Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема "Россия и Запад" в отечественной публицистике на первом этапе войны (июль 1914-середина 1915 года) С. 25 - 135.
1.1. Специфика восприятия войны русскими публицистами в условиях патриотического подъема С. 25 — 55.
1.2. Образы Германии и немецкого народа в русской публицистике С. 55 -110.
1.3. Образы союзников России в работах отечественных публицистов С. 110 -123.
1. 4. Отношение русских публицистов к западной цивилизации С. 123 — 135.
Глава 2. Эволюция решения проблемы "Россия и Запад" отечественными публицистами на втором этапе войны (середина 1915 - февраль 1917 года) С. 136-186.
2.1. Изменения в восприятии войны русскими публицистами .С. 136 — 160.
2.2. Пересмотр представлений о Германии и немецком народе в отечественной публицистике С. 160 — 167.
2. 3. Изменения в представлениях отечественных публицистов о союзниках России С. 168-181.
2. 4. Перемены в восприятии западной цивилизации русскими публицистами С. 181-186.
Заключение С. 187 - 191.
Источники и литература С. 192 - 216.
- Специфика восприятия войны русскими публицистами в условиях патриотического подъема
- Образы Германии и немецкого народа в русской публицистике
- Изменения в восприятии войны русскими публицистами
Введение к работе
Тема "Россия и Запад" традиционно находится в центре внимания отечественной общественно-исторической мысли. В концепциях российских историков и обществоведов понятия "Россия" и "Запад" имеют не только географическое и политическое значение, но и содержат глубинный философский, историософский, культурологический и этнопсихологический смысл. В диалоге этих субъектов истории происходит поиск национальной идентичности России, решается вопрос об ее исторической судьбе.
Коренные социально-экономические перемены в нашей стране, попытка интеграции в Европу, вспышки локальных военных конфликтов делают сегодня вопрос о "судьбе России" вновь актуальным. В исторической и философской мысли давно утвердилось положение о том, что в моменты социальных потрясений специфические черты национальной ментальное™ проявляются в общественном сознании более рельефно, чем во времена относительной стабильности. Поэтому совсем не случайно интерес к проблеме "Россия и Запад" особенно заостряется во времена перемен, когда российское общество стоит перед необходимостью выбора пути своего исторического развития. Таким драматическим периодом была и Первая мировая война, выдвинувшая вопрос о русском национальном самосознании на передний план и ставшая для отечественной публицистики временем огромного творческого напряжения.
К сожалению, по ряду причин для современных россиян Великая война, как ее называли сами участники, столь важная для переосмысления проблемы "Россия и Запад" многими российскими обществоведами, все еще остается "неизвестной войной". Российское общество находилось на пороге качественных изменений. Публицисты этого времени не только подводили своеобразный итог уходящей эпохе, но и пытались заглянуть в будущее. Обращаясь к вопросу о взаимоотношениях России со странами Западной Европы, представители различных течений общественно-политической мысли пытались самоопределиться, увидеть перспективы дальнейшего пути России, глубже понять характер действующих в мировой истории сил. Изучение творческого наследия отечественных публицистов способствует осмыслению как духовной атмосферы периода Первой мировой войны, так и процессов происходящих в современной России.
Вместе с тем проблема "Россия и Запад" в контексте Первой мировой войны длительное время практически оставалась вне поля зрения исследователей. Такое обстоятельство во многом объясняется особенностью историографической ситуации: тема Первой мировой войны в советской исторической науке была тесно связана с историей российских революций 1917 года. Отсюда в этой войне искали в первую очередь предпосылки Февраля и Октября. Такой поиск особенно повлиял на изучение идеологических и социально-политических процессов, происходивших в российском обществе с 1914 по 1917 г. В соответствии с исторической доктриной ВКП (б), возникшей в 30-х годах, субъективным условием победы Октября являлись действия рабочего класса, руководимого большевиками1. В результате внимание советских историков оказалось сфокусировано главным образом на изучении рабочего и революционного движения в годы войны.
Существенным изъяном такого подхода являлось то, что вне поля зрения ученых длительное время оставались иные слои населения и политические партии. На недостаточную изученность этого аспекта советские истори-ки обратили внимание уже в 60-е годы . Со второй половины 60-х по вторую половину 80-х годов появляется ряд исследований, в которых рассматривались сюжеты, связанные с деятельностью партий, поддержавших участие России в Первой мировой войне. Усилиями В. С. Дякина, С. В. Тютюкина, А. Ф. Бережного, А. Г. Слонимского, Е. Д. Черменского, Л. М. Спирина, А. Я. Авреха, Н. Г. Думовой были изучены идейно-политические установки российских партий, отношение различных социальных групп к войне, царскому правительству, даны оценки ряду русских газет и журналов, введен в науч-ный оборот разнообразный материал . Однако и в этих работах тема "Россия и Запад" в связи с Первой мировой войной не рассматривалась. В то же время эти труды много дают для осмысления процессов, происходивших в отечественной публицистике в годы войны.
Особую ценность для понимания развития отечественной публицистики в условиях Первой мировой войны представляет монография В. С. Дякина "Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны". Проанализировав позиции отдельных групп русской интеллигенции, историк высказал вполне обоснованное суждение о существовании в отечественном либерализме 1914-1917 годов двух идеологий войны. Вместе с тем работа В. С. Дякина имеет ряд недостатков обусловленных временем ее появления и господством марксизма в отечественной исторической науке. Как представляется, ученый слишком жестко связывает взгляды русских либералов с экономическими интересами отдельных групп буржуазии. С точки зрения В. С. Дякина часть членов партии кадетов (группировавшиеся вокруг П. Н. Милюкова и газеты "Речь"), интеллигенты умеренно-либерального толка (выступавшие на страницах "Вестника Европы", "Биржевых ведомостей", "Русских ведомостей" и "Русского слова"), воспринимали происходившее как "борьбу против милитаризма и реакции". Выразители второго течения, по мнению историка, трактовали мировую войну как столкновение двух непримиримых духовных начал - германизма и славянства. Такой идеологии, называемой ученым "неославистской", придерживалась октябристская и прогрессистская печать ("Утро России", "Голос Москвы"), ряд публицистов, печатавшихся на страницах "Русской мысли" (редактор - лидер правого крыла кадетов П. Б. Струве ), представители отечественной религиозно-философской мысли. Верно указывая на момент колебания в позиции русских интеллигентских кругов, находившихся под влиянием пацифизма, В. С. Дякин, однако, не учитывает психологических мотивов, повлиявших на принятие интеллигенцией решения о поддержке войны (впечатление от широкого патриотического движения в народных массах, информация о немецкой "жестокости" в массовой печати и другие). Нельзя полностью согласиться с историком и в том, что выдвигавшийся либералами тезис об освободительном характере войны со стороны России был "фальшивым". Заметно также, что атеистическая точка зрения не позволила В. С. Дякину объективно оценить взгляды представителей религиозно-философской мысли. Военная идеология религиозных мыслителей выглядит в исследовании на фоне кадетской "реакционной" и "шовинистической"5.
В целом духовная атмосфера российского общества военных лет оказалась в советской историографии малоизученной, а идеологический и методологический схематизм даже в лучших работах нередко приводил к упрощенному пониманию многих сложных феноменов, порожденных мировой катастрофой. Недостаточно учитывался психологический фактор, влиявший на поступки и представления как больших социальных групп, так и отдельных лиц. Однако из этого вовсе не следует, что марксистская историография совершенно не принимала во внимание воздействие на исторический процесс культурных и социально-психологических механизмов. Заслуживают внима ния работы психолога Б. Д. Парыгина и историка Б. Ф. Поршнева, в которых исследовалось влияние различных психологических мотивов на динамику массового поведения отдельных слоев российского общества в годы Первой мировой войны6. Однако, к сожалению, такое изучение проводилось выборочно, сами исследования во многом носили экспериментальный характер, основным источником для ученых являлись, главным образом, ленинские работы посвященные войне.
Рубеж 1980-1990 гг. стал началом качественно нового этапа в развитии отечественной историографии Первой мировой войны. Рост внимания к этой теме, еще не так давно негласно считавшейся утратившей актуальность, в последние годы не вызывает сомнений. В 1992 году была создана Ассоциация историков Первой мировой войны, под ее эгидой издана серия сборников статей по материалам "круглых столов" и конференций7. В юбилейные 1994 и 1998 годы различными научными учреждениями страны проводился ряд ероприятий, опубликованы коллективные труды . Однако внимание российских историков к проблеме связано не только с "праздничными" датами. Надо сказать, что на историографическую ситуацию 1990-х годов оказали влияние два фактора. Во-первых, рубеж 1980-1990 гг. стал концом эпохи, порожденной Великой войной. Во-вторых, методологический кризис постсоветской исторической науки стимулировал ученых к активному поиску новых подходов к рассматриваемой проблематике. Таким образом, появилась возможность освободиться от довлевших стереотипов (существовавших, впрочем, также и в зарубежной историографии9) и по-новому оценить одно из наиболее драматических событий XX века.
В целом для 1990-х гг. характерно резкое расширение тематики исследований, посвященных Первой мировой войне. Среди новых тенденций следует отметить особое внимание к вопросам, связанным с духовной жизнью российского общества военного времени. Общей чертой таких исследований является то, что имеют они, как правило, междисциплинарный характер. Историки, занимающиеся этой проблемой, пытаются определить ментальность эпохи, реконструировать коллективный и индивидуальный опыт переживания войны.
В русле новых подходов в 90-е годы наметился устойчивый интерес исследователей к рассмотрению в контексте Первой мировой войны темы "России и Запад". Наибольшие успехи были достигнуты в осмыслении военной публицистики представителей русского религиозно-философского ренессанса: Н. А. Бердяева, С. Н Булгакова, Г. А Василевского, Б. П. Вышеславцева, В. И. Иванова, И. А. Ильина, А. В. Карташова, С. А. Котляревского, А. А. Мейера, Д. С. Мережковского, Д. Д. Муретова, В. В. Розанова, П. Б. Струве, Е. Н. Трубецкого, П. А. Флоренского, С. Л. Франка, В. Ф. Эрна. Изучению творчества этих мыслителей посвящены работы В. А. Дьякова, Е. А. Смирновой, И. Г. Ребещенковой, Г. В. Обатнина, Н. С. Плотникова, М. А. Колерова, М. В. Безродного, А. В. Милованова, Д. В. Полежаева, В. В. Нос-кова10. Особое значение для понимания исследуемой проблемы имеют: ста у О влиянии идеологических шаблонов на зарубежных историков см.: Яхимович 3. П. О некоторых вопросах методологии исследования происхождения первой мировой войны // Первая мировая война. Пролог XX века. С. 18-19.
10 См.: Дьяков В. А. Славянский вопрос в русской общественной мысли 1914-1917 годов // Вопросы истории. 1991. № 6; Смирнова Е. А. Первая мировая война в проблематике русского философско-религиозного ренессанса // Россия в первой мировой войне; Ребещен-кова И. Г. Русские философы в поисках смысла войны // Социальная философия и философия истории: открытое общество и культура. Ч. II. СПб., 1994; Обатнин Г. В. К описанию позиции Вячеслава Иванова периода первой мировой войны // Новое литературное тья Н. С. Плотникова и М. А. Колерова, в которой показана обусловленность публицистики "веховцев" условиями духовной жизни военного времени, выявлено общее и особенное в представлениях мыслителей о Германии; диссертация А. В. Милованова, в которой автор попытался установить связь между поисками религиозными мыслителями "смысла войны" и представлениями о "России" и "Западе", сопоставить взгляды участников Религиозно-Философских Обществ Москвы и Петрограда и определить основные течения в религиозно-философской мысли; работы В. В. Носкова, в которых четко показана важность вопроса "Россия и Германия" для осмысления в контексте мировой войны темы "Россия и Запад".
В последние годы предметом внимания российских историков является также творческое наследие видных литераторов "серебряного века", обращавшихся к проблеме "Россия и Запад" в период мировой войны. Статьи И. В. Купцовой, М. В. Безродного, В. В. Носкова посвящены взглядам Л. Н. Андреева, В. Я. Брюсова, 3. Н. Гиппиус, А. И. Куприна, Э. К. Метнера, Ф. К. Сологуба11. Весьма плодотворной представляется попытка М. В. Безродного, В. В. Носкова обнаружить точки соприкосновения и различия в позициях писателей и религиозных мыслителей.
обозрение. 1997. № 26; Плотников Н. С, Колеров М. А. Русский образ Германии: социал-либеральный аспект // Исследования по истории русской мысли: Ежегодник за 1999 год. М., 1999; Безродный М. В. Из истории русского германофильства: издательство "Мусагет" // Исследования по истории русской мысли: Ежегодник за 1999 год; Милованов А. В. Первая мировая война в восприятии российских религиозных мыслителей (1914 - февраль 1917 г.): Автореф. дис... канд. ист. наук: 07.00.02. Саратов, 1999; Полежаев Д. В. "Золотой век" русской философии и Первая мировая война // Первая мировая война: история и психология; Носков В. В. "Война, в которую мы верим": Начало Первой мировой войны в восприятии духовной элиты России // Россия и Первая мировая война; Его же. Первая мировая война и русская философия истории // Проблемы всемирной истории. СПб., 2000. 11 См.: Купцова И. В. "Когда пушки стреляют, музы молчат..."? (Художественная интеллигенция в годы Первой мировой войны) // Клио. 1997. № 1; Безродный М. В. Из истории В 90-е годы в отечественной литературе начали появляться работы, в которых анализировался характер военно-политической пропаганды времени Первой мировой войны - аспект важный для понимания специфики темы "Россия и Запад" в этот период. В исследованиях Е. С. Сенявской, А. В. Го-лубева, А. Ю. Саран, Е. Ю. Сергеева, Б. И. Колоницкого проделана серьезная работа по выявлению политических функций различных образов врага и образов союзника, особенностей военной психологии, ее влияния на систему представлений и поведение человека .
Общественно-политические и социально-психологические факторы, влиявшие на восприятие отечественными публицистами проблемы "Россия и Запад" помогают также понять недавно появившиеся работы Ю. И. Кирьянова, С. В. Тютюкина, В. В. Шелохаева, И. В. Купцовой, И. П. Лейберова, Н. Н. Смирнова, А. В. Сыпченко, А. М. Смирновой13.
русского германофильства: издательство "Мусагет"; Носков В. В. "Война, в которую мы верим": Начало Первой мировой войны в восприятии духовной элиты России.
12 См.: Сенявская Е. С. Образ врага в сознании участников первой мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3; Саран А. Ю., Сергеев Е. Ю. Россия и Запад в 1900 - 1917 гг. // Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании Российского общества первой половины XX века. М, 1998; Голубев А. В. "Образ союзника" в сознании российского общества 1914 - 1945 годов // Там же; Колоницкий Б. И. Политические функции англофобии в годы Первой мировой войны // Россия и Первая мировая война.
13 См.: Кирьянов Ю. И. Были ли антивоенные стачки в России в 1914 году? // Вопросы истории. 1994. № 2; Его же. "Майские беспорядки" 1915 г. в Москве // Вопросы истории. 1994. № 12; Его же. Рабочие России и война: новые подходы к анализу проблемы // Первая мировая война. Пролог XX века; Его же. Крайне правые партии и общество // Политические партии и общество в России 1914-1917 гг.: Сборник статей и документов; Тютю- кин С. В. [Первая мировая война и революция 1917 года] // Новая и новейшая история. 1994. № 4 — 5; Шелохаев В. В. Российские либералы в годы первой мировой войны // Вопросы истории. 1993. № 8; Его же. Либералы и массы в годы первой мировой войны // Вопросы истории. 1996. № 7; Купцова И. В. Указ. соч.; Лейберов И. П. Патриотические настроения, их проявления и угасания в годы Первой мировой войны // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX веков. СПб., 1999; Смирнов Осмыслению публицистики периода Первой мировой войны помогают также труды по истории русской философии и общественной мысли: В. В. Зеньковского, Г. В. Флоровского, Н. О. Лосского, Н. Зернова, Н. В. Рязанов ского, В. В. Ванчугова, А. Ф. Замалеева, Л. И. Новиковой, И. Н. Сиземской, A. В. Малинова14, коллективные исследования по истории отечественной социологической мысли15, монография Е. А. Будиловой по истории отечественной социально-психологической мысли , историографические исследования А. Н. Цамутали, А. Л. Шапиро, Б. Г. Могильницкого, С. П. Рамазанова, B. А. Летяева17.
Весомый вклад в разработку темы "Россия и Запад" в связи с Первой мировой войной внесли зарубежные историки. В работе финского ученого Б. Хеллмана проанализирована публицистика Н. А. Бердяева, С. Н Булгакова, Н. Н. Война и российская интеллигенция // Россия и Первая мировая война; Сыпченко А. В. Народно-социалистическая партия в 1907 - 1917 гг. М., 1999; Смирнова А. М. Столичная интеллигенция в годы Первой мировой войны (июль 1914 - февраль 1917 гг.): Авто-реф. дис... канд. ист. наук: 07.00.02. СПб., 2000.
М. О. Гершензона, В. И. Иванова, В. В. Розанова, С. Л. Франка, В. Ф. Эрна, показано как изменялись взгляды мыслителей в зависимости от хода военных действий, предпринята попытка установить преемственность воззрений представителей русского религиозно-философского ренессанса с идеями ела-вянофилов XIX века . Статья французской исследовательницы Ю Шеррер посвящена взглядам В. Ф. Эрна - видного представителя московского РФО им. В. С. Соловьева 9. Прослеживая эволюцию взглядов мыслителя - одной из знаковых фигур эпохи - исследовательница пришла к мнению, что его резкая антигерманская позиция в общих чертах сформировалась еще в предвоенный период в рамках дискуссий об особенностях русского философского способа мышления. Тогда же определяются историософские представления Эрна о конфликте "культуры" и "цивилизации". Первая мировая война, таким образом, по мнению Ю. Шеррер, стала для мыслителя катализатором идей, заострив вопрос о русском национальном самосознании, и в какой-то степени наглядно подтвердив теории и предчувствия предшествовавших лет. Шеррер подробно проанализирована работа Эрна "От Канта к Круппу". Однако в исследовании недостаточное внимание уделяется другим публицистическим произведениям философа военных лет и обсуждению позиции Эрна в печати. Пониманию особенностей духовной жизни российского общества во-енного времени содействуют работы английского историка С. Смита и аме сийской историографии начала XX века: В 2 ч. Волгоград, 1999 - 2000; Летяев В. А. Восприятие римского наследия российской наукой XIX - начала XX в. Волгоград, 2002.
риканских историков С. Морисси, Дж. Дейли . Заслуживают внимания исследования X. Ф. Яна о характере российской культуры периода войны. Немецкий историк отметил, что патриотизм оказал существенное влияние на сознание общества в целом и в значительной мере определил судьбу русской нации.
Вместе с тем проблема "Россия и Запад" в отечественной публицистике периода Первой мировой войны изучена пока фрагментарно. Исследование проблемы ограничивалось до настоящего времени преимущественно рамками отечественной религиозно-философской мысли. Акцент на изучении творческого наследия деятелей русского религиозно-философского ренессанса представляется неоправданным. Безусловно, работы религиозных мыслителей были одним из самых заметных и значительных явлений тех лет. В либеральной публицистике им принадлежит особое место. Между тем в годы мировой войны, в силу переломного характера эпохи, на этой проблеме — центральной для российского самосознания - было сфокусировано внимание всех "руководителей" российского общественного мнения. Взгляды крайне правых, "нововременцев", прогрессистов, либералов и социалистов на проблему "Россия и Запад" до сих пор не исследованы.
Недостаточно изученным остается и ряд аспектов, важных для понимания специфики темы "Россия и Запад" в контексте мировой войны. В част ности, такой важнейший для этого периода компонент проблемы как вопрос "Россия и союзники". Эта тема рассматривалась Б. И. Колоницким и А. В. Голубевым , но главным образом для выявления особенностей массовых настроений. Не учитываются в современных исследованиях и некоторые существенные особенности военного времени. Так, иногда недооценивается пропагандистский аспект, несомненно, присутствовавший в отечественной публицистике и во многом определивший ее язык, настроение, характер образов . Вместе с тем не всегда удается избежать и другой крайности - усматривать в суждениях о "России" и "Западе" исключительно влияние пропагандистских задач 5.
Таким образом, несмотря на возросший интерес отечественных и зарубежных авторов к вопросам, связанным с духовной жизнью российского общества времени Первой мировой войны, проблема "Россия и Запад" в отечественной публицистике этого периода еще не была объектом всестороннего научного анализа, поэтому многие ее аспекты и персоналии оставались вне поля зрения исследователей.
Цель диссертации состоит в исследовании решения проблемы "Россия и Запад" отечественной публицистикой в годы Первой мировой войны.
Для реализации указанной цели необходимо решить следующие задачи:
- рассмотреть влияние войны и внутриполитической ситуации в стране на эволюцию умонастроений российских публицистов;
- исследовать представления отечественных публицистов об особенностях российского общественного сознания военного времени;
- выяснить воздействие войны на различные аспекты функционирования и специфику антинемецких и проантантовских стереотипов и представлений в отечественной публицистике;
- выявить влияние идейно-политических ориентации различных групп отечественной интеллигенции на представления о России и странах Западной Европы;
- проследить общее и особенное в подходах представителей различных политических направлений к проблеме "Россия и Запад";
- охарактеризовать специфику поисков национальной идентичности отечественной публицистикой периода Первой мировой войны.
Хронологические рамки работы охватывают этап с июля 1914 года, то есть с момента вступления России в Первую мировую войну до Февраля 1917 года. Февральская революция стала для России началом качественно нового этапа войны, связанного с падением самодержавия. В новых исторических условиях картина восприятия проблемы "Россия и Запад" в отечественной публицистике принципиально меняется и может стать предметом специального исследования.
Автор стремился к объективному исследованию рассматриваемой темы, и в этом он опирался на принцип историзма, предполагающий изучение всякого исторического явления в его развитии, конкретной обусловленности и индивидуальности; принцип целостности, согласно которому каждый исторический период следует изучать как систему взаимосвязанных элементов и причин, детерминирующих их изменения; принцип ценностного подхода, ориентирующий исследователя обращать внимание на те идеи, положения и явления в истории общественной мысли, которые имеют значение для современной науки. Эти принципы исторического познания обусловили применение общенаучных и специальных методов. Осмысление решения отечественными публицистами вопроса о российской самобытности осуществлялось при помощи методов структурного и функционального анализа. Они позволяют рассматривать национальное самосознание как целостный комплекс взаимосвязанных и функциональных элементов. Этими элементами являются образы и представления. В структуре российского самосознания образ "Запада" занимал важное место, так как именно через сопоставление с "Западом" формировалась основа национальной идентичности - образ "самих себя".
Проследить развитие происходивших в российском общественном сознании процессов позволил историко-генетический метод. Для сравнения характера психологического настроя и представлений отечественных публицистов о России и западном мире на разных этапах войны использовался сравнительно-исторический метод. Историко-типологический метод был необходим при выявлении различных типов восприятия исследуемой проблемы, имевших место в отечественной публицистике. Более глубоко понять своеобразие общественной мысли в ту или иную эпоху помогает метод историко-системного анализа. Представления о взаимоотношениях России и стран Западной Европы необходимо было изучить на фоне порожденных войной политических, культурных и социально-психологических явлений, а также во взаимосвязи с другими важными вопросами, которые обсуждались российской публицистикой в эти годы.
Приложить эти принципы и методы исследования автору помогло также изучение трудов отечественных и зарубежных историков М. А. Барга, И. Д. Ковальченко, Б. Г. Могильницкого, С. П. Рамазанова, М. Блока, Л. Февра, Д. Тоша26.
Реализовать применявшиеся в работе принципы и методы к диссертационному исследованию помогли также труды отечественных и зарубежных ученых, в которых речь идет о философском, обществоведческом осмыслении проблемы "Россия и Запад" в целом. Работы М. А. Алпатова, Е. В. Бара 26 См.: Барг М. А. Категории исторической науки. М., 1984; Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987; Могильницкий Б. Г. О природе исторического познания. Томск, 1978; Рамазанов С. П. О ценностном подходе в исторической науке // Роль методологии в развитии науки. Новосибирск, 1985; Блок М. Апология истории. М., 1973; Февр Л. Бои за историю. М, 1991; Тош Д. Стремление к истине. М., 2000.
банова, М. Г. Вандалковской, Г. Д. Гачева, А. В. Голубева, Б. Гройса, Г. Г. Дилигенского, В. И. Дурновцева, А. Н. Ерыгина, О. В. Ивониной, В. К. Кантора, Ю. А. Левады, Н. А. Нарочницкой, С. В. Оболенской, А. С. Панарина, А. И. Уткина, И. Г. Яковенко несмотря на различия в подходах объединяет общее понимание темы как "кардинальной проблемы национального сознания"28.
Особого внимания заслуживают работы В. И. Дурновцева, в которых показана многоплановость и междисциплинарный характер проблемы "Россия и Запад", определены ее основные компоненты: "содержание и объем по См.: Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII - первая половина XIX в.). М, 1985; Барабанов Е. В. Русская философия и кризис идентичности // Вопросы философии. 1991. № 8; Вандалковская М. Г. Историческая наука российской эмиграции: евразийский соблазн. М., 1997; Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Кос-мо-Психо-Логос. М., 1995; Голубев А. В., Яковенко И. Г. Россия и Запад: (XI - XIX вв.) // Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании Российского общества первой половины XX века; Гройс Б. Поиск русской национальной идентичности // Вопросы философии. 1992. № 1; Дилигенский Г. Г. "Запад" в российском общественном сознании // Общественные науки и современность. 2000. № 5; Дурновцев В. И. Россия и Европа: Обзор материалов по истории русской исторической мысли конца XVII - начала XIX вв. М., 1984; Его же. Проблема "Россия и Запад" в русской историографии (XVIII в.-60-е. гг. XIX в.): Автореф. дис... д-ра ист. наук: 07. 00. 09., М., 1987; Ерыгин А. Н. Восток - Запад - Россия: становление цивилизационного подхода в исторических исследованиях. Ростов-на-Дону, 1993; Ивонина О. В. Проблема направленности исторического процесса в русской христианской исторической мысли ХГХ-первой половины XX века: Автореф. дис... докт. ист. наук: 07. 00. 09., Томск, 2001; Кантор В. К. "...Есть европейская держава". Россия: трудный путь к цивилизации. М, 1997; Левада Ю. А. Советский человек и западное общество: проблема альтернативы // Левада Ю. А. Статьи по социологии. М., 1993; Нарочницкая Н. А. Россия и русские в мировой истории. М., 2003; Оболенская С. В. Немцы в глазах русских XIX в.: черты общественной психологии // Вопросы истории. 1997. № 12; Панарин А. С. Процессы модернизации и менталитет // Вопросы философии. 1994. № 1; Уткин А. И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. 28 См.: Дурновцев В. И. Проблема "Россия и Запад" в русской историографии (XVIII в.-бО-е. гг. XIX в.). С. 2.
нятий "Восток" ("Азия"), "Запад" ("Европа"); пространственно-географическая и культурно-историческая характеристика России в контексте истории ведущих европейских держав, отчасти т. н. славянского мира; определение основных фактов русского прошлого (и настоящего), обусловивших ее относительное или коренное своеобразие; сравнительно-историческое освещение наиболее существенных фактов, явлений и событий всеевропейской истории, в т.ч. вопросы этногенеза, государственного развития, эволюции социальных и политических институтов; обнаружение общего и особенного в обычаях, быте, национальном характере европейских наро-дов"2 .
Размышления о прошлом, настоящем и будущем России в истории российской общественной мысли всегда были неразрывно связанны с оценкой западной культуры. По мнению ряда ученых возникновение исследуемой проблемы в отечественном обществоведении обусловлено спецификой национальной ментальное™. При этом подчеркивается, что русские устанавливают свою культурно-историческую идентичность через сопоставление с "чужым", то есть с "Западом". Демонстрируя эту особенность, историк и социолог Г. Г. Дилигенский замечает, что "определенное восприятие "другого", и, прежде всего, западного мира образует органический, структурный компонент национального самосознания, идентичности русского народа"3 . Г. Д. Гачев даже считает отталкивание от "чужого" априорным принципом "рус-ской логики" - "не то, а...": например, нет, я не Байрон, а другой . Своеобразие отечественной культуры, однако, не стоит преувеличивать. Правы те ученые, которые рассматривают оппозицию "Россия - Запад" как частный случай универсального архетипа. А. В. Голубевым социально-психологические истоки проблемы выявлены в стремлении любой этниче ской группы, посредством противопоставления своей общности другим, формировать представления о себе самой, оценивать свое место среди иных народов. Вместе с тем ученый показал, что восприятие "Запада" испытывает большое воздействие механизмов мифологического сознания32. Отличительной чертой такого восприятия является амбивалентность. "Запад" как мифологический объект вызывает у русского человека противоречивые чувства. "Страх, враждебность, ненависть (ксенофобия) и тут же — уважение, влюбленность, восхищение", - подмечает другой исследователь, философ Е. В. Ба-рабанов . Ученые пришли к заключению, что особенно бурно процесс мифологизации протекает в моменты ухудшения взаимоотношений России со странами Западной Европы. С. В. Оболенской на примере русско-германских отношений XIX века показано, что на угрозу "порабощения" национальное самосознание реагирует враждебными стереотипами в отношении "чужого". В то же время сопутствующая международным конфликтам атмосфера патриотического подъема, подчеркивает историк, благоприятствует развитию национального высокомерия среди различных слоев русского общества . Однако, как выявили исследователи, в развитии русской культуры эта тенденция уживается с рациональным видением "Запада". Причем демифологизация "другого" позволяет русскому самосознанию постепенно изживать и комплекс "Третьего Рима"35 и комплекс "отставания" от Европы36.
При осмыслении темы автор опирался на понятийный аппарат социальной, исторической и этнической психологии, социологии, культурной антропологии. Уяснить содержание категорий этих наук автору помогло изуче ниє трудов историков, психологов и социологов Р. Барта, А. А. Белик, И. Г. Белявского, Е. А. Будиловой, Л. Д. Гудкова, А. Я. Гуревича, С. К. Иванова, К. Касьяновой, Ф. X. Кессиди, И. С. Кона, А. Г. Кузьмина, С. В. Лурье, Т. Д. Марцинковской, А. П. Назаретяна, М. А. Оболонковой, Д. В. Ольшанского, Б. Д. Парыгина, Б. Ф. Поршнева, Б. Ф. Сикорского, Т. Г. Стефаненко, Д. В. Сухарева, Л. Февра, В. Р. Филиппова, А. В. Швецовой, В. А. Шкуратова, Г. Г. Шпета.
Основой источниковой базы диссертации является публицистика. В исследовании используются произведения российских историков, обществоведов, философов и литераторов в которых в период Первой мировой войны рассматривалась проблема "Россия и Запад": Л. Н. Андреева, Н. А. Бердяева, П. А. Берлина, И. М. Бикермана, В. П. Бузескула, С. Н. Булгакова, А. А. Бур-накина, М. О. Гершензона, С. К. Глинки-Янчевского, А. М. Горького, Э. Д. Гримма, С. Я. Елпатьевского, В. Е. Жаботинского, В. И. Иванова, Н. И. Ка-реева, К. Р. Качоровского, А. А. Кизеветтера, Е. А. Колтоновской, Ф. Ф. Ко-кошкина, А. К. Кузнецова, В. Я. Курбатова, С. П. Мансырева, М. О. Меньшикова, П. В. Мокиевского, Д. Д. Муретова, В. В. Розанова, М. А. Славинского, Л. 3. Слонимского, П. Б. Струве, В. Г. Тардова, Е. В. Тарле, Г. Э. Тастевена, Е. Н. Трубецкого, Я. А. Тугендхольда, Н. В. Устрялова, С. Л. Франка, И. В. Шкловского, В. Ф. Эрна, Б. В. Яковенко.
Публицистические произведения выходили также отдельными брошюрами ("Меч и крест" В. Ф. Эрна, "Война и русское самосознание С. Н. Булгакова, "Немецкая культура и война" А. К. Дживелегова и другие), помещались в коллективных сборниках ("Чего ждет Россия от войны", "Война", "Идейные горизонты мировой войны", "В тылу", "Немецкое зло" и другие).
Большевистская публицистика (в связи с интернационалистской ориентацией почти не занимавшаяся рассматриваемой проблемой) представлена работами В. И. Ленина.
Ареной развернувшейся вокруг проблемы "Россия и Запад" в годы мировой войны общественной дискуссии стала преимущественно периодиче екая печать. Проследить господствовавшие настроения и их изменения позволяют материалы общероссийских газет и журналов различной идейно-политической направленности.
В работе широко использованы крупные ежедневные газеты: орган крайне правых депутатов Государственной думы "Земщина"; влиятельная консервативная газета "Новое время"; главное общелиберальное издание "Русские ведомости"; газета промышленника П. П. Рябушинского "Утро России", предоставлявшая свои страницы многим видным отечественным мыслителям; издававшая И. Р. Сытиным газета "День", ориентированная на либерально-демократические круги.
Из журналов следует выделить обсуждавший на своих страницах проблемы русского самосознания консервативный "Исторический вестник"; либеральную "Русскую мысль", ставшую центральным органом философско-политической полемики о войне в средствах массовой информации; "Вестник Европы" - декларировавшее свою "внепартийность" издание либеральной направленности; либерально-народническое "Русское богатство" (с ноября 1914 года - "Русские записки"); "Современный мир" и "Северные записки" -органы, в которых публиковались представители различных социалистических течений, а также периодические издания, отражавшие настроения интеллигенции, выступавшей против войны — "Современник" и "Летопись".
Весьма ценным источником изучения интеллигентских умонастроений является выходивший два раза в месяц дайджест российской прессы - "Бюллетени литературы и жизни", до сих пор мало востребованный исследователями. Журнал, стремившийся по признанию издателей "быть зеркалом духовной жизни современности", содержит сведения о наиболее значительных дискуссиях, рецензии на книжные новинки и т. д.
Война способствовала оживлению издательского дела в стране. Возник ряд новых газет и журналов, из которых для настоящего исследования особого внимания заслуживает еженедельник "Проблемы великой России", освещавший теоретические и практические вопросы международных отношений.
Для характеристики социально-психологической атмосферы военного времени привлекались источники личного происхождения. Определенный интерес для исследования представляли дневники, ценность которых заключается в том, что в них фиксируются непосредственные впечатления о событиях, сиюминутные настроения. Особую значимость имеет дневник писательницы 3. Н. Гиппиус, отмечающей не только сугубо частные события, но и отражающей важнейшие явления общественной жизни. Дневник М. Палео-лога можно отнести к жанру "Записок иностранцев о России". Заметки французского посла содержат достаточно подробный анализ настроений российского общества в годы войны.
К этому виду источников примыкает мемуарная и автобиографическая литература представителей российской политической и духовной элиты. В воспоминаниях лидера кадетской партии П. Н. Милюкова основное внимание уделено политическим процессам военного времени. Мемуары философов Н. О. Лосского и Ф. А. Степуна содержат связанные с войной ценные этнопсихологические наблюдения. Воспоминания Ф. А. Степуна интересны и тем, что автор, будучи непосредственным участником боевых действий, пытается дать оценку интеллектуальной жизни страны тех лет сквозь призму своего фронтового опыта. В мемуарах писателя А. Шполянского (Дон-Аминадо) встречаются содержательные характеристики ведущих российских дореволюционных журналистов и периодических изданий.
Для характеристики умонастроений российского общества привлекались письма. Обладая достоинством дневников и воспоминаний, этот вид источника вместе с тем испытывает на себе меньшее воздействие политического и социального заказа. В диссертации было использовано эпистолярное наследие философов Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, Е. Н. Трубецкого, Б. В. Яко-венко, писателя М. Горького.
В диссертации использована и делопроизводственная документация, представленная документами из архива департамента полиции, опубликованными в 1927 году в сборнике "Буржуазия накануне Февральской револю в годы войны социально-психологические процессы глазами "официальной России".
В исследовании была также использована антинемецкая и антизападная газетная карикатура.
Настоящая работа представляет первое специальное исследование проблемы "Россия и Запад" как целостного процесса в отечественной публицистике периода Первой мировой войны. Диссертация выполнена на основе анализа широкого круга источников, некоторые из которых впервые вводятся в научный оборот. В работе также впервые выделяются этапы решения проблемы "Россия и Запад" отечественными публицистами в исследуемый период (первый этап - июль 1914 - середина 1915 года; второй этап - середина 1915 - февраль 1917 года), раскрываются особенности каждого этапа. По сравнению с имеющимися научными исследованиями более полно устанавливается зависимость решения проблемы от условий войны, общественно-политических и социально-психологических факторов.
В диссертации впервые рассматриваются целостно ключевые аспекты проблемы "Россия и Запад" периода Первой мировой войны, включая вопрос "Россия и союзники", до этого находившийся вне поля зрения исследователей. Автор первым выделяет политические направления, сложившиеся в отечественной публицистике в ходе обсуждения проблемы "Россия и Запад" (крайне правое, националистическое, праволиберальное, умеренно-либеральное, народническое), определяет как общее, так и особенное в их трактовках темы. Такой подход дает возможность уточнить специфику воззрений на проблему "Россия и Запад" религиозных мыслителей и определить место публицистики религиозных мыслителей в годы Первой мировой войны. Автором предлагается новая интерпретация некоторых аспектов военной публицистики Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Е. Н. Трубецкого, В. Ф. Эрна. В работе впервые анализируются взгляды представителя крайне правой публицистики С. К. Глинки-Янчевского, публицистов умеренно-консервативного лагеря М. О. Меньшикова, А. А. Бурнакина, умеренно либеральных публицистов А. А. Кизеветтера, Ф. Ф. Кокошкина, Л. 3 Слонимского, публицистов либерально-народнического направления С. Я. Ел-патьевского, П. В. Мокиевского.
Положения и выводы диссертационного исследования помогают пониманию специфики российского национального самосознания в периоды международных конфликтов.
Результаты работы могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по истории русской общественной мысли, истории Первой мировой войны, а также при разработке общего и специальных курсов по истории России.
Работа построена по проблемно-хронологическому принципу. При этом содержание глав соответствует этапам решения отечественными публицистами проблемы "Россия и Запад" в годы Первой мировой войны.
Специфика восприятия войны русскими публицистами в условиях патриотического подъема
Первая мировая война для России началась 19 июля (1 августа) 1914 года, когда германский посол в России граф Ф. Пурталес вручил российскому министру иностранных дел С. Д. Сазонову ноту, означавшую объявление войны. Несмотря на растущую напряженность в отношениях между европейскими странами, дававшую повод для многочисленных предчувствий мировой катастрофы, начало войны поразило русское общество своей стихийностью и неожиданностью. Ректор Петроградского университета, видный историк Э. Д. Гримм, передавая настроение тех дней, писал: "...когда война началась, она захватила всех ... нравственно врасплох ... миру не хотелось верить в войну даже тогда, когда она уже была готова разразиться"!. Схожую мысль в своих мемуарах развивал философ Ф. А. Степун: "В нашем непосредственном ощущении война надвигалась на нас скорее как природное, чем историческое явление. Поэтому мы гадали о ней как дачники о грозе, которым всегда кажется, что она пройдет мимо, потому что им хочется гу-лять" . В одном из писем М. Горький признавался: "Я давно года три как убежден был в неизбежности общеевропейской войны, считал себя подготовленным к этой катастрофе, много думал о ней, но - вот она разразилась, и я чувствую себя подавленным, как будто все случившееся - неожиданность" .
Обзор газет различной идейно-политической направленности показывает, что перед началом вооруженного конфликта, русское общество в целом определило свое отношение к предстоящей войне. Из органов печати, до официального объявления войны активно пропагандировавших вступление в нее России, особо можно выделить газету партии прогрессистов "Утро России". 18 июля редакция газеты в передовой заявляла: "Война ужасна, но неизмеримо ужаснее то кошмарное состояние вечного ожидания войны, под гнетом которого прозябает хозяйственная жизнь страны". Считая, что общество страстно желает войны, газета призывала сомневающихся "не портить настроение народа", "нудным слякотным канючением"4. Однако в том, что война будет обязательно поддержана массами было уверенны далеко не все. Причин для сомнений было предостаточно. Предвоенные годы прошли в острых социальных конфликтах. В период с 1912 по 1914 г. среднее число участвующих в забастовках приблизилось к двум третям от всей заводской рабочей силы 5. А 10 июля, в день, когда Австрия предъявила ультиматум Сербии, на улицах Петербурга раздавались выстрелы - были даже попытки строить баррикады, бастовали и рабочие Москвы6. Восемнадцатого июля в столице, по наблюдению корреспондента сытинского "Дня", среди обывателей царила тревожная и нервная обстановка, вызванная, как он считал, мно-гочисленными слухами, заполнившими Петербург . За два дня до этого старейшая либеральная газета "Русские ведомости" убеждала своих читателей в том, что результатом войны может быть только "всеобщий проигрыш" . Очень нежелательной как для России, так и для Германии находили будущую войну и газеты крайне правых партий. Восемнадцатого июля в своем обращении к Вильгельму II редактор газеты "Земщина" С. Глинка призывал немецкого кайзера (в котором русские ультраконсерваторы традиционно ви дели защитника монархического принципа в Европе) еще раз взвесить все "за" и "против", решаясь на такую тяжелую борьбу, как борьба с Россией. "Современные войны, - отмечал публицист, - полны случайностей ... революционные вспышки, забастовки и т. д. - все это может роковым образом отразится на исходе кампании" .
Девятнадцатого июля в общественном настроении произошел резкий перелом. Объявление войны русское общество приняло "с таким же единодушием", как и все народы Европы. Казалось, разногласия были забыты. Как писала влиятельнейшая газета "Новое время", всех объединил "могучий патриотический порыв"1 . С призывом к консолидации обратился к народу Николай II: "В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри, да укрепится еще теснее единение царя с его народом и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага"". На улицах столицы и многих других городов страны в первые дни войны, демонстрируя преданность трону и готовность воевать до победы, собирались толпы людей .
Образы Германии и немецкого народа в русской публицистике
Одним из сильнейших чувств в комплексе патриотических переживаний русского общества являлась ненависть к врагу. Именно это чувство стало эмоциональной основой национального объединения. Симптоматично, что, рассуждая в начале войны о причинах, которые подтолкнули разные социальные группы в России забыть внутренние распри и слиться в единое целое, член редакции "Русского богатства" А. В. Пешехонов сравнивал реакцию общества с поведением тяжелобольного в момент внешней угрозы. "Этот могучий порыв, - писал он, - хотя и показался многим неожиданным, был, в сущности, совершенно естественным. Так реагирует на внешнюю опасность всякий живой организм, - даже больной, даже израненный. Представьте себе ... что на человека одержимого тяжким недугом и стонущего от невыносимых болей, нападут разбойники. Он ведь сразу прекратит стоны, забудет про свои боли и раны, соберёт и напряжёт все свои силы, лишь бы отстоять жизнь, которой угрожает опасность"109.
Следует согласиться с этнопсихологом Т. Г. Стефаненко, что во время вооруженного конфликта "единство в негативных оценках чужой группы не только выполняет полезную для общности функцию, но часто является необходимым условием для победы"110. Формирование в общественной психологии особых эмоций и установок, способных поддерживать атмосферу приподнятости и нацеленности на победу, входит в задачу официальной пропаганды, и "образ врага", которому в ней уделяется едва ли не центральное место, значительно укрепляет волю к борьбе.
Видя в Германии основного и самого опасного врага, российская печать с первых дней войны заняла активную антинемецкую позицию. Восприятие противника упрощается до уровня архетипа "свой - чужой", "друг -враг"111. Показательна в этом отношении практика употребления публицистами двух наборов слов: позитивного (для описания действий, настроения, психического склада русских и их союзников) и негативного (для изображения поведения и национального характера немцев). В "Саратовском листке", провинциальной газете либерального направления, в начале войны можно найти такое сопоставление общественного настроения России и Германии: "Война всколыхнула народные силы. Россия увидела себя жизнеспособной, почувствовала в себе силы жить, а не сокращаться. Этим она отличается от своего врага. В то время как у него констатируется упадок производительных сил, он чувствует страх за будущее, мы находимся на пороге перерождения, на пороге новой эры" . Провинциальные газеты лишь подражали центральной прессе. Выступавший на страницах "Русской мысли", одного из влиятельнейших либеральных журналов страны, М. О. Гершензон писал, что патриотический подъем у немцев был вызван "низменными чувствами", которые в них "взрастил дух самодовольства и злобы". Философ сравнивал общий настрой в Германии с хмелем, ударившим в голову. Такое опьянение "возбудившее народ в начале, непрочно и продлится недолго как всякое нервное раздражение" . Грубость и жестокость немцев по отношению как к мирным жителям на оккупированных территориях, так и к иностранцам, которых война застала на территории Германии, нарушение германским правительством норм международного права, разрушение памятников культуры трактовались ректором Петроградского университета Э. Д. Гриммом как "массовое хулиганство". Описывая свое отвращение, вызванное этими поступками, отечественный историк, так же как и Гершензон, использовал метафору опьянения. "Немцы разыгрывают перед лицом пораженной Европы роль пьяного илота, показывающего остальным нациям, какие опасности могут угрожать им самим", если те также станут поклоняться "культу силы и кулака"114. Националистическая публицистика дополняла картину массового настроения в Германии бытовыми деталями. Вот что сообщала газета "Новое время" своим читателям: "Немцы озверели - это общий отзыв вернувшихся из Берлина путешественников. Нам не давали ни есть, ни пить. Запирали на скотный двор. Везли в коровнике. На улицах Берлина русских дам били палками.
Изменения в восприятии войны русскими публицистами
В середине 1915 года в общественной жизни России произошли существенные перемены. Весной 1915 года русская армия потерпела крупные поражения на австро-германском фронте и летом отступила из Галиции. Ухудшилось положение тыла - возникли продовольственный, транспортный и угольный кризисы, их следствием стал рост цен на важнейшие товары и услуги; характер настоящего общественного бедствия приобрела спекуляция.
В особенно тяжелом положении оказались те, кто получал фиксированное содержание и не имел компенсаций в связи с дороговизной. В число пострадавших попали и представители интеллигенции - средние и мелкие чиновники, преподаватели, учителя, ученые, журналисты1.
Одной из причин случившегося кризиса стало то обстоятельство, что власть в начале войны была твердо уверена в кратковременном характере кампании. Исходя из этого, как признавал в октябре 1916 года начальник петроградского жандармского управления, и строились стратегические расчеты, поскольку такой подход, писал он, "исключал возможность и необходимость вдумчивого и сознательного отношения к возможным последствиям длительной кампании". Эмоции, вызванные патриотическим подъемом, по мнению докладчика, сфокусировали все внимание, как власти, так и общества, исключительно на текущих проблемах армии и фронта, в результате "мысль о необходимости своевременно озаботиться организацией тыла ... отодвигалась на задний план" . Справедливости ради надо отметить, что ни кто в мире и не предполагал, что война продлится больше шести месяцев3. Но, в отличие от союзников, российское правительство не смогло наладить эффективную работу в ситуации затянувшейся войны.
Политический кризис разразился в мае - сентябре 1915 года. Выступая по-прежнему за войну до победного конца, либеральная оппозиция изменила свое отношение к политике "внутреннего мира". "Патриотический настрой" сменился "патриотической тревогой"4. Буржуазные и либеральные круги выступили с призывом к обществу помочь власти в деле мобилизации промышленности. В кризисные дни середины 1915 года газета октябристов "Утро России" впервые провозгласила лозунг: "Все для войны, все для победы!"5. В августе 1915 года был образован выдвинувший требование вручить власть правительству общественного доверия Прогрессивный блок, в который вошли большинство правых, умеренных и либеральных фракций Государственной Думы и некоторые группы Государственного совета. Социальный союз против внешнего врага стал разваливаться.
Резко ухудшившиеся бытовые условия, несправедливость в распределении тягот войны вызывали у людей недовольство правительством. Становилось очевидным, что у российской власти отсутствует какая бы то ни было продуманная экономическая и социальная политика. Многочисленные внутренние проблемы требовали немедленного решения. Однако в глазах общественности политическое руководство страны выглядело неспособным "организовать победу". Характер российского массового настроения существен но изменился. Именно с весны 1915 года подъем пошел на убыль6. Вновь активизировали борьбу рабочие. К 1916 году, отмечает историк С. Смит, количество политических забастовок приблизилось к довоенному, а в январе-феврале 1917 года в них участвовало больше рабочих, чем в 1913 году7. Возобновилось крестьянское движение, начались еще редкие антивоенные выступления в армии. Внимание российского общества все более переключалось с войны на внутренние проблемы. В этой связи представляет интерес свидетельство публициста "Вестника Европы" Кузьмина-Караваева. Анализируя российскую печать за 1915 год, он отмечал, что ее содержание по сравнению с начальным периодом войны серьезно переменилось: "судебные процессы, отчеты о театральных представлениях, известия о кражах и рассказы о занимательных уличных эпизодах, не говоря уже про сообщения о муке, о мясе, о дровах и о железнодорожных непорядках, стали успешно конкурировать с известиями с театра военных действий" . Отношение российского обывателя к войне изменялось не только в результате материальных и социальных причин, но и под воздействием социально-психологических факторов. Тот же Кузьмин-Караваев в январе 1916 года признавал: "Через восемнадцать месяцев непрерывной войны личный интерес к событиям на войне естественно даже увеличился. Нет семьи, у которой не было бы близкого человека там, на позициях и в окопах, - или там, в плену или в неведомой могиле"9. Однако эти чувства, считал публицист, "давая единство забот волнений и горя", людей скорее разъединяют, поскольку уводят человека "в его собственную скорлупу".
