Советская идеология в контексте политической истории России XX в. Фельдман Давид Маркович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Идеологемы культ личности и коллективное руководство как элементы советских пропагандистских технологий 41

Глава 2. Идеологема реабилитация в советском праве и советской идеологии 103

Глава 3. Эволюция функций идеологемы репрессии в советском праве и советских пропагандистских технологиях 172

Глава 4. Идеологемы революционная законность и социалистическая законность как элементы советских пропагандистских технологий 360

Заключение 597

Источники и литература 628

Приложение. Идеологема декабристы в русской, советской и постсоветской культуре 661

• Идеологемы культ личности и коллективное руководство как элементы советских пропагандистских технологий
• Идеологема реабилитация в советском праве и советской идеологии
• Эволюция функций идеологемы репрессии в советском праве и советских пропагандистских технологиях
• Идеологемы революционная законность и социалистическая законность как элементы советских пропагандистских технологий

Введение к работе

В современной гуманитарной ситуации вопрос о терминах - один из самых актуальных.

Как известно, политическая история, рассматриваемая в качестве совокупности значимых событий, т.е событий политических, осмысляется в терминах Однако многие термины, используемые для описания политических событий, отнюдь не нейтральны Весьма часто термины подобного рода маркированы, эмоционально окрашены Соответственно, передающий информацию определяет изначально - посредством термина -эмоциональное отношение к описываемым событиям Утверждается оно тоже терминологически Что не всегда очевидно и передающим, и воспринимающим информацию

Весьма часто маркированные термины — часть какой-либо идеологии Целенаправленное использование маркированных терминов-идеологем было и остается средством управления массовым сознанием Средством эффективных манипуляций

Это закономерно Термин легко запоминается, легкость запоминания и, соответствегаю, распознавания создает иллюзию понимания, самостоятельно данной оценки. Подобного рода иллюзии заменяют понимание, которое возможно только как результат самостоятельного анализа Самостоятельный же анализ информации - занятие достаточно трудоемкое, часто еще и требующее специальных навыков Потому у большинства, условно говоря, потребителей не вызывают протеста своеобразные «подсказки», способствующие возникновению иллюзии понимания Особенно, когда «подсказки» неявные — на уровне привычных терминов Тогда они и не осознаются в качестве «подсказок», а их использование не воспринимается как целенаправленное манипулирование

Конечно, терминология, в частности, политическая терминология уже давно стала объектом научного анализа Считается, что сложилось и отечественное научное направление - термшюведение Но авторы работ в указанной области преимущественно обсуждают идеи корректного построения и/или корректного использования термина, в результате чего исследования сводятся к поиску некоего изначального - «правильного» -понимания В общем, понять, значит запомнить Дав «правильные» имена, запомнить, что и как именовать «правильно»

Немало случаев, когда такой подход - единственно возможный. К примеру, когда необходима своего рода инвентаризация терминологии в какой-либо области естествознания, техники, права Но такой подход к политическим терминам почти всегда непродуктивен

Соответственно, изучение советской политической терминологии -задача, относящаяся прежде всего к области истории, причем задача сложная, многоаспектная, решение которой подразумевает то, что Р. Кебнер и называл

«семантическим подходом к истории»¹ Такой подход исследователями античности и средневековья считается традиционным, однако подход этот крайне редко используется исследователями новой и новейшей истории Впрочем, благодаря работам Р Козеллека, этот подход тоже становится традиционным, соответственно, влиянию вербализма противостоит «археология понятий»

Таким образом, предмет исследования в данной работе — советская идеология как историко-культурный феномен в целом и, в частности, как технология манипулирования общественным сознанием

Следует уточнить специально¹ политические термины (идеологемы), изучаемые в данной работе, использовались в советских юридических документах, используются они и после распада советского государства В силу указанных причин неизбежен анализ юридических документов советской и постсоветской эпох Однако в данной работе специфика правоприменения как таковая не является предметом исследования

В уточнении нуждается и само понятие «советская идеология», используемое в данной работе Это понятие не определяется эксплицитно в трудах многочисленных исследователей его истолкование принято считать очевидным Советской идеологией аксиоматически признается так называемый марксизм-ленинизм, те совокупность политических учений, создававшихся К Марксом и Ф Энгельсом, В И Лениным ИВ. Сталиным и другими политическими деятелями, которых принято считать советскими идеологами О правомерности соотнесения марксистских и/или ленинских, сталинских и тп доктрин с декларировавшимися в различные периоды советскими идеологическими установками споры ведутся давно В данной работе подобного рода полемика не рассматривается Как бы ни классифицировались советские идеологические установки, реализованные в той или иной административной практике, несомненно, что они в любом случае остаются именно советскими, относящимися именно к политический истории советского государства

Но любая идеология немыслима вне опоры на исторический контекст, на то или иное осмысление истории Осознавая это, один из основателей советской историографической школы 1920-х гг - МН Покровский -настаивал на предельной идеологизации всех курсов истории, всех работ историков Позже, когда работы самого Покровского были признаны «идеологически ошибочными», установки, им сформулированные, оставались актуальными. Изменение оценки деятельности Сталина обусловило лишь запрет на упоминание умершего лидера при перечислении идеологов, требование же «идеологической выдержанности» было по-прежнему в силе

¹ KoebnerR, Schmidt HD Imperialism The Story and Significance of a Political Word 1840-1960 Cambridge, 1964 PXIII

,- ,. ^2см> ^напРимер KoselleckR Emleitung II Geschichthche Grandbegnffe Hislonsches Lexikon zur luT^Tat^^SP7 ^hf _D^m,f^eutschlaDd РЬ.8) О Brunncr, W Conze, R Kosellcck Bd 1, S ХШ-XXVII Stuttgart, 1972, KoselkckR Vergangene Zukunfl Zur Semantic geschichthchen Zeiten Frankfort am Main 1979

Вот почему в данной работе советская идеология рассматривается применительно к различным вариантам осмысления советской истории, предлагавшимся советскими идеологами Советская идеология рассматривается как совокупность установок, реализовывавшихся и в пропагандистских кампаниях, и в работах советских историков (пусть не всех, но подавляющего большинства), аналогично и в трудах философов, филологов, правоведов, и в юридических документах, и в административной практике, и в учебных пособиях, и в справочных изданиях, и в художественных произведениях Именно это в значительной мере обусловливает специфику предмета исследования в данной работе

Спецификой предмета исследования обусловлен и выбор объекта исследования в данной работе.

Объект исследования выбран в области советской политической терминологии.

Разумеется, в рамках диссертации задача исследования всех советских политических терминов заведомо неразрешима, поэтому объект конкретизован- своего рода «центр» исследования — совокупность политических терминов, соотносящаяся традиционно в отечественной историографии с докладом Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС¹. Этот доклад - хрестоматийный пример эффективнейшего использования терминов-идеологем для воздействия на массовое сознание

Именно в докладе Хрущева была выстроена пропагандистская схема, положенная в основу новой парадигмы советской истории²

В 1956 г., выступая на XX'съезде КПСС, Хрущев говорил о трех эпохах советской истории. Первая эпоха, можно сказать, «мифологизированная», традиционно ассоциировалась с деятельностью Ленина Вторая, сталинская, характеризовалась как постепенное отступление от неких «ленинских идей», от правил, установленных идеальным политическим лидером. Третья, начавшаяся после смерти Сталина, объявлялась эпохой возвращения к неким идеальным ленинским установлениям

Концепция начала новой эпохи, связанной с ленинской и отчасти противопоставлявшейся сталинской, была выражена новой пропагандистской схемой. Эта состояла она из четырех основных, попарно связанных идеологем Все вместе - своеобразный «четырехугольник». Культ личности, коллективное руководство, реабилитация, репрессии

Было культ личности Что и выражалось в репрессиях. Стало коллективное руководство. И это выражается в реабилитации.

Все перечисленные идеологемы были утверждены в качестве обязательных - если (и когда) речь шла о советской истории. К ним примыкали и другие - революционная законность, социалистическая законность. Репрессии надлежало понимать как нарушения революционной

Хрущев НС О культе личности и его последствияхУ/Реабилитация Политические процессы 30-50-х годов М.1991

² Термин «парадигма» используется в традиции, основоположником которой считается Т Кун См., например КунТ Структура научных революций M.197S

законности {социалистической законности). Ну а реабилитация осмыслялась в качестве восстановления революционной законности (социалистической законности).

Истолкования терминов, использованных в новой пропагандистской схеме, постоянно варьировались авторами научных работ, учебных пособий и справочных изданий. Но сама схема не менялась и после отстранения самого Хрущева от власти. Лишь на исходе 1980-х годов, когда советская парадигма истории > тратила актуальность, пропагандистская схема осмысления сталинской и хрушевской эпох изменилась

Термин коллективное руководство практически не использовался в массовой периодике, зато о культе личности, репрессиях и реабилитации упоминания были постоянными Соответственно и схема стала — в основе своей - трехчастной Было культ личности Что и выражалось в сталинских репрессиях Стало хрущевская реабилитация

Однако целесообразно начинать изучение пропагандистской схемы в той форме, что была предложена Хрущевым па XX съезде КПСС Именно при анализе истории политических терминов - на уровне предложенной Хрущевым оппозиции «было/стало» - наиболее отчетливо прослеживается характер манипулятивной технологии По образцу этой технологии создавались и создаются другие, ныне использующиеся в средствах массовой коммуникации

Хронологические рамки исследования - 1917 - 1991 гг, время существования Советского государства, время формирования и распада пропагандистских конструкций, где использовались перечисленные выше советские политические термины

Актуальность исследования обусловлена прежде всего тем, что изучение политической терминологии той или иной эпохи — ол?« из самых прзд\:л:п>!Ы.%. н~ ее:од-ышшй день способов изучения истории Историки и политологи традиционно изучают политические системы, политическим же режимам уделяется значительно меньше внимания, потому разработка самой технологии (coBOKynHOvTii технологий) изучения режима актуализируется по мере накопления знаний о политических системах. Исследование истории употребления терминов способствует воссозданию и адекватному осмыслению историко-культурных ситуаций, характеризующих режим, способствует адекватному осмыслению исторических фактов Потому исследование социокультурного контекста советской эпохи весьма актуально именно в аспекте политической истории Кроме того, актуальность данного исследования обусловлена необходимость ликвидации значительного количества лакун в истории советской идеологии, соответственно, в советской политической истории, лакун, возникновение и существование которых стало возможно именно по причине воздействия пропагандистской схемы, предложенной на XX съезде КПСС. Несколько модернизированная за последние двадцать лет, схема эта по прежнему используется и в учебных пособиях, и в справочных изданиях, и в правовых документах Вот почему описание этой схемы как манипулятивпого инструмента - одна из

актуальнейших задач. Такое описание следует провести и синхронически, и диахронически - и на уровне описания примеров словоупотребения в каждый данный период, и на уровне описания эволюции словоупотребления применительно ко всей советской эпохе Анализ воздействия схемы в целом возможен только с учетом результатов синхронического и диахронического описания каждого из ее основных элементов. При таком подходе возможно и теоретическое обобщение совокупности полученных результатов, что позволяет не только распознавать советские манипулятивные технологии в области идеологической, но и определять другие области их применения, изучать степень воздействия в других областях

Научная новизна работы обусловлена прежде всего тем, что история, эволюция истолкований и функций политических терминов описываются и анализируются в соотнесенности с конкретными событиями политической истории Таким образом, исследование истории политических терминов позволяет существенно уточнить описание политических событий, описание же и анализ политических событий в свою очередь позволяет существенно уточнить важнейшие этапы истории политических терминов Соответственно, при анализе политических терминов реконструируются интенции представителей политического руководства страны, выявляются и уточняются перипетии внутрипартийной борьбы, характер конфликтов различных группировок советской политической элиты, выявляются конкретные обстоятельства, обусловившие поиск новых политических терминов или же изменения истолкований терминов, используемых в официальном обиходе Благодаря такому подходу удается проследить функции политических терминов на каждом этапе, зависимость изменения этих функций от изменения политических задач, ставившихся различными представителями политического руководства При описании и анализе истолкований и функций политических терминов реконструируются не только отработанные советскими идеологами методы внедрения данных терминов в общественное сознание, но и сами технологии манипулирования общественным сознанием, применявшиеся в советскую эпоху. История создания этих технологий описывается на основе анализа конкретных политических реалий, анализа расстановки сил в группировках советской элиты При этом дается и оценка актуальности изучаемых политических терминов с точки зрения их маниггулятивньгх возможностей, в силу чего существенно расширяется диапазон осмысления многих ключевых событий политической истории, выявляются ранее не изучавшиеся их связи с политическими терминами, на основе восприятия и директивного утверждения которых формировался политический имидж того или иного советского лидера

Политическая терминология, утвержденная на XX съезде КПСС, использовавшаяся в советскую эпоху, используемая и ныне, впервые исследуется как система, а не сумма терминов, причем исследуется в историко-культурном контексте. Такое исследование позволяет существенно

расширить описание советской идеологии, точнее выявить ее специфику, ее функции, ее эволюцию в историческом процессе

Основные цели исследования - описание и анализ функций терминов-идеологем в политической истории Советской России, теоретическое осмысление эволюции их функций в историко-культурном контексте

Для достижения этих целей решаются задачи:

анализ истории понятий «культ личности», «коллективное руководство», «реабилитация», «репрессии», «революционная законность» и «социалистическая законность» в контексте политической истории России,

выявление причин трансформации этих понятий в идеологемы,

описание и анализ методов укоренения данных идеологем в массовом сознании,

- оценка актуальности манипулятивных свойств этих идеологем
Методологическая основа исследования — совокупность историко-
культурных, историко-лингвистических и историко-семиотических методик,
разработанных и успешно использованных иностранными и отечественными
историками, филологами и культурологами

Наиболее важны для данной работы достижения С В. Юшкова, изучавшего русские политические и правовые термины не только синхронически, но и диахрогагчески - в широком историко-культурном контексте

В данном исследовании также используются методики X Арендт, Р Кебнера, Р Козеллека, равным образом и других ученых, работавших в рамках традиции семиотических исследований

Кроме того, в исследовании применяется модифицированная методика Г. Фреге¹ Данная методика позволяет проследить эволюцию истолкований и функций политических терминов С этой целью описывается во-первых, значение политического термина, те объект или объекты, обозначаемые данным политическим термином, а во-вторых, смысл, те совокупность дифференциальных признаков обозначаемого объекта или совокупности объектов, причем именно тех признаков, выявление которых непосредственно связано с целью применения самого политического термина Используя такое синхроническое описание на каждом из этапов бытования политического термина, можно получить представление о его истолковании и функциях на соответствующем этапе Совокупность же описаний дает возможность оценить эволюцию истолкований и функций, т е позволяет перейти к теоретическим обобщениям на диахроническом уровне

Степень научной разработки проблемы. Описание и анализ терминов издавна были в сфере внимания отечественных исследователей В особенности привлекала внимание ученых политико-правовая терминология, актуальность исследования которой стала очевидна всем, кто занимался

Фреге Г Смысл и значение//Фреге Г Избранные работы M, 1997

памятниками истории Древней Руси Здесь отечественные исследователи опирались, конечно же, на западноевропейскую традицию.

Так, НМ Карамзин при подготовке хрестоматийной «Истории Государства Российского» много внимания уделял комментированию терминов, содержавшихся в древнерусских правовых документах, анализировал термины не только на уровне этимологии, но и вариантов истолкования, специфики применения и т п '

Необычайная популярность «Истории Государства Российского» способствовала росту интереса к истории, а вместе с тем - и к терминологии Причем внимание историков и филологов привлекала главным образом терминология юридическая, что отчасти бьшо обусловлено актуальными политическими проблемами, связанными, в частности, с законотворческой деятельностью М М Сперанского В 1830-1840-е гг публиковались работы, специально посвященные истории политико-правовых терминов²

Ко второй половине ХГХ анализ политико-правовой терминологии — обязательный элемент историко-филологических штудий в области российских древностей Анализу политико-правовой терминологии немало внимания уделяли классики отечественной историографии, например, С М Соловьев и КН Бестужев-Рюмин, хотя они и не ставили как самостоятельную научную проблему анализ истории терминов³. А вот В.О Ключевский специально подготовил программу курса лекций «Терминология русской истории» Курс этот был прочитан в 1884-1885 гг, но при жизни автора не публиковался

Определяя предмет курса, Ключевский писал «Под терминологией русской истории я разумею изучение бытовых терминов, встречающихся в наших исторических источниках Предметом особого изучения могут быть только те из этих терминов, смысл и происхождение которых для нас неясны Соображаясь с нашей практической целью и с досугом, который находится в нашем распоряжении, мы возьмем из этих терминов только те, которые чаще всего встречаются или в основных источниках нашей истории или в наших исторических исследованиях Такие термины постоянно объясняются в исторических словарях При недостатке их в нашей исторической литературе, мы расположим изучаемые нами термины не в алфавитном порядке, а по разрядам обозначаемых ими бытовых явлений Потому сначала изучим термины политического быта, потом юридического, и, наконец, экономического»⁵

¹ См например Карамзин НМ История Государства Российского M, 1993 T2 С 159 - 160 (тома 1-6 печатались в 1816 — 1817 гг, 9-й том -в 1821 г, тома 10.11 в 1824 г, последний, 12-й том - в 1829г, уже посте смерти автора)

²См, напр Звере ФГ Древнейшее русское право в историческом его раскрытии СПб, 1835, Сабинин С О происхождении наименований боярин и болярин // Журнал Министерства народного просвещения 1837 4 XVI Отд II С 42-85

³ См Соловьев СМ История России с древнейших времен М, 1851 T 1, Бестужев-Рюмин КН
Русская история СПб, 1872 ТІ

⁴ См , напр Ключевский В О Терминология русской истории II Ключевский В О Сочинения М ,
1989 Т 6 С 94-224

⁵ Там же С 94

Стоит отметить, что Ключевский разделял, пусть и не строго, относящиеся к политической истории термины и термины собственно юридические, Это было обусловлено прежде всего источниковедческой спецификой Проблему анализа терминологии в качестве фактора, определяющего мышление, фактора, задающего эмоциональную оценку тем или иным событиям, Ключевский не ставил, однако весьма подробно исследовал, каким образом менялось в зависимости от контекста истолкование терминов и даже их эмоциональная окрашенность Его наблюдения весьма важны для изучения данной проблемы

Кстати, специфику изучения правовых документов Ключевский определил специально «Русский историк - юрист недавнего прошлого» .

Такой же подход характерен и для работ М Ф. Владимирского-Буданова. Изучая юридические документы Древней Руси, он уделял особое внимание рассмотрению содержащихся в них политико-правовых терминов, контекстуальной заданности вариантов их истолкования Этот подход -к анализу терминологии характерен и для многих других отечественных исследователей.

Традиция анализа историко-правововых терминов была продолжена в советскую эпоху Здесь особо следует отметить работы выдающегося отечественного историка и правоведа СВ. Юшкова, предложившего исследовать русские термины в широком культурном контексте Принципиальным для Юшкова, работавшего в марксистской парадигме, было также влияние экономических факторов⁵ Работы Юшкова и ныне весьма важны для исследования собственно терминологического аспекта отечественной истории

При анализе исторических сочинений, в которых так или иначе затрагиваются проблемы российской историко-юридической терминологии, можно прийти к выводу, что их авторы занимались, главным образом древнерусскими терминами. Из поля их зрения практически выпали термины поздней истории Очевидно, подразумевалась установка, сформулированная еще Ключевским необходимо рассматривать только те термины, «смысл или происхождение которых для нас уже не ясны»⁶ Если историк полагал, что ему известно истолкование и происхождение термина, то не видел нужды в дальнейших исследованиях

Но, во-первых, далеко не всегда представления о происхождении термина достаточно обоснованы, во-вторых, истолкование термина,

'Тамже С 170-172

¹ См Ключевский В О Русский историк - юрист недавнего прошлого // Ключевский В О Неопубликованные произведения М,1983 С 168

³См,например Владимирский-Буданов МФ Курс по истории русского права Киев, 1888 С 253-254

См, например Юшков С В К истории древнерусских юридических сборников Саратов 1921, Он же Феодальные отношения и Киевская Русь Саратов 1924, Он же Исследования по истории русского права Саратов, Новоузенск 1925-1926, Он же История государства и права СССР Ч 1 М.1940

См Юшков С В К вопросу о методологии истории права // Записки научного общества марксистов 1928 №1(9) С 115-122

Ключевский В О Указ соч С 94

уместное по мнению историка, далеко не всегда совпадает с тем, что было актуально на момент создания источника.

Так, в настоящее время продолжается дискуссия о различных определениях термина «декабрист», хотя еще в 1950-е годы считалось, что его значение вполне очевидно, почему и в поиске определений нужды нет Дискуссия, начавшаяся еще в 1850-е годы и постепенно прекратившаяся уже в советскую эпоху, актуализовалась постольку, поскольку термин «декабрист» большинством историков не осознавался ранее и не осознается ныне в качестве идеологемы, политического термина Осмысление же его именно в этом качестве позволяет снять задачу создания универсального определения¹

Эволюцию истолкований понятия «монархия» применительно к различным периодам российской истории анализировала Г В Лобачева² Та же ситуация - с терминам «террор», «революция», вошедшим в русский язык на рубеже XVIII-XTX вв Опубликовано уже немало работ, посвященных изучению отдельных терминов, но терминологической картины до сих пор нет³

Терминологически проблема формирования нового языка в связи с историей именно тоталитарного режима была удачно определена Дж. Оруэллом в романе «1984» Он моделировал на базе английского языка некий новый язык тоталитарного государства - «newspeak» В связи с мировой известностью романа аналогичные термины появились практически во всех европейских языках

А.Д Васильев, анализируя пропагандистские клише эпохи Советской власти, приводит порядка двадцати терминов для обозначения этого явления - применительно к русскому языку⁵ Среди них «тоталитарный язык», «советский язык», «язык советского общества», «язык лжи», «жаргон власти», «новояз» и тд⁶. Однако общепринятым стал термин «советский язык»⁷ Формирование этого языка, полагает исследователь, началось в годы гражданской войны, процесс контролировался цензурой⁸ Интенсивное

1. См об этом в разделе «Приложение»

2. Лобачева ГВ Представления россиян о монархии лексико-семантический аспект Саратов, \99%,ЛобачеваГВ Самодержец и Россия Саратов, 1999

^s См , напр , Орел В Э Еще раз о Страхе и Ужасе // Палеобалканистика и античность М, 1989, Varma D The Gothic Flame L , 1957 См также Одесский МП Фельдман Д М Поэтика террора и новая административная ментальность Очерки истории формирования М, 1997

*ОрузллДж 1984//ОруэгчДж Избранное М, 2003 (первое издание - Лондон, 1948)

⁵ Васильев А Д Слово в российском телеэфире Очерки новейшего словоупотребления М, 2003
С 47^18

⁶ Об этом см напр ЧадиковаВ Комментарии // Оруэлл Дж «1984» и эссе разных лет М, 1989
С 356-376, Васильев А Д Указ соч С 48-51

⁷ См напр Серебряный С Д О «советской парадигме» М,2004 С 23, Синявский А Д Основы
советской цивилизации М, 2001 С 273 См также Селищев А М Язык революционной эпохи Из
наблюдений над русским языком последних лет (1917 — 1926) М,2003 С 32

⁸ Купина НА Языковое сопротивление в контексте тоталитарной культуры Екатеринбург, 1999
С 6

развитие советского языка соотносят обычно со сталинской эпохой, а закат с - началом так называемой «перестройки»¹.

Правда, до сих пор остается дискуссионным вопрос о статусе советского языка Далеко не все специалисты склонны классифицировать рассматриваемое явление как язык в лингвистическом понимании этого термина² Е А Земская, рассуждая о советском «квазиязыке», считает, что он «верно отражает черты советского языка, подчеркивая его ненастоящность («как бы» - квази-) и претензии на универсальность (язык)³ Однако в задачу данного исследования не входит решение вопроса о статусе советского языка Целесообразно отвлечься от этого вопроса, признав, что советский язык - данность

Стоит отметить, что исследователи, как правило, не уделяют должного внимания истории лексико-семантической системы советского языка Акцентируются лишь отличие языка, сформировавшегося в годы советской власти от досоветского, хотя очевидно, что советский язык создавался на основе русского языка досоветской эпохи Да, это язык другого государства, но создавали его бывшие подданные Российской империи. Как известно, нельзя построить полностью искусственный язык и использовать его для живого человеческого общения⁴. В языке тоталитарного общества сосуществуют две противоположные тенденции с одной стороны, появление новых смыслов, с другой стороны, неизбежное влияние старых Так, А Д Синявский отмечал, что истолкование термина «советская республика» будет отличаться от истолкования термина «республика⁵

Второй особенностью советского языка можно назвать изменение коннотаций, что отмечают многие исследователи⁶. Синявский, например, указывает, что общепринятые термины в рамках советского языка истолковываются по-своему, и приводит следующие примеры. «Всему миру известно, что настоящая демократия существует только в Советском Союзе Подлинный гуманизм - это пролетарский гуманизм, в отличие от буржуазного, абстрактного «гуманизма» ⁷

Интересен анализ специфики советского языка — с самого начала его формирования - в книге историков М Я Геллера и А.М Некрича «Утопия у власти По их мнению, советский язык постоянно систематизировался и пополнялся⁹. Геллер и Некрич считают, что «апрель 1917 года можно считать месяцем рождения советской идеологии Впервые в государственном

' Купина НА Тоталитарный язык Словарь и речевые реакции Екатеринбург, Пермь, 1995 С б См тахже Васильев АД Указ соч М.2003 С 48

² Хан-Пира Э И Советский тоталитаризм и русский язык // Национально-культурный компонент в тексте и в языке Минск, 1994 4 1 С 16-17

Земская Е Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества // Вопросы языкознания М, 1996 № 3 С 24

'КропгаузМА Семантика М.2001 С 114-115

' Синявский А Д Указ соч С 275

⁶ См нанр Земская Е А Указ соч С 23

' Синявский А Д Указ соч С 299

⁸ Геллер М, Некрич А История России 1917-1995 Утопия у власти М.2000 ТІ С 45 (первое
издание книги-1982 год) ^{ч v}

⁹ Там же С 63

масштабе была продемонстрирована важнейшая черта этой идеологии гибкость, несвязанная ничем, способность мгновенно принять то, что вчера осуждалось и осудить то, что вчера принималось» Изменениям идеологических установок соответствуют новые термины или же запрет на новые истолкования уже существующих² Историки, как водится, избыточно публицистичны, язык советской эпохи они называют «советским новоязом», и даже «джугашвилиевским языком»³. Несколько менее публицистичны А Безансон, утверждавший, что «советский язык» - компромисс между «языком партии» и «языком народа⁴ и Ш Фищтатрик, считавший, что советское правительство использовало различные варианты советского языка - для «внутреннего общения» и для обращения к народу⁵

С этими суждениями солидаризовался Д Дж Рейли в статье "Изъясняться по-большевистски", или как саратовские большевики изображали своих врагов" Статья построена на документах архива Саратовской губернии периода гражданской войны. Автор пытается показать, как представители местной администрации посредством «социального слова повседневной политики» истолковывали события гражданской войны Рейли утверждает, что советский дискурс помимо набора идей и символов, подразумевал использование двух новых, потенциально противоположных языков Признавая, что формулировка упрощена, автор называет один язык «внешним» (язык партийных газет, публичных собраний, агитационной литературы и устной пропаганды), а другой - «внутренним» (язык секретных и конфиденциальных донесений, не предназначенных для публикации)⁶ Используемые советским идеологами терминологические методы борьбы с политическими оппонентами исследует и К Н Морозов⁷ Процессы формирования и состава специфически правовой терминологии анализирует С П Хижняк⁵.

Весьма интересна и работа П Серио «Как читают тексты во Франции» В работе О И Воробьевой «Политическая лексика» исследуется терминология на материалах словарей, публицистики, художественной и

' Там же С 28

² Там же С 219-220

3 См также работы М Геллера «Концентрационный мир и советская литература» (London, 1974),
«Андрей Платонов в поисках счастья» (М, 1999), «Машина и винтики История формирования советского
человека» (М, 1994)

⁴ Безансон А Советское настоящее и русское прошлое М, 1998 С 239-241 См также Безансон
А Интеллектуальные истоки ленинизма М , 1998 (впервые вышла в 1987 году в Париже)

⁵ Фицпатрик III Сталинские крестьяне Социальная история Советской России в 30-е годы
деревня М, 2001, Фицпатрик Ш Повседневный сталинизм Социальная история Советской России в 30-е
годы город М,2001

⁶ Рейли ДДж «Изъясняться по-большевистски», или как саратовские большевики изображали
своих врагов» // Отечественная история 2001 № 5 См также Raleigh D Y Experiencing Russia's Civil War
politics, society and revolutionary culture in Saratov, 1917-1922, Princeton, 2002 438 p

7 Морозов KH Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние
(1922 - 1926) этика и тактика тираноборства М, 2005, См также Морозов КН Судебный процесс
социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922 - 1926) этика и тактика тираноборства
Автореферат диссертации на докт ист наук М, 2006

⁸ См, напр Хижняк С П Юридическая терминология формирование и состав Саратов, 1997

⁹ Серио П Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла Французская школа анализа
дискурса М, 2002 С 12-53

мемуарной литературы¹. И А Земцов в книге «Советский политический язык» утверждает, что советский язык выходит за рамки только политического или бюрократического слоев языка². «Национализированный язык», по мнению, Земцова, культивировался властью как «универсальный заменитель» русского языка «Семантика этого языка отражает не социальную реальность, а идейное мифотворчество, она выявляет не объективные процессы и явления, а коммунистическое мировоззрение в его наложении на действительность»³ .Впрочем, как и другие исследователи, Земцов порою избыточно эмоционален. Так, описывая манипулятивные схемы, он утверждает, что советский язык «не столько называет и определяет явления, сколько разоблачает и осуждает»⁴

Непосредственно исследованию феномена идеологем в советской действительности посвящено не так много работ Весьма важны, в частности, работы Г Ч Гусейнова⁵, Интересные изыскания ведет Н А Купина⁶

По мнению Гусейнова, идеологема - это «знак или устойчивая совокупность знаков, отсылающих участников коммуникации к сфере должного - правильного мышления и безупречного поведения - и предостерегающих их от недозволенного» ⁷ Купина же утверждает, что в языке советской эпохи, идеологема - «вербально закрепленное идеологическое предписание»⁸. В аспекте исследования идеологем интересны работы М Э Никитиной и О А Мусориной, защищенными в Пензенском государственном педагогическом университете имени В Г. Белинского⁹ Это уже не собственно филологические, а именно исторические исследования, причем основной материал - документы, хранящиеся в областных архивах

Особого внимания заслуживает работа В Клемперера - «LTI. Язык третьего рейха»¹⁰ Клемперер выделяет несколько своего рода пластов «романтический», с особым акцентом на тему «сверхчеловека» и «сверхнации», «экспрессионистский», подразумевающий использование в речах и статьях эмоциональных эпитетов, «сакральный» - устойчивые эпитеты, адресованные «вождю нации», пришедшему спасти избранный народ, «рекламный» - эпитеты, способствовавшие пропаганде практических

Воробьева О И Политическая лексика Архангельск, 1999 ¹ Земцов И Советский политический язык London, 19S5

³ Там же С 7

⁴ Там же СЮ

⁵ См , напр Гусейнов ГЧ Советские идеочогечы в русском дискурсе 1990-х М, 2004, Гусейнов
ГЧ ДСП Материалы к Русскому Словарю общественно-потитического языка конца XX века М, 2003

⁶ См, напр Купина НА Тоталитарный язык

⁷ Гусейнов Г Ч ДСП С6

⁸ Купина НА Тоталитарный язык С 13

' Мусорина О А Язык как способ воздействия властей на массовое сознание в 1920—30-е гг На примере Пензенского региона Дис на канд ист наук М, 2003, Никитина МЭ Идеологемы врага и героя и их внедрение в массовое сознание в годы Великой Отечественной войны (на метриалах Пензенской области) Дис на канд ист наук М.2005

, _т '" ^^"^^ ^{в LTI} ^³¹^ Третьего рейха Записная книжка филолога - М Прогресс-Традиция 1998 (Первое издание KlempererV LTI Notizbuch ernes Philologen Berlin, 1947)

действий Гитлера и, наконец, «плебейско-спортивный», подразумевавший использования «близких народу» просторечий Для Клемперера язык -«властный распорядитель жизни» *

В аспекте проблематики с работой Клемперера можно соотнести книгу А Вежбицкой «Понимание культур посредством ключевых слов» Э И Хан-Пира также настаивает на том, язык средство управления социумом, причем вне зависимости от формы власти, существующей в той или иной стране Функции языка, и в том числе языка советского, «дезориентация, обман, устрашение, мифотворчество, демагогия»³ Синявский выразил эту мысль еще резче. «Официальный советский язык представляет собой колоссальное укрывательство и надувательство Это язык, который уговаривает себя в том, что он всегда прав » С такой функцией языка, очевидно, связано появление большого количества клишированных выражений, которые, как правило, «ориентированы на абстрактный, условный референт, либо на референт отсутствующий в действительности» .

Этот феномен был подробно рассмотрен Б Ю Норманном, использовавший термин «лексические фантомы» Среди них, по мнению Норманна, наиболее опасны «идеологические фантомы», то есть «случаи, когда отрыв слова от денотата обусловлен идеологической деятельностью человека, разработкой той или иной социальной утопии, поддерживанием определенных социальных иллюзий» Это явление анализируется Норманом применительно к СССР, где, по мнению исследователя, социализм «в значительной мере был социализмом на бумаге» и «обслуживался огромным количеством слов-призраков, за которыми в большей степени ничего не стояло (либо, что в данном случае стояла их полная противоположность)»⁶ Соответственно, «абстрактные понятия в советском языке превращаются в своеобразные слова-сигналы, которые всегда произносятся с апломбом и, очевидно, что под ними подразумевается нечто многозначительное Однако их значение никто, в том числе и сам говорящий, не может объяснить» ⁷.

Список примеров исследования элементов советского языка в современной исторический и филологической традициях можно продолжить - эта тема относится к числу наиболее активно разрабатываемых. Однако необходимо отметить, что исследователи обычно не ставят задачу «археологии понятий», т е обходятся без выяснения ранее использовавшихся истолкований и функций терминов Для того, чтобы адекватно решать эту

¹ Подробнее об этом см Клемперер В Указ соч М, 1998 С 76-82

²ВежбицкаяА Понимание культур через посредство ключевых слов М , 2001 С 68-102 ³ Хан-Пира Э И Указ соч С 17 Синявский АД Указ соч С 290 См также Земская ЕА Указ соч С 23, Михеев А В Язык тоталитарного общества //Вестник Академии наук СССР М, 1991 №8 С 131

⁵ Земская Е А Указ соч С 23

⁶ Норман БЮ Лексические фантомы с точки зрения лингвистики и культуротогии // Язык и
культура Доклады Киев, 1994 С 53,55-56

⁷ Синявский А Д Указ соч С 282 О «выпотрошенных словах советской речи» см Волконский С,
Волконская А В защиту русского языка Берлин, 1928 О намеренном затемнении смысла советских
терминов и фразеологизмов см также Фесенко А, Фесенко Т Русский язык при Советах Нью-Йорк, 1955
С 22-23,45-49

задачу, необходимо привлекать к анализу как традиционные, так и не вполне осознанные в качестве таковых группы источников

Источниковая база исследования довольно обширна Целесообразно выделить четыре основные группы источников

1 Источники официального происхождения российские, советские и постсоветские официальные документы, в том числе и юридического характера, как предназначавшиеся, так и не предназначавшиеся для публикации.

Этой группе уделяется особое внимание из-за специфики источников и, соответственно, специфики употребления политических терминов в данных источниках

В досоветскую эпоху употребление тех или иных терминов регламентировалось традицией Ну а в советскую эпоху каждый случай употребления термина был обусловлен не столько традицией, сколько политической прагматикой Даже в документах, не предназначавшихся для публикации, использование того или иного термина было возможно только в рамках цензурных установок. Если нужно было нарушить цензурные установки ради политической прагматики, нарушение предварительно согласовывалось, причем нарушения подобного рода вскоре становились новой, официально утвержденной нормой Исключения были крайне редки, но именно эти исключения, прослеживающиеся по документам, не предназначенным для публикации, позволяют выяснить, когда именно становится официально принятым новый политический термин или же новое истолкование ранее использовавшегося политического термина

Наиболее важные среди источников указанной группы - партийные документы, как предназначенные, так и не предназначавшиеся для публикации Здесь следует выделить, в первую очередь, доклад Хрущева на XX съезде КПСС, равным образом варианты этого доклада, подготовленные в аппарате ЦК, а также использованные при подготовке вариантов доклада материалы переписки ЦК с краевыми и областными партийными организациями, равным образом письма в ЦК руководителей министерств, ведомств и иных организаций

Как уже отмечалось выше, посредством доклада Хрущева в официальном обороте утверждалась новая парадигма осмысления советской истории, репрезентированная четырьмя основными, указанными выше терминами В соответствии с советской традицией, употребление терминов лидером партии становилось эталонным осмыслять события советской истории надлежало именно в этих, а не иных терминах, и соблюдение данной установки тщательнейшим образом контролировалось представителями цензурных инстанций

Исследование предварительных вариантов доклада, подготовленных для Хрущева, а также итогового варианта, реализованного на XX съезде

КПСС, позволяет проследить основные этапы полемики, связанной с осмыслением идеологем «культ личности», «репрессии», «реабилитация»¹

Анализ материалов служебной переписки, записей выступлений высших функционеров на заседаниях ЦК и различного рода инструктажах позволяет выявить причины выбора той или другой идеологемы, а также реконструировать приемы ее утверждения в официальном обиходе С этой точки зрения весьма важны, например, записи выступлений Г М Маленкова, черновые варианты его докладов и т д ²

Весьма важен и такой источник, как стенограммы пленумов ЦК. При сличении исходной стенограммы с ее редакцией, предназначенной для рассылки в областные и краевые партийные оргаїшзации, устанавливаются разночтения, позволяющие выявить актуальные цензурные установки, относящиеся к использованию политических терминов Например, стенограмма июльского пленума 1953 г отражает полемику, связанную и с фактом введения в официальный обиход политического термина «культ личности», и с вариантами истолкования данного политического термина применительно к оценке сталинской деятельности. Редакция же этого документа, предназначенная для рассылки, демонстрирует уже единство ЦК в отношении к феномену, который принято было называть «культом личности»³

Бесспорно, опубликованные партийные документы отражали не столько реальные события, сколько представление о событиях, которое следовало утвердить в общественном сознании. Вот почему сведения, содержащиеся а этих документах, подлежат критическому осмыслению и проверке Однако эта группа источников представляет особый интерес в аспекте изучения самого процесса выработки инструментов манипулирования общественным сознанием⁴.

XX съезд Коммунистической партии Советского Союза 14-25 февраля 1956 Стенографический отчет М, 1956 Т 2 Ср Хрущев И С О культе личности и его последствиях// Реабилитация Потитические процессы 30-50-х годов М.1991 См также Докладная записка С Н Круглова и Р А Руденко Н С Хрущеву// Реабилитация как это было Документы ЦК КПСС и другие материала М, 2000 С 73, Докладная записка СН Круглова и ИЛ Серова НС ХругцевуОТам же С 75, Ср Препроводительное письмо А Н Туполева Н С Хрущеву к списку осужденных работников авиаконструкторского бюро//Там же С 187

² См РГАСПИ Ф 629 Опі Д 54 Л 68-71 См также Барсуков НА Историческая веха//XX
съезд и его исторические реальности М, 1991 С 15 Ср Максименков Л Кутьт Заметки о словах-
символах в советской культуре//Свободная мысль 1993 № 10 С 40-41 Ср также РГАСПИ Ф 83 Оп 1
ДЗ Л 26-27

³ См напр Каганович ЛМ Выступление на июльском пленуме 1953 г.// Лаврентий Берия 1953
Стенограмма июлбмклтл пленума КПСС и другие документы М, 1999 С 139 Ср Каганович ЛМ
Выступление на июльском пленуме 1953 г, // Там же С 285 См также Микоян А И Выступление на
шотьскоч плеігуме 1953 г, // Там же С 170 Ср Микоян А И Выступление на июльском пленуме 1953 г //
Там же С 311

⁴ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК М , 1954 Т 1-3, XIV
конференция Российской коммунистической партии Стенографический отчет М, Л, 1925, XV съезд ВКП
(б) Политический отчет Центрального Комитета ВКП (б) Доклад тов Сталина//Правда 1927 6 декабря,
Двенадцатая Всероссийская конференция РКП (б) Об антисоветских партиях и течениях // КПСС в
резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК 1917-1922 М, 1983 Еженедельпик
чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией 1918 №1 и др

Весьма важны в качестве источников документы юридического характера. К ним относятся, прежде всего, материалы российского, советского и постсоветского законодательства, постановления и декреты правительства, имевшие силу закона приказы руководителей министерств и ведомств, содержащие описания норм права, правовых понятий, и т д '.

В российской юридической традиции были заранее определены истолкования почти всех базовых терминов, новации не допускались, использование терминов почти всегда регламентировалось традицией, тогда как в советскую же эпоху истолкование терминов определялось далеко не всегда, частые новации были обусловлены политической прагматикой Например, принятые в 1919 г. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» содержали термин «репрессии», который истолкован как синоним термина «наказания», а понятие «преступление» в «Руководящих началах по уголовному праву» определялось вне всякой связи с понятием закон, чего конечно не было и быть не могло в правовых документах Российской империи Все эти казусы не были случайностями, все они перешли в первый Уголовный кодекс (редакция 1922 года )²

Политической прагматикой были обусловлены и дальнейшие изменения в различных редакциях Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса Соответственно, и в постсоветскую эпоху прослеживается влияние инерции употребления идеологем «реабилитация» и «репрессии» Характерный пример - ассоциируемый с деятельностью Б Н Ельцина «Закон о реабилитации жертв политических репрессий»³ И таких примеров множество

2 Труды иностранных и отечественных историков, правоведов, философов, филологов, литераторов, политических деятелей, учебные пособия и справочные издания, в которых употребляются понятия, история и функции которых анализируется при решении задач, сформулированных в данной работе

Следует подчеркнуть, что перечисленные выше материалы рассматриваются как источники постольку, поскольку анализ их позволяет зафиксировать те или другие истолкования понятий, характерные для каждого данного периода, а по совокупности - проследить историю бытования рассматриваемых понятий в истории и культуре

1 Вестник Народного комиссариата внутренних дел 1918 № 21-22 О лишении свободы как о мере наказания и о порядке отбывания такового // Пролетарская революция и право 1918 № 5, Свод Уставов о предупреждении и пресечении преступлений СПб, 1876 Уголовный кодекс РСФСР М, 1922, Уголовный кодекс РСФСР М , 1922, Уготовный кодекс РСФСР М, 1926, Уголовный кодекс РСФСР М , 1962, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР М, 1923, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР М, 1926, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР М, 1962, Сборник постановлений пленума Верховного Суда СССР 1924-1973 гг М, 1974, История сталинского ГУЛАГА Конец 1950-х - первая потовина 1950-х годов Собрапие документов в 7 т М, 2004 и др

См напр Руководящие начала по уголовному праву РСФСР Ст 3-7 М, 1920 Ср Уголовный кодекс РСФСР Ст 6-7 М, 1922

,'«,?"*, ведомости ^Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета народных депутатов *у\ № 18 Ст 1572

Так, анализ истории происхождения и бытования термина «культ личности» закономерно приводит к анализу истории понятия «личность» в русской традиции Варианты его истолкований - вплоть до начала советской эпохи - прослеживаются по справочным изданиям¹ При этом понятие «культ личности» в справочных изданиях досоветского периода отсутствует. Оно соотносится с историческим контекстом оппозиции «личность»/«общество», которая, в свою очередь, восходит к оппозиции «герой»/«толпа Сама концепция «героев» как творцов истории, как известно, восходит в рамках отечественной культурной традиции к историософии Г. Гегеля , полемически осмыслявшейся русскими интеллектуалами В контексте полемики гегельянцев и антигегельянцев воспринималась романтическая историософия Т. Карлейля³ С ним полемизировали авторитетные идеологи народничества, например, ПЛ Лавров, утвердивший в русской культурной традиции понятие «критически мыслящая личность»⁴, и НК Михайловский, развивавший и полемически осмыслявший идеи Лаврова⁵. Историософские проблемы и в дальнейшем осмыслялись полемически русскими социалистами Спор о «роли личности в истории» продолжил Г.В Плеханов⁶ С Михайловским и другими идеологами народничества полемизировали, будучи тогда марксистами, ПБ Струве⁷ и НА Бердяев⁸ Участвовали в полемике и В И Ленин, и И В Сталин Незадолго до первой мировой войны

Алексеев ИП Пространное поле, обработанное и плодоносное, или Всеобщий исторический оригинальный словарь М, 1793 - 1794 Т 1 - 2, Ботыпая советская энциклопедия 1-е гад М, 1925 - 1947 T 1-66, Большая советская энциклопедия 2-е изд М, 1949 - 1959 Т 1-51, Большая советская энциклопедия 3-е изд М, 1970 - 1978 T 1-31, Всенаучный (энциклопедический) словарь / Под ред В Клгашникова СПб 1878, Всероссийский словарь-толкователь, составленный нескотькими филотогами и педагогами / Под ред BB Жукова СПб, 1&93,ДалъВИ Толковый словарь живого великорусского языка Из 2-е СПб, 1880 - 1882 Т 1 - 4, Иллюстрированный словарь общеполезных сведений под редакцией Эльие СПб, 1898, Историко-этимологический словарь русского языка М, 1993, Малая советская энциклопедия Изд 1-е М, 1928-1931 Т 1 - 10, Малая советская энциклопедия Изд 2-е М, 1933-1947 Т 1-11, Малая советская энциклопедия Изд 3-е М, 1958 - 1960 Т 1 - 10, Настольный словарь для справок по всем отраслям знания (справочный энциклопедический лексикон), издаваемый Ф Толлем СПб, 1864, Настольный энциклопедический словарь (Изд Т-ва Гранат) СПб, 1891-1895, Т 1 - 8, Настольный энциклопедический словарь В одном томе СПб, 1900, Настольный энциклопедический словарь-справочник / Сост Стучка ПИ, Бороздин ИМ М, 1926, Общий церковно-славяно-российский словарь СПб, 1834, Ожегов СИ Словарь русского языка М, 1987, Полный толковый словарь всех общеупотребительных иностранных слов вошедших в русский язык с указанием их корней Настольная справочная кт га / Сост Н Дубровский Изд 18-е M, 1905, Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка / Под ред А II Чудинова СПб , 1894, Фасмер М Этимологический словарь русского языка М, 2004 Т 1 - 4, Энциклопедический словарь / Под ред И Е Андреевского, К К Арсеньева и Ф Ф Петрушевского СПб, Акционерное издательское общество «Ф А Брокгауз-ИА Ефрон», 1890-1907 Т 1 - 86, Энциклопедический словарь / Под ред Б А Введенского М, 1963 Т 1 - 2, Энциклопедический словарь/ Под ред Ф Павленхова СПб, 1899, Энциклопедический словарь / Под ред М М Филиппова СПб, 1901, Энциклопедия государства и права М, 1925- 1927 Т 1-Зидр

² Гегель Г Лекции по философии истории СПб, 2005 Карлейль Т Герои, почитание героев и героического в истории СПб, 1908

⁴ Лавров ПЛ Исторические письма М , 1905 С 139-142 См Михайловский НК Герои и толпа // Михайловский Н К Герои и толпа Избранные статьи посоциоіогии СПб, 1998 Т2 С 6

Плеханов Г В К вопросу о роли личности в истории М , 1938

⁷ Струве ПБ Предисловие <НА Бердяев Субъективизм и индивидуализм в общественной
философии Критический этюд о Н К Михайловском> // Струве П Б Patnotica Политика, культура,
религия, социализм М, 1997

⁸ Бердяев НА Субъективизм и индивидуализм в общественной философии Критический эпод о
Н К Михайловском М, 1999

полемика о «роли личности в истории» вновь актуализовалась, что было связано с влиянием постромантизма, в частности - интерпретациями хрестоматийно известных трудов Ф Ницше¹. Популярностью традиций постромантизма в значительной мере и обусловлено возникновение понятия «культ личности», которое популяризовали благодаря работам филологов и литераторов - В Ф Саводника², П С Когана³, А Белого и др

Новое истолкование это понятие получило уже в послесталинский период советской истории. Процесс утверждения нового истолкования прослеживается и при сопоставительном анализе трудов иностранных и отечественных литераторов, а также историков, философов, политических деятелей, и при анализе многочисленных советским справочным изданиям соответствующего периода При этом следует отметить, что справочные издания в СССР уже со второй половины 1920-х гг. выпускались централизовано, и, соответственно, контролировались тоже централизовано Указанные источники нельзя признать отражающими реальное словоупотребление Напротив, этими источниками утверждалось словоупотребление, предписанное цензурными установками Оно будет восприниматься в качестве традиционного через 'несколько лет, когда читатели к нему привыкнут

В послесталинскую эпоху понятие «культ личности» полемически противопоставляется понятию «коллективное руководство» («коллегиальное руководство») Понятие «коллегиальное руководство» не было термином в досоветскую эпоху Функции термина оно обретает в 1920-е гг., когда используется для обозначения расстановки сил в партийном руководстве после смерти В.И Ленина⁵. Позже оно употребляется эпизодически, в справочных изданиях о нем не упоминают Обязательным пропагандистским клише оно становится после смерти И В Сталина

Анализ истории бытования, равным образом и эволюция истолкований понятий «реабилитация», «репрессии» «революционная законность» («социалистическая законность») закономерно приводит к анализу истории понятий «преступление» и «наказание» в российской и советской культуре.

С определения базовых юридических понятий «закон», «преступление», «наказание» начинается российская наука о праве В правовой традиции понятия «преступление» и «наказание» были соотнесены с понятием «закон», тогда как понятием «репрессии» подразумевалось применение карательных мер без соотнесения с законом Истолкования понятий «закон», «законность», «преступления», «наказания» предлагались, конечно, не только в законодательных актах, но и в трудах авторитетных

Ницше Ф По ту сторону добра и зла // Ницше Ф По ту сторону добра и зла Казус Вагнер Антихрист Человеческое, слишком человеческое М, 2005

^гСаоодникВ Очерки по истории русской литературы XDC века М, 1918 ^КоганПС Очерки по историти западноевропейской литературы М, 1918 ТЗ _s Белый А Настоящее и будущее русской литературы //Символизм как миропонимание М 1994 , напр Стати ИВ Политический отчет ЦК XIV съезду // Сталин И В Собр соч Т 13 М,

российских правоведов, и в учебных пособиях . Аналогичным образом истолкования указанных понятий представлены в справочных изданиях² Понятия «репрессии» и «реабилитации» не содержались в русских законодательных актах, хотя они и употреблялись отечественными правоведами, пояснялись в справочных изданиях, использовались в художественных и публицистических произведениях Это было обусловлено общеевропейской традицией В советскую эпоху истолкования базовых юридических понятий эволюционируют, что можно проследить не только по справочным изданиям, но и по работам ведущих советских правоведов, и по учебным пособиям³ Однако в советскую эпоху понятие «репрессии» обретает функции термина, оно - в зависимости от пропагандистских установок - то используется в правовых документах и работах правоведов, то выводится их официального обихода Но официального определения понятия «репрессии» не было в законодательстве

Официально не было определено в советскую эпоху и понятие «реабилитация» Цензурными установками регламентируется употребление этого термина и в советских справочных изданиях, и работах правоведов Функции юридического термина понятие «реабилитация» обретает после смерти ИВ Сталина, с 1960 г оно даже упомянуто в законодательстве⁴. О допустимости различных его истолкований более тридцати лет спорят советские правоведы⁵, предпринимаются даже попытки сообща выработать некое общее понимание, на чем настаивали к примеру, Б.Т Безлепкин⁶, Т А. Таджиев⁷ и др. Однако правоведы так и не смогли убедить советских идеологов в необходимости законодательно принять определение понятия, использовавшегося повсеместно как юридический термин

Анализ истории понятий «революционная законность» и «социалистическая законность» обусловливает исследование исторического контекста понятия «законность» Взаимосвязи этих понятий, равным образом эволюцию их истолкований можно проследить по ленинским и сталинским работам, статьям и монографиям НВ Крыленко⁸, ДИ Курского⁹, ПИ

¹ Ьогдстоеский А Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра
Великого М, 1857, Горегляд О Опыт начертания российского уголовного права. СПб, 1826 Ч I О
преступлениях и наказаниях вообще, Кистяковский Л Ф Этементарный учебник общего угочовного права
Часть общая Киев, 1891 идр

² См Энциклопедия государства и права. М 1925-1927 T 1-3, Малая советская энциклопедия
Изд 1-е М, 1928 - 1931 T 1 - 10, Малая советская энциклопедия Изд 2-е М, 1933 - 1947 T 1 - 11
Юридический словарь М, 1956 идр

³ Крыленко НВ, Яхонтов В И Статьи о революционной законности М, 1926, Курс Советского
угочовного права /Подред проф БеляеваН А , Шаргородского М Д Л, 1968 T 1-2 идр

⁴ Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР М, 1962, Уголовный кодекс РСФСР М, 1962

См , напр Ефимов Е Правовые вопросы восстановления трудового стажа реабилитированным гражданам // Социалистическая законность 1964 № 9 С 42-46, Савицкий В М По поводу уголовно-процессуальных гарантий права невиновного на реабачитацию // Советское государство и право 1965 № 9 С 43-44, Полякова МФ Имущественные проблемы реабилитации по советскому праву М, 1977, Шило НЯ Проблемы реабилитации на предварительном следствии Ашхабад, 1981

⁶ Безлепкин Б Т Вопросы реабилитации на предварительном следствии Горький 1975

⁷ Таджиев Г Реабилитация в советском уголовном праве Ташкент, 1986

⁸ Крыленко НВ Ленин и Сталин о революционной законности М, 1934, Он же Революционная
законность и наши задачи М , 1932, Он оке Что такое революционная законность М , Л 1927

⁹ Курский Д И Избранные статьи и речи М, 1948

Стучки¹, А Я Вышинского², А Я. Эстрина³, ЕБ. Пашуканиса⁴ и др В 1930-е годы политический термин «революционная законность» в некоторых контекстах заменяется окказиональным синонимом «социалистическая законность» Можно сказать, что советскими лидерами истолкования понятий «законность», «революционная законность» и «социалистическая законность» многократно изменялись - сообразно изменению актуальных пропагандистских установок В силу чего и учебные пособия, и справочные издания отражают не столько то, что есть или было в языке, сколько то, что, по мнению идеологов, надлежало утвердить Но процесс редакционный подготовки учебных пособий и справочных изданий довольно длителен, поэтому редакторы и цензоры иногда не поспевали за изменениями цензурных установок И тогда сведения, содержащиеся, например, в разных словарных статьях одного справочного издания друг другу противоречили Равным образом и в различных изданиях одного и того же учебника одни и те же термины истолковывались различно, причем истолкования иногда предлагались взаимоисключающиеся Именно эти «точки бифуркации», обусловленные ожидаемой или неожиданной сменой цензурных установок, особенно интересны В постсоветскую эпоху влияние цензуры, как уже отмечалось выше, минимизировалось, зато и традиции досоветской эпохи почти забылись. Однако по-прежнему действовала своего рода инерция культуры советской, до сих пор не преодоленная. В силу чего использование политических терминов, поле их истолкования весьма часто соответствовали советским образцам, хотя советские идеологические установки декларативно отвергались Проявления этой инерции можно проследить почти во всех советских учебных пособиях и справочных изданиях, где используются идеологемы, ставшие элементами пропагандистской схемы, утвержденной XX съездом КПСС.

3 Российские, советские и постсоветские массовые и специализированные периодические издания

У этой группы источников своя специфика в каждую из перечисленных эпох

В досоветскую эпоху, выбирая тот или иной термин для характеристики общественных явлений, автор публикации в массовом или специализированном издании как правило ориентировался на сложившуюся традицию восприятия данного термина, равным образом - традицию его употребления. Исключения были довольно редки. В советскую же эпоху влияние традиции минимизировалось И в передовицах, обычно безымянных, и в статьях, где фамилии авторов указывались, и в информационных

¹ Стучка її И Введение в теорию уголовного права М 1922, Он же Пролетарская революция и суд // Пролетарская революция и право 1918 Ml, Он же Революционная роль советского права М, 1931

Вышинский А Я К положению на фронте правовой теории М, 1937, Он же Революционная законность на современном этапе (1917-1932) М, 1932, Он же Судоустройство СССР М, 1940 С 5-14, Он оке Теория судебных доказательств в советском праве М, 1950

_t Эшрин А Я Начала советского уголовного права (сравнительно с буржуазным) М, 1930 Пашуканис ЕБ Общая теория права и марксизм Опыт критики основных'юридических понятии М , 1926

материалах вопрос о выборе политического термина бьш почти всегда предрешен цензурными установками Среди этой группы источников особенно важны наиболее массовые советские газеты, а также периодика министерств и ведомств¹ В периодике производилась своего рода «обкатка» нового политического термина, созданного или введенного в оборот по решению советских идеологов «Обкатывались» и новые истолкования уже использовавшихся идеологем

По поводу того или иного истолкования возникали порою инициированные властью дискуссии, в ходе которых оно утверждалось К примеру, весной 1921 г дискуссию об истолкованиях понятия «революционная законность» инициировал главный редактор «Известий» -Ю М Стеклов² В ней приняли участие Н.В Крыленко³, М Ф Левитин⁴, Д И Курский⁵ и др Дискуссия эта неоднократно возобновлялась сообразно изменениям в истолковании понятия «революционная законность» Возобновилась она, в частности, зимой 1922 г, причем и в массовой, и в специализированной периодике

Но чаще и новые идеологемы, и новые истолкования уже использовавшихся идеологем вводились со ссылкой на якобы существовавшую традицию Именно со ссылкой на якобы существовавшую традицию был введен политический термин «культ личности», для чего в шоне 1953 г «Правдой» была опубликована передовая статья, где обосновывалась правомерность использования этого термина⁷

Таким образом, периодические издания были и своеобразным полигоном, где испытывались политические термины, и средством укоренения их в массовом сознании Вот почему, за редкими исключениями, особо оговариваемыми в данной работе, именно материалы советской периодики - на момент подготовки к публикации - отражали официальную точку зрения, официально утвержденное понимание используемых в них политических терминов. С этой точки зрения анализ материалов периодики -своего рода экспресс-анализ, позволяющий описать поэтапно эволюцию цензурной установки - порою с точностью до недель и даже дней

Уже после того, как средствах массовой информации термин испытывался и утверждался, он переходил в справочные издания, учебные пособия и художественную литературу

'Правда, газета 1918 - 1956, Известия, газета 1918 - 1956, Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР 1991 № 44, Вестник Народного комиссариата внутренних дел 1918 № 21-22, Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (Еженедельник ВЧК), журнал 1918 №1-6идр

² См Стеклов Ю М Во имя революционной законности // Швестия 1921 17 мая Он же Еще о
революционной законности // Там же 1921 19 мая

³ См Крыленко ЫВ На старую тему //Там же 1921 20 мм

* Левитин МФ От революциошюй законности к революционному закону//Там же 1921 25 мая

⁵ Курский ДИ "Последнее слово" о революционной законности // Там же 1921 2 июля

⁶ См напр Черлюнчякевт НА Задачи нашего IV Всероссийского съезда // Еженедельник
советской юстиции 1922 № 1 С 3-4, Курский Д Ближайшие задачи НКЮ // Там же № 1 С 3, Трайнин
А Н О революционной законности // Право и жизнь 1922 №1 С 5

⁷ Коммунистическая партия — руководящая и направляющая сила советского общества // Правда
1953 10 июня

Характерно, кстати, что по материалам периодики можно проследить результаты эволюции цензурных установок применительно к публикации трудов советских идеологов Например, со второй половины 1930-х гг. употребление политического термина «революционная законность» минимизируется, он заменяется окказиональным синонимом «социалистическая законность», потому и публикации работ И В Сталина в послевоенные годы порою отличаются от публикаций в периодике

4 Источники личного происхождения дневники, мемуаристика и эпистолярий

В эпистолярных и мемуарных источниках досоветской эпохи использование политических терминов регламентируется традицией, в той или иной мере усвоенной носителями языка Это характерно как для иностранных эпистолярных и мемуарных источников, таки и для отечественных В частности, по письмам К Маркса и Ф Энгельса можно последить, в каком истолковании оба они использовали понятие «личность», какого рода ошибки были возможны при переводе этих источников на русский язык уже в советскую эпоху¹ При этом прослеживаются и приемы фальсификации, которые использовались в советской пропаганде

В целом источники советской эпохи предоставляют гораздо больше
возможностей, чтобы проследить, как в каждом случае происходила смена
норм словоупотребления Мемуарные источники досоветской эпохи обычно
фиксируют случаи, соответствовавшие нормам словоупотребления,
действовавшим в период описываемых событий и/или создания мемуаров
Исключения тут редки. А в мемуарных источниках советской эпохи
использование политических терминов, равным образом истолкование их
обычно соответствует цензурным установкам, актуальным в период
редакционной подготовки Тенденция стала очевидной уже на исходе 1920-
гг². Не только в мемуары, но и в публикуемые дневниковые записи
вносились существенные изменения — сообразно действующим цензурным
установкам³. Тенденция очевидна и после XX съезда КПСС К примеру, И Г
Эренбург при подготовке к изданию мемуаров «Люди, годы, жизнь»
вынужден был использовать политические термины

«репрессирован»/«реабилитирован» конкретизация обстоятельств гибели писателей, художников и политических деятелей, о которых шла речь, была запрещена цензурой⁴. Аналогичным образом поступали и другие мемуаристы⁵ Даже во второй половине 1989-х гг изменения были

'См Marx К, Engels F Werke Berlin, 1996 В 34 S 308-311,594 Маркс К, Энгечьс Ф Собр соп М, 1940 Т XXVm С 315, Маркс К, Энгельс Ф Собр Соч М, 1966 Т 34 С 130 Ср также Макс К EngelsF Werke Berlin, 1996 В 34 S 127-130

См, напр Бонч-Бруевич БД На боевых постах февральской и октябрьской революции М,

₄³ См .напр Ильф И А Записные книжки М,1939 Ср Ильф И А Записные книжки М.2001 ^См Эренбург И Г Люди, годы, жизнь Воспоминания М, 1990 T 1-3 См, напр УтеескийБС Воспоминания юриста M, 1989

незначительны Зато в постсоветский период изменения заметны, соответствующие издания сопоставимы с безцензурными²

Теоретическая и практическая значимость работы обусловлена, во-первых, тем, что результаты, полученные при анализе истории политических терминов, эволюции их истолкований и функций позволяют существенно уточнить, а в ряде случаев даже изменить сложившиеся представления о процессе формировании советской идеологии, о методах укоренения этой идеологии в массовом сознании, о манипулятивных качествах советских политических терминов, их роли в советской и постсоветской культуре, во-вторых, материалы и выводы исследования используются в научной и преподавательской деятельности, при написании книг и статей, подготовке курсов лекций, семинаров, учебных пособий по истории русского языка, отечественной истории, истории советской журналистики, культурологии

Апробация исследования: Положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры истории России в новейшее время исторического факультета Саратовского государственного университета им НГ Чернышевского и кафедры литературной критики факультета журналистики Российского государственного гуманитарного университета По теме диссертации автором опубликованы две монографии, а также серия статей (в том числе 8 статей в ведущих рецензируемых научных журналах) Отдельные положения этих работ были неоднократно поддержаны в печати Основные результаты исследования изложены также в докладах на научных конференциях

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и приложения

Идеологемы культ личности и коллективное руководство как элементы советских пропагандистских технологий

Цель данной главы - анализ истории понятий культ личности и коллективное руководство в контексте политической истории, выявление причин трансформации этих понятий в идеологемы, а также выявление функций данных идеологем в советской идеологии, описание и анализ методов укоренения данных идеологем в массовом сознании.

В качестве источников привлекаются российские, советские и постсоветские официальные документы, труды иностранных и отечественных историков, филологов, философов, литераторов, политических деятелей, письма, материалы учебных пособий, справочных изданий, российской и советской массовой и специализированной периодически, где употреблены понятия культ личности и/или коллективное руководство.

Вот уже более полувека в рамках советской, а затем и постсоветской традиции термин культ личности соотносится с оценкой деятельности Сталина, причем заведомо негативной оценкой. И принято считать, что так называемое развенчание культа личности или разоблачение культа личности - один из важнейших признаков начала той эпохи, символом которой стал XX съезд КПСС.

Историки спорят, кто был истинным инициатором разоблачения культа личности - Н.С. Хрущев, Г.М. Маленков или же Л.П. Берия. Но вне дискуссий остается вопрос о причинах, в силу которых именно термин культ личности был выбран для негативной оценки деятельности И.В. Сталина .

Несмотря на то, что доклад Хрущева, прочитанный делегатам XX съезда 25 февраля 1956 года, был озаглавлен «О культе личности и его последствиях», использование термина культ личности для оценки сталинской деятельности еще не было тогда привычным. Вот почему, едва упомянув о культе личности, докладчик специально пояснил, в каком значении термин используется: «После смерти Сталина Центральный комитет партии стал строго и последовательно проводить курс на разъяснение недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения ее в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать, он непогрешим в своих поступках. Такое понятие о человеке и, говоря конкретно, о Сталине, культивировалось у нас уже много лет»1.

Согласно Хрущеву, культ личности - многолетняя кампания восхваления, возвеличивания, чуть ли не обожествления Сталина, прекратившаяся после смерти лидера.

Позже термин понимался гораздо шире, но сначала «рамки» были заданы так.

Аналогично истолкован Хрущевым и другой термин - культ личности Сталина: «Сейчас речь идет о вопросе, имеющем огромное значение и для настоящего, и для будущего партии, - речь идет о том, как постепенно складывался культ личности Сталина, который превратился на определенном этапе в источник целого ряда крупнейших и весьма тяжелых извращений партийных принципов, партийной демократии, революционной законности".

Термины культ личности и культ личности Сталина после XX съезда были официально утверждены в качестве синонимов. Антонимы - термины коллективное руководство или же коллективность руководства. На чем и строилась аргументация в докладе Хрущева. Докладчик сразу подчеркнул, что «не все еще представляют себе, к чему на практике приводил культ личности, какой огромный ущерб был принесен нарушением принципа коллективности руководства в партии»1.

После XX съезда КПСС обязательным для оценки деятельности Сталина стало употребление терминов культ личности Сталина и культ личности. С этой целью они и были использованы докладчиком. Вряд ли нужно специально доказывать, что для руководителей советских средств массовой информации опубликованные материалы съезда были своего рода инструкцией: раз уж кампания восхваления Сталина определена в терминах культ личности и культ личности Сталина, значит, именно в таких, а не иных терминах надлежало определять это отныне и навсегда. Что и делалось.

В постсоветскую эпоху о коллективном руководстве вспоминают редко. А вот термины культ личности и культ личности Сталина в ходу и ныне. Их постоянно используют отечественные историки и публицисты. Но при этом в силу инерции словоупотребления, игнорируются весьма важные обстоятельства.

Если слово культ в качестве метафоры вполне уместно, когда речь идет о восхвалении, почитании, чуть ли не обожествлении кого-либо, то слово личность тут явно не к месту. Подразумевается ведь почитание вполне конкретного лица, а не личности. В подобных случаях лицо и личность - не синонимы.

Как известно, слово личность с 1820-х годов и до сего дня означает совокупность качеств человека, индивидуально ему присущих черт характера. Разграничение на терминологическом уровне понятий лицо и личность принято давно и повсеместно. Здесь русская традиция воспроизводит европейскую, а европейская - позднелатинскую. К примеру, в немецком издавна различались понятия PersonlPersoenlichkeit, соответствующие латинским personal personalitas и т д.

Более того, в русской традиции термин культ личности вообще не соотносился с восхвалением, возвеличиванием какого-либо конкретного лица. Напротив, подразумевалось провозглашение личности как таковой, индивидуальности - высшей ценностью, самодостаточной ценностью.

Таким образом, использование термина культ личности по отношению к Сталину, да и вообще к любому поименованному лицу, противоречило и противоречит русской культурной традиции. Это - во-первых.

Во-вторых, учитывая, что термин культ личности Сталина предназначался для использования в пропагандистских целях, нельзя не признать: он явно неудачен. Потому что избыточен.

Как бы ни понимали слово личность советские идеологи 1950-1980-х годов, пропагандистская кампания возвеличивания, восхваления, чуть ли не обожествления Сталина могла быть названа короче и проще: культ Сталина. Очевидно же, что суть кампании определяет слово культ, а имя -Сталин - указывает объект почитания, возвеличивания. Коль так, слово личность - ни при чем. Нефункциональный элемент. Лишнее оно.

Привычны в рамках русской культурной традиции такие обороты, как, например, «культ Вольтера» или же «культ Наполеона». Указание имени объекта поклонения, почитания - обязательно в данном контексте. Однако о «культе личности Вольтера» или о «культе личности Наполеона» упоминаний нет.

Выбор сокращенного варианта - культ Сталина - выглядел бы естественным. Даже с точки зрения пропаганды это было бы целесообразно. Легче запоминается, легче произносится. Но как раз такой вариант выбран не был.

Советские идеологи настаивали на культе личности и культе личности Сталина. Почему и уместно предположить, что тут особенно важны были ассоциации, вызываемые словом личность. Исторически обусловленные ассоциации.

Проблемы, связанные с историей такого понятия, как личность, издавна привлекали внимание многих отечественных ученых. Например, системно, хотя и абрисно, история эта описана В.В. Виноградовым, обобщившим достижения предшественников и современников.

Суммируя результаты анализа истории литературного языка, Виноградов отмечал: «В древнерусском языке до XVII в. не было потребности в слове, которое соответствовало бы, хотя отдаленно, современным представлениям и понятиям о личности, индивидуальности, особи. В системе древнерусского мировоззрения признаки отдельного человека определялись его отношением к богу, общине или миру, к разным слоям общества, к власти, государству и родине, родной земле с иных точек зрения и выражались в других терминах и понятиях. Конечно, некоторые признаки личности (например, единичность, обособленность или отдельность, последовательность характера, осознаваемая на основе тех или иных примет, сконцентрированность или мотивированность поступков и т. д.) были живы, очевидны и для сознания древнерусского человека. Но они были рассеяны по разным обозначениям и характеристикам человека, человеческой особи (человек, людие, ср. людин, лице, душа, существо и некоторые другие). Общественному и художественному сознанию древнерусского человека до XVII в. было чуждо понятие о единичной конкретной личности, индивидуальности, о самосознании, об отдельном человеческом "я" как носителе социальных и субъективных признаков и свойств»1

Не только до середины XVII века, но и во второй его половине, когда слово личность - отвлеченное существительное, результат субстантивации прилагательного личный - уже вошло в обиход, оно не стало термином. По мнению Виноградова, не было для этого необходимых условий и в период интенсивного развития светской литературы.

А вот на исходе XVIII века за словом личность уже закрепилось ныне привычное значение - совокупность индивидуально присущих качеств, черт характера, определяющих человека.

Идеологема реабилитация в советском праве и советской идеологии

Цель данной главы - анализ истории понятия «реабилитация» в контексте политической истории, причин трансформации этого понятия в идеологему, выявление специфики данной идеологемы, а также выявление функций данной идеологемы в рамках советской идеологии, российского, советского и постсоветского права, описание и анализ методов ее укоренения в общественном сознании.

Источники в данном случае - российские, советские и постсоветские официальные документы, труды иностранных и отечественных историков, правоведов, филологов, философов, литераторов, политических деятелей, письма, материалы учебных пособий, справочных изданий, материалы российской и советской массовой и специализированной периодики, где употреблено понятие реабилитация.

В рамках советской культуры понятие реабилитация традиционно ассоциируется с периодом пребывания у власти Хрущева. Да и сам период, хрущевское десятилетие, советские острословы именовали - после очередной смены власти - «эпохой бесконечного реабилитанса».

У историков нет единого мнения о том, когда, собственно, началась эпоха реабилитации.

Вполне обоснованно ее началом многие считают дату официального объявления о смерти Сталина, 5 марта 1953 года. С не меньшим основанием началом эпохи считают и другую дату - 4 апреля 1953 года.

В этот день «Правда» поместила «Сообщение Министерства внутренних дел СССР», где были официально опровергнуты опубликованные в центральной периодике ранее - 13 января 1953 года -сведения о так называемом «деле врачей», якобы убивавших представителей высшего руководства страны по заданию иностранных организаторов диверсий.

Печально знаменитое «дело врачей-убийц», последний из санкционированных Сталиным политических процессов, уже близившийся к завершению, - был сорван. МВД СССР сообщало, что по итогам специального расследования само «дело врачей» признано фальсифицированным, и «привлеченные по этому делу полностью реабилитированы в предъявленных им обвинениях во вредительской, террористической и шпионской деятельности...».

Авторы «Сообщения Министерства внутренних дел СССР» не разъяснили, что это значит - быть реабилитированным. И на первый взгляд тут нет ничего странного. Но - лишь на первый взгляд.

Потому что в действовавшем тогда законодательстве термин реабилитированы не использовался. И термин реабилитация, от которого образован термин реабилитированы, в действовавшем законодательстве не использовался. А согласно советской, равным образом и досоветской традиции, в официальных, предназначенных для печати документах при рассмотрении собственно юридических вопросов надлежало использовать официально принятые юридические термины, содержащиеся в действующем законодательстве.

Конечно, термин реабилитация можно было найти в словарях.

Например, выпущенный в Москве Государственным издательством иностранных и национальных словарей в 1952 году «Краткий словарь иностранных слов» под редакцией И.В. Лёхина и Ф.М. Петрова содержал статью «Реабилитация». Там, в частности, указывалось, что термин реабилитация, образованный от латинского существительного rehabilitatio, истолковывается как:

1) восстановление доброго имени, репутации (неправильно обвиненного или опороченного лица);

2) восстановление (по суду или в административном порядке) в прежних правах».

Эта статья воспроизводилась и в предыдущих изданиях «Краткого словаря иностранных слов». Он выпускался регулярно более десяти лет.

Но фиксировавшиеся в статье истолкования явно не соответствовали тому, что было предложено авторами «Сообщения Министерства внутренних дел СССР». О правах ли там шла речь, о репутации ли, в любом случае относившаяся к «врачам-вредителям» фраза «реабилитированы в предъявленных им обвинениях» - бессмыслица. Такой оборот противоречил литературной норме. Он не употреблялся ни в учебных пособиях, ни в справочных изданиях, ни в периодике.

Тем не менее сам термин реабилитированы, да и термин реабилитация воспринимался тогда в качестве символа ожидаемых перемен. Официальными же термины реабилитированы и реабилитация стали после доклада Хрущева на XX съезде КПСС. Как известно, новый лидер партии объявил Сталина ответственным за аресты, расстрелы или длительное пребывание под стражей многих реабилитированных, которым ранее инкриминировалась пресловутая «вредительская, террористическая и шпионская деятельность». После XX съезда само слово реабилитация - имя новой эпохи. Хрущевской.

Однако ни в центральной периодике, ни в докладе Хрущева не разъяснялось, что все-таки значит - быть реабилитированным. Советскими законами описывались процедуры признания невиновности, оправдания, при этом термин реабилитация не употреблялся. Не было в законодательстве такой процедуры, описанию которой он был бы официально поставлен в соответствие. Казалось бы, уже поэтому разъяснения были необходимы. Но без них обошлись.

В советском законодательстве по-прежнему, несмотря на все изменения, вносившиеся после смерти Сталина, термины реабилитация и реабилитированы не использовались.

Термин реабилитация стал символом перемен, символом начала новой эпохи, даже стал ее именем, не будучи определен в советском законодательстве как юридический термин.

О реабилитации в хрущевскую эпоху, да и в более позднее время написано немало. И все же вне сферы внимания исследователей осталось несколько очень важных вопросов:

1) зачем советским лидерам понадобился в «деле врачей» термин реабилитация, без которого раньше обходились, когда требовалось кого-либо признать невиновным;

2) на какую традицию ориентировались советские лидеры, утверждая термины реабилитированы и реабилитация в качестве официальных;

3) почему в «Сообщении Министерства внутренних дел СССР» указанный термин использовался некорректно, с очевидным нарушением норм литературного языка;

4) почему термин реабилитация не использовался в советском законодательстве.

Вопросы о цели использования терминов, равным образом, о традиции, связаны с историей термина.

История термина реабилитация - от возникновения до наших дней -могла бы стать предметом самостоятельного исследования. Но столь подробное описание в задачу данной работы не входит. Остановимся на этапах общеизвестных, наиболее значимых в общеевропейском культурном контексте.

Как отмечалось выше, общепризнано, что само слово реабилитация образовано от латинского существительного rehabilitatio, буквальное значение которого - «восстановление или возобновление способности, пригодности, права». Этимологически оно восходит к глаголу habeo: буквально - иметь обладать, держать, считать (например, считать кого-либо кем-либо).

Отсюда прилагательное habilis: буквально - тот, кто обладает способностью, правом (на что-либо). Также и существительное habilitas: буквально - обладание способностью, обладание правом (на что-либо).

Аналогичным образом возникло и понятие habilitatio: буквально -наделение способностью, правом или обладание способностью, правом.

Ну а приставка re придавала слову дополнительное значение возобновления, возвращения (см. рис. 1).

Эволюция функций идеологемы репрессии в советском праве и советских пропагандистских технологиях

В докладе Хрущева «О культе личности и его последствиях», термин репрессии - чуть ли не самый частотный. Наряду с термином культ личности он соотносился с характеристикой Сталина. Характеристика, можно сказать, и формировалась посредством этих двух терминов - культ личности и репрессии.

Примечательно, что докладчик, едва упомянув о культе личности, буквально в следующем предложении пояснил: имелась в виду многолетняя пропагандистская кампания восхваления, чуть ли не обожествления Сталина. Определение было дано практически сразу. А вот с термином репрессии сложилась принципиально иная ситуация.

Впервые этот термин Хрущев употребил, напомнив делегатам о партийных дискуссиях 1920-х - годов: «Обращает на себя внимание то обстоятельство, что даже в разгар ожесточенной идейной борьбы против троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев и других к ним не применялись крайние репрессивные меры. Борьба велась на идейной основе. Но через несколько лет, когда социализм был уже в основном построен в нашей стране, когда были в основном ликвидированы эксплуататорские классы, когда коренным образом изменилась социальная структура советского общества, резко сократилась социальная база для враждебных партий, политических течений и групп, когда идейные противники партии были политически давно уже разгромлены, против них начались репрессии. И именно в этот период (1935—1937—1938 гг.) сложилась практика массовых репрессий по государственной линии сначала против противников ленинизма - троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, давно уже политически разбитых партией, а затем и против многих честных коммунистов...»2.

Какого рода «крайние репрессивные меры» не применялись -докладчик не указал. Из контекста явствовало, что оборот «крайние репрессивные меры» в данном случае синонимичен термину репрессии, хотя докладчик и не уточнил, каким образом истолкованы термины.

Однако в данном случае все вроде бы само собой подразумевалось. Тоже по контексту. В связи с репрессиями докладчиком были приведены ключевые понятия и даты: «троцкисты», «зиновьевцы», «бухаринцы», «1935-1937-1938 гг.».

Каждый делегат XX съезда КПСС - вне зависимости от возраста -должен был знать, какие обвинения предъявлялись в 1935-1938 годах тем, кого официально именовали «троцкистами», «зиновьевцами» или «бухаринцами». Должен был знать постольку, поскольку обязан был прочесть «Краткий курс истории ВКП (б)».

Согласно «Краткому курсу истории ВКП (б)», «троцкисты», «зиновьевцы» и «бухаринцы» - агенты иностранных разведывательных служб и диверсанты. За что они, как сообщалось в XII главе, были преданы суду: «Судебные процессы выяснили, что троцкистско-бухаринские изверги, выполняя волю своих хозяев - иностранных буржуазных разведок, ставили своей целью разрушение партии и советского государства, подрыв обороны страны, облегчение иностранной военной интервенции...»1.

Приговоры, как и обвинения, были общеизвестны. О них сообщалось в той же XII главе: «Советский суд приговорил бухаринско-троцкистских извергов к расстрелу. НКВД привел приговор в исполнение. Советский народ одобрил разгром троцкистско-бухаринской банды и перешел к очередным делам»2.

Значит, репрессиями Хрущев назвал расстрелы, применявшиеся по решению суда.

Ранее законность осуждения и расстрела тех, кого в «Кратком курсе истории ВКП (б)» - именовали «троцкистско-бухаринсими извергами», не подлежала сомнению. Но докладчик, вступив в полемику с «Кратким курсом истории ВКП (б)», объявил невиновными большинство осужденных. Он признал ложными обвинения, незаконными - методы следствия и судебные приговоры: «Выясняется, что многие партийные, советские, хозяйственные работники, которых объявили в 1937-1938 годах "врагами", в действительности никогда врагами, шпионами, вредителями и т.п. не являлись, что они, по существу, всегда оставались честными коммунистами, но были оклеветаны, а иногда, не выдержав зверских истязаний, сами на себя наговаривали (под диктовку следователей-фальсификаторов) всевозможные тяжкие и невероятные обвинения»1.

Пытки на допросах безоговорочно признавались сталинским и только сталинским методом. Но, судя по докладу, Хрущев и не относил пытки на допросах к репрессиям. Пытки, по словам докладчика - нарушения «всех существующих норм морали и советских законов»2.

Говоря о репрессиях, докладчик имел в виду не процедуры, но итоги расследований и судебных заседаний. А именно - уничтожение тысяч советских граждан. Как в 1935-1938 годах, так и позже, вплоть до смерти Сталина. Итоги, по словам докладчика, не имевшие ничего общего с практикой тех лет, когда лидером советского государства был Ленин: «Сталину были совершенно чужды ленинские черты — проводить терпеливую работу с людьми, упорно и кропотливо воспитывать их, уметь повести за собой людей не путем принуждения, а оказывая на них воздействие всем коллективом с идейных позиций. Он отбрасывал ленинский метод убеждения и воспитания, переходил с позиций идейной борьбы на путь административного подавления, на путь массовых репрессий, на путь террора. Он действовал все шире и настойчивее через карательные органы, часто нарушая при этом все существующие нормы морали и советские законы»3.

Ответственность за все возлагалась Хрущевым на Сталина: «Это произошло в результате злоупотребления властью со стороны Сталина, который начал применять массовый террор против кадров партии»4.

Получалось, что массовые репрессии, они же - «крайние репрессивные меры» или попросту расстрелы, - средство «массового террора». Организованного исключительно по инициативе Сталина. При этом к репрессиям докладчик отнес не только расстрелы: «Произвол одного лица поощрял и допускал произвол других лиц. Массовые аресты и ссылки тысяч и тысяч людей, казни без суда и нормального следствия порождали неуверенность в людях, вызывали страх и даже озлобление...»1.

Вот так, избегая определений, докладчик выстроил своего рода синонимический ряд. «Путь административного подавления» - «путь массовых репрессий» или же «крайних репрессивных мер», соответственно, «путь террора». Ну а «путь террора» соотносился с действиями «через карательные органы» и нарушением «всех существующих норм морали и советских законов», т.е. полным «произволом». Перечислялись меры, которые, по словам докладчика, «порождали неуверенность в людях, вызывали страх и даже озлобление». Что, казалось бы, давало полное представление о репрессиях. Перечисление вроде бы заменяло определение.

На самом деле - не заменяло. Потому как отсюда нельзя было сделать вывод, что «массовыми репрессиями» докладчик назвал меры, им перечисленные: «массовые аресты и ссылки тысяч и тысяч людей, казни без суда и нормального следствия». Ведь Ленин, по словам докладчика, тоже применял аналогичные меры, и они репрессиями не были: «А разве можно сказать, что Ленин не решался применять к врагам революции, когда это действительно требовалось, самые жестокие меры? Нет, этого никто сказать не может. Владимир Ильич требовал жестокой расправы с врагами революции и рабочего класса и, когда возникала необходимость, пользовался этими мерами со всей беспощадностью»2.

По отношению к действиям Ленина слово репрессии ни разу не было использовано докладчиком. Использовал Хрущев такие словосочетания, как жестокие меры» и т.п., но - не репрессии. Например, характеризуя ленинскую политику, он заявил: «Ленин применял суровые меры в самых необходимых случаях, когда в наличии были эксплуататорские классы, бешено сопротивлявшиеся революции, когда борьба по принципу "кто — кого" неизбежно принимала самые острые формы, вплоть до гражданской войны»1.

Иное дело - Сталин. То, что у Ленина «самые жестокие меры», или «суровые меры», у Сталина - именно репрессии: «Сталин же применял самые крайние меры, массовые репрессии уже тогда, когда революция победила, когда укрепилось Советское государство, когда эксплуататорские классы были уже ликвидированы и социалистические отношения утвердились во всех сферах народного хозяйства, когда наша партия политически окрепла и закалилась как количественно, так и идейно»2.

Подчеркнем еще раз, что на основании доклада Хрущева нельзя определить, чем ленинские «самые жестокие меры», «самые суровые меры», к тому же используемые «со всей беспощадностью», отличались -как таковые - от сталинских «самых крайних мер», от пресловутых «массовых репрессий».

Очевидно только, что докладчик не соотносил слово репрессии с характеристикой Ленина, которого - в качестве идеального лидера -Сталину противопоставлял. Слово репрессии Хрущев использовал лишь тогда, когда обвинял Сталина. Когда говорил о том, что должно было б характеризовать Сталина негативно.

Идеологемы революционная законность и социалистическая законность как элементы советских пропагандистских технологий

Термин революционная законность - весьма важный элемент пропагандистской схемы, предложенной на XX съезде КПСС.

Этот термин использовался Хрущевым не так часто, как характеризующие деятельность Сталина термины культ личности и репрессии. Но о революционной законности Хрущев упомянул в докладе даже раньше, чем о репрессиях. И - непосредственно в связи с термином культ личности Сталина: «Сейчас речь идет о вопросе, имеющем огромное значение и для настоящего и для будущего партии,— речь идет о том, как постепенно складывался культ личности Сталина, который превратился на определенном этапе в источник целого ряда крупнейших и весьма тяжелых извращений партийных принципов, партийной демократии, революционной законности»1 (курсив мой. -Д.Ф.).

Определение термина революционная законность Хрущев не сформулировал. Зато он сразу пояснил, что имел в виду, говоря об «извращениях партийных принципов и партийной демократии». Сослался на партийный устав, который, по его мнению, всегда соблюдал Ленин: «При жизни Ленина Центральный Комитет партии был подлинным выражением коллективного руководства партией и страной. Будучи воинствующим марксистом-революционером, всегда непримиримым в принципиальных вопросах, Ленин никогда не навязывал силой своих взглядов товарищам по работе. Он убеждал, терпеливо разъяснял свое мнение другим. Ленин всегда строго следил за тем, чтобы осуществлялись нормы партийной жизни, соблюдался Устав партии, своевременно созывались съезды партии, пленумы Центрального Комитета»2.

На этом основании - для начала - Ленин и был противопоставлен Сталину. Противопоставлен как идеальный лидер - деспоту: «Мы должны серьезно разобрать и правильно проанализировать этот вопрос для того, чтобы исключить всякую возможность повторения даже какого-либо подобия того, что имело место при жизни Сталина, который проявлял полную нетерпимость к коллективности в руководстве и работе, допускал грубое насилие над всем, что не только противоречило ему, но что казалось ему, при его капризности и деспотичности, противоречащим его установкам. Он действовал не путем убеждения, разъяснения, кропотливой работы с людьми, а путем навязывания своих установок, путем требования безоговорочного подчинения его мнению. Тот, кто сопротивлялся этому, старался доказывать свою точку зрения, свою правоту, тот был обречен на исключение из руководящего коллектива с последующим моральным и физическим уничтожением»1.

Говоря об «извращениях» пресловутой революционной законности, Хрущев соотносил такую характеристику с тем, что он именовал в докладе репрессиями. Ну а сложившаяся «практика массовых репрессий», по словам докладчика, была проявлением «деспотизма Сталина»: «Это привело к вопиющим нарушениям революционной законности, к тому, что пострадали многие совершенно ни в чем не виновные люди...»2.

Таким образом, термин революционная законность существенно дополнял пропагандистскую схему, предложенную Хрущевым.

Докладчик настаивал, что посредством реабилитации устранялись, в частности, последствия репрессий, отнесенных к «нарушениям революционной законности». Соответственно, реабилитация осмыслялась как восстановление революционной законности.

В итоге термин революционная законность соотносился и с прошлым, и с будущим, и с настоящим.

Прежде всего, конечно, с неким идеализированным прошлым, символом которого был Ленин. Затем - с прошлым сравнительно недавним, названным «периодом культа личности Сталина», периодом «деспотизма Сталина», обусловившим множество «вопиющих нарушений революционной законности». Наконец, термин революционная законность соотносился с настоящим, т.е. начавшимся после смерти Сталина периодом возвращения к «ленинским нормам», периодом коллективного руководства.

Согласно схеме, предложенной на XX съезде КПСС, при Ленине было коллективное руководство и революционная законность. При Сталине, соответственно, культ личности и репрессии, осмыслявшиеся как «нарушения революционной законности». Ну а сменившее Сталина коллективное руководство исправляло - посредством реабилитации -многочисленные «нарушения революционной законности», гарантируя предотвращение в будущем других «нарушений революционной законности». Схема дополнилась (см. рисД).

Однако в хрущевском докладе, наряду с термином революционная законность, неоднократно использован термин социалистическая законность.

К примеру, описывая результаты деятельности специальной комиссии Президиума ЦК КПСС, Хрущев заявил, что комиссией обнаружены «вопиющие факты нарушения социалистической законности, в результате чего погибли невинные люди»1.

Здесь «нарушениями социалистической законности» именуется то, что ранее именовалось «нарушениями революционной законности». Стало быть, революционная законность и социалистическая законность -синонимы. По крайней мере в рамках пропагандистской схемы, предложенной на XX съезде КПСС.

Между тем в хрущевском докладе использовался еще и термин советская законность. Причем Хрущев, говоривший об «извращениях» пресловутой революционной законности, использовал ту же самую эмоциональную характеристику, рассуждая о советской законности. В том же самом контексте. Так, анализируя результаты проверки следствия по делу Р.И. Эйхе, наркома земледелия СССР, арестованного в 1938 году и расстрелянного в 1940 году, докладчик утверждал: «Следствие по делу Эйхе проводилось в обстановке грубейших извращений советской законности, произвола и фальсификации»1.

Контекстуально это соотносилось и с характеристикой кампании массовых арестов, начавшейся в 1937 году. Той самой, что докладчик назвал «извращениями 1937 года». Имелись в виду «извращения» пресловутой революционной законности или же социалистической законности.

Значит, Хрущевым (и другими авторами доклада) термины революционная законность, социалистическая законность и советская законность понимались одинаково. Во всяком случае, понимались одинаково в рамках пропагандистской схемы, предложенной на XX съезде КПСС. Как, впрочем, и другой термин, использованный Хрущевым при формулировке выводов: «Необходимо до конца исправить нарушения революционной социалистической законности, которые накопились за длительный период в результате отрицательных последствий культа личности»1.

Стало быть, революционная законность - одновременно социалистическая законность, советская законность и революционная социалистическая законность.

Казалось бы, вполне очевидны причины, в силу которых появился этот синонимический ряд. Началом советской эпохи официально считалась так называемая «Великая октябрьская социалистическая революция». Почему и возникшее в результате события, именуемого «социалистической революцией», вполне могло быть названо «революционным» и «социалистическим».

Но, даже если принять предложенное объяснение, все равно непонятно, зачем Хрущеву (и другим авторам доклада) нужно было соотносить с одним существительным два синонимичных прилагательных - «революционная» и «социалистическая». Это некорректно в аспекте стилистики. Если они синонимичны, должно было б хватить одного.

Попытка объяснить нагромождение синонимов косноязычием докладчика непродуктивна. Хрущев умел излагать свои суждения внятно и доходчиво. Значит, целесообразен поиск иных причин.

Выше уже отмечалось, что терминологические конструкции, либо непосредственно восходившие к хрущевским, либо созданные по образцу хрущевских, быстро переходили в разряд фразеологизмов. Чему способствовали и авторитет докладчика, и бдительность цензоров.

Похожие диссертации на Советская идеология в контексте политической истории России XX в.

Безработица в истории России XX века : Причины, особенности, последствияБогданов Сергей Викторович

Государственный язык в истории России :XVIII - XX вв. Мирзоян Сюзанна Владимировна

Скаутское общественное движение в России в XX веке: история и современностьЯрмольчук, Андрей Вячеславович

Л. А. Тихомиров: из истории формирования консервативной мысли в России в конце XIX - начале XX вековМилевский Олег Анатольевич

Частная периодическая печать Таврической губернии как источник по социальной истории России конца XIX - начала XX вековКовтунова Ольга Валерьевна

Музеи Военно-Морского Флота России в XIX - XX вв.: история создания, становления и развитияТретьякова Ирина Анатольевна

Политическая оппозиция как явление социальной истории России конца XIX - начала XX векаГречко Татьяна Александровна

История становления и развития экологического туризма в России на рубеже XX-XXI вековПименова Екатерина Леонидовна

Педагогические музеи в России второй половины XIX - начала XX веков : история становления и развитияЛелина Елена Ивановна

Миграционные процессы в истории формирования населения Европейского Севера России в XX веке Михайлов Евгений Игоревич