Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Условия и поиск новых форм сохранения национально культурной идентичности в Российском Зарубежье в 20-х—30-х годах XX века 25
1.1 Социально-политические условия сохранения национально-культурной идентичности в Российском Зарубежье 1920-x-l930-х годов 25
1.2 Пореволюционные идеологические течения молодежи в эмиграции 49
1.3 Проблема соотношения этнической и национальной идентичности в воззрениях русских мыслителей эмиграции «первой волны» 80
1.4 Национально-культурные основы сохранения и формирования идентичности у молодежи в условиях эмиграции первой волны 108
Глава 2 Практика сохранения национально-культурной идентичности у молодежи Российского Зарубежья 137
2.1 Воспитание патриотизма в общеобразовательных школах Российского Зарубежья как средство национальной идентификации 137
2.2 Кадетские корпуса как центры хранения национальных традиций 162
2.3 Образовательная и воспитательная роль культурно-просветительных и религиозных учреждений 189
2.4 Сохранение национально-культурной идентичности в молодежных организациях Российского Зарубежья 221
Заключение 248
Список используемых источников и литературы 260
Приложения 302
- Социально-политические условия сохранения национально-культурной идентичности в Российском Зарубежье 1920-x-l930-х годов
- Проблема соотношения этнической и национальной идентичности в воззрениях русских мыслителей эмиграции «первой волны»
- Воспитание патриотизма в общеобразовательных школах Российского Зарубежья как средство национальной идентификации
- Сохранение национально-культурной идентичности в молодежных организациях Российского Зарубежья
Введение к работе
Актуальность исследования предопределена наличием острых дискуссионных вопросов отечественной истории, связанных с отношением к проблемам социально-политического феномена Российского Зарубежья.
За пределами России складывалась и саморазвивалась система сохранения и формирования национально-культурной идентичности, со своими культурно-образовательными и социально-политическими институтами. В условиях инокультурной и инонациональной среды общественными структурами, мыслителями и организаторами школьного дела проводилась целенаправленная работа по обучению и воспитанию подрастающего поколения, сохранению национальных качеств русскоязычной диаспоры. По выражению академика Е.П. Челышева, «задача состоит в том, чтобы сделать достоянием широкой общественности России всё то лучшее, что было создано нашими соотечественниками в эмиграции».
Современная система сохранения и формирования национально-культурной идентичности нуждается в использовании опыта реализации интегрированности разных форм и направлений работы с молодёжью для сохранения национальной культуры среди русскоязычных эмигрантов в Ближнем Зарубежье и других государствах, где в последние два десятилетия возникли русские анклавы.
Кроме того, изменения, произошедшие в социально-политической и культурно-образовательной сферах современной России, вызвали условия для пересмотра и создания интегрированной модели молодёжной политики в контексте национальной идеи. В результате роста интереса к вопросам своеобразия национальных культур в XXI в. и в связи с кризисом восприятия молодёжью идентичности культуры России, а также неопределённостью её самоопределения и самопозиционирования, поисками новых путей национального самовыражения, появилась необходимость в актуализации проблемы её культурно-национальной идентичности у современной российской молодёжи. Назрела необходимость целостного исследования проблемы, что представляет одну из важных тем современной отечественной истории.
Объект исследования – молодёжь Российского Зарубежья 1920 – 1930-х гг.
Предметом исследования стало выявление теоретических и практических мер, предпринятых научными и общественными деятелями эмиграции по сохранению и формированию национально-культурной идентичности у российской молодёжи в странах расселения.
Географические рамки исследования охватывают страны Восточной и Центральной Европы: Чехию, Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославию), Болгарию, Грецию, Турцию, Францию и др., а также Китай, что определялось направлением миграционных потоков беженцев после гражданской войны.
Хронологические рамки исследования ограничены периодом 1920 – 1930-х гг., т.е. тем временем, которое принято называть «первой волной» русской эмиграции.
Степень научной разработанности проблемы.
Всплеск интереса к истории Российского Зарубежья, в том числе и к теме историко-культурной и общественно-политической жизни российской эмигрантской молодёжи происходит в 1990-е гг..
Выходит в свет ряд публикаций, посвящённых проблеме политического активизма эмигрантской молодёжной среды. В них предпринимается попытка раскрыть сущность данного явления, его особенности и причины возникновения. Так, феномен русского фашизма и политического экстремизма, проявившийся на Дальнем Востоке, получил научное освещение в работах Г.В. Мелихова, С.В. Онегиной и др.. В данных исследованиях изучается характер русского фашизма как одной из форм молодёжного экстремизма, показывается степень участия в нём политизированной молодёжи, формирование экстремистской идеологии, причины маргинализации и т.п.
В период второй половины 1990-х – 2010 гг. в работах отечественных исследователей получили отражение самые различные аспекты повседневной политической, социальной, историко-культурной жизни российской эмигрантской молодёжи 1920 – 1930-х гг.. Существенный вклад в исследование проблемы внесли работы А.В. Окорокова «Молодёжные организации русской эмиграции (1920 – 1945)» и «Русская эмиграция. Политические, военно-политические и воинские организации. 1920 – 1990-е гг.». В них автор исследует политическую идеологию эмигрантского движения, касается и организационных моментов молодёжных течений.
Достаточно широко положение молодёжи, в частности студенчества, в эмиграции представлено в работах Е.С. Постникова.
В последние годы вышло немало диссертационных исследований, в той или иной мере затрагивающих заявленную тематику работы. В работе П.Н. Базанова «Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции: 1917–1988 гг.», нас привлёк комплексный подход в освещении периодики русского зарубежья. Неангажированность анализа политических дискуссий эмигрантской диаспоры придаёт работе конкретику и систематичность. Но при всём этом в работе отсутствует акцент на молодёжной периодике, на наш взгляд, это серьёзное упущение, так как известно, что видные политические деятели зарубежья уделяли этой проблеме значительное внимание.
В работе Т.В. Ревякиной «Проблемы адаптации и сохранения национальной идентичности российской эмиграции в Китае: Начало 1920 – середина 1940-х гг.» достаточно спорно звучит утверждение о доминировании корпоративности и замкнутости в сохранении национальной идентичности эмигрантов. По нашему мнению, данная мысль верна относительно старшего поколения эмигрантов, молодёжь была более открыта к интегрированности в инородную среду. Мы поддерживаем автора в утверждении о первостепенности значения религии и церкви, школ и вузов, периодической печати, издательств, библиотек, а также эмигрантских организаций в деле сохранения национальной идентичности эмигрантов.
Дычко С.Н. анализирует основы процесса военного формирования диаспоры в институциональной российской Югославии в 1920 – 1945 гг., показывает многосторонний процесс деятельности активистских воинских структур, союзов и организаций, и научных молодёжных центров. Автор рассматривает молодёжный активизм как следствие идеологического целенаправленного воздействия военно-политической диаспоры Югославии. Аналитические рассуждения, на наш взгляд, были бы более объективными, если бы для типологического сравнения использовался материал по другим регионам Европы.
В работе М.А. Сурайкина нас привлёк комплексный подход при анализе организации молодёжного движения в Российском Зарубежье. Использование разнообразных методологических приёмов позволило выявить специфические особенности эмигрантской образовательной модели в обучении и воспитании молодого поколения. К сожалению, в работе очень мало внимания уделяется социально-политическим условиям деятельности молодёжи в эмиграции в 1920 – 1930-е гг. Недостаточно чётко выявлены дефиниции понятия «молодёжь», подчас автор отождествляет «юношество» и «молодёжь». Мы считаем, что «молодёжь» более чёткое определение социально-профессиональной страты эмигрантской диаспоры, которое включает в себя и понятие «юношество».
В работе А.В. Сурина «Формирование и деятельность национальных образовательных центров в российском зарубежье: 1920-е годы» достаточно справедливо, на наш взгляд, звучит утверждение о том, что учебные заведения разных уровней в эмиграции сохраняли преемственность и являлись образовательной системой, хотя и учитывали местные условия и требования властей. Также мы согласны с автором, что денационализация приводит к утрате подрастающим поколением личностных установок на сохранение национальной идентичности, языка, культуры, знаний отечественной истории и литературы и принятие под давлением условий социальной среды социокультурных ценностей страны проживания, вне пределов Родины. В то же время, в диссертационном исследовании недостаточно чётко освещена идеологическая составляющая деятельности национальных образовательных центров. Мы считаем, что пропагандистская роль центров была не менее значительной в сохранении национальной идентичности, чем образовательная.
Значительный вклад в пропаганду русской культуры за рубежом внесла деятельность музеев. Мелентьева Е.В. вполне справедливо отметила, что становление музеев русского зарубежья обусловлено историческими и социально-культурными предпосылками: исторические предпосылки – социально-политический контекст, определявший положение русских эмигрантов, экономическое положение и особенности интеграции в социально-экономическую инфраструктуру стран, принявших русских изгнанников; социально-культурные предпосылки – высокая потребность русских эмигрантов в сохранении исторического наследия России в условиях эмиграции, потребность в социально-психологической консолидации отдельных групп эмигрантов (представителей разных сословий, бывших военных, научной и творческой интеллигенции и др.); потребность в преодолении денационализации россиян, оказавшихся в эмиграции; историко-культурная традиция внешкольного образования, которая предусматривала включение музеев в процессе культурно-просветительной работы. К сожалению, в работе недостаточно чётко прослеживается преемственность развития музейного дела в дореволюционной России и российского зарубежья. В контексте нашего исследования это важно в понимании сохранения и формирования национально-культурной идентичности у молодёжи, в частности, в деятельности кадетских корпусов.
Механизм самоидентификации русской диаспоры в условиях инокультурной среды представлен в работе Ситниченко К.Е. «Русское Зарубежье «первой волны»: феномен культурной диаспоры в аспекте самоидентификации». Автор выделяет следующие условия: ситуация изгнания, «балансирование» между культурой – «метрополией» и культурой – стран принимающей стороны; регулятивы самоидентификации – Православная вера, Церковь, община, образовательная сфера, творческие союзы; факторы, способствующие самоидентификации диаспоры – социально-политические (бесправное положение эмигрантов), экономические (проблема выживания), национально-культурные (языковый барьер как фактор, мешающий «врастанию» в чужую культуру, традиции, праздники, своеобразие повседневной культуры, связующие с культурой – «донором»). О процессе самоидентификации молодёжи в работе имеются лишь отрывочные фрагменты, и только в культурологическом аспекте.
Справедливой, на наш взгляд, является мысль А.В. Семченко о приоритетности культурно-просветительной деятельности русских эмигрантских организаций, национальных общественных объединений во внеучебной и внешкольной среде перед воспитательной деятельностью школ. Автор не уточняет причин, способствующих этому явлению, но очевидно, что только включение национального компонента содержания образования, не могли заменить активного, заинтересованного сотрудничества русской молодёжи в форме летних лагерей, молодёжных движений, политической деятельности.
Обоснованным служит утверждение М.И. Косоруковой о необходимости наличия национальной идеи, сплачивающей людей, оказавшихся вне страны проживания. Идеалом для русской молодёжи являлась идея возвращения на родину, которая со временем детерминировалась в чувство любви к Родине. Автор справедливо замечает о необходимости разработки национальной идеи, отвечающей требованиям нового витка исторического развития России.
Проблемам консолидации соотечественников за рубежом посвящено исследование А.В. Чепурина «Проблемы консолидации зарубежной российской общины». В работе практически отсутствует анализ положения молодёжи в эмиграции, их правам и этнокультурным интересам.
Изучение темы активно идёт в рамках исследований эмиграции по странам-реципиентам и не только в России, но и за рубежом. В таких работах затрагивается общественная, культурно-просветительная, научная, образовательная деятельность и адаптационные возможности российской эмигрантской молодёжи.
Таким образом, отдельные аспекты темы нашли достойное отражение в историографии. Накоплен, введён в научный оборот большой пласт фактического, в том числе архивного материала. Однако целостного, обобщённого, системного исследования о сохранении и формировании национально-культурной идентичности у молодёжи в эмиграции нет. Проблема организации сохранения национально-культурной идентичности молодёжи в Российском Зарубежье как комплексная историографическая задача не ставилась.
Целью исследования, исходя из степени изученности проблемы, её актуальности, социальной и научной значимости и имеющейся источниковой базы, является комплексное рассмотрение многообразной деятельности общественно-политических, образовательных и культурных учреждений Российского Зарубежья, направленных на сохранение и формирование национально-культурной идентичности у российской молодёжи в 1920 – 1930-е гг.
Для достижения цели диссертант поставил следующие задачи:
1. Выявить социально-политические условия сохранения национально-культурной идентичности в Российском Зарубежье 1920 – 1930-х гг.
2. Конкретизировать в связи с целью исследования соотношение понятий «национальная идентичность» и «этническая идентичность» в условиях эмиграции.
3. Рассмотреть основные виды деятельности российской колонии в странах расселения, направленные, как на интеграцию в местное общество, так и на сохранение своей национально-культурной идентичности: хозяйственную, научную, духовно-религиозную, образовательную, книжную, издательскую, библиотечную, культурную и др.
4. Проследить реализацию национальной идеи по сохранению и формированию национально-культурной идентичности в общеобразовательных школах Российского Зарубежья.
5. Проанализировать деятельность молодёжных движений за рубежом (скаутизм, сокольство, младоросство, младохристианство) по сохранению и формированию национально-культурной идентичности в условиях эмиграции.
6. Исследовать сохраняющие актуальность методы и формы передачи национальных традиций в военном образовании Российского Зарубежья.
Источниковая база исследования. Для достижения цели исследования и решения поставленных в нём задач, был использован довольно широкий круг источников.
Архивные материалы представлены документами фондов Русского Заграничного Исторического Архива (РЗИА), собранными усилиями самих эмигрантов и составляющими в настоящее время основу архивохранилища коллекций документов по истории Белого движения и эмиграции Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ), куда они были переданы на хранение после Второй мировой войны. Число фондов, непосредственно относящихся к теме диссертации невелико, а данные многих из них уже были использованы прежними исследователями или опубликованы в различных изданиях. Тем не менее, были найдены те, что представляют большой интерес для данной работы. Отметим документы фонда Русского Народного (Свободного) университета в Праге (Ф.5899), содержащего информацию о научной и культурно-просветительской деятельности русской молодёжной эмигрантской среды в Чехословакии. В процессе изучения деятельности русской зарубежной школы были использованы материалы фонда Педагогического бюро по делам низшей и средней школы за границей в Праге (Ф.5785). При анализе социально-политического положения молодёжи в эмиграции были задействованы документы, относящиеся к фондам управления лагерями Русских беженцев в Гарце (Ф.5817), архивным материалам Лампе Фон Алексея Александровича, генерал-майора, генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии, представителя главнокомандующего вооружёнными силами юга России при союзном командовании в Константинополе (1920), Русский военный представитель в Будапеште (1921) (Ф.5853).
Использованы материалы уполномоченного Российского Общества Красного Креста (РОКК) в лагерях для русских беженцев в Германии. Альтенау (1920 – 1923) (Ф.6008).
Много фактического материала было почерпнуто из изданной молодёжными организациями нормативной документации.
Важным видом источников явилась периодическая печать исследуемого периода: газета НСНП «За Россию»; издания младороссов («Младоросс», «Младоросская искра», «Бодрость»), а также другие эмигрантские издания – газеты «Возрождение» и «Последние новости», журналы «Часовой» и «Знамя России»; периодическая печать СССР, например – «Красная новь» и др. Анализ материалов периодической печати позволяет проследить тенденции сохранения и формирования национально-культурной идентичности у молодёжи в эмиграции. Особое значение имеют воспоминания участников событий, опубликованные в многочисленных эмигрантских периодических изданиях: «Русская школа за рубежом», Прага, 1923 – 1931 гг.; «Бюллетень Педагогического Бюро по делам средней и низшей школы за границей», Прага, 1923 – 1927 гг.; «Вестник Педагогического Бюро», Прага, 1927 – 1931 гг.; «Вестник Союза русских педагогов в КСХС», Белград, 1925 г.; «Военная быль», Сан-Франциско, 1918 – 1972 гг. и др. Полемические размышления эмигрантов о будущем России, статистические данные, образы быта и повседневной жизни эмигрантской молодёжи дополняли общую аналитическую картину исследования.
При анализе молодёжных движений активно использовались документы видных общественно-политических деятелей эмиграции.
Методология. Диссертационное исследование основывается на синтезе методов и принципов, оптимально необходимых для максимально полного, свободного от конъюнктурных идеологических штампов исторического анализа. Для обеспечения этой методологической установки диссертант руководствовался принципами объективности, историзма, комплексности, системности изучения явлений общественной жизни.
Основополагающим методологическим принципом научного мышления для диссертанта стал историзм, позволивший проследить, как происходило сохранение и формирование национально-культурной идентичности у молодёжи Российского Зарубежья в 1920 – 1930-е гг. Принцип историзма – традиционный принцип исторического исследования, который требует конкретного изучения общественных явлений в их развитии и изменении, всестороннего изучения взаимосвязи каждого из этих элементов друг с другом.
Принцип объективности предполагает максимальное выявление всей совокупности самых разнообразных точек зрения и тенденций, в том числе и взаимоисключавших, и их непредвзятое исследование и аргументированную критическую оценку. Данный принцип позволил понять основные ценности и мотивы деятельности видных представителей Российского Зарубежья, особенности возникавших идейных споров, характер и стиль дискуссий на страницах периодики и в больших монографических трудах. В конечном итоге, принцип объективности дал возможность рассмотреть и проанализировать позитивные и негативные явления исторического процесса ХХ в., связанные с процессом адаптации молодёжи в инокультурную среду.
В диссертационном исследовании исторические факты рассматриваются в неразрывной связи с конкретно-исторической ситуацией, что предполагает применение метода сравнительно-сопоставительного анализа. Сравнение как принцип в исследовании используется в нескольких ракурсах: как сравнение – подтверждение, как сравнение – отрицание и, наконец, как сравнение-контраст, дающее возможность использовать в анализе неоднозначности и противоречивости многих идейных построений русской эмиграции, провести прямое сопоставление зачастую прямо противоположных концепций.
Использование системного подхода позволило рассмотреть деятельность по сохранению и формированию национально-культурной идентичности в Российском Зарубежье как целостный социокультурный феномен. Вычленить отдельные направления идейных и организационных мер, определить их границы, критерии отличий друг от друга, параметры для системного сравнения различных концепций и выявления их общих и специфических характеристик.
Системный подход потребовал максимального использования факторного анализа для выявления всей совокупности сложных, многоуровневых и взаимозависимых причинно-следственных связей, влияющих на эволюцию составных частей данного феномена.
Принцип актуализации истории играет значительную роль в оценке востребованности и применимости рассматриваемых идейно-мировоззренческих концептов в современных условиях.
В качестве базовой методологии историко-философского анализа общественно-политической мысли Российского Зарубежья, осмысления особенностей содержания, выявления главных тенденций эволюции и концептуализации её основных направлений выступает использование исторического, проблемно-хронологического, компаративного и нормативного подходов.
Научная новизна диссертационного исследования связана, прежде всего, с обращением автора к целому комплексу адаптационных проблем российской эмигрантской молодёжи, что ранее не являлось предметом специальной разработки. Привлечение к работе опубликованных архивных и библиотечных материалов, включая эмигрантскую прессу, публицистику, мемуары, позволило диссертанту рассмотреть процесс вживания молодёжи в инокультурную среду в двух плоскостях: с точки зрения их интеграции в местный уклад жизни, и в то же время – сохранения своей национально-культурной идентичности. Эти две слагающие адаптации находились для российской молодёжи в таком сбалансированном соотношении, которое позволило ей развиваться в условиях иной среды, адаптируясь к социально-экономическим условиям стран-репатриантов, при этом сохраняя собственную культурную идентичность. Научная новизна работы, как представляется, состоит также в следующем:
1. Показаны социально-культурные и общественно-политические условия, способствовавшие созданию действенных механизмов развития системы сохранения и формирования национально-культурной идентичности у молодёжи в эмиграции.
2. Выявлены соответствия, в которых находились этническая и национальная идентичности в условиях эмиграции «первой волны»:
2.1. Отождествления. В общественно-политической сфере это отождествление выражалось стремлением сохранить социально-культурную общность через передачу молодёжи нравственных устоев и традиций. В культуре эмиграции «первой волны» происходило отождествление русской этнической культуры с культурой всей России.
2.2. Различия. В общественно-политической сфере это выражалось в создании гражданской общности. Руководители военных подразделений, лидеры общественно-политических объединений, интеллигенция, признавали необходимость сохранения единого гражданского поля. В эмигрантской культуре происходило различение национальной и этнической культур, при этом первая была шире второй. Национальная культура объединяла этнические культуры, входящие в её состав, и именно они придавали российской эмиграции колоритность. В общественном массовом сознании происходило сознательное интегрирование двух типов идентичности: по происхождению и по гражданству.
3. Дана характеристика общественно-политических молодёжных эмигрантских организаций, показана их ключевая роль в процессе адаптации российской эмигрантской молодёжи.
4. Проанализированы общественно-экономические и социокультурные факторы, под влиянием которых сохранялась и формировалась национально-культурная идентичность у молодёжи в русской национальной школе.
5. Доказано, что характерными особенностями сохранения и формирования национально-культурной идентичности у молодёжи в эмиграции являлись усиление роли православной Церкви и ориентация на сохранение национального самосознания в условиях этнокультурной самоидентичности.
6. Раскрыто значение национальной культуры для российской эмигрантской молодёжи как главного системообразующего фактора, консолидировавшего их в единую этнокультурную общность на основе традиций, религии и языка.
Положения, выносимые на защиту:
1. Несмотря на противоречивость процесса формирования Российского Зарубежья «первой волны», обусловленную различием пространственно-временных рамок эмиграции и разнородностью её социального состава, а также политико-идеологических установок эмигрантов, национальными и возрастными различиями, у них формировалось некое «сознание» как единство в осознании необходимости сохранения и воспроизводства за рубежом основ русской духовности у молодёжи, существенными составляющими которой стали: Православная вера, а также философские идеи всеединства, соборности, общинности, духовной свободы и творчества, представленные в изгнании в ключе отечественной традиции понимания «Русской идеи».
2. В эмиграции воспроизводилась социально-культурная жизнь, культуросозидающими центрами которой являлись Русская Православная Церковь, община, система народного образования, профессиональные, политические, общественные и другие молодёжные объединения эмигрантов. «Культурные центры» имели особую регулятивную значимость в самоидентификации молодёжи в русской эмиграции 20 – 30-х гг. ХХ в.
3. Идея сохранения и формирования национально-культурной идентичности в русской национальной школе возникла и развивалась под влиянием общественно-экономических и социокультурных факторов, действующих в российском эмигрантском обществе в 20 – 30-х гг. ХХ в. Противоречивого сочетания двух процессов адаптации к условиям страны проживания, освоения культурных достижений западной цивилизации и сохранения самобытной русской культуры, роста национального самосознания приводило к нарастанию процессов окультуризации. В новых условиях происходит обращение к идее сохранения и формирования национально-культурной идентичности как консолидирующей основы российской эмиграции.
4. Механизм самоидентификации молодёжной диаспоры в инокультурной среде может быть представлен следующими составляющими: условия самоидентификации – ситуация изгнания, «балансирование» между культурой – «метрополией» и культурой стран принимающей стороны; регулятивы самоидентификации – Православная вера, Церковь, община, образовательная сфера, творческие союзы; факторы, способствующие самоидентификации молодёжной диаспоры – социально-политические (бесправное положение эмигрантов), экономические (проблема выживания), национально-культурные (языковый барьер как фактор, мешающий «врастанию» в чужую культуру, традиции, праздники, своеобразие повседневной культуры, связующие с культурой – «донором»).
5. В образовательной практике Российского Зарубежья комплексное применение апробированных форм и средств сохранения и формирования национально-культурной идентичности у молодёжи позволило в сложных инокультурных условиях успешно бороться с денационализацией, воспитать несколько поколений молодёжи на чужбине в деятельной любви к Отечеству.
Практическая значимость диссертации. Исследование позволяет обогатить историческое знание теоретическими идеями и представлениями русской эмиграции минувшего века о стратегии и тактике сохранения «своей» культуры у молодёжи в условиях зарубежного местопребывания, сегодня особенно актуальными. Исследование способствует также постижению процессов самоидентификации современных эмигрантских молодёжных сообществ.
Результаты исследования могут быть использованы в учебном процессе, в изучении истории Российского Зарубежья, проблем Отечественной истории 20 – 30-х гг. XX в., при подготовке учебных спецкурсов по истории, философии, культурологии и политологии.
Апробация исследования осуществлялась в форме выступлений соискателя с докладами и сообщениями на 9 Международных, 2 Всероссийских и 1 региональной научных конференциях. Основные идеи и положения диссертации отражены в монографии и научных статьях (общий объём – 23 печ. л.), в том числе в 5 статьях в научных журналах из перечня ВАК. В процессе работы её промежуточные и итоговые результаты обсуждались на теоретических семинарах кафедры истории и права Ставропольского государственного педагогического института, заседаниях кафедры истории и философии Тамбовского государственного технического университета.
Автором разработан учебно-методический комплекс, который успешно реализуется на базе филиала Ставропольского государственного педагогического института в г. Ессентуки.
Социально-политические условия сохранения национально-культурной идентичности в Российском Зарубежье 1920-x-l930-х годов
В период с 1917 по 1922 года из России не по своей воле выехало около двух миллионов человек. Это было уникальным явлением в истории человечества. Юрист и историк Б.Э. Нольде подчеркивая интеллектуальный уровень эмигрантов, говорил не об эмиграции русских, «а об эмиграции России»1. Страну покинула интеллектуальная и духовная ее элита. Страна отказалась от талантливых, образованных людей, выбросила в чужой мир умирать «с родиной в сердце». Эти люди, уехав, не могли молчать. Известный партийно-советский функционер, ученый и публицист Н.Л. Мещеряков констатировал факт издания огромного количества книг, журналов, газет за рубежом2.
Российское Зарубежье представляет собой неповторимый социокультурный феномен, заслуживающий самого пристального внимания и детального исследования. Крупный деятель эмиграции первой волны архиепископ Иоанн Сан-Францисский уподобил ее большому кораблю, который, покинув родную гавань, зажил «своеобразно своему полной жизнью, ощущая, впрочем, что он лишь часть целого, лишь корабль своей Родины, а не ее гавань. .. .Связь корабля с гаванью была только в том, что он к ней формально оставался приписан, — она была в большем: корабль был частью Родины в водах мира»1.
В годы революций и гражданской войны в результате раскола России в европейских странах было сформировано уникальное национальное социально-культурное пространство, так называемая «Россия № 2», или «Россия вне России», целая страна без физических и юридических границ и своеобразная по укладу жизни. Никто, кроме россиян, не смог создать целостного общества в изгнании, «анклава» национальной культуры за пределами Родины. В иной социокультурной среде оказалось, по разным подсчетам, от 2 до 8 миллионов носителей русского самосознания, сохранивших свою национальную самобытность.
В исследовании М. Раева представлена динамика распределения русских эмигрантов первой волны в Европе и на Ближнем Востоке. Опираясь на материалы специальной комисий Нансена, он пришел к выводу, что за пределами России находилось в 1922 г. 863 тыс., в 1930 г. — 630 тыс., в 1937 г. — 450 тыс. русских беженцев, а на Дальнем Востоке их число достигало 130 тысяч3. В 1921-1923 гг. только в Берлине, по свидетельствам эмигрантских источников, проживало почти 200 тыс. русских. Если Париж, по мнению Струве, был неофициальной столицей русского зарубежья, его политическим центром, то второй — литературной — столицей был Берлин4. И.Г. Эренбург писал о Берлине 1922 г.: «Не знаю, сколько русских было в те годы в Берлине; наверное, очень много — на каждом шагу можно было услышать русскую речь. Открылись десятки русских ресторанов — с балалайками, зурной, цыганами, блинами, шашлыками и, разумеется, с обязательным надрывом. Имелся театр миниатюр. Выходило три ежедневных газеты, пять еженедельных. За один год возникло семнадцать русских издательств; выпускали Фонвизина и Пильняка, поваренные книги, труды Отцов Церкви, технические справочники, мемуары, пасквили»1 (Приложение 3, табл. 1).
Эмиграция была достаточно пёстрым явлением в социальном и политическом отношении. Она объединяла в своих рядах аристократов и шинкарей, офицеров и денщиков из бывших красноармейцев, учёных и литераторов, черносотенцев и либералов. П. Ковалевский в книге «Зарубежная Россия», изданной в 1971 г. в Париже, свидетельствует о том, что лишь «около четверти, покинувших страну, принадлежали к армиям, сражавшимся на юге России, в Крыму, вокруг Петрограда, на Севере и в Сибири»2 (Приложение 3, табл. 2).
Авторы учебного пособия «Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной Европе 20-х годов» исследовали количественное и процентное соотношение беженцев весной 1921 г. по признаку их профессиональной принадлежности. Они установили, что из 30 тыс. российских эмигрантов 2 700 (9 %) были в возрасте от семи до двадцати пяти лет, ранее обучавшимися в различных учебных заведениях России. Среди 130 — 150 тыс. беженцев крымской эвакуации в военных лагерях Галлиполи, Чалтаджи и Лемноса в конце 1920 — начале 1921 гг. было около 25 тыс. молодых людей .
Более полную статистическую картину молодежной эмиграции дает Л.И. Петрушева1. Основываясь на цифровом материале эмигрантского педагога В.В. Руднева, она определила общее число молодых людей школьного возраста в 18-20 тыс. человек. Эта цифра значительно расходится со сведениями других представителей российской эмиграции, указывавших и на 45-50 тыс., и даже на 400 тыс., которые Руднев ставит под сомнение . По подсчетам самого Руднева к 1924—1925 гг. общее число молодежи, обучавшейся в зарубежной русской школе, составляло около 12 тыс.человек. Из 12 тыс. учеников 3 тыс. посещали школу национальных меньшинств в лимитрофных государствах. Из 9 тыс. учащихся в русской школе только 4 380 содержались полностью в интернатах, остальные жили дома. Около половины общего количества молодежи находились во Франции и в Германии4.
С целью сохранения русской национальной культуры в изгнании происходит организационное оформление жизни молодежной диаспоры с помощью таких социальных институтов, как школа, церковь, профессиональные, политические и общественные объединения (Русское общество Красного Креста и Всероссийский земский союз, созданные в 1919-1920 гг. в Константинополе; Российский земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей «Земгор», возникший в Париже в феврале 1921 г. и действовавший в Чехословакии, Германии, Болгарии, Польше, Греции, Югославии, а несколько позже в Китае и др.). Эти общественные центры не только давали возможность работы для материального обеспечения русской молодежи, но и, что самое главное, обеспечивали возможность получения молодежью образования и воспитания на основе традиций русской культуры и ее конструктивного участия в свободной от тоталитаризма возрождающейся России.
Именно тенденция к оправданию своего пребывания вне родины лежала в основе генезиса «цементирующих» идей Русского Зарубежья. Эта тенденция была неразрывно связана с проснувшимся у эмигрантов в условиях чужбины патриотическим чувством, в котором органично соединились воспоминания о Родине, тоска по ней, трепетная к ней любовь, надежда на возвращение в нее и желание работать над ее возрождением1. Как отмечал профессор И.М. Малинин, «может быть, никогда еще за время исторического своего бытия русские люди не переживали так соборно и неограниченно чувство самоотверженной любви к Родине и тоски по ней, никогда, быть может, не чувствовали себя так остро именно русскими»".
Одной из первых «цементирующих» идей Российского Зарубежья стала идея подготовки молодых специалистов для будущей России, идея «восстановления кадров русской интеллигенции, ... общенародного интеллектуального и морального капитала» , необходимого для возрождения родины, выдвинутая эмигрантскими академическими кругами при поддержке общественности. Так, в 1921 г., отвечая на анкету «Что делать русской эмиграции?» берлинского журнала «Голос России» профессор А.И. Каминка заявил, что основной задачей старшего поколения эмигрантов является сохранение национальной системы образования и воспитания в условиях эмиграции. Это необходимо, по мнению профессора, для того чтобы сохранить интеллектуальный потенциал будущей России. Аналогичные мысли высказал и председатель беженского комитета в Берлине В.Ф. Шлиппе, указавший на неоценимый опыт, приобретенный молодежью в эмиграции, который впоследствии будет востребован в России .
Проблема соотношения этнической и национальной идентичности в воззрениях русских мыслителей эмиграции «первой волны»
Чувство служения потерянной родине, русскому народу и попытки сохранения образа Отечества в условиях диаспоры и предопределили начало поиска русского духа.
Данная проблема рассматривалась через осмысление таких форм восприятия русского жизнеустройства, как «душа народа» (И. А. Ильин), «дух народа», «характер народа» (Н. О. Лосский), «национальный характер» (Н. А. Бердяев), «народный характер» (Б. П. Вышеславцев), которые постоянно присутствовали в историческом развитии гуманитарной научной мысли и относятся к так называемому примордиальному подходу при изучении этносов. Одним из проблемных вопросов являлся вопрос о нации, национальной идентичности.
В последнее время при рассмотрении вопроса о национальной идентичности традиционно обращаются к работам Н. А. Бердяева, которого, по его собственным словам, интересовал не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько то, «что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея»1 (Приложение 2).
Под национальным характером Н. А. Бердяев понимает устойчивые качества, присущие представителям данной нации, возникшие под влиянием природных и исторических факторов, и проявляющиеся не только в нравах, поведении, образе жизни и культуре, но и в ее исторической судьбе. Опыт революции, гражданской войны и эмиграции укрепил его в мысли, что для русского национального характера его родовой чертой являются сочетание и совмещение противоречивых, антиномичных начал. В его работах выявляется-два уровня существующих противоречий: национальные и индивидуальные. «Русский народ — самый апологетический народ, никогда не умевший устраивать свою землю». И в то же время: «Россия — самая государственная и бюрократическая страна в мире, все в России превращается в орудие политики». И-далее: «В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность...», но: «Россия.— страна невиданных эксцессов, национализма, угнетения подвластных национальностей, русификации... Обратной стороной русского смирения является необычайное русское самомнение». С одной стороны, «русская душа сгорает в пламенном искании, правды, абсолютной, Божественной правды... Она вечно печалуется о горе,и страдании народа и мира всего...» И одновременно: «Россию почти невозможно сдвинуть с места, так она отяжелела, так инертна, так ленива... так покорно мирится со своей жизнью»1.
В своем творчестве Н. А. Бердяев, как справедливо утверждает В. В. Зеньковский, с чрезвычайной яркостью ставит задачу синтеза национального и индивидуального, но останавливается перед лицом глубоких антиномий в самом русском духе, в русской жизни".
Можно отметить, что Н. А. Бердяев явился тем респондентом, который и внес в западное общество понимание загадочности русского человека.
Конкретика, фактологичность отечественной истории интересовали «экзистенциального» мыслителя преимущественно в той мере, в какой они подтверждали истинность его собственной историософской модели.
Н.А.Бердяев рассматривал понятия «национальный дух» и «национальный характер» основополагающими в судьбе общества. В то же время общество может «перевоспитать» национальный характер1. Национальный дух, по мнению ученого, является Божьим замыслом, что первично по отношению к бытию, иррационально в своей основе. Такой подход можно определить как критический идеализм. Мысли Бердяева о Боге и Божьем замысле, на наш взгляд, свидетельствуют о совмещении в понимании философа внутреннего состояния человека и божественного начала в нем самом".
Понимание национального характера ученым носит антиномичность, противоречивость. Он писал о наличии огромного количества тезисов и антитезисов данного понятия3.
Особое значение Бердяев придает анализу природно-географического, коллективно-родового и традиционного начала в развитии русского национального характера. По образному выражению ученого, земля — это «национальная плоть», защищающая человека от опасностей и невзгод. В ответ русский человек, относится к стихии земли пассивно, не пытаясь облагородить и «оформить» ее. «Почти смешивает и отождествляет он свою мать-землю с Богородицей и полагается на ее заступничество»4.
Однако Бердяев подчеркивал приоритетное значение коллективно-родового начала в развитии национального характера и в судьбе России. Так проявляется двойственность и противоречивость философских суждений ученого. Коллективизм, по мысли Бердяева, имеет несколько разновидностей.
Есть коллективизм «духовный», за ним будущее. Но есть и другой тип — «безответственный», родовой коллективизм, характерный для русского человека. «Русскому человеку труднее всего почувствовать, что он сам — кузнец своей судьбы» .
Ученый видел и положительные стороны в русском традиционном коллективизме. В отличие от людей западной цивилизации, русские более склонны к общению, устойчивым социальным связям .
В становлении и развитии русского национального характера, по мнению философа, большое значение приобретает традиционно-бытовое начало.-Он отрицал наличие в русском обществе среднего класса, который сорганизовывал бы межличностные связи, создавал бы опору предпринимательству и развитию культуры. Вместо этого — беспричинная тоска и безудержное веселье, «ангельская святость» и «звериная низость». Искреннее желание близости к Богу и православию, а также сохранение традиционных обрядов, в нем Н.А.Бердяев видел положительные стороны — в отсутствии жажды наживы в русском национальном характере, а также в наличии раскрепощенной свободы мещанского образа жизни3. -.. Образ жизни, по мнению Бердяева, значительно сказался на «изначальной русской экзистенциальное мышления»4. Русским свойственны такие черты характера как личностное сопереживание, сентиментальность, открытость и доброжелательность.
Путь дальнейшего развития России Бердяев видел в конструктивном контакте между Востоком и Западом, в сближении наций и культур, во взаимном обогащении и преобразовании духовной жизни. В то же время философ предупреждал: «духовные силы России не стали еще имманентны культурной жизни европейского человечества»1. Сам ученый негативно относился к западноевропейскому прагматизму, к «духу буржуазности», которым она пропитана. Он предполагал наличие другой эпохи, более совершенной в духовной сфере. При продвижении к этому совершенству необходимо будет преодолеть «русскую докультурность». «Дисциплинируя» себя для достижения общемировых культурных канонов Россия должна сохранить свой независимый русский дух. «На почве буржуазной культуры Россия, к сожалению, никогда не будет талантлива»2.
Н.А.Бердяев избегал отождествления понимания России как «подсознания Запада». Но когда речь идет о «женственности» русского национального характера невольно ученый проводил аналогию Востока с Западом. «Великая беда русской души... в женской пассивности, переходящей в „бабью", в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем»3.
Существуют различные научные подходы к пониманию проблемы женственности «русской души». Б. Гройс предполагал синтез мужественного и женственного в отношении русского национального характера4.
Н.О.Лосский же утверждал обратное. Суровые климатические условия, непрерывная борьба за выживание определяют такие качества, как мужественность, чуткость, доброту и милосердие, что соответствует понятию женственности. Таким образом, делает вывод Лосский, для России характерно органическое сочетание мужественной природы и женственной мягкости русской души5.
По этому поводу существует в науке несколько подходов. В частности, Б.Гройс утверждает, что «мужественное начало» есть «стратегия самооккупации, самоколониализации, самоевропеизации»1. Автор, поясняя понятие «самоевропеизация», подчеркивает раздвоенность сознания русского интеллигента на «западное сознание» и «русское под сознание». Б.Гройс высказывает мысль о невозможности овладения русской интеллигенцией западным подсознанием.
Н.А.Бердяев предостерегал от возникновения подобной ситуации, он писал: «Нельзя полагать русскую самобытность в том, что русские должны быть рабами чужой активности... Да сохранит нас Бог от такой самобытности — мы от нее погибнем!»2.
Триединость сущности человека Бердяев видел в природной, социальной и духовной составляющих. Христианское вероучение с экзистенциальным подходом объединяет эту триединость в некую антропологическую самость. «Извне, из объекта человеческая личность есть лишь малая часть общества», изнутри, из субъекта общество есть часть человеческой личности, ее социальная сторона...»3. В достижении этих целей человеку предстоит пройти путь духовного самосовершенствования, чтобы в «персоналистическом» и «коммюнотарном» обществе он мог самореализоваться. От этого будет зависеть судьба общества. По мнению Бердяева, общество будет таким, каковы его люди. «Такое выдвижение личного, качественного, духовно-творческого начала как основоположного в общественной жизни всего менее есть индивидуализм. Через внутреннюю работу личности и нации, через выработку качеств характера утверждается духовная социальность» .
Воспитание патриотизма в общеобразовательных школах Российского Зарубежья как средство национальной идентификации
Представления русских эмигрантов о вынужденности и временности своего пребывания за границей, надежда на возвращение в Россию способствовали появлению идеи национального возрождения. В целом она выражала стремление к сохранению и развитию своей национальной культуры в условиях эмиграции. Представление о национальном возрождении включало в себя идеи духовности, патриотизма, уважения к личности, православной веры. Особенно важно было привить эти качества личности" молодому поколению эмигрантов. Поэтому работа в этом направлении стала одной из задач в деятельности, образовательных учреждений. Сама национальная идея приобрела педагогический аспект.
Реализация национальной идеи была представлена, прежде всего, в содержании образования и воспитания. В целом она была направлена на сохранение основных идей и принципов формирования содержания образования на различных образовательных уровнях и их дальнейшее развитие в условиях эмиграции. Преемственность содержания образования российского зарубежья в эмиграции по отношению к содержанию образования дореволюционной России объективно способствовала поддержанию качественного уровня образования, развитию научных школ и актуальных направлений педагогики. Идея национального возрождения нашла отражение в учебных планах, программах, научной полемике, педагогической публицистике.
Старшее поколение российской эмиграция стремилась сохранить у подрастающего поколения знание традиционной русской культуры, привить навыки, которые позволили: бы им играть созидательную роль в будущем, освобожденной России. Это обстоятельство во многом: объясняет создание русских эмигрантских школ и стремление родителей отдавать детей именно в эти школы, а не в местные, да и стоимость обучения в,русских школах была значительно ниже, что также играло определенную роль.
В.В; Зёньковскии в. докладе «Проблема школьного воспитания в эмиграции» (Прага, 1929 г.) отмечал, что «школа должна стать органом воспитания, а: не только- одного образования»; Важную? роль в воспитании подрастающего поколения: был призван сыграть выбор типа российской зарубежной: школы1. Он должен был отвечать потребностям эмиграции учитывать интересы страны; проживания и русские национальные интересы. Для большинства детей в идеале это должна- была быть гимназия, соединявшая- реальное и: классическое образование. Для, сирот и детей1 малообеспеченных родителей оптимальными являлись школы интернатного-типа; «единственный" институт, который:, сохранит семье детей,. а их самих обережет от моральной гибели» (А.П. Дехтерев) ;
Главным в обучении в соответствии с установкой: на сохранение национальной культуры должны, были, стать гуманитарные дисциплины: русский язык,,литература, история, география России, Закон Божий .
Одну из «болевых точек» русской интеллигенции составляла проблема ценностного отношения к отечеству. Ее представители, по выражению поэта С. Черного, не делали профессии из своей любви к России, но все, чем они жили, так или иначе, оказывалось проникнуто этим чувством. Они, по свидетельству Н. Шагала, «работая на чужбине, вздыхали в искусстве — каждый по своему о родине»1. Независимо от своего желания, подчеркивал Р. Гуль, они работали только для России, даже когда публично отрекались от этого.
В среде эмигрантской интеллигенции нередко высказывались и предостережения относительно недопустимости идеализации и политизации патриотизма. Существовала реальная опасность того, что в Российском Зарубежье в противовес официальному советскому, стало бы развиваться альтернативное толкование патриотизма. В этом тоже проявлялось своего рода «испытание патриотизмом». Интеллигенция российской диаспоры сумела его выдержать. Подтверждением этому являлось отсутствие искусственно насаждаемого универсализма в трактовке патриотизма. Подлинный патриотизм может рождаться только внутри человеческой личности. «Патриотизм праведный, — пишут по этому поводу авторы учебника под редакцией А.И. Пискунова, — в том виде как он выстрадан русскими изгнанниками, основан на понимании трагизма России и ее истории, трагического раздвоения русской души, но не страшится самой суровой-национальной самокритики и глубоко чужд национально-патриотическому самодовольству»".
Эмиграция, хотя и распыленная среди других народов и разделенная внутренними противоречиями, была единодушна в стремлении сохранить будущее поколение, уделяя особое внимание проблеме патриотического воспитания молодежи.
Сильной стороной русской диаспоры за рубежом являлась ее духовная связь с Родиной. Насильственно оторванная от родной почвы, оказавшись за границей, система образования продолжала традиции дореволюционной школы, сохраняя и приумножая достижения отечественной культуры. Творческая мысль российских ученых и мыслителей рождала новые идеи, многие из которых осуществлялись на практике, а некоторым еще предстояло сбыться или стать источником новых продуктивных идей. Образовавшееся в ходе эмиграционных потоков 1917-1925 годов, она определила возникновение «двух русских культур» из одного культурного исторического ядра. Явление уникальное в мировой культуре. Старшее поколение эмигрантов стремилось передать молодежи те культурные традиции, творческие установки, ценности и идеалы, которыми они жили в России и которые определяли национальное своеобразие их родины.
Особую роль в воспитании патриотизма подрастающего поколения имело историко-философское и социально-культурное наследие Российского Зарубежья, создавшего аксиологические основы для разработки содержания и средств патриотического воспитания. Это проявилось в осмыслении таких проблем,- как: понятие Родины в условиях эмиграции; любовь к Отечеству и человечеству; государственный заказ на воспитание и свободу развития личности; активный и пассивный характер патриотизма. Ключевой идеей, явившейся основой концепции воспитания патриотизма, стало сохранение национальной самоидентификации.
Под воспитанием патриотизма у молодежи в условиях эмиграции понимается сознательно организованный процесс формирования национально значимых черт личности подрастающего поколения, отражающих ценности, исторические традиции и культуру русского народа, необходимых для сохранения родного языка, национальной идентичности, эмоционально-ценностного отношения к своему отечеству и успешной практической деятельности, как в будущей России, так и в инонациональной и инокультурной среде. Всестороннее знание России, отношение к ней как к высшей ценности, готовности к духовному и трудовому участию в ее возрождении рассматривались как патриотический долг и миссия молодого поколения эмиграции.
Идеи патриотизма, сохранения любви к далекой Родине являлись основополагающими в созданных для молодежи общеобразовательных учебных заведениях. Процесс формирования системы гражданского эмигрантского образования можно условно разделить на три этапа. Первый из. них охватывал время от начала массовой эмиграции до середины двадцатых годов и характеризовался стихийным возникновением разноплановых учебных заведений. Параллельно наблюдался процесс теоретического осмысления проблем Российской заграничной школы и особенно- вопросов сохранения национальной самобытности в условиях эмиграции. Второй этап продолжался, пока сохранялась надежда на скорое возвращение в Россию, и охватывал время середины 20-х — начала 30-х годов XX столетия. В этот период была сформирована достаточно стройная система образования, произошла гармонизация учебных программ, обеспечившая сочетание преемственного развития отечественной школы с решением задач подготовки учащихся к вхождению в новый для них социум. Третий период, продолжавшийся до начала второй мировой войны был периодом ассимиляции русской эмиграции и создания школы за рубежом.
Первым-русским учебным заведениям в эмиграции стала созданная на средства иностранцев американским профессором Томасом Уитмором гимназия, открытая 5 декабря 1920 г. в Константинополе. Ее учениками являлись дети солдат и офицеров врангелевской армии и беженцев, сначала размещенных на Галлипольском полуострове, а затем осевших в Турции .
Сохранение национально-культурной идентичности в молодежных организациях Российского Зарубежья
Молодежное движение за рубежом имело разнообразные формы, позволяющие объединить разную по возрастам и убеждениям детей и юношей. Основными из них являлись скаутизм, сокольство, младоросство, младохристианство.
В России первые скауты появились в 1909 г., однако организационное оформление движения произошло накануне первой мировой войны. Согласно программным документам, скаутизм определялся как «добровольное неполитическое движение в целях воспитания молодых людей, открытое для всех вне зависимости от их происхождения, расы, вероисповедания в соответствии с целью, принципами и методом, заложенными его Основателем»1. К 1918 г. в стране насчитывалось уже около 50 тыс. членов, выходила специальная газета «Русский скаут». Скаутизм был ориентирован на принципы буржуазной демократии. Его главной целью являлось воспитание гражданина своей страны, стремление «внести вклад в развитие молодых людей, в раскрытие в полной мере их физического, интеллектуального, социального и духовного потенциала, как индивидуумов, ответственных граждан и членов своих местных, национальных и интернациональных сообществ»1. Лидеры скаутизма подчеркивали неполитический характер движения, неучастие его членов в борьбе за власть, составляющую сердцевину политики. В условиях предреволюционной России — вспомним «Школу» А. Гайдара — скаутизм объединял в своих рядах преимущественно гимназическую молодежь, представляющую среднеобеспеченные слои общества.
Существуя вне формальных образовательных и воспитательных систем, скаутизм представлял собой институализированную структуру в сфере организации досуга детей, подростков и юношества, ставящую перед собой воспитательные и образовательные цели. Скаутизм не стремился заменить собой семью, школу, религиозные и другие социальные институты общества, а лишь дополнял их. Роль взрослых членов организации сводилась к помощи молодым в достижении целей движения.
Человек, юноша, рассматривался в скаутизме, прежде всего, как личность, интегрированная в определенную социальную общность и имеющая по отношению к ней определенные обязанности. Главной концептуальной идеей скаутизма являлось воспитание гражданственности. Достижение целей движения базировалось на определенных принципах: долгом перед Родиной, Богом, перед другими людьми, перед самим собой.
На теоретическом уровне лидеры скаутизма выступали против узкого понимания патриотизма. Лидер международного скаутизма Р. Баден-Пауэлл, в частности, подчеркивал, что, «воспитывая наших мальчиков и девочек в духе патриотизма, мы должны заботиться о том, чтобы они понимали, что этот патриотизм выше узкого чувства, которое обычно ограничивается лишь своей страной и тем самым порождает ревность и враждебность по отношению к другим. Наш патриотизм должен быть более широким, благородным, признающим справедливость и разумность по отношению к другим и ведущим нашу страну к товариществу с... другими народами мира»1. В условиях эмиграции, где гражданственность олицетворялась с патриотизмом, движение русского скаутизма приобрело ярко выраженную национальную окраску. Скаут-мастера, чувствуя на себе ответственность за воспитание юных патриотов России, призывали других скаутов служить не какой-либо идеологии, а России: «Русский разведчик... добьется России, Славы и Благоденствия, потому что для него — Россия — раньше всего, Россия — важнее всего и Россия — выше всего!», — писал П.Н. Богданович1.
Молодежное движение соколов было основано в 1862 г. чешским доктором философии Мирославом Тыршем, задумавшего его как всемирный союз молодых славян, основанный на постоянном совершенствовании тела и духа на благо своего народа. В 1874 г. сокольская организации возникла в Хорватии, в 1882 г. — в Сербии. Первые отечественные «соколы» появились в Москве в 1883 г., хотя свое название организация получила в начале XX века. В многонациональной России доступ в «соколы» был открыт для представителей различных этнических групп. Достаточно сказать, что руководителем Союза Русских Соколов был русский поляк А.С. Гижицкий, а его заместителем — русский татарин М.А. Султан-Крым-Гирей.
До революции организация русских соколов являлась сугубо внепартийной и неполитической. «Ставя перед собой задачи общенародного порядка, Русское Сокольство является организацией надпартийной, доступной для всего народа Русского». Русские «соколы» воспитывались на основе верности своему народу и своими задачами определяли: «а) физическое и духовное воспитание русских людей и поддержание в них бодрости; б) борьбу с их отнародованием (денационализацией); в) создание кадров русских сокольских деятелей». Важное место в деятельности союза занимало патриотическое воспитание.
В 1923 г. в Праге был учреждён правопреемник Союза Русских Соколов — Эмигрантский Союз Русского Сокольства за границей. В короткое время союзы русских «соколов» появились во Франции, Югославии, Чехословакии, Болгарии, Латвии, Польше, Китае и Америке. О масштабах русского сокольского движения свидетельствует тот факт, что только в Америке в 1935г. насчитывалось 350 обществ, в которые входило двадцать тысяч членов.
Эмигрантский Союз Русских Соколов выпускал собственные газеты и журналы, вел большую работу по патриотическому воспитанию своих членов, устраивал летние лагеря, проводил слеты лидеров, и в этом мало отличался от скаутских организаций. Единственным принципиальным отличием движения было поддержание тесных связей с СОКОЛЬСКИМИ организациями славянских стран и опора его теоретиков на идеи неославянофильства.
Открытие в Праге в 1921 году гимнастического общества «Русский Сокол», положило начало развитию русского сокольства за границей. Основная цель движения — гармоническое развитие духа и тела человека в направлении непрестанного совершенствования на пользу своего народа, а через него славянства и всего человечества. «Русский Сокол» представлял собой внепартийную, национально-русскую организацию, главная цель которой состояла в том, чтобы «уберечь русских детей и подростков, родившихся на чужбине, от денационализации, сохранить всё русское, честное и нужное для дела восстановления своей страны»1.
За границей белая эмиграция, особенно в Славянских странах, имела возможность свободно развивать Русское Сокольство при поддержке местных соколов. После исхода части русского народа за рубеж, сокольские общества стали одной из главных общественных организаций, объединявших разные слои русского общества в рассеянии. Центром русского сокольского движения в тот период стало королевство Югославия. Сам Александр I Карагеоргиевич был почётным старостой всего южнославянского «Сокола». «Общество Русский Сокол» вновь возникло в Праге в январе 1921 г., а в Земуне (Югославия) — в июле 1922 г. Начиная с 1927 г Русские Сокольские организации появляются во Франции (Мёдон под Парижем), в Швейцарии (на Женевском озере), в Болгарии (София, Шумен), в Латвии (Рига,. Двинск), в Польше (Познань), в Китае (Харбин), в США (Нью-Йорк). К началу Второй Мировой войны Русское Сокольство имело в своём составе четыре; Краевых Союза (в: Чехословакии, Болгарии; Югославии Франции) и отдельные общества; (околов 70); Цель; Русского Сокольства в эмиграции состояла в распространении его: как формы, объединения русских людей, в поднятии уровня физического здоровья- в нравственном; и духовном; росте и совершенствовании, в развитии национального самосознания .
Большое значение придавалось воспитанию подрастающего поколения; в русском, национальном духе. В уставе Союза Русских Соколов; было предусмотрено, что в. случае, если Сокольство .возродится: на территории; России; русское Сокольство за рубежом; должно будет объединиться в Русский Сокольский Союз. До тех пор, пока это не. произойдет, Русское; Сокольство. за рубежом представляло русскую национальную сокольскуюг организацию.
Русское Сокольство в эмиграции объединяло русские сокольские общества и Сокольские группы в русских школах (интернатах); Например, в-Югославии: во всех русских школах были сокольские группы; которые работали по специальным программам под управлением учителя гимнастики. Настене в сокольских спортивных залах висел девиз: «Вмышцах— сила в сердце — отвага, в мыслях —РОДИНА». В те же; годы появилась мысль усилить воспоминания о Родине у эмигрантской молодежи, и вскоре появилось приветствие перед сокольским строем: «Помни Россию!» и ответ строя::«Помним». В 30 - е годы появился и общий сокольский гимн (автор В.Е.Вязьметинов), выражающий основную патриотическую идею этого общества
