Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ПЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ ДИСЦИПЛИНЫ ЛАТИНСКОЙ ЭПИГРАФИКИ В ИТАЛИИ (XIV - XIX вв.) И В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА: АСПЕКТ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ 29
1. Возникновение эпиграфики как вспомогательной исторической дисциплины: вклад итальянских ученых в изучение эпиграфических памятников в XIV -XIX вв 29
2. Возникновение Немецкого Археологического института в Риме, его практическое значение в процессе интернационализации науки об античности в Европе в XIX веке 40
3. Становление латинской эпиграфики в России во второй половине XIX века 46
ГЛАВА II. НАЧАЛО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЫ И. В. ЦВЕТАЕВА. ЕГО ПЕРВАЯ КОМАНДИРОВКА В ИТАЛИЮ: СОТРУДНИЧЕСТВО С ИТАЛЬЯНСКИМИ УЧЕНЫМИ 62
1. Начало исследовательской работы И. В. Цветаева: годы учебы 62
2. Эпиграфические исследования И. В. Цветаева в Неаполе и Помпее: сотрудничество с Дж. Де Петра и Дж. Фиорелли 70
3. Исследования И. В. Цветаева в городах Кампании: Капуанский музей, сотрудничество с Г. Яннелли. Участие в работе Немецкого Археологического института в Риме 80
4. Итальянский историк и филолог А. Фабретти: его переписка с И. В. Цветаевым. Итоги первой научной командировки И. В Цветаева в Италию 88
ГЛАВА III. ВТОРАЯ КОМАНДИРОВКА И. В. ЦВЕТАЕВА В ИТАЛИЮ: СОТРУДНИЧЕСТВО С Р. ГАРРУЧЧИ и А. ДЕ НИШ. ЗНАЧЕНИЕ ЕГО ВКЛАДА В РАЗВИТИЕ ИТАЛИЙСКОЙ ДИАЛЕКТОЛОГИИ 106
1. Исследования вольскских и фалискских надписей 106
2. Исследования пелигнских надписей в Сульмоне: сотрудничество с А. Де Нино 114
3. Значение научного вклада И. В. Цветаева в развитие италийской диалектологии. Причины, обусловившие в конце 1880-х гг. изменение направления его исследовательской деятельности 133
4. Предпосылки создания И. В. Цветаевым Музея изящных искусств им. Императора Александра III в Москве 147
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 154
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 185
ПРИЛОЖЕНИЕ 202
- Возникновение эпиграфики как вспомогательной исторической дисциплины: вклад итальянских ученых в изучение эпиграфических памятников в XIV -XIX вв
- Начало исследовательской работы И. В. Цветаева: годы учебы
- Исследования вольскских и фалискских надписей
Введение к работе
Актуальность темы исследования. На пороге нового тысячелетия возрастает интерес к прошлому, стремление глубже понять его процессы и явления. Исследование российско-итальянских научных связей имеет своей целью - пристальнее всмотреться в основные вехи взаимодействия двух великих культур Европы, сосредоточить внимание на малоизвестных или вовсе неизвестных прежде гранях. С начала XIX века Италия стала подлинным местом паломничества русских художников-стипендиатов Академии художеств, а также писателей, поэтов, музыкантов. Многие из них, по словам А. И. Немировского, «находили здесь убежище от удушающей атмосферы николаевской России и ее казенного искусства»1. Произведения российских деятелей искусства, таких как К. Брюллов, А. Иванов, С. Щедрин, Н. Гоголь, И. Тургенев, Ф. Достоевский, Ф. Тютчев, П. Чайковский и мн. др., зачастую становились настоящим событием в жизни европейского культурного сообщества.
В этот же период в Европе возникает процесс интернационализации науки, который постепенно был воспринят как закономерно сложившийся путь становления и развития различных отраслей знания, в частности, антиковедческих дисциплин, в изучение которых активно включились и российские ученые. В этот период Рим становится едва ли не важнейшим европейским научным центром, куда устремлялись с исследовательскими задачами ученые из самых разных стран. В Италии они могли найти необходимый для изучения материал: памятники античности (архитектурные, эпиграфические, нумизматические, предметы искусства и быта и мн. др.), документы и рукописи (античные и христианские), которые составляли целые коллекции в фондохранилищах музеев и библиотек. Российские ученые, Н. М. Благовещенский, В. И. Модестов, И. В. Помяловский, И. В. Цветаев, И. М. Гревс и мн. др., начиная с середины XIX века, не только выезжали в Италию в командировки с научными целями, но и активно принимали участие в работе итальянских ученых сообществ, академий,
1 Немировский А. И. Нить Ариадны. Из истории классической археологии. Воронеж.: Изд. Воронежского ун-та, 1989. С. 2.
археологических институтов, археологических съездов, во многом воспринимая традиции и методологические приемы исследования итальянских антиковедче-ских школ.
В целом, влияние итальянской науки об античности на становление российского антиковедения в XIX веке до сих пор оставалось на периферии отечественных историографических исследований. Так, Э. Д. Фролов пишет в своей монографии «Русская наука об античности»: «По-видимому, не должно быть споров о том, насколько полезно обращение русских ученых к опыту различных национальных школ»2. Не без основания, он ставит на первое место вклад немецкой антиковедческой школы в развитие классической науки в России. Вместе с тем, он подчеркивает: «<...>мы должны осознать, что безусловное следование какой-то одной научной традиции - в данном случае традиции немецкой науки о классической древности - может обернуться некоторой односторонностью, для преодоления которой необходимо обращение и к традициям иных школ, как-то, в первую очередь, французской и английской»3. При этом, о существовании итальянской антиковедческой школы, складывавшейся на протяжении нескольких столетий, он совсем не упоминает.
Однако известно, что антиковедческие дисциплины, такие как археология, нумизматика, эпиграфика, палеография, античная топография, история римских катакомб, возникли и получили свое развитие именно в Италии в эпоху Возрождения, в отличие от других стран Европы, где наука об античности начала развиваться гораздо позднее. Вклад в становление антиковедения в Европе итальянских исследователей трудно переоценить: первые публикации эпиграфических сборников принадлежали Ф. Альбертини, Г. Марини, С. Морчелли, Л.-А. Муратори, Ш. Маффеи, И.-К. Орелли, Л. Ланци; первые исследования античной топографии Рима (города и государства) были начаты Ф. Бьондо и П. Лето; многие важнейшие открытия в области палеографии неизвестных античных текстов на палимпсестах связаны с именем кардинала А. Май; основопо-
2 Фролов Э. Д. Русская наука об античности. Историографические очерки. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2006. С. 584.
ложниками изучения истории римских катакомб были А. Бозио и Дж.-Б. Де Росси; фундаментальные исследования в области нумизматики принадлежали Б. Боргези и Р. Гарруччи и т. д.
Итальянским ученым принадлежали также первые опыты перевода и комментирования произведений античных авторов. Некоторые из их работ сохраняют свое научное значение и ныне. Например, «Архитектура» Витрувия в переводе маркиза Берардо Галиани (1724 - 1774 гг.), впервые опубликованная в Неаполе в 1758 г4. Его перевод и комментарии уже тогда были признаны трудом выдающимся для своего времени5.
Таким образом, следует подчеркнуть необходимость изучения научного опыта итальянских историков античности и их влияния на формирование и становление российских антиковедов во второй половине XIX века. Одним из виднейших антиковедов-эпиграфистов, тесно сотрудничавших с итальянскими специалистами, был И. В. Цветаев (1847 - 1913 гг.). Его научный вклад в развитие отечественной науки об античности нельзя назвать широко известным и глубоко изученным.
Изучение первого периода научной деятельности И. В. Цветаева в Италии позволяет проследить процесс его становления как ученого, филолога-классика, эпиграфиста; предпосылки и выбор им направления научного поиска; научные контакты с итальянскими коллегами, которые становились его наставниками в работе с источниковым материалом. Вместе с тем, становятся яснее проблемы, с которыми ему приходилось сталкиваться в научной работе, причины, повли-
3 Там же.
4 L' Architettura di Marco Vitruvio Pollione, tradotta e commentata dal Marchese Berardo Galiani.
Napoli, 1758.
5 Перевод Витрувия, исполненный Галиани, в ряду других переводов исторических тракта
тов явился беспрецедентным образцом с точки зрения толкования, в высшей степени интел
лектуальной критики и объяснения текста «Архитектуры». Критика Галиани была подкреп
лена значительным корпусом примечаний к тексту, а также приложением таблиц и иллюст
ративного материала. Заслуга Галиани была и в том, что его перевод позволил выдвинуть
труд Витрувия в центр профессиональной дискуссии по вопросам архитектуры. Тем самым
сделал его востребованным и обязательным для изучения при подготовке архитекторов
XVIII века в Италии. «Архитектура» Витрувия в изложении Б. Галиани за последующие сто
лет многократно переиздавалась. Перевод итальянского просветителя XVIII в. Бернардо Га-
явшие на изменение предмета его исследования; и в целом - процесс формирования того корпуса знаний, с которыми он пришел к идее создания музея классического искусства, основательно изучив на огромной массе примеров в Италии, в том числе, пути возникновения музеев и проблемы, встающие перед их создателями. Главная идея, которую профессор И. В. Цветаев предпосылал всем своим научным трудам, идея народного просвещения в основной его массе, была тождественна научным устремлениям его итальянских коллег.
Также исследование первого периода жизни и деятельности И. В. Цветаева позволяет впервые ввести в научный оборот содержание его переписки с итальянскими учеными (Дж. Де Петра, А. Фабретти, А. Де Нино и др.), с каждым из которых он переписывался по десять и более лет, а также целый ряд архивных документов, уточняющих подробности, связанные с его учебой во Владимирской духовной семинарии, С.-Петербургском университете, защитой его магистерской и докторской диссертаций, работой в университетах Варшавы, Киева и Москвы и т. п. Кроме того, его переписка с российскими коллегами, учителями и друзьями А. А. Котляревским, И. В. Помяловским6, В. И. Модестовым, И. И. Срезневским, И. П. Чуриловским7, М. И. Железновым, С. Н. Шубинским и др., которая до сих пор большей частью остается неопубликованной, позволяет выяснить важные подробности и оценки событий, даты, имена, сроки публикаций и мн. др., и способствует воссозданию целостной картины научной деятельности И. В. Цветаева в 1870-х - 1890-х гг.
Объектом нашего исследования выступают российско-итальянские научные связи, которые во второй половине XIX века, во многом благодаря инициативе И. В. Цветаева, выходили за рамки личностного сотрудничества и становились частью взаимоотношений научных сообществ.
лиани сохранил свое значение до сегодняшнего дня. (Переиздан в 2005 г. в издательстве Li-brerie Dedalo.)
6 Письма И. В. Цветаева к А. А. Котляревскому, а также частично его письма к И. В. Помя
ловскому опубликованы: Соснина Е. Б. Музы Трехпрудного переулка. Неизвестное о семье
Цветаевых в письмах, фотографиях, документах. М.: Дом-музей М. И. Цветаевой - Иваново:
ИД «Референт», 2005.
7 Письмо И. П. Чуриловского к И. В. Цветаеву от 5 августа 1874 г. опубликовано: Соснина Е.
Б. Итальянские версты Ивана Цветаева. Иваново: ИД «Референт», 2001. С. 12 - 14.
Предметом исследования является научно-исследовательская деятельность профессора И. В. Цветаева в Италии, который в 1870-х - 1890-х гг. (в целом около четверти века) поддерживал тесные научные контакты с итальянскими коллегами. Его пример наиболее отчетливо дает представление об этой стороне межнационального сотрудничества в науке об античности.
Степень изученности проблемы. В историографии интересующей нас темы исследования можно выделить три периода: дореволюционный (1880-е гг. - 1917г.), советский (1917—1991 гг.) и современный - с начала 1990-х гг. до настоящего времени.
1. В дореволюционный период научная деятельность И. В. Цветаева, связанная с разработками в области латинской эпиграфики и италийской диалектологии (1874 - 1890 гг.), специально не исследовалась. Научные контакты И. В. Цветаева в Италии, где он подолгу и плодотворно работал, способствовавшие формированию его научных интересов, приемов и методов исследования, содержание его обширной деловой переписки с иностранными коллегами, посвященной обсуждению вопросов археологии, важнейших публикаций, поиска эпиграфических источников при его жизни также не становились предметом исследования. Коллеги И. В. Цветаева в основном откликались подробными рецензиями на его труды, их рецензии представляют ныне особый интерес.
Так, книга И. В. Цветаева «Путешествие по Италии...», посвященная его эпиграфическим исследованиям и научным контактам, сразу же после выхода в свет была по достоинству оценена современниками. В своей рецензии на нее профессор Ф. И. Буслаев писал: «Г<оспода> ученые очень редко снисходят до того, чтоб удостаивать внимания обыкновенных смертных, имеющих претензию следить за движением науки вообще и в частности за успехами их специальности. Этим невниманием к обществу, без сомнения, в значительной степени объясняется и то обстоятельство, что ученые труды у нас не проникают в круг среднеобразованных людей, что они точно издаются только для самих авторов и близких друзей их и, вовсе не составляя библиографической редкости, обречены все-таки лежать без движения в книжных складах. Г<осподин> Цве-
таев иначе отнесся к своей задаче. Очевидно исполненный любви к своей специальности, он старается приобщить к ней читателя. Не вдаваясь в недоступные подробности своих работ, он умеет в их описании, что называется, соблюсти меру: и ученый удовлетворен новизною сведений или группировкой приведенных уже раньше в известность, и вообще каждый читатель, не испытывая томящей скуки, знакомится с работами автора. В «Путешествии по Италии» видно, что переживает автор, трудясь для науки, каким подспорьем его трудам является его общительность с другими, как постепенно раскрываются перед ним новые, неведомые факты, и тут же попутно даются живые характеристики лиц и ученых учреждений»8.
Значимость работ И. В. Цветаева по италийской диалектологии, отмечалась в исследованиях российских антиковедов. В цикле статей В. И. Модестова «Расселение италийского племени по Италии», посвященном истории древнейшего населения Апеннинского полуострова, в частности, оскам и аврункам9, автор решает вопрос об их происхождении, привлекая данные археологии, па-леоэтнологии, эпиграфики. Он опирается на результаты исследований своих коллег, в первую очередь, Цветаева, а также Фабретти, Николуччи, Пигорини, Дресселя, Гюльзена, Белоха и др. В. И. Модестов высоко оценивал эпиграфические сборники И. В. Цветаева, подчеркивая при этом высокую востребованность его работ по италийской диалектологии в Европе10.
Проблемам развития италийской диалектологии была посвящена статья Ф. Е. Корша11, который также подчеркивал значимость в этой области работ И. В. Цветаева. Корш отмечал, что наука о диалектах италийских народов находилась тогда еще в зачаточном состоянии, толкование надписей было гипотетиче-
Буслаев Ф. И. Рецензия на «Путешествие по Италии в 1875 и 1880 гг. И. Цветаева. М. 1883»//Исторический вестник. 1883. Март. С. 708-709.
9 Модестов В. И. Расселение италийского племени по Италии. Оски и аврунки//ЖМНП, 1905,
март. С. 1-41.
10 Модестов В. И. Профессора и студенты в Греции и Римской империи/ЯІетербургские ве
домости, 1902, 27 февраля.
11 Корш Ф. Е. Рецензия на книги И. В. Цветаева Inscriptiones Italiae mediae dialecticae. Lipsiae,
1884 - 1885; Inscriptiones Italiae inferiores dialecticae. Mosquae, 1886//ЖМНП, 1887, август. С.
315-371.
ское, и не все они могли быть объяснены с помощью только латинского языка. Глоссарий, подготовленный И. В. Цветаевым, показывал объем фонетических несоответствий в этих диалектах. Корш задавался вопросом, в каком отношении находятся италийские диалекты к классической латыни, и что может предложить для выяснения этого вопроса филолог-классик. Корш считал, что в этом случае лингвист должен хорошо разбираться в реалиях римского быта: государственных, религиозных, частных, литературных (мифологических), чтобы находить правильное толкование эпиграфических источников.
Важнейшую роль в изучении эпиграфики для Цветаева и других отечественных антиковедов играли командировки в Италию с научными целями, взаимодействие с итальянскими научными учреждениями и участие в их теоретических и практических исследованиях источникового материала. Развитию археологии и эпиграфики в итальянской науке были посвящены развернутые статьи И. В. Помяловского . Автор представил деятельность Римской муниципальной археологической комиссии и направленность ее печатного органа, где публиковались материалы по топографии Рима, описание находимых предметов искусства, быта и эпиграфики. В 1870-х гг. облик Рима стремительно менялся, правительство объединенной Италии вносило изменения в планировку города, и археологические раскопки предваряли строительство новых зданий. Эпоха становления нового Рима последней трети XIX века имела решающее значение для накопления археологического материала, раскопки проводились планомерно и контролировались государством. Надписи, находимые в римских раскопках несли важные сведения о частной жизни, истории развития ремесел и торговли, рабского и отпущеннического состояния, истории устройства колумбариев и мн. др. Эти публикации И. В. Помяловского, в частности, предваряли выход в свет очередного тома «Корпуса латинских надписей», посвященного римским
Помяловский И. В. Новости итальянской археологической литературы/Юттиск из «Известий императорского Археологического общества». СПб., 1876; Несколько неизданных римских надписей/Юттиск из «Известий императорского Археологического общества». СПб., 1876.
городским эпиграфическим памятникам, который большинству российских ан-тиковедов был не доступен.
Становлению и развитию национальных и интернациональных учреждений в Италии были посвящены также работы В. И. Модестова13. Автор, в частности, подробно рассмотрел деятельность Немецкого Археологического института в Риме, изложил его историю, отметил, что в его изначальной концепции было заложено сотрудничество международного характера с участием, в первую очередь, итальянских, французских и немецких ученых-антиковедов, которые во многом формировали в европейской науке направление научной дискуссии по вопросам археологии, эпиграфики, изучения истории катакомб, античной топографии Рима и мн. др. В. И. Модестов подробно описал условия жизни и исследовательской деятельности для ученых в Риме в этот период, и одним из первых выдвинул инициативу основания там русского археологического института. К сожалению, детальные подробности участия российских ученых в деятельности римских научных учреждений, в том числе и самого Модестова, осталась за рамками его работы.
В. И. Модестов, современник и свидетель процесса национального объединения Италии (1870 г.), представил также очерк14, посвященный вопросам социальных, политических и экономических преобразований, неизбежных при становлении нового государства. Используя обширные данные местной печати, автор дал анализ причин, в частности, раскола в папской Академии деи Линчей, и некоторых других явлений, которые оказывали непосредственное влияние на формирование путей развития итальянской науки в этот период, а также напрямую влияли на процесс интернационализации науки об античности в Европе.
И. В. Помяловский, В. И. Модестов и И. В. Цветаев стажировались в стенах Немецкого Археологического института в Риме. В очерке памяти первого
Модестов В. И. Заграничные воспоминания/ТИсторический вестник, 1883, апрель, т. XII. С. 103 - 124; Ученая жизнь в Риме. СПб, 1892. 14 Модестов В. И. Современная Италия. Королевство, папство, республика. СПб., 1893.
секретаря этого учреждения, профессора В. Генцена15, Помяловский подчеркивал значение итальянской антиковедческой школы в процессе становления европейской науки, настаивая на том, что целый ряд крупнейших историков, таких как Т. Моммзен, Ч. Каведони, Дж.-Б. Де Росси, В. Генцен и мн. др., принадлежали к эпиграфической школе выдающегося итальянского ученого Б. Боргези. Российские антиковеды воспринимали его теоретические разработки посредством участия, в частности, в семинарах и заседаниях Римского Немецкого Археологического института.
В конце XIX века, вместе с возвышением Германской империи и ростом авторитета немецких университетов, в Италии все острее вставал вопрос о соперничестве в науке об античности национальных антиковедческих школ. Это обстоятельство напрямую касалось в том числе и российских ученых, которым приходилось преодолевать в своей работе последствия такого противостояния.
Исследование В. П. Бузескула16, одного из первых историографов отечественного антиковедения, о развитии немецкой исторической науки в XIX веке проливает свет на вопрос о причинах противопоставления и соперничества немецких и итальянских национальных антиковедов и антиковедческих школ в Италии. Этой проблемы касались в своих статьях и переписке многие другие российские антиковеды, в том числе В. И. Модестов и И. В. Цветаев, однако никто из них до Бузескула не указал на очевидную причину всецелого подчинения немецкой науки милитаристской политике Германской империи в тот период. В России об этом начали высказываться в печати только в начале первой мировой войны, когда прозвучало требование общественности об исключении деятелей немецкой науки из числа членов-корреспондентов Российской Академии наук17.
Помяловский И. В. Некролог памяти Вильгельма Генцена/Юттиск из «Записок императорского русского археологического общества». СПб., 1887.
16 Бузескул В. П. Современная Германия и немецкая историческая наука XIX столетия. К происхождению современной германской идеологии. Пг., 1915.
Басаргина Е. Ю. Вице-президент Императорской Академии наук П. В. Никитин. Из истории русской науки (1867 - 1916). СПб.: СпбИИ РАН «Нестор - история», 2004. С. 194.
В целом, первый период изучения развития российско-итальянских научных связей в области антиковедения был характерен тем, что материалы публиковались, что называется, по «горячим следам» их непосредственными участниками, и это придает им особенную документальную ценность. Однако эти материалы были представлены лишь фрагментарными статьями и рецензиями, их авторы не ставили перед собой задачи всесторонне рассматривать тему межнациональных научных контактов.
2. С наступлением советского периода, в связи с кардинальными переменами общественно-политической, социально-экономической ситуацией в России, приоритетом марксистской идеологии изменились направления в науке об античности в сторону усиления внимания к классовой борьбе. Интернациональные научные контакты были нарушены, и заслуги, в частности, профессора И. В. Цветаева в области эпиграфики и в деле создания музея классического искусства в Москве намеренно замалчивались, поскольку за ним прочно закрепилось клеймо «монархиста». Создавая музей, он активно сотрудничал с императором Николаем II и великим князем Сергеем Александровичем, это обстоятельство было широко известно из периодической печати 1900 — 1910-х гг.
В монографии В. П. Бузескула «Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX вв.» (1931 г.), в контексте обзора трудов отечественных исследователей, была дана лишь краткая характеристика научной деятельности И. В. Цветаева в области изучения эпиграфики и истории римского быта, а также устройства музея античного искусства . В этой работе совсем не было уделено внимание межнациональному сотрудничеству в науке об античности.
Позднее, в 1948 г., в год 200-летия с момента начала раскопок в Помпее, в связи с этой датой Министерство народного образования Италии наградило И. В. Цветаева (посмертно) почетной медалью за его выдающийся вклад в изучение истории этого античного города. Медаль вместе с книгой, посвященной истории раскопок в Помпее были переданы через Министерство иностранных дел
18 Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX вв. Ч. I — II. Л., 1929- 1931. Ч. П. С. 200-201.
СССР в Академию наук СССР . Однако впервые информация о награждении И. В. Цветаева этой итальянской памятной медалью появилась в печати только в 1966 г.20
Статьи Т. А. Моисеевой и Т. П. Корыхаловой21 начала 1970-х гг. впервые в советский период раскрывают содержание трудов И. В. Цветаева по италийской диалектологии и подчеркивают их первостепенное научное значение, сохраняющееся до настоящего времени. В этих статьях отмечается, что научная деятельность И. В. Цветаева в области италийской диалектологии совпала с начальным этапом развития эпиграфики в России, его работы усилили в русской науке интерес к истории древнейших языков и народов Апеннинского полуострова. Вопрос о научных контактах И. В. Цветаева в Италии, сформировавших его профессиональный интерес к эпиграфике, в этих статьях не рассматривался.
Единственной на сегодняшний день монографией о жизни и деятельности И. В. Цветаева является книга Ю. М. Каган, изданная в 1987 г. Ю. М. Каган пишет: «Имя И. В. Цветаева прочно вошло в историю русской культуры. Но музей в какой-то мере как бы заслонил от нас человека, его создавшего. Когда
Сохранившаяся переписка президента Академии наук С. И. Вавилова, а также начальника Секретного отдела Академии наук Н. С. Филиппова с директором Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина С. Д. Меркуровым показывает, что эта почетная медаль И. В. Цветаева передавалась в фонды музея под грифом «Секретно».
С. Д. Меркуров писал по этому поводу С. И. Вавилову: «Академия наук СССР передала эту медаль Музею по секретной линии. Мне неизвестны мотивы, по каким эти материалы оказались засекреченными. Казалось бы, что признание заслуг русской науки надлежит довести до сведения советской общественности, а награждение медалью - до сведения родственников покойного проф<ессора> И. Цветаева. Прошу Вас ознакомиться с этим вопросом и, если Вы сочтете возможным, дать указание о рассекречивании медали и приложенной к ней брошюры «Двухсотлетие раскопок в Помпеях» (на итальянском языке, Неаполь, 1948)». (Письмо С. Д. Меркурова к С. И. Вавилову от 12 января 1949 г. РО ГМИИ, Ф. б, Оп. II, Ед. хр. 49, Л. 2)
В этот момент многие родственники И. В. Цветаева были репрессированы, в том числе его младшая дочь А. И. Цветаева. Следует предположить, что его старшая дочь, В. И. Цветаева, также не узнала о факте награждения, поскольку в ее мемуарах (Цветаева В. И. Записки. Машинопись (1964 г.). ИГОИРМ, 84073/15. Публиковались во фрагментах: Цветаева В. И. Таким я помню отца своего//Советский музей, 1988. № 5, с. 61 - 72) об этом не упоминается.
20 Демская А. А. Памяти Ивана Владимировича Цветаева//Сообщения ГМИИ им. А. С. Пуш
кина. Выпуск 3. М., 1966. С. 84 - 94.
21 Моисеева Т. А. И. В. Цветаев и италийская диалектология//Норция. Вып. 1. Воронеж,
1971. С. 134 - 142; Корыхалова Т. П. Труды И. В. Цветаева по италийской эпиграфи-
ке//Вестник древней истории, 1973. № 2. С. 194 — 204.
И. В. Цветаев погрузился в заботы, связанные с музеем, ему было уже за сорок, он был крупным ученым, его работы по классической филологии получили из-вестность в России и за границей» .
В ее книге были впервые широко использованы материалы личной и деловой переписки И. В. Цветаева, материалы его дневниковых записей, некрологи, воспоминания о нем его учеников и коллег. Но и Ю. М. Каган также не избежала общей тенденции исследования биографии И. В. Цветаева с позиции описания его трудов по созданию музея. Этой теме посвящены три четверти ее монографии. Первому периоду исследовательской деятельности И. В. Цветаева в Италии отведена одна небольшая глава, которая дает только общее представление об этой стороне его научной работы.
В советские годы развитие вспомогательных исторических дисциплин, в том числе, эпиграфики, по-прежнему интересовало отечественных ученых. В 1940 - 1980 гг. в журнале «Вестник древней истории» вышел целый ряд статей Е. М. Штаерман23, Л. А. Ельницкого24, С. А. Беляева25, посвященных вопросам латинской эпиграфики. Эти работы представляли собой подробные обзоры зарубежной археологической печати. В этот период советские ученые практически не имели возможности выезжать для участия в научных исследованиях в капиталистические страны, и такие обзоры имели для них важное прикладное значение. В частности, эпиграфические обзоры Е. М. Штаерман знакомили с наиболее важными из опубликованных за полвека (1900 - 1955 гг.) латинских надписей, которые подразделялись по месту нахождения (Рим, Италия, Галлия, Германия, Британия, Испания, Африка, Дунайские провинции, Фракия, Маке-
22 Каган Ю. М. Иван Владимирович Цветаев. Жизнь, деятельность, личность. М., 1987. С. 9.
23 Штаерман Е. М. Обзор открытий в области латинской эпиграфики за XX век//Вестник
древней истории, 1946. № 4. С. 188 - 218; Латинские надписи, опубликованные в 1944 - 1949
гг.// Вестник древней истории, 1950. № 4. С. 132 - 141; Латинские надписи, опубликованные
в 1949 - 1954 гг.//Вестник древней истории, 1956. № 2. С. 111 - 128.
24Ельницкий Л. А. Кесарийская надпись Понтия Пилата и ее историческое значение/ТВестник древней истории, 1965. № 3. С. 142 - 146; Новые эпиграфические данные (tabula banasitana) и эдикт Каракаллы о римском гражданстве//Вестник древней истории, 1980. № 1. С. 162 - 171. 25 Беляев С. А. К пониманию CIL, VIII, 619//Вестник древней истории, 1968. № 4. С. 127 -
137.
дония, Греция и острова, Малая Азия, Сирия, Египет), по тематической принадлежности (муниципальные, строительные, военные, сакральные, метрические и др.); надписям дано было подробное толкование. В числе надписей Италии были отмечены также италийские диалектические надписи, однако, они отнесены в разряд «архаичных» и остались без внимания автора.
Статьи Л. А. Ельницкого и С. А. Беляева посвящены рассмотрению конкретных надписей (Кесарийской надписи Понтия Пилата; так называемой, tabula banasitana; римской воинской надписи из Африки) и развернутому их толкованию. Эти работы также были построены не на источниковом материале, а на данных европейских, в первую очередь итальянских, научных изданий, обнаруживая пристальный интерес к плодам европейских антиковедческих исследований. При этом достижения и наработки в этой области отечественных ан-тиковедов-эпиграфистов дореволюционного периода, И. В. Помяловского и И. В. Цветаева, вовсе не упоминались.
Советские историки активно следили за развитием романистики в целом, и археологии в частности. Монографии В. Д. Блаватского , И. Л. Маяк , А. И. Немировского посвящены истории развития классической археологии в Италии, и основаны на данных историографии по этой теме, наработанной в итальянской науке второй половины ХГХ-го - первой половины XX века. Работа В. Д. Блаватского, обобщая передовой отечественный и зарубежный опыт, раскрывает методику археологических исследований в Риме, Помпеях, Геркулануме, Чивита-Кастеллане, а также методику исторического вывода на основе материалов раскопок.
В монографии И. Л. Маяк «Рим первых царей» дан широкий обзор истории археологических раскопок на территории Рима, которые способствовали расширению знаний о ранней ступени развития города (очертаний, расположения поселений и некрополей, материальной культуры, представленной в погребе-
26 Блаватский В. Д. Античная полевая археология. М., 1967.
27 Маяк И. Л. Рим первых царей. М., 1983.
28 Немировский А. И. Нить Ариадны: из истории классической археологии. Воронеж: изд.
Воронежского ун-та, 1989.
ниях). Автор указывает на то, что еще в начале XX века римские материалы рассматривались без необходимых сопоставлений с общеиталийскими, на чем настаивал, в частности, В. И. Модестов, и представляет обзор научной литературы и используемых источников, в том числе эпиграфических, характеризует источники по их видам и типам. Автор обращается к примерам противоречивого и трудного пути развития итальянской науки в области романистики, которая в XIX веке выдвинулась благодаря обладанию массой вновь найденных археологических и эпиграфических источников на передний план европейского антиковедения. В ряду достижений итальянской науки об античности И. Л. Маяк отмечает плодотворность приема «наложения» данных традиции на добытый археологический материал для определения последовательности этнокультурных напластований в доримской Италии.
Работа А. И. Немировского также посвящена истории археологических раскопок в Италии, представлены важнейшие открытия в Риме, Неаполе, Помпеях и др. городах, названы имена итальянских археологов, таких как Ф. Бьян-кини, Дж. Бони, К. Феа, Л. Канина, Дж. Фиорелли, предложивших свои выдающиеся методы ведения раскопок.
Однако в этих трудах также почти не уделяется внимание вкладу дореволюционных отечественных антиковедов в развитие вспомогательных исторических дисциплин, в первую очередь, археологии и эпиграфики. И совсем не рассматривается процесс взаимовлияния итальянской и российской антиковедче-ских школ рубежа XIX - XX веков.
Таким образом, в советские годы исследования И. В. Цветаева по латинской эпиграфике и италийской диалектологии, а также в целом российско-итальянские научные контакты в области антиковедения рассматривались только в отдельных статьях и не достаточно подробно. Этот период исследования данной темы отличается нестабильностью развития историографического процесса, когда достижения отечественных антиковедов дореволюционного периода долгое время оставались без должного внимания исследователей. Идеологические стереотипы, довлевшие над историками в это время, не позво-
ляли обращаться к теме взаимовлияния отечественных и зарубежных историче-
ских школ, которые в эти годы подвергались резкой критике .
3. Современный период 1990-х — 2000-х гг. ознаменован интересом к исследованиям И. В. Цветаева в области классической филологии и в целом антиковедения в ряде отечественных историографических трудов. В статье «Античное наследие и И. В. Цветаев» Н. С. Талашова писала: «В современной культуре надо создавать культуру рецепции - осознанного заимствования и усвоения богатства чужой культуры в целях обогащения и развития собственной» . По ее мнению, именно эта способность И. В. Цветаева к всестороннему восприятию и переработке достижений итальянской науки в области антиковедения способствовала расширению горизонтов его исследований.
В монографии «Восприятие римского наследия российской наукой XIX — начала XX вв.» В. А. Летяев справедливо подчеркивает, что, в частности, с эпиграфическими исследованиями И. В. Цветаева в Италии связан «совершенно новый подход к пониманию источниковой базы науки о Риме в России» . В этой работе и, в особенности, в книге Э. Д. Фролова «Русская наука об античности»32 отчетливо выражена идея о том, что труды И. В. Цветаева по эпиграфике составляют важнейшую часть его научного наследия. Монография Э Д. Фролова посвящена становлению и развитию отечественного антиковедения, которое прослеживается автором от самых первых ее шагов в допетровской Руси до настоящего времени. Важнейшее место автор отводит Петербургской исторической школе и ее основным представителям - М. С. Куторге, Ф. Ф. Соколову ,В. В. Латышеву, С. А. Жебелеву, М. И. Ростовцеву и др. Автор обращает внимание на то, что становление науки об античности было тесно связано с развитием вспомогательных исторических дисциплин, археологии и классической филологии, с которыми была связана практическая деятельность многих
29 Буржуазный историзм в зарубежной историографии//Под ред. А. С. Шофмана. Казань: изд.
Казанского ун-та, 1981.
30 Талашова Н. С. Избранные труды в двух томах. Иваново, 2001. С. 329.
31 Летяев В. А. Восприятие римского наследия российской наукой XIX — начала XX вв. Вол
гоград, 2002. С. 58. (Страница указана по электронной версии книги).
32 Фролов Э. Д. Русская наука об античности. Историографические очерки. СПб., 2006.
специалистов-антиковедов, в первую очередь, В. И. Модестова, И. В. Помяловского, И. В. Цветаева. В работе подчеркивается также, что успехи отечественного антиковедения напрямую зависели от усвоения российскими учеными опыта и традиций европейских научных школ.
В монографиях В. А. Летяева и Э. Д. Фролова труды и научные контакты российских ученых в Европе, например, И. В. Цветаева - в Италии, также не становятся предметом специального исследования. Так, в частности, В. А. Ле-тяев ограничивается перечислением имен иностранных корреспондентов И. В. Цветаева, не раскрывая содержания их писем. Поэтому в один ряд у него становятся как близкие друзья и коллеги И. В. Цветаева, так и авторы малозначимой корреспонденции, с которыми не существовало собственно «переписки».
Подавляющее большинство отечественных изданий и публикаций 1970 -2000-х гг., посвященных И. В. Цветаеву, раскрывают лишь один период его деятельности, период создания Музея изящных искусств им. Императора Александра III (ныне Государственный Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) в 1894 - 1912 гг. Среди них: публикация переписки И. В. Цветаева с архитектором Р. И. Клейном, относящейся к истории строительства здания музея33; издания и статьи, подготовленные научными сотрудниками ГМИИ им. А.С.Пушкина А. А. Демской, Л. М. Смирновой и М. Б. Аксененко, посвященные трудам И. В. Цветаева по созданию музея34; издание переписки И. В. Цветаева с его немецким коллегой, основателем музея классической скульптуры (Альбертинума) в Дрездене Г. Треем, подготовленное научными сотрудниками ГМИИ М. Б. Аксененко и А. Н. Барановым35; издание обширного корпуса переписки И. В. Цветаева с главным меценатом музея и его сподвижником обер-
История создания музея в переписке профессора И. В. Цветаева с архитектором Р. И. Клейном и других документах (1896 - 1912). М., 1977. Т. 1—2.
34 И. В. Цветаев создает музей. М.: Галарт, 1995; Иван Владимирович Цветаев. К 150-летию со дня рождения. Краткий научно-биографический очерк. М.: ГМИИ - РГГУД997; Аксененко М. Б. Учебный музей профессора И. В. Цветаева//Сборник материалов Всероссийской юбилейной конференции «Учебный художественный музей и современный художественный процесс». СПб, 1997, с. 219-229.
3 «Устроить в Москве маленький Альбертинум»: переписка Ивана Цветаева и Георга Трея (1881-1913). Кельн- Веймар-Вена: Издательство Белау, 2006.
гофмейстером Ю. С. Нечаевым-Мальцовым, посвященной проблемам создания музея, приобретения экспонатов, оплаты строительных работ и мн. др., также подготовленное научными сотрудниками ГМИИ М. Б. Аксененко и А. Н. Барановым36, и др.
В последние три десятилетия деятельность профессора И. В. Цветаева привлекает к себе все более пристальное внимание также итальянских исследователей, которыми был опубликован целый ряд статей, относящихся к проблеме его научных контактов с итальянскими учеными и учреждениями в Италии в 1870-х-1900-х гг.
Среди них: статья Дж. Перруччи, посвященная эпистолярному наследию А. Фабретти, хранящемуся в фондах перуджийской библиотеки «Augusta», и содержащему, в частности, письма И. В. Цветаева ; биографические очерки А. Пессина-Лонго, посвященные присуждению Цветаеву звания почетного доктора Болонского университета и его очеркам об истории этого старейшего в Ев-
ропе университета ; исследования Дж. Паппонетти и Э. Маттиокко, посвященные научным трудам историка-археолога и филолога А. Де Нино и его эпистолярному диалогу с И. В. Цветаевым39; статьи П. Каццола, посвященные также исследованиям И. В. Цветаева в Италии в ходе его научных командировок 1870-х - 1880-х гг., в особенности в Риме40, и др. Однако их работы носят либо фрагментарный характер, либо содержат данные, подчерпнутые в уже названных публикациях российских исследователей.
И. В. Цветаев - Ю. С. Нечаев-Мальцов. Переписка 1897 - 1912. Т. 1. М.: Издательство «Красная площадь», 2008.
37 Perrucci G. La citta di Perugia e la Russia nei manoscritti della biblioteca «Augusta». Fabretti e
Cvetaev: due studiosi di epigrafia//Rassegna sovietica, 1985, luglio-agosto, p. 95 — 103.
38 Pessina Longo H. Lettere da Bologna. Le celebrazioni per 1 VIII centenario dell universita di Bo
logna viste da Ivan Cvetaev. Bologna, 1988; Pessina Longo H. Due studiosi russi del XV e del XIX
secolo all' universita di Bologna. Ravenna, 1992; Pessina Longo H. Ivan Cvetaev e Г Italia//L' Est
europeo e Г Italia. Torino, 1995, p. 383 - 396.
39 Mattiocco E., Papponetti G. Memoria e scrittura. Antonio De Nino (1833 - 1907). Sulmona,
1987; Papponetti G. Per Antonio De Nino: testimonianze inedite//Bulletino della Deputazione
abruzzese di Storia patria, num. Spec. Del Centenario. L' Aquila, 1989, pp. 321 — 365.
40CazzolaP. Ivan Vladimirovic Cvetaev є і suoi viaggi in Italia nel 1875 e 1880//Bolletino del
CIRVI, 2003, luglio-dicembre, p. 289 - 296; Cazzola P. Roma e Г antica Italia nelle missioni di
studio del filologo russo Ivan Cvetaev//Strenna dei Romanisti, 2004, aprile, p. 105 - 119.
Таким образом, на протяжение третьего периода возрождается интерес исследователей к личности И. В. Цветаева. Увидели свет целый ряд томов его эпистолярного наследия, посвященного истории создания музея, с подробными комментариями, в которых, так или иначе, затрагиваются вопросы его научных контактов в России и за рубежом.
В целом обзор историографии свидетельствует о том, что в изучении развития отечественного антиковедения и вспомогательных исторических дисциплин достигнуты определенные научные результаты. Немало внимания историки уделили становлению классической археологии и латинской эпиграфики. В то же время, значительно меньше исследованы личные контакты российских и европейских ученых, их личная переписка, дающая обширный материал для изучения их научных биографий. Серьезным пробелом в историографических трудах представляется тема влияния итальянской антиковедческой школы на отечественную науку во второй половине XIX века.
Целью данной работы является комплексное исследование научной деятельности профессора И. В. Цветаева в Италии, и на его примере - в целом российско-итальянских научных связей в области антиковедческих дисциплин (латинской эпиграфики и италийской диалектологии) во второй половине XIX века.
В связи с этим задачи исследования таковы:
рассмотреть предпосылки развития и становления эпиграфики как науки;
определить пути возникновения и развития латинской эпиграфики в России, связанные с именами предшественников И. В. Цветаева в науке: Н. М. Благовещенского, В. И. Модестова, И. В. Помяловского;
рассмотреть предпосылки научного интереса И. В. Цветаева к проблемам истории латинского языка, латинской эпиграфики и италийской диалектологии;
изучить круг научного общения И. В. Цветаева в Италии;
систематизировать данные об итальянских ученых, филологах, историках, археологах, с которыми сотрудничал И. В. Цветаев;
изучить на примере его научных публикаций и эпистолярного наследия направления его исследовательской деятельности в период 1874 -1890 гг.
Хронологические рамки работы охватывают период с начала 1860-х гг. до конца 1890-х гг. Выбор отправной даты определяется тем, что в 1860-е годы начинаются активные командировки с научными целями российских ученых в Италию. Вместе с тем, на этот же период приходится начало пристального интереса И. В. Цветаева к истории грамматики латинского языка и избрание им будущего рода занятий. Конечная дата связана с изменением направления научной деятельности И. В. Цветаева в середине 1890-х гг., подведением итогов его работы в области эпиграфики и результатов его обширных научных контактов с итальянскими учеными за период более двадцати лет. Между тем, рассмотрение путей возникновения и развития эпиграфики как науки предопределили обращение и к более раннему времени.
Территориальные границы работы с одной стороны охватывают города Российской империи, связанные с учебой И. В. Цветаева и его службой в университетах (Шуя, Владимир, Санкт-Петербург, Варшава, Киев, Москва), с другой стороны — регионы центральной и южной Италии, где развертывалась его исследовательская деятельность (Лацио, Абруццо, Кампания, Молизе).
Источниковая база исследования, использованная для создания данной диссертационной работы, разнообразна. Она может быть поделена на несколько видов источников:
Источники личного происхождения;
Путевые заметки дневникового характера;
Делопроизводственная документация;
Научно-исследовательские труды;
Периодическая печать;
Мемуары.
К первой и наиболее важной группе относятся источники личного происхождения. Это материалы личной и деловой переписки И. В. Цветаева с наставниками и коллегами, российскими pi итальянскими учеными. При этом рассматривались и использовались не только его письма, но и письма к нему. В некоторых случаях (как например, в переписке с А. Де Нино и Дж. Де Петра письма И. В. Цветаева не сохранились) содержание переписки реконструировалось по письмам только одной стороны. Все переводы писем с итальянского языка выполнены автором данной работы.
Материалы переписки И. В. Цветаева, использованные в работе, хранятся в Отделе рукописей Государственного Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (Москва)41, Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки (С.-Петербург) ", Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки (Москва)43, Отделе рукописей Библиотеки «Augusta» (Перуджа, Италия)44. Основная масса этих источников никогда ранее не публиковалась. Они позволили выявить важные детали, подробности, уточнить имена, даты, события, связанные с научно-исследовательской деятельностью И. В. Цветаева и рассмотреть его ближайший круг общения не только в России, но и в Италии.
41 Письма А. Де Нино к И. В. Цветаеву (19. 06. 1880 - 15. 10. 1906 гг.) Ф. 6, Оп.1, Ед. хр. 2486 - 2526; Письма Дж. Де Петра к И. В. Цветаеву (16.12. 1875 - 22. 10. 1895 гг.) Ф. 6, Оп. 1, Ед. хр. 2643 - 2653; Письма А. Фабретти к И. В. Цветаеву (27. 12. 1879 г., 22. 05. 1885 г. Ф. 6, Оп. 1, Ед. хр. 4326, 4327; Письмо Дж. Кардуччи к И. В. Цветаеву от 19. 06. 1888 г. Ф. 6, Оп. 1, Ед. хр. 265; Письмо И. П. Чуриловского к И. В. Цветаеву от 05. 08. 1874 г. Ф. 6, Оп. 1, Ед. хр. 5508; Письма М. И. Железнова к И. В. Цветаеву (18.10.1880 г., 02. 03. 1885 г.) Ф. 6, Оп. 1, Ед. хр. 1095, 1096; и др.
^Письма И. В. Цветаева к И. В. Помяловскому (1887 - 1890 гг.) Ф. 608, Оп. 1, Ед. хр. 1400; Письма И. В. Цветаева к С. Н. Шубинскому (30. 09. 1880 - 25. 09. 1888 гг.) Ф. 874, Оп. 1, лл. 17-41; Помяловский И. Речь на диспуте, посвященном защите И. В. Цветаевым магистерской диссертации на тему «Cornelii Taciti Germania. Опыт критического обозрения текста». Автограф. Ф. 608, Оп. 1, Ед. хр. 437, л. 1; Помяловский И. Речь на диспуте, посвященном обсуждению работы И. В. Цветаева «Осские надписи». Автограф. Ф. 608, оп 1, Ед. хр. 441, л. 1; и др.
43 Письма И. В. Цветаева к В. И. Модестову (1874 - 1893 гг.) Ф. 324, Оп. 2, Ед. хр. 4; Письма
В. И. Модестова к И. В. Цветаеву указанного периода, Ф. 324, Оп. 2, Ед. хр. 6.
44 Письма И. В. Цветаева к А. Фабретти (1875 - 1885 гг.), Фонд А. Фабретти, Ф. 2222, Д.
2198, лл. 271, об.; лл. 279-280; Д. 2206, л. 180, об.; Д. 2202, л. 185.
Ко второй группе источников относятся путевые заметки дневникового характера И. В. Цветаева, свидетельствующие о его научных контактах в Италии, выпущенные отдельным изданием45.
Эта книга содержит большое количество важных подробностей и деталей, посвященных встречам, сотрудничеству И. В. Цветаева с итальянскими учеными, их научным трудам, новым открытиям в области археологии и эпиграфики, истории некоторых итальянских научных учреждений, музеев, библиотек и мн. др. Книга свидетельствует также о направлениях научного поиска И. В. Цветаева в Италии, его маршрутах, а также представляет целый ряд персоналий, многие из которых сыграли ключевую роль в становлении И. В. Цветаева как эпиграфиста.
К третьей группе источников относится делопроизводственная документация. Это формулярный список, свидетельства об окончании Владимирской духовной семинарии, Петербургского университета, дипломы о присуждении ученых степеней магистра и доктора, прошения, распоряжения министра народного просвещения, распоряжения попечителя Московского учебного округа, служебные записки, командировочные и прочие официальные документы, связанные с учебой и служебной деятельностью И. В Цветаева.
Эти документы хранятся в Центральном историческом архиве г. Москвы4 . Они позволили воссоздать общую картину периода его учебы, деятельности по защите диссертаций, преподавательской и научной работы, продвижения по служебной лестнице, получения правительственных наград и отличий.
Кроме того, были использованы фонды итальянских библиотек: библиотеки Болонского университета, комунальной библиотеки Сульмоны, библиотеки Археологического музея Капуи; а также экспозиции исторических (археологических) музеев городов Неаполь, Капуя, Аквила, Сульмона и Чивита Кастелла-на, где хранятся эпиграфические памятники, с которыми была связана деятель-
Цветаев И. В. Путешествие по Италии в 1875 и 1880 гг. М., 1883. 46 Ф. 418, Оп. 46, Д. 228; Оп. 47, Д. 42; Оп. 48, Д. 127; Оп. 54, Д. 105; Оп. 57, Д. 12; Оп. 64, Д. 445; Оп. 91, Д. 494; Оп. 476, Д. 179; и др.
ность И. В. Цветаева в Италии и которые были целью его пребывания в этих учреждениях.
К четвертой и наиболее обширной группе источников относятся научно-исследовательские труды (монографии, статьи, рецензии, учебные издания, курсы лекций). В первую очередь, это монографии и статьи И. В. Цветаева по италийской диалектологии47. А также его статьи и учебные курсы по истории римского быта48, рецензии на монографии и статьи его российских, итальянских, немецких и французских коллег49, учебные издания (атласы) по истории античного искусства , отчеты по созданию Музея изящных искусств, связанные с командировками в Италию51.
К этой же группе относятся статьи и рецензии европейских, преимущественно итальянских, коллег И. В. Цветаева по вопросам археологии и эпиграфи-
52 КИ .
Цветаев И. В. Сборник осских надписей с очерком фонетики, морфологии и глоссарием. Киев, 1877; Вольсские надписи//ЖМНП, 1882, № 3, с. 1 - 31; Две древнейшие латинские надписи//ЖМНП, 1882. № 7, с. 59; Фалисские надписи // ЖМІІП, 1883. № 12. с. 56; Пелигн-ские надписи//ЖМНП, 1885, № 1, с. 1 - 38; Надписи пелигнов. Фонетические и морфологические замечания.//ЖМНП, 1885, № 11, с. 114-141; Италийские диалектические надписи. В двух книгах. М., 1886.
48 Цветаев И. В. Погребальные обычаи древних римлян//Русский вестник, 1887, № 1, с. 189 —
222; № 2, с. 106 - 157; Начальные школы древних римлян // Русский вестник, 1888, № 3, с. 1
- 36; Школы древних римлян. Средние учебные заведения // Русский вестник, 1888, № 10, с.
3 - 51; Высшие школы древних римлян. // Русский вестник, 1898, № 3, с. 185 - 201; № 4, с.
123 - 137. Из жизни высших школ Римской империи. М., 1902.
49 Цветаев И. В. Разбор сочинения профессора Деллена «Prooemium quo scholas suas de His-
toria litterarum Romanarum in Caesarea Universitate Charcoviensi aperuit A. L. БоеІ1еп»//ЖМНП,
1870, № 12, с. 289 - 305; Рецензия на книгу И. В. Нетушила «Генетическое изложение фоне
тики и морфологии латинского языка с кратким обозрением осского и умбрского языков».
Харьков, 1878//Критическое обозрение, 1879, № 11, с. 24;
О народных обычаях Абруцц//Исторический вестник, 1881, № 4, с. 637 — 656; Письма из Рима и Неаполя//Русский вестник, 1888, № 11, с. 246 - 251; История греческой скульптуры в труде французского ученого // Русское обозрение. 1893. № 5 — 6, с. 789. 5 Цветаев И. В. Учебный атлас античного ваяния. М., 1890 - 1894. Т. I - III.
51 Цветаев И. В. Отчет и речь, читанные на годичном собрании Комитета Музея 25 ноября
1903 г. М, 1904, и др.
52 De Nino A. Scavi nell antica necropoli di Alfedena, Napoli, 1882; Aufidena, Ricerche arche-
ologiche e storiche nel Sannio settentrionale. Roma, tip. della R. Accademia dei Lincei,1902; Indice
delle scoperte archeologiche comunicate alia R. Accademia dei Lincei edite nelle Notizie degli
scavi. Sulmona,1902; Garrucci R. Monete dell' Italia antica, Roma, 1885; G. De Petra. Le Tavolette
Cerate di Pompei rinvenute a 3 e 5 luglio 1875//Atti della Reale Accademia dei Lincei.
Roma. 1876; Fiorelli G. Catalogo del Museo Nazionale di Napoli. Collezione Santangelo. Monete
Greche. Napoli, 1866; Fiorelli G. Catalogo del Museo Nazionale di Napoli. Raccolta epigrafica. Is-
Анализ трудов И. В. Цветаева, а также его зарубежных коллег дают представление о процессе развития латинской эпиграфики в указанный период. Обращение к данным источникам позволиляет сделать вывод о значении научного вклада И. В. Цветаева в развитие италийской диалектологии, выявить оценку его трудов как в отечественной научной литературе, так и в западных изданиях. В частности, в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1897 г.) труды И. В. Цветаева по эпиграфике (италийской диалектологии), наряду с трудами Т. Моммзена и А. Фабретти, были указаны как основополагающие33.
К пятой группе источников относятся статьи к юбилейным датам и некрологи, которые публиковал И. В. Цветаев о своих российских и зарубежных коллегах: Н. М. Благовещенском, И. И. Срезневском, В. И. Модестове, И. В. Помяловском, Г. Брунне, Дж.-Б. Де Росси, А. Май, и др. в «Филологическом обозрении», «Русском вестнике», «Трудах Московского Археологического общества» и отдельными изданиями54.
Сведения этих источников позволили воссоздать биографические данные, этапы и направления научных поисков, объемы исследовательских трудов этих ученых, тем самым предельно четко обозначили разнообразие и качество круга общения И. В. Цветаева в научной среде.
К шестой группе источников относятся воспоминания о жизни и деятельности И. В. Цветаева его учеников и младших коллег: В. В. Розанова, В. К.
crizioni Greche ed Italiche. Napoli, 1867; Fiorelli G. Catalogo del Museo Nazionale di Napoli. Medagliere, part. I, Monete Greche. Napoli, 1870, и др.
53 Холодняк И. И. Надписи//Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. СПб., 1897. Т.
XX. С. 244.
54 Цветаев И. В. Историческая поминка о кардинале Анжело Май по случаю исполнившегося
столетия со дня его рождения//Древности. Труды Императорского Московского Археологи
ческого общества. М., 1885. Т. 10, с. 4 - 8; Письма из Болоньи. 800-летний юбилей // Русский
вестник, 1888. № 7, с. 216 — 227; № 9, с. 190 - 243; Сорок лет учено-литературной деятельно
сти Николая Михайловича Благовещенского. СПб, 1888; Учено-литературная деятельность
профессоря Ивана Васильевича Помяловского// Филологическое обозрение, 1898. Т. XIII, кн.
2, с. 191 - 203; Поминка по Генрихе фон Брунне и Джованни-Баттиста Де Росси // Труды
Императорского Московского Археологического общества. 1900. Т. 17, с. 181 - 192; Памяти
профессора В. И. Модестова// Труды Императорского Московского Археологического обще
ства, 1909. Т. XXII. Выпуск 1, с. 80 - 90; Из студенческих воспоминаний об И. И. Срезнев
ском//Памяти И. И. Срезневского. Пг., 1916. Кн. 1.
Мальмберга, А. В. Назаревского, С. А. Жебелева, Д. С. Недовича, А. А. Сидорова55 и др.
Источники данной группы помогают воссоздать в деталях портрет И. В. Цветаева, выдающегося российского просветителя рубежа XIX - начала XX вв., внесшего весомый вклад в становление антиковедения в России, а также послужившего делу развития российско-итальянских научных связей в этой отрасли знания.
В итоге обзора источников следует подчеркнуть, что различные группы их дополняют и уточняют друг друга. В целом, по мнению автора диссертации, использованный корпус источников является достаточной базой для комплексного освещения изучаемой темы.
Основными методологическими принципами, использованными для решения поставленных в работе задач, стали: принцип историзма, сравнительно-исторического анализа, биографического метода (метода реконструкции), комплексного изучения проблемы.
Следование принципу историзма повлекло за собой рассмотрение эволюции латинской эпиграфики, одной из важнейших вспомогательных антиковед-ческих дисциплин, процесса ее развития в России, что позволило определить значение вклада российских ученых, в первую очередь И. В. Цветаева, в становление науки об античности во второй половине XIX века.
Сравнительно-исторический метод научного познания позволил сопоставить на примере деятельности российских и итальянских ученых особенности и
Розанов В. В. Памяти Ивана Владимировича Цветаева/ТНовое время, 1913, 19 сентября; Мальмберг В. К. Иван Владимирович Цветаев. Отчет Императорского московского университета за 1913 г., ч. 1. М., 1914, с. 1 - 19; Назаревский А. В. Из воспоминаний об И. В. Цветаеве // Отчет о соединенном заседании Высочайше утвержденного Комитета по устройству Музея изящных искусств им. Императора Александра III и Совета Императорского московского университета, посвященном памяти И. В. Цветаева и Ю. С. Нечаева-Мальцова. М., 1914, с. 35 - 39; Жебелев С. А. Памяти И. В. Цветаева/УЗаписки классического отделения Императорского русского археологического общества. Т. VIII, с. 352 - 362; Недович Д. С. Цветаев — профессор. Воспоминания ученикаУ/Известия общества преподавателей графических искусств в Москве, 1913, № 10, с. 386 - 390; Клейн Н. Н. Памяти И. В. Цветаева//И. В. Цветаев создает музей. М., 1995, с. 368 - 370; Сидоров А. А. Из воспоминаний об Иване Владимировиче Цветаеве, там же, с. 370 — 376.
пути развития антиковедческих дисциплин в России и в Италии, выделить общее и особенное в их походах к исследовательской работе.
Биографический метод был важен с точки зрения оценок личностного фактора, его значения в процессе развития этапов научного поиска в области анти-коведения как самого И. В. Цветаева, так и его российских и итальянских коллег. Метод реконструкции взаимоотношений И. В. Цветаева, в особенности с итальянскими учеными А. Фабретти, Дж. Де Петра, А. Де Нино, на основе переписки позволил более четко проследить направление развития их плодотворного сотрудничества.
Принцип комплексного подхода способствовал рассмотрению антиковедческих исследований И. В. Цветаева не только на российской почве, но и в Италии, что в значительной степени обогатило понимание значения его научного вклада в развитие латинской эпиграфики и италийской диалектологии в России, но также ярче подчеркнуло его личность российского просветителя, в целом.
Научная новизна диссертации определяется постановкой темы исследования. Она является первым опытом комплексного междисциплинарного изучения обозначенной проблемы. В диссертации представлен авторский взгляд на наиболее важные вехи в исследовательской деятельности профессора И. В. Цветаева в «домузейный» период его работы, который успешно развивался во многом благодаря научным контактам с итальянскими коллегами - историками, филологами, археологами. Сделана попытка реконструкции социально-профессионального облика итальянских антиковедов конца XIX века, их научных биографий. Особое внимание было уделено личности крупнейшего специалиста по италийской диалектологии в Италии XIX века А. Фабретти, который оказывал И. В. Цветаеву деятельную помощь в предоставлении эпиграфического материала для исследований, а также рядового (наиболее типичного) провинциального историка-археолога А. Де Нино, с которым И. В. Цветаева связывало 26 лет сотрудничества и переписки.
Основной акцент также сделан на изучение деятельности тех ученых, которые в наибольшей степени оказывали содействие в эпиграфических исследованиях И. В. Цветаева в Италии. Их поддержка имела определяющее значение для его научных трудов.
Научно-практическая значимость исследования. Материал диссертации может быть использован для дальнейшего изучения истории российской науки об античности второй половины XIX века и российско-итальянских научных связей в этот период. Полученные результаты могут быть использованы для разработки специальных лекционных курсов по античной историографии, истории итальянской культуры и науки, истории развития латинской эпиграфики в России.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были апробированы на ряде межрегиональных и международных конференций в Москве, С.-Петербурге и Турине в 2005 - 2008 гг. и в опубликованных научных статьях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложения. Главы разбиты на параграфы. Научно-справочный аппарат работы включает подстрочные ссылки, список источников и литературы, список сокращений.
Возникновение эпиграфики как вспомогательной исторической дисциплины: вклад итальянских ученых в изучение эпиграфических памятников в XIV -XIX вв
Период становления европейской науки о классической древности пришелся на первую половину XIX века и был связан с именами таких ученых как Л. Ланци, Б. Боргези, Т. Моммзен, О. Ян, Ф. Ричль, Ф. Бюхелер, Г. Буассье, М. Бреаль и мн. др.
На этом этапе на помощь науке об античности приходят вспомогательные источниковедческие дисциплины, ведущей из которых была классическая филология, которая исследовала письменные источники с целью воссоздания достоверной картины античного мировоззрения. Используя различные приемы и методы исследования (палеографические, текстологические, грамматические и т. д.), филологи стремились как можно точнее восстановить первоначальный текст, пострадавший от времени или искаженный рукописной традицией.
Реконструкции исторического факта служила в первую очередь эпиграфика, наука о надписях, выполненных на твердом материале: камне, металле, дереве, кости, керамике, штукатурке. Задача эпиграфики заключалась в прочтении и истолковании античных надписей, дополнении отрывочных находок, составлении и упорядочении коллекций, рассмотрении их в более широком контексте, в целом в использовании надписей для исследования общественной и частной жизни античной эпохи.
Античные надписи — фрагменты повседневности, во всей своей подлинности и сложности сохранившие случайные и закономерные свидетельства о быте людей; они включают в себя как государственные документы, так и тексты личного характера. Филологу-классику эпиграфические памятники служили источником первостепенного значения по истории латинского языка, эволюции его грамматических форм, особенностей стиля и т. п. Среди античных надписей различают вотивные (посвятительные), почетные, надгробные, монументальные (строительные), документальные и обиходные.
Эпиграфика как историческая дисциплина начала развиваться в Италии в XIV веке, и к началу XIX века, благодаря исследованиям преимущественно итальянских и немецких ученых, сложилась как самостоятельная наука, дав историкам античности и филологам-классикам недостающий фактический документальный материал.
Своеобразие развития латинской эпиграфики, как одной из антиковедче-ских дисциплин, уместно было бы рассмотреть на примере научной деятельности итальянских эрудитов XIV - XVI вв., филологов-литераторов, историков-археологов XVII - XIX вв. Многие из них были также коллекционерами-антикварами, основателями музеев-лапидариев56 или хранителями общественных эпиграфических собраний.
Их можно условно разделить на два типа исследователей, среди которых были либо аристократы по происхождению, либо лица духовного звания, почти исключительно, члены Ордена иезуитов, который активно финансировал научные исследования в области антиковедения. Именно из их числа в конце XVIII — начале XIX века в Италии появляются профессиональные ученые-эпиграфисты, специализирующиеся на едином предмете исследования (например, эпиграфике). Следует также обозначить проблемы, с которыми приходилось сталкиваться исследователям латинских надписей.
Начало исследовательской работы И. В. Цветаева: годы учебы
Теме систематизации и структуры преподавания классической филологии в немецких университетах Помяловский посвятил пространную статьюьз, где обозначил перечень дисциплин, которые, по Ричлю, и составляли собственно филологию: история филологии, герменевтика и критика, грамматика, метрика, история литературы, политическая история (география, топография, хронология), мифология и археология, и примыкающие к ним эпиграфика и нумизматика. Эта система отчасти была позаимствована Благовещенским, Помяловским и другими учеными, и впоследствии внедрялась в российских университетах.
В 1871 г. Помяловский посетил ряд городов Италии с целью знакомства с эпиграфическими памятниками. Позднее он так характеризовал отношение итальянцев к своему историческому наследию, которое мог наблюдать лично: «В Италии археолог есть патриот, и почти всякий патриот есть археолог. Этим объясняется то обстоятельство, что чуть не в каждом городке можно найти какого-нибудь любителя старины, который, из привязанности к своей родине, и дорожа ее славным прошедшим, собирает и бережно хранит попадающиеся ему под руку остатки древности. По большей части, это или местный священник, или доктор, или адвокат, или, просто, образованный помещик, которые составляют у себя небольшие, частные музеи, состоящие из предметов, добытых на месте и имеющих большое значение для изучения местной древности»134. В Милане, Вероне, Венеции, Болонье, Неаполе, Помпее и особенно в Риме, в частных коллекциях и государственных музеях Помяловский изучал, собирал и копировал латинские надписи, которые были объединены им в сборник «Эпиграфические этюды», ставший в 1873 г. темой его докторской диссертации.
«Эпиграфические этюды» состояли из более чем 3000 надписей и содержали исследования древне-латинских магических наговоров, а также - темы устройства римских колумбариев. Во вступительном слове, предварявшем диспут на защите диссертации, Помяловский обозначил свою работу как «первую попытку в разработке эпиграфико-археологических вопросов ... в нашей ученой литературе. Далеко не полон и не обстоятелен мой труд, - считал Помяловский, - за исключением весьма немногих предшественников, из которых только самое ограниченное число могло служить мне образцами и руководителями ... Образцами в этой области я поставил себе итальянского ученого Че-лестино Каведони и немецкого Отто Яна: их труды, их научные приемы, их методика служили для меня указателями, как надобно приступать к эпиграфико-антикварным вопросам и как ими заниматься. ... разбор вопроса о римских колумбариях вызван отчасти моим личным знакомством с этими усыпальницами, отчасти изучением великого творения Де Росси « Roma sotterranea» ... , составляющего красу не только итальянской, но и европейской археологической литературы»135. Из переписки И. В. Помяловского известно, что с Дж.-Б. Де Росси он встречался и сотрудничал в Риме лично.
«Эпиграфические этюды» И. В. Помяловского явились первым трудом по латинской эпиграфике в истории российского антиковедения. Его исследование отличалось детальной проработкой эпиграфических источников и осторожностью в выводах. Он писал в предисловии к этой книге: «Приводимые нами эпиграфические данные или списаны нами с подлинников, или извлечены из других сочинений. Все, относящиеся к первому отделу, тщательно скопированы с оригиналов и неоднократно проверены; с некоторых, по возможности, сняты и эстампажи136. Пользование памятниками, которые сообщаются в печатных сочинениях, было несравненно труднее и постоянно требовало приложения известных приемов, из которых главные суть следующие: 1) надобно было внимательно отделить надписи поддельные или интерполированные, в массе встречающиеся в старинных сборниках Грутера, Рейнесия, Фабретти, Муратори, от надписей подлинных; 2) местами необходимо было восстановить правильное чтение, неверно понятое и переданное издателями, и 3) из различных редакций одного и того же памятника выбрать более верную и примитивную. Последний прием был особенно тщательно приложен к известному сборнику Орелли, причем постоянно указывалось на источник, из которого этот ученый заимствовал приводимый им памятник. Сообщаемые надписи мы почти всегда передавали in extenso , имея в виду недоступность для большинства читателей даже самых главных эпиграфических сборников»
Исследования вольскских и фалискских надписей
Весной 1880 г. И. В. Цветаев вновь получил научную командировку в Италию. Согласно приказу по Министерству народного просвещения, его командировка начиналась 22 апреля, и должна была продлиться в течение полугода . В действительности этот срок Цветаеву пришлось сократить до двух месяцев278. Но и в этот не продолжительный период времени Цветаев смог плодотворно заняться исследованиями новых для себя италийских диалектов вольсков, фалисков и пелигнов в регионах Лацио и Абруццо.
Наименее разработанным в науке был диалект вольсков по причине крайней малочисленности эпиграфических источников, сохранившихся от этого народа, населявшего в античную эпоху территорию юга Лациума. Единственным не вызывающим сомнений памятником на вольскском279 диалекте считалась бронзовая табличка в четыре строки (tabula Veliterna), найденная в 1784 г. в городе Velletri и хранившаяся в фондах Неаполитанского музея.
Впервые эта надпись была издана Луиджи Ланци в 1789 г. , позднее ее прочтением и комментированием занимались также Лепсиус, Моммзен, Корс-сен, Фабретти и Бреаль. Однако их комментарии вызывали так много разногласий, что Цветаев счел необходимым предложить свои аргументы в поддержку или несогласие в адрес предыдущих комментаторов.
Этой надписи Цветаев посвятил отдельную статью281 из цикла «Италийские надписи», рассмотрев в ней фонетические и морфологические особенности источника, привлекая при этом материалы сравнительной грамматики таких италийских языков как оскский, умбрский, пелигнский и латинский. Единственным выводом, который он мог сделать на основании одного памятника, было присоединиться к мнению предшественников о близости умбрского и вольскского языков.
В вольскской надписи из Velletri был использован латинский алфавит, слова отделены друг от друга двоеточиями, она носила сакральный характер. Разногласия в трактовке грамматических форм приводили и к разноречивому прочтению и толкованию смысла надписи. Цветаев писал о ее содержании: «Закон этот относится к жителям города Велитр и различает два случая прикосновения к священной вещи железом: один, когда это прикосновение делается без уполномочия, без ведома общинной власти ... и другой, когда этот акт освящается народным согласием ... В первом случае каждый велитрянин ... должен в виде очистительной жертвы принести свинью, вола и овец ... чаши и вино; во втором употребление железа не оскверняет святыни, оно должно считаться чистым ... то же самое много раз встречается в умбрских памятниках» . В данном случае Цветаев согласился с толкованием Моммзена и Бреаля, ссылаясь также на тексты протоколов Коллегии арвальских братьев и другие источники
Далее исследовательская работа Цветаева должна была развернуться к северо-востоку от Рима, на границе земель сабинян, марсов и фалисков. «В числе этих народов, — пишет Цветаев, — нам необходимо было обратить внимание и на небольшую группу фалисков с их главным городом Falerii, живших верстах в сорока пяти на север от Рима, на границе Этрурии, Сабинской земли и Лация. Незначительный по своей численности, не игравший видной роли в древней ис тории страны и доселе представлявший интерес для историков Рима лишь своей крайней приверженностью к Этрурии, сторону которой он обыкновенно принимал в войнах ее с римлянами, — этот народ возбудил особенное внимание ученых лет двадцать назад с открытием ряда могил на пространстве между нынешним городом Чивита-Кастеллана и селением Санта Мария ди Фалери» .
