Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социокультурная ситуация городов Южного Урала рубежа XIX XX веков 30
1 Городское общество нар. XIX-XX вв.: численность, состав, структура занятий 30
2 Уровень грамотности населения и образовательное пространство городов Южного Урала в конце XIX - нач. XX вв. 65
Глава II. Состояние региональной урбанистической культуры Южного Урала в процессе модернизации конца XIX - нач. XX веков 90
1 Изменение архитектурной среды городских поселений 90
2.Развитие художественной жизни в южно-уральских городах 123
3 Формирование досуговых зон индустриального города 146
Заключение 176
Источники и литература 182
Приложение 199
- Городское общество нар. XIX-XX вв.: численность, состав, структура занятий
- Уровень грамотности населения и образовательное пространство городов Южного Урала в конце XIX - нач. XX вв.
- Изменение архитектурной среды городских поселений
- Формирование досуговых зон индустриального города
Городское общество нар. XIX-XX вв.: численность, состав, структура занятий
Вторая половина XIX века - важный и значимый период российской истории. Он обозначен как время форсированной модернизации. Страна после великих реформ 60 - 70-х годов XIX в. столкнулась с необходимостью выбрать догоняющий путь развития, на ходу устраняя традиционные структуры. Этот путь развития был основан на стремлении самоутвердиться в контексте новых мировых реалий, укрепить обороноспособность перед лицом угрозы извне, получить моральную компенсацию за военные поражения в прошлом, поднять престиж перед богатыми и развитыми государствами. Главным содержанием данного периода стало завершение промышленного переворота. В 90-е годы начался период наиболее сильного и бурного в истории капиталистической России промышленного подъёма. Индустриальный рост являлся следствием реформ Александра II и определенной стабильности эпохи Александра III в 80 - 90-е гг. XIX в. За 10 лет выплавка чугуна в России утроилась (Англии для этого потребовалось 22 года, Франции 28 лет), в 6 раз увеличилась добыча угля. К 1913 г. по удельному весу в мировом промышленном производстве Россия занимала 5 место. На рубеже XIX-XX вв. в империи окончательно сложились центры тяжелой и легкой индустрии, внутренней и внешней торговли. Прежняя экономическая специализация несколько изменилась. К главному металлургическому району - Уралу добавились новые промышленные центры: Донецко-Криворожский, Прибалтийский, Бакинский и др.
Стремительно менялся облик патриархальной России. Утверждались новые ценности, жизнь приобретала более четкий, деловой темп. Постепенно из обихода исчезало понятие «глубинки», главным образом, за счет усиления инфраструктурного строительства. К 1913 г. общая длина железнодорожных линий достигла 104,5 тыс. км. Таким образом, с 1850 по 1913 гг. протяженность железных дорог увеличилась более чем в 200 раз (с 381 км. по 104,5 тыс. км.). Усиление железнодорожного строительства привело к оживлению и росту объёмов торговли. На протяжении всего пореформенного периода внешняя торговля России имела положительный баланс. За полвека он составил 4,8 млрд. руб. С 1886 - 1910 гг. экспорт отечественной продукции превышал импорт, в среднем в 1,5 раза.
Резкое ускорение социально-экономического развития вызвало необходимость качественного совершенствования индустриального потенциала. Поскольку основные объекты индустрии располагались в городах, поэтому в составе городского населения, его динамике, численности и структуре занятости наиболее отчетливо проявились тенденции, оказывавшие воздействие на общий ход изменений российского общества.
Увеличение численности городского населения является одним из показателей перехода общества из аграрного в индустриальное. В конце XIX в. российский город становится центром социального прогресса и социальных противоречий. Остановимся на характере российской урбанизации.
Несмотря на бурные успехи в промышленности. Процесс урбанизации протекал медленно. В 1897 г. доля городского населения составляла 12,7% без пригородов. В 1914 г. численность горожан поднялась до 12,8%, с пригородами до 15,3% . То есть за 1856 - 1914 гг. доля наличного городского населения увеличилась с 9 до 15,3% - всего на 6,3% .
Безусловно, темпы урбанизации значительно отставали от европейских. Например, в Англии уже в 1841 г. больше половины жителей проживало в городах. В 1871 г. городское население составляло здесь 65%), а в 1911 - 80%) от общей численности. В США в 1860 г. горожан насчитывалось 16%, а в 1910 - 35%78.
Причина вялой урбанизации заключалась в самом содержании термина «город». В России того времени не было точного соответствия между юридическим и экономическим понятием «городское поселение». В энциклопедии Ф. Брокгауза и И. Эфрона город обозначен как «первоначально всякое укрепление с целью обороны»79. В основе учета городского населения лежал формальный юридический признак, по которому городом считалось поселение, признанное таковым законом и бывшие, как правило, местом пребывания уездных и городских властей. Таким образом, статус города приобретался поселением не автоматически после достижения определенной людности или определенного уровня промышленного и торгового развития, как это было в Европе, а по правительственному указу. Это привело к тому, что в конце XIX в. тысячи селений по демографическим, экономическим показателям, соответствовавшими городу, оставались в разряде сельских. Например, поселок Юзовка Екатеринославской губернии (20, 4 тыс. чел.) или Ижевский завод Вятской губернии (41,0 тыс. чел.), имевшие фабрично-заводскую промышленность и развитую торговлю, не считались городами. Это явное несоответствие было подмечено при подведении итогов переписи 1897 г. Автор введения к I тому «Общего свода», ссылаясь на суженное понятие города в России, отметил, что к городам следует отнести все поселки с населением более 2 тыс. чел.80
В таком случае число городов составило бы 5600, численность горожан - 32,3%. И тогда Россия не являлась бы слабо урбанизированной страной.81 Однако количественный параметр является условным и неточным. Немецкий социолог М. Вебер помимо количественного фактора указал на другие: военно-политический (город-крепость), экономический (город-рынок), административный (город-управление) .
Но в России самые крупное сельские поселения не сочетали в себе все необходимые градоформирующие факторы. С точки зрения городской инфраструктуры они были устроены элементарно: состояли из крупного промышленного заведения, окруженного бараками, или казармами, в которых жили крестьяне из окрестных деревень. Большинство таких поселений обладало только экономическим потенциалом малого или среднего города, но в них отсутствовала сколько-нибудь активная и социальная, культурная жизнь, а образ жизни их обитателей и комфорт не соответствовали даже скромным стандартам российского города рубежа ХІХ-ХХ вв. Там не было ни театров, ни библиотек, ни собственной прессы. Лишь немногие из промышленных заведений действительно были похожи на город. И все же фабрично-заводские поселки уже не были деревнями, и получение или от правительства статуса города способствовало бы их полному преобразованию в город.
Историк Б. Миронов в своих исследованиях, выделяет ещё 2 фактора, тормозивших урбанизацию. По его мнению, слабая миграция крестьянства в города в некоторой степени сдерживала процесс урбанизации. Причины слабой миграции вытекали из интенсивной колонизации Юго-восточных окраин России, забиравших из центральных районов потенциальных мигрантов в города. Кроме того, запоздалость модернизации привела к тому, что российский город не мог предоставить работу переселенцам из-за слабого развития торговли и промышленности. Поэтому сельские поселенцы проживали в городах временно, а не постоянно.
Второй фактор, замедлявший рост городского населения, состоял в том, что индустриализация носила «рассеянный» характер - она в равной степени охватывала город и село.
Несмотря на противоречивость процесса урбанизации во 2-й половине XIX в., нельзя не отметить стабильный рост городов, особенно тех, чья деятельность была неразрывно связана с промышленностью и торговлей. Необходимо отметить активизацию крупнейших городов с населением более 50 тыс. человек. По подсчетам Я. Водарского их количество с 1863 по 1897 гг. увеличилось почти в 4 раза.84 В 1914 г. в 29 городах с населением более 100 тыс. человек проживало 9,3 млн. чел, т.е. 40% всех горожан страны. Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что население крупных индустриальных центров опережало рост городского населения вообще. При этом старые административные центры в силу низкого экономического значения сохраняли дореформенный облик и уступали новым развитым городам.
Уровень грамотности населения и образовательное пространство городов Южного Урала в конце XIX - нач. XX вв.
Исследование духовной жизни общества предполагает определение культурной позиции каждого члена общества. Другими словами необходимо изучить место человека в культурном пространстве.
Культурная позиция может быть осознанной и неосознанной, активной или пассивной, позитивной или негативной. Какой бы она ни была, она всегда значима для самого человека и духовной жизни общества.
Осознанная культурная позиция предполагает осмысление человеком себя как творца культуры не только потому, что он создатель уникальных достижений, но и потому что, участвуя в духовной жизни общества, он вольно или невольно своей личностной позицией или культурной позицией, воздействует на характер этой жизни, даже на уровне культурных форм общения.
В культурологии принято рассматривать 5 культурных ролей человека. Это роли потребителя, хранителя, транслятора, творца и интерпретатора. Они обнимают все позиции в духовной жизни и замыкают цепочки связности. Поэтому любая роль, исполняемая человеком, есть акт творчества, человек включается в духовно-практическую деятельность по производству себя как духовного существа.
Таким образом, осознанная активная культурная позиция становится гарантом развития личности и культуры, ускоряя культурный прогресс общества.
Для выявления всех 5-ти культурных позиций человека в обществе, мы сочли необходимым исследовать всю социальную структуру городского общества, определив его массовую социальную группу. Однако наличие массовой социальной группы не дает абсолютной возможности распределить культурные роли каждого социального слоя. Для основательных выводов необходимо исследование уровня грамотности городского общества.
Критерий грамотности и образованности населения в современной социологической и культурологической науке является общепринятым для исследования уровня культуры определенной социальной группы.132 Помимо грамотности в состав важных индикаторов духовной жизни вошли следующие показатели: наличие предметов долговременного культурного использования (библиотеке, видео, фонотека); диапазон и частота посещений учреждений культуры; место культурной деятельности в бюджете свободного времени и т.д.
Уровень грамотности дает нам возможность выявить степень активности каждого сословия в духовной жизни города, а также определить соответствующие формы самоорганизации общественно-культурный среды провинциального города. По мнению авторов коллективной монографии «Очерки русской культуры XIX в.» существовали 2 формы самоорганизации провинциального общества.
1. Светское общество, не склонное к творческому самоуглублению, но все же реализовывавшее свой культурный потенциал в творчестве потребления, придумывании развлечений, занятии танцами и концертами.
2. Кружки, салоны. По составу участников и культурных инициатив представляли собой объединения вокруг талантливых литераторов, преподавателей гимназий, художников и т.д.
Одной из особенностей общественно-культурной среды провинции стало сочетание официальной поддержки многих культурных начинаний и идущих снизу инициатив. В XIX в. это обстоятельство вызвало благоприятные условия для развития культурной жизни провинциального города.134 Поэтому главным деятелем культуры был интеллигент -общественник, обладавший желанием и умением творить, что ещё раз подтверждало критерии грамотности.
Неслучайно, в конце XIX в. русский город при всех его особенностях служил центром сосредоточения креативной, созидающей культуры и был важнейшим средством модернизации общества.
Первые официальные данные об уровне грамотности населения были зафиксированы Первой переписью Российской империи в 1897 г. Поэтому мы будем оперировать данными переписи. Для начала представим обзорно количество грамотного населения на Урале (приложение 6). В 1897 году грамотность населения 4-х уральских губерний колебалась в пределах 18%. В Оренбургской количество грамотного населения составляло 20,4%, Пермской - 19,2%, Уфимской - 16,7% и Вятской - 16,0%. Наиболее грамотными губерниями были Оренбургская и Пермская. Это объяснялось социальным составом Оренбуржья, здесь проживало 67,7% грамотных казаков. Пермская губерния располагала наибольшим числом профессиональных грамотных рабочих, это повышало общий уровень грамотности населения губернии. По подсчётам В.Я. Рушанина 44,2% рабочих пермского края считались грамотными.136
Теперь обратимся к уровню грамотного населения на Южном Урале (таблица 7).
Общее число грамотного населения городов и уездов 2-х губерний (за исключением безуездного города Илецкая Защита) было равно 692,303 чел. (17,5%). В Оренбургской губернии наиболее высокие показатели грамотности приходятся на Троицкий (24,8%), Оренбургский (21,8%) и Верхнеуральский (21,8%) уезды. В Уфимской губернии по грамотности лидировали промышленно развитый Златоустовский уезд (19,0%), Мензелинский (18,5%) и Уфимский уезды (18,4%). В целом количество грамотного населения в уездах составляло 599.312 человек или 16,2%.
В городах число грамотных было выше, совокупные данные по 2-м губерниям равнялись 92,991 чел (37,5%). Распределение наибольшей численности грамотных по городам выглядит следующим образом: Оренбург (41,2%), Челябинск (39,7%), Уфа (39,0%), Бирск (37,6%). Интересно, что сопоставление данных по уездам и городам расходится. В Челябинском и Бирском уездах процент грамотного населения были самыми низкими по региону (13,8% и 13,4%о). Что касается городов Верхнеуральска и Мензелинска, то в них количество грамотных было наименьшим по Южному Уралу (29,0% и 34,1%). В таком случае мы можем сделать вывод о том, что сильные в экономическом отношении города (Челябинск, Бирск) притягивали образованное население, а также это свидетельствовало о стремлении жителей получить образование в городе, а не в уезде.
В России на 1897 г. удельный вес грамотного городского населения был равен 57,7%, сельского 25,9%.ш Таким образом, южно-уральский регион отставал на 20%.
Если при подсчёте учитывать возрастной фактор, то количество грамотных в возрасте от 7 лет значительно поднимется до 25,6% в Оренбургской губернии, и 22,3% в Уфимской (приложение 7).
Наиболее грамотными были возрастные группы от 10 до 30 лет. Общее число грамотного населения в данной группе составляло 60% от всей численности грамотного населения. Соотношение удельного веса грамотных во всех возрастных группах двух губерний было фактически равным. В группе от 10 до 19 лет количество грамотных было равно 34,7%, далее в когорте 20-29 лет - 25,5% в Оренбургской и 24,4% - Уфимской. В последующих группах процент грамотности постепенно снижается. Самым низким он приходится на возраст после 60 лет. Таким образом, мы можем заключить о том, что в городах Оренбургской и Уфимской губерниях не было резких разрывов по уровню грамотности. Во-вторых, образованной прослойкой городского общества была молодежь.
Интересно проследить динамику грамотности к 1917 году. С этой целью воспользуемся методом ретроспективы, предложенным Б.Н. Мироновым. Суть заключается в построении данных настоящего (современного) к прошлому. Распределяя уровень грамотности по возрастным группам по десятилетиям от 1897 до 1797 г., Миронов заключает, что уровень грамотности 10-19 летней возрастной группы в 1887 г. должен иметь уровень грамотности 20-29 летних в 1897 году и т.д. В таком случае, мы получаем следующую картину (таблица 8).
Изменение архитектурной среды городских поселений
Радикальная трансформация социально-экономической структуры городов на рубеже XIX-XX веков изменила, прежде всего, их архитектурный облик.
Именно в архитектуре наиболее четко отразились результаты и достижения модернизации. Градостроительство активно использовало новейшие достижения технического прогресса, отвечало на новые практические требования, а также с необычной чуткостью отражало сложные коллизии художественной, социальной жизни общества XIX-XX веков. Архитектурное наследие городов помогает понять процесс формирования общественной психологии горожанина, поскольку эмоциональный мир человека складывается в большей мере под влиянием архитектурной среды города.
Стремительная индустриализация и урбанизация способствовали превращению патриархального города деревенского типа в индустриальный.
Количественным признаком индустриальных поселений стал рост населения. Это привело к тому, что в конце XIX века в России стали расти города с населением от 25 тыс. человек. На Южном Урале городские процессы определяли поселения индустриального типа, насчитывавшие от 25 тыс. человек (Троицк, Оренбург, Челябинск, Уфа, Златоуст).
Увеличение городского населения, развитие промышленности, торговли меняло застройку, структуру городской среды.
Прежде всего, изменения способствовали увеличению размеров города. Его окраины занимали крупные заводские корпуса и рабочие поселки. В XIX веке полностью завершился длительный и стихийный процесс образования сплошных индустриальных барьеров на окраинах больших городов. Вместе с ними также стихийно сложились районы трущоб, населенные рабочей и ремесленной беднотой. Приметой времени стало уплотнение строительства, зачастую происходившее неупорядоченно, без учета регулярного плана. Жилищное строительство хронически отставало от роста городского населения. Государство и муниципалитеты не были в состоянии финансировать жилищное строительство, в силу чего оно находилось в руках частных коммерсантов, которые выжимали из каждого квадратного метра максимальный доход. В итоге каменные массивы теряли одноэтажность и все плотнее сдавливали жалкие островки зелени.
Быстрые темпы социально-экономического развития требовали от города решения нескольких задач: благоустройство, упорядочивание застройки, возведение новых функциональных зданий. Эти проблемы русские города пытались решать исходя из своего финансового состояния.
Таковы общие черты развития городов в конце прошлого века. Эти перемены не обошли стороной провинциальное градостроительство и зодчество. В данном разделе исследования попытаемся проследить основные тенденции архитектурного развития городов, градостроительные изменения, а также новые явления в зодчестве Южного Урала.
Градоформирующие факторы на Южном Урале во второй половине XIX в. совпадали с общероссийскими и мировыми. Важнейшей вехой в биографии многих городов капиталистической эпохи стало активное железнодорожное строительство, которое уничтожило прежнюю экономическую зависимость города от местных ресурсов и способствовало включению его в орбиту мирового рыночного обмена.
Вторым рождением для некоторых городов Южного Урала стало проведение Транссибирской железной дороги, приведшей к усилению промышленно-торговой деятельности таких городов, как Уфа, Челябинск, Оренбург. Социально-экономические, инфраструктурные изменения повлекли за собой демографические сдвиги. Рост городского населения был характерен для всех поселений России и Урала, однако сильный демографический скачок испытали города, находившиеся вблизи железнодорожных линий. Так, например, с 1897 по 1910 гг. население Челябинска выросло в 3,5 раза (с 20 тыс. чел. до 70 тыс. чел.).
Строительство Великого Сибирского пути и реформы П.А. Столыпина о переселенческом движении способствовали активизации горизонтальной мобильности населения. Многие переселенцы по пути в Сибирь оседали в городах Южного Урала (Челябинск), что тоже меняло демографическую картину поселений.
Инфраструктурные перемены на Южном Урале изменили прежние роли городов в экономике региона и России. На лидирующие позиции вышли те поселения, чья жизнь была связана с дорогой (Уфа, Златоуст, Челябинск, Оренбург). Города, находившиеся в стороне от основных железнодорожных магистралей, развивались медленно. Наглядно взаимосвязь экономических и градостроительных процессов демонстрирует рост каменного строительства в городах (приложение 12.1, 12.2). Общее число сооружений в городах Южного Урала в 1902 году составило 31.621, из которых каменных было 3.428 (10,84%). Причем наибольшее количество каменных строений приходилось на города Оренбургской губернии (2.781 - 8,8%), в Уфимской губернии каменное строительство было представлено только 647 сооружениями (2,0%). Такое сильное отставание можно объяснить, с одной стороны, молодостью Уфимской губернии (1864 г.). Поэтому губернский центр Уфа начал благоустраиваться сравнительно поздно. С другой стороны, большинство городов Уфимской губернии представляли собой аграрные или смешанные поселения, в которых темпы модернизации были невысокими (Белебей, Бирск, Мензелинск, Стерлитамак). На 1902 г. наибольшее число каменных сооружений приходилось на г. Оренбург (2.304 - 7,3%), Златоуст (261 - 0,8%), Уфу (262 - 0,8%), Орск (182 - 0,6%), Челябинск (149 - 0,5%), Троицк (127 - 0,4%), то есть на города индустриальные. Исключение составляет г. Орск, который мы отнесли к аграрному типу, поскольку большая часть населения (20%) была занята в сельскохозяйственной сфере. Наименьшее число каменных строений находилось в группе городов доиндустриальных (аграрных или смешанного типа): Стерлитамак (0,2% -56), Мензелинск (31 - 0,1%), Бирск (27 - 0,08%), Верхнеуральск (19 - 0,06%) иБелебей(10-0,03%).
Однако на начало XX века мы можем констатировать лишь первые структурные изменения в каменном строительстве. Более сильные значимые перемены произошли через 10 лет. В 1909 году в городах Оренбургской губернии количество каменных сооружений выросло с 2.781 до 3.043, то есть рост строительства составлял 109%. В городах Уфимской губернии на 1913 г. насчитывалось 2.236 каменных строений. Таким образом, увеличение строительства было равно 345%. Наиболее высоких темпов в сооружении каменных домов добилась Уфа. В 1913 году в городе было возведено 1562 каменных строения, таким образом, % роста с 1902 по 1913 г. составлял 596%. К быстрорастущим поселениям следует отнести Челябинск, здесь число каменных сооружений к 1909 году достигло 513 (в 1902 - 149), то есть рост каменного строительства был более 300%. В остальных городах индустриальной группы ситуация в строительстве не менялась коренным образом. В Троицке, Златоусте % роста не превышал 150%. В Орске число каменных сооружений не изменилось вообще и осталось на прежних позициях (182 строения). Это свидетельствовало о замедленных модернизационных процессах, что в данном случае отразилось в строительстве.
В доиндустриальных городах рост каменного строительства в 1909-1913 гг. колебался в пределах 200%. Особо следует отметить города Бирск и Стерлитамак, в них каменное зодчество увеличилось более сильно (281% и 226% соответственно). Эти города по темпам экономического развития к 1913 г. приближались к городам индустриального типа, поэтому совершенно закономерным являлся процесс наращивания темпов каменного строительства. Самые низкие показатели на 1913 год приходятся на Белебей (28 каменных зданий) и Верхнеуральск (27). Это объяснялось удаленностью городов от железнодорожных магистралей, а также слабым индустриальным развитием. В Верхнеуральске и Белебее большая часть населения была занята, в основном, сельскохозяйственной деятельностью (19,2% и 12,2%).
В целом, строительство каменных зданий с 1902 - 1913 годы в городах Южного Урала выросло с 3.428 до 5.279, то есть в 1,5 раза. Общее число сооружений за данный период увеличилось с 31.621 до 44.748, то есть в 1,4 раза. Таким образом, темпы каменного строительства несколько опережали темпы строительства вообще. В этом заключается показательность и результативность модернизации и зависимость градостроительных процессов от социально-экономических факторов.
Итак, определяющим градостроительным фактором на Южном Урале было железнодорожное строительство.
Формирование досуговых зон индустриального города
Наряду с развитой сетью инфраструктуры, учреждениями культуры и образования, характерной чертой города является досуг. По мнению социологов досуговая жизнь, как зеркало отражает уровень развития общества. Поэтому изучение досуга в контексте исследования духовной жизни представляется важным.
Изначально досуг означал «незанятое время, гулянки, гулячая пора, простор от дела». В советское время досуг фиксировался как «часть нерабочего времени, которое остается у человека после исполнения непреложных производственных обязанностей».296 Таким образом, досуг это время, заполненное свободным времяпрепровождением. Следовательно, возникает вопрос: как расходовать это свободное время? Человечество на сегодняшний день решает этот вопрос двумя путями: по-эпикурейски, живя в удовольствие и ради удовольствия, или, используя свободное время, «чтобы кое в чем воспитаться, кое-чему учиться».297 Можно предположить, что благодаря досугу появились все известные искусства.
Определяющим признаком досуга является его игровая природа. Игра, как вид человеческой деятельности, не просто попытка человека уйти по другую сторону официального мира, но и, по мнению нидерландского культуролога И. Хеизинга, основа всей культурной практики человечества: «... если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познавания, она покажется не более чем игрой... Человеческая культура возникает и развертывается в игре, как игра.» Поэтому для Хеизинга человек не просто носитель разума, а «человек играющий» (Homo Ludens).
Отголоски игры можно обнаружить в так называемых обрядово-зрелищных действах (ритуальные празднества, сакральные культуры), корни которых уходят в первобытное прошлое. Главные составляющие этих форм, по мнению М. Бахтина - театральность и празднество.299 Однако праздник и театр нельзя выводить из практической деятельности или из биологической потребности человека в отдыхе. Это идеальная конструкция, «очищенная» от противоречий реальной жизни. В свою очередь, досуг, как возможность ухода от проблем повседневности, для человека уже состояние праздника. Потому, празднество не только «форма художественной деятельности», но и раскрепощение психики, снятие внутреннего напряжения, замена повседневной деятельности.300 Итак, досуг сочетает в своей основе игру и праздник.
В свете урбанистики, досуг определяется как необходимое составляющее городского хозяйства. Культуролог Э.В. Соколов проводит водораздел между досугом горожанина и сельского жителя. Принципиальное отличие заключается в том, что в городе свободное время «не только гарантируется, но и вменяется в обязанность... Городская среда обычно исключает возможность какой-либо произвольной, специально не предусмотренной деятельности. В городе почти всё пространство освоено.., проблема индивидуального творческого досуга не всегда легко решаема». Другим отличием проведения досуга в городе является его четкая дифференциация, поскольку «творческий активный досуг в городе требует специальной подготовки, развития духовных потребностей, которые не у всякого есть. Среднему малообразованному человеку город навязывает стандартизированный массовый досуг». На селе свободное время поглощалось трудом в домашнем хозяйстве и т.д.
По мнению Б. Смагина, возникновение досуга было обусловлено городским образом жизни. «Разделение и кооперирование труда, формирование института обслуживания, а также специфически городских форм общения - одна из главных причин, приведших к появлению у горожанина свободного времени и досуга» , а, следовательно, и появлению специальных зон отдыха (библиотеки, театры, филармонии, музеи, парки, клубы и т.д.). Вообще досуг - порождение специфически городского образа жизни, традиция времяпрепровождения, возникшая почти одновременно с городом.
Отличительной особенностью досуга рубежа XIX-XX веков стал его ярко выраженный коммерческий характер. Если раньше досуг был способом реализации потребностей человека в отдыхе, общении, релаксации, то в XIX веке он превращается в бизнес. Определяющими факторами досуга стала урбанизация, СМИ (средства массовой информации) и социально-экономический прогресс. Досуг выходит за рамки частного мероприятия и становится делом профессионалов, специально подготовленных и обученных. Неслучайно зарождение индустрии развлечений совпадает с появлением массовой культуры. Доступность, непритязательность, массовость - типичные и непременные атрибуты массовой культуры автоматически перекочевали в сферу досуговой деятельности. А.В. Кукаркин считает, что «Подлинная её история начинается на рубеже нашего столетия. И именно тогда окончательно дискредитируются попытки отождествления понятий и массовости», «популярности» и «развлекательности»... т.к. развлечение, отвлечение, и, наконец, самообман - оказывается необходимым заменить формулой активного воздействия: через развлечение и тотальный обман».304 То есть наступление массовой культуры началось через проникновение в сферу досуговой деятельности. Объектом манипуляций стали развлечения. Ученые констатируют, что теперь на место человека разумного приходит человек потребляющий, на место человека производящего - человек играющий.305 Современные культурологические концепции как одну из причин появления массовой культуры выделяют увеличение времени досуга и затрат на досуг в бюджете семьи.
Итак, на рубеже XIX-XX веков происходит коммерциализация досуга, вовлечение его в сферу рыночных отношений. В свою очередь, это порождает некоторый демократизм в формах проведения свободного времени, исчезают сословные, классовые различия. На первое место выходят материальные, образовательные критерии. Балы, маскарады - доступные ранее только высшему обществу, теперь открыты для широкой публики. С другой стороны, чем ниже уровень духовных притязаний человека, тем примитивнее отдых. Поэтому в буржуазном городе рубежа веков существовала огромная разница между центром и окраинами (слободками) в проведении досуга.
Яркими приметами досуговой жизни городов стали клубы, рестораны, проводившие увеселительные вечера с танцами, оркестром, розыгрышами. В конце XIX века уральские и российские города захлестнула, так называемся «шантанная культура». Первой пробой пера стал Оренбургский «Вокзал Белова». В 1874 году предприимчивый купец Антон Каретников построил на берегу реки Урал развлекательное учреждение «Вокзал», представлявшее собой помещение, в котором играл оркестр и располагался буфет.308 Вскоре права перешли купцу Александру Белову, который продлил с управой договор на 25 лет, построил на каменном фундаменте зал с рестораном и назвал его «Вокзал Белова». В договоре отмечалось, что «в вокзале и на арендуемой местности, Белов имеет право устраивать спектакли, вечера, маскарады, буферы, рестораны, бильярды, катки, кегли, купальни и другие увеселения для публики без всякой арендной платы в доход города». Купец ежегодно производил ремонт пешеходного мостика через реку Урал, следил за состоянием Зауральной рощи. И хотя расходы Белова были большими - одно строительство здания «вокзала» обошлось ему в 75 тыс. рублей , доходы тоже были не маленькими. Особенно, учитывая то обстоятельство, что это было единственное, официальное место гуляний городской публики.
Довольно любопытного содержания были рекламные объявления, например, афиша 1888 г.: «С дозволения начальства с четверга и ежедневно 16, 17, 18, 19 февраля в вокзале Белова на берегу р. Урал имеют быть танцевальные вечера. За вход платят мужчины - 50 коп. Дамы бесплатно. Начало музыки и танцев в 9 часов вечера. Окончание в 2 часа».311
Подобное развлекательное учреждение находилось под внимательным присмотром силовых органов. Оренбургский полицмейстер регулярно получал рапорты о функционировании «Вокзала», о поведении «гулячей» публики. Большинство этих рапортов носили отрицательный характер: «вокзал Белова посещается лицами преимущественно низшего класса, а также женщинами, которые занимаются явной и тайной проституцией, что эти лица ведут себя в маскарадах более чем неприлично. Дозволяют себя неблагопристойные песни, пьянство и бесчинства. Некоторые благопристойные горожане сообщали в полицию, что «вокзал» превратился «в капище идольских богов, оглашаемые, жидовскими песнями и маскарадными плясками ..., одним словом ... в вертеп разных оргий».312
