Н. В. Гоголь и русская интеллигенция 1830-1850-х годов Аржаных Татьяна Федоровна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ Н.В. ГОГОЛЯ В ИДЕЙНОЙ ЖИЗНИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ РОССИИ 30-50-х ГОДОВ XIX ВЕКА 60-142

1. Особенности общественной жизни России 1830-1850-х годов как факторы социально-культурного самоопределения отечественной интеллигенции 60

2. Творчество Н.В. Гоголя в контексте идейного раз межевания интеллигенции России 1830-1850-х годов 75

2.1. Н.В. Гоголь и консервативные круги русской интеллигенции 75

2.2. Н.В. Гоголь и «либералы-идеалисты» «замечательного десятилетия» (1838-48 гг.) 108

2.3. Н.В. Гоголь и радикальные мыслители революционно-демократического направления. 131

ГЛАВА 2. НРАВСТВЕННЫЕ ПРИОРИТЕТЫ РОССИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ВТОРОГО ТРИДЦАТИЛЕТИЯ XIX ВЕКА 143-190

1. Христианское мирочувствие Н.В. Гоголя в системе нравственных представлений русских интеллигентов 143

2. Нравственные мперативы в диалоге Н.В. Гоголя с ведущими представителями интеллигентской рефлексии 163

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 191-206

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

• Особенности общественной жизни России 1830-1850-х годов как факторы социально-культурного самоопределения отечественной интеллигенции
• Творчество Н.В. Гоголя в контексте идейного раз межевания интеллигенции России 1830-1850-х годов
• Христианское мирочувствие Н.В. Гоголя в системе нравственных представлений русских интеллигентов

Введение к работе

Актуальность темы исследования определяется, во-первых, спецификой переживаемой страной культурно-исторической ситуации. В новое тысячелетие Россия вступила с солидным грузом проблем социально-экономического, политического и духовного характера. Это обстоятельство предполагает необходимость глубокого научного анализа предшествующих периодов истории, когда остро ставился вопрос о том, как «обустроить» Россию. XIX век по праву можно считать не только одним из самых насыщенных в культурно-идеологическом отношении, но и периодом переломным, временем осознания отдельными интеллектуалами и целыми сообществами образованных людей главных вопросов бытия и поиска идеалов.

В процессе разработки проблемы более глубокого познания исторического пути России небесполезно будет обратиться к тем «культурным моделям», которые возникали в ходе интеллектуального диалога между представителями российской интеллигенции. И не только потому, что целый ряд мыслителей, публицистов, писателей XIX века состоялись в русской духовности благодаря этому диалогу. Анализ их взаимоотношений важен, потому что понять причины последовавших перемен и потрясений в XX веке, а также обозначить тенденции, получившие общественное развитие в настоящее время, возможно лишь эксплицируя исторический опыт решения проблем духовно-нравственного характера на современность.

Во-вторых, актуальность выбранной темы исследования обусловлена развитием тенденций в отечественной исторической науке, в частности, с активизацией процесса пересмотра ряда оценок и стереотипов, сложившихся в советский период. Освобождение от идеологического контроля содействует обращению к детальному изучению тех проблем, которые уже становились объектом внимания ученых ранее, и позволяет сделать новые, довольно интересные выводы. Подобная ситуация происходит и в отношении осмыелс-

ния творчества Н. В. Гоголя в контексте культурно-исторических реалий российского общества XIX века. Сегодня уже мало кого устраивает обычная для советской историографии интерпретация гоголевского идейного наследия исключительно в рамках «революционизации» литературы, когда в общественном сознании последовательно формировался внеличностный образ социального писателя. Между тем, в произведениях Н. В. Гоголя, его письмах, статьях содержится оригинальный взгляд па историю вообще, роль и значение России в судьбе человечества в частности. Изучая опыт развития других стран, мыслитель сформировал «программу спасения» России, он по-своему видел национальный выход из тупика «разномыслия и несогласия во всем»¹. Сегодня часто говорят о связи времен. Можно спорить с Н. В. Гоголем, не соглашаться с его выводами. Но, бесспорно, идеи его нуждаются в изучении.

В-третьих, обращение к заявленной теме диссертационного исследования связано и с ее новизной. Тема, вынесенная в название диссертации, нуждается не только в обосновании, но и, так сказать, в «оправдании». Эта тема не только не изучена так, как она того заслуживает, но и, как нам представляется, даже не была до настоящего времени сформулирована должным образом. В работах литературоведов, прямо или косвенно относящихся к названной теме и ценных по фактологическому материалу, речь идет, прежде всего, о биографии Н. В. Гоголя, творческой истории его произведений, текстологии книг писателя, эстетике и публицистике. Подробно изучены многие аспекты значения И. В. Гоголя в истории русской и мировой литературы. Однако и исследования прошлых лет, и современное гоголеведепие далеко не всегда могут дать полную характеристику творчеству писателя. Причина этого не только в богатстве и сложности идейной палитры мыслителя. При раздельном изучении истории общественных объединений, философской мысли как ав-

¹ H. В. Гоголь-К. М.Базіш. 5 июня 1849 г. Москва//Гоголь И. В, Поли. собр. соч.: В 14 тт. M.; Л: Изд. ЛИ СССР, 1952. Т. XIV. С. 134.

тономиой области научного познания, социально-политических закономерностей развития страны, биографий авторов литературных произведений, единый исторический материал «расписывается» по «рубрикам», уходит по различным каналам. И то, что было изначально единым, становится фрагментарным, утрачивает часть своего значения. К тому же, расписать весь материал без остатка не удается. В «остатке» оказывается огромный по своему значению материал, пребывая в качестве собрания «невостребованных писем». Весь этот разнообразный материал имеет важное значение для раскрытия темы с исторической точки зрения. Необходимо прежде всего восстановить широкий исторический контекст взаимоотношений Н. В. Гоголя и интеллигенции его эпохи. Именно литература в XIX веке формировала общественное мнение, становясь, тем самым, значимой частью исторического процесса. Поэтому вполне обоснованной является задача изучения творчества писателя в неразрывной связи с общественно-философской мыслью анализируемого периода. Если же гоїюрить об отношении интеллигенции к Н. В. Гоголю, то изучение этой темы, как мы полагаем, надо начинать с его произведений, определивших масштаб и уровень диалога мыслителя с современниками, движение русской мысли, которое было вызвано в том числе и его творчеством.

Научная притягательность темы «Н. В. Гоголь и русская интеллигенция» в исторической содержательности, поскольку здесь открывается возможность по-новому взглянуть на многие факты литературы и оценить ее важную роль в общественно-политической жизни страны.

В-четвертых, актуальность темы исследования определяется возросшим научным интересом к истории отечественной интеллигенции как социально-культурного феномена и развитием тенденций современного интел-лигептоведения - расширением хронологических границ существования интеллигенции и выделения в ней новых социальных слоев и групп применительно к каждой исторической эпохе.

Объект исследования и его терминологическое обоснование.

Современные исследователи интеллигенции предлагают множество ее определений. Это можно объяснить сложностью и многогранностью изучаемого исторического феномена, неизбежно меняющегося. Представления об интеллигенции могут существенно различаться и в зависимости от ее принадлежности к той или иной сфере деятельности, и от выполняемых ею функций в обществе. К тому же эта социокультурная общность состоит и состояла из совершенно разных людей, которым могут быть присущи взаимоисключающие свойства.

В самом общем виде, абстрагируясь от нюансов формулировок, различий в терминологии и степени детализированности вопроса, очевидно, что для большинства исследователей приемлемым является следующее определение интеллигенции: самый образованный слой общества, занимающий активную нравственную позицию в жизни. Это общетеоретическое положение по своему разработано у дореволюционных мыслителей: писателя П. Д. Бобо-рыкина', философов Г. П. Федотова², С. Л. Франка³, Н. А. Бердяева⁴, историков русской общественной мысли В. О. Ключевского⁵ и М. О. Гершензона⁶, в тру-

-і о

дах академика Д. С. Лихачева , у источииковеда С. О. Шмидта , зарубежного политолога Р. Пайпса , отечественных исследователей-культурологов А. И. Ар-нольдова , М. П. Гаспарова , И. В. Кондакова и других.

Боборыкин 11. Д. I [одгшшшие вехи // В защиту интеллигенции. М, 1909. С. 129-130. ² Федотов Г. П. Трагедия интеллигенции//Федотов Г. П. Лицо России. Париж. 1988. С. 73.

^J Франк С. Л. Этика нигилизма (К характеристике нравственною мировоззрения русской интеллигенции) // Вехи. Из глубины. М„ 1991. С. 170.

⁴ Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 17.

⁵ Ключевский U.O. Об интеллигенции (1897) // Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М., 1983.
С. 300-301.

*ГершензонМ. О. Творческое самосознание //Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 76.

⁷ Лихачев Д. С. О русской интеллигенции //1 lonui't мир. 1993. №2. С. 7.

* Шмидт С. О. К истории слова «интеллигенция»//Россия. Запад. Восток. Встречные течения. М., 1996. С. 412.

⁹ Паппс Р. Россия при старом режиме, М„ 1993. С. 330.

¹⁰ Арнольдов Л. И. Миссия интеллигенции. М„ 2001. С, 5.

" Гаспаров М. 11. Интеллектуалы, интеллигенты, ингсл.тшгнгпость// Русская интеллигенция. История и судьба. М„

1999. С. 5.

'" Кондаков И. В. К феноменологи и русской интеллигенции //Там же, С. 65.

Если же говорить об интеллигенции интересующего нас перио-да(«николаевской» эпохи), то по своему социальному статусу она была дворянской. Подкрепить данный вывод можно, сославшись и на дореволюционные исследования , и воспользовавшись (хотя и небесспорными) суждениями советской академической науки о существовании так называемой «реакционной дворянской» (или «помещичьей») и «передовой дворянской» интеллигенции".

Впрочем, отдельные «вкрапления» разночинцев в слое дворянской интеллигенции все же были. Нельзя не сказать о таких ярких фигурах, как критик В. Г. Белинский (который, как известно, был сыном флотского лекаря), редактор-издатель «Московского телеграфа» М. А. Полевой (происходивший из семьи курского купца), писатель и публицист Н. Г. Чернышевский, а также литературный критик Н. А. Добролюбов (оба родились в семьях священников). Но в первой половине XIX века не они определяли общественное мнение, его «колонновожатыми» были деятели из среды дворянства.

В «николаевскую» эпоху писательский труд превратился из любительского занятия в профессию, поскольку именно в это время установился обычай платить гонорар. Эта полистная и постатейная оплата открыла для разночинцев уголок, где первостепенную роль играли не родовой титул или приобретенный чин, а талант и личная заслуга. Правда, разночинцам еще только предстояло обосноваться в «поле» литературы, тогда как дворянское сословие уже к началу XIX века имело определенную культурную традицию и отчетливо выраженный умозрительный идеал, вмещавший в себя представление о лидерстве в общественно-политической жизни страны.

Например, в 90-е годы XIX пека историк литературы П. 11. Сакуліш использовал стопо «интеллигенция» в значении принадлежности к определенному социальному слою: «Поэт-офицер и барич, -пот первый русский шнаш-гачи, выкинул ый ніжніші, прежде всего должен был стремиться осмотреться кругам и поняті, самого себя в смысле споего происхождения и воспитания...»: Сакулин П. Н. Борьба литературных течений в дваднших-пятндесятых годах XIX пека // История России в XIX веке. Т. 1. СПб., 1894. С. 427.

" История русской литературы. Литература 1840-х годов. Т. VII. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1055. С. 17; И. В. Гоголь в неїгіданнон переписке современников//Лнтературноенаследспю. Т. 58. М.;Л.: Изд. АН СССР, 1952. С. 538.

Дворянство имело наиболее высокий уровень европейского образования, а после Манифеста 1762 года о вольности, дарованной Екатериной II дворянскому сословию, оно не только получило особый социальный статус, но и возможность осознать свое личностное начало. Жалованная грамота 1785 года не осуждала уклонение от службы, не превозносила служащего дворянина, оставляя решение вопроса на усмотрение самого человека. Далеко не все представители привилегированного класса ощущали потребность в развитии собственной индивидуальности, тем более, что еще «петровская» Табель о рангах в 1722 году в рамках строго иерархизированной государственной структуры для каждого дворянина определила соответствующую «социальную клетку»: все служилое сословие было разделено на 14 разрядов. Желание выделиться из среды безличиостного существования (в государственной иерархии личность не существовала и не проявлялась), возможность совершать выбор относительно самих себя у части дворян появлялось вследствие критического осмысления ими европейского интеллектуального «багажа». В соответствии с существенной своей чертой - потребностью думать, рефлексией, - дворянская интеллигенция при достаточно накопленном фонде знаний, почерпнутых ею из западных источников, начинает предъявлять требования и к устройству своего существования - в самом широком смысле этого слова: в психологическом и гражданско-правовом, и к жизни других сословий.

Уже в начале XIX века российское самодержавие столкнулось с претензиями части дворянства на устройство гражданского общества (в исторической литературе этот факт известен под названием декабристского восстания 1825 года) и осознало насущную проблему, как ограничить пространство разрешенной независимой деятельности.

В условиях полномасштабного государственного и идеологического контроля со стороны самодержавной власти относительно автономной областью проявления личности в свободной реализации стала сфера культуры.

Нельзя сказать, что эта социокультурная ниша была впервые «открыта» дворянской интеллигенцией лишь в «николаевское» царствование. Область культуры была конституирована сю в качестве среды проявления индивидуальности намного раньше. В немалой степени освоению сферы культуры дворянской личностью содействовала образовательная политика государства, которое вполне благосклонно относилось к творческой деятельности автономных индивидуалистов на поприще распространения ими просвещения в России. Процесс интенсивного развития культуры в XIX веке и дифференциация ее отраслей шел параллельно с первоначальным идейным размежеванием в среде дворянства.

Наглядно это иллюстрируется историей появления в начале XIX века обществ литературно-философской направленности, которые удовлетворяли не только эстетические наклонности дворян, но и потребность в идейном общении. В 1801 году было основано «Вольное общество любителей словесности, наук и художеств», в 1807 году - «Беседа любителей русского слова», в 1812 году - «Общество любителей словесности, наук и художеств», в 1815 г. - «Арзамасское литературное общество безвестных людей», в 1823-25 году появился «Кружок архивных юношей», в 1824 году - «Тайное общество любомудров». Литературные вопросы в них обсуждались на широком фоне общих проблем - социальных и философских. По сути они апробировали в своей деятельности парламентские формы. Но обнаружившаяся потенция к общественно-политической деятельности не могла получить в условиях гражданской несвободы должного развития. Тем не менее в начале XIX века дворянская интеллигенция уже опробовала различные виды общественной деятельности, приобрела первый опыт выработки оригинальных доктрин эстетического и политического характера, начала осваивать для самовыражения сферу словесного творчества. Так дворянская личность двигалась к самоутверждению в рамках культуры, перерастая государственную социальность.

Тесную смычку между литературой и политикой нс смогли установить даже «декабристы», хотя их политическое самосознание и программа действий имели высокую степень идеологической зрелости. Дело в том, что литературы как инструмента выражения обществе)того мнения и средства его формирования в начале XIX века еще не существовало, такую роль литература берет на себя позднее.

Таким образом, интеллигенция, которая «пришла на смену» «декабристам», нс только знала людей, сформировавшихся в предшествовавшую «николаевскому» царствованию «александровскую» эпоху, но и впитала в себя их опыт общественной деятельности. Но ее самосознание, на наш взгляд, отличалось двумя существенными моментами:

во-первых, в 1830-х годах в дворянском сословии появился целый слой, который сознательно хотел и стал жить интересами культуры, и это качество сочеталось с активной позицией общественного служения, причем, готовность интеллигентов выступать в роли «генераторов» и выразителей суверенно-общественной гражданской мысли осмыслялась ими не в системе служебно-государствснной иерархии;

во-вторых, интеллигенция осознала необходимость гласно самовыразиться и заявить о себе как о значимой интеллектуальной силе. Сфера словесного творчества как нельзя лучше отвечала потребности и неотъемлемому свойству интеллигенции - публичному осмыслению событий. В силу своего творческого характера личность еще является и воплотителем самоорганизующегося процесса. «Поле» словесного творчества поэтому служило для интеллигенции и объединяющим фактором: устное слово позволяло устанавливать личные социальные контакты, печатное - отдаленные в пространстве и времени. Литература была сферой общественной самоорганизации для интеллигентов, которые тянулись в псе, искали единомышленников, людей близких по духу, и психологически ощущали себя членами такого сообщества. К тому же, невозможность организационного оформления и легального

представительства в условиях государственного контроля со стороны самодержавия предопределила направление потока интеллигенции в литературу и образ действий в форме осмысления общественных проблем через призму художественно-философского и публицистического слова.

Но это вовсе не означает, что вся интеллигенция второго тридцатилетия XIX века по своей функциональной принадлежности была литературной¹. Для многих литераторов сочинительство вовсе не являлось основным видом занятий. Например, известный писатель, философ и общественный деятель В. Ф. Одоевский в Петербурге занимал пост директора Румянцевско-го музея, а с 1862 года - сенатора в Москве. Поэт М. Ю. Лермонтов числился по военному ведомству, критик и публицист И. С. Аксаков служил в Калужской уголовной палате, а писатель П. А. Вяземский - в министерстве финансов. Подобных примеров можно привести сколько угодно, и это неудивительно, поскольку основной путь пребывания в дворянстве лежал через службу.

Правило «служить верно» имело для дворянина статус этической ценности, нравственного закона. Несоответствие этому идеалу воспринималось как поведение недостойное, заслуживающее общественного порицания. Мироощущение дворянской интеллигенции определялось положением и ролью в государстве дворянского сословия в целом, и само по себе стремление приносить пользу на государственном поприще под сомнение не ставилось.

Индивидуалисты интеллигентской рефлексии сознательно шли на «приращение» к структуре государственной социальности (но никогда не поглощались ею полностью), а службу в должности и на месте рассматривали в контексте верности идеалу. Оправданием для личности было служение соци-

' Ошибочность подобного подхода очевидна, когда к «сливкам литературной интеллигенции» безапелляционно причисляют не только О.А.Жуковского, И, С. Тургенева, An. Григорьева, П.А.Вяземского, О. И. Сен конского, А.А.Фета, Н. А. Некрасова, но » историка Т. H. Гра но веко і о, а также преподавателя русской словесности С. П. Шеві.ірепа: Сермап И. 3. Судьба поэтического «я» в творчестве Лермонтова // Лермонтов: pro el conlra. M., 2002. С. 930.

альному целому - России. Но это не мешало чиновнику или помещику иметь гражданскую позицию, то есть независимо думать о благе Родины.

Дворянскую интеллигенцию от управленческой бюрократии отличало стремление первой стороны сохранить при добросовестном исполнении своих служебных обязанностей известную степень «самостийности» по отношению к государственной структуре. «Комплекс» интеллигента мог проявляться двояко: либо в нежелании «врасти» в систему, быть структурной единицей в административно-бюрократической «машине», выполнять утилитарные функции , либо в крайностях интроспекции, рефлексии, когда государственной службе противопоставлялась приватная жизнь внутренне независимых людей - подобные глубинные психологические состояния были формой протеста и неприятия нивелирующей личность официально-казенной действительности".

На некоторую суверенизацию в системе автократического государства интеллигент (как личность, стремящаяся сохранить автономность) все же мог надеяться. Хотя гражданское общество «де-юре» не существовало, «де-факто» литература, если и не была наделена необходимыми правами гражданственности, то, во всяком случае, претендовала на ту или иную меру самостоятельности. Как отмечает американский историк-русист Р. Пайпс, «уже в середине XVIII века литература сделалась первым видом свободной деятельности, которую стало терпеть правительство»'. Власть, действительно, признавала литературу в качестве феномена новой общеевропейской реальности, но предоставить право данному феномену развиваться самостоятельно

' Служебный стаж чиновника H. В. Гоголя насчитывал всего полтора года. В конце 1829 года И. В. Гоголю удалось поступить пленом в один in департаментов, а затем - в другой. Чиновником будущий гениальный российский писатель был плохим и, по его же собственным словам, извлек из службы разве іу пользу, что научился сшивать бумаїу. Об этом он упоминал не раз, показывая сшитые в тетради письма А. С. Пушкина и В.А.Жуковского, которыми очень дорожил.

См. об этом: Живые страницы: Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Белинский в воспоминаниях, письмах, дневниках, автобиографических произведениях и документах. М., 1979. С. 209.

Образ «лишних» людей, углубленных и сосредоточенных в себе, подверженных самонаблюдению и изучающих жизнь, нашел свое отражение в классической русской литературе. ³ Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 332.

не могла. Служебной задачей чиновников стало требование жесткого подчинения сферы словесного творчества правительственным целям.

Цензура являлась наиболее эффективным средством в конкурентной борьбе правительственного мнения с мнением общественным, выразителем которого были литература и журналистика. В 1826 году был утвержден Цензурный Устав, который значительно ограничивал возможности авторов выражать свои идеи в собственных про изведен и я к. В частности, 151 гласил: «Не позволяется допускать к печатанию места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам» . И хотя в 1828 году появился новый Цензурный Устав, рекомендовавший «входить в разбор справедливости или неосновательности частных мнений и суждений писателя, если только оные не противны общим правилам цензуры»², он постепенно дополнялся многочисленными негласными предписаниями и циркулярными предложениями, противоречащими основным параграфам первоначального нормативного документа.

Контроль над периодическими изданиями еще более ужесточился после закрытия в 1832 году журнала «Европеец»: было запрещено допускать к изданию новые журналы без «особого Высочайшего разрешения и дабы при испрашивании такого разрешения было предоставляемо Его Величеству подробное изложение предметов, долженствующих входить в состав предполагаемого журнала и обстоятельные сведения об издателе»³. Согласно распоряжению Главного Управления Цензуры от 2 января 1833 года, «за три месяца до истечения каждого года все издаваемые в это время периодические издания должны были подвергаться дополнительному общему рассмотрению с целью выявления в них общих неблагонадежных тенденций»⁴.

¹ Сборник постановлении и распоряжений по цензуре с 1720 по [862гт, СПб., 1862. С. 166.

² Там же. С. 317-318.

¹РГИЛ. Ф. 772 (Главное Управление Цензуры). О п. 1.4. 1. Ед. хр. З.Л. 28 об. ⁴ОРРНЬ,Ф.831 (Цензурные материалы). Од. хр. 2Л. 19.

В подобных условиях часть писателей и публицистов теряла возможность гласно проявлять собственное мнение, а некоторых жизненные обстоятельства вынуждали подвигаться в сторону ангажированного конформизма и становиться всего лишь трансляторами правительственного мнения, или идти по линии «гражданской капитуляции» (как это случилось с редактором «Московского телеграфа» Н. А. Полевым: он после закрытия журнала в 1834 г. был лишен права не только на издательскую деятельность, по и подписываться своим именем под журнальными публикациями. Став негласным редактором «Северной пчелы» и «Сына Отечества», Н. А. Полевой оказался зависим от «титульных» (официально заявленных) редакторов Н. И. Греча и Ф. В. Булгарина и выступал в роли проводника их политики).

Литературой увлекались в том числе видные сановники, занимавшие ключевые посты в государстве. Например, Д. 11. Блудов (с 1832 по 1838 год -министр внутренних дел, а с 1839 года - Главноуправляющий II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, председатель департамента законов) находился в близких отношениях со многими литературными кружками своего времени. Поэтическим даром обладал министр юстиции, член Государственного совета И. И. Дмитриев, министр просвещения С. С. Уваров, но для них литературное сочинительство было всего лишь дополнением к службе. При таком подходе сфера словесного творчества рассматривалась ими в качестве досуговой области, зато к слову гражданскому, «недисциплинированному» государственная бюрократия относилась с предубеждением и опаской.

«Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается се будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение» . Формула «вечного онтологического совершенства» России, заключенная главой III Отделения графом А. X. Бенкендорфом в литературную форму, практически не оставляла возможности

¹ Гр, Л. X. Бенкендорф о России в 1831-32 гг.//Красный архив. 1931. Т. 46. С. 146.

развития и распространения мыслей, ей противоречащих. В условиях жесткой фильтрации идеи, когда в печати могло быть выражено мнение только вполне соответствующее видам правительства, интеллигентами, на наш взгляд, следует считать активных поборников общественной деятельности вне рамок государственной службы, дерзавших говорить «от себя» и выражавших гласно личную гражданскую позицию, которая не всегда совпадала с официальной точкой зрения.

Концептуализировать понятие «интеллигенция» нам поможет методологическая схема Антонио Грамши. Он показал в своих «Тюремных тетрадях», что существуют две группы интеллигенции - традиционная и органическая. Традиционная включена в «историческую преемственность» и спаяна «корпоративным духом» . Таковы уже в древнем мире жрецы, писцы, учителя, врачи и прочие. Органическую интеллигенцию создает каждая новая социальная группа, которая стремится к идеологическому господству. В таком случае в состав органической интеллигенции включаются отдельные представители интеллигенции традиционной, но лишь те, кто испытывает потребность влиять на общественное сознание. Таким образом, для органической интеллигенции характерны идейные устремления, традиционная же способна ограничиться выполнением профессиональных обязанностей.

Подход А. Грамши выглядит убедительно и иллюстрируется естественным разделением российских периодических изданий, существовавших в 1830-1850-х годах. «Традиционная» интеллигенция (по А.Грамши) имела журналы, носившие узкоспециализированный характер. Например, в 1833-34 году в Петербурге издавался «Педагогический журнал», в 1833-36 гг. в Москве - «Ученые записки императорского университета», существовал музыкальный журнал «Нувеллист» (1840-1916 гг.), «Юридические записки)) (1841-42), «Пантеон русского и всех европейских театров» (1840-41) и другие. А «органическая» интеллигенция стремилась к проблемной постановке

ГрамішіА.Тюремнмететради:1іЗчч. М., 1991,4.1.С.329.

вопросов, самостоятельным выводам и оценкам, более согласованными с общественными реалиями. Камерный, узкопрофессиональный характер изданий для этих целей был малопригоден. К тому же малое число подписчиков и читателей не отвечало потребностям идеологического влияния на общество. Поэтому «органическая» интеллигенция «стягивалась» н те журналы, где имелся отдел литературной критики, определявший «политическое» лицо издания. Власть безошибочно распознавала подобные органы идеологической гласности и держала их под особым контролем. «Москвитянин», «Отечественные записки» находились неоднократно под угрозой закрытия. Особо оговаривались запретные темы для журналистов: в частности, «Современник» не имел права касаться политических вопросов. А если же цензурой выявлялись хоть какие-то намеки на рефлексию по поводу общественных порядков, журнал прекращал свое существование. Например, «Европеец» был запрещен на второй книге из-за статьи И. В. Киреевского «Девятнадцатый век», в которой автор позволил себе порассуждать о свободе религиозных и философских представлений в контексте отношения к европейскому просвещению.

Суммативное выражение всех смысловых линий, выстроенных нами для уяснения социально-политических и культурно-психологических факторов, повлиявших на облик отечественной интеллигенции второго тридцатилетия XIX века, содержит, как мы полагаем, следующее ее определение. Российскую интеллигенцию указанного периода диссертант определяет как формирующийся слой представителей дворянской культуры, чья общественно-политическая деятельность прямо или опосредованно была связана со сферой словесного творчества, занимавших автономную нравственно-мировоззренческую позицию в системе власти и иерархических отношений.

Особенностью процесса формирования и становления интеллигенции 1830-50-х годов является ее принадлежность и деятельное участие в культурно-системных группах литературной, художественной, научно-философской и религиозной направленности.

Объект диссертационного исследования - русская интеллигенция. Мы используем эпитет «русская» в том смысле, в каком он обычно применялся в исследуемый нами период, когда это определение не имело узкого этнического или конфессионального значения. Вне корреляции с «русскими мотивами» невозможно адекватно оцепить особенности самоощущения отечественной интеллигенции XIX века.

Русскими интеллигентами были дворяне, неплохо знакомые с европейской цивилизацией, но уже приступившие к критическому осмыслению се достижений в области культуры и политического устройства. В условиях актуализации проблемы «Россия - Запад» интеллигенты воспринимали себя «русскими по духу». «Русская» доминанта была средством стилистической ограды от Запада, который воспринимался как средоточие иной духовной сути. «Русское» ставилось в параллель «западному» либо в контексте противодействия «объевропеиванию» России, либо из осознания общности исторических судеб Европы и России, но в ракурсе обособления «русского мира».

Интеллигенты были ориентированы на воспитание универсальной интегрированной личности, впитавшей европейскую культуру и лучшие идеальные качества «русской почвы». Замыкание вокруг «русскости» отражало идеологический комплекс интеллигенции, обеспечивало осмысленным наполнением ее деятельность: интеллигенты ощущали себя духовными представителями русского народа, призванными за пего проделать огромную мировоззренческую работу.

Таким образом, и по определению, и по своему участию в общественно-политической жизни русскими интеллигентами были (и соответствующим образом воспринимались) лица разного национального происхождения и вероисповедания,

Предметом исследования являются общественные и нравственные идеалы мыслителей разных мировоззренческих ориентации, их конструктивные системы мировидения, «мыслеформы», «смыслообразы», разнородные

психомеитальные модели миропостроения, активная диффузия которых происходила в границах сферы словесного творчества. В силу специфики заявленной темы в поле зрения оказались взаимоотношения Н. В. Гоголя и представителей литературно-общественных объединений, сформировавшихся в 1830-1850-х годах, диалог взглядов, «прогнозов» будущего России, «программ» практического действия, теорий, то есть «речевое сопровождение» деятельности писателей, критиков, редакторов и издателей журналов, преподавателей, художников, актеров, - тех, кого можно назвать «идеологами» ~ то есть людьми, организующими общественное сознание. Они понимали важность участия в общественно-политической и культурной жизни страны и избирали слово важным средством духовно-практического освоения мира и способом своего отношения к нему.

Территориальные рамки исследования.

В сфере нашего внимания находились не только интеллигенты обеих столиц - Москвы и Петербурга. Территориальные рамки исследования раздвигаются за счет изучения ценностных мотиваций отечественной интеллигенции и во время пребывания Н. В. Гоголя за границей, поскольку там находились в эмиграции многие русские интеллигенты.

Исследователями-биографами Н. В. Гоголя выделяется также «одесский период» в жизни художника слова (конец 1840-х-начало 1850-х годов), когда он встречался с представителями «провинциальной» интеллигенции, далеко не безразличными к поискам и спорам вокруг проблем исторического развития страны.

Мировоззрение писателя складывалось и в результате общения с видными религиозно-общественными деятелями, в том числе возглавлявшими различные епархиальные территориальные единицы. Некоторые представители церковного клира были заинтересованными участниками социально-философского диалога эпохи, активно откликались на общественные запросы своего времени. Личные высказывания епископа Кавказского и Черномор-

ского Игнатия (в миру Д. В. Бряичанинова), архиепископа Харьковского Иннокентия (И. А. Борисова), магистра Московской духовной академии о. Фео-дора (А. М. Бухарева), касающиеся в том числе творчества Н. В. Гоголя и выраженные ими в публицистической и дневниково-эпистолярной форме, позволили уточнить социально-историческую проблематику того времени.

Внимание к православным мыслителям, то есть выход за пределы интеллигентского слоя, оказался существенным для нас, т. к. это помогло сформулировать смыслообразующий вектор деятельности русской интеллигенции и ее сознания - долговременные интересы российской государственности и приоритеты духовно-нравственного развития Отечества.

Хронологические рамки исследования охватывают период второго тридцатилетия XIX века. Началу этого периода предшествовали события, связанные со вступлением на престол императора Николая Первого. Катастрофа декабризма внесла коррективы в картину общественной жизни: прежние открыто существовавшие общественные объединения, тип которых был выработан в первой четверти XIX века, постепенно прекратили свое существование. После событий 1825 года наступил кратковременный, но глубокий интервал - в течение нескольких лет русская интеллигенция осмысливала новые условия для своего существования и инициативы правительства в области цензуры и образования. 1830 год стал рубежом, после которого становится явственно различимым происходивший в сфере словесного творчества процесс идейного размежевания и освоения «образованным меньшинством» различных форм «камерного» неформального общения в салонах, кружках, журнальных объединениях, который был противоположной реакцией на огосударствление просвещения, подконтрольность печати, создание действенной политической полиции и политики подчинения общественного мнения уставным формам государственной идеологии.

Начало творческой деятельности Н. В. Гоголя также приходится на этот рубежный отрезок времени. А в следующем десятилетии гоголевские

произведения становятся уже наиболее читаемыми, то есть актуализированными общественным мнением. Амплитуда дискуссий сороковых годов о значении творчества Н. В. Гоголя была необычайно велика. Вопрос об истинном понимании гоголевского наследия возникал спорадически и в пятидесятые годы, и еще позднее. Можно сказать, что «волновая» природа общественных проявлении российской интеллигенции наглядно себя продемонстрировала в ходе постижения серьезных вопросов, затронутых художником слова.

Нижняя граница исследования - 1855-1859 год - совпадает с концом «николаевского» царствования и с началом нового этапа жизнедеятельности отечественной интеллигенции, который был связан с вызреванием и подготовкой реформ шестидесятых годов, когда представители «образованного меньшинства» вышли из пределов кружково-салонной изоляции, а их интеллектуальные усилия оказались востребованы властью.

Цель исследования - изучение основ самосознания русской интеллигенции и выявление той роли, которую сыграло в этом процессе наследие Н. В. Гоголя.

Основные задачи исследовательского поиска состояли в следующем;

^проанализировать особенности общественной жизни России 1830-1850-х годов в качестве факторов социально-культурного самоопределения отечественной интеллигенции;

2. охарактеризовать особенности политики правительственного консерватизма и выявить специфику поведенческой парадигмы и общественной деятельности российской интеллигенции второго тридцатилетия XIX века;

3. выяснить, как шло формирование идейных качеств консервативной, либеральной, радикальной интеллигенции и определить место и роль в этом процессе творческого наследия Н. В. Гоголя;

4. изучить значение нравственной составляющей в формировании духовного облика российской интеллигенции;

5) показать, как повлияло христианское жизнеотношсние Н. В. Гоголя на систему нравственных представлений ведущих представителей интеллигентской рефлексии 1830-1850-х годов.

Методологическая основа исследования.

Поскольку мы стремились отразить процесс развития интеллигенции феноменологически, то есть выявить черты ее социального и культурного опыта, достижения и неиспользованные возможности, а также искания отдельных интеллигентов и целых сообществ образованных людей, методологическим основанием диссертации стали исследовательские принципы феноменологии, разработанные философом Э. Гуссерлем. Феноменология в качестве исходного ставит вопрос, как охватить историю во всех проявлениях. По Э. Гуссерлю, в жизненном мире исторического субъекта заключен горизонт всех его целей, планов, интересов. Именно жизненный мир является источником всех знаний об истории, и его исследование имеет для нее главное значение.

Среди современных тенденций развития исторических знаний - поворот к человеку, к культурно-антропологическому «измерению» прошлого . Он включает историю ментальностеЙ, ценностей и политической культуры.

Основная проблема - реконструкция жизненного мира ушедшей культуры решаема через постижение смысла составляющих ее памятников. В силу «литературоцентричности» XIX века в целом возникновение текстоцентристской ориентации при изучении российской истории указанного периода выглядит вполне обоснованно. «Лингвистический поворот» в исторических исследованиях неотделим от метода герменевтического прочтения текстов. Герменевтика - искусство понимания текстов, или текстология - давно была известна в историческом источниковедении. Но современной герменевтике, в разработку которой внесли большой вклад М. Хайдеггер, Г. Гадамер, П. Рикёр, было придано более широкое звучание как целой системе историко-философских знаний, создающих путь к историческому синтезу.

¹ Гуревич Л. Я. Историческая наука к историческая ai прополота // Вопросы философии. 1988. № 1. С. 56-70.

Главное положение герменевтики состоит в том, что мир прошлого можно понять, только вживаясь в него. Именно интроспекция (познание изнутри, самопознание) провозглашается главным способом продвижения к истине. Герменевтика стала трактоваться как искусство понимания письменно зафиксированных жизненных проявлений, способов самовыражения в текстах. Отсюда - предпочтение литературе и воспоминаниям как историческим источникам, ибо через них приходит понимание того, как люди ощущали себя в социальных группах, обществе, в эпохе. Каждый исторический источник рассматривается не как прямое свидетельство, а косвенное, через язык, на котором он изложен. Объективность в исследовании стала выглядеть в том числе как глубина освоения и понимания текстов.

Многоаспектную реконструкцию социокультурной среды российской интеллигенции невозможно составить без применения системного подхода, который базируется на изучении сложных развивающихся объектов в единстве составляющих элементов, связей, зависимостей. Системно-структурный метод позволяет рассмотреть историю российского общества во всех ее проявлениях (духовном, политическом, социальном) в постоянном изменении.

Нам близка также точка зрения исследователей, которые рассматривают историю интеллигенции как часть обширной, долговременной модели социально-культурного развития России. В этой связи важное значение имеет ретроспективный метод. Одновременная принадлежность русских интеллигентов к различным социальным общностям требует обращения к комплексному подходу, позволяющему отразить природу интеллигенции с помощью единства социального и духовно-нравственного критериев, а также раскрыть и показать ее отличительные признаки и характеристики.

Сложную и плотно насыщенную событиями историю XIX века и различные стороны выбранной для изучения проблемы невозможно осмыслить, если не пользоваться специальными историческими методами. К их числу относятся: проблемно-исторический, связанный с восстановлением истори-

ческих сюжетов во взаимосвязи и причинно-следственной обусловленности; сравнительно-исторический, основанный на сопоставлении различных исторических событий, явлений во времени и пространстве. Теоретический метод сравнительно-сопоставительного анализа научной литературы и источников с точки зрения выявления в них логических противоречий, реальный анализ совокупности фактов, событий, обстоятельств, биографий личностей, «вечных вопросов и проблем», актуальных для изучаемой эпохи, так или иначе взаимодействующих с внутренним миром авторов исследуемых текстов, также применялся нами.

Научная повита исследования заключается в следующем: 1) по «крупицам» собран, систематизирован и проанализирован значительный объем исторической информации о феноменах сознания русской интеллигенции 1830-1850-х гг.; 2) немаловажной частью диссертации является исследование идейных исканий многих выдающихся мыслителей указанного периода. Автором уточняются сложившиеся в науке взгляды и мнения об их мировоззрении и общественно-политических ориентирах; 3) диссертант подчеркивает выявившиеся расхождения различных течений в среде интеллигенции по вопросу «открытия» и осмысления творческого наследия Н. В. Гоголя, а также выделяет узловые моменты самосознания всей отечественной интеллигенции.

Степень изученности проблемы.

В историографии темы можно выделить следующие периоды:

дореволюционный (1850-е - 1917 годы);

советский (1917- конец 80-х гг. XX века);

постсоветский (с 1990-х годов до наших дней).

Кропотливая собирательская деятельность таких исследователей, как П. А. Кулиш и В. И. Шенрок , позволила создать тот фундамент, на котором

могли основываться исследователи, обратившиеся к личности 11. В. Гоголя.

По осмысление этого огромного материала шло медленно. Чаще всего па

¹ Николаям* (Кулиш П. Л.). Опыт биографии И. В. Гоголи со включением до сорока его писем. СПб., 1854; Кулиш П. Л. Записки о жизни H. В. Гоголя: В2тг. СПб., 1856; Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя; В 4 тт. М„ 1892-1897.

страницах статей и брошюр Ы. В. Гоголь появлялся либо в качестве «свидетеля» пушкинской эпохи развития литературы , либо в образе «ученика» В, Г, Белинского и его младшего современника². Самому Н. В. Гоголю были посвящены всего лишь несколько небольших очерков, в которых излагалась био-графическая канва его жизни'.

Такой подход был господствующим, но не единственным. В первое десятилетие XX века продолжилась публикация произведений Н, В. Гоголя и мемуарных свидетельств о нем. К воспоминаниям С. Т. Аксакова⁴, П. В. Анненкова , М. П. Погодина и других добавились три сборника, посвященные научным и творческим начинаниям В. А. Жуковского и II. В. Гоголя⁷. Появились работы, где освещались так или иначе взаимоотношения писателя с общественными деятелями «николаевской» эпохи. Но основное внимание исследователей было уделено не Н. В. Гоголю, а его современникам, к тому же, выводы авторов оказались «рассыпанными» по многочисленным статьям⁸.

¹ Шенрок В. И. Пушкин ц Гоголь// Русская старина. 1900.№ 2. С. 383-392.

" Ветринский [Чешихин В, Е.] Учитель Русского общества (В. Г. Белинским). М., 1907; Венгеров С. А. Эпоха Белинского (Общий очерк). СПб, 1905; Миросозерцание Белинского. М., 1911; Протопопов МА. В.Г.Белинский, его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1891; Пыпнн A. H. Белинский, его жизнь и переписка. СПб., 1876; Соловьев Е. А. П. Г, Белинский в его письмах и сочинениях, СПб., 1898.

³ Липепская А. И. В. Гоголь. Его жизнь и произведения, СПб,, 1909; Ветринский Ч, H, В. Гоголь. М., 1895; Орловский С. Н. В. Гоголь. Биографический очерк. М., 1904; Острогорский В. Николай Васильевич Гоголь. Литературно-бпографическнй очерк. М„ 1911; Щегол ев П. Е. К биографии И. В, Гоголя. Заметки и материалы // Гоголевский сборник. СПб., 1902. АксаковС, Т. История моего знакомства с Гоголем со включением всей переписки С 1832 по 1852 год. М., 1890.

⁵ Анненков П. В, 11. В, Гоголь в Риме летом 1841 года // Библиотека для чтения. 1857, №CXL1, февраль, отд. 11,
С. 109-148; ноябрь, ота, II, С. 1-50.

⁶ Погодин М. П. Отрывок т записок о жизни в Риме с Гоголем и Шевыревым в 1839 году // Русский архив. 1865.
№7. С. 888-895.

⁷ Памяти В. А. Жуковского и Н. В, Гоголя. Вып. 1-3. СПб., 1902-1910.

^е Некрасова Е. С, П. В, Гоголь и А. А, Иванов. Их взаимные отношения//Вестник Европы, 1883. № 12, С. 611-654; Новицкий А, П. Гоголь и Иванов//Русское обозрение. 1893. №3. С. 346-363; Троицкий А. И. Отношение Гоголя к Жуковскому. Владимир, 1902; Чероков А, Ф. Ф. В. Чижов и его связи с Н. В. Гоголем. Биографический очерк. М., 1902; Казановії¹! Е. П. К истории сношений Гоголя с Погодиным (Новые материалы) // Временник Пушкинского лома. Пг., 1914. С.69-87; Каллаш В, Заметки о Гоголе (Гоголь и Пушкин)// Голос минувшего. 1913. №9. С. 235-239; Веселовский А. 11. Гоголь и Чаадаев // Вестник Европы. 1895. № 9. С. 84-95; Венгеров С, А, Предисловие // Белинский В. Г. Письмо к Гоголю. СПб., 1905. С. 1-9; Кирпичников А. И. Очерки по истории новой русской литературы. СПб., 1896; Александровский Г, В, Гоголь к Белинский // Памяти Гоголя. Научно-литературный сборник, изданный Историческим Обществом Нсстора-л ею писца, Киев, 1902. Отд. IV, С. 3-51; Пеіухов Е. В. Гоголь к Жуковский//Сборник в память П. В. Гоголя и В. А. Жуковского. Юрьев, 1903. С, 1-44; Сум нов П. Ф. В, А. Жуковский и H. В, Гоголь // Харьковский университетский сборник в память В.А.Жуковского и Н. В. Гоголя. Харьков, 1903. С, 51-67; Энгельгардт Н. А. Гоголь и Булгарин// Исторический вестник, 1904, № 7. С, 154-173; Ашсвский С. Белинский в оценке его современников. СПб., 1911; Лобов А. П. Гоголь и славянофилы// Славянские известия, 1909, КгЗ. С. 356-363; Георгиевский Г. П. Гогольн Жуковский в 1846 году//Журнал Министерства Народного Просвещения, 1910. Л'і'4. Отд. 11. С. 253-290; Каминский В. А. Гоголь и Плетнев//Известия. Отд. Русс к. яз. и словесности. Т. XVII. Кн. 2.1912. С. 60-85,

Оценки роли гоголевского наследия в общественных событиях 1830-50-х гг. не отличались однозначностью и тяготели к крайностям. Одни исследователи ставили его как мыслителя, стоявшего «ниже передовых людей своего времени» , другие, напротив, признавали его творчество «зпаменательиеишим моментом в истории русского самосознания»². Попытки целостного анализа мировоззрения Н. В. Гоголя предпринимались в 1902 и 1909 году (когда отмечалось 50-летие со дня смерти писателя и 100-летие со дня его рождения): юбилейные памятные сборники вышли в Москве, Петербурге, Киеве и Тифлисе . Однако их авторы не выделяли в качестве отдельного вопроса проблему постижения истории общественных движений XIX века через призму событий в сфере словесного творчества.

Начало XX века воспринималось как время подведения итогов и ретроспективного осмысления культурно-идеологических особенностей предыдущего столетия. При всех различиях конкретных оценок многие авторы акцентировали внимание на «литературоцентричности» культуры XIX века и общественной значимости литературы в России⁴. Литература была признана не только миром художественных образов, но и областью идей, а русские писатели провозглашались особой «культурной силой» . Проблемы самопознания и общественно-культурной самоидентификации интеллигенции находили художественную интерпретацию и помещались в канву литературного повествования⁶.

¹ Анненская А.Н. ] ]. В. Гоголь. Его жнчмь и литературная деятельность. Еіюірафический очерк. СПб., 1891. С. 90. ^гВенгеровС. А. Писатель-гражданин. Гоголь. СПб., 1913. С. 4.

⁵ Гоголевские дни в Москве. М., 1909; Гоголевский сборник. Киев, 1902; Гоголевский сборник. СПб., 1902; Памяти
Н. В. Гоголя. Сборник речей, рефератов и стихотворении, читанных в учебных заведениях во время празднования
100-летней годовщины дня рождения писателя. Тифлис, 1909.

" Литература и общественность: Сб. статей. СПб., 1910; Пят ко вс кий А. П. Из истории нашего литературного и общественного развития. Т. 1-2. СПб., 1876; Общественное самосознание в русской литературе. СПб., 1909. ^s Кранихфельд В. В мире идеи и образов. Пг., 1917; Новая культурная сила: Русские писатели XIX века. СПб., 1901; Ивапои-РіПумиикР. В. Великие искания. СПб., 1911.

⁶ Примеры интеллигентской саморефлексин: История русской интеллигенции: Итоги русской художественной ли
тературы XIX века: В 2чч. М., 1907; Введенский А. И. Общественное самосознание в русской литераіуре. Критиче
ские очерки (Литературные типы русской интеллигенции). СПб., 1909; Пыпин А. П. Исторические очерки. Харак
теристики литературных мнении от двадцатых до пятидесятых годов XIX века. СПб., 1873; Воитоловский Л. Теку
щий момент и текущая литература. К психологии общественных настроении. СПб., 1908; Овсяпико-Кулнковскнй
Д. Н. История русской интеллигенции //Он же. Собр. СО¹!. Т. VII, V1I1, IX. СПб., 1911; Иванов-Разумник Р. В. Исто
рия русской общественной мысли: В 2 тт. Т. 1-2. СПб., 1911.

Постижение истории общественных движений проходило через портреты их представителей. Исследования замыкались вокруг «символов» культуры, высота мировоззрения которых выдвинула их в качестве «знаковых» фигур своего времени, В зависимости от авторских предпочтений к ним причисляли М. П. Погодина¹, В. Ф. Одоевского², Аксаковых³,0. И. Сенковско-го⁴, Т. Н. Грановского , В. Г. Белинского , А. И, Герцена⁷, Н. Г. Чернышевского⁸, лидеров «раннего» славянофильства⁹ или западников сороковых го-дов¹⁰.

При всех различиях авторских позиций и конкретных оценок личностей часть исследователей сходилась в одном - в признании в качестве ключевого пункта «перелома интеллигентного миросозерцания»¹¹ временного отрезка 1840-х годов¹².

Накоплены были также материалы, характеризующие данную «переломную» эпоху, произошло осмысление традиции гражданского слова и цензурной политики в России \

После расширительного толкования понятия «интеллигентная среда» (к представителям которой относили то «московскую интеллигенцию», со-

¹ Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодила. Кн. 1-22. СПб., 1888-1905,

² Сакулнн П. II. И j истории русского идеализма. Князь В. Ф.Одоевский: мыслитель-писатели. Т. І. Ч. 1-2. М„ 1913.

³ Смирнов В. Д. Аксаковы. Их жизнь и литературная деятельности. СПб., 1S95.

Соловьев Е. А. О. И. Сенковский. Его жизнь и литературная деятельность в связи с историей современной ему журналистики. СПб., 1892.

⁵ КарссвН. И. Историческое миросозерцание Т. Н. Грановского. СІЮ., 1905; Станкевич А. В. Т. II, Грановский. М.,
1869.

⁶ Пыпин Л. И. Белинский; Его жизнь и переписка. СПб., 1905.

Батурннский В, П. А. И. Герцен, его друзья и знакомые: материалы для истории общественного движения в России. СПб., 1904; ВетринскиЙ Ч. Герцен. СПб., 1908; Смирнов В. Д. Жизнь и деятельность Герцена в России и за границей. СПб., 1897.

⁸ Стеклов 10. М, Чернышевский: Его жизнь и деятельность (1828-1889). СПб., 1909; Федоров К. М. И. Г. Чернышевский. СПб., 1905,

⁴ Бродский II. Л. Ранние славянофилы: А. С. Хомяков, И, В. Киреевский, К. С. и И. С, Аксаковы. М., 1910.

¹⁰НелидовФ.Ф.Западники40-хгодов:Н.В.Станкевич,В,Г.Белинский, А.И.Герцен,Т.II. Грановский.М, 1910. " Смирнов В. Д. Жизнь и деятельность А. И. Терпена в России нзаіраницей. Библиографические наброски, СПб., 1897. С. 17.

'"Скабичевский А. Н. Три человека сороковых годов //Он же. Сочинения. Т. 1.СІ16., 1903. С. 477-482; Всіринскин
[Чешпхпн В. Е.]. R сороковых голах. Историко-литературные очерки и характеристики. М„ 1899; Нелидов Ф.Ф.
Западники 40-х шдов М„ 1910; Лукьяпоаский Б. Е. Гоголь в сороковых годах. Настроения. Литературные отно
шения. Идеология // Русский филологический вестник. 1913. Т. LXX. Вып. 2. №4, С. 332-346.
¹¹ Эпоха Николая 1 (Под ред. М. О. Гершснзона). СПб., 1910; Скабичевский А. И. Очерки но истории русской цен
зуры (1700-1863). СПб., 1892; ЛсмкеМ. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб.,
1904; Розепберг 13., Якушкин В. Русская печать в Прошлом и настоящем. М, 1905; Энгельгардт II. А, Очерки нико-

стоявшую из «любителей идеалистической немецкой философии» , то «петербургское общество поэтов, литераторов и ученых»²) в начале XX века происходит сужение смысловых рамок понятия «интеллигенция» и уточнение хронологических границ существования данного феномена. В окончательном варианте писатель П. Д. Боборыкин представил дефиницию «интеллигенция» следующим образом: «... просвещенный, деятельный, нравственно-развитый и общественно-подготовленный класс граждан»³.

Этапным в истории осмысления интеллигенцией самой себя следует считать появление в 1909 году сборника «Вехи» и развернувшуюся дискуссию о том, что такое интеллигенция. В значении общественного слоя ее появление было отнесено к XIX и даже к еще более раннему периоду. Такую точку зрения выражали Р. В. Иванов-Разумник, Д. Н. Овся ни ко-Кул и ко веки и, А. С. Лаппо-Данилевский, Н. А. Рожков, Н. А. Бердяев, П. Б. Струве⁴. Собственно говоря, их позиция оказалась близка мнению П, Д. Боборыкина, который понимал значение понятия не как новоявленного: «Для меня <,..> под интеллигенцией надо разуметь высший образованный слой нашего общества, как в настоящую минуту, так и ранее, на всем протяжении XIX и даже в последней трети XVIII века»'. К тому времени, когда П. Д. Боборыкин впервые ввел новый термин (т.е. в 1860-х годах), в «высший образованный слой» входили не обязательно дворяне, но и разночинцы. Разночинцы получили признание и стали частью данного феномена - вот в чем была новизна бытования слова «интеллигенция». «Веховцы» тоже осознавали «социологическую» причастность разночинцев к феномену интеллигенции. Именно их

лаевской цензуры // Исторический вестник, 1901, №9-12; 1902. №9-12; Энгельг-ардт П. А, Двухсотлетие русской

печати (1703-1903) //Исторический вестник. 1903.№ 1-2.

' Полевой П. Н. История русской словесности с древнейших времен до наших дней: В 3 тт. Т. 111. Ч. II. СПб., 1900.

С. 398-399.

³ Воспоминания А. В. Мещерского //Русский архив. 1901. Кн. 2. С. 101,

³ Боборыкин П. Д. Русская интеллигенция // Русская мысль, 1904. Кн. XII. С. 81.

⁴ Ииапоп-Разумник Р. В. История русской общественной мысли: В 2 тт. Т. 1. СПб., 1911; Овсянико-Кулнковский
Д. Н. Собрание сочинений. Т. 7. СПб., 1910; Лапло-Данилсвскнй А. С. История русской общественной мысли и
культуры XVH-XVlli вв. М., 1990; Рожков Н. А. Происхождение самодержавия в России. М., 1906; Бердяев П. А.
Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX-начала XX века. М., 1994; Струве П. С. Интеллигенция и
революция // Вехи; И* глубины. М., 1991,

^J Боборыкин П. Д. Подгнившие вехи. М, 1909. С. 129-130.

влиянию приписывались главные изменения в природе интеллигенции - радикализация и отчуждение от государства.

Подобный ракурс восприятия русской интеллигенции позволил Н. А. Бердяеву и С. Н. Булгакову отнести к ее «отцам» и «вождям» В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского'. П. Б. Струве связывал процесс отделения интеллигенции от «образованного класса» с развитием журналистики Н. Г. Чернышевского и М. А. Бакунина². Наблюдения «веховцев» касались и ближней «среды обитания» интеллигенции - литературы, точнее сказать, участниками «Вех» литература обозначалась как автономная и недосягаемая область, «которую интеллигенция не может захватить»³. «Безрелигиозное отщепенство» и отчуждение от государственной структуры вынуждали революционную русскую интеллигенцию искать почву, где она могла бы реализовать главное свое стремление - потребность влияния на общество. Авторы «Вех» дали ответ на вопрос: кого нельзя считать интеллигентом? С точки зрения П. Б. Струве, «великие писатели Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Чехов не носят интеллигентского лика» . П. В. Гоголь представал в ореоле жертвы, принесенной русской революционной интеллигенцией в лице В. Г. Белинского на алтарь социального утилитаризма -«интеллигентской правды», враждебной «философской истине» и подлинной духовности. Таким образом был истолкован П. В. Гоголь в открывающей «Вехи» статье Н. А. Бердяева⁵, Так «веховцы» возражали против попыток русской радикальной критики использовать для утилитарно-общественных целей творчество классиков русской литературы.

М. О. Гершензон истолковал идеологическую коптраверзу В. Г. Белинского и II. В. Гоголя как весьма поверхностную, усмотрев их сходство в

' Бердяев Н. А. Философская истина и интеллигентская правда// Вехи; Из глубины. Л., 1991. С. 14; Булгаков С. П.

Геротм и подвижничество//Там же. С. 37.

² Струпе П. Б. Интеллигенция и революция // Вехи; Из глубины. Л., 1991. С. 156.

'Там же. С. 156-157.

⁴ Там же.

^s Ь'срдяевН. А. Философская истина и шпе.тлпгентская правда// Вехи; Из глубины. Л., 1991. С. 14.

«исповедании исключительного общественного идеализма» и социального «утилитаризма», а различие лишь в представлениях о средствах достижения социального идеала одинаково максималистического с обеих сторон: политических и социальных у В. Г. Белинского и «психологических», через изменение в человеческой душе у II. В, Гоголя¹,

М О. Гершензон ограничился только выборочным «срезом» для выявления несходства мировоззренческих систем II. В. Гоголя и В. Г. Белинского. К систематическому изучению личности и творчества Н. В. Гоголя дореволюционные исследователи так и не приступили. В поисках определения собственного облика, в хлопотах об общественных реформах российская интеллигенция не успела открыть огромный пласт гоголевского наследия.

В 1917 году после Октябрьской революции опыт изучения отечественной интеллигенции был подвергнут переосмыслению. В начале 1920-х годов продолжались дискуссии о том, что такое интеллигенция, и, пожалуй, впервые был поставлен вопрос о необходимости изучения данного феномена в плане научного исследования (хотя попытки осмысления и определения самого понятия «интеллигенция» уже были. Публичную традицию «самопознания интеллигенции» проложили известные сборники: «Вехи» (1909), «В защиту интеллигенции» (1909), «Из глубины» (1918), «Смена всех» (1921).

А. В. Луначарский давал этому понятию моральное определение: он подразумевал под интеллигенцией «специальную группу лиц, несущую высшие функции по организации опыта, его сохранения и развития как в области знания, так и в области чувства»³. Представители марксизма Н. К. Михайловский, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин еще до 1917 года рассматривали интеллигенцию в качестве общественной группы, обладающей определенными идей-

¹ ГершспюпМ. О. Завещание Гоголя //Русская мысль. 1909. №5, С. 163; Гершензон М. О. Исторические записки (о русском обществе). М., 1910. С. 87-89. Ренснер М. Интеллигенция как предмет изучения в плане научной работы. Кн. 1.11г., 1922. ³ Луначарский Л. Об интеллигенции. Сборник статей. М, 1923.

ными качествами (революционностью) . В первое послереволюционное десятилетие было даже предпринято переиздание обобщающего труда Г. В. Плеханова по истории общественной мысли в России².

Б. Горев обратил внимание на внеклассовую природу интеллигенции в буржуазном обществе и на существование в ее составе антагонистических элементов. По его мнению, «привилегированные слои интеллигенции связаны с интересами правящих классов капиталистического общества и государства, а главная масса представителей умственного труда имеет тенденцию приближаться к рабочему классу и не имеет объективных экономических оснований быть заинтересованной в сохранении буржуазного строя»³. Заострив внимание на умственном характере труда, Б. Горев определяет как существенный признак интеллигенции ее идеологические функции⁴. Сходной позицией отличалась и точка зрения В. Полонского: «Интеллигент - не просто человек, занимающийся умственным трудом. Умственный труд лишь тогда приобретает интеллигентский характер, когда он делается идеологическим» . С. Я. Вольфсон выразил мнение, что «интеллигенция представляет собой между классовую, промежуточную - между пролетариатом и мелкой буржуазией - группу, образуемую людьми, существующими путем продажи своей умственной энергии» . В 1930-х годах тема интеллигенции была практически закрыта и окончательно установился стереотипный подход к интеллигенции как общественной прослойке, выполняющей определенные умственные функции и занимающей подчиненное положение между рабочим классом и крестьянством.

В работах советских исследователей идейные искания Н. В. Гоголя либо выносились за рамки научных изысканий, либо истолковывались тен-

¹ См. об этом: Кондаков И. В. К феноменологии русской интеллигенции // Русская иптеллшенция. История и судь
ба. М., 2001. С 81.

² Плеханов Г. В. Очерки по истории русской общественной мысли XIX пека. Пг._т 1923.

³ Горен Б. На идеологическом фронте. Пг., 1924. С. 36.
Там же.

³ Полонский В. Литература и общество. Сб. статей. М., 1929. С. 31 б.

⁶Волм|)^СО|1С. Я. Интеллигенция как социально-экономическая категория//Красная нош.. І 925. Кн. 6. С. [21-123.

депциозпо, в духе зальцбрупнского послания В. Г. Белинского -Н. В. Гоголю¹. Хотя, безусловно, наметки новых подходов в направлении осознания места личности художника слова в общественно-политической и культурной жизни страны были. В 1922 году крупнейший историк литературы П. Н. Сакулин представил интерпретацию «Гоголя-философа», задачей которого было решение «социальной загадки» . Разгадкой стали «Выбранные места из переписки с друзьями», отразившие религиозные и политические искания автора. К сожалению, гипотеза профессора П. Н. Сакулииа осталась без внимания. Восторжествовал «государственный стандарт» великого русского сатирика, бичующего общественные недостатки.

В 1970-х гг. па незаслуженно забытую и тенденциозно оцененную книгу П. В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями» обратил внимание И. П. Золотусский. По его мнению, «Переписка» не была горьким и тяжелым заблуждением писателя, выражением его слабости как мыслителя и человека, а, наоборот, важной вехой на пути русского самосознания, произведением, объединившим образованные сообщества того времени . Монография И. П. Золотусского вызвала полемическую дискуссию в печати. Консерватизмом в отстаивании прежних академических стереотипов отличались публикации Г. М. Фридлендера, М. Б. Храпченко, Г. П. Бердникова⁴. Поддержали мнение И. П. Золотусского Е. Н. Купреянова и И. Волгин .

Всплеск научного интереса к проблеме интеллигенции наблюдается в исторической науке в 1960-1980-е годы. Ряд ученых сделали закономерный

¹ Например: Степанов Н.Л. Н. В. Гоголь. Творческий путі,. М, 1959; Машинскнії С. И. Гоголь. 1852-1952. М., Л., 1951; Машинский С. И, Гоголь и революционные демократы. М., Л., 1953; Мельниченко О. Г. Гоголі, и Белинский (к вопросу о влиянии Белинского на Гоголя) /.' Ученые записки Вологодского педагогического института. 1950. Т. VII; Долинин А. С. И'з истории борьбы Го і о: і я и Белинского за идейность в литературе // Ученые записки Ленинградскою педагоіпческого шіспгіуіа им. М. Н. Покровского. 1956. Т. XVIII. Вып. 5; Бомшісин Г. И. Гоголевская сатира - оружие революционного демократа Чернышевского // Ученые записки Пермского педагогического института. 1957. Вып. 14.

'Сакулин П. II. Русская литература и социализм. М., 1922. С. 420-421. ³ Об этом: Золотоусскни И. П. 11' В. Гоголь (ЖЗЛ). М., 1979. С. 509.

* Фридлспдер Г. М. Гоголь и современность // Русская литература. 1984.№ 1; Храпченко М. Б. Николаи Гоголь. М., 1984; Бердников Г, П. О парі пґіпом отношении к классическому литературному наследию // Знамя, 1982. № 8. " Купреянова Е. П. П. В. Гоголь//История русской литературы. В 4 тт. Т. 2. Л., 1981; Волгин И. Уроки Гоголя //Новый мир. 1980. 12.

вывод о наличии «своей» интеллигенции в каждую историческую эпоху . Появляются исследования, посвященные различным аспектам формирования и деятельности российской интеллигенции XVIII-XIX века². Параллельно анализируются проблемы истории русского общественного движения и исторической науки³.

Происходят значительные изменения и в советском гоголеведении. Итогом изучения исторических взглядов Н. В. Гоголя и его преподавательской деятельности стала монография Л. В. Черепнина⁴. Сопоставление выводов ленинградского историка с материалами более ранних статей других авторов о гоголевской службе в Патриотическом институте⁵ и в Петербургском

6 университете позволяет составить комплексное представление о научных

замыслах, системе взглядов адъюнкт-профессора всеобщей истории и истории средних веков.

Философско-исторические истоки творчества Н. В. Гоголя исследовала А. В. Самышкина , а аналитический обзор картины идейного размежевания, происходившего в жизни русского общества также в связи с развитием исторического движения в России рубежа 1820-1830-х годов, представил И. М. Тойбнн⁸.

Ирман Л. К. Интеллигенция в первой русской революции. М, 1966; Смоля ков Л. Я. Социалистическая интеллигенция: Социально-философский анализ. Киев, 1986; Карапетян Р. О. Стаиовлеіше и развнгис интеллигенции как особого социального слоя. M,, 1974.

¹ Штрангс M, М. Демократическая интеллигенция России XVIII века. М., 1963; Лейкина-Свирская П. Р. Интеллигенция России но в юрой половине XIX века. М. 1971; Куршчева М. Д. Крепостная интеллигенция России. Вторая половина XV1J] - начало XIX века. М., 1983.

³ Дружинин Н. М Революционное движение в России в XIX веке. М., 1985; Дьяков R. Л. Освободительное движение в России. 1825-1861 годы. М., 1979; Проблемы истории русского общественное) движения и исторической науки. М., 1981; Проблемы истории общественной мысли и историографии. М„ 1976; Алпатов МЛ. Русская историческая мысль и Западная Европа {XVIII - первая половина XIX века). М„ 1985; Козьмпп Б. Литература и история. М-, 1969.

* Черепннн Л. В. Исторические взгляды классиков русской литературы. Л., 1968.

³ Белозерская 11. А. Н. В. Гошль, служба его в Патриотическом институте. 1831-1835//Русская старина. 1887. № |2. С.471-755.

⁶ Апзеншток И. Я. Н. В. Гоголь и Петербурі ский университет//Вестник Ленинградского университета. 1952. № 3.
С. 231-262.

⁷ Самышкина А. В. Філософе ко-исторические и его к и творческого метода Гоголя//Русская литература. 1976. №2,
С. 38-58.

⁸ Тойбнн И. М. Пушкин и философе ко-историческая мысль в России на рубеже 1820 и 1830 годов. Воронеж, 1980.

Ленинградский исследователь М. Н. Гиллельсон, ранее репрессированный и лишенный права вести научную работу, в 1960-х гг. обратился к изучению особенностей восприятия личности Н. В. Гоголя его современниками .

Удачной оказалась попытка Е. И. Анненковой перейти к характеристике взглядов и деятельности II. В. Гоголя на широком фоне общественной жизни России первой половины XIX века. Автору трех монографических исследований, появившихся в 1980-х годах², удалось собрать большой объем фактов и дать тонкую интерпретацию событий общественно-литературной борьбы конца 30-х - начала 40-х годов XIX века. Однако исследовательский поиск М. Н. Гиллельсона и Е. И. Анненковой оказался «локализован» «адресными рамками» выбранных персоналий, целостная картина жизнедеятельности отечественной интеллигенции отсутствует.

Г.Волков, В. А. Кошелев, Б.Н.Тарасов предметом своего рассмотрения сделали сопоставительный срез идейных систем Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, П.Я.Чаадаева и представителей «раннего славянофильства»³. Указанные работы разнообразны по методологическому инструментарию, но не все философские положения теоретических воззрений передовых деятелей в области русского слова развиты с надлежащей полнотой: например, гоголевская концепция социального и нравственного возрождения России.

Уяснение общественно-политического сознания русской интеллигенции второго тридцатилетия XIX века предполагает прежде всего выявление главных ценностных ориентиров, мотивировавших ее общественную и профессиональную деятельность. Ю. В. Манн проанализировал влияние гоголевских произведений на развитие интеллектуальной атмосферы в данный

¹ Гиллельсон М, Н. Гоголь в дневниках А. И. Тургенева //Русская литература. 1963. №2. С. 138-143.

² Анненкова Е. И. H. В. Гоголь и Аксаковы. Л., 1983; Она же. Н. В. Гоголь и литературно-общественное движение
конца 30-х- начата 40-х годов XIX века. Л., 1988; Она же. И. В. Го голы і декабристы. М., 1989,

³ Волков!'. Пушкин и Чаадаев; высокое предназначение России// Новый мир. 1978. № 6. С. 250-266; Кошелев В. А.
«Мертвые души» Н. В. Гоголя в ірактовке ранних славянофилов// Русская литература. 1976. №3. С. 82-100; Коше
лев В. А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов. М., 1984; Тарасов Б. П. Гогалі. и Чаадаев //
Тарасов Б. Н. В мире человека, М., 1986. С. 306-318.

период и охарактеризовал работы Н. В. Гоголя «историко-философского профиля», что немаловажно для уточнения представлений об общественных воззрениях мыслителя в целом .

В постсоветский период, начиная с рубежа 1980-х—1990-х годов появляются исследования, не стесненные идеологическими рамками. Происходит «реабилитация» религиозно-нравственных воззрений И. В. Гоголя, Вопросы духовной эволюции мыслителя находятся в центре целого ряда работ В.А.Воропаева³. Статьи и монография Ю.Я Барабаша посвящены религиозной проблематике «Выбранных мест из переписки с друзьями»⁴. Идейные построения П. В. Гоголя, основанные на христианском фундаменте, рассмотрены в исследованиях С. А. Гончарова⁵, М. М. Дунаева⁶. Сравнительный анализ историко-культурных концепций А. С. Хомякова и П. В. Гоголя через призму их православного мировосприятия провела Е. И. Анненкова⁷. Христианские основы миросозерцания мыслителя и художника слова исследовал И. А. Виноградов . Проблематика православного самопознания деятелей культуры XIX века и программа «социального христианства», развернутая в «Выбранных местах», изучена заместителем директора Института русской литературы (Пушкинского Дома) Российской Академии Наук

¹ Маїш ІО. В, В поисках ЖИВОЙ души, «Мертвые души»; Читатель, Писатель. Критика, М-, 1984,

² Мани Ю, В, Го голі,-крити к и публицист// Гоїшь II, В. Собр. соч. в 8 тт. Т. 7. М. 1984. С. 479-499.

^! Воропаев В, Л, «Духом схимник сокрушенный,,.» (О жизни Гоголя за границей) // Прометей. Т. 16. 1990. С. 262-280; Воропаев В, А. «Сердце мое говорит, что книга моя нужна,..»// Гоголь И. В. Выбранные места щ переписки с друзьями, М., 1990. С. 3-28; Воропаев В. Л., Влноірадов И. А. «Леств и ца, восходящая на небо»// Литературная учеба. 1992, № 1-3. С. 172-174; Воропаев В. А. «Монастырь ваш - Россия!» // Гоголь Н. В. Духовная проза. М., 1992. С. 3-34; Воропаев В. А, Гоголь и монашество (О духовной биографии писателя)//Лепта. 1993. №2. С. 123-143; Воропаев В. А. Гоголь в Оптикой Пустыни//Литературная Россия. 1993.28 мая (№21), С. 12-13; Воропаев В, А. Гоголь истец Матфей. Серия «Церковь и образование». Вып. 6. Пермь. 2000. С, 5-54.

* БарабашЮ. Я. Гоголь: завещание или «Завещание» //Вопросы литературы. 1989. №3. С. 156-189; Барабаш Ю.Я, Верный путь и тесные врата //Наука и религия. 1991. №6. С. 51-56; Барабаш Ю.Я. «Выбираю сам ш моих последних писем»: «Переписка с дручьячи...» Гоголя: у истоков // Вопросы литературы, 1990, № 11-12. С. 132-146; Барабаш Ю. Я. Гоголь: раздумья в светлый праздник:Перечитывая «Выбранные места из переписки с друзьями»// Литературная Россия. 1990, Л^г« 15. С, 20; Барабаш 10, Я. Гоголь, Загадка «прощальной повести». М., 1993.

Гончарове, А, Творчеством. В. Гоголя и традиции учительной культуры. СПб., 1992. '' Дунаев М. М. H. В. Гоголь //Дунаев М, М. Православие и русская литература: В 6 тт. Т. 2. М, 1997.

⁷ Анненкова Г. И. Православие в историко-культурной концепции А. С. Хомякова и в творческом сознании
Н. В. Гоголя // Вопросы литера гуры, 1991. № 8. С. 89-106.

⁸ Виноградов И, А. Гоголь - художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания: к 150-летию со дня
смерти И. В, Гоголя, М,, 2000,

В. А. Котельниковым . Религиозно-этические взгляды Н. В. Гоголя заинтере-совали А. В. Критского . Духовные искания И. В. Киреевского и Н. В. Гоголя привлекли внимание Ю. В. Манна . Метаморфозы общественных идеалов в свете христианской традиции выделил в качестве самостоятельной темы исследования Б. Н. Тарасов⁴. К данной группе исследовательских работ примыкает монография С. М. Усмапова, в которой всесторонне проанализировано православное наследие крупнейших мыслителей России XIX века, в том числе и Н. В. Гоголя³.

Параллельно по времени советскому го гол сведению, развивалось противоположное по методологической основе эмигрантское направление. Начиная с конца 80-х - начала 90-х годов двадцатого столетия стала возможной публикация трудов выдающихся русских ученых, вынужденных покинуть Россию после октября 1917 года: о. Василия Зеньковского , Г. Флоровского , К. Мочульского⁸, Д. Чижевского⁹, Н. Бердяева'⁰, В. Набокова¹'. Все они рассматривали И. В. Гоголя прежде всего как религиозного мыслителя, но расходились в оценке отдельных сторон его мировоззрения. Н. Бердяев изображает Н. В. Гоголя как фантаста, далекого от реальной жизни, но остро ощущавшего ее греховность и несовершенство. Для Н. Бердяева, Н. В. Гоголь -«проповедник социального христианства, создатель рабьего учения об обще-стве» . А для В. В. Зеньковского - «создатель программы построения куль-

¹ Котельников П. А, Православные подшгжннки п русская литература. М.,2002.

² Критский А. В. Релипкшо-эшческне взгляды H. В. Гоголя. Иваново, 2003.

³ Манн Ю. R. Иван Киреевский и Гоголь в стенах Оптикой пустыни (О духовных исканиях русских писателен) //
Вопросы литературы. 1991. №8. С. 106-124.

¹ Тарасов Б. 11. Куда движется история? (Метаморфозы люден и идей в свете христианской традиции), М, 2002.

⁵ Усманов С. М. Птица-тройка, Пути России в озарениях русских мыслителей XIX столетня, Иваново, 2004.

⁶ Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 тт. Т. I. Л., I991; Зеньковский В. В. Русские мыслители и Ев
ропа. М„ 1997.

Флоренский Г. В. Пути Русского Богословия. Париж,, 19SS; Флоровскин Г. В. Из прошлого русской мысли., М, I998.

⁸ Мочульский К. В, Духовный путі. Гоголя//Вопросы литературы, 1989, № П. С. П0-І23.

⁹ Чижевский Д. И. Неизвестный Гоголь // Н. В. Гоголь: Материалы и исследования. М., 1995.
^ш Бердяев Н. А. Русская идея //Вопросы философии. І990.№ 1. С. 78-145.

¹' Набоков В. В. 1 Іиколай Гоголі.// Новый мир, 1987. № 4. С. 173-227. '* Бердяев И, А. Указ. соч. С. 118-120.

туры в духе Православия» . У К. Мочульского Гоголь - «практический деятель, предлагавший религиозную концепцию власти, программу преобразо-

вания общества на основе строгого исполнения обычаев и законов» , По мнению Г. Флоро вс ко го - «творец утопии священного царства, в котором государство заслоняет Церковь»³.

В работах мыслителей русского зарубежья отсутствует «налет советской идеологии», но зато представлена широкая историко-биографическая панорама взаимоотношений Н. В. Гоголя и его современников в ракурсе «нового» религиозного и нравственно-философского подходов. Это позволило отечественной науке значительно продвинуться в расширении горизонта проблематики изучения наследия писателя и способствовало упрочению принципа многовекторности исследовательской работы,

Комплексного и обобщающего исследования, в котором бы анализировались взаимоотношения Н. В. Гоголя, сложившиеся у пего в 1830-1850-е годы с ведущими представителями российской интеллигенции, пока не создано. Определенный интерес представляют «локальные» биографические повествования, в том числе посвященные самому П. В. Гоголю, а также его современникам .

Работы биографического жанра, появившиеся совсем недавно, не только значительно пополнили перечень жизнеописаний, составленных дореволюционными исследователями, по и представляют интерес с точки зрения новых подходов и выводов, поскольку многие важные вопросы рассмат-

¹ Зеиькоискнй В. В. История русской философии, Т. 1.С. 193. " Мочульский К. В, Указ. соч. С. 118,

³ Флоровский Г, В, Пути Русского Богословия //О России и русском философском культуре. М, 1990. Гл. VI. С. 308.

⁴ Гарин И. И. Загадочный Гоголь. M., 2002; Карамзіні. Пушкин. Гоголь. Аксаковы. Достоевский. Биографические
повестпокамня. Челябинск, 1997; Державин. Жуковский. Лермонтов. Тургенев. Бпоірафпческне повествования.
Челябинск, 1998; Ломоносов. Грибоедов. Сенкоискнй. Герцен. Биоірафические повествования, Челябинск, 1997;
Семенов В. Е. Александр Герцен. М., 1989; Володин Л. И, Проблемы религии м науки в идейном творчестве
Л. И, Герцена. М., 1987; Пнрумова П. М. А. И. Герцен; революционер, мыслитель, человек. М., 1989; «Политиче
ские мнения» Фаддея Пул гарні іа (Идепио-стнлистнчсскин анализ записок Ф. В, Булгарина к Николаю І). М., 1998;
Бондаренко G. D. Князь Вяземські}. Жизнеописание, Минск, 2000; Умбрагнш К". Б. М. П. Погодин: человек, исто
рик, публицист. М,, 1999; Павленко П. И, Михаил Погодин. М, 2003; Петров Ф. А. С. И. Шевырев - первый про
фессор истории российской словесности в Московском университете. М., 1999; Фітин М, Д. Люди императорской
России. М., 2000.

ривались в советской историографии несколько однобоко, что было связано с обстоятельствами идеологического и политического порядка.

1990-е годы стали временем пересмотра многих положений, оформившихся в советской историографии. Отказаться от традиционного восприятия Николая Первого и более объективно взглянуть на его роль в формировании внешней и внутренней политики попытался в своей объемной монографии Л. В, Выскочков , В этом же направлении действуют и другие исследователи , Нужно выделить работу А.Зорина", как наиболее значимую, определившую общие тенденции и механизмы внедрения в общественное сознание через историографию, публицистику, художественную литературу заложенных в теории «официальной народности» системы идей. Сопоставление новых подходов с прежними методологическими установками может привести к интересным выводам. С этой целью мы обращались и к исследованиям советских ученых .

Особенности общественной жизни «николаевской» эпохи выявляют разработки А. А. Левандовского\ Н. И. Цимбаева', Е. Л. Рудницкой⁷. Сюжеты, связанные с взаимоотношениями «образованного общества» и власти, затрагивают П. В. Акулы пин⁸, II. А. Хренов и К. Б. Соколов⁹, Б. Н. Миронов¹⁰,

¹ Выскочков Л. В. І Інколаіі I (ЖЗЛ). М., 2003.

² Филип М. Д. На возвращение великого государя // Император Николай Первый. М., 2003. С. 5-30; Чулков Г. И.
Императоры: психологические портреты. М., 1991; Капустина Т.Д. Николай Первый // Вопросы истории. 1993.
№11-12.

³ Зорин Л. «Кормя двуглавого орла...» (Литература к государственная идеология в России в последней трети 18 -
первой половине 19 века). М., 2001.

⁴ Басков В. И. Суд коронованного палача (Кровавая расправа над декабристами). М, 1980; Нифонтов Л, С. Россия в
1848 году. Бсзм. изд., 1949; Оржеховский И. В, Самодержавие против революционной России. М, 1982; Орлик О. В.
Передопая Россия и революционная Франция, М., 1973; Смирнов А. Ф. Революционные связи народов России и
Польши 30-60 годы XIX века. М., 1962 и другие исследования.

- Левандопский А. А. Т. Н. Грановский п русском общественном двігжепин. М, 1989.

⁶ Цимбаев П. И, Славянофильство (Из истории русской общественно-политической мысли). М., 1986; Oft же. «Под
бременем пюнанья и сомненья...» (Идейные искания 1830-х годов) // Русское общество 30-х гг. XIX века. Люди и
идеи (Мемуары современников). М„ 1989. С, 5-47; Он же. Московские споры либеральною времени // Русское об
щество 40-50-х гг. XIX века. М,, 1992. С, МЗ.

⁷ Рудницкая Е, Л, Поиск пути. Русская мысль после 14 декабря 1825 года, М., 1999.
^s Акульшин П. П. Власть и общество в дореформенной России. М., 2001.

⁹ Хренов Н. А„ Соколов К, Б. Художественная жизш. императорской России. М, 2001. "'Миронов Б, П. Социальная история России; В 2 тт. СПб., 1999.

A. В. Оболонский , В. К. Кантор . Панорамное представление об основных
идейных течениях XIX века дают обобщающие исследования³.

В постсоветский период довольно активно исследовались и вопросы, связанные с типологией общественно-политической деятельности интеллигенции «николаевской» эпохи. Литературные салоны и кружки XIX века в качестве общественной формы социальной коммуникации и регулятивного принципа для идейного размежевания характеризуются Т. А. Козловой ,

B. М. Боковой⁵, М. Аронсоном и С. Рейсером⁶.

Историко-социологические аспекты развития сферы словесного творчества и отношения взаимодействия литературы с политическими и экономическими институтами русского общества периода 1830-1850-х годов рассматривает А. И. Рейтблат .

Значительным событием в исторической науке стала подготовка и издание в 1998-2003 гг. сотрудниками Московского университета шеститомных «Очерков русской культуры XIX века». Наиболее интересным для нас является II том, посвященный взаимоотношениям власти и культуры в различных ее проявлениях, а также общая характеристика культурно-идеологических особенностей эпохи, содержащаяся в I и III томе.

Мы обращались также к тем исследованиям историков культуры, в которых определенное внимание уделено социальным механизмам развития культуры, где освещается культурный фон интересующей нас эпохи, дана историческая интерпретация явлений событийной культуры (спектаклей, книг, полемических дискуссий в печати и т. д.), где так или иначе поставлены

¹ Оболонский Л. В. Человек и власть. Перекрестки российской истории. М., 2002.

¹ Кантор В. К. «Средь бурь іражданскнх и тревоги...»: Борьба щей в русской литературе 40-70-х гадов XIX века.

М., 1988; Он же. «Сеть европейская держава...» Россия: трудный путь к цивилизации. М„ 1997.

³ Славянофильство и современность. СПб., 1994; Меснянкнпа И. Б. Поиски нравственной свободы. М, 1987; Рос
сия, Запал- Восток. Встречные течения. М., 1996; Троицкий H. А, Россия п XIX веке. М., 2003.

⁴ Котлова Т.Д. Раїї. литературных обьеднненип в формировании общественно-политического мнения п России
(Первач половина XIX века)// Политико-правовые идеи и институты в их историческом развитии. М„ 1980.

⁵ Бокова В. М. «Эпоха тайных обществ» (Русские общественные объединения первой трети XIX века). М., 2003,

⁶ Ароисоп М., Pdiccp С. Литсраіурньїе кружки и салоны. М., 2001.

¹ Рейтблат А. И. Как Пушкин «вышел в гении», И ст ор 11 ко-со апологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М.,2001.

проблемы влияния этих явлений на общественную жизнь . Особо выделим работы 10. М. Лотмаиа , В. В. К ожинова и А. М. Панченко , поскольку в них присутствует четкая концептуальная линия, которая находится в русле современных тенденций в исторической науке: понимания перспективности взаимодействия истории, литературы и искусства, необходимости расширения горизонта исторической проблематики, комплексного изучения культуры как общественного явления.

В зарубежной историографии необходимо выделить работы Н. Ря-зановского и Ц. X. Виттекер , посвященные крупнейшим историческим личностям России периода 1825-1855 годов: Николаю Первому и С. С. Уварову. Первое исследование содержит ценный материал для характеристики политического курса николаевского царствования и нетривиальный взгляд на программу «официальной народности» и механизм ее реализации в обществе. Автор второго научного труда не только освещает различные аспекты деятельности министра просвещения С. С. Уварова, ио и предлагает собственную классификацию течений общественной мысли в России.

Немецкий историк-культуролог Л. Мюллер и польско-американский специалист в области русской философии и общественной мысли А. Валиц-кий рассматривают культурно-мировоззренческий аспект общественного сознания в дореволюционной России. Оба исследователя, проводя научные изыскания самостоятельно и независимо друг от друга, делают в общем единый вывод о наличии множества течений в отечественной интеллектуальной традиции и анализируют идеологические предпочтения русской иителлиген-

¹ Бойко М, H. Самосознание искусства - самосознание человека. М, 1997; Кантор В. К. «Русский европеец» как явление культуры. М„ 2001; Кор мер П. Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура. М, 1997; Развлекательная культура России 18-19 веков. СПб., 2001; Позланский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры (Первая половина XIX века). М„ 1975; ЯковкинаН. Очерки русской культуры XIX века, М, 1989. ¹ Лотмап Ю. M. Литературная биография в историко-литературном контексте// Лотмап 10. M. Избранные статьи: В 3 тг. Т. 1. Таллинн. 1992. С. 365-376.

"' Кожпнов В. В. Победы и белы России (Русская культура как порождение истории). М„ 2000. " 1 [анченко А. М, Русская история и культура. М., 1999.

⁵ Riasanovsky N.Nicolas land official nationality in Russia, 1825-1855. Berkeley and Los Angeles, California, 1959.

⁶ Виттекер Цинтия X. Граф С. С. Уваров и era время. М., 1999. С. 122-123.

ции. А. Валицкий относит к ним «секуляризованный милленаризм» или квазирелигиозный поиск земного рая и места коллективного спасения¹. Л. Мюллер сосредоточился на эсхатологических устремлениях «образованного меньшинства» к конечному состоянию человечества, которое виделось либо в рамках «религиозного пиетизма», либо «социального утопизма» . Профессору Нотр-Даммского университета в США А. Валицкому также принадлежит одно из лучших зарубежных исследований русского славянофильства', которое мы учитывали при сопоставлении идеологических систем Н. В. Гоголя и ведущих представителей «почвеннического» направления общественной мысли в России.

В центре внимания статьи историка Л. Люкса, ныне живущего в Германии, - системы ценностей и связанные с этими ценностями философские представления о человеке и обществе интеллигенции «николаевской» России . Феномен российской интеллигенции также анализирует американский историк и социолог Элис К. Виртшафтер⁵. Она рассматривает различные историографические подходы и интерпретации понятия «интеллигенция», определяет характерные ее черты.

В этой связи имеет смысл также обратиться к обобщающей работе одного из самых известных американских русистов - Р. Пайпса . В ней он обозначает особенности исторического развития, повлиявшие на специфичный облик российской интеллигенции, уточняет типы структурных объединений, в которых концентрировались интеллектуальные силы «образованного меньшинства», очерчивает круг проблем, объединявших русских интеллигентов.

Рубеж 80-90-х годов XX века стал знаковым и для концептуального осмысления феноменов консерватизма и либерализма вообще, и дорефор-

Валицкнй А, Интеллектуальная традиция в дореволюционной России // Общественные науки и современность. 1991. №1. С. 148,

² Мюллер Л. Поняті, Россию: историко-культурные исследования. М., 2000. С. 332-334. 'Валицкий А. В кругу копсервашвноіїутопии//Паратлелн. Россия-Восшк-Запад. Вып. І.М., 1991. С. 144-165.

⁴ Люкс Л. Интеллигенция и революция (Летопись триумфального поражения) // Вопросы философии. 1991. № М.
С. 3-15.

⁵ Виртшафтер Элис К. Социальные crpjiajpu: разночинцы в Российской империи. М., 2002.
⁶ПаппсР. Россия при старом режиме. М., 1993,

мепной эпохи в частности. Смыслообразугощие очертания консерватизма как теоретической доктрины и политической практики обозначены в новейших монографиях и обобщающих исследованиях¹. Проблематика идеологии либерализма также нашла освещение в целом ряде сборников². Одновременно с этим в исследовательской литературе произошло смещение акцентов не в пользу изучения революционного движения в России. Феномен радикализма рассматривается либо как «ветвь» либерального направления общественной мысли³, либо в рамках прежнего подхода в качестве идеологии революционных организаций и кружков .

Работы, вышедшие в последнее время и в более ранний период и посвященные задачам изучения трех основных направлений общественной мысли, учитывались нами и для уяснения культурно-идеологических особенностей эпохи, и для определения «идейных предпочтений» российских общественных деятелей. В первой половине XIX века консерватизм, либерализм и радикализм развивались как сложносоставные интеллектуальные течения и были представлены не партийными организациями, а отдельными личностями. При известной подвижности их мировоззренческих характеристик все-таки возможно выделить «базовые» компоненты личностного сознания, умонастроения, психологические оттенки, позволяющие определить «политическое лицо» представителей интеллектуальной традиции. В «николаевскую» эпоху консерватизм, либерализм и радикализм оформились сначала как конститутивные нормы литературной культуры. Поэтому для доказательства «политических свойств» той или иной личности мы прибегали к цитирова-

¹ Русские консерваторы. М, 1997; Гросул В. Я., Итеибсрг Г. С, Твардовская В. Д., Шацилло К. Ф., Этюнтяа Р. Г.
Русским консервашзм XIX столетия. Идеология и практика. М., 2000; Рудницкая Е, Л. Поиск нут. Русская мысль
после 14 декабря 1825 года, М., 1999; Российским консерватизм в литературе м общественной мысли. M., 2003; Ра-
коп В.П, Русский монархический миф и его самоотрицание// Интеллигенция н мир. 2005. № 34 и др.

² Российские либералы. М.. 2001; Лсопюаич В. В, История либерализма в России, М, 1995; Сскиринскиіі С. С,
Шелохасп В, В. Либерализм в России. М., 1995; Гоїолевскнп Л. В. Очерки истории русского либерализма. СПб..
1996; Либеральное движение в России. M., 2001; Опыт русского либерализма. М., 1997.

³ Итснберг Б, Революционеры и либералы России. М., 1990; Паитнн И. К., Плимак Е. Г., ХоросВ. Г. Революционная
традиция в России. 1783-1883 гг. М., 1986.

⁴ Федосов И. А. Революционное движение в России во втором четверги XIX века (Революционные оріаїшзашіи и
кружки). М„ 1958;Федоров В. В. А. Первый период революционного движения в России (1825-1861 гг.). М„ 1957.

нию фрагментов дневниковых записей, эпистолярной корреспонденции, где их авторы сами определяли особенности своего мировосприятия. В тех же случаях, когда это было сделать затруднительно, мы использовали метод сравнительно-сопоставительного анализа научной литературы политологического характера, где исследователи в той или иной мере освещают идеологические приоритеты известных личностей дореформенной России.

В контексте «широкого подхода» к изучению культуры и полидисциплинарного изучения общества² находится разработка истории интеллигенции на современном этапе. Сборник «Русская интеллигенция: история и судьба» - один из значительных, собравший лучшие имена гуманитарных ученых: И. В, Кондакова, М. П. Гаспарова, В. В. Иванова, А. И. Солженицына и других³. Восполняя информационные лакуны по этой теме, вышли и другие объемные работы⁴.

Проходят научные конференции: «Феномен российской интеллигенции: История и психология» (СПб., 2000), «Генезис, становление и деятельность интеллигенции; междисциплинарный подход» (Иван. Гос. ун-т, 2000), «Российская интеллигенция в условиях третьего тысячелетия: на пути к толерантности и диалогу» (Екатеринбург, 2001) и др. Разрабатывается новая теоретико-методологическая дисциплина - иителлигеитоведение. В этом немалая заслуга принадлежит созданному в 1992 году Ивановскому Межвузовскому центру РФ «Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества», действующего под руководством профессора В. С. Меметова . Актуальные проблемы современного иптеллигеитоведения - главное направление исследовательского поиска в междисциплинарном

¹ Источниковедение новейшей исчорші России: теория, методология и практика /Под ред. Л. К. Соколоиа, М., 2004,

С.637-640.

" Корннков А. Л. Теоретическое введение в источниковедение. Иваново, 2000. С 7.

³ Русская интеллшенция. История и судьба (Сост. Т. Б. Князевская). М„ 1999.

⁴ Судьбы русской интеллигенции. Новосибирск, 1991; Интеллигенция в истории. М„ 2001 и др.

⁵ На сегодняшний день Центром проведено семнадцать научно-теоретических конференция, по итогам которых
изданы сборники коллективных трудов.

журнале социально-гуманитарных наук «Интеллигенция и мир», издаваемого при Ивановском государственном университете с 2001 года.

Важно отметить тех исследователей, которые посвятили свои диссертационные сочинения изучению интеллигенции как феномена культуры . В отдельную группу выделяются труды, посвященные интеллигенции XIX века². Но они не освещают в полной мерс многие аспекты развития интеллигентского самосознания в заявленных диссертантом временных рамках, т. к. подчинены решению собственных целей и задач.

Анализ историографической картины показал, что комплексного и обобщающего исследования, в котором бы анализировались взаимоотношения Н. В. Гоголя, сложившиеся у него в 1830-50-е гг. с ведущими представителями российской интеллигенции, пока не создано. Определенный шаг в плане изуче-ния этого исторического сюжета сделан Е. Е. Востриковой и Л. В. Щегловой . Однако многие аспекты диалога художника слова с русскими интеллигентами XIX в. остались не изучены. Есть определенные перспективы для дальнейшего изучения темы. Существуют информационные лакуны и по теме ментального самопознания дореволюционной отечественной интеллигенции. В русле этого направления научных изысканий находится представленная к защите работа.

Источпиковая база исследования.

I. Документы официального характера позволяют определить отношение власти к представителям культурной и общественно-политической жизни, выявить общие тенденции в политике правительства в области цензу-

¹ Кошелева Л. Л. Интеллигенция как феномен русской культуры: Днсс... канд. культ, наук. 24.00.01. Москва, 2000; Никульченкова С. А. Фцлософсш-кулыуродогическнй анализ формирования нравственных традиции русской интеллигенции: Автореф... днсс. канд. филос. паук 09.00.03. Санкт-Петербург, 1993 и др.

" Федорова Е. С. Частная жизнь интеллигенции па «переломе культур»: Сохранение культурных ценностей в изгнании (На материалах семенного архива: от 30-х годов XIX века к 30-м годам XX века): Днсс... докт. культ, паук. 24.00.0!. Москва, 2005; Усмаиов С. M. Восток в обществен мо-гюлі m і чес ком сознании русской интеллигенции XIX -начала XX чеков: Автореф... днсс. докт. пет. наук. 07.00,02. Иваново, 2000; Зябликов А. В. Политическое самопознание российской художествен нон интеллигенции. 90-е гг. XIX в.— 1909 Г. Дисс. ... докт. ист. наук. 07.00.02. Иваново, 2006.

^J Вострикова Е. Е. Н.В. Гоголь и Н.М.Языков: история взаимоотношений Дисс... канд. филолог, паук. 10.01.01. Саратов, 2004; Щеглова Л.В. Проблемы самопознания и культурной идентичности в русской философии 3040 гг. XIX в, (П. Я. Чаадаев и 11. В, Гоголь). Автореф... днсс. докт. филос. наук, 09.00,03. Москва, 2000.

ры и образования. Наиболее важные нормативные акты (в том числе Цензурные Уставы 1826 и 1828 года) собраны в «Сборнике постановлений и распоряжений по цензуре»¹. Основные этапы законодательства в области образования отражены в «Сборнике постановлений и распоряжений по Министерству Народного Просвещения» и в специализированной, имеющей ведомственное значение брошюре «Десятилетие Министерства Народного Просвещения»³.

Не меньший интерес представляют программные заявления и циркулярные предложения С. С. Уварова, возглавлявшего в течение многих лет Министерство Народного Просвещения. Эта группа источников дает представление об основных мероприятиях, направленных на установление государственного контроля и создание базы идеологического влияния: в частности, раскрывается содержательная сторона официальной доктрины «Православие, Самодержавие, Народность»⁴. Публикуемые в «Журнале Министерства Народного Просвещения» материалы представляют ценность при рассмотрении проблем реализации идеологической программы «николаевского» царствования .

Ежегодные отчеты главы III Отделения Л. X. Бенкендорфа являются ценным источником для оценки состояния общественного мнения, его реакции на действия правительства и косвенно отражают процессы эволюции интеллигентского сознания, а также те условия, в которых происходило вызревание тактических линий различных «образованных сообществ» и общественных групп .

' Сборник постановлений и распоряжении по цензуре с 1720 по 1862 гг. СПб., 1862.

⁴ Сборник постановдеппн и распоряжении по Министерству Народного Просвещения. Т. 2. СПб., 1875. Отд. 1. 'Десятилетне Министерства Народного Просвещения. 1833-1843. СПб., 1864.

" Уваров С. С. О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения // Река времен. Книга истории и культуры. Кн. 1. М, 1995. С. 70-75,

Уваров С. С. Циркулярное предложение Г.<-на> Управляющего Министерством Народного Просвещения начальствам Учебных Округов о вступлении в управление Министерством // Журнал Министерства Народного Просвещения, 1834. Ч. 1.№1. С. XL1X-L.

⁶ Ободрение расположения умов и рахшчных частей государственного управлення в 1832 году (гр. Л. X. Бенкендорф о России в 1831-1832 гг.)// Красным архив. Т. 46.1931. С. 133-159.

2. Архивные источники включают в себя как опубликованные данные, так и сведения, вводимые в научный оборот впервые. Для исследования привлекались неопубликованные архивные материалы, хранящиеся в фондах Российского государственного исторического архива - РГИА (г. Санкт-Петербург). В фонде 772 находятся правительственные указы и постановления, касающиеся мероприятий цензурного контроля над периодическими изданиями. Уточняют наши представления о деятельности Главного Управления цензуры и архивные материалы из фонда 831 Российской Национальной Библиотеки - РНБ (г. Санкт-Петербург).

Специфика темы предопределила особый исследовательский интерес к личным архивным фондам наиболее известных русских писателей и общественных деятелей, т. е. тех представителей «образованных сообществ», чьи интеллектуальные усилия и определили колорит эпохи. Особое значение, безусловно, имеют материалы Ф. 74 (фонда Н. В. Гоголя), сосредоточенные в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской Государственной библиотеки - НИОР РГБ (г. Москва)¹, Письма Н. В. Гоголя не только раскрывают содержательную «палитру» его мировосприятия, общественно-политические ориентиры и духовно-нравственные устремления, но и взаимоотношения с современниками. На основании этих данных мы можем составить более полное представление о противоречиях и идейно-мировозреп-ческой полифоничности интеллигентского сознания того времени.

Проанализировать сложные, многозначные события, происходившие особенно явно в первые годы «николаевского» правления, а именно: попытки правительства контактировать с «образованными сообществами», учитывать общественное мнение, пусть и в рамках «умеренной гласности», помогают материалы Ф. 195 (П. А. Вяземского), сохранившиеся в Российском государ-

Опубликованы: Георгиевский Г., Ромодаповская А. Рукописи H. В. Гоголя. Каталог. M., 1940; Иванова Л. М. Фонд Н. В. Гоголя (Дополнение к печатному каталогу «Рукописи Н. В. Гоголя». М,, 1940) // Записки Отдела Рукописен Государственной библиотеки им. В.И.Ленина. 1957. Вып. 19. С. 37-16; Переписка П.В.Гоголя с Н. Н. Шереметевой. (Вступительная и сопроводительная статья И. А. Виноградова. ІІодіоіоька текста, комментарии И. А. Виноградова, В. А. Воропаева). М., 2001.

ственном архиве литературы и искусства - РГАЛИ (г, Москва) . Документы личного происхождения и корректуры статей П. А. Вяземского содержат бесценную информацию о той атмосфере «притяжения - отталкивания», в которой вызревали общественные инициативы представителей «образованного русского мира», предлагавших свои варианты интерпретации проблемы идеологического сотрудничества с властью. В фонде 1571 того же архивохранилища находится «Записная книга Н, В. Гоголя 1835 г.» с лекциями и статьями по истории". Данные материалы позволили прояснить замыслы и начинания Н. В. Гоголя в области истории, его научные интересы.

Фонды семьи Аксаковых, находящиеся в Российском Государствен-пом Архиве литературы и искусства и Отделе рукописей Института Русской Литературы (Пушкинского Дома) Российской Академии Наук , вмещают обширную переписку, которая проливает свет на систему взаимоотношений Аксаковых и Н, В, Гоголя, их политические симпатии.

Наиболее характерные черты «николаевской» эпохи, указания на настроения различных общественных кругов, впечатления от политики правительства, ее характеристики, а также личные идеологические предпочтения (убеждения) автора содержат дневниковые записи С. П. Шевырева", В. А. Жуковского , И. В. Киреевского .

3. Произведения Н. В. Гоголя дают возможность получить многослойную информацию о конкретной исторической личности, индивидуальных особенностях этого человека (при безусловном сопоставлении с чертами той среды, к которой принадлежал, и той эпохи, в которую жил). Важным источником сведений об исторических взглядах Ы. В. Гоголя служат мшпериа-

¹ РГАЛИ. Ф. 195 (П. Л. Вязшскіш). On. І.Д. 1032,1183,1219. ³ РГАЛИ.Ф.1571(Н.В. Гоголі,). On. 1. Д. 2521.

³ РГАЛИ. Ф. 10 (Аксаковы). Он. 1.Ед.хр.88.

⁴ ОР ИРЛИ. Ф. 3 (Аксаковы). On. 3. Ед. хр. 10; On. 8. Ед. хр. 15.

⁵ OP Р( 1R Ф.850 (С. П. Шевырев). Ед, хр. 17.

^ь РГАЛИ. Ф.198 (В. А. Жуковский). Оп.1. Ед. хр. 37. ⁷ РГАЛИ. Ф.236 (И. В. Киреевский). Оп.1. Ед. хр. 19.

лы его университетских лекций , а также так называемые «ученые статьи», помещенные в сборнике «Арабески» . Они помогают представить историческую концепцию мыслителя в целом, ее философскую «подоплеку», а также проанализировать государственно-правовые воззрения Н. В. Гоголя.

К этой же группе относятся «Программа университетского курса лекций» и «Библиография средних веков», составленные самим Н. В. Гоголем . Они позволяют понять в общем замыслы и начинания адъюнкт-профессора в области истории, а также знакомят с кругом чтения и источииковой базой его научных изысканий,

Для уяснения общественной позиции Н. В. Гоголя большой интерес представляет его публицистика. Гоголевские статьи касались в основном вопросов литературной жизни, но это не лишает их полемичности и политической направленности. Как отмечает выдающийся пушкинист Б. В. Тома-шевский, «в эти годы интересы политические и литературные были неразличимы <>, явления политического нейтралитета почти не наблюдались..., всякое литературное течение связывало себя с той или иной формой политического и философского мышления. Политическая борьба и столкновение литературных направлений протекали в одном русле. Поэтому политические интересы не притупляли восприятия фактов художественной литературы, кстати сказать, и границы художественной литературы и публицистики были иные, чем впоследствии, и, во всяком случае, менее четкими...» .

Содержание публицистических выступлений Н. В. Гоголя нас интересует с точки зрения их исторической значимости: помогает извлекать факты, через которые проступает, к примеру, социальный контекст бытования обще-

' Гоголь 11. В. Наброски и заметки по истории древнего мира// Гоголь И. В. Поли. собр. соч. Т. IX. М; JL: Під.: ЛИ

СССР, 1952. С. 145-157.

^: Гоголь II. В. Лл-Мамун//Гоголь П. В. Арабески. М„ 1990. С 188-196; Гоголь П. В. О средних веках//Там же. С.

16-33; Гоголь 11. В. О преподавании всеобщей истории //Там же. С. 51-70.

^J Гоголь П. В. Программа университетского курса лекций // Гоголь Н. В. Поли. собр. соч. Т. !Х. М.; Л.: Изд. АН

СССР, 1952. С. 94-100; Гоголь Н. В. Библиография средних пеков // Там же. С. 101-105; Гоголь Н. П. Наброски и

материалы по русской истории //Там же. С. 29-75.

⁴ Томашенский Б. В. Пушкин и Франция //Литературное наследство. Т. 31-32. М, 1937. С. 4-5.

ственно-литературных «партий». В 1830-е годы этот процесс происходил под видом полемики «журнального триумвирата» Н. И. Греча, Ф. В. Булгарина, О. И. Сенковского и «литераторов-аристократов», группировавшихся вокруг пушкинского «Современника». Статья Н. В. Гоголя «О движении журнальной литературы в 1834 и 3835 году» не только стала способом актуализации социальной позиции писателей «пушкинской плеяды», но и отразила текущее состояние общественного мнения, а именно - момент первоначального идейного размежевания.

«Выбранные места из переписки с друзьями», появившиеся уже в следующем десятилетии, характеризуются не только другим темпоральным измерением (т. е. временем опубликования), но и расширением предметной области «социальных переживаний»: в своей книге Н. В. Гоголь выступил уже с программой духовно-нравственного преображения всей российской действительности. Развертывание идеологического «горизонта» мыслителя совпало со следующей вехой в идейной жизни России: в 1840-е годы происходит процесс социализации идеалов у целого ряда общественных деятелей. Таковы были, например, вариации утопического социализма в форме русской общины у А. И. Герцена и у некоторых славянофилов, теоретического обоснования «соборности» у А. С. Хомякова, безрелигиозного гуманизма у В. Г. Белинского. А у Н. В. Гоголя осмысление разрыва между идеалами и реальной жизненной практикой вылилось в программу «общественного добротолгобия».

Кроме того, мы использовали черновые записи и заметки Н, В. Гоголя, в частности тексты его записных книжек , отрывки, наброски, планы. Они уточняют паши представления о философско-исторических, социально-политических, религиозно-нравственных убеждениях мыслителя.

Общественная тематика отражена и в художественных произведениях II. В. Гоголя. Особенно важным для нас представляется сопоставление из-

' Гоголь И. В. Записная книжка 1846-1851 і г. // Гоїші. Н. В. Поли. собр. соч. Т. VII, М; Л.: Ичд. АН СССР, 1951. С 3S9-390.

данного в начале 1840-х годов первого тома «Мертвых душ» с сохранившимися фрагментами второго тома поэмы, поскольку позволяет сделать вывод в пользу проявления в конце сороковых годов новых элементов в мироощущении писателя. Отныне его интересует судьба России, осмысляемая им через призму религиозно-нравственного выбора.

Особняком стоит «Авторская исповедь», поскольку данное произведение появилось на заключительном этапе жизни Н. В. Гоголя и отражает его тяготение к религиозно-эмоциональному толкованию человеческой жизни и се предназначения. Смысловая сторона «Исповеди» и характер отзывов на нее позволяют составить более объемное представление о ментальных особенностях интеллигентского сознания, то есть помогают проявиться человеческому содержанию социальной культуры.

Разумеется, произведения художественной литературы требуют особой осторожности при использовании их в качестве исторического источника в силу особого метафорического языка и изобразительных средств. И все же перевести образы, символы, тропы, используемые Н. В. Гоголем, на язык исторического познания возможно. Исторический угол зрения помогает установить диахроническое переструктурироеаиие содержания художественных произведений, привязка их к конкретным событиям, в зависимости от задач исследования.

4. Поскольку нас интересует интеллигентское самосознание, духовные ценности и политическая культура складывавшегося в XIX веке слоя отечественной интеллигенции, мы анализировали содержание произведений современников Н. В. Гоголя на основе принципа аддитивности (добавления) и параллельного сопоставления га тематики и осмысления проблематики авторского замысла.

К произведениям, помогающим воссоздать общественно-политический «портрет» эпохи, ее духовный колорит, относятся работы П. А. Вяземского.

Ему принадлежит авторство формулировок «квасные патриоты», «аристократия дарований», «литературные промышленники», которые рассматриваются в данной диссертации в качестве исторического эквивалента для обозначения идейных позиций различных конкурировавших «образованных сообществ», развернувших в сфере словесного творчества «битву» за идеологическое влияние.

В поле нашего исследования находились также труды современников Н. В. Гоголя, сходные по проблематике, и в которых круг очерченных тем в общем-то был универсальный, О роли и направлении воспитательно-образовательной деятельности рассуждали А. С. Пушкин и П. А. Плетнев¹. Сублимация размышлений о российской будущности вылилась у В. Ф. Одоевского, С. П. Шевырсва, М. П. Погодина в форму историко-поэтических утопий". Прием сопоставления времени и места действия, а также содержания статьи Н. В. Гоголя «О движении журнальной литературы в 1834 году»³ с «Письмом к издателю», написанным А. С. Пушкиным⁴, использовался нами для характеристики общественных позиций мыслителей, их взаимоотношений с образованными людьми того времени.

Диалоговая перекличка смысловых линий и домирующих тем у мыслителей различных психоментальиых предпочтений позволяет сделать вывод о тенденции формирования единого «ландшафта» интеллектуальных поисков, наполнением которого стали когнитивные конструкции, решавшие проблемы бытия, и варианты преобразования жизни в целях приближения се к умозрительному идеалу.

¹ Пушкин А. С, О народном поспитаний // Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 17 тт. Т, 11. М., 1996. С. 43-47; Плетнев П. А. Обязанности наставников юношества // Журіш Министерства Народного Просвещения, 1836. 4.9. № 1. С. 20-42.

"Одоевский В.Ф. Русские ночи(1836 г.)//Он же. Сочинения: В2тт. Т. 1.М., 1981;ШевирепС. П. История поэзии. Т. 1. М., 1835; Погодин М. П. Истор и ко- критические отрывки. М, 1S46,

³ Гоголь Н.В. О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году//Он же. Собр. соч.: В 8 тт. Т.7. М., 1984.
С. 147-187.

⁴ Пушкин А. С. Письмо к издателю// Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 тт. Т. 6. М. 1981 С. 253-261.

Безусловно, мы использовали еще одну группу публикаций современников Н. В. Гоголя - те произведения, которые возникали по «принципу приращения», т. е. создавались вследствие реакции неприятия или одобрения гоголевских творений.

В эту группу источников входят рецензии и статьи не только В. Г. Белинского, К. С. Аксакова, но и С. П. Шевырева, П. А. Вяземского, М. П. Погодина, И. Г. Чернышевского, А. И. Герцена, Н. А, Добролюбова, И. С. Тургенева, А. В. Дружинина и других. Их отклики либо содержали ответы на вопросы, затронутые в произведениях 1-І. В. Гоголя, либо были своеобразными вместилищами - «контейнерами» новой смысловой емкости, и авторы рецензий думали и творили другим, отличным от гоголевского способом, а потому цитаты, группы мыслей из произведений 1-І. В. Гоголя иногда произвольно интерпретировались и даже искажались. Так или иначе творчество Н. В. Гоголя конституировало организованную активность представителей интеллигенции, которые в его произведениях находили «родственные мысли», обоснование представлений, которые уже сложились, но до этого осознавались только фрагментарно и предположительно. В таком аспекте мы видим содержание произведений Н. В. Гоголя и его современников как материал для исторических построений.

5. Материалы периодических изданий.

Периодика является одним из основных источников по изучению нашей темы. Сравнив хроникальные материалы «Европейца» и «Московского наблюдателя», изучив литературные обозрения, составленные в 1832 году И.В.Киреевским и в 1837 году С. П. Шевыревым, мы получили информацию об устойчивой тенденции распространения чтения и увеличения числа образованных людей, а также о приоритетных представлениях общественного сознания: в частности, о признании просвещения в качестве главной потребности общества. Ведомственный «Журнал Министерства Народного

Просвещения» (в котором сотрудничал в бытность своей преподавательско-педагогической деятельности Н. В. Гоголь) публиковал работы самого разного содержания и тематической направленности, что позволяет составить представление о мировоззренческих предпочтениях научной интеллигенции того времени.

Нами был просмотрен также ряд републикаций из «Библиотеки для чтения», «Современника», «Отечественных записок», «Москвитянина», «Московского Городского Листка» и других изданий, где концентрировалась наиболее политизированная часть интеллектуальных сил и размещала свои полемические статьи. Сопоставление тематических разделов и содержательной стороны публиковавшихся материалов позволили уточнить позиции идейно-политических течений, боровшихся между собой и соперничавших за идеологическое влияние, а также помогли составить более полную картину о процессах эволюции общественного сознания и представлениях образованных людей того времени.

6. Эпистолярное наследие.

В первой половине XIX века недостаточный уровень развития периодики и цензурные ограничения делали эпистолярные послания наиболее важным способом распространения актуальной информации, чем газеты и журналы. Переписка была самым распространенным после прямого общения средством массовой коммуникации. В силу специфики заявленной темы эпистолярное наследие Н. В. Гоголя и его современников занимает важное место в круге других источников. Me только потому что письма важны для уяснения биографий, социальных и личных связей, позволяют определить общественную позицию авторов корреспонденции, эволюцию их мировоззрения. Поскольку письма функционируют внутри определенной социальной группы, они в наибольшей степени приближают к изучению менталитета эпохи и

его изменений в различных общественных слоях. Изучение писем как источников мы вели с учетом их диалоговой основы.

Например, сопоставление Письма В. Г. Белинского к Н. В. Гоголю¹ и чернового гоголевского ответа на него² позволяет оценить отношение писателя к западной цивилизации и социальные воззрения Н. В. Гоголя в 1840-х годах, Структура заключенной в них многослойной информации на уровне отдельно взятого документа неосязаема. Доступной она становится лишь па уровне анализа большой совокупности внеочных контактов.

На сегодняшний день наиболее полным и авторитетным изданием гоголевских эпистолярных текстов являются X-X1V тома Академического издания сочинений писателя³. Письма к 1-І. В. Гоголю опубликованы в двухтомнике «Переписка Н. В. Гоголя»⁴ и в 58 томе журнала «Литературное наследство»⁵. Мы обращались также к трехтомной переписке Я. К. Грота с П. А. Плетневым⁶, избранным письмам П. Я. Чаадаева⁷, И. С. Тургенева⁸, В. А. Жуковского⁹ и других современников Н. В. Гоголя¹⁰.

Для раскрытия темы диссертационного исследования мы использовали метод сведения содержания писем вокруг изучаемого вопроса. Переписка с петербургским и украинским историками М. П. Погодиным и М. А. Максимовичем позволяет выявить суждения Н. В. Гоголя по различным вопросам исторической тематики. Эпистолярные контакты с семейством Аксаковых, поэтом Н. М.Языковым (представителями московского славянофильства) и В. Г. Белинским (который, как известно, примыкал к западникам) по-

¹ Белинский В. Г. Письмо к Гоголю //Белинский В, Г. Собр. соч.: В 9 тт. Т. 8.М., 1982. С. 281-289.

² Гоголі, і і. В. Черновые варианты письма № 142 D. Г. Белинскому (конец июля - начало августа 1847 г.) Остенде//
Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 8 тт. Т, 8. М., 1984, С, 319-328.

³ Гоголь И. В. Поли. собр. соч. Т. X-XIV. М.; Л.: Під. АН СССР, 1952.

⁴ Переписка П. В. Гоголя. Т. 1-2. М, 1988.

⁵ Неизданные письма к И. В, Гоголю //Литературное наследство. Т. 58. М., 1952, С, 797-836.

⁶ Переписка Я. К, Грота с П. А. Плетневым: В 3 тт. Т. 3, СПб., 1896.

⁷ Чаадаев П. Я. Поли. собр. соч. и избранные письма: В 2 тт. М., 1991.

⁸ Тургенев И. С. Поли. собр. соч. и писем: В 30 тт.; Письма: В 18 тт. Т. З, М.. I9S7.
⁰ Жуковский В. А. Собр. соч.: В 4 тт. Т. 4. М.; Л., 1960.

Друзья II, В. Гоголя в их к нему письмах (10. Ф. Самарии, Ф. В. Чижов, М. П. Погодин, Л, В. Никшспко) о 1836-47 гг. // Русская старина, 1889. Т. 63,

могают уяснить, как Н. В. Гоголь воспринимал эти идеологические направления. В письмах В. А. Жуковскому, Н. Н. Шереметевой, А. О. Смирновой, А. П. Толстому мыслитель запечатлевает то или иное состояние своего внутреннего мира, особенный религиозно-нравственный настрой в зрелые годы, новые ценностные мотивации своего поведения. Переписка с литературными критиками П.А.Вяземским, С. П. Шевырсвым, издателем «Современника» П. А. Плетневым содержит сведения, позволяющие представить историческую обстановку того времени, что важно для понимания мировоззрения писателя в целом.

7. Мемуары и дневники.

Мемуаристика - главный материал для исследования того, как ощущали, как мыслили себя те, кого мы причисляем к интеллигенции, как они воспринимали исторические события с позиции своего жизненного опыта. Даже через многолетние напластования, субъективные пристрастия авторов, мемуары доносят до нас существенные черты и подробности общественного сознания ушедшей эпохи, передают неповторимые ее черты.

Мемуарные источники, к которым мы обращались, можно разделить на следующие группы:

1. воспоминания, в которых отразились особенности эпохи¹;

2. воспоминания, посвященные самому Н. В. Гоголю ;

¹ Анненков П. В. «Замечательное десятилетне». 1838-1848 гг. // Он же. Лнтерагурные воспоминания. М., 1989.
С. IП-352; Галахов А. Д. Записки человека. М„ 1999; Герцен А. И. Былое и думы //Он же. Паш. собр. соч.: В 30 тт.
Т. 8-11. М.; Л: Изд. АН СССР, 1956-1957; Григорьев Ап. Воспоминании. М, 1988; Кошелев А. И. Записки // Русское
общество 40-50-х годов XIX века. 4. 1. М., 1991. С. 44-199; Панаев И, И. Литературные воспоминания. Л., 1928;
Соллогуб В. А. Воспоминания. M., 1998; Стар ч с всю і й А. В. Воспоминания старога литератора // Исторический
вестник. Т. 34. 1888. С. 97-135; Шелгуноа И. В. Литературпая критика и воспоминания. М., 1974,

² Аксаков СТ. История моего знакомства с Гоголем //Аксаков СТ. Собр. соч.: В 4тт. Т. 3. М., 1956. С. 149-388;
Анненков П. В. И. В. Гоголь в Риме летом 1841 года//Анненков П. В. Литературные воспоминания. М„ 1989. С 25-
110; Вересаев В. В. Гоголі, в жизни. Харьков, 1990;Смпрнова-РоссетА. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989.

См. также сборники:

11,13. Гоголь в воспоминаниях современников. М,, 1952; П. В, Гоголь в русской критике и воспоминаниях современников. М.; Л., 1951; И.ІЇ.Гоголь в неизданных воспоминаниях. Записи П. И. Мартоса, Ф.В. Чижова, В. С. Аксаковой, М. П. Погодина //Литературное наследство. Т. 58. М„ 1952. С 773-796.

3) воспоминания о других замечательных личностях того времени, в том числе и близкого к Н. В. Гоголю круга¹.

Разумеется, вся мемуарная литература требует осторожности в использовании сообщаемых в ней сведений, их перепроверки, сличением другими данными. К примеру, материалы воспоминаний С. Т. Аксакова и П. В. Анненкова содержат интересный фактологический материал, воссоздают многие подробности жизни Ы. В. Гоголя, но субъективизм и личный характер выводов обоих мемуаристов очевиден. Воспоминания С. Т. Аксакова «История моего знакомства с Гоголем» охватывают хронологически большой период гоголевской жизни - 1830-1840-е годы, а это, в свою очередь, позволяет проследить, как менялись жизненные и общественно-политические установки писателя.

«Гоголь в Риме летом 1841 года»является содержательным рассказом очевидца о наименее изученном периоде жизни художника слова - о пребывании за границей. Значение сообщаемых П. В. Анненковым фактов также велико, И Аксаков, и Анненков определяют 1840 год как некий рубеж в жизни мыслителя. Но если П. В. Анненков объясняет это той внутренней работой, которая совершалась в душе писателя в период написания «Мертвых душ», то С. Т. Аксаков приписывает это влиянию славянофилов. С. Т. Аксаков искажает характер взаимоотношений Н. В. Гоголя со славянофилами, склонен преувеличивать степень приязни писателя к «московским друзьям», а это мешает определить истинное отношение Н. В. Гоголя к «почвенническому» направлению в общественной жизни России. Устранить эти искажения помогает сопоставление мемуаров с другими источниками. Так, например, в письме к Н. М. Языкову от 24 марта (5 апреля) 1845 года сам Н. В. Го-

¹ Лнленков П. В. Молодость И. С. Тургенева. 1840-1856 голы // Лннснков П. В. Литературные воспоминания. М.. 1989. С. 353-378; Барсукоп II. Жизнь и труды М. П. Погодина. Юг. 1-22. СПб., 1888-1905; Соллогуб В. Л, Воспоминания о В, Ф. Одоевском. М, 1869; В. Л, Жуковский в воспоминаниях современников. М., 1999; П. Г. Белинский в воспоминаниях современников. Без м. изд., 1948; Л. И. Гсрцсп в воспоминаниях современников. М.; Д., 1956; Щепкин М. А. № «Воспоминаний о М. С. Щепкине» // Н. В. Гоголь п русской критике и воспоминаниях современников. М.;Л., 195LC.313-316.

голь вполне определенно высказывает свое отношение и к западникам, и к славянофилам, называя их «десятком сражающихся между собой людей», выводы которых скоропалительны, одностороннії и не понятны народу¹.

Другим систематическим сводом подлинных свидетельств современников и документальных материалов о Н. В. Гоголе является труд В. В, Вересаева «Гоголь в жизни», выпущенный в 1933 году . Хронологический диапазон этого «свода» необычайно велик: он охватывает всю жизнь Н. В. Гоголя. Автор пытался соблюдать принцип объективности при подборе материалов. Действительно, книга содержит огромное количество самых разнородных данных и публикаций, представляющих несомненную ценность для нашей работы. Но элемент авторского субъективизма в книге В, В. Вересаева все же присутствует. Например, в главе «Профессура» автор группирует материалы о преподавательской деятельности Н. В. Гоголя таким образом, чтобы показать невыразительность и неподготовленность Гоголя-историка. Странно, что отзыв бывшего студента Петербургского университета Е. А. Ма-тисена о лекциях Н, В, Гоголя опубликован В.В.Вересаевым не полностью. Н. В. Гоголь предстает в интерпретации В. В. Вересаева преподавателем, который «не был никогда научным исследователем, и по преподаванию уступал специальному профессору...»³. В.В.Вересаев почему-то опускает следующие строки из «Воспоминаний...» Е. А, Матиссна: «Гоголь прошел по кафедре, как метеор, с блеском оную осветивший и вскоре на ней угасший, но блеск этот был настолько силен, что невольно врезался в юной памяти»⁴. Нужно отметить, что преподавательская деятельность Н. В. Гоголя по-разному оценивалась мемуаристами. Большинство из них (в их числе В. П. ГаевскиЙ, В. В, Григорьев, А. В. Никитенко, И. С. Тургенев, Ф. В. Чижов и другие) склонялись к мысли о совершенной некомпетентности Н. В. Гоголя. Воспоминания Н. И. Иваницкого «Гоголь - адъюнкт-профессор» являются более

' Н.В,Гоголі.- її.М.Язикову. 24 марта (5 апреля) 1845 г. Франкфурт// Переписка И.В.Гоголя. Т.2. М., 1988. С. 413414.

¹В настоящей работе используется переиздание: Вересаев В, В. Гоголь в жизни. Харьков, 1990, ³ Вересаев В. В. Указ, соч. С. 173. И. В. Гогшь в воспоминаниях современников. С. 601.

подробным и правдивым свидетельством. Во всяком случае, автор воспоминаний отмечает, что «у Гоголя были и блестящие, и совершенно скучные лекции»¹.

К сожалению, у нас нет возможности столь же обстоятельно охарактеризовать все мемуарные источники, нами использованные, поскольку круг просмотренных при подготовке настоящей работы воспоминаний достаточно широк. Но мы старались придерживаться принципа научной объективности, который связан с анализом и учетом всех фактов в их взаимосвязи и противоречии. Мемуарные данные мы перепроверяли, обращаясь к дневниковым записям современников «николаевской» эпохи.

В дневниках, которые, в отличие от воспоминаний, пишутся языком, синхронным событиям, «ошибок памяти» намного меньше. Ценность дневников по сравнению с мемуарами в особенностях восприятия событий. Язык времени ненамеренно присутствует в дневниковых записях, которые отмечены печатью злободневности, обостренностью эмоционального восприятия того человека, который вел дневник.

Проблема датировки события не стоит столь остро в дневниках, и это позволяет реконструировать эпоху в широком смысле, т. е. возможно проследить, как, в общем-то, известные факты обретали дискурсивную органичность, преломлялись в обыденном сознании. Эта группа источников для нас особенно важна тем, что дневники не предназначались ни для публикации, пи для распространения, запечатлевали состояние внутреннего мира человека, складывание его взглядов, ценностные мотивации его поведения, в том числе и идеологические предпочтения, которые не всегда озвучивались гласно. Нами привлекались дневники целого ряда литераторов, журналистов и общественных деятелей². Их личные впечатления помогают лучше попять

ИгашщкнйН И. Гоїть - адъюнкт-профессор //И. В. Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952. С. 85. ²Гсрпен А. И. Дневник 1842-1845 гг.//Герцен Л. И. Поли. собр. соч.: В 30 тт. Т. 2. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1954. С. 199-413; Киреевский И. В. Дневник 1852-1854 гг. // Киреевский И. В. Избранные статьи. М., 1984. С. 283-287; Корф М. А. Днсшшк. Год 1843. М, 2004; Смирнова-Рос сет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989.

особенности интеллигентского сознания, поскольку к ведению дневников склонны люди образованные, предрасположенные к рефлексии и самоанализу.

8. Истопники сиравочпо-биографического характера и энциклопедические издания.

Данная группа источников позволяет уточнить важные подробности биографии не только Н. В. Гоголя, но и других общественных деятелей, а также помогает лучше понять уровень развития интеллигентской мысли и «переливы» сознания наиболее ярких ее представителей. В целях получения более объективной информации о феноменах интеллигентского сознания мы сравнили содержание персоналий в солидном дореволюционном энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза - И. А. Ефрона¹, в «Русском биографическом словаре», издававшемся в конце XIX века², с «силуэтами» образованных людей «николаевской» эпохи, портретную характеристику которым дали авторы современных компендиумов³.

Завершая обзор источников, отметим, что только использование всего их комплекса позволяет получить полное представление об идейно-мировоззренческой сложности интеллигентского сознания и выявить степень влияния творческих исканий Н. В. Гоголя на ценностные ориентиры русских интеллигентов.

Практическая значимость исследования.

Поскольку работа посвящена такому многоаспектному феномену как интеллигенция, диссертация может представлять интерес для ученых, исследующих различные проблемы интеллигснтоведсния. В ней предприняты усилия для прокладывания путей к новым изысканиям в данном направлении.

¹ Энциклопедический словарь. Ичд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефронъ. Т. IX. СПб., 1893.

¹ Русский бпофафмческиЛ словарь. Изд. Императорским Русским Историческим Обществом. СПб., 1897-1914. ^J Русские писатели. Бнблиоірафнчсский словарь. Т. 1. М., 1990; Русские писатели. 1800-1917.Биографический словарь. Т. 1. М„ 1989; Соколов Б. В. Н. В. Гоголь. Энциклопедия. M., 2003.

История общественно-политической мысли 1830-1850-х годов входит во все общие и специальные курсы о России. Материалы диссертации могут быть использованы в исследованиях по исторической и другой гуманитарной тематике. Выводы автора могут быть востребованы при чтении лекционных курсов по отечественной истории, культурологии, истории литературы, философии, политологии.

Апробация результатов исследования.

По теме диссертации автором опубликованы 4 статьи и 8 тезисов общим объемом 3,1 п. л. Диссертация обсуждалась на кафедре истории и культуры России Ивановского государственного университета. Главные ее положения были апробированы на ряде ивановских республиканских и межгосударственных конференций.

По своей структуре исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.

Особенности общественной жизни России 1830-1850-х годов как факторы социально-культурного самоопределения отечественной интеллигенции

Историческая реальность России второго тридцатилетия XIX века означена в научной литературе общепринятой дефиницией «николаевская эпоха». Комплексное исследование данного хронологически небольшого отрезка осложнялось как неудовлетворительной обработанностыо источников, так и в силу интерпретации в рамках десятилетиями вводившихся стереотипов. «Палач революции»1, «гнусный жандарм Европы»2, «тюремщик декабристов» , «период разгула реакции и безнадежного застоя»4 - вот лишь некоторые крайне тенденциозные характеристики Николая Первого и времени его правления, встречающиеся в исследованиях советского периода. Вне всякого сомнения, советские исследователи предприняли немало усилий для изучения идейной жизни российского общества второго тридцатилетия XIX века3, но общие горизонты объяснения особенностей общественно-политического климата «николаевской эпохи» и личностные оценки императора сохранили изначальную узость: установился парадигмальмый подход выстраивания оппозиции между так называемым «полицейско-бюрократическим режимом» и «передовой русской общественностью», которая, по определению, искала выход из кризиса, обусловленного «процессом разложения крепостничества и абсолютизма» . В научных изданиях документировалась линия, доминантой которой являлось наращивание и обогащение содержания революционного вектора отечественной общественной мысли.

Впрочем, историческая наука в последние годы в корне пересмотрела свой вердикт относительно Николая Первого как ограниченного и авторитарного самодержца в духе признания и высокой оценки его заслуг2.

Многое изменилось и в методологическом взгляде на время «николаевского» царствования: российские исследователи конца XX века, обладая преимуществом ретроспективного подхода, определяют 1830-50-е гг. «последней в русской истории устойчивой православной империей», «временем, когда были заложены основы для будущего развития России»". Да и по мнению зарубежных историков, «николаевская» эпоха «являла собой классический пример замедленной избирательной "модернизации", при которой и некоторых областях отмечался прогресс, однако противоположные тенденции затормаживали перемены»4.

Творчество Н.В. Гоголя в контексте идейного раз межевания интеллигенции России 1830-1850-х годов

В коллективном труде группы ученых (Гросул В, Я., Итен-берг Б. С, Твардовская В. А,, Шацилло К. Р., Эймонтова Р. Г. «Русский консерватизм XIX столетия». М., 2000) под консерватизмом понимается «идейное и политическое течение охранительного характера, направленное на принципиальное сохранение существующих социальных отношений и государственного устройства»1.

Вторую четверть XIX века - период «николаевского правления» - в исторической литературе принято обозначать как «одну из самых консервативных эпох в истории России, когда стремление сохранить в неприкосновенности устои существующего строя становится главной задачей верховной власти и основой правительственной политики»2.

Специфической российской разновидностью консервативной мысли второго тридцатилетия XIX века стала «теория официальной народности».

В споем докладе от 19 ноября 1833 года министр народного просвещения С. С. Уваров фактически сформулировал три основных начала, на которых базировалась русская национальная идея.

Православная Вера провозглашалась жизненной основой и нравственной силой развития общества и человека: «Без любви к Вере предков народ, как и частный человек, должны погибнуть; осла бить в них Веру, то же самое, что лишить их крови и вырвать сердце. Это было бы готовить им низшую ступень в моральном и политическом предназначении»1.

Монархическая власть сравнивалась с фундаментом, обеспечивающим стабильность политического порядка: «Русский Колосс упирается на самодержавие, как на краеугольный камень» .

Под именем «Народность» превозносились все те черты общественной русской жизни, которые ее отличали от Западной Европы, А само понятие в тройственной формуле занимало подчиненное положение по отношению к двум первым составляющим: «Дабы Трон и Церковь оставались в их могуществе, должно поддерживать и чувство Народности, их связующей»3.

Самобытность России, особый путь ее исторического развития, которые лежали в основе официальной доктрины, не исключали разумного использования культурных достижений Запада. Но в то же время С. С. Уваров отстаивал для России позицию ее самостоятельности в вопросах просвещения и политического порядка.

Тройственной формуле «Православие, Самодержавие, Народность» принадлежит особая роль в структурировании идеологического поля, в рамках которого постепенно формировалась панорама представлений о российской действительности.

Христианское мирочувствие Н.В. Гоголя в системе нравственных представлений русских интеллигентов

Историк и богослов Г.В. Флоровский назвал «замечательное десятилетие» (1838-48 гг.) «решительной фазой в развитии религиозного чувства»1, имея в виду высокий уровень общественного внимания к центральному элементу теоретической доктрины «официальной народности» - Православию. Факт идеологической легитимации положения Православия как «государственной религии» следует отнести к реалиям «николаевского» времени, влиявшим па общественное сознание.

Известная триада «Православие, Самодержавие, Народность» имела собственной логикой конструкцию, относившуюся к феномену антисекуля-ризма. В XIX веке Россия оказалась включенной в общеевропейский процесс смены типов культур, что выражалось во внедрении в умственный обиход комплекса буржуазных идей (примат закона, святость и неприкосновенность частной собственности, политические и гражданские права и свободы), в постепенном вытеснении философии Просвещения множеством чередующихся, часто полярных интеллектуальных течений. В культурно-психологической сфере воздействие этих явлений было очень велико. В обществе складывался «ищущий» тип людей, задумывавшихся над мировоззренческими вопросами, перебиравших идеи просветительского рационализма, германского идеализма, французского утопического социализма, увлеченно создававших индивидуальные и эклектические комбинации идей. Религия не представлялась им единственным источником мироотношения, способным дать метод для ре шения важных проблем действительности. Религиозная мораль утверждала незыблемость прежнего государственного порядка, а в условиях замены старых феодально-правовых понятий на новые, объективно-буржуазные, некоторыми интеллектуалами крепостничество стало восприниматься как препятствие на пути к цивилизации. В православное мироощущение российских интеллектуалов активно вторгалась «религия разума», основывавшаяся на вере в способность человека к совершенствованию и в возможность достижения идеального общества путем применения «прогресса». Такое оптимистическое отношение к человеческой природе уже было большим отступлением от христианской традиции. Характер российской религиозной ситуации во втором тридцатилетии XIX века, как мы видим, был далек от средневековой тотальной церковности.

В среде дворянства, где утвердилась традиция светского воспитания и образования и где господствовала протестантская этика с принципом «казаться, а не быть», при внешнем соблюдении церковных обрядов па уровне рационального осмысления могли не приниматься те или иные нормы христианской морали в качестве регулятивов повседневной жизни и деятельности. В секуляризованном общественном сознании церковная дисциплина, посты и богослужения рассматривались как прерогатива монахов и священнослужителей. В то же время «русским европейцам» XIX века по-прежнему были присущи такие черты православного сознания, как любовь к Истине, к Богу, сострадание к ближнему, осознание ответственности за все происходящее, способность понимать свое несовершенство, склонность к покаянию, готовность к самопожертвованию.

Феномену в нецерковно го, морального понимания христианства посвятил особую главу в книге «Апологетика» В.В. Зепьковский. Он рассматривает отход от Церкви, как процесс, характерный для всей культуры Нового времени. «Увядание» церковного чувства, когда Церковь становится не нужна душе, В.В. Зеньковский связывает с исчезновением мистического понима пия Церкви, где происходит духовное, молитвенное общение людей с Богом. В Церкви стали видеть лишь земное учреждение1.

Противоречия светского уклада, светского мировоззрения и религиозного опыта часть российских интеллектуалов пыталась осмыслить. Для одних открывался путь глубоко личного постижения христианства. Например, В.А. Жуковский в одном из писем к одесскому писателю А.С. Стурдзе (автору многочисленных работ по религиозной и политической проблематике) отмечал, что 1840-е гг. были для него «...новым, важным этапом жизни, освещенным чистым светом христианства, который всегда был ему по сердцу, но был завешен прозрачною завесою жизни ...» .

Для других мыслителей оказывался более приемлемым способ рационалистического анализа церковных канонов. Часть интеллектуалов философски осваивала сложнейший комплекс православно-аскетической догматики. В их числе философы-богословы, видные деятели славянофильства И.В. Киреевский и А.С, Хомяков, которые достигли «сообразия» с духом отеческого предания и на этой основе решали «...все вопросы современной образованности»" .

Похожие диссертации на Н. В. Гоголь и русская интеллигенция 1830-1850-х годов

Политика самодержавия в Северо-Западном крае во второй половине 1850-х-1870-х годахКомзолова Анна Альфредисовна

Становление преподавания всемирной истории в университетах России: научно-педагогические взгляды и деятельность М. Н. ПетроваОстапов Николай Вениаминович

Германский вопрос во франко-русских отношениях в начале 1850-х - начале 1870-х годовКоролев, Петр Иванович

Образ Великой Французской революции в русской периодике и публицистике конца 1850-х - начала 1880-х годовЮшников, Александр Викторович

Идеолог словацкого национального возрождения Людовит Штур и представители российских общественных и научных кругов в 1830-х - первой половине 1850-х гг.Загора, Роман

"Евгений Онегин" А. С. Пушкина и русская беллетристика 1830-х - 1850-х годов : Аспекты рецепцииГрекова, Любовь Васильевна

Русская литературная баллада 1830-х - 1850-х годов: История и поэтика жанраМухина, Зоя Ивановна

"Мысль семейная" в творчестве Л. Н. Толстого 1850 - 1860-х годовЛи Хуэй Чу

Дебютная книга в русской лирике 1840-х - начала 1850-х годов: мотивно-образные и жанровые комплексы, формы циклизации, архитектонические вариантыКузнецова, Ирина Сергеевна

Любовно-философские повести И.С. Тургенева и проблема циклообразования в творчестве писателя 1850-х годовКузавова, Мария Викторовна