Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Политический режим и массовые политические репрессии в СССР в 1930-е годы С. 60
1.1 Развитие общественно-политического процесса в 1929-1933 гг С. 60
1.2 Политические репрессии в СССР в 1934-1938 гг С. 84
Глава II. Массовые репрессии на Дону в 1928-1936 гг С. 111
2.1 Северо-Кавказский край в период репрессий 1928-1933 гг С. 111
2.2 Азово-Черноморский край в 1934-1936 гг С. 139
Глава III. «Большой террор» 1937-1938 гг. в Ростовской области С. 158
Заключение С. 213
Список источников и литературы С. 224
- Развитие общественно-политического процесса в 1929-1933 гг
- Северо-Кавказский край в период репрессий 1928-1933 гг
- «Большой террор» 1937-1938 гг. в Ростовской области
Введение к работе
Постановка проблемы и актуальность исследования.
Интерес к политической истории советского периода по-прежнему остается сегодня в центре внимания многих исследователей. Отношение широкой общественности и представителей научных кругов к эпохе сталинизма продолжает оставаться неоднозначным, поскольку правда об этом времени долгое время замалчивалась или извращалась, находясь под прессом идеологии. Надо к тому же признать, что «...советская историография все отрицательное в истории обходила стороной».1
Внимание историков к периоду сталинизма объясняется тем, что 1930-е годы - это время бурных и противоречивых общественно-политических процессов в нашей стране; это активное внедрение в общественную жизнь страны доктринальных установок сталинского руководства; это борьба в высших политических властных структурах; это время проведения широкомасштабной репрессивной политики. Профессиональный интерес исследователей к политической истории 1930-х годов подпи-тывается тем, что корни многих негативных явлений, имевших место в нашей стране в период правления И.В. Сталина, «доросли» до наших дней и нынешнее общество продолжает преодолевать сталинские пережитки.2
До сих пор недостаточно изученными, несмотря на обширнейшую литературу по рассматриваемому периоду остаются вопросы, связанные с особенностями сталинизма, с принципами и механизмами его действия, с масштабами политических «чисток». Данное обстоятельство побуждает многих как отечественных, так и зарубежных историков к дальнейшей научно-исследовательской деятельности в рамках рассматриваемого вопроса.
1 Козлов А.И.Сталин: борьба за власть. Ростов н/Д, РГУ, 1991. С. 14.
2 Бушуев В.Г. Свет и тени нашего прошлого. // Свободная мысль - XXI, 2004. № 5. С. 126.
3 См. напр.: Историки спорят. 13 бесед. Сб. ст. М., 1989; Режим личной власти Сталина: к истории фор
мирования. Сб.ст. М, МГУ, 1989; Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал.
T.1: Апогей и крах сталинизма. Сб. ст. М.: РГГУ, 1997; Власть и советское общество в 1917-30-е годы.
Материалы «круглого стола». // Отечественная история, 2000. №1. С. 129-142; Рыбаковский Л.Л. Роковые
-тридцать седьмые. // Социс, 2003. № 5. С. 122-131.
Политические преобразования последнего десятилетия явились питательной средой, как для научных кругов, так и для широкой общественности в вопросе восприятия сталинской эпохи. Всю первую половину 90-х годов XX столетия представители новой либеральной России продолжали вести борьбу за власть. В этих условиях историческая наука все еще находилась под прессом сопереживания текущей действительности. Развенчание культа личности И.В. Сталина по-прежнему являлось своеобразным инструментом в борьбе между властными структурами и общественно-политическими силами постсоветской России. Довольно часто можно было слышать апелляции к сталинским временам и одновременно видеть, как на все явления советского прошлого, которые не нравились некоторым историкам, навешивался ярлык «тоталитаризм».
Со временем тема сталинского социализма стала постепенно выходить за рамки запрета, преодолевая идеологический пресс. С середины 1990-х годов она обрела тенденцию к своему полному переосмыслению. В этот период времени стали формироваться новые методологические модели исторического познания, позволившие существенно расширить знания и представления исследователей относительно сталинской модели социализма и политического режима 1930-х годов в целом. На наш взгляд, это произошло после известных событий октября 1993 года, когда был упразднен Верховный Совет РСФСР, и когда обозначились первые симптомы политической стабильности в стране. Октябрьскими событиями 1993 года завершился период борьбы за власть в «новой» России.
Несмотря на огромное количество литературы посвященной эпохе сталинизма, период советской истории по-прежнему нуждается во взвешенной, объективной оценке. Это объясняется тем, что в советское время политическая история страны периода 30-х годов была заключена в рамки запрета и имела негативный уровень заключений и оценок, а в перестроечный и постперестроечный период в стране вышло множество публикаций,
4 См. напр.: Головатенко А.Ю. История России: спорные проблемы. Пособие для поступающих на гуманитарные факультеты. М., 1993.
которые несли на себе явный отпечаток субъективизма и были наполнены скорее эмоциональным, нежели конструктивно-аналитическим содержани-
ем.
Сегодня не представляется возможным дать определенно однозначный ответ на вопрос о понимании представителей науки и общества политических репрессий 30-х годов и о восприятии сталинизма в целом. По справедливому замечанию В. Эрлихмана, наша страна «...двадцать лет обожествляла Сталина, сорок лет молчала и десятилетие, отчасти несправедливо, хулила «вождя».6
На наш взгляд, это обстоятельство вкупе с проблемой недостаточного осмысления понятий эпохи сталинского социализма, о которой говорит историк И.В. Павлова,7 открывает в настоящее время перед исследователями простор для активной научной деятельности.
Именно сегодня с большой долей уверенности можно говорить о начале изучения историками эпохи сталинизма с позиций объективности и непредвзятости. В нынешнее время высказываются различные, иногда прямо противоположные точки зрения относительно политических репрессий и проблем сталинизма в целом: от негативизма до апологетично-сти.8 Нам представляется, что в этом направлении исследователям еще предстоит решить целый ряд сложных задач.
На сегодняшний день эта тема вызывает еще и культурно-исторический интерес, поскольку в 1930-е годы были заложены и сформированы особенности советской культуры, повлекшие за собой трансформацию всего советского общества.
5 См. напр.: Васецкий Н. Ликвидация: Сталин, Троцкий, Зиновьев. Фрагменты политических судеб.
М.,1989; Волков Ф.Д. Взлет и падение Сталина. М., 1992; Орлов А. Тайная история сталинских пре
ступлений. Спб, 1991; Скрынников Р.Г. Царство террора. С- Петербург, 1992 и др.
6 Эрлихман В. Полвека без вождя. // Родина, 2003. №2. С.Зб.
7 Павлова И.В. Понимание сталинской эпохи и позиция историка. // Вопросы истории, 2002. №10. С.5.
8 См. напр.: Шубин A.B. Вожди и заговорщики. М., 2004.; Павлова И.В. Власть и общество в СССР в
1930-е годы. // Вопросы истории, 2001. №10. С. 46-55.; Эрлихман В. Полвека без вождя.// Родина, 2003.
№2. С. 36-40.; Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «большим»? // Свободная мысль - XXI, 2003. С. 91-
102.; Лукин А.В. Диктатура и жизнь. // Полис, 2004. № 1. С. 14-17.; Ильинская С.Г. Терпимость и поли
тическое насилие. // Полис, 2004. №3. С. 122-126 и др.
Таким образом, можно выделить главный фактор в вопросе дальнейшего изучения истории СССР периода сталинизма: сталинская модель социализма, проблема восприятия террора и несопротивления ему со стороны репрессированного общества, политические репрессии, сама фигура «вождя» - по-прежнему актуальны в своем изучении и нуждаются в дальнейшей научной разработке.
Степень научной разработанности темы.
Историографическая база, посвященная изучению проблем советской истории эпохи сталинизма весьма обширна. Традиционно исследователи выделяли два этапа в отечественной историографии относительно проблем изучения сталинизма: первый этап (советский) характеризовался рамками с 1930-х годов до начала 1990-х годов; второй этап (постсоветский) ограничивался рамками с 1991 года по настоящее время. Данная характеристика являлась общепризнанной в научных кругах. Однако такая периодизация представляется нам довольно упрощенной, поскольку в пору становления российской государственности историкам представлялось вполне естественным деление истории XX столетия на две эпохи, где своеобразным водоразделом являлся распад Советского Союза и формирование на его остатках нового российского общества.
Сегодня отстраняясь от устоявшихся принципов периодизации, историографическую базу, посвященную изучению истории 1930-х годов необходимо расширить и детализировать в силу лабильности исторического процесса и связанного с ним креативного мышления исследователей. В этой связи нам представляется вполне приемлемым выделить в современном этапе историографии несколько периодов, которые позволят более детально, взвешенно и объективно подойти к рассмотрению вопросов касающихся сталинской эпохи. Следует отметить, что комплекс исследований проблемы политического террора 30-х годов в рамках каждого из выделенных периодов отличается некоторой спецификой. К числу таких специфических характеристик относятся: круг рассматриваемых в исследова-
нии вопросов, степень полноты и характер освещения проблемы, насыщенность и разнообразие источниковой базы и т.д. Вместе с тем следует сказать, что некоторые исследователи могут придерживаться взглядов не совпадающих с общепринятыми. В связи с этим едва ли не каждая периодизация несет в себе черты условности и деление на историографические периоды, проведенное нами, не является исключением.
Историография Дона развивалась по тем же направлениям и на тех же основаниях, что историография общероссийская (общесоюзная). В этой связи периодизация региональной историографии совпадает с периодизацией работ, посвященных в целом проблемам политических репрессий 1930-х годов в общесоюзном масштабе.
В первом периоде советского этапа историографии (1930 - 1950-е гг.) историографическая база по проблеме носила крайне ограниченный характер по причине жесткой политической цензуры.9 Она может быть охарактеризована в целом как «концепция заговоров», которые беспрестанно «раскрывались» советскими органами. Публикации рассматриваемого периода носили идеологически-официальный характер. Практически во всех работах исследователей того времени красной нитью отмечалась мысль о великих заслугах И.В. Сталина, его гениальности, о счастливой жизни советских граждан в СССР.10 Однако в это время имели место и такие работы, в которых предпринималась попытка дать обобщенное представление не только о характере политической власти в стране в целом, но и о личности И.В. Сталина в частности. Они носили резко критический характер по отношению к власти в стране. Все нижеприведенные произведения связывает одна существенная особенность - они издавались за рубежом, поскольку в стране имела место жесткая политическая цензура, существование которой признавалось многими.11
9 Горшенин К. Указ в действии. // Правда, 1940.26 июля.
10 См. напр.: Наша великая Родина. М.: Госполитиздат, 1954.
11 См. напр.: Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. Поправки и дополнения к литературе эпи
гонов. М., 1990. С. 190-191; Блюм А.В. Советская цензура в эпоху тотального террора. 1929-1953.
С- Петербург, 2000.
Так, в работе С. Дмитриевского «Сталин», анализируется эволюционный политический путь главы социалистического государства. Автор приходит к выводу о том, что И.В. Сталин - это всего лишь орудие, прой-денный этап революции. Основная мысль работы заключается в том, что С. Дмитриевский постарался доказать читателям, что И.В. Сталин сам организовал репрессии по стране, а значит, сам должен нести ответственность за все так называемые «перегибы» в ходе политического террора 1930-х годов.
Большое внимание происходившим в стране событиям уделял Л.Д. Троцкий. Уже, будучи в политическом изгнании, он внимательно следил за действиями И.В. Сталина и его окружения, давая происходившим событиям собственную оценку. Во многих своих работах Л.Д. Троцкий критически подходил к деятельности И.В. Сталина и к самой личности «вождя», называя И.В. Сталина «меньшевиком», человеком, который «не имеет са-мостоятельной политики». Подобного рода суждения свидетельствуют о том, что Л.Д. Троцкий анализировал проблемы советской страны под углом преломления личной неприязни к И.В. Сталину.
Касаясь перспектив развития Советского Союза, Л.Д. Троцкий указывал на то, что И.В. Сталин пренебрегал принципиальными проблемами революции, обвиняя его в полном отрыве от идей К. Маркса и Ф. Энгельса.14 В этом, - по мнению Л.Д. Троцкого, - заключалась главная проблема перспективного развития страны.
Одно из центральных мест в работах Л.Д. Троцкого занимал И.В. Сталин и как руководитель государства и политический деятель, и как человек и личность. В этом плане примечательны такие работы Л.Д. Троцкого как «Сталин»15, «Портреты революционеров»16, «Преступления Стали-
Дмитриевский С. Сталин. Берлин, 1931. С. 333.
13 Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. Поправки и дополнения к литературе эпигонов. М.,
1990. С. 181, 196.
14 Троцкий Л.Д. Указ. соч. С. 184, 198.
15 Троцкий Л.Д. Сталин. M., 1990.
16 Троцкий Л.Д. Портреты революционеров. М., 1991.
на».17 Эти работы объединяло негативное отношение автора к личности генсека, к его политическим действиям и государственным преобразованиям. Л.Д. Троцкий, обвиняя «вождя» в организации репрессий по стране18, с горечью признавал, что И.В. Сталин явился организатором государственного переворота после смерти В.И. Ленина.19
Идеи Л.Д. Троцкого с большим интересом воспринимались зарубежной общественностью и находили отклик в различных политических кругах. Так, правый радикал, эмигрант М.А. Георгиевский в своей статье «Вопросы программы», высказывал радикально-политические мысли по вопросу устройства большевистской России. Он открыто призывал к непримиримой борьбе с большевиками, к борьбе против рабства и тирании в СССР.20
Впоследствии идеи М.А. Георгиевского были широко развернуты в так называемом «Специальном листе для России», издававшемся за рубежом и распространявшемся на территории СССР, в котором звучал откровенный призыв к свержению «кучки сталинцев»21
Взгляды Л.Д. Троцкого относительно перерождения революции и личной вины в этом И.В. Сталина разделял российский политический деятель П.Н. Милюков.22 Его же в этом вопросе поддержал А.Л. Казем-Бек. Он доказал, что политический режим, сложившийся в 1930-х годах в советской стране есть не что иное, как диктатура И.В. Сталина.23
В работе «Тайная история сталинских преступлений» свое видение на политическую ситуацию в стране и в высшем партийно-государственном руководстве, изложил эмигрировавший в США бывший
генерал ОГПУ-НКВД А. Орлов. Автор попытался обрисовать перед читателем истинные масштабы политического террора 1930-х годов, уповая на
17 Троцкий Л.Д. Преступления Сталина. М., 1994.
18 Троцкий Л.Д. Указ. соч. С. 544.
19 Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001. С. 492.
20 За Россию, 1933. № 16. июнь.
21 Политическая история русской эмиграции. 1920-1940 гг. Документы и материалы. М., 1999. С. 353.
22 Там же. С. 571.
23 Там же. С. 465-468.
24 Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. С-Петербург, 1991.
сенсационные свидетельства очевидцев. В своей монографии А. Орлов постарался набросать политические портреты партийно-государственных деятелей страны - Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева, Н.И. Ежова и В.М. Молотова, К. Радека и Г. Ягоды. При этом автор значительное внимание уделял личности И.В. Сталина и ее отрицательной роли в политической жизни страны 1930-х годов.
Будучи за рубежом русский мыслитель И.А. Ильин в 1937 году издал работу, в которой нашли свое отражение идеи конституционно-демократического устройства России. Автор, анализируя состояние политической атмосферы в СССР, видел Россию свободной, демократичной страной, в которой соблюдались бы все нормы морали, права и свободы граждан. Он критиковал всякий захват власти и использование власти в корыстных целях, выступая против насильственного разрешения политических конфликтов внутри страны.25
Негативную оценку политическому режиму в СССР в 1930-е годы дал генерал А.И. Деникин. Он отметил, что «...народы российские не могут пребывать в крепостном состоянии. Не могут жить и работать без самых хотя бы необходимых условий человеческого существования:
основных свобод;
раскрепощения труда;
упразднения кровавого произвола НКВД;
суда - независимого, равного для всех...».
Таким образом, относительно личности И.В. Сталина и темы репрессий, политическая мысль тридцатых годов была представлена двумя основными направлениями - официально-доктринальным и критическим.
В 1950-е годы после смерти И.В. Сталина в стране начали происходить важные политические сдвиги. Позитивные перемены охватили тогда практически все сферы общественной жизни: партию и государство, эко-
25 Ильин И.А. Основы государственного устройства: проект основного закона Российской империи. М.,
1996. С. 42-59.
26 Деникин А. Судьбы России важнее судеб эмиграции. // Родина. 1991. № 6-7. С. 105.
11 номику и социальные отношения, науку и культуру, внешнюю политику. Прежде всего, были сделаны шаги в ликвидации последствий репрессивного произвола сталинского режима, в восстановлении законности и правопорядка, конституционных прав граждан. Так, в тезисах отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС и института Маркса - Энгельса - Ленина -Сталина при ЦК КПСС «Пятьдесят лет Коммунистической партии Советского Союза (1903-1953)» говорилось: «Культ личности противоречит принципу коллективного руководства, ведет к снижению творческой активности партийных масс и советского народа и не имеет ничего общего с марксистско-ленинским пониманием высокого значения направляющей деятельности руководящих органов и руководящих деятелей...».27 Данное заявление свидетельствовало о возникшем процессе десталинизации как в стране, так и в партийном руководстве. Характерной чертой публикаций рассматриваемого периода истории явился перенос всей степени тяжести вины на личность И.В. Сталина что, конечно, не отражало объективных тенденций демократизации советского руководства и общества.
В целом можно говорить о том, что вопросы, касающиеся репрессий в стране, оставались закрытой темой для всех исследователей рассматриваемого периода времени в силу имевшей место политической цензуры.
Второй период (середина 1950-х - середина 1960-х гг.) советской историографии характеризуется сложными и неоднозначными событиями, обусловленными смертью И.В. Сталина и периодом правления Н.С. Хрущева.
В середине 1950-х годов в политическом плане наиболее заметным явлением стал XX съезд КПСС, на котором Н.С. Хрущев озвучил доклад «О культе личности и его последствиях». Н.С. Хрущев признал, что культ личности негативно отразился на политическом состоянии советского общества, что сосредоточение власти в руках одного И.В. Сталина нанесло
Правда, 1953.26 июля. С. 2.
огромный вред советскому обществу, что многие политические процессы по делам оппозиций были попросту сфальсифицированы.
Советским руководством были признаны многие негативные черты сталинизма. Стали проводиться мероприятия по реабилитации лиц, пострадавших в ходе массовых .политических репрессий, 9 Основанием к этому послужила докладная записка министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву. В записке впервые упоминались списки граждан расстрелянных в массовом порядке по указу И.В. Сталина и других членов Политбюро ЦК КПСС. Однако в массовом порядке процесс реабилитации по стране силу не набрал. Реабилитация граждан в данное время носила локальный, скрытый характер и широкой огласки не имела. Это отразилось и на исторической науке, в которой, по мнению донского историка В.А. Бондарева, «...проблема массового сопротивления государственному насилию...не поднималась».31
В октябре 1961 года в Москве состоялся XXII съезд КПСС, на котором с докладом выступил Н.С. Хрущев. На съезде главной ценностью социалистического строя был признан новый человек - строитель коммунизма.32 При этом Н.С. Хрущевым были подтверждены некоторые положения его выступления на XX съезде партии «О культе личности и его последствиях». В частности, еще раз было заявлено о том, что «...культ личности Сталина тормозил развитие страны, осложнял международную обстанов-ку». Съездом были еще раз подтверждены положения доклада Н.С. Хрущева на XX съезде партии.
На XXII съезде Н.С. Хрущевым были обнародованы конкретные виновники массовых политических репрессий в стране. Ими, по его словам,
28 Известия ЦК КПСС, 1989. № 3. С. 127-128.
29 Известия ЦК КПСС, 1989. № 11. С. 53.
30 АП РФ, ф. 3, оп. 24, д. 409, л. 1.
31 Бондарев В.А. Фрагментарная модернизация постоктябрьской деревни: история преобразований в
сельском хозяйстве и эволюция крестьянства в конце 20-х - начале 50-х годов XX века на примере зер
новых районов Дона, Кубани, Ставрополья. Ростов н/Д, 2005. С. 29.
32 XXII съезд КПСС. Стенографический отчет. Т. 1. 17-31 октября 1961 г. М., 1962. С. 98.
33 Там же. С. 102-103.
34 Там же. С. 104.
были Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров, Шепилов.35
Возложение вины за развязывание репрессий на личность И.В. Сталина и его ближайшее окружение в рассматриваемый период времени объяснялось тем, что Н.С. Хрущев стремился исключить свою причастность к политическому террору, умело используя расстрельные списки в аппаратной борьбе.36
Именно поэтому критика сталинизма не обрела широкого размаха, а была заключена в рамки государственной идеологизации. Правда о политических репрессиях по-прежнему была строго дозированной и преподносилась советскому обществу соответственно усмотрениям высшего партийного руководства страны.37
В целом, документы и материалы рассматриваемого периода времени по-прежнему не отражали сути, методов и отношения общественности к политическим репрессиям 1930-х годов.
Историография середины 1960-х - середины 1980-х гг. (третий период советской историографии) по-прежнему открыто и полно проблему политических репрессий 1930-х годов не освещала. Это объясняется особенностью государственной политики высшего партийно-государственного руководства возглавляемого Л.И. Брежневым.
В рассматриваемый период времени официальная печать продолжала отражать интересы большевистского руководства, признавая деятельность КПСС удовлетворительной. Так, в многотомной «Истории КПСС» под-тверждалось, что к 1937 году в стране был построен социализм. При этом авторский коллектив этого издания отмечал огромную заслугу партии в деле мобилизации миллионов людей на строительство социализма.40
Там же. С. 105.
См.: Молотов, Маленков, Каганович, 1957. М., 1998. С. 38-39.
См. напр.: Солженицын А.И. Один день Ивана Денисовича. // Новый мир, 1962. №11.
См. напр.: Наш край. 1917-1965. Сб. докум. Ростов н/Д, 1962.
История КПСС. Т. 4. Кн. 1. М., 1970. С. VII.
Там же. С. IX.
Касаясь вопроса репрессий 1930-х годов «История КПСС» концентрировала внимание общественности на том, что массовые чистки в стране были обусловлены исторической необходимостью. Их главной целью было «...оградить партию большевиков от проникновения в ее ряды людей, недостойных высокого звания коммуниста». При этом официально были признаны «издержки» сопровождавшие политику репрессий в 1930-е годы. Авторы «Истории КПСС» соглашались с тем, что «...некоторые репрессии были необоснованны. В ряде случаев страдали безвинные люди».42 Однако это признание носило частичный характер.
Касаясь проблемы вины за развязывание террора, официальная печать доказывала то, что вся вина за массовые репрессии лежит на И.В. Сталине. В вину И.В. Сталину ставились положения, которые свидетельствовали о том, что «...у него слово расходилось с делом»43; что «большой вред принесла формула Сталина о том, что по мере продвижения к социализму классовая борьба будет обостряться».44
Таким образом, выдвигалось утверждение, свидетельствовавшее о том, что массовые чистки по стране были вынужденным, временным явлением призванным сформировать социальную базу в деле воспитания нового, советского общества. При этом вина за «перегибы» в ходе массовых чисток возлагалась на одного И.В. Сталина, поскольку в рассматриваемый период времени в состав высшего партийно-государственного руководства страны входили люди, жившие во время правления И.В. Сталина и находившиеся под его непосредственным началом.
В данный период времени в стране имела место ограниченная критика личности И.В. Сталина. Некоторые представители исторической науки стремились в своих работах показать негативную роль сложившегося в 1930-е годы культа личности и его пагубное влияние на дальнейшее политическое развитие советской страны.
41 Там же. Т. 5. Кн. 1. М., 1970. С. 15.
42 Там же. Т. 4. Кн. 2. М., 1971. С. 509.
43 История КПСС. Т. 4. Кн. 2. М., 1971. С. 509.
44 Там же. С. 510.
Так, не касаясь предметно вопроса о репрессиях, журнал «Коммунист» на своих страницах выказал уверенность в том, что проблемы и сложности социально-политической и экономической жизни советской страны были напрямую связаны с личностью И.В. Сталина, с его политическими воззрениями и поступками.45
Донской историк П.Г. Чернопицкий, рассматривая политическую обстановку первой половины 1930-х годов в стране признал культ личности И.В. Сталина господствующим фактором в политической жизни страны.46 Автор отстаивал позицию, согласно которой «теоретические высказывания и действия И.В. Сталина вели к гипертрофии исполнительного, и в первую очередь, карательного аппарата».47 Данная точка зрения историка отражала тенденциозные положения исторической науки рассматриваемого периода времени и концентрировала внимание общественности не столько на проблеме самой власти, сколько на отдельных ее представителях.
Примечательным является то обстоятельство, что в период Л.И. Брежнева в исторической науке прослеживались стремления реанимировать элементы властной и социально-экономической системы сложившейся в 1930-е годы все-таки без того механизма террора, который был с ней
связан. На наш взгляд это особенно явственно было обнаружено после известных августовских событий в Чехословакии 1968 года.49
В рассматриваемый период времени самое непосредственное отношение к практике политического террора в отношении граждан СССР имел второй том работы СП. Трапезникова «Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос».50 В этой работе в обоснование политических репрессий возрождались оценки, аргументация и лексика «Краткого курса».
45 Коммунист, 1962. № 2. С. 4.
46 Чернопицкий П.Г. На великом переломе. Ростов н/Д, 1965. С. 4.
47 Указ соч. С. 4.
48 См. напр.: Дон и Северный Кавказ в советской исторической литературе. Сб. ст. Ростов н/Д, 1972; Дон
Советский. Ростов н/Д, 1986. С. 211.
49 Правда, 1968. 21 августа; Россия, которую мы не знали. 1939-1993. Хрестоматия. Челябинск, 1995.
С. 232-233.
50 Трапезников СП. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. Т. 2. Исторический опыт КПСС в осуще
ствлении ленинского кооперативного плана. М., 1974.
16 Автор отметил, что наиболее острой классовая борьба была на Северном Кавказе, а значит, без ликвидации кулачества как класса никак не могло обойтись.51
Наряду с этим, в рассматриваемый историографический период увидели свет произведения А.И. Солженицына, Ю. Домбровского и др., повествовавшие о политических беззакониях царивших в сталинское время.52 Следует отметить, что в силу имевшей место в нашей стране политической цензуры, эти и другие авторы вынуждены были публиковать свои произведения за границей. Тем самым в обществе продолжал иметь место разрыв в публикации материалов: осуществлялась всемерная поддержка официальной идеологии, и происходило глушение или замалчивание тех произведений авторов, которые раскрывали перед широкой общественностью негативные стороны советской истории. Появление подобных работ по проблемам репрессий в рамках рассматриваемого периода, без преувеличения можно назвать прорывом идеи свободы в общественном и государственном масштабе.
Не касаясь предметно темы репрессий, донские исследователи М.И. Овчинникова и И.С. Маркусенко признавали, что в годы правления И.В. Сталина в СССР удалось создать промышленную базу.53 Тем самым, авторы признавали экономические достижения сталинского социализма, обходя при этом вопрос касающийся «социальной цены» таких успехов. В целом, характер публикаций рассматриваемого периода историографии сохранял, в основном, свою политико-идеологическую направленность.54
Таким образом, историографический период середины 1960-х - середины 1980-х годов можно охарактеризовать как период ограниченности исторической мысли рамками идеологии. Наличие доктринальных устано-
51 Там же. С. 143,167-178.
52 См. напр.: Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. М., 1991; Домбровский Ю. Хранитель древностей. //
Новый мир, 1964. № 11 и др.
53 Ростов-на-Дону. Исторические очерки. Ростов н/Д, 1984. С. 133.
54 См. напр.: Брежнев Л.И. Отчетный доклад ЦК КПСС XXVI съезду КПСС и очередные задачи партии в
области внутренней и внешней политики (23 февраля 1981 г.) // Брежнев Л.И. Ленинским курсом. Речи,
приветствия, статьи. Т. 8. М., 1981. С. 728; Емельянов В.Ф. О времени, о товарищах, о себе. М., 1968; Без
них мы не победили бы. Сб. ст. М., 1975; Парамонов И.В. Пути пройденные. М., 1970.
вок брежневского руководства, реанимация некоторых элементов сталинского социализма, не позволяли открыто и широко говорить в стране о проблемах репрессий периода 1930-х годов. В то же время публикации представителей русской эмиграции за рубежом наглядно демонстрировали проблему кризиса идей социализма и правящей власти в СССР.
С середины 1980-х годов начинается очередной - четвертый период советской историографии. Он был связан с политическими преобразованиями М.С. Горбачева и имел место вплоть до событий августа 1991 года и последовавшего за ним распада СССР.
Приход к власти М.С. Горбачева в 1985 году ознаменовался определенными трансформациями, как в политической, так и в общественной жизни страны. М.С. Горбачев и его ближайшее окружение повели политику, направленную на формирование социализма с «человеческим лицом».55
В этой связи началась кампания критики той модели социально-экономического и политического развития, которая была создана в 1930-е годы усилиями центрального партийного аппарата и, прежде всего, И.В. Сталиным. М.С. Горбачев призывал искать корни всех трудностей и ошибок в современном ему обществе, главным образом в событиях 1930-х годов.56 Он признал, что в период правления И.В. Сталина в стране сущест-вовало немало негативных моментов в жизни советского общества.
Характерной чертой рассматриваемого периода является радикальный пересмотр господствовавших до этого мнений, взглядов и оценок в отношении репрессивной политики сталинского руководства. Важнейшими причинами такого пересмотра явились распад советской системы, смена общественно-политической ситуации в стране на рубеже 80-х - 90-х гг. XX в., осуществление демократических преобразований в постсоветской России. В итоге, в исторической науке рассматриваемого периода времени вследствие открытия архивов и появления новых подходов к исследова-
55 Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1988. С. 24. 56Указ. соч. С. 39. 57 Указ соч. С. 40.
нию минувшей исторической реальности возникло широкое разнообразие мнений и оценок прошедших событий.
Критика сталинской модели социализма исходившая от высшего партийно-государственного руководства страны инициировала всплеск общественного и профессионального интереса к советской истории периода сталинизма. В исторической науке предметом пристального рассмотрения стал, например, поиск и анализ дефиниций понятия «тоталитаризм». Еще в 1930-е годы немецкий экс-коммунист Ф. Боркенау предложил понимать под тоталитаризмом однопартийную систему, возглавляемую вождем единственной партии.5 Такая формулировка представляется нам несколько упрощенной, поскольку не отражает глубинного анализа рассматриваемого понятия.
В послевоенное время зарубежный исследователь X. Аренд акцентировала в сути понятия «тоталитаризм» роль вождя.59 Данная трактовка понятия имеет сходные черты с формулировкой Ф. Боркенау и отражает в качестве одного из ведущих моментов дефиниции роль личного фактора.
Позднее, западные исследователи К. Фридрих и 3. Бжезинский определяя дефиниции понятия «тоталитаризм» подчеркнули, что «высокий уровень развития технологий массовой коммуникации и регулирование поведения масс сделали возможным формирование тоталитарных режимов, которые включают в себя следующие признаки:
наличие официальной идеологии отрицавшей все ранее достигнутое и объединявшей общество ради построения нового мира;
единственная массовая партия, возглавляемая одним человеком;
террористический контроль над всеми, на кого укажет партийное руководство;
наличие цензуры в средствах массовой информации;
контроль над вооруженными силами;
См.: Игрицкий Ю.И. Снова о тоталитаризме. // Отечественная история, 1993. № 1. С. 3. Там же.
6. централизованное бюрократическое управление всей страной и экономикой».60 Данная трактовка понятия хотя и привлекает своей системностью, но все же, по нашему мнению, не полностью отражает своей сути, поскольку «тоталитаризм» - это не тотальность всего и вся и в чистом виде не может быть выделен.
Другие исследователи предлагали иные трактовки понятия «тоталитаризм». Так, западный исследователь У. Лэкер допускал, что «...любой режим, получивший на выборах 99 % голосов избирателей, является тоталитарным».61 Данное суждение, на наш взгляд, имеет под собой рациональную почву и, безусловно, указывает на тоталитарный характер власти. Дополняя идеи У. Лэкера, исследователь Л. Колаковский выдвинул положение, согласно которому система, способствовавшая ликвидации частной собственности, может служить фундаментом подлинной тоталитарной диктатуры.62
Анализируя вышеизложенные суждения относительно понятия «тоталитаризм» необходимо отметить, что политические системы общества и понятие «тоталитаризм» имеют единое поле исследования и вполне при-ложимы друг к другу. Поэтому мы разделяем мнение Ю.И. Игрицкого о том, что тоталитаризм - это «...режим государственной власти, сосредоточившийся в ядре (центре) государства посредством одной и единой политической организации, отождествившей себя с государством или сросшейся с ним и ставящей целью полностью взять под свой идеологический и политический контроль как общество в целом, так и важнейшие его составные части, способные оспорить данную - тоталитарную - государст-венную власть».
Развернувшаяся критика тоталитарной модели социализма собственно и породила известный пленум Верховного суда СССР 1988 года, кото-
60 Цит. по: Игрицкий Ю.И. Снова о тоталитаризме. // Отечественная история, 1993. № 1. С. 4.
61 Цит. по: Игрицкий Ю.И. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на Западе. // Исто
рия СССР, 1990. № 6. С. 184.
62 Там же. С. 185.
63 Игрицкий Ю.И. Снова о тоталитаризме. // Отечественная история, 1993. № 1. С. 11.
рый отменил приговоры по политическим процессам 1930-х годов, положив тем самым начало массовой реабилитации незаконно репрессированных граждан в сталинскую эпоху.
В рассматриваемый период времени заметно увеличился интерес широкой общественности к политической истории страны эпохи сталинизма. Отмена политической цензуры и введение в стране всеобщей политики гласности активизировали творческую деятельность многих исследователей в направлении анализа политической ситуации в стране в период правления И.В. Сталина. Особую позицию по вопросу проблем сталинизма в отечественной историографии занимал И. Клямкин. Наиболее рельефно его мнение о сталинском социализме отразилось в статье «Какая улица ведет к храму?».64 И. Клямкин утверждал, что незрелость социально-политических и экономических условий России, преобладание мелкобуржуазного и добуржуазного крестьянства способствовали возникновению в стране сталинской модели социализма. Не являясь сторонником этой модели, автор подчеркнул, что другого пути у России не было и быть не могло.
Тему сталинизма в рассматриваемый историографический период отображали в своих работах многие представители литературы и искусства: Н. Мандельштам65, Н. Рапопорт66, Ю. Даниэль67, В. Шаламов68, Е. Гинзбург69, Л. Разгон70 и др. Следует отметить, что в подавляющем своем большинстве эти авторы были либо непосредственными участниками событий периода сталинизма, либо, пережив трудное и тяжелое детство в сталинскую эпоху, публиковали свои мемуары о том времени, раскрывая перед читателем негативные стороны жизни советского общества. В свою очередь, реагируя на поднявшуюся волну общественного интереса к ста-
64 Клямкин И. Какая улица ведет к храму? // Новый мир, 1987. №11.
65 Мандельштам Н. Воспоминания. // Юность, 1988. № 8. С. 34-61.
66 Рапопорт Н. Память - это тоже медицина. // Юность, 1988. № 4. С. 76-81.
67 Даниэль Ю. Искупление. // Юность, 1988. № 11. С. 8-21.
68 Шаламов В. Колымские рассказы. //Юность, 1988. № 10. С. 36-53.
69 Гинзбург Е. Крутой маршрут. // Юность, 1988. № 9. С. 35-67.
70 Разгон Л. Непридуманное. // Юность, 1988. № 5. С. 5-40.
линизму, исследователь И. Клямкин посчитал своим долгом напомнить читателю о том, что каждый народ достоин своего правителя.71 Тем самым автор предлагал смириться с уже состоявшейся исторической действительностью.
В эпоху перестройки началось постепенное преодоление догматических установок в историографии. Это своеобразное время побудило некоторых исследователей пересмотреть отношение к отдельным историческим личностям и проблемам их взаимоотношений, рассматривая на этом фоне вопросы, связанные с раскрытием механизмов внутрипартийной борьбы.
Так, анализируя опыт политического устройства советского общества, историк И.В. Бестужев-Лада считал, что в советской стране в 1930-е годы был создан «казарменный социализм».73 Автор стоял на позициях критического отношения к прошлому сталинской эпохи и ратовал за создание и развитие в стране демократических институтов. Дополняя идеи И.В. Бестужева-Лады, экономист О. Лацис в своей работе «Выйти из квадрата» признавал, что наследие сталинизма все еще довлеет над российским обществом, а потому выход из созданной И.В. Сталиным политической и экономической системы будет довольно болезненным.74
В рассматриваемый период времени в печати появлялись сборники работ, отражавшие проблемы сталинизма. Так, политическая жизнь страны 1930-х годов нашла свое отражение в сборнике статей «Историки спорят.
Тринадцать бесед». Коллектив авторов стоял на позициях пересмотра идей В.И. Ленина, его соратников, документов партии. С учетом этого исследователи пытались по-иному подойти к узловым проблемам советской истории 30-х годов. Так, историк Ю.С. Борисов предпринял попытку рас-
71 Клямкин И. Была ли альтернатива административной системе? // Политическое образование, 1988.
№ 10. С. 65.
72 Васецкий Н. Ликвидация: Сталин, Троцкий, Зиновьев. Фрагменты политических судеб. М., 1989.
73 Бестужев-Лада И.В. Трудное возвращение к правде. // Суровая драма народа. Ученые и публицисты о
природе сталинизма. Сб. ст. М., 1989. С. 298.
74 Лацис О. Выйти из квадрата. М., 1989.
75 Историки спорят. 13 бесед. Сб. ст. М., 1989.
крытия механизма политической системы в условиях существования сталинизма.76 Автор дал негативную оценку политическим шагам И.В. Сталина и критически подошел к оценке природы сталинизма. Взгляды Ю.С. Борисова разделял В.М. Курицын отмечавший, что главная вина за проводимые репрессии в стране в 1930-е годы должна лежать непосредственно на И.В. Сталине. В целом, авторы сборника отстаивали идею дальнейшей демократизации советского общества, осуждая негативные стороны советской действительности 1930-х годов.
Проблемы демократизации советского общества и политических репрессий 30-х годов нашли свое отражение и на региональном уровне. Это проявилось в материалах Северо-Кавказской региональной конференции историков и обществоведов.78 Так, историк Л.А. Сморкалов отметил, что «парткомы нарушали отчетность уже с 1934 года, что приводило к их от-
рыву от партийных масс, выходу из-под контроля». При этом прямая вина за массовые беззакония возлагалась не только на И.В. Сталина, но и на его ближайшее окружение - Н. Ежова и Л. Берия.
Таким образом, признавалась прямая или косвенная вина И.В. Сталина в развязывании массовых политических репрессий 30-х годов и использование им властных рычагов в личных политических амбициях. Но на наш взгляд, И.В. Сталин был «рожден» системой сложившейся в результате прихода к власти большевиков в 1917 году. Он был настолько неотъемлемой ее частью, что говорить об однозначном выделении И.В. Сталина из политической системы 1930-х годов не представляется возможным. В этой связи мы считаем, что массовые политические репрессии 1930-х годов были порождением системы, видным элементом которой был И.В. Сталин.
76 Борисов Ю.С. Политическая система конца 20-х - 30-х годов. О Сталине и сталинизме. // Сб. ст. Исто
рики спорят. Тринадцать бесед. М.: Политическая литература, 1989. С. 228-303.
77 Курицын В.М. Политическая система конца 20-х - 30-х годов. О Сталине и сталинизме. // Сб. ст. Исто
рики спорят. Тринадцать бесед. М.: Политическая литература, 1989. С. 292-293.
78 Красный октябрь и наши дни. (Материалы Северо-Кавказской региональной конференции историков и
обществоведов). Краснодар, 1988.
79 Сморкалов Л.А. Страница истории: год 1937. // Красный октябрь и наши дни. (Материалы Северо-
Кавказской региональной конференции историков и обществоведов). Краснодар, 1988. С. 113.
Сущность политики сталинского руководства, ее издержки и отрицательные последствия для российского общества нашли свое отражение в книге «Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма».80 В ней ряд авторов высказал по вопросу сущности сталинизма разноплановые идеи и взгляды. Так, Ю. Буртин считал, что тема сталинизма в нашей стране является остро актуальной, а потому необходимо еще продолжительное время подвергать ее осмыслению.81
Природу репрессий, их сущность и особенности рассматривали также донские исследователи. Например, Г. Белоцерковский отразил факты сталинских репрессий на Дону, указав при этом некоторые места захоронений жертв политического террора 30-х годов и обозначив вопросы дальнейшего поиска мест захоронений.82 Феномен ГУЛАГа рассматривался Н. Сухоруковым.83 В. Михайлов и Ф. Буханцов анализировали судьбы руководителей Азово-Черноморского края и Ростовской области в период по-литического террора 1930-х годов. Авторами подчеркивалось, что обвинения, которые были предъявлены руководителям партийной организации Дона, носили характер фальсификаций.
Проблемы общественного сознания советского общества периода 1930-х годов подвергал рассмотрению Э. Баталов считавший, что в СССР «новое сознание» сложилось в 1930-е годы. При этом автор, развивая идеи Ю. Буртина, отводил позитивную роль в деле либерализации советского общества Н.С. Хрущеву, доказывая, что именно Н.С. Хрущев ослабил
страх в стране перед политическим произволом сталинского руководства.
Против форсированных темпов развития страны и политических репрессий выступал А. Бурганов. Он считал, что альтернативный вариант
80 Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. Сб. ст. М., 1989.
81 Буртин Ю. Изжить Сталина! // Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. Сб.
ст.М., 1989. С. 13.
82 Белоцерковский Г. Воловья балка открывает свои тайны. // Российские вести, 1993. 1 сентября. С. 4.
83 Сухоруков Н. Строго секретно. Лично тов... //Молот, 1999. 9 июля. С. 5.
84 Михайлов В. Дело Малинова: Готовилось ли в Ростове покушение на Сталина? Из архивов НКВД. //
Вечерний Ростов, 1994. 28 января; Буханцов Ф. Убит в камере как германский шпион. // Молот, 1994.
29 октября.
85 Баталов Э. Культ личности и общественное сознание. // Там же. С. 25.
развития истории нашей страны в 1930-е годы существовал. Поддерживая О. Лациса в экономических вопросах, А. Бурганов стоял на позициях пла-номерного, пропорционального развития страны.
Интересную мысль выразил А. Ципко относительно природы репрессий. Он, анализируя морально-психологический климат советского общества в 1930-е годы, размышлял о том, что массовые репрессии стали возможны потому, что в 30-х годах в стране сложился «...массовый психоз, связанный с ускоренной поверхностной урбанизацией, индустриализацией, в которой каждый хотел порвать с прошлым...».87 При этом автор стоял на позициях непризнания идеи социализма как таковой.
В другой своей работе «Если бы победил Троцкий», А. Ципко предпринимал попытку осмысления политических репрессий в СССР. Он дока-
зывал, что истоки репрессий берут свое начало с октября 1917 года. Автор убеждал читателя в том, что в СССР «...не было коммунистов, и никто никогда в стране не жил по-коммунистически».89
Позицию А. Ципко в вопросе истоков массовых репрессий разделил историк В.А. Иванов отметивший, что сам механизм репрессий «...идет от
революционной идеологии марксизма».
Таким образом, указанные авторы предпринимали попытки анализа политической ситуации 1930-х годов в новом прочтении, опираясь на ранее известные источники и привлекая к работе новые документы.
В рассматриваемый период историографии продолжала выходить в свет литература мемуарного характера. Ее содержание было так же сложно и неоднозначно, как и сама эпоха перестройки. Воспоминания о периоде 30-х годов, о политических репрессиях нашли свое отражение в сборнике «Поднесь тяготеет. Записки вашей современницы».91 В книге 23 женщины
86 Бурганов А. «История - мамаша суровая». // Там же. С. 29, 33.
87 Ципко А. О зонах закрытых для мысли. // Там же. С. 206-207.
88 Ципко А. Если бы победил Троцкий... // Даугава, 1990. № 7. С. 87.
89 Там же. № 9. С. 93.
90 Иванов В.А. Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х - 40-х гг. (на материалах
Северо-Запада РСФСР). Автореферат д.и.н. Санкт-Петербург, 1998. С. 9.
91 Поднесь тяготеет. Записки вашей современницы. Вып. 1. М., 1989.
(бывшие репрессированные) детально воспроизвели политическую атмосферу 30-х годов. Авторы сборника изложили свои осуждающие взгляды относительно незаконных методов работы силовых структур советского государства. Воспоминания и размышления о репрессиях 1930-х годов нашли свое отражение в сборнике «...Иметь силу помнить. Рассказы тех, кто прошел ад репрессий».92 В нем авторами изложены негативные суждения относительно политических методов сталинского руководства. Сборник примечателен тем, что в нем отражены тяжелые будни советских политзаключенных. Литература мемуарного характера имела место и на Дону. Своими воспоминаниями о политическом произволе 1930-х годов делились М. Айладжаев93, В. Сипетин94, И. Михалев95 и др.
В начале 90-х годов, одной из ярких работ рассматриваемого периода историографии явился «Триумф и трагедия» Д. Волкогонова.96 В этом произведении автор попытался раскрыть механизмы прихода к власти И.В. Сталина, проанализировал политическую атмосферу, царившую в годы правления И.В. Сталина, признал за И.В. Сталиным способность мобилизовать население на решение крупных политических задач. Касаясь предметно вопроса политических репрессий, Д. Волкогонов дал негативную оценку тем методам, которыми проводились судебные процессы по делу многочисленных оппозиционеров и «врагов народа».
Вслед за Д. Волкогоновым тему сталинского социализма, озвучил западный историк Д. Боффа в книге «История Советского Союза».97 Автор, анализируя политическую ситуацию в СССР периода 30-х годов, признал, что многие негативные стороны жизни советского общества проистекали от неверных действий высшего партийно-государственного руководства, в
том числе - от И.В. Сталина. Историк считал, что многие политические
92 ...Иметь силу помнить. Рассказы тех, кто прошел ад репрессий. М., 1991.
93 Айладжаев М. Страшный взгляд Сталина до сих пор чувствую... // Вечерний Ростов, 1998. 28 августа.
94 Сипетин В. «Пыль лагерная, тут вам не Крым...». // Молот, 1998. 17 июля. С. 6.
95 Михалев И. От Норильска до Аюты. // Шахтинские известия, 2004. 8 декабря. С. 3.
96 Волкогонов Д. Триумф и трагедия. // Роман-газета, 1990. № 19-20.
97 Боффа Д. История Советского Союза. В 2-х тт. М., 1990.
98 Указ соч. Т. 1.С. 388.
процессы 1930-х годов проистекали из личных подозрений И.В. Сталина, а потому вина за развязывание репрессий должна лежать, прежде всего, на
главе государства.
В отличие от Д. Боффа, несколько иначе смотрел на проблему вины «вождя» А.Г. Авторханов. В работе «Ленин в судьбах России» он доказывал, что вина за тяжелейшее положение советского общества лежит, прежде всего, на В.И. Ленине, а уж потом - на И.В. Сталине.100
Таким образом, тема сталинского социализма, личность «вождя», массовых репрессий продолжали привлекать историков и публицистов в силу своей сложности и неоднозначности.
В рассматриваемое время проблему сталинизма и массовых репрессий поднимали также Р. Медведев, А. Ципко, А. Солженицын, О. Лацис и другие исследователи. Вопрос ответственности за репрессии 1930-х годов рассматривал Р.А. Медведев в своей работе «Они окружали Сталина».101 В ней автор, во многом разделяя позиции Д. Боффа, считал, что вина должна лежать не только на И.В. Сталине, но и распространяться на его ближайшее окружение.
В другой своей работе «О Сталине и сталинизме» Р. Медведев осуществил попытку оценить личность и деятельность И.В. Сталина, а также проанализировал социально-экономические и политические условия, способствовавшие возникновению сталинизма как общественного явления. Автор пришел к выводу о том, что складывание режима личной власти И.В. Сталина имело долговременный процесс, в котором принимали участие и люди близкие к вождю, и сами рядовые партийные работники.102
Социально-экономические и политические аспекты жизни советского общества периода 1930-х годов отражал в своих работах А. Ципко. В монографии «Насилие лжи или как заблудился призрак» автор анализировал социально-политические преобразования имевшие место в стране в пе-
99 Боффа Д. История Советского Союза. В 2-х тт. Т. 1. М., 1990. С. 390.
100 Авторханов А. Ленин в судьбах России.//Новый мир, 1991. № 1.С. 179.
101 Медведев Р. Они окружали Сталина. М., 1990.
102 Медведев Р. О Сталине и сталинизме. М., 1990.
риод правления И.В. Сталина. А. Ципко считал, что «...к социализму крестьяне России вряд ли бы сами пришли», а потому у страны была «...одна дорога - сталинская, дорога тотального насилия».103 Автор признавал, что страна в 1930-е годы была отброшена в своем развитии назад, «...к государственному рабовладению доантичной эпохи».104 Выход из сложной социально-экономической и политической ситуации А. Ципко видел в возрождении простого человеколюбия, в утверждении нейтральной идеологии.105 Работы А. Ципко примечательны тем, что в свое время автор подверг беспощадной критике не только сталинизм и насилие как явления советской действительности. В своих размышлениях он пошел значительно дальше. Автор подверг обличительной критике учения К. Маркса и сами основы марксизма. Необходимость этой критики автор видел в том, чтобы показать обществу ту разрушительную основу, которая изначально была заложена в марксистской идеологии, и которая была принята большевистским руководством на вооружение.
Развитие общественно-политического процесса в 1929-1933 гг
Вопрос, связанный с темой массовых политических репрессий в нашей стране до настоящего времени остается открытым, поскольку мнения историков расходятся относительно данной проблемы.
Однако на наш взгляд, в этом вопросе не следует искать четких и каких бы то ни было однозначных причин массовых политических репрессий в стране. Это объясняется тем, что на каждом этапе политической жизни партийного руководства страны, на каждом этапе политической деятельности И.В. Сталина, возникали свои, особенные социально-политические и общественно-экономические «препятствия», которые сталинское руководство, рассматривая в качестве своеобразного «вызова истории», спешило решить самыми радикальными способами и методами. Естественно что, руководствуясь сталинским принципом обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму, высшее партийно-государственное руководство страны «списывало» нараставшие проблемы в стране на происки «врагов» партии и государства. С течением времени это действие быстро вошло в привычку партийной верхушки и зависящего от нее местного руководства.
Революция «сверху», развернувшаяся в конце 1920-х годов, внесла серьезные изменения во внутреннюю политику правящей партии, реанимировавшей военно-коммунистические методы управления страной, базировавшиеся на принуждении и насилии. В годы революции и гражданской войны и в эпоху НЭПа перестала существовать как класс крупная буржуазия. Оставался еще мелкобуржуазный слой, который, по мнению советского руководства, служил благоприятной питательной средой для буржуазного перерождения еще не совсем окрепшего общества.198 С целью ликвидации хозяйственной верхушки деревни - кулаков, было решено начать форсированное строительство колхозной системы в стране. Кулачество на деревне представляло собой опасность для правящего политического режима. Оно олицетворяло собой для большинства тружеников деревни жизненный идеал самостоятельного хозяйствования, а так же имущественного и иного достатка. Тем самым сводилась к нулю большевистская пропаганда преимуществ коллективной системы хозяйства. Поэтому, с переходом к массовой коллективизации, участь кулацкого слоя была уже предрешена.
Коллективизация имела неразрывную связь с индустриализацией страны, а потому необходимо было в возможно сжатые сроки закончить коллективизацию всей советской деревни. Тесная связь коллективизации и индустриального скачка определяла ее «ударные темпы». 5 января 1930 года было принято постановление ЦК ВКП (б), которое гласило: «коллективизация... зерновых районов может быть в основном закончена осенью 1931 года или, во всяком случае, весной 1932 года».199
Северо-Кавказский край в период репрессий 1928-1933 гг
Современный этап внутриполитического развития страны поставил перед обществом целый ряд сложнейших проблем самого разного характера. Успешное разрешение многих из них невозможно не только без целенаправленной активной деятельности каждого члена общества, но и без использования колоссального исторического опыта предшествующих поколений. Особую актуальность в этой связи приобретают объективные и всеобъемлющие научные знания наиболее значимых, крайне сложных и неоднозначных периодов в истории нашего государства. Вновь очень большое значение приобретают политические, социально-экономические, национальные и другие факторы. Но их всесторонняя и правильная характеристика представляется маловероятной без соответствующего научного анализа этнических, социальных, политических, экономических, географических и, конечно же, исторических особенностей того или иного обширного региона, без их непредвзятого рассмотрения в динамике общеисторического процесса. Значительный интерес в этой связи представляет снова ставший окраинным и к тому же, как никакой другой сотрясаемый многочисленными политическими конфронтациями и противоречиями Юго-Восточный регион Европейской части нашей страны, который включает в себя территорию Дона...
Донской регион очень интересен и своеобразен. До революции 1917 года земля Дона входила в состав Области Войска Донского. В 1920-1924 гг. на этой территории располагалась Донская область.1 В 1924 году ее территория вошла в состав вновь образованного Северо-Кавказского края.
Наша земля славится богатыми залежами каменного угля, формовочным песком. Есть нефть, газ, кварцит для металлургии, строительный материал. Наш край - экспортный район по зерновым культурам и промышленному производству.
По данным переписи 1926 года на Дону проживало 2450,2 тыс. человек. Эта цифра со временем увеличивалась и в 1939 году составила 2894 тыс. жителей.4
В границах 1937 года наша область занимала значительную территорию - около 100 тыс. квадратных километров, что составляло 0, 47% всей территории СССР.
В политическом плане наш край представлял собой сложное положение. Здесь, в 1930-е годы произошли радикальные перемены в общественно-политической жизни, во многом предопределившие социально-политическое развитие региона в последующие десятилетия.
Конец 1920-х - начало 1930-х годов, безусловно, ознаменовались «великим переломом» в экономической и социально-политической жизни Донского края. Это объясняется целым комплексом причин, главными из которых является переход к политике сплошной коллективизации, начало форсированных темпов индустриализации с преимущественным развитием тяжелой промышленности, политическое наступление на старую техническую интеллигенцию.
«Большой террор» 1937-1938 гг. в Ростовской области
В связи с процессом над «Московским центром», в 1936 году И.В. Сталин взялся перемещать партийные кадры в наиболее «строптивых» партийных кланах. В первую очередь, очередным репрессиям был подвергнут Азово-Черноморский краевой комитет партии (впоследствии -Ростовский областной комитет партии). По свидетельству А.В. Шубина «количеством снятых с постов работников Азово-Черноморский крайком опережал только столичный регион...».
Здесь, только в первой половине 1937 года (до 20 июня), были сняты со своих постов председатель Новороссийского горсовета П. Катенев, председатель Таганрогского горсовета К. Шульгов, прокурор края И. Драгунский, председатель крайисполкома В. Ларин, председатель Ростовского горсовета Ф. Ляшенко, начальник краевого управления связи А. Аристовт, заместитель председателя крайисполкома Л. Ароцкер.161
Партийное руководство края стремилось обезопасить себя от репрессий, «разоблачая» в своих рядах троцкистов, зиновьевцев, бывших белогвардейцев и прочих антисоветских «элементов». Это объясняется с одной стороны, боязнью краевого руководства неверно отреагировать на громкий политический процесс. С другой стороны, партийные чиновники стремились сохранить свои места за собой, «разоблачая» всех и каждого вокруг себя. В этом плане сам Б.П. Шеболдаев тоже попал в число неблагонадежных. В начале января 1937 года он был снят с занимаемой должности. В вину ему ставилась расстановка «своих» людей на руководящие посты в крае, а так же полный развал в партийной работе края.162 В средствах массовой информации сразу же появились публикации на эту тему. Газета Молот» предлагала «До конца извлечь уроки» из «дела» Б.П. Шеболдаева. Собственно говоря, по нашему мнению, иной реакции в печати и не могло быть. Ведь необходимо помнить, что в то время в стране все было буквально пронизано стремлением партийных органов и НКВД, найти и разоблачить как можно больше врагов. И уж конечно вражеского гнезда не могло не быть в нашем крае. Оно было «обнаружено» в конце 1936 - начале 1937 года в г. Ростове-на-Дону. Главным виновником всего был признан Б.П. Шеболдаев.
Сталинское руководство решило придать этому событию широкий размах. ЦК ВКП(б) и VII пленум Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) 6-7 января 1937 года приняли постановление «Об ошибках секретаря Азово-Черноморского крайкома т. Шеболдаева и неудовлетворительном политическом руководстве крайкомом». На место Б.П. Шеболдаева, при непосредственном участии ЦК ВКП(б), был назначен Е.Г. Евдокимов.164
