Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Благотворительность в России как общественно-историческое явление 18
1.1. Благотворительность в России: общая характеристика и этапы исторической эволюции 18
1.2. Основные факторы и тенденции интенсивного развития благотворительной деятельности в России на рубеже XIX - XX вв 53
Глава 2. Благотворительная деятельность в Забайкалье в пореформенный период 81
2.1. Социально-экономические и культурные условия формирования сферы благотворительности в Забайкальском крае 81
2.2. Основные направления распространения благотворительной деятельности в регионе во второй половине XIX - начале XX вв 116
2.3. Меценаты и благотворители Забайкалья 157
Заключение 180
Список источников и литературы 189
- Благотворительность в России: общая характеристика и этапы исторической эволюции
- Основные факторы и тенденции интенсивного развития благотворительной деятельности в России на рубеже XIX - XX вв
- Социально-экономические и культурные условия формирования сферы благотворительности в Забайкальском крае
- Меценаты и благотворители Забайкалья
Благотворительность в России: общая характеристика и этапы исторической эволюции
Благотворительность как общественное явление в России имеет многовековую историю и славные традиции. Милосердие и сострадание, неравнодушие к чужим бедам всегда были присущи характеру русского народа, поэтому широкое распространение идей безвозмездной помощи нуждавшимся было закономерным.
По мере развития общества отечественная благотворительность претерпевала существенные изменения: менялись цели, задачи, мотивы, субъекты благотворительности, ее главные направления. Менялась и государственная политика по отношению к ней. Поэтому не удивительно, что в разные периоды истории России подходы к определению сущности явления благотворительности были далеко неоднозначными. Еще В.О. Ключевский писал: «Благотворительность - вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом. Его многие различно толкуют и все одинаково понимают».1
Сам термин «благотворительность» появился в мировой культуре, и в частности в России, только в XVIII в. До его появления в Европе использовались производные от латинского «caritas» (любовь, милосердие) и древнегреческого «philanthropos», что буквально означает «человеколюбие». С усилением могущества и влияния церкви понятие «caritas» стало восприниматься как конфессиональная помощь. Однако в XVIII в. религиозные догмы перестали довлеть над миром, и философы стали пытаться построить новую мораль на основе рационализма. Аббат Бернаден де Сен-Пьер ввел в научный оборот слово «bienfaisance» с целью разведения конфессионального понятия «caritas», имевшее в Средние века чисто христианский смысл, и новое понимание филантропической деятельности, выходящее за пределы церковного представления о помощи. Понятие благотворительности в современном смысле слова есть прямой перевод историком Н.М. Карамзиным французского термина «bienfaisance», созданного Сен-Пьером.1
Под благотворительностью в дореволюционной России понимали «проявление сострадания к ближнему и нравственную обязанность имущего спешить на помощь неимущему».2 Такое определение, представленное в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, подчеркивает, что, в первую очередь, благотворителем движут эмоции и этические соображения, а во-вторых, бедный вправе ожидать помощи со стороны богатого. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знания под редакцией С.Н. Южакова 1904 г. трактовал благотворительность как «систему основанных на чувстве дружелюбия действий, имеющих целью оказание помощи слабым членам общества, лишенным по той или иной причине, возможности собственными силами обеспечить себе минимум средств существования».3 Энциклопедический словарь Русского Библиографического Института Братьев А. и И. Гранат определяет благотворительность как самый элементарный, непосредственный и добровольный акт помощи, которую оказывают неимущим частные лица и общество.4
В процессе анализа работ дореволюционных авторов обращает на себя внимание тот факт, что в целом благотворительность расценивалась ими как положительное явление. При этом акцент делался не на изучении ее роли в решении социальных проблем общества, а на выявлении позитивного влияния благотворения на духовно-нравственное развитие человека. Так, профессор В.О. Ключевский в своей монографии «Добрые люди древней Руси» отмечал, что благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья.1
В советский период развития нашего государства в понятие благотворительности отражало совершенно иной смысл. В Большой советской энциклопедии (1927 г.) оно определялось как «явление, свойственное лишь классовому обществу», как «чуждое социальному строю СССР». Отмечалось, что какими бы соображениями религии, гуманности и морали не объяснялась и не обосновывалась благотворительность, в основе ее лежали определенные, хотя и не всегда осознанные, классовые интересы -интересы господствовавшего класса, направленные к его офаждению от потрясений со стороны слоев населения, лишенных средств к существованию. Не давая им умереть голодной смертью, хотя и удерживая их лишь на фани полуголодного существования, благотворительность обезоруживала их и вводила в русло «порядка».2
В Большой советской энциклопедии (1950 г.) под благотворительностью подразумевалась помощь, «лицемерно оказываемая представителями господствующих классов эксплуататорского общества некоторой части неимущего населения с целью обмана трудящихся и отвлечения их от классовой борьбы». Такого подхода придерживался, в частности, Ф.Энгельс. Он бичевал фарисейство и лицемерие капиталистов, которые упражнялись в благотворительности и представляли себя миру «необычайными благодетелями рода человеческого, возвращая эксплуатируемым...сотую часть того, что им следует по праву!».4 Более того, он считает, что филантропия лишь развращает человека, отучает его от труда и не приносит никакого блага обществу.
Как видно из приведенных определений, после революции 1917 г. благотворительность расценивалась как крайне негативное и нежелательное явление, как средство обмана и манипулирования общественным сознанием, как инструмент порабощения масс и орудие дополнительной наживы. Подчеркивалось, что благотворительность не лечит социальные болезни, не уничтожает порождающие их причины, а лишь на время отодвигает решение проблем. При рассмотрении сущности данного феномена практически полностью исключалась духовно-нравственная и религиозная составляющая, а определяющим фактором в его оценке стала идеология пришедшей к власти коммунистической партии.
Во второй половине XX столетия прежний революционный негативизм смягчается, и в толковом словаре СИ. Ожегова благотворительность трактуется лишь как «оказание частными лицами материальной помощи нуждающимся».
Ситуация качественно изменилась в постсоветский период развития России. Понятие благотворительности стало рассматриваться в самом широком смысле этого слова - как своего рода панацея от социальных бед и потрясений, как форма и средство преодоления той тяжелой ситуации, в которой оказалась значительная часть населения России. Однако и сегодня исследователи не дают однозначного ответа на вопрос, что такое благотворительность.
Г.А. Ноздрин, занимавшийся исследованием этой проблематики, считает, что под благотворительностью следует понимать любую социальную помощь со стороны частных лиц, обществ, общин и органов местного самоуправления юридическим и физическим лицам, учреждениям в сфере нематериального производства. При этом благотворительность должна отличаться от государственного призрения, хотя это и достаточно близкие явления.
По мнению Э.А. Фомина, благотворительность - это «негосударственная добровольная безвозмездная деятельность в социальной сфере, направленная на поддержку отдельных лиц или организаций, у которых по тем или иным причинам не хватает собственных ресурсов для полноценного функционирования. При этом поддержка, оказываемая на основе родственных, соседских, дружеских и иных личных связей, не рассматривается как социальный феномен благотворительности».1
А.Р. Соколов предлагает следующую дефиницию: «Благотворительность есть добровольная социальная деятельность, связанная с безвозмездной передачей материальных ценностей, в том числе и созданных трудом в процессе самой благотворительной деятельности, и направленная на достижение большего социального благополучия».
П.Я. Циткилов дает двойственное толкование благотворительности: «Собственно благотворительность означает оказание избирательной помощи нуждающимся из сострадания и религиозно - нравственных потребностей без заботы о дальнейшей судьбе просящих. В широком смысле слова благотворительность включает в себя призрение, то есть обязательную и организованную деятельность по оказанию помощи нуждающимся с учетом их реального положения.3
Основные факторы и тенденции интенсивного развития благотворительной деятельности в России на рубеже XIX - XX вв
Исследуемый период был временем наибольшего размаха благотворительной деятельности в России. Благотворительность превратилось в важное общественное движение.
Наивысший пик в развитии благотворительности в России пришелся на последнее десятилетие XIX - начало XX вв. Если в первом десятилетии XIX в. в России было всего 28 благотворительных учреждений, то в конце « XIX в. - 8988, а на первую половину девяностых годов приходилось - 636.1 В 1891-1899 годах было создано свыше половины (53%) всех благотворительных обществ, возникших в стране с 40-х годов XIX в. На каждые 100 тыс. населения приходилось 6 благотворительных учреждений.
В 1898 г. благотворительной помощью воспользовались: в Санкт-Петербурге -107444, в Москве -105158, в остальной России - 952182 человек.1
Темпы интенсивного развития благотворительности и меценатства определялись действием ряда факторов экономического, социального, политического, религиозного, культурного характера. Краткое рассмотрение указанных факторов позволит показать беспрецедентное по масштабу распространение благотворительности в 1861-1914 гг.
Особенностью российской действительности до середины XIX в. было то, что вся благотворительная деятельность и социальное вспомоществование являлись прерогативой государства и церкви. Объяснялось это несколькими причинами: во-первых, централизацией власти и дальнейшим ужесточением системы крепостной зависимости, во-вторых, сложившимся к середине XIX в. сословным делением, фактически уничтожившим общественную деятельность как таковую. Российское общество начала XIX в., поделенное на сословия, представители которых мало общались между собой, жестко контролировалось властью, поэтому общество не способно было создать самостоятельные благотворительные движения. В-третьих, практически вся крупная торговля и промышленность контролировалась государством. В России еще не было достаточно сильного слоя зажиточных людей, способных финансово поддержать независимые благотворительные учреждения. Абсолютизация верховной власти привела к установлению чиновничьего контроля над деятельностью учреждений общественного призрения. Благотворительность также была поставлена под опеку государства и строго централизованных императорских государственно-общественных организаций.2
Добившись значительных успехов в усилении власти, укреплении централизованного хозяйственного и политического режима внутри страны и российского державного статуса во внешней политике к середине XIX в.,
Российское государство, всегда играющее роль основного субъекта преобразований в стране, неожиданно для себя теряет инициативу, впадает в застой и терпит неудачи в сфере мировой политики. Особенно чувствительным было поражение в Крымской войне, которая наглядно показала стратегическое отставание России от ведущих западных держав. К этому времени стало очевидно и то, что выделяемых государственными и благотворительными организациями средств недостаточно для полноценного функционирования и развития системы социальных учреждений. Проявилась необходимость большего участия общественности в делах попечения, свободного от правительственного соизволения и контроля.
Эта ситуация подготовила постепенный поворот к реформам, призванным ослабить государственное закрепощение внутри страны, разбудить задавленную частную инициативу, дать некоторую свободу рыночным отношениям и предпринимательству.
19 февраля 1861 года появилась главная реформа, провозглашенная Манифестом об освобождении крестьян. Торжественно объявлялось, что «крепостное право на крестьян, водворенных в помещичьих имениях, и на дворовых людей отменяется навсегда». В результате реформы была ликвидирована феодальная собственность на работников, крестьяне объявлялись лично свободными, становились юридическими лицами, могли покупать (и продавать) землю, дома, совершать сделки.
Крепостное право, господствовавшее в николаевской России, мешало успешному переходу от мануфактуры к фабрике. Промышленный переворот начался в стране еще в конце 1830-х - начале 1840-х гг., но в то время противоречия между капиталистическим способом производства и крепостнической системой не могли быть преодолены. В дореформенное время только в хлопчатобумажной, свекло-сахарной и писчебумажной промышленности основная масса продукции изготовлялась на фабричных предприятиях. В остальных отраслях переход от ручного труда к машинному в основном завершился к концу 1870-х - началу 1880-х гг. Начало и завершение промышленного переворота было связано с процессами формирования пролетариата как класса. Класс этот составляли промышленные рабочие крепостной эпохи, безземельные и малоземельные крестьяне, а также крестьянство, разорившееся в итоге расслоения.
Другой, не менее важной реформой была земская реформа, разработанная под руководством министра внутренних дел графа П.А. Валуева. Именно благодаря его активности вскоре после отмены крепостного права - 1 января 1864 г. было издано «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». По новому закону на местах создавалась система выборных органов самоуправления, состоящая из губернских и уездных собраний, которые избирались на 3 года. В ведение земств государство передавало следующие дела: заведывание земскими имуществами и капиталами; благотворительность и «попечение о построении церквей»; участие, «преимущественно в хозяйственном отношении», в попечении о народном образовании и народном здравоохранении; меры обеспечения народного продовольствия; «попечение о развитии местной торговли и промышленности»; устройство и содержание местных путей сообщения (дорог); предоставление правительству сведений и ходатайств о местных пользах и нуждах; участие в предупреждении различных инфекционных болезней домашних животных и охране растений от вредителей; раскладывание, собирание и расход земских денежных сборов; выборы исполнительных органов земств.1 С течением времени на одно из первых мест в работе земских учреждений выдвинулись заботы о народном образовании и организация медицинской помощи населению. В земских бюджетах на рубеже XIX-XX вв. народное образование и земская медицина составляли существенные расходные статьи.
Земская реформа проводилась не повсеместно и не одновременно. «Положение о губернских и уездных земских учреждениях» первоначально распространялось на губернии, где традиционно преобладало влияние дворянства. Правительство лишило земств ряд губерний, областей, где влияние дворянства было незначительным. Самоуправленческих прав не получило население Сибири, Архангельской, Астраханской и Оренбургской губерний. Земская реформа не коснулась Кавказа, Средней Азии и Казахстана.
Для финансирования различных экономических и социально-культурных мер в интересах местного населения устанавливались земские сборы. В этих целях земствам предоставлялось право облагать особым налогом доходы с торгово-промышленных заведений, с частновладельческих и надельных крестьянских земель, с других недвижимых и движимых имуществ в городах и уездах, причем основным источником формирования земского бюджета был налог на землю.
Большое значение земской системы состояло в том, что она во многом восполняла недоработки государственной администрации в социальной сфере. Учреждения местного самоуправления взяли на себя обеспечение тех областей жизнедеятельности, которые оказались непосильны для административно-бюрократических структур власти (народное образование, здравоохранение, социальное призрение, агрономическое и зоотехническое обслуживание крестьянских хозяйств).
Социально-экономические и культурные условия формирования сферы благотворительности в Забайкальском крае
Эволюция благотворительности в Забайкалье происходила в основном под влиянием тех же факторов, обусловивших развитие филантропической деятельности в Российской империи. Однако здесь она имела свой путь развития, особенности которого были обусловлены спецификой региона, Забайкалье обладает рядом отличительных черт, выделяющих его в своеобразный регион по географическому положению, природно-климатическим условиям, социально-экономическому развитию и историческому прошлому.
Забайкалье расположено на юго-востоке Восточной Сибири. Простирается от озера Байкал на западе до границы с Китаем и Амурской областью на востоке, от Северо-Байкальского, Патомского и Олекмо-Чарского нагорий на севере до государственной границы России с Монголией и Китаем на юге. Западную часть территории современного Забайкалья занимает республика Бурятия, а восточную - Читинская область и Агинский бурятский автономный округ. Расположенность в центре Евразии, отдаленность от мирового океана, окружение крупнейшими горными сооружениями мира способствовали формированию сурового резко континентального климата с максимальными перепадами температур от -50 до+50, не имеющего аналогов на территории России.
Забайкалье отличается недостатком влаги, причем распределение ее по месяцам крайне неравномерно. Большая часть осадков выпадает во второй половине лета. В остальное время года осадки являются редким явлением. Зимы обычно бесснежные. Суровый климат, близость границы с Китаем и Монголией, протяженность и сложность путей сообщения сыграли главную роль в выборе хозяйственной и торгово-промышленной деятельности населения (промыслов, промышленности и торговли). Особенность климатических условий Забайкалья влияла на уклад жизни населения. Сельскохозяйственная деятельность приходилась на короткое лето (когда воспроизводство сельхозпродуктов проходило в сжатые сроки вегетации в условиях развития многолетней мерзлоты и очень короткого периода без заморозков), а торгово-промышленная - на зиму, когда замерзали водные артерии и превращались в дороги, действовала зимняя Верхнеудинская ярмарка, шла «растаможка» товаров в Кяхте и Сретенске. Тогда оживлялась жизнь городов и сел Забайкалья, проходили большие праздники и создавались условия для благотворительных акций.
В дореволюционный период административно-территориальное устройство Забайкалья формировалось под влиянием реформ графа М.М. Сперанского, направленного Александром І в Сибирь в качестве генерал-губернатора. По реформе 1822 г. на основании указа «О разделении сибирских губерний на Западное и Восточное управления» вместо существовавших двух губерний (1796 г.) Тобольской и Иркутской было образовано 2 генерал-губернаторства: Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское.1
Западно-Сибирское генерал-губернаторство с центром в Тобольске состояло из Тобольской, Томской губернии и Омской области; а Восточно-Сибирское, центром которого был Иркутск - из Иркутской, Енисейской губернии, Якутской области, Охотского, Камчатского приморского управлений и Троицкосавского пограничного управления. В Енисейскую губернию с центром в Красноярске вошли уезды, отделенные от Томской и Иркутской губерний.
Управление генерал-губернаторства имело четыре ступени: главное, губернское, окружное, волостное и инородное управление. Деятельность генерал-губернаторств Сибири и их подразделений регламентировались «Уставами»: об управлении инородцев, о ссыльных, об этапах, о сухопутных сообщениях, о городских казаках и «Положениями»: о земских повинностях, о хлебных запасах, о долговых обязательствах между крестьянами и инородцами.
С 1822 г. Забайкалье являлось частью Иркутской губернии и включало Верхнеудинский, Нерчинский и Троицкосавский пограничные округа. С 1851 г. Верхнеудинск, Нерчинск и Троицкосавск являлись административными центрами.
Забайкальская область была образована на территории Иркутской губернии в соответствии с указом Николая I правительствующему сенату от 11 июля 1851 г. Этим же указом утверждался административный центр области -Чита. Определение границ и управление областью поручалось военному губернатору, который подчинялся генерал-губернатору и высшим административным ведомствам Восточной Сибири. Первоначально область состояла из двух округов Нерчинского и Верхнеудинского.1 Позднее было разработано положение об управлении Забайкальской областью, опубликованное в «Своде законов Российской Империи» за 1857 г. и создано Забайкальское областное правление. Военный губернатор являлся одновременно и главой гражданской власти. Первым на эту должность был назначен генерал-майор П.И. Запольский. В дальнейшем область продолжала претерпевать определенные административно-территориальные изменения. В 1870 г. были образованы три новых округа: Баргузинский, Селенгинский, Читинский. А в 1872 г. еще три: Троицкосавский, Акшинский и Нерчинско-Заводской. 16 июня 1884 г. область была изъята из ведения Восточно-Сибирской администрации и передана в состав Приамурского генерал-губернаторства. 17 марта 1900 г. она включена в состав Иркутского генерал-губернаторства и оставалась в нем до 1917 г.
Во второй половине XIX в. (по данным за 1871 г.) регион занимал площадь в 617, 785 кв. верст, где проживало 226 037 человек мужского пола и 202 956 женского (всего 428 993 человека). Следовательно, на квадратную милю приходилось 34 человека. Первое место по числу жителей занимали кочующие инородцы (129 288 человек), составлявшие 31% всего населения; затем казаки (124 639 человек), потом крестьяне (96 047 человек), сельские обыватели (бывшие горнозаводские рабочие) и прочие сословия; оседлых инородцев еще немного (11 150 человек), и они относятся к кочующим, как 1:11,5, но число их увеличивается постоянно. Бродячих инородцев только 130 человек. В таблице 1 отражено распределение жителей области по вероисповеданиям.1
Население Забайкалья складывалось под влиянием обстоятельств иного порядка, чем население остальных районов Сибири и Дальнего Востока. Заселение степных и таежных пространств начинали племена, чье этническое родство затерялось в монголо-бурятских и тунгусо-маньчжурских кочевьях. В середине XVII в. пришли русские казачьи отряды, состав которых был пестрым: запорожцы, волжане, устюжане, уральцы, донцы и другие. С этого момента Забайкалье входит в сферу российской цивилизации с ее устойчивой государственностью, пашенным земледелием, христианской идеологией, городской культурой, книжной грамотой и огнестрельным оружием.
Присоединение Забайкалья к России явилось логическим продолжением завоевания Сибири, начавшегося в конце XVI в. В основе длительного и сложного процесса закрепления за Российской империей даурских земель, расположенных по соседству с могущественным Китаем, лежали, во-первых, государственные геополитические устремления, во-вторых, желание восполнить нехватку природных богатств (земельных и лесных угодий, ископаемых, пушнины) на обжитых центральных российских территориях. В Забайкалье русских интересовала прежде всего пушнина. Свою роль сыграла и потребность государства в драгоценных металлах и камнях, которых на территории России не добывали. Даже российские деньги приходилось чеканить из немецких талеров. Поэтому в наказах сибирским воеводам специально предписывалось вести поиски серебряных и золотых руд, драгоценных камней.1 К этим причинам следует прибавить стремление людей освободиться от крепостной зависимости и жить вольно. Желание получить землю, недостаток которой остро ощущался в центре страны, двигало русских на восток.
В освоении Забайкалья принимали участие два потока переселенцев: легально-государственный и вольно-народный. К первой группе относились служилые люди, в основном казаки, стрельцы, торговцы, промышленники, крестьяне, провинившиеся дворяне, «дети боярские» и т.д. Ко второй -безземельные и беглые крестьяне, преступники, направлявшиеся в Сибирь с намерением улучшить свое имущественное положение. Вплоть до второй половины XVI в. путь в Сибирь лежал через Северную Двину и Печору, поэтому и первые поселенцы Сибири, равно как и Забайкалья, в подавляющем большинстве своем прибыли с Русского Севера, главным образом из Поморья.
Меценаты и благотворители Забайкалья
Во второй половине XIX - начале XX вв. были созданы благоприятные условия для активной деятельности отечественных благотворителей и меценатов, для которых пожертвования на учреждения образования, здравоохранения, культуры и искусства, оказание материальной помощи наименее защищенным слоям населения стали нормой, неотъемлемой частью образа жизни.
На поприще благотворительности и меценатства отличились многие забайкальцы, среди которых были представители всех сословий и социальных групп. Они внесли неоценимый вклад в социально-экономическое и культурное развитие края.
В зависимости от экономического и социального положения, численности, весомости вклада, размеров пожертвований мы выделяем несколько групп забайкальских благотворителей и меценатов.
Самую многочисленную и активную группу составляли представители торгово-промышленного класса. Рост товарного земледелия, крупной промышленности и капиталистической торговли привел к увеличению этой прослойки в регионе и усилению ее влияния на все сферы хозяйственной, общественной и политической жизни края.
Материалы Первой Всеобщей переписи населения российской империи 1897 г., дают некоторые представления о составе и численности купечества Восточной Сибири, в том числе Забайкалья.1 Согласно им, всего лиц купеческого сословия в регионе оказалось 7948 чел. Наиболее значительные его группы проживали в городах: Иркутске- 1089, Томске -886, Омске - 472 чел. В семи городах (Барнаул, Тюмень, Красноярск, Курган, Тобольск, Верхнеудинск, Чита) число купцов составляло от 200 до 300 чел. От 100 до 200 купцов имели Троицкосавск (Кяхта), Нерчинск, Бийск. В прочих городах купцов было менее 100 чел., а в отдельных маленьких северных городах региона в конце XIX в. купцов вовсе не оказалось-в Сургуте, Верхоянске, Олекминске. В целом же процент купечества в составе городского населения Сибири (1,4%) был близок к общероссийскому показателю (1,3%).2 Но в некоторых торговых центрах Сибири этот процент был больше: в Нерчинске- 2,5, Иркутске- 2,1, Чите-1,8и т.д. Численность купечества втом или ином городе довольно точно отражала его значимость в экономической жизни, особенно торговле.
Наибольшую известность своей благотворительной и меценатской деятельностью в Забайкалье приобрел богатый 1-й гильдии купец, золотопромышленник, заводчик из г. Нерчинска Михаил Дмитриевич Бутин (1836-1907). Вместе с братом Николаем в 1866 г. он основал «Торговый дом братьев Бутиных». Им принадлежали Николаевский и Лучихинский металлургические заводы, 3 винокуренных, 1 солеварный заводы, около 50 золотых приисков в Забайкальской, Амурской и Приморских областях.
Прииски Бутиных отличались высоким уровнем механизации (конно-железные дороги на Капитолийском и Дарасунских приисках, усовершенствованные золотопромывательные машины, паровые двигатели и т.д.)- Однако, внедряя машины, механизмы, М.Д. Бутин не только не сокращал численность рабочих, но даже увеличивал, т.е. поступал с экономической точки зрения неразумно. В голодные годы он, казалось, сознательно шел к банкротству, принимая бесчисленное количество людей на работу. На одних только Дарасунских приисках численность работающих в иные годы доходила до 5 тыс. человек.1 «Под покровом Дарасунских промыслов голодные годы не давали себя чувствовать и не могли показать того ужаса, который был испытан в других округах Забайкалья. На приисках была школа, клуб, сцена, где вольная и невольная интеллигенция могла отдохнуть и забыться от своеобразной кипучей приисковой жизни».
Способности М.Д. Бутина не исчерпывались предпринимательским талантом. Он был талантливым литератором, ученым, коллекционером. Будучи патриотом своего края, пытаясь обустроить его, жертвовал немалые средства на строительство и поддержание очагов культуры и народного образования.
Из «Формулярного списка о службе Коммерции Советника, Потомственного Почетного Гражданина, Нерчинского первой гильдии купца Михаила Дмитриевича Бутина», составленного в 1899 г. Нерчинской Городской Управой, становится понятно, что Нерчинскому женскому училищу он пожертвовал каменный дом и значительную по тем временам денежную сумму (5 тыс. руб.). На его средства содержались музыкальная школа и аптека, велись строительные работы на Воскресенском Соборе. Бутин содержал Нерчинское духовное училище. А накануне своей кончины завещал «на надстройку колокольни на Нерчинском (Воскресенском) Соборе и на новый колокол в 500 пуд. на ту колокольню 10 тыс. руб.», причту этого Собора назначил ежегодное содержание в 2 тыс. руб. В 1878 г. забайкальский купец получил благодарность от цесаревича Александра за пожертвование 160 тыс. руб. в Санкт-Петербургский дом ремесел для детей. «За пожертвования и оказанное содействие во многих нуждах края» М.Д. Бутин в 1877 г. получил благодарность генерал-губернатора Восточной Сибири П.А. Фредерикса. Кроме этого, М.Д. Бутин «за полезную деятельность и особые по торговым делам с Китаем заслуги Всемилостивейше пожалован в 4-й день февраля 1872 года Кавалером Ордена Св. Станислава 3-й степени». Ему «за путешествие по Монголии и описание пути в Тяньцзинь присуждена Императорским Географическим Обществом серебряная медаль». Еще раньше Бутин «в 8-й день февраля 1871 г. избран и утвержден Членом Сотрудником Императорского Русского Географического Общества». За заслуги перед Отечеством и родным Забайкальем Бутин имел и другие весомые награды, среди которых ордена Св. Станислава 2-й ст., Св. Анны 3-й ст., золотые и серебряные медали различных научных обществ.1
М.Д. Бутин состоял в разных благотворительных комитетах и комиссиях. В 1865 г. он был утвержден директором Нерчинского попечительного о тюрьмах отделения. Был членом Общества содействия промышленности и торговле, членом-соревнователем Русского и Нерчинского музыкального общества, почетным членом Иркутского технического училища, членом Общества оказания пособий нуждающимся учащимся Восточной Сибири, членом попечительского совета Читинских и Нерчинских женских гимназий, Парижской национальной академии, Итальянского общества поощрения науки, гласным Иркутской и Нерчинской Дум.2 Такую коллекцию званий и наград больше не имел ни один забайкальский купец.
После смерти М.Д. Бутина в 1907 г. его состояние было оценено в 1810 тыс. руб. В своем завещании он выделил жене необходимую для безбедного существования сумму в 100 тыс. руб., а остальное завещал «на нужды просвещения - на реальное училище в Нерчинске и на 10 школ в селах. Богатый дом с прекрасной библиотекой и замечательными нумизматическим и минералогическим кабинетами передал Нерчинску».1
Большое количество забайкальских благотворителей вышло из среды читинского купечества. Прежде всего это К.С. Шумов, Д.Ф. Игнатьев, А.И. Гончаров, М.М. Немеров, И.И. Козлов, С.А. Красиков, Д.В. Полутов и др.
Константин Степанович Шумов являлся купцом 2-й гильдии, совладельцем золотопромышленного товарищества братьев Шумовых. Пик его активной благотворительной деятельности пришелся на начало XX в. За свои заслуги на поприще благотворительности К.С. Шумов был удостоен множества наград, о чем свидетельствует, в частности, его «Формулярный список о службе». Согласно ему, Константин Степанович получил:
- серебряную медаль для ношения на груди в память исполнившегося 25-летия со времени восстановления в Бозе почивающего Государем императором Александром III церковной школы на двойной Владимирско-Александровской ленте за попечительство Новотроицкой одноклассной церковно-приходской школы;
- бронзовую медаль в память 300-летия царствования Дома Романовых, пожалованную по званию попечителя 19-го городского приходского училища и попечителя детских приютов;
- знак для ношения на груди Общества попечения о семьях ссыльнокаторжных;
- знак Красного Креста, пожалованный как жертвователю-сотруднику по организации лазарета Забайкальской общины сестер милосердия.
Похожие диссертации на Развитие благотворительности в России, 1861-1914 гг. : На материалах Забайкалья
