Эволюция функций русской крестьянской семьи в Приенисейском регионе в 1920-е гг. Анисимова Лариса Юльевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Брачное и репродуктивное поведение крестьян 38

1. Революция в сфере семейно-правового крестьянского уклада 38

2. Брачность крестьян 49

3. Детность семьи 66

Глава II. Семья как экономическая ячейка 83

1. Крестьянский двор - хозяйственная основа семьи 83

2. Особенности хозяйственного строя переселенческой семьи 103

3. Государственное регулирование крестьянского хозяйства 122

Заключение 140

Примечания 146

Приложение 168

Список использованных источников и литературы 181

• Революция в сфере семейно-правового крестьянского уклада
• Брачность крестьян
• Крестьянский двор - хозяйственная основа семьи

Введение к работе

Семья - одна из величайших ценностей, созданных человечеством, одна из наиболее древних форм социальной общности людей. История семьи переплетена с антропогенезом (становлением человека), социогенезом (возникновением общества) и является одним из спорных и гипотетических вопросов науки. В современной науке нет единого представления о происхождении семьи, её эволюции, роли и месте, перспективах в обществе, специфике как малой социально-психологической группы. Поэтому нет и единого определения семьи, хотя попытки дать такое определение предпринимались со времен великих мыслителей Платона и Аристотеля . На взгляд автора, семья - это социальный институт, в котором переплетаются интересы общества, членов семьи в целом и каждого в отдельности. Возникновение семьи как социального института связано с потребностями общества и его членов: воспроизводство населения; деятельность семьи по организации индивидуального потребления материальных и духовных ценностей, реализуемых в семье; деятельность семьи, направленная на внешние по отношению к семье области жизни общест-ва . Эти потребности определяют основные функции семьи. Можно согласиться с З.АЛнковой, А.Г.Харчевым и другими исследователями в том, что «потребность является побудительным началом, - она порождает функцию, а через функцию реализуется потребность»3, через свои функции семья связана, с одной стороны, с обществом, с другой- с составляющими её индивидами 4.

В научной литературе приводятся различные типологии функций семьи 5.

В 1920-е гг. в аграрной России функциями крестьянской семьи были: продолжение рода, хозяйственно-бытовая и воспитательная. При этом коммунистическая власть стремилась всемерно расширить свое влияние на хозяйственно-бытовую и воспитательную функции семьи, соответственно уменьшить, видоизменить или даже полностью уничтожить данные функции семьи, передав их государству.

В конце XX - начале XXI столетия государственная власть в Российской Федерации отказалась от «огосударствления» хозяйственно-бытовых и воспитательных функций семьи, возвращая их последней. Поэтому осмысление процессов, характеризующих состояние семьи в 1920-е гг., позитивное и негативное воздействие на неё власти, имеет практическое значение для выработки соврехменной семейной политики.

Известно что, до революции крестьянская семья представляла собой традиционный тип семейной организации, отличалась авторитарной структурой, полным подчинением жены мужу, послушанием детей родителям. Крестьянская семья являлась малой сельской общностью вполне самодостаточного типа. Семья и ее трудовое хозяйство функционировали одновременно и как основная единица биологического воспроизводства, и как единица крестьянской собственности, производства и потребления. С декабря 1917г. начался процесс изменения юридических, экономических, культурных и нравственно-психологических основ крестьянской семьи. Коммунистическая власть декретами «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» (18 декабря 1917г.), «О расторжении брака» (29 декабря 1917г.), «О внебрачных детях» (20 декабря 1917г.) произвела своего рода революцию в области законодательства о браке и семье. В противовес идеологии строительства правового семейного уклада на основе сущности людей, т.е. особенностей мужчин? и женщин, коммунистическая власть приступила к формированию нового государственно- семейного уклада на основе феминизма. Семейная теория и практика в отношении крестьян стала базироваться на марксизме, в частности, в отношении семьи - на основных выводах работы Ф.Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»: патриархат положил начало разделению общества на социальные классы (мужчины-господа и женщины-рабы). Семья для бесправной женщины стала тюрьмой, из которой ее надо было освободить. Исходя из этого постулата строилась политика по обеспечению «равноправия» женщины в 1920-е гг., в том числе и в Приенисейском регионе.

Несмотря на коренное различие государственно-семейных идеологий царской и коммунистической властей, однако, как это будет показано в историографическом обзоре, нет ни одного специального научного исследования в России, посвященного изменению функций семьи в 1920-е гг. Тема исследования остается дискуссионной, политизированной и недостаточно полно изученной, многие ключевые аспекты были только поставлены.

Степень изученности проблемы. Изучение семьи как социального института до конца XX столетия носило полидисциплинарный характер. Семья как ячейка общества и социальный институт являлась важным объектом научных исследований философов, историков, богословов, социологов, филологов, экономистов, демографов, правоведов, психологов, педагогов, медиков, архитекторов и др. специалистов. В результате свое научное освещение получили многие общие и частные проблемы семьи, накоплен достаточно значительный объём информации. Каждая наука выделила в семье собственный предмет исследования и свою методологию. Философы разрабатывали систему общих принципов и способов познания семьи, самореализации человека в ней, формирования ценностных отношений к миру, смыслу жизни, соотношения добра и зла. Экономисты - хозяйственную сторону жизни семьи, её быт. Юристы определяли правовые основы семьи, брака, домашнего воспитания, регламентировали функции каждого из членов семьи. Объектом изучения психологов была семья как социально-психологическая группа. В круг научных интересов медиков вошли проблемы генетики, здорового образа жизни, профилактика заболеваний и др. Социальную педагогику семья интересовала как правовой и самый мощный воспитатель ребенка, её взаимосвязь и взаимодействие с другими социальными институтами. Историки изучали становление семьи и её эволюцию как социального института на разных стадиях развития общества. Через семью они просматривали некоторые глобальные тенденции в специфике менталитета того или иного народа, его традиций, культуры и обычаев. Демографы, как и социологи, анализировали структуру населения, семьи, сё движение.

Таким образом, изучение семьи, её функций носило не только полидисциплинарный, но зачастую и системный характер, что позволило в 1970-е гг. приступить к формированию системной науки о семье - фамилистики 6.

Отметим: каждая отрасль знаний о семье имеет свою историографию. Поэтому, с одной стороны, она может стать объектом и предметом специального научного исследования, а с другой стороны - позволяет нам остановиться на анализе лишь специальной литературы по теме нашего исследования. Необходимо иметь в виду следующее: по истории крестьянства 1920-х гг. имеются специальные историографические работы , что также освобождает от дублирования изученных вопросов. Однако следует заметить и то, что анализ историографии по аграрной истории, культурному строительству показал слабую изученность в ней темы крестьянской семьи. К её достижениям, в.том числе и в сибирской историографии, следует отнести изучение хозяйственной функ О Q ции семьи (крестьянского двора) и быта коммунаров , становления «социалистического образа жизни»10.

Исходя из тематической и методологической направленности, всю литературу о семье условно можно разделить на два крупных этапа: первый этап -1920-е-конец 1980-х гг.; второй этап - конец 1980-х -по настоящее время. В первом этапе можно выделить три подпериода: 1920-е гг.; конец 1920-х - конец 1950-х гг.; конец 1950-х - конец 1980-х гг. На первом этапе в историографии семьи методологической основой был исторический материализм. В противовес теологической антропологии о божественном происхождении семьи, единобрачии как единственно возможной и неизменной форме семейных отношений, ставилась задача преобразования семейных отношений путем ликвидации частной собственности, освобождения женщины от подневольного положения в семье и обществе через ее всеобщее вовлечение в сферу общественного труда, развитие общественного воспитания детей, бытового обслуживания и социального обеспечения населения. Отношения между полами в будущем связывались с единобрачием, моногамией, которая из формы угнетения должна была стать свободным союзом, основанным на взаимной любви.

Однако на первом этапе историографии крестьянской семьи 1920-х гг. в каждый из подпериодов были разная интенсивность изучения вопроса, широта постановки проблем, глубина их проработки, степень влияния политиков на самостоятельный поиск исследователей. Характерным для историографии первого этапа было резко негативное отношение к так называемой «буржуазной семье» и относительно слабая проработка вопроса, какой должна быть семья в будущем. Поиск в этом направлении особенно интенсивно велся в 1920-е гг. Эти годы характеризовались появлением книг, брошюр, статей, написанных женщинами, ставшими у истоков организации женского движения в РСФСР, позже в СССР. Заведующими женоделами ЦК РКП(б), с 1925 г. ВКП(б) были поочередно: И.Ф.Арманд (1919-1920 гг.), А.М.Коллонтай (1920-1921 гг.), С.Н.Смидович (1922-1924 гг.), К.И.Николаева (1924-1925 гг.), А.В.Артюхина (1925-1930 гг.)п.Тон задали И.Ф.Арманд и особенно А.М.Коллонтай12. Дискуссия развернулась вокруг новых законов Советской власти: декретов от 18 декабря 1917г. «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния»; от 19 декабря 1917г. «О расторжении брака» и от 20 декабря 1917г. «О внебрачных детях»13. В эти годы широкое хождение у руководства страны имели утопические представления о перспективах развития семейных отношений. Известно: истоки подобных настроений можно найти у Платона, социалистов-утопистов Т.Кампанеллы, Р.Оуэна, Ш.Фурье, Сен-Симона, молодого Ф.Энгельса14. В 1920-е гг. теорию отмирания семьи при социализме и беспорядочного полового сожительства исследовали Л.Д.Троцкий, Н.И.Бухарин, Н.В.Крыленко, А.М.Коллонтай, исследователь В.Вольсфон и другие15. Так, А.М.Коллонтай в тезисах о коммунистической морали отмечала, что выделение брачной пары в обособленную ячейку не отвечает интересам коммунистов. «Семья отмирает, она не нужна ни государству, ни людям, - писала она. - На месте эгоистической замкнутой семейной ячейки вырастет большая всемирная трудовая семья, где все трудящиеся, мужчины и женщины, станут прежде всего братьями и товарищами... Именно эта форма гарантирует человечеству расцвет тех радостей свободной любви, овеянного чувством ис тинного равенства и товарищества»16. Взгляды А.М.Коллонтай были противоречивы. Иногда она правильно высказывалась против половых отношений без любви. Но большую известность получила её теория в соавторстве с И.Лрманд «свободной любви», оправдывающая распущенность.

Утопические воззрения на семью и брак не стали официальной господствующей семейной идеологией и политикой. Более того, со стороны умеренных коммунистов (В.ИЛенин, И.В.Сталин и другие) они были подвергнуты резкой критике. Умеренные коммунисты, рассматривая семью в качестве главного конкурента государства в борьбе за личность, выступали за сохранение семьи как социального института. В то же время они считали, что государство не может воспринимать семейные отношения как личные, поэтому оно диктует и определяет условия, гарантирующие интересы коллектива.

Однако борьба в Коммунистической партии по вопросу - какой быть семье при социализме - еще не исследована. Можно согласиться с социологами А.И.Антоновым и В.М.Медковым в том, что «социологии семьи предстоит ещё подробно проанализировать первые декреты Советской власти... В общем контексте политических и социально-экономических отношений следует также оценить государственное поощрение фактического брака и многочисленные последствия этого»17.

Дискуссия в 1926 г. в связи с принятием «Кодекса законов о браке, семье и опеке», введенного в СССР с 1 января 1927г., высветила одну общую характерную черту - антисемейную сущность феминизма под прикрытием «освободительных» лозунгов движения женщин за «равенство полов». На десятилетия стала господствующей точка зрения необходимости трансформации семьи в интересах государства, но не о ликвидации семьи как общественного института. Это был тендерный феминизм, который соотносится с концепцией социального класса К.Маркса и Ф.Энгельса. Их последователи в РСФСР и СССР применили к семье идею К.Маркса и Ф.Энгельса о том, что историческое развитие главным образом определяется классовыми противоречиями, где пол является критерием разделения на классы, а основные классовые конфликты возникают на половой основе. При этом провозглашалась не только биологическая, но и социально - политическая идентичность мужчин и женщин, однако утверждалось, что политические интересы их находились в постоянном конфликте. Политические интересы мужчин обозначались как «патриархат», под которым понималось системное и структурное «угнетение» женщин в to сферах политики и культуры . Можно согласиться с выводом американского исследователя Ч. Томаса Филипса в том, что «тезис о социализации домашнего труда и общественном воспитании детей сближает марксизм с материальными и культурными феминистками. Их роднит равнодушие к судьбе семьи как социального института» 19.

В 1920-е гг. немалые расхождения среди партийно-государственной элиты высветили дискуссии по социально-этическим и семейно-бытовым вопросам. Здесь, так же как и по проблемам семейных отношений, дискуссии были между умеренными коммунистами и сторонниками так называемого «казарменного коммунизма» и «сверхколлективизма»20. В эти годы активно пропагандировалась и частично внедрялась в жизнь псевдореволюционная концепция немедленного, в течение нескольких лет, обобществления быта, исключающего домашнее хозяйство, индивидуальную семью, отдельное проживание семей как в городе, так и в деревне. Предполагалось, что коллективизация быта приведет к исчезновению рабства женщины и детей,1 распущенности. Более того, архитекторы Н.А.Кузьмин, И.С.Николаев, И.С. Мельников, Л.М.Сабсович и другие попытались реализовать один из постулатов социалистической утопии Ш.Фурье о создании фаланстеров - домов-коммун21. Так, архитектор Н.А.Кузьмин в проекте дома-коммуны разложил жизнь людей до мельчайших подробностей. Для разных возрастных групп им были предусмотрены отдельные помещения: старики и старухи живут отдельно, взрослые холостые, женатые - тоже. Дети объединены по возрастам и живут в разных помещениях. Спят люди в спальных ячейках группами по шесть человек - отдельно мужчины и женщины. Жизнь обитателей коммуны им нормировалась

до минут: ложиться спать в 22 часа, сон-8 часов, гимнастика-5 минут, умыва-ние-10 минут, одевание-5 минут, путь в столовую- 3 минуты и так далее.

Предполагалось убрать из семьи функции обслуживания, создав общественную систему удовлетворения бытовых нужд, в которую входили бы фабрики-кухни, столовые, прачечные, бани и т.п. Концепция новых поселений включала и решение вопроса о воспитании детей. Дети переставали быть собственностью родителей (идеи Т.Кампанеллы), они становились собственностью государства.

Вопрос о создании фаланстеров для рабочей молодежи рассматривался на Ш съезде РКСМ (октябрь 1920 г.), на IV съезде РКСМ (сентябрь 192 Г г.) и был решен положительно . Концепция обобществления быта, вырабатывалась и в связи с составлением первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР.

В 1929 г. против подобных утопических проектов перестройки городов и всего образа жизни людей выступила Н.К.Крупская.

Реализация идеи обобществления быта в городах Сибири, попытки строительства городов-коммун, домов-коммун? прекрасно изложена в» монографии. В.ИИсаева, а крестьян в коммунах - В.В.Гришаевым. Источниковедческо-историографические монографии В.В.Гришаева «История сельскохозяйственных коммун: итоги изучения, проблемы» (Красноярск, 1986) и «Коммуны Сибири» (Красноярск, 1997) - первые в стране работы по истории коммун. Автором анализируется широкий круг источников по истории коммун, подводятся итоги почти 70-летней истории научных поисков практиков и обществоведов. В размышлениях о прошлом, обращенных в настоящее и будущее, автор вкладывает глубинный смысл, который позволяет увидеть за собранными документами историю развития коммун как драму человеческих устремлений.

Идея коллективизации быта в конце 1920-х - начале 1930-х гг. охватила широкие массы рабочих, крестьян, получила отражение в решениях и планах государственных органов и общественных организаций. В Сибири в 1929 году установку на коммуну при строительстве крупных колхозов дал Р.Я.Эйхе председатель крайисполкома Советов, в своих тезисах доклада к IV Сибпарт-конференции (февраль-март 1929 г.) «О состоянии и задачах строительства , колхозов», опубликованных в газете «Советская Сибирь» , для широкого об суждения общественностью. Анализ книги «Колхозы Сибири», в которой впервые освещалась история сибирских колхозов с 1920 по 1929 гг., анализ решений IV Сибирской партконференции (1929 г.) позволили М.Д. Северьяно-ву сделать следующий вывод: «...в отношении коммун, в целом колхозного движения к 1929г., по сравнению с 1920г., представления изменились. В 1920г. абсолютное большинство крестьян боялось «коммуны», верило всякому вздору вплоть до слухов о том, что в ней будут общими и дети, и жены. В 4929г. этого не было, но не было и ясного понимания того, что же такое коммуна как (р» хозяйственное объединение, каков должен» быть в ней г хозяйственно-бытовой уклад... Поскольку в основе организации коллективных хозяйств лежали морально-нравственные и материальные стимулы, то, несомненно, что партийная ориентация на коммуны как на основную форму колхозного движения была одним из главных фактов их организации»26.

Таким образом, в конце 1920-х - начале 1930-х годов перед обществом открывались две возможности: первая предполагала улучшение и совершенствование действующей модели семьи и быта, дополняя её созданием и усилением государственных учреждений по их обслуживанию. Вторая же предполагала решительный разрыв с прежним семейно-бытовым укладом, создание принци \ш пиально иной семейно-бытовой модели на основе коллективизации, которая соответствовала идеалу устройства быта, намеченному марксизмом и программой РКП (б), принятой на VIII съезде в 1919 г. Можно согласиться с вы-водОхМ-В.И.Исаева, что «От того, какая из этих возможностей будет реализована, зависело будущее устройство быта людей в России (выделено,-Л.А.)...»" . В эти годы противоборство здравого смысла и утопического сознания было достаточно серьезным, острым и драматичным. Во многих коммунах обобществлялись не только сельскохозяйственный инвентарь, но даже одежда и личные вещи. Коллективизация быта крестьян приняла общегосударствен ный размах. Поэтому, на наш взгляд, В.И. Исаев недооценивает размах движения по переустройству быта в деревне, утверждая, что «оно охватывало в основном рабочий класс, городское население, получив в деревне значительно меньший отклик»28. Подчеркнем, для многих сельских коммунистов и активистов идея строительства коммун воспринималась как очередная задача, а сама сплошная коллективизация фактически стала новым переделом собственности, на класс крестьян пошли войной маргинальные слои деревни. В эти годы теория отмирания семьи из безобидной социальной утопии могла стать основой для преобразования в этой области. Строительство социализма, идеи коллективизации быта были благоприятной почвой для подпитки этих иллюзий. Социолог академик С.Я.Вольфсон, специалист по семье и браку, утверждая, что «социализм несет с собою отмирание семьи», фактически выражал настроение многих социальных инженеров, в том числе и сибирских30.

Отмену коллективизации быта в городе дало постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке быта» 16 мая 1930г. В деревне попытки остановить коммунизацию хозяйственно-бытового уклада начались с 5 января 1930г., когда было принято постановление ЦК ВКП (б) «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», по которому основной формой колхозного строительства была признана сельскохозяйственная артель. В ней колхозникам разрешалось иметь личное подворье. Однако на практике организация коммун продолжалась. Так, с сентября 1929г. по апрель 1930г. число коммун в Сибири возросло в 3,5 раза и составило 37,5 процента всех колхозов, а в Кузнецком округе их доля была 80, Каменском- 69,6, Руб-цовском-65,3 31. Фактически перелом в коммунизации деревни начался со статьи, И.В. Сталина «Головокружение от успехов», опубликованной в газете «Правда» 2 марта 1930г., и постановления ЦК ВКП (б) от 14 марта 1930г. «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». Кампания же по переводу коммун на устав сельхозартелей развернулась после XVII съезда ВКП (б) с весны 1934г. На взгляд автора, именно с осуждения коммунизации быта и перевода коммун на уставы сельхозартелей сложилось общее представление о том, какой быть семье и каким быть быту. Основные направления переустройства семьи и быта, которые должны были стать частью строительства «социализма», в обобщенном виде выглядели следующим образом:

• кардинальное повышение уровня жизни;

• передача домашнего труда обществу, его радикальное сокращение за счет механизации;

• создание отрасли общественного хозяйства для обслуживания быта;

• ликвидация хозяйственных функций семьи;

• установление равноправия между мужчиной и женщиной в семье и в« обществе в целом;

• общественное воспитание детей;

• возрастание объёма и роли свободного времени в развитии личности. Именно эти проблемы в последующем и стали ключевыми в историографии» семьи и брака, образа жизни и быта, хотя элементы утопии в ней по- прежнему сохранялись.

В отечественной историографии по теме исследования, особенно в социологии, сложилось упрощенное представление о развитии обществоведческих наук в 1930-е гг 33. Это связано с упразднением в начале 1930-х гг. социологии и заменой её социальной философией, критикой культа личности И.В.Сталина, начавшейся с середины 1950-х гг., недостаточным осмыслением этого сложного и противоречивого периода в отечественной истории и своего рода «научной модой», что привело, например, Е.М. Черняк к искажению названия книги В.Светлова , к ошибкам в ссылках на цитаты из нее, к некоторым спорным выводам. Так, например, Е.М. Черняк правильно отмечает резкую критику в 1930-е гг. авторов теории «отмирания семьи при социализме» о внедрении в сознание масс необходимости политической бдительности, классовости в семейных отношениях, когда якобы «социальный антагонизм между мужчиной и женщиной может и должен потушить половое влечение к человеку враждеб ного класса и смениться классовой ненавистью и отвращением» . Вместе с тем при анализе историографии 1930-х гг. Е.М. Черняк не рассмотрела монографии А.В. Маклецова, (Любляна, 1937г.) и Л.Д. Троцкого (1936 г.), изданная в СССР в 1991г.36, которые позволяют углубить представления о семейной политике в 1930 - е гг.

В обществоведении 1930-х гг. вопрос о семье и браке переместился преимущественно в область правоведения. В 1930-е гг. у государства антисемейный характер политики государства постепенно стал меняться в сторону поощрения и развития семейно-брачных отношений. Данное обстоятельство было обусловлено как демографическими факторами, так и протестами молодежи, огрублением отношений между полами. В 1930-е гг. власть стала по-новому выстраивать свою семейную политику. В 1934 г. был провозглашен тезис о том, что « сын за отца не отвечает». 27 июня 1936 г. по инициативе И.В.Сталина был опубликован закон о запрещении абортов, отменивший принцип, «свободного материнства», провозглашенный в послеоктябрьских декретах. В этой связи заслуживает внимания оценка изменения политики в области семьи и брака А.В. Маклецова: «Своеобразной особенностью советского строя является то, что господствующая партия и её вожди без колебания отрекаются от основных программных начал коммунистического учения, если этого требуют чисто утилитарные и даже тактические соображения..., - писал он. От «военного коммунизма» советская власть перешла к более умеренной «новой экономической политике (т.н. нэпу), а вслед затем к грубо насильственной коллективизации..., - писал он. Нечто подобное можно отметить и в развитии советского законодательства о браке и семье. Почти через десять лет по введении «Кодекса законов о браке, семье и опеке», представлявшего собою прямое отрицание основных начал вековой культуры, советская власть разрешила публичное обсуждение и критику действующего законодательства. По прямому указанию власти советская печать начала кампанию, разоблачавшую недостатки прежнего Кодекса. В качестве лозунга власть провозгласила борьбу с легкомысленным отношением к семье и семейным обязанностям. Ра нее широко дозволенное плодоизгнание... было официально признано социальным злом»37. Критика прежнего советского законодательства о семье и браке, его идеологов и разработчиков носила дозированный и управляемый характер. В ходе ее Л.Д.Троцкий, Н.И.Бухарин, А.М.Коллонтай, А.В.Луначарский, Н.В.Крыленко и ряд других деятелей и исследователей были обвинены «в распространении «контрреволюционной теории отмирания семьи и беспорядочного полового сожительства».

На развитие историографии семьи в эти годы повлияли работы И.В.Сталина «О диалектическом и историческом материализме», «Краткий курс истории, ВКП(б)», изданные в 1938г. В них указывалось на ошибки Ф.Энгельса, относившего семейные отношения к фундаментальным факторам истории наряду с производством средств производства38. Вслед за И.В.Сталиным вся литература по проблемам семьи стала критиковать «ошибки» Ф.Энгельса, а классическая марксистская разработка .теории семьи приобрела статус антимарксистской39. Однако в целом в 1930-1950-е гг. переустройство быта на коммунистических началах, так же как и в 1920-е гг., изображалось как борьба с буржуазными пережитками в семье, как одна из форм классовой борьбы. Материалы дискуссии о партийной этике, статьи, работы Л.Д.Троцкого, Н.И.Бухарина, Н.В.Крыленко и многих других репрессированных партийцев были запрещены и переданы на хранение в спецхраны. Отметим, что в 1930-1940-е гг. почти отсутствовала литература о крестьянской семье, индивидуальном трудовом крестьянском хозяйстве 1920-х гг. Внимание исследователей было сосредоточено на проблемах текущего колхозного строительства и колхозного крестьянства.

Примирительные акты власти в отношении населения страны (отказ от диктатуры «пролетариата» и провозглашение общенародного государства, окончание переходного периода с его акцентом на классовую борьбу, разрешение казачества, послабления в отношении семьи, религии, изменение целевых задач комсомола и прочее) встретили неоднозначную реакцию большевистских ортодоксов. Примечательна в этом смысле книга Л.Д.Троцкого «Пре данная революция» (1936г.). Троцкий Л.Д. с негодованием оценивал стремление возродить в СССР казачество, офицерские звания, семью: «Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый «семейный очаг», то есть архаическое, затхлое и косное учреждение... Место семьи ...должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания», - то есть «действительное освобождение от тысячелетних оков. Именно поэтому последовательное изменение постановки вопроса о семье в СССР наилучше характеризует действительную природу советского общества... Назад к очагу!...Трудно измерить глазом размах отступления... Когда жива была ещё надежда сосредоточить воспитание новых поколений в руках государства, власть не только не заботилась о поддержании авторитета «старших», в частности, отца с матерью, но наоборот, стремилась как можно больше отделить детей от семьи, чтобы оградить их от традиций косного быта. Еще совсем недавно, в течение первой пятилетки, школа и комсомол широко пользовались детьми для разоблачения, устыжения, вообще «перевоспитания» пьянствующего отца или религиозной матери... этот метод означал потрясение родительского авторитета в самых его основах. Ныне в этой немаловажной области произошёл крутой поворот: наряду с седьмой (о грехе прелюбодеяния) пятая (о почитании отца и матери) полностью восстановлены в правах, правда ещё без бога... Забота об авторитете старших повела уже, впрочем, к изменению политики в отношении религии...Ныне штурм небес, как штурм семьи, приостановлен...» 40.

В историографии 1930-х гг. в связи с «победой социализма в СССР в 1936г.» обозначилось ещё одно направление - это противопоставление семьи и брака при капитализме и социализме. В качестве довода приводилась сравнительная статистика о вовлечении женщин в производство в 1920 и 1930-е гг., достижениях в области охраны материнства и младенчества. Характерна в этом плане работа академика СЛ.Вольфсона41 и ранее упоминавшаяся работа В.Светлова. Именно со второй половины 1930-х гг., а не с конца 1950-х - начала 1960-х гг., как это принято считать в отечественной историографии, нача лась дискредитащія семейно-хозяйственных функций путем наукообразного противопоставления и сравнения буржуазной и социалистической семей. В послевоенный период эта проблема стала разрабатываться в формировании понятий «советская семья», «социалистический образ жизни». В связи с разработкой данных понятий в литературе утвердился ряд мифов: в противовес социалистической семье происходит деградация буржуазного брака; брак при капитализме представляет собой модификацию товарно-денежных отношений; резко противопоставлялись функции семьи при капитализме и социализме (при капитализме семья - это ячейка накопления капитала, социалистическая семья - ячейка организации быта); был создан миф о том, что при социализме общественный труд и быт, личное и общественное не противопоставимы, а при капитализме между семьей и обществом-существует антагонистическое противоречие42. Однако выводы отечественных исследователей по многим направлениям не были подкреплены количественными данными, материалами статистики, носили декларативный, политизированный характер. Это объяснялось не столько узостью источниковой базы, сколько невозможностью доказать наличие качественных положительных изменений в семейных отношениях и быте трудящихся.

Третий подпериод первого этапа историографии семьи начал складываться со второй половины 1950-х-начале 1960-х гг. На XXI съезде КПСС (1959г.) был сделан вывод о том, что в СССР социализм одержал полную и окончательную победу, а на ХХП съезде КПСС (1962г.) было принято решение о построении коммунизма в стране к 1980-м годам. Кроме того, на разработку проблемы семьи в эти годы серьезное влияние оказала «холодная» война между странами капитализма и социализма, а также развитие жилищного строительства в СССР. В связи с программной установкой КПСС об отмирании хозяйственно-экономической функции семьи при коммунизме, когда семейные отношения будут якобы целиком строиться только на чувствах взаимной любви и дружбы, произошло оживление многих утопических представлений, в том числе и периода 1920-х годов: о положении и роли женщины в семье и обще стве, о новой революции в преобразовании быта на коммунальных и коллективных началах, о преодолении различия между городом и деревней, в том числе в сфере семейных отношений и быта. На основании подобных рассуждений исследователи И. Д. Перлов (1958), Д.С.Булыгин (1966) изображали семью только как потребительскую ячейку, базирующуюся не на экономических, а духовно-нравственных отношениях43.

К достижениям историографии семьи этого периода следует отнести возрождение отечественной социологической школы по семье в конце 1960-х -начале 1970-х гг. Возникла социологическая ассоциация, был создан институт социологических исследований, в котором сектор изучения семьи возглавил А.Г.Харчев. Под его руководством начала возрождаться отечественная школа социологии семьи. Большую роль в её возрождении сыграли їЗ.К.Васильева, В.ГТолофаст, В.М.Левин, А.И.Пименова, НЛ.Соловьев, З.И.Файнбург, Н.Г.Юркевич, В.СЯзыков, З.А.Янковская и др.

Заметим, что с 1960-х годов в мире и в СССР наметился, своего рода «бум» в области изучения семьи и брака. Так, по данным А.И .Антонова и В.М.Медкова в научных журналах мира по проблемам семьи было опубликовано: в 1900-1964 гг. - 12610 статей, в 1965-1972 гг. - 6436, в 1973-1974 гг. -3502, в 1975-1978 гг. - 6315, в 1979 г. - 3963, в 1980-1985 гг. - 18308, в 1986 г. -8688. В бывшем СССР в 1968-1983 гг. было опубликовано примерно 300 статей, сборников статей и монографий по проблемам семьи и брака44. Показательна тематика исследований семьи в СССР в 1968-1983 гг.:45

1. Современные семейно-брачные отношения 137 работ.

2. Социальные микропроцессы и семья 50 работ.

3. Правовые аспекты брака 94 работы

4. Мораль и семья 73 работы.

5. Семья и религия 22 работы.

6. Семья и охрана здоровья 103 работы.

7. Семья и общественные отношения 49 работ.

8. Помощь семье со стороны общества 167 работ.

9. Взаимодействие семьи с отдельными социальными институтами 63 работы.

10. Численность, состав и структура семьи 111 работ.

11. Основные функции семьи 1052 работы.

12. Образ жизни семьи 115 работ.

13. Семья, родство, микросреда семьи 46 работ.

14. Семья и личность 420 работ.

15. Межличностные отношения в семье 206 работ.

16. Жизненный цикл семьи 397 работ.

17. Социальная, региональная и

этническая дифференциация семейных отношений 537 работ.

18. Проблемные семьи 121 работа.

19. Историко-этнографические исследования 157 работ.

20. Методология и методика исследования семьи 335 работ.

21. Информационные материалы, библиография 29 работ.

В те годы социологи в изучении семьи были в авангарде отечественного обществознания. Именно они стали поднимать методологические вопросы, наметили системность в изучении семьи, что в последующие годы послужило серьёзной базой для преодоления вульгарно-политизированных подходов в изучении семьи и её функций. В этот период появились и первые учебники по социологии семьи.

Другим заметным явлением в научном изучении семьи и её функций в 1920-е гг. стало обращение исследователей к проблеме социалистического образа жизни в СССР. В 1970-е - начале 1980-х гг. начала складываться историография проблемы. Так, В.З. Роговина обратилась к теме дискуссий по быту и культуре в России 1920-х гг. Т.Дорохина затронула экономический аспект социалистического образа жизни, И.П.Труфанов проанализировал современную литературу по теме46. Масштабной работой, раскрывающей научную актуальность проблемы образа жизни в СССР, стала работа В.И.Касьяненко «Советский образ жизни: проблемы исследования» (1982), пятая глава которой по священа 1920-м гг.47 Автор подверг критическому анализу и оценке отечественную литературу за 1920-1930-е гг., определил наиболее существенные направления, перспективы теоретических исследований и дал практические рекомендации. В.И.Касьяненко сделал вывод о том, что в литературе освещались лишь некоторые проблемы и процессы формирования экономических и политических основ советского образа жизни, изменения социально-классовой структуры общества. Однако до конца 1970-х годов исследователями не была воссоздана история борьбы за новый образ жизни4 .

Таким образом, анализ отечественной историографии о семье и браке, крестьянском быте и образе жизни периода 1920-1980-х гг. показал, что данная проблема недостаточно полно изучена. Внимание исследователей преимущественно было сосредоточено на социально-классовой структуре деревни49, влиянии Коммунистической, партии и общественных организаций на политические, экономические и культурные процессы в деревне. Однако глубокие радикальные преобразования общества, происходившие в России после 1917г., затронули не только сферу политики, экономики и культуры, но и сферу семьи и брака, быта, образа жизни. Можно согласиться с выводами В.И.Исаева о том, что «исторические исследования образа жизни советского человека так и не были развернуты в достаточном объёме»50. Исследование человека, семьи как субъектов исторического процесса не велось. Поэтому история страны и история отдельных её регионов оставалась неполной. Однако общественно-политическую, хозяйственную и государственную деятельность всех советских людей невозможно понять, если оставить без внимания особенности их образа жизни в семье и быту, иначе говоря, в повседневной жизни.

Для литературы 1920-1980-х гг. было характерно своего рода пренебрежительное отношение к «историческим мелочам», «глобализм» в мышлении. «Пролетарское государство строится на коллективном принципе, - заявил в газете «Советская Сибирь» 31 августа 1922г. А.Коляткевич.- Оно знает коллектив - трудовые массы». Ему вторил В.Кузьмин: «Все силы уходят...в область теории - на обоснование практических задач революционного движения и экономического строительства... Его (пролетариата-Л.А.) идеология чужда коллективизму. Не личность, а космос стоит в центре устремлений его духа»51. Как видим, преобладал функциональный подход к анализу социальной действительности с целью обеспечения устойчивости и жизнеспособности уже сложившейся социальной системы. Как утверждает М.Д.Северьянов: «В литературе 20-х годов скорее исключением, чем закономерностью были публикации о развитии отдельного крестьянского хозяйства, об отдельной деревне, от-дельном районе» . Подобное суждение следует отнести и к теме семьи и брака, быта и образа жизни. Редким исключением здесь являются работы Б.В.Окушко, Я.Берзина, МЛ.Феноменова и др.53

Как было отмечено ранее54, на развитие обществознания сказалось то, что крестьянская семья не являлась полноценным объектом государственной политики. Иногда власть запрещала те или иные исследования. В Сибири, в частности, это нашло отражение в декларации Сибирского революционного комитета от 6 марта 1920 г. «О порядке выделения и пользования землей», в пункте первом которой объявлялось, что все существовавшие раньше «податные различия сельских граждан Российской республики - старожилов, переселенцев, казаков, инородцев - уничтожаются»55. Декларация отменила не только податные различия сельских семей, но и, по сути дела, признала практически нецелесообразной работу по выявлению и анализу так называемых «видовых» групп в сибирском крестьянстве. В результате главное внимание стали обращать на выявление социально-классовых противоречий в деревне вне зависимости от различия «видовых» групп.

К достоинству отечественной историографии 1920-1980-х гг. следует отнести то, что в ее рамках были исследованы основные функции семьи: репродуктивная, хозяйственная и особенно функция социализации, хотя и здесь сказались отмеченные выше особенности методологии и методики, выбора тем исследований. Так, например, функция социализации семьи и личности нашла отражение в блоке историко-партийной литературы по истории Коммунисти ческой партии, сельских Советов, комсомола, пионерской организации, женского движения, истории колхозного и культурного строительства и прочее. 56 По каждому из этих направлений государственной и общественной социализации семьи и личности написаны либо отдельные историографические работы, либо обзор литературы, который содержится в многочисленных моногра-фиях и статьях . Вне поля зрения исследователей осталась тема влияние «обычного» права, общественных мнений семьи, односельчан и родственников на становление социального статуса члена семьи.

Слабее изучена хозяйственная функция семьи, хотя блок социально-экономической литературы очень внушительный. По нему написано множество историографических работ. Однако тема крестьянского двора, который иногда совпадал с одной семьей или состоял из нескольких, как правило, родственных семей, в этой литературе почти не представлена. Исключением здесь стали работы новосибирских ученых, которые появились уже в 1990-е гг. и охватили Западную Сибирь с 1930-х гг.

Репродуктивная функция семьи изучалась, как правило, в связи с перенаселением и переселенческим движением, деревенской безработицей, отходничеством, урбанизацией, естественным и механическим движением.

Современный этап в историографии проблемы начался с конца 1980-х -начала 1990-х гг. В этот период не стало СССР (1991г.), началось становление новой государственности РФ с ориентацией на либерализм во всех сферах общества: политике, экономике и культуре. Главной ценностью государственного либерального идейно-политического течения была провозглашена личность. Завершился период монополизма марксистско- ленинской методологии с её выводом о первичности бытия и вторичности сознания, что вело к отвержению общечеловеческих ценностей, которые якобы были буржуазными. Все это привело к раскрепощению исторического сознания исследователей, создало предпосылки для нового осмысления истории России, в том числе семьи и брака, образа жизни и быта крестьян.59 Под влиянием французской исторической школы «Анналов» началось изучение структур повседневности, обраще ниє к так называемому маленькому человеку, его существованию в истории, выявление имманентной позиции самих участников исторического процесса, их отношения к жизни, их ментальности и системы ценностей, в т.ч. и семейных. Началось восстановление забытого и невостребованного (Л.Я.Чаянов, Н.Д.Кондратьев, Н.П.Маслов и др.), знакомство с трудами зарубежных исследователей (Э.Карр, Р.У.Дэвис, П.Грегори, А.Ноув, Т.Шанин и др.).

Глубокий анализ литературы современного этапа дан Г.А.Бордюговым, В.А.Козловым, Р.У.Дэвисом °°, что избавляет нас от углубления в эти сюжеты. Отметим лишь коллективную монографию «Население России в XX веке»: В 3-т./ Т.1.1900-1939. (М.,2000.), которая посвящена историко-демографическим проблемам городской и сельской семьи в России, в т.ч. и Сибири.

К заслугам современных исследователей следует отнести публикации многочисленных исторических источников, хранившихся в центральных и местных архивах, многие из которых ранее были недоступны. Все это позволило уйти от изучения истории советского общества как прямолинейно-прогрессивного процесса, постоянно приближающегося к идеалу.

На взгляд автора, современная отечественная историография, в т.ч. и семьи, переживает период «детской болезни», когда идеология,в ней повернулась на 180 градусов61, но сохранила прежнюю нетерпимость, о чем свидетельствует, например, идеализация фермерского пути развития в России, с акцентом на крестьянский двор, но без учета мирового и отечественного опыта, конкретно-исторических, национальных, природно-географических и других факторов.

В постсоветский период в исследованиях по проблемам семьи по-прежнему ведущие позиции занимают социологи.

Как отмечалось ранее, историографические работы по крестьянству Сибири были изданы в 1970-1980-е гг. В.Т.Анисковым, Л.М.Горюшкиным, Н.Я.Гущиным, В.В.Гришаевым, Р.С.Русаковым, Л.Н.Ульяновым и другими исследователями. В них семья как социальный институт не рассматривалась. После появления историографических работ по крестьянству Сибири фактиче ски на протяжении 1980-х гг. появлялись монографии, статьи, написанные на прежней методологической базе, значительно обогатив новыми фактами историческую науку Сибири (см.,например, монографии И.Л.Молетотова, Ю.В.Куперта, В.В.Гришаева, М.Д.Северьянова и др.). В этом же ключе был написан обобщающий труд «Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.)» ( Новосибирск, 1983).

Одновременно стали появляться работы по социальной психологии сибирских крестьян в 1920-е гг. И.С. Кузнецова, который стал ведущим специалистом в отечественной историографии в данной области62. Его работы значительно расширили возможности познания проблемы взаимодействия государства и семьи в социализации личности в 1920-е гг. Началась разработка исто-рико-демографической проблематики советского периода исследователями Н.Я.Гущиным, В.В.Демидовым, В.А.Исуповым, Н.И.Платуновым, Л.Н.Славиной, М.Д.Северьяновым, В.Н.Чакшовым и др. Однако и в этих работах семья как социальный институт, функции семьи специально не рассматривались. При этом в регионе еще с 1960-х гг. начала складываться новосибирская школа по изучению быта семьи, ее функций, традиций, культуры с ХУПв. по начало XX столетия. Видными представителями ее стали Л.М.Сабурова, М.В.Красноженова, Л.Е.Элиасов и др. Особенно больших успехов добился В.А.Зверев, который разработал свою методологию и методику исследования крестьянской семьи и ее репродуктивной функции и функции социализации63.

В 1990-е гг. изучение крестьянской семьи в Сибири в 1920-е гг. не велось. Можно согласиться с выводом авторов сборника "Очерки истории крестьянского двора и семьи в Западной Сибири. Конец 1920-х- 1980-е годы"64 о том, что советская историография темы отличалась высокой степенью фрагментарности: функционально единые семья и семейное дворохозяйство рассматривались изолированно. Отсутствовали работы, имеющие хронологически сквозной характер. Неравномерно были изучены отдельные аспекты проблемы. Историографическая ситуация принципиально не изменилась и в постсоветский период. Впервые в Сибири и России развитие крестьянской семьи и двора в

Западной Сибири в 1930-е - 1980-е гг. начали исследовать ученые Т.М.Бадалян, В.А.Ильиных, И.Б.Карпунина и А.П.Мелентьева. С 1998 г. исследователи стали выступать на научных конференциях, опубликовали серию тезисов, аналитических статей и комментированных документов, издали сборник научных статей (Крестьянская семья и двор в Сибири в XX веке: проблемы изучения» (Новосибирск, 1999), хроникально-документальный сборник «Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып.1.: Этапы и методы ликвидации крестьянского хозяйства. 1930-1940 гг.» (Новосибирск, 2001). Применительно к Приенисейскому региону в этих работах фрагментарно освещались лишь отдельные вопросы проблемы.

Цель исследования. Исходя из актуальности темы и недостаточной изученности ряда ее аспектов на региональном уровне автор определил следующую цель исследования: проанализировать русскую крестьянскую семью в Приенисейском регионе, показать начало трансформации ее функций под воздействием партийно-государственной политики в области семейных отношений в 1920-е гг.

Исходя из цели поставлены следующие задачи исследования: На основе изучения исторических источников и литературы проанализировать а) условия функционирования крестьянской семьи в 1920-е гг.; б) раскрыть особенности репродуктивной и хозяйственной функций семьи в те годы; в) проанализировать партийно-государственную семейную политику в 1920-е гг. и ее последствия для крестьянской семьи в регионе с точки зрения традиционализма и новаторства.

Объектом исследования является крестьянская семья как социальный институт.

Предметом исследования являются экономическая и репродуктивная функции русской крестьянской семьи в Приенисейском регионе в 1920-е гг.

Территориальные рамки исследования охватывают Енисейскую губернию в границах 1920-1925 гг., административно функционировавшую в 1925-1930 гг. в рамках Ачинского, Канского, Красноярского, Минусинского и

Хакасского округов Сибирского края. На территории губернии в 1920г. проживало 1057,1 тыс. сельских и 145,4 тыс.(12,1%) городских жителей. По данным Всесоюзной переписи 1926г. их было соответственно 1258,8 тыс. и 166, 8 тыс.(11,7%).

Сельское население по территории Приенисейского региона было расселено крайне неравномерно, что стало следствием его поэтапного освоения и природно-географических условий. В 1926 г. плотность населения в регионе на квадратный километр в Ачинском, Канском, Красноярском, Минусинском и Хакасском округах соответственно была 11,4; 9,6; 9,4; 12,6 и 3,1 человека. Красноярский (без Туруханского края) и Канский округа занимали 21 процент территории и включали 47,7 процента всего населения, тогда как южные округа (Ачинский, Минусинский; Хакасский) занимали только 8,7 процента территории, а проживало здесь 50,7 процента населения.

Сельское население было полиэтнично, характеризовалось социальными, языковыми, культурными, конфессиональными, хозяйственно-бытовыми и иными различиями. Этнографическая неоднородность сельского населения отражалась и в поселенческой структуре: были широко распространены однонациональные поселения: русские, украинские, латышские, латгальские, татарские, мордовские, коренных северных и южных народов. Имелись и видовые различия крестьян- казаки, инородцы (местное коренное население Севера и Юга), старожилы и переселенцы, - у которых также были свои семейные уклады. При этом основной состав населения определяли русскоязычные этносы. Так, например, по данным Всесоюзной переписи 1926 г. в Красноярском округе (без Туруханского края) в 3018 населенных пунктах в 73743 хозяйствах проживало 183552 мужчин и 187919 женщин (всего 372471 человек), из которых 78,5% отнесли себя к русским, а к белорусам, украинцам, полякам, мордве, татарам, латышам отнесли себя соответственно 7,0; 5,1; 1,1; 0,6; 2,3; 1,6 процента жителей. Коренного населения в Хакасском округе было примерно- менее 50 процентов от всего состава населения (88906 человек). Этнический состав населения заметно влиял на размеры населенного пункта и семейный хозяйственно-бытовой уклад населения в нем, который во многом определялся традищюнными для каждого этноса религиями. Так, в Красноярском округе (без Туруханского края) из 3018 населенных пунктов крупных было 953. При этом в Пировском, Больше-Муртииском, Енисейском, Казачинском, Сухобу- зимском, Красноярском, Даурском, Новоселовском, Балахтинском районах, где проживали этносы, относившие себя к русским и народам Поволжья, из 658 населенных пунктов крупных было 581 (88,3 процента). В них проживало 73,4 процента населения округа. А в Уярском, Майском, Партизанском районах, где преобладали прибалтийские этносы, из 2149 населенных пунктов крупных было только 161 (7,5 процента)65. Здесь в трех районах проживало 25,6 процента населения округа. В первой группе районов (лесостепной) размер среднего сельского населенного пункта составлял 64,7 хозяйств, средний состав семьи - 5,27 человека. Во второй группе районов (подтаежной) эти показатели были соответственно 34,2 и 5,09 . В связи с тем, что Приенисейский регион на протяжении столетий был районом интенсивного освоения, в т.ч. и путем крестьянской колонизации из европейских районов страны в 1920-е гг., то исследование проблемы в данных территориальных рамках имеет всероссийское значение. )

Хронологические рамки исследования охватывают 1920-е гг. В пореволюционный период семья стала объектом особого внимания правящей коммунистической элиты как социальный институт, поддерживающий традиции. Коммунистическая власть поставила и решала задачу крутой ломки веками формировавшегося исторического сознания народных масс на базе полного отказа от предшествующих традиций во всех областях общественной жизни. Провозглашалось абсолютное преимущество классового подхода над общечеловеческими ценностями. Новое революционное мышление включало воинствующий атеизм, отрицавший историю духовной культуры, социально-политическую роль духовенства в истории Российского государства. В эти годы началась атака на хозяйственно-бытовой уклад крестьян, на патриархальный уклад семьи. Государство расширило сферу своего вмешательства в брач но-семейные процессы, распространяло идеологические установки антисемейного характера, направленные на ликвидацию домашнего хозяйства, эмансипацию женщин, ослабление социально-нормативной регуляции семейности, снижение ценности брака, семьи с детьми, единства всех поколений. В 1920-е гг. ушла в историческое прошлое вместе со своим классом дворянская, буржуазная, отчасти и духовенская семья с неповторимой культурой, традициями, стилем жизни и семейным укладом. На селе исчезло казачество с его особым семейным и хозяйственным бытом.

Исходя из своеобразия 1920-х гг. в истории страны, начальная дата исследования-1920г. определена установлением коммунистической власти в Енисейской губернии и началом проведения ею новой семейной политики. Конечная дата-конец 1920-х гг. определена началом сплошной коллективизации, когда властью был нанесен по каждой патриархальной семье новый комплексный удар. Семья была лишена собственности, началось крушение ее хозяйственно-бытового уклада, изменилась функция социализации семьи.

В силу специфики исследования автор по необходимости выходил за хронологические рамки в ту или другую сторону.

Методология и методика исследования. В изучении российской крестьянской семьи в России существуют три методологические школы: модернизации (В.М.Медков, А.И.Антонов и др.), теологической антропологии о божественном происхождении семьи и марксистская, как одна из разновидностей феминизма. Автор считает, что каждая из данных методологай при анализе крестьянской семьи 1920-х гг. может применяться в комплексе, взаимно обогащая и дополняя друг друга.

Известно, под модернизацией в широком смысле этого слова подразумевается становление и развитие индустриального общества. Россия в 1920-е гг. находилась на ранней стадии модернизации. Идея создания мощного государства предполагала, прежде всего, достижение высоких показателей социально-экономического развития. Сам термин «модернизация» в 1920-е гг. не встречался в официальных партийных документах, но его смысл содержался во многих неологизмах советской эпохи: индустриализация, коллективизация, культурная революция, социалистические преобразования, социалистическое обобществление и др. Модернизация изменила характер взаимоотношений между семьей и государством в сторону расширения вмешательства последнего в брачно-семейные отношения, в т.ч. и в деревне.

В 1920-е годы часть крестьян были верующими, следовательно, их представления о морали, нравственности, этике поведения во многом базировались на религиозных канонах. Религия оставила глубокий след в крестьянских традициях, определяла особенности семейного и репродуктивного поведения сельского населения, для которого были свойственны ранняя и всеобщая брачность, стремление к многодетности. Очевидно, что религиозные каноны следует рассматривать с учетом конкретно-исторических и религиозных крестьянских реалий в 1920-е гг.

Марксистско-ленинская методология опровергает теологическую антропологию о божественном происхождении семьи, связывает существование семьи на всем протяжении ее истории со способом производства. Согласно марксистской концепции, зависимое положение женщины стало возможным прежде всего в рамках индивидуальной семьи. В свою очередь, это стало осуществимым лишь тогда, когда возникла частная собственность, а семья превратилась в частнособственническую хозяйственную единицу.

В 1920-е гг. неомарксисты в России, находящиеся у власти, рассматривали семью не как социальный институт, а как частнособственническую единицу, враждебную господствующему классу. Российские неомарксисты рассматривали крестьянскую семью 1920-х гг. как буржуазный пережиток, поэтому целенаправленно велась политика по «раскрепощению» женщин от семейных уз и пр. Крестьянские дворы (семьи) по экономическому (имущественному) фактору совершенно произвольно по воле властвующих были отнесены либо к пролетарским (беднота), либо к полупролетарским (середняки), либо к мелкобуржуазным (кулаки) социальным классам, что автоматически предопределя ло их настоящую и будущую перспективы, образ жизни, хозяйственно-бытовые и семейно-брачные отношения.

Автор считает, что использование данных методологий позволило придать историческому материалу стройность и логическую осмысленность, реализовать принцип историзма и объективного взгляда на крестьянскую семью 1920-х гг., т.е. проанализировать ее взаимосвязь с прошлым и будущим.

В своей работе автор широко опирался на системный метод исследования, что позволило рассмотреть семью как одну из подсистем государственной политики Коммунистической партии, систематизировать исторические источники. На основе проблемно-хронологического метода раскрыта историография проблемы, изложено содержание работы. На основе сравнительного метода определена особенность крестьянской семьи в 1920-е гг. по сравнению с прошлым и будущим, показаны особенности семьи переселенцев на прежнем и новом месте жизни, особенности семейно-бытового и хозяйственного уклада новоселов и старожилов; влияние общественных и социально-экономических катаклизмов на репродуктивную функцию семьи. Автор солидарен с новосибирским исследователем В.А.Зверевым68 о взаимовлиянии природно-географической и социокультурной среды на семью. На основе данного метода изложена поселенческая структура расселения семей, их состав, особенности освоения новоселами новых территорий. При этом автор стремился каждое положение рассматривать исторически; лишь в связи с другими; лишь в связи с конкретным историческим опытом истории, смотреть на семью изнутри того хронологически-объективного мира, о котором вел повествование69.

Источниковую базу диссертационной работы составили опубликованные и неопубликованные источники, законодательные акты, документы и материалы центральных и местных партийно-государственных (советских), статистических, переселенческих, земельных органов, периодическая печать, народный фольклор, воспоминания, статьи, речи и доклады руководителей Коммунистической партии и государства.

Важнейшим историческим источником по теме исследования являются документы и материалы Коммунистической партии, ее руководителей. Автором были проанализированы П и III Программы КПСС, стенограммы VIII-XV съездов РКП (б), отчеты и материалы Енисейского губернского комитета РКП(б) (1920-1925 гг.), Канского, Ачинского, Минусинского, Красноярского окружкомов ВКП(б), партийных контрольных комиссий как центральных, так и местных, материалы дискуссий о партийной этике коммунистов с целью выявления особенностей реализации решений руководства партии по крестьянской семье в регионе. Историко-партийные источники, во-первых, свидетельствуют об отсутствии принципиальных разногласий и разночтений между региональными партийными органами и Москвой по существу проводимой семейной политики. Во-вторых, являются политико-идеологической базой законодательных актов по семье. В-третьих, материалы партийно-контрольных комиссий о чистках в партии, о партвзысканиях, материалы дискуссии о партийной этике позволяют сложить суждения об отношении коммунистов, в т.ч. и рядовых, к семье, политике партии по эмансипации женщин, детей и т.п. В-четвертых, они являются важнейшим источником по изучению опыта реализации решений партии в деревне, в связи с этим по изучению настроения крестьян. В-пятых, именно коммунистическая идеократия привнесла во все сферы жизни общества, в т.ч. и в семью, социальную рознь, разделение людей на социальные классы, враждебные друг другу.

Важным источником по теме исследования являются законодательные акты, изданные по семье как до революции, так и в пореволюционное время. Эта группа источников регулировала функционирование крестьянской семьи, реа-лизовывала политику Коммунистической партии в области семейной жизни, воспитания и образования. В связи с тем, что в 1920-е гг. семья функционировала как хозяйственная единица (двор), важное значение имеют законы о земле (Земельный Кодекс), о переселении.

Важнейшим источником по теме исследования является статистика: переписи населения, текущая, выборочные обследования и пр. Нами изучены ма териалы Всероссийских переписей населения по Енисейской губернии 1897, 1917, 1920, 1926 и 1937 гг., использованы опубликованные и неопубликованные материалы текущей статистики, в т.ч. выборочных, сельскохозяйственных переписей, которые позволяют установить хозяйственно-бытовой и социокультурный уклад крестьянской семьи. Среди этой группы источников особую ценность представляют материалы Всероссийских переписей населения 1920, 1926 гг. Именно они позволяют увидеть репродуктивную функцию семьи, установить динамику численности населения, его естественное и механическое движение, половозрастной, этнический состав, грамотность, род деятельности.

Отметим, что текущая статистика, как правило, обращала внимание на экономическое положение крестьян, их культурный рост. Семья (двор) в ней не выделялись. Данные носили обобщенный усредненный характер. Поэтому за цифрами не видно, какой была реальная семья. Зачастую статистика была ирреальной, данные разных ведомств по одному и тому же вопросу не совпадали.

Одним из источников по крестьянской семье 1920-х гг. является периодическая печать. В те годы она пропагандировала политику Коммунистической партии: Хотя периодическая печать на своих страницах мало уделяла внимания семейно-брачным отношениям, однако материалы, обзоры, письма крестьян в редакции газет позволяют понять семейно-бытовой уклад деревни в те годы. Среди периодических изданий по хозяйственно-бытовой функции семьи большую ценность представляют журналы «Вестник землеустройства и переселения», «Вестник сельскохозяйственной кооперации», «Жизнь Сибири» и др.; по социализации семьи - «Красная Сибирячка», «Сибирские огни», «Просвещение Сибири», «На просвещенческом посту» и др.; по репродуктивной функции- «Статистика Сибири». Отдельные фрагменты по теме исследования опубликованы в газетах «За детей», «Красноярский рабочий», «Ачинский крестьянин», «Власть труда» (Канск) и др.

Мир семьи прямо или косвенно представлен в художественно-образной форме: в литературе, живописи, музыке в произведениях народного творчест ва. В те годы в периодической печати фольклорные материалы были представлены пословицами и поговорками, частушками, детским фольклором (см. «Красноярский рабочий», 1920. 23.ноября; «Сибирская деревня». Новоникола-евск, 1924. №9., «Красный пахарь». 1921. №77; ЦХИДНИИ КК.Ф.995.0п.1.Д.2 и др.).

Уникальным источником являются воспоминания крестьян. В отечественной историографии можно назвать немного изданий, авторами которых явились крестьяне. Как правило, их воспоминания относятся к событиям мировых войн, гражданской войны, коллективизации. К их числу можно отнести работы РЛ. Внукова, А.Топорова («Крестьяне о писателях»), «Первая борозда» (Сборник воспоминаний коммунаров). На наш взгляд, к их числу можно отнести автобиографические произведения писателя А.Т.Черкасова, краеведа И.М.Попова, детство которых проходило в первых сельскохозяйственных коммунах. Представляют большой интерес книга-воспоминание Г.Лугового «Свет мой - Малиновка» (Красноярск, 2003) и книга К.Г.Сычевой «Род Филимоновых - от самых истоков» (Новосибирск, 2001). В данной книге прослеживается родословное древо от крепостного крестьянина Филимона (1825 г. рождения, уроженец Белоруссии) до 2001 г., которое насчитывает 124 имени (среди которых указаны и мои дети). Хотя основная масса моих родственников проживает в Новосибирской и Томской области, данная книга представляет большой интерес для исследования темы: разделы по проблеме переселенческой политики и обустройства новоселов в Сибири; воспоминания родственников о том, как жили переселенцы, как выживали в суровых условиях Сибири. Воспоминания Е.Д.Филимоновой представляют огромный интерес в исследовании вопроса о положении невестки в доме, об отношениях с золовками. Она была седьмой снохой в семье мужа. И несмотря на традиционную суровость свекра и свекрови к ней, она называла их тятя и мама, как это было принято, и относилась с чистой душой ко всем членам семьи. Материал книги подтверждает наблюдения РЛ.Внукова «Противоречия старой крестьянской семьи» (Орел, 1929) по крестьянской семье в Орловской губернии, крестьяне которой массами переселялись в Енисейскую губернию и сохраняли свою любовь к малой Родине в названиях сел и деревень (например, д.Орловка, Саянского района). Воспоминания родственников позволяют углубить представления о культуре крестьян в 1920-е годы. Любопытен рассказ А.А. Курак, которая была неграмотной, но очень гордилась тем, что, могла работать продавцом в сельской лавке. Систему счёта имела свою: с помощью каких-то узелков и дощечек с зарубками. И хотя первая ветвь моих предков люди безграмотные, но они сохранили и возвели в степень уважения такие человеческие качества, как: честность, трудолюбие, совестливость, доброта, передаваемые из поколения в поколение.

Ю.В.Куперт написал замечательные слова в честь 80-летия профессора Томского государственного университета М.СКузнецова: « В жизни большинства людей особо важную роль играет их происхождение... Михаил Сергеевич - из российской элиты. Той, на которой исконно держалась и держится Земля Русская. Он из крестьян...из великой армии тружеников, радением ко-торых живет и кормится народ» . Думаю, что эти слова с полным правом можно отнести и к моим предкам.

Неопубликованные источники выявлены автором в 41 фонде Государственного архива Красноярского края (ГАКК), Центре хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края (ЦХИДНИ КК), кроме того, использованы фонды Литературного музея г. Красноярска, в которых хранятся произведения сибирских писателей и поэтов В. Зазубрина, Г.Пушкарева, Л.Сейфулиной, В.Итина и др., писавших по проблемам женщины и семьи.

Анализ архивных материалов позволил автору сделать следующие выводы:

1. В регионе статистические работы выполнялись по единому общегосударственному плану. В связи с переходом от религиозной статистики естественного движения населения в дореволюционной России к гражданской регистрации (ЗАГС) сведения о естественном движении населения стали более или менее достоверными лишь с середины 1920-х гг. Демографиче екая статистика в регионе в 1920-е гг. страдала дефектами: неполный охват населения ЗЛГСами, частые административные изменения, отсутствие четкой методологии по социальной демографии и пр. Тем не менее, документы и материалы по статучету фондов ГАКК ФР.769 («Красноярский окружной статистический отдел. 1920-1930 гг.», ФР.1299 «Енисейское губернское статистическое бюро» и др.) позволяют существенно дополнить и уточнить опубликованные данные по переписям населения, текущей статистике, раскрыть репродуктивную функцию крестьянской семьи в 1920-е гг.

2. В фондах архивов более полно представлены материалы по хозяйственно- бытовой функции и функции социализации семьи. Для их анализа большой материал содержится в фондах партийных, советских, общественных организаций.

В связи с тем, что в партийных органах, начиная с районных, существовали отделы по работе среди женщин, молодежи, агитационно-пропагандистские, то в их фондах широко представлены материалы по функции социализации семьи. Подобные материалы представлены и в фондах советских органов.

3. По содержанию архивные документы и материалы подразделяются на информационные сводки, отчеты, материалы к лекциям, беседы, деловая переписка, письма, жалобы и обращения крестьян во власть, директивы, циркуляры вышестоящих органов, материалы обследований, проверок низовых органов власти, сельскохозяйственной кооперации, системы просвещения и т.п.

Состояние источниковой базы, как известно, во многом определяется конкретно-историческими реалиями изучаемого общества. В 1920-е гг. шло складывание новой государственности, ее политической системы, культуры и образования, царил хаос в сознании, разруха в экономической жизни, нищета и голод. Хотя коммунистическая власть на VIII съезде РКП (б) (1919г.) и приняла свою Программу действий, однако на практике ей приходилось «латать» повседневные «дыры», объявляя ударным фронтом каждое свое действие. Все это и предопределило не только снижение уровня управления обществом, но и состояние источниковой базы, в т.ч. и по семье. Фактически семья как социальный институт была исключена из анализа. Власть интересовали, прежде всего, политическое отношение крестьян к ней, социальные процессы в деревне, крестьянский двор как источник пополнения государственной казны. К крестьянской семье в социально-психологическом аспекте было резко негативное отношение. Она рассматривалась как источник консерватизма. Сведения о ней в источниках носят фрагментарный характер. В этом специфика и сложность исследования проблемы. Те или иные выводы автор был вынужден делать на основе анализа, сопоставления, сравнения, взаимопроверки всего комплекса исторических источников. Поэтому орнамент крестьянской семьи автору «пришлось ткать» на базе междисциплинарного и комплексного подходов.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые:

- осуществлена интеграция научных знаний о крестьянской семье Енисейской губернии (историческая демография, философия, социология, социальная педагогика, история);

- выявлены основные параметры партийно-государственной семейной политики в 1920-е годы и ее последствия для судеб деревни;

- проанализированы совместное и отдельное участие общества (государства) и семьи в реализации репродуктивной и хозяйственно-бытовой функций семьи;

- вовлечены в научный оборот ранее неиспользованные исторические источники.

Практическая значимость работы. Материалы и выводы работы могут быть использованы при разработке социальной и семейной политики на региональном и общероссийском уровне, при написании обобщающих работ по истории социальной работы в России, краеведения, истории России, в учебных курсах дисциплин по специальностям «социальная работа» и «история России».

Апробация работы. Основные положения и выводы работы были изложены автором на ежегодных Духовно-исторических чтениях, проводимых в Красноярской государственной архитектурно-строительной академии, в одубів ликованных научных статьях и сообщениях. Основные итоги диссертационного исследования прошли апробацию на кафедре философии и истории Красноярской государственной архитектурно-строительной академии.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний, списка источников и литературы, приложения.

Революция в сфере семейно-правового крестьянского уклада

До прихода к власти большевиков в октябре 1917г. в России действовали царские законы о семье. По своему содержанию это были законы о власти мужа и отца, его правах, о невозможности существования крестьянского хозяйства вне семьи. Статья 107 Гражданского уложения определяла домашнее положение женщины: «Жена должна повиноваться мужу своему, как главе семейства, пребывать к нему в любви, почтении и неограниченном послушании, оказывать ему всяческое угождение и привязанность как хозяйка дома. При переезде куда-нибудь мужа жена должна следовать за ним; без позволения мужа жена не может наниматься на службу». Семейная жизнь женщины должна была соответствовать внутреннему религиозному смыслу. Брак оформлялся через церковное венчание. Запрещалось вступать в брак без согласия родителей, опекунов или попечителей, для лиц государственной службы - без дозволения начальства по службе (ст.6 и СТ.9.Т.10.4.1. Свода Законов Российской империи). Брак мог быть расторгнут только духовным судом по просьбе одного из супругов: в случае доказанного прелюбодеяния другого супруга или неспособности его к брачному сожитию. Иск о расторжении брака мог быть начат только через три года после совершения брака: в случае, когда один из супругов был приговорен к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния, или же сослан на житье в Сибирь; в случае безвестного отсутствия другого супруга (ст.45). Самовольное расторжение брака без суда, по одному взаимному соглашению супругов, не допускалось. Не допускались также и никакие между супругами обязательства или иные акты, заключающие в себе условие жить им в разлуке. Собственное признание одного из супругов в нарушении святости брака прелюбодеянием не принималось как доказательство, если оно не согласовывалось с обстоятельствами дела и не сопровождалось доказательствами, его подтверждающими.

Христианство исповедовало духовные основы брака, семьи, взаимоотношений между супругами, родителями и детьми. В христианской религии оправданием плотского начала брака считалось деторождение, которое рассматривалось как высший смысл вступления в брак. Уже само заключение брака находилось под благословлением церкви. Христианская церковь отрицательно относилась к разводам, к контролю над рождаемостью. Нормы семейного права для крестьян имели религиозно-мистический характер. Несоблюдение норм семейного права ставило крестьянина под осуждение со стороны сельчан. Крестьянин, воспитанный в православном духе, брак понимал прежде всего как свой моральный долг и залог благосостояния и общественного престижа1. В деревне имело исключительное значение все, что было освящено Божьим промыслом: "Дети составляют благославение Божье и выражают собой присутствие Святого Духа в семье, они её опора и счастье"- такой был преобладающий взгляд крестьян на детей. Дети создавали не только внутреннюю крепость семейному началу и заключали в себе инстинктивное стремление к продолжению рода, но и сознание того значения, какое имеет в каждом поколении преемственность труда: трудиться для детей как своих будущих преемников.

Воспитание детей было направлено к тому, чтобы наставлять детей в правилах веры. Родители для исправления детей, неповинующихся им, имели право употреблять домашние воспитательные меры, а в случае безуспешности этих средств они властны были за упорное неповиновение родительской воле, развратную жизнь и другие пороки заключать их в тюрьму. Родители должны были обращать все свое внимание на нравственное образование своих детей. Дети должны были оказывать родителям чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь.

Брачность крестьян

Брак - один из самых древних и самых прочных социальных институтов. Вместе с развитием общества эволюционировали формы брака и многие традиции и обычаи, связанные с браком. По определению социологов (С.И.Голод, А.А.Клецин), брак- это исторически сложившиеся разнообразные механизмы социального регулирования (право, мораль, табу, обычаи, религия) сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, направленного на поддержание непрерывной жизни. Цель брака заключается в создании семьи и рождении детей, поэтому брак устанавливает супружеские и родительские права и обязанности. Следует иметь в виду, что брак и семья возникли в разные исторические периоды, семья представляет собой более сложную систему отношений, чем брак, поскольку она, как правило, объединяет не только супругов, но и их детей, родственников или близких супругам и необходимых им людей.

В 1920-е годы расширенная крестьянская семья состояла из: «Стариков-хозяев. Они имели сыновей, дочерей, невесток, зятьев, внуков дочерних и невесткиных. Среднее поколение состояло из братьев-деверьев (деверь для невестки есть брат мужа), сестер-золовок (золовка для невестки есть мужнина сестра), отца-тестя,-свекра, матери-свекрови,-тещи. Старик для невестки-свекор, для дочернина мужа -тесть, старуха для невестки-свекровья, для дочернина мужа -теща... Дети и племянники братнины- деверьины-невесткины и сестрины-золовкины-зятнины. Для младшего поколения семья складывалась из братьев и сестер родных и двоюродных, причем двоюродные разделялись на дядиных (отцова брата) и теткиных (брат и сестра матери). Дяди и тетки с отцовской и материнской сторон. Деды и бабки с тех же сторон .

Экономические, нравственные, семейно-бытовые интересы членов расширенной крестьянской семьи нередко были противоречивыми. Крестьянская семья на протяжении многих веков формировалась из родственников по мужской линии: братья лучше жили друг с другом; их жены менее ненавидели друг друга, их роднила общая ненависть к золовкам. По женской же линии родство быстро забывалось15. Вся полнота власти в расширенной семье принадлежала главе семьи. В 1920-е годы отношения между членами семьи по-прежнему строились на неукоснительном подчинении младших старшим, всеобщем почтении к авторитету главы семьи. Отец был самой высокой инстанцией, которая разрешала споры между детьми или между ними и матерью. И вся жизнь строилась так, чтобы другие члены семьи, прежде всего дети, не вышли из подчинения. «Жени помоложе, пока послушен, а уматереет—не уженишь» - такова была житейская мудрость стариков.

Особенностью сельской семьи 1920-х гг. было то, что ни один из «демографических» вопросов не находился полностью в ведении складывающейся супружеской пары. На некоторые же из них в особой мере влияло решение старшего поколения (вступать ли в брак, с кем, в каком возрасте, интервалы между рождениями детей, количество детей, добрачные связи, уровень сексуальной активности и др.). Цементирующими отношениями расширенной семьи являлись отношения между поколениями, а не между мужем и женой. Чем крепче были эти связи и отношения между поколениями, тем крепче была семья.

Крестьянская семья отличалась от городской семьи. Крестьянская семья не имела того характера хозяйственной изолированности супружеской четы, какая была у городской семьи. В городе семья была миниатюрным союзом. Она, как правило, состояла из супружеской четы и детей. В деревне супружеская чета растворялась в более крупной бытовой и хозяйственной структуре, во дворе. В крестьянской среде брак создавал имущественное отношение не только и не столько между супругами, сколько между одним из супругов и той хозяйственной организацией, двором, в составе которого находился другой супруг и в который он вступал16.

Крестьянский двор - хозяйственная основа семьи

В 1920-е годы жизнедеятельность крестьянской семьи напрямую была связана с мелким индивидуальным хозяйством (двором), которое не только принадлежало семье, но и основывалось на ее совокупном труде, на сехмейной кооперации. Многие отечественные исследователи отождествляют понятия «семья», «двор», «мелкое индивидуальное крестьянское хозяйство». В те годы основу крестьянского двора составляла патриархальная семья, объединявшая кровных родственников двух или трех поколений и их супругов, жившая по своим законам и нормам обычного и государственного права. В Земельном Кодексе (ЗК) РСФСР (1922г.) в разделе «О дворе (трудовое земледельческое хозяйство)» под двором признавалось «семейно-трудовое объединение лиц," совместно ведущих сельское хозяйство». Согласно нормам обычного и советского права, именно двор, как объединение, как семейно-трудовой коллективу являлся носителем имущественных прав и прав землепользования. ЗК РСФСР1 отменил право частной собственности на земли, недра, воды и леса (ст.1), объ явил их собственностью рабоче-крестьянского государства (ст.2). Сохранив за собой право верховенства над землей, государство передало территорию в непосредственное хозяйственное бессрочное и безвозмездное пользование и распоряжение отдельным юридическим и физическим лицам - земельным обществам и дворам (индивидуальным трудовым хозяйствам). Земли предоставлялись на так называемом праве личного трудового пользования (ст.9). Землепользователь был автономен только в вопросах сельскохозяйственного использования находящихся в его пользовании земельных угодий (ст.7,57). Он не мог ни продавать, ни завещать, ни дарить землю (ст.27). Допускалась лишь уступка земли на срок или сдача в трудовую аренду на срок не более трех лет. По условиям аренды никто не мог получить больше того количества, какое он в состоянии обработать силами своего хозяйства. Вспомогательный наемный труд допускался на условиях, если хозяйство, применявшее у себя наемный труд, сохраняло свой трудовой строй.

Статьи ЗК РСФСР об арендных отношениях, по вопросам найма рабочей силы, переделов земли в 1920-е годы изменялись дважды: в 1925-1926 гг. и в декабре 1928 г. Изменения были по своей сути взаимоисключающими. В 1925-1926 гг. реализовывался курс «на развитие рыночных отношений в деревне, нэпа в сельском хозяйстве»2. Сдача земли в аренду трудовым хозяйствам допускалась беспрепятственно, исключая следующие случаи: 1) когда двор полностью прекращал ведение самостоятельного хозяйства и земля оставалась неиспользованной в течение не менее трех лет подряд и 2) когда двор утрачивал свой трудовой строй, то есть когда члены хозяйства не принимали непосредственного участия в работе по ведению хозяйства.

Наркомземом РСФСР 21 мая 1925 г. было разрешено сдавать в аренду свободные земли земельных обществ от 6 до 14 лет. 21 апреля 1925 г. постановлением ВЦИК и СНК РСФСР было разрешено сдавать в аренду землю на срок до 2 лет переселенцам. 22 февраля 1926 г. ВЦИКом и СНК РСФСР сроки аренды земли были продлены от 6 до 12 лет.26 июня 1926 г. ВЦИК и СНК РСФСР разрешили трудовым землепользователям использовать наемный труд в течение всего сельскохозяйственного года.

Поворот в аграрной политике нашел реализацию в постановлении ЦИК СССР от 15 декабря 1928 г. «Общие начала землепользования и землеустройства». Закон от 15 декабря 1928 г. положил начало окончанию аренды, использованию наемного труда в крестьянском хозяйстве и пр.3

Двор был основным носителем прав землепользования. При общинном и участковом порядках землепользования право на землю признавалось за двором, а не за отдельными его членами. Выделы земли производились группам дворов или отдельным дворам, но не отдельным членам дворов. Раздел земельных угодий двора допускался лишь при условии образования отделяющимися членами двора новых земледельческих хозяйств на выделяемых землях