Православие в жизни русских крестьян Среднего Урала : XIX - начало XX вв. Бальжанова Елизавета Сергеевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Почитание икон крестьянами Среднего Урала 37

Глава II. Отношение крестьян к храму и священнику 67

2.1. Храм в сознании и жизни крестьян 67

2.2. Отношение крестьян к священнику 108

Глава III. Религиозно-нравственные представления крестьян 134

3.1. Крестьянские понятия о грехе и преступлении 134

3.2. Отношение крестьян к исповеди и причастию 166

Глава IV. Православие в крестьянской семейной обрядности 196

4.1. Влияние православия на родильно-крестильные обряды 196

4.2. Православные традиции в свадебном обряде 205

4.3. Народные похоронно-поминальные обряды и их связь с православием 227

Заключение 240

Список использованных источников и литературы 246

Список сокращений 272

Приложение 1 273

Приложение 2 279

• Почитание икон крестьянами Среднего Урала
• Храм в сознании и жизни крестьян
• Крестьянские понятия о грехе и преступлении

Введение к работе

В наше время особенно легко поддаются изменениям внешние проявления образа жизни, увидеть за которыми устойчивые воззрения, присущие русскому народу, можно только опираясь на знание истории до 1917 г., открывшего период целенаправленного и насильственного разрушения традиций, основанных на православной вере. Советский период, несомненно, оставил отпечаток в сознании современных людей, но сейчас, в условиях возрождения значения Русской Православной церкви, русских традиций, обрядов, праздников, особенно важно изучение дореволюционного времени, когда православная вера была основой "всех глубинных традиций народной жизни и массового сознания русских"¹.

Возрождение России немыслимо без освоения богатейших культурных традиций населяющих ее народов, в том числе - русского народа. Между тем многие из традиций с завидным упорством выкорчевывались на протяжении последних семи с лишним десятилетий. Если говорить о традиционной деревенской культуре, то в ней вообще не усматривали какого-либо позитивного содержания - в литературе (научной, публицистической, художественной) и в общественно-политической практике господствовала трактовка русского "доколхозного" крестьянства как невежественной, забитой силы. А ведь именно этим крестьянством в значительной мере генерировалась и воспроизводилась русская национальная культура².

Научное осмысление особенностей религиозного сознания русского народа требует обращения к духовным традициям крестьянства, которое составляло подавляющее большинство населения Российской империи и являлось одним из главных носителей русской православной культуры, русской религиозности и нравственности.

¹ Громыко М. М., Буганов А. В. О воззрениях русского народа. - М., 2000. — С. 530.

² Миненко Н. А., Рабцевич В. В. Любовь и семья у крестьян в старину : Урал и Сибирь в XVIII-XIX веках. -
Челябинск, 1997. - С. 3.

Интерес специалистов к православной культуре русских крестьян обусловлен также тем, что данная тема вписывается в разработку "антропологически-ориентированной истории"³: акцент на изучении человека в истории, мотивов его поведения, представлений, ментальных норм и ценностей, повседневного бытия. Анализ явлений прошлого представляется важным не столько сам по себе, сколько как ключ к уяснению того, чем жил человек прошлого (в отличие от человека нынешнего), как он по своему вписывался в культурные стереотипы, как по-своему решал экономические и социальные проблемы.

Одним из основополагающих принципов, которым должен руководствоваться историк, является не только учет "видимой реальности", но и субъективных представлений людей прошлого о мире и о себе. Еще в начале XX в. русский историк Л. П. Карсавин подчеркивал: "История не сводима к росту капитала, ренты, цен. Если мы за цифрой не воспринимаем, хотя бы смутно, человека, цифра -бесполезна"⁴. Важно увидеть при анализе всех аспектов социальной, экономической истории человека во всем богатстве его жизненных проявлений. Именно в таком ключе необходимо рассматривать перспективы развития микросоциальных исследований, то есть исторических исследований в рамках локальных социальных общностей - региона, церковного прихода или села.

Изъятые из исторического контекста материальные предметы по своей сути мертвы. Они приобретают исторический смысл и научную ценность лишь тогда, когда историк акцентирует свое внимание на "человеческом факторе", реконструируя психологию людей той или иной эпохи, обращаясь к глубинным пластам человеческого сознания.

Духовная сфера жизнедеятельности общества и человека - самая возвышенная. Именно здесь рождается и реализуется то, что отличает человека от

³ Поршнева О. С. Антропологическая ориентация исторического знания (к вопросу ведущей тенденции
современной историографии) // Россия в XXI веке: прогнозы культурного развития. Качество жизни на
рубеже тысячелетий. - Екатеринбург, 2005. - С. 132.

⁴ Цит. по : Ястребицкая А. Л. Повседневность и материальная культура в отечественной медиевистике //
Одиссей. Человек в истории. 1991. - М., 1991. - С. 89.

других живых существ - дух, духовность. Здесь рождаются духовные потребности, начиная с самых элементарных и кончая утонченными и синтетичными; здесь развертывается производство идей - этих уникальных творений человеческого духа; здесь в значительной степени происходит и их потребление.

К базисным элементам духовной культуры относят обычаи, нравы, законы, ценности, а также ритуалы, верования, фольклор. Система верований (представлений) составляет один из важных элементов религии - мифологический, наряду с другими - религиозным чувством (эмоциональный элемент) и религиозными действиями (культовый, или обрядовый, элемент). Религия есть мировоззрение и поведение, объемлющие мир внешний и мир внутренний, основанные на широкоохватной системе верований, нравственных предписаний.

Между тем недостаточно изученной остается проблематика "Место и роль православия в повседневной жизни крестьян". Ведь прежде всего в повседневности выражалось влияние православной религии на крестьянскую среду, определяя поведение крестьян каждый день. В рамках этой проблематики выделяются следующие темы: православные традиции в крестьянской семейной обрядности (частная сфера жизни), роль и место иконы, храма и священника в повседневности, религиозно-этическое воздействие на повседневную жизнь крестьянина через понятия греха и преступления, значение исповеди и причастия в повседневности и

др.

В связи с этим возникают вопросы, отсутствие ответов на которые и вызывает потребность в публикациях, дискуссиях и размышлениях о религиозной составляющей духовной жизни народа: каким было реальное восприятие крестьянством основных элементов православия? Насколько строго крестьяне придерживались предписаний, установленных Церковью? Как преломлялись официальные церковные догматы в сознании народа и его жизненной практике?

При этом изучение религиозной составляющей духовной жизни русского крестьянства должно проходить не только на общероссийском фоне, но прежде всего в рамках того региона, на территории которого оно проживало. Культурное

6 пространство Российской империи, несомненно, обладало различиями, во-первых, в силу обширности территории страны, во-вторых, по причине ее многонациональности, в-третьих, из-за разной интенсивности заселения русскими тех земель, которые впоследствии вошли в состав России. Все эти факторы определили различные условия проживания русского крестьянства в разных концах страны, которые оставили отпечаток на культурной среде, религиозной составляющей мировоззрения и бытовых традициях регионального крестьянства. Нельзя не отметить научную значимость регионального исследования, так как, по словам Л. Февра, "историческое деяние не уменьшается в рамках "местного" и "национального", а стремится к общечеловеческому, оказывается способным к распространению и расширению"⁵. Изучая региональную историю, человек приобретает важную часть исторических знаний: он учится на опыте предков, на их достижениях и просчетах.

Урал представлял собой самостоятельный регион, обладавший в рамках России природно-географическими, геополитическими, экономическими и социокультурными особенностями. В его границах горнозаводская культура соседствовала и взаимодействовала с другими культурами - русских крестьян-старожилов и новопоселенцев, "уральских" и "оренбургских" казаков, православных и староверов представителей иных конфессий, местных этнических социумов⁶.

Объект данного диссертационного исследования - русские православные крестьяне, придерживавшиеся официальной версии православия, проживавшие в сельской местности.

Предмет исследования - религиозные представления крестьян и их воплощение в крестьянской повседневности.

⁵ Февр Л. Бои за историю. -М., 1991.-С. 99.

⁶ Алеврас Н. Н. Уральский регион : историко-культурное единство или многообразие? // Урал в контексте
российской модернизации. - Челябинск, 2005. - С. 43.

Цель работы - выявление места и роли православной религии в крестьянской повседневности в условиях модернизации XIX - начала XX в. Для достижения поставленной цели необходимо реализовать следующие задачи:

охарактеризовать место икон в крестьянской жизни;

выявить отношение крестьян к храму;

воссоздать идеальный образ священника в представлении крестьян и их отношение к своему приходскому духовенству;

раскрыть понимание и реализацию в крестьянской жизни церковных Таинств: крещения, покаяния, причащения, брака, елеосвящения;

реконструировать крестьянские представления о грехе и преступлении;

- определить место православия в крестьянской семейной обрядности.
Территориальные рамки диссертации ограничены Средним Уралом, в

границах Пермской губернии XIX - начала XX в., которая включала в себя Верхотурский, Екатеринбургский, Ирбитский, Камышловский, Красноуфимский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Пермский, Соликамский, Чердынский и Шадринский уезды. В настоящее время регион распределяется между Пермской и Свердловской областями и северо-восточными районами Курганской и Челябинской областей. Соотнесение Среднего Урала с границами Пермской губернии уже прочно вошло в историографическую традицию (Е. Ю. Апкаримова, И. Н. Белобородова, Н.А. Миненко, Г. Н. Чагин и др.)⁷. Выбор Среднего Урала в качестве региона исследования обусловлен рядом факторов. Во-первых, именно на Среднем Урале (в границах Пермской губернии) была сосредоточена основная масса уральских горных заводов, что определило общий исторический облик региона и придавало ему неповторимую самобытность. Во-вторых, несмотря на то, что хозяйственную специфику Среднего Урала определяла горнозаводская промышленность, основная

⁷ Апкаримова Е. Ю. Городское самоуправление на Среднем Урале в последней трети XIX - начале XX в.: автореф. дис. ...канд. ист. наук. - Екатеринбург, 1999; Белобородова И. Н. Времяисчисление русского старожильческого населения Среднего Урала в народной и церковной календарной практике (XVII-XX вв.): автореф. дис.... канд. ист. наук. - Екатеринбург, 1994; Чагин Г. Н. История в памяти русских крестьян Среднего Урала в середине XIX- начале XX века. - Пермь, 1999; Он же. Культура и быт русских крестьян

часть населения края была связана с сельским хозяйством. В-третьих, специфика Среднего Урала, как и Урала в целом, состоит в преобладании среди крестьянского населения государственных крестьян, которые сохраняли личную свободу и несли повинности только в пользу казны. В-четвертых, с конца XVIII в. Средний Урал являлся традиционным местом расселения старообрядцев, которые составляли значительную часть местного населения.

Хронологические рамки диссертационной работы: XIX - начало XX в. Нижняя временная граница связана с тем, что начало XIX в. в России открывает одну из величайших переломных эпох. Следы этой эпохи в судьбах Российской империи грандиозны, многогранны и противоречивы. При всех трудностях и потрясениях экономического, социального, политического и духовного характера, несмотря на то, что временами страна по вине ее правителей тормозила, буксовала или даже отступала назад, общая тенденция развития России в XIX в. неизменно оставалась восходящей: от самодержавно-крепостнического произвола через все препятствия к началам законности, свободы, демократии. Именно с начала XIX в. происходит становление единой православной культуры русских, определявшей лицо народа, уклад его жизни и образ мышления. Верхняя временная дата связана с революцией 1917 г., положившей новый рубеж в истории России. С этого времени целостная структура традиционной духовной культуры русских крестьян Среднего Урала под воздействием различных факторов начала разрушаться. Начался период тяжелейших гонений, которым подверглась Русская Православная Церковь, период, названный историками "трагедией Русской Церкви". В этот период была полностыо разрушена создававшаяся столетиями система религиозного образования и воспитания, социального служения Церкви, ее участия в жизни общества. Десяткам миллионов людей была внушена мысль о том, что любая связь с Церковью, с отеческой верой "порочна", "регрессивна".

Среднего Урала в середине XIX - начале XX в. - Пермь, 1991; Он же. Мировоззрение и традиционная обрядность русских крестьян Среднего Урала в середине XVIII - начале XX века. - Пермь, 1993.

Методология исследования понимается как инструментарий получения и принципы упорядочения знания. Методологической основой диссертации является принцип историзма, позволяющий видеть исторические факты и явления в движении и взаимосвязи. Главным методологическим подходом, на котором основана данная диссертационная работа, является историко-антропологическии. Его цель - реконструкция системы взглядов, поведенческих стереотипов, категорий культуры, господствующих в данном сообществе; анализ мотивов, созидательных сил, причин действий и страстей, характерных для той или иной эпохи или страны; выявление периодичности, ритмов, возвращений, которые имели место в истории определенных идей, образов, мифов, архетипов, комплексов ценностей. Спецификой этого подхода является постоянное углубление, имеющее целью достичь "заднего плана" человеческих действий или представлений, глубинных, неизведанных уголков коллективной души. При опоре на историко-антропологическии подход подразумевается использование прежде всего описательного метода, который имеет три взаимодополняющихся "модуса": а) в количественном плане это "инвентаризация" фактов, относящихся к тому или иному аспекту коллективной психологии; б) в качественном отношении - это анализ действительных переживаний, чувств и представлений людей прошлого; в) в плане интерпретационного синтеза это обнаружение связанности, когерентности. Проясненные анализом элементы представляют собой части одного комплекса, одной ментальносте, одной специфической общности⁸.

В работе были применены такие традиционные методы исторического исследования, как историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический.

Историко-генетический метод позволил последовательно раскрыть сущность и изменение места и роли православия в крестьянской повседневности на протяжении всего изучаемого периода. Через выявление, сбор и обработку

⁸ Русакова О. Ф. Философия и методология истории в XX веке : школы, проблемы, идеи. - Екатеринбург, 2000.-С. 250.

конкретно-фактических данных с помощью этого метода была сделана попытка охарактеризовать единичное, особенное и общее в крестьянской повседневности на Среднем Урале.

Историко-сравнительный метод дает возможность вскрывать сущность изучаемых явлений по сходству и по различию присущих им свойств, а также проводить сравнение в пространстве и времени, т.е. по горизонтали и вертикали. Так, с помощью данного метода, сравнивая религиозные представления и практику у русских крестьян Среднего Урала с общероссийским уровнем, удалось выявить, с одной стороны, общерусские черты в религиозной составляющей крестьянской жизни, а с другой, показать то особенное, что отличало среднеуральский регион в этой сфере. Также сопоставляя изменения в религиозной жизни крестьян, проходившие на протяжении XIX - начала XX в., этот метод позволил определить, а была ли динамика в этом смысле, а если была, то с чем это было связано. Нужно отметить, что историко-сравнительный метод допускает применение всех других общеисторических методов и менее описателен, чем историко-генетический метод.

Основа историко-типологического метода состоит в том, что в общественно-историческом развитии, с одной стороны, различаются, а с другой, тесно взаимосвязаны единичное, особенное, общее и всеобщее. Поэтому важной задачей в познании общественно-исторических явлений, раскрытии их сущности становится выявление того единого, которое было присуще многообразию тех или иных сочетаний индивидуального (единичного). Этот метод позволил выявить и охарактеризовать типы икон, почитавшихся крестьянами, и крестных ходов, в которых они участвовали.

Некоторая часть материала по теме имеет количественное выражение. Использование методов статистического анализа позволило обобщить информацию в виде таблиц и графиков.

Интерес к русской народной культуре Среднего Урала, в том числе и духовным традициям русских крестьян, виден уже в публикациях первой половины XIX в. Так, первым, кто затронул вопросы верований среди жителей Пермской

11 губернии, в том числе и русских крестьян, был Н. С. Попов, который в работе "Хозяйственное описание Пермской губернии"⁹ (1811, 1813 гг.), опираясь на источники различного характера, отмечал, что православная вера "почиталась" русскими крестьянами, "твердейшими ее последователями"¹⁰, несмотря на "противодействие раскольников". При этом Н.С. Попов провел сравнительную характеристику православного крестьянства и приверженцев старой веры в отношении нравственности, поведения в семье, соблюдения церковных обрядов. Особое внимание автор уделил религиозно-нравственному облику русских крестьян, отмечая, что православные крестьяне были "усердны к церкви" (здесь имелось в виду отношение к выполнению церковных правил, предписаний, обрядов), вежливы, скромны. Специально указывалось, что православные строго относились к сохранению девушками целомудрия до брака, что являлось главным, решающим фактором при выборе невесты, пренебрегая ее красотой и богатым приданым¹¹. Т.е. Н. С. Попов не обошел вниманием и некоторые представления крестьян о грехе.

Во второй половине XIX в. немало сделали для изучения религиозной жизни русских крестьян этого региона краеведы. Некоторые материалы по проблеме взаимоотношений крестьян и официальной церкви были опубликованы в "Пермских епархиальных ведомостях" и "Екатеринбургских епархиальных ведомостях". Здесь нужно отметить следующие публикации. Так, в статье "Вновь построенная каменная церковь в селе Романове, Соликамского уезда"¹² (1867 г.) автор, подписавшийся "Прот. П. К-ов", опираясь на церковную летопись, переписку священников с епархиальным начальством, а также распоряжения последнего, описал историю строительства церкви в с. Романове (Соликамский уезд). В связи с этим он отмечал, что храм для крестьянина имел священное значение.

Попов Н. С. Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному ее состоянию в отношении к земледелию, многочисленным рудным заводам, промышленности и домоводству, сочиненное по начертанию Императорского Вольного Экономического общества. - СПб., 1813. Ч. III.

¹⁰ Попов Н. С. Указ. соч. - С. 106.

¹¹ Там же.-С. 337-338.

Религиозная жизнь крестьян стала предметом рассмотрения в статье священника Ипполита Словцова "Нравственное состояние Усть-Косвенского прихода' (1871 г.). В ней на конкретном материале (церковные документы: летопись, переписка, записи священников, исповедные ведомости) анализируются следующие религиозно-нравственных аспекты крестьянской жизни: взаимоотношения со священником, отношение к храму, иконам, праздникам, нравственный облик паствы. Автор был поражен "неслыханным равнодушием к выполнению некоторых важнейших требований религии" среди крестьян, при том, что приход находился не в захолустье, чем можно было бы объяснить такое положение в нем дел. Пытаясь понять причины подобного отношения к церковным установлениям, И. Словцов предполагает действие следующих факторов: равнодушие самих служителей церкви - священников к состоянию религиозности в приходе и угнетающее действие крепостного права на крестьян.

Рассматривая ход "картофельных бунтов" 1840-х гг. в Пермской губернии, Е. Попов в работе "Великопермская и Пермская епархия (1379-1879)"¹⁴ уделил внимание также вопросу о характере взаимоотношений крестьян и священников в это время. Опираясь на переписку со священниками и официальные документы, автор описывает те притеснения, оскорбления и унижения, которым подвергались духовные лица со стороны крестьян. Е. Попов писал, что этот бунт можно было бы избежать, если бы "волостные начальства заранее разъяснили крестьянам цель правительства относительно хлебных запасов"¹⁵. О том, как сами крестьяне восприняли свои бунтовские действия, в том числе и по отношению к священникам, свидетельствует заключение исследователя, что крестьяне неохотно вспоминали и говорили о бунте.

Прот. П. К-ов. Вновь построенная каменная церковь в селе Романове, Соликамского уезда // ПЕВ. - 1867. -№29.-С. 463-471.

¹³ ПЕВ.-1871.-№28,30.

¹⁴ Попов Е. Великопермская и Пермская епархия (1379-1879). Пятистолетие проповеди св. Стефана
Пермского, почти столетие Перми и почти трехстолетие покорения Сибири. - Пермь, 1879.

¹⁵ Там же.-С. 225-226.

Более детальное исследование такого явления уральской истории, как "картофельные бунты" 1840-х гг. в Пермской губернии, провел А.А. Дмитриев в книге ""Картофельный бунт" в России и новый материал к его истории в Пермской губернии" (1882 г.). В ней автор, основываясь на официальные документы, исследования предшественников (того же Е. Попова), записи священника-свидетеля тех событий, кратко затрагивает и сюжеты, касающиеся крестьянских расправ и оскорблений священников. А.А. Дмитриев придерживается сходной точки зрения, что и Е. Попов: "..."Бунта" в юридическом смысле этого слова, собственно говоря, не было: это столкновение власти с народом было одним из тех прискорбных недоразумений, которые, к сожалению, бывали у нас не раз..."¹⁶. Таким образом, причину притеснений священников со стороны крестьян автор видит в том, что последние воспринимали духовенство как представителей власти, которые пытались ограничить права крестьянского населения. Отсюда - их сопротивление.

Вопрос о взаимоотношениях пастырей и паствы, затронутый И. Словцовым на местном уровне, поднимался и в статьях, опубликованных в центральных изданиях. Например, в статье "По вопросу об отношении пастырей к прихожанам" (1881 г.) рассматривались методы "научения своих прихожан вере и нравственности", которыми должны овладеть многие сельские священники. Данная публикация свидетельствует о стремлении представителей образованной части общества проанализировать реальную ситуацию, сложившуюся в сельской местности.

Эта тема - взаимоотношений церковных властей и приходского духовенства с приходской общиной - привлекла внимание историков последней четверти XIX -начала XX в. в связи с ее практической актуальностью. Так, А. А. Папков считал замкнутость духовного сословия причиной разрыва между духовенством и приходом. По его мнению, превращение приходских клириков в государственных

¹⁶ Дмитриев А. А. "Картофельный бунт" в России и новый материал к его истории в Пермской губернии. -
Б.м., 1882.-С. 31.

¹⁷ Руководство для сельских пастырей. - 1881. -№ 24. - С. 133-142.

¹⁸ Папков А. А. Упадок православного прихода (XVIII - XIX века). Историческая справка. - М., 1899; Он же.
Церковно-общественные вопросы в эпоху Царя-Освободителя (1855-1870). - СПб., 1902.

служащих нанесло удар не только по ним, лишив их доверия со стороны пасомых, но и самой приходской общины, которая отказавшись признать в духовных лицах своих руководителей и полноправных членов, постепенно утратила самостоятельность и подчинилась епархиальным властям. Учитывая, что про-народнически настроенный автор практически не отделяет приходскую общину от крестьянской, можно понять, почему он считал сложившееся положение нетерпимым¹⁹.

Задача ответить на вопрос о том, "как смотрит само общество на пастыря, какой имеет идеал пастырского служения и какими средствами достигается осуществление этого идеала", была поставлена архиепископом Антонием (Храповицким) в одной из его лекций (1909 г.)²⁰. Он пришел к выводу, что крестьянин, безразлично смотревший на безнравственное поведение мирян, себе подобных, очень строго судил слабости духовенства, которое должно было отличаться безупречным поведением. Пытаясь проанализировать отношение крестьян к служителям церкви, автор тем самым отразил общую точку зрения представителей высших церковных кругов и исследователей на ситуацию постепенного отчуждения паствы от пастырей: отчуждение происходило вследствие замкнутости духовенства, его равнодушия к проблемам крестьян, ведения священниками безнравственного образа жизни.

В целом дореволюционной историографии был присущ описательный и публицистический уклон. Вниманием были охвачены такие проблемы как отношение крестьян к духовенству и храму; степень соблюдения церковных праздников и обрядов; почитание икон; религиозно-нравственный облик крестьян. Особое внимание в публикациях этого периода уделялось проблеме взаимоотношений крестьян и священника, что было обусловлено желанием проанализировать ситуацию, сложившуюся на селе на рубеже XIX-XX вв., и

¹⁹ Мангилева А. В. Духовное сословие на Урале в первой половине XIX в. (на примере Пермской епархии). -
Екатеринбург, 1998. - С. 11-12.

²⁰ Храповицкий А. Собрание лекций и статей по пастырскому богословию. - М., 1909.

выработать методы борьбы с отчуждением паствы от духовенства. Здесь можно выделить две точки зрения: одни исследователи считали, что не слишком благоприятная обстановка в сельских районах сложилась из-за слабого влияния церкви на паству; другие говорили о слабой религиозности крестьян безотносительно к воздействию внешних факторов.

В советский период в исторических работах закрепился единственно признаваемый и в преподавании, и в научных изданиях так называемый классовый подход к истории церкви и религии, который трактовал православие как некую часть идеологии господствующих классов, навязываемую народу.

Изучению Пермской деревянной скульптуры посвящена книга Н.Н. Серебренникова "Пермская деревянная скульптура. Материалы предварительного изучения и опись" (Пермь, 1928). В ней автор немало внимания уделил отношению русского населения Пермского края к деревянным изваяниям в храмах. При этом исследование основано на экспедиционных записях о бытовании скульптур, на литературных источниках по истории Пермского края, на материалах, посвященных деревянному ваянию, а также на сравнительном сопоставлении Пермских скульптур между собой. Н.Н. Серебренников отмечал, что великоруссы не воспринимали статуи как божество, в отличие от пермяцкого населения, они лишь приписывали изваяниям сверхъестественные качества. Кроме того, он пришел к выводу, что несмотря на запрет церковных властей, в сельских храмах статуям поклонялись вплоть до начала XX в.

В центре внимания советских историков оказались две проблемы: отношение крестьянства к официальной церкви и характер и степень крестьянской

религиозности. Одной из первых обратилась к этим проблемам Л.И. Емелях . Увязывая антиклерикальное движение крестьянства с революционным движением трудящихся масс в 1905-1907 гг., автор широко использует для обоснования своего

²¹ Емелях Л. И. Антиклерикализм и атеизм русских крестьян накануне Великой Октябрьской социалистической революции // По этапам развития атеизма в СССР. -Л., 1965; Она же. Антиклерикальное движение крестьян в период первой русской революции. -Л., 1965.

16 тезиса об отходе трудящихся от церкви документы, исходящие из враждебного лагеря - материалы Синода, официальные отчеты епископов, благочинных и т.д., привлекает статистические источники, показывающие сложившуюся ситуацию гораздо нагляднее. Эти данные неизбежно наводят автора на мысль о появлении негативного отношения крестьянства к официальной церкви. Однако необходимо иметь в виду, что негативное отношение части крестьян к обрядам официальной церкви не свидетельствует еще о распространении в этой категории населения неверия или атеизма.

Акцент исключительно на негативных сторонах взаимоотношений уральских крестьян и церкви делается в статье В. В. Пундани "Общественный быт государственных крестьян Урала во второй половине XVIII- первой половине XIX в." (1983 г.). Наряду с освещением роли и значения общины в жизни уральской государственной деревни, культурно-бытовых условий в ней, В. В. Пундани затронул вопрос о значении церкви в жизни крестьянина. Традиционными центрами, по мнению автора, вокруг которых вращалась внутренняя жизнь деревни, являлись церковь и кабак. Автор делает вывод: "Выявленные нами факты дают основание считать, что официальная церковь, ее обряды и установки не пользовались авторитетом у значительной части крестьянства государственной деревни Урала. Эти факты можно расценивать как проявление безразличия, равнодушия крестьянства к православной идеологии, а в расколе проявлялась и борьба с ней" .

В ином ключе в советское время крестьянское мировоззрение, в том числе и его религиозную сторону, рассматривали как на сибирском, так и общерусском материале М. М. Громыко, Н. А. Миненко, Л. В. Островская.

Пундани В. В. Общественный быт государственных крестьян Урала во второй половине XVIII - первой половине ХІХв. // Общественно-политическая мысль дореволюционного Урала. - Свердловск, 1983. - С. 101,102; см. также: Он же. Государственная деревня Урала и Западной Сибири во второй половине XVIII -первой половине XIX века. - Свердловск, 1991; Он же. Классовая борьба государственных крестьян Урала и Западной Сибири во второй половине XVIII - первой половине XIX в. // Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма. - Екатеринбург, 1992. - С. 70-84.

Некоторые аспекты религиозной жизни крестьянства оказались во внимании М. М. Громыко²³: значение икон и крестных ходов в крестьянской жизни, восприятие крестьянами церковных запретов на работу в праздничные и воскресные дни. Большое внимание автор уделила религиозно-этической функции общины, которая организовывала религиозную жизнь крестьянина через конкретные постановления (например, запрет работать в определенные дни). При этом М. М. Громыко использовала широкий спектр различных источников как сибирского, так и общерусского характера.

Роль православия в крестьянской семейной обрядности рассмотрена Н. А. Миненко в связи с изучением русской крестьянской семьи в Западной Сибири (XVIII - первой половина XIX в.) (1979 г.)²⁴. Было выявлено, что влияние церкви на семейную обрядность не столь заметно, как в Европейской России: православные крестьяне далеко не всегда подвергали своих детей обряду церковного прощения, а покойников могли хоронить без церковного отпевания.

Отдельная глава ее же монографии "Культура русских крестьян Зауралья. XVIII - первая половина XIX в.". (М., 1991) посвящена роли церкви в культурной жизни деревни. Рассматривая Зауралье, автор касается и Шадринского уезда, который входил в Пермскую губернию. Исследуется отношение крестьян к храму и духовенству, почитание икон, в том числе и чудотворных, значение молебнов с иконами в жизни уральских крестьян. Н.А. Миненко приходит к выводу, что "при определенной эволюции отношения крестьянства к церкви и приходскому духовенству (в плане некоторого отчулсдения), конфликтах между ними, приобретавших временами острый характер, игнорировании сельскими

Громыко М. М. Труд в представлениях сибирских крестьян XVIII - первой половины XIX в. // Крестьянство Сибири XVIII - начала XX в. (Классовая борьба, общественное сознание и культура). -Новосибирск, 1975. - С. 110-133; Она же. Этнографические и фольклорные источники в исследовании общественного сознания русских крестьян Сибири XVIII - первой половины XIX в. // Источниковедение отечественной истории. - М., 1977; Она же. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. - М., 1986.; Она же. Культура русского крестьянства 18-19 веков как предмет исторического исследования // История СССР. - 1987. - № 3. - С. 39-60.

²⁴ Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII - первой половины XIX в.). -Новосибирск, 1979.

прихожанами отдельных церковных установлений мысль о закрытии хотя бы одного храма не возникала в крестьянском сознании"²⁵.

Крестьянской религиозности посвящены статьи Л.В. Островской , которая на сибирском регионе (затрагивая и часть Пермской губернии) рассмотрела самые разные аспекты религиозной составляющей мировоззрения крестьян, в том числе почитание икон и святых, отношение к храму и священникам, степень и частоту исполнения крестьянами христианского долга исповеди и причастия. Важен тезис о том, что крестьянские представления о мире являли собой конгломерат верований различных исторических эпох, их воззрения на Бога и нечистую силу были весьма далеки от официального православия и приспособления ко всему крестьянскому быту. Исследуя отношение крестьян к храму, Л.В. Островская заключает, что церковное здание было привычным сооружением для сельского жителя, занимая в то же время значительное место в жизни и являясь неотъемлемой частью крестьянского быта. Она приходит к выводу, что мировоззрение сибирских крестьян было в достаточной степени проникнуто религиозными идеями, христианская вера рядом своих элементов глубоко укоренилась в крестьянском сознании. При этом православные крестьяне, по замечанию автора, не могли, конечно, быть ортодоксальными христианами.

В советской историографии в силу безраздельно господствовавшего в государственной идеологии атеизма круг разрабатываемых вопросов, касавшихся крестьянского восприятия православной религии, был заведомо неполным. Многие темы на протяжении почти всего советского периода оставались под гласным или негласным запретом (либо должны были решаться в негативном ключе), к их числу относились, например, такие, как внутрицерковная жизнь, взаимоотношения Церкви и общества (в отличие от взаимоотношений Церкви и государства), Церковь и

²⁵ Миненко Н. А. Культура русских крестьян Зауралья. XVIII - первая половина XIX в. - М., 1991. - С. 173.

²⁶ Островская Л. В. Некоторые замечания о характере крестьянской религиозности (на материалах
пореформенной Сибири) // Крестьянство Сибири XVIII - начала XX в. (Классовая борьба, общественное
сознание и культура). - Новосибирск, 1975. - С. 172-186; Она же Христианство в понимании русских
крестьян пореформенной Сибири (народный вариант православия) // Общественный быт и культура
русского населения Сибири (XVIII - начало XX в.). - Новосибирск, 1983.

нравственность, богословская мысль²⁷. В советский период отдельные вопросы по теме диссертации затрагивались в работах по истории классовой борьбы крестьян Урала, их культуры, быта. При этом в историографической традиции сложилось два направления: с одной стороны, упор ставился исключительно на негативном воздействии православной религии и церкви на жизнь русского крестьянства, многие аспекты религиозной жизни просто замалчивалась; с другой стороны, была заложена основа для изучения темы как на общерусском материале, так и по регионам.

В постсоветский период, после устранения жесткого идеологического диктата сверху, в условиях активного возрождения церковной культуры и науки, объединения светских и церковных научных сил, исследуемая тема стала объектом пристального внимания специалистов разного профиля.

Успехи региональной историографии во многом были предопределены теми достижениями, которые наблюдались в изучении темы на общерусском материале.

Большой вклад в этом направлении внесла М.М. Громыко, которая исследовала проблему отношения русских крестьян к храму и священнику . Ею рассмотрены степень и частота посещения крестьянами церкви в воскресные и праздничные дни, поведение крестьян в церкви, забота о храме, пожертвования на его ремонт и строительство. Затрагиваются также такие моменты, как положение священника в селе, его роль для крестьян и их отношение к нему. Нужно отметить, что все эти аспекты автор рассматривает в виде обзора тех вопросов, которые должны быть изучены детально на региональном уровне.

О том, как понимались в среде русского крестьянства грех и преступление, пишет М.М. Громыко²⁹ в статье "Покаяние в народной жизни. Понятие греха и кары Божией", которая на общерусском материале рассмотрела систему нравственных

²⁷ Иванов М. С, Беляев Л. А., Бусева-Давыдова И. Л., Лозовая И. Е., Турилов А.А. Церковная наука в
России. XVII-XX вв. // Православная энциклопедия. Русская православная церковь. - М., 2000. - С. 451.

²⁸ Громыко М. М. Отношение к храму и священнику // Православная жизнь русских крестьян XIX-XX веков.
-М.,2001.-С. 88-103.

²⁹ Она же. Традиционный нравственный идеал и вера // Русские. - М., 1997; Она же. Покаяние в народной
жизни. Понятие греха и кары Божией // Православная жизнь... - С. 202-228.

понятий русских крестьян, определявшуюся православной верой. Автор также касается крестьянских понятий чести и достоинства. М.М. Громыко приходит к выводу, что общие представления о грехе не расходились с церковным православным учением. Но при конкретизации их в повседневной жизни, в применении их к определенным случаям эти представления могли несколько отклоняться от канонических: иногда в сторону усиления осуждения греха, расширительной трактовки того, что осуждается как грех; иногда же, напротив, в сторону послабления в осуждении и даже полного отрицания греховности некоторых поступков . Здесь же обращается внимание на вопрос об исповеди и причащении крестьян: отношение к христианскому долгу, частота его исполнения, детское восприятие, обычай просить прощение, лечение покаянием. Но рамки статьи не позволили М.М. Громыко широко развернуть исследование, поэтому его можно считать только опорой для более детальных региональных разработок..

Задача - исследовать крестьянское восприятие одного из важнейших элементов православной религии - поставлена в статье В. Шевцовой "Часовни и церковный мир русских крестьян до революции" (1996) . Статья посвящена изучению часовни, в связи с чем рассматриваются следующие аспекты темы: история часовен в России, причины и процесс их строительства, активное участие в этом крестьянства, а также отношение к этому духовенства. Автор приходит к следующему выводу: часовня - феномен, наиболее полно и ярко выражавший крестьянско-общинную православную идентичность.

Изучением значения икон в народной жизни активно занимается К.В. Цеханская (1998, 2001 гг.). Она рассматривает почитание икон, их использование в самых разных сферах крестьянской жизни: в быту, в семейной обрядности, в церкви, на праздниках, и приходит к заключению, что иконы воспринимались крестьянами

³⁰ Громыко М. М. Покаяние в народной жизни.„С. 219.

³¹ Shevzov V. Chapels and the Ecclesial World of Prerevolutionary Russian Peasants II Slavic Review. - 1996. -
Vol. 55.-Number 3.-PP. 583-613.

³² Цеханская К. В. Икона в жизни русского народа. - М., 1998; Она же. Иконы в народной жизни //
Православная жизнь... - М., 2001. - С. 300-315.

как святыня, сопровождавшая их от рождения до смерти. К иконе крестьянин обращался в беде, желая получить помощь в трудную минуту, икона использовалась им и в радостных событиях (например, в свадьбе).

Исследуя обычное право³³ в Российской империи, Б.Н. Миронов³⁴ (2000 г.) затрагивает также понимание греха и преступления русскими крестьянами. При этом автор подчеркивает различное понимание преступления законом и в обычном праве: "...Во многих случаях преступление по закону и обычаю совпадали, но часто грех не признавался законом за преступление, а преступление по закону не считалось крестьянами грехом и, следовательно, преступлением"³⁵.

Той же точки зрения на понимание крестьянами преступления, что и Б.Н.Миронов, придерживаются СВ. Кузнецов (1999 г.) и Т.В. Шатковская (2000 г.). Исследуя обычное право в русской деревне, авторы пришли к следующему выводу: грех в представлении крестьян - категория религиозно-этическая, а к преступлениям они относили действия, которые карались законом. Так, Т.В. Шатковская пишет, что законы "мира" в большинстве своем противоречили официальным законам. Многие из деяний, наказуемых по Своду законов, как преступные, в народном представлении не считались таковыми, и наоборот . Эти серьезные противоречия между законодательством и народными правовыми воззрения были обусловлены, по ее мнению, длительным господством крепостного права, спецификой общественного устройства, сословной разрозненностью и другими серьезными причинами, закрепленными многовековым историческим развитием России.³⁹

Историографический обзор темы "Обычное право в России XIX в." см.: Крюкова С. С. Правовая культура русских крестьян в России XIX в.: проблемы и интерпретации // ЭО. - 2003. -№ 1. - С. 98-123.

Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.) : Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2 т. Т. 2. - СПб., 2000. ³³ Там же. - С. 68.

³⁶ Кузнецов С. В. Обычное право в русской деревне и государственное законодательство во второй половине
XIX в.//ЭО.-1999.-№5.

³⁷ Шатковская Т. В. Закон и обычай в правовом быту крестьян второй половине XIX в. // Вопросы истории. -
2000.-№11-12.

³⁸ Там же. - С. 99.

³⁹ Там же.-С. 104.

Т.А. Бернштам, посвятив свою монографию "Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве" (СПб., 2000)⁴⁰ особенностям христианства, свойственного русскому крестьянству, сравнивая символизм переходных обрядов в церковных требах и в народно-христианской практике, не рассматривает отдельно роль сельского священника в духовной жизни прихожан. Однако при описании наиболее важных обрядов в жизни человека - крещения, свадьбы, похорон - одним из главных действующих лиц в них всегда упоминается пастырь.

Свадебному и родильно-крестильным обрядам посвящены исследования Т.А. Листовой⁴¹ (2001 г.), в которых она делает акцент на воздействии православного учения на традиционные обрядовые действия и нравственные принципы. В связи с этим она рассматривает обряд благословения при заключении брака, использовании свечей, икон, ладана, фигура священника в свадьбе и крестинах и др. Внимание уделено также восприятию крестьянами христианской картины мира, православных нравственных норм и образа жизни.

Изучая похоронно-поминальных обряды у русских, И.А. Кремлева⁴² (2001 г.) исходит из того, что в основе погребального обряда лежал христианский (православный) похоронный ритуал, впитавший в себя многочисленные обряды и поверья, сохранившиеся от дохристианских традиций.

Роли и месту священника в духовной жизни русской деревни посвящена книга А.Н. Розова⁴³ (2003 г.), в которой отдельная глава отведена рассмотрению проблемы "Священник и его прихожане-крестьяне". На обширном источниковом материале А.Н. Розовым исследованы такие вопросы, как сельский священник в пореформенное время, народные предрассудки в восприятии духовенства, идеальный образ священника в крестьянском сознании. Очень ценным

⁴⁰ См также: Бернштам Т. А. Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии. - СПб.,
2005.

⁴¹ Листова Т. А. Народный православный обряд создания семьи // Православная жизнь... - С. 7-35; Она же.
Религиозно-нравственное отношение к деторождению в русской семье // Там же. - С. 36-52.

⁴² Кремлева И. А. Похоронно-поминальные обряды у русских : связь живых и умерших // Там же. - С. 72-87.

⁴³ Розов А. Н. Священник в духовной жизни русской деревни. - СПб., 2003.

представляется параграф об особенностях восприятия православия крестьянами. В итоге исследования автор приходит к следующему выводу: "Анализ взаимоотношений пастыря и его прихожан показывает, насколько значимой фигурой он являлся в жизни не только крестьян, но и помещиков. И те, и другие, независимо от степени их религиозности, личного отношения к конкретному иерею не могли обойтись без него при посещении храма, в особенности в праздничные дни, при необходимости совершения важнейших треб: крещения, венчания, отпевания. Пастырь в деревне играл важнейшую роль в хозяйственных обрядах"⁴⁴.

,. Успехи, достигнутые при изучении исследуемой темы на общерусском материале, подготовили основу для разработки темы на региональном уровне.

В 1993 г. вышла книга Г.Н. Чагина "Мировоззрение и традиционная обрядность русских крестьян Среднего Урала в середине XIX - начале XX века" (Пермь). Предметом изучения стали мировоззренческие представления и поведенческие нормы русских крестьян, связанные с семейной и личной жизнью, общественными праздниками и обрядами, приуроченными к определенным календарным циклам. Описывая обряды, бытовавшие в среде уральского крестьянства, автор затрагивает влияние РПЦ на традиционную семейную обрядность крестьян.

Вопрос о взаимоотношениях духовенства и крестьян, а также отношении последних к храму поднят в статье Н. А. Миненко "Русское население Урала и Западной Сибири и православная церковь (XVIII-XIX века)"⁴⁵ (1995 г.), в которой автор касается всех сторон взаимоотношений православной церкви, ее представителей и паствы на Урале. Н.А. Миненко приходит к следующему выводу: "Вообще есть все основания утверждать, что церковь и в будни и в праздники присутствовала в жизни и сознании уральцев и сибиряков. Огромным было ее воздействие на традиционную культуру народа. Собственно говоря, православная

⁴⁴ Розов А. Н. Указ соч. - С. 216.

⁴³ Миненко Н. А. Русское население Урала и Западной Сибири и православная церковь (XVIII-XIX века) //

Религия и церковь Сибири. - Тюмень, 1995. - Вып. 8.

вера, церковь составляли основу этой культуры у русских, придавали ей жизнестойкость и созидающий характер .

Проблема сохранения целомудрия девушкой до брака кратко затрагивается в статье Н.А. Миненко "Идеал суженого у русских крестьян Урала и Сибири (XVIII-XIX вв.)" (1995 г.)⁴⁷. Автором сделан вывод, что по большей части в этих регионах господствовало мнение о необходимости порядочной девушке оставаться девственной до выхода замуж⁴⁸.

Крестьянское понимание преступления бегло рассматривает Т. А. Тарабанова в статье "Религиозно-нравственные нормы в традиционно-правовых взглядах крестьянства Урала"⁴⁹ (1996 г.). Автор вслед за С. В. Пахманом⁵⁰ считает," что с точки зрения крестьян, преступление никоим образом не нарушало интересы общества, а было направлено только против конкретного человека, следовательно, затрагивало интересы отдельной личности. Здесь исследователь путает понятия греха и преступления, т.к. первое действительно являлось делом исключительно личным, а вот преступление, с позиции крестьян, касалось, в первую очередь, общества и государства.

Описательный характер носит глава, посвященная свадьбе в книге Н.А. Миненко и В.В. Рабцевич "Любовь и семья у крестьян в старину. Урал и Сибирь в XVIII-XIX веках" (Челябинск, 1997). Свадьба описана очень подробно и красочно, но ее автор не ставил перед собой конкретной задачи - рассмотреть именно православные традиции в свадебных обрядах. Однако анализируя богатый фактический материал, приведенный в этом труде, названную задачу можно частично достичь.

В книге Н.А. Миненко и В.В. Рабцевич "Право и обычай в крестьянской семье (Урал и Сибирь в XVIII-XIX веках)" (Челябинск, 1998) исследуются следующие

⁴⁶ Миненко Н. А. Русское население Урала и Западной Сибири... - С. 52.

⁴⁷ Она же. Идеал суженого у русских крестьян Урала и Сибири (XVIII-XIX вв.) // Традиционная культура
русских крестьян Сибири и Урала. - Тюмень, 1995. - С. 3-18.

⁴⁸ Там же.-С. 12.

⁴⁹ В кн.: Исторические чтения. - Челябинск, 1996. - С. 51-55.

⁵⁰ Пахман С. В. Обычное гражданское право в России. - СПб., 1877. - С. 402.

вопросы, важные для раскрытия темы данной диссертации: восприятие крестьянами Урала добрачных интимных отношений среди молодежи как греховных; беременность девушки до брака; супружеская неверность.

Православные традиции в свадебном обряде (венчание) поверхностно рассматриваются в книге "Очерки истории и культуры города Верхотурья Верхотурского края: (К 400-летию Верхотурья)" (Екатеринбург, 1998). Венчанию посвящено несколько абзацев.

Отношение к исповеди и причастию русского крестьянства рассматривается в книге "История Курганской области. (Церковь Южного Зауралья в досоветский период)" (Курган, 1998. Т. 4). В этом исследовании анализируются исповедные данные по Курганскому и Челябинскому округам за XIX - начало XX вв., на основании которых делаются выводы о степени исполнения христианского долга исповеди и причастия среди мужского и женского населения, об их возрастном составе. Ведь от пола и возраста зависело, насколько усердно крестьяне исповедовались и причащались.

В 1998 г. вышло исследование А.В. Мангилевой "Духовное сословие на Урале в первой половине XIX в. (на примере Пермской епархии)" (Екатеринбург, 1998). В книге, кроме анализа всех аспектов бытия духовного сословия, рассматриваются взаимоотношения духовенства с крестьянством как в религиозной, так и в экономической, культурной, бытовой областях.

Рассматривая на большом архивном материале деятельность священников Оренбургской епархии, А.И. Конюченко⁵¹ утверждает, что пастыри были для крестьян единственными руководителями в их духовной жизни, являлись советчиками и наставниками. На основании ежегодных отчетов епархиальных архиереев о состоянии вверенных им епархий исследователь отмечает, что в конце XIX - начале XX в. с появлением в сельской местности учителей, врачей и

⁵¹ Конюченко А. И. Религиозно-нравственная характеристика православного населения Оренбургской епархии (вторая половина XIX - начало XX в.) // Вестн. Челяб. ун-та. Серия 1. - История. - 1998. - № 1. -С. 38-49.

фельдшеров, просто даже большего числа грамотных людей, священники освобождаются от ряда второстепенных, обременительных для них функций. Однако данные функции для прихожан были важны и усиливали священнический авторитет, поэтому без них характер взаимоотношений пастыря с паствой менялся в худшую сторону.

В исследовании Г.Н. Чагина "Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала" (Пермь, 1998) в связи с рассмотрением символики жилища затрагивается роль и значение переднего угла, божницы и кон в крестьянской жизни, различных семейных обрядах (свадьба, похороны). Нужно отметить, что, изучая народную этику, автор кратко останавливается на семейной этике, благочестивом отношении крестьян к храму, домашним иконам, особом отношении к умершим предкам (поминальный комплекс), почитании восприемников⁵².

В другом своем труде "История в памяти русских крестьян Среднего Урала в середине XIX - начале XX в." (Пермь, 1999) Г.Н. Чагин в ходе изучения вопроса о знании крестьянами Священной истории рассматривает значение икон в процессе проникновения крестьянского сознания в суть Священного Писания. В связи с этим затрагивается месторасположение икон в крестьянском доме, их количество и состав.

Свою трактовку преступления в понимании уральских крестьян дала СВ. Голикова в книге "История местного самоуправления на Урале XVIII - начале XX в.: город, село, деревня" (Екатеринбург, 1999)⁵³. В связи с рассмотрением волостного суда, который понимался крестьянами как суд "по совести", автором дается определение преступления: это не нарушение юридической нормы, а нарушение моральной нормы, т.е. грех. Конечно, преступление - это аморальный поступок (как и грех), но в крестьянском сознании две эти категории четко

⁵² См. также: Чагин Г. Н. Народы и культуры Урала в XIX - XX вв. - Екатеринбург, 2002.

⁵³ См. также: Голикова С. В. Обычное право как элемент самоуправления в пореформенной деревне Урала //
Этнокультурная история Урала, XVI-XX вв. - Екатеринбург, 1999. - С. 197-202; Сельское и городское
самоуправление на Урале в XVIII - начале XX века. - М., 2003.

разводились; и даже в тех случаях, когда преступление и грех "шли" рядом, они не сливались, т.к. грех считался делом личным, а вот преступление затрагивало интересы общества и государства.

Значительный вклад в изучение крестьянской семейной обрядности на Урале внесла СВ. Голикова⁵⁴, которая на обширном источниковом материале рассмотрела родильно-крестильные, свадебные и похоронно-поминальные обряды. Не изучая специально роль православных традиций в семейных обрядах, исследователь тем не менее затрагивает и эту проблематику. Богатый фактический материал по данной обрядности делает работы СВ. Голиковой очень ценной для диссертации.

Семейно-брачным отношениям в традиционном социуме Прикамья (XIX — начало XX вв.) посвящена статья Н.Н. Агафоновой (2003 г.)⁵⁵, в которой автор наряду с формами семьи, ее структурой, характером и внутренней жизнью изучает также религиозные традиции в крестьянской семейной обрядности. Н.Н. Агафонова опиралась на архивные и полевые материалы. Основное внимание исследователь уделила старообрядческой среде. При этом статья дает возможность сравнить влияние православной религии на обрядность как староверов, так и крестьянского населения, придерживавшегося официального церковного учения.

Среди новейших исследований нужно назвать статью А.А. Космовской, посвященную православной традиции в свадебной обрядности Северного Прикамья в XIX - начале XX в⁵ . Внимание автора направлено на религиозную подоплеку свадебного обряда. В статье исследуется наряду с русской свадьбой коми-

Голикова С. В. Рождение ребенка в крестьянской семье //Традиционная культура русских крестьян Сибири и Урала. - Тюмень, 1995. - С. 33-45; см. также: Традиционная культура русского крестьянства Урала XVIII-XIX вв. - Екатеринбург, 1996. - С. 130-151; Голикова С. В., Миненко Н. А., Побережников И.В. Горнозаводские центры и аграрная среда в России: взаимодействия и противоречия (XVIII - первая половина XIX века). - М, 2000; Голикова С. В. Семья горнозаводского населения Урала XVIII-XIX веков: демографические процессы и традиции. - Екатеринбург, 2001.

⁵⁵ Агафонова Н. Н. Семья и семейно-брачные отношения в традиционном социуме Прикамья Х1Х-начала
XX вв. // Труды КАЭЭ. - Пермь, 2003. - Вып. III. - С. 183-193; см. также: Она же. Некоторые аспекты
традиционно-бытовой культуры пермского старообрядчества // Там же. - Пермь, 2001. - Вып. I-II. - С. 63-
74; Она же. Религиозная модель старообрядчества и ее проявление в бытовой сфере // Вестник ПГПУ. -
2002.-№1.- С. 145-156.

⁵⁶ Космовская А. А. Православная традиция в свадебной обрядности Северного Прикамья в XIX - начале
XX века // Уральские Бирюковские чтения: Сб. науч. статей. Вып. 2. Из истории Южного Урала и
российских регионов. - Челябинск, 2004. - С. 360-366.

пермяцкая, причем сравнивается степень влияния православия на обе традиции. Среди православных элементов в русской свадьбе автор называет следующие: фигуры священника, крестных родителей; благословение родителей; обручение; раздача красоты; венчание. Кроме того, влияние РПЦ автор проследил в соотношении датировок свадьбы с законодательством и приурочении ритуала только к тем дням, когда это было разрешено. Даже для организации пространства применялись "христианские средства" - крестообразное щелканье кнутом, моления, кропление лошадей "богоявленской водой".

В 2005 г. вышла статья А.И. Конюченко и О.В. Никифоровой, посвященная дешифровке кода религиозного пространства на примере Оренбургской епархии в XIX в⁵⁷. Данное исследование представляет интерес и ценность тем, что через раскрытие зашифрованного кода религиозного пространства, заключающемся в совокупности названий храмов, которые несут информацию о религиозных предпочтениях населения, выражающихся в обращении при освящении церкви к именам небесных покровителей верующих, можно выйти на характеристику религиозного сознания последних. Так, авторы выделили три группы храмов в зависимости от их названий (кому именно были посвящены храмы), а также изучили цикл храмовых праздников в епархии. На основании дешифровки был сделан вывод, что религиозное сознание общественных низов отличалось от социальных верхов: оно было ориентировано на то, чтобы "искать Божьей помощи опосредованно - через покровительство Божьей Матери и святых, выступающих ходатаями за православных у престола Божия"⁵⁸.

В постсоветский период закладываются основы изучения исследуемой темы на общерусском материале, создается своего рода фундамент, развертывается программа, которая стала опорой для региональных исследований. В публикациях как центральных, так и местных, рассматриваются такие аспекты религиозной

⁵⁷ Конюченко А. И., Никифорова О. В. Опыт дешифровки кода религиозного пространства (на примере

Оренбургской епархии в XIX в.) // Урал в контексте российской модернизации. Челябинск, 2005. - С. 398-

415.

³⁸ Там же.-С. 411.

жизни русского крестьянства, как восприятие икон, храмов, священников, церковных Таинств, применение элементов православной религии на практике (обрядовая сторона жизни), нравственные представления крестьян (в рамках исследований по обычному праву). Можно выделить два направления в историографии этой темы: с одной стороны, религиозность крестьян оценивается исключительно в положительном плане, избегается рассмотрение каких-либо негативных сторон в крестьянской религиозной жизни: конфликтов с представителями духовенства, пренебрежение к иконам, храмам, исполнению христианского долга. С другой - дается взвешенная оценка крестьянской религиозности, которая изучается с самых разных сторон, включая и неприглядные.

Подводя итог, отметим, что место и роль православия в повседневной жизни крестьян Среднего Урала в XIX - начале XX в. еще не стало предметом комплексного анализа. Историки касались этой темы либо вскользь, либо ограничивались изучением отдельных аспектов религиозной жизни крестьян, накопив в этой области значительный фактический материал и достигнув определенных успехов. Наиболее подробно были исследованы следующие проблемы: отношение крестьян к священнику, крестьянские представления о грехе и преступлении, православные традиции в семейной обрядности. Однако и здесь имеются лакуны. В числе слабо разработанных проблем - икона в жизни крестьян, их отношение к храму, а также их понимание исповеди и причастия.

Источниковую базу диссертации составили как архивные материалы (из фондов Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА), Государственного архива Пермской области (ГАПО), Государственного архива Свердловской области (ГАСО)), так и опубликованные. Среди них выделяются нормативно-правовые акты, делопроизводственная документация, статистические материалы, периодическая печать, записи фольклора, мемуары, историко-этнографические описания.

Среди нормативно-правовых актов, исходящих из церковных органов, нужно назвать циркулярные предписания Синода (РГИА. Ф. 797 - Канцелярия обер-

зо прокурора Синода), указы й постановления Екатеринбургской и Пермской духовных консисторий (ГАСО. Ф. 6 - Екатеринбургская духовная консистория. Оп. 4; Ф. 251 - Благочинный 2 округа Камышловского уезда), а также постановления собраний церковно-приходского попечительства (ГАПО. Ф. 412 - Николаевская церковь Пермской епархии). Эти документы дают информацию о том, как реагировали официальные органы РПЦ на те или иные события, явления и процессы, происходившие в духовном мире крестьян. Например, обер-прокурором Синода было выпущено циркулярное предписание, усиливавшее контроль за "явлением" чудотворных икон и отношением к этому народа (1835)⁵⁹. По тому, на что реагировали официальные церковные власти, можно извлечь данные и о религиозной жизни крестьян. Эта информация достоверна, т.к. цель различных указов и постановлений состояла в том, чтобы адекватно оценить и решить возникавшую задачу.

Делопроизводственная документация является разноплановым видом источника. Большой интерес для исследуемой темы представляют журналы и протоколы заседаний Екатеринбургской духовной консистории (ГАСО. Ф. 6), обсуждавших самые различные вопросы жизни названной консистории, решение которых было необходимо для успешного функционирования церковного "организма" на местном уровне. В связи с этим активно рассматривались разные аспекты взаимоотношений церкви (в т.ч. и ее представителей - священников) и паствы (крестьян), отношение крестьян к иконам, храмам, межличностные отношения (внутри приходов). Журналы и протоколы важны для нас тем, что содержат четкие конкретные данные, позволяющие изучить значение православной церкви в жизни крестьян. Нужно учитывать, что сведения изложены несколько однобоко, т.к. передают видение проблем с точки зрения официальных церковных органов. Однако сама фиксация этих проблем, возникающих внутри церковного "организма", частью которого являлись и крестьяне, позволяет выяснить также точку зрения последних.

³⁹ РГИА. Ф. 797. Оп. 5. Д. 17920.

Большую группу внутри делопроизводственных материалов составляют информационно-отчетные материалы: рапорты, донесения и переписка церковных властей. Среди них нужно выделить несколько уровней. Во-первых, это рапорты, донесения и переписка между епископами (в том числе Пермским) и канцелярией Синода (РГИА. Ф. 796 - Канцелярия Синода; Ф. 797). Во-вторых, это рапорты и переписка благочинных с Пермской духовной консисторией (ГАСО. Ф. 251; Ф. 252 - Благочинный 1 округа Камышловского уезда; ГАПО. Ф. 664 - Канцелярия Пермского епархиального архиерея). В-третьих, это переписка и рапорты священников благочинным (ГАСО. Ф. 251, 252). В-четвертых, это переписка церковных причтов с разными лицами (ГАСО. Ф. 309 - Церковь в с. Знаменском Камышловского уезда). Эти материалы содержат разнообразную информацию, в зависимости от уровня, о подотчетной территории (епархия, благочиние, приход) и интересны нам тем, что отражают религиозную жизнь крестьян Пермской губернии как в целом, так и по местностям, позволяя, с одной стороны, представить общую картину состояния религиозности крестьян на Среднем Урале, а с другой - сравнить по тому же параметру различные его части.

В оценке источников официального происхождения важно учитывать, что любая власть в интересах самосохранения нуждается в объективной информации о настроениях в обществе, поэтому, в частности, информационно-аналитические и отчетные материалы были достаточно достоверными и откровенно рисовали положение дел. Негативные тенденции и недостатки не скрывались, чтобы наметить пути преобразования церковной жизни. Поэтому отчеты епархиальных архиереев о настроениях, состоянии религиозности, нравственности в крестьянской среде являются также весьма репрезентативными с точки зрения анализа поставленной проблемы.

Важнейшим и особенным видом второй группы источников (материалы официального делопроизводства) являются судебно-следственные дела, хранящиеся в ГАСО (Ф. 6; Ф. 11 - Екатеринбургский окружной суд; Ф. 12 - Екатеринбургский уездный суд; Ф. 476 — Пермская палата уголовного и гражданского суда).

Специфика судебно-следственных дел (в отличие от других видов материалов этой же группы) состоит в характере информации, содержащейся в них: она в большей степени отражает конкретные мнения самих крестьян по тому или иному вопросу, их точку зрения, что очень важно для раскрытия исследуемой темы. Благодаря этому виду источников реализуется изучение крестьянских представлений о грехе и преступлении, а также отношение крестьян к иконам. При этом важна вся информация в судебно-следственном деле, т.к. она позволяет выяснить точки зрения на совершенное преступление самого подсудимого, свидетелей и работников суда. Достоверность данных подтверждается другими материалами, в итоге чего создается целостная картина крестьянских понятий о грехе и преступлении.

Важную группу источников составили статистические документы (ГАСО): исповедные ведомости (или росписи), в которых священнослужители фиксировали количество прихожан, исполнивших свой христианский долг (долг исповеди и причастия) или не исполнивших. Эти документы хранятся в фондах церквей (Ф. 260 - церковь с. Пышминского Камышловского уезда; Ф. 263 - церковь с. Красноярского Камышловского уезда; Ф. 265 - церковь с. Катарацкого Шадринского уезда; Ф. 275 - церковь с. Буткинского Шадринского уезда; Ф. 284 -церковь с. Мартыновского Камышловского уезда; Ф. 286 - церковь с. Юрмытского Камышловского уезда; Ф. 314 - церковь с. Поваренского Камышловского уезда; Ф. 331 - церковь с. Кисловского Екатеринбургского уезда; Ф. 767 - церковь с. Турьинские рудники Верхотурского уезда). Исповедные росписи составлялись причтом приходских церквей ежегодно, во время Великого поста, для подачи в епархиальное управление. Учитывая то, что никто лучше священников не знал населения своего прихода, а также регулярность в составлении материалов церковной статистики, следует признать, что исповедные росписи представляют собой чрезвычайно ценный и достоверный источник информации о сельском населении. Это не исключает необходимости критического отношения к содержащейся в нем информации: искажения возникали по вине составителей документов: невнимательность, желание показать неприглядную ситуацию в

приходе в более лучшем виде. К сожалению, данные, полученные из этого источника, подтвердить трудно, т.к. такого рода сведения (по каждой церкви и погодно) не содержатся больше нигде. Однако это нисколько не умаляет значение исповедных ведомостей как источника.

К статистическим документам нужно отнести также церковные летописи , которые погодно велись священником и содержат сведения о положении в приходе: все, что касается храма и его прихожан (религиозная жизнь). Летописи опять же ценны тем, что их авторы - священники - прекрасно знали реальное состояние благочестия среди крестьян, фиксируя как положительные стороны религиозной жизни паствы, так и отрицательные. Достоверность информации не вызывает сомнений, т.к. данные подтверждаются другими видами источников.

Весьма немногочисленную группу среди статистических материалов составляют ведомости о пожертвованиях прихожан в пользу церкви⁶¹. Информация такого рода очень важна для исследования тем, что позволяет уяснить на конкретных фактах отношение крестьян к храму. Однако данные не носят систематического характера, что является недостатком данного вида источников.

Четвертая группа источников - материалы периодической печати, представленной как светским изданием - "Пермскими губернскими ведомостями", так и церковными - "Екатеринбургскими епархиальными ведомостями" и "Пермскими епархиальными ведомостями". В репортажах, обзорах, корреспонденциях с мест и других материалах содержатся ценные наблюдения, факты, дающие возможность восстановить картину религиозного благочестия среди крестьян в самых разных уголках Пермской губернии. Авторы материалов -священники, но имеется также корреспонденция от крестьян. Недостаток этой

ГАСО. Ф. 612. Оп. 2. Д. 10, 11; ГАПО. Ф. 139. Оп. 1. Д. 2; Ф. 542. On. 1. Д. 19. РГИА. Ф. 796. Оп. 151. Д. 296; ГАПО. Ф. 412. Оп. 1. Д. 169; Ф. 578. Оп. 1. Д. 15.

группы источников - субъективность; однако вкупе с информацией из других источников этот недостаток нивелируется .

Отдельную группу источников составляют записи фольклора, как опубликованные, так и хранящиеся в архиве (ГАСО). Последние представлены записями частушек И.Я. Стяжкиным в Камышловском уезде (1896-1900) , а также подборкой фольклорных материалов об отношении народа к религии, сделанной В.П. Бирюковым⁶⁴ на Урале в советское время. Это частушки, сказки, песни, бытовавшие в деревнях до революции. Такова была задача самого В.П. Бирюкова, в соответствии с этим подбирались и люди, помнившие крестьянский фольклор. Подавляющую массу записей фольклора представляют опубликованные материалы - в "Пермских губернских ведомостях", "Пермском сборнике", "Записках УОЛЕ", "Трудах Пермской губернской ученой комиссии", "Пермском краеведческом сборнике"⁶⁵. Это частушки, пословицы, поговорки, песни, причитанья, сказки, притчи, которые позволяют отследить отношение крестьян к таким атрибутам православной религии, как иконы, святые, храмы, духовенство, а также крестьянское понимание греха. Огромное значение эти записи имеют для раскрытия роли православия в крестьянской семейной обрядности. Т.е. все данные, которые заключены в этой группе источников, востребованы при исследовании всех аспектов темы диссертации. Материалы отражают, с одной стороны, мнение самих крестьян, пусть и в своеобразной форме, с другой, они, например, в частушках, утрируют действительность.

⁶² См., напр.: Бирюков Е. Закладка новой колокольни в Кашинском селе, Камышловского уезда // EEB. -1898. - № 19; Вновь построенная каменная церковь в с. Романове, Соликамского уезда // ПЕВ. - 1867. - № 29; Из Билимбаевского завода // ПЕВ. - 1868. - № 14; Замечательные происшествия, случившиеся в Пермской губернии. Убийства // ПГВ. - 1851. - № 39; Овца, не право и не здраво судящая пастырей (письмо крестьянина С. В. Ушакова на имя его преосвященства) // EEB. -1913. -№ 18 и др. "ГАСО.Ф. ЮІ.Оп. 1.Д.756.

⁶⁴ Там же. Ф. Р-2266. Оп. 1. Д. 79,80.

⁶⁵ См., напр.: Богословский П. С. Материалы по народному быту, фольклору и литературной старине //
Пермский краеведческий сборник. - Пермь, 1924. - Вып. І; Будрин Е. Причитанья "по покойнику" (в
Кунгурском уезде) // Пермский сборник. - М., 1860. - Кн. II; Сборник примет, пословиц и загадок,
записанных в Ирбитском уезде // Записки УОЛЕ. - Екатеринбург, 1876. - Вып. 2 и др.

Немногочисленной оказалась группа источников мемуарного характера. Воспоминания⁶⁶ дают ценный материал по изучаемой теме, т.к. исходят непосредственно от современника событий, хотя и не представителя крестьянства. Это своего рода наблюдения, записанные позже. Исходили они, как правило, от представителей духовного сословия.

Среди источников личного происхождения нужно выделить дневники, опубликованные в "Екатеринбургских епархиальных ведомостях"⁶⁷. Их авторы -епископы Екатеринбургские и Ирбитские Нафанаил и Митрофан. Это, скорее, путевые дневники, который велись авторами во время путешествия по епархии. Для дневников характерна строгая датировка за весь период поездки. Авторы систематически описывали все церковные обряды и действия священников и паствы, чем данные сведения ценны для исследуемой темы. Недостаток таких материалов - субъективность.

Последняя группа - историко-этнографические описания. Эти материалы опубликованы в "Екатеринбургских епархиальных ведомостях", "Пермских епархиальных ведомостях", "Пермских губернских ведомостях". Авторы -священники, долго жившие среди паствы, знавшие ее привычки, образ жизни, характер поведения, а также сами прихожане, которые писали о необычных, интересных случаях, происшедших в их приходах. Кроме этих материалов, были использованы "Этнографические сведения о жителях Пермской губернии, Шадринского уезда, Песчанского сельского общества, Верхтеченской волости", собранные в 1855 г. священником П. Кыштымовым, который также сообщает и о

Б. С. Из воспоминаний и наблюдений приходского священника // ЕЕВ. - 1888. -№ 20,21; Думы и воспоминания священника // ПЕВ. - 1884. - № 36, 37.

⁶⁷ Дневник, веденный его преосвященством, преосвященнейшим Нафанаилом, епископом Екатеринбургским и Ирбитским, бывшим в то время викарием, во время обозрения епархии в 1882 г. // ЕЕВ. -1886. -№18,32; Дневник, веденный его преосвященством, преосвященнейшим Нафанаилом, епископом Екатеринбургским и Ирбитским, во время обозрения церквей Верхотурского уезда, от 23 января и по 10 февраля 1887 г. // Там же.-1887. -№ 10; Дневник путешествия его преосвященства, преосвященнейшего Митрофана, епископа Екатеринбургского и Ирбитского, по обозрению церквей Екатеринбургской епархии в мае месяце 1911 г. // Там же. - 1911.-№29; Дневник путешествия его преосвященства, преосвященнейшего Митрофана, епископа Екатеринбургского и Ирбитского, по обозрению церквей Екатеринбургской епархии в декабре месяце 1911 г. //Там же. - 1912. -№ 7.

нравах, обычаях, поверьях и преданиях местных жителей ; "Очерк юго-западной половины Шадринского уезда", написанный священником Тихоном Успенским . Эти материалы служат дополнением к другим источникам, позволяя наиболее красочно представить жизнь русских православных крестьян Урала, выявить такие аспекты, которые не могли получить отражения в документах "официального" происхождения⁷⁰.

Таким образом, охарактеризованная источниковая база позволяет решить задачи, поставленные в исследовании.

⁶⁸ Шадринская старина. 1998. Краеведческий альманах. - Шадринск, 1998.

⁶⁹ Пермский сборник. - М., 1859. - Кн. I.

⁷⁰ См. также: Калмыков А. Описание свадебных обрядов жителей Соликамского уезда, Пожевского завода с
окрестностями // ПГВ. - 1861. — № 1; Назукин И. Свадебные обряды у обвинских крестьян (Пермской губ.
Соликамс. и Оханс. уездов) // ПГВ. - 1875. - № 79 и др.

Почитание икон крестьянами Среднего Урала

Икона - это неотъемлемая принадлежность христианской религии. Для крестьян она имела не столько художественное значение, сколько значение моральное, этическое и занимала определенное место в духовной жизни как общества в целом, так и каждого отдельного человека.

Как известно, иконопочитание в Российской империи было необычайно развито. Иконы находились везде: в избах, в церквях, в маленьких моленных часовнях на дорогах. Они сопровождали человека в течение всей его жизни, начиная с рождения и кончая смертью.

Дж. X. Биллингтон сравнивает значение топора и иконы для русского человека. "Сопряженность борьбы за материальное начало и торжество духа в Древней Руси лучше всего демонстрируют два предмета, традиционно висевшие рядом на стене, в красном углу каждой крестьянской избы: топор и икона. Топор был главным и незаменимым орудием в Великой Руси: с его помощью человек подчинял себе лес. Икона, или священный образ, являлась вездесущим напоминанием о вере, которая хранила жителя неспокойных окраин и указывала высшую цель его земного существования"1.

Об искренней любви и поклонении уральских крестьян иконам писалось в "Екатеринбургских епархиальных ведомостях" (1886 г.): "Велика вера русского человека ко святым иконам. Он верует и благоговеет перед ней едва ли не более, чем перед святым Евангелием. Св. икона для простеца ближе, роднее и дороже многих других священных предметов; икона для него учитель, руководитель и охранитель от бед и напастей". Действительно, как будет показано ниже, икона крестьянами воспринималась значительно легче, нежели другие христианские атрибуты. Она была понятна представителю народа благодаря своей наглядности и вещественности. О земном происхождении иконы, об ее материальности свидетельствует следующая пословица из фольклора крестьян Камышловского уезда: "Из одного дерева бывают и икона, и лопата"3. В этом проявился критицизм уральского крестьянина, его "приземленность".

Судя по источникам, иконы в религиозной жизни крестьянина можно разделить на две группы. Во-первых, это "домашние" иконы, т.е. иконы, которые использовались крестьянами в домашних условиях (не в храме). Прежде всего, это иконы, находившиеся в переднем углу избы. Во-вторых, это иконы, которые помещались в храмах. Нельзя сказать, что отношение крестьян к иконам в зависимости от их местонахождения кардинально отличалось. Но существовали различия в обращении с иконами, использовании в тех или иных обрядах. Это было связано с тем, что в первом случае идет речь о повседневной (частной) стороне крестьянской жизни, а во втором - об общественной (публичной). Ниже будут рассмотрены конкретные примеры этих различий.

Домашние иконы приобретались на сельских рынках и базарах. "Не по заказу, не у живописцев крестьянин приобретает иконы; он случайно покупает их на ближайших к жительству сельских базарах, где продаются иконы одной почти работы - "суздальских богомазов"", - отмечалось в "Екатеринбургских епархиальных ведомостях" (1886 г.)4. Продаваемые иконы могли завозиться издалека, а могли быть написаны местными иконописцами. Так, один из уральских священников в местной печати опубликовал следующее свое наблюдение: "Дело в том, что все живущие у нас в приходе мастера по иконной живописи принадлежат к невысокому разряду суздальских и владимирских "иконописцев", и понятно, что фабрикуемые ими изделия не могут отличаться какими-либо достоинствами"5.

Храм в сознании и жизни крестьян

"Православная церковь красна народом. Как войдешь в нее, так почувствуешь, что в ней все едино, все народом осмыслено и народом держится1", — писал о значении православного храма для русского народа К.П. Победоносцев в 1896 г.

Храм, согласно "Словарю православной церковной культуры" Г.Н.Скляревской, это здание, предназначенное для богослужений .

Религиозная жизнь русского православного крестьянина Среднего Урала была тесно связана с храмом Божьим. Это — общественное религиозное строение, где он в дни радости и скорби изливал свою душу перед Богом. Для крестьянина храм Божий был местом особенного пребывания Бога, где Он передавал людям Свою Благодать, Свою помощь. В Божьем доме христианин освящался через участие в общей молитве, через службу священника, который призывал на прихожан Божье Благословение.

О понимании крестьянами храма в целом сохранились свидетельства священников, которые много лет жили среди них и наблюдали за ними. Так, пастырь Усть-Косвенского прихода (Соликамский уезд, 1871 г.) Ипполит Словцов сообщал: "Ни один прихожанин, сколько мне случалось встречать, не пройдет и не проедет мимо храма, если это только не в съезжий праздник, когда много бывает разгуливающих около храма навеселе, чтобы не осенить себя знамением креста, или даже и не помолиться. То же самое делается со всеми при первых ударах в колокол к утрене, литургии и вечерне"3. Другой священник, подтверждая данное наблюдение о среднеуральском крестьянине, писал, что "храм Божий в селении для него такая святыня, мимо которой он не пройдет, не снявши шапки и не осенивши себя крестным знамением"4, - утверждал протоиерей П. К-ов.

Описывая церковное торжество в с. Кашинском (Камышловский уезд, 1898 г.), священник Евлампий Бирюков пришел к следующему выводу о значении храма для крестьян: "Что бы там ни говорили, ни писали, но наш русский народ религиозен, набожен, имеет уважение к церковным уставам, приверженность к обрядам церковным, имеет любовь ко храму Божию, который он, по справедливости, считает своим единственным убежищем во время разных бед, скорбей и напастей, случающихся в жизни; любит в праздники посещать храм Божий для молитвы, принимает участие в церковных торжествах, в крестных ходах, жертвует на храм свои последние лепты в чаянии награды только от Бога"5.

В фольклоре крестьян Камышловского уезда сохранились пословицы, свидетельствующие о том, что крестьяне понимали храм как земное образование (здание, построенное из стройматериалов руками людей и на их средства). Например такие: "Близко церковь, да далеко от Бога", "Колокол в церкву сзывает, а сам в церкви не бывает", "От каменной церкви да железные просвиры"6.

Таким образом, крестьянское понимание и восприятие храма было двойственным, т.е., с одной стороны, это строение, имевшее земное происхождение, а с другой стороны, это святыня, дом Божий, являвшийся духовной поддержкой для крестьянина в его нелегкой жизни. Здесь можно было попросить помощи и очистить душу. Ниже будут рассмотрены конкретные примеры, подтверждающие эту двойственность. Обратимся к тому, как часто и зачем крестьяне Среднего Урала ходили в церковь.

Частота посещений церковных служб зависела, во-первых, от дня недели, во-вторых, от того, каким был день: праздничным или обычным, в-третьих, от региона.

Судя по источникам, крестьяне Среднего Урала ходили в храм в основном в воскресные дни и дни церковных праздников. В будни храм, как правило, пустовал, что вполне понятно было связано с крестьянской трудовой деятельностью. Естественно, что в дни больших церковных праздников (Рождество Христово, Пасха и т.д.) крестьяне приходили в храм, откладывая дела на будни.

Крестьянские понятия о грехе и преступлении

Одним из главных факторов, влиявших на поведение мирян, было представление о грехе и воздаянии за него. Понятие греха - одно из ключевых в христианском вероучении: это сознательное неподчинение воле Бога, отпадение от Бога и подчинение сатане; нарушение действием, словом или мыслью данного Богом нравственного закона, религиозно-нравственных правил, заповедей; поступок, свидетельствующий о таком нарушении1.

Церковное понимание внутреннего состояния сердца грешника дал игумен Антоний: "Человек, подпавший греху, всецело служит дьяволу. Он и любит более всего дьявольские похоти, любит разные греховные удовольствия; вся душа его предана грехам. .. . Такой человек уже утратил болезнь ко греху; он делает то, к чему побуждают его дурные наклонности, к чему стремится его развращенное сердце; он не страшится не только людей, но и Бога; не думает ни о жизни вечной, ни о страшном втором пришествии, когда должен будет дать отчет Вечному Судии в своих деяниях. ... Его соблазняет самомнение, самолюбие; он воображает, что лучше других, что он может, поэтому, унижать, презирать и угнетать себе подобных" .

Выдающийся русский мыслитель Г.П. Федотов выделял три группы грехов, говоря о моральном кодексе народа. Первая группа - грехи "против матери-земли и родовой религии". Сюда он включал оскорбление родителей, кровосмешение и детоубийство. Вторая группа грехов - против ритуального закона Церкви. "Она очень многочисленна и распадается на ряд нарушений, без учета их относительной важности, взятых не по их религиозному смыслу, а именно в их качестве норм закона, не терпящих своеволия...". К этой группе Федотов относит нарушения, касающиеся молитвы, земных поклонов, храмового богослужения, исповеди и причастия, поста. Третья группа грехов, по его мнению, связана с нарушением христианского закона любви. "Закон любви остается для народа очень важным содержанием закона Христова -лучшим свидетельством его христианства"3.

В течение всего рассматриваемого периода судебная система Российской империи использовала такое важное для криминальной статистики понятие, как преступление.

Преступление - это деяние, направленное против существующей в данный момент правовой нормы и вызывающее определенные репрессивные последствия. Во все времена далеко не все преступные деяния становились известными правоохранительным органам4.

Ниже будут рассмотрены крестьянские понятия о грехе и преступлении и их отличие от официальных понятий.

Все деяния (негативного характера) в представлении крестьян Среднего Урала можно условно разделить на две группы:

1. Дела чисто греховные;

2. Дела, рассматриваемые одновременно как грех и как преступление. Начнем с рассмотрения первой категории. Понятие греха было

ключевым и для народной нравственности, хотя реальные градации степени греховности и методы воздействия на согрешившего определялись местной религиозной традицией5.

Непременным свойством человека, отвечавшего нравственному идеалу подавляющего большинства крестьян, являлась вера. Крестьянское сознание определенно связывало поведение человека с состоянием его веры. Судили о вере по аккуратным посещениям церкви, по соблюдению постов и обрядов, по хождениям на богомолья, но особенно по степени выполнения нравственных норм в целом. "Креста на тебе нет" — говорили человеку, совершившему бессовестный поступок. И наоборот, "живет по-божески", "живет по-христиански" - говорили о тех, кто был совестлив и милосерден6.

Грех в представлении крестьян — категория нравственно(религиозно)-этическая. Общие представления о грехе в том виде, в каком они жили в массе русских, не расходились с церковным православным учением. Но при конкретизации их в повседневной жизни, в применении их к определенным случаям эти представления могли несколько отклоняться от канонических: иногда в сторону усиления осуждения греха, расширительной трактовки того, что осуждается как грех; иногда же, напротив, в сторону послабления в осуждении и даже полного отрицания греховности некоторых поступков7.

Совершая личный грех, человек руководствовался лишь своей совестью и правом (а заодно и обязанностью) личной ответственности перед Богом. Недаром среди крестьян бытовали поговорка: "Чья душа в грехе, та и в ответе"8.

Похожие диссертации на Православие в жизни русских крестьян Среднего Урала : XIX - начало XX вв.

Духовная жизнь городов Южного Урала конца XIX - начала XX вв.Касимова Альфия Рамильевна

Повседневная жизнь женщин в городах Южного Урала в конце XIX - начале XX в.Подгайко, Екатерина Геннадьевна

Военное производство на Урале в конце XIX - начале XX вв., 1891 - июль 1914 гг.Шумкин Георгий Николаевич

Съезды горно- и золотопромышленников Урала в конце XIX - начале XX века : организация и направления деятельностиРукосуев, Евгений Юрьевич

Губернские города Южного Урала в конце XIX - начале XX вв.Имаев, Олег Анурович

Историческое краеведение на Южном Урале : Вторая половина XIX - начало XX вв.Хасанов Эдуард Рафисович

Кустарно-ремесленное производство и промыслы на Южном Урале в конце XIX - начале XX вековЛактюнкина Татьяна Эдуардовна

Становление и развитие музейного дела на Урале во второй половине XIX - начале XX вв.Ваганов Александр Александрович

Деятельность и взаимодействие органов местного управления и самоуправления Южного Урала, во второй половине XIX - начале XX векаСметанникова Нина Константиновна

Благотворительность на Урале во второй половине XIX - начале XX в. Власова Анна Владимировна