Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Религиозная политика советского государства в конце 1920-х - 193 0-х гг. 3 8
1.1. Законодательная и нормативная база религиозной политики 39
1.2. Участие местных органов власти в реализации нового курса по отношению к Русской Православной церкви 55
Глава 2. Формы и методы религиозной политики советского государства в Западной Сибири в конце 1920-х в 1930-е гг. 72
2.1. Формы осуществления религиозной политики и их специфика 72
2.2. Применение административных методов в решении «церковного вопроса» 96
2.3. Борьба с «контрреволюционной» деятельностью религиозных общин в Западной Сибири в 1930-е гг. 119
Глава 3. Состояние антирелигиозной пропаганды и агитации в Западной Сибири в 1930-е гг. 144
3.1. Участие организаций «безбожников» Западной Сибири в борьбе с религией 145
3.2. Агитационно-пропагандистская деятельность в Западной Сибири и ее специфика 154
Заключение 178
Список использованных источников и литературы 183
- Законодательная и нормативная база религиозной политики
- Формы осуществления религиозной политики и их специфика
- Участие организаций «безбожников» Западной Сибири в борьбе с религией
Введение к работе
В современной ситуации проблема государственно-церковных отношений все чаще привлекает внимание исследователей. Это обусловлено, с одной стороны, снятием жестких запретов на изучение истории церкви и появлением возможности обращения к малодоступным или засекреченным документам, расширением тематики исторических исследований за счет социальной и культурной проблематики, составным элементом которой выступает религия и церковь. В конце 1980-х гг. начался активный поиск новой модели взаимоотношений государства и Русской Православной церкви (далее РПЦ). Осмысление современного состояния государственно-церковных отношений заставило ученых, а за ними и все общество по-новому взглянуть на проблему. Таким образом, прежняя, довольно противоречивая модель государственно-церковных отношений, разработанная и внедренная советским государством, становится объектом изучения историков, политологов и религиоведов.
На сегодняшний день накоплен значительный массив источников и литературы, который требует осмысления и всестороннего изучения. Сейчас мы можем говорить о более или менее единой точке зрения на схему развития и периодизацию государственно-церковных отношений1. Однако, определить, каков характер этих отношений, изменялся ли он на разных этапах советской истории - это в значительной степени задача региональных исследований проблемы. Изучение практики конкретного осуществления общих задач
Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1991; Одинцов М.И. Государство и церковь: история взаимоотношений. (1917-1938 гг.). М.,1991; Кошеваров А.Н. Государственно-церковные отношения в Советском обществе 20-30-х гг. (Новые и малоизученные вопросы). Спб., 1997. советской религиозной политики на местах позволит представить государственно-церковные отношения советского периода более полно.
Степень изученности проблемы. В развитии историографии проблемы можно выделить ряд этапов. Начало можно отнести к 1930-м гг., когда политика стала играть решающую роль в складывании историографической ситуации в стране. В области изучения религии и церкви ситуацию определяли задачи антирелигиозной пропаганды. С активизацией деятельности Союза безбожников, возрастает количество атеистической литературы. Если за период с 1922 по 1929 гг. в издательстве «Атеист» вышло 270 названий книг антирелигиозного характера, то только за 1930 г. - 4181. Содержание было определено сочинениями видных партийных работников . Все эти работы носили характер атеистического пособия, однако именно они заложили основные теоретические подходы к рассмотрению проблемы. Литература 1930-х гг. отличалась ярко выраженной идейно-политической направленностью и непримиримостью к религии. На этом этапе были сформулированы принципы отношения к религиозным организациям и основные направления дальнейших исследований. Одно из них рассматривало антинародную деятельность духовенства и контрреволюционную сущность церкви «защитницы эксплуататорского строя» . Второе отражало деятельность государства в решении религиозного вопроса . 1 Атеизм в СССР: становление и развитие. М, 1986. С.65. 2 Ярославский Е. Против религии и церкви. М, 1932; Он же. Коммунизм и религия. Омск, 1938; Олещук Ф.П. В поход на Бога. М.-Л., 1929.
См. напр.: Долотов А. Церковь и сектантство в Сибири. Новосибирск, 1930.; Кандидов Б.П. Голод 21 года и Церковь. М.-Л., 1932; Амосов Н. Октябрьская революция и церковь. М., 1939.
См. напр.: Олещук Ф.П. В поход на Бога. М.-Л., 1929; Ярославский Е. Коммунизм и религия. Омск, 1938.
Относительно специфики изучения проблемы в 1930-1950-е гг. была отмечена еще советским историком Сибири И.Д. Эйнгорном1 ее ярко выраженная идейно-политическая направленность и непримиримость к религии. Он также обратил внимание на заметное сокращение исследований и практически полное отсутствие монографий по проблеме в 1940-1950-е гг.
Следующий этап в разработке указанной проблемы охватывает 1960-1980-е гг. 1960-е гг. характеризовались, с одной стороны, критикой культа личности И.В. Сталина и возрождением антирелигиозной пропаганды, с другой. Поэтому новый историографический этап укладывался в общую тенденцию возврата к ленинским принципам управления государством, с сохранением идеи о непримиримой борьбе с «буржуазной идеологией». Это вызвало не только широкую публикацию работ Ленина, но и новое осмысление его отношения к религии. Появляются исследования, анализирующие ленинскую концепцию религиозной политики2.
В начале 1960-х гг. намечается оживление научной мысли в области теоретических поисков, расширяется тематика исследований. В отношении нашей проблемы расширение тематики происходило в рамках обозначенных на предыдущем этапе направлений. Переиздание работ партийно-государственных деятелей 1920-1930-х гг.3 подтвердило прежнее отношение к православию, как к враждебной идеологии, с которой необходимо бороться. Наряду с
Эйнгорн И.Д. Религия, церковь и классовая борьба в Сибири в переходный период от капитализма к социализму (1917-1937 гг.) Автореф. на соиск. уч. степ, д.и.н. Томск, 1985. Сб. 2 См. напр.: Крывелев И.А. Ленин о религии. М., 1960; Шахнович М.И. В.И. Ленин и проблемы атеизма: критика религии в трудах В.И. Ленина. М.-Л.,1961. и
Луначарский В.А. Избранные атеистические произведения. М.,1965; Красиков П.А. Избранные атеистические произведения. М., 1970. и т.д. этим, предпринимаются попытки охарактеризовать основы религиозной политики советского государства, что повлекло за собой публикацию официальных документов большевистской партии и правительства по культовым вопросам. Определенным теоретическим ориентиром для исследователей проблемы государственно-церковных отношений советского периода стал сборник «О религии и церкви»1, содержащий высказывания классиков марксизма-ленинизма по вопросам религии и церкви и показывающий реализацию этих положений на практике - в официальных документах партии и правительства. Переизданный дважды, в 1977 и 1981 гг., этот сборник оставался до конца 1980-х гг. одним из основных источников и ориентиров для советских историков в изучении взаимоотношения коммунистического государства и РПЦ.
На основе этих документов в 1960-1980-х гг. появляется комплекс научной литературы, который можно разделить на несколько групп. Доминирующее положение занимают работы, рассматривающие религиозную политику советского государства, как осуществление принципов свободы совести . Например, В.В. Клочков, рассматривая советские законы о религии с точки зрения правоведения, приходит к выводу, что они не только провозглашают, но и гарантируют свободу совести3. Свой взгляд на развитие политики государства в «религиозном вопросе» предлагают работники партийно-государственного аппарата. Так, В.А. Куроедов, сменивший в 1960 г. на посту председателя Совета по делам РПЦ Г.Г.
О религии и церкви: Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и советского государства. М., 1965. 2 См. напр.: Иванов И.А. Политика советского государства по вопросам религии. М.,1973; Клочков В.В. Закон и религия. От государственной религии к свободе совести в СССР. М., 1982. 3 Клочков В.В. Указ. соч.
Карпова и известный своим последовательным исполнением жесткой хрущевской линии в церковной политике, поставил в своей работе задачу раскрыть сущность советского законодательства о религиозных культах и правду о положении церкви, религии и верующих в СССР, на основе личного опыта1. Как и большинство советских авторов, он считал, что мероприятия в отношении церкви были продиктованы принципом свободы совести, а антирелигиозные кампании - волей народных масс. Борьба с религией, по его мнению, осуществлялась как идейная борьба с религиозной идеологией.
Методологической основой работ этой группы является тезис о советском государстве, как государстве нового типа, в котором религии нет места. Источниковую базу таких работ составляли официальные законодательные акты советского государства и коммунистической партии по культовым вопросам.
Во вторую группу исследований этого периода можно объединить работы, посвященные раскрытию контрреволюционной сущности и антинародной деятельности РПЦ2. В этих исследованиях акцентируется внимание на позиции церкви в первые годы советской власти. Для них характерно отношение к РПЦ, как к реакционному институту, желающему вернуть монархический строй. Переход РПЦ на лояльные позиции в конце 1920-х гг. трактовался как вынужденное приспособленчество. Источниками в этих исследованиях стали документы церковного происхождения, носящие антибольшевистский характер (например, воззвания патриарха и Собора 1917-1918 гг.), опубликованные церковью в первые послереволюционные годы, периодические издания гражданской
Куроедов В.А. Религия и церковь в советском государстве. М., 1984. 2 См. напр.: Валентинов А. Религия и церковь в СССР. М., 1960; Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти XX века. М, 1982. и т.д. войны и белогвардейские документы, извлеченные из центральных архивов.
Особую группу в 1960-1980-е гг. составили исследования, рассматривающие развитие атеизма в СССР1. В них подвергаются анализу формы и методы антирелигиозной пропаганды, среди которых на первом месте, по словам авторов, стоит издание соответствующей литературы, постановка систематических циклов лекций и проведение публичных диспутов. Массовые кампании против религии и церкви в работах советских исследователей представлены как стихийное проявление антирелигиозных настроений масс, а Союз безбожников - как добровольное и самостоятельное общество, существующее исключительно на членские взносы. Источниками для этих работ выступают произведения основоположников марксизма - ленинизма, партийных и государственных деятелей и антирелигиозная периодика 1920-1930-хгг.
Внутри этой группы появляются региональные исследования. Среди них, выделим работы И.Д. Эйнгорна2, посвященные развитию атеизма в Сибири. Эти исследования отличаются широкой источниковой базой (использованы материалы 15 архивов), в которой основными являлись партийные документы из центральных и
См. напр.: Коновалов Б.Н. Союз воинствующих безбожников // Вопросы научного атеизма. Вып. 4. М.,1967. С. 63-93; Атеизм, религия, современность. Л., 1973; Воронцов Г.В. Осуществление Коммунистической партией ленинской программы атеистического воспитания масс (1917-1937). Л.,1970; Атеизм в СССР: становление и развитие. М.,1986. и т.д. 2 Эйнгорн И.Д. Научно-атеистическая пропаганда среди крестьян в годы первой пятилетки. (Из опыта партийных организаций Западной Сибири). // Из истории партийных организаций Сибири. Научные труды. Вып. 62. Новосибирск, 1971. С.132-136; Он же. Очерки истории религии и атеизма в Сибири. Томск, 1982; Он же. Религия, церковь и классовая борьба в Сибири в переходный период от капитализма к социализму (1917-1937 гг.) Автореф. на соиск. уч. степ, д.и.н. Томск, 1985. сибирских архивов. И.Д. Эйнгорн рассматривает стратегическую линию партии в отношении религии и церкви, направленную, по его мнению, на создание материально-технической базы социализма и подрыв социальных корней религии. Он не находит в религиозной политике 1930-х гг. признаков разрыва с ленинской традицией, напротив, считает, что партийные решения и меры их осуществления способствовали «идейному и организационному преодолению ошибок»1. В отличие от основной массы работ по проблемам атеизма, И.Д. Эйнгорн дает качественные характеристики деятельности партийных организаций, критериями которых является работа парторганизаций по изучению состояния религиозного движения, тактики и форм работы религиозных объединений, подготовки антирелигиозных кадров и т.д. Атеистическую работу большевистской партии И.Д. Эйнгорн представляет как составную часть коммунистического воспитания, осуществляемую на основе ленинских принципов с учетом особенностей Сибири и тактики религиозных организаций.
Деятельность религиозных организаций в работах И.Д. Эйнгорна представлена как борьба духовенства против социалистической реконструкции народного хозяйства, разделенная на ряд этапов. Критерием выделения этапов антисоветской деятельности церкви стали основные методы борьбы духовенства против политики правительства. Работы И.Д. Эйнгорна до сих пор остаются единственным исследованием истории отношений государства и церкви в Сибири 1930-х гг.
Помимо исследовательской литературы в указанный период появляются первые публикации архивных документов по проблеме 1 Эйнгорн И.Д. Указ. автореф. С.32-33. отношения советского государства и религиозных организаций . Эта тенденция связана с некоторой либерализацией общественной жизни в к. 1950-х гг., которая позволила поставить вопрос о доступности архивной информации. Содержащиеся в них документы характеризуют религию и церковь, как стоящую «на службе интересов помещиков и буржуазии», а священнослужителей -«проповедниками тьмы и мракобесия» . Обилие подобных формулировок и характер подборки документов придает указанным сборникам примитивно-пропагандистский характер, что снижает научную значимость публикаций. Таким образом, первыми исследователи увидели материалы региональных архивных коллекций из союзных республик. Документы из центральных архивов начали публиковаться только в 1990-е гг.
В целом же советскую историографию государственно-церковных отношений в социалистическом государстве можно охарактеризовать как выполняющую определенный идеологический заказ. Она распадается на ряд этапов, появление которых было обусловлено внутриполитическими событиями. Так, постановка задач массовой антирелигиозной пропаганды обусловила зарождение проблематики государственно-церковных отношений, прежде всего на идеологическом уровне. Зарождение профессионального интереса к проблеме связано с общими изменениями в исторической науке в 1960-е гг. На этом этапе на первый план выходит политика советского
Документы обличают. Реакционная роль религии и церкви на территории Белоруссии. Минск, 1964.; Реакционная роль религии и церкви. Архивные документы о деятельности священнослужителей в Молдавии. Кишинев, 1969.
Реакционная роль... С. 5. 3 См. напр.: «Мы должны быть искренними по отношению к советской власти». Публ. подг. Одинцов М.И. // Вопросы научного атеизма. М., 1989. №39. С. 292-332; Письма и записки В.И. Ленина по организации антирелигиозной кампании // Известия ЦК КПСС. М., 1990. №4. С. 190-193. государства в отношении религии и церкви, в исследовании которой приоритетное внимание уделялось деятельности партии, в том числе и на региональном уровне. Были опубликованы материалы, показывающие становление и развитие основ официального курса в отношении религии. Все это позволяет говорить, что был накоплен и обобщен материал раскрывающий официальный уровень советской религиозной политики.
С другой стороны, деятельность религиозных организаций получила одностороннюю трактовку и была сведена только к контрреволюции. В источниковой базе исследований советского периода преобладали официальные документы, газетные публикации, привлечение архивной информации носило идеологизированный характер. Единственными региональными исследованиями стали работы И.Д. Эйнгорна, наметившие серьезные подвижки в изучении проблемы в рамках отдельных территорий.
Вторая половина 1980-х гг. в отечественной историографии ознаменовалась радикальной критикой оснований советской историографии. По мнению современного историка Г.И. Зверевой3, на рубеже 1980-1990-х гг. российское интеллектуальное сообщество пережило ряд познавательных поворотов, которые способствовали переосмыслению исследовательских подходов, пересмотру теоретико-методологического инструментария и понятийного аппарата академических исследований. В этой ситуации возникает разнообразие версий и вариантов интерпретации отечественной истории, теоретических концепций и подходов к анализу и постановке исследовательских проблем, что, по мнению А.П.
Зверева Г.И. Роль познавательных «поворотов» второй половины XX века в современных российских исследованиях культуры // Выбор метода: изучение культуры в России 1990-х годов. Сборник научных статей. М., 2001. С.13.
Логунова, свидетельствует о глубоких изменениях в содержании историографического процесса1.
В исследованиях конца 1980 - началаї990-х гг. по проблеме государственно-церковных отношений ощущается некоторая растерянность. В известной степени это было связано с публикацией рассекреченных архивных документов, начало которой было положено публикациями в журналах «Вопросы научного атеизма» и «Известия ЦК КПСС» в 1989 г. Появление документов, освещавших иную позицию Православной церкви в отношении советского государства и истинные цели религиозной политики государства, в официальных периодических изданиях, свидетельствовало об изменениях в подходе к проблеме и возможном ее переосмыслении.
Одновременно с 1989 г. наметилась тенденция пересмотра или смягчения некоторых установок советской историографии, но пока на основе прежних методологических принципов. Характерной особенностью таких работ стало заимствованное из прежней традиции рассмотрение отношений церкви и советского правительства через призму деятельности партийно-государственного аппарата. Так, В.А. Алексеев показал зависимость антирелигиозной политики советского государства от переживаемых страной событий и обусловленность методов решения «религиозного вопроса»
Логунов А.П. Отечественная историографическая культура: современное состояние и тенденции трансформации // Образы историографии: Сборник статей. М, 2000. С.7. 2 «Мы должны быть искренними по отношению к советской власти». Публ. подг. Одинцов М.И. // Вопросы научного атеизма. М, 1989. №39. С. 292-332; Письма и записки В.И. Ленина по организации антирелигиозной кампании // Известия ЦК КПСС. М, 1990. №4. С. 190-193. 3 Алексеев В.А. О характере антирелигиозного движения в СССР в 1920-1930-е гг. // Научный коммунизм. М, 1989. №2. С.98-103; Он же. Иллюзии и догмы. М., 1991; Он же «Штурм небес» отменяется?: Критический очерк по истории борьбы с религией в СССР. М., 1992. внутрипартийной жизнью. М.И. Одинцов предложил периодизацию государственно-церковных отношений, используя в качестве критерия деятельность центральных органов государственной власти, ответственных за проведение антирелигиозной политики. Деятельность специальных культовых комиссий 1920-х гг. становится объектом исследования в работах СИ. Савельева2.
Источниковая база этих исследований впервые включила материалы секретного делопроизводства партийных и государственных органов, а информация, полученная из них, позволила авторам по-новому взглянуть на комплекс официальных документов советского государства по вопросам культов. Для большинства работ 1990-х гг., в том числе и названных выше, было характерно рассматривать государственно-церковные отношения второй половины 1920-1930-х гг. как отступление от ленинских принципов отношения к религии, заложенных декретом об отделении церкви от государства3.
Наметилась тенденция исследования государственно-церковных отношений с учетом позиции Православной церкви4. Авторы таких
Одинцов М.И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) // На пути к свободе совести. М., 1989. С. 29-71; Он же. Государство и церковь: история взаимоотношений. (1917-1938 гг.). М., 1991. 2 Савельев С.Н. Протоколы антирелигиозных мудрецов // Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе. Спб., 1991. С. 143-154; Он же. Бог и комиссары // Религия и демократия: На пути к свободе совести. Вып. 2. М., 1993. С. 164-216. 3 Религия и атеизм в процессе развития советского общества. Новосибирск, 1991; Кошеваров А.Н. Государство и церковь. Из истории взаимоотношений советской власти и Русской Православной церкви. 1917-1945 гг. Спб., 1995; Он же. Государственно-церковные отношения в Советском обществе 20-30-х гг. (Новые и малоизученные вопросы). Спб., 1997. 4 Васильева О.Ю. Русская Православная церковь в 1927-1943 гг. // Вопросы истории М., 1994. №4. С.35-46; Кошеваров А.Н. Указ. соч.; Загребин С.С. Культурная политика государства: принципы и реализация в 1900-1940 гг. (на материалах Уральского региона). Челябинск, 1998. работ обращаются к анализу внутрицерковных проблем, во многом, по их мнению, обусловленых отношениями церкви с государством. Например, А.Н. Кошеваров в своих исследованиях проследил историю Русской Православной церкви с точки зрения ее конфессиональной специфики и особенностей ее отношений с советским государством1. Другой исследователь - О.Ю. Васильева связывает судьбу РПЦ с деятельностью ее руководителей - патриарха Тихона и митрополита Сергия и рассматривает эволюцию их позиций в отношении советской власти2. Период конца 1920-1930-х гг. эти историки представляют как время полного подчинения РПЦ политике государства, начало которому было положено Декларацией митрополита Сергия 1927 г. В источниковую базу таких работ наряду с документами государства включены внутрицерковные материалы, опубликованные как самой церковью, так и светскими историками.
В ситуации разнообразия подходов исторического познания появляется возможность ознакомиться с мнением исследователей, игнорировавшихся советской историографией - с работами зарубежных историков и представителей Православной церкви. Последние рассматривают государственно-церковные отношения через призму внутрицерковных событий. Существование РПЦ в советском государстве представлено как подвиг мученичества и подвижничества, а ее позиция по отношению к большевистскому правительству и его мероприятиям определялась как нейтральная3. Для некоторых работ характерна эмоционально-негативная оценка религиозной политики советского государства, основной
Кошеваров А.Н. Указ. соч. 2 Васильева О.Ю. Указ. соч. 3 Русская православная церковь. 988-1988 гг. М.,1988; Цыпин В. История русской православной церкви. 1917-1990. М., 1994. составляющей которой, по их мнению, было насилие . Такая оценка присутствует в книге митрополита Иоанна, который представил отношения Православной церкви и советского государства как борьбу за самосознание русского народа2. По его мнению, русская трагедия начала XX в. (имеются в виду революционные потрясения и падение государственности) была обусловлена распространением материалистических идей, вызвавших оскудение религиозно-нравственных устоев русского общества. Послереволюционный период он определяет как процесс «расхристианивания русского самосознания» и формирование антихристианского мировоззрения, которые активно стимулировались террором, голодом, информационной блокадой и богоборческой пропагандой3. Источниками упомянутых работ наряду с комплексом опубликованных документов советского государства и внутрицерковных материалов стали данные, опубликованные зарубежными исследователями (например, Л. Регельсоном).
Особняком в новейшей историографии стоит монографии «История Русской Православной церкви...»4, написанная с православных историко-богословских позиций совместным коллективом историков и богословов и рассматривающая историю РПЦ в контексте общегосударственной истории. Участие богословов в работе над коллективной монографией определило ее специфику, которая состоит в анализе «духовного пути русского народа» в атеистическом государстве. Авторы предложили свой взгляд на
Степанов В. Свидетельство обвинения. М., 1993; Иоанн (митрополит) Самодержавие духа (Очерки русского самосознания). Спб., 1994. 2 Иоанн (митрополит) Самодержавие духа... 3 Там же. С.273-274,301. 4 История Русской Православной церкви: От восстановления патриаршества до наших дней. / Под ред. М.Б. Данилушкина. Т. 1.(1917-1970). Спб., 1993. деятельность митрополита Сергия, представив его честолюбивым карьеристом, который в своем стремлении к власти отказался от подвига мученичества и позволил государству подчинить себе церковь, тем самым, облегчив задачу ее уничтожения. Распространение атеизма и падение авторитета РПЦ рассмотрены в монографии как последствия глубинных противоречий, заложенных в русском православии. Эти противоречия были порождены насильственным введением православия на Руси, расколовшим общество на два враждебных лагеря, церковной реформой Никона, также сопровождавшейся расколом, и реформой Петра Великого. Работа построена на обширном материале из ряда центральных и региональных архивов, в том числе использованы документы архивов ФСБ.
Существенной вехой в историографии проблемы стала работа канадского историка Д.В. Поспеловского1. Он связывает отношение большевиков к РПЦ не только с материалистической идеологией партии, но и с объективными последствиями развития русского православия, особенностью которого был его тесный многовековой союз с государством. «Порочность» этой связи Д.А. Поспеловский видит в том, что радикальные изменения в государственной структуре неминуемо влекли за собой глубокие изменения в жизни, структуре и самоощущении церкви . Государственно-церковные отношения он рассматривает, с одной стороны, как процесс устрашения и уничтожения религиозных организаций и священников, с другой, как попытку адаптации церкви к новым условиям и сохранения церковной инфраструктуры, епископата и паствы. Большое внимание
Поспеловский Д.В. Русская Православная церковь в XX веке. М., 1995; Он же. Православная церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1996. 2 Поспеловский Д.В. Русская Православная церковь в XX веке... С. 18.
Д.В. Поспеловский уделяет внутреннему состоянию церкви, поскольку считает внутреннюю стабильность основным условием жизнеспособности церкви. В связи с этим он оправдывает позицию митрополита Сергия в ходе легализации РПЦ в 1927 г., полагая, что это позволило сохранить ядро церкви в период массовых репрессий 1930-х гг., не уронив при этом авторитета церкви перед паствой1.
Источниковая база исследования Д.В. Поспеловского серьезно отличается от работ отечественных историков, поскольку наряду с документами из российских архивов, он привлек материалы эмигрантских фондов зарубежных архивов, а также записи бесед с русскими верующими, сопоставленные с газетно-архивными данными. Это позволило ему сделать вывод о противоречивости религиозной политики советского правительства: де-юре -освобождение церкви от власти государства, де-факто - возврат к традициям «константинизма», то есть стремление подчинить РПЦ воле государства. Похожие взгляды на деятельность митрополита Сергия представлены в статье швейцарского историка Г. Штриккера .
Важной особенностью современного историографического этапа стала публикация документов секретного делопроизводства высших партийных органов в отношении Православной церкви. Помимо ряда публикаций архивных материалов в периодических изданиях и сборниках научных трудов появляются сборники документов по 1 Поспеловский Д.В. Русская Православная церковь в XX веке... С. 118. 2 Штриккер Г. Русская православная церковь в Советском государстве. // Русская православная церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. М., 1995. Кн.1. С.29-100. 3 И. Сталин: «Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства». Публ. Одинцова М.И. // Диспут. М, 1992. №3. С. 142-158; Огнем большевизма по русскому православию (Архивные находки) // Религия и церковь в Сибири: Сб. науч. трудов и докум. мат-лов. Вып.4. Тюмень, 1992. С.90-94; Религиозные организации в СССР: накануне и в первые годы Великой Отечественной войны (1938-1943 гг.) // Отечественные архивы. М., 1995. №5. С.37-67. проблемам государственно-церковных отношений. В 1995 г. в России вышел русский вариант сборника документов, опубликованного в Германии в 1988 г. в честь празднования 1000-летия крещения Руси1. Сборник был составлен немецкими и швейцарскими историками с привлечением материалов из государственных архивов (ЦГАОР), Архива Православной церкви, ряда опубликованных документов, и выдержек из исследований зарубежных историков, например, Л. Регельсона. Комплекс материалов по периоду 1930-х гг. представлен весьма скудно и состоит из официальных документов партии и правительства (текстов Постановления «О религиозных объединениях» 1929 г., новой редакции 4 статьи Конституции РСФСР, принятой в 1929 г. и текста Сталинской Конституции 1936 г.), а также материалов выступления Сергия на пресс-конференциях 1930 г. с советскими и иностранными журналистами.
В 1996 г. вышел сборник «Русская Православная церковь и коммунистическое государство»2, составленный коллективом историков Института Российской истории РАН и РЦХИДНИ под редакцией Я.Н. Щапова при поддержке Библейско-Богословского института св. апостола Андрея. Сборник представляет материалы о разработке и проведении основных акций государственной власти в отношении церкви. Подробнее этот сборник мы рассмотрим в источниковедческом разделе. В другой сборник «Политбюро и церковь» собраны документы об изъятии церковных ценностей, судебных процессах по делам священников, сопротивлявшихся 1 Русская православная церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. В 2-х кн. Кн.І.М., 1995. 2 Русская Православная церковь и коммунистическое государство (1917-1941). Документы и фотоматериалы. М., 1996. 3 Архивы Кремля. В 2х кн. Кн 1.: Политбюро и церковь 1922-1925гг. М. Новосибирск, 1997. изъятию, и об антирелигиозной работе правительства. В отличие от предыдущего, этот сборник более широко и подробно освещает указанные аспекты государственно-церковных отношений 1922-1925 гг. К этому изданию привлечены документы как из фондов ГАРФ, РЦХИДНИ, так и из Архива Президента РФ и Центрального архива ФСБ.
В современных региональных исследованиях, как правило, обращается внимание на конкретные методы реализации политического курса в отношении церкви. Наиболее полно представлена деятельность местных государственных и партийных органов в деле закрытия культовых зданий. Это, как правило, статьи ученых и краеведов, посвященные судьбе отдельных храмов1. Такие исследования появляются во многих регионах Сибири. Тюменский историк В.М. Суринов представил деятельность советских властей по закрытию культовых зданий как попытку деформации в сознании верующих представления о «сакральном месте», посредством его осквернения . Омский исследователь Н.И. Лебедева посвятила ряд своих работ, в том числе и диссертационное исследование, проблеме бытования культовых зданий в XX веке. Она описала механизм
См. напр.: Лебедева Н.И. Омские храмы // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 1993. №2. С.99-109; Чупин В.А. К истории Ильинской церкви и женского монастыря в Тюмени. // Словцовские чтения: Материалы к науч.-практ. Конференции. Тюмень, 1998. С.109-111; Перевалов Л.В. Вот такой эпилог...// Архивный вестник: Информационно-методический бюллетень архивного управления Администрации Омской области. Омск, 2000. С.183-189.ИДР. 2 Суринов В.М. С пристрастием во имя безверия и бездуховности (По страницам книги «Черные дни русского Православия) // Религия и церковь в Сибири: Сб. науч. ст. и док. мат-лов. Вып.5. Тюмень, 1993. С.56-65. 3 Лебедева Н.И. Памятники культового зодчества в динамике культурно- исторических реалий XX века (на материалах Омского Прииртышья). Автореф. на соиск. степени к.и.н. Омск, 2000. закрытия церквей, введя в научный оборот материалы о закрытии церквей и храмов из Омского государственного архива.
Подробно рассмотрена деятельность западносибирских партийных и государственных органов в деле решения религиозного вопроса периода 1920-х годов в диссертационном исследовании Н.А. Неживых1. Вслед за упомянутым выше историком В.А. Алексеевым, он выделяет ряд этапов религиозной политики 1920-х гг. (1922-1924 гг. - период формирования «нэповской» религиозной политики государства, 1924-1926 - поиск эффективных форм и методов антирелигиозной борьбы, 1926-1929 гг. - усиление административного и идеологического воздействия на церковь), обусловленных внутрипартийной борьбой и социально-экономическими условиями. Н.А. Неживых считает, сто наступление на религию начинается с 1926 г., когда по отношению к духовенству вновь стали применяться обвинения в контрреволюционности. Это вызвало повышение антирелигиозной деятельности, в которой существенную роль играло административное притеснение.
Наряду с широким комплексом архивных материалов из центральных и западносибирских архивов (8 архивов и 36 фондов), Н.А. Неживых вовлекает в исследовательский оборот и уже опубликованные материалы из названного выше сборника «Русская Православная Церковь и коммунистическое государство» и периодики 1930-х гг.
В ряде современных исследований, в том числе и региональных на современном историографическом этапе, вновь была поставлена проблема пропагандистской деятельности советского государства и
Неживых Н.А. Взаимоотношения партийных и советских органов с православной церковью в 1920-1929 гг. (На материалах Западной Сибири). Автореф. на соиск. степени к.и.н. Омск, 1998. специальных организаций, но рассматривается под иным углом зрения1. Следует отметить, что основное внимание уделяется 1920-м гг., тогда как последующие 1930-е гг. представлены весьма схематично. Из крупных современных региональных исследований отметим работы С.С. Загребина, где антирелигиозные мероприятия 1930-х гг. рассмотрены на материалах Уральского региона. Автор представил их как часть культурной политики советского государства и определил деятельность государственной власти в отношении к церкви как «попытку истребления религиозного мировоззрения, как системы эмоционально нравственных категорий, составляющих основу морального строя личности»3. В результате, по мнению С.С. Загребина, борьба с религией стала необходимым элементом в построении нового общественного строя и создании «нового» человека социалистического типа.
Важным показателем изменений в историографии проблемы следует считать появления ряда учебных пособий по вопросам государственно-церковных отношений4. Такие пособия, как правило, появляются в регионах и рассматривают законодательные основы религиозной политики, выделяют переломные моменты в ее 1 См. напр.: Ревякин Е.С. СВБ СССР (1925-1941 гг.). Опыт и уроки его деятельности // История общественных движений и политических партий России (материалы республик, науч. конф.). Томск, 1993. С.128-131; Лебина Н.Б. деятельность воинствующих безбожников и их судьба // Вопросы истории. М., 1996. №5-6. С.154-156; Лебедева Н.И. История Омского антирелигиозного музея // Декабрьские диалоги. Материалы науч. конф. памяти Ф.В. Мелехина. Омск, 2000. С.115-116. 2 Загребин С.С. Культурная политика государства: принципы и реализация в 1900-1940 гг. (на материалах Уральского региона). Челябинск, 1998. 3 Там же С.287. 4 См напр.: Кислицын И.М. Советское законодательство о свободе совести и религиозных объединениях (1917-1975 гг.): Учебное пособие по спецкурсу. Пермь, 1991; Бакаев Ю.Н. История государственно-церковных отношений в Росии: Учебное пособие. Хабаровск, 1994; Левченко И.В. Русская Православная Церковь и государство: Учебное пособие. Иркутск, 1997. реализации. В них период 1930-х гг. рассмотрен весьма схематично, хотя и представлен как особый этап государственно-церковных отношений, в ходе которого церковь подверглась суровым испытаниям репрессиями и вмешательством в ее внутреннюю жизнь.
Особенностью современного историографического этапа стало расширение тематики и источниковой базы исследований. В отношении указанной проблемы это проявилось, в первую очередь, в увеличении интереса к деятельности ведомств ОГПУ-НКВД. Материалы архивов ФСБ не случайно становятся важным источником для исследования советской истории 1930-х гг. Это время, когда ведомства НКВД-ОГПУ начинают играть существенную роль в проведении государственной политики, в том числе и в сфере борьбы с религией.
С конца 1980-х гг. в связи с началом реабилитации жертв политических репрессий и с появлением возможности доступа к материалам органов госбезопасности, стали появляться публикации, посвященные репрессивной политике советского государства в 1930-е гг. Первыми публикациями, содержащими информацию из архивов службы госбезопасности были «Книги памяти» жертв политических репрессий. Такие издания появились в сибирских отделениях общества «Мемориал» . Книги содержат списки репрессированных с данными биографического характера и составлены по региональному, профессиональному или конфессиональному принципам. Они подготовлены работниками местных архивов ФСБ, комиссиями по реабилитации жертв политических репрессий или региональными отделениями общества «Мемориал» и составлены на основе 1 Боль людская: книга памяти томичей, репрессированных в 1930-40 и начале 1950-х годов. Томск, 1991; Возвращение памяти: Историко-публицистический альманах. Новосибирск, 1991; Забвению не подлежит: Книга памяти жертв политических репрессий Омской области. Омск, 1997. материалов уголовных дел, воспоминаний репрессированных и их родственников.
Все чаще материалы следственных дел из фондов НКВД-ОГПУ используются при изучении террористической деятельности советского государства в отношении священнослужителей и верующих. Это исследования региональных авторов (М.М. Петрухина, З.Д. Ильина, В.Г. Карнасевич и др.) о судьбе членов отдельной «контрреволюционной группы», основанные на материалах одного уголовного дела1. Публикуются списки репрессированных служителей культа и активистов церкви. Такие публикации появились и в Западной Сибири. Омский исследователь И.В. Черказьянова на основе материалов судебно-следственных дел Архива УФСБ составила список из 144 человек, которые подверглись репрессиям на территории Омской области в период с конца 1920-х до начала 1950-х гг. Проблема репрессий в отношении священнослужителей и верующих затрагивается в исследованиях, посвященных изучению политики репрессий в отдельных регионах3.
Как правило, подборка источников из архивов ведомств госбезопасности носит случайный характер, поскольку их фонды сформированы по персональному признаку, тематических или хронологических описаний нет, поэтому историк получает лишь те документы, на которые он оформляет конкретный запрос. 1 Петрухина М.М. Об одной трагической странице...(Из истории Православной церкви в середине 30-х гг.) // Культура Отечества: прошлое, настоящее, будущее. Сб. тезисов докладов III Духовно-исторических чтений. Томск, 1996. С. 28-30; Ильина З.Д., Карнасевич В.Г. Религия и власть: из рассекреченных архивов Курского ОПТУ// Клио: Журнал для ученых. Спб., 2000. №2(11). С.260-265. 2 Черказьянова И.В. Служители и активисты церкви, репрессированные на территории Омской области в 1920-х - начале 1950-х гг. // Известия Омского Государственного Историко-Краеведческого музея. Омск, 1997. С. 256-278. 3 Самосудов В.М. Большой террор в Омском Прииртышье. 1937-1938. Омск, 1998; Он же. О репрессиях в Омском Прииртышье. Исторические этюды. Омск, 1998.
Тематические запросы, как правило, остаются без ответа. Это, пожалуй, основная трудность, которая встает перед исследователем, работающим с материалами архивов службы безопасности и ведомственными архивами вообще, что отмечают сами историки .
Даже получив необходимые материалы, историк не всегда имеет возможность использовать извлеченную информацию в силу специфики ведения делопроизводства в органах госбезопасности. В итоге извлекаемая из архивов ФСБ информация обобщается в жанре документальной публицистики. Таковы, например, работы В.М. Самосудова о террористической деятельности советской власти на территории Омской области2.
Деятельность карательных органов в отношении церкви историки представляют как часть всеобщей тотальной войны с врагами советского государства. По мнению В.М. Самосудова3, эта война, целью которой было уничтожение социально чуждых слоев населения, была инициирована партийным руководством, проводилась под его жестким всеобъемлющим контролем, вплоть до определения количества репрессированных по тем или иным областям. Священнослужители не могли не попасть в разряд идеологических противников поскольку являлись носителями «чуждой религиозной идеологии», отголоском «старой» культуры, «враждебной» советскому строю. В связи с этим логично поставить вопрос о том, кто выступал основным врагом советского государства:
См. напр.: Мелихова Н.В. Архив Управления федеральной службы контрразведки Российской Федерации по Новосибирской области - источник комплектования фондов музея. // 75 лет Новосибирскому областному краеведческому музею. Сборник статей. Новосибирск, 1995. С. 92-93. 2 Самосудов В.М. Большой террор в Омском Прииртышье. 1937-1938. Омск, 1998; Он же. О репрессиях в Омском Прииртышье. Исторические этюды. Омск, 1998. 3 Самосудов В.М. Большой террор в Омском Прииртышье... Сб. религия в целом или ее структурный элемент - церковь и существовала ли разница в понимании их враждебности в центре и на местах. Существующие исследования, к сожалению, этих проблем не рассматривают.
Среди изменений в современной историографии проблемы выделяются первые шаги в деле источниковедческого изучения секретного делопроизводства партийных, государственных и карательных органов. Анализу документов делопроизводства высших партийных органов как источника по истории русской церкви посвящена диссертация новосибирского исследователя С.Г. Петрова', одного из составителей документальной серии «Архивы Кремля». В своей работе он предложил классификацию делопроизводственной документации, которая была использована в нашей работе. Историк С.Н. Романова - сотрудник Православного Свято-Тихоновского богословского института, которая принимала участие в работе Московской епархиальной комиссии по канонизации святых, подвергла источниковедческому анализу и видовой классификации материалы судебно-следственных дел по обвинению духовенства и мирян 1937-38 гг.
Таким образом, анализ имеющейся современной литературы показывает нарастание интереса к проблемам государственно-церковных отношений 1930-х гг., в том числе и на региональном уровне. Исследования 1990-х гг. наметили основные направления деятельности государства в религиозной политике 1930-х гг. Однако, все еще нет цельного представления об отношении государства к
Петров С.Г. Документы делопроизводства высших партийных органов как источник по истории Русской церкви (1922-1925 гг.) Автореферат дисс. на соиск уч. степени к.и.н. Новосибирск, 2000.
Романова С.Н. «Дела по обвинению» православного духовенства и мирян. 1937-1938 гг. // Отечественные архивы. М., 2001. С.4-12.
РПЦ в 1930-е гг. Не до конца обозначены характерные признаки этого этапа государственно-церковных отношений, не рассмотрена преемственность с прежним курсом религиозной политики государства. Политика в культовой сфере в указанный период представляется как движение от использования насилия в решении частных проблем к превращению его в основной метод антирелигиозной борьбы.
Для региональных работ, в том числе сибирских, характерна сконцентрированность на отдельных формах или методах антирелигиозной борьбы. Практически выпали из сферы внимания историков особенности постановки антирелигиозной пропаганды 1930-х гг., которые представлены в основном только отдельными сюжетами из истории Союза воинствующих безбожников.
В целом современный историографический этап можно охарактеризовать как рост количественного разнообразия подходов к исследованию государственно-церковных отношений и появление первых шагов к серьезным качественным изменениям в изучении проблемы. Все это позволяет обозначить цель и задачи диссертационного исследования.
Цель: рассмотреть специфику религиозной политики советского государства по отношению к Русской Православной церкви на материалах Западной Сибири
Задачи исследования: -дать общую характеристику процесса складывания законодательной и нормативной базы религиозной политики конца 1920-х и в 1930-е гг.; - определить роль местных органов власти в реализации религиозной политики в Западной Сибири; -выявить формы религиозной политики и специфику их осуществления в Западной Сибири; -установить место и роль антирелигиозной пропаганды в политике советского государства в 1930-е гг. -рассмотреть применение административных и репрессивных методов решения «церковного вопроса» в Западной Сибири; - представить основные формы деятельности местных религиозных организаций и верующих в условиях «безбожного движения».
Объект исследования: религиозная политика советского государства.
Предмет исследования: изменение в способах реализации религиозной политики государства по отношению к РПЦ.
Территориальные рамки. В работе рассмотрена религиозная политика советского государства по отношению к РПЦ в западной Сибири на материалах Омской и Новосибирской областей и Тобольского округа. Выбор этих регионов был обусловлен, с одной стороны, тем, что они являлись епархиальными центрами Сибири, старейший из которых - Тобольск (с 1621 г.).
Хронологические рамки: охватывают период с конца 1920-х и до конца 1930-х гг. Первая хронологическая граница связана с переломом в религиозной политике советского государства и закреплением нового взгляда в отношении церкви в ряде законодательных актов. Оформление нового курса религиозной политики, происходившее в 1927-1928 гг. в партийных кругах, завершилось в 1929 г. принятием Постановления «О религиозных объединениях», которое подчинило церковные организации контролю государственных органов и карательных ведомств и изменением тогда же 4 статьи Конституции РСФСР, отныне не признававшей за гражданами свободы антирелигиозной пропаганды. В данном случае этот рубеж совпадает с «великим переломом» во всех сферах жизни общества. Рамки исследования ограничены концом 1930-х гг., когда в верхних эшелонах власти оформилась точки зрения о том, что с религией покончено и, следовательно, специальные «культовые органы» и религиозное законодательство больше не нужны, что проявилось в упразднении Постоянной Комиссии по вопросам культов при ЦИК в 1938 г. и объявлении перехода к строительству коммунизма на XVIII съезде партии в 1939 г.
Методологические основания работы. Для современной методологической ситуации характерно стремление опираться в изучении исторического прошлого на совокупность подходов и концепций, которые органично дополняют друг друга. В своей работе мы опирались на ряд методологических приемов, где основным выступал диалектический метод познания исторического процесса, включающий научные принципы историзма, объективности и системности. Представить заявленную проблему как процесс в контексте исторической обстановки - времени и места позволило применение сравнительно-исторического метода, включающего приемы сравнения, сопоставления и выявления параллелей, а также синхронистического и локального методов.
В рамках социального подхода религия и ее структурный элемент - религиозные институты (церковь), наряду с государством, предстают как социальное явление, как структурный компонент общества. Социальная природа религии обусловливает особенности каждой религии, которые проявляются в ее роли и функции в общественной жизни, оказывают влияние на ее отношениями с другими подсистемами общества. Отсюда государственно-церковные отношения мы можем определить как один из видов социальных связей, возникающих в структуре общества между такими его элементами как государство и религиозные организации1. Эта взаимосвязь не исчерпывается юридическими отношениями, а представляет собой часть более широких общественных отношений и оказывает влияние на другие сферы общественной жизни.
Специфика нашего исследования заключается в том, что советское государство стремилось вынести религиозные организации за пределы общественной системы. Поэтому отношение советского государства к Русской Православной церкви мы будем рассматривать с точки зрения взаимодействия неравноправных структур, где государство - полноправный элемент системы - определяло характер связей и возможности взаимных контактов. Важным аспектом взаимоотношений представляется не только проводимый государством процесс секуляризации - освобождения из-под влияния религии различных сторон и уровней жизнедеятельности общества и личности, но и деятельность религиозных организаций в этих условиях - их политическая позиция и вовлеченность в общественную и политическую жизнь страны.
Наряду с понятием «государственно-церковные отношения», уже устоявшимся в научной литературе, в работе используется термин «религиозная политика советского государства», обоснованный в 1996 г. М.В. Шкаровским2, который определил его как «осуществление государственных функций в религиозной сфере».
Лопаткин Р.А. Социологическое изучение религиозной ситуации и государственно-церковных отношений. // Государственно-церковные отношения в России: Курс лекций. Часть 1. М., 1993. С.238. 2 Шкаровский М.В. Русская православная церковь и религиозная политика советского государства в 1939-1964 гг. Автореф. на соиск. степени д.и.н. М., 1996. С.23.
Источниковая база исследования. Все привлеченные к исследованию источники по форме бытования можно разделить на две группы. Во-первых, это опубликованные в различных сборниках законодательные и нормативные акты советского государства и большевистской партии , тексты Конституций и поправок к ним , стенограммы партийных съездов, их резолюции и постановления по культовым вопросам . Эти документы, опубликованные в советский период, показывают процесс разработки и осуществления отделения церкви от государства и реализации принципов свободы совести.
Значительное место в комплексе опубликованных материалов занимают работы и отдельные высказывания классиков марксизма-ленинизма4, в которых отразились идеологические основы религиозной политики советского государства.
Все вышеуказанные сборники составлены с учетом жесткой идеологической позиции и включают в себя только официальные документы, раскрывают видимый обществу уровень религиозной политики советского государства, тот ее срез, который был провозглашен юридически и активно пропагандировался. Таким образом, данный комплекс источников позволяет проследить формирование и изменение официальной политики советского государства в отношении религии и церкви, но полностью игнорирует реально существовавшую практику решения «церковного вопроса».
Коммунистическая партия и советское правительство о религии и церкви. М., 1961. 2 История Советской Конституции. Сборник документов 1917-1957 гг. М, 1957. 3 XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б) 26 января-10 февраля 1934 г. Стенографический отчет. М, 1934; XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б) 10-21 марта 1939 г. Стенографический отчет. М., 1939; КПСС в резолюциях и решениях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК. Тт. 4,5. М., 1984. 4 О религии. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и советского государства. М., 1963.
Восполнение этих пробелов начинается в 1990-х гг., с началом публикации документов секретного делопроизводства партии и правительства по культовым вопросам. В 1996 г. при активной поддержке Библейско-Богословского Института св. апостола Андрея вышел сборник «Русская православная церковь и коммунистическое государство» , в котором религиозная политика представлена комплексно: от разработки в партийно-государственном аппарате до осуществления на местах и реакции населения на проводимые мероприятия. Поэтому, наряду с фондами центральных архивов (РЦХИДНИ, ГАРФ), в сборник включены документы из региональных архивных коллекций (Российский государственный исторический архив Санкт-Петербурга, Государственный архив Псковской области). Рассекреченная делопроизводственная документация, опубликованная в сборнике вместе с официальными документами позволяет понять истинную подоплеку тех или иных событий, проследить процедуру принятия политических решений в культовой сфере.
Важным источником диссертационного исследования являются материалы периодической печати 1930-х гг. К исследованию были привлечены газеты «Советская Сибирь» (орган Сибирских краевых и Новосибирских окружных организаций ВКП(б) и исполкомов советов), «Рабочий путь» (Омского Окружкома ВКП(б) и Окружного исполкома), «Омская правда» (Омского Областного комитета ВКП(б) и Областного исполкома), «Советский Север» (Тобольского Окружкома ВКП(б) и Окружного исполкома), «Тобольская правда» (Тобольского Окружного и Районного комитетов ВКП(б) и райисполкома). Из центральных периодических изданий в работе был 1 Русская Православная церковь и коммунистическое государство... использован научно-методический журнал Центрального Совета Союза воинствующих безбожников «Антирелигиозник», в котором были сосредоточены основные указания партии и руководства «безбожников» в отношении основных направлений, форм и методов работы СВБ.
Извлеченную информацию, по ее характеру, можно разделить на хроникальную и публицистическую. Хроника - сухая информация о готовящихся или уже произошедших событиях, дает представление о формах и методах осуществления антирелигиозных кампаний, позволяет проследить их развитие и изменение. Местная пресса является важнейшим источником при изучении осуществления массовых антирелигиозных кампаний в регионе. Например, в Новосибирской, Омской и Тобольской прессе подробно освещались подготовка и проведение кампаний по снятию колоколов и закрытию церквей 1929-1931 гг., а также пропагандистские мероприятия в связи с обсуждением и принятием Сталинской Конституции. Тобольская газета «Советский Север» в 1929-1930-м гг. активно комментировала ход антирелигиозной работы в округе.
Такая информация обычно сопровождалась антирелигиозной публицистикой - пропагандистскими очерками и статьями. Газетная публицистика носила идеологизированный характер, поскольку должна была обосновать справедливость мероприятий правительства против религии и церкви посредством внедрения в сознание населения идей об их враждебности советскому строю.
Материалы периодических изданий, сопоставленные с архивными данными позволяют представить деятельность государственных и партийных органов и общественных организаций по реализации религиозной политики наиболее полно.
Вторую и наиболее значительную по объему информации группу источников составляют архивные материалы. К исследованию были привлечены документы из фондов Государственного архива Новосибирской области (фондов Р-47 - Западно-Сибирского Краевого исполнительного комитета, П-2 - Сибирского Краевого комитета ВКП(б), П-3 - Западно-Сибирского Краевого комитета ВКП(б), Р-1418 - Уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Новосибирской области), Государственного архива Омской области (фонд 437 - Омского Областного исполнительного комитета), Центра хранения документации новейшей истории Омской области (фонды 7 - Омского Окружного комитета ВКП(б), 17 - Омского Областного комитета ВКП(б), 14 -Омского Городского комитета ВКП(б), 1853 - Называевского Горкома ВКП(б), 940 - Тарского Окружного комитета ВКП(б), 425 -Калачинского Горкома ВКП(б), 946 - Тюкалинского Горкома ВКП(б), Тобольского филиала Государственного архива Тюменской области (фонды Р-434 - Тобольского Окружного исполкома, Р-281 -Тобольского Районного исполкома, Р-462 - Тобольского Горсовета, Р-709 - Тобольского Окружного Совета СВБ), Тарского филиала Государственного архива Омской области (фонд 88 -Седельниковского райисполкома, 224 - Тарского райисполкома, 228 -Тарского Окружного исполкома), а также три следственных дела из Архива УФСБ по Омской области.
Эти материалы представлены в виде делопроизводственной документации, которую, пользуясь классификацией С.Г. Петрова1, можно разделить на ряд групп. 1 Петров С.Г. Указ. соч. СП.
Во-первых, это распорядительные материалы, к которым целесообразно отнести циркуляры, постановления и инструкции Западно-Сибирского Краевого исполнительного комитета, Западно-Сибирского Краевого комитета ВКП(б), Омского областного исполнительного комитета, а также комиссий по вопросам культов при Крайисполкоме и Омском облисполкоме. Эти документы дают представление о работе местных органов по реализации государственных мероприятий в культовой сфере, позволяют проследить вертикаль власти, по которой проводилась религиозная политика государства.
Во-вторых, следует выделить протокольно-резолютивные документы, состоящие из протоколов и выписок из протоколов с решениями заседаний Западно-Сибирской краевой комиссии по вопросам культов при Президиуме Запсибкрайисполкома, бюро Запсибкрайкома ВКП(б), а также РИКов, горсоветов и сельсоветов. В фондах западносибирских архивов сохранились протоколы и выписки из протоколов ВЦИК и центральной культовой комиссии, что позволяет проследить характер отношений между центральными и местными органами. На региональном уровне эти материалы дают представление о взаимоотношениях между районными и сельскими властями и областной и краевой администрацией в культовых вопросах.
В-третьих, это отчетная документация, включающая доклады в Постоянную комиссию по вопросам культов от Запсибкрайисполкома, информационные сводки Краевой прокуратуры в Крайисполком, справки, докладные и информационные записки окружных отделов НКВД и ячеек и райсоветов СВБ в краевые и областные парторганизации. Как правило, это секретные донесения. Они дают представление о состоянии антирелигиозной работы в крае, ее эффективности, количественных данных о закрытии церквей, конкретных мероприятиях советских и партийных организаций в антирелигиозной сфере, а также деятельности религиозных организаций. С другой стороны, в этих документах содержится информация о позиции отдельных священнослужителей и верующих, их оценка политических событий, происходивших в стране. Например, в докладной записке 1937 г. Тарского отдела НКВД в Окружной комитет ВКП(б) было отмечено отношение священнослужителей к новой Конституции1.
В-четвертых, значительный массив источников составляют просительные документы, включающие в себя жалобы, заявления и ходатайства верующих, священнослужителей и членов церковноприходских советов в культовые комиссии при ВЦИК, Запсибкрайисполкоме и Омском облисполкоме, осевших в сибирских архивах. Эти документы, составленные в свободной форме и без делопроизводственных штампов, отличает яркая эмоциональная окраска. Они проникнуты горечью автора, отражают его возмущение, а иногда и понимание собственного бессилия и бесправности. Сопоставление данных этих материалов с другими видами источников дает возможность составить представление о механизме ликвидации религиозных общин и молитвенных пунктов, роли местных властей в этих процедурах.
По степени информативности для нашего исследования на первое место следует вынести комплекс архивных дел Омского областного архива об образовании, закрытии и использовании церквей, храмов и молитвенных домов (было выявлено 227 дел из 1 ЦДНИОО Ф.940. Оп.4. Д. 13. Л.4-7. фонда №437 Омского облисполкома). Эти документы представлены в виде отдельных архивных дел, каждое из которых посвящено судьбе отдельной религиозной общины или культового здания. Такие дела содержат в себе все вышеперечисленные виды документов от решений общих собраний граждан, постановлений РИКов и сельсоветов в отношении религиозных общин и церквей, до жалоб верующих.
Особо необходимо выделить материалы ведомства госбезопасности, представленные в виде судебно-следственных дел. В работе использовано три дела в отношении священнослужителей и членов церковно-приходских общин, относящиеся к 1931, 1933 и 1937 гг. Они включают в себя целый комплекс следственных документов, которые являются ценным источником, поскольку отражают не только отношение карательных органов к священнослужителям и верующим, но и позицию самих подследственных, осознающих свою социальную чуждость советскому строю. Однако к этим документам следует относиться с особой осторожностью, поскольку они, как правило, содержат недостоверную, искаженную или заведомо ложную информацию. Это в первую очередь относится к показаниям свидетелей, проходившим по делу. С другой стороны нельзя относиться к материалам следственных дел НКВД как к полной фальсификации.
При работе с архивными материалами возникали определенные трудности, которые были обусловлены низкой делопроизводственной культурой, характерной для всех, в том числе и западносибирских учреждений периода 1930-х гг., которая приводила к путанице в датировке событий и документов, в названии организаций и территорий, к искажению имен и инициалов, упоминаемых в документах людей. Тем не менее, архивные материалы были для нас наиболее значимыми по степени информативности и в комплексе с другими источниками способствовали решению поставленных исследовательских задач.
Научная новизна исследования. Во-первых, впервые на региональном материале Западной Сибири рассмотрена религиозная политика советского государства по отношению к РПЦ в 1930-х гг. как особый этап. В это время происходят существенные изменения религиозной политики государства, выразившиеся в перемене ее приоритетов в формах и методах.
Во-вторых, полученные результаты и обобщение современных исследований дают возможность пересмотреть односторонние оценки государственной политики в сфере культов (атеистическая пропаганда), сделанные в советской сибирской историографии, а также сопоставить религиозную политику советского государства 1930-х гг. с предыдущим периодом 1920-х гг.
В-третьих, работа вводит в научный оборот новый комплекс материалов из западносибирских архивов, включая фонды Архива УФСБ по Омской области, а также документы, опубликованные в специальных сборниках.
Работа была апробирована на 3 конференциях: «Отечественная историография и региональный компонент в образовательных программах: проблемы и перспективы. Научно-методическая региональная конференция». (Омск. 11-12 мая, 2000); «Диалог культур и цивилизаций. II научная конференция молодых историков Сибири и Урала». (Тобольск. 27-29 ноября 2000); «Историк на пути к открытому обществу. Всероссийская научная конференция». (Омск, 20-22 марта 2002). Результаты исследования представлены в 2 статьях и 3 тезисах конференций.
Законодательная и нормативная база религиозной политики
Перелом в религиозной политике советского государства в конце 1920-х гг. большинство современных историков связывает с положением внутри партии и изменением общеполитического курса страны. Как отмечает В.А. Алексеев1, постепенное оттеснение от управления в ВКП(б) «старой гвардии» (он имеет в виду представителей «правой оппозиции») и дискриминация ее идей тактичного, научного ведения антирелигиозной борьбы привели к распространению идей воинствующего безбожия . Этому способствовала экономическая ситуация, свертывание НЭПа и политическая установка на усиление классовой борьбы. В.А. Алексеев особо подчеркивает роль И.В. Сталина в усилении антирелигиозной борьбы, который в ряде выступлений 1927-28 гг. призывал к активным действиям против религии1.
Канадский историк Д.В. Поспеловский, видит причину изменений в оформлении тоталитарного государства, не терпящего никакого инакомыслия, которое должно было неминуемо вести к попыткам уничтожения наиболее влиятельной и все еще независимой Православной церкви2. Переход к политике массовой ликвидации религии он связывает с тем, что прежние антирелигиозные меры оказались недостаточны, вопреки им церковь продолжала не только существовать, но и испытывала периодическое возрождение3.
Интересная трактовка изменения курса религиозной политики государства предложена М.И. Одинцовым4, который находит объективные причины перемен конца 1920-х гг. По его мнению, они заключались в осуществлении к этому времени прежней программы решения «церковного вопроса», основанной на буржуазно-демократических принципах свободы совести и отделения церкви от государства. Кроме того, практически все крупные религиозные организации, в том числе и Русская Православная церковь, провозгласили и реализовали в своей деятельности курс лояльности по отношению к новой власти (курс лояльности РПЦ был закреплен в Декларации митрополита Сергия в 1927 г.).
В этой ситуации советскому правительству необходимо было выработать новые приемы и формы взаимоотношения государства и церкви. Основными задачами, по мнению М.И. Одинцова, становится выработка общесоюзного законодательства о религиозных организациях и создание специального органа, ведавшего «церковной политикой».
Но это не было реализовано, хотя в 1927 г. разрабатывался законопроект, регулирующий деятельность религиозных организаций, он даже не был вынесен на обсуждение1. С постепенным отходом от ленинских принципов строительства социализма и провозглашением принципа усиления классовой борьбы, идея общесоюзного законодательства подменяется специальными партийными постановлениями по «церковному вопросу».
К концу 1920-х гг. партийные решения определяют общеполитический курс страны. Начиная с 1927 г. в партии назревает недовольство деятельностью религиозных организаций и прослеживается тенденция на усиление антирелигиозной борьбы2. Еще в 1927 г. на XV съезде ВКП(б) И.В. Сталин указал на ослабление антирелигиозной борьбы. С новой силой требование решительной борьбы с религией начинает звучать в период хлебозаготовительных мероприятий 1928 г., когда крестьянство воспротивилось изъятию хлеба. Недовольство мероприятиями правительства и волнения населения стали причиной ряда выступлений И.В. Сталина весной 1928 г., в которых советский вождь, заявляя о наступлении на кулака, призывал к развертыванию решительной борьбы с религией3.
Формы осуществления религиозной политики и их специфика
Важная особенность, свойственная периоду 1930-х гг., была отмечена уральским исследователем С.С. Загребиным: реализация практически всех политических и экономических решений облекалась в форму массовых общественно-политических кампаний1. Антирелигиозные кампании инициировались правительством и проводились по всей стране с привлечением широких масс населения. Нам представляется важным обратить внимание на то, что первые подобные акции были организованы в послереволюционное пятилетие и должны были раскрывать реакционную сущность религии и церкви. Этим целям были подчинены кампании вскрытия мощей в 1918-19 гг. и изъятия церковных ценностей 1922-23 гг.
Борьба с религией в конце 1920-х в 1930-е гг. становится органической составляющей большинства массовых политических акций. Антирелигиозные кампании 1930-х гг. вуалировались задачами экономического, политического и культурного развития. В этот период одной из форм культурной революции становится Культпоход.
Целью Культпохода стала борьба за культурный быт и досуг населения. Особое внимание уделялось мероприятиям по ликвидации неграмотности и малограмотности, освобождению рабочих и колхозников от «реакционного» влияния религии. Кроме ликбеза и антирелигиозной борьбы структурными подразделениями Культпохода являлись мероприятия по распространению периодической печати, комплектованию библиотек и изб-читален, организации радиоузлов и клубов, которые должны были ударить по бескультурью населения и создать условия для поднятия уровня жизни в стране.
Организационной силой похода выступал комсомол, но не остались в стороне и другие общественные организации. Например, на профсоюзы была возложена обязанность руководить работой по ликвидации неграмотности среди рабочих и служащих, кружки и ячейки безбожников занимались осуществлением антирелигиозных задач похода.
Одной из задач проводимой кампании было создание сети городских и сельских культурных учреждений, которые должны были не только пропагандировать политику правительства, но и выполнять роль организаторов безрелигиозного досуга и самообразования населения. Однако, созданная к началу 1930-х гг. сеть культурных учреждений на местах не была способна обеспечить постановку эффективной антирелигиозной пропаганды и организовать досуг населения. Основная проблема заключалась в отсутствии квалифицированных кадров, способных организовать работу по атеистическому воспитанию населения. Даже по данным на 1939 г.1 подготовленность работников политпросвещения оставляет желать лучшего: из 993 работников (сюда вошли инспектора политпросветработы, заведующие домами культуры, избами-читальнями и сельскими клубами) подавляющее большинство - 722 человека имели лишь низшее (начальное) образование, 178 -неполное среднее, и только 43 человека окончили среднюю школу. Наиболее удручающее впечатление производит подготовленность заведующих избами-читальнями и колхозными клубами, среди которых процент работников с низшим образованием, по нашим подсчетам, достигал 80%.
Отсутствие квалифицированных культурных работников приводило к тому, что образованные культурные учреждения функционировали чрезвычайно плохо или попросту бездействовали. Сибирская пресса периодически публиковала заметки о плохой работе и неукомплектованности сельских клубов и изб-читален . Особенно слаба была культурно-просветительная работа в северных районах Западной Сибири. Так, по Тюменскому району, к 1936 г. было образовано только 5 колхозных клубов, тогда как в районе существовало 98 колхозов . Для сравнения заметим, что во всей Омской области к 1935 г. было образовано 769 колхозных клубов4.
Участие организаций «безбожников» Западной Сибири в борьбе с религией
Выразителем и проводником идеи беспощадной идеологической борьбы с религией стал Союз воинствующих безбожников во главе с Е.М. Ярославским. «Безбожное» движение, всколыхнувшее страну на рубеже 1920-1930-х гг., проникло во все сферы жизни общества. Ведение агитационной деятельности, в том числе и против религии, становится в это время одной из основных составляющих воспитательной работы на службе, учебе и производстве.
Необходимо заметить, что антирелигиозная борьба стала частью общегосударственного курса на преодоление капиталистических пережитков. Задачи ведения антирелигиозной работы были поставлены практически перед всеми общественными и профессиональными организациями и движениями. Каждая из таких организаций должна была осуществлять борьбу с религией на своем участке. Руководство и контроль за проведением культурно-просветительной работы осуществлялся со стороны партийных организаций.
Большую роль в деле идеологической поддержки антирелигиозных мероприятий власти возлагали на образованный во второй половине 1920-х годов Союз воинствующих безбожников. Задуманный как добровольная общественная организация, существующая на членские взносы и добровольные ассигнования, Союз и его местные отделения на деле становятся частью партийной системы.
В Западной Сибири еще в предшествующий период 1920-х гг. неоднократно отмечалась слабость материалистической пропаганды, в том числе и антирелигиозной1. Поэтому сибирская организация безбожников, оформление которой происходило в 1927-1928 гг., не получила ни кадровой, ни организационной поддержки от местных агитпропов, что предопределило слабость Союза.
В Омском округе первая организация безбожников была образована в апреле 1925 г. Это был районный союз, объединяющий 14 ячеек численностью 335 человек. Никакой массовой работы на этом этапе не проводилось, занимались организационным оформлением и подготовкой кадров «антирелигиозников-активистов». Создание сети ячеек Союза безбожников в Сибирском крае в 1927 -1928 гг. сопровождалось оживлением антирелигиозной работы, связанным с изучением деятельности сект, религиозности различных социальных групп3.
Создание сети ячеек СВБ было связано с проведением культпохода 1928-1930 гг., в котором организации безбожников должны были играть активную роль. Работа по организации ячеек СВБ и контроль за их деятельностью были возложены на партийные и комсомольские организации. С этой целью в резолюции совещания заведующих агитпропами районных комитетов ВКП(б) Омского округа в июле 1930 г. было принято решение ввести в Окружное партбюро специального работника по антирелигиозным вопросам, а в аппарат окружного отдела народного образования инспектора-антирелигиозника4. Для налаживания работы в районах, районные партбюро и местные партийные и комсомольские ячейки обязывались оформить при себе организации безбожников5.
Западносибирские организации СВБ на всем протяжении 1930-х гг. отличались организационной слабостью. Отмечая численный рост безбожного движения и сдвиги в антирелигиозной пропаганде за 1929-193 0-гг., партийные организации Западной Сибири вместе с тем отмечают организационную неоформленность СВБ1. Отсутствие партийного руководства безбожным движением приводило к стихийности антирелигиозной работы и увлечению административными методами, что отражалось на качестве проводимых мероприятий . Слабое руководство атеистическим воспитанием со стороны партийных организаций отмечалось и в работах советского периода. Так, И.Д. Эйнгорн считает это основным недостатком в пропагандистской деятельности партийных организаций Западной Сибири .
Похожие диссертации на Религиозная политика советского государства по отношению к Русской Православной церкви в конце 1920-х в 1930-е гг. : На материалах Западной Сибири
