Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Пенсии с преобладанием фиксировано - государственной формы 15
1. Пенсии военнослужащих 15
2. Пенсии чиновничества 60
Глава II. Пенсии с преобладанием накопительно - общественной формы 98
1. Пенсии православного духовенства 98
2. Пенсии земских служащих 129
Заключение 173
Примечания 185
Источники и литература 200
Приложения 209
Введение к работе
Актуальность темы диссертации вытекает из значения исторического опыта осуществления российским государством функций в области социального обеспечения.
Российская Федерация в соответствии с Конституцией – «социальное государство», политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, включая инвалидов и «пожилых граждан» посредством установления «государственных пенсий, пособий и иных гарантий социальной защиты». Одновременно «поощряется добровольное социальное страхование, создание дополнительных форм социального обеспечения».
В современных условиях развития рыночной экономики и растущего старения населения государственная политика встречает большие трудности в попытке реформировать пенсионную систему, в особенности накопительных пенсий в альтернативных негосударственных фондах.
Сейчас в России на 142 млн жителей уже 39 млн пенсионеров, включая 13 млн инвалидов, при растущем многомиллиардном дефиците Пенсионного фонда. Это 60 пенсионеров на 100 работающих, к 2025 г. их соотношение увеличится до 90 на 100.
Важно использовать положительные уроки организации государством пенсионных услуг в досоветское время, представлявших совокупность обычно двух форм пенсий – назначаемых казной и накапливаемую людьми, причем с учетом существования частной собственности и наличия соответствующих общественных отношений, значение государственных и религиозных традиций.
Однако данная проблема не получила специальной разработки у отечественных историков, особенно в единстве пенсионного законодательства и практического воплощения относительно различных категорий пенсионеров.
Данная диссертация явится комплексным освещением этой важнейшей социальной темы, которая может стать основой лучшего понимания пенсионной системы для многочисленных исследователей ее нынешнего состояния.
Объектом ее изучения выступает исторический опыт организации системы пенсионного обеспечения россиян, понимая под пенсией денежные выплаты за трудовую выслугу, получаемые самим работником и его ближайшими родственниками при наступлении старости, потери трудоспособности, в случае его смерти и др.; а также суммы, накопленные человеком из собственной зарплаты.
Предметом работы является правовая регламентация и пенсионная практика государственных и эмеритальных выплат в России, которыми к 1917 г. были охвачены в полной мере лишь четыре категории работников: военнослужащие и чиновничество, православное духовенство и земские служащие. У остальных групп населения, в т.ч. индустриальных рабочих, включая железнодорожников, пенсионное обеспечение, особенно по старости, находилось в зарождении.
Хронология исследования в основном открывается утверждением первого универсального пенсионного Устава для российских госслужащих от 6 декабря 1827 г., а завершается переломным 1917 г.
Территориально оно охватывает всю Российскую Империю, включая сравнение материалов по столичной Петербургской и провинциальной Курской губерниям.
Историография темы диссертации практически отсутствует, особенно специальные исследования историков, имеющие комплексный характер.
В дооктябрьских изданиях наша проблема преимущественно освещалась посредством краткого анализа пенсионного законодательства, включая брошюру Минюста за 1869 г. об эволюции ранних казенных пенсий – с эпохи Петра I и по 1866 г. – чиновничеству и военнослужащим и рождение их эмеритур с удачным выводом о завершении правового оформления «пенсиона» госслужащим в первом универсальном пенсионном Уставе от 6 декабря 1827 г., который «в главных своих началах действует до настоящего времени».
Одновременно там подчеркивались три его «существенные неудобства»:
1) в архаичном оставлении в действии свыше тридцати отдельных пенсионных актов;
2) в недостаточных суммах, относительно получаемого жалования труженика, назначаемых в пенсию оставляющим работу и их семействам;
3) в опасном увеличении пенсионных расходов государства, дошедших в 1843 г. до 4,6 млн руб. сер.
Первый пробел посчитали нужным исправить путем последующего издания более полных пенсионных уставов, а последние два недостатка заставили правительство в 1842 г. озаботиться созданием накопительно – эмеритальных доплат отставникам к государственной пенсии.
Больше повезло разработке становления военного пенсиона, особенно в монографии со сравнительной характеристикой пенсионного законодательства в России и европейских государствах.
Учреждения накопительно-эмеритального назначения получили освещение в экономическом исследовании с анализом общих принципов их создания и действия на русских железных дорогах с отдельными конкретными примерами. Отметим также брошюру о специфике эмеритуры в горном и других гражданских ведомствах.
Практический опыт организации эмеритуры наиболее полно получил освещение в отношении земских служащих.
В обобщающем издании о земском самоуправлении его попутно коснулся Б.Б. Веселовский, включая упоминание о возникновении первого подобного учреждения в 1868 г. в Тверской губернии, получивших позднее самое широкое распространение, в т.ч. в Курском земстве за 1890–1986 гг., где персональные шестипроцентные вычеты из заработков сотрудников дополнялись денежными субсидиями от их земских органов, что обеспечивало накопление необходимой суммы в эмеритальной кассе.
Из специальных публикаций выделим издание с историческим обзором процесса формирования земской пенсионной системы, новейшее развитие которой состояло в переходе от исходной эмеритуры к страхованию жизни в пенсионной кассе: на случай возможного увольнения людей и их отставки по старости.
Советские историки фактически не проявляли должного интереса к пенсионной системе изучаемого периода. Достаточно сослаться на типичное упоминание этой темы в монографии П.А. Зайончковского (на полутора страницах) со скупыми выводами на конец 1890-х гг.:
1). «Пенсии слагались из двух источников, а иногда из трех – собственно пенсии, средств эмеритальных касс и инвалидного капитала (для лиц, получивших увечье либо на войне, либо на службе)»;
2). «Пенсии в русской армии… были значительно ниже, чем в других армиях».
В современной историографии отношение ученых к данной тематике меняется крайне медленно.
Например, еще в 1993 г. освещение госпенсий военным оставалось попутным с использованием автором лишь двух опубликованных отчетов, но уже с четким выделением им пенсионного Устава от 6 декабря 1927 г. как основополагающих правил для кадров военнослужащих, выходящих в отставку.
В фундаментальной работе Л.Е. Шепелёва о чиновничестве России наша тема ограничивается абзацем о государственных пенсиях, установленных законоположением 6 декабря 1827 г., включая сомнительный вердикт, что «семьям умерших чиновников назначалось пособие». Между тем многие лица получали за умершего лишь пенсию. Мало того, автор пишет, что по размерам пенсиона «разрядов было шесть, наиболее льготным являлся первый». В действительности же их существовало девять, причем до 1917 г.
В новейшем двухтомнике о русском земстве по печатным источникам обзорно излагается развитие эмеритуры, включая попытку ввести с 1906 по 1915 г. общеземскую пенсионную кассу и т.д.
В последнее время стали выходить первые профильные статьи, причем преимущественно о накопительных кассах, которыми ранее историки практически не интересовались. Однако эти работы отличают отсутствие архивных источников и обобщенная информация без конкретных персоналий.
Только сейчас наметилось выполнение специальных диссертаций, но пока лишь усилиями юристов, включая Д.А. Квасова, в отношении нашей эпохи изучения. В данной работе содержится анализ пенсионных правил по казенным выплатам и эмеритальным сбережениям, но без показа практики их осуществления применительно к персоналиям, зато с чрезмерным увеличением сравнения царского законодательства с современными пенсиями в Российской Федерации.
Удивляет и отсчет рождения пенсий с XVII века как «наделение отставных служащих в виде прожиточного поместья и выслуженной вотчины, однако считать их пенсиями нельзя». Автор традиционно выделила законодательное оформление пенсий Уставом 1827 г., но обошла значимость последующих законов, особенно издания 1896 г. Непосредственно особенностям пенсионного обеспечения посвящен лишь параграф о земельных угодьях и денежных выплатах, положенных кубанскому казачеству.
Брошюра экономиста Е.В. Сапилова и его журнальная публикация также посвящены описанию лишь динамики правовых актов.
Удачным примером попутного освещения пенсионного обеспечения одного отряда российских чиновников являются монографии правоведа В.В. Захарова, где законодательный материал уже конкретизируется ссылками на архивные документы о начислении пенсиона судебным приставам.
В коллективном историческом труде о курской полиции также общеправовые положения подтверждает пример полицейской пенсии за 1909 г.
В региональных диссертациях, посвященных различным слоям российского общества, пенсионная тематика в лучшем случае затрагивается эпизодически. Достаточно сослаться на сочинения историков Курской области.
В работах авторов о конкретном государственном учреждении и губернских чиновниках наша тема соответственно замалчивалась и упоминалась вскользь в общероссийском формате.
В диссертации о духовенстве пенсионная тема обойдена, а в новейшем труде о земской школе соискатель ограничился констатацией известных положений об учительской эмеритуре.
В общем итоге степень изученности истории пенсионной системы рассматриваемого времени отличается отсутствием специальных исторических диссертационных исследований, немногочисленной литературой и непрофильными сочинениями с фрагментарным освещением проблемы и зачастую с сомнительными выводами.
Методологической основой диссертационной работы составляет применение исторического принципа органического единства объективного (политика государства) и субъективного (потребности человека) для развития общества, который дополняется использованием специальных методов исследования: от детерминированности и эволюционности до сравнения и типологии.
Целью работы становится изучение истории становления пенсионной системы путем решения сквозных задач, последовательно раскрывающих в отношении 4-х категорий российских пенсионеров:
– разные виды пенсий: от фиксированных из государственных сумм (фиксировано – государственные) до накопительных из общественных касс (накопительно – общественные);
– пенсионные законы и эмеритальные уставы: типичное и особенное;
– общий порядок установления пенсионного статуса людей и практика персонального назначения пенсиона;
– специфика выплат самому работнику и членам его семьи.
Источниковая база диссертации включает комплекс архивных документов и печатных материалов.
Исходное значение имеют законодательные публикации. Среди специализированных изданий своей фундаментальностью особенно выделяется универсальный «Устав о пенсиях… » к 1906 г. с вводным разделом о едином порядке назначения пенсий чиновникам, особыми пенсионными Уставами по различным ведомствам, которые дополнялись особыми правилами «О пенсиях духовенству».
Составитель этого профильного свода Е.И. Смирнов, возглавляя первое пенсионное отделение Департамента государственного казначейства Минфина, избрал его основой Устав о пенсиях 1896 г., который конкретизировал ценными циркулярами, имевшими ведомственный характер.
Этот сводный сборник углубляют различные нормативные публикации, включающие эмеритуру: «Эмеритура и пенсии из государственного казначейства» (Киев, 1894) и «Новые пенсии офицерам, врачам и их семействам» (СПб., 1912), «Проект устава эмеритальной кассы судебного ведомства с объяснительными записками» (СПб., 1884), «Устав эмеритальной кассы ведомства Министерства юстиции» (СПб., 1885).
Правовой материал дополняется отчетностью, в т.ч. «Отчет Александровского комитета о раненых за 1893 г.», «Отчет эмеритальной кассы ведомства Министерства юстиции за 1890–1894 гг.», «Отчет о назначенных по Министерству внутренних дел на основании закона 18 марта 1909 г. пенсиях и пособиях в память царя освободителя и мученика».
Первый содержит данные о выплатах особых пенсий бывшим военным и находящимся на их иждивении ближайшим родственников, причем не только офицерам и солдатам, но и гражданским сестрам милосердия.
Последний Отчет раскрывает новую разновидность пенсионного обеспечения актом 18 марта 1909 г. для чинов МВД, представителей самоуправления, городских дворников и т.п. – пенсий пострадавшим от революционных деяний.
В некоторых таких изданиях встречается информация о конкретных личностях. Скажем, в «Трудах эмеритальной кассы ведомства Министерства юстиции за первое пятилетие» (СПб., 1890), помимо описания ее общего устройства, кассового управления и динамики капиталов, осуществления юридического надзора и прочего, имеется поименный список о всех пенсионерах Минюста с данными их выслуги и размеров пенсиона.
Расширяют и углубляют картину пенсионной системы множество Уставов и Отчетов эмеритальных учреждений Петербургской и Курской губерний.
Это «Устав пенсионной кассы служащих в земстве С. Петербургской губернии» (СПб., 1877), «Устав Курской земской эмеритальной кассы» (Курск, 1896), «Устав эмеритальной кассы духовенства Курской епархии» (Курск, 1913) и т.д.; а также «Отчет С. Петербургской уездной земской управы по эмеритальной кассе за 20 лет: 1877–1897 гг.» (СПб., 1897), «Отчет о состоянии эмеритальной кассы духовенства С. Петербургской епархии за 1881–1890 гг.» (СПб., 1891), «Отчет эмеритальной кассы служащих в земстве Курской губернии за 1899/1900 г.» (Курск, 1900), «Отчет эмеритальной кассы духовенства Курской епархии за 1906 г.» (Курск, 1910), «Отчет о состоянии эмеритальной кассы духовенства С. Петербургской епархии за 1901–1910 гг.» (СПб., 1911) и др.
Особенно интересна погубернская отчетность церковной эмеритуры как содержащая полную информацию о практической деятельности таких пенсионных учреждений, начиная с порядка общекассового руководства, ревизий финансовых средств и численным составом участников, а заканчивая персоналиями с указаниями последней должности на месте бывшей работы и суммы годовой выплаты.
Вспомогательное значение имеют периодические издания и мемуарные источники. В последних пенсионная тема встречается как исключение, включая используемые нами семейные воспоминания о петербургских инженерах по гражданскому ведомству, жаждущих казенную пенсию; и сельском духовенстве Тульской губернии с эмеритальными выплатами.
Персональная конкретизация назначения пенсий разным работникам и их ближайшим родственникам почерпнута нами из двух комплектов первичных документов, отложившихся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб) и Государственном архиве Курской области (ГАКО), причем отражающих места труда многих пенсионеров в других губерниях России.
По ЦГИА СПб использована типичная документация из восьми фондов, характеризующих разные группы населения: ф. 19 «Петроградская духовная консистория», ф. 139 «Канцелярия попечителя Петроградского учебного округа», ф. 212 «Столичное врачебное управление», ф. 258 «Петроградское губернское присутствие», ф. 355 «Училище правоведения», ф. 381 «Петроградский институт инженеров путей сообщения», ф. 536 «Петроградское дворянское депутатское собрание», ф. 918 «Женский педагогический институт».
В ГАКО отобрано четыре подобных фондов, включая документацию универсального характера из ф. 1 «Канцелярия курского губернатора», а также с более узкими фактами из ф. 32 «Курский окружной суд Министерства юстиции», ф. 33 «Курское губернское правление», ф. 185 «Курская мужская гимназия».
В общей сложности наша работа опирается на 105 архивных дел.
Пенсионное делопроизводство с персональными сведениями обыкновенно было представлено скупыми данными.
В частности, дело за 1851 г. столичной консистории содержит констатацию того, что профессор богословия Петербургского университета А. Райковский получал пенсию годового оклада 1 429 руб.
Примером более полных сведений служит дело Канцелярии курского губерантора за 1880 г.: полтавскому уроженцу, в последствии курянину, отставному подпоручику К. Соболевскому, что отслужил армейцем 12 лет, после ранения головы назначили пенсию 29 руб. 30 коп. в месяц, в т.ч. из Государственного казначейства – 17 руб. 55 коп., Эмеритальной кассы – 6 руб. 75 коп. и Комитета о раненых – 5 руб.
Весь использованный круг источников характеризуется репрезентативностью и необходимым разнообразием, позволяющим конкретизировать пенсионное законодательство учрежденческой отчетностью и персональным документооборотом, что обеспечило обоснованность и достоверность информации, содержащейся в диссертации.
Научная новизна. Данное исследование является первой диссертацией в области отечественной истории об эволюции пенсионного обеспечения с декабря 1827 по октябрь 1917 г.
Новаторская концепция этого диссертационного сочинения построена на принципах целостного изучения пенсионной тематики: от соответствующего законодательства до персональной его реализации, описания всех форм пенсиона: от казенного до эмеритуры, причем относительно разных пенсионеров: от военнослужащих и чиновничества до православного духовенства и земских служащих.
Теоретические новации включают формулирование автором понятий «пенсия» к России данного периода и такие ее формы, как «фиксировано – государственная» и «накопительно – общественная», страховая пенсия, как особая эмеритура и т.д. Отсюда ценные авторские обобщения о существовании групп пенсионеров с преобладанием первой формы среди госслужащих России (военных и штатских) при существенной роли пенсиона накопительного типа у духовных лиц и единственной таковой формы среди служащих земского самоуправления.
Важное значение имеют многие сведения, отражающие конкретные уроки пенсионного обслуживания людей, начиная с военных и заканчивая инвалидами. В царские времена офицеры служили не 25 лет, как сейчас в России, а 35 лет, но с получением пенсии в размерах зарплаты и льготными доплатами за их участие в войнах, что обеспечивало достойную старость защитников Отечества.
В Российской Федерации в настоящее время в самом тяжелом положении находятся 13 млн пенсионеров – инвалидов без всяких льгот к стажу работы, тогда как есть ценнейший опыт изучаемого нами периода по выплате уходящим в отставку из-за серьезных болезней пенсий в объеме полного оклада уже за 20 лет их службы родине и т.д. с назначением иногда и «усиленных пенсий» по «неизлечимости заболевания».
Наибольшею ценностью обладает информация о накопительной сущности и общественной природе учреждений эмеритуры, имеющих ведомственный или корпоративный характер, за которыми будущее пенсионной системы современных россиян.
Практическая значимость. Важнейшие результаты проведенного исследования необходимо учитывать при определении и реализации современной пенсионной политики на федеральном и региональном уровнях, включая распространение практики негосударственного пенсионного обеспечения, обсуждение этой острейшей темы политическими партиями, общественными палатами и т.п.
Например, в содержании обсуждаемого с мая 2011 г. Госдумой законопроекта о социальных гарантиях сотрудникам полиции РФ возможно использовать опыт широкого предоставления пенсионных льгот полицейским чинам, «пострадавшим в ходе беспорядков 1905 г.»
Диссертационный материал подлежит использованию в обобщающих изданиях по отечественной истории, пенсионному и социальному обеспечению, в соответствующих учебных пособиях и профильном вузовском преподавании.
Апробация результатов. Основные положения диссертации отражены в 6 научных публикациях автора общим объемом 1,8 п.л., включая 1 статью в ваковском журнале и материалах международной конференции (Прага, 2008 г.), а также докладывались автором на региональных (Курск, 2006, 2007, 2008 гг.) конференциях.
Структура работы включает введение, две главы с 2 параграфами в каждой, заключение, а также примечания, приложения и общий список использованных в диссертации источников и литературы.
Пенсии военнослужащих
В России зарождение института пенсий обязано заботам властей о военных, и особыми решениями в выборочном порядке — осуществлялось применительно к чинам флота с 1720 г., а с середины XV111 столетия — к отставным армейцам.
Петровские преобразования включали и осуществление пенсионной реформы поскольку правительство озаботилось обеспечением людей, хорошо служивших ему и оставлявших службу в результате преклонного возраста, болезней или увечий, старалось распространить заботу по их смерти на оставшихся после семейства. Эта помощь выражалась предоставлением отставным или их семьям части получаемого ими на службе содержания и зависело от милости царя, правительства и непосредственного начальства. При этом в соображение принимались особые заслуги служившего, материальное благополучие, состояние здоровья, как самого военного, так и его семьи.
Первое подобное законоположение было издано в царствование императора Петра I, выраженное в Морском уставе 1720 г., относившееся к морским чинам1. На основании Устава 1720 г. полагалось: изувеченных, но способных к службе, определять на более легкую работу, неспособных ни к какой службе помещали в госпитали до смерти, в случае же их отказа выдавали им единовременно годовой оклад и паспорт. Вдовам старше 40 лет или моложе, но больным, начисляли 1/8 от годового жалованья мужа до нового брака, или до смерти. Моложе 40 лет — единовременно годовой оклад супруга. Сыновьям до десятилетнего, а дочерям до пятнадцатилетнего возраста выдавали каждому 1/2 от годового отцовского денежного довольствия. Законодательство это важно в том отношении, что оно в главных началах было применено к прочим отраслям государственной службы и с незначительными изменениями существовало до издания первого пенсионного Устава 1827 г. Его серьезным недостатком было то, что наделение пенсионом зависело исключительно от милости верховной власти. Такое различие, потерявшее, впрочем, свое отдельное наименование, можно видеть и в последующее время между пенсиями по уставу и назначаемыми по особым высочайшим указам. В царствование Петра II права морского Устава были распространены на вдов и сирот, умерших и убитых офицеров - иноземцев, служивших в сухопутном войске, причем расходы эти относились на суммы, остававшиеся от некомплекта армейских и гарнизонных полков. При Анне Иоанновне те же права данного Устава в 1738 г. были перенесены на служащих в академии навигационных наук как учреждений, существовавших для надобностей флота. Причем, расходы для первого приказано было производить из адмиралтейств, а для второй - из штатс-контор, то есть из тех же учреждений, откуда получали содержание служащие. Императрица Елизавета Петровна издала для сухопутных войск такое же положение, каким был морской Устав для морских чинов. Оно известно под названием коммисариатского правления регулы 1758 г., по нему возрастали размеры вдовьих и сиротских пенсионов2. Право на вдовье и сиротское содержание получили семьи убитых и умерших на службе генералов, штаб и обер-офицеров, как русских так и иностранцев, унтер-офицеров и рядовых из дворян, за исключением имевших собственное состояние, генералов — владельцев свыше 100 душ, штаб-офицеров 50, а обер-офицеров 25, вдовы иностранцев, прослуживших в России не менее 5 лет, и все сироты этих иностранцев. В царствование Императрицы Екатерины II при обеспечении оставляющих службу и их семейств появились новые правила. Например, кроме семей умерших, убитых или раненных военнослужащих пенсионы по милости царя распространялись и на лиц, которые оставляли служение по выслуге числа лет. Кроме того, на обеспечение последних назначалась известная сумма, которая таким образом определяла комплектацию лиц, имеющих на них право. Не поступившим в комплект приходилось ожидать вакансии. Эти нововведения были проведены в трех законах, определивших обеспечение военных и гражданских 1764 г., а также морских чинов 1765 г. Для военных чинов гвардии предписано было отпускать ежегодно: обер-офицеру 100 руб., унтер-офицеру 20 руб., капралу и рядовым 15 руб.; прочих войск подполковнику 120 руб., майору 100 руб., капитану 65 руб., поручику 40 руб., подпоручику и прапорщику 33 руб., унтер-офицеру 15 руб., рядовому 10 руб., но только в том случае, если субалтерн-офицеру принадлежало менее 25 душ, капитанам 30, а штаб-офицерам 40 душ и имение в собственности их жен. Комплект был определен в гвардии: 3 обер-офицера, 10 унтер-офицеров и 200 капралов и рядовых; в прочих войсках 15 подполковников, 75 майоров, 150 капитанов, 150 поручиков, 300 подпоручиков, 300 прапорщиков, 150 унтер-офицеров и 3000 рядовых, всего 4 тыс. 353 человека, в том числе 3 тыс. 360 нижних чинов. На этот комплект отпускалось из доходов, присоединенных к государственным имуществам монастырских и церковных имений более 80 тыс. руб. Сверх комплекта приказано никого не принимать, а записывать кандидатом и ставить на очередь3. Вдовы и сироты подчинялись положению морского Устава 1720 г. с некоторым различием, что сыновья получали пенсионное жалованье до 12 лет, а дочери до 20 лет, в случае же болезни до смерти. Кроме того, последним по достижении 20 лет отпускался единовременно годовой оклад жалованья отца. Вдовам унтер-офицеров и рядовых моложе 40 лет выплачивалось по 2 руб. в год. Сыновьям же до определения в школу по 3 руб. каждому. На вдовье и сиротское обеспечение приказано было выдавать ежегодно из тех же источников, как и на вышеизложенные пенсионы 34 тыс. 400 руб. Право на пенсию имели морские чины, прослужившие 32 года или совершившие 16 компаний, также и не выслужившие этих сроков, но больные и увеченные. Размер пенсий определялся в половину жалованья по чину. На производство пенсий чинам морского ведомства отпускалось ежегодно из коллегии экономии по 25 тыс. руб. На пенсии для чинов Черноморского флота в 1788 г. было выделено 10 тыс. руб. Для удобства военных пенсионеров в 1790 г. было приказано довольствовать их не из комиссариата, а из казенных палат .
Вдовам и сиротам были оставлены в действии постановления морского Устава, причем, только возраст сирот был увеличен соответственно тому, как это сделано для сирот военных чинов.
Принимая в основание все вышеизложенное, можно сделать вывод, что сумма на пенсионное обеспечение отставных и их семейств различных ведомств к концу царствования императрицы Екатерины II превышала 300 тыс. руб., хотя с 1763 г. из них на пенсионные выплаты отставному генералитету выделялось 50 тыс. руб. К 1797 г. эти ежегодные выплаты составляли по военно-сухопутному ведомству - 170 тыс. руб., морскому - 25 тыс. руб.5
Пенсии чиновничества
Помимо военных и их семейств на пенсионное обеспечение первоначально по «милости» было распространено и на государственных служащих, которые оставляли работу по выслуге лет.
Решение о наделение пенсионом зависело от «царской милости», но из дошедших до нас случаев видно, что обыкновенно принимались при этом в соображение следующие условия: а) особые заслуги служившего и б) недостаточность оставленных семейству средств к существованию1.
В 1764 г. был издан закон, определявший обеспечение гражданских чинов. По нему право на пенсии имели чиновники гражданского ведомства, прослужившие 35 лет и менее в случае болезни, начиная с 15 летнего возраста. Размер пенсионов определялся получаемым жалованьем.
При отставке, если кто желал, мог получить чин выше, но после этого пенсионные суммы не выдавались". Если чиновники, получавшие пенсии из Государственного казначейства, вновь устраивались на работу, то выплата им пенсионных сумм прекращалась3. На пенсии гражданских чинов из коллегии экономии выделялось ежегодно по 25 тыс. руб. Вся сумма на пенсии достигала 130 тыс. руб., но это все равно было недостаточно. Кроме того, правила для чиновников распространялись не на все гражданские ведомства, встречались разные недоразумения и затруднения, следствием всего этого был целый ряд законоположений, которые, сохраняя в основаниях главные начала закона, и служили к его разъяснению и дополнению . К отпускавшимся ежегодно для гражданских чинов 25 тыс. руб. были присоединены для служивших по кабинету ее величества из коллегии экономии в 1779 г. 15 тыс. руб., а работавшим в коллегии иностранных дел средства на пенсии отпускались из почтовых доходов, плюс несколько тысяч рублей, оставшихся от упраздненной публичной экспедиции 1782 г. Вместе с тем было предложено составление отдельных пенсионных капиталов, чтобы употреблять на пенсии полученные с них проценты. Пенсионный капитал по академии наук был образован единовременным отчислением из экономической его суммы 30 тыс. руб., помещенных в ломбард. Право на получение пенсий из данного капитала приобреталось 30-летней службой и получением во время этого жалованья ниже 400 руб., таким образом, высший размер пенсий определялся в 150 руб., низший в 35 руб. Оштрафованные по приговорам за преступления теряли право на пенсионные суммы. На удовлетворение казенных взысканий из пенсий, получаемых из казначейств, удерживалось половина суммы5. Разрешено было с 1781 г. выдавать пенсии по доверенностям, засвидетельствованным местным начальством. Пенсионеры, желавшие изменить губернию для получения пенсионов, обязаны были доставлять о .том прошения в июле и октябре каждого года, начиная с 1783 г. Не являвшийся в течение 3-х третей за получением пенсии, исключался из окладных книг, на его место определялся другой, и в случае явки первого, его зачисляли на первую открывшуюся за тем вакансию. Если лицо, получавшее пенсию по особым именным указам, а не из штатных 25 тыс. руб., не являлось в течение 2-х лет, то это публиковалось в газетах, а затем по истечении трех лет со дня опубликования деньги отсылались в остаточные казначейства, с 1789 г. исключение действовало только для лиц, проживающих за границею. Из этих последних указов видно, что кроме, так сказать, штатных пенсий производились иные, но по именным указам. Кроме того, согласно законам того времени нередко пенсионные суммы выдавались лицам, еще находящимся на службе. Да и часто впоследствии допускались отступления от только что изложенных правил. Например, уволенному в отставку обер-прокурору Перекусину, в 1778 г. был дан чин и обращено в пенсион все получаемое им жалованье6. Вся сумма на обеспечение отставных и их семейств доходила к концу царствования императрицы Екатерины II до 300 тыс. руб., из них на гражданские ведомства приблизительно отводилась 1/3. Ввиду постоянно увеличивающегося числа служащих и выдачи пенсий вне правил эти средства оказались недостаточными. Император Павел I повелел увеличить сумму пенсий для гражданских чинов до 120 тыс. руб., начав их выдачу с 1798 г. Вдовы и сироты чиновников получали вдовье и сиротское жалованье на общем основании. Вдовы нижних чинов по 5 руб. в год, сыновья и дочери по 3 руб., первые до определения в школы, вторые до достижения ими 15 лет, причем кроме этого им выдавали в виде приданого годовой оклад отцовского жалованья.
Пенсии, получаемые по особой высочайшей милости, ни в каком случае не прекращались и не служили помехою к получению пенсионных сумм по другим законам. Таким же образом отставные гражданские чиновники, получающие пенсион, не теряли его при переходе в полицию с 1807 г. Военные нижних чинов при поступлении в гражданскую службу или на вторичную военную не лишались получаемых ими за прежнее служение пенсионных начислений 1822 г.
Отставные нижние чины, поступавшие на должности присяжных счетчиков, сторожей и вахмистров, прослужившие менее 35 лет, считая в том числе и военную службу, приобретали право на пенсии в размере 1/3 получаемого ими жалованья, отслужившие 35 лет — 1/2 от содержания. Закон этот относительно присяжных был впоследствии изменен: и им при службе менее 35 лет производилось в пенсионные выплаты 50-65 руб. в год, 35 лет -80 руб., если жалованье не составляло 100 руб., и 100 руб., если оклад превосходил эту сумму. Исключение составляли чины гражданского ведомства, получавшие менее 50 руб. в год, им производилась пенсия при отставке от 50 до 100 руб., а менее 100 руб., половина жалованья .
С 1803 г. чинам лесного департамента пенсионы производились на основании Устава 1765 для морских чинов с отнесением этого расхода на счет лесных доходов.
Пенсии православного духовенства
Эволюция пенсионного обеспечения православного духовенства началась с царского указа от 4 апреля 1842 г. о создании накопительного капитала с последующим его дополнением из фонда казенными субсидиями для назначения пенсий только беднейшим церковным служащим сельской местности, отчислявших 2% жалования для будущего пенсиона.
Из означенных сумм, а также остатков от кредитов на содержание духовенства к 1 января 1860 г. образовался капитал свыше 5 млн руб., который, с введением единства кассы, был передан, в числе других, в Государственное казначейство. Вместе с тем были выработаны временные правила о пенсиях епархиальному духовенству 1866 г. Ввиду сравнительной незначительности процентов с означенного капитала в 1866 г. они составляли 286 тыс. руб., размеры пенсионов епархиальному духовенству и условия их назначения были определены со значительными ограничениями против общего пенсионного устава. Тем не менее, удовлетворение всех лиц, имеющих право на пенсионное содержание, оказывалось невозможным, и многим приходилось по несколько лет ожидать очереди для получения пенсиона. Вследствие этого Государственный Совет 2 июня 1887 г. постановил прекратить особый счет пенсионных средств духовного ведомства и все пенсии принять на счет казны1.
В таком положении дело обеспечения пенсионными окладами епархиального духовенства находилось до издания нового Устава от 1902 г. о пенсиях священнослужителям и псаломщикам духовного ведомства. В этом уставе священно-церковнослужителям и их семействам были предоставлены пенсионные права, близко подходящие к установленным общим пенсионным уставом. Согласно этому пенсионные права лиц православного духовенства, оставивших службу до издания указанного Устава 1902 г., а также их семейств, определялись на основании прежних временных правил 1866 г., а права священнослужителей, покинувших служение при действии нового закона 1902 г. правилами последнего.
Независимо от приведенных временных правил 1866 г. и Устава 1902 г. существовало еще особое положение 1858 г. о пенсиях духовенству бывшей Камчатской епархии, дополненное 1884 г. особым мнением Государственного Совета".
Таким образом, изложение правил о пенсиях духовенству необходимо разделять на три отдела: 1) пенсии духовенству бывшей Камчатской епархии; 2) временные правила 1866 г.; 3) новый Устав 1902 г.
Что касается черного духовенства и священнослужителей церквей, состоящих при русских миссиях за границей, закон пенсионных прав ни тем, ни другим не предоставлял, и пенсионы указанные лица спрашивали вне правил, причем, из лиц черного духовенства лишь архиереи. В состав бывшей Камчатской епархии входили: Благовещенская, Владивостокская, Якутская и Алеутская. Назначения пенсий священнослужителям названных епархий определялись 1858 и 1884 годами3.
За службу духовных лиц в Камчатской епархии назначались пенсионные суммы в следующих размерах: прослужившим 10 лет — 50% получаемого жалованья, 15 лет - 3/4, а 18 лет - полный оклад, независимо от размеров содержания, во все время, пока находились на службе в Камчатской епархии, уволенные же от служения или выбывшие в другие епархии сохраняли право добавочного оклада пенсии соответственно времени службы. Права на такие пенсионы предоставлялись: а) всем священнослужителям, служащим в Колымском округе, Устьянске и Ожогине; б) миссионерам: в Америке, Азии и Приамурском крае; в) благочинным: Новоархангельскому, Амурскому и Верхоянскому; г) священникам Якутских походных церквей, священнослужителям же, в Камчатке, Охотском округе и Гижиге назначалось
пенсионное содержание только заезжим из других епархий, а из уроженцев Камчатской епархии, служащим в этих последних местах, пенсии производили только тем, которые во время своей работы несли особые должности, как-то: миссионеры, благочинного или присутствующие в духовном правлении4.
Изменение и дополнение 1858 г. положения Сибирского комитета действовали до издания общего закона о преимуществах службы в отдаленных местностях Империи. Изложенные ранее правила о назначении пенсий за сокращенные сроки выслуги распространялись на всех вообще священнослужителей названной епархии, в каких бы местах они ни служили и какие бы должности не занимали. При определении зарплаты для начисления пенсионов тем духовным лицам Камчатской епархии, которые получали содержание в одной общей сумме, без подразделения на жалованье, столовые и квартирные деньги, 1/4 часть годового оклада считалась квартирными, если получающие данный заработок не имели казенного помещения, а из остальных одна половина была жалованьем, а другая — столовыми деньгами, тем же лицам, пользующимся казенным помещением, 50% причислялась к зарплате, а другие к столовым деньгам.
Главные отличия временных правил 1866 г. от общего пенсионного устава заключались в следующем. Срок выслуги на пенсию был установлен в 35 лет, причем, не дослужившие до этого максимум 6 месяцев получали также полный оклад. Затем ни половинных сроков, ни сокращенных по болезни не предусматривалось. Зачет духовно-учебной службы производился не по пропорции 5 к 7, как это следовало бы применительно к общему пенсионному уставу, а 1 год духовно-учебной работы за 1 год и 3 месяца епархиальной5. До издания нового Устава о пенсиях епархиальному духовенству 1902 г. временные правила применялись лишь к священнослужителям и их семьям, которые приобрели право на пенсионы до издания этого закона. Священнослужители епархиального ведомства, подобно прочим лицам, состоявшим на государственной службе, приобретали право на получение пенсии при увольнении по соразмерности лет, проведенных ими на службе.
Служители духовного ведомства бывших южных поселений, перешедшие в епархиальное, пользовались пенсионными начислениями по особым окладам. В епархиальном ведомстве прослужившие 35 и более лет получали полный пенсион.
Например, подобные пенсионы получали законоучитель — протоирей Курской гимназии Алексей Ганков за 37 лет службы - 480 руб. в год с 1880 г. из сумм Курского губернского казначейства ; и профессор богословия Санкт Петербургского университета Райковский - 1429 руб. Всем остальным учителям приходских училищ предоставлялись равные права, как и гражданским учителям8.
Срок для выслуги пенсии священнослужителю считался с того времени, когда он был удостоен священного сана, по день получения в месте службы указа об его увольнении. Каждый год духовно-училищной работы при вычислении выслуги на пенсион равнялся за год и три месяца епархиальной, как и ранее. Не дослужившие 6 месяцев до установленного на пенсию срока получали пенсионный оклад, определенный за полную выслугу такового.
Во время служения для получения пенсионного жалованья входило: отпуск на срок не более 4 месяцев, нахождение по болезни в доме умалишенных, пребывание под судом при оправдательном приговоре. Период, в который священнослужитель был в отставке, исключался из лет действительной службы, дающих право на пенсион .
Пенсии земских служащих
В Российской Империи в XIX в. на земской службе работала целая армия специалистов, больше чем в 100.000 человек. Данные о «рабочем времени» земских служащих ясно говорили, что земская работа требовала всего человека без остатка. Вот, например, цифры о работе канцелярских служащих «центрального» управления уездного земства, «рабочий день, по анкетированию служащих Московской земской управы, у 70% ответивших продолжается в среднем от 8 до 10 часов. Во время же очередной ежегодной сессии этот рабочий день еще удлиняется на три часа»1.
По данным С. М. Богословского, Вашкевича, Е.А. Липкенс-Мерковой, дефицит среднего семейного бюджета врача колеблется от 115 руб. в год для Воронежской губернии и до 500-1000 руб. Московской. О низших (в смысле условии вознаграждения) категориях служащих и говорить не приходилось. «Народный учитель», говорил гражданин Смирнов в своем докладе на II всероссийском съезде учителей, «живет буквально впроголодь, чуть не нищенствует». По данным земской анкеты, 94% лиц учительского персонала получали не свыше 360 руб. вознаграждения, из них 20% от 240 до 360 и 14% от 144 руб. до 240 руб. Средством борьбы с нехваткой денег, была частная практика у врачей, «сверхурочные», подсобные работы у других земцев.
Впрочем, оставался еще один путь свести концы с концами, это сокращение потребностей, к которому, как свидетельствует анкетирование среди учителей, им приходилось прибегать довольно часто: недостаточно удовлетворяли свои потребности в одежде и обуви 24%, в питании 21%, лечении 14%, самообразовании 41%. Для характеристики положения этой категории земских работников являлся типичным ответ одной учительницы — «К концу месяца еле свожу концы с концами, не могу ни сшить себе платья, ни купить обуви без помощи отца» . При таком положении вещей земские служащие не могли себе позволить собрать финансовые средства на «черный день» и положить их например, в банк.
С первых лет существования земства были выработаны некоторые методы смягчения тяжелых последствий утраты трудоспособности, вопрос, впрочем, решался в порядке «милосердия». Служащие в случае нужды обращались с ходатайством в земское собрание, которое по усмотрению удовлетворяло его просьбу в зависимости от обстоятельств дела особым пенсионным окладом.
По общему правилу, выраженному в Уставе о пенсиях, пенсионные выплаты относились к тем же источникам, из которых выдавалось содержание. К сожалению, идея однородности юридической природы пенсии и жалованья не прижилась на практики, и в конце XIX в. Сенат отказал земскому самоуправлению в праве на выдачу пенсионов на том основании, что это бы явилось принятием на земские средства обязательного расхода на неопределенное время, вследствие чего могло быть затруднено осуществление обязательных расходов .
Были озвучены предложения для образования специального капитала, как постоянного источника, из которых могли быть назначены пенсии без обременения общих смет.
Создание пенсионных касс было необходимо для того, чтобы устранить из земского обихода точку зрения благотворительности в этой области и чтобы каждый служащий мог твердо рассчитывать на нормальное обеспечение вне всякой зависимости от настроений начальства. Опыт, действительно, показал, что без последовательно проведенного социального обеспечения работников нельзя было поставить на твердое основание институт земской службы.
С конца 1860-х - начала 1870-х гг. в отдельных губерниях стали появляться пенсионные учреждения . Первая касса эмеритального типа была открыта Тверским губернским земством в 1868 г. по инициативе Мещерского6. За ним последовали Нижегордское (1872), Санкт-Петербургское (1877 г.),
о
Черниговское (1888 г.), Курское (1890 г.), Вятское, Московское, Пензенское (1895 г.), Екатеринославское, Самарское (1896 г.) и другие земства.
В 1885 г. был издан общий устав, регулирующий учреждение отдельными земствами Эмеритальных касс и, по преимуществу, отражающий Устав Тверского земства. В 1900 г. он был заменен положением, основанном на страховом принципе.
Подводя итог вышеуказанному, существовало два вида земских пенсионных касс: эмеритальные, по закону от 30 апреля 1885 г. и так называемого страхового типа, по закону от 12 июня 1900 г.
Существенные пункты различия между этими двумя типами пенсионного обеспечения сводились к следующим моментам.
Кассы эмеритального типа исходили из признания за служащим «права на существование» и были построены на принципе зависимости размеров пенсии от величины оклада и продолжительности службы. При этих условиях пенсион являлся формой обеспечения существования лицу, отдавшему свою жизнь определенной профессии, суррогатом и своеобразной формой «продолжения» жалованья. Служащий, проработавший в земстве известное число лет, получал право на точно определенную пенсионную ренту. Последняя определялась средствами кассы, но в случае ее несостоятельности могла лечь на общие средства земства. Закон специально налагал на земство обязанность «обеспечивать обязательство кассы всеми финансами» и тем самым создавал устойчивую гарантию этого права. Следовательно, возможность земских служащих на пенсию после известного числа лет службы при этом типе касс безусловно обеспечивалась. Так, например, по уставу Тверской кассы за 15 лет стажа назначалось 50%, за 20 лет 80%, а за 25 лет 100% годового содержания10. Вятское земство установило десять разрядов нормальных окладов, сообразно с которыми определялись пенсионные суммы. При этом возможность установления была определенна отношением между пенсией и жалованьем и позволяла ввести в пенсионное дело демократический принцип соответствия пенсионного оклада с основными потребностями работников.
Во всех земствах, которые ввели у себя эмеритуру, пенсия по сравнению к зарплате, присвоенной служащим разных разрядов, была меньше, чем выше данная зарплата. Например, в Тверском земстве пенсионы для служащих, которые получали высокие зарплаты, значительно уступали размеру содержания, тогда как менее крупному жалованью соответствовали пенсионные суммы, приближающиеся к действительному окладу, а иногда даже и превышающие его. Для I разряда работников с заработком от 2000 руб. до 3000 руб. пенсия равнялась почти 1/3 этого содержания, для учительского лее персонала пенсионные начисления были примерно 200 руб. в год, тогда как средняя ежемесячная зарплата учителей ниже этого. Так как в эмеритальном типе касс пенсии устанавливались пропорционально зарплате, а последние чрезвычайно разнообразны, то размер пенсионов в различных земствах имели неодинаковый характер11. Подобное расхождение увеличивалось и установлением разных сроков для выслуги пенсионного жалованья. Впрочем, разброс окладов в значительной мере определялся неоднородными условиями жизни в разных местностях Российской Империи.
