Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Кризис церковной организации и его основные проявления на рубеже ХК—XX столетий 30
Глава вторая. Митрополит Антоний (Вадковский) и попытки преодоления кризиса церковной организации 47
Рабочий вопрос 62
Митрополит Антоний и дело Георгия Гапона 68
Навстречу интеллигенции 78
Глава третья. На пути к церковной свободе 95
Глава четвертая Митрополит Антоний и общество 145
Митрополит Антоний и обновленческое течение в Русской Церкви 160
Митрополит Антоний и "христианский социализм" 175
Глава пятая. Митрополит Антоний в последние годы жизни 188
Заключение 217
Список использованных источников и литературы
- Рабочий вопрос
- Митрополит Антоний и дело Георгия Гапона
- Навстречу интеллигенции
- Митрополит Антоний и "христианский социализм"
Рабочий вопрос
Еще один красноречивый факт: в 1911 г. из 2148 выпускников семинарий в России только 574 приняли священный сан5. А Благовещенская семинария за 10 лет не вьшустила ни одного священника6. На протяжении нескольких десятков предреволюционных лет многие духовно-учебные заведения являлись своеобразным рассадником нигилизма. "...Общая атмосфера духовной школы бессильна была поставить этому нигилизму достаточное противодействие, — вспоминал о своей учебе в семинарии протоиерей Сергий Булгаков. — Поддерживаемая привычным бытом и принуждением, она становилась все более невыносимой для гордого, самомыслящего, но и искреннего в своем свободолюбии и правдолюбии мальчика"7.
И все же при существенном падении религиозности русского народа кризиса религиозного сознания в России в те годы не существовало. Выходя из православия de facto, многие переходили в сектантство или, например, в социализм, который являлся своего рода "нетрадиционной религией". Наконец, господство мистицизма в высших слоях общества также следует отнести к проявлениям своеобразной формы религиозности. Тем не менее, как отмечал протоиерей Георгий Флоровский, беда для Церкви заключалась в том, что "павших было больше, чем достигших. Немногие нашли себя в Церкви. И слишком многие остались, захотели остаться вне" .
Нельзя согласиться также с утверждениями о существовании в России конца XIX — начала XX вв. кризиса Церкви, как носительницы определенного вероучения. Церковь, равно как и вера в Бога, не отвергались большинством населения России, не отвер 4 Церковный вестник, издаваемый при СПб духовной академии. 1911. № 5. С. 135—138. 5 Зернов Н. М. Русское религиозное возрождение... С. 76. 6 Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. С. 84. 7 Булгаков Сергий, протоиерей. Автобиографические записки. Париж, 1991. С. 35. 8 Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1983. С. 452. гались церковные обряды, пение, богослужение в целом, столь любимые простым народом. Существовавшее недовольство отдельными сторонами церковной жизни не означало, что русский народ желал свержения традиций, упразднения основ церковного учения в духе, свойственном западной реформации. Правда, при этом для многих вера носила, условно говоря, внешний, обрядово-бытовой характер, не означала устроения собственной жизни в духе христианского благовестия. Впрочем, это обрядоверие, названное одним из современных богословов "христианством по воскресеньям", остается характерным и для наших дней.
О кризисе Церкви никоим образом не говорит и невежество части простого народа в вопросах православного вероучения. Даже те деревенские жители, кто по незнанию отождествляли св. Николая Чудотворца с одним из лиц Св. Троицы, не отвергали Церкви, ибо между невежеством в вероучительных вопросах и атеизмом нельзя ставить знака равенства. Отколовшиеся от православия сектанты также создавали для себя свою "церковь", выхолощенную, опрощенную, видоизмененную, но необходимую для них, ибо без нее они не могли представить себе своей веры.
Итак, в начале XX в. в России был налицо кризис церковной организации, но не религии в целом и не Православной Церкви в частности. Что мы вкладываем в это понятие и каковы были основные проявления этого кризиса? Ответить на этот вопрос мы постараемся в настоящей главе.
Для обращающихся к истории Церкви исследователей чрезвычайно важно дать определение предмету исследования Согласно православному вероучению Церковь есть "собрание избранных Богом людей, призванных хранить Его слово, исполнять Его волю и совершать Его дело в мире и в Царстве Небесном" 9. При всем этом, по словам видного
В Церкви "неразрывно соединены два начала: с одной стороны божественное, духовное и невидимое, а с другой человеческое, материальное и видимое. ... Другими словами, Церковь — это, с одной стороны, божественный, духовный и вечный институт, а с другой, общество людей, которое можно описать, которое является эмпирическим, видимым и историческим"12. Вот эта "эмпирическая, видимая и историческая" сторона Церкви, представляющая собой определенную церковную организацию, и оказалась в условиях российской действительности рубежа XIX — XX столетий в состоянии затяжного кризиса 13.
В самом общем определении причины кризиса церковной организации заключались в деформации ее канонического строя, и прежде всего ее соборного устройства. Это, в свою очередь, привело к деформации канонически верной структуры церковного управления, ослаблению прихода, как основной ячейки церковной организации, падению доверия к иерархии, ослаблению связи пастыря и паствы.
Было бы неправильно сводить все беды церковной жизни синодального периода к последствиям церковной реформы императора Петра Великого. Действительно, восстановление допетровского строя не могло привести к уничтожению всех внутрицерковных
. Это понимали многие богословы и церковные историки того времени. «Соборное начало, — писал в 1906 г. видный церковный деятель Н. Д. Кузнецов, — к сожалению, почти никогда не действовало в Русской Церкви, как это требовала бы апостольская идея Христианской Церкви (1 Послание Ал. Павла к Коринфянам, гл. 12) и как это устанавливается вселенскими соборами. По разным причинам в России сейчас же стала усиливаться власть митрополита в ущерб развитию областного управления, окружных соборов, самостоятельности епархиальной жизни и т. п., составляющих необходимые черты соборности. С получением Русской Церковью независимости от константинопольского патриарха значение и власть митрополита сделались еще больше, а начало соборности еще незаметнее. Не соборы, собиравшиеся на Руси, руководили митрополитом, а он сам оказывал на них то или иное влияние. .. Введение же патриаршества сопровождалось на Руси образованием такой повелительной единоличной власти, да притом еще смешанной с воздействием и на чисто мирские стороны жизни, что власть эта совершенно обезличила перед собой не только духовенство вообще, но и самих епископов, и при ней сделалось почти уже невозможным какое-либо живое проявление соборного начала" .
Другой важнейшей причиной кризиса церковной организации в России, как это признается многими историками прошлого и настоящего, было пленение Церкви — государством, превращение ее в Ведомство православного исповедания. Священнослужители Православной Церкви зачастую рассматривались государством как чиновники, на которых, с течением времени, стали накладывать исполнение не только государственных (например, оглашение с амвона царских манифестов и т. д.), но и прямо полицейских и даже фискальных функций, Эта порочная практика продолжалась почти до самой революции 1917 года.
Митрополит Антоний и дело Георгия Гапона
Среди перемещений 1892 года, последовавших после кончины митрополита Исидора, было новое назначение епископа Антония (Вадковского) на вновь утвержденную Финляндскую кафедру. Одновременно с этим он удостоился возведения в архиепископский сан. "Академия, — писал по этому поводу А. Н. Львов, — провожала своего ректора Антония, назначенного архиепископом Финляндским. Проводы, говорят, были очень торжественны, многолюдны. Но вопрос в том, что в действительности за личность Антоний? Студенты, с которыми мне приходилось говорить о нем, относятся очень сдержанно. Они указывают на некоторые факты, рекомендующие его как человека, имеющего в виду личные задачи и ради этого жертвовавшего интересами академии и даже студентами. Вообще его танцеванье перед Литейною (речь идет о канцелярии обер-прокурора Св. Синода. — И. С.) — вещь крайне несимпатичная, а он в последнее время сильно и для всех очевидно плясал" ".
Начиная с 1893 г. отношение митрополита Палладия к архиепископу Антонию начало изменяться в худшую сторону. По мнению Львова, митрополит, как "человек подозри 15 Галкин М. В. Указ. соч. С. 52. " Львов А. Н. Дневник II Красный архив. Т. Щ39). 1930. С. 119. тельный и более всего ревнующий о своей славе ... увидал в Антонии своего конкурента в том смысле, что й духовное и светское общество более симпатизирует Антонию, чем ему, и что Антоний перебьет у него популярность. И вот было много случаев, когда просили Антония, например, служить или просто присутствовать на каком-либо торжестве, но Палладий прямо и довольно грубо отклонял это, предлагал вместо Антония своего викария. Результатом этого явилась пока отчужденность, а затем, несомненно, будет и обостренность отношений" 8. Действительно, возникшие во взаимоотношениях двух иерархов сложности стали укрепляться. 27 сентября 1897 года архиепископ Антоний (Вадков-ский) был вызван для участия в сессии Св. Синода, Первоприсутствующим членом которого являлся митрополит Палладий. Отношения между синодальными иерархами к этому времени имели своеобразную традицию. В отличие от митрополита Исидора митрополит Палладий, "как человек горячий, сам ввязывался в спор и часто, осердясь, начинал даже стучать рукой по столу" . Перечить митрополиту боялись, стремясь не вызывать его неудовольствия.
Между тем в феврале 1893 г. Св. Синоду рекомендовалось рассмотреть дело о назначении на миссионерскую вакансию в Москве некоего иеромонаха Арсения, пользовавшегося рекомендацией митрополита Палладия. Неожиданно для всех против кандидатуры о. Арсения резко выступил архиепископ Антоний, заявив, что иеромонах Арсений "личность невежественная, могущая принести вред делу" 20. Это внезапное выступление архиепископа Антония еще более ухудшило его взаимоотношения с митрополитом Палладием.
С течением времени у митрополита Палладия начались конфликты и с высокопоставленными чиновниками из окружения обер-прокурора. По словам А. Львова, назначение митрополита Палладия на Санкт-Петербургскую кафедру было поначалу расценено,
Интересные сведения о характере взаимных отношений между В. К. Саблером и митрополитом Палладием сообщает осведомленная генеральша А. В. Богданович. "Сегодня,—записывает она в своем дневнике 5 декабря 1898 г.,— умер митр. Палладий. Интриги, происки и проделки Саблера (...) сгубили Палладия, который спокойно не мог говорить про все то, что творилось в духовном ведомстве. На одном из заседаний Синода скромный Палладий не утерпел, сказал Саблеру: "Мы, Ваше превосходительство, в Синоде, а не в синагоге" 22.
Ясно, что митрополит Палладий, конфликтовавший с товарищем обер-прокурора, не мог питать симпатий к его друзьям. Между тем именно в это время архиепископ Антоний был дружен с Саблером, и эти отношения вызывали безусловное раздражение Петербургского митрополита. Интересно отметить, что в 1897 году, во время поездки в Лондон для участия в торжествах по случаю юбилея королевы Виктории, архиепископ Антоний взял с собой "в качестве посошника" сына В. К. Саблера 23. К тому же Саблера и архиепископа Антония связывало вместе участие в благотворительной работе. Оба они состояли членами опекаемого Саблером благотворительного общества в Петербурге на Галерной Гавани. И лишь позже, когда сам Антоний Вадковский станет Санкт-Петербургским митрополитом, а Саблер заменит Победоносцева на месте обер-прокурора, их отношения радикально переменятся в худшую сторону.
В феврале 1893 года духовное ведомство империи потрясли очередные перемены в составе правящей иерархии. В Москве умер митрополит Леонтий (Лебединский). После его кончины на архиерейскую кафедру в первопрестольной претендовал старейший по
Другим реальным претендентом считался архиепископ Финляндский Антоний. Уже тогда злые языки в обеих столицах говорили о нем, как о "протеже" супруги обер-прокурора — госпожи Е. Победоносцевой. "Последняя, — писал по сему поводу А. Н. Львов, — своим постоянным пребыванием при служениях Антония и чрезмерным покровительством через мужа Антонию начинает компрометировать последнего. Но несомненно, — продолжает Львов, — что Антоний все-таки желательнее митрополитом, чем Сергий" 24. Однако на сей раз архиепископу Антонию предпочли архиепископа Сергия. И лишь в 1898 году, после смерти Петербургского митрополита Палладия (Раева), архиепископ Финляндский Антоний был назначен на кафедру Петербургской митрополии и удостоен митрополичьего сана. Возможно, что среди прочих причин, способствовавших его новому назначению, было то, что его считали "покладистым" и, следовательно, неспособным встать в оппозицию обер-прокуратуре. Об этом много говорили в столице. "В Петербургские митрополиты, — вспоминал уже в эмиграции протопресвитер Георгий Шавельский, — их назначал Государь по докладу обер-прокурора, — всегда назначались люди покладистые, спокойные, часто безынициативные, иногда беспринципные. ... Митрополит Антоний попал в Петербургские митрополиты только потому, что, при многих блестящих дарованиях его ума и сердца, он отличался обидной безынициативностью и слишком большой покладистостью" 25. Время, однако, показало, что в случае необходимости для Церкви митрополит Антоний умел проявлять необходимую твердость.
Навстречу интеллигенции
Движение за церковную свободу, фактически не затухавшее во второй половине девятнадцатого столетия, к началу двадцатого века получило новый мощный импульс. Им стали революционные события 1905—1907 гг., а также ряд правительственных актов, направленных на частичную перестройку имперской государственной машины.
С началом общественного брожения правительство вновь (как и всегда в затруднительных случаях) обратилось за поддержкой к духовенству. От священнослужителей потребовалось встать на защиту существующего порядка, используя всю силу своего влияния на народ. Однако довольно скоро обнаружилось, таГвоздейстайУТ ёрквй шТобідаственнйе умонастроения существенно ослабло. Религиозная индифферентность части населения, и прежде всего интеллигенции, во многих случаях делала усилия церковного ведомства безрезультатными. Более того, духовным властям иногда с трудом удавалось побороть неудовольствие в собственно церковной среде. Об этом ярко свидетельствует история волнений в духовно-учебных заведениях, прокатившихся волнами по всей России. Кроме того, и в среде духовенства наметилось течение, конечно же, не поддерживающее революцию, но считавшее, что России необходимы определенные государственные реформы.
Под влиянием революционных событий правящие круги постепенно начали понимать, что жить, ничего не меняя, далее невозможно. Необходимость дарования элементарных гражданских свобод — слова, печати, политических союзов и т. д. обуславливалась не только стремлением прекратить революцию, но и попытками привести в порядок государственную машину империи, составной частью которой являлось и "духовное ве Зернов Н. М. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1974. С. 96. домство". Однако именно в отношении к Церкви правительство менее всего хотело идти на какие-либо уступки.
12 декабря 1904 г. император Николай II подписал Указ "О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка". Шестой пункт Указа предписывал "подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к ино-славным и инаковерным исповеданиям и независимо от сего принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого прямо в законе не установленного стеснения..." .
25 января Комитет Министров во главе с графом С. Ю. Витте приступил к обсуждению общих мер о введении начал веротерпимости. На заседание Комитета для рассмотрения этого вопроса был приглашен митрополит Антоний. 11 февраля 1905 г. царь утвердил предложения Комитета Министров "О порядке выполнения пункта 6 Именного Высочайшего Указа от 12.ХП.1904 г.". Впоследствии эти предложения легли в основу появившегося в апреле царского Манифеста о началах веротерпимости.
В ходе обсуждения в Комитете Министров наболевших вопросов С. Ю. Витте и митрополит Антоний подготовили особые записки о судьбах Православной Российской Церкви. Их появления долго ждало русское общество. Еще в 1903 г. вышла в свет брошюра раскаявшегося революционера Льва Тихомирова "Запросы жизни и наше церковное управление". С ее содержанием был ознакомлен император. 6 марта 1903 г. во время посещения приюта для калек и эпилептиков Николай П передал брошюру Л. А. Тихомирова митрополиту Антонию "с приказанием дать о ней свой отзыв". С этой же целью царь вручил ее К. П. Победоносцеву и протопресвитеру придворного духовенства о. Иоанну Янышеву 9.
В марте 1903 г. митрополит Антоний подал императору свой отзыв о книге Тихомирова. "Мне всегда казалось,—писал митрополит, — что при усиливающемся развитии русского са 8 Законодательные акты переходного времени (1904—1908 гг.). СПб., 1909. С. 5.
Журналы и протоколы Высочайше утвержденного Предсоборного Присутствия. СПб., 1906. Т. I. С. VII. мосознания, само собой — рано или поздно — наступит время, когда общественное мнение вынуждено будет сказать, что стыдно и невозможно Руси Святой жить при таком ненормальном строе церковного управления. Когда настанет этот желанный час, нам не дано знать. Это знает только Всевышний Бог. Но мы все должны молиться, чтобы Господь призрел с небеси милостию Своею на Свое достояние — Церковь Свою Православную и на Русь нашу Святую и Великую, судьбы которых, по воле Всемогущего Бога, вверены теперь заботам Вашего Величества" 0.
Первая из упомянутых нами записок, поданных на рассмотрение Комитета Министров, была озаглавлена "О современном положении православной Церкви" и подписана С. Ю. Витте. О том, кто помогал Витте в составлении ее текста, существуют различные версии ". Сам Председатель Комитета Министров в своих воспоминаниях указывал, что записка была составлена одним из его сотрудников при его сердечном участии. В другом йсточни1« Днёв ф ником был Ф. Н. Белявский, ставший впоследствии чиновником Св. Синода 2.
Ф. Н. Белявский, в свое время окончивший Санкт-Петербургскую духовную академию, на протяжении ряда лет собирал материалы, относящиеся к истории и современному состоянию духовно-учебных заведений. Плодом его исследовательской работы стал изданный в 1907 г. двухтомный труд "О реформе духовной школы". О том, насколько хорошо понимал автор проблемы современной церковной жизни, говорят уже первые строки его книги. Для Белявского ясно, что "значительная часть не только интеллигенции и по луинтеллигенции, но и народной массы в лице "рабочих" элементов в достаточной мере уже прониклась противорелигиозными тенденциями и идеями и теперь разносит этот яд по темной деревне. Думать, что грозное время проходит или скоро пройдет (это писалось Император Николай II и Поместный Собор Русской Православной Церкви. (Два письма) // Богословский сборник. 1999. Вып. 2. С. 70. в 1907 г. — И. С), было бы неосновательным оптимизмом. Нет, для веры и церкви оно еще только начинается. Антирелигиозная агитация только надвигается на народ, и нет такой внешней силы, которая могла бы ее задержать" . Таким образом, если сведения из дневника преосвященного Арсения о соавторстве Белявского и Витте в составлении записки "О современном положении православной Церкви" верны, — можно констатировать, что Председатель Комитета Министров опирался в своей работе на компетентного в церковных делах человека, а не просто на "акцизного чиновника", как пишет по этому поводу священник Георгий Ореханов 4.
Политика религиозных стеснений в России, — говорится в записке Витте, — далее невозможна. "И официальные отчеты и особенно частные сообщения лиц, стоящих близко к миссионерскому делу, убеждают, что притеснения содействуют усилению расколо-сектантства, а не его ослаблению" 15. В церковном механизме господствуют застарелые болезни: вялость внутренней церковной жизни, отчуждение прихожан от прихода и особенно интеллигенции от своих духовных руководителей. Чаще всего деятельность духовенства замыкается на требоисполнении; управление в духовных консисториях на местах и в центре погрязло в сухости, рутине и бюрократизме. Группирующиеся около Святейшего Синода учреждения имеют узкобюрократический характер.
Одна из причин упадка, по мнению Витте, кроется в отсутствии соборного начала, явившегося результатом петровских преобразований. Сами эти преобразования носили неканонический характер. Ссылаясь на мнение Л. Тихомирова, высказанное им в статье, напечатанной в февральской книжке "Богословского вестника" за 1904 г., Витте подверг критике систему синодального управления Русской Церковью. "Сущность соборного начала,—говорится в записке, — не в том, что во главе правления стоит не одно, а несколько лиц, а в том, что каждое из этих лиц является представителем целой общины. Коллегиальность же есть система внут 13 Белявский Ф. О реформе духовной школы. Ч. 1. СПб., 1907. С. III—IV. ренней бюрократической организации. В нашем синодальном управлении нет представительства от каждой епархии, нет представительства вообще, т. к. глава Синода назначается правительством: он представляет собой не правительство церковное, а государственное бюрократическое учреждение"16. Витте указывает и на конкретные причины упадка приходской жизни. К их числу он относит кастовую замкнутость духовенства, мешающую притоку в его ряды здоровых свежих сил, недостатки духовной школы.
В целом С. Ю. Витте обнаружил в своей записке достаточно хорошее знание основ-ных проблем современной ему церковной жизни. Однако смысл всех предлагаемых изменений в положении Православной Церкви в Российской империи он свел к получению от нее "государственной пользы". "Политика насилия со стороны государства, — читаем мы в записке, — может принести лишь временную пользу (государству. — И. С)". И далее: "Государству нужна от духовенства сознательная, глубоко продуманная защита его интересов". Что же для этого нужно? Необходимо изменить условия государственно Ф церковной симфонии, поставить дело так, "чтобы не ослаблять самостоятельности ни цер ковного, ни государственного организма" ,?. Очевидным недостатком записки была определенная идеализация допетровского строя церковного управления, восстановление которого, как мы уже говорили выше, отнюдь не означало бы разрешения накопившихся церковных проблем.
Митрополит Антоний и "христианский социализм"
На общем фоне отрицательного отношения церковных правых к Петербургскому митрополиту выделяются отдельные периоды, сопровождавшиеся открытыми и дерзкими всплесками ненависти и потоками инсинуаций. Так, например, резкую критику в адрес митрополита Антония вызвал инцидент с Московским митрополитом Владимиром (Богоявленским). Незадолго до декабрьского вооруженного восстания 1905 г. митрополит Владимир и его викарий — Серпуховской епископ Никон (Рождественский) составили особое поучение, предназначавшееся для оглашения в храмах г. Москвы за воскресным богослужением 16 октября 1905 г. К слову сказать, преосвященный епископ Никон был широко известен своими крайними взглядами. Например, летом 1911 г. он опубликовал в "Московских ведомостях" статью, где высказал мысль о недопущении к принятию пастырского сана "выкрестов из евреев, даже до седьмого колена"7.
Послание митр. Владимира и еп. Никона называлось: "Что нам делать в эти тревожные дни?" Оно было направлено против забастовщиков и составлено в столь резких тонах, что часть общества расценила его как призыв к погромам. Дело дошло до того, что некоторые подведомственные митрополиту Владимиру и епископу Никону московские свя Красный архив. 1928. №31. С. 211. щенники читали послание или с сокращениями или вовсе не сочли возможным оглашать его с церковного амвона. Определенное недовольство текстом поучения обнаружилось даже со стороны гражданских властей. 16 октября 1905 г. группа гласных московской городской Думы сделала в Думе заявление, что в храмах Москвы читались листки, возбуждающие одну часть населения против другой. 17 октября об этом сообщили "Русские ведомости", а 19 октября 1905 г. в "Русском Слове" появился протест 76 священников г. Москвы, выразивших свое несогласие с текстом поучения. "Большинство пастырей, — говорилось в протесте, — было возмущено его (послания. — И. С.) характером и содержанием, не соответствующим духу христианской любви и кротости и способным, вместо умиротворения, внести раздор в среду явившихся для молитвы и разжечь страсти их до забвения святости места"8. Действительно, в московском храме св. Пимена Великого возбужденная толпа вывела из церкви некоего студента, сказавшего священнику, что не следует читать в храме подобные воззвания. На улице выведенный подвергся нападению толпы. Чтение послания в храме св. Ермолая неоднократно прерывалось громким выражением возмущения со стороны прихожан. Возмущение содержанием послания выразили и некоторые профессора духовных академий, в том числе служащие в подчиненной митрополиту Владимиру Московской академии. Так, например, профессор Московской академии Василий Мьппцьш, известный своими обличительными статьями против социализма, писал в академическом журнале "Богословский вестник":
"С восторгом приветствуем мужественный протест Московских пастырей и видим в нем достойное начало предстоящих им трудов, направленных к обновлению нашей обмирщившейся церкви. ... Несчастное "слово" есть лишь зрелый плод того ядовитого дерева, которое пышно расцвело на почве существовавшего до сих пор незаконного союза церкви и государства ... Наша церковь ... заразилась некоторыми мирскими взглядами и утратила в некоторых случаях первоначальную чистоту своего учения благодаря тенденции — дать церковную санкцию существующим политическим формам ... Отсюда возникли две одинаково ложные и одинаково распространенные идеи: идея божественного установления и неизбежности монархизма и идея нравственной дозволительности направленных ко благу государства насилий" .
К протестам некоторых церковных структур присоединились и светские сообщества. После того, как послание стало известно в столице, из дневниковой записи проф. Беляева мы узнаем, что "союз адвокатов под председательством Тесленко потреб овал пред ать митропол ита церк овному суду и просит Думу, чтобы она ходатайствовала о смещении с кафедры этого черносотенца" .
22 октября 1905 г., рассмотрев сложившуюся в Москве ситуацию, Св. Синод издал особое определение, касавшееся поучения митрополита Владимира и его викария. В максимально сдержанной форме определение осуждало ставшее "притчей во языцех" послание Московского митрополита, "могущее послужить причиною междуусобного раздора среди населения". Редактирование текста осуществлял сам митрополит Антоний. По заведенному в Синоде порядку переписанные набело бумаги рассылались для подписи на квартиры синодальных членов. Однако в данном случае, по непонятным причинам, параллельно с процедурой подписания, определение уже было набрано для печатания в "Правительственном вестнике" . Позднее этот синодальный документ вменялся в вину митрополиту Антонию как "травля" русских патриотов и выразителя их взглядов—митрополита Владимира.
В конце 1906 года произошло еще одно событие, приведшее к очередным выпадам правых против столичного митрополита. В декабре в митрополичьи покои явилась делегация черносотенных деятелей, возглавляемая председателем "Союза русского народа" доктором А. И. Дубровиным. Цель визита состояла в предложении митрополиту принять участие в церемонии освящения знамен "Союза".
Принять участие в организованном черносотенцами действии во всяком случае означало выражение сочувствия целям и задачам этой организации. В ответ на предложение Дубровина митрополит дипломатично сослался на недосуг и ответил отказом. При этом он заявил, что не желает вмешиваться в политику и не хочет отдавать предпочтения никаким партиям, невзирая на их "патриотические" программы. Дубровин изумился: разве митрополиту не известно об открытой приверженности черносотенцев самодержавию? Но доводы "союзников" не поколебали решения митрополита, предложившего депутации послать на церемонию викария Петербургской митрополии епископа Нарвского Антонина (Грановского), известного своими конституционными настроениями.
Трудно определенно сказать, что более всего возмутило доктора Дубровина и его товарищей по депутации. Возможно, ответ митрополита показался им издевкой. Однако на этом дело не кончилось. Ввиду недовольства пришедших челобитчиков митрополит не удержался от замечания о том, что ими, вероятно, руководит не желание молиться,— тогда и простой священнической службы было бы достаточно, — а тщеславие, стремление выделить себя из других. При этом митрополит указал на их "нетерпимость, употребление насилия и террора", а также на недопустимую газетную травлю Херсонского и Ярославского архиепископов. И в конце аудиенции заявил, что высказанные царем в Манифесте 17 октября идеи он будет выполнять как волю государя и содействовать мирному проведению их в жизнь, как непреложного закона. По воспоминаниям М. В. Вадковского, ошеломленный Дубровин будто бы продолжал настаивать и заявил: "Не уйдем отсюда, пока не исполните нашей просьбы". "Если вы не уйдете от меня, то я уйду от вас", — возразил митрополит 12. На этом встреча с Дубровиным закончилась 13. Письмо, составленное Дубровиным, содержало в себе не только грязные инсинуации в адрес митрополита, но и трактовку некоторых его действий, действительно имевших место. Дубровин припомнил митрополиту все, что только смог. Председатель "Союза русского народа" сосредоточил огонь своей критики не только на делах, но и на самой личности Петербургского митрополита.
Автор письма упрекал митрополита в том, что тот, "ничем не отличившись в науке", никогда не читая никаких газет, кроме либеральных и прогрессивных, являясь составителем бездушных проповедей с выхолощенными фразами" "захолодил" Церковь своим "мертвящим бюрократизмом". "Вы, овдовевши, — писал Дубровин, — из профессорского фрака спокойно переоделись в рясу, но ряса не согрела Вас: и до сих пор Вы остались, в сущности, в том же фраке — бездушным, формальным исполнителем не духа, а буквы закона". Далее в письме содержалось указание на то, что митрополит Антоний, пользуясь влиянием в придворных кругах, быстро шел по служебной лестнице, обгоняя маститых иерархов. "Вы,— продолжал Дубровин, — поднимались на глазах умирающего митрополита Исидора, пользуясь особым благоволением придворных сфер, на виду у покойного императора, самодержавию которого Вы теперь изменили в царствование его августейшего сына, вступив в союз с графом Витте, преступным провокатором, деятелем столь печальной известности! Умер старец Исидор. Вы стали архиепископом Финляндским; для Вас лично создали эту ненужную кафедру, только для того, чтобы Вас держать в Петербурге"15.
