ССР, «указников». Остальные, репрессированные в основном по этническому признаку, являлись «выселенцами». Впоследствии спецпоселенцами стали называть всех принудительно перемещенных и удерживаемых на спецпоселении граждан. (Более подробно о существовавших до этого обозначениях спецконтингентов см. п. 1. 3).
Современные исследователи используют сложившуюся терминологию. Они сохранили ее суть - «люди были насильственно выселены, находились в местах ссылки под надзором и не могли их покинуть»51.
Итак, под спецпоселенцами в данном исследовании понимаются депортированные в Красноярский край и находившиеся в условиях особого принудительного режима проживания контингенты поляков, немцев, фин-
нов, греков, калмыков, «оуновцев», «власовцев», а также лиц, депортированных из Прибалтики в 1940-1941 и 1945-1949 гг., высланных из Литвы в 1951 г. «кулаков», «указников». В целом спецпоселенческое представительство в крае в 1940-1950 гг. было более обширным. Однако перечисленные группы спецпоселенцев являлись наиболее массовыми и составили костяк спецссылки.
Изучение различных спецпоселенческих групп невозможно без рассмотрения системы спецпоселений в целом. Именно спецпоселение, как разновидность политики государственного принуждения, определяло «осо-бость» положения депортированных контингентов в советском обществе.
Предметом исследования являются основные элементы существовавшей в Красноярском крае спецпоселенческой системы, рассматриваемые во всей сложности их проявления применительно к различным спецконтин-гентам и определявшие функционирование системы в целом. К подобным элементам, на наш взгляд, можно отнести: географию расселения и количество размещенных контингентов, формирование системы надзора за ними, складывание правового статуса, трудовое использование депортированных и условия их жизни. Рассматривая предмет исследования, мы учитывали динамику развития спецпоселенческой системы, связанную с процессами ее формирования и разложения. Эти процессы оказали большое влияние на изменение жизни спецпоселенцев в районах выселения.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1940 до конца 1950-х гг. Они определяются временем существования спецпоселенческой системы на территории Красноярского края, обеспечивавшей надзорный режим за представителями депортированных групп. Нижная граница исследования выделяется в связи с тем, что в 1940 г. на спецпоселение были направлены первые национальные спецконтингенты - польские осадники и беженцы, что стало началом истории советской этнической ссылки в Красноярском крае. Определение верхней границы обусловлено тем, что в конце
1950-х гг. производился активный демонтаж спецпоселенческой системы, итогом которого стало резкое сокращение спецконтингентов и официальное упразднение соответствующего отдела в УМВД.
Рассматривая историю различных спецпоселенческих групп, мы можем условно выделить три этапа, связанные с формированием и развитием системы спецпоселений: 1) 1940-1945 гг.; 2) 1945-1953 гг.;3) 1 953-конец 1950-х гг. Периодизация составлена с учетом эволюции системы на центральном и региональном уровнях.
Первый этап охватывает предвоенные и военные годы. В диссертационном исследовании ему уделено особое внимание, поскольку тогда формировались основные элементы спецпоселенческой системы, а в Красноярский край были депортированы крупные национальные спецконтингенты. Законодательное оформление система и ее субъекты получили в начале 1945 г.
Окончание войны вызвало новую волну принудительных переселений. В этой связи 1945 г. можно принять за начало нового этапа в существовании спецпоселенческой системы, продолжавшегося до смерти «отца народов». Важным содержанием этапа стало политико-правовое совершенствование и укрепление режима спецпоселений, достигшее своего апогея в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. После 1953 г. массовые депортации прекратились, а режим спецпоселений начал ослабевать.
В 1954-1956 гг. советским руководством был принят ряд законодательных актов по частичной реабилитации народов и ликвидации режима спецпоселений. Таким образом, середину 1950-х гг. можно считать началом последнего этапа существования спецпоселенческой системы, связанного с ее демонтажом. В отличие от других регионов ссылки система спецпоселений в Красноярском крае, угасая, просуществовала до конца 1950-х гг. Жизнь системы продлевали все еще остававшиеся на спецпоселении контингента из западных советских республик. Их освобождение растянулось до начала 1960-х гг.
Территориальные рамки исследования охватывают Красноярский край в границах до 1991 г., включая Таймырский и Эвенкийский автономные округа, Хакасскую автономную область. В указанный период Красноярский край стал местом спецпоселения для большого количества депортированных групп, что позволило произвести комплекное изучение объекта исследования в рамках одного региона.
Методологию исследования составили теоретические положения о развитии советского государства и общества в сталинский период, разработанные современными учеными - обществоведами.
Рассматривая депортации и спецпоселения как разновидность репрессивной политики сталинизма, автор учитывал многомерность обусловивших ее причин. К важнейшим из них, по мнению исследователей, относится форсированное проведение социалистической модернизации. В сталинских пла-
нах социально-экономических преобразований страны Сибири как развивающемуся промышленно-сырьевому гиганту отводилась особая роль. Ликвидировать дефицит рабочих рук в регионе должены были «спецконтинген-ты», значительную часть которых составляли спецпоселенцы.
Массовые репрессии стали одним из источников маргинализации нового советского общества. Используя идеи отечественного социолога Е.Н. Старикова52, считающего, что тоталитарное государство само «творит» социальную структуру общества, можно говорить, что процесс маргинализации в СССР был целенаправленным. Изучая его сущность, новосибирский историк С.А. Красильников доказал, что «маргинализация стала частью социальной политики сталинского режима»53. Результатом перманентной маргинализации стало разрушение старой (дореволюционной) структуры общества и создание новой, советской иерархической системы, в которой спецпоселенцы занимали определенное их социальным и правовым статусом место.
Вырванные из прежней социокультурной среды и направленные на спецпоселение контингента представляли собой одну из разновидностей со-
ветской маргинальности. Такой подход, успешно апробированный новосибирскими учеными при изучении спецпереселенцев - «кулаков» и других маргинальных групп послереволюционного российского общества54, использовался в данном исследовании в отношении депортированных социальных групп и этносов. Анализ фактов и документов показывает, что само принудительное переселение и последовавшая за ним утрата спецпоселенцами прежнего социального статуса, полуголодное существование депортированных в местах ссылки, длительная неопределенность их правового положения, профессиональная дискриминация были звеньями единого процесса маргинализации. Центральные и местные органы власти регулировали и поддерживали этот процесс, с одной стороны, ужесточая режим, с другой -проявляя заинтересованность в поддержании существования спецпоселенцев в местах ссылки.
Мы считаем, что изучение депортированных групп как субъектов процесса маргинализации необходимо не только для более полного исследования спецпоселенческой системы (в том числе ее роли в этом процессе), но и для уточнения истории советского общества в целом.
Рассматривая и оценивая политику принудительных переселений, мы исходили из принципа приоритета общечеловеческих ценностей и правовых норм в жизни современного общества. Соответственно, при изучении депортаций и спецпоселений важно учитывать не только их экономическую и политическую целесообразность с точки зрения государства, но и последствия подобной репрессивной политики для самих спецпоселенцев.
При работе над диссертационным исследованием автором были использованы основополагающие исторические принципы. Важнейшим стал принцип историзма. Его применение позволило рассмотреть политику принудительных переселений во взаимосвязи с конкретно-историческими условиями развития страны в 1940-1950-х гг. и изменениями международной ситуции. Используя принцип системности, мы изучали политику принуди-
тельного переселения различных социальных и этнических групп как проявление общей политики массовых репрессий, присущих тоталитарному режиму.
Обозначенные принципы и теоретические подходы определили выбор методов исторического исследования. Основным среди них является проблемно-хронологический, позволивший определить основные этапы создания и функционирования спецпоселенческой системы на территории Красноярского края, проследить происходящие в ней качественные и количественные изменения. При помощи сравнительно-исторического метода была показана специфика Красноярского края в размещении и применении труда спецпоселенцев. Применение структурно-типологического метода позволило определить общее и особенное в положении различных депортированных групп, содержащихся на спецпоселении. При написании диссертационного исследования автор также использовала общенаучные методы анализа, синтеза, аналогии, статистической обработки данных. Применение различных методов исследования сделало возможным всестороннее изучение истории спецпоселенческих групп, находившихся в спецссылке на территории Красноярского края.
Источники
В работе были использованы разные виды источников - опубликованные и хранящиеся в архивах. Это законодательные и директивные акты, делопроизводственная документация, статистические данные, справочники, материалы периодической печати, источники личного происхождения.
Среди источников законодательного характера важно отметить сборники законодательных и нормативных актов Верховного Совета РФ и Генеральной прокуратуры РФ о репрессиях55. В них помещены законодательные акты, правительственные постановления, ведомственные указания, служившие основанием для проведения репрессий, в том числе и этнических депортаций, и регламентировавшие жизнь депортированных на спецпоселении.
Указанные материалы помогли определить основные вехи развития спецпо-селенческой системы. Сборники также содержат документы по реабилитации и восстановлению прав репрессированных граждан.
Ценным источником для нас стали изданные в последнее пятнадцатилетие сборники документов и материалов, в которых впервые была опубликована отложившаяся в архивах информация о проведении принудительных переселений и функционировании спецпоселенческой системы в СССР. В числе первых такие сборники выпустили ученые института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. Основу изданного ими двухтомника «Депортации народов СССР (1930-1950-е гг.) составили рассекреченные в начале 1990-х гг. документы ГАРФ, большая часть из которых -материалы распорядительного, справочно-статистического характера56. Обращение к ним позволило привлечь дополнительную статистику о спецкон-тингентах, размещенных на спецпоселение в Красноярский край.
Сборники Н.Ф. Бугая «И. Сталин - Л. Берия: их нужно депортировать», «Мобилизовать немцев в рабочие колонны ... И. Сталин», «Депортации народов Крыма: документы, факты, комментарии» содержат документы ГАРФ, РЦХИДНИ, ЦХСД, преимущественно директивного и распорядительного характера . Постановления, распоряжения, статистические данные позволяют определить общие направления переселенческих потоков, динамику численности и регионы размещения депортированных. В изданиях присутствуют материалы об осуществлении надзора за спецконтингентами и сведения о настроениях среди спецпоселенцев. Опубликованные исследователем документы содержат ценные сведения о трудовых мобилизациях спецпереселенцев, проведенных в местах их вселения (в т.ч. и в Красноярском крае) в годы войны. Постановления ГКО, приказы и распоряжения НКВД, инструкции по режиму содержания и использованию трудармейцев, составленные в недрах различных наркоматов и ГУЛАГа, позволили представить технологическую цепочку принятия решений об эксплуатации кон-
тингента. Уделяя основное внимание проведению депортаций и трудовых мобилизаций национальных контингентов, Н.Ф. Бугай в меньшей степени отразил в своих документальных публикациях жизнь депортированных на
спецпоселении . Очевидно, что восполнить существующие пробелы могут региональные исследования по данной проблематике.
Материалы по истории депортаций с начала 1990-х гг. публиковал и В.Н. Земсков, но в большей мере эти публикации касались вопросов функционирования системы спецпоселений и ГУЛАГа59. Несмотря на критику в адрес В.Н. Земскова за чрезмерное доверие к официальной статистике ОСП НКВД — МВД СССР , значение его исследовательской деятельности велико. Опираясь на документы Секретариата НКВД, ГУЛАГа, Отдела спецпоселений НКВД - МВД СССР, В.Н. Земсков первым представил динамику численности спецпоселенцев в СССР, показал их профессиональный и возрастной состав. Эти публикации безусловно способствовали дальнейшему исследованию спецпоселенческой системы на общероссийском и региональном уровнях. Выявленные В.Н. Земсковым материалы содержат данные по Сибири, что увеличивает для нас их информативную ценность. Но они приведены в общем контексте и не отражают в полной мере специфики региона. Выявление и публикация документов стала одним из направлений деятельности немцев. В 1993 г. была издана состаленная В.А. Ауманом и В.Г. Чеботаревой «История российских немцев в документах (1763-1992 гг.)» '. Материалы сборника отразили основные вехи жизни немецкого этноса в России. Для данного исследования наиболее интересной оказалась подборка документов по истории репрессий, включившая Указы Президиума Верховного Совета, Постановления ГКО, приказы наркома внутренних дел. В совокупности они создали представление о механизме проведения депортаций немецкого населения, формировании системы надзора за немцами в местах выселения, организации принудительного труда депортированных.
Сборник А. Айсфельда и В. Хердта «Deportation, Sondersiedlung, Arbeitsarmee» представляет интерес с точки зрения систематизации уже опубликованных документов и материалов, отразивших репрессивную практику советского государства в отношении немецкого этноса и других «нака-занных народов» . Ценность данного издания увеличивают многочисленные статистические данные о региональном размещении спецконтингентов в СССР.
Документальные сборники по истории депортации и спецпоселения была изданы в 1990-начале 2000-х гг. учеными Калмыкии в рамках серии «Книги памяти ссылки калмыцкого народа». Они содержат директивы и распоряжения государственных органов разного уровня, касающиесяся направления и содержания калмыков на спецпоселении, личные свидетельства спецпереселенцев, пофамильные списки погибших в период ссылки земляков63. Особо ценным для нас стал сборник воспоминаний бывших спецпереселенцев, содержащий свидетельства и интересные факты из жизни ссыльных семей в Красноярском крае64.
Работа по выявлению законодательной базы проведения массовых депортаций велась и в прибалтийских государствах. К сожалению, в связи с утратой прежних научных и культурных связей с этими государствами мы можем лишь частично оценить ее масштабы и значение65. Так, Департамент информатики и связи МВД Литовской Республики опубликовал алфавитные списки ссыльных литовцев66. Небольшая часть издания (вводная) содержит документы на русском языке - Постановления Совета Министров ЛССР о проведении депортаций, справки МГБ СССР и МГБ ЛССР о ходе проведения операций по переселению, заключения литовских органов МГБ о выселении кулацких семей на спецпоселение. Представленные документы позволили нам оценить численность, социальный и половозрастной состав некоторых потоков депортированных. К сожалению, опубликованные материалы не содержат весьма ценной информации о жизни на спецпоселении литов-
ских семей, и потому не могут создать полной картины репрессивной политики. Большая работа по подготовке и публикации документов была проделана историками и архивистами Латвии. За годы независимости было издано несколько сборников документов, где в числе прочих проблем освещаются вопросы депортации латышей в 1940-1953 гг. Большинство сборников вышло в свет на латышском языке, они практически не доступны российским исследователям67.
Важную информацию по истории спецпоселения содержат документальные сборники, изданные сибирскими учеными. Так, используя архивные материалы сборника «Из истории земли Томской 1940 - 1956 гг. Невольные сибиряки», мы уяснили общие черты функционирования системы спецпоселений в Сибири. В нем представлены материалы обо всех группах депортированных, что увеличивает его информативную ценность и позволяет автору, прибегая к методу аналогии, использовать некоторые сведения в своем диссертационном исследовании68.
Существенную помощь в подборе источников оказал пятый том семитомного издания документов «История сталинского ГУЛАГа», посвященный спецпереселенцам69. В нем нашли отражение важнейшие директивы и инструкции ОГПУ, НКВД, МВД СССР и ГУЛАГа, регламентирующие условия содержания различных категорий спецперселенцев, отчеты и материалы проверок из мест расселения контингентов (в том числе сибирских регионов), ведомственная статистика, отражающая численность и состав депортированных.
Ценные сведения о структуре и реорганизациях отдела спецпоселений в системе НКВД - МВД СССР содержатся в справочных изданиях, посвященных функционированию аппарата органов внутренних дел, подготовленных сотрудниками ГАРФа, «Мемориала» и объединенной редакции МВД РФ .
В значительной степени справочный характер носит использованный нами Научно-информационный бюллетень, который, начиная с 1995 г., еже-
квартально издавала Общественная академия наук российских немцев. Опубликованная в нем информация о проводимых конференциях и семинарах, защитах докторских и кандидатских диссертаций, новой литературе позволила сформировать представление об активной деятельности немецкого
научного сообщества . По инициативе академии ведется работа по созданию трехтомной энциклопедии «Немцы России». В первом томе издания (1999 г.) особый интерес для данного исследования представляет раздел «Восточная Сибирь», где среди прочей информации присутствуют данные по депортации и спецпоселению немцев, частично характеризующие положение выселенного этноса в Красноярском крае72.
В целом, в последние пятнадцать лет проведена большая работа по извлечению и опубликованию архивных документов. Использование указван-ных изданий помогло увидеть общие черты в государственной политике репрессий: масштабы и методы проведения депортаций, механизм функционирования системы спецпоселения в СССР, правовые ограничения спецкон-тингентов. Документальные публикации отразили и региональную специфику системы. Вместе с тем, Восточная Сибирь, и Красноярский край в частности, несмотря на многочисленность спецссылки, представлен в документальных изданиях слабее других регионов, а сведения о ссыльных контингентах носят обобщенный характер. Все это позволяет говорить о необходимости расширения круга источников, которые позволили бы более четко уяснить положение различных групп спецпоселенцев, депортированных в Красноярский край.
Имеющиеся в источниковой базе пробелы делают необходимым продолжение архивного поиска. Основной массив использованного в работе документального материала принадлежит к неопубликованной делопроизводственной и нормативной документации. Большая ее часть была извлечена из фондов центральных и местных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива Красноярского края
(ГАКК), Центра хранения и изучения документов новейшей истории (ЦХИДНИ), районных архивов, Отдела специальных фондов и реабилитации Информационного центра ГУВД Красноярского края (ОСФиР ИЦ ГУВД КК), текущего отдела красноярского крайвоенкомата.
В фондах Государственного архива Российской Федерации содержится различная нормативная документация, характеризующая реализацию политики принудительных переселений. Прежде всего, это материалы законодательного характера («Распоряжения СНК СССР» ф.р. - 5446, «Указы Президиума Верховного Совета СССР» - ф.р. 7523), отражающие деятельность высших органов государственной власти по проведению в жизнь политики депортаций. Определенная их часть уже представлена в научных публикациях. Наибольшую ценность для исследования составила директивная документация фонда Отдела Спецпоселений НКВД - МВД СССР (ф.р. 9479) -главного надзирающего за спецпоселенцами органа. В материалах фонда отложилась распорядительная документация НКВД - МВД, отчеты, сводки, справки о деятельности их региональных подразделений, текущая статистика о численности и дислокации спецконтингентов, а также материалы массового переучета спецпоселенцев в 1949-1953 гг. Привлеченные документы существенно дополнили представление об организации жизнедеятельности и положении депортированных людей, поскольку часть аналогичных материалов в местных ведомственных архивах утрачена.
Исходя из специфики работы, основное внимание при изучении источников было уделено местным архивам.
Фонд Исполкома Красноярского краевого Совета народных депутатов (Ф.Р.-1386, ГАКК) является важнейшим по своей информационной значимости. Содержащиеся здесь решения, постановления, распоряжения являются основными нормативными актами, принятыми краевыми руководителями в отношении хозяйственно-бытового обустройства спецпоселенцев. Материалы информативного характера (справки, докладные, отчеты) позво-
лили выявить роль крайисполкома как связующего звена в деятельности властных структур, отвечавших за обеспечение жизнедеятельности депортированных. На основании стекающейся из разных ведомств отчетности (райисполкомы, ОСП УМВД, данные руководителей промышленных предприятий и т.д.) крайисполком осуществлял свои текущие распорядительные функции.
Важным источником для данного исследования стали материалы фонда Отдела переселения и оргнабора рабочих исполкома крайсовета (Ф.Р.-2137). Здесь сохранились посемейные списки переселенцев, в которых содержится информация о половозрастном и профессиональном составе, районах выселения немцев Поволжья, поскольку на переселенческий отдел первоначально были возложены функции учета прибывших. В 1944 г. отдел занимался организацией отправки на родину польских граждан, что нашло от-ражание в его делопроизводственной документации.
В ходе работы над диссертацией были изучены документы фондов КрайОНО (Ф.Р. - 1383) и Крайздрава (Ф.Р. - 1384). В материалах указанных ведомств мы обнаружили сведения об организации работы среди спецпоселенцев. В документах четко прослеживается, как руководители краевых отделов образования и здравоохранения стремились снять с себя ответственность за бедственное положение спецпоселенцев. Они всячески подчеркивали усилия своих сотрудников, обслуживающих спецконтингенты. Отчеты с мест не всегда подтверждали оценки руководителей и позволили определить реальные возможности депортированных в получении медицинских и образовательных услуг в местах расселения.
В нескольких фондах государственного архива Красноярского края отложилась информация о трудовом использовании контингентов. Соответствующие документы были найдены в материалах Таймырского межрайонного союза рыболовецких колхозных хозяйств (Ф.Р.-1444), Красноярского межрайонного союза рыболовецких колхозных хозяйств (Ф.Р.-1445), Государст-
венного союзного лесопромышленного треста «Красдрев» (Ф.Р.-1856), треста «Енисейзолото» (Ф.Р. - 244), Красноярского ДОКа (Ф.Р.- 2148) и др. Среди обнаруженной документации - приказы и инструкции центральных наркоматов по организации трудового использования депортированных контин-гентов, отчеты и докладные записки местных предприятий и трестов о размещении и результатах деятельности прикрепленных работников. Несмотря на отрывочность и фрагментарность выявленных сведений, в совокупности они позволяют сформировать представление о сферах применения принудительного труда, проблемах трудовой адаптации, отношении руководства к спецпоселенцам. Наиболее информативными в этом отношении являются фонды Таймырского и Красноярского межрайонных союзов рыболовецких колхозных хозяйств, где отложились производственная документация и данные о профессиональном и половозрастном составе раболовецких артелей, созданных из числа спецпоселенцев.
Реализация решений краевых руководителей входила в компетенцию местных (районных, городских) органов власти, которые вносили в спускавшиеся «сверху» распоряжения свои коррективы в зависимости от сложившейся на месте ситуации. «Обратная связь» с мест поступала краевому руководству в виде отчетов и докладных, которые не содержали «всей правды» о положении спецконтингентов, но в основном были близки к действительности. Эти документы, равно как и сведения, выявленные в районных архивах (Каратузском, Курагинском, Минусинском), стали важным источником, позволяющим оценить положение спецпоселенцев в местах их расселения.
В работе использованы хранящиеся в архивах статистические материалы, представленные в основном данными Всесоюзных переписей населения 1939 и 1959 гг. Они дают возможность оценить половозрастную структуру, уровень образования, степень владения родным языком, брачность бывших спецпоселенцев.
Материалы бывшего партийного архива (ЦХИДНИ) стали важнейшим источником для исследования. Вопросы размещения и трудового использования контингента обсуждались на заседаниях бюро Красноярского крайкома КПСС. Анализ документов свидетельствует, что партийный контроль имел всепроникающий характер и распространялся не только на самих спецпоселенцев, но и на опекающие их организации. Источником информации для крайкома были районные отделы и уполномоченные райкомов. Их сведения в виде отчетов, докладных, справок содержат подробные характери-стки положения и политических настроений депортированных в местах вселения. Обработанная в секторах крайкома информация в дальнейшем становилась основанием для принятия соответствующих решений, вынесения руководителям поощрений и взысканий.
Особое место среди источников занимают документы Отдела специальных фондов Информационного центра УВД Красноярского края. Это директивы и приказы краевого НКВД - МВД, регламентировавшие деятельность Отдела спецпоселений. В них отражена специфика работы спецпосе-ленческого ведомства, проблемы его функционирования, этапы развития.
Богатый материал об отношениях надзираемых и надзирателей сосредоточен в личных делах спецпоселенцев, материалы которых также были использованы в данной работе. В конце 1940-х гг. на каждого взрослого поселенца в спецкомендатуре заводили личное дело. В нем фиксировались основные данные спецпоселенца (пол, возраст, образование, семейное положение и т.д.), отметки о прохождении ежемесячного контроля в комендатуре и важнейшие изменения в его жизни. Материалы личных дел позволили в некоторой степени оценить влияние спецпоселенческой системы на судьбы переселенцев.
В годы войны депортированные спецконтингенты неоднократно подвергались трудовым мобилизациям, проводимым под видом призыва в ряды Красной Армии через систему местных военкоматов. Благодаря помощи
крайвоенкомата, нам удалось получить из некоторых районных военкоматов сведения о мобилизациях. Собранная информация позволила выявить возрастной и национальный состав мобилизованных спецпоселенцев.
Изучение хранящихся в местных архивах документов оставляет впечатление выборочное представленных в них сведений, отсутствия некоторых связующих события документов, что затруднило работу. Несмотря на указ президента РФ, многие материалы из архива УМВД, касающиеся спецпоселенцев, по-прежнему остаются практически недоступными для ученых. Это лишний раз подтверждает, что процесс осмысления прошлого в российском обществе еще далек от своего завершения.
Массив выявленных неопубликованных источников в целом составил документальную основу для проведения комплексного, всестороннего исследования истории различных спецпоселенчеких групп, находившихся в условиях принудительного поселения на территории Красноярского края.
В диссертационном исследовании также были использованы материалы периодической печати. Художественно-публицистические очерки, воспоминания бывших спецпоселенцев дали фактические сведения о жизни депортированных семей в Красноярском крае73.
Среди привлеченных источников особую группу составляют материалы личного происхождения - воспоминания, мемуарная литература, интервью, сведения о жизни переселенцев, собранные национально-культурными обществами Красноярска. Воспоминания спецпоселенцев являются специфическим источником, эмоциональным по характеру изложения и субъективным по отношению к происходившим событиям. Вместе с тем, изучение избранной темы невозможно без учета мнений бывших спецпоселенцев. Большая часть воспоминаний о жизни на спецпоселении в Красноярском крае принадлежит представителям немецкого и калмыцкого народов, чьи свидетельства с определенной долей критики были использованы в данном исследовании74.
Размышления о трагическом прошлом и свидетельства настоящей жизни переселенцев нашли отражение в мемуарной литературе (воспомина-
ния А. Вормсбехера, В. Фукса, Т. Ряннеля и др.) . В целом, воспоминания бывших спецпоселенцев позволяют увидеть причины, ход и результаты политики депортаций с точки зрения ее непосредственных жертв.
Важную информацию о жизни на спецпоселении удалось получить в ходе встреч и бесед с бывшими спецпереселенцами - жителями Красноярского края и Республики Калмыкия. Собранные сведения позволили уточнить представление о сроках и методах проведения депортаций, организации приема и условиях размещении семей в местах ссылки, работе в трудармии, в колхозах и на предприятиях Красноярского края, о правовой дискриминации спецпоселенцев, взаимотношениях с местными жителями. Воспоминания последних также были использованы автором для составления более точной картины исследуемых событий.
В итоге, использование достаточно широкого круга источников позволило провести изучение истории различных спецпоселенческих групп, размещенных на территории Красноярского края. Разнообразие собранных документов способствовало критическому осмыслению материала, его научной интепретации в соответствии с целями и задачами исследования.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые рассмотрено формирование и действие основных элементов спецпоселенческой системы применительно к различным группам депортированных контингентов. Это позволило обнаружить дифференцированность государственной политики в отношении спецпоселенческих групп, выявить проявления такого подхода.
Впервые показана динамика численности спецпоселенцев в Красноярском крае в 1940-Х-1950-х гг., особенности их размещения. Впервые исследуются сферы применения труда «спецконтингентов» в крае, в частности рыбные промыслы в районах Крайнего Севера. Работа дополняет сущест-
вующую источниковую базу в исследовании проблем депортации и спецпоселения в сибирском регионе, поскольку жизнедеятельность спецпереселенцев рассмотрена на основе документов, многие из которых были выявлены в краевых архивах и впервые введенны в научный оборот.
Практическая значимость исследования
Обобщения и фактический материал работы конкретизируют и дополняют современные исследования по истории сталинских репрессий, использованию принудительного труда в процессе колонизации восточных районов страны, формированию советской политической системы. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке учебных курсов по краеведению, спецкурсов и спецсеминаров, написании научных работ и учебно-методических пособий по истории Сибири и Красноярского края, а также в общественно-просветительской деятельности национально-культурных центров.
Апробация работы
Некоторые положения работы были изложены в выступлениях автора на «круглом столе» по проблемам депортации калмыцкого народа (июнь 2002 г.), на Красноярской краевой научной конференции «Люди и судьбы. XX век. (октябрь 2003 г.), международной научной конференции «Немцы в Сибири: история, язык, культура» (октябрь 2004) и др. По проблемам, изложенным в диссертации, опубликовано 11 статей общим объемом 3,5 п.л.
Численность и география размещения спецпоселенцев
Принудительные переселения накануне и в годы войны были четко спланированы и быстро проведены, несмотря на все трудности времени. Политическое решение о депортации принималось заранее, до проведения самой операции по переселению, что позволяло СНК, НКВД и отраслевым наркоматам определить районы размещения и количество будущего спецконтингента. План организационных мероприятий доводился до сведения руководителей краев и областей, которые, в свою очередь, должны были организовать работу районных органов власти по его выполнению. Подобная деятельность была развернута и в Красноярском крае, который в 1940-1950-х гг. регулярно пополнялся новыми спецконтингентами.
Для организации приема и размещения депортированных на краевом и районном уровнях создавались специальные «тройки» из руководителей НКВД, ВКП(б) и исполкомов Советов депутатов трудящихся. Их деятельность также была четко спланирована, а высокий ранг членов «троек» позволял решать любые практические задачи.
В 1940-1941 гг. в Красноярский край стали поступать спецконтинген-ты из присоединенных к СССР в сентябре 1939 г. польских земель. Переселенцы прибыли в край в результате проведения трех операций по депортации части населения Восточной Польши: а) в феврале 1940 г. были выселены осадники (так назвали польских переселенцев, которые получили земли на присоединенных к Польше белорусских и украинских территориях в 1920-1930-х гг.); б) в июне-июле 1940 г. - «спецпереселенцы-беженцы», прибывшие с оккупированной Германией территории; в) в мае-июне 1941 г. - члены семей участников контрреволюционных украинских и польских националистических организаций (в качестве ссыльнопоселенцев). Первые две волны депортаций «дали» краю около 17 тыс. спецпереселенцев - 15538 осадников и 1459 беженцев. Представительство указанных контингентов в Красноярском крае выглядело небольшим на фоне общей численности выселенных осадников (140 тыс.) и беженцев (78 тыс.). Но в Сибири Красноярский край стал одним из лидеров по количеству размещенных польских спецконтингетов, уступив лишь Новосибирской области, где находилось 19587 спецпереселенцев1. В соответствии с Постановлением СНК СССР № 2010-558сс от 5 декабря 1939 г. о выселении осадников и использовании их на лесных разработках Наркомлеса СССР и подобного же постановления СНК СССР №497-177сс от 10 апреля 1940 г., принятого в отношении беженцев, данные спецконтингенты в основном расселили в леспромхозы Красноярского края, под надзор 9 районных и 3 поселковых спецкомендатур2.
В результате осуществления последней предвоенной депортации в мае - июне 1941 г. в Красноярский край поступили еще 10150 человек (2535 се-мей) из бывших польских земель . Эшелоны со ссыльнопоселенцами из Западной Украины и Белоруссии прибыли практически одновременно - 7-10 июля 1941 г.4 Депортированные из Западной Украины 3300 чел. первоначально были размещены в 11 районах края, а более многочисленный контингент из Западной Белорусии - 6850 человек - в 22 районах5.
Общее количество переселенцев, оказавшихся в Красноярском крае после трех депортаций из западных областей УССР и БССР, в итоге составило не менее 27 тыс. человек.
В июле 1941 г. в Красноярский край прибыли ссыльнопоселенцы из Прибалтики. Планы депортации граждан из Литвы, Латвии и Эстонии возникли в недрах НКВД вскоре после подписания советско-германских секретных протоколов - в октябре 1939 г. НКВД издал приказ № 001223 о выселении антисоветских элементов из Литвы, Латвии и Эстонии. Но сама акция по переселению была проведена позже - за неделю до начала Великой Отечественной войны. Соответствующие постановления НКГБ прибалтийских республик приняли в день осуществления операций6. Согласно официальным документам, 13-14 июня 1941 г. с этих территорий были выселены члены семей бывших активных членов националистических организаций (11 038 чел.), охранников, жандармов, полицейских, тюремщиков (3240 чел.); крупных помещиков, фабрикантов, чиновников (7124 чел.); офицеров (1649 чел.); участников контрреволюционных организаций, осужденных к высшей мере наказания (465 чел.); беженцы из Польши, отказавшиеся принять советское гражданство (337 чел.), члены семей лиц, прибывших по ре-патриации из Германии (105 чел.) - всего 25 711 чел. Они были направлены на поселение в качестве ссыльнопоселенцев.
Численность, состав и территориальное размещение депортированных
После окончания второй мировой войны советское руководство еще длительное время использовало принудительные переселения как один из действенных методов внутренней политики. Депортации производились преимущественно из западных (присоединенных) областей СССР. Репрессии, наряду с проведением социалистических преобразований, обеспечивали здесь закрепление советского режима. «Второе пришествие» советской власти местные жители встречали без энтузиазма. Упорное сопротивление Красной Армии оказало население Западной Украины и Литвы. На указанных территориях действовали крупные националистические организации ОУН - УПА (Организация украинских националистов - Украинская повстанческая армия) и ЛОА (Литовская освободительная армия). Участники указанных формирований представляли собой хорошо организованные боевые отряды. По данным исследователей А.В. Борисова и А.Н. Дугина, только в Литве за период с октября 1946 г. по март 1947 г. были раскрыты и ликвидированы 136 антисоветских организаций и групп, убиты 776 человек и арестованы свыше 3000 человек из числа антисоветских элементов. Отряды располагали обширной агентурой, формировавшейся в основном из родственников и знакомых1. Не менее ожесточенное сопротивление новой власти оказывали «оуновцы». На территории западных областей Украины за 1945-1953 гг. ими было совершено свыше 14000 террористических и диверсионных актов2.
На Украине «оуновцы» представляли для советской власти серьезную идеологическую опасность. После окончания второй мировой войны руководство УПА выступило с достаточно демократической программой - «за образование украинского государства без помещиков и капиталистов, без большевистских комиссаров, «энкаведистов» и партийных паразитов, за ликвида цию большевистских колхозов, за передачу всей земли крестьянам без выкупа, за равноправие национальных меньшинств, установление либеральных прав и свобод»3. Такой сплав национальных и демократических идей вызывал отклик среди местного населения, напуганного «советским вариантом демократии» - предвоенными репрессиями НКВД. Наиболее восприимчивыми адептами «оуновской» пропаганды были семьи участников организации. Изоляция родственников националистов позволяла сторонникам советской власти вести идеологическую работу более эффективно. ЦК ВКП(б) неоднократно указывал местным парторганизациям на необходимость усиления политической и идеологической борьбы против националистов, требовал «разоблачать их идеологию и деятельность как злейших врагов украинского народа»4.
В целом политика «советизации» новых территорий, на наш взгляд, не могла быть реализована мирным путем. Соответственно, депортации можно считать одним из методов утверждения советской власти на присоединенных землях.
Очевидно, что послевоенные переселения имели не столько национальный, сколько социально-политический подтекст. Правительство теперь производило «чистку» отдельных этносов, не переселяя их целиком. Оно стремилось путем депортации изолировать враждебную часть населения Западных Украины, Белоруссии и республик Прибалтики. На спецпоселение отправлялись семьи тех, кто активно противодействовал установлению новой власти: осужденных, убитых, находящихся на нелегальном положении националистов и бандитов, а также кулаков.
Как правило, при проведении депортаций круг переселяемых расширялся, поскольку, по сложившейся практике, местные карательные органы имели собственное представление о социальной опасности, поэтому вместе с кулаками могли быть переселены середняцкие и бедняцкие семьи.
В первые послевоенные годы депортация использовалась так же, как мера наказания за сотрудничество с немецкими оккупантами. Так, на спецпо 127
селение были определены «власовцы» и семьи «фольксдойче». Их национальный состав был разнородным, и потому обозначение «национальные спецконтингенты», используемое ранее для немцев, калмыков, финнов, здесь не применимо. Например, среди учтенных на спецпоселении в крае 5803 человек «власовцев» (1949-1953 гг.), были белорусы (53 чел.), армяне (197 чел.), татары (188 чел.), азербайджанцы (403 чел.), грузины (214 чел.) немцы (203 чел.), русские (2309 чел.), украинцы (1051 чел.), прочие национальности (1185 чел.)5. Многонациональными по составу были и «фольксдоче». Так, в Новосибирской области их было 2357 человек: большинство составляли украинцы и немцы, почти четверть - русские и поляки6.
Осуществление надзора за переселенцами, их правовое положение
Система спецпоселений, получив свое юридическое оформление в начале 1945 г., просуществовала в СССР до 1959 г. За это время она «пережила» период своего наивысшего расцвета (до марта 1953 г.), характеризовавшийся дальнейшим совершенствованием карательного законодательства и ростом штатов ОСП, и период угасания (1953-1959 гг.), когда численность контингентов сокращалась и происходил демонтаж системы. Изменения в функционировании спецпоселений были частью происходивших в советском обществе процессов и соответствовали реалиям существовавшего политического режима.
После войны спецпереселенцами именовались почти все группы депортированных, что внешне уравнивало состоявшие на учете контингенты. Режим содержания для всех групп определялся Постановлением СНК СССР от 8 января 1945 г. «О правовом положении спецпереселенцев».
В дальнейшем произошло разделение всех депортированных на «выселенцев» и «спецпоселенцев». Юридическую основу такому разделению создали Указ Президиума Верховного совета СССР от 26 ноября 1948 г. и последующие инструкции МВД СССР, где разъяснялось, что «выселенцы» -это те (в основном национальные) контингенты, кто оставался на спецпоселении навечно и карался за самовольный побег 20-ю годами каторжных работ; «спецпоселенцами» именовались «оуновцы», «власовцы», члены семей главарей активных бандитов из Литовской ССР, «указники». Предполагалось, что спецпоселенцы были депортированы за Урал на определенные сроки. За бегство из мест депортации они могли получить до 5 лет лагерей1. Такое разграничение спецпереселенцев имело, на наш взгляд, определенную логику и еще раз доказывало, что государство проводило между контингентами некоторые различия.
Впоследствии группа выселенцев активно пополнялась новыми контингентами. Например, депортированные в 1949 г. в край из Прибалтик были отнесены к этой категории переселенцев. В целом к началу 1950-х гг. «выселенцы» преобладали в общей массе депортированных.
«Высланными навечно» в одночасье могли стать и спецпоселенцы. Так, по мере приближения срока освобождения «оуновцев» правительство внесло коррективы в существовавшее правовое положение последних. Согласно Постановлению Совета Министров СССР от 6 апреля 1950 г., сроки высылки спецпоселенцам «оуновцам» и членам их семей отменялись, и они объявлялись переселенными навечно .
Постоянное расширение категории «выселенцев» в общем отвечало задачам созданной государством системы - закрепить в северных и восточных районах страны максимально количество депортированных.
В конце 1940 - начале 1950-х гг. в ведомственных документах МВД произошла терминологическая унификация и, как отмечает В.Н. Земсков, всех лиц, находившихся на спецпоселении, стали называть «спецпоселенцами»3. Соответственно, термины «спецпоселенец» и «выселенец» в делопроизводстве часто использовались как родственные (и даже писались через дефис).
Как уже отмечалось, МВД в послевоенный период сохранило за собой эксклюзивное право на распоряжение депортированными людьми. ОСП по-прежнему «курировало» все сферы жизни спецпоселенцев - от вопросов трудоустройства до общественных настроений и семейного положения депортированных. Особое внимание в деятельности отдела уделялось усилению административного надзора за вынужденными переселенцами.
Прерогатива надзорным функциям отдавалась потому, что бегство представителей различных депортированных групп из мест расселения никогда не прекращалось, а после войны даже усилилось. Рост «побеговой» активности спецпереселенцев объяснялся не только плохими условиями жизни на спецпоселении, но и «кризисом ожиданий» многих депортированных немцев и калмыков, рассчитывавших на возвращение к родным очагам по окончании войны.
МВД искало действенные средства предотвращения побегов. Уже в конце войны оно пыталось для этих целей использовать местное население,
142
привлекая его в группы содействия по борьбе с побегами. Судя по документам, создаваемые отряды должны были своевременно информировать комендантов о готовящемся побеге и даже участвовать в задержании сбежавших. Указанные мероприятия охватывали достаточно большое количество людей. Так, для контроля за выселенцами из Прибалтики (1949 г.) были созданы 154 группы содействиях во всех 36 районах края, где были расселены депортированные4.
