Содержание к диссертации
Введение
Часть первая: Развитие организации и текущих операций
Глава 1. Иностранное участие в основном капитале. Аристократы и плутократы — акционеры банка 33
Глава 2. Управление и люди банка: устав, директора и доверенные, другие служащие 60
Глава 3. Клиенты и деловые друзья. Ординарные операции 106
Глава 4. Иностранные кредиты в оборотных средствах 170
Часть вторая: Эмиссионная деятельность
Глава 5. Железнодорожные займы: финансы частных железных дорог в 80-х — 90-х гг. и государство. Банк в железнодорожных консорциумах 213
Глава 6. Конверсии государственных и ипотечных ценных бумаг в 1884 — начале 1890-х гг 249
Глава 7. Российский 3% золотой заем 1891 г. и международные банковые группы 31 і
Глава 8. Эмиссии 1890-х гг .
Промышленные интересы банка. Кризис 347
Заключение 402
Приложения
Список сокращений 410
- Иностранное участие в основном капитале. Аристократы и плутократы — акционеры банка
- Клиенты и деловые друзья. Ординарные операции
- Конверсии государственных и ипотечных ценных бумаг в 1884 — начале 1890-х гг
- Эмиссии 1890-х гг
Иностранное участие в основном капитале. Аристократы и плутократы — акционеры банка
Из 12 наиболее крупных русских коммерческих банков накануне Первой мировой войны, на долю которых приходилось 80% основных пассивов всех 50 частных банков страны, 9 находилось в Петербурге1. Петербургский Международный коммерческий банк (ПМКБ) к началу XX в. был самым большим акционерным банком2. Считалось, что это предприятие имело прочные связи с германским финансовым миром, а потому являлось проводником германского капитала и германского влияния в России. Когда в начале 1900-х гг. возник проект поглощения Русского Торгово-Промышленного банка Международным, министр финансов С.Ю.Витте доложил императору о своем несогласии, ввиду возможного возрастания значения «и без того наиболее крупного по основному капиталу банка», а также «усиления зависимости от заграницы, т.к. этот банк связан с иностранными капиталами»3.
ПМКБ учреждался в обстановке биржевой горячки конца 60-х годов. Насколько повысилась готовность приобретать акции частных банков видно из того, что учредители ПМКБ не обращались к правительству с просьбой об участии в составлении основного капитала банка, как это вынужден был сделать в 1864 г. один из основателей первого акционерного коммерческого банка в России, Петербургского Частного, Е.Е.Брандт4. Более того, при подписке на акции ПМКБ в июне
Многие отрасли мирового капиталистического хозяйства, бурно развивавшиеся в этот период, нуждались в обильном и дешевом кредите, который могли предоставить лишь крупные банки. В банковском деле грюндерами выступали банкирские дома, учреждавшие в Европе в 1830-х — 1870-х гг. акционерные коммерческие банки в качестве своих партнеров с большими средствами. Так, крупные германские учреждения Deutsche Bank и Dresdner Bank возникли в начале 1870-х гг. на основе банкирских домов. В Commerz- und Disconto-Bank (Гамбург) значительную роль играли банкиры M.M.Warburg & Со и Mendelssohn & Со6.
Учредителями ПМКБ были крупные дома, занимавшиеся экспортной торговлей, и частные банкиры: «Скараманга и К0» (Петербург), «Ф.П.Родоканаки и К» (Петербург), «Э.Г.Брант и К0» (Петербург и Архангельск), Леон Розенталь (Петербург), «Федор Маврокордато и К0» (Одесса), «Скараманга и К0» (Таганрог). В основании банка важная роль принадлежала варшавскому банкирскому дому «С.А.Френкель», совладелец которого В.А.Ляский, бывший учредителем, вплоть до своей смерти в ноябре 1889 г. занимал пост директора ПМКБ. Оба возникшие в 1869 г. в Петербурге банка — Учетный и Ссудный (ПУСБ) и ПМКБ были связаны с банкирами Царства Польского: ПУСБ — с финансовой группой Леопольда Кроненберга, ПМКБ — с его конкурентом Френкелем. Учрежденным в 1871 г. Русским для внешней торговли банком (РВТБ) управлял «приезжий варшавский финансист» Феликс Гальперт7.
В учреждении ПМКБ участвовала и группа иностранных банкиров: J.Berenberg, Gopler & Со (Гамбург)8, B.G.Schroder & Со (Амстердам), Gebriider Bethmann (Франкфурт-на-Майне), Emii Erianger & Со (Париж), германские банкирские дома в Лондоне Fesser, Uthof & Со, Behr & Со. Петербургский Частный банк, акции которого были в руках германских фирм, по указанию берлинского банка Disconto-Gesellschaft
Иностранное участие в основном капитале ПМКБ обнаруживают и выпуски его новых акций. Во время кризиса на русском денежном рынке во второй половине 1872 г. правлением ПМКБ было признано «немыслимым» без падения значения банка оставаться с действительным складочным капиталом в 3 млн руб., в то время как во всех банках, имевших одинаковый с ПМКБ нарицательный капитал (5 млн руб.), акции были полностью оплачены". В условиях острой нехватки денег нельзя было требовать от акционеров новых взносов. Более того, даже доведение складочного капитала до 5 млн руб. правление признало недостаточным для удержания оборотов банка на уровне 1871 г. Меньшая по сравнению с предыдущим годом прибыль 1872 г. должна была быть распределена на больший капитал, что привело бы к понижению доходности предприятия. В этих условиях ПМКБ увеличил акционерный капитал до 13 млн руб., не прибегая к переучету во время кризиса. По соглашению с венским банком Osterreichische Kreditanstalt fur Handel und Gewerbe ПМКБ передал ему 1/13 мая 1872 г. 100 тыс. акций второго выпуска с получением по ним взноса по 100 руб. на акцию. Кроме того, австрийский банк уплатил старым акционерам ПМКБ по 60 руб. на акцию (1,2 млн руб.)12.
ПМКБ и в дальнейшем прибегал к помощи германских банков для размещения части своих акций, не разобранных старыми акционерами, имевшими, вероятно, во всех эмиссиях преимущество в приобретении новых бумаг банка. Так, акции выпуска 1898 г. были предложены старым акционерам в расчете 1 новая на 3 старых16. Затем остававшаяся часть акций предоставлялась дружественным фирмам, для чего создавался специальный гарантийный синдикат, обычно возглавлявшийся крупнейшим участником. При этом акции не обязательно находили «твердых» держателей в лице как старых акционеров, так и членов синдиката. В синдикат (консорциум) для покупки и продажи 24 тыс. новых акций ПМКБ выпуска 1898 г. первоначально входили следующие банки: Robert Warschauer & Со (Берлин) — 30% (32,5%), ПМКБ по поручению разных лиц — 15% (20,5%), Петербургско-Московский банк — 5%, российские банкирские дома «Г.Вавельберг» — 12% и «Юнкер и К0» — 20% (12%), Русский Торгово—Промышленный банк — 5%, РВТБ — 11% (10%)17. Таким образом, участие германского банка в этом случае составило несколько менее V3. Более поздний документ уточняет состав заинтересованной в эмиссии группы: Д.И.Петрококино —- 5% (директор ПУСБ), банкирские дома «ГБавельберг» — 10% и «И.В.Юнкер и К0» — 10%, АРотштейн — 8,5%, Алекс Кох — 8,5%, ГДернен — 3%, И.Кестлин — 5%, Артем Рафалович — 5%, П.Хесин — 10%, И.Гольдштанд — 5%, M.M.Warburg & Со — 5%, R.Warschauer & Со — 5%, «Бр. Джамгаровы» — 5%, Seebode Emil — 2,5%, банкирские дома «Лампе и К0» — 2,5% и «Г.Шерешевский и К0» — 2,5%, Н.Сущов — 5%, Вебер и Пфейфер — 2,5%18.
Клиенты и деловые друзья. Ординарные операции
Его супруга, урождённая Козлова, определённо способствовала государственной карьере мужа в Петербурге. Один из её братьев был адъютантом и близким другом будущего императора Александра III, другой — генералом свиты императора, затем обер-полицмейстером в Москве52. Е.А.Сущова (f 2/15.8.1910 г. в Царском Селе) оставила имущество: два дома в Петербурге53 и капитал в лроцентных бумагах на специальном счету в ПМКБ на сумму 112185 руб. Это были оставшиеся от мужа 5%-е билеты Дворянского банка и внутренних займов и акции: 105 —РВТБ; 195 Северного общества трубопрокатных и механических заводов; 50 — Русско-Бельгийского металлургического общества; квитанции на 60 акций Ораниенбаумской электрической железной дороги; 50 — Московского Стеклопромышленного общества. В портфель входили 1000 руб. 5% облигаций Южно-Русского Днепровского металлургического общества и в Лондоне 1320 акций Об-ва Биби-Эйбат (по 1 ф. ст.), которые обеспечивали долг Е.А.Сущовой ПМКБ на 18771 руб. с процентами54. В портфеле как не имевшие ценности отмечены 30 временных свидетельств на акции РВТБ, оплаченных лишь двумя взносами; 100 акций Каспийской мануфактуры — компания состояла в ликвидации; не имели биржевой ценности [оставшиеся от мужа] учредительские свидетельства Рижского коммерческого банка (5 шт.), Русско 52 Витте СЮ. Воспоминания. Китайского банка (10 шт.), 7 учредительских паев РВТБ, 5 — ПМКБ и 10 «дивидендных» акций Ивангород-Домбровской железной дороги55.
По признанию П.Д.Боборыкина, моделью одного из главных типов дельцов — Саламатова — в романе «Дельцы» ему послужил знаменитый уже в начале 1860-х гг. Н.Н.Сущов56. Так Борис Павлович Саламатов уже к концу 1850-х гг. был директором нескольких обществ, «а супруга тянула своего Бориса по иерархии блистательных званий, и до тех пор не успокоилась, пока его переды и зады не скрылись под золотым шитьём»57.
С.Ю.Витте, знавший Сущова ещё по своей службе в частных железнодорожных компаниях с начала 1870-х гг., отмечал громадные способности и большой здравый смысл и считал его выдающимся человеком58. Сущов относился к кругу грюндеров первой волны, хотя и отличавшихся от типов, описанных А.Н.Островским, известным культурным налётом, однако сохранивших в полной мере широту натуры. Сам Сущов причислял себя как будто к ряду Гинзбург—Кокорев—Губо-нин59, что соответствовало, вероятно, его влиянию в деловом мире, но всё же собственных концессий он не имел. Сущов играл видную роль в предприятиях 60-х — 70-х гг. прежде всего как юрист, составляя уставы и ходатайствуя по делам новообразованных акционерных компаний, и в последующие годы участвуя в их органах управления.
О деловом лице и стиле Сущова — «известного дельца» высокопоставленный современник, товарищ министра финансов, повествует на примере отстаивания тем интересов меховщика Гринвальда в конкуренции с американцами по делу об аренде котиковых промыслов. Су-щовым были пущены в ход доводы о национальности, о патриотизме. В итоге, по саркастическому замечанию мемуариста, новый контракт был заключён с русским («т.е. евреем Гринвальдом»)60. Другое свидетельство, относящееся к концу 1860-х гг., причисляет Сущова к деятелям негласной биржи в гостинице «Демут» в Петербурге. На одно из совещаний акционеров Главного общества российских железных дорог «вдруг ввалился красный рыжий человек, очевидно после многоблюдного обеда, орошённого немалым количеством живительной влаги... Весь красневший и потный, он с каким-то нахальным достоинством внёс в собрание своё объёмистое пузо. Это был Николай Николаевич Сущов, кумир тогдашнего биржевого и финансового мира, перу которого принадлежали все банковские уставы, начиная с Международного и Учётного банков — уставы, за которые им положена была такса в 40 тыс. руб. за каждый, представлявший собой лишь 16—20 страничек разгонистой печати. Таким гонораром и пользовались гениальнейшие писатели не только в России, но, вероятно и во всём мире». Сущов представлял собой не только умного человека как Н.Н.Анцифоров (он, кстати, имел дела с Главной конторой графа С.А.Строганова, которую представлял Анцифоров), но был смел, нахален, обладал характером, ясно ставил себе намеченные цели, знал, куда он идёт, и потому целей своих достигал и достигал тем вернее, что совсем не стеснялся средствами. Сущов умел на акционерных собраниях оборвать протестующего и вести «Панургово стадо акционеров» в нужном ему направлении. Мемуарист отмечает у Сущова самоуверенность, недюжинный меткий ум, огромное знание жизни и людей. Он «сторожил интересы акционеров» обществ, в советы или правления которых входил. Вполне вежлив, он был хорошим психологом. В отношении казны Сущов имел устойчивое представление, выражавшееся его фразой: «Да ведь казна на то и создана, чтобы воровать у ней. Кто же её не обворовывает!»61
Сущов как член правления или совета участвовал тогда во всех крупных предприятиях С.-Петербурга и получал жалованья не менее 60 или даже 80 тыс. руб. в год. Его стихия — яркие выступления в общих собраниях, часто перед большинством заранее подобранных акционеров и псевдоакционеров из числа служащих, которым правление раздавало акции для общих собраний. Показательно, что заправилы акционерных компаний ценили талант колоритного Н.Н.Сущова одновременно с умом Н.Н.Анцифорова и дельностью тогда немногословного И.А.Вышнеградского62. Так, в первом же собрании акционеров СПб. Общества водопроводов Вышнеградскии и Сущов были избраны членами правления. Сущов, однако, не имел ни намерения, ни претензии, ни возможности работать во всех обществах, избиравших его в члены правлений или советов63. Естественно, что Вышнеградскии сразу же сделался неограниченным распорядителем и хозяином водопроводного дела в Петербурге.
СМ-ІТроішер дословно приводит яркое выступление Сущова, «совершившего прыжок из кассационного департамента Сената в haute finance», против политики министра финансов М.Х.Рейтерна на одном из собраний в сентябре 1876 г. в Обществе экономических обедов под председательством управляющего Государственным банком Е.И.Ламанскогои. Все присутствовавшие высказались тогда за скорейшее заключение внешнего займа. Директор ПУСБ А.И.Зак прочел выдержки из письма своего друга Гер-сона Блейхрёдера, в котором тот писал, что князь Бисмарк интересовался, продал ли Блейхрёдер (личный банкир Бисмарка) его русские бумаги. Директор ПМКБ В.А.Ляский довел до сведения присутствовавших, что глава Disconto-Gesellschaft Адольф Ганземан (который также был австро-венгерским генеральным консулом в Берлине) сообщил ему, что его банк был принужден ограничить сделки с Россией. Это был канун войны России с Турцией, однако министр финансов (которому по желанию присутствовавших управляющий Государственным банком доставил резолюцию собрания) дал понять в резких выражениях, что опасность войны не имеет под собой никакой основы, и он продолжит операции по поддержанию вексельного курса и дальнейшей покупки русских государственных бумаг за границей. В начале ноября 1876 г. Рейтери был вызван в Ливадию. Император требовал эмиссии иностранного займа. Рейтерн отвечал, что это невозможно, что он основывал всю свою политику на сохранении мира, и попросил отставки65.
Конверсии государственных и ипотечных ценных бумаг в 1884 — начале 1890-х гг
ПМКБ и ПУСБ 23 ноября/5 декабря 1889 г. внесли Блейхрёдеру за счёт Государственного банка соответственно 8 и 4 млн марок (18/30 ноября ПМКБ просил Государственный банк кредитовать 4 млн руб. счёт № З)119. 19/31 декабря 1889 г. ПУСБ просил Государственный банк отсрочить остаток по кредиту (т.е. 8 млн марок) до 1/13 февраля 1890 г.120 Тогда же ПМКБ просил отсрочить его платёж по кредитам 1888 г. и 1889 г. (11 млн марок) до 20 января/1 февраля 1890 г.121 24/5 февраля 1890 г. ПМКБ и ПУСБ аккредитовали Государственный банк соответственно у Мендельсона и Блейхрёдера на 1,9 и на 2 млн марок и просили отсрочить им остаток долга по 6 млн марок до 31 марта/12 апреля 1890 г.122 Однако и к новому сроку оба частных банка не могли погасить задолженность Государственному банку и просили отсрочить уплату сумм по 6 млн марок на три месяца до 30 июня/12 июля 1890 г.123 По докладу министру финансов было решено предоставить соответствующую отсрочку обоим банкам. В мае ПМКБ внёс 3 млн марок Блейхрёдеру, 22 мая/ 3 июня 1890 г. платеж Блейхрёдеру 2 млн марок выполнил и ПУСБ124. Значительные суммы ПМКБ уплатил Государственному банку с 8/20 по 17/29 мая 1890 г.(в общей сложности в четыре приёма 4,7 млн марок)125. 30 июня/12 июля
И в следующем году кредиты по репорту продолжались. Так. 1/13 и 4/16 мая 1891 г. один из директоров ПМКБ В.А.Берг приглашался к управляющему Государственным банком для переговоров127. 13/25 мая Ф.К.Нотгафта131. Действительно, 4 млн марок были оставлены этому банку до востребования, как и ПМКБ132. (Директор ПМКБ Ротштейн, переманив к себе Нотгафта, лишил ПУСБ одного из крупнейших специалистов не только по репортным кредитам и другим биржевым делам с ценными бумагами, но и по эмиссионным операциям)133.
В апреле 1892 г. директор ПУСБ А.И.Зак попытался добиться понижения процента по заграничному репортному кредитованию в Государственном банке для своего учреждения с 3% до 2%, ввиду «дешевизны денег в Берлине»134, но, видимо, получил отказ, так как 25 апреля/7 мая ПУСБ пожелал возвратить Государственному банку отпущенные ему в своё время 4 млн марок135. Причём ввиду того, что у Блейхрёдера на текущем счету Государственного банка остаток составлял около 21,4 млн марок (у Мендельсона — 69,5 млн марок), а также того, что при одинаковом размере процентов Блейхрёдер не взимал комиссии при поступлении сумм, т.е. обслуживал счёт дешевле, директор Государственного банка Никитин распорядился указать ПУСБ уплатить Блейхрёдеру136. Взнос последовал 2/14 мая 1892 г. Государственный банк требовал страховку на 4 млн марок для пересылки их в С.Петербург. ПУСБ ссылался при этом на устные переговоры с Государственным банком о том, что страховые расходы не должны были превышать 1/4%. Государственный банк в свою очередь отвечал, что в его делах нет и намёка на это137. ПУСБ заметил, что при пересылке Berliner Handels-Gesellschaft за счёт Государсгвенного банка IV-ro 4% займа взамен конвертированного I Восточного займа ПУСБ считал в августе 1891 г. Государственному банку 1/4 % за страховую премию. На этом основании ПУСБ надеялся, что и Государственный банк в свою очередь при настоящей операции соответственно уменьшит размер страховой премии до 1/4%, тем более, что при пересылке ценностей из Берлина в Петербург ПУСБ всегда находил возможности страховать из 1/4%138. По поводу размера страховой премии всё же Государственный банк пошёл на уступки после соглашения Временно управляющего Госбанком с директором ПУСБ Ф.К.Нотгафтом, по которому этот банк уплачивал лишь V16% за страхование 4 млн марок (т.е. 1204 руб. вместо 2812 руб.)139. Настал 1893 г. — период ожесточённой борьбы Министерства финансов со спекуляцией русской валютой. Последовало сокращение и репортных кредитов. На 26 мая/7 июня 1893 г. в долгу за ПМКБ по операции репорт оставалось 150 тыс. ф. ст. до востребования через 15 дней с уплатой в пользу Государственного банка на 1% ниже английского дисконта, но не меньше 2% и не больше 3% годовых. Директор Государственного банка Никитин полагал, что «ввиду мер в последнее время предпринимаемых» следовало бы потребовать от ПМКБ уплаты этой ссуды. Управляющий Государственным банком Ю.А.Жуковскнй был согласен с этим140. Немедленно 27 мая/8 июня Государственный банк потребовал от ПМКБ внести через 15 дней всю сумму N.M.Rothschild в Лондоне141. ПМКБ отдал соответствующие приказы уплатить 20 тыс. ф. ст. через РВТБ в Лондоне, 25 тыс. ф. ст. — Comptoir National d Escompte de Paris (London Agency), 20 тыс. ф. ст. — Deutsche Bank (London Agency), 8 тыс. ф. ст. — E.Hoskier et C (Paris), 25 тыс. ф. ст. — L.Behrens und Sonne (Hamburg), и ещё 2 тыс. ф. ст. Всего — 100 тыс. ф. ст. Остальные 50 тыс. ф. ст., вследствие согласия управляющего Государственным банком, оставались за ПМКБ на прежних условиях впредь до дальнейших распоряжений Государственного банка142.
Руководство Государственного банка осознавало, что с расширением кредита частным банкам по репорту уменьшалась их потребность в кредите по переучёту, тогда как именно эта форма пользования кредитом лучше всего обеспечивала «правильное» употребление полученных в ссуду денег. Облегчение кредита частным банкам в форме репорта иностранной валюты давало им материал, который шёл не на потребности промышленности и торговли, а на развитие спекулятивных сделок, скрывавшихся банками по счёту корреспондентов. Употребление репортных кредитов не могло строго контролироваться правительственными органами и могло иметь также следствием помещение этих средств в долгосрочные векселя, способствуя увеличению долгосрочного портфеля банков, в ущерб краткосрочному. Это противоречило мерам правительства, принимавшимся, особенно в конце XIX — начале XX в., для общего сокращения срока вексельных обязательств в стране.
В условиях начинавшегося биржевого и промышленного кризиса заседание Совета Государственного банка 5/17 марта 1899 г. по вопросу о производстве банком операции репорта иностранной валюты в обмен на рубли, предложенной ПМКБ в целях более удобного пользования заграничным кредитом частными кредитными учреждениями и торгово-промышленными предприятиями, прямо признало, что поддержка частным банкам должна оказываться главным образом в форме переучёта краткосрочных торговых векселей. В случае чрезвычайного стеснения в деньгах вследствие недостатка материала для переучёта лучше прямо и откровенно ослабить требования к переучёту, допустив в виде временной меры приём более долгосрочных векселей, чем устанавливать такую форму кредита, которая совершенно лишала Государственный банк возможности воздействовать на сроки учитываемых за счёт этого кредита векселей. Относительно заграничного кредита было высказано мнение, что лучше предоставить операцию кредитования русских банков за границей естественному течению, в этом случае увеличивались шансы поступления золота натурой в Россию, так как при усиленном предложении тратт достигалась «золотая точка» (gold point), и заграничные банкиры предоставляли русским банкам рубли в Петербурге, полученные в обмен на золото, сданное Государственному банку143.
Размер операции и доля отдельных частных банков в репортном кредитовании С.-Петербургской конторой Государственного банка за кризисные 1900—1903 гг. видны из таблиц 1—2 «Остатки по операции репорт Государственного банка» (в млн руб.)144.
Эмиссии 1890-х гг
Комитет должен был решать вопросы: эмиссионного курса, курса дальнейшей свободной продажи как из оставшихся сумм, так и из наличности от интервенции252, а также вопросы об интервенции, разверстке, расчетах между участниками, о комиссии посредникам253. Было установлено, что Paribas будет извещать членов, находящихся за границей, письменно или телеграфом, сообщая им вопросы перед дискуссией. Если они не могли бы отправиться на собрание, то имели право сделать письменное или телеграфное заявление, которое должно было рассматриваться наравне с голосом в собрании. Решения должны были приниматься большинством голосов254.
Однако комитет как представительство всех национальных групп в синдикате был малоэффективен. На практике решения от имени синдиката принимал Париж. Так, по заявлению Paribas, реализация 2,5 млн ф. ст. 4% консолей 1880 г., купленных за общий счет синдиката, принесла прибыль 632 тыс. фр. без какой-либо комиссии в пользу Paribas255. Ляский подозревал все же, что парижская группа получила большую прибыль, чем было указано в счете синдиката. Действительно, 2,5 млн ф. ст. были только частью покупок, которые синдикат осуществил за 8 дней до эмиссии, «чтобы застраховать успех займа». Выяснилось, что «ввиду невозможности консультаций в нужное время всех членов синдиката [Paribas собрал— С.Л.] парижских членов, и им было предложено принять на их счет большее количество...»256 Французские банки купили с 7 по 9 декабря н.ст. около 40 млн фр. русского займа 1880 г., 175 млн 3% французской ренты и еще 25—ЗОмлнфр. нового займа, который противники конверсии предложили на рынке. Ликвидация этих покупок началась сразу после закрытия подписки и дала прибыль около 450 тыс. фр. В качестве оправдания Жубер (вице-президент Paribas) отмечал, что реализация 2,5 млн ф. ст. (около 63,25 млн фр.) в более длительный срок дала прибыль значительно большую, чем реализация этих 250 млн фр.257
Х.Лемке отмечает, что члены русской группы принимали подписку лишь фиктивно258 и не располагали собственной квотой для твердого размещения259. Подписка на 4% золотой заем 1889 г. должна была быть собрана в одно целое, из которого происходило «пропорциональное распределение260 в соответствии с квотами участия в синдикате. В России подлежало распределению среди подписчиков 21737 облигаций261. Россия, таким образом, имела квоту для размещения, и подписка не была фиктивной. Paribas предупреждал Международный и Учётный банки, что если общая подписка в Петербурге не достигнет их участия в синдикате — 100 млн фр., то не размещенный остаток будет распределен другим местам или одному из них. Поэтому петербургские банки были заинтересованы в расширении круга своих субучастников. ПМКБ и ПУСБ привлекли к конверсии Государственный банк с его конторами и просили разрешить в нем также подписку на новый заем263. Расчеты с Государственным банком производил Международный банк за общий счет с ПУСБ. Вместе с тем, банки просили передать ПМКБ наличность, вырученную от конверсии (золотую монету, чеки, кредитные рубли)264.
Подписка в Париже прошла сравнительно успешно, несмотря, по выражению Госкье, на «отвратительные маневры немцев ... до, во время и после переговоров.... Но чем больше они горланят, тем больше подписываются во Франции. Это настоящая манифестация»265. Германские держатели 5% облигаций займа 1877 г. предпочли их выкупить. Синдикат заплатил им из сумм, вырученных от подписки на наличные266. Во Франции подписалось 110824 человека267. В России подписалось 1679 человек на 83688 облигаций268. По числу подписавшихся крупных капиталистов Международный банк оказался на первом месте среди русских учреждений.
В России было твердо размещено 2,6% всего займа. Курс 4% золотого займа тотчас после эмиссии стал возрастать: в январе до 93, в апреле — до 95,5 (эмиссионный курс — 85,8)269. По меньшей мере 10—15% займа осталось в портфеле синдиката в ожидании реализации после повышения биржевого курса270. За неразмещенную часть займа банкиры уплачивали правительству всего 3,5%271 бонификации. Так что дополнительная курсовая прибыль достигала 6,5%. К началу августа 1889 г. были закончены счета по конверсионной операции синдиката272. Чистая прибыль банков по счету синдиката составила более 5,5 млн фр.273
Следующий конверсионный заём был предпринят по инициативе синдиката, который еще в 1886 г. вел переговоры с Н.Х.Бунте. В январе 1889 г. В.А.Ляский и А.И.Зак от имени парижского и франкфуртского Ротшильдов, Блейхрёдера и Disconto-Gesellschaft предложили И.А.Выпшеградскому конвертировать совокупность 5%-х займов в 4%-е. При этом банкиры попытались использовать часть конверсионного плана Ганземана276. Однако Вьшшеградский, имевший, в отличие от Бунте, возможность выбора среди международных банковых групп, не захотел связывать себя договором с одной из них на длительный срок (предположительно 4—5 лет) и лишиться «свободы действий для своих кредитных операций за границею». Поэтому он отверг предложение о массовой конверсии277 и заявил, что будет вести переговоры лишь о конверсии определенных займов, указав на консоли первых двух выпусков278.
В феврале 1889 г. в Петербурге должны были появиться и посланцы синдиката Paribas-Hoskier, но за ними внимательно следили. Нотгафт из ПУСБ писал Ротштейну: «Мой шпион сообщил, что в гостинице «Европа» с 28 января/9 февраля должны были жить несколько французских банкиров»279. Ротштейн дал ПУСБ свой шифр, что свидетельствует о более тесном сближении обоих банков в этот период. В феврале директор Петербургского агентства Credit Lyonnais встретился с Ляским, который заявил, что если министр действительно был благосклонен к последнему займу у парижских банков и, в частности, у Credit Lyonnais, то он, Ляский, был к этому значительно менее благосклонен280. Отношение Международного банка к конкуренту в Петербурге, отнимавшему часть прибылей, понятно. Ляский к тому же имел основание быть недовольным разделом прибыли синдиката281.
Цион, по собственному признанию, «стоял вдали» от синдиката, конвертировавшего заем 1877 г.282 Однако Вышнеградскому стало известно, что Цион взял взятку 200 тыс. фр.28\ после чего вынужден был уйти со службы. Переговоры с Ротшильдами было поручено вести Ротштейну284. По свидетельству Циона, Ротштейн в начале переговоров
