Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ 1. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ 25
1.1. «Эпоха дворцовых переворотов» в историографии 25
1.2. Источники 59
РАЗДЕЛ 2. ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ 83
2.1. 1682-1725 гг.: причины и проявления борьбы за власть в самодержавной монархии 83
2.1.1. Российские дворцовые перевороты на мировом фоне 83
2.1.2. «Великое шатание»: дворцовые перевороты 1682-1689 гг 96
2.1.3. Внутренние и внешние условия политической нестабильности в «регулярной монархии» Петра 1 106
2.1.4. 1718-1725 гг.: «дело» царевича Алексея и проблема престолонаследия 121
2.2. 1725 г.: проблема престолонаследия и неудавшийся компромисс «партий» 129
2.3. 1725-1730 гг.: конструкция и проблемы послепетровской монархии... 145
2.3.1. Екатерина I и создание Верховного Тайного совета 146
2.3.2. «Голштинский вопрос» и финансовые дискуссии 157
2.3.3. Завещание Екатерины I и воцарение Петра II 168
2.3.4. «Падение» А.Д. Меншикова 183
2.3.5. Власть без императора: Петр II, его министры и двор 194
РАЗДЕЛ 3. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПЕРЕВОРОТЫ 1730 г. И «БИРОНОВЩИНА» 213
3.1. 1730 г.: попытка ограничения самодержавия и ее крах 213
3.1.1. Оценки событий 1730 г. в историографии 213
3.1.2. «Конституция» Верховного Тайного совета и шляхетские проекты государственного устройства 222
3.1.3. Генералитет и «шляхетство» в событиях 1730 г 238
3.1.4. «Время, чтоб самодержавию не быть» (уровни политического сознания «шляхетства) 251
3.1.5. «Революция» 25 февраля 1730 г 265
3.2. «Бироновщина» или «порядочное управление» 282
3.2.1. Становление новой власти (двор, Кабинет, фаворит) 283
3.2.2. Кадровые перестановки 1730-х гг 295
3.2.3. «Слабые места» «бироновщины»: государственный аппарат и финансы 307
3.2.4. 1740 г.: итоги царствования 318
РАЗДЕЛ 4.1740-1741 гг.: АПОГЕЙ РОССИЙСКОГО «ПЕРЕВОРОТСТВА» 331
4.1. Регенство Э.-И. Бирона 331
4.1.1. Октябрь 1740 г.: «безмятежный переход престола» 331
4.1.2. Регентство Э.-И. Бирона и отставка Б.-Х. Миниха 337
4.2. «Незаконное правление»: 9 ноября 1740 г. - 25 ноября 1741 г 356
4.2.1. «Анна Вторая»: личность и правление 356
4.2.2. Осень 1741 г.: «брожение во внутренних делах» 368
4.3. 25 ноября 1741 г.: «патриотический» переворот и его последствия 378
4.3.1. Существовала ли «партия Елизаветы»? 379
4.3.2. Переворот 25 ноября 1741 г.: победители и побежденные 385
4.3.3. Последствия и уроки переворота 400
РАЗДЕЛ 5.1762 г.: ЗАВЕРШАЮЩИЙ ПЕРЕВОРОТ ЭПОХИ 428
5.1. Петр III и «революция» 1762 г 428
5.1.1. 1756-1761 гг.: «сумбур интриг и переговоров» 428
5.1.2. Правление Петра III: причины неудачи 437
5.1.3. Планы «датской кампании» и финансы 451
5.1.4. Заговор 1762 г.: его участники и специфика 462
5.1.5. 28-29 июня 1762 г.: «технология» переворота 476
5.2. Завершение «эпохи дворцовых переворотов» 486
5.2.1. «Стоимость» переворота 487
5.2.2. Гвардия после переворота («тревоги 1762-1772 гг.) 493
5.2.3. Придворные «партии» и проект Императорского совета 1762 г... 505
5.2.4. Механизм власти Екатерины II: стабилизация режима 518
5.2.5. «Переворотство» после «эпохи дворцовых переворотов» 535
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 546
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 558
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 634
ПРИЛОЖЕНИЕ 636
- «Эпоха дворцовых переворотов» в историографии
- 1682-1725 гг.: причины и проявления борьбы за власть в самодержавной монархии
- 1730 г.: попытка ограничения самодержавия и ее крах
Введение к работе
Диссертационная работа посвящена до сих пор недостаточно изученному явлению — дворцовым переворотам, характерным для российской политической истории после смерти Петра I, но необычным для западноевропейских монархий нового времени. «Вся история этой эпохи не знала ничего подобного возведению на престол новых государей военными бунтами вроде тех, какие происходили в древней Римской или средневековой Византийской империи, или тем русским государственным переворотам XVIII в., в которых такую роль играла дворянская гвардия», - отмечал эту специфику Н.И. Кареев .
С легкой руки В.О. Ключевского название «эпоха дворцовых переворотов» закрепилось за периодом 1725-1762 гг., который занял свое место в учебной и научной литературе как время, когда такие перевороты «совершались дворянскими группировками, опиравшимися на гвардию»2. Но выделенные историком «новые явления в нашей государственной жизни» (такие, как выдвижение гвардии в качестве особой «государственной корпорации» или развитие «политических настроений» дворянства) не стали предметом целостного анализа. Его заменила формула В.И. Ленина: «Перевороты были до смешного легки, пока речь шла о том, чтобы от одной кучки дворян или феодалов отнять власть и отдать другой» . Такой подход «закрывал» проблему, поскольку исключал необходимость изучения подобных конфликтов - хотя В.О. Ключевский придавал дворцовым переворотам XVIII в. «очень важное политическое значение, которое выходило далеко за пределы дворцовой сферы, затрагивало самые основы государственного порядка»4.
Власть как фундаментальная проблема социальных и гуманитарных наук относится к числу «вечных» и всегда будет привлекать внимание исследователей. Особый интерес к ней неизбежен в «переломные эпохи социального раз-
1 Кареев Н.И. Западноевропейская абсолютная монархия XVI, XVII и XVIII вв. СПб., 1908. С. 192.
2 Российский энциклопедический словарь: В 2 кн. / Гл. ред. A.M. Прохоров. М., 2001. Кн.1. С.727.
3 Ленин В.И. Поли. собр. соч. T.37. С.443-444.
4 Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. М., 1989. Т.4. С.236,238.
5 вития, когда реальной становится угроза дестабилизации механизма социального управления и многое зависит от функционирования политической системы и распределения власти в обществе. Именно такой момент переживает сегодня Россия»5.
Актуальность исследования переворотов определяется особой ролью самодержавия в России, которое долго оставалось «основным фактором национальной интеграции»6, «гарантом эффективности управления, правосудия, мерой всех и вся в государстве»7. В таких условиях государь являлся главным системообразующим элементом всего политического строя, что обусловило повышенную роль неформальных (межличностных, межгрупповых) отношений в политической сфере при неразвитости институтов правового государства и доминировании командно-административных принципов общественного устройства. Мобилизационный способ рекрутирования правящей среды с его милитаризованным характером при монопольной структуре власти способствовали появлению внутриэлитных конфликтов8.
Изучение заговоров и других подобных элементов политической культуры уже признается вполне заслуживающим внимания со стороны академической науки. Об этом свидетельствует, в частности, появление сборника, посвященного «искусству и практике дворцовых переворотов и связанных с ними политических интриг» и, в том числе, «проблеме теоретического обоснования искусства дворцовой интриги и тесно связанного с нею политического переворота» на Востоке в ХШ-ХХ вв.9 В области преподавания политических наук появились предложения о выделении «конспирологии» как теории заговоров и учение об их предотвращении - в рамках «кратологии оппозиционной деятельности» .
5 Ледяев В.Г. Власть: концептуальный анализ. М., 2001. С.5.
6 Власть и реформы в России: Мат-лы «круглого стола», посвящ. обсуждению коллект. монографии петер
бургских историков // ОИ. 1998. №2. С.4 (выступление А.Н. Медушевского).
7 Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII в.
СПб., 1997. С.292.
8 См.: Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М., 1998. С.114.
9 Политическая интрига на Востоке. М., 2000. С.5, 11.
10 Халипов В.Ф. Наука о власти. Кратология: Учеб. пособие. М., 2002. С.89,380.
Однако подобных исследований российских реалий пока немного; они являют собой описания заговоров и покушений на жизнь князей Х1-ХИвв., представленных в качестве «оборотной стороны медали нашего героического прошлого»11, или иллюстрируют «влияние особенностей характеров государей и их советников на решения верховной власти» примерами из советской истории12. Не случайно специальная историографическая работа Д.Ф. Попова по проблеме российской абсолютной монархии выделяет как более или менее разработанную тему только события междуцарствия 1730 г.13
Изучение серии дворцовых переворотов в послепетровское время, рассмотренных в контексте развития послепетровской монархии, позволяет выявить как общие черты, так и особенности политической борьбы того периода и раскрыть причины, породившие кризисные явления в механизме верховной власти, которые воспринимаются как характерная черта российской политической культуры нового времени14.
Подобные исследования находятся в русле современного развития мировой исторической науки: на рубеже XXI в. наблюдается «возвращение политики и политического в русло исторических исследований», как определенная закономерность на новом этапе ее развития15. Наметившаяся в отечественной исторической науке последней трети. XX в. тенденция к углубленному изучению особенностей развития российской самодержавной монархии требует нового обращения к «эпохе дворцовых переворотов», остававшейся до сих пор «темным периодом» или даже «историографической черной дырой»16.
Исследование дворцовых переворотов представляет интерес также и в общественно-политическом плане, что определяется востребованностью исто-
" Толочко П.П. Дворцовые интриги на Руси. СПб., 2003. С.8.
12 См.: Чернышев Б.В. Разработка и принятие государственных решений в России: уроки истории (XVIII-
XX вв.). Саратов, 2003. С.34.
13 См.: Попов Д.Ф. Проблемы российской абсолютной монархии (верховная власть) в русской исторической
науке. М., 1999. С.92.
14 См.: Dixon S. The Modernisation of Russia 1676-1825. Cambridge, 1999. P.15; Конфликтология: Учебник I Под
ред. A.C. Кармина. СПб., 2001. С.217-218.
5 Кром М.М. Политическая антропология: новые подходы к изучению феномена власти в истории России // ИЗ. 2001. Вып.4 (122). С.372.
16 См.: Каменский А.Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII в.: опыт целостного анализа. М, 1999. С. 176-177; Dixon S. Op. cit. Р.25.
7 рического опыта проведения реформ в России, поисками оптимальных способов соотношения насильственных и ненасильственных методов в правительственной деятельности. В этом смысле исследование такой особенности механизма функционирования монархии (при отсутствии институтов социального контроля) представляется полезным для понимания политической истории XX в. и современных политических «технологий»; ведь известно, что попытка реализации демократических принципов в не подготовленном для этого обществе часто завершается возвращением вспять и установлением авторитарных режимов.
Изучение истории заговоров и переворотов интересно также тем, что дает материал для изучения социальной психологиии участников и свидетелей событий (высшей знати, гвардии), других, наиболее активных социальных групп российского общества (чиновников, офицеров, солдат); позволяет выявить изменения их представлений о власти и соответствующие попытки правящей группы воздействовать на этот процесс.
В России на рубеже XXI столетия «реликты средневековья (воспринимаемые - подчас бездумно - как исконные начала общественной психологии)... во многом определяют реальное значение неформальной структуры
власти , порождают зыбкость и непредвиденную изменчивость правового статуса высших учреждений и распределения полномочий внутри реально правящей элиты»18. Соответственно, изучение «средневекового» в новое и особенно новейшее время открывает перспективы научного наблюдения для специалистов из разных областей гуманитарного знания.
В то же время в трудах современных историков и политологов можно встретить противоречивые утверждения о том, что силовые методы борьбы за власть отсутствуют «в политической традиции России» или свойственны яко-
17 Например, составляющей сегодняшнего административного процесса в России являются клиентарные свя
зи, которые оказывают решающее влияние на карьеру чиновника и определяют путь разрешения конфликтов
во властных структурах (см.: Афанасьев М.Н. Правящие элиты и государственность посттоталитарной России.
М., 1996.С.157-158).
18 См.: Шмидт СО. Средневековье в государственном строе России // Междунар. науч. конф. «Государствен
ное управление: история и современность» (Москва, 29-30 мая 1997 г.) / Под ред. В.А. Кувшинова. М., 1998.
С.11-12.
8 бы только советскому периоду нашей истории19; в таком случае они квалифицируются как «заговоры», «перевороты» или даже «партийно-государственные перевороты» и «контрперевороты»20.
В других случаях предполагается, что как раз в России «участие армии, использование ее военной силы в политической жизни общества - это «давняя историческая традиция»21. При таком подходе перевороты и «путчи» считаются характерными для истории России с конца XVII в. вплоть до августовских событий 1991 г., включая сюда и «политический переворот в ноябре 1917 г.», и корниловскии и кронштадтский мятежи22. Применительно к XVIII столетию они порой трактуются как попытки установить «олигархический строй» или даже «вернуть дореформенные порядки»23.
Цель исследования состоит в выявлении условий и логики появления и развития явления дворцового переворота в отечественной политической истории, что позволяет подтвердить правомерность выделения периода 1725-1762 гг. в качестве особого этапа развития отечественной модели самодержавной монархии, имевшего свои причины и характерные особенности.
Предметом исследования является серия политических событий 1725, 1727, 1730, 1740-1741 и 1762 гг., традиционно носящих в историографии название «дворцовые перевороты». Все эти события, в той или иной степени, были проявлением династического кризиса, в результате чего переход престола к одному из претендентов сопровождался политическими конфликтами в правящих кругах, устранением с политической сцены министров-временщиков или даже самих государей и, соответственно^ утверждением у власти новых придворных группировок.
Объектом исследования являются внутренняя динамика и закономерно-
19 См.: Политическая теория и политическая практика: Словарь-справочник. М., 1994. С.224; Политология на
российском фоне. М, 1993. С.292.
20 См.: Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти (1945-1991). М., 1998. С.256,257,173, 176.
21 См: Глазунова Н.И. Феномен насилия в русской истории // Военное насилие в политической борьбе. М.,
1994. С. 12.
22 См.: Политологический словарь. М., 1994. Ч. И. С. 224.
23 См.: Очерки русской культуры XVIII в. M., 1987. 4.2. С. 14; История России с начала XVIII до конца XIX в. /
Под ред. А.Н. Сахарова. М., 1996. С.108, 118, 120-121; Потатуров В.А., Тугусова Г.В., Турина М.Г. и др. Исто
рия России. М., 2002. С.226; Россия в мировой истории: Учебник для вузов / Под ред. B.C. Порожни. М., 2003.
С.114.
9 сти развития данного явления, «как своего рода «эксперимента», позволяющего лучше понять роль и функции тех или иных элементов политической системы»24; в конкретном случае - специфику политической конструкции петровской и послепетровской монархии. Исследуется также уровень политического сознания наиболее активных общественных групп (высшей знати, столичного чиновничества, офицеров и солдат гвардии), повлиявший на механизм политической борьбы и его изменения на протяжении указанного периода.
Дворцовые перевороты рассматриваются в диссертации в развитии на протяжении всего периода 1725-1762 гг. Автор понимает определенную условность хронологических рамок исследования, поскольку проявления политической борьбы в «верхах» имели место и до, и после указанных временных границ; однако целесообразность сложившейся в науке периодизации не ставится под сомнение в современной научной и учебной литературе. Дворцовый переворот 1801 г. в силу ряда отмеченных в литературе особенностей выходит за рамки исследуемых нами событий и является самостоятельной темой для изучения . Вместе с тем в работе присутствуют специальные разделы, необходимые для понимания истоков этого явления и обращений к «опыту» переворотов в XIX-XX вв.
В рамках данного исследования его предмет и объект представляется возможным раскрыть путем решения следующих задач:
определить внутренние и внешние причины, порождавшие хроническую политическую нестабильность в послепетровской России;
проследить способы разрешения политических конфликтов вокруг трона на протяжении указанного периода и их особенности на каждом из этапов;
24 См.: Кром М.М. Указ. соч. С.391.
25 Имеются существенные разногласия в отношении количества участников переворота и их целей (см.:
Окунь СБ. История СССР: Лекции. Л., 1974. 4.1. С.121; МарголисЮ.Д. Окунь Семен Бенцианович. СПб.,
1993, С.22-23; В борьбе за власть. М., 1988. С.469; Сорокин Ю.А. Российский абсолютизм в последней трети
XVIII в. Омск, 1999. С.271; Михайлова Н.В. Консервативный реванш // Российский консерватизм: теория и
практика: Сб. науч. трудов / Под ред. В.Ф. Мамонова. Челябинск, 1999. С.48). К тому же подготовка заговора
1801 г. сопровождалась составлением проектов «конституционных актов» и даже якобы имевшими место
обещаниями наследника их утвердить (см.: В борьбе за власть. С.448-449,534-535; Эйдельман Н.Я. Герцен
против самодержавия: Секретная политическая история XVIII-XIX вв. и Вольная печать. М., 1984. C.I23-124).
уточнить само понятие «дворцовый переворот» применительно к конкретным историческим событиям эпохи;
определить главные «составляющие» такого явления, как «дворцовый переворот (образование и специфика заговора, круг участников и исполнителей, методы, процедура легитимизации, идеологическое оформление, передел собственности);
выявить отношение к событиям самих участников дворцовых переворотов, охарактеризовать их политические представления на протяжении указанного периода и выделить их особенности;
осветить остававшееся в тени за «случаями» и «падениями» лиц и фамилий влияние «дворских бурь» на повседневную работу государственного аппарата и «двора», прежде всего - на кадровые перестановки в системе государственного управления;
наконец, сопоставить отечественные дворцовые перевороты с подобными «силовыми» проявлениями политической борьбы в странах Запада и Востока эпохи средневековья и нового времени с целью выявления специфики российских переворотов.
Методологическая основа диссертации. Дворцовые перевороты рассматриваются в работе как элемент российского политического строя раннего нового времени в условиях модернизации, но в то же время имеющие собственные причины, тенденции и закономерности функционирования. В исследовании предпринята попытка совместить структурный подход к изучению дворцового переворота в России (как совокупности связанных между собой явлений в их развитии) с анализом субъективных восприятий его участников и современников (как массовых представлений о власти, так и официальных заявлений власть предержащих).
Для современных подходов к изучению политической истории, которые исследователи все чаще называют «политической антропологией», характерно пристальное внимание к социокультурным механизмам функционирования
власти, представлениям о ней в обществе, взаимодействию групп и отдельных лиц в политике.
В этом смысле принципиальным для нашей работы представляется выдвинутое Ю.Л. Бессмертным понятие «социокультурный способ властвования», подразумевающий, помимо традиционного анализа функционирования властных структур, «своеобразие восприятия отдельными индивидами или группами тех или иных властных институтов; оценка этих институтов в сознании отдельных субъектов и групп (включая «политические мифы», присущие массовому сознанию)»; престиж и «имидж власти (включая представления о мере ее сакральности или иной трансцендентности)».
Подобный подход призван «помочь тому «сплавлению» «социальной физики» (т.е. исследования восприятия, позиций, представлений), и «социальной феноменологии» (т.е. исследования действий, взаимодействий, процессов и т.п.), которое так важно для целостного осмысления исторического прошлого и органического включения в него историко-культурного ракурса. При этом не следует упускать из виду, что и каждый способ властвования, и политические феномены вообще имеют, наряду с индивидуальными и даже уникальными сторонами, и элементы повторяющегося и массового по отношению к основным аспектам способа властвования; можно (и нужно!) сочетать одно-временно два ракурса исследования - и системный, и индивидуальный» .
При сопоставлении российских дворцовых переворотов с политическими конфликтами в других странах Европы, Ближнего и Дальнего Востока, Латинской Америки в период средневековья и нового времени нами использован также сравнительный метод исследования. При обработке сведений о персональном составе участников событий 1730 г., а также данных о составе руководителей центральных государственных учреждений и высших должностных лиц губерний для составления «коллективного портрета» дворянства, участвовавшего В Обсуждении ПроеКТОВ Государственного уСТрОЙСТВа В 1730 Г., а Так-
Бессмертный Ю.Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти (о концепциях постмодернизма и микроистории) // Одиссей. Человек в истории. 1995. М., 1995. С.15.
12 же выявления динамики и закономерностей процесса смены высшего руководства по царствованиям применялись приемы статистического анализа (определение критериев подсчета, построение статистических рядов и графиков на их основе).
Понятийный аппарат. Ключевым понятием в работе является «дворцовый переворот». Современники «эпохи дворцовых переворотов» определяли описываемые ими события по-разному. Я.П. Шаховской в мемуарах называл их «великое и редкое дело», «предприятие» или «перемена»; другие авторы (В.А. Нащокин, И.И. Неплюев) использовали термины «восшествие» или «восприятие» престола . Неизвестный русский мемуарист употреблял целую гамму слов: «заговор», «смелое» или «дерзновенное предприятие», «вступление в правление», «счастливое событие», «перемена», «удар» . М.М. Щербатов в отношении вельмож предпочитал говорить о «падении», а переворот 1762 г. определял как «возмущение»29.
В то же время писавшие по-французски авторы употребляли применительно к российским реалиям 1740-1741 гг. термин «coup» («удар»), «coup d'etat» или «revolution»: как синонимы их использовал Фридрих И30. Екатерина II в письме на русском языке (10 июля 1764 г.) к Н.И. Панину с инструкциями по делу Мировича охарактеризовала неудавшуюся попытку возвести на престол Ивана Антоновича как «дешператный и безрассудный coup»31.
В мемуарах Х.-Г. Манштейна и Е.Р. Дашковой (применительно к перевороту 1762 г.) такие явления обозначаются как «революция» — термином, появившимся в русском языке в петровскую эпоху со значением «серьезное изме-нение», «отмена» . По-видимому, такое понятие стало употребительным в России к концу столетия: так характеризовали события 1762 г. француз
27 См.: Империя после Петра. 1725-1765 / Яков Шаховской. Василий Нащокин. Иван Неплюев. М., 1998. С.ЗЗ,
37-39,162,259,438.
28 См.: Перевороты и войны / Христофор Манштейн. Бурхард Миних. Эрнст Миних. Неизвестный автор. М.,
1997. С.457,470-472.
29 «О повреждении нравов в России» князя М. Щербатова и «Путешествие» А. Радищева. М., 1985. С.87, 118.
30 Friedrich II. Politische correspondenz. Berlin, 1879. Bd.l. S.120,438.
31 Дворцовые перевороты в России 1725-1825 / Сост., вступ, ст., коммент. М.А. Бойцова. Ростов н/Д., 1998.
С.417.
32 См.: Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1993. T.2. С.105.
13 К. Рюльер, А.Р.Воронцов в записке 1801г., а также А.Т.Болотов и Г.Р. Державин в мемуарах, составлявшихся в конце XVIII - начале XIX в.33
Так в России появился французский оборот «coup d'etat» - «государственный переворот»34. Однако в русский язык XVIII столетия это понятие не вошло - словарь Российской Академии (под редакцией Е.Р. Дашковой) и дру-
гие словари того времени его не содержат . Таким образом, язык самой эпохи, по-видимому, не знал четких определений и границ явления. Можно, пожалуй, выделить одну закономерность: понятия «coup», «coup d'etat» или «revolution» применялись только к переворотам 1740-1741 и 1762 гг.; предыдущие политические конфликты 1725, 1727 или 1730 г. ни отечественными, ни зарубежными авторами так не характеризовались. К концу столетия для обозначения дворцовых переворотов в лексике стал закрепляться термин «революция». Но в дальнейшем это понятие все же стало означать качественно новые явления -Великую французскую революцию и другие подобные движения.
В литературном языке XIX в. наиболее ходовым оставалось определение «coup d'etat» - для обозначения любого неожиданного изменения (в общест-венной жизни, на службе, в системе представлений) . А.В. Вейдемейер назы-вал «государственным переворотом» как события 1730, так и 1741 г. Впервые использовал понятие «дворцовый переворот» применительно ко всем из-вестным акциям такого рода в XVIII вГ СМ. Соловьев; но он, по-видимому, не придавал ему особого значения и употреблял параллельно такие обозначе-
33 См.: АКВ. М., 1881. Кн.21. С.52-53, 56, 59, 68; Записки Андрея Тимофеевича Болотова 1737-1798.: В 2 т.
Тула, 1988. T.I. С.400; Державин Г.Р. Избранная проза. М., 1984. С.34; Записка графа А. Воронцова о России в
начале XIX в. //ЧОИДР. 1859. 4.1. С.95; Перевороты и войны. С.193, 197-198, 204,210.
34 Термин был введен французским ученым и публицистом Габриэлем Ноде в труде «Considerations politiques
sur le Coup d' Etat» (1639 г.) и подразумевал подготовленное и организованное применение силы государем в
экстремальной ситуации (как, например, решение об уничтожении гугенотов в Варфоломеевскую ночь), но в
то же время направленное против сложившихся правовых и моральных ограничений его власти (см.: Меду-
шевский А.Н. Как научить демократию защищаться (Курцио Малапарте как теоретик государственных пере
воротов) // Вестник Европы. М., 2002. Т.4. С.73).
35 См.: НордстетИ. Российский, с немецким и французским переводами, словарь. СПб., 1782. 4.2; Словарь
Академии Российской. СПб., 1793-1794. 4.4-5. В русских словарях термин «революция» появился с начала
XIX в. (см.: Черных П.Я. Указ. соч. С. 105).
36 См.: Кочедыков Л.Г. Краткий словарь иноязычных фразеологизмов. М., 2000. С.55-56.
37 См.: Вейдемейер А.В. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Великого до вступления
на престол Елисаветы Петровны. СПб., 1831. 4.1. С.86; 4.2. C.I55.
38 См.: Соловьев СМ. Соч.: В 18 т. М., 1993. Кн.ХІ. С.12. До этого французский оборот «revolutions du palais»
использовал в своих письмах М.С. Лунин (см.: Лунин М.С. Письма из Сибири. М., 1988. С. 125, 137).
14 ния, как «заговор», «восстание», «переворот», «правительственный переворот», «свержение», «переворот в правительстве», даже по отношению к одно-му и тому же событию 1762 г.
В.О. Ключевский применял термин «дворцовый переворот» по отношению ко всем «силовым» акциям по занятию трона в 1725-1762 гг., но при этом видел их различия: события 1730 г. он определял как «движение», а воцарение Елизаветы - как «гвардейский переворот»40. По отношению к одним и тем же событиям использовали определения «дворцовый» и «государственный» переворот другие отечественные историки, как С.Ф. Платонов и М.М. Богословский41, и юристы-государствоведы, как, А.Д. Градовский и В.Н. Латкин42.
Появившееся во второй половине XIX в. словосочетание «дворцовый переворот» отсутствовало в дореволюционных (Брокгауз и Ефрон, Гранат) энциклопедиях и впервые вошло в «Советскую историческую энциклопедию», где обозначало как столкновение дворянских группировок за власть и «за возможность наживаться за счет казны», так и «попытки родовитой богатейшей верхушки дворянства, аристократии ограничить власть монарха». Но при этом события 1730 г. не причислялись к пяти указанным переворотам 1725, 1727, 1740-1741 и 1762 гг.43
Близкая по смыслу формулировка присутствует в современных справочниках, хотя уже без классового подхода, а точнее — вообще без характеристики причин и сущности явления . В другом случае понятие «переворот» трактует-
39 См.: Соловьев СМ. Указ. соч. Кн.Х1. С.26,29,96,99, 100, 103, 108; М., 1994. Кн.ХШ. С.61,73,74, 82, 85, 98.
40 См.: Ключевский В.О. Указ. соч. Т.4. С.238,245,327,271,278.
41 См.: Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. С.543, 552, 557, 560; Богословский М.М. История
России XVIII в. (1725-1796 гг.). М., 1915. С.161, 195. М.М. Богословский считал «государственным переворо
том» только события 1741 и 1762 гг.
42 См.: Градовский А.Д. Начала русского государственного права // Собр. соч. СПб., 1901. T.7. С.150, 158;
Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII и XIX ст.). СПб., 1909. С.249.
43 «1) 28 янв. 1725 - группировка А.Д. Меншикова, опираясь на гвардейские полки, возвела на престол Екате
рину I. 2) сент. 1727 - группировка Долгоруковых добилась от Петра II лишения власти и ссылки временщика
Меншикова. 3) 9 нояб. 1740 - гвардия низложила регента Бирона и провозгласила «правительницей» Анну
Леопольдовну. 4) 25 нояб. 1741 - в результате переворота императрицей становится Елизавета Петровна.
5) 28 июня 1762 - Екатерина II при помощи гвардейцев свергла своего мужа Петра III и заняла престол» (Со
ветская историческая энциклопедия. M., 1964. Т.5. С. 18).
44 См.: Российский энциклопедический словарь: В 2 кн. Кн.1.С427; История отечества: Энциклопедический
словарь / сост. Б.Ю. Иванов, В.М. Кареев, Е.И. Куксина. М., 1999. С.184.
15 ся только как «резкое» или «коренное изменение существующего общественно-политического строя»45. В третьем - предлагается в качестве современного понятия «пронунсиаменто» или «путч» - как «государственный переворот, совершаемый небольшой группой заговорщиков»46.
В словаре терминологии российской государственности и специализированной исторической энциклопедии определение интересующего нас явления отсутствует47. В словаре по политологии понятие «дворцовый переворот» включено в раздел «Заговор» как определение разновидности политической интриги в тоталитарных или авторитарных политических системах, предполагающей тайное соглашение группы лиц для достижения определенных политических целей, конспирацию и «деструктивную деятельность»48.
В другом словаре оно подведено под более широкое понятие «политический переворот», под которым понимается «коренное изменение политической жизни общества, слом системы власти или замена политического лидера, главы государства». В качестве общих условий такого явления указывается «недовольство определенных социальных слоев или групп» и «эрозия легитимности власти», «позволяющая небольшой, но хорошо организованной группе заговорщиков, чаще всего военных или опирающихся на вооруженные силы, захватить политическую власть»49.
В «Политической энциклопедии» понятие «дворцовый переворот» трактуется еще более узко - в качестве одного из «типов» государственного переворота как «одна из форм насильственного изменения политического режима». В этой классификации «дворцовый переворот» представляется характерным для традиционного общества, где существует «неосознанно-доверительное отношение к правителю или группе правителей». Вторым «типом» государственного переворота является «заговор», под которым понимается захват госу-
45 См.: Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка (толково-словообразовательный). М., 2000. T.2. С. 42;
Лопатин B.B., Лопатина Л.Е. Русский толковый словарь. М., 2002. С.451.
46 См.: Словарь современных понятий и терминов / Н.Т. Бунимович, Г.Г. Жаркова, Л.М. Корнилова и др.;
сост., общ. ред. В.А. Макаренко. М., 2002. С.354.
47 См.: Отечественная история: энциклопедия: В 5 т. / Гл. ред. В.Л. Лнин. М., 1994. Т.1. А - Д; Российская го
сударственность в терминах: IX - начало XX вв.: Словарь / Сост. А.Р. Андреев. М., 2001.
4 См.: Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993. С.109. 49 См.: Политологический словарь. Ч. И. С. 224.
дарственной власти, «инициированный небольшой группой заговорщиков, вооруженные действия, не опирающиеся ни на широкую поддержку масс, ни на изучение ситуации, ни на продуманную программу». Третий тип определяется как «восстание» с «определенным уровнем организованности и наличием структур, обеспечивающих его», - в отличие от неорганизованного «бунта»50. Данная классификация не опирается на какие-либо примеры и оставляет открытыми вопросы, почему дворцовый переворот не может быть результатом «заговора» или сопровождаться «восстанием»; или что нового привносит в это явление переход от «традиционного общества» к структурам нового времени.
В последнее время вновь появляются попытки более точного определения различных «переворотных» ситуаций. И.Д. Ковальченко ставил их в один ряд: «25.VIII.91. Всякий переворот (дворцовый, государственный, военный) -явление негативное, ибо в той или иной мере ведет к диктатуре и к нарушению нормального развития»51. Е.В. Анисимов использовал «дворцовый» и «государственный» переворот как синонимы, но добавил к ним еще и «военный», каковым, по его мнению, было столкновение группировок в 1725 г. А.Б. Каменский полагал, что все дворцовые перевороты могут быть названы государственными, поскольку их осуществление означало «смену персонального состава правящей верхушки»53.
В юридической литературе государственный переворот характеризуется и как «насильственное и совершенное в нарушение конституции свержение или изменение конституционного (государственного) строя либо захват (присвоение) государственной власти кем бы то ни было»54, и как «захват власти, незаконная смена правящей элиты в целом (президентства, правительства, персонала управленческих структур), которые не связаны с какими-либо ко-
См.: Политическая энциклопедия: В 2 т. M., 1999. T.2. С.129-130.
51 Ковальченко И.Д. Заметки о текущем моменте // Вестник МГУ (история). 1997. №3. С. 107.
52 См.: Анисимов Е.В. Россия без Петра: 1725-1740. СПб., 1994. С.27, 476-477; Власть и реформы: от
самодержавной к советской России. СПб., 1996. С.153, 157.
53 См: Каменский А.Б. Указ. соч. С. 165.
54 Большой юридический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. М., 2002.
С.127.
17 ренными изменениями политического режима»55.
В западной политологической терминологии традиционная формула «coup d'etat» сложилась в период революций конца XVIII и XIX вв. - прежде всего, под влиянием акции 18 брюмера 1799 г. во Франции и определяется как попытка захвата или изменения политической власти неконституционным или незаконным способом, основанным на применении силы или угрозе ее применения. Эта акция рассматривается как альтернативный революции путь, который может быть вызван страхом перед ней или являться навязанным «сверху» изменением политической системы, - но может служить также прологом изменений всего общественного строя. Однако употребляется данный термин преимущественно по отношению к политическим системам XIX-XX вв., в основном применительно к «незападному миру» (Африка, Латинская Америка) и не включает российскую практику XVIII столетия56.
Относительно же российских реалий в работах современных западных историков употребляются либо традиционное понятие «coup», либо кальки с русского - «palace coup» или «palace revolution», применяемые не только при характеристике переворотов 1740-1741, 1762 и 1801 гг., но и по отношению к политическим кризисам 1725 и 1730 гг.57 Именно как специфически русское явление, введено это понятие («Palastrevolution») в немецкий словарь58.
В итоге краткого обзора бытования термина можно прийти к выводу, что в современной литературе и справочниках отсутствует единое понимание и определение интересующего нас понятия. Появившись в трудах СМ. Соловьева и В.О. Ключевского, словосочетание «дворцовый переворот» быстро стало системообразующим элементом для характеристики целой эпохи, но в то же время воспринималось как сугубо «археологическое» понятие. При этом историки и политологи как будто не видят существенной разницы
55 Категории политической науки: Учебник. М., 2002. С.387-388.
56 См.: The Encyclopedia Americana, 1969. V.8. Р.99; The New Encyclopedia Britannica. 1993. V.25. P.1012, 1024.
57 См.: Anderson M. Europe in the eighteenth century. L., 1970. P.180; Dixon S. Op. cit. P.15; Dukes P. The Making
of Russian absolutism. L., 1982. P.107; Russia. A History I Edited by G.L. Freeze. N.Y., 1997. P.107, 128; Talbot
RiceT. Elizabeth empress of Russia. N.Y., 1970. P.45, 54, 59; The New Encyclopedia Britannica. 1993. V.l. P.425;
V.4. P.455; Bely L. La societe des princes XVI-XVIII siecle. Paris, 1999. P365-366.
58 Der Grosse Brockhaus. Leipzig, 1933. B.14. S.75.
18 между «дворцовым» и «государственным» переворотом. В итоге прошлая «эпоха дворцовых переворотов» или по-прежнему не воспринимается в качестве «современного» путча (государственного переворота), или, наоборот, отождествляется с событиями новейшего времени.
Определенные различия в понимании переворотов связаны с этимологией этого понятия в национальных политических традициях, где оно сформировалось. Интерпретация переворота во французской политической традиции основана на бонапартистских примерах. Немецкое слово «путч» («putsch») представляет собой одну из его форм: попытку захвата политической власти насильственными нелегальными методами с использованием полиции и вооруженных сил («Капповский путч» 1920 г.; «Пивной путч» Гитлера и Люден-дорфа в Баварии 1923 г.). В странах испанской политической традиции распространено понятие «пронунсиаменто» («prommciamiento»), означающее попытку военачальника увлечь за собой солдат против существующего правительства. Но в любом варианте «государственный переворот» выступает как явление новой и новейшей истории - при наличии парламента, политических партий и движений, конституционных институтов59.
По-видимому, именно это и отличает его от реалий монархии «старого порядка», по отношению к которой более уместным представляется термин «дворцовый переворот», понимаемый как «насильственная смена монарха... без непосредственного участия широких общественных сил»60, совершаемая оппозиционной придворной группировкой — «партией», т.е. «союзом одних лиц против других»61.
В диссертационном исследовании предлагается разделять понятия «государственный» и «дворцовый» переворот: осуществление первого означало изменение существующей «формы правления» (т.е. правового положения высших органов государственной власти); тогда как второй предполагал смену правителя (и его ближайшего окружения) путем интриг, заговора или силовой
59 См.: Медушевский A.H. Указ. соч. С. 82-83.
60 Халипов В.Ф. Власть: Кратологический словарь. М., 1997. С. 121.
61 ДальВ.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 2001. T.3. С.20. В этом смысле понятие
«партия» известно уже в языке XVIII в. (см.: Нордстет И. Указ. соч. 4.2. С.521).
19 акции, которые, таким образом, являлись средствами или формами осуществления переворота. В связи с этим мы полагаем обоснованным суждение о том, что к числу дворцовых переворотов необходимо причислить также вполне «переворотные» смещения ключевых фигур, подобных Меншикову или Биро-ну62. События 1730 г. изменили само государственное устройство страны - ограничили (а затем восстановили) самодержавную монархию; их точнее было бы назвать государственными переворотами.
В политической практике западноевропейских стран дворцовые перевороты не получили распространения и, соответственно, определенного названия. В российских же условиях XVIII в. с крайней правовой неопределенностью в вопросе престолонаследия понятия «дворцовый» и «государственный» переворот сближаются . Нам представляется, что терминологическое разнообразие самих источников XVIII столетия предполагает наличие важных для современников отличий, достаточных для того, чтобы под привычной для нас сейчас формулировкой «дворцовый переворот» видеть явления не вполне тождественные и к тому же претерпевавшие определенную эволюцию.
Применение же термина «военный переворот» не представляется удачным, поскольку данное понятие предусматривает, прежде всего, «переворот, совершенный военными или с опорой на военных, а также переворот, привед-
шии к власти военных» , что не соответствовало российским условиям, где вооруженные силы (за исключением гвардии) и военачальники не выступали в качестве самостоятельных политических сил. Однако все перечисленные явления принципиально отличаются от понятия «революция»65.
Общего определения понятия «революция» в науке нет. Однако политологи выделяют такие признаки революций, как всеобъемлющие и при этом в значительной степени насильственные изменения основ социального порядка; участие в этом процессе больших масс мобилизованных людей. Его результатом становятся слом старых социально-экономических структур, изменение
62 См.: История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1967. T.3. С.252.
63 Это было отмечено историками права начала XX в. (см.: Латкин В.Н. Указ. соч. С.249-252, 274).
64 Халипов В.Ф.Власть: Кратологический словарь. С.84.
65 См.: Политическая энциклопедия: В 2 т. T.2. С.330.
20 существующего политического режима, основ его легитимности и его символики; замена старой политической элиты или правящего класса другими66.
Рабочая гипотеза диссертационной работы предполагает доказательство положения о том, что дворцовые перевороты в послепетровской России становятся средством разрешения конфликтов в правящем кругу при отсутствии легальных форм политического воздействия на власть, максимально сконцентрировавшуюся на уровне дворца в результате процесса укрепления самодержавия в XVII - первой четверти XVIII в. Резкая смена культурных ценностей в ходе петровских реформ, отказ от существовавшей традиции не могли не повлиять на нормы политической этики при недостатке публично-правовых начал в политической сфере в условиях появления гвардии - своеобразной корпорации, участвовавшей в системе управления и имевшей возможность оказать давление на верховную власть.
Дворцовые перевороты 1725-1762 гг. не представляли собой однотипных явлений, а развивались в рамках определенной идейно-политической эволюции. Относительно «легальные» политические конфликты 1725 и 1730 гг. с выдвижением политических требований и даже проектов нового государственного устройства завершились двумя государственными переворотами в 1730 г., после чего их формой стал менее (как в 1740-1741 гг.) или более (как в 1762 г.) конспиративный заговор с участием гвардейцев, когда менялась только фигура монарха.
Выявленные различия свидетельствуют о разных тенденциях развития политической борьбы. Одна являлась поиском нового, по сравнению с петровской системой, политического механизма через элементы публичности и выборности; другая, наоборот, консервировала сложившуюся систему и, устраняя правящую фигуру, не меняла ничего в самой «форме правления».
Параллельно с появлением переворотов шло формирование еще двух
66 См.: Категории политической науки. С.382-383. Важнейшими отличительными чертами революций нового времени Ш. Эйзенштадт считал «а) связь между различными движениями протеста, б) их воздействие на политическую борьбу в центре, в) выраженную идейную основу, г) наличие самостоятельной структурной организации» (Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций / Пер. с англ. А.В. Гордона. Под ред. Б.С. Ерасова. М., 1999. С. 15).
21 важных элементов послепетровской монархии - высшего Совета при государе и института «случайных людей» - фаворитов.
Можно выделить следующие существенные (структурные) черты российских «дворцовых переворотов»: противоречия в правящей среде с появлением противоборствующих «партий»; политический конфликт, протекавший относительно мирно или приводивший к силовому захвату власти; идейно-правовое обеспечение акции, при этом каждый новый переворот сопровождался все более настойчивыми попытками воздействия на общественное мнение; «закрепление» успеха путем наград и репрессий, а также перестановки в системе управления; при этом стабильность нового режима зависела не столько от репрессий, сколько от гибкой и активной кадровой политики, обеспечивавшей правящей группе контроль и поддержку со стороны гвардии и государственного аппарата; как правило, удавшийся переворот в XVIII в. сопровождался волной неудачных попыток его «переиграть»: сначала они появлялись преимущественно в «верхах», но скоро перевороты стали вызывать подражания «снизу» - прежде всего, в среде самих гвардейцев.
Только реформы 60-70-х гг. XVIII в. удовлетворили основные сословные требования дворянства, что привело к перераспределению власти в рамках прежней государственной системы; в то же время дворянские сословные органы интегрировались в систему управления, что препятствовало попыткам создания какой бы то ни было оппозиции. Такой путь позволил власти устранить излишнее напряжение в самой системе, созданное петровскими реформами: давление всех страт дворянского сословия на «верхи», где до того сосредотачивались и решались интересующие «шляхетство» вопросы.
Научная новизна и теоретическая значимость диссертации состоит в том, что автор впервые в отечественной историографии подошел к истории «дворских бурь» XVIII в. как к процессу, рассматриваемому на протяжении целого исторического периода. Диссертационная работа восполняет значительный пробел в историографии и заставляет пересмотреть ряд закрепившихся в ней представлений, касающихся последствий петровских преобразований
22 (таких, например, как противостояние сторонников и противников реформ в 1725 и 1730 гг. или версия о патриотическом характере переворота 1741 г.).
В работе предложено авторское понимание причин появления «дворских бурь» в контексте развития российского варианта абсолютной (самодержавной) монархии; выявлены динамика развития этого феномена в условиях послепетровской России. Представлена типология дворцовых переворотов в зависимости от их целей и круга участников; прослежено влияние политической борьбы на изменения персонального состава государственного аппарата и процесс сменяемости должностных лиц в «эпоху дворцовых переворотов».
Сделана попытка выявить связь «переворотных» действий с различными уровнями политического сознания российского дворянства той эпохи. Впервые предпринята также оценка «стоимости» дворцовых переворотов в России, имевшей явную тенденцию к увеличению на протяжении исследуемого периода. Результаты данного исследования и обозначенные в нем подходы могут быть использованы при изучении политической борьбы в другие периоды русской истории.
Практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы при написании монографий и статей по социально-политической истории России; при разработке и чтении вузовских программ и курсов по истории России XVIII-XX вв. и создании учебной литературы для вузов и средней школы.
Самостоятельную ценность имеет Приложение к работе, которое содержит впервые составленные списки глав центральных государственных учреждений и губерний за 1720-1770 гг. Материалы Приложения могут стать основой для подготовки фундаментального справочника о персональном составе высшей администрации Российской империи в XVIII столетии.
Апробация работы и выносимых на защиту положений осуществлена в монографии автора «Эпоха «дворских бурь»: Очерки политической истории
23 послепетровской России 1725-1762 гг. (Рязань, 2003); учебных пособиях , а также 20 статьях общим объемом 60,2 п.л.
Отдельные положения и выводы диссертации нашли отражение в выступлениях автора на международных, общероссийских и межвузовских научных конференциях68. Результаты исследований используются в общих и специальных лекционных курсах и на семинарских занятиях в РГГУ, при определении тематики курсовых и дипломных работ. Часть отраженных в печатных трудах материалов диссертации уже нашла практическое применение: высказанные автором взгляды на причины и особенности дворцовых переворотов в России используются в учебниках отечественной истории для вузов69.
Текст диссертации обсуждался и рекомендован к защите на заседании кафедры отечественной истории древнего мира и средних веков ИАИ РГГУ.
Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти разделов, заключения, приложения, списка сокращений, а также списка источников и литературы.
Во введении поставлены задачи исследования.
Первый раздел посвящен анализу имеющейся отечественной и зарубежной литературы по проблеме, а также обзору основных групп используемых в диссертационном исследовании источников.
Во втором разделе изучаются предпосылки нестабильности в политической системе российской монархии конца XVII в. и условия, способствовавшие обострению политического соперничества и появлению дворцовых переворотов. Там же последовательно рассматриваются конфликт между придвор-
См.: Курукин И.В. История России IX-XX вв. (книга консультаций для абитуриентов) М.: Наталис, 1998 (2-е и 3-е издания вышли в 2000 и 2001 гг.); Курукин И.В., Никулина Е.А. История России с древнейших времен до конца XVIII в.: Методич. пособие для учителя. М.: Генжер, 2001; История Отечества: Пособие для школьников и поступающих в вузы / И.В. Курукин, И.В. Волкова, СВ. Леонов. М.: Дрофа, 2003.
68 См.: Курукин И.В. Проблемы и направления изучения событий 1730 г. // Политические институты и соци
альные страты России (XVI-XVIII вв.): Тезисы междунар. конф. 2-3 октября 1998 г. М., 1998. С.71-73; Он же.
Петр I и послепетровская эпоха в восприятии современников и ближайших потомков // Петр Великий - ре
форматор России: к 300-летию Великого посольства Петра І в Западную Европу: Тезисы докладов междунар.
науч. конференции (Москва, 18-20 ноября 1998 года). М., 1998. С.68-69; Он же. Загадка завещания императ
рицы // Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания: Доклады и тезисы XIV науч. конф.
Москва, 18-19 апреля 2002 г. М., 2002. С.287-290.
69 См.: Отечественная история: Учебник для студентов педвузов / Под ред. B.B. Рябова, А.И. Токарева,
B.B. Кириллова. М., 2002. С.101-102; История России с древнейших времен до начала XXI века / Под ред.
А.Н. Сахарова. М., 2003. Т.1. С.668-670.
24 ными «партиями» по вопросу о престолонаследии во время предсмертной болезни Петра и последовавшие столкновения в форме выдвижения и устранения фигуры фаворита, борьбы вокруг завещания Екатерины I и складывания нескольких «центров власти» при малолетнем Петре.
Третий раздел содержит анализ двух государственных переворотов января-февраля 1730г.; планов, социального состава и особенностей политических представлений участвующих в событиях лиц. В нем же изучается специфика политического режима царствования Анны Иоанновны и факторы, обеспечившие его относительную стабильность.
Четвертый раздел посвящен исследованию причин и механизма осуществления дворцовых переворотов 1740-1741 гг. (впервые силами гвардии устранивших законного регента, а затем и императора) и их последствий, а также организационных и идеологических акций, направленных на утверждение у власти Елизаветы Петровны.
В пятом разделе рассматриваются особенности внутренней и внешней политики Петра II, которые привели его к изоляции в правящем кругу; новации в организации заговора и условиях осуществления переворота 1762 г. Отдельно исследуются усилия Екатерины II и ее окружения, направленные на укрепление авторитета и аппарата власти, что в итоге привело к длительной стабилизации политической ситуации.
В заключении приводятся основные выводы исследования.
Приложение содержит списки высших должностных лиц центрального и местного управления, а также демонстрирует с помощью 13 таблиц и 12 диаграмм динамику и специфику назначений и отставок на протяжении царствований «эпохи дворцовых переворотов».
«Эпоха дворцовых переворотов» в историографии
Первые отечественные учебники истории обычно использовали безличные формулировки о «вступлении» той или иной фигуры на престол без указания на то, как именно это вступление происходило. В этих книгах нет «запрещенной» фигуры XVIII столетия - младенца-императора Ивана Антоновича, как и «кондиций» при вступлении на престол Анны Иоанновны, свержения Бирона или переворота 1762 г.1
В дальнейшем от простого «устранения» нежелательного прошлого пришлось отказаться, тем более что во второй половине столетия появились заграничные издания мемуаров очевидцев и участников событий. Один из первых издателей такого рода документов А.-Ф. Бюшинг в первом томе своего ежегодника «Magazin ftir die neue Historie und Geographie» (выходил с 1767 г.) поместил также первую статью на эту тему ; там же появились жизнеописания ключевых фигур эпохи: Остермана, Бестужева-Рюмина, Лестока, Миниха и свергнутого императора Ивана Антоновича.
В России эпохи Екатерины II история была важнейшей «государственной» наукой, изучение которой «не могло иметь другого вида и цели, кроме прославления государства». Императрица лично контролировала процесс подготовки официального учебника русской истории3. Эта книга вышла в 1799 г., переиздавалась в течение четверти века и отличалась умолчанием в отношении острых политических сюжетов4. Подобная традиция освещения прошлого сохранялась и позднее: даже в 1916 г. в одном из последних изданий гимназического учебника Д.И. Иловайского утверждалось, что Петр III, «неискусный в делах правления ... , должен был уступить престол своей супруге Екатерине»5.
Лишь в некоторых вышедших из «вольных типографий» исторических трудах появлялись известия о колебании «государственных чинов» при избрании Екатерины I, ее нарушенном завещании, «договорной грамоте» 1730 г., свержении Бирона и убийстве Ивана Антоновича6. В таких случаях вмешивалась цензура7. Впоследствии запрещались к ввозу сочинения, повествующие о судьбе Петра III: произведения Ж. Кастера, Ж.-Ш. Тибо де Лаво и прочие «не позволительные» книги о российском дворе . По заданию Екатерины II русские дипломаты делали все, чтобы не допустить издания книги секретаря французского посольства в Петербурге Клода Рюльера о «революции» 1762 г.9
1682-1725 гг.: причины и проявления борьбы за власть в самодержавной монархии
Российский вариант монархии в силу исторических условий по ряду параметров (преобладание государственной собственности и публично-правовой власти над частным землевладением и частно-правовыми началами, деспотическая власть государя, консервация общинных институтов и «служилого» землевладения, наличие «варварской» периферии) оказался ближе к «восточному» типу государственности1. Но подобная модель развития на Востоке (особенно в условиях кризиса) была предрасположена к политическим конфликтам на самом «верху» как в силу «приоритета власти» над собственностью и прочими гражданскими институтами, так и по причине наличия легитимных или претендуюших на легитимность кандидатов на высшую власть, вследствие многоженства монархов2.
Мусульманские законоведы XI-XV вв. признавали в качестве правовых основ преемственности престола как выборность и завещание действующего правителя, так и захват верховной власти , что не раз имело место на практике в Египте, империи Великих Моголов, Золотой Орде.
В Османской империи воплощение этих норм привело к фактическому узаконению в XV столетии братоубийства, что, однако, не гарантировало правившему султану сохранения власти. Незавершенность централизации в рамках огромной многоэтничной державы с конца XVII в. привела к изменению соотношения сил между центром и периферией, где стали закрепляться династии влиятельных пашей; в столице же обозначились три центра власти: султанский двор, высшая бюрократия и ведомство муфтия.
Султанам не всегда удавалось сохранять баланс между этими центрами, особенно если на политическую арену выходили янычары, ставшие мощной консервативной силой, отстаивавшей свои привилегии под покровительством духовенства. Бунты янычар стали причиной свержения султанов Мехмеда IV в 1687 г., Мустафы II в 1703 г. и Ахмеда III в 1730 г. Своеобразным механизмом, обеспечивавшим некоторую стабильность, стала в XVIII в. частая смена вези-ров, отправлявшихся в заточение или на казнь. При Махмуде I (1730-1754 гг.) за 24 года ушло 16 везиров, а всего за 1703-1789 гг. произошло 56 таких смен .
В позднесредневековой Корее период XVI-XVIII вв. известен как «эпоха борьбы партий». Социально-демографическая ситуация (избыток чиновников и дворян-«янбанов») привел к регулярно повторявшимся переворотам, прохо апреля 1997 г.: Империи нового времени: Типология и эволюция (XV-XX вв.)"- Крат, содерж. докл. СПб., 1999. 85 дившим по обычному «сценарию»: после подачи на имя правителя «меморандума» о необходимости перемен одна придворная «партия» сменяла другую у власти, с раздачей постов сторонникам. Побежденные отправлялись в ссылку, а победившая группировка неизбежно распадалась - и все повторялось вновь; но при этом такой механизм никогда (за единственным исключением в 1623 г.) не сопровождался свержением правителя-«вана» из династии Ли5.
В Европе хроническая политическая нестабильность была присуща самой «восточной» и самой централизованной из держав средневековья - Византии. Исторически сложившаяся централизация управления, неограниченная власть императора, преобладание до XI в. служилой аристократии часто иностранного или незнатного происхождения, не имевшей корпоративных связей и гарантий собственности - эти черты в той или иной степени близки российским реалиям. Но этот механизм при устойчивости системы в целом приводил к тому, что почти половина василевсов были свергнуты с престола в результате мятежей и дворцовых переворотов6. К тому же особенностью византийского политического устройства было отсутствие традиции наследования верховной власти, что обостряло политическую борьбу. Кризис государственной системы в XI в. вызвал свою «эпоху дворцовых переворотов»: в 1025-1081 гг. семь им-ператоров были отстранены от власти и трое из них убиты .
1730 г.: попытка ограничения самодержавия и ее крах
События января-февраля 1730 г. приобрели особое значение в российской истории. В течение пяти недель императорская власть была существенным образом ограничена, и эти ограничения при ином «сцеплении» политических сил могли бы стать немаловажным фактором дальнейшей истории. Неудивительно, что оценки этой попытки оказывались полярными: от осуждения «олигархического переворота» до признания его прогрессивным конституционным движением.
Уже во времена Екатерины II известия о «затейке» членов Верховного Тайного совета стали появляться в печати1. В споре И.Н. Болтина с французом Леклерком вырисовывается схема: вельможи незаконно избрали Анну Иоан-новну (права на престол принадлежали Елизавете) и ограничили ее власть ради собственных «властолюбия, сребролюбия и неумеренной злобы». Но замыслы «верховников» рухнули по воле дворян, и Анна была «всею нациею признана самодержицею», что легитимизировало ее незаконное избрание2.
Такая сложившаяся к концу века оценка стала господствующей - не случайно «Примечания» Болтина воспроизводились в других исторических сочинениях3. Однозначно воспринимала события 1730 г. Екатерина II: «Безрассудное намерение Долгоруких при восшествии на престол императрицы Анны неминуемо повлекло бы за собой ослабление и — следственно, и распад государства; но к счастью намерение это было разрушено здравым смыслом большинства» .
В начале XIX в. сведения о событиях 1730 г. появились в сочинениях, рассчитанных на массового читателя, как пример патриотического поведения «сельских дворян», вручивших Анне Иоанновне самодержавную власть ради «любезной ее простоты»5. Тогда же впервые стали публиковаться сами «кондиции»6. Учебники и научные труды закрепили официальный штамп: несколько представителей знатных фамилий с помощью «несообразного» акта стремились заменить самодержавие «аристократией»; но «народ российской» не мог признать ограничения власти монарха, и выступление дворян привело
О составлении «договорной грамоты» сообщал учебник профессора X. Безака. Т. Мальгин в своем пособии писал о «незаконном избрании» императрицы Анны с ограничительными обязательствами и восстановлении «полного самодержавства» (см.: Безак X. Указ. соч. С.155; Мальгин Т. Указ. соч. СПб., 1794. С.565 (в первом издании 1789 г. известий о событиях 1730 г. нет).
О широком распространении такой оценки свидетельствуют написанные в начале 20-х гг. XIX столетия заметки «О русской истории XVIII века» А.С. Пушкина. По его мнению, уничтожение планов «верховников» «спасло нас от чудовищного феодализма», поскольку их замыслы «вовсе уничтожили способы освобождения людей крепостного состояния, ограничили б число дворян и заградили путь к достижению должностей и почестей государственных»8. Правда, Пушкин видел опасность не столько в ограничении самодержавия, сколько в создании замкнутой касты и ликвидации сильной власти, способной вмешиваться в отношения помещиков и крестьян.
