Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Социально-экономическое и политическое развитие северного кавказа в XVIII веке 18
1. Территория расселения и хозяйственная деятельность народов Северного Кавказа 18
2. Социальная структура и специфика общественных отношений народов Северного Кавказа 42
ГЛАВА II. Северный кавказ во внешней политике россии в 30-90-е годы XVIII века 62
1. Становление основных направлений российской политики на Северном Кавказе 62
2. Восточный вопрос в политике России 80
ГЛАВА III. Российская колонизация северного кавказа во второй половине XVIII века 97
1. Политика России в отношении с еверокавказских народов 97
2. Военно-казачья колонизация 118
3. Крестьянская колонизация 142
Заключение 160
Библиография 167
Приложения 188
- Социальная структура и специфика общественных отношений народов Северного Кавказа
- Становление основных направлений российской политики на Северном Кавказе
- Восточный вопрос в политике России
- Военно-казачья колонизация
Введение к работе
Актуальность исследования. Процесс формирования отношений между Россией и народами Северного Кавказа является одной из наиболее дискуссионных и сложных тем в исторической науке. Объективность в освещении истории развития отношений русского и северокавказских народов имеет не только теоретическое, но и практическое значение, прежде всего, в разрешении сложившихся в настоящий период времени сложнейших межнациональных отношений.
Необходимость разработки проблем развития взаимоотношений северокавказских народов с Россией обусловлена и тем, что в отечественной исторической науке еще мало исследований, свободных от господствовавших в разные периоды доктрин.1
Задача автора данного исследования, опираясь на фактический материал, проследить процесс становления и развития отношений Российской Империи с народами Северного Кавказа в 30-90-е гг. XVIII в.
Необходимо отметить, что вопрос о политике России на Северном Кавказе является частью обширной проблемы возникновения и расширения Российской Империи. В основе формирования Российского государства лежат сложные, подчас противоречивые, процессы. К началу XVIII в. Россия вернула ранее утерянных ею ряд своих исторических областей, тем самым достигнув естественных этнографических и географических границ. «В дальнейшем одним из наиболее распространенных методов расширения террито-рии России стала колонизация», - считает В.О. Ключевский.
Государственная национальная политика России в исследуемый пе- 1 См.: Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. - M., 1991; Дзамихов К.Ф., Мальбахов Б.К. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством. - Нальчик, 1996; Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения в XVIII - сер. XIX века. // «Вопросы истории». - № 2, М., 1996; Бижев А.Х. Заселение Кубанской области русскими и раз витие русско-адыгских торговых связей (конец XVIII - первая половина XIX века). Вопросы истории и историографии Северного Кавказа (дореволюционный период). // Сб. науч. трудов под ред. Т.Х. Кумы- кова. - Нальчик, 1989. 2 Ключевский В.О. Курс русской истории. // Сочинения в девяти томах. - Т. V. 4. V. M., 1989. - С. 177. риод по отношению к народам, проживающим на Северном Кавказе, нередко принимала именно колонизаторский характер. Методы, используемые российской военной администрацией в отношении проведения колонизации Северного Кавказа, менялись в зависимости от обстоятельств. Современный исследователь В. Попов выделяет несколько составляющих такой политики, в частности: позиция «лояльной колонизации», «колониального прессинга», «метод административной кабалы» и т.п.1 Несмотря на огромное многообразие мнений среди высших российских чиновников, относительно форм и методов присоединения северокавказского региона к России, суть их сводилась к двум общим подходам: мирному и военному.
Очевидно, что лишь глубокий и тщательный анализ событий прошлого может привести к позитивному результату в поисках мирного разрешения противоречий между Россией и народами Северного Кавказа. Необходимо отметить, что насильственный путь решения этой проблемы всегда приводил к обострению отношений между народами, что негативным образом сказывалось на экономических и социально-политических отношениях.
Объектом исследования является регион Северного Кавказа в 30-90-е гг. XVIII в.
Предмет исследования - процесс формирования внешней и внутренней российской политики в отношении Северного Кавказа в исследуемый период.
Научная новизна диссертации. Несмотря на то, что различные аспекты истории российской колонизации на Северном Кавказе освещены и исследованы в отечественной историографии, авторы чаще всего рассматривали данную проблему в узких территориальных и временных рамках. В работе впервые предпринята попытка целостного анализа процесса колонизации и российской политики на Северном Кавказе в 30-90-е гг. XVIII в. 1 Попов В.В. Государственная национальная политика России в XIX веке. /Военно-исторический аспект на материалах Закавказья, Северного Кавказа, Средней Азии/. - М., 1997. - С. 1.
Этот процесс рассматривается как самобытное историческое явление во всем его многообразии, со своей внутренней структурой, особенностями и закономерностями.
Методологическая основа работы. Основой диссертационного исследования является принцип историзма, который позволяет рассматривать исторические события, в конкретных исторических условиях. При этом каждый факт исследуется неотрывно от конкретно-исторической ситуации. Кроме того, для использования введенных в научный оборот данных применяется диалектико-аналитический метод. Более глубоко понять процессы, протекавшие на Северном Кавказе в исследуемый период, помогли историко-системный и историко-сравнительный методы.
Источниковая база. Для освещения основных вопросов диссертационного исследования использованы следующие фонды Архива внешней политики России (АВПР): Ф. 77 - «Сношения России с Персией», Ф. 89 - «Сношения России с Турцией», Ф. 114 - «Ингушские дела», Ф. 118 - «Кизлярские и Моздокские дела», Ф. 121 - «Осетинские дела» и др.
Важные материалы по теме данной работы хранятся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА): Ф. 115 - «Кабардинские, черкесские и другие дела», Ф. 121 - «Кумыцкие и тарковские дела» и др.
Большую помощь в написании работы оказали материалы, хранящиеся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА). Автором были использованы следующие фонды: Ф. ВУА «Военно-ученый архив Главного управления Генерального штаба», Ф. 13 «Казачья экспедиция канцелярии Военной коллегии», Ф. 35 «Канцелярия главного штаба»,
6 Ф. 38 «Главное управление генерального штаба», Ф. 52 «Потемкин-Таврический Г.И., князь, генерал-фельдмаршал», Ф. 249 «Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска» (1783-1915).
Немало архивных документов, касающихся рассматриваемых вопросов, находится в государственном архиве Ставропольского края (ГАСК). Автором использовались следующие фонды: 8, 63, 68, 71, 79, 128, 459. Эти документы помогают воссоздать картину социально-экономического положения переселенцев, которые обживали земли Предкавказья. Документы, опубликованные в Актах, собранных Кавказской Археографической комиссией (АКАК), также помогли исследовать ряд вопросов, в частности: экономическое положение различных категорий крестьян (переселенцев), ряда горских народов, казаков; отношения между русскими и другими переселенцами, а также горскими народами; торговые связи России с народами Северного Кавказа.
В работе использованы материалы местной и центральной периодической печати. Многие из них были помещены в следующих сборниках: «Кавказский сборник», «Сборник сведений о кавказских горцах», «Сборник сведений о Северном Кавказе» и др.
Состояние научной разработанности темы. О проблеме вхождения Северного Кавказа в состав России написано немало работ как современными (включая советский период), так и дореволюционными исследователями. Все эти труды можно разделить на несколько групп.
Первая группа включает в себя монографии и статьи, авторы которых ставили перед собой цель определить место Северного Кавказа в системе международных отношений.
В силу своего географического положения Северному Кавказу была уготовлена роль важного стратегического района; представляя собой пе- решеек между Черным и Каспийским морями, он соединял Европу и Азию. Именно поэтому Кавказский вопрос и в XVIII в. рассматривался как часть Восточного вопроса.
Посвящая свои работы этой проблеме, авторы исследовали мотивы, которые толкали правительства России, Ирана, Турции, а также ряда западных держав, предпринимать меры для укрепления позиций в северокавказском регионе.
Для историков XIX в., работавших над этой проблемой, чаще всего была свойственна охранно-монархическая позиция. В своих работах они доказывали, что российское правительство занимало исключительно миролюбивую и бескорыстную позицию в решении Кавказского вопроса, в отличие от Турции, Ирана и европейских государств. Такую позицию отстаивали С.С. Татищев1, Р.А. Фадеев2, Н.Ф. Дубровин3, В.А. Потто4, С. Жигарев5 и другие историки.
Автор полагает, что историки начала XX в. были более объективны в освещении внешней политики России в 30-90-е гг. XVIII в. В своих работах они отмечают как экономическую, так и военно-политическую заинтересованность России в северокавказских землях.6
Дореволюционная историография уделяла значительное внимание истории русско-турецких отношений. Историю дипломатической борьбы между Россией и Турцией в 1774-1779 гг. довольно подробно изложил СМ. Соловьев. На богатом архивном материале им написан очерк «Обзор дипломатических сношений русского двора от Кючук-Кайнарджийского мира по 1780 год», кото-рый в качестве дополнения вошел в 29 том его «Истории России». ' Татищев С.С. Дипломатические беседы о внешней политике России. - СПб., 1898. 2 Фадеев Р.А. Письма с Кавказа. // Собр. соч. - Т. 1. Ч. 1, СПб., 1889. 3 Дубровин Н.Ф. Утверждение русского владычества на Кавказе. - СПб., 1988. 4 Потто В.А. Кавказская война. СПб., 1989. 5 Жигарев С. Русская политика в Восточном вопросе. - М., 1896. 6 См.: Алексеев В. Восточный вопрос. - М., 1915; Галбберштадт Л. Восточный вопрос.// В кн.: Отечест венная война и русское общество. - М., 1911; Нольде Б. Босфор и Дарданеллы. // В кн.: Внешняя полити ка. - СПб., 1915. 7 Соловьев СМ. История России. - Т. 29. Кн. XXIII, М., 2000.
В 1955 г. Е.И. Дружинина опубликовала монографию «Кючук-Кайнарджийский мир».1 Она глубоко осветила острые дипломатические конфликты, происходившие между Россией и Турцией до заключения Кю-чук-Кайнарджийского договора.
Вопросы истории дипломатической борьбы между Россией и Турцией вокруг Кючук-Кайнарджийского договора исследовал, хотя и в общих чертах, историк П. Надинский.
Проблемой внешнеполитической борьбы России за Северный Кавказ занимались и советские исследователи. Они, как правило, отделяли позицию российского правительства от интересов простого народа, отмечая, что царизм проводил политику колонизации, тогда как русский народ осуждал и не принимал ее.3
Планы российского руководства в отношении северокавказских земель и внешнеполитические обстоятельства, сопутствовавшие действиям России на Северном Кавказе, рассматриваются в коллективной монографии «Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России второй половины XVIII - 80-е гг. XIX вв.».4 Исследуя вопрос о месте Северного Кавказа во внешней политике России, авторы справедливо делают вывод, что, несмотря на непоследовательность российской политики, царская администрация целеустремленно укрепляла позиции в данном регионе до тех пор, пока Северный Кавказ не стал окончательно частью Российской Империи.
Важное значение в исследовании этого вопроса оказала работа нашего современника профессора Н.А. Сотавова «Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в.», в которой раскрываются (на базе обширного архивного материала) стратегические планы России и 'Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир. - М., 1955. 2 Надинский П. Суворов в Крыму. - Симферополь, 1950. 3 Бушуев С.К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России. - М., 1955; Фадеев А.В. Россия и Кавказ первой трети XIX в. - М., 1961; Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. - М., 1958. 4 Кипянина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России второй половины XVIII - 80-е гг. XIX в. - М., 1984.
Турции в отношении Северного Кавказа в исследуемый период, и выявляются факторы, определившие пророссийскую ориентацию горских народов.1
Ко второй группе источников можно отнести исследования, посвященные географическому и социально-экономическому положению северокавказских народов до проведения здесь активной колонизаторской политики России. Отечественные историки XVIII-XIX вв. ввели в научный оборот большой фактический материал, включающий в себя этностатистические исследования, экономические очерки, документы военных ведомств, личные наблюдения путешественников, посетивших Северный Кавказ в XVIII в. К числу таких работ относятся исследования профессора И. Гюльденштедта, посвященные описанию территории расселения и уровню экономического развития местных народов, написанные в результате экспедиции на Северный Кавказ в 1770-1773 гг.2
В работах С. Броневского и И. Бларамберга также содержится обширный материал о каждом из северокавказских народов, его истории, социально-экономическом положении, вероисповедании и т.п.3
В отечественной историографии XX в. утвердилось мнение, что низкий уровень социально-экономического развития горских народов послужил одной из основных причин для принятия Россией на себя «цивилизаторской миссии». Труды таких историков, как Магомедов P.M.4, Гриценко Н.П.5, Кумыков Т.Х.6, Невская В.П.7, Кочекаев Б.Б.8, Магометов А.Х.9, 1 Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. - М., 1991. 2 Гюльденштедт И.А. Географическое и стратегическое описание Грузии и Кавказа из путешествия г-на академика Гюльденштедта И.А. через Россию по Кавказским горам в 1770-1773 гг. - СПб., 1809. 3 Броневский СМ. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823; Бларам- берг И. Кавказская рукопись. - Ставрополь, 1992. 4 Магомедов P.M. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII- нач. XIX ве ков. - Махачкала, 1957. 5 Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Притеречных районов в XVIII- первой половине XIX века. Труды Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории языка и литерату ры. - Т. IV. Грозный, 1961. 6 Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. - Нальчик, 1965. 7 Невская В.П. Социально-экономическое развитие Карачая в XIX в. - Черкесск, 1960. 8 Кочекаев Б.Б. Социально-экономическое и политическое развитие ногайского общества в XIX - нач. XX в. -Алма-Ата, 1973. 9 Магометов А.Х. Общественный строй и быт осетин (XVIII-XIX вв.). - Орджоникидзе, 1974.
Косвен М.О. подтверждают мнение об экономической и социальной отсталости горцев и о низком уровне их жизни, требовавшем вмешательства Российской Империи. Несмотря на некоторую тенденциозность этих работ, в них содержится богатый фактический материал.
В последние годы XX в. исследователи, работающие над этой проблемой, не столь единодушны в своем мнении. Некоторые из них приходят к выводу, что пестрые и противоречивые реалии жизни и быта северокавказских народов исключают возможность считать их уровень социально-экономического развития однозначно низким или, напротив, высоким.2
В советской историографии академик М.Н. Покровский одним из первых занялся исследованием политики царской России на Северо-Западном Кавказе. Он пришел к выводу, что у северо-западных адыгов и, в особенности, народов с демократическими формами правления, был высокий уровень социально-экономического развития. А внешнеполитическая ориентация и деятельность адыгской господствующей верхушки опреде-лялись интересами нарождающейся адыгской торговой буржуазии.
Книга В.К. Гарданова «Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX века)» стала как бы обобщающим итогом всего того, что сделано в области изучения социальной организации адыгов в XVIII - первой половине XIX века.4
Третью группу составляют работы, освещающие процесс складывания и развития политики России в отношении коренных народов Северного Кавказа. Дореволюционные историки отстаивали несомненное право России на присоединение северокавказских земель. Именно им принадлежит идея «цивилизаторской миссии» России на Кавказе.5 1 Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. - М., 1961. 2 Дегоев В.В. Кавказская война: альтернативные подходы к ее изучению. // «Вопросы истории». - № 6. М., 1999. 3 Покровский М.Н. Завоевание Кавказа. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. - М., 1923. 4 Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII в. - первая половина XIX в.). - М., 1969. 5 Фадеев Р.А. Записки о Кавказских делах. (Собр. соч.). - Т. I. Ч. 2. СПб., 1889; Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. - СПб., 1871-1888; Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. - СПб., 1885-1891; Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. - СПб., 1869.
Вместе с тем, в русской исторической литературе XIX в. имеются исследования, авторы которых пытались разработать иную концепцию российской политики на Северном Кавказе, основываясь на принципах уважения к культурным традициям и общественно-политическим институтам горских народов.
Вопрос о политике России на Северном Кавказе является одним из самых дискуссионных в отечественной историографии и в наши дни. В своей работе известный кавказовед доктор исторических наук Бижев А.Х. вскрывает причины и последствия заблуждений и искажений исторической объективности в этом вопросе.1 Защита Сталиным завоевательной политики царизма, оправдываемой, якобы, объективными потребностями русского народа, оказала пагубное воздействие на кавказоведение последующих поколений историков. Ярким примером этого могут служить работы М. Багирова, который, развивая сталинские идеи, объявил борьбу северокавказских горцев реакционной, религиозной, организованной английскими колонизаторами и султанской Турцией.2
Работы Багирова, в свою очередь, оказали влияние на таких историков, как Бушуев С.К., Блиев М.М. и некоторых других, также понимавших борьбу горцев против российской колонизации как «человеконенавистни-ческую войну», вынуждавшую Россию к оборонительным действиям.
Преодолеть тенденциозность в подходе к освещению российско-северокавказских отношений в некоторой степени удалось А.В. Фадееву. Не сомневаясь в прогрессивном значении присоединения народов Северного Кавказа к России, автор, тем не менее, указывал на «жестокости и мерзости национально-колониальной политики царизма».4 1 Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа: внутриполитические и международные отношения в годы Кавказской войны (20-30-е гг. XIX в.). // Дисс. ... д.и.н. - Нальчик, 1996. 2 Багиров М. К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля. - М., 1950. - С.32. 3 Бушуев С.К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России (20-70-е гг. XIX в.) - М., 1955; Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки, сущность. // «История СССР». 1983. - № 2. 4 Фадеев А.В. Россия и Кавказ первой трети XIX в. - М., 1961. - С. 10.
Этой же проблеме посвящена работа Н.А. Смирнова1, в которой автору удалось показать политику России в регионе как сложную и многогранную. В монографии скрупулезно рассматривается вопрос о вхождении народов Северного Кавказа в состав России. Исследователь ввел в научный оборот новые документы, касающиеся как вопроса складывания теоретической базы колонизации Северного Кавказа, так и раскрытия сложной природы различных явлений и процессов, имевших место в регионе.
В последние годы отечественными историками многое делается для того, чтобы восстановить историческую объективность в вышеуказанном вопросе и заполнить «белые пятна» в истории Северного Кавказа. Используя сравнительно-исторический метод исследования, они не только ввели в оборот новые документы и материалы, касающиеся изучаемой проблемы, но и сделали попытку переосмыслить ранее известные.
Значительное место проблеме формирования политики России по отношению к северокавказским народам отводит в своих трудах Т. Фео-филактова. По ее мнению, на протяжении второй половины XVIII в. актуальность кавказской проблемы все более возрастает. Автор отмечает ощутимые успехи российской администрации на Северном Кавказе, не оставляя без внимания «захватнические планы» России и усиление давления на коренное население.3
Своеобразный подход в освещении данного вопроса нашли авторы монографии «Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством».4 В центре внимания исследователей стала история взаимоотношений кавказских и поволжских народов с Россией, освещенная через призму кабардино-русских отношений. В монографии по- 1 Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. - М., 1958. 2 Феофилактова Т. Политические отношения России с народами Северо-Западного Кавказа в период второй русско-турецкой войны II пол. XVIII в. (1783-1787 гг.). Россия и Черкессия (II пол. XVIII в. - XIX в.). - Майкоп, 1995. 3 Там же. - С. 69. 4 Мальбахов Б.К., Дзамихов К.Ф. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством. - Нальчик, 1996. казывается соотношение внутреннего и внешнего факторов в процессе формирования отношений Кабарды с Россией.
С начала продвижения России вглубь Северного Кавказа решалась задача по освоению и заселению этих территорий. Необходимость дальнейшего укрепления своей власти в присоединенных районах Северного Кавказа подталкивала российское правительство к строительству военно-оборонительных сооружений и к казачьей колонизации новых земель. Вопрос о том, почему правительство решило использовать именно казачество в роли передового отряда в продвижении вглубь Северного Кавказа, довольно сложен. Ответ на него, видимо, стоит искать в самой истории казачества.
Этой проблемой занимались многие видные отечественные историки. Неоценимую помощь в понимании сущности вопросов о происхождении и этапах эволюции казачества оказали труды Н.М. Карамзина1, В. Броневского2, СМ. Соловьева3, В.О. Ключевского4, Е.П. Савельева5. Историей казачества занимались также И.Д. Попко6, П.П. Короленко7, Ф.А. Щербина8, В.Г. Толстов9 и другие.
Историки, работавшие в советское время, пытались воссоздать конкретно-историческую канву событий и процессов, не углубляясь в теоретические аспекты истории казачества.10 Однако следует отметить, что, говоря о социально-экономическом положении казаков, изменениях в их составе и 1 Карамзин Н.М. История государства Российского. - Т. IX. Кн. 3. М., 1989. 2 Броневский В. История Донского войска, описание Донской армии и Кавказских Минеральных Вод. - 4.1. СПб., 1834. 3 Соловьев СМ. История России с древнейших времен. - Т. 5. Кн. 3. М., 1989. 4 Ключевский В.О. Курс русской истории. - Ч. 3. М., 1988. 5 Савельев Е.П. Древняя история казачества. - Ч. 1. Новочеркасск, 1916. 6 Попко И.Д. Терские казаки с стародавних времен. // Исторический очерк. Вып. 1. Гребенское войско. СПб., 1880. 7 Короленко П.П. Атаманы бывшего Черноморского (ныне Кубанского) казачьего войска. // «Кубанский сборник». - Т. 2. Екатеринодар, 1891; Двухсотлетие Кубанского казачьего войска, 1696-1896. - Екатери- нодар, 1896. 8 Щербина Ф.А. история Кубанского казачьего войска. - Екатеринодар, 1910-1913. 9 Толстов В.Г. История Хоперского полка Кубанского казачьего войска. - Тифлис, 1900. 10 Янчевский Н.Л. Разрушение легенды о казачестве. Краткий очерк истории колониальной политики на Дону в связи с эволюцией аграрных отношений. - Ростов-на-Дону, 1931; Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. - М., 1960; Очерки экономического развития степного Предкавказья в дореформен ный период. - М., 1957; Пронштейн А.П. К истории возникновения казачьих поселений и образования сословия казаков на Дону. // Новое о прошлом нашей страны. - М., 1967; Чекменев С.А. Социально- экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII в. - первой пол. XIX в. - Пятигорск, 1967. численности, политике правительства в отношении различных сословий и социальных групп края, эти исследователи рассматривали данные проблемы с классовых позиций, что сужало возможности для всестороннего и объективного их изучения.
Хорошим источником для настоящего исследования послужил казачий словарь-справочник Г.В. Губарева в 3 томах.1
В последние годы историей казачества и вопросами военно-казачьей колонизации на Северном Кавказе активно занимался С.А. Козлов.2 Он ввел в научный оборот огромнейший фактический материал. В своей докторской диссертации он подробно излагает историю переселения казачьих войск на Северный Кавказ и сложности, связанные с этим процессом.3
Военно-казачья колонизация в этом регионе давала российской администрации уверенность в надежной охране завоеванных территорий и подготавливала почву для более активной гражданской колонизации.
Важнейшим шагом в экономическом освоении региона стало переселение крестьян на Северный Кавказ. Вопрос о мирной (крестьянской) колонизации северокавказских территорий в отечественной историографии разработан слабо. Отдельные упоминания и некоторые данные по этой проблеме можно найти в работах историков второй половины XIX в. Се-мевского В.И.4, Заболоцкого-Десятовского А.П.5 и других.
Среди работ советского периода о крестьянской колонизации выделяется исследование Индовой Е.И., посвященное анализу экономического состояния крепостного хозяйства Воронцовых, в том числе в Кавказских владениях.6
Наиболее глубоко и тщательно крестьянская колонизация на Север- 1 Губарев Г.В. Казачий словарь-справочник в 3-х томах. Сан-Ансельмо, Калифорния, США, 1968-1970. 2 Козлов С.А. Русское казачество на Северном Кавказе. // Автореферат дисс. ... к.и.н. - Л., 1989. 3 Козлов С.А. Российское казачество на Северном Кавказе в XVIII в. // Дисс.д.и.н. - СПб., 1997. 4 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины П. - ТТ. 1-2, СПб., 1881-1901; Кре стьянский вопрос в России в XVIII и первой пол. XIX в. - ТТ. 1-2, СПб., 1888. 5 Заболоцкий-Десятовский А.П. Граф П.Д. Киселев и его время. - ТТ. 1-4, СПб., 1882. 6 Индова Е.И. Крепостное хозяйство в начале ХГХ в. По материалам вотчинного архива Воронцовых. - М., 1955. ном Кавказе исследована в трудах историка-кавказоведа С.А. Чекменева.1 Используя северокавказские и центральные архивы, он ввел в оборот огромное количество документов, касающихся процесса заселения, хозяйственной жизни и быта крестьян на Северном Кавказе.
За последние десять лет появились диссертационные исследования, в которых также рассматриваются отдельные аспекты истории процесса форми-рования взаимоотношений между Россией и северокавказскими народами. В ряде работ сделана попытка выявить взаимосвязь российской политики на Северном Кавказе с внешнеполитической ситуацией и рассмотреть значение, основные формы и этапы российской колонизации данного региона.3
Таким образом, вопрос об истории российской колонизации на Северном Кавказе достаточно широко освещен и исследован в отечественной историографии. Однако изучение лишь отдельных аспектов проблемы, а также узкие территориальные и временные рамки исследований не позволяли создать полную картину российской колонизации северокавказских земель в исследуемый период.
Цели и задачи исследования. Целью диссертации является исследование основных аспектов внешней и внутренней политики Российской Империи в отношении Северного Кавказа в 30-90-е гг. XVIII в. и анализ закономерностей и противоречий процесса вхождения Северного Кавказа 1 Чекменев С.А. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII и в первой пол. XIX в. - Пятигорск, 1967. 2 Касумов Х.А. Северо-Западный Кавказ (Черкесский вопрос) в русско-турецких отношениях 1974 - 1829 гг. Дисс.к.и.н. - Нальчик, 1998; Касумов P.M. Каспийский поход Петра I и русско-дагестанские отношения в первой трети XVIII в. Дисс.к.и.н. - Махачкала, 1999; Мальбахов Б.К. Взаимоотношения Кабарды с Россией (От военно-политического союза к установлению российской администрации, серед. XVI - первая четверть XIX вв.). Дисс.д.и.н. - Владикавказ, 1999; Марешкулов А.Н. Политика Россий ского государства в Центральном Предкавказье во второй половине XVIII - первой четверти XIX в. Дисс.к.и.н. - Нальчик, 1999. 3 Колесников В.А. Формирование функций линейного казачества Кубани в конце XVIII века. Дисс.к.и.н. - Ставрополь, 1997; Малахова Г.Н. Становление российской администрации на Северном Кавказе в конце XVIII - первой пол. XIX в. Дисс. к.и.н. - СПб., 1997; Шаповалов А.Н. Северо-Западный Кавказ в политике Российской Империи, 70-е гг. XVIII - 60-е гг. XIX в. Дисс.к.и.н. - Майкоп, 1998; Барышникова Н.В. Кавказская политика Петра I. Дисс.к.и.н. - Махачкала, 1999; Соснина Е.Л. Север ный Кавказ по материалам графа Яна Потоцкого, 1761-1815. Дисс.к.и.н. -Владикавказ, 1998; Виногра дов Б.В. Кавказ в политике Павла I. Дисс.к.и.н. - Армавир, 1997; Сотавов Н.А. Северный Кавказ в рус ско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII веке от Константинопольского договора до Кючук- Кайнарджийского мира, 1700-1774. Дисс. д.и.н. - М., 1990.
16 в состав Российской Империи. Данная цель определяет следующие задачи: показать, как формировались основные направления российской внешней политики в отношении Северного Кавказа; выявить взаимосвязь российской политики на Северном Кавказе с внешнеполитической ситуацией, с характером взаимоотношений между Российской Империей с одной стороны и Турцией, Ираном и европейскими державами с другой; выявить особенности социально-экономического и политического развития народов Северного Кавказа в XVIII в.; проанализировать основные тенденции в действиях России по отношению к северокавказским народам; рассмотреть значение, основные формы и этапы проведения военной и гражданской российской колонизации Северного Кавказа в 30-90-е гг. XVIII в.
Территориальные границы работы. В качестве территориального объекта исследования выбран Северный Кавказ, который включает в себя Предкавказье, предгорье, а также западный и большую часть северного склона Большого Кавказа. Несмотря на то, что непосредственно процесс колонизации коснулся не всех территорий данного региона, фактически весь Северный Кавказ в той или иной степени подвергался влиянию российской политики.
Хронологические рамки исследования. XVIII век занимает важное место в истории взаимоотношений северокавказских и русского народов. С середины XVIII в. все чаще Кавказский вопрос становится во главу угла в Восточной политике различных государств, претендовавших на утверждение своего владычества в регионе.
В 30-е гг. XVIII в. при приемниках Петра I российские приобретения на Северном Кавказе были утрачены. Но с обострением борьбы европейских держав за преобладание на Ближнем и Среднем Востоке стратегиче- ское значение Северного Кавказа все более осознавалось дипломатами и военачальниками Российской Империи. Именно в это время закладывались основы политики Российского государства с северокавказскими народами, названной позже колонизаторской.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в исследованиях, посвященных проблемам внешней политики России в 30-90-е гг. XVIII в., истории колонизации Северного Кавказа и особенностям исторического пути развития северокавказских народов. Возможно использование некоторых материалов и выводов работы для создания спецкурсов по истории Северного Кавказа и в проведении краеведческой работы. Исследование также может быть использовано при подготовке и проведении научных конференций по истории Северного Кавказа.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры Отечественной и зарубежной истории Пятигорского государственного лингвистического университета, на научно-практических конференциях молодых ученых того же университета. Некоторые материалы были использованы при проведении семинарских занятий по курсу Отечественная история на факультете английского и немецкого языков, а так же на факультете французского языка Пятигорского государственного лингвистического университета.
Основные положения диссертации отражены в 6 публикациях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих в общей сложности семь параграфов, заключения, списка использованной литературы и четырех приложений в виде географических карт исследуемого региона.
Социальная структура и специфика общественных отношений народов Северного Кавказа
Устанавливая свое владычество на Северном Кавказе, Россия взаимодействовала с уже имевшимися социальными институтами, сложившимися у местных народов к началу XVIII в. Успех российской политики в северокавказском регионе во многом зависел от того, насколько глубоко понимала русская администрация сущность происходивших здесь социальных процессов.
Российская колонизация Северного Кавказа резко изменила жизнь его обитателей. Говоря о том, насколько этот процесс был прогрессивным для горских народов, нельзя не учитывать то, какой были жизнь и общественные отношения северокавказских народов до начала включения региона в состав Российской Империи.
Политическая ситуация в регионе определялась этнической пестротой, политической раздробленностью и особенностями территориального размещения местного населения. Народы Северного Кавказа постоянно страдали от междоусобной борьбы и сепаратизма местных владетелей. Северный Кавказ являлся ареной постоянного соперничества соседних держав - Османской империи, Крымского ханства, Сефевидского Ирана и Российской Империи, которые, кроме прочих средств, для установления своего влияния в регионе использовали религию. Надо иметь ввиду, что это был период, когда государственность и религия были неразделимы, притязания на различные территории высказывались на основании общности религии.
Самой распространенной религией на Северном Кавказе был ислам. Всего же жители данного региона исповедовали три религии: христианскую, ислам (сунниты и шииты) и идолопоклонство или язычество.1 Фактор влияния ислама на политическую и социальную жизнь северокавказских народов в отечественной историографии долгое время или не учитывался, или замалчивался. Нужно отметить, что этот вопрос еще недостаточно изучен. Целый ряд историков, таких как Абазатов М.А., Мака-тов И.А., Кушева Е.Н. Ногмов Ш.Б., Смирнов Н.А., Лайпанов Х.О. и др. в своих работах лишь вскользь затрагивали эту проблему.1 В 80-е гг. XX в. появилось фундаментальное исследование современного автора А. Авксентьева «Ислам на Северном Кавказе», в котором автор рассматривает историю проникновения ислама на Северный Кавказ и влияние этого про-цесса на все сферы жизни горцев. В рамках данного исследования нас, прежде всего, интересует вопрос о влиянии ислама и мусульманского духовенства на становление и развитие взаимоотношений христианской России с народами Северного Кавказа в XVIII в.
Ислам проникал на территорию Северного Кавказа несколькими путями. Арабы, захватившие во второй половине VII в. часть Дагестана, принесли с собой новую религию. Более девяти столетий потребовалось для того, чтобы ислам укоренился в Дагестане и распространился на соседние территории. Прежде всего, под влияние мусульманства попали ближайшие соседи Дагестана - чеченцы и ингуши. Однако, как считает А. Авксентьев, население Чечено-Ингушетии до начала XVIII в. придерживалось древних языческих верований.3 Причиной тому явились патриархально-родовые отношения, сохранявшиеся в Чечне и Ингушетии дольше, чем в Дагестане.
До проникновения ислама на Северный Кавказ среди его жителей было распространено христианство, занесенное сюда из Византии. Особенно широкое распространение получило христианство среди адыгских народов. И лишь в начале XVIII в. крымские ханы запретили христианские богослужения.1 Христианство по типу православия также исповедовали осетины, перенявшие эту религию у грузин. Результатом деятельности российских миссионеров стало сохранение христианства среди большинства осетинских общин. Однако после падения Византийской империи немногие очаги христианства на Северном Кавказе стали гаснуть.
Относительно утверждения ислама в качестве господствующей религии ваинахов существуют различные точки зрения. Часть исследователей считает, что это произошло в XVII в. и даже раньше.2 Другие историки называют конец XVIII в. как период окончательной исламизации ингушского и чеченского населения.3 Быстро утверждаясь на равнине, ислам гораздо медленнее проникал в горные аулы, где продолжали существовать остатки христианства и пережитки местных верований.
Другим, не столь значительным, путем проникновения ислама на Северный Кавказ, стали торговые отношения с Золотой Ордой. Выделившиеся из нее ногайцы, являвшиеся мусульманами, откочевали в Предкавказье, знакомя коренных жителей со своей религией.4 В середине XVII в. на Северном Кавказе появились туркмены (позже их стали называть ставропольскими туркменами), которые тоже были мусульманами.
Стремясь при помощи ислама закрепить свое политическое влияние, Крымское ханство, будучи сателлитом Турции, стало еще одним источником проникновения и утверждения ислама на Северном Кавказе.
Кабардинцы первыми из адыгов подверглись исламизации, но во второй половине XVIII в. они еще не все стали мусульманами. Необходимо отметить, что обращение в новую веру адыгов аристократической группы шло быстрее и к концу XVIII в. уже завершилось, тогда как среди адыгов так называемой демократической группы этот процесс продолжался до середины XIX веке. Следует также подчеркнуть, что адыги не придерживались строгого соблюдения всех обрядов ислама, в особенности шариата.2
До принятия новой религии вся жизнь адыгов регламентировалась адатом.3 Крестьянские массы выступали за сохранение древних народных обычаев, которые они понимали лучше, чем правила шариата. Российская администрация также поддерживала адаты, пытаясь завоевать доверие народа и ослабить влияние феодалов, настроенных оппозиционно к России. Здесь необходимо также отметить, что некоторые российские чиновники во второй половине XVIII в. отстаивали идею повторного крещения Кавказа. Подтверждением этому может служить тайное решение Сената в 1744 г. послать в Осетию миссионеров проповедовать христианство.4
Становление основных направлений российской политики на Северном Кавказе
На рубеже XVII-XVIII вв. социально-экономическая политическая обстановка на Северном Кавказе была напряженной. Она определялась не только внутренними причинами, но и политикой сопредельных стран. Прогрессирующий упадок Ирана и Османской империи, активный выход России на международную арену поставили вопрос о судьбе Кавказа в круг важнейших проблем мировой политики.
В XVIII в. в России начался процесс разложения феодально-крепостнической системы и складывания новых капиталистических отношений. Мелкотоварное производство перерастало в мануфактурное.
Развитие мануфактур привело к вовлечению значительной части населения в промышленность, что увеличило емкость внутреннего рынка. В связи с этим русские помещики стремились получить больше продукции, чтобы извлечь значительные доходы из своего хозяйства. Так как усиление эксплуатации грозило крестьянскими выступлениями, то все заметнее стало проявляться стремление помещиков к распространению феодализма вширь. Внимание российского правительства и помещиков привлекли обширные плодородные земли Северного Кавказа.
В обстановке экономического развития России появилась и еще одна проблема: экспорт через порты Балтийского моря сделался недостаточным. Особенно в затруднительном положении находились помещики юга России. Заинтересованные в получении наибольших доходов, они жаловались правительству, что им некуда вывозить хлеб.1 В этой ситуации принципиальное значение имело получение возможности для вывоза сельскохозяйственной продукции через Азовское и Черное моря. В первой половине XVIII в. Донская водная магистраль была единственным путем для южной торговли России с зарубежными странами.1 По свидетельству ученого И.А. Гюльденштедта, в Черкасск довольно часто приезжали иностранные купцы с европейскими и азиатскими товарами. Сюда же приезжало рус-ское купечество. Торговые отношения были установлены и поддерживались с кубанскими ногаями и западными адыгами.3
Российское правительство придавало большое значение Донской водной магистрали. В 1749 г. оно учредило Темерницкую таможню, а в 1756 г. -«Российскую в Константинополь торгующую коммерческую компанию».
Развитие внешней торговли, освоение донских степей, развитие рыболовства с промысловыми целями в Приазовье настоятельно требовали свободного выхода из Азовского моря в Черное, находившегося в руках крымских татар. Русская дипломатия придавала большое значение крепостям Керчь и Еникале, называя их «ключами к Черному морю». Но так как татарская крепость Тамань могла быть использована Турцией, конфликтная ситуация здесь была неизбежна. Только с приобретением Россией крепостей на обоих берегах Керченского пролива можно было решить вопрос свободном использовании его для внешней торговли через порты Азов ского моря. Отсюда вопрос о Кубани приобретал важное значение в реше нии Черноморской проблемы и Крымского вопроса. Чтобы ввести южнорусские земли в хозяйственный оборот, их надо было обезопасить от набегов крымских татар и горцев. Многочисленные документы свидетельствуют о неисчислимых бедствиях, приносимых этими набегами населению юга России.4 Для предотвращения нападений была построена цепь крепостей и застав. Сенат неоднократно напоминал донским атаманам о необходимости охраны южных рубежей. Однако этих мер было явно недостаточно. Став одним из основных источников противоречий в отношениях России с Ираном и Турцией, Северный Кавказ в силу своих стратегических позиций привлек внимание и европейских держав, в первую очередь, Англии и Франции, которые разжигали противоборство Ирана и Османской империи с Россией, чтобы помешать ее продвижению к Черному и Каспийскому морям и выходу на Ближний и Средний Восток. В начале XVIII в. Дагестан находился под властью Ирана; адыги оставались под властью Турции; в Приазовье и в Прикубанье кочевали зависимые от Крыма ногайцы, которые составляли Кубанскую орду. Позиции России ограничивались небольшим прикаспийским районом с укрепленным городом Тарки и несколькими станицами гребенских казаков на левом берегу Терека. Существующее положение вещей не устраивало ни одну из сторон: Иран стремился не только сохранить свое влияние на Кавказе, особенно в бассейне Каспийского моря, но и продвинуть северные границы до Терека; Османская империя предполагала расширить зоны своего контроля в Закавказье и Прикубанье; Петр I считал необходимым укрепиться на побережье Черного и Каспийского морей, тем самым обезопасить южные границы от османо-крымских нашествий, обеспечить потребности экономического и политического развития России. В этой ситуации особенно острая борьба развернулась между противоборствующими сторонами за влияние в регионе. В целях укрепления своих позиций на Северном Кавказе Турция разрешила крымскому хану Каплан-Гирею вторгнуться в Кабарду. Угроза со стороны Крымского ханства заставляла кабардинских князей искать помощи у русского правительства.
Петр I направил в Кабарду князя А. Бековича-Черкасского, кабардинца по происхождению, который привел к присяге кабардинских князей, желавших остаться под покровительством России. Точно так же поступил и азовский губернатор Федор Матвеевич Апраксин, к которому обратились кабардинские князья с заявлениями о верности России. Апраксин от имени русского правительства заверил их, что Россия не допустит, чтобы они попали под власть турецкого султана.1
С целью защиты интересов России на Северном Кавказе, в декабре 1720 г., Петр I распорядился послать в помощь кабардинцам «донских и других казаков» столько, сколько необходимо. Этот шаг значительно повысил авторитет русского правительства среди кабардинских князей.
С начала 20-х гг. XVIII в. интерес правительства России к Кабарде ослабевает. В этот период ведущее место в кавказской политике России занял Дагестан.
Новый курс Петра I объясняется резким изменением обстановки в Иране. Это - застой производительных сил, глубокий экономический и политический упадок в самом Иране и в подвластных ему областях, в частности, в Дагестане и Ширване, где политическое господство иранцев усугублялось духовным гнетом шиитов над местным суннитским населением.3
Первыми против владычества Ирана восстали аварцы Джаро-Белоканского союза сельских обществ в 1707 г. Их поддержали соседи -азербайджанцы. Со временем восстание получило более широкий размах. Особая роль в этом восстании принадлежит Хаджи Дауду Мюшкюрскому и Сурхай-хану, правителю Казикумуха.
Восточный вопрос в политике России
Укрепление позиций России на международной арене вызывало серьезное беспокойство многих европейских правительств. Вернуть Россию к «допетровскому» состоянию, препятствовать усилению ее международного авторитета стало целью внешней политики Франции, Швеции, Австрии, Польши.1 В связи с этим возможные российско-турецкие конфликты виделись как способ ослабления России и, как следствие, снижение ее влияния на мировой арене.
Наиболее ярым противником России во второй половине XVIII в. была Франция. Многолетнее соперничество двух государств за влияние на Польшу завершилось в 1764 г. воцарением на польском престоле Станислава Понятов-ского, который полностью зависел от финансовой помощи России. Давние франко-турецкие торговые связи приносили большие прибыли французским купцам, в связи с чем Франция была более других держав заинтересована в том, чтобы препятствовать выходу Российской Империи к Черному морю. Австрийско-турецкие противоречия толкали Австрию к союзу с Россией. Однако, имея свои интересы в Польше и добиваясь возведения на польский престол своего ставленника, Австрия после воцарения Станислава Понятовского резко изменила свой внешнеполитический курс в отношении России.
Серьезные противоречия возникли между Россией и Австрией в связи с продвижением России к Черному морю и устью Дуная, что было крайне нежелательным для Вены, т.к. австрийское правительство само планировало расширение своих владений за счет Османской империи с помощью России. Усиление российского влияния среди народов, подвластных Турции, и особенно среди славянского населения Балканского полуострова, вызывало у австрийского правительства серьезные опасения.1 Восточный вопрос имел немаловажное значение во внешней политике Англии. В отношении России Англия проводила традиционно двойственную политику: с одной стороны, многолетнее англо-французкое соперничество подталкивало Лондон к сближению с Санкт-Петербургом, с другой, Англия сама стремилась к господству на Черном и Средиземном морях, и поэтому успехи российской политики в этом регионе вызывали недовольство английских правящих кругов. Швеция, давняя соперница России на Балтийском побережье, также была заинтересована в русско-турецком конфликте, который мог привести к ослаблению Российской Империи. Таким образом, во второй половине XVIII в. Черноморская проблема занимала важное место во внешней политике не только России и Турции, но и многих европейских держав. Значение Северного Кавказа в силу своего географического и военно-стратегического положения еще более возросло. Интересы России и Турции в очередной раз столкнулись именно в этом регионе. Иран, принимавший участие в борьбе за влияние на Северном Кавка зе в первой половине XVIII в., из-за внутренних междоусобиц не мог так же активно, как раньше, отстаивать свои позиции в этом регионе. На арене борьбы остались лишь два соперника: Россия и Османская империя. Стремясь вернуть себе господствующее положение на Северном Кавказе, Турция отправляла своих агентов в Кабарду и Дагестан. Они пытались убедить местных владетелей принять турецкое подданство и выступить против России. Как и прежде, в турецкой политике активное участие принимало Крымское ханство. С начала 50-х гг. крымские ханы не раз пытались подчинить себе кабардинских князей, требуя их переселения в земли, принадлежащие Крыму.1 В свою очередь российские дипломаты решительно требовали от Порты обуздания крымских ханов, обвиняя их в нарушении условий Белградского соглашения 1739 г. Однако крымский хан Арслан-Гирей в обострении обстановки в Кабарде обвинял представителей российской администрации.2 Обострению русско-крымских и русско-турецких отношений всячески способствовали европейские державы. Поддержка французских и шведских дипломатов вдохновляла Турцию на продолжение борьбы за Кавказ. В ответ российские власти усилили политику привлечения на свою сторону местных владетелей. В результате в 1750-1751 гг. с просьбой о принятии в подданство к России обратились кубинский и дербентский ханы, 16 кабардинских князей и узденей баксанской «партии»3. Одновременно Россия принимала меры по защите пограничных рубежей со стороны Азова. Однако реализации этих мер в начале 50-х гг. мешали частые русско-турецкие споры, вызванные междоусобицами ка 83 бардинских князей и постоянным вмешательством Крыма. Для предотвращения «воровских набегов» со стороны Крыма и Кубани императрица Елизавета Петровна 15 июня 1751 г. приказала астраханскому губернатору И.О. Брылкину отправить сто гребенских казаков на реку Куму в урочище Хара-Хогон, расположенное в 200 верстах от Кизляра; учредить две заставы между Астраханью и Кизляром. 18 октября того же года Брыл-кин доложил в Петербург о возведении указанных форпостов.1 Напряженность ситуации на Северном Кавказе не спадала. Крымский хан был агрессивно настроен по отношению к кабардинцам, однако Турция пыталась убедить Россию в том, что обеим империям не следует вмешиваться в дела крымского хана и кабардинцев.2 Такая позиция Турции давала возможность Крымскому хану продолжать опустошительные набеги на Кабарду. Твердая позиция российского правительства в отношении Кабарды имела немаловажное значение в укреплении пророссийской ориентации среди горцев. Так, влиятельные кабардинские князья (Бамат Кургокин, Ка-сай Атажукин, Карамурза Алиев и др.) заверили представителей российской администрации в том, что другой надежды, кроме России, у них нет. В феврале 1753 г. аварский нуцал Магомед-хан также заявил, что если российской стороне его услуги необходимы, то он готов служить ей верой и правдой.4 Тем не менее, ситуация в Кабарде оставалась сложной. Крымский хан Арслан-Гирей продолжал настраивать Турцию против России и кабардинских князей. Российский резидент в Стамбуле А. М. Обресков неоднократно сообщал о недовольстве хана тем, что «его мало уважают» и не выполняют его приказаний.
Военно-казачья колонизация
Исследуя проблему заселения и освоения северокавказских земель во второй половине XVIII в., историки отводят особое место роли казачества в этом процессе. Так, историки советского периода, внеся большой вклад в изучение данного вопроса, обращали, в основном, внимание на социально-экономическое развитие и классовую борьбу казачества, его состав и численность, политику правительства в отношении него.1 При этом казачество понималось как военно-служилое сословие.
В последние годы в современной историографии неоднократно поднимался вопрос о происхождении казачества. В связи с этим исследователи обращаются к работам Л.Н. Гумилева, который, говоря о происхождении казачества, разрабатывал теорию автохтонного его возникновения. Некоторые современные историки, поддерживая точку зрения Гумилева, считают казаков «отдельным народом, этносом или субэтносом». Другие отстаивают миграционную концепцию, утверждая, что казачество составляли бывшие беглые из различных районов России. У истоков концепции миграционного формирования казачества стояли русские ученые Н.А. Карамзин, Вл. Броневский, СМ. Соловьев, В.О. Ключевский.2
На наш взгляд, ни одна из названных концепций не объясняет все проблемы, связанные с историей казачества. Так, Ю.В. Бромлей, считая казачество этносом, вместе с тем дает ему определение как особому, исторически возникшему типу социальной группы, особой формы коллектив-ного существования людей. А.И. Агафонов, поддерживая точку зрения Гумилева, вместе с тем отмечает, что такие казачьи войска, как Астраханское, Семиреченское, Черноморское и др. были сформированы в XVIII-XIX вв. по инициативе правительства, т.е. в них «преобладали не этнические, а социальные процессы».1 Наиболее взвешенной и аргументированной представляется точка зрения А.И. Козлова, считающего, что казачество, состоявшее первоначально из беглых людей, в своем развитии дошло до уровня субэтноса, но вмешательство государства в этот процесс в XVII-XVIII вв. привело к формированию и укреплению сословных признаков среди казаков, делая их составной частью российского населения.2
Политика постепенной казачьей колонизации южных земель проводилась русским правительством с середины XVI в. Именно в этот период началось заселение Северо-восточной окраины Северного Кавказа и, в частности, берегов Терека русскими поселенцами, казаками, известными под названием терских. Часть их поселилась на возвышенностях между Тереком и Сунжей - на «гребнях», положив основание гребенскому казачеству. В архивных документах упоминается о том, что гребенские казаки на Тереке происходили от беглых русских людей и жили прежде в горах и ущельях.3
Бегство обездоленных людей на окраины Российского государства было обусловлено тем, что в конце XV в. - первой половине XVI в. усиливается феодально-крепостнической гнет, положение крестьянских масс становится все более тяжелым. Потоки беглых устремились в первую очередь на юг и юго-восток - в Запорожье, на Дон, Яик, Терек, т.е. на земли, которые фактически не находились во владении государства. На новых землях беглые объявили себя свободными от всякой крепостнической зависимости людьми - казаками. Источники подтверждают тот факт, что казаки в своем подавляющем большинстве происходили из беглых крепост ных.1 Раньше других образовались запорожское и донское казачества, затем - терское, позже - яицкое. Уже в конце XV - нач. XVI в. на отдаленных от основных крепостнических центров просторах России и Украины - на Дону, Яике и в Запорожье появились своеобразные организации, носившие официальное название казачьих областей или войск.2 Появившись в районе Терека, казаки стали создавать городки и станицы. В 1567 г. образовался казачий городок Червленый, в 1569 г. - Щедринский. Позже образовались и другие поселения, которые в начале XVIII в. были перенесены на левый берег Терека.
Видный исследователь истории казачества В.А. Потто отмечал, что военные качества казачьего войска всегда находились в тесной зависимости от его домашнего хозяйства.3 От состояния казачьего хозяйства зависело наличие запаса продовольствия и хороших лошадей, качество оружия казака, т.е. все, что было необходимо для службы. Станичные и войсковые круги долгое время запрещали казакам заниматься земледелием.4 Постепенное превращение земледелия и скотоводства в основные отрасли казачьего хозяйства относятся к концу XVII - нач. XVIII вв., что явилось новым этапом в формировании субэтноса казачества.
В.А. Потто пишет, что еще живя на гребнях, присматриваясь к соседям кабардинцам казаки заметили у них и переняли разумную постановку земледелия.5 Несмотря на недостаток пахотных земель, гребенские казаки сеяли озимые рожь и пшеницу, яровые ячмень и просо. Наличие прекрасных виноградных садов давало возможность казакам производить для продажи красное вино и виноградную водку.
Появившись на Северном Кавказе, казаки в 1588 г. в устье Терека основали крепость Терки или Терский городок. Город Терки постепенно разрастался за счет пришлых людей - русских, кабардинцев, чеченцев, ингушей и др. В XVII в. он стал крупным стратегическим и экономическим центром Северо-Восточного Кавказа. Он был связан торговыми путями с Дагестаном, Чечней и Закавказьем. В самом городе протекала бойкая, оживленная жизнь. Уже в 20-х гг. XVII в. крепость не могла вместить все увеличивавшееся население. Вокруг нее в разное время появляются казачьи слободы - Черкасская, Окоцкая, Новокрещенская, Татарская. В этих слободах население было многонациональным. Черкасская слобода была населена выходцами из Кабарды. Окоцкая слобода была основана ингушами, в Новокрещенской жили все, кто принял православную веру, а в Татарской - чеченцы, кумыки и др. представители горских народов. Город Терки имел огромное торговое значение. Сюда стекались товары из России и стран Востока, местные ремесленные изделия и продукты. В самой крепости располагался большой гарнизон стрельцов и солдатские полки.
В связи с перенесением русской границы дальше на юг, в 1724 г. Терки как крепость перестал существовать по приказу Петра I. На р. Агра-хани была основана новая крепость Святой Крест, рядом с которой возникла слобода Охоченская, населенная кабардинцами и другими горцами. Терские и донские казаки основали вблизи крепости три станицы - Каменку, Прорву и Кузьминку. У самой крепости стали селиться ногайцы, выходцы из Персии, армянские купцы.1
