Государство и молодое поколение в конце 1920-х - 1930-е годы: опыт создания новой ментальности Кульгускина Лариса Валентиновна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Институты воспитания подрастающего поколения 43

1.1. Новая семья - залог создания личности нового типа 43

1.2. Роль государственных учреждений в воспитании подрастающего поколения 51

1.3. Дополнительное школьное образование 62

1.4. Деятельность общественных организаций по подготовке будущих строителей коммунизма 70

Глава 2. Средства формирования новой ментальносте 81

2.1. Детская публицистика, художественная литература и песни - орудия воздействия на сознание подрастающего поколения 81

2.2. Школьные учебники как отражение социального заказа государства 105

2.3. Игры и игровая атрибутика - особый путь к познанию мира 136

Глава 3. Особенности менталитета подрастающего поколения на решающем этапе формирования нового человека 147

Заключение 186

Список использованных источников и литературы 192

Приложения 213

• Новая семья - залог создания личности нового типа
• Детская публицистика, художественная литература и песни - орудия воздействия на сознание подрастающего поколения
• Особенности менталитета подрастающего поколения на решающем этапе формирования нового человека

Введение к работе

Актуальность проблемы. Отечественная историческая наука в настоящее время огромное значение придает социально-психологическому аспекту общественного развития, нередко рассматривая его как мощную силу исторического процесса. Главными объектами исследования становятся общество и человек с его восприятием исторических реалий, событий, с его иллюзиями и надеждами. Особое значение приобретают данные изменения сегодня, когда происходит явная и тайная борьба различных тенденций и стоящих за ними социальных и политических сил, когда общество ищет для себя в истории социальные ориентиры, духовные ценности, традиции, и отечественная историческая наука все острее ощущает необходимость выполнять свою «основную функцию - служить социальной памятью общества»¹.

Одним из новых исследовательских направлений, способствующих решению поставленной задачи, стала история поколений. Ранее основные суждения о поколениях и их взаимодействии принадлежали философам, социологам, педагогам. Однако недостаточно только обозначить некую абстрактную проблему и попытаться лишь найти ее корни, нужно еще и тщательно анализировать ее на основе исторической реальности. Такой подход позволит лучше понять инновационный характер развития общества, разработать концепцию успешной социализации подрастающего поколения в изменяющихся общественно-политических условиях, его интеграции в новую структуру общества, создать соответствующую воспитательную позицию для подрастающего поколения, особенно в отношении преемственности предыдущего опыта, поскольку его полное отрицание служит причиной многих ошибок и негативных исторических процессов.

Переход к новой модели социально-политического устройства общества, как свидетельствует мировой исторический опыт, выводит на первый план подрас-

¹ Россия в XX веке: Люди, идеи, власть/ Отв. ред. А. К. Соколов, В. М. Козьменко. М., 2002. С.З.

4 тающее поколение, с его обновленными ценностями, стереотипами мышления, моделью поведения. Именно молодому поколению, которое вступает в жизнь в эпоху перемен, и которому придется жить в новом обществе, отводится роль создателей будущего. От него зависит и то, каким станет будущее общество. Актуален этот подход и для современной России. Изучение исторического опыта воздействия государства на социально-психологический облик подрастающего поколения поможет усовершенствовать современную государственную программу молодежной политики и привести ее в соответствие с актуальными задачами современного российского общества, а также позволит решить многие насущные проблемы в области укрепления семьи, воспитания патриотизма, концепции образования в России и т. п.

Уникальный опыт влияния государства на социально-психологический облик подрастающего поколения представлен в советской отечественной истории. Придя к власти, большевистское руководство выдвинуло задачу коренной перестройки российского общества. Важная роль при этом отводилась подрастающему поколению. Создавая новые условия социализации молодежи, власть стремилась осуществить на практике свою политическую программу, представляя ее как жизненную цель вступающего в активную общественную деятельность поколения. С другой стороны, именно молодежь, в силу своего возраста и положения охотно воспринимала новое и становилась его проводником. Выдвигая задачу строительства социалистического общества, большевики знали, что достичь цели можно только при условии создания «нового советского человека». И, конечно, наиболее подходящее орудие для реализации данной задачи - это воспитание подрастающего поколения. Данная политика была максимально реализована в 1930-е гг., когда был достигнут принципиально новый уровень контроля государственной власти над всеми сферами жизни общества и в полной мере реализовывалась идея создания «нового» человека.

Ориентированность современной исторической науки на «человеческое»

5 измерение истории, постановка в центр исследования отношений между человеком, обществом и средой применительно к прошлому способствуют переосмыслению и переоценке многих исторических сюжетов и социокультурных процессов отечественной истории, пониманию феномена советского социализма, занимающего огромное место в политической истории мира.

Историография. Говоря об историографии исследуемой темы, следует отметить особенности изучения истории молодежи в отечественной исторической науке, связанные как со спецификой самого объекта исследования, т. е. подрастающего поколения как социально-демографической группы, так и с «идеологической» направленностью советской исторической науки, четко определявшей подходы и темы исследования при изучении данной сферы социальной реальности.

В целом, в историографии темы можно выделить следующие этапы:

1. конец 1920-х-начало 1950-хгг.;

2. середина 1950-х-середина 1980-хгг.;

3. вторая половина 1980-х гг. - по настоящее время.

Данные этапы непосредственно связаны с историческими событиями, происходившими в стране, которые отражались на развитии исторической науки в целом и на характере и развитии научно-исследовательских направлений в частности.

Начальный этап преимущественно связан со сталинским периодом советской истории. Изучение работ данного периода позволяет увидеть, какие вопросы воспитания молодежи, прежде всего, интересовали новую власть, какие установки в области исследования подрастающего поколения она ставила, и насколько они реализовывались.

Первые публикации, авторы которых в той или иной мере пытались рассмотреть советское общество, его социальную структуру в целом и молодое поколение в частности, изменения в настроениях, мировоззрении, мироощущении советских граждан были предприняты ещё современниками событий и появились

уже в конце 1920-х годов. Особенность этих исследований заключалась, прежде всего, в том, что их объектом становились социальные группы, структурированные по классово-профессиональному признаку: рабочие, крестьянство, отчасти интеллигенция. Новое подрастающее поколение в данных исследованиях специально не выделялось, а рассматривалось в рамках того или иного класса. Это были в основном работы пропагандистского, очеркового характера¹. Содержащиеся в них сведения о настроениях, взглядах населения носят весьма поверхностный, фрагментарный характер.

Особо можно выделить литературу тех лет, посвященную проблемам воспитания подрастающего поколения². В ней содержатся основные установки по поводу того, каким должен быть советский школьник - будущий строитель коммунизма и какими методами воспитания этого можно достичь. Так, в монографии Н.А. Рыбникова «Крестьянский ребёнок» приводятся сведения о мировоззрении, настроениях деревенских школьников, их отношении к советской власти, религии и т.д.

В это же время начинают проводиться отдельные социологические исследования молодежи, посвященные изучению условий труда и быта, изменений в психологии и мировоззрении молодых людей³. На основе этих работ можно проследить своеобразие условий жизни и особенности социального облика подрастающего поколения в зависимости от среды формирования личности.

Особенное внимание исследователей уделялось молодому поколению крупных городов страны, на основе изучения которых показывались тенденции изме-

Ленинградский С. От земли на завод и с завода на землю. М.; Л., 1927; Ермилов В. Против мещанства и упадничества. М; Л., 1927; Григоров Г., Шкаратан С. Старый и новый быт. М; Л., 1927; Комсомольский быт. М.; Л., 1927; Семёнов М. Лицо фабричных рабочих, проживающих в деревне. М., 1929; и др.

² Дети и Октябрьская революция. Идеология советского школьника. М., 1928; Педагогика пе
реходной эпохи. М., 1930; Рыбников Н.А. 1) Крестьянский ребёнок. М, 1930; 2) Очерки по пе
дагогике крестьянского ребёнка. М., 1930; и др.

³ Большаков А. М. Деревня. 1917-1927 гг. М., 1927.

7 нений в социальном облике советской молодежи в целом¹.

Вопросы воспитания подрастающей «смены» затрагивались и в различных публикациях тех лет, посвященных проблемам экономического , партийного и советского³ строительства, прежде всего как один из показателей успешной реализации социалистических идеалов.

Более объективный подход к изменениям сознания и психологии молодежи был присущ работам профессиональных психологов, в числе которых можно выделить работу М. М. Рубинштейна .

Серьезное внимание уделялось проблемам организации досуга молодежи, показывались как позитивные, так и негативные стороны молодежной субкультуры⁵. В частности, много публикаций было посвящено проблемам пьянства и хулиганства молодежи, которые стали остро актуальными во второй половине 1920-х гг.⁶

Следует отметить и появление большого количества литературы о методах воспитания и обучения подрастающего поколения в школе , что вполне объясняется проводимой большевиками политикой уничтожения воспитательного влияния традиционной семьи на сознание детей и «преображения» семьи в социалистическую ячейку общества.

Лицо Ленинградского комсомола в цифрах: Сб. Л., 1930.

² Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1933-1937гг.). М., 1934; Эс-
кин М. Основные пути развития социалистических форм труда. М., 1936; Михалёв М. За трудо
вую дисциплину, за качество продукции. М.; Л., 1941; и др.

³ Справочник партийного работника. Вып.1, 4, 7. М; Л., 1930; Искринский М. Антирелигиозная
работа на новостройках. М., 1930; Калистратов Ю. За ударный производственный коллектив. М.,
1930; Курейко М. Колхозная ячейка. М., 1932; и др.

⁴ Рубинштейн М. М. Юность по дневникам и автобиографическим записям. М., 1928.

⁵ Герои нашей фабрики. М.; Л., 1935; Хавин А. Кто они - новые люди на производстве. М., 1930;
Рейн Б. Потомственные пролетарии. Л., 1930; и др.

⁶ Каган А. Г. Молодежь после гудка. М.; Л., 1930; Что читает рабочая молодежь. М., 1930;
Эделылтейн А. Опыт изучения современного хулиганства// Хулиганство и поножовщина. М.,
1927; Хулиганство и преступления. М.,1927; и др.

⁷ Осипцев М. Социалистическое соревнование как метод воспитания и работы в школе// В по
мощь социалистическому соревнованию: Методический путеводитель для сельской школы.
1930. №4; Школа и соцсоревнование/ Под ред. Е. Н. Медынского. М.,1930; Дойников А. А. Со
циалистическое соревнование и школа. М.,1930; и др.

Особым вниманием исследователей пользовался процесс восприятия молодежью коммунистической идеологии, что было вполне объясняется монополией правящей партии на развитие и финансирование тех или иных научных направлений. Борьба за влияние на молодых людей, утверждение коммунистической идеологии в их сознании стало одной из ведущих тем литературы тех лет¹.

Оценивая историографию данного периода, можно отметить, что в конце 1920-х - 1930-е гг. наблюдался повышенный интерес к проблематике подрастающего поколения, и хотя работы в данном направлении отличались публицистичностью и иллюстративностью, они важны для постановки самой проблемы изучения советского молодого поколения как объекта исследования.

В 1940-е — начале 1950-х гг. проблема воспитания подрастающего поколения довоенной эпохи и его жизни исследователями не рассматривалась.

Перемены, произошедшие в стране в середине 1950-х годов, с чем и связана начальная граница второй этапа историографии данной темы, способствовали активизации исследовательской работы историков при рассмотрении общественных настроений, изменений в политическом сознании и мировоззрении советских людей. Особенность работ данной эпохи заключается, прежде всего, в том, что они отразили изменения в области научных исследований и приобрели некую историчность, поскольку уже содержат в себе этапы рассмотрения социально-психологических изменений в советском обществе в различные периоды социалистического строительства.

Выходит ряд публикаций, авторы которых так или иначе затрагивали отдельные стороны общественного сознания различных классов советского общества, в том числе и периода конца 20-х - 30-х годов². При этом молодежь преимуще-

¹ Рыбников Н. Интересы современного школьника. М., 1926; Григорьев А. Классовое воспитание
молодежи в наши дни. М; Л., 1928; Бобрищев М. Мелкобуржуазное влияние среди молодежи.
М.; Л., 1928; Эвергатова Е. Н. Мальчики и девочки в советской школе. М.; Л., 1928; Ривес С. М.
Религиозность и антирелигиозность в детской среде. М.,1930; и др.

² Воробей К. Один — за всех, все - за одного. Из истории колхозной бригады на заводе. М., 1954;
Политический и трудовой подъем рабочего класса СССР (1928-1929 гг.). М., 1956; и др.

9 ственно продолжали рассматривать в рамках пролетарско-крестьянских классов. Авторы подчёркивали такие черты общественного сознания советских людей этих лет как преданность партии и верность её курсу, беспощадность к врагу советской власти, патриотизм, героизм, энтузиазм и т.д. Эти работы позволяют увидеть, как менялось отношение власти к обществу, неотъемлемой частью которого являлась молодежь, на протяжении конца 1920-х - 1930-х годов по мере того как разворачивалось социалистическое наступление «по всем фронтам».

В 1960-е гг. началась эпоха изучения подрастающего поколения сквозь призму истории детско-юношеского движения . Как справедливо заметил историк В. И. Исаев, историография советской молодежи в тот период зашла в «своеобразный тупик бесконечного переписывания истории комсомола в различных аспектах и ракурсах»². Эта тенденция сохранялась в отечественной историографии вплоть до начала 1990-х гг. Безусловно, эти работы внесли свой вклад в изучение жизни молодежи в конце 1920-х - 1930-е гг., поскольку определенная часть молодого поколения этих лет активно принимала участие в детско-юношеских организациях и испытывала на себе их влияние. Однако не следует переоценивать роль этих объединений в воспитании «нового» советского человека. Ведь существовала жизнь детей и за их пределами. Несмотря на усилия властей, ребенок продолжал воспитываться в семье, так или иначе воспринимал традиции и ценности, прививаемые ему в этой традиционной структуре общества, и зачастую разделял судьбу своих родителей.

¹ Книга о делах комсомольских. 1921-1941 гг. М., 1966; Гедейко И. 3. Деятельность комсомола
под руководством партии по идейно-патриотическому воспитанию молодежи в предвоенные
годы (1939 - июнь 1941 гг.). М., 1971; Зори советской пионерии. Очерки по истории пионерской
организации (1917-1941). М., 1972; Вдовина Э. А. Роль комсомола в осуществлении культурной
революции. М., 1972; Барбарова И. Л. Ленинский комсомол в годы строительства фундамента
социализма. 1925-1932 гг. М, 1973; Грабовский С. И. Комсомол Западной Сибири в борьбе за
повышение трудовой и политической активности молодежи в предвоенные годы. (1937—1941
гг.). Новосибирск, 1974; Зубков В.А. Комсомол и коммунистическое воспитание (1918-1941).
М., 1978; Дмитриенко С. Л. Сплоченными рядами: комсомол в борьбе против троцкизма. М.,
1987;и др.

² Исаев В. И. Молодежь Сибири в трансформирующемся обществе: условия и механизмы со
циализации (1920-1930-е гг.). Новосибирск, 2003. С. 16.

В 1970 - 1980-е гг. историки начали рассматривать советское подрастающее поколение не только с позиций деятельности комсомольской и пионерской организаций, но и в более широком плане, пытаясь показать особенности образа жизни молодежи при социализме. В немалой степени активности историков в данной проблематике способствовала ее разработка социологами¹, для которых тема молодежи стала одним из ведущих направлений советской социологии, и которые не могли ограничиваться только рамками детско-юношеского движения.

В 1979 г. вышел статистический сборник «Дети в СССР» , который содержит материалы о семье, обучении подрастающего поколения, об охране здоровья матери и ребенка, о строительстве учреждений народного образования, детских внешкольных учреждений с 1918 по 1978 годы. В нем приводятся данные, которые позволяют судить о мерах, предпринимаемых государством в области воспитания подрастающего поколения и процессе их реализации. Однако сведения о периоде конца 1920-х - 1930-х гг. крайне скудны и не позволяют сделать какие-либо выводы в отношении молодежной политики этого времени.

С начала 1970-х гг. появляется целый ряд публикаций и исследований, посвященных истории образования в СССР в целом, и в конце 1920-х - 1930-е гг. в частности³. Анализируются отдельные методы воздействия на подрастающее поколение и способы воспитания коммунистической нравственности⁴. Эти работы свидетельствуют, какое огромное значение придавали большевики вопросам вос-

Молодежь, ее стремление и идеалы. М., 1962; Молодежь и труд. М., 1970; Молодежь как общественная группа. М., 1972; Социологические проблемы семьи и молодежи. Л., 1972; Боряз В. Н. Молодежь. Методологические проблемы исследования. М., 1973; Молодежь и образование. М., 1973; Общество и молодежь. М., 1973; Иконникова С. Молодежь. Л., 1974.

² Дети в СССР: Стат. сб. М., 1979.

³ Гончаров Н. К. Очерки по истории советской педагогики. Киев, 1970; Из истории советской
школы и педагогики. М., 1973; Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР.
1980; Степашко Л. А. Вопросы теории содержания общего образования в советской педагогике
(1917-1937 гг.). Челябинск, 1980.

⁴ Алексюк А. И. Развитие теории общих методов обучения в советской педагогике (1917-1971
гг.). Киев, 1973; Вопросы трудового воспитания и политехнического обучения в истории совет
ской педагогики и школы. М., 1980; КПСС, воспитание нового человека и советское учительст
во. Петрозаводск, 1981; и др.

11 питания и обучения детей сразу после прихода к власти и на протяжении всего периода строительства социализма. Они, как и вся педагогическая литература советской эпохи, отличаются яркой идеологической направленностью, стремящейся показать и доказать преимущества советской системы в решении задач воспитания и образования подрастающего поколения.

В эти же годы начинают выходить работы, посвященные вопросам теории, истории детской литературы и современным процессам 1970-х гг., происходившим в ней. Объектами исследования в них выступает поэзия, проза, публицистика и фольклор. Анализировался также процесс формирования советской детской периодики 30-х гг.¹ Этой же теме посвящена работа М. И. Алексеевой «Советские детские журналы 20-х годов»². Автор в своей монографии изучает процесс становления советской детской печати и приходит к выводу, что советская детская журналистика на протяжении всего периода своего развития активно содействовала формированию коммунистического мировоззрения подрастающего поколения, воспитанию в нем высоких морально-политических качеств, трудолюбия. Успешно решала она эти задачи и в пору своего становления - в 1920-е годы. Однако авторы преимущественно изучают историю развития детской литературы, художественные приемы, используемые писателями, поэтами, журналистами в процессе создания произведений, а не их влияние на воспитание детей.

Отчасти понять исторические реалии конца 1920-х - 1930-х гг. и их воздействие на подрастающее поколение помогает литература, посвященная изучению отдельных процессов, происходивших в эти годы в деревне. Данные исследования позволяют увидеть и оценить масштабы некоторых социальных процессов, оказавших непосредственное влияние на социально-психологический облик совет-

¹ Молодежная печать. История, теория, практика. М., 1976; Ганичев В. Н. Молодежная печать.
История, опыт, проблемы. М., 1977; Колесова Л. Н. Типы пионерских журналов в детской пе
риодике 20-30-х годов// Проблемы детской литературы: Межвузовский сборник. Петрозаводск,
1979. С. 47-60; Она же. Штрихи к биографии (к 60-летию со дня рождения «Пионера»)// Про
блемы детской литературы: Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1984.

² Алексеева М. И. Советские детские журналы 20-х годов. М. 1982.

12 ской молодежи¹. Одним из таких явлений стала миграция сельчан в город, и, прежде всего, это были молодые люди.

Большое внимание исследователи в это время уделяли вопросам влияния «положительных» традиций на коммунистическое воспитание молодого поколения², показывали, какое огромное влияние на этот процесс оказывали лидеры Советского государства. Выходят в свет работы, посвященные изучению «молодежного наследия» Ленина . В данных работах отражены основные установки государственной политики воспитания советской молодежи на начальном этапе социалистического строительства.

Все обращения к социально-психологическому аспекту изучения довоенного советского подрастающего поколения вплоть до второй половины 1980-х годов отвечали жестким идеологическим установкам советского режима. Ярким примером этого может служить коллективная работа «Советский народ - новая историческая общность людей: становление и развитие»⁴. В данной книге характеризуется процесс формирования и развития советской общности, её политических, социально-экономических и культурно-идеологических основ в соответствии с установленными в советской историографии традициями, и, прежде всего, речь, конечно, идет о поколении, вступившем в самостоятельную жизнь уже после Октябрьской революции. Неоднозначные изменения в сознании «нового советского человека» упрощённо рассматривались с точки зрения борьбы «нового со старым». Положительные изменения неизменно связывались с «успехами социали-

¹ Арутюнян Ю. В. Коллективизация сельского хозяйства и высвобождение рабочей силы для
промышленности// Формирование и развитие советского рабочего класса (1917—1961 гг.). М.,
1964; Вылцан М. А. Трудовые ресурсы колхозов в довоенные годы (1935-1940 гг.)// Вопросы
истории. 1973. №2; и др.

² Суханов И. В. Место и роль традиций в развитии социалистического общества// Труды Казан
ского авиационного института. Общественные науки. Казань, 1960; Печенев В. Революционное
единство поколений// Проблемы мира и социализма. 1974. №3; Солнцев Н. В. Роль прогрессив
ных традиций в коммунистическом воспитании. Новосибирск, 1977.

³ Зубков В. А., Привалов В. В. Ленин и молодежь. М., 1981; Десятерик В. И. Ленин. Октябрь.
Молодежь. М., 1978; Он же. Ленин: молодым продолжать борьбу. М., 1984.

4 Советский народ — новая историческая общность людей: становление и развитие. М.,1975.

13 стического строительства», с «коренным преобразованием советского общества». Негативные же черты объяснялись «наследием проклятого прошлого».

В контексте общих изменений общественно-политической ситуации в стране, связанных с проведением перестройки, коренные изменения наметились и в отечественной исторической науке. Начался поворот в сторону так называемой «новой» исторической науки, которая на Западе активно развивается со второй половины XX в. К ней относятся «родственные» направления и подходы, между которыми условно существуют очень размытые, зыбкие границы: «новая» социальная и культурная истории, историческая антропология, история ментальностей, история повседневности, история частной жизни, история семьи, молодежная история, микроистория и т. д. Однако связывает их, прежде всего, ориентированность на «человеческое» измерение истории, постановка в центр исследований отношений между человеком, обществом и средой применительно к прошлому. «Новая» история позволила получить новые знания, способствующие пониманию социально-психологических реалий прошлого, и обусловила выделение особого этапа в историографии данного исследования с середины 1980-х гг. по сегодняшний день.

Все вышедшие работы, в той или иной мере затрагивающие изучаемую сферу социальной реальности, можно условно разделить на несколько направлений: 1. изучение процесса и причин становления и развития тоталитаризма в нашей стране; 2. исследование социальной структуры советского общества 1930-х гг., его различных групп, их социально-психологического облика и повседневной жизни как на общероссийском, так и на региональном уровне; 3. анализ государственной политики, проводимой в отношении культуры, образования, различных общественных институтов, и развития этих сфер; 4. рассмотрение различных социально-экономических и политических процессов конца 1920-х - 1930-х гг., где особое внимание уделяется проблеме политических репрессий обозначенного периода.

Для изучения и понимания социально-психологических особенностей совет-

14 ской молодежи в конце 1920-х - 1930-е гг. немаловажное значение имеют работы, посвященные изучению причин становления тоталитарного режима в нашей стране. Попыткой обобщающей характеристики социально-психологического контекста российского тоталитаризма стал сборник научных статей «Осмыслить культ Сталина»¹. В нём имеется специальный раздел «Сталин и сталинизм как социопсихологический феномен», где особенно выделяется статья Ю.А. Левады. Автор попытался ответить на вопрос, как стало возможным установление сталинских порядков в нашей стране. И одной из причин Левада называет то, что сталинская альтернатива отвечала запросам массового общественного сознания: «Расставаясь с революционными фантазиями элиты, Сталин практически... стремился искать опору в чувствах и помыслах низших струй революционного потока. Здесь он находил тоску по железному порядку, сильной власти, готовность к расправе с «врагами» и бесконечное презрение к интеллигентским мечтаниям, культуре, праву и т. д.»².

В конце XX столетия была предпринята попытка обобщающей характеристики всего социально-психологического контекста российского тоталитаризма, -речь, прежде всего, идёт о монографии известного зарубежного историка, бывшего гражданина СССР М. Геллера «Машина и винтики. История формирования советского человека»³. Эта книга, в которой автор стремится проследить механизм создания «нового» человека, несет в себе полное отрицание и негативное отношение к советскому опыту. Но такая позиция представляется крайне субъективной. Монография основана только на анализе выступлений, статей лидеров большевистской партии и программных документов. Исторические же реалии тех лет остаются без внимания. В целом книга носит скорее публицистический, отчасти философский, а не конкретно-исторический характер.

Попытку конкретно-исторического рассмотрения социально-

¹ Осмыслить культ Сталина. М., 1989.

² Левада Ю. Сталинские альтернативы // Осмыслить культ Сталина. М., 1989. С. 449-450.

³ Геллер М. Машина и винтики. История формирования советского человека. М, 1994.

15 психологических аспектов становления в нашей стране тоталитаризма предпринимает исследователь И.С. Кузнецов в своем учебном пособии «Проклятьем заклейменные? Социально-психологические предпосылки российского тоталитаризма»¹. В нём рассматривались социально-психологические процессы периода революции, гражданской войны, нэпа, «великого перелома». Заключительный этап формирования тоталитарного режима в данной работе специально не анализировался. В 1995 г. вышла в свет монография обобщающего характера данного автора «Советский тоталитаризм: очерк психоистории»², которая представляет собой оригинальное, новаторское исследование, не имеющее аналогов как в отечественной, так и в зарубежной историографии. В книге прослеживается воздействие социально-психологических факторов - традиций, взглядов, настроений россиян на процесс утверждения в нашей стране тоталитарной системы. Автор реконструирует черты «гомосоветикуса» - человека тоталитарной эпохи, выявляет воздействие массового сознания на попытки реформирования коммунистического режима, предпринимавшиеся в послесталинский период. Однако целостного представления о поколении 1930-х годов не создается, поскольку исследователь и не ставит перед собой такой задачи.

Рассматривая политические воззрения молодого поколения, его отношения к существовавшему режиму, необходимо обратиться к исследованиям по проблеме политических репрессий 1930-х годов. Этой стороне сталинского режима посвящена едва ли не большая часть всех исторических работ по данному периоду, опубликованных после начала перестройки в СССР . В сборники, посвященные этой теме, включены опубликованные в периодической печати материалы, архив-

Кузнецов И.С. «Проклятьем заклейменные?» Социально-психологические предпосылки российского тоталитаризма. Новосибирск, 1994.

² Кузнецов И.С. Советский тоталитаризм: очерк психоистории. Новосибирск, 1995.

³ Последствия культа личности Сталина в жизни комсомола и молодежи. М, 1988; Реабилити
рован посмертно. Вып.1-2. 2-е изд. М., 1989; Куда идет комсомол? М., 1990; Реабилитация: по
литические процессы 30-50-х годов. М., 1991; Они не молчали / Сост. А.В. Афанасьев. М., 1991;
Криворученко В. К. В тисках сталинщины: трагедия комсомола. М., 1991.

ные документы, рассказывающие о трагических судьбах миллионов советских людей, в том числе видных деятелей КПСС и ВЛКСМ, крупнейших военачальников, учёных, врачей, представителей творческой интеллигенции, подвергшихся репрессиям, об атмосфере беззакония, в которой проходили судебные процессы 1930-х годов. Несмотря на то, что многие дела были сфабрикованы, эти книги разрушают легенду о всеобщей покорности, неведении и казённом единомыслии, якобы сопутствовавших формированию административно-командной системы и культа личности Сталина. Исследователи отмечают, что при анализе сознания советского общества 30-х годов не следует забывать, что оно вовсе не было тем «монолитным сознанием советского народа», каким его пыталась представить официальная пропаганда и каким его, по - видимому, действительно хотели видеть Сталин и операторы Системы¹. Причем это в равной степени характерно, как для старшего, так и для молодого поколений 1930-х гг.

На современном этапе исторического познания историки предпринимают плодотворные попытки рассмотреть социальную структуру послереволюционного советского общества, социальный облик различных групп, их повседневную жизнь: быт, работу, семейные отношения и т. д.

Появляются новые работы по изучению социальной структуры советского общества, в том числе и периода 30-х годов, где пересматриваются выводы советской историографии, указывается на их тенденциозность и политизированность². Эти исследования позволяют получить сведения о составе общества 1930-х годов, политике государства в отношении отдельных социальных групп, социализации молодого поколения и т.д. Однако мироощущение и мировосприятие людей остаётся без внимания, сведения об отношении к происходящим событиям в стране, к власти часто голословны и фрагментарны, что не позволяет составить целостного

¹ Суровая драма народа: Ученые и публицисты о природе сталинизма. М., 1989. С. 17.

² Шкаратан О.И. Проблемы социальной структуры рабочего класса. М., 1990; Социальная
структура сельского населения СССР. М.,1991; Изменение социальной структуры советского
общества. М.,1993; и др.

17 представления о социальном облике советской молодежи 30-х годов.

Немаловажными для понимания тематики исследования являются работы, посвященные изучению демографических особенностей изучаемого десятилетия. К ним относится сборник статей «Население России в 1920 - 1950-е годы: численность, потери, миграции»¹, в котором дан анализ переписей 1930-х гг. по ряду проблем. Большой интерес для исследователей, работающих в сфере изучения социальной истории 1930-х гг., представляет работа В. Б. Жиромской по демографиче-ской истории России 1930-х гг. Книга представляет собой первое специальное исследование истории населения нашей страны периода 1930-х гг. во всем многообразии демографических характеристик. В издании освещены малоизученные аспекты демографического развития населения этого времени. Среди них — деформация половозрастного состава, колебания показателей рождаемости, смертности, естественного прироста населения; уровень грамотности и образования; отношение населения к религии и др.

В 1988 году была издана книга историков В.А. Козлова и О.В. Хлевнюка «Начинается с человека. Человеческий фактор в социалистическом строительстве: итоги и уроки 30-х годов» , где был описан социально-психологический портрет советского человека 30-х годов. Авторы рассказывают о мыслях и чувствах людей той эпохи, их сомнениях, раздумьях и спорах. Воспоминания современников, публицистика используется В.А. Козловым и О.В. Хлевнюком для воссоздания атмосферы тех лет. Они показывают, как изменения в сознании и мировоззрении людей в ходе начавшихся в стране общественных преобразований подготовили почву для «массового» энтузиазма, помогли добиться «небывалых темпов» социально-экономического развития страны. Однако в книге просматривается явная идеализация периода 30-х годов в целом, «духа времени» и самого «нового человека»,

¹ Население России в 1920-1950-е гг.: численность, потери, миграции. М., 1994.

² Жиромская В. Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М., 2001.

³ Козлов В.А., Хлевнюк О.В. Начинается с человека. Человеческий фактор в социалистическом
строительстве: итоги и уроки 30-х годов. М., 1988.

18 в частности. Указывая на деформирующее влияние «культа личности» И. В. Сталина на нравственную сферу личности, авторы, тем не менее, не затрагивают проблем негативного воздействия на личность самой тоталитарной системы, новой стратегии воспитания, полного отрицания предшествующего опыта и т.д.

В 1990-х годах публикуются исследования, касающиеся изучения облика «управляющих». В числе первых работ, посвященных данному вопросу, следует сказать о монографии М. Восленского «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза»¹, где номенклатура описывается с момента зарождения и вплоть до середины 80-х годов. Автор раскрывает механизм взаимодействия «управляющих» и общества и воздействия на общество со стороны правящей «элиты». Он описывает социально-психологический облик данной категории населения, и его изменения, начиная с 1917 г. Восленский показывает, как появился управленческий аппарат из недр большевистской партии революционеров, как затем «сталинские выдвиженцы» заменили собой «ленинскую гвардию» и образовали новый класс «управляющих», какие психологические качества, присущие «новым кадрам» государства, стали превалировать на решающем этапе формирования тоталитарного сознания. Автор отмечает, что возрастной состав номенклатуры менялся по мере того, как разворачивалась «чистка» аппарата, и становился все моложе. Проблема советских управленцев, партноменклатуры поднимается и другими исследователями². Хотя их концептуальные подходы и не выходят за рамки вышеизложенной схемы М. Восленского, авторы делают свои выводы, не только исходя из собственных умозаключений, что характерно для первой работы, но и опираясь на конкретно-исторический материал, используя разнообразные исторические источники.

¹ Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза М., 1991.

² Коржихина Т. П., Фигатнер Ю. Ю. Советская номенклатура: становление, механизмы дейст
вия// Вопросы истории. 1993. № 7; Гимпельсон Е. Г. Формирование советской политической
системы. М., 1995; Он же. Советские управленцы. 1917-1920 годы. М.,1998; Свириденко Ю. П.,
Пашин В. П. Коммунистическая номенклатура: истоки, сущность, содержание. М., 1995; Рого
вин В. Партия расстрелянных. М., 1997; и др.

Ценные соображения по теме социального облика поколений 1930-х годов содержатся и в работах зарубежных авторов¹. Необходимо отметить книги Шейлы Фицпатрик: «Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня» и «Повседневный сталинизм. Социальная история Советской Рос-сии в 30-е годы: город» . В первой книге автор обращается к истории проведения коллективизации, рассматривает различные стратегии, взятые на вооружение российскими крестьянами, чтобы справиться с последствиями удара, нанесенного им государством в ходе коллективизации, и те способы, с помощью которых они пытались поставить колхозы на службу собственным интересам, а не только интересам государства. Вторая книга представляет собой исследование повседневного и чрезвычайного в сталинской России в 1930-е годы и их взаимодействия между собой. В ней описываются пути и способы, с помощью которых советские граждане пытались вести обычную жизнь в необычных условиях, созданных сталинизмом, а также рисуется портрет нарождающегося социального типа homo soveticus. В процессе рассмотрения повседневной жизни советских людей 1930-х гг. автор затрагивает проблему социализации детей и складывающихся в условиях сталинского режима взаимоотношений поколений.

В конце XX столетия в исторической науке наметилось повышенное внимание к проблемам молодежи, появился ряд работ, написанных уже с новых позиций. Теперь взамен безудержному воспеванию большевистской политики по отношению к молодежи, заранее заданному приукрашиванию положения молодежи в советском обществе приходит более объективное изучение молодежной проблематики. Исследователи подчеркивают трагедию молодежи, ставшей вместе со

¹ Карр Э. История Советской России. М., 1990; Пайпс Р. Создание однопартийного государства
в Советской России // Минувшее. Исторический альманах. Кн. 3. М, 1991; Такер Р. Сталин.
Путь к власти. 1879-1929 гг. История и личность. М, 1991; Верт Н. История советского госу
дарства. 1900-1991 гг. М., 1992; Боффа Дж. История Советского Союза: В 2-х т. М.,1994; и др.

² Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: де
ревня. М., 2001; Она же. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-
е годы: город. М., 2001.

20 всем народом жертвой сталинского режима, использовавшего энтузиазм и стремление молодежи к созданию нового справедливого общества в собственных политических интересах . Серьезное отношение начали уделять исследователи и про-блемам психологии молодежи .

Проблема молодежи 1920-х - 1930-х гг. анализируется как на общероссийском, так и на региональном уровне. В этом аспекте выделяются работы новоси-бирского историка В. И. Исаева , который показывает образ жизни молодого человека в Сибири в контексте трансформации и модернизации общества, освещает вопросы материально-бытового положения молодежи, включения ее в основные сферы и институты общества - производство, политическую, культурную и семейную жизнь, и на основе этого выявляет основные характеристики, отличающие новые поколения, сформировавшиеся в период 1920-1930-х гг.

Уникальный опыт исследования социально-психологического облика подрастающего поколения представлен в монографии А. Ю. Рожкова «В кругу сверстников: Жизненный мир молодого человека в советской России 1920-х годов»⁴. Несмотря на то, что хронологические рамки работы выходят за обозначенный в теме настоящего исследования период 1930-х гг., ценен сам подход автора. В работе выделены три раздела, каждый из которых посвящен этапам социализации молодежи в одном из институтов общества: в школе, в вузе и в армии. Эта полно-

Мигущенко О. Н. Молодежь и коллективизация (по материалам Центрально-Черноземной области)// Преподавание истории в школе 1994. №5; Попов М. А. Роль и место молодежи в ходе социалистической реконструкции 30-х годов // 55 лет Кемеровской области: материалы научно-практической конференции. Кемерово, 1998; Стецура Ю. А. Молодежь в постреволюционном преобразовании России в 1920-1930-е гг. М., 1998; Слезкин А. А. Молодежь и власть. Из истории молодежного движения в Центральном Черноземье. 1921-1929 гг. Тамбов, 2002.

Лебина Н. Б. Источники изучения социальной психологии рабочей молодежи 20—30-х гг.// Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XXII. Л., 1991; Булдаков В. П. К изучению психологии и психопатологии революционной эпохи (методологический аспект)// Революция и человек. Социально-психологический аспект. М., 1996.

³ Исаев В. И. Молодежь Сибири в условиях формирования сталинской модели социализма
(1920-1930-е гг.). Новосибирск, 2000; Он же. Молодежь Сибири в трансформирующемся обще
стве: условия и механизмы социализации (1920-1930-е гг.). Новосибирск, 2003.

⁴ Рожков А. Ю. В кругу сверстников: Жизненный мир молодого человека в советской России
1920-х годов. В 2-х т., Краснодар, 2002.

21 масштабная работа с привлечением большого количества разнообразных исторических источников и новым методологическим подходом позволяет глубже понять повседневную жизнь маленького советского человека, способы влияния государства на его социально-психологический облик, удачи и промахи советской системы в этом вопросе.

Ценные сведения об образе жизни подрастающего поколения 1930-х гг., проводимой в их отношении государственной политике содержатся в работах Н. Б. Лебиной¹. В своей статье «Повседневность 1920 - 1930-х годов: борьба с пережитками прошлого» она показывает, как советское руководство пыталось справиться с такими «родимыми пятнами капитализма» как алкоголизм, проституция, преступность, самоубийства и религиозность населения, имевшими место как среди старшего, так и среди молодого поколений. Автор приходит к выводу, что советской власти так и не удалось изжить эти «пережитки прошлого». Большой ин-терес представляет и другая работа Н. Б. Лебиной , посвященная изучению повседневной жизни советского города 1920-1930-х годов, которая стала комплексным исследованием быта эпохи нэпа и довоенного сталинизма. Автор рассматривает советскую повседневность с позиций концепции девиантного поведения. Книга написана на региональном материале, и в качестве объекта изучения избрана повседневная жизнь Ленинграда 1920-1930-х годов. Данная работа успешно воспроизводит социально-психологический облик городского населения в целом, и в частности таких его социальных групп, как рабочие, служащие и молодежь. По-новому трактуются исследователем проблемы семейных отношений, внутрисемейных и межпоколенческих конфликтов, воспитания новых нравственных ори-

Лебина Н.Б. Теневые стороны жизни советского города 20-30-х гг.// Вопросы истории. 1994. №2; Она же. За последней чертой (о самоубийствах в советском обществе: исторический очерк)// Родина. 1994. №8; Она же. «Папа, отдай деньги маме...»// Родина. 1996. №12; Она же. Повседневность 1920-1930-х годов: борьба с пережитками прошлого // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. 4.1. М., 1997; и др.

² Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920—1930 годы. СПб., 1999.

22 ентиров, норм.

Обращают на себя внимание исследования Т. М. Смирновой, которые посвящены проблемам интеграции и адаптации детей «социально-чуждых элементов» в нарождающееся советское общество¹. На основе анализа разнообразных исторических источников автор показывает сложность процесса интеграции детей «непролетарских» классов в новые социальные условия и подчеркивает, что хотя социальное происхождение и было значимым, но не единственным и не главным фактором, определявшим дальнейшую судьбу человека в послереволюционном обществе.

Несколько особняком в ряду работ данного направления стоит книга ветерана войны и труда, академика Международной академии информатизации, профессора А. С. Степанова «На скрижалях истории. О молодежи 1917-1991 гг.»². Данное исследование посвящено истории молодежи, которая рассматривается сквозь призму молодежного движения. Однако, вся жизнь молодежи 1930-х гг. у данного автора сводится к трудовым подвигам комсомольцев, к «боевому» выполнению поставленных перед ними партией и правительством задач. Не умаляя подвигов и достижений молодых людей 1930-х гг., хотелось бы отметить, что далеко не все представители молодого поколения ощущали себя «звеном великой цепи». Кто-то терял своих близких, друзей, а вместе с ними и веру в строительство прекрасного будущего и великого настоящего. И таких были не единицы, и не десятки, а тысячи, о чем свидетельствует переполненные письмами и мольбами о помощи молодых людей архивы. Но данная работа все-таки заставляет вспомнить о славных героических страницах молодежной истории. Автор призывает не отвергать поло-

Смирнова Т. М «Сын за отца не отвечает». Проблемы адаптации детей «социально-чуждых элементов» в послереволюционном обществе. (1917-1936 годы)//Россия в XX веке: Люди, идеи, власть/ Отв. Ред. А. К. Соколов, В. М. Козьменко. М., 2002. С. 172-193; Она же. «В происхождении своем никто не повинен...»? Проблемы интеграции детей «социально-чуждых элементов» в послереволюционное российское общество (1917-1936 гг.) // Отечественная история. 2003. № 4. С. 28-42. ² Степанов А. С. На скрижалях истории. О молодежи 1917-1991 гг. М., 2003.

23 жительный советский опыт и с этим трудно не согласиться.

Описывая современную историографию, нужно подчеркнуть, что ученые при изучении социально-психологических реалий вводят в научный оборот «нетрадиционные» для исторической науки источники, такие как песни, пословицы, поговорки, частушки, анекдоты и т. п.¹ Интересно в этом отношении исследование томского историка А. И. Щербинина , который на основе анализа учебных пособий по русскому языку и литературе выявляет механизм создания тоталитарной системой у советских людей новой ментальности. Автор отмечает, что в сознание учащихся с помощью языка глубоко внедрялись «нужные» режиму нормы и правила. На основе изученных материалов А. И. Щербинин выявляет основные ценности менталитета советского школьника, воспитанные с помощью «нового» языка. Данная работа представляет большой интерес для историков.

Намного полнее понять судьбы граждан Советского Союза, живших в довоенные пятилетки, составить представление об их социально-психологическом облике помогают исследования Л.А. Гордона, Э.В. Клопова, Е.А. Осокиной, а также коллективные работы: «Тридцатые годы: взгляд из сегодня», «Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал»³.

Изучая историю подрастающего поколения 1930-х гг., нельзя обойти вниманием государственную политику в отношении различных общественно-государственных институтов, оказывающих непосредственное влияние на становление мировоззрения подрастающего поколения. Безусловно, огромное влияние

¹ Плотников И. Е. История России в пословицах, поговорках, частушках, анекдотах и крылатых
словах. Курган, 2000; Тяжельникова В. С. Советская песня и формирование новой идентичности
// Отечественная история. 2002. №1. С. 174-181; Шинкарчук С. А. Политический анекдот 1920-
1930-х гг. и общественное мнение населения Советской России// Клио. 1998. №2(5).

² Щербинин А. И. «Я русский бы выучил только за то...» Изучение языка как средство конст
руирования картины тоталитарного мира в сознании советских школьников// .

Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М.,1990; Тридцатые годы: взгляд из сегодня. М., 1990; Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал: В 2-х т. / Под общ. ред. Ю. Афанасьева. М., 1997; Осокина Е.А. За фасадом сталинского изобилия. Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927-1941. М., 1999.

24 на воспитание советских детей 30-х гг. имела «новая советская» культура, становлению которой, как отмечают исследователи , со стороны власти уделялось очень большое внимание. Несколько проясняет ситуацию в этом вопросе и монография Л.В. Максименкова, которая предлагает новую версию сталинской культурной революции 1936-1938 годов. Это взгляд как бы изнутри Агитпропа ЦК ВКП(б) и Комитета по делам искусств при Совнаркоме Союза ССР на кампанию борьбы с формализмом и натурализмом в советском искусстве, на механизм воздействия идеологии на все сферы культуры.

Была пересмотрена в современной отечественной историографии также история становления и развития науки и народного образования в СССР³. В области исследований, посвященных изучению становления школы, хотелось бы выделить работу Е. А. Котомкиной⁴, которая анализирует процесс образования учительства в Советской России и отмечает основные тенденции, наметившиеся в этой сфере в начале 1930-х гг. Этот вопрос имеет немаловажное значение для понимания одного из аспектов проблемы подрастающего поколения, поскольку позволяет увидеть как государство отбирало и готовило людей, принимающих непосредственное участие в воспитании молодого поколения 1930-х гг. Интересным представляется и исследование 3. И. Равкина⁵, представляющее собой совокупность очерков, объединенных одной стержневой идеей - показать историю советской школы и педагогики в образах их творцов и новаторов — первых руководителей народного образования (А. В. Луначарский, Н. К. Крупская, М. П. Покровский, А. С. Бубнов), теоретиков и практиков воспитания (П. П. Блонский, А. П. Пинкевич, А. С. Мака-

¹ Арсланов В. Г. Ответы культуры на вызов времени. СССР, 30-е годы: Очерки. М., 1995; Ерин М. Е. Культура эпохи сталинизма: советская культура и искусство периода 1930-1950-х гг.// Вопросы истории. 1995. №8.

Максименков Л.В. Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция. 1936-1938. М., 1997.

³ Политика школьного образования в России в 1930-е гг. // Сборник трудов военных ученых. М.,
1999, №3; Латышина Д. И. История педагогики. М., 2002; Шевелев А. Н. Отечественная школа:
история и современные проблемы. СПб., 2003.

⁴ Котомкина Е. А. Из истории народного образования в России 1917-1932 гг. Тверь, 2002.

⁵ Равкин 3. И. Творцы и новаторы школы, рожденной Октябрем. М, 1990.

25 ренко, В. А. Сухомлинский). В целом данная работа не выходит за рамки идеологических установок, характерных для литературы 1950-1980-х гг. Однако, автор впервые пытается рассмотреть историю становления советской школы сквозь призму деятельности отдельных личностей и рассказывает о наркоме просвещения А. С. Бубнове, работавшем на этом посту в 1930-е годы и «ставшем жертвой грубого произвола в период культа личности Сталина»¹. Наиболее интересной работой по изучению советской школьной политики, на наш взгляд, стала монография 3. Г. Дайча «Школьная политика в СССР: уроки партийно-государственного руководства, перспективы развития»². Автор приходит к принципиально важному выводу о том, что стремление ограничить содержание и организацию учебного процесса определенными классовыми или сословными интересами, какие бы цели при этом не преследовались, приводит к ограничению потенциальных возможностей образования для интеллектуализации общества и что школа, являясь неотъемлемой составной частью социума, в той или иной мере воспроизводит общественную борьбу консервативных, либеральных и революционных сил, действующих в обществе.

Следует обратить внимание и на работы, посвященные изучению политики советского государства, проводимой в отношении семьи. Как отмечают современные исследователи³, советская власть стремилась максимально ослабить влияние семьи на личность, что не могло не отразиться на социально-психологическом облике «нового» советского человека и усугубляло конфликт поколений.

Поскольку изучение проблемы подрастающего поколения возможно только в рамках проводимой в 1930-е годы экономической, социальной политики, в контексте существующей общественно-политической ситуации в стране, важные для

¹ Равкин 3. И. Указ. соч. С. 133.

² Дайч 3. Г. Школьная политика в СССР: уроки партийно-государственного руководства, пер
спективы развития. М., 1991.

³ Кваринг Э. Революция - все, семья - ничто // Социум. 1995. №6; Дорохина О. В. Партийно-
государственная идеология социалистических преобразований в послереволюционной России //
Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 1996. №2.

26 понимания тематики сведения содержатся и в соответствующих главах изданных в 1990-е годы учебников и учебных пособий по истории России XX века, ставших определённым результатом переосмысления отечественной истории 30-х годов¹.

Таким образом, оценивая историографию проблемы, можно отметить, что исследователи продвинулись далеко вперед в изучении социально-психологических особенностей советского режима в конце 1920-х - 1930-е гг., сталинской политики в отношении различных социальных групп общества, оказывающей влияние на общественное сознание советских людей этой эпохи, условий их материальной жизни, идеологического настроя и т. п. Проблема же подрастающего поколения, как правило, рассматривалась исследователями в рамках изучения более общих вопросов. Многие аспекты, позволяющие сформировать целостное представление о молодом поколении в конце 1920-х - 1930-е гг. ещё не стали предметом исследования историков и нуждаются в рассмотрении, не выявлены стратегии и особенности реализации государственной политики в отношении детей в эти годы, ее эффективность и влияние на менталитет «нового» советского человека, что еще раз подчеркивает актуальность данного исследования.

Цель исследования - анализ изменения менталитета подрастающего поколения под влиянием государственной молодежной политики конца 1920-х - 1930-хгг.

Реализации поставленной цели предполагается достигнуть путём решения следующих основных задач:

определить цели и принципы государственной политики конца 1920-х -1930-х гг., проводимой в отношении детей;

проанализировать методы, формы и средства формирования новой совет-

¹ История России: XX век / Под ред. Б.В. Личмана. Екатеринбург, 1993; История России. XX век / А.Н. Боханов, М.М. Горинов, В.П. Дмитренко и др. М., 1997; Соколов А. К. Курс советской истории. Учеб. пособие для вузов. М, 1999; Новейшая история России. 1914-2002: Учеб. пособие / Под ред. М. В. Ходякова. М., 2004; Новейшая история Отечества. XX век: Учеб. для студентов высших учебных заведений/ Под ред. Э.М. Щагина, А. В. Лубкова: В 2 кн. М, 2004; и др.

27 ской ментальности;

показать новое преломление традиционных черт российской ментальности и становление новых качеств, воспитываемых в молодом поколении;

дать оценку эффективности молодежной политики государства;

выявить политические взгляды и представления молодых людей изучаемой эпохи, их нравственные ориентиры и ценностные установки, отношение к традициям и проводимым в стране преобразованиям.

Следует отметить, что институты воспитания подрастающего поколения: семья, дошкольные учреждения, школа, дополнительное школьное образование, пионерия, комсомол рассматриваются в работе с позиции их воздействия на менталитет детей.

Объектом исследования в данной диссертационной работе выступает молодое поколение, преимущественно школьного возраста, в конце 1920-х - 1930-е гг., ставшее объектом государственной политики создания «нового советского человека». При этом понятие «поколение» с позиции истории определяется как совокупность близких по возрасту индивидов, социальная и идейно-политическая ориентация которых формируется под влиянием определенного исторического периода времени, имеющего свои специфические характеристики¹. К подрастающему поколению конца 1920-х - 1930-х гг., на наш взгляд, целесообразно было бы отнести родившихся либо незадолго до Октября, либо вскоре после революции людей, социализация которых происходила в основном в условиях сталинского режима, которые не помнили дореволюционного прошлого Отечества и не знали его культуры. Понятие «менталитет» в отечественной исторической науке до сих пор вызывает множество споров. В настоящей же работе оно определяется как совокупность духовных идеалов, суждений, моральных установок, веры, этических приоритетов, мировоззренчески обусловленных мотивов поведения. В исследовании не затрагиваются проблемы быта и досуга и их влияния на социально-

¹ Социологический энциклопедический словарь / Под ред. Г. В. Осипова. М., 2000. С. 247.

28 психологический облик подрастающего поколения. Эти вопросы подробно освещены в современной историографии¹, что освобождает автора данной работы от необходимости изучения этих сфер социальной реальности и их воздействия в повседневной жизни на эволюцию ментальносте детей.

Предметом диссертационного исследования является совокупность государственных методов, форм и средств формирования определенных стереотипов мышления и социально-психологических качеств молодого поколения в конце 1920-х-1930-е годы.

Хронологические рамки диссертационной работы охватывают период 1928 - начало 1941 гг. Первая граница исследования связана с началом кардинальных изменений в социально-экономической сфере жизни советского общества (курсом на индустриализацию, коллективизацию). Государство начинает проводить мероприятия, оказавшие огромное воздействие на менталитет нового поколения и его судьбу. И именно в этот период, точнее во второй половине 1930-х годов, усилия по созданию «нового человека», наделённого новым сознанием, дают первые ощутимые и масштабные результаты. Конечная дата исследования обозначена 1941 годом и связана с началом Великой Отечественной войны, внесшей кардинальные изменения во все сферы жизни советского общества.

Территориальные рамки исследования определяются границами Советского Союза, что диктуется стремлением наиболее полно раскрыть содержание реконструируемых реалий прошлого. Следует отметить, что, несмотря на некоторые особенности развития национальных республик, программа создания «нового» человека разрабатывалась независимо от национального аспекта, и реа-лизовывалась на практике согласно предложенной партией и правительством схеме.

Методологическая основа данного диссертационного исследования соот-

¹ См. монографии и статьи Н. Б. Лебиной, Ш. Фицпатрик, И. В. Исаева, речь о которых шла выше.

29 ветствует исследовательской модели социальной истории. Несмотря на то, что в работе рассматривается государственная политика, в центре внимания все же находится общество и человек, ставшие объектом воздействия власти. Социальная история существенно раздвигает горизонты исторического видения, позволяет обращаться к темам и сюжетам, которыми раньше пренебрегали или не придавали большого значения, а порой они были просто запретными. Историческое изучение таких сложных, трудно поддающихся фиксации явлений как менталитет, общественное сознание, образ жизни, мировоззрение требует применения нетрадиционных методов, без привычных для исторической науки изучения и систематизации численных показателей, которыми была насыщена советская историческая литература, но которые на самом деле мало что говорят о настоящей жизни, чувствах и мыслях людей. В социальную историю органически вплетается антропологический подход, ориентированный на изучение микромиров, взаимодействия людей в группах, стратегий поведения индивидов и семей и т. п. Как отмечает М. Кром, антропологический подход предполагает также особую чувствительность историка к языку и понятиям изучаемой эпохи, к ее символам и ритуалам. Эти понятия и представления людей прошлого могут обозначаться разными терминами («мен-тальность», «культура», «сознание» и т. д.), но в любом случае сохраняется установка на диалог с прошлым, на выявление его «инаковости», качественного своеобразия, отличий от времени, в котором живет исследователь¹. В работе широко применялся междисциплинарный подход, использующий научные достижения и разработки в области социологии, социальной психологии, социальной антропологии, лингвистики, фольклористики, педологии, педагогики. Широко задействован метод «ментального измерения» истории, позволяющий реконструировать социально-психологические особенности и стереотипы поведения, закладываемые в сознание подрастающего поколения в конце 1920-х - 1930-е гг. В ряде сюжетов

¹ Кром М. Отечественная история в антропологической перспективе // Исторические исследования в России-П. Семь лет спустя/ Под ред. Г. А. Бордюгова. М., 2003. С. 179.

использован метод микроисторического анализа, предполагающий детальное исследование отдельного индивида, группы сверстников или локального случая как «автономного целого». При систематизации и изложении материалов диссертационной работы использовались также общепринятые методы исторических исследований - аналитический, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический. Только совокупное использование вышеуказанных подходов и методов позволяет обеспечить всестороннее и комплексное исследование методов создания и особенностей менталитета молодого советского поколения изучаемой эпохи.

Источники. История молодежи постепенно занимает важное место среди направлений социальной истории советского общества, несмотря на то, что ее развитие затруднено особенностями источниковой базы данного периода, в которой повседневная жизнь всего населения отражена довольно слабо. Так, например, очень сложно исследовать общественное сознание людей, их настроения и представления в условиях явного недостатка источников личного происхождения (писем, дневников, материалов различных опросов и прочего). Кроме того, не следует забывать о существовавшей при советском режиме практике отбора и уничтожения документов. Это диктует необходимость исследователя привлекать и использовать для описания образа жизни и сознания людей самые различные, в том числе нетрадиционные источники, косвенным образом отражающие существенные характеристики повседневности. Особенностью источниковой базы является и отсутствие соответствующих фондов в архивах, в отличие от других социальных групп, например, рабочего класса или крестьянства. Следует, однако, указать на то, что история молодежи получила отражение в опубликованных документах и в архивных фондах комсомола и других детских учреждений. Но данные фонды в основном отражают деятельность этих организации, а не реальную историю молодого поколения.

При характеристике источниковой базы следует вернуться к проблемам ме-

31 тодологии. Для подробного описания отдельного конкретного явления, события, факта, позволяющего проследить ту или иную тенденцию, необходимо более обширное цитирование источника. Поэтому в некоторых случаях дается его достаточно подробное изложение и пространное цитирование.

Для реализации поставленных задач автором использовались опубликованные и неопубликованные источники, многие из которых ранее не привлекались для подобных исследований.

Несомненно, очень широко представлена группа опубликованных источников, имеющая огромное значение для понимания и изучения данной темы. В первую очередь здесь следует отметить документацию официального происхождения: законы, решения, постановления, резолюции, подзаконные акты, директивные и информационно-отчетные материалы государственных и партийных органов¹. Изучение этих документов позволяет проанализировать политику государства, проводимую в отношении подрастающего поколения 1930-х гг., увидеть сложности и успехи ее реализации, оценить достоинства и недостатки проводимых мероприятий. Именно эти материалы помогут понять, какие цели ставило перед собой государство при обучении и воспитании «нового» советского человека, какими способами и методами оно руководствовалось при достижении нужных результа-

¹ XVII Съезд ВКП(б). 26 января - 10 февраля 1934 г.: Стенографический отчет. М., 1934; ВКП(б) ЦИК. Отдел культуры и пропаганды. «Об итогах XVII конференции ВКП(б)»: Материалы для докладчиков и пропагандистов. М., 1934; ВКП(б). Центральный исполнительный комитет. «О школе»: Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР. М.,1936; XVIII съезд ВКП(б). 10-21 марта 1939 г.: Стенографический отчет. М., 1939; Сборник руководящих материалов о школе. М., 1952; КПСС о комсомоле и молодежи: Сборник резолюций и решений съездов. М., 1962; Решение партии и правительства по хозяйственным вопросам: Сб. док. Т. 2: 1929-1941. М., 1967; Комсомол и подростки: Документы и материалы съездов комсомола, ЦК ВЛКСМ. М., 1971; Хрестоматия по истории советской школы и педагогики. М., 1972; Первичная комсомольская организация: Документы и материалы. М., 1972; Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа: Сборник документов 1917-1973 гг. М., 1974; Документы по вопросам учебно-воспитательной работы в школе. М., 1974; Воспитывать пламенных борцов за коммунизм: Документы КПСС, съездов комсомола, ЦК ВЛКСМ по коммунистическому воспитанию молодежи. М., 1978; Всесоюзная пионерская организация имени В. И. Ленина: Документы и материалы. М., 1981; Документы КПСС о комсомоле и пионерии М., 1987; Документы КПСС о Ленинском комсомоле и пионерии. М., 1987; и др.

32 тов. В совокупности же с другими источниками можно проследить, как отражалась государственная политика на исторических реалиях изучаемой эпохи, на менталитете и социально-психологическом облике подрастающего поколения 30-х гг.

Этой цели позволяет достичь и использование работ политических лидеров советского государства¹, посвященных вопросам воспитания подрастающей смены. Прежде всего, это произведения В. И. Ленина, И. В. Сталина, М. И. Калинина, А. В. Луначарского, Н. К. Крупской. В этих работах четко указывалось, каким должен быть «будущий строитель коммунизма», какими личными качествами он должен обладать. Подчеркивалась необходимость и первостепенная важность воспитания в подрастающем поколении таких черт менталитета как коллективизм, политическая подкованность, марксистско-ленинское мировоззрение, стремление к труду, активное участие в общественно-политической жизни страны, преданность партии и новому Советскому государству и т. п. Высказывались идеи о методах, позволяющих достичь поставленной цели. Именно они становились, зачастую, программными документами, впоследствии реализуемыми властью на практике.

Немаловажное значение для понимания темы имеют статистические данные периода 1930-х гг. Мощным импульсом к изучению демографической истории населения России в это сложное десятилетие послужило издание сотрудниками Академии наук РФ рассекреченных данных, как подметила историк В. Б. Жиромская, «опальной» переписи населения 1937 г. , снабженного комментариями, а вслед за тем неопубликованных данных «Всесоюзной переписи населения 1939 г.» в двух книгах: одна из них содержит материалы по СССР, а вторая посвящена целиком

О молодежи: Статьи и речи Ленина, Сталина и партийные решения о молодежи. М., 1934; Киров С. М. О молодежи. М., 1969; Калинин М. И. Будущее принадлежит вам. М. 1983; Крупская Н. К. Воспитывать достойную смену. М.,1973; и др. ² Всесоюзная перепись населения 1937 г.: Краткие итоги. М., 1991.

33 РСФСР¹. Издание содержит обширные вводные статьи и комментарии.

Ценным потенциалом обладает периодическая печать 1930-х гг. Содержащиеся в газетах и журналах постановления, заметки, письма позволяют составить представление о проводимой в отношении советских людей идеологической обработке, мировоззрении лояльных к режиму жителей страны Советов. В исследовании использованы материалы журналов «Пионер» за 1934 — 1941 гг., «Вожатый» за 1932 - 1940 гг., «Смена» за 1932 - 1941 гг., «Юный ленинец» за 1936 - 1940 гг., «Семья и школа» за 1932 - 1937 гг., «Юные безбожники» за 1932 г., «Юный пролетарий» за 1932 - 1935 гг., «Юный коммунист» за 1931 - 1938 гг., «Вожак» №1 -24 за 1933 г. и др. Выбор этих журналов обусловлен их направленностью именно на молодое поколение 1930-х гг. Содержание детской печати того времени определялось, прежде всего, интересами и актуальными задачами государства. Об этом свидетельствуют публикуемые в ней материалы, репродукции с картин советских и русских художников, детские рисунки на определенные темы, пропагандистские статьи, отобранные редакцией для печати. Их изучение позволяет выяснить, как реализовывалась программа воспитания подрастающего поколения и какие социально-психологические ценности внедрялись в детско-юношеское сознание. Были изучены и общероссийские газеты: «Известия», «Правда», «Пионерская правда» за 1930-е гг. и др. Материалы периодической печати, с одной стороны, дают цифровые данные различных социальных обследований советского общества, его групп, дополняющие материалы статистики. С другой стороны, периодика в большей степени, чем все другие источники, отражает живую повседневную жизнь «детей», представляет зарисовки быта, нравов и обычаев, что особенно необходимо для изучения образа жизни. Несомненно, эти газеты дают большой фактологический материал. Они важны также для осознания атмосферы того периода, знания о поворотах общей политики и преломлении их в молодежном направлении, но при

¹ Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги. М., 1992; Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги. Россия. СПб., 1999.

34 осмыслении информации приходилось постоянно учитывать идеологическую направленность прессы советского периода, не способной в силу этой причины дать адекватную и полную картину действительности 1930-х гг.

Наряду с этими традиционными для исторической науки источниками, в работе использовались нетрадиционные источники. Прежде всего - это советская детская литература 30-х гг.¹. Здесь имеются ввиду буквари, школьные учебники, сборники стихов и песен, художественные произведения, рекомендуемые для чтения. Советская детская литература имела официальное происхождение и ее содержание проходило жесткую цензуру. Анализ данного вида источников позволяет понять, какие базисные установки моральных ценностей, общественного сознания, мировоззрения, подсознательные мотивы поведения, стереотипы отношения к данной исторической реальности и многие другие социально-психологические качества, формирующие менталитет, внедрялись в сознание советских детей.

К числу нетрадиционных исторических источников, используемых в работе, следует отнести и детские игрушки, рисунки, картины, плакаты 1930-х гг. Их изучение позволяет сопоставить образ детства по известному лозунгу - «За детство счастливое наше спасибо, родная страна», и его реального бытия. Эту возмож-ность предоставили исследователю два сборника , посвященные экспонатам выставки «Наше счастливое детство», проходившей в Государственном Историческом музее (г. Москва) с 28 декабря 2001 г. по 2 апреля 2002 г., где и были представлены предметы советской «детской» культуры 1920 - 1950-х гг.

В качестве нетрадиционного источника, использованного автором в ходе

¹ Малютина А., Теряева М. Советские ребята. Общекомплексная рабочая книга для I года обу
чения в городской школе. М.-Л., 1928; Поздняков Н. С, Фортунатова Е. Я. Школа и деревня.
Книга для письма. М.-Л., 1928; Богоявленский Л., М. Жебунева, М. Рыбникова. Ручеек. Букварь
для деревенской школы. М.-Л., 1930; Дзюбинский С. Наше прошлое. Книга для чтения по обще
ствоведению в школе I ступени. М., 1930; Аванесов Р. И. Учебник русского языка для школ
грамоты. М., 1936; Краткий курс истории СССР. Учебник для 3-го и 4-го классов/ Под ред.
Проф. А. В. Шестакова. М., 1937; Головин Н. М. Букварь. М., 1938; и др.

² Наше счастливое детство. Игрушки, книги, предметы быта, детские рисунки, живопись, гра
фика, плакат 1920 - 1950-х годов. М., 2001; Советская игрушка 1920 - 1950-х годов: из коллек
ции Сергея Романова. М., 2001.

35 работы, выступают также сочинения школьников, которые дают достаточно яркое представление об обыденном сознании, вере, заблуждениях, надеждах и недоумениях маленького «повседневного человека». Школьные сочинения в 1920-е годы собирались первой опытной станцией по народному образованию Народного комиссариата просвещения РСФСР. Материалы станции хранятся в Научном архиве Российской академии образования. В настоящее время эти материалы опубликованы. Часть их нашла место в 4-х томном издании «Неизвестная Россия. XX век» 1992-1994 гг.¹. Хотя используемые для исследования сочинения были собраны во второй половине 1920-х гг., они позволяют проанализировать восприятие подрастающим поколением идеологических установок и догм, прививаемых детям в школе. Эта тенденция сохранилась и в период 1930-х гг., и непосредственно отразилась на формировании менталитета «нового советского человека».

Интересны для воссоздания реалий 1930-х гг. произведения изобразительного искусства советских художников, которые постоянно ощущали на себе влияние новой советской культуры. Характер картин менялся по мере становления и укрепления тоталитарного режима, и к концу 1930-х гг. на них все чаще изображались дети-пионеры, символизирующие новую прекрасную эру социализма. Но, несмотря на идеологические установки, авторы воплощали на картинах окружающую жизнь подрастающего поколения. Да и сами дети становились объектом внимания художников во все времена, независимо от политической ситуации.

Проследить царившие в обществе умонастроения, реконструировать и интерпретировать субъективные смыслы поведенческих реакций, переживания, представления, сознание и психологию советских молодых людей 30-х гг. позволяют такие опубликованные источники личного происхождения как письма - самое распространенное в советское время средство общения между людьми, а также между обществом и властью, причём письма, не тронутые литературной цен-

¹ Обыденный НЭП: сочинения и письма школьников 20-х гг. // Неизвестная Россия. XX век. Кн. 3. М., 1993.

36 зурной правкой. Воссоздать изучаемую сферу социальной реальности помогают и жалобы известным политикам и общественным деятелям страны, заявления, прошения, доносы в различные партийные, государственные органы, исходящие от современников изучаемой эпохи. Следует отметить, что эти источники были лишь недавно рассекречены и опубликованы . Своеобразный, точный, порой насыщенный пословицами и рифмами, афористическими замечаниями, язык этих писем почти лишен официозности. И это помогает услышать голос поколений 1930-х гг. в его человеческой уникальности, почувствовать эпоху и понять ее.

К этой же группе источников следует отнести и дневниковые записи конца 1920-х - 1930-х гг. Они интересны, прежде всего как наблюдения очевидцев происходящих событий. Уникален по своему содержанию дневник школьника из маленького городка Буй Юрия Баранова - весьма неординарный и важный источ-ник . Написал его человек чистый, глубоко преданный Родине, но не бездумный, как показывает содержание дневника, усвоитель официальных истин. Этот дневник показывает, как происходил психологический надлом у «маленького» человека в эпоху суровых репрессий, когда среди «врагов народа» оказывались порой самые близкие и родные люди. Он позволяет увидеть и оценить масштабы трагедии втягивания детей во взрослые «игры».

В процессе работы над темой автор обращался и к воспоминаниям современников изучаемых событий³. Они содержат неоценимые по своей важности

¹ Неизвестная Россия. XX век: В 3-х кн. М., 1992-1993; «Проклятия крестьян падут на вашу го
лову...» Секретные обзоры крестьянских писем в газету «Правда» в 1928-1930 годах// Новый
мир. 1993.№4; Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах/ Отв. ред. А. К.
Соколов. М., 1998; Афонин А. В. Жизнь и борьба рабочей молодежи Советской России в доку
ментах и материалах (конец 1917-1932 гг.). М., 2000; «Дорогой наш товарищ Сталин!»... и дру
гие товарищи: обращения родственников репрессированных командиров Красной Армии к ру
ководителям страны. М, 2001; Письма во власть. 1928-1939 гг.: заявления, жалобы, доносы,
письма в государственные структуры и советским вождям. М., 2002; и др.

² Баранов Ю. Голубой разлив. Дневники, письма, стихотворения. 1936-1942. Ярославль, 1988.

³ Стаханов А. Г. Рассказ моей жизни. М., 1937; Говорят строители социализма: Воспоминания
участников социалистического строительства в СССР. М., 1959; Неизведанными путями: Вос
поминания участников социалистического строительства. Л., 1967; Анненков Ю. Кулацкие де
ти: Дневник воспоминаний (1928-1941) // Москва. 1990. №10; Среченский Ю. Как мы покоря-

37 сведения для характеристики понимания современниками происходивших в конце 1920-х - 1930-е гг. событий: переживания, чувства, суждения, оценки исторических реалий и окружающей действительности, отдельных фактов и поступков конкретных людей и другие наблюдения, позволяющие судить об изменениях в менталитете советских граждан изучаемой эпохи. Принадлежащие представителям различных социальных слоев и групп мемуары не свободны от политических пристрастий, содержат элементы субъективизма в оценке реалий прошлого. Учитывалось также, в какое время мемуары вышли в свет. До середины 1980-х годов воспоминания, рассчитанные на публикацию, как правило, несли на себе печать социально-политического заказа и целевой установки. Однако изучение данного вида источников позволяет глубже понять особенности общественной ситуации интересующего нас периода и изменения в массовом сознании советских людей в конце 1920-х-1930-е годы.

Еще одним важным своеобразным источником могут служить произведения художественной литературы¹. В силу своего литературного таланта писатели моделировали сознание различных групп советского общества в разные периоды его развития, делясь с историками неоценимыми наблюдениями и обобщениями. Естественно, на них нельзя ссылаться как на фактический материал, но они дают понять атмосферу того времени, уклад жизни, семьи, отношения поколений и многие другие социально-психологические аспекты эпохи конца 1920-х - 1930-х гг. Некоторые из художественных произведений автобиографичны, либо содержат реальные истории, рассказанные очевидцами. Таковы, например, роман М. Алек-

лись. Цена Октября. Новосибирск, 1992; Пирожкова В.А. Потерянное поколение: воспоминания о детстве и юности. СПб., 1998; Мирский Г. И. Жизнь в трех эпохах. М.; СПб., 2001; Мирек А. Красный мираж. Как мы верили в мифы и ложь: Воспоминания и раздумья (1917-1960). М, 2002; и др.

¹ Зиновьев А. Гомо советикус. Мой дом - моя чужбина. М., 1981; Васильев Б. Завтра была война// Васильев Б. Повести и рассказы. М., 1986; Бек А. Новое назначение. М., 1987; Платонов А. Чевенгур// Дружба народов.1988. № 4; Гроссман В. Жизнь и судьба. М., 1990; Рыбаков А. Дети Арбата. М., 1992; и др.

38 сеева «Драчуны»¹, содержащий поразительные свидетельства о голоде 1932-1933 гг. в родной деревне автора на Средней Волге; его же повесть «Хлеб - имя суще-ствительное» , прослеживающая судьбы деревенских жителей, описанных в «Драчунах», вплоть до второй мировой войны; роман Б. Можаева «Мужики и бабы»³. Использование художественных произведений, в том числе беллетризованных мемуаров и биографий, как исторических источников представляет вполне понятные трудности. Однако следует отметить, что авторы произведений в этом жанре стремились избежать упреков в каких-либо исторических неточностях. Так, например, первая журнальная публикация можаевских «Мужиков и баб»⁴ включала послесловие со ссылками на архивные источники.

Немаловажное значение для реконструкции изучаемой сферы социальной реальности имеет привлечение произведений народного фольклора. В частности, стихотворений, частушек, песен, поговорок, пословиц, исходящих из народной среды, а не написанные по заказу. Они живо передают реакцию людей на происходящие в стране события, их отношение к вождям, и позволяют судить о социально-психологических особенностях поколений изучаемой эпохи.

К неопубликованным источникам относятся архивные материалы, находящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) и в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ).

Из документов ГАРФа интерес представляют материалы фондов Главпро-фобра наркомата просвещения РСФСР и Наркомата просвещения РСФСР за 1930-е гг. Наиболее ценными для настоящей работы явились протоколы производственных и методических совещаний этих органов, на которых рассматривались первостепенные задачи по воспитанию подрастающего поколения и важнейшие проблемы, возникающие на пути реализации государственной программы образо-

¹ Алексеев М. Драчуны. М., 1982.

² Опубликована в сб.: Алексеев М. Вишневый омут. Карюха. Хлеб - имя существительное. М.,
1981.

³ Можаев Б. Мужики и бабы. М., 1988.

⁴ Можаев Б. Мужики и бабы // Дон. 1987. №3. С. 96-106.

39 вания, ликвидации неграмотности населения, материалы докладных записок, поступающих в Наркомат и позволяющих судить о реализации поставленных задач на местах, проекты учебных планов, положений о трудовой школе, о детском доме, программы воспитания детей в детских садах и школах и т. п. Эти материалы, являясь результатом деятельности государства на пути воспитания молодого поколения, несомненно, имеют определенную ценность. Они позволяют увидеть какие качества личности стремилась воспитать в подрастающем поколении новая власть, и насколько успешными были проводимые ею мероприятия. Другой группой архивньк источников ГАРФа, использованных для работы, стали материалы фонда Секретариата Н. К. Крупской. Ценными сведениями о повседневной жизни детей обладают представленные в этом фонде письма к Н. К. Крупской, песни, стихи школьников, воспитанников детских домов, студентов, трудящихся. Еще одним фондом, обладающим интересными сведениями о молодом поколении 1930-х гг., является фонд Центрального дома народного творчества им. Н. К. Крупской. Представленные здесь материалы различных конференций, а также рукописи повестей, рассказов, сборники стихов и песен, авторами которых, как правило, являлись молодые люди 1930-х гг., позволяют судить о степени восприятия подрастающим поколением идеологических установок режима, о насущных проблемах, стоящих перед молодежью изучаемой эпохи.

Другой группой архивных источников, использованных в ходе изучения темы диссертационного исследования, стали материалы фондов молодежных организаций, представленных в РГАСПИ. Они обладают огромным потенциалом для изучения данной темы. В этих фондах преимущественно содержится документация, касающаяся деятельности молодежных институтов советского государства, в том числе 30-х гг. Здесь представлены различные докладные записки на имя секретаря ЦК ВЛКСМ А. В. Косарева, письма граждан, в которых отражены насущные проблемы общества и отдельных граждан, различного рода тематические планы мероприятий, проводимых молодыми людьми или для них, планы изда-

40 тельств, работающих под патронажем комсомольских органов и т. п. Анализ этих документов позволяет выявить основные тенденции, характерные для социального развития молодежи 1930-х гг., явления, существовавшие в молодежной среде в это время, оценить масштабы влияния различного рода организаций, и, прежде всего комсомола и пионерии, на жизнь, деятельность и менталитет подрастающего поколения, его мировоззрение и мотивы поведения. Здесь же представлены письма молодых комсомольцев, их родителей, также позволяющие реконструировать изучаемую сферу социальной реальности.

В ходе работы с архивными документами учитывалось, что представленные в фондах рассекреченные материалы зачастую перенасыщены негативной инфор-мацией. Концентрированное изложение «негатива» в этом специфическом виде документации требовало внимательного отношения, сопоставления и корректировки с учетом дополнения другими источниками.

Положения и выводы работы не могут основываться на какой-либо одной группе источников, поскольку их информационный потенциал не одинаков. Только совокупное использование полученных материалов позволяет адекватно отразить исследуемый объект. Сходство же данных групп заключается в том, что зафиксированные в них данные о социально-психологическом облике поколений 1930-х годов содержат лишь его отдельные аспекты, которые чаще всего связаны с конкретными проявлениями общественного сознания. Более стабильные психические компоненты рассматриваются в них в гораздо меньшей степени. Другим существенным недостатком исследуемых источников является фрагментарность и описательность информации о социально-психологических явлениях, невозможность применения количественного анализа. Все эти особенности значительно затрудняют решение исследовательской задачи. Думается, что успешный результат, может быть, достигнут взаимодополняющим использованием различных групп источников.

Научная новизна и значимость диссертационной работы заключается в

41 том, что она является первой попыткой рассмотреть механизм государственного воздействия на менталитет молодого поколения в конце 1920-х - 1930-е гг., сквозь призму реализации молодежной политики этого времени, выяснить какие мировоззренческие установки и социальные ценности хотела передать молодежи власть и насколько успешно они усваивались молодым поколением, выявить особенности менталитета подрастающего поколения на решающем этапе формирования нового человека.

Новизна исследования также определяется изучением и использованием нетрадиционных для исторической науки источников: таких, как учебная литература, игры, игрушки, произведения изобразительного искусства, сочинения школьников, позволяющих получить новые знания о реалиях конца 1920-х - 1930-х гг. и решить поставленные перед автором задачи, понять особенности социальной психологии молодежи изучаемой эпохи.

Кроме этого, в работе впервые вводится в научный оборот ряд архивных документов, которые способствуют более глубокому пониманию исследуемой сферы социальной реальности.

Практическая значимость заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы для усовершенствования современной государственной программы молодежной политики, приведения ее в соответствие с актуальными задачами российского общества, а также для разработки концепции успешной социализации молодых людей в современных условиях.

Структура работы. Данное диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, и приложения. Первая глава посвящена изучению форм и методов государственного воспитания подрастающего поколения в конце 1920-х - 1930-е гг., особенностей реализации политики создания нового человека. Во второй главе анализируются используемые государством в конце 1920-х - 1930-е годы средства воздействия на сознание советского подрастающего поколения. Поскольку эта часть диссертаци-

42 онного исследования построена на изучении нетрадиционных для исторической науки источников, которые преимущественно впервые вводятся в научный оборот и позволяют наиболее полно раскрыть особенности молодежной государственной политики, то эта часть наиболее объемная по числу страниц. Содержание третьей главы логически вытекает из первых двух и посвящено результатам государственной политики в отношении молодого поколения. В этой главе исследуются особенности менталитета молодых людей в конце 1920-х - 1930-е гг., что позволяет оценить эффективность воспитательной молодежной политики новой власти.

Новая семья - залог создания личности нового типа

С момента прихода большевиков к власти перед ними остро встает вопрос о создании нового человека - строителя коммунизма, наделенного новым менталитетом и способного завершить начатый процесс создания нового общества. Безусловно, чрезвычайно сложно изменить сознание старшего поколения, уже наделенное определенными ценностями, стереотипами, поэтому главным объектом идеологических приложений нового строя стало подрастающее поколение, к концу 1930-х годов составлявшее около 60% населения Советского Союза1. «Владимир Ильич был прав, когда говорил, что наше поколение вынуждено будет заниматься переустройством человеческой жизни, стоя по пояс в грязи старых предрассудков и уродств жизни. Мы люди искалеченные, мы еще не социалисты; мы скорее видим тенденцию к этому, но с трудом умеем свое поведение сколько-нибудь правильно сочетать с тем, чего мы хотим. Люди, которые прожили большую часть жизни или хотя бы молодость в старом порядке, с большим трудом освобождаются от всякого эгоизма и прочих прелестей мещанской индивидуалистической жиз-ни» , - писал известный деятель советского просвещения А. В. Луначарский в 1918 г. Именно поэтому важнейшей задачей в деле строительства коммунистического общества В. И. Ленин считал формирование нового человека и воспитание в нем коммунистической нравственности. Это и определило характер советской государственной молодежной политики.

Немаловажную роль в формировании нового мировоззрения имела целенаправленная государственная политика разрушения влияния традиционно патриархальной семьи на подрастающее поколение. Действия большевиков в первые послереволюционные годы практически полностью соответствовали программным положениям марксистко-ленинской концепции построения социализма, изложенной в таких основополагающих работах классиков, как «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса, «Критика Готской программы» К. Маркса, «Принципы коммунизма» Ф. Энгельса, «Государство и революция» В.И. Ленина. Программа построения коммунистического общества предполагала, в частности, ликвидацию социального, экономического и политического неравенства, обобществление экономики и быта, постепенную ликвидацию таких социальных институтов, как семья и государство. В программных работах классиков марксизма прослеживается явно отрицательное отношение к перспективам семьи в коммунистическом обществе. Так, в «Манифесте Коммунистической партии» обосновывается тезис о неизбежном отмирании семьи при коммунизме и передаче хозяйственных и воспитательных функций семьи обществу1. В «Принципах коммунизма» Ф. Энгельс писал, что при социализме «воспитание всех детей с того момента, как они могут обходиться без материнского ухода, «будет осуществляться в государственных учреждениях и на государственный счет»2. Таким образом, К. Маркс и Ф. Энгельс совершенно однозначно предполагали неизбежность отмены семьи после победы социалистической революции.

Свидетельством того, что большевики в области преобразований семьи следовали основным положениям марксизма, является одно из замечаний В. И. Ленина, относящееся к 1920 г.: «Мы всерьез проводим требование нашей программы переложить хозяйственные и воспитательные функции индивидуального домаш-него хозяйства на общество» . А. М. Коллонтай, описывая социальную организацию будущего общества, отмечала: «Коммунистическое общество предполагает такую крепость коллектива, которая исключает всякую возможность существования изолированной, замкнутой в себе семейной ячейки»1. В рамках такого решения вопроса о будущем семьи большевики идеологически обосновывали необходимость ее радикальных изменений посредством передачи основных семейных функций государству и общественным организациям.

Детская публицистика, художественная литература и песни - орудия воздействия на сознание подрастающего поколения

Важную роль в деле формирования менталитета юного поколения «строителей коммунизма» были призваны играть детская публицистика, художественная литература и песни конца 1920-х - 1930-х гг.

Основные задачи изданий для детей и юношества были сформулированы в вышедшем в 1928 г. постановлении ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по улучшению юношеской и детской печати»: коммунистическое воспитание подрастающего поколения, привлечение его к участию в социалистическом строительстве1. Накануне 1930-х годов в стране выходило более 10-ти наименований детских журналов и газет: «Пионер», «Пионерская правда», «Юный Спартак», «Юные строители», «Колхозные ребята», «Барабан», «Искорка», «Знание-сила», «Юный натуралист», «Юный пролетарий» и другие, с 1925 г. начала выходить радиогазета «Пионерская зорька».

Как и другие средства социализации молодого поколения в новое советское общество детские книги, газеты, журналы выполняли государственный заказ и размещали материалы, призванные воспитывать социально-психологические качества будущего строителя коммунизма.

Одним из таких качеств должен был стать интернационализм. Литература для детей подвергалась особенно строгой проверке — для того, чтобы убедиться, что в произведениях для наиболее восприимчивого читателя нет места «преклонению перед иностранщиной». В статьях, посвященных судьбам детей за рубежом, обычно подчеркивались страдания и героизм зарубежных пионеров и их уязвимое положение перед угрозой агрессивных акций тех государств, в которых они жили. В 1929 году «Пионерская правда» освещала дело Гарри Айсмана, американского пионера, которого посадили в тюрьму за его деятельность; после кампании на международном уровне мальчика, в конце концов, освободили и с триумфом вывезли в СССР1. Однако интернационализм был ограничен определенными рамками сочувствия к зарубежным детям-пионерам, которые боролись за правое дело.

Постоянно акцентировалось, что дети в Советском Союзе жили лучше, чем за его пределами. В 1935 г. в журнале «Юный пролетарий» была опубликована книга «Несчастье быть молодым» французского журналиста Вайяна Кутюрье. Книга посвящалась жизни молодых людей в капиталистических странах, где перед ними «во весь рост стоят нужда и безработица» . Последняя часть книги была посвящена Советскому Союзу и называлась «Счастье быть молодым». Здесь рассматривалось бурное развитие нового социалистического государства, и жизнь «самой счастливой молодежи в мире»3. Публикации, посвященные заботе о детях, почти всегда содержали обязательные гордые заявления о том, какой большой шаг сделала страна в этом отношении. «Молодежь нашей страны - самая счастливая молодежь в мире, она не знает ужасов капиталистического рабства, она живет, работает и учится в атмосфере величайшей любви и заботы к ней со стороны своего пролетарского государства, и, прежде всего, партии большевиков, партии Ленина-Сталина»4. Такое выделение было совершенно естественно, если учесть, что «только советская власть стремится создать нового человека, борца за коммунизм»5.

Особенности менталитета подрастающего поколения на решающем этапе формирования нового человека

Социализация молодого поколения изучаемой эпохи происходила в условиях сталинского режима, осуществлявшего целенаправленную политику воздействия на сознание молодежи. Молодые люди не помнили дореволюционного прошлого, оказались оторванными от традиций, нравов и обычаев «старой» России и в основной своей массе представляли собой законченный продукт идеологических усилий системы по созданию «нового человека». Государственная молодежная политика, проводимая в эти годы, была чрезвычайно эффективной. Духовная жизнь советских детей в конце 20-х - 30-е годы была насквозь пропитана коммунистическими идеями, которые стали основой политических воззрений значительной части школьников. Тем, кто был рожден после революции, было предназначено жить при коммунизме. Им же надлежало и построить это невиданное доселе общество социального равенства, братства и справедливости. Эту миссию возложила на них революция, выстраданная старшим поколением, и ее заветы генетически проникали в сознание поколения, вступающего в жизнь в конце 1920-х -1930-е годы.

Молодежь уже не должна была быть такой, как родители, ей предстояло стать беззаветно преданной идеалам революции, не знающей «проклятого прошлого», которое осталось где-то позади. У них должно было быть все новое: новая жизнь, новая культура, новая школа, новые идеалы. «Мы, школьники, не должны праздновать религиозные праздники, - говорилось в одном из школьных сочинений, - петь старые песни»1. Все традиции, обычаи, все, чем раньше жили, теперь должно остаться позади. Все у них должно было быть не таким, как у прежних детей, начиная с красивых и ярких имен, данных при рождении. И дальше все должно быть иначе - ясли и детский сад, школы, которые призваны воспитывать «нового человека»; вузы, готовящие самых лучших специалистов, и многое другое. Вместо библейских заповедей они теперь заучивали наизусть «Азбуку коммунизма». Известный правозащитник генерал П.Г. Григоренко вспоминал, как «посланец города» вручил юным комсомольцам их села «большевистский катехизис» -«Азбуку коммунизма» со следующим комментарием: «Здесь вся мудрость человечества. Вы должны изучить это со своими комсомольцами от корки до корки». Далее П. Г. Григоренко вспоминает: «Я несколько дней, запоем, прочитал эту книгу. Идеи «Азбуки коммунизма» поразили меня своей простотой. История человечества есть история борьбы классов. Мы с энтузиазмом воспринимали эти идеи. Они становились нашей верой, нашей религией»1. Вместо церквей дети ходили теперь во Дворцы Пионеров, вместо службы стояли с замиранием сердца на пионерских линейках. Они носили пионерские галстуки, пели новые задорные песни, под которые «можно идти шагом», и не только «учились, учились, учились», но и с пеленок «боролись, боролись, боролись» за новое общество и со всем, что считалось «родимыми пятнами» капитализма. В своих политических интересах режим апеллировал к общественной активности самого юного поколения: подростков и детей. Эффективность этого процесса усиливалась их возрастными особенностями, которые позднее были фундаментально изучены психологами — «ког-нитивистами» (Ж. Пиаже и др.).

Похожие диссертации на Государство и молодое поколение в конце 1920-х - 1930-е годы: опыт создания новой ментальности

Политические репрессии против технической и педагогической интеллигенции в конце 1920 - конце 1930-х годов : по материалам Пермского регионаШилова, Ирина Сергеевна

Туризм в СССР в конце 1920-х - начале 1930-х годов: организационные и пропагандистские аспекты движенияЮрчикова Елена Валериевна

Создание механизма формирования государственной экономической политики в Англии в конце 1920-х-начале 1930-х годовДобров Олег Михайлович

Концепция социально-организованного опыта А. А. Богданова и ее роль в становлении советской модели социализма в 1920-х-сер. 1930-х годовАлексеев Владимир Валерьевич

Государственная политика в отношении зажиточного крестьянства в конце 1920-х - начале 1930-х гг. в Восточной СибириКорякина Любовь Сергеевна

Политика советской власти в отношении религии и церкви в деревне Северо-Запада России в конце 1920-х - 1930-е гг.Проскурина Алла Владимировна

Реализация культурной политики в малых городах в начале 1920-х - конце 1930-х гг. : на примере Красноярского краяХолина, Мария Валерьевна

Общественно-политическая жизнь Мордовии в конце 1920-х - 1930-е гг.: основные тенденции развития Чекушкин Александр Николаевич

Урбанизационные процессы как фактор социокультурной трансформации в БМАССР : конец 1920-х - конец 1930-х гг.Хабаева Юлия Викторовна

Социально-экономическое и социокультурное развитие татар-мишарей Мордовии в период советской модернизации в конце 1920-х - 1930-е гг.Юсупов Ринат Равильевич