Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Формирование условий для борьбы за Северное Причерноморье в 1730-е гг.
1.1. Борьба России, Османской империи и Крымского ханства за контроль над Северным Причерноморьем до 1730-х гг.
1.2. Возобновление борьбы России за Северное Причерноморье
1.3. Война 1735-1739 гг. и ее последствия для России и Крыма
Глава II. Отрыв Крымского ханства от Османской империи и вовлечение его в орбиту российского влияния (40-е гг. XVIII в. - 1772 г.) Стр. 105
2.1. Взаимоотношения России, Османской империи и Крымского ханства в контексте восточноевропейского политического процесса 40-50-х гг. XVIII столетия Стр. 105
2.2. Предпосылки новой русско-турецкой войны Стр. 123
2.3. Война 1768-1774 гг. как поворотный этап в генезисе крымскотатарской государственности Стр. 136
Глава III. Независимость Крымского ханства (1772-1783 гг.): борьба России и Турции за влияние в регионе Стр. 190
3.1. Конец сюзеренитета Османской империи над Крымским ханством в 1772 1774 гг. Стр.190
3.2. Попытка османского реванша в регионе и российское военное вмешательство Стр. 212
3.3. Политика «модернизации» Шагин-Гирей-хана и ликвидация Крымского ханства (1777-1783 гг.) Стр. 236
Заключение Стр. 261
Список сокращений Стр. 280
Список источников и литературы Стр. 283
I. Источники Стр. 283
II. Литература
- Возобновление борьбы России за Северное Причерноморье
- Война 1735-1739 гг. и ее последствия для России и Крыма
- Предпосылки новой русско-турецкой войны
- Политика «модернизации» Шагин-Гирей-хана и ликвидация Крымского ханства (1777-1783 гг.)
Введение к работе
Актуальность исследования. Для более глубокого понимания формирования отечественной имперской модели представляется актуальным обращение к истории поэтапного установления Россией контроля над Северным Причерноморьем и присоединения к ней Крымского ханства в контексте сложной геополитической ситуации в данном регионе в период XVIII в. Официальное закрепление России на новых южных окраинах было завершением ее драматических взаимоотношений с «Диким полем», являвшимся перманентным источником тревог, бед и несчастий на протяжении столетий и столкновения с соседними странами, стремящимися сохранить или создать здесь собственные сферы влияния.
Таким образом, изучение геополитической ситуации в Северном Причерноморье в XVIII в. дает возможность существенно расширить представление об историческом процессе формирования и развития российской имперской системы, проследить и выявить особенности русско-крымско-турецких отношений в тот период, а также заполнить имеющиеся лакуны в истории присоединения к России Крымского ханства. Это тема актуальна и в общественном отношении, поскольку весьма идеологизирована и политзирована в связи с историческими судьбами крымских татар.
Объектом исследования является внешняя политика стран Европы и Азии в Северном Причерноморье и в Приазовье в XVIII в.
Предмет исследования - история взаимоотношений России и Крымского ханства с середины 30-х гг. XVIII в. до ликвидации ханства в 1783 г. в неразрывной связи этих взаимоотношений с борьбой Российской и Османской империй за контроль над Северным Причерноморьем, Приазовьем и Северным Кавказом.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 30-х гг. XVIII в. до манифеста Императрицы Екатерины II о присоединении Крымского полуострова, Тамани и всей Кубанской стороны к России от 8 апреля 1783 г.
Географические рамки исследования включают в себя весь СевероПричерноморский регион (Крымский полуостров, земли между Дунаем и Днепром, Приазовье, часть современного Краснодарского края Российской Федерации).
Методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы объективности и историзма. При исследовании данной проблемы использовались проблемно-хронологический и сравнительно-исторический методы, метод моделирования политических процессов и явлений. Изучение ситуации в Северном Причерноморье в XVIII в. потребовало проведения комплексного геополитического анализа, без чего нельзя выявить влияние различных факторов на политические решения.
Цель исследования - комплексный исторический анализ геополитический ситуации в Северном Причерноморье в 30-х - начале 80-х гг. XVIII в. и в первую очередь внешней политики Российской империи, приведшей в конечном итоге к ликвидации Крымского ханства.
Достижение цели предполагает решение следующих задач:
установление причин русско-турецкой войны 1735-1739 гг. как итога многолетнего противодействия Османской империи и Крымского ханства продвижению России в Причерноморский, Приазовский, Северокавказский регионы.
установление геополитических предпосылок войны 1768-1774 гг. в неразрывной связи с генезисом российско-крымско-османских отношений с середины 30-х гг. XVIII в.;
проведение анализа войн 1735-1739 гг. и 1768-1774 гг. с точки зрения их значения для стран Причерноморского региона;
рассмотрение ситуации в независимом Крымском ханстве до весны 1777 г. Определение причин политического реванша в этом государстве проосманской партии;
установление основных причин и следствий процесса выхода Крыма из сферы влияния Османской империи;
рассмотрение решения о выводе крымских христиан в Россию в 1778 г. и позиции Санкт-Петербурга в отношении реального статуса ханства в период правления Шагин-Гирей-хана как дискуссионных вопросов изучения рассматриваемого региона;
анализ неудачи политики Шагин-Гирей-хана как одной из основных причин ликвидации крымскотатарской государственности;
выявление объективных и субъективных причин присоединения Крымского ханства к Российской империи в 1783 г.
Степень разработанности проблемы. В разное время история взаимоотношений Крымского ханства с Россией и Турцией получила научный и общественный резонанс. Однако до сих пор не предпринималась попытка проанализировать данный процесс в широком геополитическом контексте с выявлением и четким обоснованием этапов. В работах, посвященных исследованию присоединения Крымского ханства к России, выявлялись лишь отдельные геополитические коннотации.
В отечественной историографии первые работы по изучению данной проблематики появляются уже в конце XVIII в. Вопросы присоединения Крымского ханства и его включения в единую губернскую систему России заставляли власти проводить официальные исследования Северного Причерноморья и особенно Крымского полуострова через Академию наук или через аппарат Новороссийского наместника. Они носили экономико-географический, геолого-топографический, историко-этнографический характер. Большое место занимали «путешественные записки».
В 1806 г. публикуется первое собственно научное произведение, полностью посвященное истории Крыма с древнейших времен - двухтомник С. Богуш-Сестренцевича «О Таврии». С этого момента в изучении Крымского ханства появляются попытки научного объяснения исторических процессов развития этого государства вплоть до присоединения к России.
Важную веху в изучении темы составили работы А.А. Скальковского, подкрепленные статистическими выкладками по экономике и торговле края. Тогда же появился и ряд специальных исследований, которые в той или иной степени затрагивали вопросы, касающиеся военных и дипломатических взаимоотношений Крымского ханства и России в XVIII в.
В 60-е гг. XIX в. вышли работы Ф.А. Хартахая, способствовавшие всплеску интереса к крымскотатарскому государству, а также определившие на длительное время общий вектор развития исследований по теме. Появились труды на стыке источниковедения и истории Т.П. Юзефовича, В.А. Уляницкого и Н.Ф. Дубровина, позволившие вывести исторические исследования на новый научный уровень. Огромным вкладом в изучение истории Крымского ханства стала работа В.Д. Смирнова, которая и по сей день остается важнейшим явлением в историографии темы. В этот период сформироваилась и специальная крымская школа историков-краеведов, наиболее известным представителем которой был Ф.Ф. Лашков.
Надо отметить, что, изучая взаимоотношения России с Крымских ханством, дореволюционные исследователи останавливались в основном на событиях 60-80-х гг. XVIII столетия, в особенности на русско-турецких войнах. Также большое внимание дореволюционные исследователи уделяли биографиям знаменитых российских политических и военных деятелей прошлого. Примером служат труды А.Г. Брикнера, А.Ф. Петрушевского; П.М. Саковича, Н. Григоровича и др., в которых присутствует описание жизни и деятельности Екатерины II, князя Потемкина-Таврического, канцлера Безбородко, военачальников Румянцева-Задунайского, Суворова-Рымнинского и т.д.
Во второй половине XIX в. различные аспекты взаимоотношений России с Крымским ханством и Турцией стали активно обсуждаться на страницах исторических «толстых» журналов, прежде всего в «Записках Одесского общества истории и древностей российских» (ЗООИД) и в «Известиях Таврической ученой архивной комиссии» (ИТУАК). Здесь увидели свет работы Н.Н. Мурзакевича, Е.А. Загоровского, А.Л. Бертье-Делагарда, А.А. Маркевича, Ф.Ф. Лашкова, В. Остермана и др..
В послеоктябрьский период трудов, посвященных вопросам продвижения России в Северное Причерноморье и присоединения Крыма, стало заметно меньше. Работы советского периода, посвященные указанной проблеме, носили ярко выраженную идеологическую окраску и четко делятся на два периода – до середины 40-х гг. XX столетия и после этого времени.
На первом этапе в советской историографии четко прослеживался постулат об антинародном характере экспансионистской политики царской России. Авторы были призваны обличать коварные замыслы царизма, а не анализировать проблему всесторонне. Но даже в этих условиях заметным исследованием, посвященным данному вопросу стала работа А.Е. Мачанова. Несмотря на обилие идеологических клише, исследование содержало ряд важных научных выводов. Особое место в историографии рассматриваемой проблемы занимает работа С.В. Бахрушина «Основные моменты истории Крымского ханства», где был дан краткий очерк истории этого государства с рефреном о сложной политической ситуации, при которой крымские татары не могли сохранить свою независимость.
Влияние на изменение оценок истории взаимоотношений России и Крымского ханства оказало решение советского правительства о депортации крымских татар в конце войны. Еще более усилилась указанная тенденция в советской историографии с началом «холодной» войны. С изменением политической конъюнктуры в стране и мире после 1945 г. поменялась и тональность исторических исследований. Так, уже в 1948 г. Б.А. Дранов, рассматривая процесс движения России к Черному морю, заявил, что присоединение Крыма к России являлось «единственным исторически и географически оправданным выходом».
С середины 1950-х гг. меняется общий дух советской исторической науки. В это время важной вехой в исследовании проблемы стали работы Е.И. Дружининой, в которых на основе объемного документального материала последовательно раскрывались основные аспекты рассматриваемой темы. Монографии Дружининой, наряду с работой В.Д. Смирнова, и в настоящее время являются «краеугольными камнями» в фундаменте исследования процессов взаимоотношений России и Крымского ханства в XVIII в.
В 60-90-е гг. ХХ столетия взаимоотношениям России и Крымского ханства не уделялось должного внимания. Однако и в это время встречались интересные работы, затрагивающие, прежде всего, военные аспекты, а также монографии историко-биографического характера Ю.Р. Клокмана и Г.Л. Кессельбреннера. Безусловной вехой в изучении взаимоотношений России с ногайскими ордами стал фундаментальный труд Б.Б. Кочекаева.
Новый историографический этап наступил с 1990-х гг., когда активизировалось исследование общих проблем истории Северо-Причерноморского региона, увидели свет фундаментальные труды по истории Османской империи, взаимоотношениям народов Северного Кавказа с Крымским ханством и Россией, по ряду отдельных аспектов присоединения Крыма и его вхождения в губернскую систему России.
В 2006 г. появилось исследование А.В. Крючкова, посвященное присоединению Крымского ханства к России. Присущие ему недочеты проявляется, на наш взгляд, в искусственном сужении рамок исследования заключительными этапами этого процесса, ограниченностью в использовании богатого фактического материала, слабой включенностью данного процесса в общеполитическую ситуацию исследуемого периода.
Отдельно следует отметить современную украинскую, особенно крымскую историографию по теме. В 1992 г. вышла работа В.Е. Возгрина, написанная по заказу Меджлиса крымскотатарского народа и положившая начало историографическому направлению, согласно общему утверждению которого «варварская» Россия разрушила «цветущий» Крым и подавила весьма продвинутую «крымскотатарскую цивилизацию». Книга В.Е. Возгрина содержит ряд сомнительных оценок и вольную трактовку источников. Она, заметим, вызвала критику весьма «необычной» теорией татарского этногенеза.
Несомненным исследовательским успехом, несмотря на ряд слабых мест, стали работы М.В. Масаева. Его монография «Присоединение Крыма к России» - это первый обобщающий русскоязычный труд, посвященный процессу постепенного продвижения России в Северное Причерноморье и присоединения Крымского ханства.
Украинских исследователей привлекают также вопросы государственности и правовой культуры крымских татар, их политических представлений в период, предшествующий включению в состав России.
Интерес к крымской проблематике отчетливо прослеживается на всех этапах и в европейской историографии. Первые работы по данной тематике появились еще в 1780-е гг. В этом контексте следует отметить, прежде всего, очерк по истории Новороссии Габриэля де Кастельно и многотомную работу Й. фон Хамме-Пургшталя по истории Турции, которая основана на первоисточниках, преимущественно турецкого происхождения, и в которой значительное место отведено противостоянию с Россией в Северном Причерноморье. Многие западные исследователи обращались к военному аспекту взаимоотношений России и Османской империи в XVIII в..
Европейская литература второй половины XIX - первой половины XX вв., посвященные русско-турецким отношениям, отличались, как правило, предвзятым отношением к внешней политике России и преувеличением ее агрессивности. Во второй половине XX в. эту тенденцию продолжили англо-американские исследователи. Также, нельзя забывать, что у зарубежных авторов возникали сложности с архивными материалами. Со всеми этими моментами связана поверхностность многих исследований. Пожалуй, исключением в этом ряду является монография германского историка Терезии Адамчик «Князь Г.А. Потемкин».
В конце 60-х и в 70-е гг. ХХ вв. положение дел меняется. Появляются взвешенные и добротные труды, среди которых необходимо отметить очерк французского историка Ш. Лемерсье-Келькежей. Но наиболее важное место в западной историографии принадлежит работам американского исследователя А. Фишера и британского историка И. де Мадариага. Вполне добротными работами по истории Османской империи стали монография известного британского османиста К. Финкель и современное турецкое исследование «История Османского государства, общества и цивилизации».
Наконец, особо следует рассмотреть турецкую историографию. Безусловно, вехой в изучении политической истории Крымского ханства и его взаимоотношений с соседями стала книга османского чиновника по особым поручениям С.М. Ризы «Семь планет в известиях о царях татарских», содержащая очерк деяний крымских ханов с 1466 до 1737 года. В целом же, турецкие исследователи практически не анализировали проблему российско-крымских отношений отдельно, считая ее частью российско-османского противостояния.
Первая треть ХХ в. охарактеризовалась появлением в Турции ряда исследований, затрагивающих историю последних десятилетий Крымского ханства. Наиболее интересной в этом ряду представляется работа турецкого исследователя крымскотатарского происхождения Халим-Гирей-Султана, в которой на большом фактическом материале рассказывается об истории Крымского ханства и правящей династии Гиреев. В дальнейшем, об упадке в самом Крымском ханстве, который и привел на фоне «ничем не спровоцированной агрессии России» к падению этого государства, писали многие турецкие исследователи более позднего времени.
К сожалению, приходится констатировать известную сложность при получении доступа к основному пласту турецких исследований, что привело к их слабой вовлеченности в научный оборот ведущих российских и западных исторических школ.
Подводя итог анализу основной литературы по проблеме, можно констатировать, что наибольший интерес исследователей вызывала политическая и военная история региона, немало внимания уделялось и персоналиям. Однако неизбывным фоном изучения темы стали многочисленные идеологические клише и стереотипы. Правда, в ряде исследований рассматривались и геополитические аспекты взаимоотношений России, Крымского ханства и Османской империи в XVIII в., но до настоящего времени указанная проблема не только не была проанализирована в полном объеме, но и не была поставлена в качестве самостоятельной целостной задачи исторического исследования.
Источниковая база исследования имеет разнообразный типо-видовой состав. Основную массу использованных документов составляют: 1) законодательство, нормативно-правовые документы, международные договора; 2) делопроизводственные документы; 3) мемуары и переписка.
В числе источников имеются как опубликованные, так и архивные документы. Особенностью источниковой базы рассматриваемой темы является то, что наиболее значительный фактический материал либо уже был опубликован (преимущественно в XIX – начале ХХ в.), либо введен в научный оборот предыдущими исследователями.
Среди опубликованных источников первое место принадлежит законодательным и нормативно-правовым актам, международным договорам. Особое значение имеют дипломатическая, политическая и частная переписка Екатерины II, ее рескрипты. Наибольшую ценность из опубликованных зарубежных источников представляют: сборник материалов по истории османско-польских, русско-турецких и русско-крымских отношений XVIII в., собранный турецким исследователем Ф. Унатом; «Сборник договоров Османской империи» (середина XVIII - вторая половина XIX в.); материалы, относящиеся к Крымскому ханству из архива музея дворца Топкапи; османские и крымскотатарские документы, опубликованные В.Д. Смирновым.
Вторая группа документов состоит из источников делопроизводственного, мемуарного, эпистолярного характера, относящиеся к деятельности А.А. Прозоровского, П.А. Румянцева-Задунайского, Н.И. Панина, А.А. Безбородко, Г.А. Потемкина и др., содержащиеся, прежде всего, в четырехтомнике Н.Ф. Дубровина. Для более глубоко понимания внешнеполитических процессов указанного периода, в диссертации были использованы многочисленные документы французских, английских, прусских, австрийских дипломатов.
Немалой информативностью по поставленной проблеме обладает мемуарная литература - воспоминания и дневники Б.Х. Миниха, барона Ф. де Тотта, Ресми-эфенди, Мухаммеда Незхати-Эфенди и мн. др.
Несмотря на значительный объем опубликованных источников, в настоящей работе использовались также архивные документы, выявленные в фондах нескольких российских и зарубежных архивов. Прежде всего, материалы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного архива древних актов (РГАДА).
В РГВИА был обнаружен ряд документов, не введенных ранее в научный оборот: рапорт В.С. Попова Н.И. Панину от 6 июня 1771 г.; письма Румянцева к Потемкину от 7 сентября 1778 г. и от 27 сентября 1778 г.; письмо Румянцева Потемкину от 15 сентября 1778 г.; переписка обер-коменданта крепости Керчь и Еникале полковника М.Д. Булдакова с резидентом в Крыму Костомаровым (между 30 июня 1779 и 5 апреля 1780) и др. документы, содержащие сведения по исследуемой проблеме.
Из доступных зарубежных архивов были привлечены материалы Государственного османского архива (Basbakanlik Osmanli Arsivi - ВОА), за помощь в получении материалов из которого выражаю особую благодарность Турецко-русскому культурному центру (Москва), а также небольшой объем материалов из Отдела рукописей Австрийской национальной библиотеки (sterreichische Nationalbibliothek - NB).
Отметим, что работа в ВОА даже при участии турецких исследователей представляет большую сложность из-за того, что собрание документов ВОА по данной тематике не систематизировано, а основная масса документов написана на так называемом среднеосманском языке, использующем арабо-персидский шрифт. Тем не менее, в ВОА обнаружено интересное свидетельство Хашима Эфенди о ногайском бунте 1782 г., датированное 5 июля 1784 г., и краткая хроника некоторых событий из истории Османской империи, не введенные в научный оборот отечественными исследователями.
В NB, с помощью дополнительных услуг, оказываемых через Интернет-сайт библиотеки (http://www.onb.ac.at/), была выявлена и привлечена к работе небольшая часть официальной переписки Стамбула и Вены по проблемам Северного Причерноморья 1770-1792 гг..
Итак, имеющаяся источниковая база по проблеме достаточно обширна и позволяет решить поставленные в работе задачи.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
проведен комплексный исторический анализ взаимоотношений России и Крымского ханства в XVIII веке в неразрывной их связи с борьбой Российской и Османской империй за контроль над Северо-Причерноморским регионом;
показана историческая предопределенность включения Северного Причерноморья в состав России в условиях активизации процессов имперского строительства с одной стороны, и ослаблением Османской империи и Крымского ханства, с другой;
определены этапы процесса борьбы России за контроль над Северным Причерноморьем с 30-х гг. XVIII в. вплоть до включения Крымского ханства в состав Российской империи;
на широком историческом фоне, с использованием большого количества документов проанализированы сложившиеся в истории коннотации, связанные с исследованием борьбы России за Северное Причерноморье, показаны их слабые и сильные стороны;
в научный оборот введены новые архивные документы.
Научно-практическая значимость работы. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при подготовке курсов лекций по истории развития взаимоотношений Российской империи и Крымского ханства в XVIII в., а также в обобщающих исследованиях по внешней политике России указанного периода.
Положения, выносимые на защиту.
-
Движение России в южном направлении было обусловлено двумя важными геополитическими факторами: борьбой за выход к Черному морю и устранением угрозы со стороны Крымского ханства. Такая ситуация была порождена многовековой стратегической напряженностью на южных рубежах России и являлась результатом длительного исторического процесса.
-
Непосредственное вступление России в борьбу за контроль над Северным Причерноморьем и Приазовьем было связано с признанием Украиной сюзеренитета Московского государя в 50-х гг. XVII в. Однако в первой четверти XVIII в. интересы России были оттянуты на север, и вернуться к южной проблеме она смогла лишь в 1730-е гг. При этом, и Османская империя и Крымское ханство вели активную антироссийскую политику. Таким образом, война 1735-1739 гг. стала логическим завершением многолетней борьбы между Россией, Турцией и Крымом за влияние в регионе и отдельным этапом этой борьбы, характеризовавшимся попыткой России силовыми средствами взять под контроль Северное Причерноморье и Приазовье.
-
Несмотря на заключение невыгодного для России Белградского мира, итогом войны 1735-1739 гг. стало изменение баланса сил в регионе: были поколеблены позиции Турции на Северном Кавказе, Крым впервые подвергся атаке на своей территории и фактически утратил политическую субъектность, активизировалась внутригосударственная ногайская проблема.
-
В 1740-1750-е гг. происходило углубление взаимных противоречий России и Турции в Причерноморском регионе. Теперь уже и Крымское ханство стало для конфликтующих сторон фронтиром, своеобразной разменной монетой. При этом, нерешенность ключевых проблем в статьях Белградского договора с логической неизбежностью подводила основных участников конфликта к новой крупномасштабной войне.
-
С начала 60-х гг. XVIII в. в планах российского правительства проявляется четкое стремление разрушить существующую на тот момент систему военно-политической и религиозно-идеологической зависимости Крымского ханства от Османской империи, знаменуя собой очередной этап борьбы за Северное Причерноморье. Однако вопрос о ликвидации ханства тогда на повестку дня не ставился.
-
Война 1768-1774 гг. имела тяжелые социально-экономические последствия для Крымского ханства, что послужило причиной для внутреннего раскола его политической элиты. Именно это, наряду с российским военным давлением, привело сначала к отделению от ханства ногайских орд в 1771 г., а, затем, к военно-политическому перевороту в Крымском ханстве и его политическому отрыву от Османской империи в результате сепаратного мира с Россией 1772 г.
-
Карасубазарский договор (1772 г.) и заключение мира с Турцией на российских условиях (1774 г.) привели к началу нового этапа в развитии политической ситуации в регионе: существования крымскотатарской государственности не как вассала Турции, но как самостоятельного государства, хотя и находящегося в сфере влияния Российской империи. Россия стала доминирующей силой и в Северном Причерноморье, и на Северном Кавказе. Тем не менее, Кючук-Кайнарджийский договор 1774 г. сохранил религиозную зависимость крымских татар от османского султана. Экономически Крым также по-прежнему был ориентирован на Турцию. В этой связи мнение об установлении в Крыму в первой половине 70-х гг. XVIII в. марионеточного пророссийского режима, с нашей точки зрения, выглядит необоснованным.
-
Период формальной независимости Крымского ханства (1772-1783 гг.) был отмечен двумя основными векторами в политике России: стремлением добиться от Турции официального признания независимости ханства и одновременным стремлением обеспечить выгодное для России политическое устройство этого государства. Проосманский мятеж Девлет-Гирея в 1775 г. и ревизия Карасубазарского соглашения привели к еще большему расколу и поляризации крымского общества. Отсюда и российская военно-финансовая помощь мятежу Шагин-Гирея, ориентированному на «европеизацию» Крыма. Именно с момента прихода этого хана к власти (1777 г.) можно говорить о фактическом установлении российского протектората над ханством.
-
В 1777-1783 гг. Шагин-Гирей-ханом была предпринята попытка системных реформ («модернизации») ханства, которая потерпела неудачу из-за внешних факторов, неумелых действий правительства молодого хана, серьезных противоречий в элите и обществе, сложностей экономического характера. Раскол общества при Шагин-Гирее принял свою «горячую» форму и перерос в гражданскую войну. Этот фактор, а также угроза нового военного конфликта с Турцией, подтолкнули российское правительство к организации выселения крымских христиан в 1778 г. в Приазовье, что еще более ослабило экономику ханства.
-
Все нарастающая внутренняя нестабильность в Крыму, а также складывающаяся очень удачная для России геополитическая конфигурация способствовали решению российского правительства во второй половине 1782 г. начать мероприятия по ликвидации крымскотатарской государственности. Этот акт был оформлен в апреле 1783 г. специальным Манифестом, встреченным крымскотатарским обществом по большей части индифферентно. Таким образом, нельзя согласиться с имеющимися в литературе утверждениями о том, что Россия изначально руководствовалась планами поглощения Крымского ханства.
Апробация результатов диссертационного исследования.
Основные положения и результаты исследования были изложены в ряде научных публикаций (из них три - в журналах, рекомендованных ВАК РФ). Диссертация обсуждалась на кафедре истории России средних веков и нового времени Московского государственного областного университета и была рекомендована к защите на соискание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 - Отечественная история.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения. Работа снабжена приложением, списком источников и литературы.
Возобновление борьбы России за Северное Причерноморье
Большое внимание проблеме продвижения России в Северное Причерноморье и российско-османским взаимоотношениям было уделено в сочинениях по истории Турции. Еобходимо отметить, прежде всего, многотомную работу австрийского ориенталиста и дипломата Й. фон Хамме-Пургшталя «История Османской империи», которая была основана на первоисточниках, преимущественно турецкого происхождения . Через все повествование проходила история взаимоотношений Османской империи с Крымским ханством, а также противоборство с набирающим силу Российским государством. И. фон Хамме-Пургшталь завершает свой труд заключением Кючук-Кайнарджийского мира, отмечая его как переломный момент в истории Турции. Чуть большее внимание истории крымскотатарской государственности Хамме-Пургшталь также уделил в своем историко-публицистическом очерке «История крымских ханов»2.
Достаточно много западных исследователей анализировали военный аспект взаимоотношений России и Османской империи в XVIII в. Но наиболее интересными в этом плане являются монографии профессора французской Военной школы Г. де Кералио, посвященные войне 1735-1739 гг. и начальному этапу войны 1768-1774 гг.3.
В 40-60-е гг. XIX века в Гамбурге вышел труд «История Османской империи в Европе»4 - наиболее полное исследование, отображающее все аспекты политики Османской империи на своих европейских территориях. Большое внимание здесь уделено взаимоотношениям Турции и европейских государств и работа полезна для понимания общего фона противостояния
России и Османской империи. Из недостатков труда можно назвать: отсутствие анализа, обобщений, предвзятость к османской политике по отношению к европейским народам.
Следует также отметить монографию французского историка А. Соре-ля «Восточный вопрос в XVIII веке; раздел Польши и Кайнарджийский договор»1, где использовано большое количество документов, преимущественно из русских публикаций, но отчетливо проявляется антирусская позиция автора. Так, А. Сорель модернизирует обстановку 60-х годов XVIII в. и представляет пресловутый «греческий проект» 80-х годов XVIII в. в качестве причины войны 1768-1774 гг, а, оценивая Кючук-Кайнарджийский договор, делает вывод, что главное в нем - статьи о религии и защите христианских подданных Турции, исходя из позднейшего расширительного толкования этих статей и закрывая глаза на исторические условия XVIII века,
Исследования второй половины XIX - первой половины XX вв., посвященные русско-турецким отношениям, страдают очевидным научным недостатком: предвзятым отношением к внешней политике России и преувеличением ее агрессивности. Кроме того, у зарубежных авторов возникали сложности с архивными материалами. Количество специальной литературы по данной теме, особенно переводной, было незначительным.
В 1936 г. вышла монография германского историка Терезии Адамчик «Князь Г.А. Потемкин»". Исследовательница привлекла многочисленные документальные материалы, почерпнутые преимущественно из русских публикаций. Несмотря на то, что в этой работе центральное место занимает личность Потемкина, значительное внимание уделяется также экономической истории Крыма и Кубани, а также внешней политики России в последней трети XVIII в. на южном направлении. Существенным пробелом является отсутствие в работе Адамчик характеристики внешней политики Османской империи, без которой невозможно правильно понять политику России по отношению к Турции и Крымскому ханству.
Внимание зарубежных историков привлекла и проблема развития черноморской торговли в XVIII в. В 1943-1954 гг. вышла двухтомная работа Ганса Хальма по истории торгового судоходства по Дунаю1. Автор особенно подробно рассматривает период после заключения Кючук-Кайнарджийского мира и дает характеристику общей обстановки в Северном Причерноморье в период с 1718 по 1787 гг. на основе многочисленных документов из австрийских архивов, русских и иностранных публикаций. Однако автор принижает уровень российского мореходства, рассуждая о том, что «русской народной душе» якобы свойственны отвращение и страх перед водой. Столь же предвзятый характер носит растянутый параграф о «низкой этике» русских купцов".
Польский исследователь Я. Рутковский в своей монографии, посвященной экономической истории Польши отмечал, что присоединение Крыма к России способствовало укреплению стабильности в регионе. Более того «выход России на Черное море и начавшаяся в связи с этим торговля Польши через Херсон» рассматриваются им «как явления, способствовавшие развитию юго-восточных земель Речи Посполитой» .
Начало «холодной» войны ознаменовалось появлением на Западе весьма идеологизированных исследований различных эпизодов российской истории, в том числе и по проблеме завоевания Россией Северного Причерноморья. Первенство здесь, безусловно, принадлежит американо-английским авторам. Проблема присоединения Крыма к России в английской историографии обычно рассматривается с точки зрения англо-русских противоречий на Востоке, причем в ней особенно резко проявляется одностороннее изображение агрессивной направленности России. В эту концепцию хорошо вписыва ются работы Эдиге Керимала1, Сержа Зенковского2 и В. Кронина3, в которых история взаимоотношений России, Турции и Крымского ханства в XVIII в. описываются совершенно одинаково как ничем не обоснованная агрессия со стороны России.
Война 1735-1739 гг. и ее последствия для России и Крыма
Столь жесткая позиция России в конфликте привела к окончанию войны за австрийское наследство. Ахенский мир не удовлетворил ни одну державу, участвовавшую в конфликте, и до предела обострил соперничество Австрии и Пруссии в Европе, а Англии и Франции в колониях. При этом, милитаризация европейской политики привела к фактическому разрыву в конце 40-х гг. XVIII в. дипломатических отношений между Россией с одной стороны, Францией и Пруссией с другой.
Резкое возрастание мощи Пруссии привело к тектоническим сдвигам во всей европейской политике в середине XVIII столетия. Англия стала постепенно переориентировать свою внешнюю политику с дряхлеющей Австрии как противовеса Франции на Пруссию. Однако противоречия между Россией и Австрией с одной стороны, и Пруссией с другой были столь глубоки, что в этих условиях обе империи предпочли сближение с Францией, нежели вхождение в создаваемый Англией антифранцузский блок, членом которого была бы и Пруссия. Канцлер Бестужев-Рюмин в 1753 г. писал императрице: «Излишне бы толковать, коль вредительно интересам ея императорскаго величества усиление короля Прусскаго»1. Нет ничего удивительного, что к моменту нападения прусских войск на Саксонию в августе 1756 г. сложилась антипрусская коалиция в составе Франции, Австрии, Швеции и России. Так началась Семилетняя война, которая на долгие годы стала определяющей в политике участвовавших в ней держав.
Как мы показали выше, Россия оказалась втянутой в «большую европейскую политику». Наиболее актуальным для нее в 40-50-е гг. XVIII в. было отстаивание завоеванных Петром территорий Прибалтики и минимизация возникающих со стороны Пруссии угроз своим интересам в Восточной Европе. Черноморская проблема отошла в этот период на второй план, но не была забыта.
Османская империя проводила в 40-50-е гг. XVIII в. в целом мирную внешнюю политику. Ее правительство занималось в основном внутренним реформированием армии и административного аппарата с целью укрепления политической и экономической структуры государства. Наиболее последовательные реформы проводились при великом визире Рагиб-паше1. Во внешней политике приоритетными направлениями было соперничество с Персией на Кавказе и в Малой Азии, впрочем, не доходившее до крупномасштабных военных столкновений.
Однако зависимое от Стамбула Крымское ханство вело в это время явную антироссийскую политику. Так, весной 1750 г. в Берлин через Польшу проследовал с некоей секретной миссией эмиссар крымского хана Аслан-Гирея I Мустафа-ага. Причем российскому правительству было доподлинно известно, что хан действует без санкции Порты". Проинформированное российским резидентом правительство Османской империи затребовало от хана разъяснений по поводу миссии Мустафы-аги, на что был получен ответ, что указанный чиновник должен был ехать лишь в Польшу по личным делам и, по возвращении, за непослушание будет арестован . Летом того же года российским властям стало известно о пребывании ханских сыновей в Кабарде где они, по версии Санкт-Петербурга, вели активную антироссийскую агитацию. Османское правительство потребовало от Аслан-Гирей-хана немедленно отозвать его детей из Кабарды1, так как это было очевидным нарушением условий мирного российско-турецкого договора 1739 г. Тем не менее до крупномасштабных военных столкновений дело не доходило. Безусловно, набеги крымских татар присутствовали, но они не носили уже системного характера и совершались отдельными феодалами собственными силами (как правило, в несколько десятков человек). Справедливости ради стоит отметить, что точно такие же набеги на крымские земли осуществляли запорож ские и донские казаки, подвластные России калмыки. Эта постоянная угроза набега приводила к тому, что обширнейшие территории, принадлежащие Запорожской Сечи, очень медленно заселялись1. Османские же и крымские территории, примыкавшие к русским и украинским землям, вообще были полосой отчуждения. Так, территория Приднестровья и Херсонщина фактически не были заселены. Земли, лежащие между Бугом и Днепром, а также между Бугом и Днестром вообще не осваивались Турцией и административно даже не входили в ее состав. П. Румянцев в 1765 г. отмечал: «турки и татары... на сих степях никаких селений... не заводят»3. С середины XVIII в. здесь появляются украинско-молдавские селения, платившие дань крымскому хану (так сказать, второй вариант «Ханской Украины»). В таком состоянии они находились до 1774 г., а селения на территории между Бугом и Днестром (Очаковская область) - до 1791 г.
При этом, в эти годы существенно увеличились объемы приграничной украинско-крымской торговли. Но сама Малороссия быстрыми темпами теряла элементы своей государственности. С 1734 г. место гетмана оставалось вакантным, а административные вопросы все чаще решались киевским губернатором. В указанных условиях Россия подняла вопрос (впервые в 1740 г4.) о присутствии на территории Крымского ханства русского консула, так как не хотела более, чтобы крымский вопрос был в исключительном ведении Украины. Можно предположить, что именно в статусе посланника кроется основная причина постоянных отказов со стороны крымского хана в принятии на своей территории русского консула. Так, например, посланник киевского вице-губернатора в Крыму секунд-майор Матвей Миронов докладывал в 1755 г., что крымский хан «с превеликим сердцем» отказался от предложения о принятии в Крыму российской «авторизованной персоны» для более тщательного рассмотрения и быстрейшего разрешения пограничных проблем . Очевидно, что факт принятия внешнеполитической миссии, имеющей значительно более низкий статус, чем посольство, лишний раз бы подтвердил политическую зависимость ханов от османских султанов. Таким образом, русский консул (резидент) в Крыму появился лишь в 1763 г."
Предпосылки новой русско-турецкой войны
Тем временем, 2-я армия П. Панина (33 тысячи человек), задержавшаяся в районе Хотина из-за вспышки чумы, наконец, 17 июля подошла к Бендерам и осадила крепость. Этот ключевой пункт Османской империи на Днестре защищал 18-тысячный турецкий гарнизон. Османская армия под командованием великого визиря Халиль-паши (до 150 тысяч человек), дабы помешать соединению двух русских армий, переправилась через Дунай и двинулась навстречу войскам Румянцева. В тылу у 1-й российской армии находились войска крымского хана. Именно поэтому П. Румянцев был вынужден выделить 10-тысячный отряд для охраны обозов и противодействия крымскому хану. Таким образом, против регулярной османской 150-тысячной армии оказался корпус в составе 27 750 человек, включая и нестроевых и 6 тыс. кавалерии". 21 июля 1770 г. русская армия перешла Траянов вал и атаковала турецкий лагерь. Российский командующий вновь применил в бою дивизионные каре. В жестокой битве П. Румянцев наголову разбил османскую армию, а турецкое войско поддалось массовой панике и побежало3. Вот как красочно это описывает участник событий Ресми Ахмет-эфенди: «в ту же ночь, на заре, гяур [имеется ввиду российская армия - Р.Д.], по своему обычаю, устремился на наши укрепления, словно черная туча. «Неприятель идет!» закричали наши. Они не успели проскакать раза два вдоль батарей, как день рассветал, вся неприятельская колонна, подобно маленькой горе, вылитой из огня шестидесяти пушек, обрушалась на эти укрепления. Мало того, батареи, насыпанные в четыре часа времени, — крепостные валы не удержали бы ее натиску. Несчастные их защитники, попавшие под ноги гяуру, раздавлены на месте. Бегством спаслись весьма немногие. Артиллеристы, два раза выстрелив из орудий, при третьем бросили пушки и единороги, и
рассеялись. Неприятель всё шел вперед, беспрерывно метая бомбы и гранаты. В лагере раздался крик — «Мы разбиты!» — и вся армия побежала толпами, — все стремглав мчалось к Картальской Равнине... Все снаряды и припасы остались в руках неприятеля»1. 23 июля румянцевский авангард под командованием генерала Баура настиг отступавшие войска Халиль-паши у переправы через Дунай и нанес им окончательное поражение. За Дунаем Ха-лиль-паша смог собрать под свои знамена не более 10 тысяч человек - остальные погибли или разбежались.
После Кагульской победы 26 июля пал Измаил, 10 августа русские войска взяли Килию. Лишь крепость Браилов упорно защищалась. Здесь турки отбили штурм, при котором русские, по данным Н.А. Шефова, потеряли 2 тысячи человек". 16 сентября П. Панин штурмом взял Бендеры , после чего 10 ноября Браилов был сдан обреченным османским гарнизоном. Из-за недостатка сил Румянцев не стал переправляться через Дунай в незнакомую местность и ограничился укреплением левого берега.
После падения Бендер все пространство между Днестром и Прутом перешло под контроль русских войск. Турецкая армия была загнана за Дунай и не смогла уже выбраться оттуда на протяжении последующих кампаний. Войска крымского хана были полностью рассеяны и в ходе всей последующей войны более уже не представляли реальной военной силы.
В кампанию 1770 г. успешно действовал и флот. В начале 1770 г. российская военная эскадра появилась у берегов Морей, рассчитывая на массовое восстание христианского населения. Эти расчеты оправдались лишь частично, т.к. греческие ополченцы не придали какой-либо значимой силы экспедиционному корпусу 1. В результате весьма эффективных мер, предприня тых для обороны губернатором Морей Мухсипзаде-пашой, русским пришлось покинуть полуостров1.
Потеряв надежду к успешным антиосманским выступлениям на суше, российский флот, усиленный новой эскадрой адмирала Д. Эльфинстона, почти весь июнь 1770 г. стремился к открытому столкновению с османской Эгейской эскадрой. 24 июня в проливе Хиоса русские нанесли поражение турецкому флоту и заставили его укрыться в бухте крепости Чесма. Здесь османские корабли были блокированы и при умелых действиях брандеров (специальные суда, наполненны легковоспламеняющимися или взрывчатыми материалами) и кораблей прикрытия под командованием капитан-бригадира Грейга практически полностью сожжены". Однако, российское командование не смогло до конца воспользоваться Чесменской победой. Попытки перекрыть Дарданеллы и занять о. Лемнос провалились. Тем не менее, российский флот обосновался в Паросе и порту Ауза, практически перерезав османские коммуникации с Архипелагом3. Более того, турки были вынуждены перебросить часть сухопутных сил с Дуная4 и сконцентрировать в Константинополе весь оставшийся флот , существенно ослабив Крымское ханство и свои опорные пункты в Северном Причерноморье и Приазовье. Естественно все это не способствовало моральному подъему в Османской империи. Согласно воспоминаниям французского очевидца, Стамбул после этих событий был охвачен паникой: «Падишах в живейшей тревоге, министры удручены, народ в отчаянии, столица в страхе перед голодом и нашествием. Таково настоящее положение империи, которая за один месяц перед этим считала себя столь грозной»6.
Одновременно с успешными действиями П. Румянцева и П. Панина в междуречье Днестра и Прута, а также российской эскадры в Архипелаге, корпус генерал-поручика Берга должен был совершить диверсию в районе севернее Крыма для того, чтобы полностью исключить возможность татарского набега, а корпус генерал-поручика Прозоровского - блокировать Очаков (причем, последний, не удовлетворился блокированием Очакова, но осуществлял успешные рейды силами калмыков и запорожцев вплоть до Хад-жибея (Одессы)1).
Политика «модернизации» Шагин-Гирей-хана и ликвидация Крымского ханства (1777-1783 гг.)
К углублению противоречий между крымскими татарами и другими мусульманскими народами этого государства стоит добавить и резкое ухудшение отношения внутри полуострова к немусульманским подданным хана -райя. Общеизвестно, что подданные крымского хана, не исповедующие ислам несли значительно большее налоговое бремя, чем господствующее население. Кроме того, в Крымском ханстве судебная система основывалась на нормах Шариата, опирающегося в свою очередь на Коран, Сунну, Кияс и фикх. Как отмечает исследователь государственного и правового устройства
Крымского ханства Фатма Аметка, «особенностью осуществлеЕіия правосудия в Крымском ханстве является его религиозный характер, каким переполнены все этапы судопроизводства. Не только само правосудие основывалось на религиозно-правовых нормах, но и организация судопроизводства составляла религиозно-правовое действо» . При этом, «все, что учинено не в соответствии с шариатскими постановлениями считается, незаконным, и объявляется недействительным»". Не стоит и говорить, что немусульмане в ханстве были зачастую лишены правовой защиты. Как справедливо отмечал российский историк XIX века, потомок крымских греков Феоктист Хартахай, «все иноверцы, жившие отдельными общинами, составляли как бы отдельные сословия. Они не были рабами татар (рабами в полном смысле были только одни военнопленные), но, лишенные строгого покровительства законов государства, представляли средину между рабом и полноправным гражданином» . По сведениям современного турецкого исследователя крымскотатарского происхождения Турана Ахмета Незихи, с конца XVII столетия «было повелено, чтобы «племя неверных носило приметы», то есть имело на своей одежде специальные знаки, указывающие на то, что они не мусульмане. Кадии должны были... наказывать тех, кто ему [повелению - Р.Д.] не подчиняется»4. При всей тяжести положения христиан в Крыму, описанной выше, надо признать, что они приспособились и даже многие из них благоденствовали. Ситуация стала меняться после окончания русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Пограничное Крымское ханство оказалось в системном кризисе, когда его социально-экономические и административно-политические проблемы оказались помножены на углубляющийся этно-национальный кризис и раскол политической элиты. Все это привело к милитаризации политических процессов и чехарде Гиреев на бахчисарайском престоле. Естествен но, положение христианского населения ханства существенно осложнилось хотя бы из-за их вероисповедания, учитывая, что все российско-османские войны велись под идеологическим прикрытием защиты веры как с одной, так и с другой стороны. Также не стоит забывать, что райя активно поддержали русских в период оккупации ими Крыма. В этой связи, после вывода российских войск с полуострова, были стихийные грабежи, и насилия христиан. После же назначения крымским кадиаскером (верховным судьей) одного из наиболее ярких представителей реакционного крыла мусульманского духовенства ханства, положение христиан лишь ухудшилось. Так, например, современник событий караим Рабби-Азарья (иудей) свидетельствовал о вопиющем случае беззакония, устроенного Девлет-Гирей-ханом, по распоряжению которого, под вымышленным предлогом «жители монастырской обители [Успенского монастыря - Р.Д.] были схвачены, и скованные брошены в заключение, и мучимы разными истязаниями... Монахи... должны были внести 1000 груш [вероятно, речь идет о куруше (турецком пиастре) - Р.Д.] после чего были освобождены из заточения»1 (по данным украинского исследователя М.В. Сухарева, речь в данном случае шла не о простых монахах, а о митрополите греческой православной церкви Игнатии и его помощнике по епархиальному управлению протоиерее Трифилии"). Несколько позже этих событий, князь А. Прозоровский с возмущением докладывал: «а христианам, в Кефе живущим, продолжая [татары - Р.Д.] непрестанные делать озлобления, грабительства и несносныя обиды, дерзнули... вымарать и безобразно обругать и греческую нашу церковь» .
Помимо всех этих проблем по своим финансовым возможностям Дев-лет-Гирей-хан, руководившей разоренной страной и не имевший серьезной финансовой поддержки из Стамбула, не мог соперничать с Шагин-Гиреем, получавшим прямо и косвенно значительные субсидии от своих российских покровителей. Эти деньги активно использовались на еще большее ослабление и так шаткой власти хана.
Таким образом, как совершенно справедливо замечал Н.И. Панин, «весь его [Девлет-Гирей-хана - Р.Д.] теперешний кредит между одноземцами своими основан на мнении тесных его с Портой сопряжений, которыми татары по сю пору соблазняются и которых прямой корень лежит в Тамане. Для сего то и надобно, чтоб оный полуостров турецким войскам оставлен был [как и предписывали положения Кючук-Кайнарджийского трактата - Р.Д.], а когда сие случится, то и будет нам гораздо поваднее приводить татар нечуст-вительным образом в познание истинной своей пользы»1.
Итак, началась подготовка к действенной помощи Шагин-Гирею в его борьбе за ханский престол. Для начала российским войскам было приказано подготовится к захвату Перекопской линии «прежде нежели турки успеют подать им [крымским татарам - Р.Д.] руку помощи и вгнездиться на Крымский полуостров.., ибо Перекоп в наших руках, конечно, больше значить может и долженствует, нежели Таман и другия мелкия места на Кубани в турецких, отверзая нам свободный и безпрепятственный путь во все части и стороны Крымскаго полуострова, который теперь один причинствует все хлопоты и приводит турков в искушение и соблазну против доброй веры [имеется ввиду неисполнение османами ряда статей Кючук-Кайнарджийского договора - Р.Д.]»2.
