Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Представления о Вселенной 14
1.1. Сотворение мира. Земля и Небо 15
1.2. Солнце 28
1.3. Луна 45
1.4. Звезды 55
Глава 2. Космические явления и взаимосвязи Человека с Небом 76
2.1. Гало 77
2.2. Затмения 84
2.3. Кометы и метеориты 101
2.4. Контакты с небожителями 112
2.5. Шамбала 131
2.6. Левитация и телекинез 147
Заключение 166
Список источников и литературы 170
Источники 170
Литература 172
Словари, энциклопедии, справочники 177
Введение к работе
История осетин уходит своими корнями в глухую древность. В их этногенезе выдающуюся роль сыграли носители кобанской культуры - земледельцы, скотоводы и прекрасные металлурги (об этнической принадлежности которых по сей день продолжают спорить историки), а также кочевой ираноязычный компонент в лице скифов, сарматов, алан. Волею исторических судеб, и, не в последнюю очередь, в результате монголо-татарского нашествия и сокрушительных походов Тимура, осетины были вынуждены покинуть плодородные равнины Центрального Предкавказья и расселиться в суровых горных теснинах по обе стороны Главного Кавказского хребта, на территории, давно и успешно освоенной их предками. Именно здесь, в горах, протекал завершающий этап формирования осетинского народа, сложения его материальной и духовной культуры, весьма своеобразной и достаточно сложной.
Степи Северного Кавказа и Северного Причерноморья на протяжении многих веков были ареной непрерывных этнических передвижений, в которых самое активное участие принимали ираноязычные племена. Имеет, видимо, смысл напомнить о безудержных походах скифов в Переднюю Азию и Закавказье, сарматов и алан - на Запад и в Закавказье и т.д. Благодаря этим походам и оседанию на новых землях, предки осетин длительное время общались со многими народами Старого Света, перенимали их культуру и сами делились своими достижениями в области металлургии, военного искусства и пр. Это был обоюдный процесс, оказавший, в конечном итоге, положительное воздействие на развитие национальной культуры осетинского народа как на начальном ее этапе, так и в последующем.
Богатая событиями история осетин и их предков получила, к сожалению, довольно слабое освещение в письменных источниках, а целый ряд основополагающих моментов вообще выпал из поля зрения последних. К тому же многие
античные и средневековые авторы, писавшие о скифах и сарматах, аланах и осетинах, зачастую приводили в своих трактатах искаженные и тенденциозные сведения об их быте и нравах, политической истории, социально-экономических отношениях, культурной жизни. Подобная направленность в изложении фактического материала имеет место и в некоторых современных публикациях, несмотря на то, что историческая наука со времен Геродота продвинулась далеко вперед. Стиранию «белых пятен» осетинской истории, воссозданию научно обоснованной и достоверной картины, живописующей прошлое героического народа, бесспорно, способствуют данные археолого-этнографических изысканий, которые в сочетании с лингвистическими, фольклорными и другими источниками раскрывают перед исследователями невообразимое поле деятельности.
Сказанное имеет прямое отношение и к проблемам духовной культуры осетин и их предков, соседей и представителей более отдаленных регионов. В первую очередь, это связано с идеологическими (религиозными) представлениями интересующих нас этносов, незасвидетельствованными (или частично отраженными) в памятниках материальной культуры, в фольклоре, и исторических источниках. Важное место в напластовании взглядов на роль и значение, воздействие на этнографическую обрядность, манеру поведения (этику) и т.п. занимали космологические представления. Искренне ощущая себя детьми Матери-Природы, наши предки зачастую забывали о присущем им прагматизме и обожествляли все, что даровали им мир и спокойствие или, напротив, сулило беды и несчастья. Мифы и предания о сотворении Вселенной, антропоморфиза-ция Солнца и Луны, звезд, комет и т.д. воплощались в эпической (и сказочной) форме, обрастали понятными и образными символами, и даже сакральностью. Вникая в тонкости данной константы, мы не можем не отметить, что представления о Космосе, как наивысшей субстанции мироздания, зачастую были определяющими в жизни пращуров. Проникновение в суть данных нюансов миро-
воззрения, упрочения духовных начал, а также миропорядка и определяют актуальность исследуемой темы.
В последние десятилетия минувшего (XX) века учеными-кавказоведами при освещении проблем древней и средневековой истории осетин особо пристальное внимание уделяется памятникам устного народного творчества, прежде всего богатырского нартского (нартовского) эпоса, поскольку именно они дают возможность ответить на вопросы, поставленные исторической наукой. В трудах В.И. Абаева, Б.А. Алборова, Ж.Дюмезиля, А.Х. Бязрова, Т.А. Гуриева, В.А.Кузнецова, Ю.С. Гаглойти, З.В. Абаевой, Р.С. Кабисова, Ю.А. Дзиццойти и многих других авторов доказана самобытность и историчность осетинского фольклора, его непреходящая ценность как источника, повествующего о «делах давно минувших дней». Следует согласиться с тезисом корифея осетиноведения В.И. Абаева, утверждавшего, что «осетины народ большого и сурового опыта, закаленный в водовороте этнических передвижений на рубеже Европы и Азии, чья жизнь была в прошлом полна событий и бранных дел, - такой народ должен быть особенно расположен к эпическому творчеству. А если этот народ не имел письменности и письменной истории, то устный эпос заменял для него все: и литературу, и историю, и школу житейской мудрости».
Вышеупомянутые авторы пытались решить (и решили) многие вопросы, связанные с осетинским (северокавказским) фольклором, исторической, литературоведческой, лингвистической интерпретации последнего. Безусловно, вклад каждого из них в осетиноведение (общее кавказоведение) определялся научной значимостью разрабатываемой авторами тематики. Вместе с тем, труды их можно достаточно четко подразделить на три группы:
1.) исследования фольклористов, нартоведов (В.И. Абаев, Ж.Дюмезиль, А.Х. Бязров, Т.А. Гуриев, Ю.А. Дзиццойти, У.Б. Далгат, В.Ф. Миллер и др.) [1], в которых рассмотрены проблемы истории северокавказского фольклора, основные сюжетные направления, циклы, образы, языковые особенности и т.д. В
том же ряду основополагающих трудов стоят работы грандов отечественной и зарубежной фольклористики (А.Ф. Лосев, В.Я. Пропп, О.М. Фрейденберг, М. Элиаде, М.И. Стеблин-Каменский, Р. Грейвс, И.В. Шталь, ЯЗ. Голосовкер и др.) [2]; анализ их сочинений позволяет выявить общие закономерности развития и построения осетинского фольклора, определить его место в мировой культуре;
2.) исследования историков, археологов, этнографов (Ю.С. Гаглойти, В.А. Кузнецов, Б.А. Калоев, Е.И. Крупнов, А.Х. Магометов, Л.А. Чибиров, Ф.Х. Гутнов, Р.С. Бзаров, А.А. Туаллагов, А.В. Дарчиев и др.) [3], в которых убедительно доказывается историзм эпоса (фольклора в целом), его соответствие многим конкретным реалиям, связь с историко-политическими событиями, происходившими на Северном Кавказе в древности и средневековье. Наряду с трудами указанных авторов нами использованы основополагающие работы выдающихся ученых (Б.А. Рыбаков, А.Я. Гуревич, Ж. Ле Гофф, Г.П. Снесарев, Ж. Делюмо, Е.М. Штаерман, Э. Шефер и др.) [4], позволившие осмыслить и интерпретировать интересующий нас материал;
3.) исследования искусствоведов, архитекторов, географов, специалистов иных профилей (Л.А. Перфильева, К. Попов, С.Д. Сулименко, И.П. Щеб-лыкин, Г. Шурц, М.И. Шахнович и др.), прямо или косвенно затрагивающие разрабатываемую нами тему [5].
Разумеется, предлагаемый нами историографический обзор в той или иной мере свидетельствует о степени изученности поднятой проблемы и помогает ответить на ряд вопросов, выпавших из поля зрения ученых, связанных, в частности, с космологическими представлениями осетин, их предков и ближайших соседей. Для более полного освещения темы автором использована не только научная, но и научно-популярная литература, словари, энциклопедии, справочники, газетно-журнальные публикации, иллюстрирующие, а порой и аргументирующие обозначенные в работе тезисы.
Важную, если не главную, часть любого исследования составляют источники, на которых оно базируется. Хотя исторические события, отображением коих являются сюжеты нартского (нартовского) эпоса, полностью еще не исследованы (чему существенно мешает отсутствие академического издания многих текстов), мы, тем не менее, имеем возможность взглянуть под несколько иным углом зрения на прошлое осетинского народа, включая и его духовную культуру. «Возникнув как эпос родового строя, нартские сказания развивались в течение многих столетий и достаточно ярко отразили изменения, происходившие на этот период материальной жизни и общественных отношений осетин» [6]. Суровые условия жизни, участие в кровопролитных войнах с внешними врагами, столкновения в межплеменных распрях не могли не выработать у них совершенно определенной, специфической направленности поэтического творчества. Нарты - прежде всего олицетворение воинственного. Вся их жизнь - это борьба с враждебными силами, в которой они не ведают ни страха, ни сомнений. Они побеждают не только силой и храбростью, но и умом и находчивостью, а когда поражение становится неизбежным, предпочитают славную гибель вечному позору. О нартах, устами которых говорят предки осетин, можно сказать словами К. Маркса и Ф. Энгельса о древних греках, что они были стихийными материалистами и наивными диалектиками, воспринимавшими реальное существование мира как нечто само собой разумеющееся [7].
Источниковую базу исследования составляют фольклорные материалы, опубликованные исторические источники, данные этнографии, археологии, лингвистики и т.д.
Задача наиболее полного изучения выдвинутой проблемы определила необходимость детально анализа текстов нартских (нартовских) сказаний осетин и других народов Кавказа, мифологических преданий, сказок, песен, пословиц и поговорок, отражающих космологические представления их создателей. Для сопоставления автором использованы произведения устного народного творче-
ства народов Передней Азии, Индии, Китая и других стран. В совокупности они позволяют воссоздать относительно цельную картину духовной жизни ойкумены, очерченной понятиями людьми древности и средневековья. Исторические источники (Геродот, Цицерон, Плиний, Лукиан, Лев Диакон и др., русские летописи, грузинские хроники и пр.) в большинстве случаев подтверждают реальность описываемых в фольклорных произведениях событий, а также высказанные нами положения. Красочное отражение космологические представления нашли в этнографическом быту, религиозных верованиях и обрядности северокавказских горцев. По мере необходимости в предлагаемом исследовании использованы и эти материалы.
В осетинском фольклоре (и прежде всего в нартском эпосе) в полной мере обрисованы взаимоотношения Человека и Природы. Изучение содержащихся в нем данных позволяет расширить диапазон нашей работы, обратить внимание на поведение людей внутри единой гео-биологической системы, господствующей на Земле и получившей, по В.И. Вернадскому, наименование Ноосферы. Согласно утверждениям последнего, Ноосфера является новой, высшей стадией биосферы, связанной в возникновением и развитием в ней человечества [8],;а внутри социума - материальной и духовной культуры, в том числе и космологических представлений.
Новизна и теоретическая значимость исследования определена в нижеследующих тезисах. Так, сказанное позволяет нам рассматривать достаточно хорошо известный читателю фольклорный материал в ракурсе социологических и исторических реалий. В своей работе мы останавливаемся на анализе и интерпретации не только академических, но и сводных текстов сказаний героического эпоса и прочих произведений устного народного творчества осетин и их соседей в сопоставлении с аналогичными источниками других народов мира. Бесспорно, академические издания вызывают больше доверия у специалистов, но и сводные фольклорные тексты, на наш взгляд, нельзя сбрасывать со счетов, ибо в
той или иной форме они все же соответствуют первооснове, которую вложили в них уста сказителей. Впрочем, у каждого фольклориста либо историка сложилось свое особое и, не отрицаем, справедливое мнение. В наши задачи не входит опровержение этих различных точек зрения, все гораздо проще: осетинский фольклор явился той стартовой ступенью, благодаря которой мы получаем возможность, проникнуть в глубины мирового фольклора, истории народов, его создавших. Соответственно, автор уповает на то, что знакомство с приведенным материалом (зачастую хрестоматийного характера) расширит кругозор учащихся средних школ, студентов техникумов и вузов, позволит всем интересующимся означенными проблемами окунуться в волшебный мир сказки и найти в нем рациональное зерно.
Авторы не интерпретируют эпос, сказку, миф, исподволь освещаемые в работе, как историческую хронику. Однако, насыщающие их данные вполне историчны, и это должно быть объяснено с позиций современной науки. Говоря словами В.Я. Проппа, подобная попытка " может быть сравнима с разведочной экспедицией в неизвестные еще земли. Мы отмечаем залежи, чертим схематические карты, подробная же разработка каждой из залежей должна быть делом будущего. Дальнейшим этапом может быть детальная разработка отдельных мотивов, но уже без изоляции от целого. На данном этапе нашей науки важнее узнать связь явлений, чем детально разработать каждое явление в отдельности
[9].
Прекрасным подтверждением вышеприведенному тезису является то, что
в трудах корифеев нартоведения В.И. Абаева, Ж. Дюмезиля, цельного ряда других исследователей неоднократно затрагивались, хоть и вскользь, интересующие нас проблемы. К сожалению, оконтурив последние, они, как и положено основоположникам нового научного направления, тем и ограничились, исходя из своих научных и практических интересов. Однако необходимый импульс был задан, а проторенная ими дорога открыла перед учеными такие просторы,
что трудно удержаться от соблазна шагнуть за линию горизонта, какой бы условной она ни казалась. С учетом всего вышеизложенного мы и рассматриваем предлагаемую работу не как исчерпывающий труд, а как первое наше прикосновение к теме. Перефразируя слова В.Я. Проппа, заметим, что она является не исследованием сугубо осетинского эпоса, сказки или мифа, а всего лишь поиском в области сравнительно-исторического фольклора на основе осетинского материала как исходного. "Знать по существу весь этот материал невозможно. И тем не менее раздвинуть рамки фольклористических исследований совершенно необходимо" [10], что мы и попытались осуществить, осознавая всю сложность поставленной проблемы.
Хронологические рамки работы имеют широкую амплитуду колебания, придающую им определенную «размытость» во времени и пространстве. Формирование ряда сюжетов и циклов Нартиады и других фольклорных произведений уходит в глубокую древность, прочие складывались в эпоху средневековья, третьи, как живой организм, продолжают развиваться и видоизменяться и по сей день. То же следует сказать и о генезисе и развитии космологических представлений, как части религиозных воззрений. Определение этапов изучения собственно осетинского (северокавказского в целом) фольклора в задачи нашего исследования не входит; соответственно, проблема эта автором и не рассматривалась.
Объектом исследования является духовная культура осетин и их предков.
Предметом изучения стали представления северокавказских горцев, прежде всего осетин, о сотворении мира, строении вселенной и непосредственных ее объектов, религиозных воззрениях, обрядности, повседневном быте, с ними связанных.
Цель исследования заключается в изучении одного из важнейших компонентов духовной культуры осетин - космологических воззрений, определявших
их поведение в быту, стремление противостоять «злым» силам Природы, а также понимание мироустройства, частицей которого они являлись.
Методологическая основа работы основана на принципах историзма и исторической объективности. Автором был проанализирован и интерпретирован фольклорно-исторический материал, позволивший в определенной степени воссоздать картину духовной жизни осетин и их предков. С учетом сложности, многовариантности разрабатываемой темы им использовались сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, ретроспективный и другие методы исследования, определившие подходы к решению поставленной проблемы.
Практическая значимость диссертационного материала состоит в том, что работа позволяет более полно и разносторонне воссоздать историю развития духовной культуры осетин, их идеологических воззрений. Полученные автором результаты могут представлять интерес для историков, этнографов, философов, религиоведов и специалистов других гуманитарных профилей. Новые факты, наблюдения и выводы, сделанные в диссертации, окажутся полезными при подготовке общих и специальных курсов по истории и традиционной культуре народов Северного Кавказа, написании учебников и учебных пособий.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории древнего мира и средних веков Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова.
Основные положения и выводы докладывались на региональных, всероссийских и международных конференциях и симпозиумах (Москва, Ставрополь, Нальчик, Владикавказ, Баку, Омск, Тарту, Тбилиси), а также опубликованы в печати.
Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений.
Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. М.-Л., 1949; Его же: Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ, 1990; Абаева З.В. Этюды по нартовскому эпосу. Цхинвали, 1978; Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976; Гуриев Т.А. К проблемам генезиса осетинского нартовского (о монгольских влияниях). Орджоникидзе, 1971; Дзиц-цойты Ю.А. Нарты и их соседи. Географические и этнические названия в нартовском эпосе. Владикавказ, 1992; Миллер В.Ф. Осетинские этюды. М., 1882. Ч. II; Далгат У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. М., 1972; Семенов Л.П. Нартские памятники Северной Осетии. // Нартскии эпос. Дзауджикау, 1949; его же: Нартскии эпос и памятники материальной культуры. Орджоникидзе, 1957; Биджелов Б.Х. Социальная сущность религиозных верований осетин. Владикавказ, 1992; Бязыров А.Х. Очерки истории нартского эпоса. Владикавказ, 2000 (на осет. яз.); Зухба С.Л. Типология абхазской несказочной прозы. Майкоп, 1995. Фрейденберг О.М. Миф и литература в древности. М., 1978; Стеблин-Каменский М.И. Мир саги. Становление литературы. Л., 1984; Пропп В.Я. исторические корни волшебной сказки; Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992; его же: Белая богиня. Историческая грамматика поэтической мифологии. М., 1999; Элиаде М. Космос и история. М., 1987; Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957; Шталь И.В. Художественный мир гомеровского эпоса. М., 1983; ее же: Эпические предания Древней Греции. М, 1989; Голосовкер ЯЗ. логика мифа. М., 1987.
Кузнецов В.А. Нартскии эпос и некоторые вопросы истории осетинского народа. Орджоникидзе, 1980; Калоев Б.А. Осетины (Историко-этнографическое исследование). М., 1970; Крупнов Е.И. О времени формирования основного ядра нартского эпоса у народов Кавказа. // М.,1969; Чибиров Л.А. Народный земледельческий календарь. Цхинвали, 1976; его
же: Древнейшие пласты духовной культуры осетин. Цхинвали, 1984; Ту-аллагов А.А. Скифо-сарматский мир и нартовский эпос осетин. Владикавказ, 2001; Гаглойты Ю.С. Некоторые вопросы историографии нартского эпоса. Цхинвали, 1977.
Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981; его же: Язычество Древней Руси. М., 1987; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1987; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984; его же: Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981; Хёйзинга Й. Осень средневековья. М., 1988; Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992; Штаерман Е.М. Социальные основы религии Древнего Рима. М., 1987; Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М., 1994; Шеффер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981; Николаева Н.С. Художественная культура Японии XVI столетия. М., 1986; Даркевич В.П. Символы небесных светил в орнаменте древней Руси. // СА, 1960, 4; его же: Народная культура средневековья. Светская праздничная жизнь в искусстве IX-XVI вв. М., 1988; Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М, 1969; Йетмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986;
Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия. Л., 1971; Шурц Г. История первобытной культуры. М., 1923. Вып. I-II; Цагараев В.А. Золотая яблоня Нартов. Владикавказ, 2000; Сулименко С.Д. Башни Северного Кавказа. Владикавказ, 1997.
Нартские сказания. Осетинский народный эпос. М., 1949. С. VI.
Нартские сказания, с. XVI.
Вернадский В.И. Биосфера и Ноосфера. М., 2002; Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990.
Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки, с. 35.
Пропп В.Я. Указ. соч., с. 33, 35.
Сотворение мира. Земля и Небо
В начале Бог сотворил небо и землю. Земля была бесформенна, пустынна и погружена в вечный мрак. Всюду простирались только воды, а над ними носился лишь дух божий. И сказал Бог: да будет свет! Увидев, что свет хорош, он отделил его от тьмы и назвал днем, а тьму назвал ночью. На следующий день он сотворил небесный свод посреди вод, разделивший их на две части: на воды, которые были на земле под небом, и на воды, которые в виде туч и дождей повисли на небе. На третий день он собрал воды под небо в одно место, и тогда показалась суша. И назвал Бог скопление вод морем, а сушу землею. И повелел он тогда, чтобы на земле произросли многие виды растений, дающих семена, и деревьев, дающих плоды. На четвертый день он создал два тела небесных, светящихся на своде неба: большее, чтобы светило днем, и меньшее - для освещения ночи. Так возникли солнце и луна, для того, чтобы отличать день от ночи и обозначать времена года, дни и месяцы. На своде неба Бог поместил множество звезд. На пятый день он призвал к жизни чудища морские и всякую иную живую тварь, обитающую в воде, а также птиц, парящих над землей. И благословил их: плодитесь и размножайтесь и заполняйте как море, так и воздух. На шестой день создал он скотов и гадов и всяких других животных, передвигающихся по земле. И под са-мый конец сотворил он человека по образу и подобию своему, чтобы властвовать над всею землею, над всем, что жило и росло на земле. На седьмой день Бог отдыхал после своей работы и день тот благословил и сделал его праздником на вечные времена.
Эта библейская история о сотворении мира уходит своими корнями в Месопотамию [1]. Создатели Священного писания - евреи, жившие некогда в междуречье Тигра и Евфрата, а затем переселившиеся в Ханаан (Палестину), не сколько исказили древние месопотамские мифы. Согласно последним, вначале существовала только вода и царил хаос. Из этого страшного хаоса родились первые боги. С течением веков некоторые боги решили установить порядок в мире. Это вызвало возмущение бога Абзу и его жены Тиамат, чудовищной богини хаоса. Бунтовщики объединились под предводительством мудрого бога Эа и убили Абзу. Тиамат, воспринимавшаяся древними в образе дракона, решила отомстить за смерть мужа. Тогда боги порядка под водительством Мардука в кровавой битве убили Тиамат, а ее гигантское тело разрубили на две части, из которых одна стала землей, а другая небом. Кровь Абзу смешали с глиной, и из этой смеси возник первый человек [2]. Любопытно заметить, что согласно ме-сопотамскому сказанию об Атрахасисе, датируемому XVII в. до н. э. , человек был создан для того, чтобы возложить на него бремя богов, таскавших огромные корзины, копавших русла рек и каналов, испытывавших великие невзгоды от тяжкого труда: «Труд богов поручим человеку, // Пусть несет человек иго божье» [3].
Американский археолог Джеймс Дж. Причард, скрупулезно сопоставивший оба текста, обнаружил в них множество удивительных совпадений. Его прежде всего поразила общая последовательность событий: возникновение неба и небесных тел, отделение воды от земли, сотворение человека на шестой день, а также отдых Бога в Библии и совместный пир вавилонских богов в месопо-тамских сказаниях на седьмой день. Любопытно и то обстоятельство, что в Библии упоминаются «сыны божьи», а именно такое определение дает вавилонский миф взбунтовавшимся богам, поскольку они действительно были сыновьями бога Абзу и богини Тиамат [4].
В космогоническом мифе древнефиникийского города Угарит ученые наткнулись на сюжет, согласно которому Бог сидел на воде, как птица на яйцах, и высидел из хаоса жизнь [5]. Нечто схожее, хотя и не идентичное, мы находим в фольклоре грузин, очень рано (IV в. н. э. ) подвергшихся христианизации. В их преданиях мир сначала был объят водой. «Бог - творец земли в то время находился в скале Вселенной. В один день он выскочил из скалы вселенной и прыгнул в воду. В воде стало ему холодно, он вздрогнул и уронил две слезы из глаз. Эти две слезы превратились в архангелов Михаила и Гавриила, из которых первый всегда стоит по правую руку Бога, а второй - по левую» [6].
Предания о сотворении мира бытуют в мифологии многих племен и народов земли. Они достаточно подробно освещены в теологической и специальной литературе. Мифы рисуют не только общую, по поверьям древних, картину мироздания, но и частности, связанные с попытками объяснить причины появления в огромном Космосе различных небесных тел, самой жизни на Земле. К сожалению, в осетинском фольклоре эти сюжеты оказались в значительной степени утраченными, хотя определенные архаизмы и были известны сказителям. Так, в одном из текстов, записанных К.Ц. Гутиевым, о сотворении мира говорится следующее.
Давным-давно во Вселенной царили безмолвие и тьма. По божьему, видимо, велению она озарилась блеском луны, мерцанием звезд, а с одного ее конца до другого пролег Млечный путь. Затем зажглась заря и в голубом небе появился солнечный круг. Когда рассеялись светлые тени ночных светил, упала с небес горячая искорка, достигшая земли и превратившаяся в черный пепел. Из этого пепла Бог сотворил нартов (людей), а из слез, пролитых небом, возникло на земле все остальное - и горы и реки, деревья и фрукты, травы и злаки; появились звери. От солнечного тепла ожил спящий до того океан, пробудился покровитель его - Донбеттыр. И дал Бог людям ум и силу, счастье и несчастье [7].
Солнце
На ранних ступенях развития все народы в своих мифах, легендах, анимистических воззрениях обожествляли Солнце и называли себя его детьми. Вокруг этого небесного светила у осетин складывается развитый культ, проявляющийся «не в том, что нарты поклоняются ему как фетишу, а в том, во-первых, что некоторые сказания, в частности циклы Ацамаза и Сослана, очень близко стоят к солнечным мифам, а сами эти персонажи являются солнечными героями и, что, во-вторых, само Солнце - одно из центральных действующих лиц эпоса» [28]. Не зная физической природы солнца, осетины воспринимали его как олицетворенное, хотя и табуированное, существо, наделенное всеми основными человеческими качествами. Светило имеет семью, дочерей -Ададзу, Ацырухс, Хорческу, Дудзумар, Азаухан (и еще двух безымянных) и сына Магомета. Солнце ведет свое хозяйство, поддерживает дружбу с нартами, которые в трудную минуту обращаются к нему за помощью и всегда получают ее [29]. Именно с ним связаны восхваления в адрес эпических героев и даже более прозаические фольклорные события.
«Как солнечные лучи сияют на груди наших гор, так идет тебе этот панцирь! Весенняя роса так же сверкает на молодой траве, как сверкает твой меч». «Я люблю тебя так, как любит пастух лучи солнца золотого после того, как его до костей промочил сильный ливень». Более того, в рождении, родственных связях и подвигах Сослана усматриваются черты его близости к Солнцу; даже на спине героя запечатлены символы Солнца и Луны, а, умирая, он просит, чтобы положили его в склеп с тремя оконцами - на восток, чтобы утром к нему заглянуло Солнце; наверху, - чтобы в полдень светило; на запад, - чтобы вечером светило, прощаясь с ним [30].
Нарты и Солнце не просто сотрапезники, они женятся на его дочерях -Сыбалц на Ададзе, Сослан на Ацырухс, Хамыц на Хорческе, как и небожитель Фалвара (на Дудзумар); Батрадз - названный брат одной из дочерей Солнца, а отец Сатаны - Уастырджи -представлял собой, о словам В.И. Абаева, «слегка христианизированный образ старого солнечного божества» [31]. Это божество совершенно не возражает против того, чтобы дети нартов (Сыбалц) ходили в его селение «играть с мальчиками». Именно там «Сыбалц и дочь Солнца Ададза познакомились друг с другом. Солнце отдало свою дочь за Сыбалца» [32]. Брачный союз между людьми и дочерьми Солнца всегда рассматривался как величайшее благо для землян. Так, в одном из греческих мифов говорится, что «блистательный брак завершил счастье и величие его (Миноса) жизни: ему была дана женой Пасифая, дочь Солнца» [33]. Но и астральные невесты ценили обычаи и привязанности земных своих мужей, не считая зазорным их союз. «Я хочу жить так, как ты живешь, - сказала Ададза Сыбалцу, - лучше в бедном доме у мужа (находиться), чем у богатых родителей. И если ты желаешь, вернемся в дом твоего отца». Так Сыбалц и дочь Солнца Ададза решили уйти из дома Солнца. Перед тем как уйти, Ададза спросила своего отца: «Что мне взять в подарок своему свекру?..»[34].
Почитание солнца (и земного огня) осетинами генетически связано с культами и обрядами скифов и алан. По Геродоту, массагеты «из богов чтут только солнце, которому приносят в жертву лошадей» [35]. Армянский поэт XIII в. Фрик считал культ солнца характернейшим в обрядности алан («алан, что солнце чтит») [36]. Трудно, пожалуй, не согласиться с И. К. Свешниковым в том, что культ солнца, плодородия и растительности, общий и понятный для всех земледельческих (и не только!) племен лежал в основе большинства древних религий. Именно «этой древнейшей общностью можно объяснить распространение древневосточной религиозной символики, проникавшей в весьма отдаленные от Средиземноморья районы благодаря разнообразным межплеменным связям» [37].
Следует, видимо, отметить и то, что культ солнца и огня нашел свое отражение в изобразительном искусстве осетин и их предков. Собственно, простейшие солярные знаки - крест, круг, крест в круге, свастика, триквестр - по лучили широкое распространение на памятниках материальной культуры с глубокой древности, но они сохранили свое смысловое, апотропейное, значение вплоть до позднего средневековья. «Первоначально форма креста имитировала древнейшее орудие для добывания огня, поэтому он стал универсальной религиозной эмблемой огня, а затем солнца, как огня небесного. Как и огонь, солнце умирает и возрождается в процессе движения по небу. Крест как эмблема солнечного божества становится языческим символом воскресения и бессмертия. И хотя и солнце (сохранившее в осетинском языке свою древнюю огласовку - Art Xuron, то есть Огонь-Солнцевич), и огонь обозначались единым символом - фигурой креста, последний нес более сложную смысловую нагрузку, возможно, напоминая своими четырьмя лучами о четырех сторонах света, четырех временах года, четырех стихиях» [38].
Разновидностью креста можно считать и свастику, отличавшуюся от него отростками, оканчивающими каждый луч. Отростки эти «первоначально символизировали вращательное движение древнего приспособления для добывания огня, а затем, когда свастика стала символом солнца, обозначали его движение по небу» [39]. В качестве солярных эмблем известны прямолинейная и криволинейная свастики (изображение последних встречается в Северной Осетии на стенах кадатского замка и укрепления в Гули). Путем уничтожения одной ветви у свастики образуется триквестр - знак огня, домашнего очага, покровителем которого у осетин считался «хозяин небес» Сафа - обладатель «светлых чертогов»; именно у него за столом сидят небожители, «пьют из турьих рогов сладкое черное пиво, а молодой нарт Сослан прислуживает им» [40].
Гало
Гораздо больший ужас, чем гибель любимых героев, вызывало у нартов упоминавшееся нами появление на небосклоне двух (и более) солнц. В сказаниях Нартиады это уникальное атмосферное явление упоминается неоднократно: «Сердца людей испуганно забились: два солнца вдруг на небе появились. Лучи с двойною силой жгли, поднялся дым от выжженой земли. И высохли источники и реки, как будто влаги не было вовеки. И на нихасе, в горе и печали, голодные смеяться перестали» [1]. Рефреном вторят этим строкам слова из другого сказания о нартах: «Свершилось вдруг неслыханное чудо: взошли два солнца в небе изумрудном. И вот, как два единокровных брата, остановились над землею нартов. И в ярости они кору земли своим огнем с двойною силой жгли. И треснула тогда земля от жара, охваченная солнечным пожаром. С раскрытым клювом пролетали птицы, но не было росинки, чтоб напиться. Не стало трав, иссякли родники и люди изнывали от тоски» [2]. Естественно, в подобных ситуациях, по представлениям осетин, оставалось только молиться, но и в молитвах косвенным образом находили отражение те же явления. В них часто упоминался и трехсолнечный бог, и три неразделимых солнца [3]. Эта символика пронизывала и средневековую западноевропейскую лирическую поэзию (Кретьен де Труа) [4]:
Как свету горнему дано: Клижес, как солнце, заблистал,
Два солнца светят заодно, Когда красавице предстал;
Окрасив мир своим румянцем, Сиянье не раздвоилось,
Своим безоблачным багрянцем. Удвоилось и проявилось...
Мотив двух солнц широко распространен в эпосе и мифологии народов Старого Света. Так, у китайцев появление их в небесах предвещало гибель династии и распад государства. «У Цзевана был приближенный по имени Фэй Чан. Однажды он прогуливался по берегу Хуанхэ и увидел, что на небе одновременно появилось два солнца. Солнце на восточном берегу излучало яркое сияние, лучи его играли, освещая облака. Чем выше поднималось солнце в небе, тем больше оно сияло. Солнце на западе было красным и тусклым, окруженным пепельными, похожими на клочки ваты, облаками. Вскоре оно совсем закатилось. В это время на небе раздался удар грома. Фэй Чан, увидев это чудо, вспомнил старинную пословицу: «На небе не бывает двух солнц, на земле не бывает двух правителей»... Фэй Чан понял, что мощь династии Ся сходит на нет и убежал к другому покровителю» [5]. В грузинском фольклоре появление двух солнц — знак необычного происхождения легендарного героя Хогаис Минди. Этими знамениями сопровождаются его рождение и смерть [6].
